Немецкий эталон красоты – круглолицая блондинка с короткой стрижкой, светлой кожей, огромными голубыми глазами и пухлыми губами, приоткрывающими ряд безупречно ровных зубов. Немецкий эталон красоты – это Ирина. Если бы я пожелал найти в ней недостаток, то, пожалуй, указал бы на слегка пронзительный голос. Но в остальном она была само совершенство.

Ирина работала в турагентстве, в которое я обращался ради возможности ездить между Италией и Германией.

Наши взгляды часто встречались, и в них читались затаенные желания. К сожалению, наш распорядок жизни не совпадал, и мне всегда приходилось душить соблазн пригласить ее куда-нибудь вечером.

После последнего ужина с Лидией я долго чувствовал себя опустошенным. Я почти заболел. Я вел бессмысленную жизнь, сам не понимая, что делаю. Я выполнял обязанности, от которых не мог отказаться, но без всякого интереса.

Однажды утром я бесцельно бродил по городу, стараясь хоть чем-то занять себя. Я не мог взять в толк, что мне нужно, и тут на глаза попался рекламный плакат с красивой девушкой в купальнике – она лежала под пальмой на каком-то карибском пляже. Мне сразу пришла на ум идея: а съезжу-ка я отдохнуть на море.

Я отправился в агентство, где работала Ирина. Я припарковал машину, вышел на тротуар и с удовольствием вдохнул городской воздух, смакуя даже выхлопные газы, которыми он был пропитан.

Ирина сидела за своим компьютером и выглядела очень занятой. Сначала она даже не заметила меня. И, не отрывая глаз от экрана, поздоровалась с профессиональной вежливостью. На ней была желтая полупрозрачная блузка, под которой обрисовывалась ее совершенная грудь – не слишком большая и не слишком маленькая. Соски так выделялись, что, казалось, вот-вот проткнут тонкую ткань. Я возбудился. Когда Ирина наконец отвела глаза от монитора и узнала меня, выражение ее лица изменилось. Она покраснела и стала сбивчиво извиняться, что сразу меня не узнала.

Я оперся локтями о стойку и скрестил пальцы рук.

– Я хотел бы провести несколько дней в каком-нибудь теплом местечке в Европе, где не очень многолюдно. Вы могли бы посоветовать что-нибудь?

Ирина углубилась в поиск на компьютере, а потом воскликнула:

– Эйвисса!

– Эй… что?

Она засмеялась:

– Ибица, в Испании.

Эйвисса – так произносилось название “Ибица” на каталонском наречии, как я потом узнал.

– Сейчас, весной, это идеальное место. Вам повезло с работой, раз она позволяет много путешествовать.

Я сказал служащим турагентства, что занимаюсь продажей тосканских вин, хотя впоследствии выяснил, что они не очень-то мне и поверили. Очевидно, мои актерские способности оставляли желать лучшего.

– Два билета первым классом туда и обратно, – заказал я.

– Хорошо, синьор Антонио, назовите мне имена пассажиров, пожалуйста.

Я назвал свое имя и добавил:

– А также Ирина… не помню вашей фамилии…

Ее руки застыли над клавиатурой компьютера, а рот приоткрылся от изумления. Потом Ирина жалобно прошептала, боясь, что ее услышит коллега:

– Я не могу, у меня работа…

Я оплатил оба билета, но взял только свой.

– Увидимся в понедельник в восемь в аэропорту, – сказал я твердо. На прощание я одарил Ирину своей самой очаровательной улыбкой и направился к выходу, оставив ее в растерянности и смятении.

– Но ты… с ума сошел! – услышал я вслед, пока открывал дверь, но даже не обернулся.

В понедельник я сидел в кафе перед стойкой регистрации и ждал, когда пригласят пассажиров моего рейса. Я ждал уже полчаса и начал сомневаться, что Ирина придет.

“Впрочем, – размышлял я, – какое у меня право вмешиваться в чужую личную жизнь? У каждого свои обязанности, работа, семья, да все что угодно, а тут я…”

Внезапно открылась стеклянная раздвижная дверь, и передо мной возникла великолепная женщина с фигурой модели: Ирина?!

“Черт! Вот это женщина!” – воскликнул я про себя с сицилийской горячностью.

Прежде я всегда видел Ирину сидящей за компьютером. Сейчас, разглядев ее с другого ракурса, я был поражен. Хотя и не слишком высокого роста, она была прекрасно сложена, двигалась уверенно и плавно. На ней был белый костюм – брюки и жакет, и лимонного цвета туфли на высоком каблуке. Ирина обмотала шею легким шарфом в тон ее волосам и надела большие солнечные очки. Она тащила за собой огромный чемодан.

