© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

 

 

Золотой айфон

– Не, Оль, ну ты даешь! Я такого дерьма в жизни не видал! – Паша брезгливо покрутил в руках телефон. Это была китайская копия айфона, ярко замазанная ядрено-желтой краской с металлическим отливом. – Попытка сваять аппарат из чистого золота не засчитана, – и он заржал.

– Паш, а что мне делать было? Я все понимаю, но где мне бабки взять на настоящий? – Оля всхлипнула. – У меня зарплата двенадцать тысяч! А от тебя вообще ничего не дождешься! Даже колготок! – И тут она заревела всерьез.

Оля Луценко была медсестрой из семьдесят третьей городской больницы. Ей не удалось поступить ни в первый, ни во второй «мед», поэтому путь ее в медицину начался с училища номер девять. Она жила с мамой, учительницей начальных классов, действительно получала двенадцать тысяч шестьсот семьдесят рублей в месяц и экономила на всем, включая еду. За все свои двадцать три года она два раза ездила на море (на Черное, конечно, причем один раз еще в пионерлагере), никогда не была за границей, не ужинала в ресторане «Пушкин» и не развлекалась в клубе Soho. Но, как и многие молодые девушки, она изо всех сил мечтала о легкой, богатой и красивой жизни, как на страницах глянцевых журналов или популярных сайтов. Денег у нее на покупку довольно дорогих Cosmopolitan, Vogue или Elle, конечно, не было, но пациентки из коммерческого отделения их больницы частенько оставляли эти журналы после выписки. Оля страстно вглядывалась в яркие фотографии, живо представляя себя в роли Ксении Собчак или Ульяны Цейтлиной. Одевалась она, как правило, на вещевом рынке, и длинноногие девицы в дорогих нарядах вызывали у Оли тянущую жилы, болезненную зависть, смешанную с изрядной долей классовой ненависти. В своих мечтах она позволяла себе абсолютно невозможные вещи – примеряла на себя наряды от Ульяны Сергеенко, садилась в роскошные авто вместе с Федором Бондарчуком и Даниилом Козловским, или вообще… но давайте-ка остановимся пока на этих милых и целомудренных деталях!

В действительности же ее жизнь была совсем не так весела и проходила так, как и у многих и многих ее соотечественниц: короткий сон, работа и – возвращение в свою крохотную комнатку в «двушке» на окраине Москвы. За выходные, если не было дежурств в больнице, Оле удавалось немного отоспаться и пополнить запасы впечатлений, благо телевидение регулярно балует своего преданного зрителя подробностями быта отечественных звезд.

– Слушай, ну ты хоть со мной бы посоветовалась! Небось, на Горбушке купила это счастье? – Оля кивнула, продолжая тихо плакать. – Вот, блин, нашла место… Еще бы на Митинский поехала!

С Пашей Фотиным они познакомились в Интернете. Сеть «ВКонтакте» может, как известно, почти все. Когда Оле до смерти захотелось подробностей из жизни очередной знаменитости, Сергея… впрочем, кажется, что тут тоже лучше бы обойтись без подробностей. В общем, сетевые знакомые вывели Олю на Пашу. Тот в два счета вскрыл какие-то почтовые ящики и переслал ей их содержимое. Прочитав переписку кумира, она не смогла поверить, что ее герой – гей, к тому же пишущий убогим языком со страшными грамматическими ошибками. Оля решила, что почта певца была фейком, но благодаря этому событию у них с Пашей завязались отношения, которые с известной долей иронии можно было бы назвать романтическими.

Паше было двадцать пять, он зарабатывал программированием и хакерством под простым и коротким ником Фот. Ему присылали заказы со всей Москвы, а иногда даже из других городов. Он мог восстановить практически любую информацию со сгоревшего жесткого диска или вынуть эсэмэски и номера из любого телефона-«кирпича». Известный банкир Натан Ротшильд лет двести назад произнес удивительную фразу, которая актуальна и по сей день: «Кто владеет информацией – тот владеет миром!» Именно поэтому к Пашиным услугам прибегали и менты, и бандиты, и мужья-рогоносцы с ревнивыми женами.

Нечастые, но регулярные Олины появления были очень кстати. Во время ее коротких визитов Пашино логово превращалось во что-то похожее на человеческое жилье, а в холодильнике появлялись продукты, отличающиеся от окаменевших массивов пельменей и склизких, как улитка, сосисок. Иногда Оле казалось, что ему безразличны и она, и ее проблемы, а иногда – наоборот… Кто же их поймет, этих программеров в растянутых футболках и засаленных джинсах!

– Паш, ну что мне делать теперь? Я ж все-таки четыре тысячи заплатила, – Оля опять почти ревела, – а он не пашет! Тормозил, подвисал все время, а сейчас совсем умер! Я ведь вчера была там, в ларьке!

– В каком ларьке?

– Да там, где купила! Продавца нет этого, короче, послали меня! Поможешь?

– Да ладно тебе! – Паша вытер руку об штаны и погладил ее по голове. – Сейчас что-нибудь придумаем!

Он взял телефон и начал вскрывать корпус. В его арсенале были лучшие программы по восстановлению и возвращению к жизни любой техники. Ежедневный опыт тоже, казалось бы, должен был быть на Пашиной стороне. Но, перебрав аппарат до последнего винтика, он не добился практически никаких результатов, кроме одного – телефон по крайней мере включился. Еще два часа попыток разблокировки и перезагрузок не дали ровным счетом ничего. Оля перестала шмыгать носом и тихо сидела в углу.

– И зачем я только повелась на это! Лучше бы юбку купила… или маме пароварку!

– Молчи ты! Достала уже! – Паша начинал всерьез злиться, так как не привык к неудачам. Он, похоже, попробовал все, что было можно. Но капитулировать перед дешевой китайской поделкой было не в его правилах.

– Есть вариант! Щас!

Оставалось последнее средство. В особо сложных случаях он обращался к легенде русских хакеров – Алексею Памфилову по прозвищу Пафос. Его никто и никогда не видел, общение с ним всегда происходило исключительно через Telegramm или Skype. Судя по тому, насколько сложно оказалось выйти на связь с Пафосом, число его контактов было крайне ограниченно. По всей видимости, ему надо было предварительно понять, с кем он имеет дело – с профессионалом или обычным ламером. После того как Пафос убедился, что Пашины вопросы имеют вполне рабочий характер, общение было налажено. Иногда Пафос отвечал моментально, иногда молчал по нескольку дней. Бывало и так, что вопрос или просьба вовсе оставались без ответа. Во всяком случае, Паша очень дорожил этим знакомством и без надобности старался гуру не беспокоить. Но тут был совершенно иной случай! Нельзя же было опозориться перед подружкой! Он с волнением вошел в скайп и отправил сообщение.

Неожиданно раздался звонок. Изображения не было, но голос был довольно странный, какой-то слишком металлический даже для скайпа. Паша даже подумал, что тембр искажен эквалайзером или каким-то специальным прибором.

– Привет, Фот. Чего стучишь?

– Да есть траблы. Кирпич тут у меня лежит китайский. Подруга принесла, оживить просит. Я уже часа три колочусь, без толку.

Пафос не отвечал минут пятнадцать.

– Фот, ты тут?

– Да!

– Есть один вариант!

– Выручай, Пафос!

– Только он сыроватый пока. Я тут прогу наваял, мертвого поднимает.

– Да ну!

– Тут Косяк – ты его знать должен, админ из Альфы – пару недель назад перцу одному шестой айфон после Черного моря оживил. Он мент, их теперь из страны не выпускают, вот он в Сочи и оторвался – нажрался и поплавал с ним.

– Ух ты! После воды соленой?

– Ну да. Только ты аккуратнее.

– А что? С Управлением «К» проблемы?

– Да нет, ты че! Прога эта странная вышла какая-то.

– А что не так?

– Да мент этот телефон взял, а на следующий день уволился и пошел работать в зоопарк. К носорогам. Опрокинулся по полной программе, чистит клетки, кормит этих зверюг и песни поет все время!

– И что?

– А еще один, вернее, одна была директрисой банка. Прикинь, бросила финансы, ушла в школу, работает училкой географии!

– Ты че, серьезно?

– Ну да. Мне видос даже кинули – тетка, клевая такая, в очках дорогущих, одетая тыщ на триста, стоит и школоте про муссоны и пассаты рассказывает!

– Пафос, а прога тут при чем?

– Не знаю, пока только двое пробовали. Но я жопой чувствую, что не так что-то сделал, а что – понять не могу!

– Да ладно, не гони! Фигня это все! Как прога может на человека действовать?

– Фот, я предупредил. Лови, – Пафос кинул ссылку на закачку программы и тут же вышел из чата.

– Ну вот, щас все будет в порядке! Оживим твое счастье! – Скачав программу, Паша подключил аппарат к компьютеру и нажал Enter. Оля подсела поближе к компьютеру и крепко схватила телефон.

– Ну! Давай, оживай, мой золотой, – сказала она громко и вспомнила фотографию из HELLO, где известная певица небрежно держала в руках последнюю модель красивого золотого айфона. «Эх, какой красавец!» – подумала Оля.

Внезапно перед ее глазами, как в фильме «Матрица», запрыгали какие-то цифры, они бежали все быстрее и быстрее, пока не слились в один поток, уносящий ее сознание куда-то далеко-далеко. Пашу тоже серьезно тряхануло, и комната наполнилась едким дымом. Когда он рассеялся, перед лицом хакера Павла Фотина предстала следующая картина: на столе бешено мигал всеми цветами радуги монитор компьютера, на стуле рядом с ним стояла Олина сумочка, приобретенная на Бутовском вещевом рынке. Оли нигде не было, а на столе вместо китайского уродца лежал настоящий позолоченный айфон последней модели в максимальной комплектации.

* * *

– Оля! Ты где? Оля? – почему-то шепотом спросил Паша. Ему никто не ответил. – Оля! Вылезай!

Паша зачем-то залез под стол. Там он обнаружил только засохший огрызок яблока и пустой пакетик от чипсов Lays. Он подпрыгнул и побежал в ванную. Ни там, ни в туалете, ни на кухне Оли тоже не было, только в коридоре висела ее курточка и одиноко стояли кроссовки. Все! Оля как растворилась, просто исчезла! Паша кинулся к окнам – в его съемной «однушке» их было всего два, – он с ужасом ожидал увидеть лежащую на газоне Олину фигурку. Окна были закрыты, внизу никого не было. Он бросился искать свой телефон, набрал ее номер. «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети», – холодный механический голос окончательно ввел его в ступор. Он сел на кровать и задумался. Мозги его крутились медленно, нехотя, словно замерев от ужаса. Сегодня он не пил, был здоров и не принимал никаких препаратов. Скажем больше, чтобы не травмировать нежную и правильную Олину психику (а она, как мы помним, была учительской дочкой), Паша при ней даже не курил относительно безобидную травку. В голове его словно поселился говорящий попугай, тупо твердящий одни и те же заученные фразы: «Что случилось? Одежда тут, обувь тоже… дверь и окна закрыты… Куда она подевалась?»

Наконец его полудохлое сознание разродилось по-настоящему достойной мыслью: «Если не знаешь, что делать, – надо выпить!» Паша кое-как встал с кровати и пошел на кухню, где в холодильнике должна была оставаться начатая бутылка водки. Сделав несколько больших глотков прямо из горлышка, он не почувствовал ни вкуса, ни запаха. «Фигня какая-то, а не водка! Похоже, палево осетинского разлива впарили!» – подумал Паша, не понимая, что, с водкой-то как раз все в порядке, чего нельзя в полной мере сказать о нем. Он вернулся в комнату и решил несмотря ни на что допить бутылку, как вдруг взгляд его упал на стол с мигающим компьютером. «Блин, а это что еще такое?! Куда китайский уродец подевался?» Он взял тяжелый и холодный аппарат со стола. Опытные Пашины руки сразу почувствовали, что это не подделка, а фирменный айфон с настоящей позолотой. Он даже посмотрел на обратную сторону, чтобы понять, нет ли там герба Российской Федерации.

Дело в том, что практически все аппараты подобного уровня, прошедшие через его руки – Паша называл их термином «наворочено-позолочено», – принадлежали сотрудникам различных серьезных ведомств. Их обычно привозили водители или секретари, в облике которых, как в зеркале, отражались характерные черты их хозяев. Так, привычно быковатые водители сразу пытались наезжать и смешно пыжились, корча из себя невесть кого и стараясь выглядеть очень значимыми фигурами. Пафосные же секретари и референты, наоборот, старались свести общение к минимуму, ограничиваясь парой фраз, которые должны были подчеркнуть, что он, хакер Паша Фотин, им не ровня. Флаг и герб России на аппарате были привычным атрибутом, должным, по всей видимости, подчеркнуть как высокий статус, так и подлинный патриотизм его владельца. А в последнее время уровень гражданского сознания этой публики настолько вырос, что стали появляться телефоны не только с гравировкой государственной символики, но и с портретом самого президента! Это радовало Пашу, ведь операции с такими гаджетами были абсолютно идентичны тем, что он проделывал с простыми телефонами, но стоимость работы можно было смело удваивать или даже утраивать.

Итак, Оли нигде не было. «Блин, похоже, Пафос не зря ведь что-то исполнял про свою прогу! А с этим золотом чего делать? Продать?» – Паша сделал последний глоток из бутылки и вырубил мельтешащий компьютер. Взяв в руки свою видавшую виды «Нокию», он решительно нажал на золотом айфоне кнопку on/off. «Сейчас посмотрю его IMEI, разберемся, что за фрукт! А заодно отправлю Оле СМС, вдруг на связь выйдет!»

В этот момент Оля открыла глаза. Вернее, ей показалось, что она открыла глаза, так как глаз-то у нее, похоже, не было… Она увидела компьютер, Пашину руку, выключающую его, захотела встать… и поняла, что не может! Более того, она не чувствовала, есть ли у нее вообще ноги! Это же касалось и рук – Оля не смогла ими пошевелить, так как их, видимо, не было тоже! Она страшно перепугалась и попыталась закричать: «Мама, где я?» Но голоса тоже не было. «Так, Оля, тихо! Соображай!» – по крайней мере думать она могла! «Я же не в могиле, правда? Я же вижу что-то? А почему вижу? И почему только это? Почему стол? Мы же с Пашкой сидели только что и пытались телефон отремонтировать!» Внезапно картинка перед ее лицом резко поменялась. Оля осознала, что она может видеть не только то, что впереди! Перед ее глазами, помимо Пашиного лица, появилось что-то вроде автомобильного зеркала дальнего вида, в котором был виден стол, компьютер и окно. «Как это? Почему он меня не видит? Почему я не могу говорить? Что я вижу? Где я?!» – Оля хотела зарыдать, но и этого не получилось. Неожиданно она почувствовала внутри себя сильный щелчок и откуда-то из глубины крупно, как на прямоугольнике уличного билборда, вынырнул текст сообщения:

«ПАШКА Хакер: ОЛЯ ТЫ КУДА ПРОПАЛА?»

Его физиономия стала больше и как будто приблизилась к Оле. Он испуганно посмотрел прямо ей в глаза и громко сказал: «Ни хрена себе шуточки! В этом золоте стоит Олькина симка?» «Какие шуточки, Паша, где я?» – но этого никто не услышал. Оля собралась с силами и вдруг поняла, что может ответить! Не голосом, но может! Перед ней возникло что-то вроде экрана телефона, внизу которого появилась клавиатура. Оля почувствовала, что клавиатурой можно управлять, сосредоточилась и медленно, по буквам мысленно набрала ответ.

«ОЛЯ: Я ТУТ

ПАШКА Хакер: ГДЕ ТУТ??

О: ГДЕ-ТО. Я ТЕБЯ ВИЖУ. И КОМПЬЮТЕР

П: КАК ЭТО! ТУТ НИКОГО НЕТ

О: НО Я ТУТ! ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ПОЧЕСАЛ НОС. А СЕЙЧАС ЛЕЗЕШЬ В СТОЛ ЗА СИГАРЕТАМИ

П: КАК ТЫ ВИДИШЬ ЭТО?

О: Я ГДЕ-ТО ТУТ. КАЖЕТСЯ, ВНУТРИ П: ВНУТРИ ЧЕГО?

О: НЕ ЗНАЮ. ПАШАЯ БОЮСЬ. ЧТО У ТЕБЯ В РУКАХ?

П: АЙФОН, ЗОЛОТОЙ

О: ОТКУДА ОН ВЗЯЛСЯ?

П: Я НЕ ЗНАЮ. ТЫ ПРОПАЛА, А ОН НА СТОЛЕ. ВМЕСТО ТВОЕГО КИТАЙЦА

О: ПОКАЧАЙ ИМ. АГА. А ТЕПЕРЬ ВСТАНЬ И ПОЙДИ К ОКНУ

П: ЗАЧЕМ?

О: ИДИ! УЖАС. КАЖЕТСЯ Я ПОНИМАЮ ЧТО ПРОИСХОДИТ. НАВЕДИ КАМЕРОЙ В ОКНО. ВОТ ТАК. А ТЕПЕРЬ ПРОВЕРЯЙ – СЕЙЧАС НА ОСТАНОВКУ ОКОЛО ТВОЕ-ЕО ДОМА ПОДХОДИТ АВТОБУС. ИЗ НЕГО ВЫХОДИТ МУЖИК В КРАСНОМ ШАРФЕ. БАБКА ЕЩЕ С АВОСЬКОЙ ДОРОГУ ПЕРЕХОДИТ

П: КАК ТЫ ЭТО ВИДИШЬ?

О: ПАШ Я НЕ ЗНАЮ. НО ПОХОЖЕ Я ВНУТРИ ЭТОГО ТЕЛЕФОНА.

П: ЧТО?

О: НИЧЕГО. Я ВИЖУ ВСЕ ЧЕРЕЗ КАМЕРУ. И ЧЕРЕЗ ЗАДНЮЮ ТОЖЕ, МОЖЕШЬ НЕ ПРОВЕРЯТЬ

П: ЭТО КАК?

О: А ВОТ ТАК. Я НЕ МОГУ ДВИГАТЬ РУКАМИ И НОГАМИ. ИХ НЕТ КАК БУДТО. НО Я ВИЖУ И СЛЫШУ. И МОГУ ПИСАТЬ ТЕБЕ

П: ТЫ ЧЕГО СЕРЬЕЗНО?

О: СЕРЬЕЗНЕЙ НЕКУДА. МНЕ ВООБЩЕ СЕЙЧАС НЕ ДО ШУТОК

П: КАЖЕТСЯ Я ПОНЯЛ. НЕ ЗРЯ ПАФОС УЖАСЫ ПРО СВОЮ ПРОГУ РАССКАЗЫВАЛ

О: СВОЛОЧЬ! ЭТО ОН МЕНЯ В КОРОБКУ ЗАСУНУЛ

П: НЕ ОЛЬ ЭТО Я НАКОСЯЧИЛ. НАДО БЫЛО ЕГО ПОСЛУШАТЬ. НЕ ВОЛНУЙСЯ Я ТЕБЯ ВЫТАЩУ. СЕЙЧАС С НИМ СВЯЖУСЬ».

Паша срочно начал стучаться к Пафосу в скайп. Как назло, тот не выходил на связь довольно долго. Часа два он просидел перед компом, время от времени повторяя свой вызов. Наконец Пафос отозвался. Он с ходу понял, что у Паши проблемы. Оказалось, что с момента их последнего разговора этой программой воспользовались еще двое. О деталях он деликатно промолчал, но, судя по всему, там тоже не обошлось без серьезных неприятностей. Паша во всех подробностях изложил всю невероятную историю о том, что его девушка каким-то непонятным образом перевоплотилась в дорогущий золотой айфон и оттуда общается с ним при помощи СМС.

Похоже, что Пафос, как это ни странно, совершенно не удивился произошедшему. Видимо, ему становилось понятно, что происходит с загадочной программой. Он мрачно пробормотал: «Бойся своих желаний!» – и назвал ему адрес на метро «Юго-Западная», куда Паше нужно было немедленно выдвинуться. Видимо, Пафос понял, что дело приобрело серьезный оборот, и решил наплевать на конспирацию. Паша моментально собрался, сунул айфон в карман, неожиданно для себя погладив его ладонью, и выскочил на улицу.

В метро был час пик, но Паше было совсем не до выбора удобного времени передвижения. Он, как и многие айтишники, старался вообще без надобности не выходить из дома. Но толпа в московском транспорте была родной ему практически на генетическом уровне, так как, в отличие от многих своих коллег, он был коренным москвичом. Пересадку на красную линию со своей зеленой он должен был делать на «Театральной». Однако на «Охотном Ряду» Паша обратил внимание на устрашающую толпу, штурмующую приходящие поезда. Он смог воткнуться в дверь только лишь с третьей попытки. Наверное, именно так, как вагон в это время, выглядит термитник в разрезе, с той лишь разницей, что термитам, в отличие от людей, такое скопление привычно и удобно. Людей же эта вынужденная запрессовка приводит в состояние, метко названное еще в советское время ТТБ, или трамвайно-троллейбусное бешенство. В вагоне то и дело сквозь стук колес слышалось: «Лимита чертова! Все в Москву прутся, что вы тут забыли!» или «Задолбали, православные!».

Услышав последнее замечание, Паша вспомнил, что как раз сейчас около храма Христа Спасителя собираются десятки тысяч, чтобы прикоснуться к очередному, кажется седьмому по счету, кусочку древней ткани – Поясу Богородицы. «Блин, дожить бы до “Кропоткинской”!» – подумал он, надеясь, что большая часть страждущих исцелений и чудес выдавится из вагона. В этот момент он почувствовал, что по его телу аккуратно, но настойчиво шарят чьи-то руки. «Карманники! Вот суки!» – Паша попытался повернуться, чтобы прекратить этот беспредел, но не смог даже пошевелиться! Хорошо, что ехать нужно было всего лишь одну остановку.

Безумная толпа плохо пахнущих людей действительно вывалилась на «Кропоткинской», освободив немалую часть вагона. Вместе с ней пропали и наглые воровские руки. Освободившись, Паша тут же кинулся ощупывать карманы. Кошелек, конечно же, был украден. «Хрен с ним, там было двести рублей. Айфон! Где он?» Нащупав в переднем левом кармане здоровенную пластину, он с облегчением выдохнул. «Все, хватит экспериментов! В это время – только на такси!»

Доехав до «Юго-Западной» и выйдя на улицу 26 Бакинских Комиссаров, Паша совсем расслабился. Однако тут его тоже поджидали неприятности. Откуда-то из темноты палаток на него вышагнули три фигуры классических районных гопников. Они быстро преградили Пашиной тощей фигуре дорогу и обратились к нему с обычной и не предвещающей ничего хорошего просьбой: «Дай телефончик позвонить!» Эта встреча никак не входила в Пашины планы, и он попытался проскользнуть мимо троицы и убежать. Однако ловко подставленная нога преградила Паше путь к свободе, и он грохнулся прямо на тротуар. Телефон вылетел из его кармана и покатился с неприятным хрустящим звуком. Паша почему-то подумал в этот момент, что, если бы рука знаменитых собянинских плиточников дотянулась до здешних мест, то айфон мог улететь гораздо дальше и золото могло бы поцарапаться меньше! Ведь каждый, кто даже плохо учился в школе, представляет, что плитка, в отличие от асфальта, имеет значительно более гладкую поверхность. С этой обнадеживающей мыслью Паша попытался вскочить, но в этот момент удар сбоку окончательно свалил его с ног. Лежа на тротуаре, сквозь звон в голове он успел только услышать: «Ого! Неплохая штука!» Самый юркий из троицы быстро подхватил телефон, и компания скрылась, унося с собой богатую добычу.

* * *

Оля уже довольно четко осознавала, что ее глазами стали две камеры айфона – фронтальная и задняя, причем отличного качества и высокого разрешения. Когда аппарат находился в сумке или кармане, ей, конечно, не было видно происходящего. Но так как микрофон аппарата тоже был очень хорош, обо всем можно было иметь представление по звукам, раздающимся вокруг. То, что произошло, было просто ужасно – Оля не понимала, что будет и что же ей дальше делать! Телефон оказался в руках хулиганов, Паша остался лежать на тротуаре, а она – внутри дурацкой золотой коробки без малейших шансов выбраться. Ей хорошо были слышны все разговоры троицы о том, как им повезло, все их версии, что делать дальше с аппаратом. Больше всего Оле сейчас хотелось бы порыдать, уткнувшись в старенькую подушку на ее уютном диване, а потом пойти и обнять маму. Судя по всему, оба этих процесса откладывались на неопределенное время.

Довольно долго она толком ничего не слышала. Понимала только, что телефон куда-то перемещается, перекладывается из кармана в сумку или пакет и обратно. За время этих вынужденных передвижений Оля немного успокоилась и попыталась разобраться с тем, что происходит внутри гаджета, что именно она может видеть, а что – чувствовать. Несмотря на весь кошмар ее состояния, некоторые вещи показались ей довольно интересными. Внутренность телефона, как ей это виделось, была похожа на большую квартиру или даже дом с огромным количеством помещений разного размера и предназначения. Заглянув в одну такую комнату, она увидела там висящие в воздухе разнообразные цифры, нарисованные на полу и светлых стенах английские буквы и еще кучу каких-то символов. Они светились и мигали, как дешевые светодиоды со школьной дискотеки. Судя по всему, это были данные телефона.

