Понятие лиминальности – сравнительно новое для психологии. Им обозначаются «пороговые» жизненные фазы, когда человек осознает собственное, идущее изнутри намерение существенным образом поменять привычное течение жизни. Находясь в одном ряду с кризисами и переходами, лиминальность в отличие от них демонстрирует акт свободного жизнетворчества, «собственного воления» человека в отношении своей жизни, умение пустить ее течение по новому руслу. Такое «хочу и буду» мы вслед за Э. Фроммом относим к «авантюре саморазвития», которую может затеять и реализовать только уже состоявшаяся во многих значимых экзистенциальных аспектах личность.

По сравнению с кризисами лиминальное состояние не является обязательной характеристикой развития и переживается далеко не каждым взрослым человеком, но по своей сути является признаком зрелости и способности к самоорганизации и авторству собственной жизни.

Наш анализ сути и форм переживания лиминальности мы откроем фрагментом диалога с человеком, отрефлексировавшем в себе это состояние.

Рассказ Анны О.

– Я не очень уверена, по адресу я обратилась или нет. Ведь ничего плохого, слава Богу, в моей жизни не случилось и вроде не предвидится, хотя, конечно… все под Богом ходим. Наверное, мне просто надо с кем-то поговорить. Не с подругой или с мамой… а с кем-то, кто, может быть, поймет, что со мной происходит, и сможет объяснить, что делать… Или хотя бы я сама пойму, такое со всеми бывает или это со мной что-то не так… Вот я рекламу вашего центра увидела и подумала… может быть, психолог – это именно то, что мне сейчас и нужно? К психологам ведь разные люди ходят… может быть, и в вашей практике было что-то подобное?..

– Может быть… А о чем именно вы хотели поговорить?

– Да даже не знаю, как сказать… Я и сама себе уже это пыталась объяснить, но как ни начнешь говорить, все какая-то глупость получается… Я пробовала сестре сказать… Она послушала-послушала, да и говорит мне: «Глупости какие-то! Ты просто с жиру бесишься»…

– «Глупости»? «С жиру беситесь»?

– Да, вот именно. Но со стороны, может, так и выглядит, ведь у меня по сравнению со многими все нормально. У меня стабильная, давно налаженная жизнь, хорошая семья, взрослые дети. Были, конечно, и тяжелые времена, но мне всегда удавалось их пережить и снова встать на ноги. Во всяком случае, такого не было…

– «Такого» – это какого?

– Да даже сказать трудно. Я вся сама не своя. То, что раньше казалось правильным, хорошим, нужным, сейчас кажется пустым, ничего не стоящим и ничего не значащим. Все время мечусь, все раздражает, пытаюсь за что-то взяться – себя переделать, мужа, детей, жизнь… И все – не то, не так, не о том! Все время кажется, что чего-то главного не делаю, упускаю. Живу-то как бы я, а жизнь – какая-то больше не моя, понимаете? Радости нет, удовлетворения от того, как живу. Все тяготит, все утратило значение, но внешне-то вроде ничего не изменилось! Как в песенке: «Все тот же двор, все тот же снег, и лишь тебя не хватает чуть-чуть…» А мне – самой себя не хватает. И не чуть-чуть. Понимаю, что я в жизни сделала все то, что хотела, что было нужно. Но хочется чего-то другого. Как между двух стульев сидеть. Годы идут, а я понимаю, что увязла в этом своем благополучии и ничего нужного не происходит! И я – уже не я, вырождаюсь. Значит, нужно что-то менять. Но если все нормально, почему, скажите, почему хочется чего-то еще? Ведь реально все нормально! Можно прекрасным образом и дальше так жить… С виду, наверное, – глупости и есть, только для меня все серьезнее некуда. И с каждым днем все серьезнее, просто с ума схожу от какой-то разрастающейся пустоты внутри…

«Могу тянуть привычную лямку и дальше» и одновременно «не могу». «Мне хотелось бы чего-то другого», но «в этой своей жизни я не нахожу для себя ничего другого». «Движусь по собой же проложенному маршруту» и «отчаянно хочу свернуть в сторону». «Всем, да и мне самой, кажется, что объективно у меня все хорошо, а мне почему-то все равно плохо». «Я сама не своя и никак не обрету себя такую, какой, мне кажется, я должна быть».

Консультанты не так уж редко сталкиваются в практике с похожими жалобами. Казалось бы, от них можно отмахнуться, поскольку непосредственной психологической угрозы благополучию клиента такие переживания вроде бы не несут. Не нарушая естественного хода жизни, такие «микроразрывы» всего лишь лишают человека привычного каждодневного удовольствия от жизни – такой, какая она есть «здесь-и-теперь», радости от всего того, что он любил и ценил раньше, чувства правильности и необходимости всего того, что он делает… Но что же побуждает человека к пересмотру привычного жизненного уклада?

 

Что такое «лиминальность»?

Такие «точки-микроразрывы» на линии жизни описываются в экзистенциальной психологии понятием лиминальности, лиминальных фаз жизни, лиминальных состояний (от англ. limit – предел, limen – порог).

Они возникают в жизни взрослого человека тогда, когда определенная жизненная задача, поставленная им самому себе (получить образование, поднять на ноги детей, сделать карьеру, построить дом, взойти на Фудзи, выучить китайский и пр.), уже решена и под прожитым фрагментом жизни, связанным с этим достижением, подводится смысловая черта («я сделал это!», «мне удалось!», «я добился!»). Вместе с субъективным осознанием завершенности этапа жизни, в котором свершенное было главным, приходит и понимание необходимости вхождения в другой этап, пока еще до конца не определенный в смысловом плане и часто лишь смутно представляемый («Я сделал это, и… что теперь?», «Мне это удалось, а дальше-то что?», «Я добился, а теперь…?»).

Взрослый человек хорошо понимает, что именно он сам для себя решает, куда и как будет двигаться его жизнь, он сам себе определяет «начала» («смыслопорождение») и «концы» («смыслоуничтожение», отказ от реализации определенных смыслов) стадий этого движения.

Поскольку он сам волен в любой момент жизни направлять развитие в желаемую сторону, строить жизненные проекты, это приводит к тому, что время от времени ему приходится «вбрасывать» себя в ситуацию своеобразного экзистенциального «зазора», самостоятельно осуществленного разрыва между исчерпавшим себя и отвергаемым им «старым» и пока еще неизвестным «новым». Такие моменты индивидуальной жизни лучше всего характеризуют «авантюру саморазвития» (термин Э. Фромма), процессы индивидуального жизнетворчества: человек при этом сам «рулит» жизнью, но вот знает ли он точно, правильно ли он при этом «плывет» и куда «приплывет», – это неоднозначный вопрос, в том числе и для него самого.

