Изогну семь красок в дугу

Сапожников Леонид

I. БЛАГОДАРЮ ВАС, ЖЕНЩИНЫ

 

 

Алла

 

Мы познакомились в турпоходе по Карпатам и вскоре расстались. Алла жила с маленькой дочкой в Москве возле станции метро «Сокол». Звала в гости, мне долго не удавалось приехать. Наконец все-таки вырвался с работы. Перед ее дверью увидел крохотный коврик для ног — нет, для ножек! Много ли надо влюбленному для вдохновения?:)

 

Маленькие женщины

Маленькие женщины с маленькими ножками в маленькой квартире весело живут. Тикает будильничек, и неслышной кошкою ходит по паркету маленький уют. И не страшен женщинам черный чертик с рожками, и не страшен женщинам волк, свиреп и лют,— ведь будильник тикает, и пушистой кошкою ходит по паркету маленький уют. Гром колышет улицу, призраки промокшие в мертвом свете молнии призрачно снуют! И приятно призраку, что за тем окошком ходит рыжей кошкой маленький уют.

 

Около станции «Сокол»

Около станции «Сокол», в доме высоком-высоком девушка-полуребенок, девушка-гадкий утенок. Адрес записан в блокноте: «Будете — может, зайдете?» «Буду. Конечно, буду, только работы груда». Вновь набухают почки — Буду! Теперь уже точно! — и уплывают дюймовочки на лепестках цветочных. Стойкий солдатик из олова храбро шагает в огонь. Буду. Теперь уже скоро — Месяц еще — другой… Ветер свистит, задирается, листьями хлещет по лицам. Нету страницы с адресом, стала страница птицей, выпорхнула беспечно синей ночной порою… Сказки, конечно, вечны. Сказки, но — не герои.

1968

 

Люся

 

Однажды ранней весной мне приснилось, что наша киевская телевышка (еще первая, на Крещатике) выходила замуж. Она надела фату, и на город опустился туман.

Стихи сложились как бы сами собой, — я тоже был влюблен и собирался жениться. И только много позже пришла догадка, что две последние строчки были зашифрованным предостережением…

 

Бегущая сквозь туман

Телевышка надела густую фату, И на город упал серебристый туман. В ореолах стоят фонари на мосту, И в тумане, как рыбы, уснули дома. Ты бежишь сквозь туман, не касаясь земли, Бьет по струнам хмелеющий март-музыкант, И все чудится мне: за тобой корабли, На ногах у тебя башмачки Фрэзи Грант. Как все странно в тумане — без лиц голоса, Будто старые записи слушает жизнь… Если вдруг опадут у меня паруса, Ты мне берег надежды тогда укажи. Телевышка сегодня в нарядной фате, Так давайте, оркестры, играйте парад! Но все грустные струны, все струны не те Щиплет март захмелевший совсем невпопад.

1970

 

Аля

 

Ежик

Как хорошо ежу в твоих ладонях! Он фыркает и колется, чудак. Бедняга ёж пока еще не понял: Неволя — нет, твои ладони — да! Надежен домик, пальцы как стропила, А вместо кровли волосы твои… Что мило мне, то ежику немило, Он убегает, ты его — лови!

1979

 

Люба

 

Полночное

Ты по жилке телефонной, Желтой, белой и зеленой, Каждый вечер, как мадонна, Сходишь с облака, и вдруг Лиловеет черный вечер, И твой голос раны лечит, Губы, руки, грудь и плечи Сотворяют нежный круг. Сотворивши, отворяют И в тиши полночной тают, И по жилке долетают Лишь короткие гудки… Телефон, скажи на милость, Может, это мне приснилось? Возврати мне голос милый И тепло ее руки.

 

Суффиксы…

Ты сказала очень робко: «Я б хотела, чтобы кнопкой или маленькой плутовкой кто-нибудь назвал меня. Что с того, что ростом вышла, стала длинною, как дышло? Даже серенькою мышкой! Мышка все же не свинья…» Мой гусарик-кареглазик! Мой цветочек! Мой алмазик! Мой котенок! Мой экстазик (но такой, что хоть кричи)! Ты любимая малышка, а не серенькая мышка, ты малышка-коротышка, обезьянка Чи-Чи-Чи.

 

Если вспомнить в час печали…

Если вспомнить в час печали: В Запорожье на причале Есть две буквы: Л + Л, Загорятся в сердце свечи, Станет чище, станет легче, Словно ангел пролетел.

 

Пусть ничего уже не будет…

Пусть ничего уже не будет — того, что было, не убудет. Воспоминанье материально, оно как горная гряда. Вершины Нежности и Ласки стоят, как две волшебных сказки,— мы там, над бездной, без опаски с тобой обнялись навсегда.

 

Свободны Вы, и это Ваше право…

Свободны Вы, и это Ваше право — Себе избрать другую колею. А я иллюзий сладкую отраву Уже не пью. Теперь уже не пью. Любовь не выживает без надежды, Считал Поэт, и повторю за ним: Я Вас любил так искренно, так нежно, Как дай Вам Бог любимой быть другим.

1994

 

Ивета

 

Мы познакомились летом 96-го в Интернете (тогда это было еще в диковинку). Завязалась переписка. Письма Иветы были на редкость очаровательны, и я сочинил ей маленькое стихотворение:

 

Бригантина

Бригантина белая Ивета (нет уже подобных на Руси!) выплывает в море Интернета сквозь пролив Большой UUPC. [1] То ли на открытие америк, то ли в край, где теплая роса… Бригантине нужен дальний берег — а зачем иначе паруса?

Неожиданно для меня Ивета ответила, что хочет приехать из Питера в Киев: «А ЗАЧЕМ ИНАЧЕ ПАРУСА?»

Я спросил:

— Тебе 29, а сколько мне, ты знаешь?

— У тебя три возраста, — ответила она, — паспортный, интеллектуальный и эмоциональный. По последнему ты вообще мальчишка.

— Но мы же друг друга не видели — вдруг не понравимся внешне?

— Не страшно. Посидим рядышком полчасика и привыкнем…

Это было, наверное, самое волнующее ожидание поезда в моей жизни.

Хотелось, чтобы мою Бригантину вез паровоз под белыми, как пар, парусами.

Я ходил с цветами по перрону, сердце стучало, а в голове вертелись, как колеса, ключевые слова: «пар», «пара», «паровать» (по-украински — соединять в пары). И к моменту, когда вокзальная дикторша нудным голосом объявила: «Поезд Санкт-Петербург-Киев прибывает на пятый путь», — сочинилось вот такое, радостно-торжественное:

 

Паруса и пар паруют пары…

Паруса и пар паруют пары, ну а если есть компьютер старый да еще туристская гитара, то свиданью быть наверняка. Надо выпить за попутный ветер, за знакомство наше в Интернете и за то, что лучшее на свете приплывает к нам издалека. Пушки, салютуйте Бригантине! Неподвластна тине и рутине в южный край из града строгих линий вырвалась, свободна и легка! Пьем, Ивета, за попутный ветер, за знакомство наше в Интернете и за то, что лучшее на свете приплывает к нам издалека.

Далеко не шедевр, но это не важно. Оцени настроение и порадуйся за нас с Иветой. Мы с ней до сих пор друзья.

1996 — …