Сначала потребовалась денежная помощь семьям, которые собирались выступать против мафии. Я готов был ее предоставить. Но поначалу старался всячески уклоняться от прямых действий. Я спонсировал дело, а также обеспечивал места, где укрывались люди и хранилось оружие. Однако настал момент, когда меня вынудили участвовать в войне: только выпачкав руки в крови, мы могли доказать свою преданность общему делу.

Нужно было убить очень опасного мафиози, и задачу поручили нашей семье. В роли убийцы пришлось выступить мне.

Это был первый раз, когда меня отправили убивать человека: я даже не знал его лично, и он не причинил мне зла. Тогда я еще сомневался, смогу ли это сделать. Перед заданием я не спал всю ночь. Необходимо было собраться с духом. На месте того мафиози я представил Неторе и Джуфу. “К тому же, – повторял я себе той ночью, – если бы я пошел на войну ради защиты родины, разве не пришлось бы мне убивать незнакомых людей?” А тогда для нас это была настоящая война.

Рассвело, а я так и не сомкнул глаз. Моя жертва вышла из дому в семь тридцать, четверть часа спустя тот человек должен был припарковать машину в тридцати метрах от места его работы. По плану мне надлежало прикончить его, пока он проходит от автомобиля до работы свои последние тридцать метров.

Джузеппе Роччелла официально числился работником почты в Санта-Лучия-дель-Мела, но на самом деле, как нам сообщил отколовшийся от “Коза Ностры” предатель, он был главой одного из местных кланов и в числе тех, кто отдал приказ убить двух наших союзников.

На свое первое дело я прибыл чуть раньше семи тридцати. Я достал пистолет и, удостоверившись, что меня никто не видит, положил его на каменную ограду, присыпал сухими ветками и листьями и стал ждать свою жертву.

Сердце вот-вот выскочит из груди.

До последнего момента я надеялся, что тот человек не придет. Но он, как назло, явился строго по расписанию, припарковал машину, вышел из нее, опасливо оглянулся по сторонам и направился к конторе.

Я вышел ему навстречу, удивляясь собственному хладнокровию и решимости: я должен это сделать, и все! Моя жертва нахмурилась. Я заметил, что мафиози сунул руку в карман куртки. У него есть оружие, подумал я. Или он просто блефует?

Я принял самый обыденный вид: у него не должно возникнуть подозрений. Я выглядел респектабельным человеком в костюме, с галстуком, без оружия. Моя жертва успокоилась и отвела взгляд.

Я дошел до ограды, на которой спрятал пистолет, схватил его и выстрелил, целясь в грудь.

Он даже не успел взять в толк, что происходит. Помню его взгляд: никакого страха, только удивление и как будто облегчение.

Когда тот человек упал на землю, я сделал контрольный выстрел в голову. Это было просто, гораздо проще, чем я думал.

Без четверти восемь, холодным февральским утром, я впервые убил врага и стал настоящим убийцей в мафиозной войне.

Я спокойно вернулся к машине, где меня ожидал сообщник. Когда я добрался до места сходки, меня стали поздравлять остальные союзники. Мы избавились от одного из самых опасных противников, говорили они, но их слова не убеждали меня, а перед глазами стояло его изумленное лицо. Чем он был опасен?

На следующий день передовицы газет пестрели заголовками вроде: “Мафия снова наносит удар: убит безупречный гражданин, честный отец семейства, направлявшийся к месту работы”.

Мои сомнения возросли. Я не понимал игр своих союзников: возможно ли, чтобы они заставили меня убить невинного человека? Зачем им понадобилась смерть этого “честного отца семейства”?

На душе скребли кошки.

Спустя несколько дней после убийства полиция арестовала и раскрыла имена многих крупных мафиози. В перечне фигурировало также имя моей жертвы. “Следователи полагают, что арестованные связаны с группировкой Джузеппе Роччеллы, убитого несколько дней назад киллером-одиночкой”.

Эта новость очистила мою совесть. Да, я убил человека, но одно дело убить порядочного человека, отца семейства, и совсем другое дело – уничтожить мафиози, одного из главарей “Коза Ностры”.

Я несколько раз повторил себе эти слова. Но мне так и не удалось вычеркнуть из памяти удивленное и испуганное лицо того человека перед дулом моего пистолета.

Не знаю, сколько раз с тех пор мой первый убитый являлся мне в кошмарных снах. А вместе с ним в мои сны приходили, подобно обезумевшим демонам, другие мятущиеся души.

Подобно тому, как невозможно забыть самые драматические моменты из фильмов ужасов, сцены свершенных мной убийств, словно кровавые реки, выходят из берегов, рушат плотины и переполняют сердце тревогой.

Жертвы являются перед моими глазами одна за другой, с испуганными и умоляющими взглядами. Они преследуют меня, чтобы убить. Они прячутся за припаркованными машинами. Они ждут меня в темных подъездах. Выскакивают из-за кустов, свешиваются с деревьев, стреляют с мчащихся мимо мотоциклов.

И каждый раз я просыпаюсь, дрожа от ужаса и обливаясь потом. Я ощупываю свое тело, пытаясь обнаружить раны, и с трудом убеждаю себя, что по-прежнему жив и спасся от очередного покушения.

Как ни парадоксально это звучит, но первая жертва убийцы – это он сам. Нет и не будет такого места, где он смог бы скрыться от самого себя.