Понятие лиминальности лежит в плоскости близких по содержанию понятий «критических ситуаций», «life change events»/«меняющих жизнь событий», «жизненных кризисов», «биографических событий», «невозможных ситуаций», «кризисов становления личности», «кризисов личностной автономии», «терминальных кризисов», «кризисов самореализации», «кризисов жизненных ошибок» и др. Оно соотносится с кризисом мотивационно-целевого («не знаю, для чего жить дальше») или смыслового («не знаю, зачем вообще жить дальше») аспектов индивидуальной жизни, но несводима к ним.

Скорее, такая попытка изменить себя или обновить привычный образ жизни отражает стремление взрослого человека к ассертивности как способности не зависеть от внешних влияний, оценок, самостоятельно регулировать собственное поведение и отвечать за него, и жизнетворчеству. Зрелая, состоявшаяся, адаптированная к социуму личность часто тяготеет к жизненному разнообразию, наилучшим образом отражающему ее внутренние желания, нереализованные ранее способности, стремления делать нечто исключительно ради себя самой, ради познания собственной подлинности, свободы и самобытности.

Здесь многое решает «стремление к смыслу», хотя сама по себе возможность осознания, рефлексии смысла целостной жизни есть некая химера, поскольку как таковой он в полной мере недоступен живущему человеку. Смысл своей или чьей-то чужой жизни может проявиться лишь после смерти, то есть когда жизнь завершена полностью и ничто в ней уже не может быть изменено. Но собственно осознания смысла всей жизни часто и не требуется: взрослый человек нуждается в наделении смыслом каждого текущего момента (особенно чреватого трудностями, страданиями, неблагополучием, поиском ответов на неоднозначные вопросы «Почему это случилось со мной?», «Почему все идет так, а не иначе?»), а не в смысле жизни вообще.

Лиминальные переживания и даны человеку для того, чтобы он мог делить естественную протяженность своей жизни на отдельные эпизоды и наделять их понятными ему смыслами. Поскольку осмыслить можно только то, что уже свершилось и закончилось, для конкретного человека собственная жизнь предстает как комплекс субъективно связанных эпизодов, каждый из которых имеет начало (положение смысла), протяженность (достижение осмысленной как необходимой именно ему цели) и конец (оценивание исполненности смысла).

 

Историческая справка

Признанный «родоначальник» термина «лиминальность» Арнольд ван Геннеп использовал его для «обозначения обряда, сопровождающего всякую перемену места, состояния, социальной позиции и возраста» (цит. по: Хренов, 2007, с. 81), подчеркивая в ней именно переходность, нахождение между двумя определенными, стабильными состояниями человека. Результатом пребывания в лиминальности и ее последующего преодоления становилось повышение социального статуса посвящаемого, принятие решения о его приобщении к новым знаниям, сферам жизни, социальным ролям, правам и обязанностям.

Одной из особенностей лиминальности является ее временный, преходящий характер. Как и стояние на пороге, метафорически схваченное в ее названии, двусмысленность и неустойчивость обычно не длятся долго: человек либо продвигается вперед, либо возвращается назад. Но, что очень важно, в лиминальности всегда акцентируется необходимость внутреннего усилия, которое должна совершить личность, «здесь-и-теперь» сделав выбор, самостоятельно стимулировав свое движение «вперед» или «назад», чтобы преодолеть свою внутреннюю двойственность.

А. ван Геннеп подчеркивал, что в лиминальные периоды человек специально исключается из прежней привычной определенности и ввергается в состояние неопределенности (пребывает «у порога»), с которой ему придется совладать – либо вернувшись в прежний статус, либо изменившись и заняв новую социальную или психологическую позицию.

Находясь в этом состоянии неопределенности, человек принужден к тому, чтобы искать и моделировать новые цели, новые качества себя и действовать по-другому («жизнь заставляет меняться», «я буду жить теперь по-новому!»). Лиминальная фаза требует от него не просто отказа, но сознательного уклонения от правил и траекторий своей «предшествующей жизни», которые исчерпали свои смыслы. Он как бы «умирает для прошлой жизни» и «возрождается» в новом качестве – чтобы жить по новым ориентирам.

Меняя свою жизнь и личность в лиминальных фазах, человек может совершать несвойственные ему ранее поступки, принимать решения, которых избегал раньше, быть эксцентричным, пребывать в одиночестве и прятаться от действительности в мир иллюзий, фантазий, виртуальности или же принимать на себя какие-то обеты, исполнение которых продемонстрирует прежде всего ему самому наличие/ рождение новых качеств, разворачивание ранее скрытых потенциалов и способностей. Он как бы «отпускает» себя, снимает с себя узду повседневной нормативности (в этом плане хорошей иллюстрацией является книга Дорис Лессинг «Бабушки»).

Такое новое, непривычное, как бы «перевернутое» поведение взрослого человека соотносимо с архетипом трикстера, описанным в школе юнгианского анализа. Образ трикстера (обманщика, ловкача, трюкача, скомороха, шута, намеренно не подчиняющегося общепринятым правилам поведения) – и сам по себе лиминален: он соотносится с игровым, «невсамделишным», непривычным поведением, призванным посмотреть на реакцию других, чтобы затем сделать это поведение более распространенным, общепринятым. Свобода, смелость, безнаказанный авантюризм трикстера, следование за не вполне осознанными желаниями указывают на его связанность с внутренним моделированием и экспериментированием. Как отметил Георгий Гачев, для русского сознания вообще характерно «граничное», лиминальное поведение. Не зря в русской литературе и фольклоре столь часты концепты берега (в смысле отправления героя в странствие), порога (как выхода из дома в путь-дорогу) и кануна (как представления о том, что душа русского вечно находится как бы в ожидании главного события, которое, свершившись, коренным образом изменит жизнь).

 

Как появляется и проявляется лиминальность?

Лиминальные состояния возникают во взрослой жизни довольно часто.

Чаще всего они появляются по окончании определенного «дела жизни», на которое был потрачен значительный отрезок времени, которое было насыщено эмоциями и смыслами, в которое было вложено много усилий и которое воспринималось как важное для себя. Вот как рассказывают об этом наши собеседники.

* * *

Тогда платного-то обучения не было, да если бы и было – с чего мне было платить-то? Сейчас-то я и вовсе недоучкой осталась бы, наверное. Скиталась по съемным квартирам, пыталась готовиться к поступлению самостоятельно, нанимала репетиторов… И все время приходилось работать – сначала санитаркой, потом сестрой, потом фельдшером на скорой… Ставила уколы, делала массаж, не поверите, но даже подрабатывала в ветеринарной клинике…

Валентина Б., 45 лет

Потом поступила на заочное, вроде дело пошло, вышла замуж, родились дочери, не до учебы было, зарабатывали на квартиру. Только дела наладились, тяжело заболела мать, несколько лет ухаживала за ней, не было времени на себя. И смерть ее тяжело переживала, свет померк, ничего не нужно было.

