ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

– Американка отключилась! – раздался возглас Кожуры.

– Совсем? – спрашиваю.

– Пока нет. Пульс есть, но очень слабый. Похоже, что недолго протянет.

– Черт! Эй, координатор! Долго еще лететь?

– Сто семнадцать километров. Время до посадки двенадцать минут.

– Ты по-английски шпаришь?

– Так точно. Я шпарю на ста двенадцати языках мира.

– Свяжись с американской базой. Сообщи, что у нас тяжело раненый. Пусть подготовят всё для встречи.

– Попытка связи была. База не отвечает.

– Почему?

– Нет информации.

– Этого еще не хватало, – бормочу я. – Может, там тоже никого нет?

Экран по всей площади вспыхивает багровым огнем. Резкий пульсирующий звук врывается в кабину.

– Атака неизвестного противника. Ракета земля-воздух. Время подлета семнадцать секунд, – сообщает координатор безразлично.

– Какая еще ракета? – заволновался за моей спиной Кожура.

– Включаю активную электросиловую защиту с маневрированием, – докладывает координатор.

Самолет резко валится вправо и вниз, так, что я едва не вылетаю из кресла.

Слышу за спиной шум. Оглядываюсь. Кожура во весь рост расстелился в проходе.

– Иди к американке! – кричу.

Он ползет на карачках между сидений.

Самолет круто уходит вверх, и меня вдавливает в кресло. В голове пульсирует кровь.

– Баммм! – слышится грохот взрыва где-то в стороне.

– Ракета нейтрализована, – поступает сообщение.

Полет выровнялся.

– Прямо по курсу зарегистрированы точки ракетных комплексов высшей степени готовности. Опасность для борта – первая степень. Прикажете уничтожить?

– Что за точки? Чьи точки? – спрашиваю.

– Само собой, что американские, – встревает Роман. – Если мы их уничтожим, это будет война с Америкой.

– Тогда они уничтожат нас, – возражаю я. – Надо связаться с командованием этой базы.

– Нет связи с базой, – сообщает координатор. – Прикажете уничтожить точки?

– Нет! – решительно возражаю я. – Только при повторной атаке.

– Повторная атака, – сообщает координатор, и самолет вновь уходит в сторону.

И снова немыслимые виражи в воздухе, и снова грохот взрыва в стороне, а потом еще одного.

– Ракеты нейтрализованы, – поступает сообщение. – Время подлета к базе – шесть минут двадцать секунд.

– Если они по нам стреляют, то они уничтожат нас на земле, – обеспокоенно говорит Роман.

– Прикажете уничтожить цели? – снова запрашивает координатор, и тут в кабину врывается английская речь.

– Включаю синхронный перевод, – сообщает координатор.

– Внимание! Внимание! Борт советского самолета! Ответьте немедленно! Я командующий ВВС национальной гвардии США полковник Блэкмор!

– Я рядовой Назаров! Рад вас слышать, полковник! У нас на борту раненый майор армии США. Подготовьте скорую помощь у посадочной полосы.

– Рядовой Назаров! Вы направляете самолет на базу, захваченную террористами! Немедленно поворачивайте! Немедленно! Иначе террористы направят ядерный заряд на Нью-Иорк! Поворачивайте!

– Приплыли! – процедил сквозь зубы Роман. – Валера, крути кино назад.

– Эй, координатор. Тормози, – приказываю я. – Выбирай другое место для посадки.

– Другого места нет, – последовал ответ. – Нет в радиусе возможной дальности полета, исходя из резерва топлива. – Разрешите атаковать цели.

– Полковник, – говорю я. – Слышали? У нас нет возможности повернуть. У нас нет выбора. Мы атакуем базу. Поддержите нас всеми средствами.

– Вы с ума сошли! – слышится вопль. – Они сбросят ядерный заряд! Это конец!

Я мрачно усмехаюсь. Этот переводчик не только точен в выражениях, но еще передает эмоциональную окраску фразам.

– Что происходит!? – слышу за спиной крик Кожуры.

– Иди в салон! – рычит в ответ Роман. – Не отвлекай командира!

– Вижу воздушную цель! – сообщает координатор. – Идет на нас. Идентифицирована. Это истребитель «Дракон – 117». Атакует. Ракета «Блю Стар».

