Элизабет поспешила наружу, в лоджию, услышав топот копыт.

— О боже, неужели это Гарольд? — испуганно воскликнула Фелисити, прижав ладони к щекам. Она в буквальном смысле слова сидела на упакованных сундуках и лихорадочно ожидала того мгновения, когда наконец поступит сигнал трогаться в путь.

— Нет, это Дункан, — сказала Элизабет, наблюдая за прибывшим.

Он слез с седла и приказал одному из своих людей заняться Жемчужиной.

— Хвала Небу! — Фелисити радостно вскочила. — Теперь мы можем отправляться! Я сейчас пойду и разбужу малыша! Он уже все это время не говорит ни о чем другом, кроме как о кораблях!

У Элизабет опустилось сердце, когда она увидела мрачное лицо Дункана. Она торопливо сбежала вниз по лестнице, чтобы принять его в холле.

— Как прошло обсуждение?

Он снял с себя пропотевший камзол и распахнул рубашку.

— Трудно сказать. Но в любом случае я бы не рискнул говорить о каком-нибудь значительном успехе. Они притащили с собой какого-то прощелыгу из тесного круга Кромвеля. Я не знаю, какое влияние имеет на него Айскью. Или наоборот. — Он пошел вперед, в патио.

Элизабет обескураженно поплелась вслед за ним.

— А что, собственно, теперь будет?

— Я должен срочно помыться. Я пролил несколько галлонов пота и умираю от жажды. Я полностью выдохся.

— Нет, я имею в виду переговоры.

— Мы должны подождать.

Дункан расстегнул крючки пояса, на котором висело оружие, и снял его.

— Петиция с нашими условиями лежит у них на столе, теперь их очередь сделать ход. Они посовещаются и скажут нам о своем решении.

— А когда?

— Всему свое время. В любом случае перемирие действует только до захода солнца. — Он нагнулся, чтобы ослабить завязки своих бриджей на коленях.

— Это означает, что может начаться бой, если они будут не согласны?

— Похоже на то. — Дункан стянул с себя рубашку и швырнул ее на скамейку. — После того, как я увидел этого Джозефа Уилкеса, мы должны быть готовы ко всему.

У нее пересохло во рту, когда она увидела, как играют мышцы на его теле. Дункан тем временем снимал с себя сапоги.

— Это означает, что мы временно обречены на бездействие?

— Да, но мы найдем, чем занять себя.

— Что? Здесь, в доме? Забудь об этом побыстрее. Гарольд может вернуться в любой момент.

— Он не решится. А если все же вернется, я его убью.

— Ты говоришь это так, словно всерьез думаешь устроить расправу!

— Aye, я защищаю то, что принадлежит мне, и это мое право!

— Но это же было бы преступлением!

— Ты слишком легко забываешь, кто я такой, Лиззи. Пират долго не проживет, если будет слишком чувствительным. Выжить может только победитель.

Дункан подошел к фонтанчику, оперся на его край и сунул голову под струю воды. Он вымыл волосы, лицо, подмышки и руки, жадно напился воды, а затем отряхнулся, так что брызги вокруг него засверкали на солнце всеми цветами радуги. После этого он повернулся к Элизабет. Мокрые волосы свисали на лоб. Он, не отрываясь, смотрел на нее.

— Иди сюда.

И вдруг у нее появилось ощущение, что ей нечем дышать, как будто она очутилась под водой. Парализующая тяжесть сковала ее тело.

— Чего ты хочешь? — с трудом произнесла она.

Его глаза полыхнули темно-синим светом.

— Тебя.

Чувствуя дрожь в коленях, она прислонилась к колонне, возле которой стояла. Если сейчас он дотронется до нее, то она не сможет противостоять ему. И она знала об этом. Элизабет охватила такая дикая страсть, что она едва сдерживалась под его призывным взглядом. Она поспешно покачала головой:

— Нет, я не могу.

Он ухмыльнулся:

— Что ты не можешь?

— Ну… то, что ты сейчас хочешь… — Она сглотнула слюну. — Дункан, я… Нельзя… Не здесь… Это дом Гарольда… Это было бы неправильно.

К ее удивлению, он кивнул.

— Ты совершенно права. Собственно говоря, я хотел только лишь обнять тебя. Ну, там маленький поцелуй, может быть… В общем, как бы там ни было, давай поедем на конную прогулку, туда, где мы недавно были. Мне нужно осмотреть кое-что, и ты должна мне помочь. До захода солнца у нас еще достаточно времени. — Он сел на край фонтана и помыл ноги, затем надел рубашку, сапоги и подошел к Элизабет. Она уже снова взяла себя в руки и спокойно улыбнулась ему. Какая же она дура! Стоит ему посмотреть на нее, и она уже сходит с ума, не в силах противостоять его обаянию, тогда как он полностью держит себя под контролем. Но когда он нагнулся и поцеловал ее в кончик носа, она заметила дико пульсирующую жилку на его шее и поняла, что его равнодушие было притворным. С тихой улыбкой на губах она помчалась по лестнице вверх, чтобы сказать Фелисити, что хочет отправиться на конную прогулку.