1

Раздался стук в дверь, и рука сама потянулась к оружию. Казалось бы, чего мне опасаться в райотделе полиции, давным-давно превращённом в блок-пост? Однако я предпочёл не рисковать.

— Да!

Дверь кабинета открылась и закрылась вновь, никого не впустив. В тишине прозвучали шаги, скрипнул обитый кожей диван. Такое появление мог позволить себе только один мой коллега, другие получили бы пулю в лоб. Серебряную. Я снял ладонь с рукоятки.

— Заканчивай, Торн.

В голосе против воли сквозила усталость: после Слияния мы получили бесконечно долгую жизнь, но так и не научились работать без отдыха. Вампир материализовался в кресле. Столько живу и работаю с ними бок о бок, а всё никак не привыкну к их фокусам. Так и есть: нога на ногу, руки сложены на груди. Не припомню, чтобы я видел его сидящим в иной позе. Свою чёрную блестящую гриву Торн собирал в высокий «хвост», при этом короткие пряди обрамляли бледное лицо и падали на глаза, мешая прочесть их выражение. Выглядел он впечатляюще: для него, как для любого вампира, внешность являлась и оружием, и удостоверением личности. Кожаный плащ-френч, по случаю зимы подбитый алым мехом, был распахнут, сильное гибкое тело затянуто в чёрную замшу, по голенищу высоких сапог, поблёскивая гранёным металлом, змеилась застёжка. Прожив в нашем климате достаточно долго, вампиры признали преимущества кожи перед бархатом и шёлком, но высоким сапогам и длинным плащам остались верны. Признаться, я слегка завидовал ему — на мне те же кожаные штаны и куртка смотрелись иначе. Носили мы их не для форса, а ради защиты от клыков и когтей, поэтому наша форма из плотной кожи с металластовыми вставками больше напоминала доспехи. История нашего знакомства позволяла мне называть гостя Торном, хотя на самом деле его имя было Экториан Вигдор гранд Тэннори, и в нашем отделе он возглавлял Отдельный оперативный отряд — «три-О», или «тройку». За годы совместной работы я так и не понял, что забыл в полиции этот вампирский князь.

— Устал, Виктор? — поинтересовался Торн.

Он всегда называл меня полным именем, делая ударение на последний слог. Оно мало отличалось от его родового — Вигдор, и вампир находил это забавным.

— Есть немного, — ответил я и провёл по лицу рукой, стирая следы утомления.

Дежурство подходило к концу.

— Телефон, — предупредил Торн.

Как и любой вампир, он был чувствителен к работающей электрике. Я кивнул и положил руку на трубку, ожидая вызова. Раздался звонок.

— Не спишь, Вить? — спросил дежурный.

— Три часа до рассвета, — напомнил я. — Что стряслось?

— Вызов от соседей. Соединить?

Соседи! Телефонная связь с вампирскими анклавами города была установлена совсем недавно. Я подавил вздох сожаления: надежда на спокойное окончание дежурства таяла на глазах.

— Соединяй.

В трубке прозвучал мягкий, чуть ироничный голос.

— Доброй ночи, Воронов.

— И тебе не скучать, Гральтэн.

Это был следователь из соседнего райотдела. В отличие от начальника наших оперов он не мог похвастаться титулом гранда, и второе имя ему не полагалось.

— У нас два трупа, — сообщил он.

— Поздравляю.

В трубке послышался смешок.

— Человеческих.

Шутник! Участок Гральтэна граничил с нашим и находился в районе бывшего вокзала, поэтому мы по привычке называли его Привокзальным. Во время Слияния железнодорожная станция исчезла, а на её месте возник кусок иномирного полиса вместе с жителями. Леннары, люди вампирского мира, не слишком доверяли нам. Они предпочитали собственный жизненный уклад, в котором высшую власть и порядок олицетворяли вампиры. Надо ли говорить, кем были укомплектованы их полицейские участки? Словом, наши коллеги из Привокзального имели очень своеобразные представления о целях и методах работы полиции.

— Криминал? — спросил я, всё ещё надеясь на чудо.

— Если бы!

Чёрт! Это в корне меняло дело. Не криминал мог означать только одно: жертвы умерли от потери крови, другими словами, были выпиты вампиром. Такой факт бил прежде всего по самому Гральтэну, и огласка была не в его интересах. Но дежурный следователь сыграл по правилам: в случаях межрасовых преступлений в расследовании принимали участие обе стороны.

— Где это?

— Угол Кордэс и Ринаа.

Ясно: бывшая Ремзаводская. После Слияния от огромного завода остался лишь один из цехов, служивший теперь для нас ориентиром. Городские окраины с войны лежали в руинах: поначалу наши вояки, не особенно вникая в происходящее, лупили по городу из чего попало. Чёрт, ещё леннары эти! По виду люди, а на деле…. Могли хотя бы расчистить развалины: как можно жить рядом с трущобами!

— Сейчас буду, — сказал я и положил трубку.

— Бойцы уже на месте, — сообщил Торн.

— Пусть осмотрятся.

Вампир кивнул. Одним из серьёзных преимуществ его ребят над другими оперативниками было то, что они не нуждались в транспорте: к месту добирались своим ходом и гораздо быстрее остальных.

Поднявшись из-за стола, я проверил табельный АРМ. Пистолет системы «Армагеддон» в облегчённом корпусе имел два режима работы: по людям и вампирам. Выбор осуществлялся переключателем на рукоятке. Понятно, что такое оружие появилось уже после Слияния, но название всё равно звучало слишком пафосно. Двойной магазин «армы» позволял использовать серебряные пули наравне с обычными, без этого выходить на улицы просто не имело смысла. Если бы серебро не было так дорого и не выдавалось под отчёт, можно было бы обойтись только им — люди не привередливы. Что же касается вампиров, то драгметалл их не уничтожит, если, конечно, не попадёт в сердце, но «приземлит» надолго — как минимум до извлечения пули, тем более что экономная «арма» не пробивала супостата навылет. Мало кто помнит, но в первых АРМ этот режим стрельбы был обозначен как «нежить». То, что наши враги всё-таки «жить», просто очень отличная от нас, мы поняли не сразу: древние легенды о вампирах оказались слишком живучи. Короче, что бы там ни говорило высокое начальство, а переключатель у нас всегда стоял на «серебре» — жизнь дороже. Я вернул магазин на место.

— В патроннике, разумеется, серебро, — заметил Торн.

Его слова заставили меня усмехнуться: разумеется!

— А что, это видно с дивана?

Вампир рассмеялся.

— Ну, милый мой, чтобы знать, видеть не обязательно.

Я уже привык к манере общения Торна. Хорошо, что ему хватало здравого смысла не демонстрировать её нашему начальству. Отправив ствол в поясную кобуру, я напомнил:

— Третьего не дано, Торн: или-или. Ты знаешь правила.

— Ты про «левое» серебро в запасной обойме, Виктор? В этом вы все, люди.

Я пожал плечами: кто бы говорил! Вампиры предпочитали нападать из невидимости, поэтому изначально в драке с ними у нас был только один шанс: в момент трансформации в боевую форму — ну, там, клыки, когти, силовое воздействие на расстоянии — противник становился видимым, а значит, уязвимым. Но и этот шанс выпадал немногим. Мне повезло выжить в мясорубке первых лет после Слияния, и я, зелёный выпускник юрфака, шагнул со студенческой скамьи сразу в начальники следствия. Правда, это было давно. С тех пор я пережил немало друзей, а мои вечные двадцать восемь продолжают смущать новичков.

Когда предстояла работа на выезде, табельная «арма» нуждалась в поддержке, и я направился к сейфу. Инстинкт, выработанный ещё в первые годы Слияния, буквально взвыл, предупреждая об опасности. Да знаю я, знаю: нельзя поворачиваться к вампиру спиной! Но кроме шестого чувства у меня было ещё и седьмое, благодаря которому я до сих пор жив. Словом, держа в уме правила игры, я предпочитал, чтобы мою собственную спину прикрывал Торн. Парадокс? Да, и не единственный.

Я достал из сейфа «Армаду» — нашу безотказную автоматику всё той же пафосной системы. Калибр пистолета был почти вдвое меньше, чем у АРМ, стрелял он короткими очередями по три выстрела, при этом один из зарядов был серебряным. Пули попадали в цель практически одновременно, обеспечивая как минимум то же останавливающее действие, что у пули табельной «армы». Всё это позволяло работать в одном режиме по людям и вампирам. Армейский же вариант вообще не использовал драгметалл: пули со смещённым центром разрывали супостата в клочья независимо от расы. Автоматика практически не давала рикошетов, имела сниженную отдачу, а металластовый корпус даже при увеличенной ёмкости магазина обеспечивал вполне приемлемый вес. Словом, для ближнего боя в городе, в зданиях и там, где неудобно использовать автомат, «Армада» была незаменима. И это в целом примиряло меня с системой «Армагеддон».

Я отправил ствол в набедренную кобуру. Запасные магазины были закреплены слева, один всегда с открытым клапаном — тот самый, с неучтённым серебром, о котором говорил Торн. Вампир внимательно наблюдал за мной, тёмно-багровая радужка отливала алым. «Магнетический» взгляд вампира? Помилуйте, это для девочек! Парализует исключительно страх, а внушения легко избежать, просто не глядя в глаза. Кстати, слухи о красоте вампиров тоже сильно преувеличены. По-настоящему красивыми можно было назвать опять таки Высших — родоначальников расы. Остальные же, в той или иной степени приближаясь к идеалу, сохраняли черты людей, которыми когда-то были. А вот неспособность входить в жилые дома без приглашения проявлялась у всех вампиров без исключения. Именно поэтому оперативники Торна в городе работали редко, зато в иномирных анклавах были незаменимы.

— Готов? — спросил Торн.

Я кивнул в ответ. Он поднялся с дивана. При моих без малого метре девяносто Торн был выше на полголовы. Слева на поясе сияли рубинами необычные, почти Т-образные ножны короткого меча-ольдэра. Высший вампир! За четверть века войны нам не удалось уничтожить ни одного из них. К счастью, грандов было слишком мало, чтобы они могли обеспечить своей расе решающий перевес. Но Договором, по которому существует наш теперь уже общий мир, мы обязаны именно Высшим вампирам.

Старший опер любезно распахнул передо мной дверь.

— Прошу, Виктор.

Я отрицательно качнул головой.

— Только после тебя, гранд.

Торн понимающе улыбнулся и вышел первым, напевая под нос любимый антикварный мотив: «Вампировский централ, ветер северный…»

 

2

Ветер действительно был северный. Бывший армейский, а ныне полицейский внедорожник, тяжело гудя мотором, шёл по заснеженной улице. Вернее, шёл бы, если бы позволяла дорога, а так…. Передвигался короткими перебежками. Мерно постукивали «дворники», сметая снежную крупу, мощные фары освещал дорогу. Я вёл машину, глядя в ночь сквозь узкое лобовое стекло, Торн сидел рядом, прикрыв глаза — держал связь со своими. Фонари горели через один. Освещение было восстановлено только слева, с правой стороны улицы тянулись покрытые снегом развалины: эта часть города больше всего пострадала от Слияния. Бетонная коробка главного корпуса Политеха зияла тёмными провалами окон. Собственно, от института остался только фасад и левое крыло, на месте правого возвышалась стена готического замка. На высоком башенном шпиле развевался штандарт Академии Одэрон — высшей вампирской школы. Впрочем, Академии тоже досталось: две из четырёх угловых башен вместе с частью замка были словно отсечены гигантским мечом. Странно было видеть на месте стены зияющие провалы коридоров и висящие в воздухе лестницы.

Нашему городу не повезло, как, впрочем, не повезло и вампирскому полису — они оказались на линии разлома двух миров. Привычные границы городских районов были сметены катаклизмом, а сами районы изменились до неузнаваемости. В одночасье на месте исчезнувших новостроек возник мрачный, почти средневековый город с лабиринтом узких улиц, островерхими крышами домов и кирпичными трубами над угрюмыми коробками фабрик. Всюду возносились в небо башни из тёмного камня — подобные тем, что венчали нависшую над городом громаду вампирского замка. Сначала всё это выглядело дико и страшно, а теперь высотки, сросшиеся с готическими башнями, дома, стоящие поперёк улиц, и улицы, проходящие сквозь дома, уже никого не удивляли. Иногда определить, где находишься, можно было лишь по чудом уцелевшим довоенным постройкам. Армагеддон. Впрочем, мы тоже приложили к этому руку: то, что не уничтожило Слияние, доломала война.

Не знаю, что именно искали наши светила науки тогда, в двухтысячных: чёрные дыры, другие измерения или параллельные вселенные, но в результате два мира — наш и вампирская Тэрна — то ли столкнулись, то ли наложились один на другой. Произошла та самая катастрофа, которую теперь называют Слиянием. Возникший на их месте новый мир выглядел так, будто прежние, расколовшись на куски, перемешались и снова соединились в один. При этом часть «осколков» исчезла неведомо куда, а границы между оставшимися прошли по живому, разделив наши жизни на «до» и «после». Мы не сразу заметили, что изменился рельеф и климат, законы природы начали давать сбои, а вещества — приобретать новые свойства. В лесах и реках завелись неведомые зверушки, а люди…. Что ж, те, кто пережил катаклизм, избавились от старения и получили бесконечно долгую жизнь, а те, кто родился позже, продолжают умирать от старости и болезней.

С момента катастрофы, определившей новое лицо мира, прошло немало лет, а мы ещё только учимся жить в новой реальности. Сразу-то, понятное дело, не до того было. Сначала люто и без разбору истребляли друг друга, затем, когда первый страх прошёл и хаос удалось обуздать, вступили в настоящую войну — каждый за свой мир, не желая признавать, что он давно и навсегда стал общим. Основные битвы кипели в городах, то затихая до партизанских действий, то превращая целые районы в арену сражений. Короче, мы вместе доламывали и разваливали то, что не уничтожило Слияние. Когда поняли наконец, что в этой войне не будет победителей, заключили мирный Договор — к сожалению, слишком спорный, чтобы считаться справедливым. Правда, в качестве компенсации Высшие предложили людям кларетту — эликсир, останавливающий старение, в состав которого входит кровь вампира. Бесконечно долгая жизнь для избранных! Против этого не устояла бы ни одна власть, включая нашу.

Так или иначе, а Договор был подписан, и его приходилось исполнять, по возможности сверяясь с совестью. Это оказалось безумно сложно, иногда просто невозможно, ведь надо было примирить не просто два разных мира, а две цивилизации, одна из которых входит в пищевую цепочку другой. Что ж, вампиров тоже можно было понять: выпустив на волю сдерживаемый столетиями инстинкт, непросто загнать его обратно в рамки закона. К тому же за годы войны процесс обращения вышел из-под контроля, и расплодившиеся «дикари» досаждали уже самим вампирам. Часть из них удалось натурализовать во время Амнистии, остальные же не признавали никого. Правда, с такими и разговор был короткий. Словом, пока наш мир с вампирами выглядел не более чем вооружённым нейтралитетом, но мы упорно шли вперёд, стиснув зубы и держа переключатель на «серебре». И продолжали нести потери, ведь непримиримых хватало с обеих сторон.

Чёрт, чуть не проскочили поворот! Я свернул на Никитскую, заложив слишком крутой вираж. Машину занесло, и Торн едва не приложился головой о стойку.

— Пристегнись, — напомнил я в ответ на его изумлённый взгляд.

Впереди показался бетонный бункер с башней излучателя. Сейчас «тарелка» была отключёна, но армейцы продолжали нести боевое дежурство. Я, как положено, притормозил у поста. Оперативную машину знали все, но командир для порядка заглянул в внутрь и махнул рукой: проезжайте. Миновав блокпост, внедорожник выехал на пустырь: здесь начиналась санитарная зона, отделявшая Стародольский район от вампирского Привокзального.

Горы битого кирпича, остатки фундаментов, остовы сгоревшей техники и ржавых машин полосами тянулись через город, изуродовав его не меньше, чем Слияние. Во время войны были снесены целые улицы, чтобы затруднить доступ противнику в жилые кварталы. Это вампирам-то! Теперь такая защита кажется смешной, а тогда нам было не до смеха. Разумеется, и способность уходить за Грань, и владение телекинезом и левитацией зависели от ранга, но даже новообращённый вампир превосходил человека в силе и скорости. Противоядие обнаружилось случайно: мощное электромагнитное излучение ультракороткого диапазона лишало супостата способности сражаться. Попадая под направленный СВЧ-луч, вампиры теряли Грань, другими словами, начинали метаться между видимостью и невидимостью. Тут уж не до драки — разобраться бы с собственной двойственной природой. Передвижные излучатели-«микроволновки», вернее, полицейские «Системы активного отбрасывания» для подавления уличных беспорядков отлично сработали против вампиров. Эти машины позволили нам выжить во время Слияния и помогают выживать до сих пор. Короче, грамотно расставленные СВЧ-пушки оказались куда эффективнее любых санитарных зон, превратившихся со временем в серьёзную проблему. Жить рядом с развалинами было слишком рискованно, вот и стояли пустыми целые кварталы, преврщаясь в рассадники всяческой скверны. Они требовали регулярной зачистки и были нашей постоянной головной болью.

Внедорожник пробирался между горами строительного мусора, переваливаясь на ухабах. Я уже собирался включить «люстру» — двойной ряд прожекторов, установленных на крыше, когда перед капотом в свете фар возникла фигура. Чёрт! Мысленно обругав Гральтэна последними словами, я ударил по тормозам. Понятно, что сосед выслал навстречу кого-то из своих, но эта извечная вампирская тяга к дешёвым эффектам меня изрядно доставала. Торн отвернулся, пряча улыбку.

— В машину не пущу, — мстительно предупредил я.

Начальник оперов делано вздохнул, открыл дверцу и выбрался наружу. Ветер рвал полы тяжёлого плаща, и ему пришлось запахнуться и поднять ворот. Я наблюдал за вампирами в свете фар. При виде Высшего парень Гральтэна прижал правую ладонь к левому плечу и наклонил голову — у них это называлось малым приветствием. Торн слегка кивнул в ответ. Получив разрешение, незнакомец заговорил, указывая то в сторону бывшего вокзала, то на шпиль ратуши: объяснял дорогу. Высокий, светловолосый, в чёрной коже, на лацкане плаща — полицейский значок. Ничего особенного, но что-то тревожило меня в этом парне, и пока я не мог понять, что именно. Когда разговор был закончен, вампир скользнул из полосы света в темноту и растворился в снежной круговерти. В машину ворвался свежий морозный воздух: Торн плюхнулся рядом со мной на сиденье и протянул руки к печке.

— Едем сразу на место, Виктор. Гральтэн уже там.

 

3

Бетонная коробка здания, помогавшая нам ориентироваться в бывшем Привокзальном, стояла на Ремзаводской, теперь Ринаа. Впрочем, в этом мрачном сером доме с окнами-витражами, остроконечной крышей и башенкой со шпилем едва ли прослеживалось сходство с чудом уцелевшим заводским цехом. После войны леннары перестроили его, приспособив под ратушу. Миновав её, мы углубились в переплетение улиц, постепенно удаляясь от центра. Остались в стороне громада фабрики искусственной крови и башня полицейского участка. Мимо проплывали стены домов из бурого кирпича, закрытые ставнями окна, тёмные и потому казавшиеся бездонными дверные ниши. Это были леннарские жилые кварталы — их «спальный» район. Улицы здесь почти не освещались. Тусклые газовые фонари горели лишь на перекрёстках, а из окон на мостовую не пробивался ни один лучик света. Глубокой ночью полис был безлюден: те, кто не успевал домой до заката, коротали ночь там, где она их настигла — здесь даже в лавках и мастерских были помещения для ночлега. Независимо от времени года двери в домах леннаров запирались на закате и открывались только с наступлением утра, то есть, с рассветом, и никакой катаклизм не заставил бы нынешних жителей Привокзального отступить от традиций.

Я свернул с Ринаа на Кордэс. Улица выходила к городской черте, дальше — только трущобы и развалины. Однако Гральтэн упомянул угол, значит, цель должна быть где-то рядом.

— Видишь хлебную лавку? Сразу за ней налево, — сказал Торн.

Я глянул на закрытые ставнями окна и раскачивающийся на цепи обледеневший кованый крендель.

— Там тупик, — напомнил я.

— Именно.

Свет фар скользнул по одинаково унылым фасадам домов, выхватил из темноты кусок мостовой и упёрся в глухую кирпичную стену — как раз туда, где на снегу сломанной куклой застыла хрупкая фигурка. Чёрт, неужели девчонка? Однако речь шла о двух трупах. Я врубил полный свет, и мощные прожектора осветили тупик. Прежде всего меня интересовал верх стены и широкий козырёк над дверью соседнего дома. Я окинул их быстрым взглядом, отмечая нужные детали. А вот и коллеги: в нескольких шагах от тела, там, куда раньше не доставал свет фар, стояли четверо — двое наших оперативников, парень, которого я видел на пустыре, и Гральтэн. Наверняка вампиров было больше — на соседних крышах, в глубоких нишах входных дверей, да где угодно при их-то способностях. Будь я один, просто не вышел бы из машины. Именно на такой случай полицейские оперативные внедорожники оснащались небольшими излучателями: запустить его было секундным делом.

Вампиры смотрели на нас, прикрываясь от света рукой. Трое были в привычной чёрной коже, а четвёртый — в длинном синем пальто, мягкой светло-серой шляпе с серебристым ворсом и перчатках того же цвета. Белый шёлковый шарф добил меня окончательно. Гральтэн! Я взглянул на Торна, тот откровенно улыбался. Что ж, надо отдать вампирам должное — умеют они удивлять. Я выключил «люстру»: всё, что хотел, я уже увидел. Хлопнула дверца — Торн покинул машину. Чуть помедлив, я вышел вслед за ним.

Оперативники в длинных кожаных френчах по-военному отсалютовали начальству и кивнули мне. Серо-льдистые глаза, высокие скулы, белые гривы — таких среди вампиров было немного. Братья Альтор и Астон, личные телохранители Торна. Стройные, сильные, одинаково молчаливые, они так же, как командир, собирали волосы в хвост, но не в высокий — его носили только гранды, а в обычный. Солдэры, элитные бойцы клана Тэннори, ветераны прошедшей войны. Однако теперь, после всеобщей Амнистии, это уже не имело значения.

Гральтэн приветствовал гранда положенным поклоном — почтительно, но без подобострастия: он принадлежал к клану Ридэлен и напрямую Торну не подчинялся. Отдавать же приказы чужим вассалам среди вампиров считалось дурным тоном. И всё же любой обращённый был обязан выполнить повеление Высшего, если оно не противоречило интересам его собственного клана. Или умереть на месте.

— Хорошо выглядишь, Гральтэн, — заметил Торн, окинув его взглядом. — Люди умеют делать очень элегантные вещи.

— Благодарю, гранд. Могу порекомендовать портного.

— В следующий раз, офицер, — Торн обозначил границы, перейдя на официальный тон, и знаком отозвал своих в сторону.

Гральтэн протянул мне руку. Вампиры не использовали этот жест между собой, зато открытая ладонь, предложенная человеку, считалась приглашением к игре в открытую. Говоришь, не держишь камня за пазухой, коллега? Что ж, поглядим. Я ответил рукопожатием. Парень, что встречал нас на пустыре, не сводил с меня взгляда. Короткие светлые волосы, серые глаза, правильные черты. И этот взгляд…. Где же я тебя видел, красавчик?

Пока Торн общался со своими, мы с Гральтэном подошли к телу, уже припорошенному снегом. Узкие джинсы, сапожки, короткая красная шубка. Совсем девчонка! Худенькая, золотистые волосы рассыпаны в беспорядке, кажущиеся чёрными глаза распахнуты в ночь. Судя по тому, как лежало тело, умерла она не здесь. Я поднял голову: снег, шапкой укрывавший верх стены, в одном месте был сброшен.

— Видел?

Гральтэн кивнул.

— Что за стеной?

— «Весёлый конец», — усмехнулся он и пояснил:

— Квартал развлечений.

Очень показательное название. Что ж тебе, детка, своих было мало, что сюда занесло? В общем, картина уже вырисовывалась, но кое-что стоило уточнить. Я присел рядом с телом и оттянул ворот свитера, приоткрыв шею девочки. На белой коже отчётливо выделялась двойная «дорожка», последний укус был совсем свежим. Чёрт! Дримм-геймер! Мы называли их игронафтами. Этот вид наркомании появился после войны и распространялся по миру с невероятной быстротой, особенно среди совсем юных. Слюна вампира содержала сильнейший галюциноген, который искажал реальность, подстраивая её под фантазии жертвы. Наркотик не разрушал организм и не вызывал привыкания, но какой же подросток откажется от возможности снова оказаться в любимой компьютерной игре или фильме! Это заставляло игронафтов вновь и вновь отдавать кровь в обмен на дозу. В конце концов крови просто не оставалось на жизнь. Обычно жертва шла на контакт с вампиром по своей воле, что исключало обвинение в убийстве: действовал так называемый Принцип добровольности. Это был не единственный пункт Договора, вызывавший серьёзные вопросы, но доказать принуждение было практически невозможно. Правда, была одна зацепка: право распоряжаться кровью признавалось только за совершеннолетними. Я поднялся.

— Ладно, снимайте второго, Гральтэн.

Вампир изумлённо вскинул брови. А чему удивляться? Тела были переброшены через стену, в наличии только одно, значит, второе упало на козырёк над дверью — больше некуда.

— Давай, Ральт, — кивнул Гральтэн своему оперативнику.

Ральт! Всё сразу встало на места.

… Опрокинутая мебель, забрызганные алым стены, окровавленное тряпьё в детской кроватке. На полу в луже крови — тело молодого мужчины. Грудная клетка разворочена, рядом — топорик для разделки мяса. Люди-и! Да когда же вы научитесь не пускать в дом незнакомцев?! Я рванул дверь в спальню. Светловолосый вампир стоял у окна лицом к двери, держа в руках женщину. Её голова была запрокинута, кровь из разодранной шеи пропитала рубашку. А за его спиной второй уже распахивал окно.

— Уходим, Ральт!

Тело жертвы мешком упало к ногам вампира. Мгновение — и он на подоконнике. Я выстрелил не целясь — прямо в кровавый оскал зверя…

Ну здравствуй, Ральт. Тогда ты ушёл от пули, а твоя улыбка снится мне до сих пор. Жаль, поздно встретились — Амнистия защищает таких, как ты, надёжнее любой брони. Может, это и к лучшему: месть нужно подавать холодной. Торн оглянулся и посмотрел на меня. Чёрт, нужно быть осторожнее! Вампир-напарник — что может быть убойнее?

Ральт легко взлетел на козырёк, и через минуту ещё одно мёртвое тело легло рядом с первым. Парнишка, едва ли старше девочки. Джинсы, заправленные в грубые ботинки, курточка, полосатый шарф вокруг шеи. Я даже не стал проверять.

— Что скажешь, Воронов?

