Гарольд схватил факел, который протянул ему один из мужчин, и поджег дрова. Масло вспыхнуло мгновенно. Раб издал пронзительный гортанный боевой клич. Он сидел перед решеткой и пытался ногами раздвинуть деревянные прутья, однако веревки на щиколотках не давали ему достаточной свободы движения. Гарольд схватил копье и отогнал Акина от решетки. Несколько поленьев уже начали гореть. Ураганный ветер раздувал огонь и разгонял едкий дым. Через короткое время пламя поднялось вверх и охватило днище клетки, куда Гарольд тоже налил масла. Мужчины, скаля зубы, стояли перед клеткой и смотрели, как огонь поднимается все выше и выше. Гарольд с удовольствием отметил, что он нанял именно тех людей, которые нужны были для осуществления его плана. В порту было еще достаточно людей такого сорта. Он только начал искать себе помощников, когда узнал о том, что поймали Акина. А когда он покончит с чернокожим, наступит очередь Элизабет. Гарольд решил простить ее. Ребенка, конечно, придется устранить, как и этого преступника Хайнеса. После этого Элизабет очень скоро поймет, где ее место.

Он вздрогнул, услышав пронзительный женский крик. В какое-то мгновение ему показалось, что его зовет Марта, хотя это, конечно, было абсурдным. Но тем не менее его охватил ужас, когда он обернулся и увидел стоящую неподалеку Силию. Он узнал ее сразу, несмотря на то, что девушка была закутана в одеяло. Когда она, отчаянно крича, кинулась на клетку, он сначала испугался, чтобы принять меры, но потом понял, что теперь ему даже не нужно ничего делать. И она тоже уже ничего не сможет сделать. Клетка загорелась. И жар был слишком сильным, чтобы подойти к ней на два или три шага. Акин согнулся внутри и, не переставая пронзительно кричать, пытался увертываться от устремившихся вверх языков пламени. Но тщетно, потому что выхода не было.

Джереми и Юджин Уинстон выскочили из резиденции, напуганные огнем на площади, где происходили казни. Губернатор был вооружен мушкетом и дико озирался по сторонам.

— Что здесь происходит? — крикнул он, перекрывая шум урагана. — Неужели нам не хватает других забот в этот ужасный день?

Гарольд не стал отвечать, хотя все больше и больше людей собирались на площади и, ничего не понимая, с ужасом смотрели на горящую клетку. Он приказал сопровождавшим его головорезам схватить мулатку, однако Силия отскочила в сторону и остановилась между губернатором и его племянником. В тот момент, когда они повернулись к ней, ураган сорвал одеяло с ее плеч и все вокруг узнали в ней осужденную убийцу.

— Схватить ее! — рявкнул Юджин, желая продемонстрировать свою важность.

Однако Силия кинулась к губернатору и вырвала у него из рук мушкет. Она направила оружие на мужчин, которые бросились к ней, но тут же остановились, понимая, что она настроена решительно.

— Потушите огонь! — крикнула девушка срывающимся голосом. Ее лицо выражало крайнюю степень отчаяния. — Откройте клетку и выпустите его наружу!

Однако никто не послушал ее, и без того было слишком поздно. Пламя охватило черное тело и держало его в своих объятиях, пока оно дергалось в агонии, а горящие конечности конвульсивно поднимались и опускались. Разбушевавшийся огонь с дикой жадностью пожирал лежащий труп и быстро превратил его в пылающий на ветру факел. Вонь горящего мяса распространилась от клетки, но за какое-то мгновение ее унесло ветром.

— Отец! — крикнула Силия. Ее застывший взгляд остановился на Гарольде, который вздрогнул и стал панически озираться по сторонам.

— Отец, неужели ты хочешь предстать перед твоим творцом со всеми этими грехами? Неужели ты хочешь, чтобы за твои дела расплачивались невинные люди?

Гарольд глубоко вздохнул. Они ей не поверят. Не поверят этой черной проститутке.

— Да, посмотрите на него! Посмотрите на моего отца! На моего родного отца! Этот человек убил мою мать, потому что она выносила в себе ребенка от него! Она была его первой рабыней, и он обрюхатил ее. Несчастной женщине пришлось заплатить за это своей жизнью! Она убежала, родила меня в лесу и оставила там, потому что он охотился на нее, как на животное. Ей не удалось убежать от него! Он убил ее. Задушил собственными руками. Точно так же, как он убил миссис Марту.