Потом муж ушел к другой, вообще все потеряло смысл, кроме мысли, что девчонок надо на ноги ставить… Сколько себя помню – все время хотела спать, побыть одной, отдохнуть, заняться чем-нибудь веселым и легким, а приходилось работать и корпеть над книгами. Сверстники заканчивали институты, все у них в жизни ладилось, а я все трудилась и трудилась на свой диплом, словно ничего важнее-то и не было. А, может, и вправду не было. Думала, когда получу, праздник будет, счастье до небес. И вот, помню, получила – мечта сбылась. И что? Такая пустота и тишина образовалась, хоть волком вой. Не скажу, что ничего в жизни не изменилось, но… теперь как-то и стремиться не к чему, не знаю, куда руки приложить…

* * *

Почти два года я на грани депрессии. Порой такое отчаяние охватывает, такое чувство непригодности ни к чему, зряшности моей теперешней жизни… Понимаю, что все не совсем так, но ничего с собой поделать не могу. За что ни возьмусь, все кажется каким-то пустым и незначительным. Вот думаю, к чему оно все? Десять лет жизни жесткой самодисциплины, самоограничений… столько усилий, столько терпения и труда, а я не чувствую себя удовлетворенной от достигнутого. Почему? Может быть, за этой докторской я упустила что-то важное? Куда себя деть, к чему приложить? Ничего не выходит, как будто разом везде выключили свет…

Наталья С., 52 года

Лиминальность переживается при наступлении определенного ожидаемого события, происшествия («сбытие мечт»), когда старая жизнь представляется разрушенной или законченной, а как строить новую, человеку пока трудно представить.

* * *

Знаете, я очень хотела выйти за него замуж. А он – человек не очень решительный, да еще и из тех, кого все всегда устраивает и так. Если хорошо, он от добра добра искать не станет. Вот так и прожили мы с ним почти шесть лет – когда вместе, когда врозь. И я все ждала, что мы поженимся и все станет, как у людей. Но время шло, дочка родилась, а ничего не происходило. Жили, как раньше. Как-то все катилось по инерции. Вы спросите, почему я не настаивала или не ушла? Да не знаю, мне казалось, я его любила, никто другой мне никогда не был нужен. В общем, смирилась с гражданскими отношениями. А тут, не знаю с чего, он вдруг заговорил о том, чтобы оформить отношения. Конечно, я согласилась и даже обрадовалась. Поженились, свадьбу красивую устроили. И, не поверите, на следующий же день я почувствовала, что лучше бы все осталось, как было. И я была бы свободной и сама решала, быть мне с ним или самой по себе. Короче, уйти хочу. Что-то перестало быть для меня важным в наших отношениях. Вроде ничего не изменилось, но я стала какой-то другой.

Ирина Б., 34 года

* * *

Мы с мужем много лет ждали детей. Поженились еще молодыми, в институте. Женились по любви и мечтали, что у нас будет большая семья. И со стороны мужа, и с моей, казалось, никаких препятствий к этому не было: у него двое братьев и сестра, у меня – двое родных старших братьев и двое сводных. Но верите: ни абортов, ни болезней, ни проблем – а детей нет как нет. Чего мы только не испробовали! И вот когда мы уже отчаялись, я забеременела и родился наш Илюша. Мне неловко признаваться, но с этого момента мое отношение к жизни изменилось. Не подумайте, я люблю сына, по-прежнему люблю мужа, я – хорошая, думаю, почти образцовая мать, но… как будто бы что-то сломалось… Вот разве может так быть – все хорошо и в то же время сломалось? А у меня так. Ничего не хочу, ничего мне не надо. Были бы крылья, улетела бы куда-то совсем в другую жизнь.

Вера М., 39 лет

* * *

Мы с мужем несколько лет строили этот наш дом. Нет, мы не без жилья были – у нас довольно большая квартира, но муж так по-особому осмыслял для себя роль «главы семьи», верил в «посади дерево, вырасти сына…». С деревьями и сыновьями у нас все было в порядке, и он очень хотел, чтобы мы жили именно в своем доме, в комфорте и уюте, созданном только для нас. Он сам сделал проект, каждую дощечку и гвоздик знал! Для кого стройка бывает беда, а для нас – в радость. Все свободное время с удовольствием отдавали этому дому. Все там кучковались: и его друзья с женами, и наши сыновья, и его брат двоюродный, и мой отец, и свекор… И после работы устраивали вечерние «философские посиделки»… Хорошо было! Когда строительство завершилось, мы такой праздник устроили. И когда переехали, казалось, что лучше и быть не может, но… все кончилось, и во мне что-то разладилось. Какое-то счастье из души ушло, не знаю, куда себя деть… Не подумайте, что я разлюбила дом, детей или мужа. Нет, для меня по-прежнему нет ничего дороже их, но… какая-то даль, какая-то радость исчезли. Ну, построили, и дальше что? Не новый же дом затевать… Как-то глупо. Но мне так хочется чего-то другого…

Ангелина С., 44 года

Состояние лиминальности может возникать при необходимости сделать важный для дальнейшего течения жизни выбор, насытить смыслом определенный жизненный проект, принять жизненно важное решение. Некоторые из этих выборов переживаются как более «сильные» в плане дальнейшего развертывания жизни, некоторые как более «слабые», но в обоих случаях сама необходимость изменить жизнь ввергает человека в лиминальность.

* * *

Знаете, я столько лет мечтала, что мне подвернется вот именно такой шанс – поехать работать во Флоренцию сразу на три года. Я столько сделала для того, чтобы сама возможность поехать возникла в пространстве и времени, что сейчас сама себя не понимаю! Вот умом все хорошо осознаю – надо соглашаться, надо ехать, это мой шанс, другого такого не будет, и именно за этим моим выбором – перспективы и новые возможности. А знаете, что это значит для дизайнера? Если не воспользоваться сейчас, к чему были все предыдущие усилия, ограничения, унижения, надежды? А в душе уже почти уверена – не поеду, откажусь. Скажете, дура? Добивалась того, чего на самом деле мне не надо? Так вроде надо. Но все не совсем так… Слушаю себя и рвусь на части! По всему выходит, что для меня главное – чтобы это предложение поступило. И все. Чтобы я почувствовала себя востребованной… И я – флорентийская не нужна себе так, как я – московская, со всеми заморочками, безденежьем и «солнцем полной головой».

Ольга В., 41 год

Лиминальность возникает и тогда, когда человек просто признается самому себе в своей несостоятельности, в том, что выбранная им ранее жизненная стратегия была неверной и ему требуется выстроить точно под себя новый «режим жизни».

* * *

Я добивался ее несколько лет, был так сильно влюблен, что, казалось, нет ничего такого, что я бы для нее не сделал. Временами я обнадеживался. Мне казалось, что я могу рассчитывать на взаимность, она становилась нежной и внимательной ко мне, и я остро чувствовал себя причастным к ее жизни, допущенным в нее. Другие женщины меня даже не интересовали, она была для меня единственным светом в окошке. Справедливости ради надо сказать, что она не очень поощряла меня с моей жертвенностью и любовью, но и не отталкивала.