— А что говорить, Гральтэн? Всё будет зависеть от возраста погибших. Старше двадцати одного — твоё счастье, моложе — общая головная боль.

Он понимающе кивнул: ищи того, не знаю, кого. След от укуса, оставленный вампиром, был индивидуален, как отпечатки пальцев, и полезен ровно в той же степени. Есть в картотеке — считай, повезло, а нет….

— Нет, — машинально ответил вампир на мою мысль.

— Что — нет?

Мы посмотрели друг на друга. Тень от шляпы падала на лицо Гральтэна, скрывая глаза. Похоже, он был слегка растерян: вампиры считывают наш эмоциональный фон, но не обмениваются мыслями с человеком. Ладно, спишем на совпадение.

— Нет в картотеке, — не совсем уверенно пояснил Гральтэн.

Значит, работал «дикарь».

— Понятно. Утром подвезёте тела на блокпост, наши заберут. Результаты опознания и экспертизы сообщу. Будут новости — звони.

Вампир удивлённо взглянул на меня. Ну да, у него же только мой рабочий. Я вздохнул и машинально достал сотовый, забыв, что иномирные анклавы вне зоны покрытия. Гральтэн поморщился и невольно шагнул назад: слабый сигнал не причинял вампирам вреда, но с близкого расстояния вызывал у них что-то вроде зуда во всём теле.

— Прошу прощения, коллега, — сказал я, пряча телефон в карман, и назвал номер.

— Хочешь, чтобы я раззорился? — усмехнулся вампир. — Ты видел счета?

Оператор-монополист, обеспечивший полис связью, бессовестно драл с клыкастых абонентов три шкуры — за риск и моральный ущерб.

— Звони за счёт заведения, — пожал я плечами. — Пусть платит контора.

— А ваша платит?

— А куда она денется?

Я протянул руку.

— Ладно, Гральтэн, благодарю за сигнал.

Вампир усмехнулся.

— Себя благодари, Воронов. С другими было бы иначе.

Мы пожали друг другу руки. Ничего, время всё расставит на места. Я ведь тоже не сразу начал отличать «ральтов» от «гральтэнов». Спасибо Торну — показал разницу.

 

4

— Ты становишься сентиментальным, — недовольно заметил вампир, когда я вырулил на Ринаа. — Это опасно.

— Старею, — усмехнулся я.

Торн оживился.

— А сколько тебе?

Вопрос поставил меня в тупик: я не чувствую возраста с тех пор, как перестал меняться.

— Десятков шесть, — прикинул я.

— Шесть?! — изумился вампир и заключил:

— Младенец!

— Пристегнись, аксакал, — напомнил я.

В нескольких метрах впереди, то исчезая во тьме, то появляясь, летели два чёрных ворона. Я молча смотрел на дорогу. Когда миновали ратушу, я отвлёк Торна от размышлений.

— Какие мысли, гранд?

— О деле? Никаких: очередной «висяк».

— Твои нашли что-нибудь?

— Да почти ничего. За стеной даже не переулок с тупиком, а просто узкий проход между домами, превращёный, грубо говоря, в отхожее место. Полно следов и…. Ну, сам понимаешь. Впрочем, перебросить два тела через стену, не приближаясь к ней…. Судя по силе, вампир не из новичков — обращён ещё до Слияния.

— Его нет в картотеке, — напомнил я.

Торн изумлённо вскинул брови.

— Я тебе поражаюсь, друг мой. Картотека до сих пор не восстановлена полностью.

— И с этим ваши явно не торопятся, — заметил я. — Вы что, не знаете, сколько у вас клыков?

— Разумеется, знаем. Но семьям выгодно скрывать свои настоящие силы. Слияние нарушило равновесие между кланами, мы понесли серьёзные потери в войне. Грядёт новый передел мира, Виктор. Пока это не касается людей, но только пока!

Я понимал, что он имел в виду. Родной мир вампиров пострадал от Слияния не меньше, чем наш. С лица земли исчезли целые города, а вместе с ними многие вампирские семьи, составлявшие основу могущества кланов. Было разрушено производство, управление, связь, во многом изменился жизненный уклад. Сократилась численность леннаров, значит, уменьшилось поступление в запасники свежей крови. Квоты на её получение были урезаны, а на одном заменителе вампиру долго не протянуть — начнёт слабеть. Да и зачем заменитель, когда вокруг столько еды, а охоту никто не контролирует? Влияние Высших пошатнулось, им нужно было во что бы то ни стало вернуть кланы в рамки законов и традиций. Однако вести войну на два фронта было равносильно самоубийству, поэтому и был заключён Договор с людьми.

— Хочешь сказать, убийцей мог быть кто-то из ваших?

Вампир улыбнулся.

— Это твои слова.

Да помню я, помню: долг не выше расы. Торн никогда не нарушал этого правила напрямую, просто умело подводил меня к нужному выводу.

— Ладно, что со свидетелями?

— Этим занимается Гральтэн, но шансов у него мало: работал не новичок. Ты «дорожки» видел?

Видел — длинные, значит, пил понемногу. Экономный гад! Шансов найти свидетелей убийства почти не было, как не было надежды на друзей погибших ребят: вряд ли они сдадут своего поставщика грёз. Выходит, Торн прав — очередной «висяк».

— Ральт. Что у тебя с ним? — неожиданно спросил он.

— Общие воспоминания.

Я в двух словах изложил ему суть вопроса. Вампир помолчал, но всё же рискнул продолжить.

— Была война, Виктор.

— Женщины и дети не воевали, Экториан.

— Чтобы жить, мы должны питаться. Поступления крови тогда почти прекратились.

Я взглянул на него. Тёмные пряди падают на глаза, багровая радужка светится в полутьме. Видел я его после трансформации: зверь. Умный, элегантный, но зверь! Бесполезно учить хищника состраданию. Я отвернулся, подавив вспышку ненависти.

— Прости, Виктор, я не хотел.

— Просто не трогай эту тему, Торн.

За окном потянулись пустующие пятиэтажки Привокзального — выбитые окна и двери, дырявые крыши, стены, ощетинившиеся рельсами бывших балконов. За ними начиналась санитарная зона. Внедорожник качнулся на ухабе, и мне показалось, что в одном из оконных проёмов мелькнул свет. Взгляд привычно засёк цель: первый дом от дороги, последний подъезд, третий этаж. Ну, может, четвёртый.

— Брось, Виктор — всех не переловишь, — сказал Торн, кутаясь в плащ.

Значит, тоже заметил. Я остановил машину.

— Пойду посмотрю.

Это оказалось не просто: нужный дом от дороги отделяли горы строительного мусора. На торчащем из бетонной плиты куске арматуры, посверкивая рубинами глаз, сидели два ворона. Я прищурился, изобразил из пальцев рогатку и натянул воображаемую резинку — жест, который понимала каждая городская птица. Вороны переглянулись и демонстративно повернулись ко мне спиной. Вот наглецы! Снег почти прекратился, зато ветер озлобился вконец, впиваясь в лицо ледяными иглами. Февраль! Я поднял воротник и уже прикидывал, как лучше подобраться к дому, когда сзади хлопнула дверца.

— Чего стоим, кого ждём? — недовольно спросил вампир.

— Темно. Не хочу переломать ноги, — ответил я, пытаясь отыскать взглядом хоть какое-то подобие тропинки. — Отправил бы ты своих бойцов, гранд, а то отморозят себе….

— Не отморозят. В нашем деле клыки лишними не бывают, Виктор. Давай за мной.

Вампир подобрал полы длинного плаща и полез на гору битого кирпича.

— Торн!

Он оглянулся.

— У тебя есть крылья, — напомнил я.

Вампир тряхнул головой и рассмеялся.

— Забыл. Веришь? С кем поведёшься…. Ладно, я напрямую, а ты лучше по краю обойди, а то и правда что-нибудь себе сломаешь. Ребята предупредят, если что.

Взметнулись полы длинного плаща, и большая чёрная птица прянула в ночное небо. Я проводил её взглядом и пошёл вдоль дороги. АРМ привычно лёг в ладонь. «Ребята предупредят!» Ага, каркнут сверху. Найдя наконец проход между кучами мусора, я свернул туда и пока добирался до места, не раз помянул добрым словом свои неубиваемые армейские ботинки. Вход в подъезд на фоне стены выглядел бездонной дырой, а сама стена с чёрными провалами окон, казалось, уходила в небо. Бывало, в заброшенных домах отсутствовали целые лестничные пролёты, но светить здесь фонариком было бы ещё опаснее. В который раз пожалев, что умею летать только вниз, я постоял, привыкая к темноте, и вошёл в подъезд.

 

5

Лестница оказалась на месте, правда, ступени были засыпаны щебнем и битым стеклом, поэтому бесшумного восхождения не получилось. Четвёртый этаж. Из квартиры на площадку падал неровный свет, доносились приглушённые голоса. Мне повезло: народ был занят разговором и не услышал подозрительных звуков на лестнице. И всё же странно, что ни здесь, ни внизу я не встретил охраны. От комнаты меня отделял короткий коридор. Я остановился у дверного проёма, прислушиваясь к разговору.

— Вы ещё можете уйти, люди. Я не ищу неприятностей, — голос говорившего звучал тихо, но твёрдо.

— Ты их уже нашёл, парень. Но если просто оставишь её и свалишь, возможно, ничего и не случится.

Многообещающее начало. Первым говорил, несомненно, вампир: когда они не имитировали людей, в их речи проявлялся неповоримый акцент. Добавьте к этому мягкий грудной тембр, и всё, что вы скажете, будет иметь особую убедительность в глазах женщин. Собеседника вампира я узнал по голосу: Александр Пряхин, Санёк, мой бывший одноклассник. Колоритнейшая личность! Соотношение между разумом и мышечной массой может быть разным, но тут всё ушло в мышцы. Я снял переключатель с «серебра»: вампир явно старался избежать конфликта, а тратить драгметалл на Пряху — слишком много чести. Как говорится, Саньку — Саньково. На прошлой неделе старший из братьев Пряхиных — Жека — погиб вместе с охраной, нарвавшись на вероту, вампирскую группировку, работавшую, как и он, на чёрном рынке крови. Теперь в районе назревал новый передел, и от бессилия что-либо изменить я уже и сам был готов вцепиться в пряхинское горло. Впрочем, братья давно заслужили гриф «особо опасен». Это означало, что в случае сопротивления объект подлежал ликвидации.

— Я готов говорить, — сказал вампир.

— Рад слышать, — ухмыльнулся Санёк. — Вернёшь, что взял — поговорим. Глядишь, и сторгуемся. А, Сид?

Тот, к кому обращался Санёк, ответил с нескрываемой ненавистью:

— Да им, кровососам, волю дай — всех девок или перепортят, или обратят. Так что сторгуемся, тварь, своё получишь!

А это, похоже, заказчик разборки. Девчонку не поделили — что ж, дело знакомое. Но причём тут Санёк? Этим обычно занимаются те, для кого война не кончится никогда — «чистильщики». Та ещё головная боль! Впрочем, младший Пряха ничем не брезгует. Однако он не вышел бы в нейтральную зону совсем без прикрытия, значит, в комнате должны быть ещё как минимум двое.

— Это ты тварь, самая настоящая! Уж лучше в девках, чем с тобой!

В отчаянном девичьем крике звучали ненависть и страх. Так, а я надеялся, что это чисто мужская разборка. Санёк рассмеялся.

— Слышь, Мотыль? Это по твоей части. Не волнуйся, детка: в девках ты сегодня не останешься.

В ответ раздался хрюкающий смешок. Мотыль, телохранитель Санька — этот предмет мебели был мне хорошо знаком. Второй охранник пока молчал, зато от голоса, раздавшегося следом, по спине пробежал холодок.

— А ей волноваться нечего: за блуд с кровососом кол полагается — один на двоих с дружком.

Нет, только не он! Насмотрелся я уже на его художества.

В самом конце войны объявился в городе серийный убийца, охотившийся за женщинами, имеющими связь с вампирами. Он убивал любовников вместе, насаживая их на один кол, как бабочек. По поводу колов в сердце скажу сразу — очередной миф. Во-первых, сердце у вампиров находится в центре грудной клетки, за грудиной, и чтобы достать его с одного удара, нужно обладать снайперской меткостью и приличной силой. А во-вторых, кол даже с серебряным наконечником, не попав в сердце, только пригвождал супостата к месту, не лишая его жизни. Скорость регенерации у этой расы была настолько велика, что едва избавившись от занозы, вампир снова был готов сражаться. Впрочем, достаточное количество серебра в теле вампира могло не только обездвижить его, лишив способности к трансформации, но и остановить регенерацию. Всё это прекрасно знал убийца. Коротким обоюдоострым копьём с серебряным наконечником он пригвождал жертву, скажем, к стене, причём бил не в сердце — вампир нужен был ему живым, а затем насаживал на этот же кол его возлюбленную. Несчастная погибала в мучениях, а парень при этом слышал не только её стоны и крики, но и чувствовал каждую судорогу боли. Это палач называл смертельным танцем любви и давал влюбленным возможность насладиться им в полной мере. Затем он закреплял на них гранату с выдернутой чекой и уходил. То, что оставалось на стене, напоминало отпечаток крыльев огромной бабочки. У нас этот убийца проходил под кодовым именем «энтомолог». Мы с моим тогдашним напарником, Пашей Кравцовым, долго не могли выйти на его след, пока я не вспомнил, как именно погибла его собственная семья….

После разоблачения Павел надолго исчез из города, а не так давно убийства возобновились. Теперь в основном погибали девушки, давшие согласие на обращение. Чёрт, ну почему именно сегодня и именно в моё дежурство?!

Я заглянул в дверной проём. Тусклый свет фонаря, стоящего на полу, был направлен в сторону окна. Его отблеск я и увидел с дороги. Однако в комнате находился ещё один источник света. Высокий худой парень — тот, кого Санёк назвал Сидом — в одной руке сжимал горящий факел, в другой — разделочный топорик. Что ж, огонь был эффективным средством против вампиров, но тут нужен был или огнемёт, или, на худой конец, опрокинутая и подожжённая канистра бензина. Палка, обмотанная горящей тряпкой, для этих целей не годилась. Как правило, ею отмахивались до тех пор, пока мелькание перед глазами не надоедало супостату. Та же история и с топором: отделение головы от остального вампира приводило к смерти последнего, но клыкастые бестии почему-то не спешили подставлять шеи под удар. Словом, парень явно насмотрелся фильмов про войну, толком ничего о ней не зная.

Вампир стоял у окна: высокий, сильный, готовый ко всему. Под распахнутым длинным пальто я разглядел тёмную «тройку», белую рубашку и шейный платок: вампиры не терпели галстуков, как и всего, что стягивало шею. Он что, собирался на светский раут? Привычная чёрная кожа была бы здесь куда уместнее. Впрочем, после Гральтэна меня уже ничто не удивляло. Бледное лицо, тёмные провалы глаз, в которых уже зажглись рубиновые огоньки, чёрная грива. Солдэр, элитный боец клана. Такой избежит и кола, и пули, разнесёт всех в клочья и уйдёт по крышам. Легко. Поэтому Санёк и поигрывал в руке «левой» армейской «Армадой» — пули со смещённым центром доставили бы вампиру немало хлопот. Вот только как он собирался использовать это оружие в помещении? Мотыль стоял чуть впереди, прикрывая хозяина, Сид — рядом с Саньком. Все трое старались держаться ближе к двери. Впрочем, если вампир сорвётся в атаку, расстояние уже не будет иметь значения. И всё же мало, слишком мало взял Пряха охраны! Тем более странным на этом фоне выглядело присутствие «энтомолога», работавшего в одиночку и не оствлявшего свидетелей.

Девушку вампир заслонял собой. Она испуганно выглядывала из-за его плеча, на бледном лице её глаза казались чёрными. От окна их отделял всего шаг, и я никак не мог понять, чего этот парень ждёт, ведь можно же было давным-давно забрать девчонку и уйти! В отличие от бандитов, стоявших спиной ко входу, вампир меня видел, и это заставило его принять решение.

— Тания, на подоконник! — низко рыкнул он.

— Кольдэр….

— Делай, что говорю!

Девчонка всхлипнула и послушно взбралась на то, что вампир назвал подоконником: два ряда шатких выщербленных кирпичей, за ними — чёрный провал в никуда.

— А ну слазь, сучка вампирская! — крикнул Сид и, отшвырнув факел, рванул из-за пояса ствол.

Пора. Перехватив АРМ левой, я достал из набедренной кобуры «Армаду» и шагнул в дверной проём. Табельный ствол упёрся в бок стоящего у стены охранника, автоматика приняла центр. Разумеется, без прикрытия Торна я бы так не рисковал: бывало, при одном упоминании полиции в воздухе становилось тесно от пуль.

— Бросай игрушку и к остальным, — тихо сказал я.

Раздался глухой стук упавшего на пол оружия. Бандиты оглянулись. Я качнул направленным в их сторону стволом.

— Оружие на пол. Полиция.

 

6

Вампир у окна расслабился, девчонка всхлипнула и попыталась слезть с подоконника, но он отрицательно покачал головой. Последовали два удара о пол, чуть погодя ещё один — две армейских «армы» и ствол Сида.

— Отлично. Теперь ногой отбросили игрушки ко мне и замерли не дыша.

Тяжеловатая «Армада» оттягивала руку, и я, сунув АРМ за пояс, перехватил её двумя руками. Держа бандитов под прицелом, я бросил взгляд на стоявшего у стены «энтомолога». Уж больно неприметен: мешковатый плащ, скрывающий фигуру, надвинутый на лицо капюшон, армейские ботинки — в таких ходило полгорода. Он поднял руки, показывая, что не вооружён.

— Арбалет, — напомнил я.

«Энтомолог» усмехнулся. Подтянув рукав, он аккуратно разрядил арбалет и, расстегнув крепления, бросил его к ногам. При этом мой бывший напарник старался не делать резких движений: я всегда стрелял лучше, чем он.

— Плащ, медленно.

Полы плаща распахнулись, демонстрируя отсутствие оружия.

— Ещё что-нибудь, Воронов?

Блеснули знакомые глаза. Столько лет прошло, а голос у него всё тот же. Мой бывший напарник, отчаянный капитан Пашка Кравцов, садист и убийца «энтомолог». Я кивнул в сторону бандитов.

— Туда же.

— Воронов? — оживился Санёк. — А-а-а…. Главный следствия начальник и вампиров командир!

— Вижу, ты на классику перешёл, Пряха — «Мойдодыра» почитываешь, — оценил я.

— Ога, Витюша, почитываю. Расту над собой, — ухмыльнулся Санёк и кивнул на лежащую у стены «Армаду»:

— У меня разрешение.

— Я помню, помню. Мы тут на днях «левый» армейский склад накрыли, так я номерочки сверю и тут же верну.

Пряха ожёг меня злым взглядом, но промолчал. Теперь, до приезда ребят, которые примут всю эту кампанию, было бы неплохо её куда-нибудь упрятать. Тёмный провал в стене вёл в смежную комнату. Подходяще. Я кивнул на него.

— Господа бандиты, прошу всех туда. Сидеть тихо, в проёме не отсвечивать: буду стрелять во всё, что движется.

Бандиты один за другим молча вошли в тёмную комнату, но Сид почему-то медлил.

— Ждёшь особого приглашения? Кто такой?

Он только ухмыльнулся в ответ.

— Да Славка это, Сидоркин, с первого микрорайона, — не выдержала девушка. — Он там целую банду сколотил. Если заподозрят девчонку, что, мол, с вампиром гуляет, ловят и по кругу пускают. Это у них называется «чистить кровь». Со мной было бы то же, если бы не сбежала!

— Сказки всё это, начальник, — всё с той же ухмылочкой ответил Сид. — Любовь промеж нами была, пока этот кровосос не объявился.

— Да что ты называешь любовью, урод? То, что у нас «путёвку в жизнь» в твоей постели получают?! Не было у нас ничего!

— Не было, говоришь?

Сид отшвырнул факел, выхватил из-за пояса топор и бросился на вампира. Не знаю, на что он рассчитывал, но результат оказался плачевным. Нет, вампиру он, разумеется, не навредил: тот просто отшвырнул парня, забрав оружие, а вот девушка, стоя на шатких кирпичах подоконника, от испуга оступилась и с криком сорвалась вниз. Я едва успел пригнуться, пропуская над собой вихрь, и в появившегося в дверях Санька стрелял уже с колена. Тот рухнул на пол. Чёрт, я же предупреждал! Заметив мелькнувшую в проёме тень, выстрелил ещё раз. Раздался низкий рык:

— Вор-р-ронов!

Никак, братья-оперативники? Вовремя! А за спиной — свирепое рычание, дикий вопль и тишина. Оглядываться не хотелось: слишком хорошо представлялся мне результат «работы» разъярённого вампира. Я поднялся с колена. На подоконнике с девушкой на руках стоял Торн. Он легко шагнул в комнату и поинтересовался:

— Ваша?

Я молча кивнул.

— Что ж вы девицами-то разбрасываетесь, Виктор?

Торн усадил свою ношу у стены и слегка похлопал по щекам. Девушка слабо застонала, приходя в себя. Вампир удовлетворённо кивнул и огляделся.

— Я что-то пропустил?

— Да так, самую малость, гранд, — ответил я, пряча оружие в кобуру.

 

7

Оглянуться всё же пришлось. Забрызганные стены, на полу в луже крови — обезглавленный труп Сида. Посреди этого безобразия замер вампир, всё ещё в боевой форме: низкие надбровные дуги, высокие скулы, в глубоких глазницах — багровые угли глаз. С клыков на белоснежную рубашку капала кровь, она же стекала с длинных, чуть изогнутых когтей. Отлично повеселились, ёлки! Я невольно поморщился, в глазах Торна зажёгся огонёк.

— Возвращайся, если не хочешь напугать девушку, — бросил он соплеменнику.

Тот кивнул и начал меняться на глазах: лицо плавно приобрело правильные черты, из глаз ушла пугающая краснота, втянулись клыки и когти. Бледная кожа лица и рук вампира и даже, кажется, волосы впитали следы крови. Он прижал ладонь к левому плечу и наклонил голову, приветствуя Высшего.

— Кольдэр лин-Ральт, гранд.

Торн кивнул: Высшим было достаточно двух имён, чтобы отследить родословную любого вампира. Кольдэр лин-Ральт. Стоп! Так его сиридаром-обратителем был Ральт? Я пристально взглянул на вампира.

— Офицер? — вежливо переспросил он.

— Ничего, показалось.

Нет, это не он был тогда с Ральтом в растерзанной квартире. Я облегчённо вздохнул. А Кольдэр уже помогал подруге подняться. Девчонку била дрожь, она прислонилась спиной к стене, запустив пальцы в густые светлые волосы. Вампир, успокаивая, погладил её по щеке.

— Ничего, Таниа, это просто полёт.

— Ничего себе полёт, — пробормотала она.

Широкие плечи парня загораживали от неё комнату. Девушка попыталась выглянуть, коснулась его груди руками и тут же отпрянула, с ужасом глядя на ладони.

— Ч-что это, Кольдэр?

Что-что, его пальто! Кожа плохо впитывает кровь. Вампир попытался притянуть её к себе, но девчонка оттолкнула его.

— Нет! От тебя пахнет кровью!

Мы с Торном посмотрели друг на друга. Эх, Таня-Танечка! Что же вы, девочки, летите на яркое, как мотыльки на свет! Кольдэр сдерживал бьющуюся в истерике возлюбленную, пока она, обессиленная и перепачканная кровью, не затихла в его руках, уставившись в темноту пустым взглядом. Торн прошёлся по комнате и остановился перед солдэром, заложив руки за спину. В луче фонаря подкладка его плаща и кровь на полу были одного цвета.

— Коротко и внятно, — сказал он.

Судьба Кольдэра теперь в немалой степени зависела от позиции Торна, поэтому он с готовностью кивнул и доложил по-военному чётко:

— Это Таниа, гранд, моя невеста. Она согласилась на обращение, но её семья была против. Меня пытались убить, мы были вынуждены скрываться. С моей стороны закон не был нарушен ни разу. Это всё.

Торн с сомнением окинул девушку взглядом.

— Согласна на обращение? Тебе стоит убедиться в этом ещё раз.

Девчонка отёрла слёзы и посмотрела на гранда.

— Согласна или нет — какая разница? Теперь у меня нет выбора.

Вот это верно: домой ей возвращаться нельзя.

— У тебя есть квота на обращение, солдэр? — спросил Торн.

— Да, гранд, наградная, за войну.

Льготник-ветеран, ёлки! Право на обращение — ещё один спорный пункт мирного соглашения, благополучно «просмотренный» нашими переговорщиками. По Договору каждый вампирский клан ежегодно получал определённое число официальных разрешений на обращение людей. Условий было всего два: добровольность и достижение совершеннолетия, то есть, двадцати одного года. Теоретически, получить квоту на обращение мог каждый натурализованный вампир, а обратиться — каждый жаждущий вкусить вечной жизни человек. Казалось бы, всё просто и открыто, однако мы не учли одного: поголовье вампиров поддерживалось не только с помощью обращения, но и естественным путём. Находясь в плену легендарных представлений, мы узнали об этом слишком поздно — уже после подписания Договора.

Чтобы выносить ребёнка, вампирша должна была питаться живой кровью. У вампирской пары было три варианта: годами ждать своей очереди на квоту, покупать кровь у леннаров и на чёрном рынке, что мог позволить себе не каждый, или охотиться. Бесплатно. Договор запретил охоту на людей, однако узаконил обращение. Наши женщины не могли иметь детей от вампиров — ребёнок быстро обескровливал мать, в результате погибали оба. Зато после обращения юная вампирша была способна выносить и родить ребёнка сама, без донорской крови, правда, всего один раз. Если учесть, что рождённый вампир сильнее обращённого, игра стоила свеч. Не удивлюсь, если через пару сотен лет вампиры завладеют миром безо всякой войны.

— Сколько тебе лет, Таня? — спросил я.

Девчонка беспомощно взглянула на Кольдэра. Торн вопросительно поднял бровь.

— Я поясню, офицеры, — сказал он. — Двадцать один ей исполнится завтра. Оставаться в городе нам было опасно, в полисе — противозаконно, поэтому мы прятались здесь.

Понятно: вампир не хотел неприятностей с законом. И всё же почему он не ушёл вместе с девушкой через окно, когда у него была такая возможность?

— Что скажешь, Виктор?

— А что говорить, напарник? Я должен доставить их обоих в отдел, до выяснения. Девушку, скорее всего, придётся отпустить, чего лучше было бы не делать для её же блага, а к парню будут серьёзные вопросы, — я кивнул в сторону обезглавленного трупа. — Лично я не рассчитывал бы на самооборону, тем более с наградной квотой за войну.

Девчонка снова заплакала, размазывая чужую кровь по лицу, вампир переводил беспомощный взгляд с меня на Высшего.

— Что предлагаешь? — спросил Торн.