Это абсолютно нереальное зрелище настолько ее заворожило, что она не сразу заметила среди этого хаоса что-то похожее на зеркало. Оля заглянула туда и увидела свою фотографию, причем живую! Изображение моргало, морщило нос и лоб – словом, вело себя так, как будто она сама крутилась около зеркала и гримасничала! Конечно, Оля не могла поправить свою рыжеватую челку, почесать нос, вытереть, наконец, слезы. Но это было все-таки хоть какое-то подобие живого человека, которым она еще недавно являлась.

Тем временем путешествие ее закончилось, телефон был вытащен на свет божий, и Оля увидела своего похитителя. Это был здоровенный детина лет двадцати с тупым лицом, похожим на карикатурного Винса Дизеля. Он подошел к киоску с надписью «Телефоны. Срочный ремонт» и выложил аппарат на прилавок.

– Здорово! Глянь телефончик.

– Ага. Продаешь?

– Да.

– Сколько хочешь?

– Сто!

– Чего?! Рехнулся? За китайское говно сто штук?

– Ну да, это же настоящий айфон, золотой!

– Сам ты настоящий! – продавец профессионально гыгыкнул. – Короче, червонец – и скажи спасибо, что я сегодня добрый!

Детина задумался. По его лицу было хорошо видно, как сложно в его голове проходит мыслительный процесс.

– Слушай, брателло, ты на Митинском рынке, а не в церкви! Тут профи работают! Сказал, что это фуфел, значит, так и есть. Не хочешь – вали, не мешай работать.

Это был тонкий психологический прием. Продавец работал на этом месте уже много лет и прекрасно понимал, что перед ним стоит мелкий бандит, отжавший телефончик где-то в темном углу. Больше всего таким не хочется иметь неприятности с ментами или другими бандитами, посерьезнее, поэтому скинуть украденное или награбленное как можно быстрее для них – задача первостатейной важности. Еще немного поломавшись для вида, бандюган согласился на десять тысяч. Получив деньги, он сунул их в карман и практически сразу исчез, а купленный телефон занял свое место среди таких же криминальных собратьев, зарядок, аккумуляторов и другой сопутствующей дребедени.

– Але, Вить! Это Стас. Приезжай, есть аппаратик достойный для твоей фифы. Ну да, отличная машина. Щас полирну его, и через час можешь забирать. Да, все, как ты просил, – айфон, сто двадцать восемь гигов, в чистом золоте. Сто пятьдесят, меньше не могу. Вить, сам взял за сто сорок, ей-богу! Просто за аренду платить завтра, иначе я б его не спеша за двести скинул. Да, давай через час.

Хозяин киоска взял телефон в руки, и Оля через камеру рассмотрела его. Это был пузатый дядька лет сорока, с грязноватой бороденкой, в засаленной бандане и футболке с надписью MOTORHEAD. «Неужели Пашка таким же станет лет через десять? Не верю!» – она вспомнила о Паше и о своем ужасном положении. Но не успела Оля снова расстроиться, как почувствовала, что с ней начинают происходить какие-то метаморфозы. Продавец Стас взял телефон в руки и аккуратно начал вскрывать его. Оля почувствовала, как будто он сначала залез внутрь нее грязными руками, поковырялся где-то в районе сердца, а затем вынул его. Это было совершенно не больно, скорее даже щекотно, но очень страшно! Представить, что такое можно проделать с живым человеком, было совершенно невозможно! Оля поняла, что Стас вынул из телефона сим-карту и стер все ее данные из аппарата. К тому же ей казалось, что она совершенно раздета. Оля засмущалась, но тут же успокоилась – кто ж ее может увидеть тут?

Оля решила снова заглянуть в комнату с зеркалом. Зайдя туда, она увидела, что ее изображение очень изменилось. Еще недавно она видела в зеркале себя – сероглазую девчонку, со светло-рыжими волосами, с ярким макияжем и красной помадой. А сейчас на нее глядел какой-то андрогин, с глазами и волосами непонятного цвета, стертый и безликий. Но все-таки Оле было понятно, что это она, только лишенная своего привычного облика.

Тем временем Стас быстро и профессионально заполировал царапины на корпусе телефона, образовавшиеся во время падения на асфальт. Не успел он закончить, как перед ним нарисовался какой-то гламурный тип. Узенькие джинсы, модная курточка от Dolce Gabbana, крупные серьги в ушах, набриолиненный кок на голове – все эти признаки должны были, вероятно, подчеркнуть, что перед нами яркий представитель современной творческой профессии. Характерно растягивая гласные и окончания слов, он спросил:

– Ну что та-ам, Ста-ас?

– Привет! Забирай, – и он положил перед ним телефон. – Витя, сразу говорю – торговаться бессмысленно. К тому же твоей прошмандовке вообще все равно – за нее сам знаешь, кто платит!

– Лаадно, Ста-ас, не ори-и! – Витя с сожалением вынул деньги и положил их на прилавок. – Он знаешь, какой жло-об? Все в порядке-е? Проблем не буде-ет?

– Не ссы, ты ж знаешь – у меня все как в аптеке! – и Стас загоготал.

Тем временем телефон перекочевал в модный рюкзачок и поехал навстречу новому хозяину, а точнее, хозяйке.

– Ой, Витя, какой клевый! Золотой, как я хотела! – яркая брюнетка в леопардовой блузке и обтягивающих джинсах со стразами в восторге выпрыгнула из роскошного кожаного кресла и закрутилась перед зеркалом с телефоном в руках. Это была популярная певица Амалия Витковская.

– Лена-а, ну я же профессионал!

– Витя, козел! Сколько можно тебе говорить – я Амалия! Никакой Лены! – она схватила с хрустального столика недоеденное яблоко и швырнула им в Витю. Витя ловко увернулся.

– Ладно, ладно! Я забы-ыл, проостите-е, пожалуйста-а!

– Ну смотри, последний раз предупреждаю! У меня таких администраторов целая очередь стоит! – зло прошипела Амалия. – Что у нас сегодня по плану?

– Ле… Амалия, я не администратор, а директор!

– Давай, директор, излагай! – она успокоилась, поглаживая золотую поверхность аппарата.

– Так. В двенадцать – салон, у вас запись к Арташесу. С шестнадцати – студия. Пишем «Я вспоминаю любовь» и, если успеем, «Навсегда!». Потом – вечеринка, Ульяна Гейден пригласила в «Ку-ка-реку»!

– А, эта дура! Ладно, посмотрим… Еще что?

– Все, Амалия, и так немало дел.

– Так, симку мою вынь из этого говна и переставь в этот. – Амалия кинула Вите в руки маленький телефончик в чехле со звездами. – Ты, конечно, раздолбай редкий, Витя, но молодец! Красивый телефончик!

– Ну еще бы! А знаете, как сложно было найти за двести штук, что вы дали? Дешевле двухсот пятидесяти вообще не найдешь!

«Опа-а, Витя-то молодец какой! Свой полтинничек прикрутил», – отметила Оля, которая не только слышала, но и видела этот диалог.

– А еще это… как это называется – «ап» какой-то? Тоже надо, – распорядилась Амалия.

– «Вотсап»? Установлю, конечно-о! – Витя ободрился, вновь почувствовав свою нужность. – Пять мину-ут – и все готово-о!

Оля вновь ощутила вторжение, снова где-то в глубине появилось шевеление и щекотка. По всей видимости, Витя вставил симку и инсталлировал новую телефонную книгу. От этих упражнений ей очень захотелось чихнуть, и она было начала думать, как это можно осуществить, но вдруг щекотка пропала и сменилась довольно ощутимой болью. Где-то внизу, в нижней части экрана перед ее глазами начал потихонечку проступать зеленый логотип. Это была иконка программы WhatsApp. Она появлялась постепенно и в течение минуты-другой стала хороню видна. Оля вспомнила, что похожие болезненные ощущения она испытывала, когда делала себе татуировку на левом плече. «Ага, значит, так появляются новые программы! Ладно, и к этим татухам привыкнем!» Ей, конечно, не хотелось думать о том, что она может остаться внутри телефонной коробки навсегда, но разобраться в собственных возможностях в этой ситуации Оле показалось важным.

Когда процесс установки программ закончился, Оля решила заглянуть в комнату с цифрами и с ее живой фотографией. Увиденное ее очень удивило – цифры по-прежнему прыгали, символы мелькали – тут Оля не заметила никакой разницы. Но фото! Ее изображение очень сильно изменилось. Это была по-прежнему она, Оля Луценко, но теперь она стала брюнеткой с целой копной волос, темными глазами, тонкими, как жало змеи, губами и хищным взглядом. Удивившись такой кардинальной смене образа, Оля сообразила, что эти изменения явно связаны со сменой симки и очевидно соотносятся с образом владельца аппарата. Ей даже стало чуть спокойнее, так как происходящее напомнило ей какую-то игру в переодевание.

Путешествие по городу с новой хозяйкой Оля начала даже с интересом. Все-таки Амалия Витковская была известной певицей, а Оля всегда интересовалась звездной жизнью. Директор Витя, который из-за своей патологической жадности одновременно выполнял обязанности секретаря, водителя и пиар-менеджера, катал певицу по городу, а она беспрестанно названивала подругам и знакомым, хвастаясь своим приобретением. Почти все разговоры строились по одному и тому же шаблону: «Как дела? – Что с мужиком? – Какая он сволочь! – Дает мало денег!» Все эти замечательные тексты содержали такие интимные подробности и были снабжены таким количеством мата, что Оля поначалу слегка обалдела. Она была сильно разочарована невысоким, мягко говоря, уровнем интеллекта Витковской и ее подруг.

Оля неоднократно читала и смотрела по телевизору интервью с Амалией. В них певица рассказывала о своем глубоком внутреннем мире, о впечатлениях от посещения вернисажей, а не о ценах на белье на парижских и миланских распродажах. Верхом этого разочарования стал момент, когда в беседе со своей подругой, известной бьюти-блогершей Оксаной Мотыль, Амалия увлеченно и во всех подробностях рассказывала ей о сексе с каким-то малознакомым персонажем в туалете кабинки ночного клуба. Между звонками Витковская пыталась освоить незнакомый ей WhatsApp, поминутно приставая к Вите с вопросами об управлении мессенджером. В какой-то момент Оля вдруг почувствовала, что очень хочет спать и в то же время голодна. Удивившись этим странным для ее положения чувствам, она обратила внимание на уровень заряда батарейки. Он был на минимуме. «Понятно. Все как у людей – если кончается энергия, хочется уйти в отключку», – так Оля провела параллель между человеком и гаджетом. Она решила воспользоваться этой ситуацией, так как ей смертельно надоело слушать пустой и похабный треп. Быстро поняв, что надо сделать, она нашла нужную кнопку, моментально увеличила расход энергии аккумулятора и отключилась.

* * *

В салоне «Дикая орхидея» было немноголюдно. Кроме Амалии, были только сотрудники, точнее, в основном сотрудницы. Телефон стоял на зарядке, Оля больше не хотела ни есть, ни спать, запас энергии был пополнен. Это позволило ей рассмотреть картину обслуживания ВИП-клиентки, которой по всем меркам шоу-бизнеса являлась известная певица. Амалия восседала на огромном парикмахерском кресле. Руки ее были разведены в стороны, как у древнеегипетской богини Изиды. Крыльев, как на канонических изображениях, у нее, конечно, не было, зато вместо них вокруг звездной персоны, точно гигантские термиты в розовых халатиках, хлопотали маникюрши. Над головой Амалии парил стилист Арташес в образе плюгавенького ангела с волосами необыкновенного зелено-фиолетового цвета и огромными ножницами в руках. Одна нога певицы была поднята на специальную подставку, и над ней производились какие-то загадочные манипуляции, другая была погружена в небольшую ванночку, благоухающую цветочными ароматами. Оле удалось рассмотреть весь процесс в подробностях, так как Амалия беспрерывно вертела аппаратом в разные стороны, видимо для демонстрации крутого гаджета, и трещала без умолку. Это зрелище напомнило ей картины Иеронима Босха с его изощренными пытками и издевательствами над беспомощными людьми. Оля когда-то видела его апокалиптические и ужасные произведения, но здесь, в отличие от «оригинала», эта картина была приятна обеим сторонам. Бойкие девицы с ножницами и иным инструментарием весело щебетали, засыпая блаженствующую Амалию комплиментами и вопросами. Наконец после нескольких часов этого увлекательного процесса она снова прыгнула в машину и Витя повез ее в студию звукозаписи.

Студия Александра Бубённого располагалась в самом центре Москвы, на улице Фадеева. В холле уже было полно народу – Витя договорился, что во время записи очередного альбома Амалии пройдет фотосессия артистки. Все было готово к приезду звезды, поэтому, когда она, уже привычно помахивая золотым аппаратом, вошла в холл первого этажа, сразу защелкали вспышки и к ней потянулись микрофоны: «Амалия! Как будет называться ваш новый альбом? Когда он выйдет? Снимаете ли вы клип с какой-нибудь песней? Кто вам помогает в записи?» – вопросы сыпались, сливаясь в безумный шум и гам. Оля даже неожиданно испытала чувство гордости, будто бы это она, а не певица Амалия Витковская купается в лучах славы.

Здоровенные охранники аккуратно освободили проход для Амалии, она прошла мимо всех, улыбаясь, но не проронив ни слова. Витя, перекрикивая гвалт, сообщил, что на все вопросы они ответят после записи, и артистка скрылась за дверью, ведущей к лестнице на второй этаж. Бубённый собственной персоной встретил ее наверху, они душевно обнялись и дважды, как истинные европейцы, клюнули друг друга в область между шеей и ключицей, картинно изображая удовольствие от общения. Знаменитый композитор и продюсер лично проводил Амалию в студийное помещение, сам надел на нее наушники, плотно закрыл дверь и занял место рядом со звукорежиссером. Амалия встала перед микрофоном, взяла в руки текст песни и приготовилась к исполнению. От остальных участников ее отделяло толстое звукоизолирующее стекло, но Оле все происходящее было видно и слышно очень хорошо, так как певица оставила свою сумочку и телефон прямо на столе рядом с пультом звукозаписи. «Вот сейчас я пойму наконец, как рождаются шедевры!» – подумала Оля и приготовилась слушать.

– Витя! Какого хрена вы опоздали на два часа? – строго спросил Витю Бубённый, пользуясь тем, что микрофон обратной связи был выключен.

– Алексаандр Иосифовиич, ну разве ее можно-о-о из салона увести-и-и? Она же там готова жи-ить! – оправдывался Витя.

– Я тебя для чего к ней засунул? Чтобы бизнес мне портить? Ты смотри, Витюша, мне тебя заменить есть кем! Поедешь, млять, обратно в свой Чебаркуль или этот… Сыктывкар!

– Алексаандр Иосифовиич, всё-всё-ё-ё. Больше не повторится-я! – Витя чуть не расплакался.

– Ладно, ладно, не ной! – он нажал кнопку на пульте. – Амалия, ты готова?

– Да, маэстро! С вами я готова всегда и на всё!

– Тогда поехали!

Зазвучала фонограмма. Когда настал момент запеть, звукорежиссер, мрачный молчаливый персонаж с хвостом волос, торчащим из-под бейсболки, одетый в майку FRANK ZAPPA, махнул рукой. Амалия запела. То есть ей, конечно, казалось, что она пела. Оля окончила музыкальную школу по классу фортепиано и иногда пыталась петь дома или в караоке с подружками. Она всегда стеснялась это делать, ей казалось, что ее пение совсем не соответствует тому, что можно было бы назвать этим словом. Flo то, что, к своему ужасу и удивлению, она услышала из динамиков над звукорежиссерским пультом, нельзя было назвать вокалом даже в самом первом приближении! 11 иск, завывание и блеянье – пожалуй, это были самые мягкие определения для услышанного. «Я вспоминаю любо-о-о-вь!» От этого истошного вопля Оля подпрыгнула… впрочем, подпрыгнуть она, конечно, не могла, но все служебные иконки в ее поле зрения дернулись и моргнули.

– Ох ты ж божечки, мама ро́дная! – охнул Бубённый. Он уже начал отвыкать от такого кошмара, все-таки всевозможные телевизионные конкурсы вроде «Голоса» понемногу поднимали уровень исполнителей российской эстрады. – Певица голосом, ёпт, Костя, ты вытянешь?

Мрачный звукорежиссер качнул бейсболкой:

– Александр Иосифович, обижаете! Я и не из такого говна икебану делал – помните Сашу Кудряшова? Который Розенблатт на самом деле?

– Да, Костя. Помню!

– Все ведь по ноточке собирали, весь альбом! И чего – «Золотой граммофон» наш был, – Костя мечтательно потянулся. – Эта коза, конечно, совсем безголосая, но кто ж ей даст петь вживую! На крайняк – Машу Кац позовем, она гений, напоет за всю маму, потом баками все закроем.

– Амалия, родная, все гениально! – Бубённый включил микрофон и обратился к певице. – Еще один дубль припева – и идем дальше, – отжав кнопку внутренней связи, он ухмыльнулся: – Пусть тренируется!

– Иосифович, не поможет!

– Ну да, ты прав, это не лечится! Но за те бабки, что платит за нее этот бандос Коля, я готов сидеть тут хоть неделю!

Амалия допела, или, точнее сказать, довыла, куплет, и Бубённый объявил перерыв перед записью следующей песни. Витя сбегал вниз и выдернул из кучки фотографов и журналистов известного блогера Харламова. Тот быстро снял Амалию в разных позах около микрофона и тут же отправил фотографии в свой «Инстаграм», снабдив их смачными комментариями.

Внезапно зазвонил телефон. Оля увидела крупную надпись – «НИКОЛАЙ». Увидев, кто звонит, Амалия встрепенулась.

– Да, котик, слушаю тебя!

– Здорово, артистка, – голос в трубке сипло хохотнул. – Жду тебя в NG.

– Котик, но сейчас только семь вечера, у меня студия…

– Ты че, курица, оглохла? Я сказал – жду, значит, ноги в руки – и сюда!

– Да, котик, конечно! – пролепетала Амалия.

Оля догадалась, что это и был тот самый Коля, благодаря которому Амалия и ворвалась в шоу-бизнес. «Неужели все так и делается? Неужели можно совсем не уметь петь и стать популярной?» – Олино разочарование было очень велико. Тем временем Амалия схватила телефон и сумочку, махнула рукой обалдевшему Бубённому и бегом направилась к дверям. «Ама-а-алия, а фотосессия?..» – начал было Витя, но певица ловким пинком подняла его со стула и стремительно скрылась через запасной выход студии.

* * *

Бар NG был очень известным местом, где собирались бизнесмены, политики или просто богатые бездельники и тусовщики обоих полов. Там можно было относительно комфортно и безопасно выпить, закусить и поболтать в отдельных кабинетах. В одном из таких помещений Амалия и обнаружила своего покровителя. Николай Барсуков, или, как его обычно называли друзья и враги, Коля Барсик, полулежал на кожаном диване с сигарой в руках. Это был коротко стриженный крепкий гражданин, лет сорока пяти, одетый в дорогой костюм от Brioni. Его синяя рубашка была расстегнута практически до середины, а грудь украшала толстенная золотая цепь с распятием. Хорошо видимые слева и справа татуировки с изображениями церковных куполов придавали живописному облику авторитетного бизнесмена абсолютную законченность. За столом с алкоголем и закусками сидела троица колоритнейших персонажей в кожаных пиджаках, будто бы шагнувших в модный бар прямо из опасных и лихих девяностых.

– О! Явилась не запылилась! – Барсик был слегка пьян и весел. – Знакомься, шалава: Алик Печеный, только что откинулся с девятки Соликамской! А это Фархад и Моня!

– Очень приятно! – Амалия сморщилась, пытаясь улыбнуться. Получилось не особенно удачно, что немедленно было замечено внимательным Барсиком.

– Что? Друзьям моим не рада?! – Коля привстал с дивана и грубо схватил певицу за то место, которое было не совсем скромно прикрыто короткой юбкой.

– Нет, Коля, что ты! Это я ботоксом обкололась, улыбаться не могу! – испуганно залепетала Амалия. Это было правдой, но только наполовину, так как деньги на косметические процедуры, взятые у Барсика, она потратила на покупку того самого золотого айфона.

– Ну смотри мне! – Барсик сменил тон на более ласковый: – Артистка, че с нее взять? – ухмыльнулся он, кивнув дружкам.

Те понимающе переглянулись.

Весь последующий вечер состоял из выпивки и тошнотворнейшей демонстрации Амалии в качестве собственности Барсика. Это стало для нее серьезным испытанием! Коля, конечно, питал к ней какие-то чувства, во всяком случае те, на которые был способен человек его уровня развития и интеллекта. Но это совершенно не помешало ему демонстративно лапать несчастную певицу за все приличные и не очень места, нисколько не стесняясь при этом крепких выражений. Словом, он всячески старался показать своим не менее авторитетным товарищам, что она находится в полной его власти. Это, в общем-то, было правдой, так как только благодаря Колиным деньгам ей удалось записать два альбома, снять три клипа, встать в ротацию на радио и телевидении.

Амалия прекрасно понимала, что без этой подпитки ее забудут через месяц, в лучшем случае – через два, да и сытой и обеспеченной жизни тоже придет конец. Поэтому все полтора года этой связи она безропотно выносила капризы и прихоти Барсика, стараясь не показывать виду, насколько ей бывает тяжело и противно. Правда, до сего дня он никогда не знакомил ее со своими друзьями и партнерами, за исключением пары молчаливых персонажей, которых Амалия видела мельком. Барсик всегда общался с ними тет-а-тет, уводя гостей в сторону или за соседний столик. Тут же все было по-другому – все смачно хохотали, шутки, казавшиеся им невинными, были невероятно похабны, и Амалии на какой-то момент показалось, что она находится не в дорогом ресторане, а в тюремной камере.

Апофеозом этого уголовного праздника стал момент, когда Коля схватил Амалию в охапку и демонстративно зашвырнул ее в одноместный туалет, захлопнув дверь за собой. Троица за столом поддержала это подбадривающими возгласами: «Штаны снять не забудь! Давай быстрее, тут очередь! Кончил в тело – гуляй смело!» – и тому подобными остротами. Как хорошо, что Оля этого всего не видела, так как айфон остался внутри сумочки. Но и услышанного ей было достаточно для того, чтобы представить, какое ужасное унижение сейчас испытывает Амалия!

Вскоре несчастная певица, вся красная и растрепанная, с размазанной по щекам губной помадой, выскользнула из дверей. Барсик медленно и торжественно вышел за ней, поправляя брюки и застегивая ремень. Тот факт, что он может продемонстрировать полное обладание всеми прелестями певицы, которую присутствующие джентльмены видели исключительно по телевизору, доставлял ему истинное, практически физическое наслаждение. Удовлетворенный во всех смыслах, Барсик шлепнул Амалию по заду и сказал, что она может быть свободна, так как у них есть еще о чем поговорить без женских ушей. Амалия моментально собралась и практически выбежала на улицу.

– В «Ку-ка-реку»! Быстро! – По голосу было понятно, что Вите лучше сейчас помолчать и побыстрее доставить хозяйку в модный бар, где известная тусовщица и модельер Ульяна Гейден праздновала выход в свет своей новой коллекции.

– Не, Уль, я все понимаю – без него я никак и никто… Но зачем же так! – Амалия уже прилично набралась и с трудом удерживалась за барной стойкой. – Я себя чувствую хуже проститутки! Представь – в кабаке, при этом быдляке чуть не трахнул меня! – она окончательно разревелась. – Скотина!.. В сортире минет пришлось ему делать!

– Амаль, а что делать? Что? Послать его и вернуться к себе в Усть-Зажопинск? – Ульяна тоже немного выпила и разоткровенничалась. – Думаешь, мне легко? Кому бы я на фиг нужна была тут со своими платьишками? Левинсон меня год таскал по мужикам… С кем только не трахалась, как вспомню – так вздрогну! Думала, уж все, абзац, пока Исмаила не цепанула…

И подруги дружно выпили.

Тем временем вечеринка была в самом разгаре, народ все подходил и подходил. Было ясно, что ни успех коллекции, ни сама Ульяна никого по-настоящему не интересовали. Всем было важно посмотреть на других, показать себя и свои тряпки, потешить свое эго и посплетничать. Похоже, что вид Амалии и ее рассказ по-настоящему зацепили Ульяну. Она отходила от подруги только для того, чтобы перекинуться парой слов с вновь пришедшими гостями, и снова возвращалась к бару.

Телефон лежал на стойке, Оля слышала и видела все, о чем говорили девушки. Ей искренне было жаль Амалию, да и Ульяну тоже. «Да, мама мне всегда говорила, что за все хорошее в жизни приходится платить… интересно, почему начинаешь верить этому, только когда попадешь в настоящую жопу?» – Оля опять вспомнила, что она ведь тоже хотела всего лишь кусочка гламура и чем это для нее кончилось.