Андрей С., 42 года

Шло время, и я все думал, что вот-вот, еще немного терпения и усилий, и она будет моей. Но каждый раз что-то происходило, и она снова от меня отдалялась. Я думал, что никогда не смогу освободиться от своей любви к ней, но однажды, я даже запомнил день и час, я внезапно понял, что даже если и добьюсь ее, то вряд ли это сделает меня счастливым. Наверное, в какой-то момент что-то щелкнуло, и стало ясно, что я добиваюсь ее не ради себя самого, а просто потому что привык это делать.

Никогда не думал, что разлюблю ее в один миг после стольких лет страстного обожания и поклонения. И я впервые за много лет почувствовал себя так свободно, так хорошо! И подумал, что я могу составить счастье другого человека, который тоже будет хотеть моего счастья. Понимаете? Я понял, что мне надо делать и куда идти! Такое странное было чувство, одновременно и горькое, и сладкое.

* * *

Моя жизнь так сложилась, что сразу после школы я пошел в армию, после армии сразу женился и должен был работать, чтобы содержать семью, тем более что у нас с женой родились дочки-близняшки, семья сразу увеличилась в два раза, да еще мать заболела, не могла работать, и мы перевезли ее к себе. Пахал на автобазе целыми днями, иной раз в две смены, и подменял мужиков, лишь бы лишнюю копейку заработать. Машины перегонял, ремонтировал… в общем, думал, что вот она – моя житуха-то и есть.

Анатолий С., 47 лет

Много лет все шло как по-заведенному: работа, деньги, выпивка, телик, спортзал, гараж… И сам не знаю, как и почему, видимо, повзрослел, но стали у меня появляться мысли, что не мое все это, что руки у меня не просто куда надо приделаны, а очень даже хорошо приделаны, и если бы еще образование иметь, то из нашей «грязи» можно и в «князи» подняться. Даже сейчас не скажу, откуда у меня такое представление о себе возникло. И отец и мать у меня – простые. Отец на «железке» работал, потом сцепщиком, а мать в бухгалтерии леспромхоза… Да это даже и не вполне мысли были, скорее, такое недовольство собой, такое подстегивание себя, «проверка на вшивость» – смогу или нет вырваться с нашей рабочей окраины… И до того эти мысли меня «заводили», что я почти тайком от матери и жены поступил в политех на заочное, на автомобильное хозяйство…

И как только начал учиться, сразу понял – мое! Наконец-то попал в точку! На заочке обычно учатся ни шатко, ни валко, а я учился как «подорванный». И во мне все время такая радость бурлила, такое предвкушение чего-то правильного… Ну вот результат вы и видите… Спрашиваете, счастлив ли я? Ну, это будет громко сказано, я вам шаблоном скажу – «я чувствую себя на своем месте», и если это счастье, то – да. Ничего лучше этого мне сейчас и не надо, а там – «как фишка ляжет»…

Иногда переживания лиминальности возникают фактически на «пустом месте» – при субъективно переживаемом нежелании «жить по-старому» в силу неудовлетворенности текущим жизненным состоянием, в ситуации поиска «жизненной новизны».

* * *

В моей семье все, можно сказать, потомственные строители, даже женщины. Еще с детства помню, когда строили дачу, отцовы братья с семьями приезжали, и все они устраивали соревнование, кто лучше кирпичную кладку сделает. И я тоже был направлен по родительским стопам, закончил строительный. Учился неплохо, учеба легко давалась, хотя особого интереса и какой-то любви к профессии я тогда не приобрел. Но по молодости как-то мало думал об этом, да и не знал, куда меня тянет, чего хочу. А дальше по инерции работал в строительстве, в «лихие девяностые» мы организовали строительный кооператив, потом – свою фирму, строили дачи, коттеджи, пристани, бани…

Илья Ф., 46 лет

Дела шли в гору, но я все время чувствовал, что вместе с успехом ко мне приходит какое-то внутреннее разочарование, мне становилось жалко, что жизнь проходит, а я занимаюсь какой-то ерундой. Ну, конечно, не совсем ерундой, но чем-то мне совершенно не нужным. Я не мог понять, откуда это, что это такое со мной, даже к психологу тогда ходил, и она мне объяснила, что это – профессиональное выгорание. Но все равно что-то было не так. Вроде, даже наоборот, во мне какой-то креатив проснулся, мы стали еще более популярными. А во мне одновременно крепло желание все бросить и уехать куда-нибудь подальше от этого всего.

И до того мне было паршиво на душе, что я взял, да и плюнул на текущие заказы и уехал в Голландию. Не знаю даже, почему меня понесло именно туда, в Амстердам, наитие какое-то, Божий промысел, наверное, но там, среди всяких туристских достопримечательностей я попал в музей бриллиантов. Полчаса, проведенные там, перевернули всю мою жизнь – хотите верьте, хотите нет. Я вдруг понял, чем хочу заниматься в жизни и чем – не хочу. Строить – не хочу, не мое, не для меня. Я вернулся домой, стал искать, где учат на ювелира, поступил заочно на физический…

В общем, рассказывать не буду, просто поверьте, я себя не узнавал – я с такой страстью во все это окунулся, что близкие перестали меня узнавать. Семь лет учебы и налаживания бизнеса для меня пролетели одним счастливым мигом. Я ездил на стажировку в Японию, я учился в Германии, я даже немецкий выучил! И сейчас, наконец, я счастлив. И надеюсь стать еще счастливее.

Очень часто состояние лиминальности сопровождает специфические «экзистенциальные ожидания к жизни», ни одно из которых до текущего момента не оправдывалось.

* * *

Не знаю, как живут другие, а я, как говорится, «живу – надеюсь». Все мне кажется, что вот-вот что-то случится и жизнь повернется ко мне какой-то своей другой стороной. Не обязательно радостной, просто другой. Предназначенной мне и только мне. И я вдруг пойму или почувствую, для чего все это – моя прежняя работа, пережитые обиды, неудачи, предательства, расставания, новые встречи… Как будто все это – предисловие к какой-то более значительной, более интересной жизни. Мне хочется, чтобы в жизни была мне какая-то награда за все то, что пришлось перетерпеть и выплакать…

Дарья Ф., 39 лет

Наконец, переживание лиминальности может быть просто актом своеобразного «экзистенциального любопытства» – интереса к тому, как другие проживают жизнь, и примерки чужих способов жизни на себя.

