ПОЛНОЕ ИНТЕРВЬЮ
На широком столе разнообразие съестного.
Жадно накидываемся на еду. По ходу дела обсуждаем события.
После утоления первого голода сбрасываем потную одежду и моемся под массирующим душем. Пыль Америки уплывает в канализацию.
В шкафу свежее белье. Новая парадная форма. Кожаные ремни. Яловые сапоги.
Примерили. Все точно впору.
Пора второй заход за стол сделать и награды обмыть, – предлагает Кожура и направляется к огромному холодильнику «Зил – Москва». Дергает за ручку. Дверь не открывается.
– Черт! Что за фигня! Заперто!
– Ты его матом покрой, – ухмыляется Роман.
Кожура упорно дергает ручку.
Подхожу к холодильнику. Осматриваю дверцу. Дверца, как дверца. Ничего необычного. Догадка приходит, как вспышка. Вспомнилось, как в моем мире багажники некоторых автомобилей открывались ногой.
– Внимание! Фокус-покус! Сим-сим, откройся!
Провожу кончиком ступни под дверцей, и она плавно сама собой распахивается.
– Это как это? – таращится на меня Кожура.
– Волшебство, – ухмыляюсь я. – А вообще-то это сделано для удобства. Когда обе руки заняты, а надо дверцу открыть.
– Как это действует? – спрашивает Роман.
– Через датчик движения внизу, – отвечаю.
– А ручка тогда для чего?
– Наверное, здесь есть система перевода на открывание ручкой. Кому как удобнее.
– Да ну всю эту систему! – машет рукой Кожура и лезет в холодильник. – Вы посмотрите, что тут!
Холодильник заполнен до отказа разнообразнейшими напитками.
И чего тут только нет! Коньяк, бренди, виски, ром, текила, джин… и еще много всяких, о которых лично я даже и не слышал и во сне не видел.
– Глаза разбегаются, – пробормотал Кожура. – С чего начнем?
– А спирт есть тут? – спрашивает Роман, заглядывая в холодильник. – Награды чистым спиртом надо обмывать.
Кожура тут же приступил к разбору бутылок.
– Есть спирт! – вскоре радостно воскликнул он. – Спирт питьевой! Производства фабрики «Рот фронт».
Сели за стол. Положили награды в большой граненый стакан, Кожура заполнил его до краев и протянул мне.
– Валера, давай. Ты у нас командир. Тебе первому речь держать.
Беру стакан в руки. В нем американские медали вместе с советскими орденами. Вспоминаю свой талисман. Где он сейчас? Наверное, вот также когда-то мой дед обмывал со своими фронтовыми товарищами свою первую награду.
Моего талисмана нет со мной. Как же ты мог такое допустить, Валера? А ведь ты дрался за него.
* * *
Это было лет пять назад.
Тогда я еще был салага в Российской армии. Случилось так, что на мой талисман обратил внимание заместитель командира первого взвода сержант Кулиш. Это был детина под два метра ростом с кулаками, как капустные кочаны. Он постоянно докапывался до новобранцев и учил их уму-разуму самыми разнообразными способами, причем доставал не только солдат своего взвода, но и всей роты.
– Что это у тебя? – задал он вопрос, когда наш взвод забежал в роту после утренней пробежки в форме одежды номер два.
– Талисман. Дед подарил.
– Это же хрень какая-то битая. Снимай! И чтобы я больше этого не видел.
Я, молча, мотнул головой.
– Ты чо не понял, дух! Снимай, я сказал!
– Почему?
– Потому, что по уставу не положено всякую хрень таскать на цепи.
– А крестики положено по уставу таскать? – я указал пальцем на грудь Кулиша.
В роте наступила гробовая тишина. Под сотню человек замерли, устремив взгляды в мою сторону. Спорить с Кулишом было равносильно самоубийству.
Первый удар я пропустил. Пролетел меж кроватей и крепко приложился затылком к полу. В глазах все поплыло. Сквозь туманную муть медленно проявилась физиономия Кулиша. Он наклонился и рванул медаль деда с моей шеи.
Тут во мне будто, что взорвалось и подбросило пружиной. Я вскочил на ноги.
Кулиш шел от меня, покручивая талисманом на порванной цепи.
