Поезд прибыл в Гамбург, однако я предпочел не выходить на центральном вокзале – не хотел быть узнанным. Я решил сойти на конечной станции, в Альтоне. Надвинув на глаза свою кепку с козырьком, поправив фальшивые очки и усы, я смешался с толпой и сел в автобус, который направлялся в сторону моего дома. Я сошел двумя остановками раньше и продолжил путь пешком, поглядывая по сторонам: мне следовало быть крайне осторожным и примечать, не следит ли кто за мной.

Только Фофо знал мой адрес. Открыв почтовый ящик, я достал письма – все от Фофо, кроме одного. С большим удивлением я обнаружил, что оно от Йорге.

Йорге? Я тотчас осмотрелся вокруг. Колени чуть не подгибались. Откуда он знает мой адрес? Кому еще известно, где я живу?

Я вскрыл конверт и прочел письмо от Йорге. Он просил немедленно с ним связаться.

“Скорее всего, Фофо дал ему адрес!” – подумал я.

Я немного успокоился. Но потом сомнения с новой силой стали одолевать меня. Нет, Фофо не выдал бы моего адреса даже под угрозой пытки.

Мысли спутались. Где-то я допустил осечку.

Я сильно устал, и было бесполезно мучить себя подозрениями. Только Йорге сможет все объяснить. А пока мне нужен был отдых и горячая ванна. Я открыл дверь квартиры и обнаружил на полу еще одно послание от Йорге: “Срочно свяжись со мной по этим номерам. Никуда не выходи и ни с кем не разговаривай, пока не увидишься со мной. Жду звонка. Твой Йорге”.

“Твой Йорге”? Это не его стиль. Я терялся в догадках. Открыл кран с горячей водой и стал наполнять ванну. Необходимо собраться с мыслями. “Это или мафия, или полиция. В любом случае, это ловушка”. Внезапно я услышал за дверью подозрительный шум. Поскользнувшись на кафеле и едва не упав, я вышел из ванной, достал из ящика комода свой пистолет и стал ждать. После долгого, почти бесконечного ожидания я подошел к двери и резко распахнул ее. Никого.

“Нервы на пределе. Антонио, расслабься. А не то сгоришь еще до начала своей войны”, – сказал я себе.

Я снова плюхнулся в ванну, почти без сил: “Будь что будет!”

Я задремал, убаюканный теплой водой; не знаю, как долго я спал, но когда проснулся, вода совсем остыла и самочувствие было скверное. Я заставил себя вылезти из ванны, сварил крепкого немецкого кофе и выпил чашку залпом. Потом принялся разговаривать сам с собой, глядя в зеркало, чтобы набраться мужества.

Йорге обрадовался, услышав по телефону мой голос, хотя и был заметно обеспокоен.

– Ты где? – спросил он.

– А в чем дело, Йорге?

– Немедленно приходи в мой офис. Это срочно.

– Я не могу прийти. Я в Италии.

– Я прекрасно знаю, что ты в Гамбурге, Антонио. Нам нужно поговорить, это важно. Я должен кое-что сказать тебе лично. Повторяю: не говори ни с кем. Ни с кем! Потом все поймешь, когда я объясню тебе, в чем дело.

– Скоро буду!

Йорге предупредил секретаршу о моем приходе, и она сразу проводила меня в кабинет. Кабинет? Да это оказалась целая квартира, в ней просто снесли все стены. Огромный стол был завален бумагами.

Йорге встретил меня с улыбкой, не прерывая телефонного разговора. Он указал мне на кресло, затем попросил секретаршу не беспокоить его ни под каким предлогом. Он уселся напротив меня, положив ногу на ногу.

– Рад тебя видеть, Антонио.

– В чем дело, Йорге? Откуда у тебя мой адрес?

– Ты все узнаешь в свое время.

Я встал с кресла и направился к двери. Мне было не до шуток.

Йорге закричал мне вслед, чтобы я не встречался с Феликсом на следующей неделе. С Феликсом? Я застыл на месте. У нас назначена встреча на следующий понедельник, я должен вручить Феликсу партию кокаина. У меня подкосились ноги, я сел.

– Феликса арестовали, после того как ты доставил ему последнюю партию. Он решил сотрудничать с полицией. Полиция записала все твои явки. Теперь тебя ждут, чтобы поймать с поличным, когда ты понесешь на место встречи очередную партию. На Феликсе чип, каждый твой разговор с ним будет прослушиваться.

– Сволочь!

Феликс был славянским эмигрантом. Мы познакомились еще несколько лет назад – он продал мне краденую кожаную куртку – и с тех пор поддерживали деловые отношения.

Но меня взволновало не на шутку и другое: откуда Йорге знал все это?

– Послушай-ка, Антонио, уезжай из Гамбурга. Если хочешь, можешь погостить у меня. В Тённинге у меня есть дом.

– Но как ты все это узнал, Йорге?