* * *

Мы с сестрой – близняшки, и мне всегда казалось, что и жизнь у нас будет похожая. Как все близнецы, мы с детства были очень дружны и даже клялись себе, что никогда не расстанемся и замуж выйдем за мальчиков-близнецов, и жить будем в одном доме, только на разных этажах. Ну, знаете, детские такие фантазии…

Ирина Л., 45 лет

А все складывалось совершенно иначе. Мы со Светланкой познакомились с близнецами, но ее парень женился на ней, а мой близнец – нет, как-то у нас взаимно все не сложилось. Она с мужем после окончания университета уехала в Австралию, он начал работать в компьютерной фирме вместе с другими русскими, както очень быстро преуспел, они натурализовались, купили дом, родились дети…

Короче, они там осели, а я осталась дома с родителями, закончила педагогический, стала работать в школе с первоклашками. Были у меня мужчины, но как-то все не очень складывалось в серьезные отношения, и я со временем перестала об этом думать. К сестре я ездила в гости, немножко завидовала, конечно, но, в общем, смирилась, что жизнь – не сказка, тем более что объективно и у меня все складывалось неплохо, нельзя сказать, что я была недовольна своей жизнью, но все чего-то ждала-ждала… Чего? Что моя жизнь станет похожа на Светкину.

И вот лет через десять после того, как они уехали, я была у них в гостях и снова встретилась со «своим» близнецом. Нельзя сказать, что я влюбилась, но во мне возникло такое странное чувство… как будто я снова встретилась с судьбой, что все моя прошлая жизнь не двигалась вперед, а стояла на паузе, как запись в диктофоне, а потом пошла снова… Очень хорошо помню, что я вдруг почувствовала, что моя подлинная, настоящая жизнь вот-вот и начнется, только руку протяни… И я протянула… И теперь все так и есть – мы замужем за мальчишками-близнецами, наши дома – напротив друг друга, наши мужья – компьютерщики, и у нас – по трое детей, хотя мои, конечно, младше, но зато есть близняшки!

 

«Лиминальность изнутри»: что чувствует «лиминарий»?

Распознать переживание лиминальности можно по целому ряду признаков. В рассказах респондентов ярче всего обращают на себя внимание переживания утраты стабильности, разлада с самим собой, в той или иной степени дифференцированное понимание необходимости «что-то менять», внести новизну в жизнь. Эмоциональный фон этих переживаний может быть как негативным (сопряженным с разочарованием, неудовлетворенностью, фрустрацией экзистенциальных потребностей), так и предстартово-позитивным, обусловленным предвкушением новизны, переживанием «жизни с чистого листа», начала, удовлетворения от собственной решимости («вот решусь – и начну новую жизнь»).

Лиминальность можно соотнести и с ситуацией смыслоутраты, инициирующей новый смысловой поиск. Ее сопровождают:

1) переживание пустоты и бессмысленности жизни, которое постепенно нарастает и охватывает все больше и больше разных жизненных ситуаций;

2) общий негативный или безразличный эмоциональный фон существования;

3) утрата ощущения субъективной значимости собственных намерений, целей и видов деятельности;

4) недостаточная осознанность и четкость представлений о направлениях личностного роста, векторах самоизменения;

5) трудности в переводе намерений в конкретные цели;

6) краткосрочные временные целевые перспективы, не образующие значимых иерархий;

7) сужение диапазона и масштаба жизненных мотивов («жизнь одним днем»), приводящее к фрагментации деятельности и жизни в целом;

8) преобладание потребностной регуляции над ценностной, то есть ориентация только на удовлетворение привычных потребностей и соответствие поведения социальным нормам при игнорировании стремлений к высокому, духовному, романтическому, милосердному, гуманистическому и т. п. (как писал поэт Андрей Вознесенский, «можно бы, да на фига?»);

9) формирование убеждений, отражающих невозможность нахождения или реализации новых смыслов («да кому это нужно?»);

10) отсутствие ценностей, способных пробуждать активность («лично мне ничего не нужно», «я и без этого чувствую себя нормально», «не хочу ничего менять, проживу и так»).

Психологическим механизмом лиминальности является намеренное разотождествление со своими ранее накопленными образами «Я», разрушение старой личностной определенности («окаменелости», как говорили психологи в XIX веке), переставшей работать на развитие человека. И речь идет не только о вольностях поведения, которые вдруг разрешает себе взрослая личность (с головой окунуться в любовь, увлечься несвойственным делом, поменять работу, разорвать длительные тяготящие отношения и т. п.). Лиминальность не столько разрушает устоявшиеся модели и стереотипы поведения (ведь с порога всегда можно шагнуть назад), сколько изменяет сознание человека, формирует его готовность к новизне, к переменам, принятию себя другим.

Говоря строгим психологическим языком, переживая лиминальность, человек стремится перейти от «Я-наличного» к «Я-иному», однако этот переход требует определенного преодоления, изменения себя, приложения внутренних усилий для новых выборов и поступков.

Таким образом, вхождение в лиминальное состояние всегда субъективно мотивировано собственным желанием «перемены участи», собственным «волением» человека начать жить иначе, в том числе и совершением невыигрышного в социальном или финансовом плане выбора, но зато в полном согласии с самим собой (хорошим примером может служить явление дауншифтинга – сознательного схождения по социальной лестнице ради того, чтобы жить простой жизнью, не участвуя в достижении не своих целей – «само-для-себя-бытно»). «Стать самим собой» – желание, которое движет взрослой личностью.

 

Что приводит к необходимости желать «иного себя» и «иной жизни»?

Мы уже упоминали, что переживание лиминальности не сводится к смыслоутрате или смыслоуничтожению, во многом это попытка личности прорваться в новые пределы собственного понимания и саморазвития, желание преодолеть привычную определенность и монотонность сложившейся жизни, совладать с нарастающей неудовлетворенностью от текущего существования.

По мере взросления и осознания того, что в жизни открывается множество разнообразных перспектив для индивидуального выбора и реализации, человек почти неосознанно начинает стремиться к разнообразию и новизне, желать «себя-иного», «себя-нового». Это и толкает его к своеобразному экзистенциальному экспериментированию («а что будет, если я…», «что получится, если я…»).

Но что может побудить взрослую личность пусть даже временно начать желать «иного себя» (временно, потому что постоянно желать «иного себя» – это все равно что вообще «желать не быть», как верно отмечает М. Н. Эпштейн)? Для этого есть несколько причин.

1. Приходящее во взрослом возрасте осознание «необходимости себя» в этой жизни. Согласимся, что жизнь обычного взрослого человека во многом уже определена в семейном, профессиональном, социальном и иных планах. Его все или почти все в ней устраивает. И тогда зачем ему меняться? За счет чего возможно развитие?

Обсуждая кризис взрослости, мы упоминали, что достижение пика взросления может быть связано с попаданием субъекта в своеобразный экзистенциальный «зазор»: ресурсы первичной социализации в развитии исчерпываются, и личность должна перейти к самостоятельному стимулированию собственной жизни, построению своей самобытности и уникальности. Если в первичной социализации осуществляются многочисленные идентификации с имеющимися в культуре образцами (поведения, ролей, «образов Я» и пр.), то процессы вторичной социализации имеют своей целью индивидуацию, которая предполагает уже не «накопление» частей себя, а «собирание» себя как целого с осознанием необходимости «сделать» себя именно таким, каким хочется.

