Бхагаван Калки сидел в своем уединении и, настроившись на Бога, стал выходить в Самадхи. Преодолевая свою иллюзорную отдельность, он как капля начал растворяться в безбрежном океане. И хотя капля и океан едины, но Бог создал эту временную границу, чтоб капля, пройдя долгий путь своего как бы отдельного существования, в конце осознав эту иллюзию, устремилась назад в объятия океана, оставляя позади тоску и безысходность своей ограниченности, достигая великой безмерной свободы и благодати, в которой она была изначально. Теперь обогащая ее своим опытом невежества и страдания и бесконечного блуждания в лабиринте жизни в погоне за призрачными желаниями, порожденными как мираж в пустыне непониманием и искаженным виденьем реальности.

Он еще не мог полностью слиться с Абсолютным, но уже был близок к этому. Еще оставалась тонкая грань между ним и Богом.

«Я не существую, есть только Он, – осознал он в первую минуту Самадхи, – все-таки Он порождает это бесконечное множество отдельностей».

Состояния великой любви и блаженства возникли, когда потерялась эта отдельность. Они всегда и были, но теперь грань исчезла, и они появились: бесконечный покой и всеведенье. Весь мир бесконечных звезд и галактик на его ладони.

В этот раз Он затеял войну, как ребенок, играя с игрушками, Он играл с судьбой каждого своего творения.

Калки, будучи Им, видел все его глазами и в то же время глазами всех участников этого действа. И это было захватывающее и неописуемое впечатление, которое Он в этот раз явил ему. Доры и госамы сражались между собой. Но силы были неравны, и доры, подло изменив договору, добивали остатки войск госам. И вот был убит и их король, и жрец, и доры бросились в город грабить и насиловать, издеваться и жечь оставшихся жителей Госамы.

«Господи, Ты допустил это», – чувствуя большое страданье людей, подумал Калки и в то же время понимал, что это великий урок Бога для всех этих людей.

Как мотыльки, покидая кокон гусеницы, один за другим убитые оставляли свои тела и взмывали в тонкий план, летя на свет Бога, с удивлением обнаруживая, что смерти нет, что они теперь живут совсем в других телах: тонких, легких, передвигающихся со скоростью мысли. И вот они уже приближаются к свету и в присутствии Бога у них открываются глаза, и они начинают видеть себя и других более реально.

Удивленно глядя друг на друга, воины разных царств осознавали, что не враги они вовсе, а братья в Боге. Находясь в ужасе от того, что недавно готовы были убить друг друга, а теперь в их сердце вместо ненависти распускался цветок любви ко всем людям и творениям Бога.

– Как же так? Мы были ослеплены злобой друг к другу, которую нагнетали в нас своим враньем военачальники и жрецы. Мы не враги, мы сыны Бога и друг другу братья.

И они стали обнимать друг друга со слезами радости на глазах. Только жрец, сгорая от стыда, стоял в стороне. Он видел, и все видели, как он лгал всю свою жизнь, что у доров другой бог, что их бог истинный, что только ему надо служить, а тех, кто служит богу госам, должны убивать как еретиков и неверных.

С жалостью на него взирали воины. И пораженные своим осознанием, что Бог един, что нет никаких разных богов, доры и госамы пали перед великим светом на колени и поклонились Ему. Жрец же, в покаянии рыдая, упал ниц, прося прощения у людей и Бога за свою ложь, которую он даже на Земле уже осознавал, но в страхе за себя и в угоду правителю лгал людям, разжигая в них ненависть и вражду. И упивался их поклонением и почитанием себя, хотя сейчас видел свое ничтожество и то, что он мог быть достоин только презрения, что он был худшим из всех людей, зная правду и уча их лжи.