— При взаимном непротивлении сторон? — усмехнулся я. — Ждать до завтра.

— То есть?

— Двадцать один, — напомнил я.

— А бумаги?

— А мы на что?

Торн понимающе кивнул и протянул руку.

— Орбис, Кольдэр!

Вампир достал из внутреннего кармана резной металлический диск-орбис и протянул гранду. Торн подбросил квоту-разрешение на ладони.

— Паспорт с собой? — спросил я у девушки.

Она закивала и дрожащими пальцами расстегнула молнию на кармане.

— Сейчас…. Вот!

— Ну что ж, думаю, свидетельства двух полицейских будет достаточно, — подытожил я, пряча оба документа в нагрудный карман.

— Благодарю, офицер, — тихо сказал Кольдэр.

Наши взгляды встретились. Нет, точно не он. Я кивнул в сторону трупа.

— Ты уж отблагодарил.

— Прошу прощения, я не хотел.

— Ну да, конечно.

Торн рассмеялся.

— Смотрю я на тебя, Виктор, и думаю: на чьей стороне ты играешь?

— На стороне добра, — мрачно ответил я. — А кстати, Кольдэр, о чём ты собирался говорить с Пряхиным?

Вампир замер на месте. Да я и сам не был готов к вопросу: просто в голове соединилась разомкнутая логическая цепочка. Торн с интересом взглянул на меня, Кольдэр молча отвёл взгляд. Ну, как знаешь, парень. Санёк, понятное дело, уже не ответит, зато есть Мотыль и ещё тот, второй. Я подошёл к стене и поднял с пола фонарь, не собираясь откладывать распросы в долгий ящик.

— Погоди, Виктор, — сказал Торн и первым переступил через тело Пряхи, лежащее на пороге.

— Ещё жив, но осталось недолго, — бросил он мне через плечо и шагнул в темноту.

 

8

Я вошёл в комнату вслед за ним и сразу почувствовал стойкий запах страха. Луч фонаря осветил дальний угол, где, прижавшись к стене, застыли двое. «Энтомолог» стоял чуть поодаль, глядя перед собой неподвижным взглядом. На подоконнике, прислонившись спиной к оконному откосу и вытянув ноги, сидел Астон. Альтор стоял рядом и недовольно рассматривал продырявленную полу плаща. Увидев меня, вампир достал из кармана пулю и подбросил на ладони.

— А если бы серебро, Воронов?

— Я же предупреждал: в проёме не мелькать.

— Ты слышал, Аст? Он говорит, что видел меня в проёме!

— Ну, раз попал, значит, видел, Альт, — спокойно сказал Астон и положил ногу на ногу, разглядывая носок сапога. — В следующий раз не стой на линии огня.

Альтор только возмущённо фыркнул в ответ.

— Ты продолжаешь меня удивлять, Виктор, — заметил Торн.

— Я сам себе удивляюсь, гранд, — усмехнулся я.

Хрипы Санька становились всё тише. Торн взглянул на меня, я нехотя кивнул в ответ. Вампиры-полицейские по-своему зачищали места преступлений от недобитого супостата, а мы закрывали на это глаза. Чёрт, как же мне отвратительна эта часть контракта! Я кивнул бандитам на дверь.

— На выход.

Они судорожно закивали и с готовностью выскочили из комнаты, спотыкаясь о тело хозяина. «Энтомолог» вышел следом, так и не подняв глаз. Ещё бы: если вампиры узнают, кто попал к ним в руки, они устроят ему смертельный танец любви лет на триста, тщательно следя за тем, чтобы тот, кого они называли Палачом, не умер раньше времени. Я поставил фонарь у стены и увидел, как ноги Санька медленно исчезают в сгустившейся тьме. Чёрт, от всего этого хотелось проснуться, как от ночного кошмара.

— Сегодня длинная ночь, Виктор, — тихо сказал Торн.

Намёк на трудное дежурство? Я отрицательно покачал головой: не настолько.

— Офицер, — позвала девушка.

Я оглянулся.

— Можно вас…. Я….

В её глазах была немая просьба.

— Что, навестить твоих? — усмехнулся я. — Нет уж, уволь, я не Служба спасения, девочка. И мой тебе совет: забудь дорогу домой. Чем быстрее оплачут, тем будет лучше для всех. Говорят, время лечит.

Она снова уткнулась в грудь своему вампиру. Впрочем, это были последние слёзы, и чувство сожаления будет преследовать её недолго. Я собирался сказать об этом, когда тонкое копьё просвистело над моим плечом и вонзилось в спину девушки, пригвоздив к возлюбленному. Раздавшееся вслед за этим низкое рычание заставило меня испытать непроизвольный укол ужаса. Чёрт! Я резко обернулся. Торн стоял у стены, подняв на вытянутой руке бьющееся в конвульсиях тело. Когти вампира насквозь пропороли живот «энтомолога», вонзившись в стену, из ран хлестала кровь. Рот убийцы был открыт в немом крике, глаза вылезли из орбит, дёргающиеся конечности оставляли на драных обоях алые разводы. Словно крылья бабочки…. Наконец его взгляд остановился, из горла хлынула кровь. Труп застыл в нелепой позе, подобно механической кукле, у которой кончился завод. Торн с усилием выдрал когти из стены — пять чёрных зеркальных резаков длиной не меньше вампирской ладони! Тело сползло вниз и мешком осело на пол. Я равнодушно скользнул по нему взглядом: друга я потерял гораздо раньше. Гранд слизнул каплю крови в уголке рта и втянул когти. Высшие предпочитали не менять внешность и использовали частичную трансформацию, недоступную для обращённых. Я взглянул на застывших рядом с трупом бандитов: бледные лица, «стеклянные» глаза. Похоже, допрос придётся отложить.

С первого взгляда на жертву «энтомолога» стало ясно: дело безнадёжное. Кольдэр же просто не мог с этим смириться. Стоя на коленях рядом с девушкой, он пытался зажать рваную рану на её животе, но вынуть из тела хитрое копьё убийцы, не повредив соседние ткани и органы, было невозможно. Таня хватала ртом вздух, глядя на вампира широко раскрытыми глазами, из уголка рта стекала струйка крови. Торн отвернулся и с чувством произнес несколько слов на своём языке. Я невольно сжал кулаки. Широкий мешковатый плащ, взгляд из-под капюшона. «Ещё что-нибудь, Воронов?» Наспинные ножны! Чёрт, я должен был догадаться! Ну, нет, Паша, не в этот раз.

— Обращай её, Кольдэр, — решил я.

Вампир вскинул голову, не веря своим ушам. Я и сам своим не верил.

— Ну, давай же, а то передумаю!

— Виктор….

— Да пошёл ты, гранд!

Я махнул рукой и вышел в коридор. Я играю на стороне добра, играю на стороне добра…. Чёрт, мне всё труднее убеждать себя в этом. Давно забытое желание закурить заставило меня усмехнуться: курево и охотник на вампиров — вещи несовместные.

Когда я вернулся в комнату, рядом с Кольдэром стояла Таня. Нет, не Таня — Таниа. Внешние изменения были едва заметны, но уже сейчас черты её лица стали правильнее и тоньше, волосы — пышнее и гуще. Белоснежная кожа и отливающие золотом пряди впитали кровь, и посреди грязи и смерти она казалась олицетворением чистоты и невинности. Эта девочка ещё будет меняться, и через несколько лет никто уже не угадает в ней прежнюю Таню. Я сохранил ей жизнь, подарив вечную смерть. Впрочем, всё это сказки: вампиры не мертвее нас.

— Благодарю, офицер, — улыбнулась новорождённая вамирша. — Полагаю, мой паспорт вам больше не нужен?

Ну конечно! Свежеобращённые вампиры всегда испытывают необъяснимую ненависть к собственным документам.

— Видишь ли, детка, как только я верну тебе паспорт, я тут же арестую твоего жениха за обращение несовершеннолетней.

Кольдэр вопросительно взглянул на меня.

— Идите, — сказал я. — Обычно я не отпускаю убийц, просто сегодня так встали звёзды. Ральту привет.

Солдэр вскинул брови, но ни о чём не спросил. Когда парочка, взявшись за руки, растаяла в предрассветных сумерках, Торн заметил:

— Вы, люди, удивительно нелогичны: за зло платите добром, лишая нас права презирать всех, кто не мы. Вы подрываете наши устои, Виктор.

— Это ты к чему?

— К тому, что благодарность — то самое чувство, которое может поспорить с нашим основным инстинктом — преданностью семье.

Я поморщился.

— Гранд, не говори красиво. Я не собираюсь становиться между Кольдэром и Ральтом.

— Верю, напарник.

 

9

Пока дождались конвоя и экспертов, пока те отработали на месте, а группа зачистки осмотрела развалины, начало светать. Мы с Торном возвращались к машине. Два здоровенных ворона гоняли ледышку по покрытому наледью капоту. Я кивнул на них вампиру.

— Оперативники, ёлки!

— А чего ты хотел? — возмутился Торн. — Им всего по семьсот! Я обратил их ещё детьми, вырастил, воспитал и сделал из них лучших солдэров клана. Они — моя семья, Виктор, всё, что у меня есть.

— Так влюбись, женись и нарожай своих. Тоже мне проблема!

Вампир рассмеялся.

— Наш брак обычно не предполагает взаимных чувств, Виктор, и заключается в интересах клана и воспроизводства расы. Любовь — это другое.

— Странные вы люди, вампиры, — помолчав, сказал я.

— Вот этого я всегда боялся, напарник — стать слишком человеком, — вздохнул Торн.

Я не видел его глаз, но был уверен, что Высший вампир просто вызывает меня на откровенность. Не дождётся.

— Пристегнись, — напомнил я, садясь в машину.

Внедорожник медленно пробирался через санитарную зону. Снова повалил снег.

— Тяжелая ночь, — неопределённо заметил Торн, вглядываясь во тьму.

— Ты спрашиваешь или утверждаешь?

Вампир не стал уточнять.

— Те двое занимали место в твоей жизни, Виктор. Хочешь поговорить?

Я взглянул на него.

— Тебе это надо?

— Тебе надо, напарник.

Я рассмеялся.

— Пытаешься стать мне родной матерью, Торн? Не стоит: я слишком хорошо тебя знаю.

— Мне просто интересно, Виктор.

— Да-да, сравнительная психология людей и вампиров. Ладно, с кого начать?

— С того, которого ты убил.

— Как скажешь.

Я продолжал спокойно смотреть на дорогу, собираясь с мыслями. А чего дёргаться-то: именно это я и сделал. Если Торн рассчитывал, что его прямота меня заденет, то он ошибся. Вампиры вообще переоценивают нашу чувствительность.

— Александр Пряхин, персонаж тебе знакомый, — начал я. — Гора мышц при полном отсутствии мозгов. Мы учились с ним в одном классе. Его брат Жека был лет на пять старше и уже тогда «держал» окрестную шпану. Отсидев за хулиганку, он занялся серьёзным бизнесом: рэкет, наркота, девочки. Потом и братишку к делу пристроил. За художества им обоим светил срок, но помешало Слияние. Зато война, кажется, пошла на пользу. Когда начали появляться первые отряды самообороны, у Пряхиных уже был собственный и очень эффективный, кстати.

— Война иногда пробуждает лучшие качества, — заметил вампир.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Тут дело не в качествах, Торн, а в полном отсутствии воображения и, как следствие, инстинкта самомохранения. Иногда это ошибочно принимают за смелость. Впрочем, на этом условно-героическая часть биографии Пряхиных заканчивается. После войны они принялись за старое и даже расширили дело: чёрный рынок крови, содержание притонов, похищения и убийства — в общем, полный набор. Зато внешне всё выглядело прилично: охранная фирма Евгения Пряхина, героя войны. Санёк возглавлял там службу безопасности. Да ты и так знаешь.

Вампир кивнул.

— А второй?

Я взглянул на него.

— Которого убил ты? Вот он действительно продукт войны. Вернее, её жертва. Павел Кравцов, мой бывший напарник. Вы знали его как Палача.

Гранд подскочил на месте.

— Что?!

— Он должен был получить своё, Торн, но по закону. Я офицер полиции, а не мститель.

После этих слов надолго воцарилось молчание. Вампир о чём-то размышлял, затем сказал:

— Бывший полицейский. Ты говорил, он тоже жертва. Поясни.

Я продолжал смотреть на дорогу. Легко сказать — поясни! Я знал, что сломало Павла — видел собственными глазами. От такого у человека запросто сносит крышу. А как пояснить это вампиру, хищнику, который живёт охотой? Положим, не все они упиваются резнёй, но отказ от работы на скотобойне ещё не означает сочувствия к бифштексу. Ладно, попробую.

— Есть у нас одна старая как мир история, гранд — про мужа, жену и командировку.

— Это про то, как супруг неожиданно вернулся с охоты? — улыбнулся вампир.

Я взглянул на него.

— Вижу, ты в курсе. Только моя история совсем не смешная, Торн. Это произошло в конце войны. Тогда, в условиях боевых действий в городах, полиция была переведена на казарменный режим, поэтому дома мы появлялись от случая к случаю. Однажды нам дали сутки отпуска — неожиданно, как всегда. Пашка помчался домой, а там…. Словом, застал он жену с одним из ваших. Он убил их прямо в постели. Не застрелил — он тогда про пистолет и не вспомнил — а просто нашарил в углу заточенный кусок арматуры и одним ударом пригвоздил обоих к кровати. Тогда в наших домах всякого убойного железа хватало. Бывало, рядом с собой в кровать клали, вместо подруги.

Я усмехнулся воспоминанию.

— Только этим дело не кончилось. Пытаясь помочь другу, мы совсем забыли о периметре, оставив в «открытой» для вампиров квартире людей. В общем, в ту же ночь случился налёт, вырезали всю семью и ребят из охраны, зверски — нанизали на копья. Павла мы ещё вечером забрали в отдел, тем и спасли. Суд, кстати, его оправдал: убийство было квалифицировано как неосторожное — мол, не рассчитал силы, защищая жену от вампира. Напарник мне тогда ничего не сказал. То, что он винит меня в гибели семьи, я понял позже. А потом в городе появился «энтомолог» — тот, кого вы называли Палачом. И начался бег по кругу: то ли я его ловил, то ли он меня. Убийца словно играл со мной: оставлял подсказки, легко обходил ловушки, иногда подпускал к себе вплотную, но всякий раз ускользал в самый последний момент.

— Как ты на него вышел?

— На Павла? Случайно. Вспомнил, как погибла его семья, и сопоставил факты. Долго не мог поверить.

— А когда поверил, отпустил?

Моя усмешка получилась горькой.

— Не всё так просто, Торн. Он был моим другом и напарником, а я не смог защитить его семью. В том, что люди остались в разомкнутом периметре, есть и моя вина.

— Он не должен был возвращаться в город?

— Это было моё единственное условие.

— Прости, Виктор. Тогда, в доме…. Я не знал.

— Забудь. Для меня капитан полиции Павел Кравцов погиб вместе с семьёй. Вот такое его место в моей жизни. А с серийным убийцей «энтомологом» я не знаком.

Торн долго молчал, задумчиво глядя в окно.

— Ты ведь считаешь меня наполовину зверем, Виктор? — неожиданно спросил он.

Я быстро взглянул на него, но не ответил. К чему отрицать очевидное?

— Тогда кто такой, по-твоему, Павел Кравцов?

— К чему ты ведёшь?

— К тому, что зверь убивает для пропитания или защиты. А как бы ты назвал того, кто убивает ради убийства, Виктор?

— Ральтом, — усмехнулся я.

 

10

В городе у меня была квартира на Оружейной, возле круглого «барабана» Арсенала. Но я предпочитал жить в Залучье — островке частной застройки среди бетонного лабиринта города. Небольшой дом, несколько яблонь, летняя кухня и сарай, куда я ставил свою довоенную «Тайгу» — вот и всё владение. Правда, старым мой вездеход был только с виду: ребята в нашем гараже перебрали его по винтику, выжав из машины всё что можно и даже больше, а «люстру» и комплект фар вообще сняли с армейского внедорожника. Большинство домов в Залучье пустовало: люди по-прежнему не решались жить в одиночку, поэтому в соседях у меня оказались, в основном, ветераны Слияния. Я не особо интересовался, чем они занимаются сейчас, зато был уверен, что на этих ребят можно положиться.

Смена на патрульной машине подбросила меня прямо к дому. Я толкнул калитку. Дорожка и крыльцо были припорошены снегом. Впрочем, незваные визитёры не оставляют следов. Я неспеша шёл по двору, отслеживая изменения внутренним зрением, наработанным за годы войны. Калитка, дорожка, нетронутый снег на крыльце, цепочка кошачьих следов у сарая. Стоп! Старая яблоня у летней кухни. Чёрт, пора бросать полицию и уходить в орнитологи. Табельный АРМ я оставил в отделе — привычка с довоенного времени, к тому же вне службы я предпочитал собственное оружие. Демонстративно достав ствол, я указал им на дорожку. С ветки соравалась чёрная тень, и в двух шагах от меня возник вампир. Ральт! Пальцы непроизвольно стиснули рукоятку. От ненависти свело скулы, кровь гулко застучала в висках. Непрошенный гость развёл руки в стороны, объявляя о мирных намерениях. На лацкане вампирского плаща блеснул значок. Офицер полиции, мой коллега. Странно, но с этим упырём мы были даже похожи: высокий рост, короткие светлые волосы, серые глаза. Разворот плеч был тоже неплох, а вот в кости он оказался тоньше и лицом смазливее.

— Какого чёрта? — вместо приветствия процедил я.

— Есть разговор, Воронов.

— Говори.

— Кольдэр. Я должен тебе за него.

Ну разумеется! Тот, кто сам ничего не делает даром, не верит в бескорыстие других.

— Ты ничего мне не должен, Ральт, или должен слишком много.

— Прошлые долги покрыла Амнистия, — напомнил он.

— Тогда от чём речь? Свободен.

Однако Ральт почему-то медлил. Моё нежелание признать его долг, вероятно, задело вампира, а может, это было как-то связано с их Кодексом, не знаю. Наконец он решился.

— Послушай, Воронов, я не каяться сюда пришёл: это была война на уничтожение. Что до той встречи…. Я солдэр, и ни о чём не жалею. Понадобится — сделаю то же самое. Видишь ли, по моему глубокому убеждению ваша раса годится только на корм, но мой клан подписал Договор, и я ему следую. Однако такие, как ты и Палач…. Они примиряют меня с существованием людей.

Я и Палач?! Слышь, Пашка? Пойти и застрелиться!

— Высокая честь, — усмехнулся я. — Мне что, записаться в солдэры?

— Это решать Экториану Вигдору.

Я изумлённо взглянул на вампира, но тот был совершенно серьёзен.

— Слушай, ты когда с дерева слетал, головой не ударился?

— Нет, — спокойно ответил Ральт. — Таких бойцов, как ты, Высшие обращают лично. Они выбирают лучших представителей коренной расы и никогда не ошибаются. Именно поэтому мы непобедимы.

— Непобедимы? Спорный вопрос, вампир. Однако за информацию благодарю. Записать в счёт долга?

— Считай это бонусом, Воронов.

Я смотрел на стоящего передо мной сильного умного зверя. Инстинкт взывал к разуму и совести: такого врага нельзя отпускать. Я привычно заставил инстинкт замолчать, придавив его Договором. Взгляд Ральта скользнул по моей руке с пистолетом: да-да, один на один с солдэром ствол, как правило, бесполезен. Как правило! Я вспомнил продырявленный плащ Альтора.

— Рискнёшь? — само собой сорвалось с языка.

Ёлки, ну что за блажь? Однако глаза вампира зажглись азартом.

— Почему нет?

Я снял переключатель с «серебра». Ральт пожал плечами.

— Не трудись: у тебя всё равно нет шансов, Воронов.

— Там посмотрим, Ральт. От калитки до крыльца по любой траектории. Устроит?

— Как скажешь, офицер.

— У меня обойма, — предупредил я.

— Да ты хоть один выстрел сделай, — усмехнулся вампир, отходя назад.

Один выстрел? Что я видел тогда, когда стрелял в Альтора? Я прикрыл глаза, вспоминая, и тут же серая туманная мгла заполнила всё вокруг, вытеснив звуки и краски. Новый чёрно-белый мир показался мне плоским, едва обозначенным крупными размашистыми мазками. Неужели та самая Грань — иная реальность, доступная только вампирам? Прямо напротив меня светились красным глаза Ральта: вампир ждал сигнала. Я кивнул, и он начал движение. Ральт летел к цели широкими размашистыми шагами, «ныряя» в разные стороны и чуть зависая в воздухе, и я чувствовал, как убийственно медленно поднимается рука на линию огня. Я поймал его на подлёте, когда до крыльца оставалось всего пару шагов. Звук выстрела буквально «взорвал» голову, выбросив меня в привычный мир. Ральт стоял там, где настигла его пуля — в двух шагах от меня, прижав ладонь к левой стороне груди. Я опустил пистолет. Инстинкт — великое дело, даже если знаешь, что сердце врага находится совсем в другом месте.

Ральт отнял от груди руку. Алый след на ладони тут же исчез, впитавшись в кожу — вампиры крайне экономно расходуют кровь. Взглянув на пулю, он перевёл взгляд на меня. Неужели в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх?

— Кто ты? — хрипло спросил Ральт.

Я усмехнулся.

— Ты сам-то как думаешь?

На самом деле мне было не до шуток: реакция вампира говорила, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Чёрт, да это я и сам понял! Понадобится время, чтобы всё обдумать, а пока чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше. Ральт молча смотрел на меня. Не в моих правилах напоминать о долгах, но тут уж не до этикета.

— Ты всё ещё хочешь вернуть долг?

Вампир кивнул.

— Тогда забудь об этой пуле, и мы в расчёте.

Ральт, не сводя с меня глаз, медленно повернул ладонь ребром. Пуля канула в снег.

— В расчёте, — повторил он. — Ничего не было, Виктор Воронов.

 

11

Меня разбудил стук в дверь. Я взглянул на часы: восемь. Значит, открывать ставни уже не имеет смысла. Надо же, проспать двенадцать часов! Я натянул джинсы и сунул АРМ за пояс. В доме было всего две комнатки и кухня, так что возле входной двери я оказался почти мгновенно.

— Виктор! — голос Торна звучал слегка раздражённо.

Для восстанвления сил вампирам требовалось гораздо меньше времени, чем людям, к тому же наступала ночь — пик их жизненной активности. Гранд уже начинал терять терпение. Я открыл дверь. Торн стоял у порога, заложив руки за спину, его глаза чуть светились в сумерках. Он приветственно кивнул и окинул меня быстрым взглядом.

— Одевайся. Есть разговор.

— У меня выходной, гранд, — напомнил я.

— У меня тоже. И не заставляй гранда ждать — это неприлично.

Я вздохнул и захлопнул дверь перед его носом. Проходя мимо печки, дотронулся рукой: тепло держит, но на ночь стоило бы подтопить. Пока одевался, размышлял, как лучше сказать Торну о поединке с Ральтом. Так ничего и не придумав, решил действовать по обстоятельствам. Выйдя на крыльцо, я зачерпнул с поручня снег и вытер лицо. Хорошо! Джинсы, меховые ботинки, любимый свитер и куртка вместо надоевшей тяжёлой формы — что ещё нужно, чтобы почувствовать себя свободным человеком двадцати восьми лет? Может, Слияние мне просто приснилось? Ага, и ствол за поясом. И вампир у двери. Я вздохнул и спустился с крыльца.

Торн ни разу не бывал у меня дома: он запрещал мне приглашать его и злился, если я шутил на эту тему. Однажды, когда я машинально сказал ему «заходи», он не успокоился, пока не заставил меня «закрыть» периметр. Встречались мы всегда на нейтральной территории, например, в моей летней кухне. Не знаю, почему она считалась летней, но добротная бревенчатая постройка в два оконца с маленькой, но жаркой печкой вполне могла сойти за дом. Короче, не найдя ей применения, я отдал кухню на растерзание Торну, и он устроил там настоящую вампирскую берлогу с коврами, портьерами, свечами и хрусталём. Кто сказал, что вампиры пьют только кровь? Щас! Просто большинство наших продуктов для них безвкусны, требуют дополнительного расхода энергии, усложняют левитацию и создают прочие неудобства. Крепкие напитки вампиры не любят, зато очень уважают хорошие вина. А вот кровь Торн при мне никогда не пил.

В кухне было тепло, огонь в печи лениво глодал поленья, время от времени вспыхивая рубиновыми россыпями. Я устроился на корточках рядом с печкой и распотрошил упаковку охотничьих колбасок. Вампир сидел в кресле, положив ногу на ногу, и молча наблюдал, как я нанизываю колбаски на шампур и отправляю их на угли.

— Будешь? — машинально спросил я.

— Благодарю, сыт.

Я пожал плечами, даже не задумываясь, что может означать сытость вампира: человек привыкает к чему угодно.

— А я буду.

По кухне плыл умопомрачительный запах. Я перевернул шампур, подождал ещё немного и, вытащив истекающий шипящим соком продукт, уселся в кресло напротив Торна. Золочёный поднос тут же перекочевал со стола мне на колени. Вампир не возражал против такого варварства — он тоже кое к чему привык.

— Выкладывай, гранд. Надеюсь, причина, по которой ты меня разбудил, того стоит.

Вампир кивнул.

— Я говорил с Гральтэном, Виктор: в крови обоих жертв обнаружен след наркотика.

Чёрт! Я чуть не подавился колбасой. Вот это работа! А у нас как всегда тянут с экспертизой.

— А чего ты хотел? — усмехнулся Торн. — Наши определяют состав крови на вкус.

— Да, сочетать приятное с полезным вы умеете.

Глаза вампира округлились.

— С ума сошёл, Виктор? Это же мёртвая кровь!

— Ладно, шучу. Что за наркота?

— Слабенькая — «вираж». Погибших, кстати, уже опознали — местные, обоим по семнадцать, так что от этого дела нам не отвертеться. Но круг поиска прилично сузился: убийцу надо искать среди тех, кто любит «весёлую» кровь. Кто держал этот рынок в нашем районе, помнишь?

Я усмехнулся: как не помнить — братья Пряхины! Они поставляли дурь наркоманам, а наркоманов — вампирам, любителям «весёлой» крови. Сами наркотики на вампиров не действовали, а вот кровь наркомана — совсем другое дело.

— Смотри, какой расклад получается, Виктор, — продолжил Торн. — Пряхины занимались поставками живой крови в анклавы, разумеется, через посредников, и пока ограничивались только этим, были живы. Скорее всего, старший Пряхин сунулся на чёрный рынок препаратов, который контролирует верота, и наши просто убрали возможного конкурента. Однако передел рынка не выгоден ни тем, ни другим. Что делает Пряхин-младший? Ищет контакты, чтобы, как у вас говорят, не выпасть из обоймы.

