…Здравствуй, Прометей! Я был у тебя совсем недавно, но не очень рад переменам, произошедшим с тобой. Твоя прекрасная спортивная форма и мощная фигура всегда были предметом зависти и богов, и титанов, и простых смертных…

Но в последнее время, как мне кажется, ты сильно сдал. Цвет лица нехороший, глаза тусклые, антисанитария какая-то везде, грязища! Что стряслось? Ты голову когда мыл в последний раз? Чего-чего?? Тебе кажется, что прилетает орел и клюет твою печень? А ты прикован к скале? Тебя жжет огонь, который ты добыл и отнес людям??

Так, Прометей, кажется, мне все ясно. Никто тебя не сковывал, ты сам валяешься в грязи среди пустых амфор и встать не можешь. Орел – это твоя печень, которая просит тебя прекратить употреблять алкоголь в таких количествах! А огонь – так это у тебя «трубы горят»! Какие трубы? Я имею в виду то, что ты всего лишь снова хочешь выпить, Прометей! Я сегодня же попрошу Диониса, чтобы он не давал тебе больше вина! Да, Прометей, совсем никакого – разбавленного тоже нельзя! У тебя белая горячка, дорогой мой титан. В общем, план такой: ты прекращаешь выпивать, не ешь всякую дрянь, гуляешь, и через пару месяцев тебя не узнать! Да, еще… для начала вымойся, пожалуйста, а то ты козлом воняешь хуже Пана!

Новость о том, что Светы больше нет, ввергла Ника в еще большую депрессию. Немного спасала гитара. Когда он брал старика «Орфея» в руки, становилось чуть легче. Десятка полтора разных песен – и он мог хоть как-то заснуть. Ник даже стал считать эту ежевечернюю процедуру музицирования в одиночестве вариантом детской телепередачи «Спокойной ночи». Разница, правда, заключалась в том, что тут он был сам себе и исполнителем, и слушателем одновременно.

Однажды вечером, когда Ник отложил инструмент в сторону и смотрел очередную серию мультжвачки, раздался звонок.

– Ник, добрый вечер. Это Мамин.

– Добрый.

– Как вы?

– Бывало и получше! – Ник довольно кисло ответил привычной присказкой. Это была любимая фраза Севана, которая прилипла к нему очень давно.

– Ник, я понимаю, что у вас огромное горе. Что такое терять близких, мне знакомо не понаслышке, поверьте.

– Верю.

– Тем не менее я хотел бы кое-что обсудить с вами. Мы можем увидеться?

Ник подумал, что он уже с месяц не выходил из дома. Дел у него никаких не было, а гулять просто так он не привык.

– Хорошо. Когда?

– Да хоть сегодня. Вам удобно подъехать в «Сыр»?

– На Самотеку? Да. Буду минут через сорок.

Мамин ждал его. Поднявшись навстречу, он энергично пожал непривычно вялую руку Ника.

– Спасибо, что так оперативно приехали! Не ожидал.

– Да я что-то… засиделся взаперти.

– Я в курсе. Ник, вы, наверное, знаете, чем я занимаюсь?

– Ну да. Вы же владелец заводов, газет, пароходов! Не так ли? – музыкант слабо улыбнулся.

– Ну, предположим, парохода у меня еще нет, – Мамин негромко засмеялся, – хотя пароходство я чуть было не купил в прошлом году. Но речь не об этом. Вы знаете, наверное, что я уже давно занимаюсь телевидением?

– Конечно. Ваша студия делает самые крутые программы, это и младенцы знают.

– Да, у нас это получается, – он сухо улыбнулся, – но я не останавливаюсь, нельзя. Вы это должны понимать, как никто!

– Точно. Поэтому и пишу время от времени песни.

– Да-да, именно о них и о вас лично я и хотел поговорить, – тут Мамин смешно пожевал губами, – жаль, что тут нельзя курить… впрочем, я уже бросил. Так вот. У нас есть шоу «Корифей». Оно сейчас на пике популярности.