Тем временем рядом с подругами за барную стойку присел молодой человек. Он хорошо видел, что Амалия уже довольно прилично выпила и не совсем контролирует себя. Выждав момент, он потянулся за очередным Б-52 правой рукой, одновременно ловко смахнув левой со стойки лежавший чуть сбоку от Амалии ее золотой айфон. Увидев, что она этого не заметила, он выпил горящий напиток и спокойно отошел в сторону. Оля поняла, что у телефона, кажется, скоро снова сменится владелец, но в этот момент воришка нажал кнопку и выключил его.

* * *

Паша очнулся довольно быстро, но грабители были уже далеко. Гудела и кружилась голова, из разбитых губ сочилась кровь, но все это было полной ерундой по сравнению с пропажей айфона! Он встал и вяло побрел к метро, купил в киоске бутылку воды и умылся. Покупка была вызвана не только желанием промыть ссадины и попить. Паша решил проверить, нет ли у него сотрясения мозга. Он где-то читал, что при сильной травме голова начинает плохо работать, в частности, затрудняется счет. Убедившись, что за воду попросили тридцать пять, а сдача с сотни составила именно шестьдесят пять рублей, он решил, что со здоровьем все более-менее в порядке.

Надо было думать, что делать. Проблема осложнилась тем, что теперь ему необходимо решать сразу две задачи: для того чтобы вытащить Олю из аппарата, нужно было сначала ее найти. «Так, Фот, будь спок! Хуже не будет, все, что могло случиться, уже случилось» – примерно такие мысли тихонечко похрустывали у него в голове. Паша решил, что вернется домой, приведет себя в порядок, так как после избиения и падения рваными оказались и джинсы, и ветровка, да и голова работала все-таки не очень. Дома он некоторое время колебался между двумя болеутоляющими – анальгином и водкой. Решительно выбрав второе средство, он успел подумать, что осетинский разлив оказался на этот раз не таким омерзительным, и заснул.

Проснувшись рано утром, он первым делом кинулся к телефону и компьютеру. От Пафоса снова не было никаких известий. «Ага. Он ведь что-то рассказывал про каких-то пострадавших от его проги. Может, через них можно что-то узнать?» Паша вспомнил, что их было двое – бывший мент, ныне служитель в зоопарке, и экс-банкирша, она же учительница географии. Начать Паша решил с зоопарка, так как это казалось совсем простой задачей. Но выходить из дома с разбитой физиономией было как-то неудобно, и он подумал, что в оставшейся после Олиного исчезновения сумочке наверняка есть что-то из косметики. Паша спешил, поэтому просто вытряхнул ее содержимое на стол и удивился, как такое количество разнообразного барахла смогло поместиться в столь маленькой фитюльке. Куча предметов, принадлежавших его подружке, включала в себя несколько комплектов разных ключей, маленький складной зонтик, сигареты, несколько зажигалок, упаковку колготок, презервативы, зарядное устройство для телефона, переносной аккумулятор, несколько ручек и маркеров, огромное количество бумажек, рецептов и записок.

Паша невольно начал трогать и перебирать Олино богатство, задумчиво перекладывая вещи из одной кучки в другую. Он всегда воспринимал ее визиты как нечто само собой разумеющееся и естественное, никогда не считал их отношения серьезными или просто заслуживающими внимания – так, встретились-разбежались. Паша даже как-то особо и не интересовался Олиными увлечениями, мечтами и желаниями, но предметы из ее жизни вдруг включили в нем что-то похожее на слайд-шоу из фотографий недавнего прошлого. Он вспомнил, как они бежали прошлым летом от ливня с градом, пытаясь раскрыть на бегу тот самый зонтик, что лежал перед ним на столе. Пачка ее сигарет и зажигалки напомнили об их споре по поводу вреда курения – Паша утверждал, что курение безвредно, Оля спорила, приводя медицинские доводы. Курить, впрочем, продолжали оба.

Внезапно он почувствовал, что внутри что-то зашевелилось, словно кто-то несильно, но довольно чувствительно прихватил его слева, в области сердца. Это тянущее ощущение было какой-то странной для всегда невозмутимого циника-айтишника Павла Фотина смесью жалости и неожиданной нежности. Стерев нежданную крохотную слезу, тихо выползающую из левого глаза, он обнаружил старенькую косметичку, в которой был тюбик с тональным кремом. Как мог, Паша замазал следы вчерашнего на физиономии и выскочил из дома.

В зоопарке Паша легко нашел вольер с носорогами. Утром буднего дня посетителей практически не было, можно было спокойно понаблюдать за зверем. Огромное животное вальяжно лежало посередине огороженного пространства, напоминая какого-то богемного персонажа, постепенно отходящего после вчерашней попойки. Паша заговорил зубы банальной чепухой полусонному охраннику и вошел в большое помещение позади загона. Внутри сильно пахло соломой и навозом, от этого плотного и терпкого запаха Паша принялся чихать.

– Будь здоров!

Паша обернулся и увидел здорового мужика лет сорока со шваброй в руках. Нос его был заклеен серо-грязным пластырем, из-под которого слева выглядывала здоровенная серьга. Приглядевшись, Паша узрел, что это не просто серьга, а приличного размера металлический топорик, хитро проткнувший носовую перегородку.

– Спасибо!

– Безуха тебе, ты чихать можешь!

– А вы что, нет?

– Да чихнешь тут, как же! Видишь, какую пепяку воткнул – болит, сцуко… – скривился в улыбке правой стороной лица собеседник.

– Ага, знатная вещица. Дорого, небось?

– Не даром, точно. Это же The Great Frogg. Мик Джаггер, Аксель Роуз, из наших – Серега Воронов из «Кроссроудз» – все они эти вещи носят. Дунуть хочешь? – продолжил он практически без паузы.

«Ничего себе! Только что меня увидел – и сразу травку предлагает, рокер хренов! Похоже, что как раз этот перец мне и нужен», – подумал Паша.

– Не, не надо, я и так с рождения дурной! А вы тут недавно работаете?

– Ага! Пару недель.

– Ясно. Знаете, тут такое дело… Короче, вы не знаете такого человека – Алексея Памфилова? Он программист, очень серьезный чел, вы его точно знать должны! Мне бы найти его как-то – не поможете?

По лицу собеседника пробежала какая-то блаженная полуулыбка. Он отшвырнул в сторону швабру и полез в шкафчик для переодевания за его спиной. Достав оттуда размалеванную гитару, он резко ударил по струнам и запел:

Это была довольно известная песня какой-то панк-группы. Спев ее целиком, он перешел к следующей композиции, которая была так же бессмысленна, но исполнена довольно складно. Все Пашины попытки задать еще какие-то вопросы были оставлены без внимания; бывший милиционер, а ныне – служащий зоопарка самозабвенно продолжал шерстить весь панковский репертуар, ловко аккомпанируя себе на гитаре. Прослушав с десяток песен и отчаявшись добыть хоть какую-нибудь информацию, Паша махнул певцу-смотрителю рукой и направился к выходу. Вслед ему снова зазвучал хит:

Оставив новоявленного артиста одного, Паша поспешил на свежий воздух. Его слегка мутило то ли от носорожьего ядреного духа, то ли от безумного панковского репертуара. Проглотив таблетку болеутоляющего, он сел на лавочку и закурил. Оставался один вариант – искать банкиршу-учительницу. «Странный перец. И что ж это с ним такое стряслось, что так от музыки вставило?» – думал он, одновременно переписываясь со смартфона с коллегами «ВКонтакте». Он хотел найти школу, где работала та самая банкирша, ставшая учительницей географии. Это оказалось несколько сложнее: прошло часа два, прежде чем коллеги-приятели сумели найти адрес школы. Она находилась в районе метро «Баррикадная», недалеко от зоопарка, и Паша, несмотря на головную боль после многократного чихания и саднящие замазанные ссадины, отправился туда пешком.

В школе, слава богу, ничем не пахло. По крайней мере ничем таким, от чего Паша почувствовал бы себя хуже. Он рассказал какую-то нелепую историю про младшего брата, который якобы учится в этой школе, и вежливый охранник в белой рубашке и черном галстуке селедкой пропустил его. Поднимаясь по лестнице, Паша вспоминал свою школу на окраине Альметьевска, учителей, одноклассников и за этими воспоминаниями чуть не забыл, зачем он пришел сюда. Эта школа сильно отличалась от той, что вспоминалась ему.

В поисках кабинета географии он медленно шел по коридору, разглядывая таблички на кабинетах. Занятия уже закончились, но ученики старших классов еще не успели уйти домой. Одинокие школьники-переростки со взглядами диких кабанов время от времени проносились мимо Паши, обдавая его паром из разнообразных электронных курительных приборов. Конечно, школьные порядки вряд ли позволяли пользоваться этими штуками, но, похоже, выпустить струю-другую ароматного пара прямо в стенах учебного заведения было особым шиком практически для всех молодых людей.

А вот школьниц старших классов Паша вообще бы принял за молодых «девиц-менеджериц», по меткому определению одного своего старшего товарища. Девушки были все как на подбор красиво причесаны, дорого одеты, на их ухоженных лицах отражалось вполне профессиональное безразличие. Казалось, что всем этим своим независимым видом они старательно подчеркивали, что их нахождение здесь, в школьной обстановке, – нелепая и трагическая случайность, а их место, конечно же, в офисе «Газпрома» или на худой конец в казино Монте-Карло. Перестав наконец водить больной головой туда-сюда, Паша обнаружил, что стоит перед кабинетом географии. Он решительно дернул ручку двери и вошел.

– Здравствуйте! – строгая брюнетка лет тридцати пяти в темно-бордовом брючном костюме внимательно посмотрела на Пашу поверх коричневых роговых очков. – Вы ко мне?

– Зд… здравствуйте… Да! – Паша слегка оробел и пожалел, что не догадался взять с собой тональный крем. Он испугался, что географичка с ее недавним прошлым топ-менеджера заметит следы на лице и пошлет его куда подальше.

– Отлично! Садитесь, пожалуйста. А вы, собственно, с каким вопросом? – Паша явно не выглядел ни школьником, ни родителем, а уж подумать, что он может быть представителем департамента образования, не смог бы даже самый отмороженный фантазер.

– Я? Тут дело такое… вы… Вы не знаете такого человека – Алексея Памфилова? Его еще Пафосом зовут. Он вам мог программы переустанавливать, или…

Tie дожидаясь окончания Пашиного вопроса, учительница встала из-за стола, взяла электронную указку и подошла к огромной географической карте над столом. Ее глаза за линзами очков стали совсем стеклянными, голос звучал как из магнитофона:

– Алтайский край расположен на юго-востоке Западной Сибири, между пятьюдесятью и пятьюдесятью пятью градусами северной широты и семьюдесятью семью и восемьюдесятью семью градусами восточной долготы. Протяженность территории с запада на восток – около шестисот километров, с севера на юг – около четырехсот километров…

Паша вытаращил глаза, ничего не понимая. Учительница тарабанила сведения из учебника экономической географии, касающиеся почему-то исключительно Алтайского края. Она была похожа на музыкальный автомат из американского салуна эпохи расцвета вестернов – все Пашины попытки вставить слово были полностью проигнорированы. Он узнал про климат, рельеф, гидрографию, растительный и животный мир Республики Алтай. Когда же географичка перешла к перечислению особо охраняемых природных территорий в количестве пятидесяти одного памятника природы, Паша встал со стула и понуро побрел к выходу. Вдогонку ему неслось:

– Алтайское – одно из самых больших и протяженных сел Алтая, оно достигает в длину почти восемнадцать километров, расположившись вдоль реки Каменка, в предгорьях…

Паша вышел на улицу. Голова болела, таблетки больше не действовали, сигареты тоже не спасали. Ясно было, что время на встречи с этими странными людьми было потрачено впустую. Чуть переведя дух, он собрался с силами и поехал домой. Похоже, он слегка переоценил свои возможности после избиения, так как чувствовал себя просто ужасно. Войдя в квартиру, Паша практически рухнул на диван. «Интересно, что с ними всеми происходит? Что это значит? Что же такое сочинил Пафос?» – подумал он и заснул.

* * *

– Короче, вот тут – картинка, а ниже – портрет! По углам – камушки, только аккуратно, усек?

– Да все в лучшем виде сделаем, что вы переживаете? Первый раз, что ли?

– Ты смотри мне, это для такого серьезного человека, что тебе и не снилось!

– Ладно-ладно… пару часов подождете или завтра?

– Через час подойду, понял? И фирменную упаковку эппловскую не забудь, чтоб все как новенькое было!

– Понял, понял…

Оля чрезвычайно внимательно вслушивалась в этот диалог, так как ее судьба вновь проделывала очередной кульбит. Украденный из бара аппарат, а вместе с ним и она, Оля Луценко, за время отключения опять сменили хозяина и были подвергнуты процедуре замены сим-карты, удаления старой информации и обновления телефонной книги. Помимо этой не самой приятной процедуры, оказалось, что новому владельцу срочно понадобился целый букет мессенджеров и программ – это были и Viber, и Telegramm, и Skype, и что-то еще малоизвестное. Оля очень устала от этих процедур, ей даже казалось, что она провела кучу времени в тату-салоне и на ней уже просто не осталось живого места. К счастью, гравировку золоченого корпуса и установку туда драгоценных камней она практически не почувствовала. Но ей самой уже стало интересно, на что же еще способна человеческая фантазия, изрядно сдобренная патриотизмом пополам с дурным вкусом. А смесь получилась ядреная! Через час на обратной стороне аппарата красовался огромный герб России, а чуть ниже – один из самых выразительных портретов президента Путина в обрамлении то ли настоящих бриллиантов, то ли фианитов. Его проницательный взгляд был полностью сохранен, несмотря на то что гравировка по золотой поверхности была лишена красок оригинальной фотографии.

Если бы Оля обладала достаточными познаниями в области истории или древних религиозных верований, то она могла бы подумать, что эти изображения призваны играть для обладателя роль своеобразного оберега или тотема. Через заднюю камеру она внимательно рассмотрела полученный результат. Ее неприятно поразило увиденное, выгравированные картины показались ей жутко пафосными и аляповатыми. Все-таки женщина, даже находящаяся в таком непростом положении, как Оля, все равно остается женщиной и хочет выглядеть привлекательно!

Через час заказчик вернулся, перекинулся буквально несколькими словами с мастером, забрал аппарат и сунул его в портфель. Прошло минут тридцать – а Оля могла при желании видеть часы внутри устройства, – и она вновь увидела свет. Телефон был положен на массивный стол из красивого красно-бурого дерева, богато отделанного кожей и металлом. Вокруг стояли стулья с высокими кожаными спинками, над столом висел точно такой же, как на обратной стороне аппарата, портрет президента с мудрым, всепроникающим взглядом. На другой стене цветными всполохами, похожими на отблески салюта, беззвучно мерцал телевизор. Во главе стола сидел отлично подстриженный холеный мужчина лет пятидесяти в тонких золотых очках. Он был одет в дорогой серый костюм и голубую сорочку, правая рука его была украшена аккуратными часами Breguet, довершал же картину несомненного личного успеха идеально подобранный галстук в едва заметную синюю полоску. Это был господин Маевский, первый заместитель министра… Впрочем, точное наименование ведомства не имеет никакого значения для дальнейшего повествования.

– Что скажете, Семен Петрович? – по заискивающему голосу Оле стало понятно, что человек, в портфеле которого она путешествовала, – помощник хозяина роскошного кабинета.

– Неплохо, Петя, неплохо! Во всяком случае, портрет Первого получился отлично, – он применил известную в среде чиновников формулировку, обозначающую некую близость если уж не к первому лицу государства, то по крайней мере к его окружению.

– Ну да, Семен Петрович, теперь у вас все в комплекте, прямо гармония какая-то наступила! – Петя расплылся в улыбке. – А этот недоделанный кусок золота вы просто так с собой берите, для имиджа.

– И то верно, Петя! Вроде ведь дорогущая штука, а современных приложений и программ не знает!

Он брезгливо отодвинул в сторону мечту многих начинающих бизнесменов – престижный телефон Vertu. Потом помахал рукой в воздухе, словно поднося невидимый аппарат к уху, и указал пальцем другой руки в потолок, как бы намекая на то, что там, наверху, есть кто-то всевидящий и всеслышащий. Оля поняла, что это один из тех самых случаев, про которые ей рассказывал Паша: многие бизнесмены и чиновники смертельно боятся телефонной прослушки. Семен Петрович явно не был исключением и старался вовсе не использовать технические средства связи либо же пользоваться WhatsApp или Telegramm, по слухам обладающими повышенной степенью защищенности. Теперь ей стало понятно и то, зачем нужно иметь столько мессенджеров сразу.

– Семен Петрович, вы не забыли – завтра вечером у вас важная встреча?

– Нет, конечно, как можно! Машину к шести, только…

– Шеф, все понятно, – перебил начальника Петя. – Поеду сам и на своей тачке.

– Вот и славно, Петя! – Семен Петрович показал легким движением руки, что помощник может быть свободен, и тот немедленно исчез.

Оставшееся рабочее время ушло у Семена Петровича на бесконечные, но очень короткие телефонные разговоры. «Да. Он перезвонит. Это потерпит. Я договорился. Надо пообщаться. Не надо. Я перезвоню» – это был практически полный набор формулировок, используемых при общении. Одновременно с этим не слишком содержательным процессом чиновник вел значительно более интересную ему переписку в секретном чате Telegramm. Чиновник по очереди делал фривольные комплименты двум девицам – Кате и Анжеле, ни разу не перепутав ни имен, ни нежных прозвищ. Но самое удивительное было в том, что в то же самое время он умудрялся активно общаться еще и с собственной супругой! Переписка с ней, конечно же, была совсем не так увлекательна и эротична, как с лихими дамочками, но значительно более информативна и конкретна. Выглядело это примерно так:

«КАТЯ: ПРИВЕТ МОЙ ЗАЙКА

СЕМЕН ПЕТРОВИЧ: ПРИВЕТ ЛЮБИМАЯ

АНЖЕЛА: КИСА ТЫ ОБЕДАЛ СЕГОДНЯ? МОЖЕТ ПОУЖИНАЕМ?

С. П.: РЫБОНЬКА СЕГОДНЯ НИКАК. СОВЕЩАНИЕ ДО НОЧИ

ЖЕНА: СЕМА, ТЫ БИЛЕТЫ ЗАКАЗАЛ?

С. П.: МАЛЫШ МЫ ЛЕТИМ С СУЛИКОМ НА ЕГО САМОЛЕТЕ

КАТЯ: ТЫ ХОЧЕШЬ МЕНЯ?

С. П.: ВСЕГДА ЗАЙКА

АНЖЕЛА: ФУ ПРОТИВНЫЙ. Я ТАК СОСКУЧИЛАСЬ.

С. П.: Я ТОЖЕ. ЖДУ НЕ ДОЖДУСЬ ВСТРЕЧИ.

ЖЕНА: ОТЛИЧНО. КОГДА ВЫЛЕТ?

С. П.: В ПЯТНИЦУ ДНЕМ

КАТЯ: ТЫ МНЕ СМОЖЕШЬ ПОМОЧЬ? Я НА МЕЛИ ОПЯТЬ

С. П.: КОНЕЧНО ЛЮБИМАЯ

АНЖЕЛА: А МЫ С ТОБОЙ В ПЯТНИЦУ УВИДИМСЯ? Я НЕ МОГУ ЖДАТЬ БОЛЬШЕ. ДАВАЙ ОПЯТЬ АЛИКА ПОЗОВЕМ, ТАК ХОРОШО БЫЛО В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ

С. П.: НЕТ РЫБКА, У МЕНЯ КОМАНДИРОВКА НА ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

ЖЕНА: БУДЕМ ТОЛЬКО В ПАРИЖЕ?

С. П.: НЕТ МЫ ЖЕ ХОТЕЛИ ПОКАТАТЬСЯ СЫРА ПОЕСТЬ ВИНА ПОПИТЬ. У СУЛИКА ТАМ ВИНОГРАДНИКИ».

«Однако бойкий дяденька! Две девушки, групповичок, жена – как сил-то хватает?» – Оля подумала, что и сам Гай Юлий Цезарь с его легендарными способностями к одновременному выполнению множества дел не справился бы с таким объемом работы. Да, честно говоря, и Калигуле тоже было бы непросто, так как в телефонной книге Оля разглядела еще ряд номеров с особенными внутренними пометками, понятными только владельцу. Помимо этого виртуозного жонглирования текстами, Семен Петрович не глядя подписывал бесконечные документы, доставлямые секретаршей из приемной, смотрел по телевизору новости и отдавал распоряжения референту Пете. Судя по всему, он был достаточно опытным пользователем и, несмотря на зрелый возраст, отлично ориентировался в современных средствах коммуникации. Оля даже было подумала, что недооценила интеллект и потенциал современного чиновника. За этими занятиями прошел весь вечер, а в половине девятого Маевский отправился домой, аккуратно положив аппарат в черный кожаный портфель.

Утро и день следующих суток прошли примерно в таком же режиме, за исключением обеда, который Семен Петрович провел с каким-то важным гражданином, и нескольких внутренних совещаний у него в кабинете. Оле было ужасно скучно, так как общение в телефоне было абсолютно однотипным, а темы совещания были ей глубоко безразличны. Обсуждались тендеры, договоры, кто-то из Сбербанка не шел навстречу, а Минэкономики никак не включало какой-то важный проект в список приоритетных. В общем, для медсестры, пусть и с докторскими амбициями, это было слишком.

Оля решила использовать время для дальнейшего углубления своих возможностей внутри телефона. Ей надо было найти способ связаться с Пашей и попробовать что-то придумать для того, чтобы покинуть место своего заточения. Она даже не пошла смотреть на изменения своего облика в связи с очередной сменой владельца и симки, так как эти перемены вряд ли могли бы ей понравиться. Оля изо всех сил пыталась вспомнить номер Пашиного телефона. Это оказалось совсем непросто. «Чертовы машинки! Приучили нас ни фига не запоминать! Просто жмешь кнопку с именем или фамилией, и все. Я вот свой-то еле помню… Впрочем, зачем он мне сейчас?» – Оля бормотала это, продолжая гулять по внутренностям гаджета, которые казались ей бесконечными. Она уже умела неплохо ориентироваться во время своих прогулок, правда, многое оставалось еще неисследованным. Например, она уже хорошо понимала, как можно без участия хозяина аппарата отправлять СМС или пользоваться мессенджерами. Более того, она даже поняла, как эти сообщения можно уничтожать, чтобы не оставлять лишних следов, но это умение никак не могло приблизить ее освобождение. Что она могла? Написать маме что-то вроде: «Мама, это я, Оля! Я не знаю, где я, но я сижу внутри айфона, он золотой и я не могу оттуда вылезти!» Понятно, что любой нормальный человек подумал бы, что ему пишет какой-то сумасшедший или это очередная уловка телефонных мошенников с целью получения денег, информации и иных ништяков цивилизации. Ясно, что только Паша мог бы понять, в чем дело, и, возможно, помочь, но для этого надо было вспомнить его номер!

Оля безостановочно бродила по коридорам и комнатам своей темницы, предпринимала отчаянные попытки восстановить в памяти так необходимые ей сейчас одиннадцать цифр, вспомнила префикс и первые три – 8903723… а далее – туман. Тройка? Четверка и пятерка? За этими мыслями она вдруг обнаружила себя в незнакомом помещении, где располагались большой экран, клавиатура и что-то вроде кнопок и клавиш магнитофона или музыкального центра. Нажав на самую большую кнопку, Оля неожиданно услышала громкий женский голос: «ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ВЫ НЕ МОГЛИ БЫ ПОВТОРИТЬ?» Голос был приятный, но практически без интонации, бесцветный и неживой. Результат следующего нажатия был еще более забавен: «МОИ СЛОВА НЕ ВОРОБЬИ: ИХ ОЧЕНЬ СЛОЖНО ПОЙМАТЬ». Оля сообразила, что это и есть знаменитая SIRI, которая выполняет команды, собирает информацию из Интернета и генерит ответы по запросам владельца. Этот удивительный вариант пословицы «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь!» и сочетание серьезного голоса с идиотским машинным переводом были такими комичными! Оля захохотала было, но ничего не услышала. «Черт! Тим Талер из “Проданного смеха” не мог смеяться, но голос-то у него был! И волшебника он обманул! А я чем хуже?!» – приободрилась Оля.

Возможности SIRI показались ей настолько интересными, что она на время даже забыла о Паше и его телефонном номере. Ведь если ей удастся научиться воспроизводить собственные тексты, она сможет разговаривать, пусть и чужим голосом. Конечно, пока было совершенно непонятно, когда, а главное, с кем можно будет поговорить, однако сама мысль об этой возможности приободрила ее и слегка подзарядила оптимизмом. Все оказалось не очень сложно, Оля довольно быстро сообразила, что при помощи клавиатуры можно легко и быстро составлять любые фразы и так же легко отправлять их на внешний динамик аппарата. Увидев, что Семен Петрович вышел в комнату отдыха, вероятнее всего в туалет, она быстро напечатала и отправила для воспроизведения первое, что пришло ей в голову. Коробка телефона немедленно наполнилась звуком и приятной вибрацией корпуса, когда женский голос произнес: „ПРИВЕТ ОЛЯ!“ Это было настоящей победой! Оля быстро закрыла программу, так как Маевский мог возвратиться в любой момент, и вернулась к перебору телефонных номеров в собственной памяти.