Как серая, мрачная тень стоял король, сгорая от стыда и боли за свои поступки. Все видели, что королем его делало лишь их неведенье. Их прадеды привыкли к мысли, что должен быть король, что царство передается по наследству. Но это было просто заблуждение, ведь он такой же человек, как и они, и никто не обязан почитать и слушаться его, что он к тому же завладел царством насильно, убив своего отца. А сколько страдания и боли принесло его правление, сколько казней и поборов учинял он среди людей, как много было подвержено пыткам и каторге. С большой печалью все смотрели на него, видя тяжесть его грехов и свое заблуждение. Ведь есть только один правитель – Бог, который достоин этого звания. И все царства принадлежат Ему. Но они для Него и не царства вовсе, а как песочница для младенца, как учебный экспонат для учителя, на котором он создает уроки для учеников своих.

И вот настало прозрение, и все увидели истину и глубину заблуждений своих: что кто врал, кто ненавидел, кто боялся, обижался, ревновал, впадал в уныние или горделиво обольщался собой. Все это было ложью и ее твореньями. Все было результатом непонимания истинного положения вещей.

И вот они взглянули на Землю, где шло разграбление. Воины, как одержимые, искали ценности и золотые монеты, но умершие уже видели их выдуманную ценность, ведь люди просто придумали считать их символом богатств, но это просто были камешки и металл. Но коллективная иллюзия, всеобщий сон наделял их невероятной ценностью, делал объектом вожделения и зависти, порождал воровство и убийство из-за этих побрякушек. Теперь они смотрели на них, как взрослый смотрит на стеклышки и ракушки, которые собирает ребенок, считая их ценностью и перебирая, смотрит, восхищаясь своим «богатством».

С большим состраданием они видели горе матерей, жен и детей, думавших, что навсегда потеряли своих отцов, мужей и сыновей, и не понимавших, что они рядом, они живы, и что скоро все встретятся тут, в обители Бога.

Тут же они видели рядом с собой и ранее умерших своих родственников и радостно обнимались с ними. И родственников по своим предыдущим жизням, о которых они вспомнили только здесь. И те, кто еще не воплотился, радостно встречали их, как после долгой разлуки.

Но все же все смотрели с большим переживанием, состраданием и жалостью на оставшихся на Земле, ведь они не понимали игру Бога. И каждый из них сейчас получил негативную часть урока. Это умершие получают позитивную его часть, а на Земле ее могут получать только мудрые люди, знающие об этой игре и воспринимающие себя актерами и зрителями Божественной драмы, стремясь сразу извлечь урок из каждой возникающей ситуации, созданной Богом для обретения ими нужного опыта, для роста их понимания и отрезвления, для реального познания себя и мира.

Но большинство оставшихся там были обычными людьми и, не понимая этого, страшно мучились и страдали: безутешно плакали матери и жены. Подавленные в страхе сидели старики и дети, взирая, как обезумевшие от жадности варвары обирают их, как избивают, мучают, выпытывая, где еще есть ценности, как нагло едят их припасы и насилуют женщин.

Умершие с сожалением смотрели на этих варваров, не видящих, что причиняют страдания своим братьям и сестрам в Боге, по сути, своим родственникам. Ведь в череде прошлых жизней все они так или иначе были близкими друг для друга. И что им тоже предстоит перенести ту боль, которую они причиняют сейчас, в чистилище Бога после смерти. Что им предстоит перенести страшные муки совести, когда они прозреют и увидят тяжесть грехов своих. Но в слепоте и алчности, одержимые жаждой получить побольше для себя, наслаждаются насилием, страхом людей, своей властью над ними, их болью. Они не видели сейчас, в каком ужасном они находятся состоянии, что они подобны демонам ада и готовят себя на их место, предаваясь своей вакханалии.