– Да, я знаю о нем в самых общих чертах. Я вообще-то не смотрю телевизор.

– Это не важно. Короче, рейтинги взлетают, и через две недели мы разыгрываем джекпот. Это очень большая сумма, Ник!

– И сколько?

– Пятьдесят миллионов рублей!

– Ого! «Пипл хавает» – кажется, так говорил один известный персонаж? – значит, все в порядке, – съехидничал Ник. – Ну а при чем тут я?

– Сейчас расскажу. Я давно пытаюсь вернуть зрителей до тридцати к телеэкранам, но пока не очень получается. Главные герои нашего ТВ привлекательны в основном для пенсионеров.

– Ну да, только они ящик и смотрят!

– К сожалению. И они – не самая платежеспособная часть нашего общества. А у меня ведь спонсоры, рекламодатели, партнеры! Когда они видят состав аудитории, результаты и рейтинги, то теряют интерес к моему продукту. Сами посудите, Ник, поставит ли продавец «Лексуса» рекламу в программу, которую смотрят люди с пенсией в десять тысяч рублей? – Мамин явно оживился, когда разговор повернул к деньгам. – Короче, мне нужны новые герои, и вы – один из них!

– Забавно! Но мне ведь уже не тридцать?

– Это то, что надо. Для нужной мне публики вы – старший брат, или, к примеру, муж, или же почти ровесник, а для тех, кому за шестьдесят, – сын. Мы и пожилых не потеряем, и молодежь зацепим!

– Хитро! А у вас там все, похоже, по науке.

– Не без этого, Ник. Это же бизнес.

– А это вы сами такой умный?

– Не совсем, – Мамин снова ехидно улыбнулся, – видите ли, все хорошее уже давным-давно кем-то придумано. Моя команда, так сказать, творчески переработала одно британское шоу. Переделали все, от начала до конца, юристы все тщательно проверили – не придерешься.

– Молодцы, что тут скажешь…

– Так вот, такого джекпота у нас еще не было! Я хочу воспользоваться этим моментом и пригласить вас в финал!

– А что мне надо делать?

– Ничего особенного, – Мамин начал жестикулировать, – формат очень простой: пришел и отвечаешь на вопросы, а зрители голосуют. Причем даже если не угадал с ответом, но удачно пошутил или просто понравился публике, можешь продолжать играть.

– Интересно, а если я отвечу, что дважды два – пять?

– Ник, мы не задаем таких вопросов. У вас всегда будет шанс проявиться, – Мамин махнул рукой, пригласив официанта, и заказал себе кофе, а Нику виски с яблочным соком, – но есть один нюанс.

– Какой?

– Шоу построено так, что участников двое. Каждый раз это разные участники, причем они играют против ведущего и его вопросов, соревнуясь друг с другом. Как правило, это случайные люди, приславшие нам свои заявки. Но тут особый случай – вылетели все, и на кону стоит огромная сумма. Именно поэтому в финале я хотел бы видеть звезд.

– То есть я тоже звезда?

– Для меня – да! Вы, конечно, не так популярны, как раскрученные поп-артисты… ПОКА не так популярны, – Мамин с нажимом произнес слово ПОКА, – но ведь еще не вечер! К тому же я сам очень люблю ваше творчество.

– С этого и надо было начинать! – Нику было неожиданно приятно услышать, что такой серьезный и влиятельный человек – его поклонник. – А кто будет со мной в паре?

– Вот видите, вы уже согласны, – Мамин снова засмеялся.

– Я этого не говорил!

– Шутка. Второй участник – Макс Ветер.

– Да вы что? Это ж попса галимая!

– Именно так, Ник! Мне нужно показать моим коллегам, что вы его легко победите. И станете мегазвездой, – тут он снова пожевал губами и добавил, – с моей помощью, конечно! – Мамин умело и точно надавил на самое болезненное место Ника.