Тем временем рабочий день Семена Петровича потихоньку подошел к завершению. Он вызвал водителя, бойко запрыгнул в служебную машину со словами, что ему нужно в ресторан «Турандот». Там он отпустил шофера, сказав, что после делового ужина его отвезут домой. Однако буквально через пятнадцать минут к ресторану подъехал референт Петя на скромном по нынешним временам «Гелендвагене» и забрал шефа. «В NG», – коротко сказал Маевский. Было понятно, что в девятибалльной пробке это будет непросто. «И чем только занята наша мэрия? Парковок в городе стало как говна за баней, а город стоит», – возмутился Семен Петрович и задремал.

Минут через пятьдесят они все-таки смогли приехать в бар. Маевский деловито поднялся на второй этаж через специальный вход, о котором знали всего несколько человек, и без стука вошел в один из элегантных кабинетов. Когда он положил телефон на стол, лаконично сервированный изящными кофейными принадлежностями, Оля заметила, что напротив кто-то сидит. Присмотревшись, она увидела, что перед ней ее недавний знакомый, коротко стриженный человек в костюме от Brioni и с расстегнутой рубашкой. «Так это же Коля! Тот самый, что с певицей Амалией! Барсик! Ничего себе встреча…» – удивилась Оля.

– Здорово, Петрович! – осклабился Барсик.

– Здравствуй, Николай, – сухо поздоровался Маевский и налил себе воды из высокого изящного графина.

– Как дела? Что замученный такой – с лавэ проблемы?

– Коля, я тебя сто раз просил уже – жаргон свой оставь где-нибудь в другом месте! Мы не на зоне!

– Это временно, Петрович! От тюрьмы и от сумы…

Семен Петрович поперхнулся водой и резко грохнул стаканом по столу.

– Ты помолчал бы лучше, а то накликаешь беду! Обратно захотел, что ли?

– Да ладно тебе, чего кипишишь? Бабла я тебе мало, что ли, делаю?

– Коля, денег много не бывает, сам знаешь, – Маевский сбавил тон.

– Слушай, я когда этот бар тебе купил? Два года назад? Я ж тебе по полтосу зелени в месяц с него отгружаю, за два года это ж больше ляма выходит!

– Ну ты ж себя вроде тоже не обижаешь? Иначе свалил бы от меня давно?

– Правда твоя, Петрович! – Барсик нажал кнопку вызова официанта. – Ужинать будешь?

– Давай, не откажусь.

– Что приехал? С Черногорией проблемы? Как стройка?

– Нет, там все в порядке. Первую очередь сдаем в апреле, как раз к сезону. Ты мне скажи, у тебя как в Новокузнецке – есть кто?

– Обижаешь, Петрович! Есть, конечно! Корешки мои и в администрации, и на паре районов сидят. А что там у тебя?

– Да вопросик один порешать надо.

И они углубились в обсуждение проблемы, связанной с какими-то заводами и шахтами. Оля услышала ряд малознакомых ей слов и понятий – «контрольный пакет», «миноритарии», «ковенанта» и прочее. Она подумала, что Барсик совсем не такой простой и тупой бандюк, каким хочет выглядеть. В этот момент в ее голове, вернее, в том, что ей заменяло голову, на слове «тупой» что-то щелкнуло! Она вспомнила, как Паша вопил кому-то в трубку: «Ты что, тупой? Мой телефон!..» – и дважды проорал собеседнику все цифры номера. Это была еще одна победа! Оставалось только воспользоваться ее плодами, и Оля решилась. «Для начала надо освободиться от этих ублюдков. Будь что будет, а сидеть в этой коробке всю жизнь я не собираюсь!» – с этими мыслями она быстро вошла в недавно обнаруженную комнату и включила SIRI. Она вспомнила душераздирающие подробности так называемых журналистских расследований из телевизионных программ вроде «Человек и закон» и «Момент истины», на секунду собралась с мыслями и нажала кнопку на клавиатуре. Громко, на максимальной мощности, золотой айфон, лежащий на столе перед собеседниками, изрек:

– НУ ЧТО, НАЛИЦО СРАЩИВАНИЕ ПРЕСТУПНОГО ЭЛЕМЕНТА С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ГОСУДАРСТВА?

Собеседники так увлеклись разговором, что даже забыли о доставленной юрким официантом еде.

Громкий голос из динамика заставил подпрыгнуть обоих.

– КОРРУПЦИОНЕРЫ! ОТМЫВАЕТЕ ПРЕСТУПНО НАЖИТОЕ? СТРОИТЕ ПЛАНЫ ПО РЕЙДЕРСКОМУ ЗАХВАТУ ПРЕДПРИЯТИЙ В КУЗБАССЕ?

Аппарат продолжал обличение, обнаружив недюжинное знание подробностей планируемой операции.

– Коля, что это за фигня? – всегда спокойный и уверенный Маевский взвизгнул и выскочил из-за стола.

– Петрович, я не при делах! Это подстава! – Барсик тоже спрыгнул со стула и вперился в изрыгавший чеканные обвинения телефон. Взгляд его выражал ужас первобытного человека, увидевшего внезапно вспыхнувший огонь после удара молнии.

– ЗНАЙТЕ, ЧТО ВАШИ ГРЯЗНЫЕ ДЕЛИШКИ НЕ ОСТАНУТСЯ БЕЗ ВНИМАНИЯ КОМПЕТЕНТНЫХ ОРГАНОВ!

– Коля, это менты!

– Валим, Петрович!

Увидев недвусмысленный страх на лицах подельников, Оля подумала; «Ну все, жгу напалмом!» – и поднажала:

– КАК ЗАЯВИЛ ПРЕЗИДЕНТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ВЛАДИМИР ПУТИН, ВЛАСТИ ПРОДОЛЖАТ БОРЬБУ С ЧИНОВНИКАМИ-КОРРУПЦИОНЕРАМИ, НЕВЗИРАЯ НА ИХ СТАТУС И ПАРТПРИНАДЛЕЖНОСТЬ!

Цитата из выступления президента России, оперативно полученная Олей из Интернета, окончательно добила Маевского и Барсика. Семен Петрович в ужасе отшвырнул айфон куда-то в сторону, и они оба, не сговариваясь, стремительно вылетели из кабинета. Чувствительный динамик телефона уловил топот ног на лестнице, но очень быстро стало тихо.

* * *

Начав пугать Маевского и Колю Барсика самостоятельно говорящим телефоном, Оля никак не могла предположить, чем это все для нее закончится. Она, конечно же, не отдавала себе отчета в том, что происходящее в кабинете напоминало цирковое представление и уж точно не могло помочь ей освободиться. Но на тот момент для нее это было жестом отчаяния – сделать хоть что-то, чтобы повлиять на происходящее вокруг. Просто так сидеть и ждать чуда было совершенно невыносимо. В тот момент она испытывала необыкновенный подъем и бешеную, восторженную ярость! Оля всерьез завелась и не совсем себя контролировала. Шутка ли – молодая и активная девушка в один момент полностью лишилась возможности управлять своей жизнью и судьбой – тут любой с ума сойдет!

Герой событий, однако, оказался не на высоте – телефон, сброшенный со стола напуганным до смерти Семеном Петровичем, залетел под кожаный диван в противоположном углу кабинета. Зато Оля наконец осталось одна и вдруг вспомнила Пашин номер. Надо было немедленно попытаться выйти с ним на связь, так как Маевский в любой момент мог опомниться и начать разыскивать телефон. А если он догадается заблокировать сим-карту, тогда все станет совсем плохо! Все это быстро пронеслось в Олиной голове, и она быстро написала:

«ОЛЯ: ПАША ПРИВЕТ ЭТО Я ОЛЯ».

Ответ последовал практически сразу:

«ПАША: ТЫ ГДЕ???

О: В ТЕЛЕФОНЕ

П: ЭТО Я ЗНАЮ ГДЕ ТЕЛЕФОН?

О: НЕ МОГУ ТЕБЕ СКАЗАТЬ. В КАКОМ-ТО БАРЕ ДОРОГОМ

П: А КАК МНЕ ТЕБЯ НАЙТИ?

(и через небольшую паузу)

П: Я МОГУ ПОПРОБОВАТЬ НАЙТИ ТЕБЯ ЧЕРЕЗ ICLOUD. НО Я НЕ ЗНАЮ ТВОИХ ДАННЫХ КРОМЕ НОМЕРА С КОТОРОГО ТЫ ЗВОНИШЬ

О: СУПЕР! ВСЕ СЕЙЧАС ПОЛУЧИШЬ».

Оля прекрасно поняла, где взять информацию, и немедленно отправила ее Паше. «Как здорово, – подумала она, – что я тут все обошла!» По дороге она забежала в комнату, где были кнопки настройки телефона, быстро нашла там меню ICLOUD и нажала «ВКЛЮЧИТЬ».

«О: ВСЕ? ПОЛУЧИЛ?

П: ДА. ГЕОЛОКАЦИЯ РАБОТАЕТ. Я ТЕБЯ ВИЖУ. ТЫ В РАЙОНЕ КИТАЙ-ГОРОДА

О: ТОЛЬКО МЕНЯ ТУТ НАДО ИСКАТЬ. Я ГДЕ-ТО НА ПОЛУ В ТЕМНОТЕ ВАЛЯЮСЬ

П: Я ПОПРОБУЮ».

* * *

Алла Изидина была уборщицей бара NG. Конечно, эта не слишком престижная работа была ей совсем не по душе, более того, когда-то она и не предполагала, что в свои тридцать семь лет ей придется зарабатывать на жизнь ведром и шваброй, а не мольбертом и красками. Алла родилась на Алтае, с детства хорошо рисовала и после школы приехала в Москву и с ходу поступила в Строгановку. Окончив ее, она честно пыталась работать как художник. Однако бурный и стремительный конец девяностых двадцатого века не оставил ей ни малейшего шанса для собственной реализации – стране было не до художников и поэтов, поэтому каждый выживал как может.

Замужем она официально никогда не была, но жила семь лет с музыкантом панк-рок-группы «Аня и Носорог» Сергеем «Носорогом» Носовым. Единственной заслугой его за время их совместной жизни была помощь Алле в трудоустройстве в престижный бар NG. Правда, на должность арт-директора она не подошла, поэтому пришлось довольствоваться должностью «работника клининговой службы», как официально называлась работа Аллы. От этого союза ей остались долги по потребительским кредитам и дочь Аня, которой ко времени описываемых событий исполнилось пятнадцать лет. Собственно, имя дочери в сочетании с прозвищем Носова в музыкальном андеграунде послужили названием для коллектива.

Гены музыканта-папы и неудавшейся художницы-мамы, соединившись вместе, дали мощный выброс – Аня росла чрезвычайно дерзкой и своевольной девчонкой. Как и многие подростки, она находилась в постоянном «поиске себя» – красила волосы то в синий, то в зеленый цвет, прокалывала уши и унизывала их многочисленными кольцами, курила. Училась она неплохо, но учеба давалась ей легко не из-за усердия и прилежания, а просто потому, что она была от природы сообразительной и способной. Мама уже несколько лет не могла справиться с буйным нравом дочери и просто побаивалась связываться с ней, обеспечивая ее едой, одеждой и ночлегом, не задавая лишних вопросов.

Единственным человеком, к мнению которого Аня прислушивалась, была бабушка Антонина Михайловна, по-прежнему живущая в небольшом поселке на Алтае. Аня с детства обожала ее, та отвечала ей взаимностью. Бабушка Антонина, как звали ее односельчане, обладала редким даром ворожбы – так обычно в их местах называли малопонятные и не поддающиеся объяснению явления и чудеса, которые время от времени она демонстрировала. Она легко снимала зубную боль, лечила болезни желудка, суставов и печени, заговаривала от пьянства. Помимо этого, она практически всегда знала, что на уме у собеседника и что может случиться в той или иной ситуации. Однако, пожалуй, самой важной частью ее мастерства было то, что при определенных условиях бабушка Антонина могла повлиять на ход событий, или, попросту говоря, колдовать. Делала она это крайне редко, считая свое вмешательство в происходящее делом опасным и непредсказуемым, но если уж она применяла это умение, то в результате не приходилось сомневаться. В это, конечно, трудно было поверить, но квантовая физика и иные точные науки просто-напросто не смогли пока еще найти объяснения этим загадочным явлениям. К ней несколько раз приезжали очень серьезные люди из Москвы, предлагали ей переезд и работу в столице. Она каждый раз отказывалась, говоря, что силу свою берет из родных мест, а к деньгам и прочим материальным благам равнодушна.

Талант этот, как она сама говорила, переходил у них в роду исключительно по женской линии, но не ко всем, а только к девочкам с именем, начинающимся на букву «А», и исключительно через поколение, то есть от бабушек к внучкам. Правда, по старинной семейной традиции девочек в их семье всегда называли именами на первую букву алфавита.

Бабушка Антонина время от времени звонила внучке, прекрасно понимая, что мать не может совладать с Аниным непредсказуемым характером, и, не читая нравоучений и не поучая, умело направляла ее энергию в нужное русло. Аня всегда внимательно прислушивалась к этим советам. Во время летних каникул, которые Аня обычно проводила у бабушки, та учила ее кое-каким своим приемам, понемногу передавая внучке свои умения. «Эх, Анька, – говорила она, – если бы к твоему таланту добавить норов спокойный, как у матери, – а то уж ты шибко бойкая». Говоря так, бабушка, конечно, лукавила, но исключительно в воспитательных целях, так как временами видела во внучке практически свое отражение. К тому же она хорошо понимала, что своей дочери при всем желании не сможет передать и тысячную долю своего мастерства, а внучка, как и положено, обладала прекрасными способностями. Но этот дар, конечно, сказывался на характере девчонки, и опытная бабушка Антонина старалась, пусть и на расстоянии, удерживать внучку хоть в каких-то рамках.

Итак, мама Ани – уборщица Алла Изидина вошла в приватный кабинет, в котором совсем недавно так неудачно провели переговоры уважаемый чиновник Маевский и авторитетный предприниматель Николай Барсуков. Убрав со столов грязную посуду, она начала протирать пропитанной специальным раствором тряпкой и без того чистый дорогой паркет. Неожиданно швабра наткнулась на какой-то предмет под диваном, и на середину комнаты со стуком вылетел большой телефон. Алла взяла его в руки. Он был тяжелый и холодный, неяркий свет от настенных ламп тускло отражался на его золотой поверхности. Алла знала, что этот кабинет, как и еще два рядом, были специально оборудованы для конфиденциальных переговоров. Они не имели ни прослушки, ни камер слежения, двери также были изолированы, а официанты не имели права входить без специального вызова через особую кнопку или телефон. Директор бара внимательным образом следил за этим, более того, он время от времени вызывал каких-то зашифрованных специалистов для дополнительной проверки помещений на предмет обнаружения «жучков» или еще каких-либо прослушивающих устройств. По той же причине – безопасности – там не было ни единого окна, так как давно уже изобретены приборы, позволяющие прослушивать любые помещения через вибрацию стекла. Так что мирно и не очень общающиеся гости могли тут чувствовать себя в относительной безопасности.

Понимая, что предмет в ее руках – дорогая штука, Алла сообразила, что за ней, в общем-то, никто не следит: никто не видит, что происходит сейчас внутри, и никто не знает, что она сейчас тут. Все это гадким ветерком жадности пронеслось в голове Аллы, и она быстро сунула аппарат в карман фирменного халатика с логотипом NG. Она быстренько закончила уборку и отправилась домой, так как хотела успеть в метро до его закрытия.

Аня встала довольно рано. Ее разбудил бабушкин звонок по скайпу. Баба Антонина старалась не отставать от молодежи в области технического прогресса. Даже ее родное село Алтайское, находясь в глубинке, было оснащено вполне достойным Интернетом, и она почти каждый день общалась с внучкой. Общение это, конечно, носило не только воспитательный характер. Скайп позволял бабушке потихоньку обучать внучку своему мастерству. Последнее, чему удалось научиться Ане, было умение смотреть и видеть в темноте.

– Анют, спишь, что ли?

– Нет, бабуль… уже не сплю.

– Эх, хороша дочь Аннушка, коли хвалит мать и бабушка! – это был явный подкол.

– А че – сон в отмене?

– Ладно тебе, пора вставать уже. Небось по компьютерам своим до утра трекалась. Ты не в школе сегодня?

– Нет, рано еще! – Аня, конечно, слегка приврала, а бабушка сделала вид, что не заметила этого.

– Ясно. Мать где?

– Спит, она ночью с работы вернулась.

– Слушай, Нюра, вы кота не завели случаем? Или собачонку маленьку?

– Нет, бабуль. А что?

– У вас в доме хтой-то живой появился. Чую я.

– Ба, ты думаешь, у меня гибискус головного мозга? Или я типа слепоглухонемая?

– Да я тебе говорю! В коридоре, в котомке пошеруди…

– Ок, бабуль, щас гляну.

В крохотном коридоре не оказалось ни кота, ни собаки. Аня на всякий случай сняла мамин плащик с вешалки, посмотрела в галошницу и даже за нее. На полке сверху стоял высокий бумажный пакет с логотипом «Росгосстраха». В нем лежали сменная обувь и халатик, но когда Аня заглянула внутрь, она задела рукой большую, с претензией на дизайн и буквами DG сумку Аллы, стоящую рядом с пакетом. Из нее со стуком вывалился айфон. Поблескивая неярким золотым светом, он скользнул по линолеуму прихожей в сторону комнаты. Оттуда раздался голос бабы Антонины: «Вот, глянь! Хто там у тебя гуляет!»

Аня обалдело посмотрела на пол, в прихожую и на телефон. Взяв его в руки, она села перед экраном ноутбука.

– Баб, да нормуль все! Ни мышей, ни кошек.

– А в руках что у тебя за фрукт?

– Да телефон это, айфон вроде. У мамы из сумки вывалился, не ее точно. У нее такого не было, да и денег он, похоже, стоит серьезных! У нас таких нет.

– Анюта, это с ним что-то не так. Покажи поближе.

Аня поднесла аппарат поближе к экрану, покрутила его, показав бабушке все красоты гравировки по золоту.

– Ну, чего?

– Не знаю пока. Но он какой-то… не просто телефон… живой он, точно!

– Бабуль, ты че? Это ж, типа, железка!

– Не знаю пока, но ты скоро сама все почуешь! Анюта, не нравится мне это все. Надо бы его хозяину возвернуть. Да побыстрее! Ты пока сама посмотри на него повнимательнее, а я тоже чуток подумаю, что это за штука!

Малогабаритная «двушка» была настолько невелика, что Оля прекрасно слышала весь этот разговор, находясь еще внутри сумки. Когда же телефон вытащили на свет, она смогла увидеть сидящую перед ноутбуком девочку, бабушку на экране и оценить обстановку.

Было ясно, что далекая бабушка Антонина каким-то непостижимым образом видит суть происходящего и пытается обратить внимание девочки на это. Оля подумала, что самое время действовать. Использовать SIRI она побоялась, памятуя бурную реакцию недавних собеседников из бара, поэтому решила действовать более традиционным и менее шокирующим способом. Она быстро набрала текст и нажала привычную уже клавишу отправки.

* * *

Аня выключила скайп и взяла в руки айфон. Он был золотой, тяжелый и холодный. «Что за чертовщина? Бабуля ведь зря не скажет», – не успела Аня подумать, как аппарат завибрировал у нее в руках и она прочла:

«ОЛЯ: ПРИВЕТ АНЯ! МЕНЯ ЗОВУТ ОЛЯ. Я ВНУТРИ ТЕЛЕФОНА КОТОРЫЙ У ТЕБЯ В РУКАХ».

Девочка невольно выпустила аппарат из рук, он со стуком грохнулся на стол.

Тут же на экране появилось следующее сообщение:

«ОЛЯ: АНЯ НЕ БОЙСЯ. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПИШУ ТЕБЕ СЕЙЧАС. НЕ УДИВЛЯЙСЯ НИЧЕМУ. ТЫ МОЖЕШЬ ОТВЕЧАТЬ МНЕ».

Аня тихо пробормотала: «Что за фигня?»

«ОЛЯ: ЭТО НЕ ФИГНЯ. Я ВСЕ СЛЫШУ. И ВИЖУ».

Оля решила применить тот же прием, что в свое время подействовал на Пашу.

«ОЛЯ: ТЫ СИДИШЬ ЗА НОУТБУКОМ. У ТЕБЯ ЗЕЛЕНЫЕ ГЛАЗА И ВОЛОСЫ ПОКРАШЕНЫ В ДВА ЕЩЕТА. А ЕЩЕ У ТЕБЯ ТРИ СЕРЕЖКИ В ЛЕВОМ УХЕ И ДВЕ В ПРАВОМ. ПОДОЙДИ К ОКНУ. С ТЕЛЕФОНОМ».

Обалдевшая Аня взяла айфон в руки и встала.

«О: ВИЖУ СУПЕРМАРКЕТ. ТАМ СТОЯТ ДВА АЛКАША. РЯДОМ С НИМИ МАШИНА. КРАСНАЯ. ИЗ НЕЕ ВЫШЛА ТЕТКА С БЕЛОЙ СУМКОЙ АШАН В РУКАХ И ЗАШЛА В МАЕАЗИН».

Аня ничего не понимала, но решила ответить: «АНЯ: ТЫ КТО?

ОЛЯ: Я ГОВОРИЛА ТЕБЕ Я ОЛЯ. И Я ВНУТРИ ЭТОГО АЙФОНА.

А: КАК ЭТО?

О: ВСПОМНИ ЧТО СКАЗАЛА ТЕБЕ БАБУШКА.

А: ПРО ЧТО-ТО ЖИВОЕ.

О: ЭТО И ЕСТЬ Я. МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ.

А: ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?

О: МНЕ НАДО СРОЧНО ВСТРЕТИТЬСЯ С ОДНИМ ЧЕЛОВЕКОМ.

А: КТО ОН?

О: НЕ БОЙСЯ ОН МОЙ ДРУГ».

Конечно, если бы бабушка не обратила внимание Ани на странности с телефоном, она просто-напросто подумала бы, что это бред или шутка. Но бабулины слова, да и сам факт, что телефон описывает ее внешность и видит окружающее, заставил если не поверить до конца в происходящее, то прислушаться. Оля применила всю свою силу убеждения для того, чтобы успокоить девочку и убедить в том, что это не глупый розыгрыш. Она рассказывала ей про интерьер их квартиры, пересказывала детали разговора с бабушкой, описывала в подробностях гравировку на золотом корпусе аппарата – словом, делала все, чтобы девочка поверила ей. Наконец вроде бы это получилось, во всяком случае, Оле удалось уговорить девочку связаться с Пашей.

«О: ЕГО ЗОВУТ ПАВЕЛ ФОТИН. ФОТ. ТЫ ПОЗВОНИШЬ ЕМУ?

А: ЛАДНО ПОПРОБУЮ.

О: ЛОВИ НОМЕР».

И тут Оля сделала серьезную ошибку! Подумав, что все в порядке и Аня ей поверила, она решила попробовать использовать SIRI для дальнейшего общения. Из телефона неожиданно раздался тот самый бесцветный металлический голос, недавно так напугавший господ Маевского и Барсукова:

«О: СПАСИБО! ТЫ МНЕ ОЧЕНЬ ПОМОЖЕШЬ!»

Аня подпрыгнула от неожиданности и машинально нажала на кнопку выключения телефона. «Блин, хватит! Ни хрена себе утро!» – рявкнула она и выскочила из-за стола. Смелости ей было не занимать, но перед тем, как набрать Паше, ей все-таки пришлось собраться с духом и выждать несколько минут. Мысли в ее голове были спутаны, словно переваренные спагетти в недорогой кафешке. Через непродолжительное время Аня решила, что ничего страшного, если она позвонит по присланному телефону, не случится, вынула из кармана свою потрепанную «Нокию» и бойко набрала номер.

– Алло, привет! – прошло, наверное, гудков десять, прежде чем она услышала заспанный голос:

– Здорово… ты кто?

– Я Аня.

– Какая, на хрен, еще Аня в восемь утра?!

– У меня айфон. Золотой. Мне Оля написала.

Звонок был очень неожиданным для него, и Паша сразу же резко, будто его включили в розетку, вскочил. Вчера, когда он поехал на Китай-город, обнаружив Олю при помощи геолокации, аппарат внезапно пропал. Он до полуночи бродил по Маросейке и бульварам в надежде, что снова засечет Олино местоположение, но телефон больше так и не проявился. Приехав домой, он долго курил и заснул лишь под утро.

– Что же ты сразу не сказала?!