Вижу впереди вспышку.

– Ракета нейтрализована, – докладывает координатор, и в тот же миг прямо перед самолетом проносится истребитель, резко уходя вверх.

– Свиделись, – ухмыляюсь я, вспоминая картинку, которую рисовал на учебном поле.

– Уничтожить его!

– Есть, уничтожить!

Самолет немного встряхивает. Вижу ракету. Она уходит в небо. Далекая вспышка.

– Цель ликвидирована, – докладывает координатор.

– Поворачивайте немедленно! – прорывается в кабину вопль. – Иначе мы уничтожим вас!

– Заткни его, – приказываю координатору.

– Есть заткнуть.

В кабине на короткое время становится тихо.

– Командир, вы должны это слышать, – нарушает тишину координатор. – Включаю точный перевод двусторонних переговоров.

– Послушайте! Остановитесь! Это не наш самолет! Это советский самолет! Он не подчиняется нам! – врывается голос в кабину.

– Мне все равно, чей это самолет! Если он не будет уничтожен вами в течение минуты, мы активируем запуск ядерных зарядов на Вашингтон и Нью Йорк.

– Все будет сделано! Самолет будет сбит нашей новейшей ракетой Патриот Стар!

– Вот же сволочи! – возмущенно восклицает Роман. – Они ведут переговоры с террористами и идут у них на поводу!

– Заткни их! – приказываю я координатору. – Собака лает – ветер носит.

– Есть заткнуть! Докладываю обстановку. На базе противник. Средства ПВО в полной готовности. Семь истребителей в полной готовности. При упреждении их атаки вероятность победного исхода семь к одному. Прикажите уничтожить немедленно?

– Стой! Мне нужны их ядерные точки. Сможешь обнаружить?

– Я уже запеленговал их. Пять шахт с ракетами. Две ракеты приведены в полную боевую готовность. Командир! Атака с нового азимута!

Экран передо мною заливает багровый свет.

Самолет заваливается на левый борт.

– Американцы по нам бьют! – вопит Роман.

– Хрясь! – прямо перед кабиной вспышка.

Удар.

Самолет встряхивает.

– Попытка проникновения через активную защиту. Нейтрализована. Повреждений – ноль, – сообщает координатор.

– Отлично! – похвалил я. – Теперь приказываю атаковать шахты. Надо заблокировать вылет ракет.

– При атаке на шахты в комплексе с атакой на средства ПВО и самолеты вероятность победного исхода один к одному. Прикажете атаковать?

– Да!

Самолет встряхивается. Вижу веер ракет, уходящих вперед потом еще один и еще.

– Встречная множественная атака! – сообщает координатор. – Маневр невозможен. Включаю гиперактивную защиту.

Впереди самолета словно молнии засверкали.

– Атака нейтрализована. Цели противника уничтожены. Иду на посадку.

Самолет пробивает облака.

Впереди взлетная полоса среди дыма и моря огня.

Шасси касаются земли. Слегка трясет. Слышен рев двигателей на реверсе. Самолет сворачивает на рулевую дорожку и останавливается.

– Прибытие, – докладывает координатор. – Какие будут дальнейшие приказания?

Я не отвечаю. Предо мною разрушения, пожары и дым. Горят какие-то здания, покореженный металл, разбитые самолеты. Здесь нет места живым.

Это все сделано по моему приказу. И куда теперь? Кто спасет американку? Мы летели зря?

– Товарищ командир. Полковник Блэкмор просит связи с вами, – сообщает координатор.

– Соединяй.

– Рядовой Назаров! Рядовой Назаров! – вновь прорывается в кабину голос. – Это полковник Блэкмор. Вы приземлились? Прошу доложить обстановку.

– Да пошел ты на хер полковник! Ты пытался сбить нас! Ты хочешь третьей мировой войны? Ты её получишь, тварь!

– Прошу принять искренние извинения! Искренне прошу! Нервы ни к черту! Сами понимаете! Стоял вопрос жизни и смерти нации. Террористы нас держали за яйца. Выражаю искреннее восхищение вашей техникой, отразившей атаку нашего лучшего ракетного комплекса. Слава богу! Выражаю бесконечное восхищение! Ваш удар был молниеносен! Наши технические средства показывают, что террористы нейтрализованы. Это так? Это действительно так? Умоляю вас принять наши извинения и доложить обстановку.