– Я могу подумать?

– Ник, поверьте, концерты, подобные вашему, у меня отработали все… ну, почти все, кто сейчас представляет из себя хоть что-то. Как говорит современная молодежь, «штырит» меня только от вас. Что же касается времени, то его нет. Мне нужно ваше решение сейчас. Времени в обрез, финал на носу.

Ник потянулся за сигаретами:

– Я выйду покурить, ладно?

Он вышел на улицу и набрал номер Нины.

– Здорово!

– Ник, привет! Ты как?

– Нормально. Меня тут Мамин атакует не по-детски. Что думаешь, можно с ним дело иметь?

– Да ты что??? Это же крутяк! – Нина тут же рассыпалась в комплиментах Мамину и его деловым и профессиональным качествам. Слушая ее уральскую скороговорку, Ник думал, что он действительно закис, а на самом деле нужно искать нового гитариста и возвращаться к активной жизни.

– Давайте попробуем, – сухо сказал он олигарху, вернувшись.

– Я не сомневался в вас, Ник, – снова одними губами улыбнулся Мамин, – завтра вам надо будет подъехать к нам в офис, чтобы подписать кое-какие бумаги. Увы, таковы правила игры на телевидении, – спокойно уточнил он, метко поймав удивленный взгляд Ника, – а в четверг – пресс-конференция. Мои помощники свяжутся с вашим чудесным директором. Кстати, как дела у ее племянника?

«Откуда он и это знает? Опасный чувак», – подумал Ник.

– Все неплохо, идет на поправку.

– Ну и славно! Да, маленькое уточнение: я хотел, чтобы вы что-нибудь спели перед журналистами. Буквально пару фраз, это хорошо работает на данную публику.

– Да не проблема.

– Отлично! Тогда до четверга!

В день пресс-конференции Мамин снова прислал за Ником машину с тем же усатым водителем. Приехав, он заметил толпу молодых девчонок, собравшуюся около входа, с самопальным плакатом, на котором было изображено огромное розовое сердце с надписью «Макс, мы любим тебя!». Тихо войдя с черного входа, он поднялся на второй этаж. Там его встретила Нина, с ней были два почти одинаковых человека с короткими стрижками и незаметными лицами, представившимися помощниками Мамина. Нина едва успела сказать, что его гитару уже подключили, как прибежала какая-то дама и поволокла Ника гримироваться.

Перед гримеркой стояли размалеванные особи обоих полов. Видимо, части фанатской тусовки Макса Ветра удалось каким-то хитрым образом проникнуть внутрь. Продравшись сквозь благоухающую ароматом «MOLECULA» публику, Ник ввалился в комнату, но его появления никто не заметил. Фанаты, имевшие счастье быть допущенными в гримерку, зачарованно внимали тощему и тщедушному персонажу, важно восседавшему в высоком кресле перед зеркалом. Его роскошные кудрявые волосы до плеч были аккуратно прикрыты полотенцем, а прямо на лицо, чуть ли не до самого рта, спадал огромный светлый локон. Гримерша проводила с ним какие-то хитроумные операции, так как этот гигантский завиток, по всей видимости, был фирменным знаком артиста.

– Нет, ну подумать только, куда они смотрят! Поставить меня на одну сцену с каким-то говном! Я же действительно популярный певец, а тут – рокер какой-то, жидяра пучеглазая, – Ник не стал слушать дальше этот манерный голос, характерно растягивающий гласные, и резко вышел из гримерки, расшвыряв в стороны обалдевших фанатов. «Популярный, значит, блядь, певец ртом! – зло прошипел он. – Ладно, посмотрим, кто тут говно!»

Пресс-конференция началась, как положено, с десятиминутным опозданием. Зал был набит до отказа, Ник насчитал штук восемь телекамер и кучу микрофонов. Он сидел справа, посередине расположились картавый представитель телеканала и услужливо-суетливый ведущий, а слева, время от времени кокетливо взмахивая челкой, занял место Макс Ветер.