– Я сказала, это вы тормозите! Чего орать-то? – Аня, несмотря на природную боевитость, была девочкой воспитанной и всегда обращалась к незнакомым ей старшим на «вы».

– Ладно-ладно, прости! Надо встретиться. Когда можешь?

Аня подумала, что неплохо было бы подстраховаться – мало ли что, – и решила, что лучше всего было бы увидеться в каком-нибудь людном месте.

– Давайте в зоопарке. В десять у клетки с носорогом.

Паша моментально согласился и помчался приводить себя в порядок. Голова болела не так сильно, ссадины тоже чуть подзажили, но синевато-багровым фингалам еще требовался макияж.

Времени до назначенной встречи было вполне достаточно, но Аня не стала дожидаться, пока мама проснется, взяла аппарат и вышла из дома. На столе она оставила короткую записку: «Айфон у меня, потом все расскажу. Бабушка в курсе».

* * *

Ровно в десять утра, сразу после открытия зоопарка, Паша был у вольера с носорогом. Сидя на лавочке, он курил уже третью сигарету и от нетерпения ежесекундно стряхивал пепел. Он настолько глубоко погрузился в эту нервную процедуру, что и не заметил, как к нему подошла высокая девица с зеленой челкой.

– Привет! Вы Павел? Фот? – Паша дернулся от неожиданности и уронил сигарету.

– Да! Аня?

– Ага. Он? – Аня вытащила из рюкзачка золотой айфон.

– Он! Давай сюда!

– А вот уж нет! Расскажи…те сначала, что случилось?

– Да ладно, можешь на «ты». Я вроде еще не совсем старикан.

Аня села рядом с Пашей, и он рассказал ей всю историю с айфоном, его появлением, своей попыткой оживить телефон с помощью Пафоса и исчезновением, а вернее, заточением Оли. Рассказал он и про странных персонажей из зоопарка и школы, у которых он пытался выведать хоть что-нибудь. Девочка внимательно слушала, изредка задавала вопросы. Все услышанное было удивительным, но, как ни странно, показалось ей вполне правдоподобным. Конечно, если бы не бабушка Антонина и ее просьба приглядеться к этому странному телефону, кажущемуся ей живым, Аня приняла бы Пашу за сумасшедшего. Но плохо замаскированные синяки на Пашином лице говорили сами за себя, и Аня подумала, что уж по крайней мере сцена «отжатия» айфона была правдива на все сто процентов. Тем более что некоторые вещи, которые проделывала ее бабуля, были тоже необъяснимы и загадочны. Аня очень хорошо запомнила, как позапрошлым летом, когда на Алтае бушевали пожары и огонь начал подбираться к их селу, она сумела остановить его необычным способом.

…К вечеру казалось, что воздуха в селе больше не осталось, была лишь горячая густая гарь. Глаза слезились, разъедаемые дымом, рот был наполнен густой слюной со вкусом головешки из костра. Пожарные из МЧС уже вторые сутки пытались остановить лавину огня, вертолет выливал на огонь тонны воды, но пожар не стихал и продолжал подбираться к селу. Где-то ближе к вечеру бабушка Антонина взяла с полки какую-то нитку с привязанным к ней розовым камешком и неспешно поводила ей в воздухе, словно маятником. Ее серо-зеленые глаза сузились до небольших щелочек, как будто она внимательно присматривалась к чему-то. Аня заметила, что в этот момент бабушка что-то бормочет, будто говорит с кем-то невидимым. Закончив этот разговор, бабушка сказала: «Плохо дело, Анюта. Вчера еще мгычка была, а сейчас заволокло все. Надо бы пожарным нашим помочь». Она налила в миску воды и попросила девочку сесть рядом, положив руки на ободок. Затем бабушка поводила над миской руками и произнесла нараспев:

Аня увидела, что вода стала быстро подниматься со дна, закрутилась, запузырилась, как в школьных опытах на уроке химии, и из нее начало формироваться что-то вроде небольшой фигурки. Через пару минут девочка увидела, что прямо посередине миски стоит маленький водяной человечек. Он раскачивался из стороны в сторону, балансируя на вращающейся поверхности. Бабушка Антонина протянула к нему ладонь и продолжила:

На этих словах она махнула рукой, человечек оторвался от поверхности воды и растворился в воздухе, оставив на полу тоненькую дорожку из прозрачных и крохотных, как булавочная головка, капель. Буквально через полчаса начался сильнейший проливной дождь, продолжавшийся два дня и погасивший страшный огонь. По телевизору тут же зазвучали победные репортажи: «…Высокая готовность противопожарных сил и эффективное действие предпринятых в прошлые годы мер защиты, которые позволили быстро локализовать и ликвидировать пожары, несмотря на их небывалую интенсивность и крайне неблагоприятные погодные условия. Оперативные действия МЧС не позволили огню распространиться на большие площади». Аня спросила: «Бабуль, это же наш человечек помог?» Бабушка улыбнулась и ответила: «Анюта, помог, конечно! Как не помочь, когда беда такая. Только ты – молчок, ладно? А я тебя еще и не этому научу…»

Когда рассказ Паши подошел к концу, они заметили, что на скамейку напротив сел человек с гитарой. Он был одет в желто-песочные форменные куртку и штаны служителя зоопарка. Паша пригляделся и увидел, что это тот самый любитель панк-рока, у которого он пытался выведать подробности про Пафоса. Грязного пластыря на его носу больше не было, а на голове появилась яркая оранжевая бандана. Народ только начинал подтягиваться в зоопарк, ведь с начала открытия прошло всего минут сорок. Но, похоже, отсутствие должной аудитории нисколько не смущало его, и он бодро ударил по струнам:

Аня неожиданно начала притопывать ногой, щелкать пальцами и подпевать.

– Ты чего – фанат панка, что ли? – удивленно спросил Паша.

– Так это же папина песня! Он же ее тут и написал, в зоопарке, когда меня в коляске катал. И группу свою потом так и назвал – «Аня и Носорог», его же не Носовым, а Носорогом все кличут.

– Вот это да… – Паша растерянно смотрел на увлеченного музыканта. «Блин, это же все неспроста. Все крутится вокруг этой девчонки». Внезапно в его голове мелькнула еще одна мысль: – Слушай, а у вас в школе случайно новая учительница не появлялась? Географичка?

– Ага! Клевая такая, в очках красивых! Она еще и биологию ведет. А что?

– Да ничего! Просто я теперь понимаю, что айфон этот гребаный не просто так именно у тебя оказался. Давай-ка рассказывай, как к тебе эта хрень с позолотой попала!

Теперь пришла очередь рассказа Ани. Под аккомпанемент певца со скамейки напротив она быстренько изложила Паше все события последних суток, не упустив подробностей того, что бабушка Антонина узрела в телефоне.

– Ань, а бабуля тебя многому научила?

– Да ты че, совсем? Рано пока, говорит. Так, по пустякам кое-что могу! – и она хитро посмотрела на Пашу.

– Короче, давай телефон и помоги мне найти Пафоса! Я знаю, что ты можешь.

– Не, мобилу я тебе не дам. А хакера этого я найду. И девчонку твою вытащим, ни бэ! – Аня совсем осмелела, почувствовала себя хозяйкой положения. Она как-то странно поводила руками перед Пашиной физиономией и что-то неразборчиво пробормотала. Паша услышал только слово «пень».

– Я тебе позвоню! – и, подмигнув музыканту, Аня быстро сбежала.

Вокруг скамейки напротив потихоньку стала собираться публика, в основном молодые мамаши с детьми. Несмотря на специфический репертуар, все слушали и смотрели с интересом, кое-кто начал даже писать это выступление на телефоны. Паша сидел словно деревянный, не в силах сдвинуться с места и пошевелиться. Он был буквально парализован, ноги и руки не слушались, голова была пуста, легка, как воздушный шарик, и ничего не соображала. Прошло где-то с полчаса, прежде чем выступление закончилось, и только в этот момент странное ощущение слегка отпустило Пашу. Он с трудом достал сигареты и закурил. «Вот ведь ведьма маленькая! Не зря она так руками у меня перед рожей махала, заколдовала, зараза, и свинтила». Он встал и побрел к выходу. Ему оставалось теперь только ждать.

* * *

В школу Аня решила не ходить. Там ей всегда или почти всегда было скучно. Подруг у нее практически не было, потому что она запросто считывала их мысли и знала обо всех их желаниях. Бабушка научила ее этому очень легко. Она как-то сказала: «Аня, смотри на все из глубины сердца – и будешь знать все, что тебе дано знать». Это действительно оказалось несложным делом, но несколько испортило ее отношения с окружающими. Главным для нее всегда было найти объяснение любым своим поступкам. Сегодня Анина совесть чувствовала себя совершенно спокойно, потому что причина не пойти на занятия была очевидна – необходимо было найти Пафоса.

Конечно, можно было замечательным образом сходить на оставшиеся уроки, но она решила не отвлекаться по пустякам и сосредоточиться. Когда Аня прощалась с Пашей, не удержавшись и подморозив его легким заговором, чтобы спокойно уйти, ей казалось, что задача проста и понятна. Но вскоре она сообразила, что Пафос не отзывается ни на телефон, ни на скайп – Паша при ней набирал ему и с телефона, и с ноута. «Анюта, хочешь подумать – иди к речке, вода поможет» – вспомнила она бабушкины слова и непроизвольно направилась в сторону Москвы-реки.

Конюшковская вывела ее прямо на Краснопресненскую набережную, в районе Новоарбатского моста. Конечно же, центр столицы – это не деревенская речка с ее тишиной и природой. Вокруг нее был обычный московский пейзаж: сновали люди, проносились троллейбусы, автобусы, машины со спецсигналами – сказывалась близость Белого дома. Но городской жительнице Ане эта урбанистика казалась такой же естественной, как алтайский лес для ее бабушки. Поглядев с полчаса на воду и втихаря покурив, Аня вспомнила, что айфон, лежащий в ее рюкзаке, выключен. Достав его, она нажала крупную кнопку в нижней части аппарата и практически тут же прочла:

«О: АНЯ! НЕ ВЫКЛЮЧАЙ ПОЖАЛУЙСТА ТЕЛЕФОН. Я ПОЧТИ НИЧЕЕО НЕ ВИЖУ И НЕ СЛЫШУ

А: ХОРОШО. ОБЕЩАЙ ЧТО НЕ БУДЕШЬ БОЛЬШЕ РАЗГОВАРИВАТЬ. ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНО ПИШИ

О: ХОРОШО ТЫ С ПАШЕЙ СВЯЗАЛАСЬ?

А: ДА МЫ ВСТРЕЧАЛИСЬ».

Аня коротко описала их встречу, умолчав, конечно, о том, что ей пришлось применить кое-что из бабушкиного арсенала при расставании.

Теперь она действительно верила в то, что Оля находится внутри айфона. Чтобы поддержать ее, Аня решительно сообщила, что поможет той освободиться и не будет без серьезной необходимости выключать аппарат. Погуляв еще немного, Аня решила, что можно потихоньку двигаться в сторону дома, так как мама днем должна была уйти на работу, а объясняться по поводу пропажи айфона ей совершенно не хотелось.

Придя домой, Аня попробовала сама дозвониться до Пафоса, его номер и пароль скайпа она скопировала еще на скамейке, но связи с ним по-прежнему не было. Тогда Аня решила, что без бабушки ей точно не обойтись.

– Баб, привет! Я во всем разобралась, – увидев бабушку на экране, Аня быстро изложила ей все, что случилось с их последнего разговора.

Бабушка нисколько не удивилась, сказав только, что вернуть Олю назад будет непросто:

– Анюта, боюсь, что компьютерщик этот, Алексей, ты его Пафосом кличешь, далеко где-то. Не думаю, что ему очень уж охота с тобой разговаривать, но попробовать надо! Без него девчонку не достать, наворотил он немало.

– Баб, а ты понимаешь, че делать-то? Это же компьютерные программы, а ты ж вроде…

– Анюта! – строго перебила ее бабушка. – Какая разница, что пользуешь? Он – формулы свои чертовские мастерит да программы, я – по-другому умею. Вот ты как домой ездишь от меня?

– Я? На поезде… – растерянно ответила Аня.

– Ну да. А до поезда – на автобусе. А теперь представь, что дядя Женя, сосед наш, тебя на машину посадил! Представила?

– Ну да.

– И в аэропорт привез. А в Москву ты на самолете летишь. Чуешь разницу?

– Ну да! На самолете, типа, это… быстрее будет!

– А в поезде вздремнуть можно или почитать, коли есть чего. Но результат один и тот же. Усекла?

– Да, бабуль!

– Ну вот. Звони этому своему Алексею, все у тебя получится. Помнишь, я тебя учила в темноте видеть? Все делай, как показала, до остального своим умом дойдешь! А с телефоном этим, как все сделаешь, прощаться надо.

– Ладно, баб, сейчас!

Закончив разговор, Аня приготовилась к звонку, вспомнив все, что бабушка Антонина ей рассказывала: «Анюта, смотри сквозь темноту, в самую глубину, прямо перед собой и повторяй». Она набрала Пафоса в скайпе и произнесла:

Она уставилась на экран ноутбука, глядя как будто сквозь него, в сине-белые цвета программы. На третий повтор Аня неожиданно услышала гудок, вслед за ним экран дернулся, и она увидела смазанные очертания человека.

– Какие люди! – металлический, словно синтезированный голос произнес это с явной усмешкой. – Привет, Аня!

– Да… – растерянно ответила девочка.

– Как же ты до меня достучалась? Ах да, я же забыл про твою чудесную бабулю! Да и сама ты уже много умеешь. – Аня поняла, что это и был Пафос.

– А вы – Алексей?

– Ну, в общем-то, да, Аня. Это я – Алексей Памфилов, или просто Пафос.

– А где вы? Очень уж сложно с вами связаться.

– Понимаешь, я иногда бываю занят, тогда меня действительно непросто найти. Тебе удалось, молодец!

– А откуда вы про меня знаете? И про бабушку мою?

– Ань, я ведь вообще все знаю… или почти все.

– А откуда? И где вы находитесь?

– Я?.. Как бы это тебе сказать… я везде – и нигде…

– Как это? Так не бывает!

– Бывает, Аня, бывает. У тебя ведь есть мозг? И он находится у тебя в голове? – Ане было непонятно, это издевка или нет.

– Ну… это… типа нам это еще в шестом классе рассказывали.

– И типа правильно рассказывали. А мысли твои – они где?

– Как где – в башке… Ну, там, в мозгу!

– Допустим. Значит, если мысли существуют, их можно увидеть, потрогать, так?

– Да нет вроде бы…

– А почему нет? Они же есть? О’кей, протоны мы тоже не видим, но это не отменяет их существования. Не можем потрогать, но ведь можно попробовать их куда-нибудь пересадить? Просто взять информацию, скопировать ее – и отправить в другое место!

Аня удивленно покрутила головой, словно проверяя, не вылетит ли из нее что-то. Оля же внимательно слушала и наблюдала за происходящим изнутри телефона. Если бы в ее положении можно было сказать «следила, затаив дыхание», то это было бы самым верным определением! Но дыхания, как и прочих физиологических особенностей, у нее не было, поэтому ей ничто не мешало и не отвлекало. Она ловила каждое слово таинственного хакера, понимая, что ее дальнейшая судьба находится во многом в его власти.

– Так вы… у вас…

– Да, Аня, все непросто. Несколько лет назад я заболел. Прихватило по-взрослому – сначала отказали ноги, потом постепенно перестал чувствовать тело… это было очень страшно. Работали только мозг и сознание. Я ведь серьезный специалист, в некоторых областях – лучший в мире. И вдруг мне предложили избавление.

– Кто? Врачи?

– Нет, это были не врачи – меня не стали лечить. Боковой амфиотрофический склероз – так назывется эта штука – не лечится. Мне предложили сохранить главное – мое сознание. Делать было нечего, я согласился.

– И кто ж это был?

– Одна очень серьезная компания. О возможностях ее я на тот момент не догадывался, но быстро сообразил, что они могут почти все.

– А зачем?

– Во-первых, это было интересно в научных целях – превратить человека в облако. Во-вторых, им очень нужны были мои разработки. Я, например, наваял программу, способную рассчитать траекторию полета до Марса и позволяющую вернуться назад. Кораблем же не обязательно должен командовать живой человек.

– Так туда ж лететь года два!

– А я никуда и не спешу. Я тут навсегда.

– Тут… это, типа, где?

– Я же тебе сказал – это везде и нигде. Это сложно объяснить, да и ни к чему, – в компьютерах, в облачных сервисах, в виртуальном пространстве – я везде. Ошиблись слегонца мои благодетели! Оказалось, что сознание невозможно держать взаперти, вот я и сбежал, легко и непринужденно, – и Анин собеседник металлически усмехнулся.

– А кого я вижу на экране? Там же сидит кто-то?

– Да это так, манекен, а в нем – голосовой синтезатор, – экран увеличил изображение, и Аня увидела, что это действительно сидящая фигура в рост человека. – Я специально тут его посадил, чтобы иногда изображать живого персонажа по кличке Пафос. Не всем же будешь объяснять, что и как.

Внезапно картинка задергалась, из глубины раздался неприятный ноющий звук. Аня услышала, как металлический голос начал монотонно повторять слова на каком-то непонятном языке.

– Эй! Что это? – она пыталась понять, что происходит, но собеседник не откликался, продолжая декламацию.

Экран ноутбука стал резко увеличиваться в размерах, наползать и быстро накрыл собой всю комнату.

…Аня стояла в каком-то широком светлом холле. Это было что-то вроде галереи современного искусства: минимум мебели, никаких украшений, встроенный свет, усиленный выносными светильниками на металлических кронштейнах, стены из светло-красного кирпича. По ним были развешаны довольно большие, но абсолютно пустые рамы от картин или постеров. «А что тут смотреть?» – подумала Аня и подошла к одной из таких рам. Неожиданно в ней появилась фотография, на которой был изображен ее отец вместе с группой, стоящий с гитарой на сцене. Картинка внезапно ожила, группа задвигалась, только музыки не было слышно. «Это же концерт в Тоннах в прошлом году!» – Аня была нечастым гостем на выступлениях отца, но приятели уговорили ее сходить. Она сделала для всех бесплатные пропуска на танцпол… И тут Аня неожиданно для себя поняла, что находится там, на концерте. Она ритмично подпрыгивает в такт грохочущей музыке, хлопает и подпевает…

С трудом вынырнув из глубины этого шоу, она отошла в сторону – и изображение тут же пропало. Это было очень реально, даже слишком! Ей казалось, что она даже чувствует сладковатый запах травки от соседа слева… Следующей была очень симпатичная ожившая фотография, на которой Аня была совсем маленькой. Крошечная девочка сидела в металлическом корыте, а мама сверху поливала ее из кувшина. «В оловянной ванне, да-да-да!» – засмеялась Аня… И тут же возник запах земляничного мыла, так хорошо ей знакомый с детства. Ей три года, она сидит по пояс в теплой воде, мама моет ей голову, напевает любимую песенку про Котю-котеньку… Аня ходила от картины к картине, проваливаясь полностью в эту своеобразную видеохронику, которая была представлена довольно подробно – то кусочек из детства, то школьный урок пару недель назад. Все было вперемешку, но очень объемно и выпукло, абсолютно реально. Аня так увлеклась просмотром, что совершенно забыла, чем была занята буквально несколько минут назад. Вернула ее к действительности картина, где она разглядела Пашу с золотым айфоном в руках. «Блин, что я тут делаю! А где Пафос?» – она огляделась в поисках выхода, но не увидела ни одной двери или окна. «Лажа какая-то. Надо срочно валить отсюда!» – она подошла к самой большой раме, которая висела в центре стены, и вспомнила бабушкин совет – смотреть на все из самой глубины сердца. Картина ожила. Аня увидела себя, сидящую перед компьютером, и громко произнесла:

Картина начала дрожать и раскачиваться. Аня снова услышала монотонное чтение

…она открыла глаза.

– Молодец, вынырнула! Я тут латынью увлекся, задумался слегка, пока мы болтали, – Ане показалось, что в металлическом голосе хакера прозвучало смущение.

– А что это было?

– Побочки. Сопутствующие эффекты, короче. Реквием – очень прикольная штука, между прочим, если в оригинале читать! Ты вошла в контакт, а я отвлекся… И случайно слепил тебе картинку из твоих воспоминаний. Кстати, довольно опасная штука!

– Почему?

– Залипнуть можно, причем насовсем. Но ты молодец, выскочила быстро. Бабуле твоей – респект и уважуха! – и он гнусаво захихикал.

– Это все отлично. Но я вроде не в киношку пришла?

– Да, Ань, хорошо, продолжим. Началось все с того, что я захотел попробовать снова стать человеком… Представь – я вижу все, что происходит в мире, знаю и чувствую всех на свете, я практически бог! Но не все так чудесно, как может показаться… Знаешь, как это хреново – не походить по травке, не поплавать, пива даже не выпить, девчонку за попу…Так, ладно, ты еще маленькая!

– Ничего себе маленькая – сто семьдесят семь сантиметров роста! – запальчиво вскинулась Аня.

– Ладно, большая! – он усмехнулся своим металлическим голосом и продолжил: – Тогда я начал экспериментировать. В общем, для начала все пошло неплохо, я разработал одну интересную программу и начал ее тестирование.

– А что за программа? – если бы могла, Оля бы придвинулась к ноутбуку максимально близко, чтобы лучше слышать.

– Первоначально она должна была помочь человеку в реализации своих желаний и идей. Получил вполне годный результат – потихонечку, понемногу у человека все как будто бы само начинало получаться. Ну и пошло-поехало – сначала политики поперли, они же самые активные, быстро прочухали, что к чему! Помнишь, сколько Навальный на выборах в Москве набрал? А еще один не слишком известный персонаж президентом Польши стал… ну ладно, тебе политика неинтересна, понимаю… Спортсмены и тренеры тоже неплохо программку мою поюзали – клуб «Челси», например, чемпионат Англии выиграл! Там такой перец есть, активный очень, по фамилии Моуриньо. А биатлонист этот, Бьорндален, – ему ведь за сорок уже, а бегает как новенький. Да много чего получилось, причем заметь – в тестовом режиме! Но главное – я понял, что двигаюсь в правильном направлении.

– Ага, и что дальше?

– Короче, все корректно работало. Я начал думать, что бы еще можно прикрутить, но тут пошли сбои. Люди, которые использовали прогу, стали резко меняться. Не добиваться чего-то, а именно меняться. Сначала милиционер – ты его видела в зоопарке, потом учительница – она же бывшая банкирша. Что-то пошло у меня не так, что-то я не учел! Понимаешь, Аня, все, что было скрыто в человеке, – и тайные желания, и страсти, и даже то, в чем он себе сам не признавался, – все это поперло. Я с Фотом как раз поэтому и не мог контачить, пришлось попахать слегонца, чтобы процесс совсем из-под контроля не вышел.

– А что могло быть?

– Ха! – металлический голос даже кашлянул. – Представь на секундочку, что сразу много народу – даже не сотни, а тысячи людей – запустят эту прогу? Они даже могут и не знать ничего, просто почту открыли – и привет! Программа запускает их перевоплощение, и в один прекрасный момент у нас на планете появляются сотни копий Гитлеров и Александров Македонских, Клеопатр и Дартов Бейдеров… да еще черт знает кого. Вот и пришлось полную зачистку делать.

– Хорошо. А что с Олей?

– С ней все пока не очень хорошо. Я ведь хотел из своего нынешнего состояния сделаться, например, умным носорогом или человеком снова стать. Но начал издалека, потихоньку. А тут моя «формула счастья», как назло, разбушевалась. Вот Оля под самую раздачу и попала – очень хотела красивой жизни, а в результате сама стала ее частью… Но, блин, не в буквальном же смысле! Я понимаю, если бы она петь или плясать пошла, но такое… никак не мог представить, что она айфоном станет, да еще и золотым! – в его голосе слышалась досада. – Хорошо еще, что мне удалось это все в твою сторону направить! Одному мне тут не справиться.

Оля с ужасом слушала. Если бы она раньше знала и видела изнанку шоу-бизнеса или богатой чиновничьей жизни! Да ей и в голову не пришло бы мечтать о подобном! «Вот ведь дура, повелась на золото самоварное! Да гори оно все синим пламенем», – судорожно думала она.

«О: АНЯ ПОПРОСИ ЕГО СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО СО МНОЙ. Я К МАМЕ ХОЧУ!» – Оля не выдержала и написала на экране. Но ответил ей Пафос:

– Оля, не волнуйся, мы постараемся. Так вот, я хотел сразу помочь. Но Паша потерял аппарат, вот тут и завертелось…

– Что делать?

– Сейчас все в ваших руках. Я дам вам с Фотом программу, но одна она не поможет. Помнишь, бабушка тебе рассказывала про разные дороги?

– Конечно! О том, что программы или ведовство ее – ну, типа, одно и то же.

– Ну да. С точки зрения квантовой физики – точно, – он опять засмеялся. – А теперь папу вспомни своего – у него же группа?

– Да.

– А там есть гитарист, барабанщик, клавишник – все разные, но вместе играют. Сейчас вы точно так же – все вместе, каждый делает свое дело. Поняла?