Гарольд заметил, как на него устремились враждебные взгляды. Он хотел запротестовать, но не смог произнести ни звука, потому что вдруг увидел Элизабет. Она стояла на другой стороне, у дороги, ведущей к церкви. Рядом с ней были Фелисити и Дункан Хайнес с ребенком на руках. Гарольд хотел броситься к нему, чтобы убить, однако его ноги словно приросли к земле. Ему показалось, что Силия, эта черная ведьма с желтыми глазами, парализовала его, чтобы он выслушал все, что она хотела сказать ему. Да еще в присутствии всех остальных. И теперь они слушают: и этот проклятый губернатор, и его трусливый племянник, и мужчины, которые, собственно, должны были бы в это время охранять гарнизон или сражаться с «круглоголовыми». И Элизабет, которая не должна была все это знать.

— Он убил миссис Марту! И не только ее. Он убил также леди Гэрриет, потому что она когда-то отказала ему! Он попытался убить леди Анну, чтобы заставить ее замолчать навсегда, однако ей удалось сбежать, и она рассказала мне все! Она жива и может засвидетельствовать это! Но это еще не самое худшее. Он, кроме всего, совершил самое страшное из всех преступлений.

Голос Силии вдруг сразу стал более глубоким, в нем появилась непонятная, какая-то необъяснимая сила, которая, словно водоворот, стала затягивать Гарольда в черную пучину, только и ждавшую, чтобы поглотить его, точно кипящая смола. Даже ветер, казалось, затих от такого страшного обвинения, будто хотел позаботиться о том, чтобы ее услышали и поняли все. Глаза Силии горели каким-то внутренним огнем, и вся она вдруг стала похожа на нечто нереальное и в то же время величественное. Потрясенный происходящим, Гарольд в невыразимом ужасе потерял дар речи, у него перехватило дыхание, когда она открыла последнюю и самую страшную правду:

— Он убил собственного сына! Он убил Роберта! Он сделал это, потому что хотел, чтобы леди Элизабет принадлежала ему самому.

Гарольд собрался было возразить ей. Никто не имел права верить рабыне. Но, посмотрев вокруг и увидев брезгливые взгляды, которые бросали на него шокированные люди, он понял, что ей все-таки поверили.

— Ты — моя! — крикнул он, повернувшись к Элизабет. — Поэтому я вынужден был это сделать! — добавил он, решив, что теперь уже все равно, поскольку его тайна раскрыта и лучше объяснить, почему у него не было другого выбора.

Внезапно Данмор почувствовал, что его ноги снова стали повиноваться ему, и он бросился к Силии.

— Это ты виновата во всем, ведьма! Ты в союзе с сатаной! — крикнул он.

Он выхватил плетку из-за пояса. Силия прицелилась в него из мушкета и нажала на курок. Однако ничего не произошло. Скорее всего, эта штука вообще была не заряжена. Джереми Уинстон еще никогда не стрелял из мушкета. Гарольд размахнулся, чтобы нанести сокрушительный удар плетью, но ветер помешал ему попасть в цель. Переполняемый яростью и злобой, он отбросил в сторону плетку и сокрушительным ударом кулака сбил Силию с ног. Когда она очутилась на земле, он бросился к ней, чтобы забить до смерти ногами, однако она быстро откатилась в сторону, вскочила на ноги и подбежала к Элизабет.

— Схватите его! — крикнул губернатор, и, к своему ужасу, Гарольд понял, что это было сказано в отношении его самого.

Резкий порыв ветра вырвал из костра длинные языки пламени, пронесшиеся над площадью, и Гарольд моментально использовал возникшую суматоху, чтобы проложить себе дорогу под испуганные крики отшатывающихся от него людей. Он оттолкнул нескольких человек в сторону и исчез, оставив после себя треск пламени и вой ветра.