2. Нарастание духовных, идеальных аспектов в процессе осознания себя. Взрослому человеку свойственно связывать себя и свое существование с чем-то бо́льшим, чем просто события и факты его жизни. Эта тенденция связана с осознанием собственной смертности, краткости своего существования в мире, отчего возникает внутреннее желание объяснить себе и другим, зачем вообще была нужна именно его жизнь, и убедить хотя бы себя, что она прожита не зря.

Осознание неслучайности (но одновременно и необязательности) своего бытия и, следовательно, наличия в жизни определенной миссии приводит к «работам над ошибками» – к появлению стремления изменить то, что еще можно успеть изменить. И, как говорит Н. А. Бердяев, «ощущение необязательности собственного бытия связано с не всегда четко осознаваемым представлением о возможности какого-то “иного” мира, в котором человек мог бы жить “по-другому”, в котором и сам он был кем-то другим» (Бердяев, 1993, с. 11).

3. Образующаяся во взрослом возрасте система экзистенциальных ожиданий (подробнее об этом рассказано в гл. 10). Для взрослого человека характерно переживание «чувства возможного», «чувства “если”» (Эпштейн М. Н., 2001), возникающего в процессе рефлексии, особенно в ситуациях неудовлетворенности своим существованием. Построив свою жизнь, взрослый человек не может не осознавать, что реализованный им вариант – не единственный и жизнь его могла бы быть иной. Задумываясь о вероятностном характере событий и обстоятельств своей жизни, человек всякий раз переживает интуитивное расширение мыслей и чувств, касающихся его самого, его судьбы, его желаний и т. д., и перспективы иной жизни на какое-то время приоткрываются, выступая как «приманки», как стимулы к самоизменению.

4. Поиск и желание утвердиться в собственной аутентичности. Взрослому человеку хочется понять, «куда жить дальше», что есть его «Я», а что им не является и не может являться. Это позволяет не тратить усилий и времени на достижение «не своих» целей и на «воплощение не своих Я».

 

Можно ли избежать попадания в лиминальность?

Ощущение, что определенные моменты жизни себя исчерпали, объективно, поэтому «точек разрыва» избежать нельзя. Но поскольку лиминальность – это «стояние на пороге», человек всегда волен «шагнуть назад», в ту жизнь, которую он по каким-то причинам временно обесценил. Это делается путем добавления ценности в то, чем он жил и продолжает жить, нахождением в настоящем новых, еще не исчерпанных ресурсов. Запомним, что наступление и протекание лиминальной фазы связаны именно с собственным решением человека «оборвать» старую жизненную устойчивость и определенность во имя личностной новизны, саморазвития. Внешние факторы не являются здесь определяющими, какими бы плохими или хорошими они ни были.

Зрелая личность, деля свою жизнь на смысловые части, сама вводит себя в это состояние ради себя самой, и, следовательно, это акт личностной свободы, самодетерминации, жизнетворчества.

Суть переживания и преодоления лиминальности подобна прустовскому «усилию жить» и состоит в том, что, пережив этот период, человек осознает себя «новым» – заметно изменившимся в нужную ему сторону, переставшим существовать в прежних привычных качествах, причем эти изменения произошли по его собственной воле, по его «хотению». Переживание этой разницы в осознании «себя-наличного» и «себя-иного» может считаться реальным воплощением известной психологической метафоры личностного роста.

 

Преодоление лиминальности

Преодоление лиминальности требует собственной внутренней активности личности, самоуглубления, соотносимого со своеобразной «духовной пыткой», добровольным испытанием, предпринятым во имя себя, с целью сделать свою жизнь более осмысленной и продуктивной.

Все значимые моменты прошлой жизни (случаи, происшествия, поступки, выборы) помещаются здесь в целостную индивидуально-смысловую перспективу жизни. У человека появляется возможность охватить собственную жизнь мысленным взором для принятия решения – двигаться в сторону самоизменения (к «себе-иному/желаемому») или в сторону сохранения нажитого (к стабилизации «себя-наличного»).

Чтобы этот выбор был сделан, переживание лиминальности стимулирует своеобразное «вбрасывание» в пространство самоосознавания различных идей, конструктов, образцов, интерпретаций, фантазий, мечтаний и устремлений. Все они до момента выбора являются для человека «онтологическими допущениями», то есть возможными перспективами и моделями новой жизни, которые он «примеривает» на себя. Этот процесс называется экзистенциальным моделированием и экспериментированием.

Моделируемые обстоятельства и характеристики обладают для конкретного человека цензом большей или меньшей осуществимости, новизны, желательности (Субботский, 2007), и его внутренняя работа по преодолению лиминальности состоит в том, что он самостоятельно усиливает эти параметры для одних вариантов и ослабляет для других. Это делает определенные варианты будущего саморазвития более привлекательными и помогает выбрать подходящую траекторию жизни.

Огромную роль здесь играют имеющиеся в распоряжении человека социокультурные прецеденты, вытекающие из его опыта, начитанности, образованности, широты социальных контактов, наблюдательности, умения мыслить психологическими категориями и пр. Прецеденты (прочитанные книги, просмотренные фильмы, выслушанные истории жизни других), напоминающие человеку обстоятельства его собственной жизни, выполняют инициализирующую функцию, то есть побуждают к выбору и действию.

В лиминальных фазах подвергается корректировке выстроенный ранее человеком идеальный проект как некое «задание», определенное им самим для себя свободно, добровольно. Обновленный или вообще новый проект становится для него «смысловой доминантой», определяющей значимость всего остального и мотивирующей его последующие выборы и поступки: ему хочется поступать и жить именно так, а не иначе.

В эти периоды человек особенно четко осознает свой собственный потенциал развития. Он делает самостоятельный шаг навстречу неизвестному/новому бытию, обретая опору в самом себе. Как пишет М. М. Бахтин, не само содержание выбора обязывает человека, а его подпись под ним, поставленная добровольно («я так решил», «это – мой выбор»).

В лиминальности можно прорваться в развитии вперед, но можно и укрепиться в определенности осуществляемой жизни. Как говорит С. Мадди, любой выбор есть выбор между двумя альтернативами: либо в пользу будущего – принятие неопределенности, либо в пользу прошлого – вытеснение ее (Мадди, 2005). Выбор будущего чреват столкновением с неизвестным, с риском, с тревогой; выбор прошлого, кажущийся на первый взгляд менее трудным и рискованным, может взрастить в человеке вину за упущенные возможности.

По своему психологическому содержанию лиминальные периоды предполагают известный отказ от уже нажитых «образов Я» и моделирующее, игровое вбрасывание себя в будущее (потенциирование). Это определяет трехчастную структуру переживания и преодоления любого из них.

