Анна со счастливым вздохом отложила письмо от Джорджа Эскью. Она прочла его трижды, но сердце все равно взволнованно стучало. Строки послания позволяли надеяться на скорую встречу. Шведы наконец назначили Эскью командующим флотом. Теперь он планировал совершить путешествие в Новый Свет, может, даже в следующем году. Анна с внутренней радостью смотрела на строки, в которых он уверял ее в нерушимой симпатии.

«Твой навеки», – так он писал. Навеки – это сильное слово, особенно по отношению к чувствам, которые часто зарождаются и меняются непредсказуемо. Скорее здесь уместны были бы такие слова, как терпение или выдержка. На этом острове Анне иногда казалось, что она обречена на бесконечное ожидание, как будто кто-то ее проклял. Пресловутая вечная дева…

И все же иногда она получала письма от своего английского адмирала, который теперь служил шведам. Его корреспонденция попадала в Саммер-хилл окольными путями. Эти послания бороздили моря и океаны совершенно загадочным образом, который напоминал Анне о ее собственном большом путешествии в прошлом году. С тех пор она научилась хранить терпение, понимать, что для некоторых вещей требуется время.

Анне удавалось отстраняться, позволять событиям идти своим чередом и довольствоваться тем, что уготовило небо. А небо уготовило ей очень много хорошего!

Чернокожая горничная налила Анне свежезаваренного чая, который девушка подсластила ложечкой сахара. Потом она взяла в руки второе письмо.

Его написала Элизабет, и отправлено оно было всего две недели назад, что, принимая во внимание расстояние, могло считаться редкой удачей. Анна быстро просмотрела его, но это послание тоже стоило прочесть несколько раз, как и письмо от Джорджа.

«Антигуа, февраль 1564 года

Дорогая Анна, дорогой Уильям!

Сегодня у меня для вас восхитительно хорошие новости. Позавчера появился на свет наш сын Уильям-Дункан Хайнес! Мать и дитя здоровы, хотя отцу еще приходится бороться с похмельем после рома, который он поглощал в безмерных количествах по случаю этого радостного события. Малыш выглядит точно копия старшего брата. Джонни сразу же очень захотелось отправиться с ним понырять. Фейт упрямо называет его Вилли, Дункан и я тоже так его называем. Сестрица непременно хотела спать вместе с ним в колыбельке. Это так прелестно.

Есть и другие радостные вести. Приплыл жених Фелисити! Вопреки всем ожиданиям, вчера вечером в гавань неожиданно зашел «Эйндховен» и Никлас Вандемеер сошел на берег и смог наконец обнять свою невесту! Бедняжка так долго ждала и боялась, и мы все уже и не надеялись его снова увидеть, ведь от него не было вестей уже много месяцев. Вы, конечно, можете представить нашу радость! Фелисити несколько часов рыдала от счастья и уже начала упаковывать вещи, ведь Никлас забирает ее с собой на остров Синт-Эстатиус. Это голландский остров Антильского архипелага, который находится совсем недалеко от Антигуа. Мы сможем навещать друг друга. И я надеюсь увидеть и вас в скором будущем, ведь Вилли должен побыстрее познакомиться со своим будущим крестным отцом. Мне вас обоих так не хватает! Пожалуйста, приезжайте, как только сможете! Я от всего сердца приглашаю вас посетить нашу новую родину.

Я восхищена Антигуа. На этом острове самые красивые пляжи из белого песка, которые только можно себе представить, и здесь изобилие коралловых рифов. С нашей веранды открывается прекрасный вид на море. Совсем рядом с домом располагается верфь. Дела идут превосходно, у Дункана много работы. Но самое лучшее вот в чем: после трудов он может сразу же отправиться домой, ему не нужно болтаться много недель в море. Это меня по-прежнему очень успокаивает. Старая команда «Элизы» разлетелась по свету. Джон Иверс писал с Гваделупы о том, что очень тоскует по морю, но супружеская жизнь ему тоже по душе. Что делают другие матросы, мы не знаем, кроме, конечно, Олега и Джерри, которые остались нам верны. Дункану они очень нужны: они снабжают верфь деревом, которое рубят в близлежащих лесах. Недавно Олег сделал Деирдре предложение. Я все чаще вижу их вместе. Кажется, это ей нравится, и я очень рада за нее.

Но мне нужно заканчивать. Цена несет мне малыша, у которого очень здоровый аппетит. Вы все в моем сердце, обнимаю вас!

Ваша Лиззи»

Улыбнувшись, Анна положила письмо на стол и разгладила его. Потом склонила голову, прислушиваясь. С верхнего этажа доносился пронзительный визг. Проснулась ее маленькая племянница. Детский плач тут же затих – Селия никогда не позволяла Аманде долго плакать. Она была великолепной матерью, а Уильям – самым глупым и заботливым отцом на свете. Благодаря Аманде они стали семьей, но даже без ребенка они были бы счастливы. Уильям и Селия были одним целым, скованные любовью, словно две стороны одной монеты: разные, но неразрывно связанные. Казалось, что от всех невзгод, которые так долго им мешали, их любовь стала только крепче. И ничто никогда уже не сможет их разъединить. Иногда все же уместно это сильное слово.

Навеки.

Анна выпила чаю и поднялась, чтобы пойти в дом.