– Ага! А мне что делать надо?

– Во-первых, надо поторопиться. Чем дольше Оля там сидит, тем сложнее ее вытаскивать, каждый час на счету. Боюсь, к ночи уже поздняк метаться будет. Во-вторых, новую прогу я Фоту только что отправил. Паша все знает и умеет. А ты вспомни, как смогла меня увидеть – бабулина формула сработала, так? А Оля – ты меня слышишь? – обратился он к узнице. – Ты там, внутри, сделаешь полный сброс настроек! И напоследок: девчонки, программу я до конца не смог грохнуть, и айфон этот хренов опасен! Избавьтесь от него любым способом, а то он опять кого-то сожрет! Удачи! – экран скайпа мигнул и погас.

* * *

– Паш, хай! Ты дома?

– Да! Есть информация?

– Есть! Надо срочно встретиться, я знаю, что делать!

– Еду! Куда?

– Давай там же, в зоопарке, он до семи. Только быстрее!

– Лечу!

– Не забудь ноут.

– Ок!

В будни в этой части зоопарка было, как всегда, немноголюдно. До закрытия оставалось еще часа полтора. Немногочисленные прохожие с любопытством смотрели на Пашу с ноутбуком в руках и Аню, опасливо держащую прямо перед собой блестящий золотой айфон. Они активно размахивали руками, шипели друг на друга, ни на кого не обращая ни малейшего внимания.

– Ты готов?

– Почти. Тут Интернет медленный. Еле качает.

– Давай быстрее, Паша.

– Сейчас, сейчас… включи Bluetooth, надо их спарить.

Оля слышала их разговор и тут же отозвалась:

«ОЛЯ: Я САМА ВКЛЮЧУ. ГОТОВО.

АНЯ: ОЛЯ ТЫ ПОНЯЛА ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ?

ОЛЯ: ДА. Я ВСЕ ЗНАЮ. ПОЛНЫЙ СБРОС – ЭТО ОЧЕНЬ ПРОТИВНО. КАК СОЗНАНИЕ ПОТЕРЯТЬ. И ТОШНИТ ПОТОМ.

АНЯ: НИЧЕГО ПОТЕРПИ. СКОРО МЫ ТЕБЯ ВЫНЕМ».

Утешив и поддержав Олю, Аня продолжала вспоминать бабушкины формулы. «Черт, про то, как смотреть и видеть, я помню. А вот про превращение она мне ничего не говорила… Сказала только, что “до остального своим умом дойдешь”». Аня продолжала размышлять, тайком стащив у Паши сигарету, но не успела она поднести ее ко рту, как он вдруг завопил: «Все! Готово!» Аня поняла, что отступать некуда, мысленно сказала: «Ну, бабуля, не подведи!» – и скомандовала: «Давай!» Паша глянул на девочку, секунду подумал и звонко, с размахом клацнул по клавиатуре. Программа начала открываться, по экрану побежали разноцветные волны и цветовые пятна, словно какой-то безумец закидал его картинами Синьяка и перемешал их все сразу. Аня выдохнула, чтобы сбросить волнение, и медленно, облизывая внезапно пересохшие губы, произнесла формулу, уже однажды принесшую ей успех:

Тут же, прервавшись на секунду, она продолжила словами, пришедшими ей на ум в последний момент:

Мелькание цветов на ноутбуке сначала резко усилилось, потом начало замедляться. В этот момент Оля изнутри нажала кнопку перезагрузки, и Аня произнесла свои заклинания трижды, практически без пауз. Экран моргнул в последний раз, и разнообразное движение прекратилось. Паша и Аня посмотрели друг на друга, потом на телефон, затем на ноутбук и снова друг на друга.

– Что? – почему-то шепотом спросил Паша.

– Не знаю, – так же прошептала Аня. – Я все сделала. Все как надо.

– Где она?

Аня молчала и усиленно глотала слезы. Кажется, это была катастрофа! Все, на что они так рассчитывали, не сработало. Паша ожидал, что Оля появится так же, как и пропала, рядом с ним, только не на стуле, а на скамейке. Аня тоже рассчитывала на совсем иной результат.

– Черт! Что мы не так сделали?

– Откуда я знаю… Дай сигарету! – Аня выхватила у Паши пачку и судорожно задымила.

– Может, еще попробовать? – робко спросил Паша. Но, увидев Анин яростный и заплаканный взгляд, быстро замолк.

Паша тоже закурил. «Вот сейчас пойду и нажрусь. Прямо вот сейчас и в муку!» – грустно думал он.

– Эй, трубку возьми! – Аня пихнула его острой коленкой. – Оглох, что ли, кулхацкер хренов?

Паша пошарил в карманах и нащупал мобильный. Не глядя на экран, он вяло сказал:

– Але.

– Паша! Ты где?

– Я? Я в зоопарке…

– Какого хрена ты там торчишь? Зверюшек давно не видел?

– Оля! Это ты?! Ты где?!

– Я у тебя дома! Пашка, быстро приезжай, у тебя в холодильнике нет ни фига! А я сейчас слона могла бы слопать!

Паша подскочил, как будто его кто-то двинул изо всей силы по спине, и судорожно покидал шмотки в рюкзак.

– Ань, все вышло! Она там!

– Где?

– Дома у меня! Она там выскочила почему-то! Все, пока, я полетел! – и Паша стремительно кинулся к выходу, на ходу засовывая в сумку ноутбук. Метров через двадцать он обернулся и крикнул: – Анька, спасибо тебе! За все спасибо!

Аня устало откинулась к спинке скамейки. «Блин, почему она оказалась у Паши дома, а не тут?» Она начала вспоминать слова, которые произносила в момент подключения программы:

«Точно! Где исчез – там появлюсь! Ведь все, что произошло с Олей, началось у Паши дома, за его столом, с помощью его компьютера! Я же сама ее именно туда и вернула…»

Стало немного холодать. Аня достала из рюкзачка мягкую, как плюшевый мишка, куртку-худи и с удовольствием в нее завернулась. Оказалось, что она прилично утомилась, так как никогда раньше ей не приходилось делать ничего подобного. Аня расслабленно сидела и мечтала, как будет рассказывать бабушке про свои приключения. Она была уверена, что та будет ею довольна, но специально не будет хвалить ее. «Эх, Анна – таланна, Анна – затычка банна!» – это была любимая бабушкина деревенская присказка, которой та дразнила внучку с раннего детства вместо одобрения. От теплого флиса курточки приятно пахло домом, уютом и совсем немного – табаком. Голова ее потихоньку клонилась, мысли забуксовали, глаза стали закрываться… Аня медленно и тягуче успела подумать о том, что Оля наконец-то вернулась домой, что ей тоже пора бы возвращаться. И тут до нее донеслись знакомые аккорды, резко выкинувшие ее из дремы.

На соседней скамейке расположился так хорошо знакомый ей уже музыкант с серьгой в виде топора в носу. Рядом с ним сидела учительница географии из ее школы в тех самых красивых роговых очках, которые так нравились Ане. Она с восхищением смотрела на поглощенного исполнением музыканта, а на ее строгом, но симпатичном лице блуждала довольная улыбка. Новоявленный артист, получив такую благодарную слушательницу, пел и одновременно наяривал на гитаре с утроенным рвением.

Аня выпрямилась, потянулась, надевая на плечи лямки рюкзачка, и в этот момент боковым зрением увидела что-то блестящее. Это был тот самый золотой айфон, из-за которого и случилась вся эта кутерьма. Несмотря на свою дороговизну, патриотичные гравировки и украшения, он был бесславно забыт на самом краешке скамьи. Прямо под ним на земле лежала какая-то яркая тряпка, оказавшаяся оранжевой банданой. По всей видимости, ее обронил музыкант. «Так-так. Айфончик, значит… Хоть ты и золотой, конечно, но вредный, сцуко!» – она хорошо запомнила, что и бабушка, и Пафос предупреждали ее об опасностях, связанных с аппаратом. Аня посмотрела на музыканта – глаза его были закрыты, он самозабвенно продолжал свой концерт для единственной поклонницы. Она подобрала бандану с земли и брезгливо, двумя пальцами, словно это был не дорогущий телефон, а дохлая жаба, завернула его в оранжевую ткань. Бросив аппарат на самое дно рюкзачка, Аня двинулась к выходу. Перед поворотом на главную аллею она обернулась. Две фигурки на скамейке около вольера с носорогом были уже довольно далеко. Легкий вечерний ветерок доносил до ее ушей обрывки гитарных аккордов. Аня помахала им и, не дождавшись ответного жеста, быстро зашагала.

* * *

– Ну что, Николай, все чисто?

– Петрович, мамой клянусь, все перетряхнул! Никого тут не было, ни ментов, ни фээсбэшников! Ты же знаешь, тут ни прослушки, ни камер нет. На входе все чисто, никого не было, сам все отсмотрел. Персонал тоже не в курсах, ей-бо-гу! – Барсик готов был уже перекреститься, но Маевский жестом остановил его.

– Не богохульствуй, Коля! Лучше расскажи, как дела в Новокузнецке.

Семен Петрович встал из-за стола, чтобы немного размяться. Несмотря на заверения Барсика, он пока не слишком уютно чувствовал себя здесь. Он внимательно разглядывал стол, стулья, кожаный диван, светильники. Все было в порядке, как всегда. Про потерянный телефон он даже и не спрашивал, настолько ему противно было вспоминать тот неловкий момент, когда они с Колей, отпихивая друг друга, катились по лестнице к выходу.

– Петрович, все на мази. По ГОКу вопрос практически решен, губер там тугой, но ему все в лучшем виде преподнесли. А если вдруг жужжать будет, управу найдем, и не таких обламывали!

– Смотри, Коля, туда на следующей неделе министр выезжает!

– Да не менжуйся ты, все наладим.

– А что с финансами?

– Банк готов, сделка через два месяца, там у нас зампред свой, так что они не спрыгнут.

Компаньоны ушли с головой в детали сложной комбинации. Разговор был очень сложным, и Барсик от напряжения ежесекундно облизывал свои пересохшие полные губы. Несмотря на прекрасно работающий кондиционер, минут через сорок он снял пиджак, потом закатал рукава модной голубой рубашки. Вокруг его подмышек образовались два огромных пятна, формой напоминавших очертания Африканского континента. Семен Петрович часа два пытал его разнообразными вопросами. Дважды Коля звонил для уточнения некоторых деталей, раза три-четыре звонили ему и докладывали. Еще часа через полтора Маевский совсем успокоился и, поняв, что сложная ситуация находится под его контролем, предложил перекусить.

– Коля, а как там певичка твоя поживает, Амалия, кажется?

Хитрый Барсик понял, что вопрос прозвучал не просто так и Маевский решил немного развлечься.

– Да все ништяк, Петрович! Поет! – Барсик усмехнулся. – А что, увидеться захотел? Нет проблем, щас тебе индивидуальный концерт организуем… Але, певица, привет тебе с воли! Чем занята? В салоне? Вот и хорошо, красивой будешь наконец, – он довольно заржал. – Короче, дуешь к нам в NG. Да, прямо сейчас. И это… лахудра с тобой ходит частенько, блондинистая такая, с сиськами. Вот ее с собой возьми! Зачем? А один очень правильный товарищ давно с ней познакомиться хотел. Все, жду, пацаны внизу встретят.

Коля совсем расслабился и даже позволил себе после этого разговора подмигнуть Маевскому. Тот сделал вид, что ничего не заметил. Раздался звонок внутренней связи.

Барсик снял трубку.

– Чего? Нам чего-то передали? Кто? Девчонка какая-то? Петрович, ты курьера сюда не вызывал? – удивленно спросил Барсик у Семена Петровича.

– Коля, ты чего – с дуба рухнул? Никто не знает, что я здесь, кроме тебя!

– Хрен с тобой, неси сюда, глянем! – рявкнул Коля в трубку.

Через минуту официант позвонил в дверь кабинета и вошел, держа в руках высокий бумажный пакет с логотипом «Росгосстраха». Когда он вышел, Барсик запустил в пакет волосатую руку и вытащил тяжелый золотой айфон, украшенный драгоценными камнями, с гравировкой в виде герба России и портретом президента. Коля и Семен Петрович не могли поверить своим глазам, так как перед ними был тот самый аппарат, с которым они распрощались совсем недавно. Маевский застыл, как каменный истукан с острова Пасхи, не в силах произнести ни слова. Барсик боязливо положил айфон на стол и еле слышно пробормотал: «Не к добру это…»

Минут через двадцать в дверь позвонили. В сопровождении лощеного управляющего в кабинет вошла популярная певица Амалия Витковская вместе со своей подругой – бьюти-блогершей Оксаной Мотыль. На спинке стула висел Колин пиджак, на белоснежной салфетке поблескивали тонкие золотые очки Семена Петровича, дымилась недокуренная сигара. В кабинете никого не было, а на столе недобрым тусклым светом поблескивал золотой айфон.

 

Магазинчик

 

Этот документ попал ко мне совсем недавно, сразу после смерти деда, в 2067 году. Он был страшным консерватором и практически не пользовался современными средствами связи. Короткая записка пришла по так называемой электронной почте, поэтому для прочтения ее мне пришлось приложить определенные усилия.

«Влад! Ты читаешь эти строки, потому что меня уже нет. Я все-таки решил рассказать тебе о том, что очень сильно повлияло на мою жизнь. Было это или нет на самом деле и как использовать эту информацию – решать тебе, читай, думай. Помимо этого, я прошу тебя забрать из моего кабинета маленькую лягушку из лазурита – она стоит у меня на столе. Я хочу, чтобы она напоминала тебе о нас с бабушкой. Удачи!»

К письму была приложена ссылка на некий архив, который раньше принадлежал ныне не существующей компании, кажется, она называлась Google.

Дед мой был крупным ученым-востоковедом и замечательным собеседником. Я очень любил его, проводил с ним много времени, запоем читал книги из его библиотеки. Особой гордостью и моей, и деда был тот факт, что меня назвали Владом в его честь. Он много рассказывал о своей работе, о том, как ему удалось превратить маленький и устаревший Музей Народов Востока в один из ведущих музеев мира, о своем увлечении старинным японским оружием. Но в этих захватывающих рассказах всегда чего-то не хватало! Например, мне хотелось бы узнать про то, что он делал до знакомства с бабушкой, где работал после Строгановки. Бабушка Зулхумар, в свою очередь, всегда отшучивалась на расспросы о том, как и где они познакомились и чем в тот момент дед был занят.

Я позволил себе лишь эти «комментарии на полях», а также подобрал на свой вкус эпиграфы из книг, которые дед любил больше всего.

 

Глава 1. Пролог

Меня зовут Влад, мне 30 лет. Я родился и воспитан как классический лузер и ботан. В то время, когда мои приятели гоняли во дворе мяч и дрались, мама – доцент Строгановки – заставляла меня пиликать на скрипке. Скрипач из меня не получился, музыкалку я бросил в седьмом классе, но маме, видимо, было очень важно, чтобы я реализовался именно в искусстве. Поэтому мне пришлось в очередной раз уступить и пойти учиться на искусствоведа. Однако знание основ академического рисунка и умение отличить Моне от Мане оказались ненужной плесенью на древе практических навыков выживания в постсоветском обществе. Именно поэтому всю свою взрослую жизнь я пытался вырваться из этого состояния души и образа жизни.

В институте я научился употреблять различные запрещенные вещества, пить разнообразные алкогольные напитки и врать напропалую, как радио «Голос Америки» (хе-хе). Этого багажа мне вполне хватило, чтобы растопить подаренной вузом на выпускной «Энциклопедией изящных искусств» скромненький дачный камин и поступить на работу в крупную корпорацию, которая занимается… Впрочем, это неважно. Для рассказа о том, что приключилось со мной за последнее время, это не имеет никакого значения. Имена и некоторые события я тоже на всякий случай заменил, а то ведь кто-нибудь из знакомых прочтет и обделается от счастья!

Короче, начинать пришлось с самых низов, с делопроизводства, а это, как известно, чуть почетнее, чем профессия вахтера или швейцара. Но за восемь лет работы мне удалось довольно прилично продвинуться по карьерной лестнице, дослужившись до заместителя руководителя департамента, приобрести пару костюмов от Корнелиани и купить машину, а это – предмет особой гордости!

К несчастью, как часто бывает, за все хорошее приходится расплачиваться, и, к сожалению, далеко не всегда деньгами. Вышло так, что все это время я как будто бы не живу, а только и делаю, что торчу на работе с девяти до девяти. По-другому не получается, просто не успеваю ничего сделать, иначе – штрафы и лишение премии. Каждый вечер, не считая пятницы, я пью. Пью для того, чтобы снять нервяк и заснуть, так как сил и желаний больше ни на что не остается. Пятница – счастливое исключение, потому что в этот день я не просто пью, а по-настоящему, по-взрослому нажираюсь, чтобы до вечера субботы лежать и страдать от похмелья. Субботним вечером завершается мой процесс снятия стресса и восстановления, причем довольно необычным для взрослого мужика способом. Я в сотый раз перечитываю детские сказки: «Незнайка на Луне», «Старик Хоттабыч», а в последнее время особенно хорошо пошел «Золотой ключик, или Приключения Буратино» красного графа Толстого. Кстати, рекомендую всем – похмельная голова и знакомые страницы сладко возвращают в счастливое детство, где нет начальников и акционеров, планов и премий. Очень расслабляет!

Ну и уж совсем откровенно – у меня почти год не было секса… за это время баба может залететь и родить! Телки на меня вроде посматривают, но я как подумаю, что ее надо сначала поить-кормить, потом трахать, а завтра спозаранку на работу, – всякое желание само собой пропадает. На дорогих проституток денег жалко, а на дешевых смотреть страшно, поэтому, когда уж совсем невмоготу, остается любимый и освоенный в совершенстве Pornolab. Если начистоту, то сложность с бабами вполне объяснима – я, к несчастью, застенчив и при знакомстве начинаю заикаться. Поэтому в голове моей постоянный коктейль из персонажей детских книжек вперемешку с Сашей Грей и Дженной Хейз.

Итак, по порядку. Поехали мы, как всегда, в «Койот». Мы – это я, Дэн из отдела логистики и Стас из административного департамента. Каждую пятницу я даю себе слово, что выпью в меру, сниму телку и проведу с ней весь уик-энд. Правда, обычно я напиваюсь в дым довольно быстро, и до сей поры мне так и не случилось исполнить задуманное ни разу. Если, конечно, не считать того случая, когда две чудесные барышни напоили меня шампанским с клофелином и вынесли из квартиры все, что смогли.

Но сегодня была не обычная пятница, а понедельник, и обмывали мы выскочившую неожиданно, как прыщ на носу, квартальную премию. Назавтра надо было вновь идти на работу, поэтому серьезный отдых мы решили отложить, но я, как всегда, не удержался. «Койот» почти пустовал, что не помешало нам поучаствовать в понедельничной халяве. Шесть «Виски-Кола» за триста пятьдесят рублей – это вам не жук нагадил! Парни, конечно, поддержали, поэтому накидался я довольно качественно. Мы любили «Койот» не только за демократичные цены и удобное местоположение. За несколько лет постоянной тусы здесь персонал знал нас по именам и всегда мог помочь с эвакуацией недвижимых тел. Но вот незадача – по будням работала незнакомая смена, бармен и официантки были нам совершенно неизвестны. Ближе к ночи Дэн и Стас, как всегда, куда-то свалили, бросив меня на покорение бара. Я же, добавив еще немного халявы, отрубился. Так что мне спокойно дали проспаться в бильярдной, не отправив домой с гонцом.

– Ну что, ты жив? – вдруг раздался звонкий голос.

Я мутно повел головой и ничего не понял. Оказалось, что я сидел, вернее, лежал на каком-то деревянном верстаке. Вокруг висели рубанки и стамески, пахло опилками.

– Г-г-где я? – как всегда, заикаясь от волнения, спросил я. – Ты… у меня в гостях!

Повернувшись, я совсем обалдел. На верстаке позади меня сидел настоящий живой Буратино и нахально смотрел на меня. Одетый в синюю курточку в горошек, он был ростом, как в оригинале, примерно с полено.

– Если быть точнее, это я тебя затащил к себе, пока ты спишь, – со смехом сказал он.

– Зачем? – глупо спросил я.

– Да надоело смотреть на твои мучения! Я ведь тебе уже три субботы пытаюсь помочь!

– Как это?

– А что ты думаешь, книжка моя тебе просто так в руки попадает? – повел он длинным носом.

– И… и-и… чего?

– Да запущено все. Жопа, короче, у тебя, сам же видишь.

– Ну да, жопа… А что делать?

– Да я тут уже со всеми советовался, не поверишь, даже Карлика-Носа нашел, а он такая зануда, хуже Оле-Лукойе! Все говорят примерно одно и то же: скоро сопьешься или просто загнешься. Без шансов, если ничего не поменяешь. – Буратино полез в стоящий на верстаке ящик с инструментами. – Короче, есть дядька один.

– Врач?

– Ну, как бы не совсем! – Буратино хрюкнул, поперхнувшись ехидным смешком. – Магазинчик у него антикварный. Дуй к нему, да поскорее!

– А как мне его найти?

– Держи, – он протянул мне небольшое птичье перо. – У Финиста взял, не подведет. Иди за ним, как увидишь витрину, а в ней скрипка детская – помнишь, надеюсь, как она выглядит? Увидел – значит, на месте!

– А что дальше? – спросил я с натугой.

– Все узнаешь. Короче, быстро проснулся и пошел! – И он хлопнул меня по плечу своей легкой деревянной рукой. – Только рассчитаться в баре не забудь, а то в ментовку отправят!

Выйдя из бильярдной или из столярной мастерской – так и не поняв, сон это или явь, – я оказался на улице. Перышко готовно повисло в воздухе прямо передо мной.

 

Глава 2

– Молодой человек, проходите, я ждал вас. Буратино мне все сообщил, – кто-то аккуратно взял меня под локоть.

Повернувшись, я увидел приятного старичка в мягком коричневом пальто. Его голубые глаза пристально глядели на меня из-под мятой фетровой шляпы, а седая эспаньолка придавала его лицу немного киношно-опереточный вид. В руках его было мое путеводное перышко, которое он ловко водрузил на шляпу. Если бы не обстоятельства нашей встречи, я бы подумал, что такой колоритный персонаж – заблудившийся актер из детского театра с соседней улицы, но после сегодняшней прогулки в столярную мастерскую встреча с каким-то лицедеем казалась совершенной ерундой. Было довольно поздно, начало одиннадцатого, но вход в небольшой антикварный магазинчик был ярко освещен, а к двери пришлепнут большой рождественский венок. На витрине справа от входа было представлено много разного барахла – довольно симпатичный сундук, какие-то части патефона и – самое главное – детская скрипочка! Я обрадовался, так как это означало, что Буратино отправил меня по нужному адресу, и потянул латунную ручку двери на себя. Ручка оказалась очень холодной, практически ледяной, дверь же была заперта.

– Подумайте, зачем вы здесь! – раздался сзади неожиданно звонкий голос старичка.

Я собрался с мыслями, вспомнил сегодняшнюю встречу с деревянным мальчишкой – ручка резко потеплела и дверь быстро отворилась. Магазин, а скорее, лавочка была небольшой, и казалось, что каждый квадратный сантиметр ее был использован по максимуму. Различные предметы мебели стояли, плотно прижатые друг к другу, с полок прямо по стенам лианами свисали и покачивались цепочки и украшения. Амулеты, камни, кольца, лампы… Словно какой-то сумасшедший старьевщик в порыве жадности затащил сюда все, что собирал много лет. Я сделал шаг вперед и споткнулся о стоящий между двух затертых шкафчиков белый скутер. Мой спутник немедленно отреагировал:

– Это Маленького Мука. Двадцать первый век, сами понимаете, а он оказался неплохим конструктором, – старичок ласково погладил сиденье. – К тому же он малыш, как вы, надеюсь, помните, и с него все время слетали эти дурацкие туфли. Скутер удобнее, да и скорость передвижения выше.

Я сделал еще пару шагов, громко рыгнув остатками смеси пива с виски, и в задумчивости остановился.

– Кажется, мне понятно, зачем вы здесь. Корпоративные войны, начальник-идиот хочет вас убрать, соседний отдел пытается отобрать бюджет, Алексею Петровичу вы просто не нравитесь. А на корпоративе вы зачем-то… кхм… ну, вы поняли…

Я густо покраснел.

– Откуда вы все это знаете?

Старичок снял шляпу и повертел перо.

– Вообще-то, знать все – моя работа. Да и перышко помогает! Убить, небось, хочется кого-то? – хитро спросил он, подмигнув левым глазом.

– Хочется, – выдохнул я, вспомнив мерзкую жирную рожу Алексея Петровича. – Жаль только, что нельзя!

От смущения я снял с руля скутера старинную катушку с толстыми нитками и покрутил ее в руках.

– Осторожнее! Положите на место! – завопил старичок, но было поздно.