– Извинения принимаются, – снизошел я. – Здесь война в Крыму, все в дыму, ничего не видно. По нашим данным противник полностью уничтожен. Пусковые шахты ядерных ракет нейтрализованы. Нам срочно нужен врач для вашего бойца.

– К вам направляюсь я лично с вертолетной группой спецназа и бригадой медиков. Уже через пять минут мы будет там.

– Ну, вот и славно! – говорю я.

Связь с полковником завершается.

– Координатор!

– Слушаю вас и готов выполнить любой приказ, товарищ командир!

– Слушаю и повинуюсь. Так говорил джинн из сказки, – усмехаюсь я. – Ты круче джинна. Благодарю за службу!

– Служу Советскому Союзу!

– Мы выходим. Держи периметр. При малейшей опасности – огонь на поражение.

– Есть держать периметр!

Встаю с кресла и выхожу в салон. За мной следует Роман.

– Жива еще! – радостно сообщает Кожура. – Она крепкий орешек!

Шейла без сознания. Пульс слабый, но ровный.

– На выход! – командую я.

Подбираю автомат, открываю бортовую дверь, выхожу на трап, ступаю на землю. Настороженно вглядываюсь в дымы по сторонам.

Следом за мной выходит Роман. Он тоже при оружии.

Слышен рокот. В дымном мареве проступают темные точки. Они увеличиваются.

Семь вертолетов закладывают вираж над аэродромом и приземляются. Это американские десантные вертолеты «Анаконда». В тот же миг из них выскакивают бойцы, рассыпаются в разные стороны и пропадают в дымах, а в воздухе на подлете видны еще вертолеты.

Один из них приземляется рядом с самолетом. Борт открывается. Оттуда выскакивает группа людей с носилками.

Показываю рукой на трап.

Двое из них забегают в самолет и вскоре выносят оттуда Шейлу. Кладут на носилки и загружают в вертолет. Тот взмывает и пропадает в небе.

На трап выбирается Кожура. Спускается. Подходит к нам.

Вокруг суета. Прибывает третья вертолетная группа.

По периметру самолета устанавливается оцепление.

Вижу группу бойцов. Они приближаются к нам. Во главе группы высокий худощавый военный. Судя по серебряным орлам на погонах зеленого кителя это полковник. Рядом с ним невысокий пухленький человек в штатском.

– Никого не пускать в самолет, – приказываю я и вскидываю автомат.

– Стой! Кто идет!

– Бест оф зе бест! – восклицает полковник, отдает честь и еще, что-то говорит по-своему.

– Меня зовут Джон, – представляется штатский. – От имени правительства США полковник Ричи Блэкмор выражает лучшим из лучших бойцам СССР искреннюю признательность, огромное восхищение, а также великую благодарность. Вы спасли жизнь воину США. Вы спасли Америку от ядерного удара! Вы уничтожили террористов и самое главное – вы ликвидировали главного террориста мира самого Удава Бен Драгона! Вся Америка рукоплещет вам! Полковник лично доложил о вас Президенту, и Президент желает вас видеть в Белом доме немедленно. Сейчас за вами прибудет спецборт и доставит вас в Вашингтон.

Мы тупо переглядываемся. Кожура пожимает плечами. Роман недоверчиво хмурится.

– Рядовой Валерий Назаров, – представляюсь я, вскидывая ладонь к каске. – Спасибо, но мы не можем принять ваше приглашение. Наш долг воина – охрана самолета. Это приказ нашего командования.

– Ваше командование скоро будет здесь. Они немного заблудились тут у нас. Мы их подобрали и полагаем, что они будут не против вашей поездки. А вот и они.

Перед самолетом приземляется вертолет «Ирокез». Из него выскакивает замполит и летчики.

– Товарищ старший лейтенант! Ваш приказ выполнен! Самолет в целости и сохранности! Вынуждены были принять бой. Потерь нет, повреждений техники нет, – доложил я.