– Неважно. Пока тебе достаточно слушать то, что я говорю, а выводами займешься потом. Теперь твое имя в базе данных Интерпола. Это значит, что скоро ты попадешь в базу немецкой криминальной полиции и отдела по борьбе с терроризмом, после чего последует ордер на арест.

– Но пока его нет?

– Нет. Пока… Но полиция уверена, что ты киллер, нанятый мафией. Они знают все, Антонио, даже о твоих связях с Голландцем!

– О чем это ты толкуешь? Не знаю я никакого Голландца, – ответил я машинально.

– Полиции известно даже то, какое оружие ты приобрел у него, – продолжил Йорге.

– Но если этот тип, по твоим словам, продал мне оружие, почему его не арестовали?

– Все секретные службы Европы в курсе, что Голландец продает оружие в страны Третьего мира. Мы и сами не знаем, почему его до сих пор не арестовали. К сожалению, здесь замешана политика…

– Мы не знаем? Какого черта, Йорге! Ты работаешь в полиции?

– Не совсем.

– Объяснись.

– Я работаю в информационном агентстве.

– И что это значит, пропади ты пропадом? Ты кто-то вроде журналиста?

Йорге рассмеялся над моей наивностью:

– Скажем так, я простой госслужащий.

Я совсем запутался. Я не был готов к такого рода беседам, я не понимал его намеков. Смысл некоторых фраз ускользал от меня, к тому же Йорге обычно разговаривал совсем иначе.

Я спросил, могу ли еще на несколько дней остаться в Гамбурге и перенести встречу с Феликсом на другой день, чтобы отвести подозрения полиции.

– Нет, Антонио, это еще не все. Лучше не показывайся в округе. Вот уже дней десять тебя разыскивают турки, чтобы переломать руки и ноги.

– Турки? Какие еще турки? На что я сдался им?

– Среди них есть то ли сын, то ли племянник одного из тех бедолаг, которых мы поколотили на дискотеке…

– Но почему разыскивают именно меня?

– Потому что ты обыграл одного из них в покер. Бедного отца семейства. Мы перехватили телефонный разговор. Точных доказательств твоего мошенничества у них нет, но тебя все равно хотят проучить за нарушение “закона большой дороги”.

– Ты и это знаешь?

– Будь осторожен, Антонио. Турки очень жестокий народец. Наш переводчик сказал, что они откуда-то из глубинки, фанатики-националисты, связанные с группировкой “Серые волки”.

– И кто такие эти проклятые волки?

– Долгая история, расскажу в другой раз.

– Почему полиция не остановила их?

– Потому что они еще не совершили преступления. Иногда полиция предпочитает дождаться, пока что-нибудь случится.

Боже правый, оказывается, я в кольце врагов, и оно все сужается, причем быстрее, чем я мог представить. Мне требовалось побыть одному и поразмыслить. Я начинал понимать смысл слов капитана полиции, с которым у меня состоялся разговор некоторое время тому назад. Я полагался лишь на себя, никому не доверял и думал, что о моих делах никто не узнает, но вышло так, что ищейки все пронюхали. Я чувствовал себя раздавленным.

– Прошу тебя, Йорге, объясни, где я допустил ошибку? – спросил я в отчаянии.

Йорге посмотрел на меня почти с состраданием:

– Неужели ты, и правда, до сих пор не понимаешь?

Я перебрал в уме все предположения и вдруг догадался:

– Голландец?

– Секретные службы всей Европы контролируют деятельность господина Ваага, небезызвестного Голландца. Каждый, кто приблизится к нему, попадает под пристальное наблюдение, которое ведется при помощи последних достижений техники, предназначенной для слежки. Тебе повезло, ведь ты всего лишь мальчишка, поэтому информация о тебе поступила в менее важные отделы. Поверь, если бы тебя сцапали службы безопасности…

– Не думал, что ты шпион, друг мой, – рассмеялся я, чтобы разрядить обстановку, но на самом деле я покрылся холодным потом.

– Это правда… Я предаю друзей, страну, которой поклялся в верности. И совесть заела меня. Думаешь, я предаю тебя? Нет, друг мой, я предаю свои принципы…

– Почему, Йорге?

– Потому что люблю тебя как друга, – ответил Йорге на безукоризненном итальянском. Я с улыбкой вспомнил, что эта фраза была в его послании, и понял, что письмо, в самом деле, принадлежало ему.

– Вижу, жена совершенствует тебя и в иностранных языках, – заметил я иронично.

– К тому же я перед тобой в долгу.

– О каком долге ты говоришь?

– Ты сам прекрасно знаешь. Ты спас мне жизнь, подставившись под нож тем вечером. Тебе хватило мужества.

– Но я, скорее, защищал свою жизнь, чем твою.

– Антонио, я все отлично видел. Моя рука застряла в рукаве куртки, пока тот засранец целился мне в грудь, а ты отвел нож ладонью. Я запомню это до конца жизни, особенно выражение боли на твоем лице, пока ты отстранял лезвие голыми руками. Этот эпизод навсегда врезался мне в память. Его уже не стереть, Антонио.