– Эй, – окликнул я его. Он обернулся.
Бью с разбегу в прыжке ногой в лоб. И как я достал на два метра? Сам не понял.
Он грохается на пол, роняет талисман, но тут же вскакивает, трясет головой и кидается на меня.
Дальнейшее помню плохо.
Помню кровавую маску вместо его рожи, и как меня оттаскивали от него.
Позже выяснилось, что я сломал ему нос и выбил два зуба. Сам отделался фингалом под глазом, и рассеченной губой.
А потом были разборки. Поначалу меня хотели отдать под суд за избиение старшего по званию. Но, спасибо нашему ротному. Он разобрался, узнал из-за чего была драка и доложил обо всем, как есть командиру полка. Тот замял дело.
Я был наказан пятью нарядами вне очереди, а Кулиша отправили дослуживать на север в Алакуртти.
– Молодец, – говорил мне ротный. – Правильно все сделал. Не посрамил память деда. На такую медаль молиться надо.
С тех пор он регулярно предлагал мне остаться на сверхсрочную.
– Что тебе делать на гражданке? – задавал он мне один и тот же вопрос. – Ну, будешь ты работать в какой-нибудь конторе. Может быть, свою фирму откроешь. И что с того? Ты же настоящий боец. В тебе кровь воинов. Ты должен остаться.
– Не люблю войну, – отвечал я. – Хочу мирно созидать.
– Зря, – говорил он. – Но ты подумай все же.
Я даже и не подумал.
Медленно тянулся день за днем, и наконец, настал мой срок.
Падал пушистый снег. Я уходил на дембель.
– Не передумал? – спросил ротный, подавая мне руку на прощание.
Я, молча, мотнул головой.
– Ну, бывай, архитектор. Что-то сдается мне, ты еще вернешься сюда.
* * *
– Валера! Ты чего тормозишь! Тост давай!
Настойчивый голос Кожуры выталкивает меня из потока моей памяти. Поднимаю стакан.
– Поздравляю вас, симулянты! Мы на правильном пути! Желаю вам и себе в скором времени обмыть звезды героев!
Делаю большой глоток. Холодный спирт пьется как вода. Передаю стакан Роману.
– За нас, – коротко говорит тот и прикладывается к стакану.
– За мир во всем мире, – торжественно продолжает Кожура. – И пусть эти американские и советские награды в одном стакане станут его символом.
– Хорошо сказал, – Роман показывает большой палец.
Кожура допивает остатки спирта, после чего мы возвращаем награды на парадную форму.
Резко звонит телефон на тумбочке. Роман берет трубку.
– Да. Да, все хорошо. Да, полный сервис. Нет. Все хорошо. Спасибо.
Возвращает трубку на место.
– Администраторша звонила. Спрашивала, не надо ли еще чего.
– И ты сказал, что не надо, – ухмыльнулся Кожура. – А надо было телок заказать. Не догадался ты, дурачок.
– Сам козел, – огрызнулся Роман. – Я давно знаю, что у тебя пустая башка. Холодильник открыть не мог.
– Лучше пустота в башке, чем говно, – парирует Кожура. – А ты своим рождением осквернил этот мир, воистину.
По уже заведенной привычке они лениво переругивались.
«Опять старая песня», – подумал я, вставая с дивана. Подхожу к окну. За ним с высоты десятков этажей открывается вид на Москву-реку и Новоарбатский мост, или, как его тут зовут. Не знаю. Никакого Нового Арбата здесь нет.
С этого моста в моем мире стреляли танки. Мне было тогда совсем мало лет. Я смотрел расстрел «Белого дома» по телевизору и принимал это за увлекательную игру.
Выстрел. Танк судорожно дергается, и через миг – черное разрывается на белом.
Мост. Танки. Дым.
Мост, Танки…
Двумя годами ранее рухнул Советский Союз. Здесь, вернее там были тысячи людей. Они отстаивали свободу. Ликовали и радовались. Наверное, так радуется птица, которую выпустили из клетки. Радуется простору и высокому небу. Но птица долго прожила в клетке, слишком долго. А на воле надо самой добывать пищу, надо спасаться от хищников, надо выживать. За волю надо платить. Проходит время, и птица вспоминает, как безопасно и спокойно было в той клетке. В ней всегда был корм и вода. И птице хочется в клетку обратно. Но нет больше прежней клетки. Она выброшена на свалку… На свалку истории.