Замполит стоит столбом и смотрит на нас, словно видит зеленых человечков с другой планеты. У летчиков тоже глаза на лбу.

Джон что-то негромко говорит замполиту. Тот тупо кивает, потом подходит к нам вплотную, жмет руку каждому.

– Молодцы, молодцы, – приговаривает шепотом, потом хватается за карман на штанах, выхватывает телефон и подносит его к уху.

– Да, товарищ полковник! Так точно, товарищ полковник!

Передает телефон мне!

– Здорово, сынок! – слышу знакомый голос полковника Зверева.

– Здравия желаю! – отвечаю.

– Ну, вы и молодцы там! Порадовали! Не посрамили честь советского воина! Орлы! Чудо – богатыри!

– Старались, товарищ полковник.

– Ну, все! До скорого возвращения! Сегодня бутылку водки за вас выпью без закуски! Привет лично от меня Президенту США!

Связь закончилась. Возвращаю телефон.

В небе слышен рев моторов. На посадочную полосу приземляется большой белый самолет.

Полковник, что-то говорит.

– За вами борт, – поясняет Джон. – Прошу!

Смотрю вопросительно на замполита. Тот кивает.

Закидываю автомат на плечо.

– Ноу, ноу, – мотает головой полковник. – Сорри.

– Вам надо оставить оружие и боеприпасы, – говорит Джон.

– Еще чего! – ухмыляюсь я.

– Извините, но у вас нет разрешения в соответствии с законом США на свободное ношение оружия, – поясняет Джон. – Закон, есть закон.

– Мы можем оставить оружие только по приказу своего командира, – решительно возражаю я.

– Сдайте оружие, бойцы, – говорит замполит. – Да и бронежилеты с касками тоже снимите. Надо показать свое искреннее миролюбие перед Президентом США.

Складываем автоматы возле трапа вместе с запасными рожками и гранатами, снимаем бронежилеты и каски.

– Плиз! – полковник показывает рукой на самолет.

Направляемся к трапу в сопровождении полковника и Джона. На ступенях оборачиваюсь на советский борт. Машу ему рукой. Мне в этот миг показалось, что на его крыльях мигнули огоньки.

Заходим в самолет.

Шикарный салон. Широкие иллюминаторы. Мягкие кресла. Стол. Тут же портативный бар. На столе бутылка виски и рюмки.

Садимся.

Полковник открывает бутылку, разливает виски по рюмкам и что-то торжественно говорит.

– За дружбу американского и советского народов, – переводит Джон.

За такое нельзя не выпить. Виски приятно обжигает горло.

Полковник снова наполняет рюмки, и мы пьем на этот раз за здоровье Президента США и Генерального секретаря ЦК КПСС.

– Ол райт! Ол райт! – кивает полковник и опять наклоняет бутылку.

– Я тут хочу сказать, – решительно произносит Кожура. – Я хочу сказать, что наш создатель подарил нам всем эту землю не для войн, не для того, чтобы люди убивали, не для того, чтобы на этой земле лилась кровь. Он подарил нам эту землю, чтобы все люди на ней были счастливы, жили в мире и согласии, чтобы каждый человек был счастлив, жил без страха за завтрашний день, был уверен в своем будущем и был спокоен за своих детей и внуков. Я хочу мира и процветания для всех людей на планете Земля.

– Ол райт! Ол райт! – восклицает полковник, так, будто без перевода понимает все, что сказал Кожура и наполняет рюмки.

Бутылка пустеет, и полковник достает из бара вторую.

– Сенькью. Ноу, ноу, – мотает головой Кожура, и что-то пытается сказать на английском.

– О, иес, – кивает полковник и возвращает бутылку в бар.

– Что он сказал? – спрашиваю я Джона.

– Его английский желает много лучшего, – усмехается тот. – Но я так понял, что ваш соратник заявил, что должен предстать перед Президентом Соединенных Штатов со светлой головой, потому что желает ему сказать очень многое.

Я и Роман вопросительно смотрим на Кожуру.

– Да, я хочу поговорить с Президентом и обсудить с ним многие вопросы мировых проблем на трезвую голову, – заявляет тот с гордым видом.