Шторм за несколько минут превратился в настоящий ураган. Никому даже в голову не пришла мысль преследовать Гарольда Данмора, каждый думал только о том, как бы спастись самому. Резкие порывы ветра наклоняли пальмы почти до земли, одну из легких деревянных построек на краю дороги ветер буквально за несколько секунд разломал и по частям унес дальше. Элизабет дернула Фелисити за руку и тем самым спасла ее от пронесшейся мимо доски. В воздухе летали обломки каких-то предметов, только что сорванные куски крыш, солома, остатки стропил, обрывки стенной обивки и, кроме того, всякий мусор из подворотен и садов, а также плавник, сухие водоросли, кокосовые орехи, сучья и ветки — и все это было смешано с огромной массой песка. Даже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Людям не всегда удавалось увернуться от того, что летело на них. Дункан спрятал малыша под свой плащ и осторожно прижал его к груди, изо всех сил стараясь не потерять равновесие. Элизабет крепко ухватилась за Фелисити, однако ветер даже их двоих вместе один раз чуть не поднял в воздух. Силии повезло меньше, она была маленькой и легкой, и ей не за что было ухватиться. Ураган смел ее с дороги, ее тело ударилось о пальму, однако сразу же после этого она снова очутилась с ними, показывая жестами, что им нужно идти дальше.

И тут начался дождь. Это были не отдельные капли, а скорее сплошная стена обрушившейся на них воды, которая била сбоку, как когда-то на «Эйндховене». Они потеряли ориентир, потому что даже в паре шагов от них ничего не было видно.

Буквально за несколько минут стало очень темно, словно наступила глубокая ночь. Они больше даже не могли говорить друг с другом, потому что вой урагана был слишком сильным. Они просто шаг за шагом с трудом продвигались вперед, до тех пор, пока наконец не увидели перед собой очертания церкви. Две женские фигуры появились у них на пути. Мокрые волосы прилипли к их головам, и лишь отдельные пряди под ураганным ветром развевались вокруг лиц. Их одежда была рваной, а кожа исцарапанной. И лишь со второго взгляда Элизабет поняла, кто перед ней.

— Анна! Деирдре! — вскричала она, однако вой урагана был таким сильным, что она не слышала собственного голоса.

Деирдре, обхватив Анну руками, изо всех сил помогала ей двигаться против ветра. Они добрались до ворот почти одновременно с Элизабет и вместе стали открывать ворота. Было похоже на то, что они оказались в одном месте и в одно время по велению судьбы. Молодая ирландка подняла взгляд. На ее бледном, как у призрака, лице выделялись широко открытые глаза. Ее посиневшие губы дрожали от холода, и только теперь Элизабет почувствовала, что тоже продрогла. Она пожала руку Деирдре, а затем они вместе толкнули створку ворот.

Элизабет последовала за Анной и Деирдре в церковь и стала ждать, когда Дункан, Фелисити и Силия тоже перешагнут порог, и только после этого поспешно закрыла тяжелую деревянную дверь. Это было вовремя, потому что в следующее мгновение порывом ветра принесло кусок какой-то развалины и он с такой силой ударил в ворота, что они задрожали.

У алтаря горела свеча, и ее свет дрожал от сквозняков. В церкви шум урагана был слышен меньше, однако снова и снова снаружи в стены церкви с глухим грохотом ударялись разные предметы. Дункан протянул Элизабет громко плачущего ребенка, и она, взяв Джонатана на руки, увидела кровь на его лице.

— Боже мой! Он ранен! — Она лихорадочно стала искать рану.

Фелисити разразилась жалобными рыданиями и бросилась помогать Элизабет, но у нее так тряслись руки, что она только мешала.

— У ребенка все в порядке, — сказал Дункан.

Его лицо исказилось от боли, и, когда он сбросил свой плащ, стало видно, что рубашка на его правом плече пропиталась кровью. Длинная деревянная щепка толщиной с палец глубоко вонзилась в тело. Дункан вытащил ее одним рывком. Кровотечение усилилось, однако кость, казалось, была не задета. Силия перевязала рану несколькими полосками материи, которые она вырвала из нижней юбки Элизабет. Элизабет помогала ей при этом. Закончив перевязку, Силия удалилась в угол церкви и опустилась там на корточки. Элизабет последовала за ней и присела рядом.

— Откуда ты узнала, что Гарольд убил Роберта? — тихо спросила она. — Тебя же там не было, так ведь?

Силия покачала головой.

— Я узнала об этом в тот момент, когда начала говорить… Я узнала это… — Мулатка неотрывно смотрела на Элизабет, и от дальнего света свечи, отражавшегося в ее глазах, в них возникало какое-то нереальное мерцание.