“Ну и чемодан! Мы же едем отдохнуть всего на пару дней! – подумал я. – Ох уж эти женщины!”

Я побежал ей навстречу и забрал чемодан. Я не знал, поцеловать ее или подать ей руку, и от растерянности ничего не сделал.

После регистрации, досмотра и прочих формальностей мы зашли в самолет, разместили багаж, отыскали свои места – за все это время мы не перемолвились и словом. Только когда мы наконец сели, то посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

– Надеюсь, меня не уволят, – сказала Ирина.

Добравшись до Ибицы, мы взяли такси и отправились в отель “Эс Парадис”, где у нас был забронирован номер.

– Двадцать второй номер, – сообщил портье, после того как мы представились.

Ирина уверенно взяла ключи и начала говорить с портье по-английски. Я не понимал ни слова. Потом мы пошли к лифту.

В номере Ирина сразу принялась разбирать свой чемодан, а мне захотелось в душ.

Чуть погодя она тоже вошла в ванную, открыла прозрачную дверцу душевой кабинки и шагнула ко мне, обнаженная.

Мы буквально набросились друг на друга. Потом мы занимались любовью в кровати, на столе: она была настоящий огонь!

– Я уже целый год думаю о тебе. Каждый раз, когда ты заходил к нам, я надеялась, что ты пригласишь меня куда-нибудь. Сколько раз я удивлялась, почему ты так смотришь на меня и ничего не говоришь!

– Я хотел это сделать, – ответил я ей.

– И почему не сделал?

– Думал, ты пошлешь меня к черту.

– В прошлую субботу в агентстве ты не казался застенчивым.

Она осыпала меня вопросами, и приходилось придумывать какие-то ответы.

– Я тебя давно знаю, Антонио. Ты ходил в “Клеопу”, а потом исчез, как сквозь землю провалился, и разбил сердце моей коллеге, Эмануэле…

– Эмануэле?

– Да, она работает со мной в турагентстве.

– Даже не помню эту девушку в лицо, – признался я.

– Еще бы ты ее помнил. Каждый раз, когда ты входил в агентство, она убегала в соседнюю комнату.

– И почему?

– Эмануэле всегда казалось, что у нее не в порядке прическа, платье. Именно она заменяет сейчас меня в офисе, и не знаю, стоит ли говорить ей, что прекрасный принц, с которым я сбежала, – это ты.

– Нехорошо обходиться так с подругами, – сказал я серьезно.

– Но извини, я же не рассказываю ей…

Я оборвал ее на полуслове.

– С друзьями надо быть честными.

Ирина побледнела, она обиделась, не ожидав от меня такой реакции, и принялась оправдываться:

– Да ты не понял…

– Молчи! Ни слова! Стыдись! Сегодня ты предала подругу, а завтра с той же легкостью предашь меня!

Она заплакала, потому что я не дал ей возможности объясниться.

Но потом я, не сдержавшись, рассмеялся. Сначала Ирина недоверчиво посмотрела на меня, а когда поняла, что все мои упреки были шуткой, стала, точно разъяренная тигрица, пинать и бить меня, в то время как я пытался защититься подушкой, не переставая смеяться.

Кровать превратилась в поле боя, пока я крепко не прижал Ирину к себе. Я начал целовать ее, а она вырывалась, хотя и не очень настойчиво – скорее, желая отомстить.

– Негодник! – продолжала она кричать.

Но потом уступила.

Медленно и нежно мы занимались любовью, исследуя каждый уголок наших тел.

Потом мы проголодались.

И спустились в холл гостиницы. Ирина сделала пару телефонных звонков в Германию, а мне не хотелось знать никаких новостей, особенно плохих.

Я уже заказал часть необходимого оружия и переправил его в Казамарину. Я попросил своего друга Джулио разместить оружие на секретном складе, который я снял на три месяца. Я не доверял хозяину склада, он постоянно задавал мне лишние вопросы. Пришлось заплатить этому идиоту четыре миллиона сверх аренды, чтобы он не совал нос в мои дела и не проверял, с какой целью используется склад. Я решил, что грузовик с оружием прибудет на Сицилию из Милана и со всем грузом войдет на склад. Потом при закрытых дверях оружие разгрузят и поместят в тайник, устроенный в подполе. Но легко сказать, труднее сделать, подумал я. Учитывая, что раньше уже возникали сложности, я не знал, кому можно доверить такую задачу.

“Ну же, Антонио, не морочь себе голову, все идет хорошо. Успокойся!” – твердил я себе. Сейчас нужно думать только об отдыхе.

Погруженный в свои размышления, я не услышал, как Ирина давно зовет меня к столу.

– Ты уже устал от меня? – кричала она, смеясь.