1. Фаза деконструкции – намеренное разотождествление, иногда и деструкция «Я» с самим собой, с прежней реализованностью, «состоялостью» и определенностью. На этой фазе человек может проявлять повышенное внимание к темам смерти, катастрофизма, эсхатологизма («конца света», загробной жизни, судьбам мира), свободы, он с бо́льшим, чем обычно, любопытством относится к эзотерическому гностицизму, мистике, гаданиям и т. д.

Деконструкция вовсе не означает, что человек полностью отрицает, не приемлет самого себя и отрекается от прожитой жизни, скорее, наоборот, – он в большей степени интегрирует и интерпретирует достигнутое, чтобы избавить себя от того, что уже «изжито», «освоено», становится повторяемым, косным, переживаемым как не приносящее удовлетворения и лишенное смысла. Только на такой основе он может усматривать новые возможные контуры своего «Я», и это, собственно, и является условием вхождения в лиминальный период.

Пройденный отрезок жизни в целом осмысляется как завершившийся, «отдавший» человеку все, что он в нем хотел и смог найти, как исчерпавший на данный момент свой смысловой потенциал. Человек как бы подводит под ним черту на фоне нарастающего убеждения, что сейчас можно и необходимо взять свою жизнь в собственные руки, попытаться управлять ею на следующем отрезке, свободно принимать желаемые решения и воплощать их в жизнь.

Фактически человек добровольно отказывается от некоторых аспектов своей личности (ранее принимаемых образов «Я», целей, того, что он считал ценностью, и т. д.) и отстраивает себя в каком-то смысле заново, воспринимая проекты «строительства себя» как более соответствующие своей аутентичности.

Итогом этой фазы становится переживание подвижной неопределенности, которая легко может вернуть человека на покинутые позиции или же подтолкнуть его к поиску новизны. И поскольку он сам принимает решение, в какой степени ему нужны самоизменения, на каком уровне их необходимо совершить, он либо переходит на фазу реконструкции, либо возвращается к привычным формам существования – до следующего лиминального состояния.

2. Фаза реконструкции состоит в экспериментирующем инвестировании жизненных ресурсов в новое «Я», в обновленную личностную целостность. Она сопровождается наиболее двойственными эмоциями – жаждой новизны, смешанной с желанием сохранить стабильность, одновременным нахождением в зоне начала и зоне смысловой завершенности, страхом утратить достигнутое и опасением упустить нечто важное.

В это время в сознание привносится огромное, даже избыточное количество хорошо известных и полузнакомых значений, символов, концептов, образцов; человек создает себе максимально доступное поле ментального выбора. Именно поэтому он начинает чаще обращаться к книгам (особенно философским, религиозным, эзотерическим или же посвященным саморегуляции и саморазвитию), к чтению и беседам с другими (особенно с представителями старшего поколения), испытывает желание поговорить о себе – с пожилыми родителями, с «умными» знакомыми, наконец, с психологом.

В этой фазе формируется экзистенциальная готовность преодолевать эту самостоятельно созданную неопределенность, что сопровождается состоянием когнитивного и эмоционального напряжения, которое сродни «предстартовым состояниям» или захваченности творческим актом.

Основной процесс здесь – амплификация, то есть насыщение дополнительными личностными смыслами важных для личности самоизменений и жизненных проектов. В процессе переосмысления себя («почему меня не устраивает то, что есть?», «действительно ли мне нужно что-то иное в жизни?», «ради чего я делаю то, что делаю?», «не делаю ли я что-то вопреки самому себе?» и пр.) некоторые варианты будущего начинают казаться привлекательнее других.

Итогом этой фазы становится появление своеобразного «онтологического импульса», который придает желаемому действенный статус («Да будет так!», «Начинаю жить так!», «Выбираю этот путь!», «Вот моя дорога!»). В этом случае некоторые еще не случившиеся, но уже наполненные для человека смыслом и планируемые в жизни события получают дополнительную энергию, чтобы сбыться (акт самодетерминации, «самопрограммирования»).

3. Формирование конкретных контуров своих выборов и действий переводит «лиминария» на третью фазу – фазу конгруэнции . То, что выбрано человеком в качестве «привлекательного будущего», он должен привести в соответствие со своими имеющимися возможностями, поскольку он не может желать вовсе несбыточного.

На этой фазе человек начинает прочерчивать себе путь, по которому «с завтрашнего дня» он начнет двигаться: выстраивается соответствующая его выбору жизненная стратегия, намечаются исполнимые цели, прорабатывается долгосрочный сценарий изменений и т. д. Так человек конкретизирует, размечает и инициирует тот образ себя, который будет пытаться реализовать.

 

Новый «образ Я» и открытие «новых пространств для жизни»

Новый «образ Я», появляющийся как итог преодоления лиминальности, конечно, не является и не может являться чем-то принципиально иным, необычным для взрослого человека. Обычно он не так уж сильно рассогласовывается с его прошлым опытом и психологическими характеристиками. Поскольку каждый последующий жизненный этап вбирает в себя достижения и возможности предыдущих, речь идет о постоянном приближении человека к желаемому «образу Я» и о нарастании переживания им тождественности собственной жизни своему внутреннему содержанию («Я живу так, как и должен», «В моей жизни нет фальши», «Все в моей жизни отвечает моим желаниям»).

В лиминальные периоды человеку открывается большой простор для принятия решений, касающихся самого себя, и выбора нового модуса жизни. На короткое время ему оказывается доступным широчайшее пространство возможностей, которое тут же «схлопывается», как только выбор сделан. Поэтому жизненный путь всегда есть не только то, что в жизни состоялось, но и то, что в ней было возможно (Эпштейн М. Н., 2001). Из всей совокупности разных возможностей человек может «здесь-и-сейчас» выбрать лишь одну, оставляя иные в качестве потенциально возможных в будущем или же полностью теряя их во времени.

Некоторые из усмотренных в лиминальные периоды шансов не реализуются никогда, но продолжают сохраняться в индивидуальном сознании как значимые для данного человека «спящие» интенции, некоторые в силу того, что они уже неосуществимы, переходят в план «выдуманных жизней», «легенд о себе», внутренних реальностей – своеобразных «игр с самим собой». Таким образом, лиминальные периоды связаны не только со своеобразным потенциированием человека, но и с осознанием им границ, пределов самоосуществимости.

 

Как помочь человеку, переживающему лиминальность?

Психологическая работа по выявлению симптоматики и эмоциональных характеристик лиминальности состоит в следующем. Если переживание лиминальности сопровождается отрицательными эмоциями (тревожностью, депрессивностью, эмоциональной угнетенностью и т. д.), то задачей консультанта и близких человека становится трансформация их в конструктивное русло: переживание «утраты смыслов» переводится в «подведение позитивной черты», «утрата перспектив» – в «расширение жизненного горизонта» и т. д. Но довольно часто негативные эмоции в лиминальных периодах отсутствуют, есть лишь ощущение неопределенности и разотождествления с собой.