Тогда, когда Он появился на Свет В стране песков и камней, Там старый, как мир, почитали завет: «Убили, значит убей». Лишь «Око за око» и «Зуб за зуб» — Твердили и стар и млад — Такие молитвы слетали с губ Три тысячи лет подряд. Земля, над которой Его колыбель, Покачиваясь, плыла, шептала: «Убили, значит убей». И новых смертей ждала. Он вырос, и время Его пришло, Но близкие вновь и вновь Ему повторяли, что мир – это зло, А Он говорил – любовь. Легка Его поступь, и прост Его слог, Душа за Ним будто летит. Ему говорили: «Накажет нас Бог», А Он говорил: «Простит». Твердили: «Отправится в ад любой, Для смертных надежды нет». И снова твердили, что Бог – это боль, А Он говорил, что свет. И вот однажды поставить крест Решила на Нем толпа — Такой обычай у этих мест, Наказывать за слова. Его мучительный ждал конец, Сказали: «Ты будешь распят». А Он ответил: «Прости их, Отец, Не ведают, что творят». И долго потом ала и чиста Горячая капала кровь, А утром на землю с Его креста Неслышно сошла любовь. И вот она рядом с тобой и мной Спасает, прощает и ждет. А может быть из-за нее одной Наш мир до сих пор живет. Легка ее поступь, проста ее речь, Душа за ней будто летит. И если убить ее, вытоптать, сжечь, Воскреснет она и простит. А после зимы наступает апрель, Когда уж никто не ждет, Качается в небе Его колыбель, И тихо земля плывет.

Над всем этим ужасом летал целый рой злобных духов, питающихся страданьями людей: как варваров, так и жертв, подстрекая и тех, и других к мыслям, вызывая новые приступы злобы, самосожаления, самодовольства, переживая горе, обреченности, жадности.

Жрец доров врал, что именно их бог помог им в победе, хотя Калки уже видел, что вскоре их завоюет другой народ.

Старые и новые умершие столпились вокруг страдающих. Люди молились о них Богу, чтоб он послал им понимание, которое могло дать облегчение от мучений, что не надо держаться ни за что земное – всё оно тленно и временно, всё превратится в свою противоположность. Что надо всеми силами стремиться к Богу и культивировать независимо ни от чего положительные эмоции, ища в этом счастье – в любви к Богу, в состоянии благодати, радости, покаяния, прощения, молитвы, сострадании, покоя, самоотверженного служения Богу и людям. Только это может помочь выбраться с Земли, где идут тяжелые уроки Бога, и обрести счастье в возвышенном стремлении и единении с Божеством.

Калки стал выходить из Самадхи и снова вернулся на грешную землю, наполненный удивительным впечатлением от того, что он видел мир глазами Бога, испытывая глубокое сострадание к людям.

Он вспомнил о своих учениках, и в нем возникло сильное стремление побыстрее пробудить их ото сна, чтоб они могли постичь спасительную истину, приблизить их к Богу и избавлению от будущих страданий. Собрав учеников, он сказал им:

– Человек в обычном состоянии пребывает во сне. Он не замечает, как он думает, как реагирует, как ходит, дышит, живет, всё делая на автомате. Пока человек не делает чего-то нового, необычного, он не замечает, что действует по привычке, стереотипу, шаблону. Но стоит ему начать делать что-то необычное, как он тут же видит, что это трудно и непривычно. Он начинает замечать всю свою механичность в мыслях, эмоциях, реакциях, движениях тела – буквально во всем. Он видит, что он робот, которому трудно перестроиться и начать делать что-то по-другому. Это требует постоянного внимания и усилия. Но это единственный способ увидеть себя реально и начать процесс познания себя. Ведь без понимания из чего я устроен, человек не может и начать управлять собой, или увидеть над чем надо работать. К тому же сама эта практика разрушает ненужный стереотип и шаблон, дает возможность быть таким, каким человек хочет, развивает его волю и сознание, перевоплощаясь в образ противоположного пола, является одной из самых сложных и продуктивных духовных практик, которая сразу вскрывает множество предрассудков, комплексов, страхов, которые навязало нам больное общество, и которые вы сможете ярко увидеть в себе.