– Толик, ты в своем уме? – Роман нарочито таращит глаза. – Тебе лучше молчать. Иначе ты по дурости своей развяжешь третью мировую войну.

– Я хочу предотвратить третью мировую войну, – нагло заявляет Кожура.

– Ты пьяный сумасшедший.

– Сам дурак.

– Заткнитесь вы оба, – одергиваю я их и чтобы увести разговор в сторону прошу Джона рассказать, что-нибудь об Америке.

– О, да! – охотно отзывается он на мою просьбу и начинает свой рассказ издалека о тех далеких исторических временах, когда отважные отряды переселенцев пересекали горы и прерии, стремясь на дикий запад за лучшей жизнью.

Я смотрю в иллюминатор. Самолет взлетел и оставил позади дым битвы, в которой мы победили.

* * *

Америка плывет внизу среди редких облаков. Наш путь от солнца навстречу ночи. Проходит немного времени, и земля внизу медленно утопает в синем густеющем сумраке. Постепенно всё там погружается в сплошную темень, и только россыпи множества огней больших и малых городов, будто отражения звезд на небе сигналят о присутствии в этой тьме миллионов человеческих жизней.

На столе остатки ужина, который нам доставили с приветливыми улыбками две стройных дамы в синих юбочках и белых блузках с прическами а-ля Мерилин Монро.

Доставили и удалились куда-то в хвост самолета.

Летим молча. Утомились от всех этих событий, и сил на разговоры нет. Полковник клюет носом и время от времени гордо вскидывает голову. Так он борется со сном. Похоже, что желает показать советским воинам, какой он стойкий оловянный солдатик. Джон, уже в который раз лениво перелистывает с начала до конца какой-то журнал. Кожура сидит и тупо смотрит перед собой, Роман изредка прикладывается к тарелке с креветками, а я просто смотрю в иллюминатор.

Там из темноты под крылом самолета медленно проявляется море огней.

Джон наконец-то оставил в покое журнал, положил его на стол, посмотрел на часы и бросил взгляд в иллюминатор.

– Прибываем, – сообщил он. – Под нами столица Америки.

Море огней ширится. Я уже вижу освещенные улицы, дома, автомобили, но самолет кренится на заворот, и столица остается в стороне.

Приземляемся.

Я полагал, что нас поведут через здание аэропорта, потом повезут по ночному городу на авто, и мы увидим ночную жизнь американской столицы, но мои надежды не оправдались.

Мы вышли на трап. Вдали светится огнями здание аэровокзала со множеством самолетов, а прямо перед нами крутит лопастями вертолет с открытой бортовой дверью.

– Это президентский борт, – пояснил нам Джон. – Добро пожаловать.

Перед трапом топчется бодренький индивид в синем костюме, весь такой гладкий и опрятный, похожий на манекен.

– Хэллоу! – приветливо машет он нам рукой и при сходе нас с трапа жмет каждому руку. Что-то оживленно говорит.

– Это помощник Президента Ричард Барли, – поясняет нам Джон. – От имени Президента он рад приветствовать вас и просит пройти на борт.

Устраиваемся внутри вертушки. Озираемся. Тут комфортно и просторно. В салоне широкие обзорные окна.

– Интересно, да? – усмехается Джон. – Эти мягкие кресла из кожи крокодила впервые в истории придавлены задницами советских солдат. Да и я здесь тоже не бывал, впрочем, как полагаю, и полковник Блэкмор.

Он наклоняется к полковнику и что-то ему говорит. Тот мотает головой.

– Он тоже не бывал, – сообщает нам Джон. – И теперь очень горд оказанным доверим со стороны Президента и лично вам, за тот поворот судьбы, в котором он имеет честь принимать участие благодаря опять же вам.

– Не надо оваций, – небрежно отмахивается Кожура. – Мы скромные бойцы.

Вертолет отрывается от земли.

Летим низко. Под нами одна за другой проплывают улицы, освещенные фонарями с невысокими домиками. По улицам катят редкие автомобили.

Пересекаем реку. За ней дома немного повыше. На улицах видны цветные огни реклам.

Ричард Барли, что-то говорит по-своему, разводя руками.

– Как вам нравится Вашингтон? – переводит Джон.

– Нормальный город, – кивает Роман.

