Итак, машина Йорге досталась мне. Она была прекрасна: вместительная, мощная, элегантная – и, как всегда, Лидия раскритиковала меня, назвав грубым материалистом. Я попытался оправдаться, заметив, что это мимолетное увлечение и через несколько дней я готов продать автомобиль.

Позднее я понял правоту Лидии. Это была всего лишь машина, к тому же весьма дорогая. Одна только страховка обошлась в сумму, равную месячной зарплате рабочего. Я подумывал заменить ее на автомобиль попроще, но сначала решил прокатиться на Сицилию.

Я выехал перед рассветом. Мне предстояло покрыть две тысячи шестьсот километров – я преодолел их за сутки, пару раз остановившись в придорожных кафе, на обед и ужин.

В Казамарину я прибыл со слипавшимися от усталости глазами. На горизонте светилась оранжевая полоска нового дня, я постучал в дверь своего дома. Мать чуть не хватил удар. Мы молча обнялись. Я был без сил. Рухнув на кровать, я проспал восемь часов.

Когда я проснулся, ко мне наведался мой старинный друг Марко. Он казался безутешным и просил одолжить ему машину и двести тысяч лир.

– Это вопрос жизни и смерти… – сказал Марко.

Я протер глаза и приподнялся на кровати.

– И что это за вопрос жизни и смерти? – спросил я обеспокоенно.

– Я познакомился с одной туристкой, очень красивой девушкой, и пригласил ее на ужин, а вот теперь не знаю, что делать.

Я чуть не умер от смеху.

– И куда ты хочешь отвезти ее на ужин? В какую пиццерию?

– Ну какая пиццерия, Тони! Я забронировал столик у Наталино…

– У Наталино! Ого… В самом дорогом ресторане нашего городка? Без единой лиры в кармане…

Я встал, потянулся, взял кошелек и достал пятьсот тысяч лир. И дал их своему другу – просто так, не в долг.

– Но я даю тебе их при одном условии: потом ты расскажешь, как выкрутился из положения, когда эта красивая девушка тебя раскусит.

Мы посмеялись и похлопали друг друга по плечу. Я любил Марко и знал его уже давно. Он из тех людей, которые живут одним днем. Марко всегда распускал хвост перед женщинами, но без злого умысла, из тяги к прекрасному. Он был остроумен, не лез за словом в карман и всегда искал веселых приключений. Он не горел желанием работать и превращать свою жизнь в каторгу. Я принял душ, оделся, взял ключи от машины и позвал Марко. Увидев мой “Мерседес”, он, казалось, чуть с ума не сошел от радости. Я передал Марко ключи, он открыл машину, и на лице его явно читалось изумление. Он был вне себя от счастья, когда завел мотор.

Затем он опустил стекло.

– Будь осторожен… – только и успел я сказать Марко вдогонку, прежде чем он на полной скорости исчез вдали. Это был последний раз, когда я видел своего друга.

Тем вечером у Марко все шло гладко. До поры до времени. В ресторане он бахвалился: спустил все деньги, а потом стал жаловаться хозяину на низкое качество вина. Хозяин чуть не разбил бутылку Марко о голову, тыча ему в лицо этикеткой “Брунелло”, купленного за двести лир.

Марко взял под руку свою новую подругу, и они вышли из ресторана, чтобы укрыться в каком-нибудь укромном местечке. Они направились к моей машине, оставленной у всех на виду напротив ресторана. Не успел он открыть дверцу, как услышал крики:

– Погоди! Стой!

Из темноты показались двое в масках и с оружием. Однако, поняв, что перед ними не тот, кто им нужен, снова растворились во тьме. Марко оставил ключи в дверце машины и вместе с девушкой убежал обратно в ресторан.

Все тот же несчастный владелец ресторана отвез Марко домой, а мне рассказал о случившемся на следующий день, когда я пришел за машиной. Марко простыл и след. Это происшествие сильно напугало его.

Я же больше не сомневался, что меня хотят убить и даже есть готовая команда для осуществления плана. Теперь это был вопрос времени. С тоской я подумал о том, что скоро пополню длинный список моих убитых родных.

Меня насторожила скорость, с которой была приготовлена засада: ведь я прибыл из Германии в Казамарину всего день назад!

Очевидно, враги хотели застать меня врасплох. Возможно, они охотились за мной еще в Германии.

С тех пор я решил не полагаться на старших членов семьи, сидевших в тюрьме. Я упрекал их в том, что они не были в состоянии защитить меня и питались иллюзиями.

Меня не убьют так просто, поклялся я себе. Я был готов ко всему, кроме того, что убийцей, которому поручат всадить в меня пулю, окажется мой друг детства – Тото. Тото Фимминедда.

Знаю, как и почему стал убийцей я. Но он? Как? Почему? Неужели возможно, чтобы человеку вроде Тото хватило духу взять в руки пистолет или вскинуть на плечо заряженную винтовку? Не говоря уже о том, чтобы убить кого-то. Сама мысль, что Тото Фимминедда способен нажать на затвор, казалась мне нелепой.

Годами я мучительно искал ответ на эти вопросы, но так и не нашел подходящего объяснения поступку Тото, если не считать риторического клише, гласящего, что жизнь меняет всех и всё. Но мысль о том, что Тото, мой дорогой друг Тото, который пугался даже собственной тени, решился взять в руки винтовку и превратить мое тело в кровавое месиво, нашпиговать меня пулями, навсегда погасить мою улыбку, – эта мысль до сих пор причиняет мне боль, как незаживающая рана.

К тому же Тото пошел на убийство по приказанию “Коза Ностры”, а не по собственной воле, – это обстоятельство усугубляло мою боль и не давало покоя.

Но история осталась в прошлом, и его не стоит ворошить. Я не держу зла на Тото. В те времена он был другим человеком и сам делал свой выбор. Недаром Сократ говорил: “Каждый идет своей дорогой, вы продолжаете жить, а я умираю, и неизвестно, что лучше”.