Элизабет судорожно сглотнула и перешла к другому вопросу:

— А кто тебе сказал, что Гарольд — твой отец?

— Леди Гэрриет, — сухо ответила Силия. — Когда-то, будучи еще ребенком, я спросила, кто моя мать и кто мой отец, и тогда она мне рассказала. До того, как я родилась, на Барбадосе было совсем мало рабов, и среди них почти не было женщин. Гарольд Данмор купил себе одну из них — прекрасную молодую рабыню, которая через пару месяцев забеременела. Когда наступило время родов, она исчезла в лесу, а немного позже ее нашли мертвой. Убитой, но без ребенка. Меня обнаружили вблизи господского дома в Саммер-Хилле. Наверное, моя мать оставила меня там, прежде чем попыталась скрыться. У меня была светлая кожа, и леди Гэрриет без труда обо всем догадалась. Кроме Гарольда, в окружении моей матери не было ни одного белого человека, никто даже близко не подходил к ней, поэтому моим отцом мог быть только он. Гарольд лишь один раз проявил слабость. — В голосе Силии прозвучала горечь: — Он изменил своим священным принципам и связался с существом низшей расы. Конечно, это была не его вина, а вина моей матери, следовательно, она должна была умереть, прежде чем весь мир узнает о его слабости и его позоре.

Элизабет вспомнила, что Гарольд почти с упорством маньяка старался не допустить, чтобы Роберт вступал в связь с черными женщинами, очевидно, он боялся, что его прошлое может повториться.

— Знала ли леди Гэрриет, что Гарольд убил твою мать?

— Может быть, она и подозревала, но, скорее всего, это подозрение казалось ей слишком чудовищным, поэтому она никогда не говорила ни слова об этом. Но все же она считала, что каждый человек должен знать, кто его родители и откуда он родом, и она рассказала мне, что Гарольд Данмор — мой отец. Правда, она заставила меня поклясться, что я никогда не раскрою эту тайну. Свою клятву я сдержала… до сегодняшнего дня.

— Ты правильно сделала, что высказала все.

— Я знаю. Я надеюсь, что она на меня не рассердится.

— Нет, леди Гэрриет поняла бы…

Элизабет испытующе посмотрела на девушку.

— А что случилось в Саммер-Хилле?

Когда Силия поведала ей обо всем, что знала, Элизабет погрузилась в молчание. Она боролась со слезами, в бессильной тревоге задаваясь вопросом, где сейчас мог находиться Уильям. Искренне беспокоясь за него, она стала молиться, чтобы он остался жив. Находившаяся в нескольких шагах от нее Фелисити тем временем вытерла лицо Джонатана и убедилась, что с мальчиком действительно ничего не случилось.

— Мой маленький, ты такой храбрый! Однажды ты станешь таким же героем, как твой отец!

— Дедди, — сказал Джонатан и показал на Дункана.

— Ты только посмотри на него, — удивленно произнесла Элизабет, которая, несмотря на еще не прошедший шок, все же не смогла подавить улыбку. Она встала и подошла к Дункану. — Это ты научил его по дороге сюда? Тебе, наверное, пришлось кричать ему в ухо.

Дункан смущенно пожал плечами и тут же невольно ругнулся, потому что забыл о своем ранении. Деирдре, вместе с Анной сидевшая на одной из церковных скамеек, испуганно и быстро перекрестилась, что заставило Дункана виновато кашлянуть.

— Я лишь сказал ему, что его старый папа всегда будет заботиться о нем и что он не должен ничего бояться.

Не в силах бороться с чувствами, Элизабет подсела к нему и взяла его за руку.

— Прости меня, я очень сожалею. Все это произошло только потому, что я настояла на том, чтобы мы спрятались в церкви.

Он покачал головой.

— Это хороший план. Единственный правильный план. У этого здания очень прочный фундамент и надежные стены. В отличие от любых деревянных домов. Кроме того, «Дом Клер» находится слишком близко к воде.

— Что ты имеешь в виду?

— Если туда попадет приливная волна, то кто знает, что потом останется от этой постройки. Если, конечно, ураган до этого не разнесет дом в щепки.

— Надо было взять ее с собой!

— Я предлагал, но она не захотела. Она сказала, что научилась плавать, когда еще была ребенком. А если ураган унесет ее имущество, то она вернет его себе другим путем. — Он покачал головой и добавил: — Будем надеяться на лучшее.