Раздался резкий металлический свист, как будто что-то бешеной юлой завертелось вокруг меня. Оказалось, что этот стальной угрожающий звук производили мои руки, помимо воли рассекающие воздух с огромной скоростью. Эта неподвластная мне физкультура длилась секунд пять-шесть, и я с трудом смог остановить непроизвольные движения. К моему огромному удивлению, оказалось, что вместо безобидной катушки мои руки сжимали старинную катану. Ее клинок поблескивал, как ночная зарница, и нервно подрагивал, будто бы сам рвался в бой. Рукоять же я практически не чувствовал, она была просто частью или продолжением рук.

– Аккуратнее, Влад! – мой провожатый выдернул перо из шляпы, провел им по мечу, и вместо страшного оружия я снова увидел катушку в его ловких пальцах. – Это очень опасный предмет. Владелец катаны – странствующий монах Такуан Сохо. Я был свидетелем того, как эта штука порубила в капусту семнадцать самураев отрекшегося императора Го-Мидзуноо. Монах встретил их на мосту в Дэдзима, кажется, в тысяча шестьсот тридцать пятом… – старичок прищурился, видимо вспоминая прошлое.

Я выдохнул и продвинулся еще на шаг. Мой взгляд упал на небольшой чугунный утюг. Такими пользовались в доэлектрическую эпоху.

– А вы наблюдательны! Смотрите на очень правильные предметы! – собеседник взял утюжок в руки. – Отличная штука!

– А что он умеет?

– Он заглаживает душевные, так сказать, травмы. Если совсем грубо, чистит и стирает воспоминания. Совсем. Правда, лучше бы специальный уголек использовать, – он достал из-под какой-то тумбочки пачку с надписью Magic Transylvanian Coal. – С обычным углем можно работать только с последними переживаниями, за пару недель, а с этим за час можно всю дрянь убрать – просто гладишь им собственную рубашку или брюки, а разглаживаешь память.

Я вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не удивляюсь сказанному и увиденному.

– Оглядитесь вокруг повнимательнее, – неожиданно строго сказал старичок. – Все, на что вы уже обратили внимание, могло бы пригодиться в решении ваших проблем. Нужный предмет сам появляется и подсказывает варианты поведения. Используя скутер, вы могли бы стать быстрее всех, утюг может помочь, убрав из головы все эти тянущие жилы и нервы воспоминания о корпоративах и наездах начальников. Катана – ну, тут понятно. А вот еще есть лягушка, вы ее, к счастью, не заметили. Но о ней потом…

Я задумался.

– Кстати, вы давно хотите курить – валяйте, я не возражаю, – он сел в потертое кресло и достал маленькую трубку, из которой тут же пошел довольно вонючий дымок.

Это действительно было очень кстати, так как после упражнений с монашеским оружием меня еще немного поколочивало, видимо, от выброса адреналина. Присев на кожаный табурет напротив старичка, я тоже закурил, с удовольствием выпустив клуб дыма. Он собрался в небольшое облачко, которое медленно поплыло к противоположной стене и остановилось около заваленной до верха всяким барахлом настенной полки. Я поднялся с табуретки и, перешагивая через нагромождения различных предметов, подошел к ней. В груде серебряных изделий – там были монеты, кольца, цепочки, серьги – что-то дважды сверкнуло. Запустив в эту кучку руку, я смог нащупать там источник света и выудить его оттуда. Оказалось, что этот предмет – большой перстень. Он был очень хорош! Массивный, но не грубый, даже по-своему изящный, он был исполнен в какой-то восточной технике. Главной деталью его была голова льва, у которого глазами служили яркие драгоценные камни, причем левый был желтым, а правый – зеленым. Взяв его в руку и пристально взглянув на него, я вдруг почувствовал, что разноцветные глаза следят за мной. Старичок, похоже, внимательно наблюдал за этим увлекательным процессом.

– Вы взяли один из самых интересных предметов моей коллекции. Но для начала я расскажу вам, почему Буратино отправил вас ко мне, – он выпустил клуб дыма.

– К-к-кто вы? – спросил я наконец.

– Кто-то зовет меня Велес, кто-то – Хотей, для кого-то я… а впрочем, неважно. Я помогаю людям в их делах и делаю это бескорыстно… ну, почти! – он совсем развеселился. – Когда Буратино скинул мне ваш файл… Ну да, что вы так смотрите? Чай, не в каменном веке живем! Так вот, я решил помочь, потому что ваш случай – это классика жанра, если позволите. Замкнутый круг – дом, работа, интриги, сплетни, подставы, все, как и сто, и тысячу лет назад. Мне надоело мотаться по всей планете и без конца что-то подправлять, кому-то помогать, честное слово! Вот я и решил собрать в одном месте все предметы, которые на протяжении многих веков помогали людям в реализации их желаний и фантазий. Пусть приходят сами и берут то, что нужно! – он хитро прищурился. – Ну а я погляжу на это и сделаю соответствующие выводы!

– То есть я нужен вам в качестве подопытного кролика?

– Не совсем. Дело в том, что мое воздействие сказывается на каждом человеке по-разному. Один с моей помощью выигрывает в лотерею огромную сумму и спивается за год, а другой бросает серьезный бизнес, уезжает в пустыню и живет там в полном согласии с самим собой. Я хочу понять, что именно делает человека счастливым по-настоящему! А тут вы, Влад, так удачно подвернулись… – он встал с кресла и обвел рукой пространство вокруг. – Можете выбрать все, что захотите. Одно условие – это должен быть исключительно ваш выбор!

– Скажите, а катану часто берут? – зачем-то спросил я.

– Знаете, чаще, чем мне бы хотелось. А в последнее время все больше – женщины, – неожиданно серьезно ответил он.

Я покрутил в руках найденный перстень. Он был тяжелый и холодный.

– А что дает этот предмет?

– Перстень – один из самых сильных гаджетов, как сейчас принято говорить, известных мне. Он выполняет одно любое ваше желание в день.

– Здорово! – воскликнул я.

– Здорово, да не очень! Приходится быть крайне осторожным в том, о чем просите, так как перстень работает весьма эффективно, но очень примитивно. Это, как можно догадаться, настоящий лев – очень силен и крайне ленив. Да его и зовут Лео, именно поэтому он может выполнить практически все, но потом сутки дрыхнет. Помните выражение «бойся своих желаний»? Так это про этот предмет, – Велес-Хотей снова пустил большой клуб дыма. – Допустим, вы пожелали жить в большой трехкомнатной квартире. На следующий день ваши родители гибнут в автокатастрофе, а родная сестра тонет в реке. Вы – единственный законный наследник, можете въезжать в отчий дом. Как – нравится?

Я на минуту задумался, покрутил в руках перстень. Разноцветные глаза льва внимательно следили за мной.

– Я беру его!

– Влад, вы хорошо подумали?

– Да! – решительно ответил я, хотя, конечно, ни о чем я не мог серьезно подумать. – Пусть будет то, что будет!

– Хорошо, берите. Через неделю я свяжусь с вами, – он привстал. – Если захотите оставить его себе, обсудим цену.

Я удивленно посмотрел на него.

– Чему вы удивляетесь, Влад? У вас свой бизнес, у меня – свой. Я же все-таки не Армия спасения!

– Но я совсем не богат! А такой предмет, наверное, стоит целое состояние?

– Фи, Влад, вы же умный человек! – старикан ловко вскочил из кресла и встал позади него. – Зачем мне деньги?

– А чем же мне тогда рассчитываться с вами? – я даже, кажется, перестал заикаться.

– Разберемся! – он пожевал трубочку. – Для начала попробуйте понять, подходит ли вам этот предмет. И запомните: только одно желание в день! Иначе все вернется в первоначальное состояние, а Лео перестанет быть вашим слугой!

Я взял перстень и решительно надел его на средний палец левой руки. Внезапно у меня закружилась голова, все вокруг завертелось и расплылось. Я стоял около обычной стены дома, никакой двери и витрины больше не было. Меня сильно тошнило, голова кружилась. Перстень вдруг стал очень горячим, глаза льва зажглись сильным желтым и зеленым светом, и я услышал хриплый и свистящий шепот:

– Здравствуй, хозяин! Что прикажешь?

 

Глава 3

Похоже, что я снова отрубился на какое-то время. Во всяком случае, путь домой не зафиксировался в сознании и по-настоящему я очнулся только на любимом диване. Как часто бывает, услужливая память сохранила лишь самые «приятные моменты». Эти всполохи сознания составили всего пяток файлов – барная стойка «Койота», где я пил что-то крепкое, сортир и заблеванный мной же унитаз, хипстеры с идиотскими наушниками, какая-то телка с короткими ногами в черных колготках с рисунком – короче, весь набор приключений настоящего городского задрота. А катана? При воспоминании о ней руки сами сжались, будто снова почуяв ее злую неуправляемую силу. Где это было – во сне? Страшно хотелось пить. Я встал, чтобы налить стакан воды, и тут мой взгляд упал на левую руку. Средний палец украшал массивный перстень, увенчанный головой льва с разноцветными глазами. Значит, я не спал? И ехидный старичок с пером и трубкой из как-бы-антикварного магазинчика не был моей алкогольной фантазией?

Теперь я вспомнил все – и витрину с детской скрипкой, и скутер, и утюжок! Блин, а на работу?! Было уже восемь утра, а это значит, что я уже опоздал минимум на полчаса, так как путь из моей съемной хаты в Бутово до Смоленки занимал часа полтора. С похмелья на машине никак, на такси дорого, остается родной метрополитен имени Лазаря Моисеевича Кагановича. «Может, заболеть?» – малодушно подумал я, покрутив тяжелой головой. «Ага, грипп, и прямо после премии, так тебе и поверят, алкаш несчастный!» – тут же откликнулась совесть, или то, что когда-то ей называлось.

Мысль о том, что в таком состоянии придется ехать в метро с его запахами и толкучкой вызвала у меня ужас и новый приступ тошноты. «Алексей Петрович, сука такая, небось, в мерсе прокатился, сидит и кофеек вкусный попивает, РБК смотрит», – злился я. Генеральный был ранней пташкой, поэтому опоздания считались тяжким грехом, впрочем экономившим компании немалую сумму на лишении сотрудников премий и на штрафах. Плюнув на все, так как все равно уже опоздал, я снова рухнул на диван и больно поцарапал руку перстнем, про который уже успел совершенно забыть. «А что, это даже забавно!» – подумал я, внимательно посмотрев на львиную голову.

– Как там тебя зовут? Лео?

– Я тут, хозяин! Что прикажете? – от этого хрипа я подпрыгнул, едва не сорвав кольцо с руки.

«Фигасе! Так старикан не соврал? А что теперь с этим делать? – мысли прыгали, сердце стучало, с перепуга я даже протрезвел. – Так, спокойно! Сейчас разберемся!»

– Хозяин, ты звал меня! Приказывай! – голос прозвучал гораздо более жестко.

От этого жуткого хрипа я тут же покрылся потом. Все-таки не каждый день с тобой разговаривает неизвестно что или кто, да еще и с наездом!

– Приказывай, или будет хуже!!! – заревел голос.

– Да-да, сейчас! – вякнул я, подскочив с дивана. – Я… я… хочу двадцать миллионов долларов!

– Нет ничего проще, хозяин! – прохрипел голос.

Я замер. Ничего не изменилось. Моя убогая хата почему-то не превратилась в дворец из «Тысячи и одной ночи», алмазов и золота тоже не было видно. Неожиданно в полнейшей тишине раздался сигнал пришедшей эсэмэски. Взяв телефон в руки, я прочел текст: «VISA 621325.12.2015 зачисление 1400163534.42 р». На мою корпоративную банковскую карту поступил один миллиард четыреста миллионов рублей!!!

Это было настолько неожиданно, что у меня потекли слезы. Я всю жизнь безуспешно боролся со своей эмоциональностью, всегда ее страшно стеснялся, из-за этого не ходил с приятелями в театр и боялся смотреть артхаусное кино, все время боялся опозориться. Но тут мне было совершенно наплевать на все – у меня появилась куча денег, и это главное!

Весь последующий день был настоящим праздником консьюмеризма! Я тут же забил на работу, ответил на единственный из многочисленных офисных звонков, грубо послав в жопу Леху, коллегу из нашего департамента, и развязно сообщив ему, чтобы мне больше никогда не звонили из их сраной лавки. Недолго подумав, я начал обзванивать автомобильные салоны и риелторские агентства. Ну нельзя же с такими деньгами ездить на «Мазде-3» и жить в какой-то чужой халупе! К середине дня у меня было четырнадцать предложений о покупке квартиры в центре Москвы, а также три приглашения на тест-драйв из автосалонов, где готовы были продать мне достойный моего нынешнего состояния автомобиль.

«Мерседес» – купе С-класса – я купил в пафосном салоне на МКАДе и, испытывая невероятное чувство превосходства над окружавшим меня миром, сел в него и укатил в центр города. По дороге я вальяжно обсуждал с риелторами размер кухни и высоту потолка апартаментов на Остоженке. Это было ни с чем не сравнимое ощущение свободы и уверенности, совершенно незнакомое ранее. Семья наша всегда жила если не бедно, то близко к этому состоянию, все родственники были малооплачиваемыми научными работниками. Верхом зажиточности был дедов крохотный домик на шести сотках под Чеховом, до которого, за неимением в семье машины, приходилось добираться на тошнотной электричке.

Поездка в новеньком мерсе, впрочем, была слегка омрачена. Оказалось, что обеспеченной публики в Москве совсем немало, да и той, что вроде как совсем не богата, тоже нет до тебя никакого дела! Когда я ехал по Садовому, мне казалось, что все должны смотреть на мой автомобиль, завидовать мне и уступать дорогу. На деле же вышло, что вся разница между поездкой в убогой подержанной «Мазде» и в суперском купе из славного города Инголыытадт – внутри. Салон, музыка, плавный ход, наконец, цена – все это оказалось никому не интересным снаружи!

Следующим пунктом был ЦУМ. Примерно за два с половиной часа я переоделся полностью – от трусов до верхней одежды, сменив свою видавшую виды куртку на теплое кашемировое пальто. Старые мои шмотки были безжалостно сложены в фирменные пакеты и оставлены в примерочной. В часовом салоне на первом этаже я купил большие золотые часы Breguet, такие же, как у патриарха с известной фотографии. Не то чтобы этот поступок был вызван моей религиозностью – скорее, совсем наоборот. Просто этот человек всегда казался мне ловким и умным парнем, и если уж с богом у меня как-то не сложилось, то походить на его законного представителя на земле грехом точно не будет, решил я.

Когда же я приехал перекусить в «Пушкин» – а ничего более дорогого и пафосного мне не пришло в голову, – швейцар просто и обыденно забрал у меня ключи и увез моего красавца на стоянку. Я как-то был здесь с иностранной делегацией, и мне очень хотелось еще раз отведать прекрасного сервиса и понаблюдать за вышколенным персоналом. Да что там скрывать – мне просто хотелось почувствовать себя настоящим хозяином жизни! Не могу сказать, что это удалось в полной мере. Видимо, богатеев и до меня тут видали, официанты были милы и заботливы, но не более. Еда, впрочем, была хороша.

После обеда я занялся просмотром квартир. Вот этот процесс, пожалуй, полностью удовлетворил мое тщеславие! Риелторши – их было целых три – только что в задницу меня не целовали, так им хотелось впарить мне дорогущую жилплощадь. Оно и понятно – живут они с процента от суммы сделки, так что вертись как хочешь. Тут уж я оттянулся по полной программе: просил выяснить породу дерева, из которого был изготовлен паркет в гостиной, пытался узнать, есть ли специальная программа для удаленного управления климатической установкой с айфона, – короче, просто измывался как мог над бедными тетками. К их огромной радости, я все-таки выбрал красивую двухэтажную квартиру в районе Обыденского переулка и договорился о покупке ее на завтра.

День прошел почти незаметно. «Вот ведь у богатых как – шопинг, шикарные обеды, возня с недвижимостью, глядь – и уже вечер!» – с удовольствием бормотал я, садясь в машину. В этот момент меня неожиданно накрыл простой как правда вопрос: «А где ночевать?» Мысль о том, что после трапезы в «Пушкине» и выбора квартиры мне надо вернуться в мое задрипанное Бутово, вызвала огромный внутренний протест. Недолго думая, я поехал в отель «Балчуг Кемпински». К сожалению, люксы «Кремлевский» и «Панорамный» были заняты – все-таки хоть и кризис, но конец декабря. Пришлось довольствоваться «Представительским», что, конечно, несколько подпортило мне настроение. Но ведь не тащиться же было в Four Seasons!

Номер был роскошный, хотя и чуть более «бизнесовый», чем можно было ожидать. Большая комната с огромной кроватью, гигантская ванная, пожалуй, только кабинет был лишним, во всяком случае для меня. Ну что ж, пришло время настоящих мужских развлечений! Быстро найдя в Интернете несколько сайтов эскорт-услуг, я заказал себе для развлечений двух девушек – мулатку и белую. На фото они выглядели шикарно, осталось дождаться визита. Я с удовольствием, не спеша принял душ, переоделся в фирменный халат и, несмотря на строгий запрет, нагло закурил. Прямо за оконным стеклом открывался роскошный вид на ярко освещенную Красную площадь. «Как быстро все меняется! Еще вчера мне было жаль потратить пятьсот рублей на обед, а сегодня я спокойно вызываю девушек стоимостью двести тысяч за вечер! И ничего! Кажется, начинаю привыкать!» – эти приятные мысли были неожиданно прерваны на самом интересном месте чьим-то голосом.

– Здравствуй, дорогой! Как поживаешь?

Это была неожиданность номер один! Тихий голос с явным кавказским акцентом принадлежал невысокому темноволосому человеку. Он был хорошо пострижен, гладко выбрит, под отлично сидевшим кашемировым пальто и ярким шарфом виднелась белоснежная сорочка.

– Мы уже заждались тебя, дорогой! Даже раздеваться не стали, кофе вот только выпили у тебя. Хороший кофе, вкусный, правда, Муса?

Из кабинета вышел и встал позади него второй персонаж. Это был здоровенный кавказец, по виду бывший борец – ломаные уши не так уж часто встречаются, например, у художников или музыкантов. На голове у него была черная шапочка, под короткой кожаной курткой явственно проступал силуэт кобуры. Нечего даже и думать было, что такая страшная физиономия могла быть бритой – картину, естественно, дополняла черная бородища.

– Ты садись, Владислав, садись. В ногах правды нет, – элегантный кавказец прошел к журнальному столику и сел, закинув ногу на ногу.

Я зачем-то отметил, что носки под дорогим костюмом были очень длинными, и бухнулся в кресло рядом.

– Ты скажи только, векселя Внешпромбанка кто тебе выдал? Игорь?

– К-к-какие векселя?

– Да простые. Обеспеченные. Индоссируемые.

– Ин-н-доссируемые?

– Да-да, дорогой. С возможностью передачи другому лицу. Ну, ты меня понял.

Я как раз ничего не понял, кроме того, что в голове навязчиво вертелась фраза из какого-то американского боевика в переводе Володарского: «Кажется, это херово закончится!»

– Владислав, только назови, кто выдал векселя. Деньги ты ведь сам отдашь, правда? – и он ласково улыбнулся, но мне почему-то было совсем не весело.

– Какие деньги?

– Один миллиард четыреста миллионов сто шестьдесят три тысячи пятьсот тридцать четыре рубля сорок две копейки. Большие деньги, Владислав, большие, – он закурил, вежливо предложив мне сигарету. – Усман очень расстроился. Очень, Владислав!

Дело приобретало совсем тухлый оборот. Мало того, что я не имею малейшего понятия ни о векселях, ни о банке, ни о каком-то Игоре, так еще и деньги мне надо какому-то Усману вернуть… Кто это? Похоже, перстень впихнул мне весьма сомнительную операцию!

– Владислав, я вижу, что ты не хочешь нам помочь. Наверное, будет лучше, если ты поедешь сейчас с нами. Мы постараемся помочь тебе вспомнить. Муса! – он кивнул напарнику.

Тот сделал шаг в мою сторону, и в этот момент раздался мелодичный звонок.

– А, это же девочки приехали! – незнакомец усмехнулся. – Что ж, давай посмотрим, Владислав, на твой вкус! Открывай!

Я обреченно пошел к двери. Тут случилась неожиданность номер два!

Вместо ожидаемых девушек в номер резко вошли трое. Один из них быстро отодвинул меня от дверного проема, второй аккуратно и бесшумно закрыл дверь, предварительно выглянув в коридор. Третий незаметным прыжком оказался в центре комнаты и мощнейшим ударом ноги в голову вырубил Мусу. Пока тот шумно падал на пол, он успел ловко обездвижить моего любезного собеседника, просто резко хлестнув его ребром ладони в область кадыка. Наклонившись над телами, он буднично завел им руки за спину, сковал их наручниками и легко, будто это были куклы из папье-маше, а не человеческие тела, швырнул их в ванную.

Первый из вошедших махнул перед моей ошалевшей физиономией какой-то корочкой и сухо спросил:

– Котельский Владислав Александрович?

– Д-д-да, это я.

– Одевайтесь, вы едете с нами!

– А в-в-в ч-чем, собственно… – начал было я, но был резко оборван незнакомцем.

– Я сказал, быстро одеться! – рявкнул он, швырнув в меня брюками. – У вас пять минут. Время пошло!

 

Глава 4

– Итак, вы утверждаете, что никаких векселей не получали и не обналичивали? – строго спросил меня первый незнакомец.

Мы сидели в довольного большой комнате без окон. Куда меня привезла эта троица, было совершенно непонятно, так как мне на глаза бесцеремонно натянули черную шапочку, снятую с головы бородатого абрека Мусы. Два аскетичных стула, длинный стол без единого предмета на поверхности, лист бумаги, грифельный карандаш у моего собеседника – вот и все, что заменило роскошь номера «Кемпински». Но вопросы были, к несчастью, примерно те же, что и у кавказских гостей.

– Не имею понятия, о чем идет речь!!! – я начинал закипать, так как мой похититель монотонно допрашивал меня уже несколько часов.

– А откуда у вас такая сумма денег на карте?

– Не знаю!!! Кто-то перевел!

– Друзья? Хорошие, должно быть, у вас товарищи!

– Не знаю!!!

– А почему вы не поинтересовались происхождением денег?

– Да потому, что я, млять, таких денег даже во сне не видел!!! – заорал я, окончательно выйдя из себя.

– Очень хорошо, Владислав Александрович. Очень хорошо, – незнакомец встал. – Мне нравится ваша эмоциональность. Думаю, что нам пора поговорить более серьезно. Сейчас я приглашу одного специалиста, и, думаю, с его помощью нам удастся помочь вам вспомнить интересующие нас детали. Впрочем, результаты его работы вы недавно имели честь видеть, – он нажал какую-то скрытую кнопку снизу стола, и в комнату вошел тот самый персонаж, который несколько часов назад двумя ударами уделал Мусу и его обходительного начальника.

«Да что ж они все мне помочь-то пытаются! Причем методика улучшения памяти разработана, похоже, Томасом де Торквемадой», – моя искусствоведческая эрудиция моментально включилась и вытащила из памяти ряд живописных шедевров прошлого в жанре «Мученичества святых». Надо было срочно что-то предпринимать!

– Т-т-товарищ…

– Можете звать меня Лаврентием Павловичем. А мой коллега – товарищ Скуратов.

«А он, сцуко, типа с чувством юмора!» – думал я, одновременно соображая, как бы что-то придумать. Было уже три двадцать ночи. «Ага, сутки прошли, можно бы и с Лео пообщаться! Только как?»

– Лаврентий Павлович, мне бы в туалет! Пописать! – попросил я жалобно.

«Лаврентий Павлович» покрутил в руках карандаш.

– Товарищ Скуратов, помогите господину Котельскому с его просьбой!

«Скуратов» открыл дверь, за ней стоял третий гость моего номера в «Кемпински». Опричник вывел меня в пустой коридор и вместе со мной зашел в туалет. Я промычал:

– А в-в-вы бы… ну, я, это самое… не смогу так…

Провожатый внимательно глянул на унитаз, потом на меня и вышел. Я тут же запер дверь на защелку и шепотом сказал:

– Лео, ты здесь?

– Да, хозяин! Что прикажете!

– Тише! – зашипел я. – Вытащи меня отсюда! Немедленно!

– Нет ничего проще, хозяин! – прохрипел перстень, и его разноцветные глаза моргнули.

Я с наслаждением воспользовался предоставленной мне услугой и был доставлен назад в ту же комнату. «Лаврентий Павлович» стоял около стола, казалось даже не заметив моего возвращения.

– Да, Усман Ибрагимович! Да, тут, – он как-то съежился.

«Опять какой-то Усман», – подумал я удивленно.

– Да-да, сейчас гляну, – «Лаврентий Павлович» перевернул листок бумаги: – Котельский. Да. Ко-тель-ский! – прочел он некоему Усману Ибрагимовичу мою фамилию по слогам. – Что? Я не понял… – по лицу еще недавно столь уверенного в себе «Лаврентия Павловича» становилось понятно, что он, похоже, облажался и получает в данный момент хороших звездюлей. – Ко-тель… Что?! КоСтельский? А у нас Котельский… Товарищ полковник в курсе? А, это от него информация… Да! Есть! Понял! Выполняю, Усман Ибрагимович!