Нику было невероятно скучно. Видимо, он еще не до конца пришел в себя после трагедии с Севаном. Он думал о чем-то своем, пропустил все вступительные речи, рассказ о ходе проекта и грандиозном финале с мегаджекпотом. Ник меланхолично ковырял найденным в кармане медиатором блокнот с логотипом ТАСС и ждал, когда закончится эта дребедень. Наконец, ведущий позволил задавать вопросы и общаться, но журналисты как будто бы и не замечали Ника. Все выглядело так, как будто какой-то неведомый редактор раздал всем одни и те же дебильные вопросы исключительно для поддержки одного из участников финала. Ник подумал, что этот фокус наверняка был подготовлен опытными продюсерами и пиарщиками Макса заранее.

Разгоряченный бурным интересом к своей персоне, Ветер заливался не умолкая, многословно отвечая на любой, самый незначительный вопрос. Он так разошелся и так переполнился чувством собственного превосходства, что в какой-то момент потерял чувство реальности. Ник сидел молча, постепенно наполняясь злостью и раздражением, как глотающий воду морской еж, и тут прозвучал вопрос:

– Макс, скажите, как, по вашему мнению, закончится поединок?

Ветер даже запрыгал на стуле и кокетливо промяукал:

– Поединок? А с кем тут соревноваться? С этим, что ли? – и он жеманно махнул рукой в сторону Ника.

– А что вы скажете? – неожиданно обратился к Нику какой-то бритый парень с самого края первого ряда и протянул к нему палку для селфи с телефоном, включенным на запись.

– Я? – Ник услышал свой голос в микрофоне, – а я не очень разговорчив. Пизди́ть – не мешки ворочать, как говорили у нас в школе, – на этих словах зал резко гоготнул и замолк. – Я вот лучше, – с этими словами он повернулся и снял со стойки гитару. Перед началом пресс-конференции он решил, что споет куплет из старой песни про гладиатора. Но сейчас слова поп-звездули настолько зацепили его, что он откашлялся и сказал:

– Вы уж простите, я человек прямой. Спою вам народное. Я, правда, пока сидел, не удержался и дописал куплетик!

Ник взял пару аккордов в качестве вступления и громко запел:

Зал загудел, захохотал так, как будто все из строгого тассовского помещения внезапно перенеслись в полупьяный подвальный бар. Ник тщательно и очень зло выпевал незамысловатые слова, внимательно и с презрением глядя на Макса. Тот нервно наматывал свои длинные волосы на указательный палец, делая вид, что происходящее его никак не касается.

Три коротких куплета быстро закончились, журналисты начали довольно аплодировать, кто-то даже свистнул. Ведущий растерянно пытался успокоить присутствующих, как вдруг Ветер испустил страшный вопль. Гордость артиста, огромная кудрявая челка, осталась у него в руках, а золотистая вьющаяся прическа начала клочьями бесформенной пакли падать с головы. Лицо его покрылось жуткими пятнами, глаза бешено вращались, изо рта пошла пена. Он упал на стул и протяжно заскулил, дергая руками и ногами, как марионетка из театра Карабаса. Вокруг певца забегали какие-то люди, ведущий, забыв про микрофон, крикнул, что пресс-конференция окончена.

И только Виктор Петрович Мамин, тихо и незаметно сидевший в дальнем углу, продолжал молча изучать этот трагикомический паноптикум. Ник встал, забрал гитару и незамеченным вышел из зала. Уже через пятнадцать минут на Life.ru появился репортаж, моментально разошедшийся по интернету. В нем подробно рассказывалось, что у популярного артиста Макса Ветра прямо на пресс-конференции, посвященной финальной игре шоу «Корифей», случился приступ неизвестной науке лихорадки. В результате этого ужасного события он полностью утратил свои есенинские кудри и временно потерял голос.