– А где небоскребы? – возмущенно спрашивает Кожура.

– Небоскребов тут нет. В столице США издавна запрещено строить здания выше купола Капитолия, – поясняет Джон.

– Вот, черт! Какая же это столица Америки! – презрительно хмыкает Кожура. – Небоскребов тут нет. Смотреть не на что. Деревня какая-то!

– Заткнись, идиот, – бормочет ему на ухо Роман.

Вертолет закладывает вираж. Вдали справа виднеется освещенный купол Капитолия. Слева по борту проплывает Монумент Вашингтона.

А вот и сам Белый дом. Он ярко освещен. Перед его входом на широкой поляне десятки людей.

Вертолет снижается и мягко касается полозьями ровного газона.

Бортовая дверь открывается, мы выходим и жмуримся от ярких вспышек фотокамер. Здесь десятки фото и телерепортеров напирают на цепь из полицейских, а те едва сдерживают их.

Мистер Барли широко повел рукой, что-то выговаривая при этом.

– Добро пожаловать в сердце Америки. Президент ожидает вас, – перевел Джон.

Мы взошли на высокое крыльцо, сопровождаемые вспышками фотокамер и проникли в это сердце Америки через двери, предусмотрительно распахнутые перед нами какими-то двумя людьми в ослепительно белых костюмах.

За дверями на нас обрушился яркий свет вестибюля.

Мистер Барли стремительно ведет нас по красной ковровой дорожке, и наши пыльные кирзачи мягко утопают в ней. Полковник Блэкмор и Джон едва поспевают за нами.

Надо заметить, что мы хотели почистить сапоги еще в самолете и просили для этого гуталин, но полковник Блэкмор заявил, что Президент желает видеть нас такими, какие мы были на поле боя. Он желает чувствовать исходящий от нас дух победы.

Ну, как тут можно было возразить? Мы шли по Белому дому, и на наших усталых физиономиях лежал дым взрывчатки, на погонах копоть сражения, а на штанах Кожуры и Романа вдобавок крупные пятна ржавчины от кучи металлолома.

Похоже, что выглядим мы очень круто.

Поднимаемся по лестнице. Поворачиваем налево. Перед нами открытая дверь. Заходим. За дверью большой зал, залитый ярким светом. Здесь десятки людей выстроились вдоль одной из стен. Вспышки фотокамер. Бурные аплодисменты

Посреди зала широкий овальный стол. Вокруг него стулья с пурпурной бархатной обивкой.

Останавливаемся. К нам подходит человек, а за ним еще компания из десятка людей. В этом человеке я узнаю Президента США Арнольда Шварценеггера. Да, уж. В моем мире он сделал политическую карьеру до губернатора штата, а здесь стал Президентом Америки.

Железный Арни ослепительно улыбается и по-свойски хлопает нас по плечам крепкой рукой. Что-то говорит. К нему подходит человек в военной форме. Он держит перед собой золоченый круглый поднос, а на нем блестят какие-то три крупных значка.

– Господин Президент выражает вам искреннюю благодарность за проявленные мужество и героизм, – переводит Джон. – Господин президент желает видеть вас в рядах вооруженных сил США. Он готов вам предложить хорошие контракты и ждет вашего ответа немедленно.

Мы переглядываемся.

– Спасибо, нет! – решительно заявляет Роман. – Я предан Родине.

– Я предан Родине и Партии, – вторит Кожура. – Спасибо за доверие, господин президент.

Я, молча, мотаю головой.

Джон переводит. Арни понимающе кивает, а затем берет с подноса значки, крепит нам на гимнастерки и крепко жмет наши ладони своей мозолистой рукой. Похоже, что он и по сей день не бросает свои тренировки с гантелями и штангой.

За проявленный героизм и доблесть в бою господин Президент награждает вас медалями Серебряная звезда, – пояснил нам Джон. – От имени народа Соединенных Штатов господин Президент выражает вам искреннюю признательность и благодарность. Он рад видеть вас Белом доме. А теперь он просит вас выйти на балкон по другую сторону Белого дома для встречи с народом Америки. Прошу вас.

Идем за Президентом и выходим на балкон.