Мдя, что-то я в философию ударился. Зачем это тебе, Валера? Зачем тебе эти надсадные мысли? Все хорошо! Все прекрасно! Ты смотришь на социалистическую Москву с высоты этажей лучшего отеля. У тебя здесь прекрасное будущее. Если так дело пойдет и дальше, то наверняка погоны генерала тебе обеспечены. Не думай, не размышляй. Иди вперед!
– Эй! Валера! – слышу за спиной голос Кожуры – Ты, что там увидел?
Не успеваю ответить. Дверь в гостиную без стука открывается, и в неё, как ни в чем не бывало, входят три девицы в строгих серых брючных костюмах. На левых лацканах комсомольские значки.
– Здравствуйте, герои! – бодро заявляет одна из них. – К вам можно?
– Еще как можно! – немедленно активизировался Кожура, вскакивая с дивана. – Располагайтесь, будьте как дома! Проходите! Проходите!
Я удивленно вскидываю брови. Это же Жанна! Та самая, с которой я вальсировал в Ленинграде. А вместе с ней её ассистентки.
– Здравствуй, воин! – приветствует меня лично Жанна. – Вот и встретились мы с тобой вновь!
– Вы знакомы? – выпучил глаза Кожура.
– Конечно! – кивает Жанна. – Для тех, кто видит нас впервые, сообщаю – я корреспондентка телеканала «Комсомольская правда». Меня зовут Жанна, а это мои ассистентки Света и Тома.
– Здравствуйте! Здравствуйте! – повторяют Света и Тома. – Очень приятно. Очень.
– Мы пришли взять у вас интервью, – объявляет Жанна.
– Чего, чего? – тупо спрашивает Кожура.
– Взять интервью, – повторяет Жанна.
– Ха! Взять интервью это звучит так сексуально! – заржал Кожура, как конь.
– Прошу без пошлостей, товарищ боец. У нас мало времени. Девочки, приступаем.
– Вот так сразу? Без предварительных ласк? – Кожура отстраняется в нарочитом испуге.
Тома вытаскивает из сумочки микрофон. В руках у Светы, как по волшебству появляется портативная видеокамера.
– Кто из вас сбил вертолет? – спрашивает Жанна.
– Он, он, – Кожура и Роман указывают на меня пальцами.
– Очень хорошо! Я так и думала! Валерий, еще тогда на площади я почувствовала твою крепкую верную руку. Итак, бойцы, садитесь все вместе на диван.
Усаживаемся в рядок. Жанна пристраивается рядом со мной, так, что её округлые коленки касаются моих ног.
Света сует мне микрофон под нос. Тома вскидывает камеру.
– Товарищи телезрители! – бодро произносит Жанна. – Сегодня мы встречаемся с героями нашей великой страны, достойными сынами своего народа и отечества лучшими воинами планеты Земля, которые дали мощный отпор мировому злу и победили терроризм на корню. Они ответят на наши вопросы и расскажут нам, как все было. Свой первый вопрос я задаю герою, метко сбившему вертолет, начиненный террористами. Это Валерий Назаров. Здравствуйте Валерий!
– Здравствуйте, – отвечаю я.
– Скажите, пожалуйста, что вы чувствовали в тот миг, когда направляли ствол своего орудия на врага?
– Направлял ствол своего орудия, – пробормотал Кожура и неожиданно громко захохотал. Света и Тома хихикнули.
– Товарищ боец, – строго произнесла Жанна. – Прекратите это. Тут нет ничего смешного.
– Да я ничего, я так, – пожал плечами Кожура и коротко хохотнул.
– Итак, что вы чувствовали? – снова спросила Жанна. – Вы чувствовали гордость за Родину? Вы чувствовали, что стоите на рубеже, который должны защищать?
– Чувствовал, – кивнул я.
– Очень хорошо. А как вы это чувствовали? В чем это выражалось?
Я тупо пожимаю плечами.
– Выражалось в выражениях, – пояснил Кожура. – Он выразился вслух в своих чувствах, когда прямиком вертолету засадил. Я сам все слышал и видел.
