— Кваны! — радостно воскликнул Аркаша, и лицо его просияло. — Лёша, это кваны, не бойся.

— Какие кваны? — протирая глаза, ошеломлённо пробормотал Лёшка. — Где мы?

Аркаша выскочил на окаймлённую кустарником площадку, и его тут же с радостными возгласами окружили полуголые незнакомцы. Вели они себя в высшей степени странно: по очереди падали на колени, целовали Аркашину ногу и ставили её себе на голову. А тот держался просто и величественно, принимая как должное эти не совсем обычные знаки внимания.

— Поздоровайся с ними, Лёша, — возбуждённо предложил Аркаша. — Они ещё совсем первобытные, но очень симпатичные, ты их полюбишь.

У Лёшки голова пошла кругом. «Ладно, потом разберёмся», — подумал он и небрежно бросил:

— Приветик!

Молодой кван двухметрового роста, обнажённому торсу которого позавидовал бы любой боксёр-тяжеловес, подошёл к Лёшке, дружелюбно осклабился и хлопнул его рукой по плечу.

— Полегче, парень! — приседая, сердито воскликнул Лёшка. — Аркашка, не дури мне голову, это киношники или цирк?

Кваны нахмурились и, перестав улыбаться, окружили пришельца. Один из них, седобородый богатырь, неодобрительно посмотрел на Лёшку и обратился к Аркаше с вопросом. Аркаша отрицательно замотал головой и ответил несколькими односложными словами. Седобородый почтительно с ним заспорил, указывая на Лёшку обожжённой узловатой дубиной.

— Лёша, не обижайся, — сказал Аркаша, — но им показалось, что ты злой и отнёсся ко мне с недостаточным уважением. Поэтому сделай вид, что целуешь мою ногу, а потом…

— Ты что, обалдел? — разозлился Лёшка. — Ну тебя к дьяволу вместе с твоими циркачами!

Седобородый угрожающе заворчал и двинулся к Лёшке, недвусмысленно размахивая дубиной.

— Но-но, дядя… — отступая, проговорил Лёшка.

— Талапа! — закричал Аркаша, и седобородый остановился. — Лёша, это не шутка, целуй мою ногу, я потом все объясню!

Быть может, Лёшка так и не решился бы на такой позорный поступок, но двое кванов подхватили его и по знаку седобородого швырнули к Аркашиным ногам. Седобородый снова завертел дубиной и начал издавать гортанные звуки.

— Целуй, — умоляюще попросил Аркаша и грустно добавил: — Все равно теперь об этом никто не узнает…

Покосившись на поднятую дубину, Лёшка с отвращением чмокнул ногу товарища и поставил её на голову. Аркаша быстро отдёрнул ногу и облегчённо вздохнул.

— Теперь поздоровайся с ними поласковее, — шепнул он. — Учти, они отлично чувствуют интонацию.

Потрясённый Лёшка встал и всмотрелся в окружающих его людей.

Могучие, покрытые боевыми шрамами тела, заросшие буйной щетиной, незнакомые с бритвой лица, обрывки звериных шкур, опоясавшие бедра, мозоли на голых ступнях — нет, таких людей он ещё никогда не видел. Нужно отбросить нелепую в таких обстоятельствах амбицию и проявить мудрость.

И Лёшка хриплым от пережитого волнения голосом произнёс:

— Здравствуйте, товарищи дикари!

— А теперь улыбнись, — тихо подсказал Аркаша. — Они очень любят, когда улыбаются.

Не находя ничего весёлого в данной ситуации, Лёшка заставил себя возможно непринуждённее улыбнуться и процедил сквозь зубы:

— А теперь всё-таки популярно объясни, что за чертовщина здесь происходит?