Нас встречают восторженные крики. Перед нами внизу многотысячная толпа в свете прожекторов. Над толпой какие-то плакаты и множество разноцветных воздушных шаров.

Президент что-то говорит» Толпа скандирует.

– Вам надо сказать речь, – наклоняется к нам Джон. – Кто будет говорить?

– Я! Я скажу! – немедленно вызвался Кожура.

Роман хватается за голову, а Кожура уже тем временем пробрался к микрофонам.

– Товарищи! – завопил он. – Привет братскому народу Америки от братского советского народа!

– Он пьян, – обреченно бормочет Роман. – Пьяный дурак, это конец света.

– Товарищи! – продолжает Кожура. – Воистину и во веки веков наша дружба нерушима! Все мы живем под небом единого создателя. Оный для мира и счастья нас сотворил. И не воевать нам надобно, а нести свет добра всем народам земли! В нашем единении счастье мира зиждется!

– А неплохо городит, – хмыкнул Роман.

– Все мы люди. Все мы счастья жаждем! – продолжал Кожура свою пламенную речь. Переводчик еле успевал за ним. – Каждый из нас на эту землю пришел для созидания, но не для разрушения. И каждый из нас волю творца вселенной может нести. Возьмемся же за руки! Пойдем же вместе!

Притихший, было, народ взорвался радостными криками.

– Пойдем же вместе к светлому будущему, ради жизни на земле. И сгинет смерть! И отрутся слезы! И радость воцарится во веки веков!

– Аминь, – пробормотал Роман.

– Уфф, – выдохнул Кожура и рукавом отер пот со лба.

Народ неистовствовал. В небо летели гроздья воздушных шаров.

Под гром оваций мы покидаем балкон.

Президент жмет нам руки.

– Господин Президент хотел бы о многом поговорить с вами, но к сожалению сложная обстановка в стране, вызванная последствиями террористических атак, вынуждает его лично быть во главе контроля за происходящим, и он не может уделить вам времени более, – сообщает нам Джон. – Мы тут организовали для вас шикарный банкет, но ваше высшее руководство требует вашего скорейшего возвращения. В аэропорту вас ждет президентский борт. Он доставит вас на родину.

Джон умолкает, а Железный Арни, широко улыбаясь, по очереди вновь жмет нам руки, разворачивается и спешно удаляется в сопровождении своей свиты из гражданских и военных лиц.

– А как же. Как же. Это все? Я же хотел поговорить с Президентом с глазу на глаз, – возмущенно бормочет Кожура.

– Ты и так уже всё сказал, – Роман показывает Кожуре большой палец.

Мистер Барли указывает нам рукой на дверь. Все. Аудиенция закончена. Мы вновь идем по ковровым дорожкам. Нас сажают в вертолет, и мы снова летим над ночным Вашингтоном.

В аэропорту вертолет приземляется рядом с огромным Боингом. На его борту флаг США.

Мистер Барли, полковник Блэкмор и Джон прощаются с нами перед трапом крепкими рукопожатиями и американскими улыбками.

– Мне поручено сообщить вам, – таинственным голосом говорит Джон. – На ваше имя открыты счета в ведущем банке США. На них перечислены средства в размере пять миллионов долларов на каждого. Это благодарность от всего американского народа за уничтожение главного террориста мира и спасение Америки.

– Пять миллионов? – переспросил Кожура и закашлялся.

Джон кивнул.

– Кроме того, – продолжил он. – В конгрессе выдвинута инициатива об установке вам памятника.

– Надгробного? – испуганно спросил Кожура.

– Ну что вы говорите! – возмутился Джон. – Надеюсь, что надгробия вам еще долго не понадобятся, и вы совершите еще множество подвигов. А это вам на память. Самое читаемое печатное издание в США.

Он протягивает нам три глянцевых журнала с яркими цветными обложками. На обложках наши физиономии крупным планом.

– О! Круто! – восторгается Кожура. – Дембельский альбом!

Мы машем на прощание руками и всходим по трапу.

– Хэллоу! – улыбается нам при входе высокая блондинка с объемной грудью.

Нам не до объемной груди. В просторном салоне свинцовая усталость кидает нас в мягкие кресла.

Я не помню, как мы взлетели. Уснул и спал всю дорогу.