– Я тоже, – подтвердил Роман.
– Так, – кивнула Жанна. – А что было дальше?
– Вертолет нае…, ой, извините, упал, воистину, – незамедлительно ответил Кожура. – А из него выскочили эти террористы с оружием. Они начали по нам херачить, извините, стрелять, ну а мы по ним. Часть их положили, а часть смылась в прерию.
– Очень хорошо, – Жанна на секунды задумалась. – Нам известно, что вы спасли офицера армии США. Расскажите.
– Этот офицер был телкой, – бодро сообщил Кожура. – Она была ранена. Мы не могли оставить американскую телку в беспомощном состоянии. Ребята, я верно говорю?
Я и Роман, молча, кивнули.
– Мы героически отстояли телку и потом занесли ее в самолет, – продолжил Кожура. – А потом на этом самолете разъе…, ой, извините, раздолбали всех остальных террористов.
– Очень интересно, – Жанна широко открыла глаза и придвинулась ко мне так, что я ощутил своей ногой её упругое бедро.
– Да, очень интересно, – согласился Кожура. – Дамы, а не заняться ли нам более интересным делом. Лично, я обещаю, что будет очень интересно. А ты Ромка обещаешь, что будет очень интересно? А ты, Валера, как настроен на то, чтобы у героев страны и всего мира взяли интервью по полной под бокал хорошего виски, рома, мартини и прочего пива?
Роман нагло хмыкает. Я одобрительно киваю.
– А вы наглецы, ребята, – с нарочитым возмущением произносит Жанна.
– Наглецы, наглецы, – кивают Света и Тома.
– Так вы против полного интервью? – удивленно спрашивает Кожура.
– Пожалуй, что нет. Не против, – отвечает Жанна.
– Не против, не против, – мотают головами ассистентки.
– Но вы все равно, наглецы, – добавляет Жанна.
* * *
– У тебя есть девушка?
– Нет.
Она поворачивается на бок, обнимает меня и внимательно смотрит мне в глаза.
– Не может быть. У такого героя и нет девушки?
– Девушкам не нужны герои. Им нужны подкаблучники, – нахмурившись, отвечаю я.
– Ты не прав. Настоящим девушкам нужны герои, а я настоящая девушка. Какой у тебя номер телефона?
У Жанны в руках мобильник. Изготовилась позвонить. Похоже, что она меня круто берет в оборот.
– У меня нет телефона. Нам запрещены телефоны.
– Запрещены? Тогда напиши мне письмо. Напишешь?
– Зачем? Мне еще служить и служить. Ты собралась ждать меня?
– Да, собралась. С таким героем судьба сводит только раз. Ты мой герой.
Невесело усмехаюсь. Какие знакомые слова. Как под копирку.
Воспоминания нахлынули на меня безжалостной холодной волной.
* * *
Вика была первой красавицей в нашем учебном потоке.
Мой герой. Так она называла меня.
Мы поженились на последнем курсе академии. Клялись в вечной любви.
Менее чем через полгода мне пришла повестка на призывную комиссию.
– Мой папа может сделать тебе белый билет. Зачем тебе эта служба? – отговаривала она меня.
– Настоящий мужчина должен стать бойцом, – отвечал я. – Ты же хочешь жить с настоящим мужчиной?
– Я тебя и так люблю, какой ты есть, – говорила она. – Ты мой герой.
Меня призвали осенью.
Мы писали друг другу письма, разговаривали по телефону.
За полгода до дембеля письма от неё стали приходить все реже и реже, но я не придавал тому большого значения, считая дни до окончания службы.
Последнее письмо ударило меня, как пуля в сердце. Я не верил, что так может быть.
Домой ехал в тайной надежде.
На звонок в дверь мне ответила тишина. Открыл замок ключом, который бережно хранил и пронес через всю службу. За дверью меня ожидала пустая квартира.
В тот вечер я напился до чертиков, и словно что-то надломилось во мне. Так ломается спичка на коробушке, зажигаясь зыбким огоньком. Огонек прогорел и рассыпался на холодном ветру забвения.
* * *
– Ты не веришь мне? У тебя печальный опыт? Расскажи, кто она была?
– Никто.
– Она бросила тебя?