«Лаврентий Павлович» подошел к «товарищу Скуратову» и что-то прошипел ему на ухо. Тот быстро подскочил, натянул мне на глаза уже привычную шапочку Мусы и, схватив меня в охапку, пихнул куда-то к выходу. Задавать вопросы было бесполезно, так что оставалось просто ждать. Очень быстро, почти бегом меня затолкали в машину и в абсолютной тишине куда-то повезли. Когда мы остановились, «Лаврентий Павлович», повернувшись с переднего сиденья, стащил с меня шапку и тихо прошипел:

– Владислав Александрович, если хоть одна живая душа узнает о нашей встрече, то нам придется увидеться снова. Искренне надеюсь, что это не входит в ваши планы. – На этих словах «товарищ Скуратов» открыл дверь и вышвырнул меня наружу.

Машина дала по газам, а я остался стоять на каком-то заснеженном мосту.

«Ну что ж, назвался клизмой – полезай в жопу! Хотел денег и красивой жизни? Хотел! Получил желаемое? Получил! Правда, не так уж долго длилось мое счастье» – примерно такие мысли крутились у меня в голове, когда я в тонких ботиночках и пальтишке бежал по обочине полутемного шоссе в сторону города. Конечно, бегом в полном смысле слова это не было – стиль передвижения можно было назвать «козликом вприпрыжку», так как подморозило под утро довольно прилично. Спасибо, что эти славные ублюдки увезли меня не в соседнюю область, а куда-то в Подмосковье, по всей видимости, на Ленинградку! Я пытался голосовать, но нечастые машины проносились мимо меня, обдавая выхлопами и снежной кашей пополам с реагентами, которая таяла и размазывалась по моей физиономии. «Сволочи, нарушают ГОСТы!» – тихо матерился я, выплевывая очередную порцию хлористого калия. «В Европе вот крошка гранитная используется, а у нас? Ворье проклятое!» Хотя, конечно, плеваться гранитом – то еще удовольствие, но тогда мне как-то не пришло это в голову.

Минут через сорок пробежки я заметил впереди какое-то строение. Это была совершенно пустая стоянка для дальнобойщиков с маленькой кафешкой, в дверь которой я немедленно начал барабанить.

– Есть кто живой? Отзовитесь, люди добрые!

Прошло немало времени, я почти потерял всякую надежду, как вдруг внутри зажегся неяркий свет. Я удвоил усилия и завопил:

– Замерзаю!!! Помогите!

Дверь распахнулась. На пороге стояла фигура, полностью спрятанная в огромном синем ватнике.

– Ты чего орешь дурно так? Заходи! – фигура изъяснялась женским голосом с легким восточным акцентом.

– С-с-спасибо! – я ввалился в помещение.

Это был крохотный придорожный шалманчик на пять-шесть столиков. Практически без сил я рухнул на ближайший стул. С ботинок текла грязная жижа, брюки и пальто были в черном слипшемся снегу.

– Ты откуда такой грязный весь? Собаки гнали, да?

Женщина скинула ватник. Под ним оказалась довольно симпатичная маленькая азиатка лет двадцати пяти. Она приветливо улыбалась. Это было очень неожиданно и приятно! За последние несколько часов мой круг знакомств существенно расширился, однако радости и счастья это мне не добавило, а тут – контраст был налицо!

– Хуже! Если бы собаки!

– Ну да, человек хуже собаки бывает, правду говоришь, – девушка внимательно посмотрела на меня, ткнув пальцем в мое пальто. – Ты совсем замерз! Снимай, сушить надо! Штаны тоже!

Она шагнула в кухонную подсобку и вынесла оттуда какой-то синий халат, мыло и вафельное полотенце.

– В сортир иди, лицо вымой! Ты как из лужи вылез! – и она весело засмеялась.

Выйдя из туалета чистым и переодетым, я увидел, что на столе появился горячий чайник и бутерброды с сыром и колбасой.

– Спасибо!

– Нет больше ничего, не готовила, прости. Не работаем!

– А что такое? Место вроде бойкое? – набив рот, спросил я.

– Телек смотришь? Бастуют все, не едут. Две недели уж нет никого. Какой-то Платон Ротенберг деньги большие брать хочет за проезд. Шайтан прямо! А водилы против: дорого, говорят! Вот мы и не работаем. А они тут, километров двадцать от нас стоят, в Химках.

– Понятно! А зовут тебя как?

– Зулхумар. Зуля! – она опять улыбнулась. – Из Душанбе я, работать приехала. У нас там совсем ничего нет.

– Давно?

– Два года уже!

– А дома что делала?

– Я после школы замуж очень не хотела, папу уговорила, в институт пошла. А папа сам работу потерял. Старый, говорят, не берут нигде. Вот я и уехала, у меня ж еще три сестры и братишка, кормить надо, одевать надо, в школу собрать надо, – и она снова смущенно улыбнулась. – Ты первый за всю неделю!

– Зуль, у меня только это… денег нету! – знала бы она, что еще пару часов назад я был обладателем двадцати миллионов долларов!

– Да ладно, что ж я – слепая! И так видно, что досталось тебе. Отдыхай, грейся! Мне все равно делать нечего, готовить некому.

– Спасибо, Зулечка! Хороший ты человек, добрый! Я бы замерз без тебя, – у меня от тепла и сытости предательски навернулась слеза. Незаметно вытерев ее рукавом халата, я с удивлением отметил, что совершенно не заикаюсь в ее присутствии. «А ведь она хорошенькая!» – подумал я и заснул.

Разбудило меня зимнее солнце, которое, видимо, уже довольно долго светило мне в глаза, и какой-то шум. К своему удивлению, я обнаружил себя лежащим на кушетке, по всей видимости, где-то в подсобке. Зуля – вот молодец – умудрилась перетащить меня к себе в комнату! Я мысленно еще раз поблагодарил ее за все хорошее, что она сделала для меня. Все-таки иногородние девчонки гораздо душевнее, чем наши московские стервы!

Судя по всему, зал был полон народа. Мужские голоса зычно, с профессиональным матерком обсуждали ситуацию с внедрением системы «Платон». Так как слышимость была практически идеальная, я понял, что эти бравые ребята прорвались через какие-то кордоны и разбили тут лагерь. Буквально за полчаса удалось прослушать серьезную политинформацию, получив ценные сведения о правительстве, наших законах, Госдуме, Медведеве и Путине. Это все было, конечно, очень интересно, но я совершенно не понимал, что мне делать. Одежда моя была где-то у Зули, а она, видимо, была занята на кухне или в зале. Выйти в синем халате и трусах в зал я тоже никак не мог, как-то не очень хотелось быть клоуном перед парой десятков дальнобойщиков. Тем временем мне очень сильно захотелось в туалет, но туда можно было попасть, только пройдя через основной зал. Я взглянул на перстень. Глаза Лео ожили, мне показалось, что он даже нахально подмигнул мне желтым глазом. Я подумал, что тут мне точно нечего делать, а вот кое-кто сейчас кайфует…

– Лео!

– Да, хозяин! Что прикажете?

– Лео, я хочу быть генеральным директором нашей компании!!! – выпалил я.

– Нет ничего проще, хозяин! – прохрипел голос.

Комната закружилась, перед глазами завертелись цветные круги, и меня как будто затянуло в какую-то трубу.

 

Глава 5

Открыв глаза я понял, что Лео отработал приказ по полной программе. Я, Влад Котельский, оказался в туалете личного кабинета Алексея Петровича Мальцева, нашего генерального. «Лео все-таки молодец, учел мое состояние!» – подумал я, с благодарностью посмотрев на моего спасителя.

Выйдя в кабинет, я бухнулся в кресло. Это было то самое кресло, в котором я видел главного во время двух встреч с ним. Одет теперь я был в дорогой костюм, кажется Brioni, галстук небрежно болтался на спинке кресла, в углу беззвучно работал огромный телевизор, канал РБК; ноутбук на столе был открыт на каком-то деловом портале.

– Владислав Александрович, разрешите войти! – это был голос личного секретаря Мальцева.

Марина Николаевна, эффектная строгая женщина неопределенного возраста, работала у нас все десять лет существования компании и строила весь офис на раз. Самые суровые заместители генерального в ее присутствии становились шелковыми и пушистыми, лебезили и делали ей идиотские комплименты.

– Утро доброе! – она встала рядом, положив мне на стол лист бумаги. – Это ваш график на сегодня. У вас четыре совещания, в одиннадцать, тринадцать, четырнадцать и шестнадцать, потом посетители. Идем в графике, все расписано до восемнадцати. В девятнадцать – важная встреча с нашими китайскими партнерами. Бумаги по встрече я подготовила. С вами хотел поговорить Игорь Витальевич, вас соединить?

– Валяйте! – важно буркнул я, переполненный чувством собственного превосходства.

Когда она выходила, я невольно обратил внимание на ее бедра, красиво обтянутые юбкой, и ноги, эффектно подчеркнутые темными чулками и шпильками. На излюбленном Pornolab такие женщины проходили по категории MILF. В тот момент, когда мне надоедало творчество Саши Грей, я обычно принимался за изучение подобных шедевров. Мои мечты прервал телефонный звонок.

– Владислав Александрович, доброе утро! Это Можайский, – Игорь Витальевич Можайский был финансовым директором нашей корпорации. – У нас сегодня последняя встреча с китайцами. Все согласовано, ФАС дал добро на продажу пакета в десять процентов. Остается обсудить детали, все в справке. Посмотрите, пожалуйста, если будут вопросы, я все поясню.

– Хорошо, – сухо ответил я и положил трубку. «Блин, а ведь они меня действительно директором считают! Все по-настоящему, без обмана!» Я глянул на перстень. Лео, похоже, дремал, разноцветные глаза не блестели. «Отдыхает, ленивец! – подумал я ласково. – Большое дело сегодня сделал, свободен до завтра!» Я хорошо помнил строгий наказ хозяина магазинчика об одном желании в день.

Телефон снова зазвонил.

– Владислав Александрович, соединяю вас с Усманом Ибрагимовичем!

«Да что же это такое! Опять этот Усман меня преследует!»

– Влад, привет! У тебя все в порядке? – из трубки раздался низкий голос. – У тебя сегодня важный день. Я в тебя верю. Мне нужны эти китайцы и их деньги! – и он засмеялся.

Смех его походил на смесь кудахтанья и сухого кашля и в сочетании с кавказским акцентом производил довольно устрашающий эффект. Мне даже захотелось подняться из удобного кресла и вытянуться, как будто этот самый Усман Ибрагимович лично вошел в мой роскошный кабинет! Отсмеявшись, он дал мне указания по сегодняшней встрече. Половины я, естественно, не понял, но переспрашивать не стал, чтобы не выглядеть идиотом. Зато я сообразил, кто был хозяином нашей компании! Интересно, что еще ему принадлежит? Внешпромбанк, в историю с векселями которого Лео умудрился втравить меня? Деньги на моем счете? Они, похоже, были выручены за продажу этих бумаг, значит, тоже были его. Бандиты? Его. Товарищи «Лаврентий Павлович» и «Скуратов»? Да он ими распоряжался как слугами! А теперь еще и наша лавка! Неожиданно я подумал: «Если я, Владислав Котельский, – директор компании, то где сейчас Алексей Петрович Мальцев? И был ли вообще такой человек в том сценарии, который мой перстень Лео переписал под меня?» Я нажал кнопку вызова:

– Марина Николаевна, зайдите, пожалуйста!

– Слушаю вас, Владислав Александрович!

– Скажите, а у нас работает такой сотрудник – Мальцев Алексей Петрович?

По лицу Марины Николаевны пробежала легкая тень:

– Владислав Александрович, а вы разве не помните?

– Нет, знаете, что-то запамятовал!

– Ну как же, ведь он был генеральным директором до вас! Тот самый… который информацию сливал этим, из Промкорпорации. Мы же теперь китайцам не просто так акции продаем, все из-за этого пи… – она чуть запнулась, подыскивая слово, – пи…редателя!

– И где сейчас он?

– Его уволили по прямому указанию Усмана Ибрагимовича! И вообще: собаке – собачья смерть! – неожиданно жестко сказала Марина Николаевна.

– А что такое – с ним что-то случилось?

– Да, – ее ответ прозвучал очень сухо, – в день увольнения он погиб.

– Да вы что?

– Неужели вы не в курсе, Владислав Александрович? Его же просто изрубили в куски в собственном подъезде!

– Какой ужас!

– Да, бывает. Милиция никого не нашла, орудия убийства тоже нет, дело закрыто. Я пойду, Владислав Александрович? – и она быстро вышла из кабинета.

«Похоже, что Усман Ибрагимович не стесняется в выборе средств для решения проблем. Это надо учитывать!» – подумал я с опаской.

Весь день до вечера прошел в совещаниях и встречах. Это было даже забавно – я не понимал ничего или почти ничего и просто время от времени умно кивал головой. Коллеги же мои горячо и живо обсуждали свои вопросы, спорили, краснели, аккуратно и не очень пытались спихивать ответственность на других. Тем не менее ближе к концу находилось решение, которое всех устраивало. «И зачем им я? Неужели сами не могли сесть и договориться?» – думал я, с интересом наблюдая за этим забавным представлением. Именно такое ощущение было у меня – как будто бы я сижу и смотрю на сцену, где репетируют актеры. Наверное, такие же чувства испытывает режиссер, который может в любой момент вмешаться и поправить что-то, а может и просто поменять одного претендента на роль на другого. Самое приятное, что я в любой момент могу покинуть этот театр – у меня ведь есть Лео!

В половине седьмого Марина Николаевна с трудом выставила из моего кабинета назойливую эйчаршу. Она полчаса жужжала про систему мотивации, комплекс мер по нематериальному поощрению и несла еще какую-то наукообразную ахинею. Основной ее целью было показать мне, что она не напрасно ест свой хлеб и бдит за умами и душами вверенных ей сотрудников. «Уволю завтра на хрен!» – подумал я с удовольствием, так как отомстить за Влада Котельского из той, прошлой жизни все равно очень хотелось. Оставалось еще полчаса до встречи с китайцами. Я вошел в роскошную комнату отдыха, плюхнулся на большой кожаный диван. «О, бар! Отлично, надо бы взбодриться!» Jonnie Walker Blue Label – я и мечтать не мог о таком дорогом виски! Первые сто пятьдесят грамм зашли так, что я их и не заметил, потом еще немного и еще… только вспомнив о том, что предстоит важная встреча, я смог остановиться.

Ровно в семь часов в переговорную комнату, соединенную с моим кабинетом, вошла иностранная делегация. Это были двое очень похожих друг на друга китайцев, господа Чжен и Линху неопределяемого нами, европейцами, возраста, и переводчик. С нашей стороны, помимо меня, участвовали Можайский, неплохо владевший китайским и английским, и Марина Николаевна. После обмена рукопожатиями мы сели за стол. Виски уже начал свое волшебное действие, поэтому я быстро зачитал подготовленный для меня текст и передал слово Можайскому. В недолгом разговоре я разобрал только ROE, EBITDA и еще пяток терминов, значения которых я не знал, но по крайней мере слышал раньше их звучание. Наконец разговор подошел к самой главной точке.

– Итак, господин Котельский, вы подтверждаете ваше желание продать десять процентов акций вашей компании? – задал вопрос господин Линху, который, похоже, был главным в этом восточном дуэте.

– Конечно! – бодро ответил я. – Ноу проблем!

И тут меня окончательно развезло. Я почувствовал себя крупным бизнесменом, практически олигархом, человеком, вершащим судьбы корпораций и людей. Это было так сладко и приятно! Меня окрыляло то ли это чувство, усиленное изрядной порцией алкоголя, то ли уверенность в том, что Лео вытащит меня из любой задницы. Я откашлялся и произнес:

– Дорогие китайские товарищи! А забирайте на хрен всю эту компанию! Не десять, а сто процентов! Может быть, вы сможете научить наших людей не пить чай часами и не ходить в качалку в рабочее время! Может, у вас получится научить их не ссать мимо унитаза и поднимать крышку стульчака! Возможно, вы знаете секрет, как сделать так, чтобы они не воровали кофе на кухне и не брали откатов! А если вы еще и сможете сделать одну элементарную вещь – просто научите людей ответственности за свои поступки, причем всех, – и тут я ткнул пальцем в притихшего Можайского, – от финансового директора до девочки на ресепшене, то и флаг вам в руки!!!

Я схватил в руки бумаги со стола и жирно зачеркнул цифру «десять», заменив ее на сто. Моя речь произвела очень сильное впечатление на присутствующих. Можайский съежился так, что его практически не было видно из-за стола. Китайцы молча облизывали пересохшие губы, по их восточным физиономиям мало что можно понять, но тут и так было ясно, что они в шоке. И только Марина Николаевна сидела невозмутимо, точно каменный истукан с острова Пасхи, ни одним движением или жестом не показав своего отношения к моему выступлению.

– Господин Котельский, это более чем интересное предложение для нас. Мы даже и не могли себе представить, что можем получить его! – произнес после длинной паузы господин Линху. – Мы готовы, говорю вам это сразу.

А что скажет Федеральная антимонопольная служба?

Я посмотрел на перстень и развязно сказал:

– А по фигу! Решим вопрос, у нас там все схвачено!

Фактически на этом переговоры и закончились. Счастливые китайцы долго жали мне руку, Можайский просто растворился, Марина Николаевна аккуратно, но уверенно теснила гостей из переговорной. Я вернулся в кабинет, снял галстук с пиджаком и взял в руки большую недопитую бутылку виски. Вдруг дверь резко отворилась. В комнату вбежала Марина Николаевна. Ее взгляд был полон ярости, а сжатые в кулаки руки прижимали к груди небольшую дамскую сумочку.

– Ты что себе позволяешь, сопляк? – злобно прошипела она. Я подпрыгнул в кресле, отметив, что она невероятно эротична в таком состоянии. – Кто тебе позволил распоряжаться чужими деньгами?!

Она наступала на меня, практически зажимала в угол своей красивой грудью. Я вывернулся и перепрыгнул через стол.

– А что такое?

– Что? Что?! Я для тебя, что ли, тут все это собирала?! Десять лет я эту лавку строила, а ты в один момент ее китаезам отдаешь, скотина? Говорила ведь Усману, что из тебя директор – как из жопы контрабас, так ведь не послушал меня!!! Ну ничего, теперь он у меня побегает! А тебе – хана!

Она выхватил из сумочки телефон и быстро набрала номер.

– Усман! Быстро сюда! Немедленно, тут убрать надо!

Я совершенно обалдел. Значит, настоящий хозяин нашей огромной корпорации – Марина Николаевна? А великий и ужасный Усман Ибрагимович у нее на побегушках? Ничего себе поворот!!! И тут я увидел в ее руках хорошо знакомый мне предмет. Это была старинная катушка с толстыми нитками. Я тут же вспомнил ее лицо, когда она рассказывала про изрубленного в куски Мальцева, и понял, что дело плохо!

Не дожидаясь появления страшной катаны, я метнулся к двери, но было поздно. Блестящая сталь завертелась и засвистела в руках Марины Николаевны. Конечно, мне повезло, что меч попал в женские руки. Именно этим я могу объяснить то, что мне удалось каким-то чудом уклониться от страшного оружия. Первым ударом мой стол был разнесен в щепки, от второго пострадал большой аквариум. Вода из него залила дорогой пол, а Марина Николаевна продолжала наступать, давя вывалившихся рыбок своими острыми каблуками. Мне удалось швырнуть в нее остатками ноутбука и выскочить в переговорку.

Было понятно, что легкая межкомнатная дверь не выдержит натиска японской стали, и времени у меня совсем немного! Я бросил быстрый взгляд на часы: было двадцать минут девятого. Черт, до полуночи еще три с половиной часа, а я не просижу тут и пяти минут! Надо попробовать попросить помощи у перстня, иначе меня постигнет незавидная участь семнадцати самураев и несчастного Алексея Петровича!

– Лео! Ты здесь!

– Что надо, хозяин?

– Лео, спасай меня!

– А ты помнишь про одно желание в день?

– Да, Лео, помню! Делать нечего, выручай!

– Нет ничего проще, но это – в последний раз! Прощай, хозяин!

Комната опять закрутилась разноцветными пятнами, и я снова вылетел в знакомую трубу.

 

Глава 6. Эпилог

– Здравствуйте, Влад! Рад видеть вас в добром здравии!

Голова привычно кружилась. Я огляделся по сторонам и быстро сообразил, что снова сижу на кожаной табуретке в маленьком магазинчике. Напротив, в кресле, как и в прошлый раз, расположился забавный старикан в мятой коричневой шляпе. Первым делом я посмотрел на левую руку. Перстня не было.

– Да, Влад, я же предупреждал, Лео больше не с вами. Только одно желание в день, иначе – все, «карета превращается в тыкву»! – он поперхнулся смехом и вонючим дымом своей трубочки. – Я действительно рад, что с вами все в порядке – не у всех так получается.

– А что, были проблемы?

– И немало! Вы еще молодец, целых два дня выстояли! Помнится, полковник Каддафи и суток не продержался! – Я вспомнил ужасную смерть лидера Великой Арабской Народной Социалистической Джамахирии и вздрогнул.

– Ну, Влад, что скажете?

– Да натворил я дел, честно сказать…

– Давайте по порядку! Сначала вы попросили денег?

– Да!

– И неудачно, насколько мне помнится. Так как вопрос был сформулирован более-менее конкретно только в части суммы, вы и получили то, что у Лео было под руками: двадцать миллионов долларов, кстати, рублями по курсу на тот день.

Причем на корпоративную карту и с применением не очень красивых комбинаций.

– Я слишком торопился, уж больно Лео наезжал!

– А вы уверены, что мог быть другой вариант? Я закурил и задумался:

– Вы хотите сказать…

Тут старичок прервал меня:

– Вот-вот! Любой вариант чреват проблемами! Любой!!! Деньги же не берутся из воздуха, чтобы они попали к вам, их надо где-то взять.

– То есть это просто вариант воровства?

– По сути – да. Было чье-то, стало ваше. Дальше у вас начались неприятности, и перстень просто помог вам спастись. Потом вы предприняли попытку…

– Я все понял! – перебил я старика. – Можете не продолжать. Все, чего я добивался, можно было получить только за чужой счет. Ведь, чтобы сделать меня директором, пришлось Мальцева… – тут я запнулся, – устранить.

Конечно, я не хотел ни красть деньги, ни убивать генерального, хоть он мне и был противен. Слава богу, что все вернулось на место, все живы и за мной никто не гоняется!

Старичок снова раскурил трубочку.

– Ну что, Влад, хотите еще что-нибудь попробовать? Вот лягушка, например. Я вам не успел рассказать в прошлый раз…

– Знаете, с меня хватит! Ничего я больше не хочу!

– Уверены?

– Точно!

– Тогда будем считать, что после тест-драйва вы ничего не выбрали и ничего мне не должны. Могу только сказать, что это довольно редкий случай!

Мне показалось, что он немного разочарован.

– А что – другие подсаживались?

– Еще как! Хватают все подряд, не могут остановиться! – старикан ухмыльнулся. – А когда время рассчитываться приходит, тут и начинается самое интересное! Помню, Чингисхан как-то…

Я перебил его:

– Нет-нет, не надо мне ничего больше!

– Вам решать, Владислав, – старичок в первый раз назвал меня полным именем. Он как-то посерьезнел, и мне даже показалось, что в его голосе прозвучало уважение: – Если что, найти меня непросто, но возможно.

– Да нет, спасибо! Чесслово, я уж как-нибудь сам!

– Тогда – прощайте!

– Только вот… А Зуля – она действительно там? На Ленинградке?

– А вы проверьте, Влад! – и старичок хитро подмигнул.

Комната снова расплылась, перед глазами завертелись цветные круги. Я снова стоял в переулке около глухой серой стены.

…Вся эта история довольно круто перевернула мою жизнь. Во-первых, я ушел из нашей корпорации. Просто написал заявление об уходе по собственному желанию и свалил в никуда. А месяц назад увидел объявление о вакансии сотрудника в Музее Народов Востока и вышел туда на работу. Смотрю на катаны, читаю Такуа-на Сохо. Почему-то совершенно перестал заикаться, поэтому подумываю о том, чтобы начать читать публичные лекции. Во-вторых, я больше не пью. Совсем. Как отрезало, смотреть на алкоголь не могу! В-третьих, Зулю я нашел. Не скажу, что это было просто, но она недавно переехала ко мне. Работает официанткой в японском кафе, собирается поступать в Плешку.

Каждый вечер, ложась спать, я внимательно смотрю на один предмет. Это – небольшая лазуритовая лягушка. Да-да, та самая, про могучие возможности которой я так и не узнал. Я подумал, что хозяин не обидится за то, что я прихватил ее. Лягушка напоминает мне о моем приключении, и, как знать, может быть, я еще зайду в маленький магазинчик с детской скрипкой в витрине, чтобы узнать, какие еще чудеса могут со мной произойти.