— И тут фортуна подсовывает ему Сидоркина с вампиром и девчонкой, — подхватил я. — Не исключено, что старший Пряхин держал связь с клиентами именно через Кольдэра, и Санёк его хорошо знал. Подловив вампира на формальном нарушении Договора, Пряха надеялся через него выйти на партнёров брата, а встречу организовал под видом заказной разборки. Он даже не взял в нейтральную зону внятную охрану, протому что шёл не убивать, а договариваться. Расчёт оказался верным: вампиру были не нужны проблемы с законом, а вероте — лишнее внимание властей.

— Ну допустим, — кивнул Торн. — А как сюда вписывается Палач?

— Хороший вопрос. Видишь ли, «энтомолог» был идейным борцом и никогда не пошёл бы на сговор с вампирами. Так что тут или Сидоркин подстраховался, или Палач сам выследил парочку, что гораздо ближе к истине. В общем, если мои предположения верны, Гральтэн может выйти на убийцу подростков через Кольдэра.

— Если твои предположения верны, Виктор, то дело окончательно переходит в разряд «висяков»: Гральтэн не будет связываться с веротой.

Чёрт, верота, вампирская мафия! Скорее всего, Торн снова окажется прав. Чёрный рынок чудодейственных препаратов, содержащих кровь и слюну вампиров, оказался невероятно доходным. Понятно, что добровольных доноров среди них было немного, поэтому похищения и убийства в анклавах были совсем не редкостью. Выгоднее всего было производство и распространение «левого» кларетона, дешёвого заменителя кларетты, чем, собственно, и занималась верота. Регулярное употребление это снадобья хоть и не останавливало, но существенно замедляло старение. Разумеется, появление контрафакта подрывало рынок легальных препаратов и не нравилось верхушкам кланов. Правящие семьи знали, сколько у них клыков, но не контролировали частную жизнь вассалов — это было невозможно. Поэтому они предпочитали не бороться с веротой, а держать её под контролем, снимая свой процент с оборота в той части мира, которая входила в сферу влияния клана.

Я подозрительно посмотрел на Торна.

— Что? — спросил он.

— По-моему, ты морочишь мне голову, напарник. Ты — гранд Тэннори. Что может тебе противопоставить верота?

Вампир рассмеялся и сложил на груди руки.

— Викто-ор, ты не понимаешь! Я больше не гранд-дофинор, наследник главы клана. Семья Вигдор, к которой я принадлежу, после Слияния утратила могущество: в ней осталось всего два представителя Высших — я и Эления. Все остальные канули в неизвестность. Так что теперь кланом Тэннори управляет семья Лютарэн. Именно поэтому я и работаю в полиции: дядя позволяет мне делать всё, что угодно, лишь бы племянник самовыражался подальше от его наследников. Кстати, о Лен. Прости, не могу не спросить: с того дня вы с ней больше не виделись?

В сердце кольнула позабытая боль. Ситуация не располагала к откровенности, поэтому я отговорился общей фразой:

— Я не её игрушка, Торн.

— Я пытался ей это объяснить, Виктор. Видишь ли, мы всегда были хозяевами, вы первые, кто с этим не согласился. Нам нужно время, чтобы привыкнуть.

— Уже учёл. Ладно, давай по теме. Остался последний вопрос: как сюда вписывается Ральт?

— А причём тут Ральт? — насторожился вампир.

— Он заходил ко мне утром. Сказал, что должен.

— За Кольдэра?

— Ну да. Я тогда не знал, что его солдэр замешан в торговле кровью, а то говорил бы с ним иначе.

— Ты и сейчас не знаешь, а только предполагаешь, Виктор, — напомнил Торн. — Однако Ральт подошёл к тебе слишком близко. Это опасно.

— Я знаю. Он ведь из клана Видо?

— Да, наши союзники. Правда, толку от них сейчас мало: их клан очень пострадал во время Слияния. Потери оказались настолько серьёзны, что семья Одорэн была вынуждена просить протектората Тэннори — до восстановления прежнего влияния.

— Так вот откуда у Ральта эти странные фантазии насчёт обращения!

Торн вскочил.

— Он что, предлагал тебе обращение?!

— Нет. Просто сказал, что таких бойцов, как я и Палач, обращают Высшие. А что, ты разве не планировал?

— Прекрати, Виктор, это не смешно! И выкладывай всё, что произошло между вами.

— Да ладно, не кипятись: я и сам хотел рассказать, просто не успел.

 

12

Всё время, пока я говорил, Торн без остановки ходил из угла в угол. Ему явно не хватало места: вампиры в состоянии возбуждения гуляют по стенам и потолку. Выслушав меня, он застыл, глядя в огонь, его глаза вспыхивали, как раскалённые угли. Неужели результат моего поединка с Ральтом был настолько серьёзен? Я попытался взглянуть на проблему с другой стороны. Как бы я себя чувствовал, внезапно осознав, что больше не могу скрыться от глаз врага или уклониться от пули? Впрочем, это и представлять нечего.

— Торн, — позвал я.

— Я убью тебя, Виктор Воронов! — рыкнул он, сверкнув глазами из-под чёрных прядей.

— Остынь, напарник. Ральт, кстати, обещал забыть обо всём.

— Достаточно того, что он о тебе знает, Виктор!

Знает? То есть, раньше он моего существования не замечал? Я почувствовал, что закипаю: не люблю, когда меня держат за болвана.

— Тогда, может, просветишь между делом, гранд? А то я знаю о себе меньше, чем вампир-союзник.

Торн опустился в кресло и провёл по лицу рукой, собираясь с мыслями.

— Наверное, ты прав, Виктор, но я слишком многое поставил на карту. Прости.

Это вызвало у меня усмешку: тоже мне преферанс!

— Да ладно, гранд, я сам тебе скажу. Я выхожу за Грань и очень скоро смогу отстреливать вас влёт. Это ты пытаешься скрыть от своих?

— Я надеялся, что нам хватит времени, — ответил вампир.

— Хватит на что? Зачем ты так рискуешь, Торн? Тебя не поймут.

— Я должен тебе жизнь, Виктор, — напомнил он.

— Прекрати: Высшие бессмертны, — не слишком уверенно возразил я.

— Ты правда в это веришь? — вскинул брови гранд.

Я не ответил, потому что снова почувствовал себя мальчишкой-лейтенантом, впервые оказавшимся один на один с вампиром.

Зачистка прилегающих к райотделу улиц была обычной рутинной операцией. Я шёл с группой патрульных, из которых знал только командира — сержанта Андрюху Радина. Разумеется, мы никого не обнаружили: вампиры обычно покидали город ещё до утра, а мы в свою очередь не горели желанием соваться в подвалы и тёмные подъезды домов. Я уже отдал команду возвращаться, когда почувствовал на себе сверлящий взгляд. В окне третьего этажа мелькнула тень. Стрелять пришлось не целясь. Вниз со звоном посыпались стёкла. Большая чёрная птица, припадая на одно крыло, пронеслась над нашими головами, резко взмыла в воздух и пропала из виду над крышей пятиэтажки.

— Ну ты даёшь, лейтенант, — оценил Андрюха.

Я не мог оторвать взгляда от разбитого окна квартиры. Меня тянуло туда, словно магнитом. Кто же мог знать, что это был Зов вампира? Так они приманивают жертву, кровь которой уже попробовали однажды, или просят своих о помощи. В общем, я не должен был этого слышать — Зов предназначался не мне — но я услышал. Приказав ребятам не отсвечивать на открытом месте, а укрыться в подъезде, я поднялся по лестнице, и, крепче сжав рукоятку АРМ в сразу вспотевших ладонях, вошёл в квартиру. Планировка была знакомой — двушка «вагончиком». Быстро проверив кухню и ванную, заглянул в комнату и невольно подался назад: стены и пол были забрызганы кровью, остатки мебели перевёрнуты. Да здесь, похоже, произошло сражение! Дверь в смежную комнату была прикрыта, оттуда доносились хрипы и странное бульканье. Я быстро пересёк комнату и замер возле дверного проёма. Судя по характеру звуков, тот, кто находился внутри, вряд ли мог оказать сопротивление. Я лихо ударил в дверь ногой и возник на пороге, держа ствол обеими руками. Тогда мне казалось, что настоящий полицейский должен появляться именно так. Дверь распахнулась, но наткнувшись на какую-то помеху, стремительно пошла назад. Мне повезло: от удара дверное полотно перекосило, и оно очень удачно застряло на полпути. Но я этого даже не заметил, потому что на время выпал из реальности.

Вампир полулежал в углу возле окна, зажимая рукой разодранное горло, и смотрел на меня. Короткие чёрные пряди, выбившиеся из причёски, падали на глаза, бледное окровавленное лицо выглядело кошмарной клоунской маской. Вампир буквально захлёбывался собственной кровью: она выливались из его рта при каждом выдохе, издавая те самые хрипяще-булькающие звуки. Грудь была разодрана, тело в глубоких порезах — из-под него уже начали разбегаться багровые струйки. Вампир умирал: повреждения были слишком серьёзны, чтобы с ними справилась регенерация.

Не скрою, первым охватившим меня чувством было чувство глубокого удовлетворения, быстро сменившееся откровенным злорадством. Я опустил пистолет и быстро осмотрел комнату. Здесь не было следов побоища, зато от порога к стене вёл кровавый след. Я изумлённо взглянул на вампира. Как с такими повреждениями он смог доползти до угла?! Передо мной на полу лежало странное оружие: меч длиной около полуметра с чёрным «пламенеющим» клинком и необычной, отогнутой книзу «пистолетной» рукоятью. Это было ритуальный меч Высших вампиров — ольдэр. Тогда я видел его впервые. Вампир не сводил с меня глаз. Я коснулся меча носком ботинка. Поняв, что я собираюсь отбросить оружие подальше, он отнял левую руку от груди и уронил её на пол. Его губы чуть дрогнули, но из горла вырвался лишь хрип. Повинуясь какому-то странному порыву, я ногой отправил ему оружие. Ощутив в ладони рукоять, вампир благодарно прикрыл глаза. Не знаю, как поступил бы я сейчас — слишком много пришлось повидать за прошедшие годы — но тогда я убрал ствол в кобуру и присел возле вампира на корточки.

До этого мне не приходилось наблюдать врага вблизи. Считай, повезло: для человека встреча один на один с вампиром обычно оказывалась смертельной. Дыхание умирающего становилось реже, багровую радужку заливала чернота. Мертвенно-бледное лицо слегка «плыло», меняя очертания — так бывает, когда слёзы застилают глаза. Я тряхнул головой, и «картинка» встала на место. Лицо вампира казалось очень красивым и странно знакомым, будто я уже видел его когда-то. Где, в собственных кошмарах? Откуда мне было знать, на что способны Высшие, если я и с обычными-то не имел дела? Дальше я действовал не думая. Пристроив голову умирающего у себя на коленях, я поднял с пола «пламенеющий» клинок и полоснул им по левому запястью. Последнее, что я помню — струйка моей крови, бегущая по лицу вампира….

…Я сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Голова слегка кружилась, изображение было не в фокусе. Во рту чувствовался странный привкус. Какого чёрта, мы же вроде вчера… С отвращением проглотив слюну, я попытался обхватить голову руками. Не тут-то было: кто-то крепко сжимал моё левое запястье. Перед глазами возникло знакомое бледное лицо, блеснула багровая радужка глаз. Вампир! Я рванул руку к себе, одновременно правой пытаясь выхватить ствол. Кобура была пуста.

— Не дёргайся, не съем, — раздался увереный, чуть насмешливый голос. — Ты и так едва руку себе не оттяпал. Это же ольдэр, юноша, он кости режет.

Вампир выпустил мою руку и отступил к окну. Высокий, сильный и совершенно живой. Чёрная грива была собрана в высокий «хвост». Смешно, но тогда я искренне считал эту причёску женской. На бледном лице — ни следа крови, на шее — ни тени шрама. Даже та багровая лужа, в которой совсем недавно лежал вампир, исчезла, оставив на полу лишь бурое пятно. Правда, его шикарный костюм изрядно пострадал: те ленточки, на которые он был изрезан, одеждой не назовёшь. Я взглянул на своё запястье: розоватый неровный след слегка ныл, заживая. Вампир шагнул на подоконник и бросил через плечо:

— Сочтёмся, офицер.

Тогда я не придал его словам значения. Гораздо больше меня беспокоило то, что я, пусть и невольно, под воздействием Зова, помог врагу, вернув к жизни одного из самых страшных его бойцов. Проводив взглядом чёрную птицу, я подошёл к окну и взял с подоконника свой АРМ. Глотнув воздуха и окончательно придя в себя, спустился к ребятам.

— Ну, что там? — спросил Андрюха.

— Чисто, — ответил я…

Разумеется, та встреча с вампиром так и осталась тайной для всех. Во время войны мы больше не виделись, хотя его незримое присутствие я ощущал не раз. Вампир словно наблюдал за мной, может, изучал, не знаю. Сначала это пугало, потом злило, но в конце концов стало привычным. Словом, я не очень удивился, когда однажды он возник на пороге моего кабинета.

 

13

Торн продолжал смотреть на меня, ожидая ответа. Похоже, тогда, в разгромленной квартире, я увидел нечто запретное для чужих глаз. К примеру, то, что Высшие убивают друг друга. Верю ли я по-прежнему в их бессмертие?

— Ну хорошо, Торн, я не верю, что вы бессмертны, как не верят в это те, кто прошёл войну.

— Мы говорим о Высших, Виктор, и ты единственный, чьё неверие основано на фактах. Но опасен ты для нас не потому, что знаешь, а потому, что можешь. Ты можешь воплотить своё неверие в реальность.

Стоп. Мечта человечества уничтожить Высших может стать реальностью? Торн, конечно, говорит красиво, но очень уж туманно, и разгонять этот туман мне всегда приходится самому.

— Допустим, ты прав, и я для вас опасен. Тогда почему я всё ещё жив?

Вампир сложил на груди руки.

— А как ты думаешь, Виктор, что я делаю рядом с тобой столько лет?

— Меня всегда занимал этот вопрос, Торн.

— Ты мне не доверяешь?

Я улыбнулся: вопрос звучал почти искренне.

— В пределах разумного, гранд. Как там у вас: долг не выше расы?

— Именно! Поэтому речь идёт не только о твоей жизни, Виктор, но и о моей. Словом, мне придётся уйти, а тебе — на это время исчезнуть.

— Ты в своём уме, напарник? Мне с утра на службу!

— Забудь об этом. Главное для тебя сейчас — дожить до моего возвращения.

Вампир был серьёзен, как никогда. Я искал в его глазах обычную искру иронии и не находил. Значит, всё действительно плохо. Я задумался. Легко сказать — исчезнуть, но куда? Кроме дома и квартиры на Оружейной, о которых знали все, ничего не приходило в голову. Можно было, конечно, занять любую из пустующих квартир в высотке, но система безопасности сразу «засветила» бы её. Другого пригодного для жизни жилья в городе почти не осталось, а перспектива провести несколько зимних дней в развалинах меня не прельщала. Да и с периметром непременно возникнут сложности. Я вздохнул. Со времён Слияния это было нашей постоянной головной болью.

Вампиры имели доступ в любое помещение, которое не было жилым. А жилым оно становилось, если человек провёл в нём не менее суток. Причём не просто провел, а прожил: ел, спал, ходил по комнатам, пользовался вещами, словом, замкнул периметр на себя. Всё по-честному. Квартиры-убежища, даже без окон и дверей, были безопасны, люди передавали друг другу их адреса. Разумеется, вампиры об этом знали. Любое жильё вне общей охранной системы они «открывали» очень просто — с помощью «подсадки». Внутрь запускали человека — заложника, и тот под угрозой гибели близких организовывал вампирам приглашение войти. Причём «подсадкой» мог оказаться кто угодно, даже друг или родственник. Со временем люди стали осторожнее, а потом и вовсе перестали пускать кого-либо в дом. Теперь неприкосновенность жилища была защищена Договором, но в моём случае на него рассчитывать не стоило. Да и подвергать опасности возможных постояльцев убежища мне не хотелось. Словом, если уж подбирать берлогу, то такую, где меня точно никто не будет искать.

— Есть один вариант, Торн: квартира в трёхэтажке на Северной. Дом пустует с войны: после вампирского налёта люди со страху разбежались кто куда. Системы безопасности нет, но жильё всё ещё пригодно для жизни: из-за дурной славы этот дом даже «мусорщики» обходят стороной.

— Квартира Палача? Ты в своём уме, Виктор?

— Вот-вот! Я же говорил: вы переоцениваете нашу чувствительность, гранд. Лично я от своей давно избавился. Провести несколько дней на месте зверского убийства тех, кого хорошо знал и любил — что может быть человечнее? Да и с Пашкой есть о чём потолковать: давно не виделись.

Вампир тряхнул головой.

— Не нравятся мне твои шутки, Виктор Воронов.

— Мне тоже. Ладно, я пошёл собираться. До места проводишь?

Торн молча кивнул.

 

14

Дверь в квартиру оказалась на месте. Печать была сорвана, но внутрь, похоже, не входили. Я достал связку ключей. Запоры и решётки не спасали от вампиров, но иногда позволяли выиграть время и дождаться помощи. Впрочем, на зарплату полицейского сейфовую дверь со стальными, утапливаемыми в пол и стены стержнями не поставишь. Старые замки поддавались с трудом, и я уже пожалел, что не захватил из гаража баллончик ремсостава. В конце концов мои усилия привели к тому, что ключ плотно застрял в замочной скважине.

— Чёрт!

— Отойди, Виктор.

Я отступил, пропустив Торна к двери. Без видимых усилий он вытащил ключ из замка и провёл рукой вдоль косяков.

— Вскрыть можно, но будет много шума и пострадают стены. Войдём так же, как это сделали охотники — через окно.

— Третий этаж, Торн, — напомнил я. — Без меня.

— Да я как-то на тебя и не рассчитывал. Жди здесь.

Не прошло и пяти минут, как послышался звук открываемых замков. Я вошёл в квартиру — впервые с той страшной ночи. Фонарик мне не понадобился: в доме друга я мог передвигаться с закрытыми глазами. Здесь было немногим теплее, чем на улице: печки давно не топились, к тому же во время налёта вампиры высадили все окна. Восстанавливать жильё было некому, и оконные проёмы просто забили фанерой.

Торн ждал меня на кухне. Окно за его спиной зияло чернотой, холодный ветер шевелил занавески. Луна выкатилась из-за туч, проложив к двери светлую полоску.

— Не забудь вернуть на место, — сказал вампир, кивнув на сорванный лист фанеры.

Я кивнул. Разговор не клеился: всё, что нужно, мы уже сказали друг другу. Будь Торн человеком, я, возможно, и нашёл бы слова, а так…. Однако вампир почему-то медлил с уходом, задумчиво глядя в ночь за окном. Он не посвятил меня в свои планы, но было и так понятно, что его дело не проще моего.

— Когда вернёшься? — не выдержал я.

Торн словно ждал этого вопроса. Он повернулся ко мне, глаза сверкнули красным.

— Я ничего не могу гарантировать, Виктор, даже своего возвращения. Высшие, как ты уже знаешь, не бессмертны.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

— Всё настолько серьёзно?

— Ты же видел, как это бывает, Виктор. Я ничего не исключаю, в том числе и худшего расклада, и чем раньше ты о нём узнаешь, тем больше шансов у тебя останется. Словом, нам нужна связь.

Так вот в чём дело: связь! Ну, это вряд ли. Я знаю, как вампиры умеют искать.

— Плохая идея, Торн: ты можешь нас подставить.

— Я говорю о последней связи, напарник. Это может быть что угодно, любая вещь, которая поможет тебе узнать посланца. Его приход будет означать, что я не вернусь.

Чёрт, вот это будет действительно плохой расклад! Однако с личной вещью, похоже, будут проблемы: я не ношу амулетов. Впрочем, почему бы нет? Я достал из кармана ключи от «Тайги»: в ближайшее время машина мне вряд ли понадобится.

— Держи.

Торн на лету поймал связку.

— Дождись меня, Виктор.

 

15

Проводив взглядом чёрную птицу, я прикрыл оконный проём листом фанеры и пошёл «окапываться». Жилой периметр был уже отмечен, оставалось его замкнуть, продержавшись в квартире хотя бы сутки. Встречать незваных гостей я решил в детской: там было где развернуться, к тому же в одной из стен имелась глубокая ниша. Если убрать оттуда двухэтажную кровать Пашкиных двойняшек, получится неплохое укрытие, позволяющее держать под контролем и окно, и дверь. Словом, лучшего места для засады было не найти. Я, насколько смог, усложнил упырям задачу, подвинув шкаф к двери, а детскую кровать к окну. В освободшуюся нишу положил матрасы и набросал одеял, а перед ней соорудил что-то вроде баррикады из остатков мебели. В темноте я не видел бурых потёков на стенах, а о заскорузлых от крови детских одеялах старался не думать. Наверное, можно было обойтись и без них: надетое под форму термобельё и так не дало бы замёрзнуть, но кто знает, сколько придётся просидеть без движения? Тем более что с собой у меня были только фляга с водой, несколько сухарей и пара блистеров энергетика. Хотя нет — ещё плитка шоколада. Главное, что всё это практически не имело запаха.

Закончив работу, я ещё раз осмотрел арсенал. Разумеется, оба ствола были заряжены серебром, оно же было и в запасных обоймах. Похоже, приключение влетит мне в копеечку! Ладно, убытки посчитаю потом, если останусь жив. Мой переделанный АРМ-«антивампир» предназначался как раз для таких случаев, но в предстоящей ловле на живца ведущую партию должна была сыграть автоматика. «Армада» хоть и была тяжеловата, но количество драгметалла, которым она начиняла супостата, отправляло его если не на тот свет, то в тяжёлый нокдаун. Впрочем, вампиры с их мощной регенерацией умудрялись оживать даже с пулей в сердце, поэтому единственной гарантией упокоения было быстрое и надёжное отделение головы от тела. В этом деле армейскому тесаку «Чёрному монаху» не было равных.

Воронёный клинок ножа был двулезвийным: одна сторона, режущая, затачивалась в виде крутой дуги, другая представляла собой прокатное полотно, как у топора. Острый конец лезвия был слегка приподнят и загнут вверх, образуя широкий крюк, похожий на монашеский клобук. Рубкость обеспечивалась специальным балансом: сужением клинка в пяте и расширением к острию, что вместе долами возле рукояти давало смещение центра тяжести к кончику ножа. Во всяком случае кости «монах» перерубал с одного удара. Собственно, большего от него и не требовалось: ножевой бой, как и любой ближний бой с вампиром, был заведомо проигрышным для человека. Скорость, регенерация и десять естественных когтей-резаков не оставляли противнику шансов. Я провёл левой рукой вдоль пояса, проверяя крепление ножен, и чуть подтянул ремешок, фиксирующий их на бедре.

Ну, ближний бой, может, и безнадежен, а метательного оружия никто не отменял. Любое серебро в теле вампира замедляло его, лишая способности к трансфомации. Бывало, что удачно посланный всего лишь посеребрённый клинок спасал человеку жизнь, позволяя выиграть время. Лучшими, конечно, считались клинки из сплавов драгметалла, но такими ножами вооружались только бойцы истребительных команд, остальные заботились о себе сами. Ножи с вменяемым содержанием серебра делались на заказ и в зарплату полицейского вписывались плохо. У меня их было всего два: достаточно тяжёлые, листовидной формы, с полуторной заточкой, пригодные и для боя, и для метания. Один я носил за голенищем, другой — на «оперативке» под рукой. Форму, кстати, я тоже шил на заказ. Металластовые вставки в ней были заменены на специально обработанные кожаные, что существенно облегчало «доспех» практически без потери прочности. Я уж не говорю о высоком защитном вороте, который в стандартном варианте превращался в ошейник-удавку.

Я застегнул меховой воротник зимней куртки, превратив его в капюшон, и привалился к стене. Спасибо отцу: его морская штормовая кожанка до сих пор служила мне верой и правдой. Теперь оставалось только ждать. Отбиваться в одиночку мне было не впервой, правда, на этот раз на помощь рассчитывать не приходилось: в отделе никто не знал, где я. Я не хотел подвергать ребят опасности и по этой же причине не взял с собой сотовый. В конце концов, вампир-напарник — это моя проблема, и за последствия вражеской дружбы отвечать мне.

 

16

Оставшуюся часть ночи я провёл в «окопе», прислушиваясь к песне ветра за окном и вздохам полумёртвого дома. Напряжение отпустило, когда в щели между листами фанеры проник тусклый свет. Днём вампиры, как правило, не активны, значит, у меня будет часов шесть, чтобы поесть и отдохнуть. Нет, солнечный свет не превращал упырей в пепел, но от пребывания на солнце они теряли силы и впадали в странное состояние вроде летаргии, поэтому избегали светлого времени суток. Я чуть отодвинул шкаф от двери и ещё раз обошёл комнаты. Нет, запах крови неистребим. Но прошло столько лет! Или я схожу с ума, или становлюсь вампиром. Смешно. Я вышел на кухню, отодвинул прикрывающую окно фанеру и глотнул морозного воздуха. Чёрт, мне не стоило сюда возвращаться! Отдышавшись, я заставил себя проглотить полплитки шоколада и удивился отсутствию привычного вкуса. Ладно, там будет видно, а пока спишем на форс-мажор.

Вернувшись в комнату, я забрался в нишу и, устроившись поудобнее, прикрыл глаза — так легче думалось. Вампиры. Незваные гости, соседи по миру. А соседей, как известно, не выбирают, их получают вместе с жильём. Правда, в нашем случае это был неравный обмен с обеих сторон — отдельные квартиры были отданы за коммуналку. Не знаю, все ли вампиры до сих пор считают людей годными только на корм, но мирный Договор подписали девять вампирских кланов из двенадцати. А сколько среди них тех, кто думает, как Ральт, и просто исполняет решение Высших? Непримиримых может оказаться гораздо больше, чем принято думать. Торн, кстати, упоминал о новом переделе мира. И как в него вписывается человек с нечеловеческими возможностями вроде меня?

Очередной выход за Грань оказался почти мгновенным. Лучше бы я этого не делал: серые стены квартиры сочились кровью. Чёрт! Я судорожно глотнул вохдуха и открыл глаза. Оказывается, там, в чёрно-белом мире, есть ещё один цвет — красный! От ледяной воды из фляги заломило зубы. И всё же почему Торн не уничтожил меня сразу, ещё при первой встрече? Рассчитывал использовать в тёмную? И что получилось? «Я надеялся, что нам хватит времени». На что, ёлки? Чтобы вернуть семье Вигдор власть силами двух её последних представителей? Последние из Вигдоров. У Торна я был только однажды, и именно тогда впервые увидел Элению.

Замок Тэннори доминировал над городом, как когда-то доминировал над полисом родной Тэрны. Выраставшая из скального монолита мощная цитадель была окружена башнями. Самые высокие были её частью, другие примыкали к ней вплотную, третьи соединялись с цитаделью ажурными арками мостов. Высокие стрельчатые окна с витражами, балконы и террасы, порталы входов с открытыми площадками, похожие на летки ульев — всё это находилось на огромной высоте. Казалось, в замок невозможно было попасть иначе, чем с воздуха, но спрашивать вампира о чём-то подобном означало нарушить этикет.