– Она ушла. Ей нужен был не такой, как я.
– Ну и дура!
Она достает из сумочки листок бумаги и ручку. Записывает.
– Держи. Не потеряй. Там еще мой номер телефона. Если сможешь – позвони. Напиши мне обязательно. Я буду ждать.
Кладу листок на тумбочку рядом с кроватью.
– Расскажи, как там в Америке. Как там люди? Какие города?
– Я мало видел Америки. Страна, как страна. Люди, как люди. Две ноги, две руки. Голова.
– Ничего себе мало! Самого Президента видел!
– Президент это не люди.
– Все равно, тебе очень повезло. А я только в Болгарии была и в Чехословакии в командировке. Но разве это заграница? А так бы хотелось увидеть своими глазами Америку и то, что у нас тут говорят про эту страну.
– А что тут говорят?
Она кладет мне голову на плечо и вкрадчиво шепчет:
– Будто не знаешь сам. Нам всем со школы говорили, что Америка – это страна без будущего. Простые люди там живут в нищете, а богачи жиреют. Нам говорили, что Америка и весь капиталистический мир скоро развалятся.
– Может быть, и развалятся.
– Обязательно развалятся, – убежденно заявляет она. – Будущее только за коммунизмом. Наша страна осуществила прорыв в научных достижениях. Мы опережаем капиталистический мир. Я очень рада, что вношу свой вклад в дело строительства светлого будущего всего человечества. Я всегда…
Её монолог оборвался на полуслове пронзительным звуком. Сигналил мобильник.
– Да, – отвечает она. – Да, товарищ директор. Интервью еще берем. Материал будет к вечеру.
– Это мой начальник, – поясняет она, закончив разговор по телефону. – Строгий мужик. Очень хорошо, что он меня направил сюда. Я вновь встретилась с тобой. Скажи, а я тебе нравлюсь?
– Да, – я провожу ладонью по жесткому ежику её волос. – Ты мне сразу понравилась тогда еще на площади. Но не обещай меня ждать. Пусть будет, как будет. Хорошо?
– Хорошо, – грустно улыбается она. – Не буду обещать. Но ждать все равно буду.
– Откройте! Откройте! – послышался настойчивый голос и стук в дверь.
Я вскинул голову. Это же товарищ Котикова. Неужели уже прошло восемь часов? Как быстро летит время!
Жанну подбросило.
– Блин! Где мои брюки!
Стук в дверь не прекращается.
Вскакиваю с кровати. В соседних спальнях слышится возня. Мне одеться за сорок секунд – дело плевое. Сказываются тренировки. А вот Жанна долго возится. Всё это время стук в дверь не прекращается.
– Выбегаем в холл. Там уже топчутся Кожура и Роман. Растерянно мечутся Света и Тома.
– Быстро в гостиную, – шипит Жанна. – Садимся. Берем интервью.
Рассаживаемся на диване. Девочки достают аксессуары.
Из коридора доносятся голоса, затем слышно, как в замке поворачивается ключ. Дверь распахивается, и в неё врывается товарищ Котикова, а за ней, какая-то тетка в малиновой юбке и белой блузке. Судя по нагрудной табличке, это дежурная по этажу. Увидев нас, обе резко останавливаются.
– Итак, уважаемые бойцы, – спокойно произносит Жанна. – Кто из вас может рассказать о встрече с Президентом США?
– Я! Я могу! – Кожура поднимает руку.
– Что здесь происходит? – возмущается Котикова. – Товарищ Ложкина, вы как сюда попали?
– Тссс, – Жанна прижимает палец к губам. – Товарищ Котикова, мы выполняем ответственное задание. Уже сегодня вечером интервью с этими героями пойдет в эфир.
– Интервью? – Котикова подозрительным взглядом окидывает гостиную. – Кто вас сюда пустил без аккредитации? Впрочем, не рассказывайте. Давно известно, что вы, товарищ Ложкина просочитесь в любую задницу без мыла. Но почему была заперта дверь?
– Сами понимаете, – развела руками Жанна. – Мы не желали, чтобы при столь ответственном интервью, нам кто-то мешал.
– А почему не открывали?
– Ну, вы же не представились через дверь. Мало ли кто там мог ломиться?