Элизабет хотела было поделиться с ним своими переживаниями, но прикусила губу, не желая нагружать проблемами ни Дункана, ни кого-либо другого из их окружения ввиду таких ужасных перспектив. Она боялась за Жемчужину, причем так сильно, что ей больше всего хотелось бегом вернуться назад, чтобы забрать ее. В голову пришла мысль, что она уже когда-то пережила такой страх из-за лошади во время шторма — когда они плыли через океан. В тот день ей помог Гарольд. Он побеспокоился о ней и о Жемчужине и позаботился о том, чтобы они были в безопасности. Неужели он уже тогда планировал заполучить ее для себя?

Дикий ужас охватил Элизабет, когда она слушала обвинения Силии, и ей до сих пор не верилось, что все эти убийства совершил Гарольд. Ее трясло от страха, когда она вспоминала о нем, а то, что Гарольд, как и раньше, находился на свободе, лишь все ухудшало. Но что сейчас было на душе у Анны! Элизабет еще раз пожала руку Дункану, затем быстро встала, чтобы посмотреть, как дела у ее подруги и у Деирдре. Анна, вытянувшись, лежала на скамейке, и ее лицо даже во сне было искажено от страха. Деирдре опустила голову на колени и, прижавшись к ним щекой, качалась взад-вперед, словно хотела успокоить саму себя. Глаза ее были закрыты. Когда Элизабет подошла к ней и ласково погладила ее по волосам, она подняла голову:

— Леди Элизабет! — Будучи воспитанной, девушка из вежливости хотела встать, однако Элизабет жестом велела ей сидеть.

— Оставь это. Сиди. Ты теперь свободная женщина и, как служанка, не принадлежишь никому. Я нашла твой долговой контракт в документах мистера Данмора и порвала его. Я дам тебе золота, так что ты без всяких забот можешь вернуться домой.

— Я не знаю, хочу ли я возвращаться домой. — У Деирдре был смущенный вид. — Может быть, я лучше останусь здесь.

— С мистером Фитцжеральдом?

— С пастором Фитцжеральдом. — Теперь смущение Деирдре можно было буквально пощупать руками.

— А где же он сейчас?

Деирдре озабоченно пожала плечами:

— Я не знаю. В лесу я его больше не видела, поэтому надеялась найти его здесь, в Бриджтауне. Я боюсь, что пастора могли схватить и посадить в тюрьму.

— Если это так, то я сделаю все, чтобы его выпустили, — пообещала Элизабет. И, поколебавшись, добавила: — Есть еще одна возможность, Деирдре. Вы вдвоем можете присоединиться к нам. Мы хотим начать новую жизнь где-нибудь в другом месте, и вы — тоже. Как свободные люди!

Сомнение на лице Деирдре превратилось в робкую надежду:

— О, миледи, это было бы… Я благодарю вас!

Анна проснулась и с тихим стоном выпрямилась. Элизабет села рядом с ней и обняла ее за плечи:

— Анна, дорогая. Мне ужасно жаль, что с тобой произошло такое!

Анна молча кивнула. Температура, вызванная укусом змеи, исчезла, однако Анна совершенно обессилела от тяжелых событий последних дней. Вынужденный пеший поход в несколько миль, который она заставила себя совершить после короткой и беспокойной ночи в пещере, чтобы искать в Бриджтауне своего брата и привлечь Гарольда к ответственности, забрал у нее все силы. Элизабет, крепко прижав ее к себе, сказала:

— Его найдут и будут судить за это!

Анна подняла голову:

— Ты слышишь?

— Что?

— Ураган прекратился! — На лице Анны отразилась дикая надежда: — Я наконец-то могу идти на поиски Уильяма! — Она с трудом встала и быстро пошла к воротам, чтобы открыть их.

Элизабет прислушалась. И действительно, шум ветра утих. Облегченно вздохнув, она повернулась к Дункану, который бессильно сидел на скамейке и держался за раненую руку.

— Все закончилось! — воскликнула Элизабет.

Внезапно раздался голос Силии:

— Нет! Вам нельзя выходить на улицу! Это только глаз!

— Что? — Элизабет, ничего не понимая, повернулась к Силии.