Гранд затащил меня к себе, подкупив предложением посмотреть на замок вблизи. Когда я поднял голову, пытаясь разглядеть теряющийся в облаках шпиль, вампир крепко обхватил меня рукой поперёк туловища и взлетел на отвесную стену. Так что говоря «затащил» вместо «пригласил», я ничуть не преувеличил. «Не смотри вниз», — это всё, что я от него услышал. Какое там «смотри» или «не смотри»! Ветер свистел в ушах, перед глазами проносилась каменная кладка. Торн не летел вертикально вверх, а поднимался по выступающим из стены камням, перелетая с одного на другой. Такая вот вампирская лестница. Почувствовав под ногами надёжный камень портала, я долго молчал, а когда ко мне вернулся дар речи, спросил:

— И куда только смотрит ваша полиция?

Торн рассмеялся.

— Туда же, куда и любая другая, Виктор — в сторону, противоположную от замков правителей.

И что я мог ему возразить?

Замок вампиров-правителей. Как-то не получалось у меня назвать его логовом. Зеркальный мраморный пол, высокие своды, тяжёлые драпировки на стенах. Мы шли мимо затканных золотом портьер, цветных витражей, канделябров с бесчисленным количеством свечей и тёмных, покрытых патиной зеркал. Древнее стекло отражало нас обоих, и вампир с нескрываемым удовольствием следил, как округляются мои глаза. Пройдя несколько залов, мы остановились перед высокими резными дверями.

— Это кабинет моего отца, Вигдора Атрагона. Дядя Лютарэн Атрагон так и не рискнул его занять, хотя возглавил клан на законных основаниях. Прошу.

Торн толкнул тяжёлые створки. В светильниках вспыхнул огонь, и я вошёл в кабинет Высшего вампира. Рабочий стол, кресло с высокой спинкой, за хрустальными дверцами шкафов — ряды книг. В отдельной витрине были выставлены мечи-ольдэры, их отделка поражала роскошью и различием стилей. Торн, проходя мимо, небрежно кивнул в их сторону.

— Трофеи.

Ого! Это скольких же Высших отправил в небытие гранд Вигдор Атрагон Тэннори?

— Почему только гранд Вигдор?

Низкий женский голос с чувственной хрипотцой прозвучал слишком неожиданно. Чёрт! Я вздрогнул и отступил назад, налетев на одно из кресел. Отделившаяся от стены тень выплыла на свет, и я исытал то, что обычно чувствует пассажир самолёта, попадая в воздушную яму. Чтобы избавиться от звона в ушах и вернуть слух, мне пришлось сделать несколько глотательных движений. Чёрная грива волос, белоснежная кожа, тёмные брови над бархатными очами. Алые губы той же формы, что у Торна, и такой же, как у него, разрез глаз. Дочь? Сестра? Или… мать? Кто их, вампиров, разберёт! Красное струящееся платье со шлейфом, голые плечи, глубокий вырез. Она прошла мимо меня к стойке с оружием, я вдохнул аромат духов и превратился в истукана.

— Что ты здесь делаешь, Лен? — с оттенком лёгкого недовольства спросил Торн.

Красавица не ответила и, повернувшись ко мне, коснулась стекла витрины.

— Вот это — мой трофей, а те — брата.

Я молча смотрел на неё. Гранд вздохнул и представил нас друг другу.

— Моя сестра, Эления Вигдор грандесса Тэннори. А это мой напарник, Лен — Виктор Воронов.

Изящная бровь вампирши слегка приподнялась.

— Напарник?

— Тот, кто прикрывает спину, — пояснил Торн.

— Разве тот, кто прикрывает спину, не называется другом?

Вампирша обращалась ко мне, но я по-прежнему не мог произнести ни слова.

— Видишь ли, Лен, с другом ты всегда спиной к спине, а с напарником — только на службе, — пояснил вампир. — Так, Виктор?

— Не совсем, — смог я наконец разлепить губы. — С другом ты делишь жизнь, а с напарником — смерть. Хотя границы между первым и вторым я бы не проводил.

Эления понимающе кивнула.

— Вы мне нравитесь, офицер, — сазала она и, пройдя между мной и братом, скрылась за дверью кабинета.

— Предупреждать надо, — выдохнул я.

Торн рассмеялся.

— Предупредить можно о том, что знаешь или предвидишь. Лен — явление непредсказуемое.

 

17

Точно — непредсказуемое, как большинство стихийных бедствий. Я невольно поморщился, вспомнив глубокие борозды от её когтей на плечах и спине. Каждый раз, залечивая мои раны собственной кровью, Лёна клялась, что больше этого не повторится, и каждый раз нарушала слово. Это продолжалось до тех пор, пока я не догадался перевернуть свою подругу на живот. С того самого дня страдали подушки и спинка ложа, но меня это уже не трогало.

Мы встречались в городе, в одной из принадлежавших Вигдорам вампирских башен, нижний портал которой находился на уровне нашего пятого этажа. Как говорится, нажми на правильный камень, и тебе на голову упадёт верёвочная лестница. А если возлюбленная обладает чувством юмора, то и не один раз. Взобравшись в башню, я поднимался до жилых покоев по бесчисленным ступеням, словно на вершину маяка, но оно того стоило. Брат Лёны и по совместительству мой напарник в наши отношения не вмешивался и, похоже, даже не интересовался ими. Был ли я тогда счастлив? Не знаю. Всё рухнуло в одночасье, и я был уверен, что уже не выберусь из-под обломков.

В ту ночь я проснулся, словно от толчка. Лёны рядом не было, и, судя по холодной подушке, не было давно. До рассвета оставалось пару часов. В башне царила тишина, свежий ветерок шевелил занавеси. Просыпаться вроде не было причины, но я привык доверять своему седьмому чувству, тем более что появление Торна я ощущал всегда. Вампир был где-то рядом, скорее всего, в кабинете, и они с Лёной говорили обо мне. На то, чтобы одеться, хватило пары минут. Я обвёл глазами знакомую комнату: ложе под балдахином, туалетный столик, открытое окно. Взгляд наткнулся на мраморный портал камина. Дымоход! Мы в башне, кабинет прямо над спальней. Я подошёл к стене и облокотился на каминную полку. Мне даже не пришлось напрягаться, чтобы услышать голоса.

… - Однако он не принадлежит тебе, Лен. Любовь и зависимость — разные вещи.

Я словно увидел Торна в кресле возле камина: нога на ногу, окованный металлом сапог слегка покачивается, руки сложены на груди.

— Он всего лишь человек, Торн, значит, им можно управлять.

В голосе любимой звучала спокойная уверенность. Он становился то громче, то тише — Лёна ходила по комнате. Меня бросило в жар.

— Ты плохо знаешь Виктора, дорогая. Им сложно управлять, проще договориться. Смотри не ошибись.

— Однако сам ты договариваться не спешишь, — заметила Лёна.

— Я не имею права на ошибку, Эления.

— По-моему, ты усложняешь.

— Нет. Если не хочешь его потерять, заканчивай с играми.

Она рассмеялась.

— Прекрати, Торн. Я с ним потому, что он меня развлекает, только и всего.

Задохнувшись от внезапной боли, я вцепился в ворот рубашки. Снова голос вампира:

— Серьёзно? Тогда скажи, ты всё ещё доминируешь в постели, или Виктору удалось….

— Экториан!

— Значит, удалось. Не обманывай себя, сестрёнка: в поединке с ним ты неминуемо проиграешь. А это больно.

— Он слишком влюблён, чтобы уйти, Торн, — усмехнулась вампирша.

— Для Виктора это не вопрос любви, Лен, это вопрос цены: остаться с тобой или остаться собой.

— Опять говоришь красиво!

— Как знаешь, — в голосе Торна появился холодок, он явно сворачивал тему. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Кстати, что дядя Лютарэн? Похоже, ему удалось получить контрольный пакет корпорации «Гратекс»…

Я отошёл от камина: дела клана Тэннори меня не интересовали. Не помню, как выбрался из башни — был слишком оглушён услышанным. Любимая играла со мной, как кошка с мышью, без всякого намёка на чувства. «Всего лишь человек»! А чего я хотел? Чистой и светлой любви с вампиром? Как меня вообще угораздило ввязаться в это безнадёжное дело? В груди пульсировала боль. Я шёл один по ночному городу, и по большому счёту мне было плевать на свою жизнь. Торн объявился минут через десять.

— Виктор!

Я не остановился. Вампир догнал и пошёл рядом.

— Может, объяснишь, что происходит?

— Я иду домой, Торн.

— Через полгорода? Ночью? Ты в своём уме?!

— Пытаешься мной управлять, напарник? Это сложно, проще договориться.

Вампир схватил меня за плечо и развернул к себе.

— Ты что-нибудь слышал, Виктор?

— Руку, гранд!

Он поспешно отпустил меня. Мы молча смотрели друг на друга. Глаза вампира горели, как раскалённые угли, и всё же он первым отвёл взгляд. Конечно, в разговоре с Лёной позиция Торна была далеко не безупречна, но он по крайней мере пытался быть честным. Жаль, что не со мной. С другой стороны, что ему было делать? Она его сестра.

— Ладно. Чего ты хочешь?

— Позволь мне проводить тебя.

Как будто я мог ему запретить!

— Просто исчезни, Торн.

Вампир исчез, но, разумеется, не ушёл. Офицер полиции Экториан Вигдор был так же неуправляем со стороны, как и его напарник. Я уже было решил, что не избавлюсь от него всю дорогу, но на следующем перекрёстке меня подобрала патрульная машина. Ребята из Центрального, ни о чём не спрашивая, подвезли меня до дома. Махнув рукой им вслед, я негромко сказал в пустоту:

— Выходи, приехали.

И чуть не отпрыгнул назад, оказавшись с вампиром нос к носу.

— Чёрт!

— Не угадал.

— Очень смешно! Всё, свободен, напарник — дальше я сам.

— Подожди, Виктор: нужно объясниться.

Я отрицательно покачал головой.

— Торн, два часа до рассвета, а я трезв, как стёклышко. Это начинает сказываться на моей толерантности.

Гранд поморщился: он не одобрял крепких напитков. Я смотрел на напарника. Те же глаза, что у сестры! «Я с ним потому, что он меня развлекает». Ну, нет, Лёна, хватит с меня и одного из Вигдоров. Для развлечения. Я поправил рубиновую звезду-кулон, висевшую на груди Торна прямо напротив сердца, и постучал по ней пальцем. Глаза вампира изумлённо округлились.

— Давай сразу договоримся, гранд: или ты не будешь меня лечить, или ищи себе другого напарника.

Торн выбрал первое, и тема была закрыта. А я до рассвета просидел над непочатой бутылкой и отключился уже утром, прямо за столом, уронив голову на руки….

Кто-то тронул меня за плечо.

— Пора, Вить. Уже скоро.

Я вздрогнул и открыл глаза. Павел? Чёрт, привидится же…. В комнате было темно, значит, уже никак не меньше пяти. Я взглянул на хронометр: точно, шестой час. Торн ушёл вчера около полуночи, значит, мне осталось продержаться часов семь. Я проглотил капсулу энергетика и запил водой. Теперь сил должно было хватить на всю ночь.

 

18

До полуночи я честно таращился в темноту, прислушиваясь к каждому шороху, и когда ничего не случилось, почувствовал лёгкую досаду. Впрочем, если первая половина ночи прошла спокойно, то не факт, что вторая будет такой же. Правда, «закрытую» квартиру с налёту не взять, но вампиры редко отступаются от задуманного. Они, как факиры, способны выудить козырь из рукава, тем более что этот козырь должен сыграть против одного из Высших. Ладно, для начала пусть меня найдут, а там посмотрим.

Торн редко делился своми планами, а они, учитывая его личность, могли оказаться неожиданными. Но в любом случае просто вывести меня из игры уже не получится: слишком поздно. Игрок, ёлки! Нужно было не выводить, а использовать меня против Высших, и желательно не в тёмную! Хотя…. Может, он как раз это и делает? Моё укрытие до сих пор не было обнаружено, и это давало надежду, что с напарником всё в порядке. О том, что он мог просто не успеть отправить посланца, я старался не думать.

Ну, раз внезапного нападения не ожидалось, можно было слегка расслабиться, тем более что сладковатый запах смерти уже исчез. Квартира за Гранью теперь выглядела иначе: стены перестали сочиться кровью, а комнаты казались подсвеченными изнутри. Это и был тот самый периметр, внутри которого вампиров ждала пустота. Войдя в «закрытый» дом, они попадали в ловушку собственной разделённой реальности, из которой не было выхода. Там вампиров ждала голодная кома, а потом они просто переставали существовать. Время близилось к рассвету. Сколько ещё я смогу продержаться? День? Неделю? Рано или поздно мне придётся покинуть убежище, и тогда….

Снаружи послышался шорох. Я замер, обратившись в слух. Чёрт, возле окна кто-то есть! Загадка однако — третий этаж. Разумеется, в квартиру «гость» не сунется — вампиры прекрасно чувствуют активный периметр, так что с оружием можно было не спешить.

— Виктор Воронов! — окликнул знакомый голос.

Я облегчённо вздохнул: разведчик. Вряд ли Торн, зная моё отношение к Ральту, использовал бы его в качестве посланца. Отвечать вампиру я не собирался, но он, похоже, и не ждал ответа.

— У меня кое-что есть для тебя, офицер.

Раздался звон ключей, и меня бросило в жар. Я едва сдержался, чтобы не отшвырнуть от окна кровать и не выбить закрывавшую его фанеру.

— Тогда не отсвечивай на улице, давай к двери… коллега, — ответил я и пошёл открывать.

Все мысли куда-то исчезли, внутри образовалась пустота. Напарник — это тот, с кем делишь смерть. Сколько раз я делил её с Торном? Нет, так не годится. Я тряхнул головой, пытаясь вернуть правильные настройки. Ну делил, и что с того? Одним Высшим меньше — это ли не праздник для человечества? Слабое утешение, почти никакое. Ладно, попробуем ещё раз. Он всего лишь вампир, полузверь, враг! И снова мимо, потому что на самом деле он просто не человек. Скрипнула внутренняя решётка, загремели замки, и я приоткрыл тяжёлую дверь. На пороге стоял Ральт — всё в той же чёрной коже и длинном плаще, только без полицейского значка. Свои ключи я узнал по брелку — трёхсантиметровой модели револьвера с выкидным серебряным лезвием, спрятанным внутри игрушки.

— Бросай, — сказал я.

Поймав связку, я сунул ключи в карман.

— Далеко не прячь — пригодится, — сказал вампир.

Я пропустил его слова мимо ушей.

— Где Торн?

— С Экторианом Вигдором мы расстались полчаса назад в Магистрате.

Чёрт, что он там забыл? Двадцатиэтажку нового бизнес-центра построили перед самой войной, но Слияние слегка подправило проект, аккуратно отрезав от здания половину и прилепив к нему сбоку полбашни вампирского городского Магистрата. Народ тут же прозвал возникшего монстра Двойней. Башня пустовала — разумеется, в пределах, доступных людям. Как вампиры использовали свою часть, никто кроме них не знал.

Я молча смотрел на Ральта. Он сказал, что расстался с Торном полчаса назад. От Двойни к Пашкиному дому было от силы десять минут лёту. Интересно, где его носило ещё двадцать минут? Но сейчас меня волновал другой вопрос:

— Почему именно ты?

Ральт пожал плечами.

— Могу назвать три причины: твоя пуля, о которой я забыл, мой долг союзника и отсутствие выбора у гранда Тэннори.

Ответ выглядел правдоподобно, поэтому я задал следующий вопрос:

— Что ты делал в Магистрате?

Ральт усмехнулся.

— Магистрат — орган управления полисом, Виктор Воронов, а клан Видо имеет здесь свои интересы. Ещё что-нибудь по вампирологии, или вернёмся к посланию?

Выходит, он был в Магистрате по делам? Интересное совпадение.

— Говори, что должен передать.

— Насколько я понял, это план действий. Мне нужно вывести тебя из города, обеспечить безопасность и связать с Эленией Вигдор.

— Сколько у нас времени?

— До рассвета.

— Я должен подумать. Жди здесь.

— Два часа, Виктор Воронов, — напомнил вампир.

— Успеем.

Закрыв дверь, я прислонился спиной к стене и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Враг у ворот. Что же ты хотел сказать мне, напарник, отправляя такого посланца? То, что Торн не имел выбора, было очевидно. Интересно другое: Ральт случайно оказался в нужное время в нужном месте, или его специально подставили Экториану? Причём подставил тот, кто не знал истории моего знакомства с солдэром из клана Видо. Торн же знал, что я никогда не доверюсь Ральту, но просил меня именно об этом! Что это, если не предупреждение об опасности? А раз так, то план действий, переданный посланцем, приобретал противоположный смысл: город не покидать, посланцу не доверять, на связь с Эленией не выходить! Однако роль Ральта в этом деле была мне по-прежнему не ясна. Как ему удалось оказаться в нужное время в нужном месте? Где он пропадал лишние двадцать минут? И какие могут быть «свои» интересы у клана Видо, находящегося под протекторатом Тэннори? Все эти вопросы я собирался задать Ральту и уже знал, как получить на них правильный ответ.

 

19

Вампир сидел на ступеньках лестницы и повернул голову на звук открывшейся двери.

— Ральт, — позвал я.

Он поднялся и подошёл почти к самому порогу, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

— Прости, ничего личного, — сказал я и, схватив вампира за лацканы плаща, втащил его в квартиру.

Он тут же исчез из реальности. Я шагнул за Грань вслед за ним, и мир уже привычно потерял краски и объём, приняв вид театральных декораций. Пересечение «закрытого» периметра настолько оглушило вампира, что он даже не пытался сопротивляться. Всё так же держа его за грудки, я проволок его по коридору и втолкнул в комнату. Ральт тут же закрыл лицо рукавом: излучаемый периметром мягкий свет был для него нестерпимо ярок. Его била крупная дрожь: несомненно, он уже понял, где оказался. Голодная кома и смерть — далеко не радужная перспектива. Прикрывая одной рукой глаза, вампир вытянул перед собой другую — так, как это делает человек в темноте — и шагнул вперёд. Тогда, в поединке с ним, я еле успел выстрелить, а сейчас, ещё не додумав мысль до конца, уже приставил ствол к его груди. Вот оно, вампирское перемещение со скоростью мысли! Почувствовав прикосновение оружия, Ральт замер на месте и медленно развёл руки в стороны.

— Ты говорил, что соблюдаешь Договор, Виктор Воронов, — прохрипел он.

Так я и знал, что он примет это за месть!

— Игра, которую вы затеяли, Ральт, это игра без правил, так что не будем вспоминать о Договоре.

Вампир уронил руки вдоль тела. Его глаза слезились от света.

— Ты оставишь меня здесь?

— Вообще-то это не входило в мои планы. Просто мне нужны ответы на некоторые вопросы, а это место располагает к откровенности.

Ральт смахнул набежавшие слёзы и попытался взглянуть на меня, щурясь от невидимого света.

— А если я буду откровенен, ты выпустишь меня, Виктор Воронов?

— Возможно. Кстати, благодарю: теперь я знаю, что затащив вампира в периметр, я могу вернуть его обратно. Как видишь, действовать приходится наугад, а это опасно. Так что давай начнём всё сначала.

— Хорошо. Что тебя интересует?

— Люди, способные уходить за Грань.

— Позволишь присесть?

Я кивнул. Вампир опустился на пол, облокотился на согнутое колено и прикрыл ладонью лицо: похоже, свет внутри периметра действительно причинял ему страдания.

— Что ты знаешь о бенефарах, Виктор Воронов? — помолчав, спросил он.

Я пожал плечами.

— Впервые слышу.

— Это необращённые вампиры — представители расы людей, обладающие нашими способностями — всеми, кроме трансформации. Бенефары — наши древние родичи и естественные враги. Цель их жизни — истребление вампиров. Сочетая в себе качества двух рас, они крайне опасны и, надо признать, очень результативны. Бенефар ничем не отличается от соплеменников, его особый дар скрыт даже от него самого. Распознать необращённого могут только Высшие, поэтому поиск и уничтожение бенефаров — основная задача наших грандов в любом из миров.

Ральт замолчал. Мне понадобилось время, чтобы переварить услышанное. Я что, полувампир?! Ну нет, это мне не подходит.

— И сколько же таких «необращённых» в нашем мире?

— К счастью, не так много.

— И вы говорите, что опасаетесь горстки людей со способностями вампиров? Сами-то вы кто, Ральт?

— Ты не понимаешь, Виктор Воронов. Бенефары уничтожают само Существование Высших, поэтому их ещё называют Стирателями.

— Стирателями? А вот об этом давай поподробнее.

Вампир отрицательно покачал головой.

— Это как-то связано с развоплощением. Я точно не знаю.

Похоже на правду. Ральт — всего лишь солдэр, хоть и высокого ранга, а к тайнам Высших, кроме них самих, не допущен никто. Торн честно пытался приоткрыть завесу, но будучи грандом, так и не смог пересилить себя.

— Ладно. Ты говорил, способности бенефара скрыты от него самого. Что может их пробудить?

— А я не сказал? Появление вампира.

Чёрт, моя встреча с Торном! Всегда один и тот же вопрос: почему он оставил меня в живых? Похоже, гранд хотел держать меня под контролем. Вопрос, зачем?

— Не поверю, чтобы Высшие ни разу не пытались договориться с необращёнными.

— Пытались, конечно. Но когда бенефары начинают охоту, то уже не останавливаются.

— Не удивительно: они же родичи вампиров. Вы ведь тоже никогда не останавливаетесь.

— Мы убиваем вас, чтобы жить.

— А мы убиваем вас, чтобы выжить. Я, кстати, ещё и не начинал.

Мои глаза встретились с рубиновыми глазами вампира. Я по-прежнему не чувствовал себя Стирателем. Так я человек или нет? Ральт сказал, когда бенефар начинает охоту, его уже не остановить. А Торн, похоже, нашёл способ: своей странной дружбой он хоть и не остановил, но изрядно притормозил меня. Вампиры — не люди, но это не значит, что все они нелюди. Они — другие, и сколь бы это ни было сложно, к ним нельзя подходить с человеческими мерками. Хорошая идея. Ещё бы самому в неё поверить! Впрочем, события последних дней развивались так стремительно, что на осознание и размышление просто не оставалось времени. Чёрт, а всё этот дурацкий поединок с Ральтом!

— Кому ты рассказал обо мне?

Ральт вскинул голову.

— Я солдэр, Виктор Воронов! Мы заключили договор.

— А я, знаешь ли, не склонен верить убийце детей.

Вампир снова уронил голову на руки.

— То была акция устрашения, — обречённо прошептал он, — так же, как и налёт на эту квартиру. Была война, офицер. Я же сказал: я солдэр.

Я изумлённо смотрел на Ральта. Эта квартира? Он вообще понимает, что несёт?! Дети и старики, не считая охраны! Чёрт, а я почти уговорил себя не подходить к вампирам с человеческими мерками! Ральт больше не закрывался от света. Он сидел, запрокинув голову, слегка покачивась. Лицо приобрело землистый оттенок, вокруг глаз залегли тени, щёки ввалились. Ну нет, красавчик, разговор ещё не закончен! Я рывком поставил его на ноги и вытряхнул из плаща. Без поддержки вампир рухнул на пол. Плащ из плотной кожи неплохо держал форму, и я, перетянув его у ворота, соорудил что-то вроде купола. Он закрыл от света сидящего на полу Ральта, оставив снаружи только ноги.

— Виктор Воронов….

— Я здесь, Ральт. Не вздумай вылезать из-под плаща.

— Почему ты… не дал мне… умереть?

Вампир говорил с остановками, чуть задыхаясь, но вполне осмысленно.

— Из чисто практических соображений, — пояснил я. — Я хочу знать, как ты стал посланцем, и в чём состоит твой личный интерес в этой истории.

Ральт помолчал, собираясь с силами. Когда он заговорил, его голос звучал тихо, но уверенно.

— Меня вызвал в Магистрат Лирэт Одорэн гранд Видо. В нашей ложе кроме главы клана я увидел Экториана Вигдора. Это показалось мне странным: по статусу кланов встреча грандов должна была проходить в ложе Тэннори. Гранд Вигдор пояснил, что у него есть ко мне поручение и что лучше меня с ним никто не справится. Когда я понял, в чём оно состоит…. В общем, Высший вряд ли доверился бы мне, если бы знал историю нашего знакомства.

— Да знает он эту историю, Ральт, — отмахнулся я. — Лучше скажи: ты уверен, что Торн… гранд Тэннори выбрал тебя сам?

— Какой смысл мне обманывать, Виктор Воронов?

Пожалуй, никакого. Выходит, напарник сыграл на опережение, лишив противника возможности подставить мне кого-нибудь из своих, и выбрал в посланцы моего личного врага, чтобы предупредить об опасности.

— Продолжай.

— Я получил от гранда Тэннори указания — те самые, что передал тебе. Гранд Видо должен был обеспечить коридор для выхода из города и укрытие. Однако возле внешнего портала Магистрата меня остановили солдэры Ардэля Одорэна и проводили к нему. Без объяснения причин гранд-дофинор изменил маршрут нашего отхода и дал новые указания относительно убежища. Я был удивлён, но подчинился, ибо новый приказ хоть и шёл вразрез с указаниями главы клана, но не менял их по сути.

Значит, это был Ардэль Одорэн — гранд-дофинор, наследник главы клана Видо. Теперь понятно, почему дорога сюда заняла у Ральта на двадцать минут больше. Я присел перед ним на корточки.

— И куда же ты должен был меня доставить, посланец?

Глаза вампира из-под плаща сверкнули красным.

— В один из секторов Нижнего полиса.

Чёрт, Лабиринт — древнее вампирское подземелье! Хорошо, что в городе не было метро, а то пришлось бы его топить, а вентиляционные шахты заливать бетоном. Лабиринт прочно связывали с тремя непримиримыми вампирскими кланами, и от того, что поведал мне Ральт, тянуло грандиозным предательством и смертельной опасностью.

— И какие же интересы у клана Видо в Лабиринте?

Ральт покачал головой.

— Не у клана Видо, Виктор Воронов. Когда я бы в кабинете гранд-дофинора, там ощущалось присутствие чужого.

— Ты видел кого-нибудь?

— Нет, но Ардэль Одорен — мой сиридар, и я всегда чувствую, когда его, как у вас говорят, держат за горло. Когда мне представили прикрытие — солдэров из клана Долестрин — я понял, что в кабинете гранда находился кто-то из семьи Брант: такие бойцы всегда рядом с Высшими.