– Ну, ну, – усмехается Котикова. – Будете продолжать свое интервью?
– Да, нам еще надо немного времени. Минут пятнадцать.
– Десять, – сказала, как отрезала Котикова и обернулась к тетке в малиновой юбке. – Свободна.
Та исчезла за дверью.
– Десять, так десять, – кивнула Жанна. – Итак, уважаемый боец, расскажите нам о встрече с Президентом США.
– Ну, это этот президент США всяко разно меньше чем наш товарищ Жуков, – незамедлительно заявляет Кожура. – Да и вообще этот Белый дом такой маленький весь. Не то, что наш этот кремль воистину. Мне там не очень было. Не впечатлило очень. У нас тут круче все. Вот. Москва это потрясно! Одним словом, США не дотягивает до СССР, как Моська до слона. Вот так!
– А вы, что скажете? – Жанна обращается к Роману. – Вы такой немногословный. Расскажите, что-нибудь.
– А что рассказывать? – Роман пожал плечами. – Война – это плохо.
– Да, война – это плохо, – соглашается Жанна. – Наша Партия и Правительство всегда выступали за мир во всем мире. Вы это хотели сказать?
– Да, да, он это хотел сказать, – трясет головой Кожура. – Мы за мир во всем мире! Да здравствует миролюбивая политика Центрального комитета КПСС и лично товарища Жукова!
– Прекрасно! – восторженно восклицает Жанна. – Скажите, товарищи бойцы, я уверена, что вы с ранних лет мечтали пойти служить в наши доблестные вооруженные силы. Расскажите нам, как вы пришли в нашу армию. Я полагаю, что вы добровольно пришли в военкомат, чтобы отдать свой долг Родине. Я права?
– Гы, – Кожура расплылся в улыбке идиота. – Вы не правы. Нас забрали в армию прямиком из сумасшедшего дома.
– Это как? Что вы там делали?
– Мы симулировали сумасшествие.
– Зачем?
– Чтобы не попасть в армию.
– Это что? Правда?
– Воистину! – торжественно изрекает Кожура. – Истинная правда! Нас октябрят и пионеров с раннего детства учили говорить только правду и ничего кроме правды.
В воздухе повисло молчание. Все недоуменно уставились на Кожуру.
– Ну, это-то ты врешь, – встревает в разговор Роман. – Ты это за себя только говори. Это ты симулировал. А вот Валера на самом деле попал к нам из параллельного мира, оттуда, где СССР развалился. А его приняли за сумасшедшего. Да и я с некоторых пор окончательно уверился в том, что в сущности являю собой великого воина с планеты Оум, попавшего на Землю в новой телесной оболочке.
– Сказать по правде, я тоже посланник высших миров, – серьезно и гордо заявил Кожура. – И прибыл сюда для очень важной миссии, а вот для какой еще пока не знаю. Но мне будет все поведано в свое время воистину.
– Это шутка? – недоуменно спрашивает Жанна.
– Нет, это не шутка, – серьезно заявляет Роман. – Валера, ну подтверди, что все это правда. Расскажи, что прежде чем попасть в нашу армию, ты уже прошел подготовку бойца в своем параллельном мире. Иначе, как ты мог у нас вот так стать быстро крутым воином. Я-то сразу об этом догадался. Расскажи им все как есть. Открой им глаза.
– Не, надо, – мотает головой Кожура. – Они не поверят. Ничьи глаза нельзя раскрыть насильно. Шутим мы.
– В общем так, бойцы, – решительно вмешивается в нашу беседу товарищ Котикова. – Я понимаю, что вы герои, и звуки медных труб славы вскружили вам голову. Но это не дает вам права на подобные выходки. Прекращайте этот цирк и не вздумайте во всеуслышание заявить этот бред, когда будете говорить с народом. А вы товарищ Ложкина не вздумайте пустить это в эфир. Иначе за секунды вылетите с работы и более того за сто первый километр. Вам понятно?
Жанна, молча, кивает, глядя на меня широко открытыми глазами.
– Все, собирайтесь, поехали, – строго произносит Котикова. – Нас ждет мероприятие.
– Мы с вами, – голосом, не терпящим возражений, заявляет Жанна.
– На вас не рассчитано, – отбривает её Котикова.