— Мы находимся в так называемом «глазу урагана», — поддержал мулатку Дункан. — Ураган сейчас находится прямо над нами. Эта тишина обманчива. Пройдет немного времени, и скоро все может начаться заново.

На Анну это не произвело никакого впечатления. Она толчком распахнула ворота и хотела выскочить наружу, однако затем медленно отступила назад, в ужасе вытянув руки вперед, словно пытаясь закрыться ими.

— Наконец-то ты мне попалась! — С этими словами Гарольд Данмор торжественно вошел в церковь, будто приглашенный гость.

Ему тоже досталось от урагана: на лице виднелись ссадины, черный камзол во многих местах был порван. С дико торчащими черными волосами Данмор походил на огромную растрепанную хищную птицу во время охоты.

И он действительно явился сюда, потому что хотел убивать. Он выхватил огромный нож, на блестящем лезвии которого отразился свет стоявшей у алтаря свечи. Анна, спотыкаясь, медленно пятилась. Через пару шагов она споткнулась и упала на пол. Опустившись возле перепуганной женщины на колени, он крепко схватил ее одной рукой, а другой широко размахнулся, чтобы вонзить в нее нож.

Дункан сразу же вскочил со скамейки и бросился вперед, едва только появился Гарольд, однако он двигался недостаточно быстро. И даже если бы он успел вовремя подбежать к Гарольду, то со своей беспомощной правой рукой не смог бы по-настоящему противостоять Гарольду, тем более что на нем не было пояса с оружием. Элизабет шагнула в сторону, потому что Дункан загораживал ей поле зрения. Она не предполагала и не могла ожидать, что Гарольд последует за ними во время урагана и найдет их здесь, однако в этот решающий момент не раздумывала ни секунды, а действовала хладнокровно и взвешенно, как ее учил Дункан. Выжить может только победитель.

Она целилась недолго, на это не осталось времени. Выстрел прогремел в тот же момент, как опустился нож. Пуля попала Гарольду в живот и отбросила его назад. Нож с лязгом упал на пол. Гарольд повалился на спину, но уже в следующий миг попытался перевернуться и схватить нож. Силия быстро подскочила к нему и на долю секунды раньше успела схватить оружие. Он со стоном снова упал на спину и уставился на нее неподвижным взглядом.

— Ведьма, — зло пробормотал он. — Будь ты проклята.

— Я уже и так давно проклята, отец. Мы оба прокляты.

Она опустилась рядом с ним на колено, обеими руками высоко подняла нож над головой и с силой опустила лезвие. Затем она отпрянула назад и в ужасе застыла. Рукоять ножа торчала из груди Данмора, словно восклицательный знак. Он захрипел и попытался поднять руку и еще что-то сказать, однако затем затих и лежал неподвижно.

Деирдре преклонила колени перед алтарем и стала молиться. Фелисити присоединилась к ней, держа плачущего от испуга ребенка на руках, в то время как Силия, Анна и Элизабет общими усилиями стали вытаскивать труп Гарольда Данмора из церкви.

На улице было темно, однако по лежащим вокруг церкви развалинам можно было судить о масштабе разрушений уже сейчас. Когда они вернулись в церковь, Дункан беспомощно обнял здоровой рукой Элизабет.

— Дорогая, ты все сделала очень хорошо! Но где, черт побери, ты спрятала этот проклятый пистолет? Ведь не за своей же тонкой подвязкой чулка?

Элизабет взялась за корсет и поправила его, теперь ей было намного легче дышать, но у нее до сих пор дрожали колени, так что пришлось ухватиться за Дункана, иначе она упала бы в обморок.

— Возможно, однажды я тебе это скажу.

Затем она пошла к церковным воротам, чтобы закрыть их. На улице снова начал выть ветер, и немного позже его шум стал просто оглушительным. Вместе с другими она уселась на скамейку, пытаясь устроиться на ней поудобнее. Через некоторое время свеча погасла, но теперь это уже не имело никакого значения. Дункан обнял Элизабет, и она приникла к нему. Ребенок лежал между ними, он уже снова уснул.

— Будет ли завтра продолжаться война? — пробормотала Элизабет.

— Хотел бы я знать, — ответил Дункан.

Однако, в принципе, им уже было все равно. Что бы ни случилось, они были вместе, а все остальное казалось не столь важным. Они смотрели в темноту и ждали, когда закончится ураган.