Чёрт, клан Долестрин, один из непримиримых! Интересно, чего они хотят от меня? Чтобы джедай перешёл на сторону Тьмы? Глупо. С другой стороны, чтобы убить, не обязательно тащить Лабиринт. А что же хозяева полиса? Клан Видо слишком слаб, чтобы в одиночку противостоять Долестрину, это ясно. Но почему молчат Тэннори, ведь это их территория! Или семья Вигдор, отстранённая от управления кланом, всё ещё слишком влиятельна для семьи Лютарэн? От всех этих вопросов голова шла кругом.

— Ладно, Ральт. Сколько с тобой бойцов?

— Трое солдэров Долестрина, но они на чужой территории и их полномочия ограничены. Моих шестеро: двое в подъезде, двое снаружи, ещё двое прикрывают сверху.

— Массовая секретная операция? — усмехнулся я.

— Вроде того, — усмехнулся Ральт в ответ. — Солдэры Видо не слабее солдэров Долестрина, но я взял с запасом — один к двум, для гарантии. Помнишь, ты спрашивал, в чём состоит мой личный интерес? Видишь ли, Виктор Воронов, я с самого начала не собирался сдавать тебя непримиримым.

У меня не было слов. Этот парень или безрассудно смел, или непроходимо глуп. Или я ещё чего-то не знаю.

— Моя семья имеет собственные убежища с выходом за пределы полиса, — продолжил Ральт. — Правда, добраться до них будет непросто.

— И на что же ты рассчитывал?

— На тебя.

На меня? Значит, не так уж глуп. Похоже, придётся его выпускать. Я провёл по лицу рукой. Союзник, ёлки! Интересно, с чего бы?

— Почему сразу не сказал?

— А у меня была возможность, Виктор Воронов? — усмехнулся вампир.

Действительно, не было.

— Ладно, Ральт, я всё равно не собирался уходить из города — ни с тобой, ни без тебя, так что….

— Но Экториан Вигдор….

— Именно Экториан Вигдор! Неужели ты думал, что я приму план, переданный врагом?

Вампир изумлённо смотрел на меня. Если бы он мог видеть себя со стороны, под этим плащом!

— Вот что, Ральт: до рассвета часа полтора, времени не так много. Для начала нужно избавиться от непримиримых. Каков был план?

— Наш выход должен был послужить сигналом к нападению на чужаков.

— А если я выйду один?

— Ты усложнишь солдэрам задачу, вынудив их разделиться. Одни попытаются задержать тебя, по возможности не причинив вреда, другие продолжат работу по чужакам.

— Надеюсь, у них хватит ума не лезть под серебро. Всё, я пошёл.

— Виктор Воронов!

Я оглянулся. Ральт был на ногах, плащ валялся рядом.

— Солдэры не отступят от приказа и попробуют тебя остановить. Прошу, у нас так мало бойцов!

Что там говорил Торн про новый передел мира?

— Ладно, идём. Но с одним условием: потом вы все вместе вернётесь в периметр. Пока я не разберусь с этим делом, вам там самое место.

— А если….

— Если я не вернусь? Тогда вы всё равно умрёте — в периметре или снаружи, как предатели интересов клана. Так какая разница, где именно?

 

20

Из подъезда я вышел прямо за Грань и попал в самую гущу битвы между вампирами. Глухой рёв и вопли боли, лязг сталкивающихся когтей-резаков, багровые огни глаз и кровавые пятна, вспыхивающие и мгновенно гаснущие на телах. Я держал в руках ствол и впервые не мог определить цель: искажённые трансформацией лица и одинаковая чёрная кожа одежд не позволяли отличить «своих» от «чужих». Чёрт!

— Ральт, где твои?!

Оскаленные клыки, знакомая улыбка в ответ.

— Не лезь, офицер, мы сами!

Ну, сами, так сами. Мне оставалось только наблюдать, к тому же схватку между вампирами я видел впервые. Чем-то она напоминала ножевой бой, только здесь в качестве холодного оружия использовались не клинки, а десять острейших когтей-резаков. Основные удары были направлены в грудь и шею. Вырвать сердце, вскрыв грудную клетку, или снести голову с плеч — самые надёжные способы убийства: не спасёт никакая регенерация. Противники стремительно сближались, обменивались ударами и тут же расходились: повреждения при полном контакте были неминуемы, и даже быстрое восстановление требовало времени. Движения вампиров были быстрыми и текучими, они часто менялись местами, выполняли развороты и уклонения под самыми невероятными углами, зависали в воздухе и неожиданно ныряли вниз, стелясь по земле. Здесь, за Гранью, всё это напоминало замедленную съёмку, в реальности же в полной темноте метались бесформенные вихри, в которых изредка угадывалось что-то живое.

Драка, поначалу казавшаяся общей, на самом деле имела три центра — два возникли прямо передо мной и почти сливались друг с другом, а третий оказался левее, возле припакованной на углу…. Чёрт, моя «Тайга»! Я машинально хлопнул по карману, проверяя ключи. Совет Ральта не прятать их далеко, мол, пригодятся, больше не выглядел шуткой. Кстати, сам он метался между центрами схватки, успевая в самый горячий момент, как и положено командиру. Постепенно я начал различать «своих» и «чужих». Бойцы Долестрина носили короткие волосы, были одеты в кожаные куртки, а кожаные штаны заправляли в высокие берцы. Солдэры Ральта свои длинные пряди собирали в «хвост», используя его как дополнительное оружие: в волосы были вплетены лезвия. Распахнутые же полы их длинных френчей, похоже, исполняли роль плаща тореадора: с их помощью бойцы ловко отводили глаза противнику.

Разворот, взмах — и пять блестящих резаков бойца клана Видо вспарывают грудь противника. Рука атакующего по инерции продолжает движение, и с когтей в мою сторону летит веер кровавых капель. Я еле успеваю пригнуться и мысленно желаю упырям поскорее поубивать друг друга. Противник не может сдержать крика боли и отшатывается назад. Разворот, резкое движение головы, — и вплетённые в волосы солдэра лезвия буквально разваливают лицо бойца Долестрина. Вампир закрывается руками, но кровь, хлынувшая было сквозь пальцы, иссякает на глазах, впитываясь в кожу, страшные раны начинают затягиваться. Ещё пару мгновений, и регенерация полностью восстановит его силы. Но боец клана Видо не оставляет противнику шансов. Он слёту всаживает когти в живот врага, с усилием вспарывает его снизу вверх, и, погрузив руку в тело едва ли не по локоть, вырывает сердце. Однако движение ещё не завершено, и солдэр, перепрыгнув через труп, оказывается лицом к лицу со мной.

— Чёрт, Кольдэр!

— Доброй ночи, офицер!

Доброй ночи — вампирское приветствие в любое время суток. Из-под нависших надбровных дуг — рубиновый огонь, улыбка открывает белоснежные клыки. Я не могу отвести взгляда от кровавого куска плоти на его ладони. Сердце, совсем человеческое! Впрочем, когда-то его хозяин действительно был человеком. Кольдэр бросил сердце на землю и раздавил сапогом. Я облегчённо выдохнул. А рядом становилось всё горячее: один из солдэров упал и пытался отползти, держась за горло, другой отступал, зажимая рукой развороченный бок. Кольдэр с напарником сорвались с места, к ним тут же присоединился Ральт. Вампиры не отвлекались на раненых во время боя: их схватки, как правило, были скоротечны, а соплеменники живучи, так что сначала дело, а спасением можно будет заняться позже.

Противник, доставшийся Кольдэру с напарником, похоже, стоил остальных своих собратьев по клану. Он успешно отражал атаки, сам отделываясь только царапинами. Ральт в ход поединка не вмешивался, но держал его под контролем, готовый в любой момент заменить выбывшего бойца. От угла дома донёсся глухой металлический звук. Я бросил взгляд в сторону машины и обомлел: солдэры загнали супостата на капот. Стоп, так не пойдёт. Чего доброго, разобьют мне «люстру», а ребята её только поставили. Вампир с возвышения удачно отмахивался от наседающих солдэров, зато для меня был как на ладони. От выстрела заложило уши, но привычная отдача была удивительно мягкой. Вампир, уже собиравшийся забраться на крышу машины, медленно осел на капот. Солдэры оглянулись. Догадываясь, что будет дальше, я крикнул:

— Эй, таксидермисты!

Бойцы понимающе кивнули и стащили труп на землю. Противостояние подходило к концу. Последний из Долестринов продолжал отбиваться, изредка атакуя. Шансов у него не было: клан Видо имел подавляющее преимущество. Я уже несколько раз встречался взглядом с чужаком, и моему седьмому чувству это не нравилось. Пора было заканчивать. Вампирский бой строился на частых сближених-расхождениях, в результате которых противники менялись местами. Ральт уже подал знак напарнику Кольдэра, что собирается его заменить. Он шагнул в сторону, готовясь войти в схватку, и на мгновение закрыл мне обзор. До этого я всё время держал бойца Долестрина на мушке, отслеживая его перемещения, и когда ствол едва не упёрся в спину Ральта, я, вместо того чтобы просто отступить в сторону, досадливо поморщился и поднял пистолет к плечу. Более идиотской ошибки я не совершал ни разу.

Долестрин как будто ждал этого. Он атаковал Ральта, заставив того отскочить, невероятным рывком оторвался от Кольдэра и оказался прямо передо мной. Я видел его замах и летящие в меня когти и понимал, что уже не успею вывести АРМ на линию огня. Была ли тому виной моя самоуверенность или накопившаяся за последние дни усталость — не знаю, а только я впервые нарушил собственное правило выживания: никогда не подпускать вампира на дистанцию ближнего боя. Стиратель я там или нет, но ни клыков, ни когтей у меня не было, отбить атаку было нечем, а на уклонение уже не оставалось времени. Меня закрыл собой Ральт, оттолкнув в сторону. Ничего иного он просто не успевал сделать.

Глухой удар и стон, переходящий в хрип. Я знал, что за этим последует: видел в исполнении Кольдэра. Он распластался в прыжке, пытаясь достать врага, но уже не успевал спасти своего сиридара — был слишком далеко. Если Ральт не удержится на ногах, а вонзившиеся в него когти бойца Долестрина пойдут вверх, то вампиру вообще конец. Чёрт! Сунув пистолет за пояс, я подхватил Ральта левой, помогая ему устоять, в то время как правая уже нашла рукоятку «монаха». Ещё мгновение — и воронёный клинок перерубил запястье чужака. Раздавшийся было вопль раненого зверя тут же захлебнулся. Я не сразу понял, что произошло — вытаскивал из Ральта отрубленную вампирскую конечность, и только когда рядом что-то упало и откатилось в сторону, я поднял глаза. Кольдэр, тяжело дыша, отшвырнул безглавленное тело. С его когтей стекала кровь.

— Благодарю, офицер, теперь наша очередь.

Я поднялся, уступая ему место. Ральт часто и хрипло дышал, зажимая руками разорванный живот. Кольдэр опустился рядом на колени, приподнял голову командира и, обнажив своё запястье, рванул его зубами. Сначала Ральт просто глотал эликсир жизни, затем солдэр непроизвольно вздогнул, когда клыки старшего вампира впились в его плоть. Я молча наблюдал, как оживал Ральт и бледнел Кольдэр — так, будто жизнь одного перетекала в другого. Стоп! Я резко толкнул парня ногой в плечо, тот повалился на спину, прервав опасный контакт с соплеменником.

— Хватит! — сказал я. — Хорошего понемножку.

Ральт улыбнулся окровавленными губами.

— Благодарю, Виктор Воронов, иногда это бывает сложно.

— Умеренность в еде — залог долгой жизни, Ральт, — усмехнулся я.

 

21

Кровотечение прекратилось, раны начали затягиваться, но вампир был ещё слишком слаб. Солдэры один за другим отдавали ему кровь. Ральт отказался лишь от крови тех двоих, что сами едва залечили раны. В конце концов он с трудом встал на ноги. Сражение, которое за Гранью казалось долгим, на самом деле заняло всего несколько минут. Я оглядел бойцов — трое ранены, остальные лишились изрядного количества крови — и понял, что изолировать их в периметре не удастся: пустота слишком быстро вытянет из них жизнь.

— Какие планы, Ральт?

— Ты насчёт уговора вернуться в периметр?

Я кивнул. Если он сейчас скажет, что спас мне жизнь….

— Я спас тебе жизнь, Виктор Воронов.

— Нет, посланец, ты просто на время отсрочил свою смерть.

Глаза вампира удивлённо расширились. Не понял? Я ещё не успел додумать мысль, а ствол АРМ уже упёрся ему в грудь.

— Так понятнее?

Надо отдать Ральту должное: он даже не дёрнулся, продолжая смотреть на меня. Солдэры переглянулись, но благоразумно остались на месте.

— Видишь ли, Ральт, я всегда хотел это сделать, — продолжил я, — а после того как вы устроили на меня охоту, нарушив Договор, меня больше ничто не сдерживает. Тем более что я уже рассчитался с тобой за услугу.

Я кивнул в сторону отрубленной конечности, чуть не стоившей ему жизни. Вампир попытался объяснить.

— Ты не понял, Виктор Воронов: я имел в виду приёмы устрашения как метод ведения войны. Я не участвовал в налёте на эту квартиру.

— Какая разница? Ты побывал в других.

Ральт молчал. Глаза его солдэров неотрывно следили за мной. Стрелять почему-то расхотелось. Может, я какой-то неправильный Стиратель? Помедлив, я убрал пистолет в кобуру, вернее, он просто возник там. Мои движения теперь было сложно отследить: мгновенный уход за Грань и такое же возвращение становились привычными.

— Ладно, солдэр. Как думаешь, в городе есть ещё бойцы Долестрина?

— Уверен, — кивнул Ральт, — и за нами скоро будет открыта охота. Нужно уходить, Виктор Воронов.

— Куда? В ваши убежища? Даже если вас не сдадут свои, добраться туда мало шансов. Ты готов рискнуть? Я — нет, к тому же у меня дела в городе. Короче, я остаюсь, а вы как знаете.

Вампиры молча обменялись взглядами. Что ж, игра за собственные интересы стоит дорого.

— Что предлагаешь, Стиратель?

Ральт впервые назвал меня так. Мне стало неуютно.

— Давай лучше по имени, Ральт. Кстати, всё хочу спросить: почему Виктор Воронов? Раньше ты называл меня иначе.

— Грандам полагается двойное имя, — пояснил вампир.

Ну, двойное, так двойное. Значит, бенефаров они приравнивают к грандам. А может, это и есть вампирские гранды, избравшие иной способ существования? Впрочем, сейчас не до фантазий. На самом деле безопасность вампиров меня не волновала, гораздо больше беспокоила их склонность к собственным играм. Не исключено, что на свободе они могут мне помешать. Но не в камеру же их закрывать! Впрочем, почему бы нет?

— Что скажешь по поводу того, чтобы сдаться полиции, офицер?

Глаза Ральта изумлённо округлились, он покачал головой.

— Я был ранен, Виктор Воронов, но не в голову.

А меня уже захватила идея.

— Погоди, Ральт. Для вас сейчас райотдел — самое безопасное место, а заодно и неубиваемая легенда. Смотри, как всё просто: сначала вы были вынуждены защищаться от нападения непримиримых и, как результат, упустили цель. Потом вы пытались меня преследовать, нарвались на патруль и были задержаны до выяснения. Так что формально вы чисты перед кланом, а копать глубже никто не будет. Уйдёте следующей ночью, даю слово.

Вампиры молчали.

— Ладно, вы думайте, а я проверю машину.

Сев за руль, я настроил рацию на полицейскую волну.

— Согласен, — раздался рядом голос Ральта. — Но только до следующей ночи, офицер.

Чёрт! Рука непроизвольно дёрнулась, едва не сбив настройку.

— Ты можешь не возникать так внезапно? — не удержался я.

Вампир молча улыбнулся.

— Надеюсь, твои у нас не засветились?

— Нет. Это оперативники.

Ах да, он же полицейский!

— Кольдэр тоже?

— У него особые задачи. Не вынуждай меня быть невежливым, Виктор Воронов: это закрытая информация.

— Как скажешь, офицер. Пошли, надо убрать за собой.

С трупами поступили просто: вампиры подняли их на лестничную клетку, а я затащил в квартиру. Ральт сказал, что периметр поглотит тела очень быстро, так как в них больше нет жизни. Надеюсь, Павел не будет против. Я вернулся в машину и вышел на связь под своим личным позывным.

— «Гнездо», здесь «Ворон». Как слышите меня?

Молчание и тихое потрескивание эфира.

— «Гнездо», ответьте «Ворону»!

— Слышу вас, «Ворон», я «Гнездо», — голос дежурного диспетчера звучал не слишком уверенно. — Товарищ полковник? Вы?!

Я невольно улыбнулся, потому что узнал, кому принадлежал голос.

— Я, Вера.

— Да как же вы…. Где? А мы вас потеряли! — радостно сообщила девушка.

— После объясню. Мне нужен спецтранспорт и сопровождение. Северная, двадцать два. Код «Б». Как поняли, «Гнездо»?

— Вас поняла, «Ворон». Спецтранспорт и сопровождение на Северную, двадцать два. Код операции «Б».

— Поторопитесь, «Гнездо». До связи.

— До связи, Виктор Мих…ой, «Ворон»! «Стриж-один», срочный вызов! Ответьте «Гнезду», «Стриж-один»!

«Стриж-один» — это Серёга Груздев, значит, его патрульный экипаж ко мне ближе всего. Я отключил микрофон.

— Код «Б»? — спросил Ральт.

— Именно, солдэр. Код «А» — полная зачистка. Всё, от машины ни на шаг. И надень полицейский значок на всякий случай.

— На что мне надеть значок?

Я взглянул в честные глаза солдэра. Иногда вампиры понимали нас слишком буквально, но это был не тот случай.

— Очень смешно, Ральт.

 

22

Коллеги сработали быстро. Услышав далёкое завывание сирены, я включил «люстру»: код «Б» хоть и не зачистка, но предполагает жёсткую реакцию, так что нам было безопаснее оставаться на виду. В конце улицы метнулся свет фар. Из-за поворота, ревя мотором, выскочил армейский вездеход группы быстрого реагирования, за ним — фургон спецперевозки и наша патрульная машина. Фургон был оснащён встроенным магнитроном, за что мы называли его «передвижной микроволновкой», или просто «печкой».

Вездеход чуть притормозил на подходе, «спецы» выпрыгивали на ходу, беря нас в двойное кольцо. Вампиры развели руки в стороны, подтверждая мирные намерения. При их быстроте это было формальностью, но отступить от правил игры означало бы спровоцировать конфликт. Командир спецгруппы не сводил с меня недоверчивого взгляда: при наличии полицейского значка я был одет не по форме.

— Полковник Воронов, начальник следствия Стародольского ОВД, — представился я, понимая, что это ещё больше собьёт офицера с толку. — Удостоверение во внутреннем кармане.

Ну не соответствовало моё звание возрасту: по виду мне не давали и тридцати. Хлопнула дверца машины. Груздев уже спешил к нам, крикнув на ходу:

— Нормально, командир, это свои!

«Спец» кивнул бойцам. Они расступились, пропуская офицера полиции. Мы с Серёгой пожали друг другу руки. Я протянул удостоверение командиру группы — свои своими, а правил никто не отменял. На прежде бесстрастном лице «спеца» появилось почти детское изумление: сотрудников, переживших Слияние, в органах почти не осталось. Серёга окинул цепким взглядом застывших у машины вампиров.

— Так это ты из-за них сутки на связь не выходил? — спросил он. — Краса-авцы….

— Да нет, Серёг, это полицейские. Проблема у них.

— Ты, что ль? — рассмеялся Груздев. — Тогда я пас, Вить.

— Брось, я серьёзно.

— Полицейские, а значок только у одного, — заметил командир «спецов», возвращая мне удостоверение, и представился:

— Капитан Звонарёв, командир группы.

— Это офицер Ральт, капитан, остальные оперативники, им на задании не положено, — пояснил я. — Надо бы помочь коллегам.

— Чем помочь, полковник? Зачистить от них периметр? Ты же знаешь мои задачи.

— Да всё будет в рамках, — улыбнулся я. — Ваше дело погрузить задержанных в «микроволновку» и сопроводить до отдела.

Капитан смерил Ральта взглядом и усмехнулся.

— Странные у коллег проблемы, однако.

Вампир не выдержал.

— Погоди, Виктор Воронов, мы что, должны туда?

Он указал на спецфургон.

— А как же? Помнишь, что я тебе говорил насчёт легенды? Если хочешь, чтобы сработало, всё должно быть по взрослому: задержание, сопровождение, камера. Ну, и «микроволновка», конечно. Видишь ли, я всё же не исключаю наблюдения. Близко вряд ли подойдут, а проводить могут.

Возразить было нечего, и Ральт кивнул, соглашаясь.

— Похоже, это самый глупый поступок в моей жизни, Виктор Воронов.

— Серьёзно? Тогда у тебя всё впереди, Ральт.

В отделе нас уже ждали. «Микроволновка» задним ходом въехала в приёмный терминал «бункера» — подвального помещения, где находились камеры для спецконтингента. Из фургона через подъёмную дверь задержанные попадали в «клетку», из которой их потом и определяли «на постой». Мы с майором Ворониным, дежурным следователем, наблюдали за разгрузкой. То, что кто-то из наших не вышел на службу и его заменил мой зам, было крупным везением. Вампиры с интересом разглядывали помещение, но к прутьям «клетки» не приближались. И правильно делали: простецкое с виду железо было полно сюрпризов.

— Дай ключи от клетки, Мить, — попросил я.

— Уверен?

— Полицейский значок у офицера видишь? Это наши коллеги из Привокзального, я тебе говорил.

— По обмену опытом, что ли? — усмехнулся Дмитрий.

— Вроде того — штормит у них, нужно залечь на дно.

— В «бункере»?

— Нет, ёлки, в моём кабинете! Я ведь не только об их безопасности думаю, но и о нашей тоже.

— Ой, темнишь, начальник! А впрочем, как скажешь. Держи.

Он передал мне ключи.

— Сам-то где сутки пропадал? Дома нет, сотовый не отвечает. Я уж грешным делом подумал….

Я слушал своего зама, изредка кивая и вставляя замечания, а думал совсем о другом. Майор Воронин был, пожалуй, лучшим следователем из тех, с кем мне доводилось работать. Когда он только пришёл в отдел, сколько ходило шуточек по поводу наших фамилий: Воронов и Воронин! После истории с Павлом я был уверен, что уже никому не смогу доверять. Дмитрий убедил меня в обратном. А на висках-то у друга уже седина! Сколько ему? Сорок? Сорок пять? Чёрт, день рождения помню, а год забыл!

— …ребята в отделе с ног сбились, — продолжал Дмитрий. — Что, нельзя было хоть кого-нибудь предупредить?

— Нельзя, Мить, поверь. И давай сначала дело, а вопросы потом.

Он вздохнул.

— Как скажешь.

— Тогда открывай третью камеру, а я выпущу гостей из клетки.

Ральт вышл первым. Я представил коллег:

— Офицер Ральт, майор Воронин.

Полицейские обменялись профессиональными взглядами и холодно кивнули друг другу. Ральт шагнул в камеру и невольно поморщился: вампиры не любили тесноты. Я развёл руками.

— Всё, что есть, остальные одиночные, сам понимаешь.

Солдэр кивнул и сел на лавку. Я устроился напротив.

— Давай-ка обговорим всё ещё раз, офицер. Вы задержаны мной для выяснения обстоятельств — это раз. На вас ничего нет, а по Договору задерживать без предъявления обвинения дольше, чем на сутки, мы не имеем права — это два. Так что если я не вернусь, вас выпустит майор Воронин — это три. Вопросы?

Ральт ещё раз окинул моего зама внимательным взглядом и отрицательно покачал головой. Когда я закрыл дверь камеры, Воронин заметил:

— Надеюсь, ты сможешь всё это объяснить, Виктор.

— Я тоже на это надеюсь, Мить. Оформляй гостей: всё должно быть по правилам. Я зайду, когда закончу.

 

23

Торн никогда не пил кровь при мне, но это не значило, что он не пил её вовсе. Вампир держал запасы в сейфе — там, где остальные держали оружие, и никогда его не закрывал. В принципе, он мог бы не закрывать и кабинет: никто из сотрудников всё равно не рискнул бы туда войти. Поднявшись к начальнику «тройки», я выгреб из сейфа всё что было — пять упаковок, и сунул их в пакет. Вампиры добавляли в кровь кларетту, что позволяло ей оставаться живой, даже если упаковку несколько дней таскали в кармане. Я вернулся в камеру к Ральту и, вытряхнув содержимое пакета на лавку, пояснил:

— Привет от Экториана Вигдора. Платить по счёту будете сами.

Вампиры замерли, не в силах оторвать взглядов от еды. Вообще-то они «заправляются» не так часто, как принято думать, однако восстановление после полученных в схватке повреждений требует усиленного питания. Ральт спас мне жизнь, а я не люблю оставаться в долгу, тем более у врага.

— Подожди, Виктор Воронов, — сказал вампир, задержав меня у двери. — Ты ведь собираешься его искать, не так ли?

Я, как мог, изобразил удивление. Вампир усмехнулся и покачал головой.

— Ладно, Ральт, у меня мало времени, — сдался я. — Ты знаешь, где Торн?

— Не знаю, Виктор Воронов. Но на твоём месте я бы проверил Разрушенную башню.

Чёрт, Городской сад, это же почти в центре!

— Я понял, Ральт. Благодарю.

— Подожди! Знаю, ты меня не послушаешь, но всё же: у Долестринов что-то есть против бенефаров, иначе они не тащили бы тебя в Лабиринт. Будь осторожен.

Серьёзное предупреждение.

— Пока у Долестринов против бенефаров есть только гранд Вигдор, Ральт. Однако ты становишься сентиментален, враг мой.

— Не льсти себе, Виктор Воронов: после гранда Вигдора и тебя я — следующий, — усмехнулся вампир.

— Что ж, тогда тебе стоит пожелать мне Доброй ночи.

— Доброй ночи всем нам, Стиратель.

Чёрт, он всё-таки сделал это: пожелал удачи истребителю вампиров! Куда катится этот мир? Закрыв камеру, я поднялся в кабинет к Воронину. Положив на стол связку ключей, ключ от третьей камеры я протянул ему.

— Этот должен быть у тебя весь завтрашний день.

— Завтра у меня выходной, — напомнил зам.

— Придётся поработать.

Дмитрий изобразил на лице сомнение.

— Ты, конечно, начальник, Вить, но….

— Хорошо. Чего ты хочешь?

Он откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.

— Я, конечно, мог бы сказать, что хочу всё знать, но я реалист, поэтому просто спрашиваю: чем могу помочь?

Помочь? Этого ешё не хватало! Я постарался объяснить.

— Видишь ли, Мить, я ввязался в игру, в которой людям не достаётся ничего, кроме героической смерти, поэтому ты мне очень поможешь, если совсем не будешь помогать. Единственный, на кого я мог бы рассчитывать — Экториан Вигдор, но его, похоже, самого нужно выручать.

— Кого? Вигдора?!