– Не беспокойся, – ответил я, – если бы я понял, что удар направлен против тебя, черта с два я полез бы тебя защищать. Я же не дурак!

Йорге сменил тему:

– Я прочел все документы Интерпола, касающиеся тебя. Господи Боже, что ты затеял на Сицилии?

“Это еще только начало”, – подумал я.

– Антонио, меня пугает мысль о том, что тебя могут убить, как твоих родственников. Послушай-ка, доверься государственным властям. Это наилучший выход. Попроси защиты у соответствующих органов.

– Перестань, Йорге, – прервал я его. – Италия не Германия, ты прекрасно знаешь. Я благодарен за то, что ты сделал для меня, и никогда этого не забуду. Перед смертью я обязан свести счеты с теми, кто уничтожил мою семью и хочет убить меня. Пойми, я так просто не сдамся…

– Да неужели вы и вправду такие упрямцы, со всеми вашими традициями и “ценностями”? Неужели не понимаете, что разрушаете жизнь себе и родным? Вам никогда не приходило в голову, что все эти традиции и есть главная причина кровопролития?

– Это ты ничего не понимаешь, Йорге.

– Нет! Ты! – закричал мне Йорге.

Я растерялся. Я не мог объяснить другу все, что хотел, на немецком языке. И предпочел промолчать.

Йорге продолжал кричать. Казалось, он сошел с ума. Он не мог взять себя в руки. Тогда разозлился и я:

– Ты думаешь, что знаешь лучше меня, что мне нужно?

Йорге не ответил. Он встал, обошел свой огромный письменный стол и снова уселся в кресло.

– Нет, Антонио, я не знаю лучше тебя. Если бы я сомневался в твоей правоте, я спокойно дал бы тебя арестовать. Я лишь боюсь допустить серьезную ошибку, не остановив тебя вовремя. Если с тобой случится беда, я не прощу себе этого.

– Нет, друг, – сказал я, прослезившись, – ты и так сделал уже больше, чем можно было сделать. Арест не спас бы мне жизнь, со мной разделались бы и в тюрьме. Поэтому не волнуйся: что бы ни произошло в будущем, знай, что сейчас ты спас меня. – Я помолчал. А потом добавил: – Знаешь, ты поступил верно. Жаль только, что я доставил тебе уйму хлопот и заставил идти против закона. Я не хотел этого.

Но Йорге не унимался:

– Неужто мне не удастся отговорить тебя ехать на Сицилию?

– Не удастся.

– Слушай, а поезжай-ка на несколько месяцев в Бразилию. Будет время для раздумий.

Я встал со стула и, отбросив всякую сентиментальность, перешел к разговору о более практичных вещах:

– Мне нужно поговорить кое с кем из друзей. Можешь устроить так, чтобы меня не засекли? Никто, кроме тебя и твоего отдела, не знает, что я в Гамбурге.

Йорге позвонил кому-то по телефону и поговорил на странном немецком диалекте, которого я не понял, а потом сказал мне:

– Сегодня пятница. Даю тебе три дня, до понедельника ты должен покинуть территорию Германии: в понедельник утром мы предоставим всю информацию о тебе следователям из отдела по борьбе с терроризмом. Согласен?

– Согласен, – ответил я.

Я дал ему номер телефона Фофо и попросил пригласить моего друга в какой-нибудь из ресторанов в Киле. Потом я подошел к Йорге и обнял его. Некоторое время мы стояли так и молчали. Затем Йорге повернулся к столу, выдвинул ящик и достал оттуда крошечный мешочек, перетянутый шнурком.

– Вот, возьми. В долг.

Я открыл мешочек и увидел три бриллианта. Я удивленно посмотрел на Йорге.

– Напрасно ты это, – сказал я, хотя и был очень доволен. Оценив караты и чистоту цвета, я сообразил, что камешки стоят не меньше ста тысяч марок. Кругленькая сумма. – Не знаю, смогу ли вернуть долг.

– Пообещай мне не умирать.

Я не ответил. Я попрощался с ним взглядом, развернулся и направился к выходу, но прежде, чем открыть дверь, попросил его уделять больше времени своей прекрасной семье, не нарушать закон и, главное, завязать с кокаином.

– А я никогда его не принимал, – ответил он мне.

Я посмотрел на Йорге исподлобья, упрекнув за наглую ложь.

– А ты уверен, Антонио, что тот порошок, который я вдыхал у всех на виду, был кокаином?

“Вот сукин сын!” – подумал я.

С тех пор я начал осознавать, до чего зыбка грань между миром закона и преступным миром.

Благодаря Йорге я понял, что не следует недооценивать секретные службы. Никогда.

Тогда у меня не нашлось подходящего ответа, но сегодня, если бы мне удалось поговорить с Йорге – увидеться с моим другом в любом уголке земли, за исключением того места, где я нахожусь сейчас, и – я сказал бы ему те слова, которым меня научил мой учитель философии, исключительный человек. Я сказал бы Йорге: “Чувства идут вразрез с этикой”.