На всех этапах помощи стоит стимулировать прилив энергии, внутреннюю собранность, мобилизованность («Вы сейчас как энергетическое ядро, способное попасть точно в цель, и вы ее уже чувствуете, эту цель»), чтобы респонденты пережили чувство «рывка», «правильное движение вперед». Обязательно надо закрепить переживания радостного возбуждения, предвкушения, интереса, оптимизма, чувства «полноты себя», которые реализуются в новом жизненном выборе.

Поскольку люди часто не чувствуют поддержки и понимания близких в принятии новых моделей жизни, необходимо укреплять связи с родными, семьей, друзьями. А так как намерение измениться обычно сильнее, чем возможные равнодушные или осуждающие реакции окружающих, надо помочь человеку объяснять свои желания и их последствия другим.

Необходимо обсуждать и тот факт, что лиминальный опыт раскрывает человеку новые грани жизни, выводит за границы повседневности и делает его самого более интересным для других. Нужно поддерживать возникающую в это время иллюзию управления собственной жизнью («Ты сможешь!», «У тебя обязательно получится!», «Я верю в твой выбор!») и помогать «взять под контроль» обретенное чувство свободы, правильно распоряжаться ею. Обязательно нужно обсуждать с собеседником новый «образ Я» и новые перспективы, связанные с его реализацией.

Работая с когнитивными аспектами переживания лиминальности (мыслями о совершаемом переходе, обоснованиями и аргументами в пользу совершаемого выбора), надо иметь в виду следующее.

Общие представления о содержании желательного будущего у людей, переживающих лиминальную фазу, обычно не очень конкретные, но в нем всегда обнаруживаются такие экзистенциальные ценности, как свобода, независимость, самостоятельность, совпадение с собственной внутренней сущностью, – исходя из этого, надо помогать человеку переводить намерения в конкретные действия и поступки, выходя за границы абстрактных деклараций.

Для многих людей значимым аспектом является переживание собственной самобытной активности, своей свободы, ощущение того, что ты действуешь по собственному усмотрению, а не просто живешь как получится. Но надо помочь им осознать смыслы и ограничения этих новых ощущений: переживание свободы требует и бо́льшей меры ответственности за свои выборы и поступки, поэтому стоит углубленно обсуждать их желания и намерения в направлении их реалистичности и необходимости.

В лиминальный период человек всегда сфокусирован на собственной личности, поэтому нелишним будет обратить его внимание на те последствия, которые его «новое Я» может иметь для других людей. Стоит говорить о точности осознания всех сторон своей аутентичности, поскольку иногда люди заблуждаются относительно своих возможностей и способностей.

Для тех случаев, когда моделирование себя и новой жизненной стратегии оказывается не вполне осуществимым, стоит обсуждать возможность частичных изменений («не браться за все сразу», «не надо бросаться в “новую жизнь”, как в омут – с головой», «не нужно гнаться за двумя зайцами»). Иногда бывает полезно поразмышлять вместе с человеком, действительно ли ему нужно то, что он собирается изменить, верит ли он в необходимость это делать именно сейчас.

Поскольку лиминальность предполагает известное уклонение от прошлых жизненных стратегий, смыслов и целей, стоит обсудить с собеседником все то конструктивное и позитивное, что в них было и что требует сохранения.

Обсуждая отношение человека к перспективам и возможностям лиминальности, можно исходить из следующего. Лиминальность часто имеет характер своеобразной самопроверки, и это означает, что человека не стоит специально подталкивать к рискованным действиям и демонстрации другим собственного «Я» («Моя жизнь – что хочу, то с ней и делаю», «как решил, так и буду делать, никто мне не указ»). Стоит подчеркивать, что лиминальность есть факт исключительно внутренней жизни, это способ «самопобуждения к самопониманию», и часто ее ценность этим и исчерпывается.

Очень важно, что в лиминальные периоды у большинства людей вспыхивает острый интерес к самим себе, к собственной личности и жизненной истории, который нужно всячески поддержать и по возможности продлить.

Осознание лиминальности часто несет в себе «экзистенциальные соблазны»: в это время в сознание «вбрасывается» такое огромное количество разных образцов, смыслов и иллюзий, что это может затруднять самоидентификацию – человеку начинает казаться, что «здесь-и-теперь» с ним может свершиться некое «чудо перевоплощения» и он по мановению руки станет тем, кем никогда не был, но мечтал. Нужно попытаться соотнести характеристики желаемого будущего с реалиями конкретной жизни человека, поскольку не всегда есть возможность и необходимость поменять их кардинальным образом. Стоит помочь человеку сохранить те смыслы, содержание которых ориентировано на других, не дать им впасть в эгоцентрический волюнтаризм («дайте мне пожить для себя самого», «оставьте меня в покое – дайте пожить своей жизнью»).

Поскольку в лиминальной фазе очень силен аспект внутреннего побуждения к действованию («завтра же и начну», «давно было пора, не буду упускать момент»), стоит обсудить исполнимость намеченных альтернатив и наметить поэтапное движение к его новым целям и «образам Я». Чем конкретнее это будет сделано, тем вероятнее, что человек будет чувствовать удовлетворение от самого процесса самоизменений и избежит лишних разочарований.

Наконец, в отношении проектирования, построения нового «образа Я» и ожидания последствий новых выборов стоит обращать внимание на следующие аспекты.

Люди, переживающие лиминальность, настолько сильно жаждут новизны, что насыщают ее бо́льшей позитивностью, чем это может быть в реальности. При этом они обесценивают то, что у них есть «здесь-исейчас», и они часто не видят и не хотят видеть трудностей на пути самоизменений. Необходимо обсудить с ними и негативные, и неожиданные, и случайные последствия новых выборов. Люди часто начинают полагать, что нечто главное («то, ради чего я и жил», «то, из-за чего надо было все перетерпеть и перенести») у них именно впереди. Но обесценивать прошлый опыт – неверно, и, значит, нужно обсуждать его позитивные моменты, чтобы сохранять стабильность самовосприятия.

Потенциальная множественность перспектив, усматриваемых в лиминальные фазы, часто формирует стремление к расширению пространства своей свободы (границ дозволенного личностью самой себе), риску, авантюре, жертвованию чем-то значимым и ценным во имя чего-то одного (свободы, самореализации и пр.) – это также нужно обговорить в контексте возможности всегда, в любой момент сделать «шаг назад», но уже в новом качестве («иметь запасной аэродром»).

Кроме того, в период лиминальности человек глубоко входит в пространство самопознания и может встретиться в нем с теми «теневыми» своими характеристиками, которые ранее не были заметны, но сейчас могут оказаться сущностным препятствием для самоизменений. И безусловно, главным фактором выхода из лиминальности является готовность человека работать над собой. Наличие у него устойчивых жизненных принципов, интересов, собственной жизненной философии всегда помогает в саморазвитии, и все это тоже должно стать предметом разговоров.