Изумление друга было искренним. Ещё пару дней назад я бы и сам среагировал так же.

— Теперь понимаешь, насколько всё серьёзно? Вампиры-полицейские, которых ты видел, не очень удачно пытались вмешаться в игру и теперь вынуждены скрываться у нас. Кстати, Ральту я обязан жизнью. Как видишь, не то что помогать, даже находиться рядом со мной сейчас опасно. Я обещал нашим гостям из третьей, что выпущу их следующей ночью. Если не вернусь ко времени, это сделаешь ты. Против них ничего нет, сутки задержания уже истекут, так что проблем не будет.

Я замолчал, ожидая вопросов. Воронин задумчиво постукивал пальцами по столу.

— Однако ты прав, начальник: придётся поработать сверхурочно.

Я отрицательно покачал головой.

— Ты не понял, майор: никаких сверхурочных. Наоборот, твоя задача смениться, «забыв» сдать этот ключ вместе с остальными, чтобы ни у кого не возникло соблазна открыть камеру. Очень возможно, что тебя будут искать, так что ныряй на дно и тяни день до вечера. И запомни: у нас здесь семь бойцов-солдэров. Так что когда будешь освобождать «бункер», правила безопасности должны быть на уровне.

Дмитрий понимающе кивнул.

— Тогда всё. Давай, Мить.

Я протянул другу руку, он стиснул мою ладонь и задержал в своей.

— Погоди. Всё, что ты мне рассказал…. Это как-то связано с твоей долгой жизнью?

— Скорее, вот с этим.

Я достал ствол, положил его на стол и снова вернул в кобуру. Я сделал это как можно медленнее, чтобы человеческий глаз смог уловить движение руки. Дмитрий с трудом проглотил слюну, потрясённо глядя на меня.

— К-как ты это делаешь?

— Долго объяснять, Мить. Вернусь, тогда может быть.

Я прогрел двигатель и вырулил на дорогу. До рассвета оставался час, но спешить больше не было нужды: зачем? Дневной свет мой союзник — он отнимает у вампиров силу. Езда по пустым улицам займёт минут двадцать. Город начнёт оживать позже — Слияние вынудило людей ограничить активность светлым временем суток. Приборная панель светилась синим, и вид у меня, наверное, был жутковатый — как в детстве, когда мы пугали друг друга в темноте, подсвечивая лица фонариком. Странные воспоминания, совсем не к месту. Я смотрел на дорогу, а мысли всё время возвращались к Торну. Почему он не уничтожил меня сразу, а наблюдал за мной и, чего уж скрывать, многому научил? Бенефар всё же не домашний любимец, а смертельный враг вампиров — Стиратель. Когда речь идёт о выживании расы, такого не прощают. Если история выйдет наружу, семья Лютарэн не будет ссориться с Конклавом Высших из-за последних Вигдоров, и Торну грозит развоплощение. Но разобраться с ним куда проще руками непримиримых: ни огласки, ни длительных судебных процедур. Неужели Тэннори сами навели Долестринов на Торна? Чёрт! Надеюсь, Ральт не ошибся и мой напарник действительно в Разрушенной Башне. «Города не покидать, Ральту не доверять, на связь с Эленией не выходить». Я сделал всё, как он хотел, и что дальше? Мне никак не удавалось связаться с ним, хотя я был уверен, что смогу, ведь я же слышал мысли Гральтэна! О худшем думать не хотелось. Из памяти выплыли чуть раскосые очи с рубиновыми гранями радужки. Я сделал всё, как он хотел, грандесса Вигдор, но чувствую: что-то не так. Да какого чёрта, Торн! Связь не означает личного контакта! Ну, давай же, Лёна, где ты?

 

24

Я остановился у центрального входа: дальше было не проехать. После Слияния границы старой части парка стали похожи на противопехотные заграждения: опорные столбы чугунной ограды рухнули, а сама она оказалась скрученной в спираль, ощетинившуюся прутьями-копьями. Самому Городскому саду тоже не повезло: на месте парка аттракционов теперь торчали остовы каких-то строений, а посреди пруда возвышались руины паровой мельницы. Пару лет назад городские власти всё же расчистили небольшую площадку перед входом, но на этом дело и кончилось. Я выключил фары и посидел в машине, привыкая к темноте. Странно, но теперь я видел даже лучше, чем при свете. На общем тёмно-сером фоне нагретый капот выделялся светлым пятном. Чуть дальше дрожали от ветра тонкие ветки кустарника, за ними на месте ограды виднелись горы битого кирпича и изломанного железа. Тепловое зрение? Похоже, это ещё одна способность бенефара.

Я вышел из машины. Над головой простиралось чёрное небо, хотя в реальности оно уже начинало сереть. За покорёженными створками ворот в темноту уходила заснеженная тропинка. Разрушенная башня нависала над старой частью Городского сада и, сохранись здесь прежние дорожки и аллеи, оказалась бы не так далеко от входа. Теперь же мне придётся продираться сквозь заросли и обходить руины по целине. Одна радость: снега в этом году выпало мало, да и тот осел после февральских оттепелей. В общем, скрытности никакой, как и особого риска: непримиримым я был нужен живым. Впрочем, у меня всё равно не оставалось выбора.

Вампиры «зацепили» меня где-то на полдороги и вели, аккуратно взяв в кольцо. Наблюдение и сопровождение у них всегда было поставлено отлично. Следить за мной было несложно — я шёл в открытую, разве что фонариком не светил. Неторопясь выбирал дорогу, не без злорадства наблюдая, как светлеет небо на востоке. Супостатов было пятеро — серое на сером, как в тепловизоре. Правда, алое пятно на груди вампира — центр его существования — различал только глаз Стирателя. Когда рассветёт, моё тепловое зрение наложится на обычное, и это окончательно превратит их в ходячие мишени. А пока пусть развлекаются.

Разрушенная башня была уже совсем близко — заслоняла полнеба. Не знаю, как выглядела она в вампирском мире, но в нашем имела вид унылый и мрачный. После Слияния высоченная постройка накренилась и потеряла крышу, внутренние перекрытия кое-где обвалились, и через дыры в стенах были видны висящие в воздухе лестничные пролёты. Всё это напоминало раскрошившийся гнилой зуб, но удалить его оказалось невозможно — башня стояла насмерть. Похоже, хозяева собирались подпустить меня вплотную. И что тогда? Левитировать я не умею: эта способность бенефарам недоступна. Я остановился, решив подождать очередного хода вампиров. От Башни отделилась красная точка. Значит, не птица.

Вампир возник в нескольких шагах от меня. Разумеется, Высший: обращённый вампир для бенефара переговорщик не по рангу. Тёмная, собранная в «хвост» грива, раскалённые угли глаз и бледная кожа гранда выглядели привычно, зато бархат костюма и тяжёлый шёлк плаща тянули на антиквариат. Непримиримые упорно следовали традициям, хотя в условиях нашего климата и вялотекущего примирения такая одежда была крайне непрактична. Взять хотя бы его сапоги из тонкой, тиснёной золотом кожи. Должно быть, неуютно в таких на снегу. Почему-то вспомнились слова из одного старого фильма — про ботиночки на тонкой подошве. Я едва сдержал смешок. Вампир невольно взглянул на сапоги и перевёл вопросительный взгляд на меня. Чёрт, надо мыслить не так образно!

— Не промокают?

— Что? — изумился вампир и, чуть помедлив, ответил:

— Н-нет.

Похоже, я сбил его с мысли. Торн, кстати, тоже поначалу впадал в ступор от моих вопросов, потом привык. Я вежливо молчал, ожидая продолжения. Игра подходила к концу. Боялся ли я смерти? Пожалуй, нет. Но и умирать не собирался.

— Приветствую, Виктор Воронов, — сказал наконец вампир.

Мой взгляд скользнул по сапфировой звезде на его груди.

— И ты здравствуй пока, Долестрин.

Вампир усмехнулся.

— Ты сегодня один и не в танке?

Шутник! Значит, всё-таки следили. Хорошо, что я Ральта с его солдэрами закрыл в «микроволновку».

— Если ещё раз клановые разборки в городе устроите, приеду в танке, — пообещал я, — и снесу этот ваш высотный барак к чёртовой матери! А один я сегодня потому, что спор наш — между вампирами и бенефарами, и люди здесь не при чём.

Усмешка на лице вампира растаяла.

— А ты сильнее, чем утверждал гранд Вигдор.

Чёрт! Торн наверняка приуменьшил перед ними мою прежнюю силу, а о теперешней я и сам мог только догадываться.

— Мы давно не виделись с грандом Вигдором, — как можно спокойнее ответил я.

Вампир изобразил удивление. Я усмехнулся и процитировал кого-то из их классиков:

— Иногда ночь равняется вечности, вампир. — Однако если твои пятеро бойцов отсюда не уберутся, я отправлю их в вечность сам.

Возникший моей руке АРМ смотрел прямо в грудь вампиру. Гранд невольно отшатнулся и застыл, не сводя глаз с пистолета. Сопровождение как по команде исчезло из поля зрения. Вот так-то лучше. Я убрал пистолет и взглянул на небо, чуть порозовевшее на востоке. Долестрин проследил за моим взглядом. Было заметно, что он слегка нервничает. Похоже, вампиры меня не только не ждали, а ещё и недооценили, и теперь их переговорщик не знал, что делать дальше. Его рука невольно потянулась к ольдэру.

Страшное оружие — прямой меч, приспособленный для режущего удара. «Пламенеющий» клинок расширяется к основанию и переходит в гарду, защищая руку. Окончания скрывающих кисть «волн» заточены и привращены в дополнительные лезвия. Рукоять непривычной формы — «пистолетная». Отогнув её вниз, вампиры совместили оптимальную для фехтования прямую форму меча с обратным, «ятаганным» изгибом клинка. Против брони такой меч, конечно, был слабоват, но недостаток пробивной силы искупался тяжестью наносимых повреждений: при колющем ударе клинок «гулял» в стороны, а при режущем каждая проходящая сквозь плоть «волна» делала свой разрез. Для этого меч затачивали подобно пиле — с развалом. Кроме того, при таком положении рукояти боец, вытягивая меч, одновременно вдавливал лезвие в рану. Словом, повреждения, полученные от ольдэра, требовали гораздо больших затрат на регенерацию, чем от любого другого холодного оружия.

Рассказывая об этом, Торн умолчал об одной важной для меня особенности меча. Лёна была более откровенной: клинок ольдэра мог поворачиваться на уходящей в рукоять оси и при ударе в грудь легко проходил между рёбрами. Я не сразу понял, для чего такие изыски при явном снижении прочности оружия. Против соплеменников это не давало преимуществ, а против людей меч вообще не использовался — хватало клыков и когтей. Вот если бы существовал вампир с человеческим расположением сердца — другое дело! Тогда я ещё не знал о бенефарах, необращённых вампирах, теперь же был уверен, что ритуальный ольдэр был оружием против Стирателей. По этой причине Торн и умолчал об убийственном для меня свойстве меча, и именно поэтому сейчас рука стоящего передо мной вампира невольно тянулась к ольдэру.

— Светает, гранд, — напомнил я. — Оставь, я не за этим пришёл.

— Чего ты хочешь, Стиратель? — хрипло спросил он, опустив руку.

Да, Стиратель — это вам не Виктор Воронов, он и Существования может лишить. Чёрт, никогда бы не подумал, что мне придётся договариваться с вампирами о вампире!

— Я пришёл за Экторианом Вигдором. С кем я могу это обсудить?

 

25

Разрушенная башня оказалась не такой уж разрушенной. Её крыша и часть верхних уровней исчезли во время катастрофы, но стены и большинство перекрытий уцелели. Разумеется, сам я туда подняться не мог, поэтому пришлось согласиться на помощь вампира. По сравнению с замковой башней семьи Вигдоров здесь входной портал находился намного ниже, поэтому высоту мы преодолели одним прыжком.

В мрачном холодном зале оконные ниши зияли пустотой, и ветер, гуляя по вампирской «прихожей», намёл возле них настоящие сугробы. Широкая винтовая лестница в центре зала пологой спиралью уходила к потолку. Казалось бы, зачем способным левитировать существам лестницы? А вот поди ж ты: без нужды «летать» в доме считалось плохой приметой, так же, как у нас свистеть — денег не будет. Зато в прогулках по стенам и потолку вампиры не видели ничего странного.

Вслед за грандом я поднялся на следующий уровень башни. Просторный зал здесь был обставлен кое-какой мебелью, но основные декорации остались те же: разбитые окна, голые стены и пол, засыпанный стеклом и камнем вперемешку со снегом. Кресла и диваны имели такой вид, будто их притащили со свалки, но расположившихся в них четверых вампиров это не трогало. Ещё трое прохаживались по залу, двое стояли у оконных проёмов — все в чёрной коже и высоких ботинках — как и те, с кем мы столкнулись на Северной. И никакого шёлка! Что ж, иногда для пользы дела приходится жертвовать традициями.

Похоже, это был весь резерв Долестрина — три боевые группы. Мало, зато разумно: большая численность сразу привлекла бы внимание. Отказавшись подписать мирный Договор, непримиримые сами загнали себя в ловушку: продолжать войну силами трёх кланов было невозможно, а диверсии и кровавая охота бросали тень на всю расу. Конклав Высших был от этого не в восторге и не спускал с непримиримых глаз, поэтому лишний раз светиться Долестринам было не с руки. При виде гранда солдэры застыли в ожидании, но он жестом показал, что не нуждается в услугах.

Лестница на следующий уровень поднималась вдоль стены, и на всём пути через зал меня сопровождали ненавидящие взгляды. В конце концов я не выдержал и оглянулся. Вот они, красавцы, как на ладони! Похоже, бойцы поняли мою мысль. Нет, они не отступили, но я впервые в жизни увидел страх в глазах вампиров. Впрочем, бенефары охотятся только на Высших. Зачем бегать за каждым обращённым, если можно Стереть семью одним ударом? Смерть гранда-сиридара развоплощает всех, кого он обратил, а это, как правило, самые сильные воины клана. Уничтожить само Существование Высшего — что может быть эффективнее?

Следующий уровень Башни выглядел иначе: полукруглая площадка возле лестницы отделялась от внутреннего помещения стеной и служила чем-то вроде прихожей. Пара кресел, диванчик без спинки, пыльный ковёр на полу, несколько свечей в потемневшем от времени канделябре — вот и вся обстановка. Внутрь вела высокая двустворчатая дверь, возле неё стояли два вампирских гранда. Мой сопровождающий кивнул соплеменникам и исчез за дверью, оставив нас с глаза, вернее, с зуба на клык. В прихожей было достаточно света, чтобы различить цвета. Тёмные гривы, бледные лица с тонкими чертами — вампиры как вампиры. В костюмах преобладает чёрный — их излюбленный цвет, зато ножны ольдэров и перстни сверкают синим: сапфир — камень Долестрина. Свободные охотники. С ними можно было не церемониться: Амнистия распространялась только на тех, кто подписал Договор. Девять вампирских кланов, отказавшись от охоты на людей, могли не опасаться истребления, но всё равно продолжали искать и убивать бенефаров. Что уж говорить о тех, кто подлежал немедленному и безусловному Стиранию? Договориться с необращёнными было невозможно: всем вариантам они предпочитали смерть, причём чужую. Так что клану Долестрин, чтобы выжить, пришлось бы меня уничтожить, пусть и ценой тяжёлых потерь. Теперь же, заполучив Торна, вампиры скорее всего предложат мне обмен: жизнь гранда Вигдора за безопасность клана. Ну и какого чёрта тебя занесло в эту Башню, напарник? Хотел оставить меня без работы?

Я смотрел на вампирских грандов, ожидая, что от меня потребуют сдать оружие. Напрасно. Похоже, мой интерес к Торну был лучшей гарантией их безопасности. Стоя друг против друга, мы не обмолвились ни словом. О чём говорить извечным смертельным врагам? Как там сказал Ральт: когда Стиратель начинает охоту, он уже не останавливается? Я ощущал странное возбуждение, мышцы налились силой, зрение и слух обострились. Наверное, так чувствует себя голодный зверь, взяв след. Давно со мной такого не было, с самой войны. Похоже, между нами действительно много общего, родичи!

Наконец дверь открылась, и вампир, что привёл меня в башню, жестом пригласил войти. Едва за моей спиной сомкнулись тяжёлые створки, мир погрузился во тьму, снова став чёрно-белым. Я увидел небольшой зал, вероятно, когда-то служивший приёмной. Ничего нового: всё те же забитые досками окна, осколки стекла на полу, на стенах — обрывки шпалер. Портьеры чуть колыхались от сквозняка, в канделябрах каменели оплывшие свечи. Остатки мебели — диван и несколько кресел — сиротливо жались к стенам. Дверь в противоположной стене распахнулась, и на пороге возник вампир. Я сразу почувствовал исходившую от него силу: Высший сообщал мне о своём ранге. Я знал, как ощущается сила Торна, но этот был сильнее.

 

26

В канделябрах вспыхнули свечи, и картинка перед глазами снова стала цветной. Я не собирался делать ни единого шага навстречу хозяину. Он это понял и мгновенно возник в трёх шагах от меня. Что ж, в окружении антиквариата традиционная одежда вампиров была как раз к месту: чёрная накидка с высоким стоячим воротником, кровавый шёлк подкладки, шитый золотом бархат костюма. Сапоги выше колена почти касаются края длинного камзола. На груди — сапфировая звезда на витой цепи, в богатых ножнах на поясе — ольдэр. При всём уважении к древнему мечу не могу назвать его красивым — слишком уж необычен. Багровые глаза вампира горели так, что, казалось, бросали красноватый отсвет на лицо. В угольных прядях, собранных в «хвост», поблёскивали лезвия. Значит, в схватке он опасен вдвойне. Ламитарэ, «танец лезвий», древнее боевое искусство вампиров. Я видел его в исполнении Кольдэра. Интересно, почему Ральт предпочитает короткие волосы? Вернусь, надо будет спросить. Если вернусь.

Вампир сложил на груди руки, на пальцах среди перстней блеснуло странное кольцо: кусочек белого металла, оправленный в золото.

— Эдэгар Браст гранд Долестрин, — представился он. — Приветствую, но не желаю здравствовать, бенефар.

Так я и думал: один из правителей клана. Эдэгар Браст был одиночкой — он отказался от создания собственной семьи, став правой рукой Дагори Браста, главы клана и своего старшего брата. Надо отдать должное практичности Долестринов: если Эдэгар погибнет от руки Стирателя, то не заберёт с собой ни одного бойца.

— Виктор Воронов, — представился я в ответ.

Разумеется, гранд знал, кто я, но этикет — суровая вещь.

— Полагаю, говорить я буду с тобой, Эдэгар Браст?

— Правильно полагаешь, Виктор Воронов.

— Тогда не будем терять времени. Тебе известно, зачем я здесь, я хочу знать, что ты хочешь взамен.

— Мне нравится, как ты ведёшь дело, бенефар, — улыбнулся вампир, демонстративно показав клыки. — Разумеется, мне известна цель твоего прихода, хотя по-прежнему не ясен мотив. Впрочем, не суть. Что я хочу взамен? Всего лишь твою жизнь.

Я развёл руки в стороны.

— Так возьми, если сможешь, вампир. Я отдал бы её и сам, если бы был уверен, что ты выполнишь условия сделки. Но прежде чем мы начнём убивать друг друга, ответь: представители младших семей твоего клана согласны на Стирание?

Я кивнул в сторону приёмной, где остались три гранда Долестрина. Вампир молчал, испепеляя меня взглядом. От него исходила мощная волна ненависти, но не такой, которую чувствует любой вампир к бенефару, а личной. Я что, наступил ему на ногу? Впрочем, трое его бойцов не выходят на связь, и поиски наверняка ничего не дали. И не дадут: попав в Периметр, вампир, живой или мёртвый, исчезает бесследно.

— Что наши гранды думают по поводу Стирания, ты скоро узнаешь, Виктор Воронов, — процедил Эдэгар сквозь зубы. — Как насчёт особого статуса для клана Долестрин?

Ну наконец-то! На самом деле я прекрасно знал, что вампиры не собираются заключать со мной сделки. Они снова попытаются захватить меня, не считаясь с потерями, а если не получится, то убьют ещё до того как окончательно рассветёт. Долестрины уверены: раз я пришёл, значит, не знаю о Лабиринте. Что ж, не будем разочаровывать хозяев. Моя задача — добраться до Торна. Вместе нам будет проще отбиться, а нет, так хоть подороже продадим свои жизни.

— Хотите нейтралитета? Почему бы вам просто не подписать Договор, вампир?

— Мы не заключаем сделок с едой, бенефар, — холодно напомнил он. — Однако ты не ответил.

— Дай подумать. Жизнь Высшего вампира и Стирателя взамен на…. Сколько у вас клыков?

Вампир усмехнулся.

— Достаточно, чтобы уничтожить вас обоих, поверь.

— Верю. И отвечу на твоё предложение в присутствии Экториана Вигдора.

— Как скажешь, — сказал Эдегар.

Огонёк, сверкнувший при этом в его глазах, мне не понравился.

Внутренняя дверь вывела нас из зала на ещё одну площадку, только гораздо большую, чем первая. Отсюда уходило вверх сразу несколько лестниц, и все они висели в воздухе безо всякой опоры. Центральная, винтовая, полого уходила к перекрытию следующего уровня. Ещё одна крутой спиралью поднималась вдоль стен, остальные, словно мосты, соединяли порталы, балконы и крытые галереи башни. Пролётов кое-где не хватало, но вампирам это, похоже, не мешало. Я поднимался вслед за Эдэгаром, стараясь держаться центра лестницы — ограждений не было, а летать я по-прежнему не умел. До следующего уровня было ещё идти и идти, и переплетение лестниц и переходов невольно вернуло мои мысли к Лабиринту.

«У Долестринов что-то есть против бенефаров». Возможно, мне стоило отнестись более внимательно к словам Ральта. У вампиров против нас всегда было только одно оружие — уничтожение, я же был нужен вампирам живым, но так и не нашёл времени, чтобы подумать, зачем. Стиратель никогда не останавливается, так что сохранять его жизнь бессмысленно, если только…. Стоп! Если только у них нет ко мне предложения, от которого я не смогу отказаться, и которое для меня хуже смерти. Какой-нибудь ритуал типа обращения, например. Ради этого они готовы пожертвовать несколькими вампирскими семьями, которые неизбежно будут Стёрты во время захвата. Обращённый необращённый! Меня прошиб холодный пот. Нет уж, лучше смерть! Словом, к тому моменту, как Эдэгар распахнул передо мной дверь кабинета, я был уверен, что готов ко всему. Я ошибался.

 

27

Похоже, в этой комнате вапиры собрали лучшее из того, что ещё оставалось в Разрушенной башне. В канделябрах ярко пылали свечи, забитые окна были тщательно скрыты портьерами, каменный пол сиял чистотой. В центре стоял стол с расколотой мраморной столешницей, вокруг него — несколько разнокалиберных стульев. Дальняя от входа часть кабинета была отгорожена выцветшим гобеленом. Повинуясь жесту хозяина, тяжёлое полотно поплыло в сторону, открывая узкую каменную лестницу, ведущую на верхний этаж, давно нетопленный камин и несколько кресел. Больше я ничего не успел рассмотреть, потому что увидел Торна.

Вампир сидел в кресле в своей излюбленной позе — нога на ногу, слегка покачивая носком высокого сапога. Тёмно-вишнёвый бархат, золотое шитьё, белая пена кружев. Шейный платок, до подбородка закрывающий горло, сколот крупным рубином. В руке — бокал с тёмно-красной жидкостью, кисть до самых пальцев прикрыта кружевными манжетами. Таким я его видел впервые. Вампир вдруг показался мне очень древним. Сколько же ему лет? Торн пригубил напиток и улыбнулся.

— Рад тебя видеть, напарник. Прошу, — он указал на кресло рядом с собой и обратился к хозяину кабинета:

— Как видишь, Эдэгар Браст, он пришёл сам. Я же говорил, что так и будет, а ты не верил. Жаль, что мы не заключили пари.

Торн снова отпил из бокала и прикрыл глаза, смакуя «букет». Я не мог двинуться с места — ноги словно приросли к полу. Голова была совершенно пуста. Впрочем, нет, одна мысль всё-таки осталась: он пьёт кровь! Я усилием воли задавил боль — совсем как тогда, когда увидел Павла, поднятого Торном на когти. Кого я хотел обмануть, сказав, что ничего при этом не чувствовал? Напарник — это тот, с кем делишь смерть. Я делил смерть с человеком и вампиром. И оба меня предали.

Торн открыл глаза.

— Прости, Виктор, ты так и собираешься стоять посреди кабинета?

Я не двигался с места. Эдэгар остановился напротив него и сложил на груди руки.

— Какое пари, Экториан Вигдор? Условие было такое: бенефар должен был прийти к нам по собственной воле, что позволило бы избежать шума и лишних потерь. Однако ты дал ему прямо противоположные указания. Мне что, нужно было принять твой бредовый план на веру?

Торн пожал плечами.

— В итоге я оказался прав, Долестрин: бенефар пришёл добровольно. Ты сделал по-своему и потерял трёх лучших бойцов. Дагори Браст будет недоволен.

— Ты ведёшь себя так, будто Вигдор Атрагон всё ещё глава Тэннори, а ты — его гранд-дофинор, — усмехнулся Эдэгар.

Глаза Экториана сверкнули из под упавших на лоб прядей.

— Помни, что ты обещал мне в обмен на Стирателя, Долестрин.

— Ты сдержал слово, Экториан Вигдор, значит, тебе не о чем волноваться.

Их разговор доносился до меня, словно сквозь толщу воды. В ушах слегка шумело, голоса гулко отдавались в голове. Ну и где она была, моя голова, когда я доверился этому изящному полузверю? Придумал себе, понимаешь, нечеловеческую дружбу! А на деле просто один ушлый вампир, наткнувшись на бенефара, решил его приручить, чтобы использовать в тёмную. Когда же уходящий за Грань Виктор Воронов стал опасен, вампир от него избавился, продав соплеменнику для опытов. Кажется, ко мне вернулась способность мыслить. Хотите обратить необращённого, кровопийцы? Не дождётесь!

— Прошу прощения, бенефар, мы слегка отклонились от темы, — повернулся ко мне Эдэгар. — Ты хотел видеть Экториана Вигдора — он перед тобой. Можешь лично отпустить его на свободу, как только мы заключим сделку.

В глазах Долестрина читалась неприкрытая насмешка. Я перевёл взгляд на Торна. Он улыбнулся и слегка пожал плечами. Что ж, я пришёл сюда, чтобы вытащить его или разделить с ним смерть. Первое оказалось не нужно, а второе…. Против двух Высших с моим никаким опытом охоты мне не выстоять, но одного из них я точно заберу с собой. Торн сделал ещё глоток и проверил содержимое бокала на свет. Странно: то, что ещё недавно вызывало тошноту, теперь неумолимо притягивало взгляд. Эдегар по-прежнему ждал ответа. Я невольно взглянул на лестницу, ведущую из кабинета на следующий уровень. Думаю, гранды и солдэры уже подтянулись, и если я сейчас сделаю то, чего они от меня ждут — откажусь от ставшей бессмысленной сделки, это послужит сигалом к атаке. Нет, рано: нужно тянуть до восхода солнца — тогда вампиры потеряют половину силы, и у меня появится шанс.

