Моим убежищем стала вилла с видом на море, расположенная, пожалуй, далековато от родного городка, зато там я был в сравнительной безопасности. В доме имелось два входа: со стороны дороги и с пляжа. Я заплатил немалые деньги, чтобы двое моих миланских приятелей сняли его на все лето.

В гараж я поставил новенький “БМВ” и два мотоцикла, все ворованное. В железном сейфе я держал оружие, а также перчатки, усы, парики и даже полицейскую форму.

Каждое утро, захватив с собой полотенце, я выходил на пляж поплавать. Я сосредоточенно продумывал военную операцию, которую вот уже несколько лет считал делом своей жизни.

Однажды утром я прочел в газете давно ожидаемую новость, но она все равно застала меня врасплох.

“Главари сицилийской мафии Нетторе и Джуфа вышли из тюрьмы по истечении срока заключения”, – сообщалось в местной газете.

Но это было не единственное известие, полученное в то утро. Друг сообщил мне о том, что накануне вечером произошло покушение на одного из наших союзников. Тот проживал в городке недалеко от Казамарины. К счастью, план убийц провалился.

Требовалась моя помощь, но мне совсем не хотелось отвлекаться на посторонние дела. Я и так уже внес немалый вклад в чужие войны. Теперь необходимо подумать о своей.

Но, услышав имя человека, предпринявшего покушение, – Джино Миртилло, – я тотчас передумал. Джино и его братья были ближайшими друзьями Джуфы.

Я сразу перешел к действиям: надел бронежилет, вооружился девятикалибровым пистолетом, прихватил запас патронов и прыгнул в седло мотоцикла. Я домчался до места встречи с союзниками, которое находилось в их городке, и попросил подробнее рассказать о покушении.

Из окна своего автомобиля они увидели Миртилло и его сообщника, притаившихся в закоулке. Вдруг вырулила машина с двумя киллерами в масках, которые открыли огонь. Марио, один из наших, выскочил из своей машины и открыл встречный огонь из пистолета, который всегда носил при себе. Преступники обратились в бегство.

В заключение рассказа Марио выразил сомнение, что Миртилло причастен к покушению. Похоже, он опасался затевать войну против этого семейства. И был по-своему прав: Миртилло – сильный клан.

Но я их не боялся, я был ослеплен ненавистью, считал, что Миртилло тоже несут вину за смерть моих родных, и не думал отказываться от вендетты. Но мне не следовало вмешиваться – по крайней мере, открыто – в дела, которые не касались меня напрямую.

Среди наших велись споры насчет ответных действий, и большинство склонялось к отказу от мести, несмотря на явные доказательства участия Миртилло в покушении. К тому же Миртилло претендовали на половину добычи, которую награбили мои союзники, и последние, естественно, отказывались делиться.

Мы никак не могли договориться между собой. Я уже решил покинуть собрание, когда по телевизору в выпуске новостей объявили, что один из клана Миртилло попал в больницу с пулевым ранением в руку. Полицейским, которые его допросили, бедняга сказал, что во время мирной прогулки с другом внезапно почувствовал сильную боль в руке.

Все наши споры стихли. В комнате повисла тишина. Было более чем ясно, что именно Марио ранил Джино Миртилло, пытавшегося совершить покушение.

– Ну что же, – заметил я с издевкой, – вы можете навестить синьора Миртилло и попросить прощения за свой случайный промах.

Несколько дней спустя Джино Миртилло вышел из больницы и спокойно отправился ужинать со своими приятелями в ресторан. Он был уверен, что его никто не тронет.

Я настиг его прямо в ресторане, не успев снять каску мотоциклиста. Но, прежде чем убить Джино, мне хотелось узнать, зачем он разыскивал меня в Германии. Он намеревался убить меня? Тот коренастый убийца с черной бородой и квадратным лицом – это был он? Святой Боже, какой же уродливый грим!

Я даже подумал, а не взять ли его живым и запереть в фургоне машины, где меня поджидал сообщник. Я так и поступил бы, если бы Джино, завидя меня, не потянулся к ремню своих брюк и не вынудил убить его парой выстрелов из пистолета.

Так в городке была объявлена война.

Я собирался объявить еще одну войну.