– Пока нет, – ответил я серьезно. Но на этот раз Ирина не попалась на удочку. Разыграть ее было теперь непросто.

Официант принес нам большое блюдо паэльи и бутылку красного вина. Хотя я предпочел бы тарелку спагетти. Мы приступили к еде, а прекрасный голос Эллы Фитцджеральд пел нам Satin Doll.

“Ты моя атласная куколка”, – думал я, глядя на Ирину.

Насытившись, мы почувствовали совсем другой голод и поспешно поднялись в номер, чтобы продолжить наше знакомство.

Во время ужина я сказал Ирине, что меня не привлекает безумная ночная жизнь Ибицы и я хочу провести время с ней – иначе, чем это принято на острове. Она заявила, что полностью со мной согласна и готова быть моим гидом по острову.

– Ты хорошо знаешь Ибицу? – спросил я.

– Как свои пять пальцев.

И правда, Ирина разговаривала с портье по-английски, словно они давно знакомы. Она попросила портье связаться с кем-нибудь из его друзей-испанцев, который подыскал бы нам яхту и шкипера.

Время проходило прекрасно, хотя мы и предпочли отказаться от бурной ночной жизни острова. Дни летели незаметно: еда, море, безудержный секс. В конце концов мы с Ириной остались на Ибице дольше, чем планировали.

Ирина познакомила меня со всеми красотами острова, показала каждый уголок. Больше всего мне понравилась бухта Кала Лонга: между двумя скалистыми обрывами плескалась прозрачная изумрудная вода. В бухте Кала Тарида я впервые в жизни загорал на пляже с белоснежным песком. Оказавшись в бухте Таламанка, я поверил, что я в раю. Мы приплыли туда на яхте, отправили капитана на берег и провели на борту два дня, не ступая на сушу. Просыпаясь, мы сразу занимались любовью. После этого бросались в кристально чистое море и подолгу плавали, а потом сытно завтракали.

На второй день я надел прямо на голое тело фартук, водрузил на голову поварской колпак и принялся готовить спагетти с морепродуктами, а Ирина подошла сзади и стала ласкать меня под фартуком.

– Эй, иногда надо и поесть! – взбрыкнул я, пытаясь мягко отстраниться.

Когда спагетти были готовы, мы уже успели выпить по два бокала местного крепкого вина, которым нас снабдил капитан. Я предложил Ирине игру: съесть спагетти, не касаясь еды руками. Я как следует вымыл рубку из шланга и опрокинул содержимое кастрюли. Мы встали на четвереньки и начали есть. Наши лица были перепачканы в соусе, а когда я увидел, что у Ирины из ноздри торчит макаронина, я чуть не умер со смеху. Потом я перемазал ее с ног до головы остатками соуса и принялся облизывать.

Вино дало нам раскованность и свободу от всех запретов, и мы снова занялись любовью.

После долгого поцелуя я переместился языком к ягодицам Ирины. Угадав мои намерения, она попыталась развернуться ко мне лицом, но я навалился на нее всей тяжестью своего тела, собрал побольше слюны и стал медленно ласкать языком ее анус, и постепенно Ирина начала поддаваться. Когда я понял, что она готова, я хлопнул ее по ягодицам и резко вошел в нее. Сначала Ирина закричала от боли, но я сказал ей расслабиться. Медленно и осторожно я начал входить глубже. Я поставил ее на четвереньки и, проникая в нее, гладил ей рукой клитор. Заметив, что она близка к оргазму, я тоже позволил себе кончить: мы оба испытали фантастическое наслаждение. Я оставался внутри нее, пока мой пенис не ослаб и не выскользнул сам.

Потом я взял Ирину на руки и бросил в воду, и сам последовал за ней. У нас болело все тело, колени были ободраны, повсюду виднелись царапины и синяки.

Мы вернулись в гостиницу около шести вечера и приняли душ. Пресная вода показалась настоящим блаженством. Мы обсохли на солнце, которое только начинало клониться к закату и еще отдавало тепло. Молча мы сидели на балконе в халатах и смотрели друг другу в глаза. С помощью слов нам никогда не удалось бы высказать чувства, владевшие нами тогда. Думаю, именно в тот момент я понял, что мы влюблены друг в друга, хотя я не успел забыть Лидию.

Мы растянулись на кровати. После душа синяки у Ирины стали заметнее. Мне стало жаль ее, я выдавил ей на тело немного крема. В ее глазах стояли слезы.

– Антонио, это лучшие дни в моей жизни!

– И в моей тоже! – ответил я.

Я пообещал Ирине ночевать у нее в Гамбурге как можно чаще. И мы заснули, обессиленные, и проспали до восьми вечера следующего дня. В восемь пятьдесят пять отправлялся наш самолет в Гамбург. Мы едва на него успели.