— Я согласен на сделку, Долестрин.

 

28

Торн едва не выплеснул содержимое бокала на себя, Эдэгар нашарил рукой спинку кресла и сел, не сводя с меня изумлённого взгляда. Вряд ли у вампиров был внятный план на случай моего согласия, ведь бенефары никогда не шли на сделки с вампирами. Интересно, что теперь предпочтут Высшие: драку с неясным исходом или неприкосновенность клана? В любом случае оформление сделки потребует времени, и чем больше, тем лучше. Я подошёл и опустился в кресло напротив Торна. Теперь нас разделял только низкий столик на гнутых ножках. Эдэгар обрёл наконец дар речи.

— Ты согласен гарантировать клану Долестрин безопасность? Я правильно понял, Виктор Воронов?

Я молча кивнул и сложил на груди руки.

— А… условие?

— Условие прежнее: Экториан Вигдор.

В глазах Торна зажёгся багровый огонёк: кажется, я задел его за живое. Эдэгар изумлённо вскинул брови.

— Тэннори? Но ведь он….

— Условие прежнее, вампир.

В глазах Эдэгара мелькнуло понимание. Ну да, я же теперь должен покрошить предателя в мелкий винегрет!

— Хорошо, Виктор Воронов. Однако мне понадобится время, чтобы связаться с Дагори Брастом.

Понятное дело! Я равнодушно пожал плечами: с каждой минутой солнце поднималось всё выше. Торн залпом осушил бокал и поставил его на столик. Понял, что Долестрин его теперь не отпустит? Ну и каково это — быть разменной картой в чужой игре, напарник? А Эдэгар уже застыл в кресле, чуть прикрыв глаза: настроился на разговор с братом.

— Виктор, — позвал Торн.

Я не ответил, даже не взглянул на него.

— Виктор, у нас мало времени!

Я повернулся к вампиру, чтобы послать его подальше и удивлённо застыл: он не то что не открывал рта, но даже не смотрел на меня. Чёрт, это же связь — та самая, которую я так безуспешно пытался установить!

— Да пошёл ты, упырь, — подумал я, отвернувшись.

— Викто-ор! Ну, не мог я раньше, пойми: Эдэгар всё время был рядом и контролировал связь. Ты заставил его отвлечься. Он попался, понимаешь? Даже я не сделал бы этого лучше!

— Заткнись.

— Право, ты как ребёнок.

Мне очень хотелось взглянуть в глаза бывшего напарника, а ещё больше — вцепиться ему в горло. О заряженном серебром пистолете я даже не думал. Странные однако у меня просыпаются инстинкты.

— Хватит, вампир: мы враги, про остальное забудь. Когда я подпишу Договор….

— Даже не вздумай: подпишешь себе смертный приговор! Ты больше не сможешь убивать Долестринов и окажешься перед ними беззащитным. Подписи скрепляются кровью, Виктор, а она держит крепко!

— Не твоё дело. Ты сделаешь, как я сказал — это твой единственный шанс выжить. Мне, конечно, плевать, но я обещал Элении.

— Что? Ты встречался с Лен?!

— Не ори. Я говорил с ней по связи. Узнал много нового и интересного.

Торн взял со столика пустой бокал, повертел в руке и аккуратно запустил в стену. Эдэгар смерил нас недоверчивым взглядом. Я пожал плечами, Торн улыбнулся, и Долестрин снова сосредоточился на связи с братом.

— Остыл, гранд?

— Ты, конечно, пижон, Виктор, но я не оставлю тебя одного.

— Так какого ты сунулся к Эдэгару, который однажды уже перерезал тебе горло! — не выдержал я.

— Почти.

— Что — почти?

— Почти перерезал. «Сочтёмся, офицер», помнишь?

Ещё бы. Почему-то мне вспомнился странный привкус во рту, который долго преследовал меня после той встречи.

— Пришло время расчёта, Виктор. Видел кольцо у него на пальце?

— Которое?

— Белый металл в золоте.

— Ну видел, и что?

— Это серебро, вернее, серебряная пуля. Твоя, Виктор.

Чёрт! Чёрная птица, припадающая на одно крыло. Я ведь тогда почти достал его!

— Подписав Договор, Эдэгар уже не сможет убить меня. Сам же сказал: кровь держит крепко.

— А ему это и не нужно. Он просто захватит тебя и переправит в Лабиринт. Если я ему не помешаю, конечно.

Выход из ловушки, с таким трудом выстроенный мной, захлопнулся: подписание Договора защитило бы мою жизнь, но не гарантировало свободы. Торн прав: я не только сунул голову в петлю, но и едва не затянул её собственными руками.

— Ладно. Что у тебя с Эдэгаром?

— А, старая история. Отец уничтожил его семью — давно, ещё дома.

— Месть?

— Решение Конклава. Эдэгар слишком интересовался бенефарами.

— Чёрт, а я думал, он одиночка.

— Стал одиночкой. Это условие его Существования, иначе — развоплощение. Я же говорю: старая история.

— Ну правильно: в новой истории Вигдора Атрагона не существует, зато есть Эдэгар Браст. И поэтому ты продал ему меня.

— Я купил нам обоим отсрочку, Виктор! Эдэгара интересовал не просто бенефар, а уже готовый Стиратель. У него, видишь ли, особый интерес к необращённым. Помнишь, ты сказал, что друг — это тот, кто прикроет спину и разделит жизнь? Я долго наблюдал за тобой и понял, что это ты.

Нет, он точно ненормальный. Бенефар — друг вампира! Чего только не бывает в этой жизни! Я бросил наконец разглядывать гобелен и посмотрел на Торна.

— С друзьями так не поступают, гранд.

— Я всего лишь вампир. Прости.

— Почему не сказал мне всего?

— Я надеялся, что у нас ещё есть время.

— Упырь ты, напарник, хоть и вампирский князь. Ладно, выкладывай план.

— Мы на предпоследнем уровень башни, Виктор. Над нами — рабочая часть кабинета, дальше — последнее сохранившееся перекрытие. Сверху, конечно, полный завал: каменный колодец, засыпанный обломками. Зато там нет крыши и негде укрыться от света. Подписывать Договор вы подниметесь наверх, я же останусь здесь. Моя задача — не пропустить к тебе в тыл грандов Долестрина, а твоя — вытащить Эдэгара на свет и держать его там, пока я….

Договорить мы не успели: Эдэгар объявил, что глава клана одобрил Договор.

— Отлично, Эдэгар Браст, — улыбнулся Торн, — будет повод повеселиться.

 

29

Я присел у стены, перезаряжая «Армаду». Глаза заливал пот. Чёрт, последняя обойма! Ну, где же ты, Эдэгар? Я зачерпнул снег ладонью и вытер лицо. Схватка подходила к концу, и моя жизнь, кажется, тоже. Впрочем, последнее потеряло значение, как только я перестал слышать Торна. Сначала в моём сознании возникали картинки его боя с грандами Долестрина, и я знал, что он жив. Потом сообщения стали приходить реже, постепенно теряя чёткость, иногда их заливало красным. Друг терял силы и пропускал удары, а я ничем не мог ему помочь. В который раз полоснула боль. Последняя картинка в багровых тонах какое-то время держалась в сознании, но в конце концов померкла и она. Прости, Лёна, но три к одному многовато даже для такого бойца, как Торн. Мой напарник принял свою долю смерти, прикрыв меня с тыла, теперь моя очередь. Не знаю, сколько я ещё протяну в этом каменном лабиринте. Ближнего боя с Высшим мне не пережить, а серебра, чтобы держать упыря на расстоянии, осталось слишком мало.

Бойцов Долестрина я расстрелял влёт — красные метки на груди вампиров сделали их живыми мишенями. Правда, и патронов на них я потратил больше, чем рассчитывал: «мишени» оказались очень подвижными и нападали со всех сторон — только успевай поворачиваться. Однако не зря бенефаров равняли с вампирскими грандами — разница в скорости между мной и солдэрами оказалась приличной. Эдэгар Браст всё это время был где-то рядом, я чувствовал его присутствие. Высший наблюдал за схваткой, подставив мне своих солдэров — ждал, пока я расстреляю боезапас. Это снова заставило меня поразиться практичности Долестринов.

— Последняя обойма? — раздалось откуда-то сверху. — Ну что, закончим начатое, Стиратель?

Я запрокинул голову, пытаясь расмотреть силуэт на фоне посветлевшего неба. Так и есть: стоит на срезе стены. Чёрт! Чтобы зимний свет проник внутрь этой руины, пришлось бы ждать несколько часов, которых у меня не было. А в затенённом «колодце» башни вампир чувствовал себя прекрасно, так что расчёт на потерю силы не оправдался. Радовало одно: навязав ему бой среди камней и обломков перекрытий, я лишил вампира скорости и манёвра, что тоже немало.

— Спускайся, я летать не умею, — крикнул я в ответ.

Вампир исчез из реальности, зато появился за Гранью. Там время течёт иначе, и я заметил, как он мелькнул за одним из каменных блоков. Его голос раздался совсем рядом.

— Зря ты не хочешь меня выслушать, Виктор Воронов: Долестрин может предложить тебе больше, чем жизнь последнего из Вигдоров.

— Не заговаривай мне клыки, Эдэгар Браст. Продажа не состоится.

Он рассмеялся.

— Ты смешон в своём упрямстве, бенефар. Экториан Вигдор продал тебя гораздо раньше, чем заманил в башню.

— Что ж, он всего лишь вампир, как и ты. А я человек.

Отвечая Эдэгару, я не спускал с него глаз: скрываясь за камнями и отвлекая меня разговором, вампир подбирался всё ближе. Я поднялся, встав вплотную к стене, руки крепче сжали рукоятку «Армады». Меховую отцовскую «штормовку» мне давно пришлось сбросить — тяжеловата она была для такой схватки, и теперь я злился, что не запомнил, где. От камней тянуло промозглой сыростью, но сквозь плотную кожу форменной куртки я не чувствовал холода.

Появление вампира всегда неожиданно, сколь к нему ни готовься. Я выстрелил сразу, как только увидел над собой красное пятно «мишени». Чёрт, всё серебро ушло в «молоко»: он снова оказался быстрее. План Эдэгара был ясен: он будет атаковать до тех пор, пока у меня не кончатся патроны, а потом навяжет убийственный для меня ближний бой. Очередь — и снова мимо! Этот упырь всегда впереди на полшага! Темп схватки нарастал, приходилось крутиться на триста шестьдесят гладусов. Даже спиной к стене я не чувствовал себя защищённым: вампир так и норовил свалиться сверху. Если бы удалось замедлить его, «зарядив» серебром, я получил бы шанс, тем более что время играло на моей стороне. Эдэгар это тоже понимал, потому и спешил: солнце неумолимо поднималось, освещая срез западной стены. Но пока оно доберётся до дна «колодца», я успею умереть несколько раз.

Когда остался последний заряд, я решил рискнуть, подпустив вампира предельно близко — примерно так, как подпустил Ральта, когда впервые ушёл за Грань. Это было равносильно самоубийству, но терять было уже нечего. Разумеется, Эдэгар уклонился, но, как я и надеялся, не учёл расстояние, и две из трёх пуль достигли цели. Раздался звериный рёв, вампира отбросило в сторну. В полёте он ударился о камень, перелетел через него и упал куда-то в нагромождение рухнувших балок. Если бы он был человеком, то уже бы не встал. Однако я прекрасно знал, с кем имею дело, поэтому, вернув честно отработавшую «Армаду» в кобуру, потянулся к ножу. Тяжёлый листовидный клинок с почти не выходящей за контур гардой был пригоден и для ближнего боя, и для метания. У меня их было два: за голенищем и на «оперативке» под рукой — серебряные, последний резерв. Плоская, обмотанная шнуром рукоять легла в ладонь. Я медленно обходил завал, не спуская с него глаз.

В воздух полетели камни и сломанные доски: и вампир выбрался наружу. Всё, маска сброшена: в его лице больше не было ничего человеческого. Эдэгар уже не мог подняться в воздух: серебро в теле привязало его к земле. Оно же нарушило и регенерацию, заставляя вампира терять силы, но клыки и когти по-прежнему оставались при нём. Эдэгар зажимал рукой раненый бок, между его пальцев то и дело выступала кровь, тут же впитываясь в кожу. Вампир шёл на меня не скрываясь, я молча наблюдал за ним, выбирая момент для броска.

Первый пущенный мной нож вампир, хрипло рыкнув, отбил рукой. Чёрт, он был послан прямо в сердце! Со вторым броском я поторопился, и клинок вошёл глубоко в бедро, заставив Эдэгара совсем по-человечески закричать и припасть на колено. А толку? Добивать-то его было нечем, и вампир это знал. С трудом вырвав нож, он отбросил его в сторону. Всё, конец, не вышло из меня Стирателя: один Высший стоит сотни обращённых, теперь я это знаю. Можно было бы, конечно, отсрочить развязку, поиграв в прятки в среди обломков стен, но рано или поздно упырь загонит меня в угол. Я достал свой последний аргумент — тяжёлый армейский тесак и улыбнулся Эдегару. В ответ он обнажил клыки и сорвался с места.

Гигантским прыжком вампир преодолел разделявшее нас расстояние и сходу ударил когтями. Я видел его бросок, поэтому успел подставить «монаха». Резаки задели меня вскользь, распоров на груди куртку. Нож отлетел в одну сторону, я — в другую. Здорово приложившись спиной о камень, я не чувствовал ни рук, ни ног, и на время забыл, как дышать. Перед глазами плыли радужные круги. Не в силах двинуться с места, я смотрел, как медленно поднимается когтистая рука упыря, но даже не почувствовал боли — просто вдруг стало горячо внутри. Вздохнув, я едва не захлебнулся собственной кровью. Эдэгар склонился надо мной, с интересом разглядывая умирающего на его когтях бенефара. Ошибка: Стиратель не останавливается никогда! Моя рука лихорадочно шарила по полу в поисках хоть какого-нибудь оружия и наткнулась на связку ключей от машины — она выпала из кармана при падении. Брелок! Мгновение — и серебряное лезвие, спрятанное внутри револьвера-игрушки, вошло прямо в нависший надо мной звериный оскал. Не знаю, куда именно я попал, но вампир с воплем отшатнулся, выдрав из меня когти. Последнее, что я помню перед тем, как заорал от дикой боли — раскрытый в немом крике рот Эдэгара и пять окровавленных резаков, торчащих из его груди.

 

30

Очнулся я от того, что меня куда-то тащили. Боль вернулась, как только вернулось сознание. Рот был наполнен кровью. Я протолкнул солоноватую жидкость в горло и с трудом сдержал стон. Чёрт, неужели всё-таки Лабиринт? Движение прекратилось, и я услышал знакомый антикварный мотив:

— Вампировский централ, ветер северный….

Не может быть!

— Может. Я знаю, что ты здесь, Виктор, так что не приворяйся трупом. Этапом из твери….

В носу предательски защипало, я с трудом разлепил веки. Из под падавших на лоб коротких прядей на меня смотрели знакомые рубиновые глаза. С губ сорвался едва слышный шёпот:

— Жив…Торн.

— А куда я денусь… напарник? Мы же собирались… разделить жизнь… помнишь?

Вампир говорил, чуть задыхаясь, на бледных губах выступала кровь. Он кашлянул и поморщился, прижав к груди руку: от его камзола и кружев остались окровавленные лохмотья. Отдышавшись, Торн сорвал остатки шейного платка и с отвращением отбросил в сторону. Шёлк ударился о камни со странным стуком.

— Металластовая пластина, — пояснил Торн. — Как видишь, я тоже кое-чему научился.

— Где… мы? — спросил я, увидев над головой серый камень.

— Я затащил тебя в нору под перекрытием. Прости, но иначе солнце убило бы меня прежде, чем закончилась регенерация.

Я хотел сказать, что благодарен ему, но чуть не захлебнулся хлынувшей горлом кровью. Торн рывком подтянул меня к себе. Внутри что-то оборвалось, я закричал и потерял сознание. Когда очнулся, понял, что сижу у стены, накрытый отцовской меховой курткой, прижимая руки к разорванному животу. Пульсирующая под пальцами боль была вполне сносной. То, что с такими повреждениями я всё ещё жив, не укладывалось в голове.

— Очнулся?

Голос Торна звучал уверенно и чуть насмешливо — как всегда. Я кивнул, проглотив слюну. Привкус во рту показался знакомым, но не вызывал неприятных ощущений.

— Который час?

— Судя по твоему хронометру, время близится к полудню.

Ого! Это сколько же я отсутствовал?

— Долго. Нам осталось часа четыре, Виктор, — продолжил Торн. — Когда начнёт темнеть, пожалуют гости.

— С чего бы? — спросил я и невольно поморщился, меняя положение затёкшего тела. — Спасибо за куртку.

— На здоровье. Эдэгар успел вызвать подкрепление. Правда, он рассчитывал встретить его сам.

— Ну и чего ты ждёшь? Лети отсюда.

— А ты всё же редкий упырь, напарник, — отреагировал он.

Упырь? Я изумлённо уставился на него.

— С кем поведёшься, — пожал он плечами. — Как будем выбираться, Виктор?

— Постепенно, — усмехнулся я. — Ладно, расслабься: не будет никакого подкрепления.

— Это ещё почему? — изумился вампир.

— Я говорил с Лёной, она обещала принять меры.

Он подскочил, едва не ударившись головой о нависавшую плиту.

— Я же запретил втягивать её в это дело, Виктор Воронов!

— Прекрати, Торн. Она уже взрослая девочка.

Вампир подозрительно взглянул на меня.

— Погоди-ка, а вы разве…. И давно?

— Ну, как сказать. Помнишь, у тебя были дела на юге, в полисе Ридэленов?

— Разумеется, помню, — усмехнулся Торн. — И как же тебе удалось найти Лен?

Странный вопрос. Искать вампира — пустое занятие. Обычно они появляются сами, когда сочтут нужным. Я пожал плечами.

— А я не искал. Она пришла сама.

— Что она сделала?!

Что сделала Лёна? Да практически невозможное: пришла и вытащила меня из-под обломков разбитого чувства. Я улыбнулся воспоминанию.

— Ну что любовники делают в таких случаях, напарник?

— Брось, Виктор, я серьёзно! Почему не сказал?

— Ты выбрал неудачный момент для разговора, Торн. Прости. И не стоит пытаться всё контролировать.

— Я глава семьи!

— Серьёзно?

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Наконец Торн отвернулся и сел, привалившись к стене. Я прикрыл глаза. Этот странный привкус во рту! Впервые я почувствовал его давно, ещё мальчишкой, когда вернул этого вампира к жизни.

— Ты опять делился со мной кровью? — помолчав, спросил я.

— Ты мог умереть, — пожал он плечами.

— А ты?

— Вряд ли.

Мы снова замолчали. Для человека кровь вампира — эликсир жизни, причём вечной. Странно, что это они охотятся на нас, а не наоборот. Интересная мысль, кстати, стоит подбросить Торну. Однако я чувствовал себя не в пример лучше, чем несколько часов назад.

— Что даёт бенефару кровь вампира, Торн?

Он посмотрел на меня.

— Ускорение регенерации и способность трансформироваться, правда временную. Теперь ты знаешь, что такое охота, и почему Стиратели никогда не останавливаются.

Теперь знаю. Трансформация — единственное оружие против Высших. Всё остальное — детские игрушки. Чтобы быть с грандами на равных, Стиратель должен убивать обращённых. И не просто убивать. Я потрогал клыки языком. Временная способность! Однако Торн делился со мной кровью не впервые, но тогда меня не тянуло на подвиги.

— Всё дело в дозе, Виктор, — пояснил вампир. — На этот раз она была больше.

— А может, ещё и в том, что кровь принадлежала Высшему?

Торн усмехнулся.

— Об этом нужно было спрашивать у Эдэгара Браста.

— Когда? В перерывах между выстрелами? Всё равно ведь узнаю, Торн, так что лучше скажи сам.

— Ладно, — согласился он. — Кровь Высшего даёт бенефару дар трансформации, подобный нашему, и снимает зависимость от крови обращённых. Эдэгар Браст собирался предложить тебе стать вампиром, не пьющим кровь, Виктор.

Я изумлённо смотрел на Торна. Его бледное лицо от недостатка крови было покрыто еле заметной сетью сосудов, от чего кожа приобрела синеватый оттенок. Нет, Долестрин: никакое вампирство не стоит жизни последнего из Вигдоров. Я сложил на груди руки, забыв о распоротом животе. Кожа под курткой зудела и чесалась.

— Значит, друг отдал мне то, что враг пытался продать за непомерную цену. Очень по-человечески! Странно, что вы до сих пор существуете, вампиры.

Торн усмехнулся.

— Всё не так просто, Виктор. Чтобы кровь Высшего подействовала так, как я сказал, она должна быть отдана добровольно. Какой вампир на это пойдёт? Принцип добровольности — гарантия выживания расы. Кровь вообще очень хитрая и жестокая штука, совсем не такая, какой её представляют люди. Так что если бы Конклав Высших узнал о планах Эдэгара, голову оторвали бы не только ему. Думаю, именно этот аргумент использовала Лен против Дагори Браста.

Наши глаза встретились. Плевать на Долестринов, но что теперь будет с ним самим? Торн пожал плечами.

— У меня не было выбора, Виктор. Просто помни об этом, когда будешь использовать трансформацию.

Вигдоры появились, едва начало темнеть. Альтор при виде Торна на ходу рванул зубами запястье. Едва гранд оторвался от его руки, Астон тут же подставил свою. Ничего странного: то же самое сделали солдэры Ральта для своего сиридара. Лёна, потрясающе красивая в чёрной коже и длинном плаще, сдвинув брови, смотрела на меня.

— Всё в порядке, — улыбнулся я.

Она отрицательно покачала головой. Тонкие пальцы коснулись щеки, скользнули по распоротой, пропитанной кровью куртке. В рубиновых очах тревога сменилась решимостью. Я поймал и слегка сжал её руку.

— Ни за что! Ты знаешь, чем это грозит. Хватит с меня и твоего брата.

Она вздохнула и прижалась лбом к моему плечу.

— Не преувеличивай, Виктор, — рассмеялся Торн. — В моём случае будет трудно доказать умысел.

— В твоём случае, напарник, до Конклава вообще не дойдёт: у Долестринов, Видо, да и у вашего дядюшки — у всех рыло в пуху.

— Ты удивительно логичен в выводах, напарник, — усмехнулся вампир.

Он кивком поблагодарил солдэров за помощь и отправил их вниз за трофейными мечами: отныне ольдэры грандов Долестрина займут своё место в коллекции Тэннори. Улаживать остальное — головная боль семей Лютарэн и Браст.

Я стоял у одного из провалов в стене и смотрел на тонущий в сумерках город.

— Ты с нами, Виктор? — спросила Лёна, неслышно подойдя сзади.

— Нет, любимая, — ответил я, обнимая её. — Сначала домой: как видишь, мои доспехи пришли в негодность. Потом в отдел — выпущу Ральта, как обещал. Так что буду поздно. То есть, рано.

Лёна сдвинула брови.

— Я с тобой.

— Нет.

— Да!

Я молча смотрел на неё. На самом деле наш спор был чисто ритуальным: вампирская женщина уже признала за человеком право принимать решения.

— А что там с Ральтом, Виктор? — поинтересовался Торн.

— Я запер его с бойцами в спецкамеру. Подробности потом. И учти: помощь союзников обошлась тебе в пять упаковок крови.

— Слушай, я оставлял тебе ключи от кабинета, а не от сейфа! — возмутился вампир.

— Он не закрывается, — напомнил я. — Кстати, о сейфе: Ральт спас мне жизнь, так что много с него не бери. Лучше по цене производителя.

Торн сложил на груди руки.

— Ты хоть знаешь, сколько стоит живая кровь?

— Нет, — честно сказал я.

Гранд безнадёжно махнул рукой. Между тем его солдэры закончили с трофеями и были готовы сопровождать грандэссу. Астон перебросил мне связку ключей от «Тайги», найденную им среди камней. Я благодарно кивнул.

— Держи клюв подальше от земли, офицер, — усмехнулся Альтор и первым поднялся на срез стены.

— Увидимся, — добавил его брат и взлетел следом.

Прощаясь, Лёна закинула руки мне на шею, и время, естественно, остановилось.

— Эй, оставьте немного на ночь, — рассмеялся Торн.

— На ночь у нас другое меню, — оторвавшись от моих губ, ответила Лёна. — И присмотри там за ним в городе, Торн.

— Не получится, сестрёнка: я с ним только до машины.

— А ты разве…?

Торн отрицательно покачал головой.

— Больше — нет. Он уже взрослый мальчик, Лен.

Три чёрных птицы растаяли в сумерках. Проводив их взглядом, я попытался рассмотреть центральный вход в парк: где-то там я оставил «Тайгу». Из темноты вдруг выплыл белёсый круг, рядом с ним ещё один, поменьше. Изображение было слегка искажено, и я не сразу понял, что вижу фары собственной машины. Чёрт! Я тряхнул головой, пытаясь восстановить нормальное зрение. Торн рассмеялся.

— Ну что, готов?

— Да я-то откуда знаю!

— Спокойно, напарник, держись за воздух. Всё остальное сделает кровь.

Я зажмурился и шагнул в пустоту. Падал я недолго и, не успев испугаться, почувствовал, что лечу.

— Глаза-то открой, Виктор, — напомнил Торн. — Про клюв и землю Альт не зря вспоминал.

Насмешливый голос звучал прямо в моей голове. Я последовал совету и, увидев перед собой переплетение веток, от неожиданности взмыл вверх, кувыркнувшись в воздухе. Торн искренне веселился где-то рядом. К моменту, как я нашёл свою машину, я уже тихо ненавидел вампира. Приземление оказалось под стать полёту. Мне пришлось трижды проехаться когтями по капоту, прежде чем получилось погасить скорость. Спрыгнув на землю, я мысленно порадовался, что меня не занесло на «люстру».

— Ты был неподражаем, Виктор, — оценил напарник.

В его глазах вспыхивали алые искорки смеха. Я ожёг его свирепым взглядом и, не выдержав, рассмеялся в ответ. Торн протянул мне руку.

— Ладно, жду дома. И не задерживайся, а то попадёт обоим.

Я сжал изящную ладонь вампира.

— Постараюсь. Погоди, Торн. Всё время хочу спросить: в той старой песне, которую ты иногда напеваешь, есть слова: «этапом из твери». Что такое тверь?

— А, Тверь, — вампир усмехнулся. — Полис на Тэрне, где я взял свой последний трофейный ольдэр.