- Ну вот придём мы туда, и что скажем? - Андрей сосредоточенно намазывал на хлеб толстый слой горчицы, способный вышибить слезу даже из статуи сфинкса. - Дальше-то что?
- И действуем по обстановке, - я снял зубами с шампура хорошо прожаренный кусочек мяса и неторопливо прожевал. - Всё как обычно.
- Естественно, - согласился сын. - Действовать против обстановки гораздо сложнее.
- Не играй словами, всё же понимаешь…
- Угу. Только не понимаю одного - зачем это нам?
- Не стоит думать только о себе. Эгоизм, конечно, штука хорошая, но в разумных пределах.
- И что, предлагаешь полюбить весь мир? У меня здоровья не хватит.
- Добавим.
Никитин, совершенно не понимавший о чём идёт речь, охотно уцепился за последнее слово и поднял стакан с красным вином:
- Добавим обязательно. Как там в песне? Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём!
Отчего же не выпить под хороший тост? Обязательно нужно выпить, тем более в приличной компании. Мы сидели за накрытым столом прямо на песчаном пляже пустынного островка посреди Волги, и отмечали окончание небольшой, но очень прибыльной операции. Шашлык и вино являлись её результатом, не самым главным, но самым приятным. Что ещё нужно для хорошего настроения? Вечер, солнце садится, тёплый южный ветерок гарантирует отсутствие комаров, угли подёрнулись серым пеплом… Только иногда шипят и вспыхивают от падающих на них капель жира. Идиллия. Будто нет на земле никаких забот и печалей, и кажется, что придёт сейчас прямо по воде сын плотника, и улыбнётся понимающе, и сядет рядом, приняв из рук стакан с чуть терпким вином урожая последнего мирного года.
Андрей был более прозаичен. Не обращая внимания на красивости, он откинулся на спинку пластикового стула, отсалютовал Никитину полупустой бутылкой и поинтересовался:
- А ты, Иваныч, сталинист?
- Конечно, - даже удивился тот. - А ты разве нет?
- Почему нет? Даже более чем… А вот тебе это зачем?
Владимир Иванович поправил висящую на косынке руку, поморщился от боли и, немного подумав, ответил:
- А был выбор? Так уж получилось, что в последние годы перед Нашествием общество в стране разделилось на три части: первая - сталинисты, пусть даже и не осознающие себя таковыми, вторая - те, кому всё похеру…
- И ещё?
- Вот третья - педерасты, самая многочисленная. То самое чудище, что огромно, озорно, стозевно и лаяй. Лаяли, да…
Я слушал их разговор краешком уха, но сам не вмешивался - в пору ещё не почившего в бозе интернета приходилось принимать участие и в более оживлённых форумных баталиях. А что до сталинизма… тут Никитин целиком и полностью прав, за одним только исключением - вторая группа была не совсем равнодушна, она всеми силами стремилась войти в третью. А в идеале - заменить её. Но таких, слава Богу, сейчас практически не осталось, во всяком случае, во время наших вчерашних и позавчерашних заходов в уцелевшие деревни их встречать не приходилось. Выжили нормальные люди, те, кто привык работать сам и заставлять работать других собственным примером. Может, были не такие, но не выделялись на общем положительном фоне. Наверное, приспособились к новым условиям, что внушало надежду на исправление или, по максимуму, на перевоспитание. Их дети уже будут другими, если останутся живы.
Вот как раз решением этой проблемы мы и занимались. Нет, не носились по всей Волге, вытирая каждый сопливый носик батистовым кружевным платочком, совсем нет. Мы просто торговали хлебом, выменивая его на что-нибудь нужное нам и ненужное им, преимущественно инструмент и кое-какое оборудование. Тут совсем кстати пришлась купленная совсем недорого на судоремонтном заводе в Работках небольшая баржа. А также, кроме коммерции, рассказывали людям о земле обетованной под названием Дуброво, где находится центр зарождения новой цивилизации. Ага, пупок практически…. Где работающий человек сможет прокормить семью, а дети будут учиться в настоящей школе по настоящим учебникам.
Зёрна надежды дали неожиданно дружные всходы, чего, честно признаться, я сам не ожидал. Во всяком случае, такого быстрого отклика на предложение переселиться. Видимо достаточно вкусили прелестей вольной жизни, чтобы наесться свободой досыта. До такой степени, что согласились на переезд, несмотря на то, что всех честно предупредили - халявы нет и не будет. Предпочтение отдавалось семьям, но и одиночки с головой и с руками попадали в список, составляемый Андреем, на которого свалили все бумажные обязанности. Будущие жители Дуброво получали немного муки в качестве премии за смелость, и неделю на сборы и раздумья.
Да, вернёмся сюда через семь дней. Думаю, что этого времени хватит, чтобы принятое решение осело в головах попрочнее, а так же выветрился ненужный энтузиазм. Ни к чему он, совсем ни к чему. Лучше пусть сомневающиеся передумают сейчас, чем потом будут шипеть в спину, напрашиваясь на удар в морду. И это тоже проходили, даже в более глобальных масштабах - целые страны тащили за собой в светлое будущее. И что получили в ответ? Да, у стран та же самая градация, что и у общества, разве только вторая категория почти отсутствует, а третья составляет подавляющее большинство.
Не выясненным оставался один-единственный вопрос - каким образом мы поведём народ на новое место жительства? Моисею было легче - впереди сорок лет, вокруг пустыня, а египтяне только сзади. Нас же тварёныши поджидают со всех сторон. Мы, собственно, и собирались обсудить эту проблему, только собеседников отчего-то потянуло на политику. Неужели сытость так пагубно подействовала? Вполне может быть - на голодный желудок подобной хренью не заморачиваешься.
Тем временем Владимир Иванович продолжал философствовать, рисуя шампуром в воздухе восклицательные знаки, и сейчас напоминал институтского преподавателя марксизма-ленинизма, обмывающего с друзьями защищённую диссертацию. А если бы ещё бородку с лысиной, так и сам основоположник, где-нибудь в Разливе.
- Вот ты, Андрей, спрашиваешь, - Никитин зачем-то отставил шампур на вытянутую руку и полюбовался им. - Да, спрашиваешь…
- Я?
- Ну, или хотел спросить про репрессии.
- А будут?
- Обязательно. Это же не погромы, без которых можно с трудом, но обойтись, а дело очень серьёзное и ответственное. Не буду упоминать теорию ротации элиты и необходимости не менее регулярных кровопусканий для неё. Об этом достаточно много писали, говорили многие, и признавали полезность. Но! Но давай посмотрим на проблему с другой стороны, с позиции кухонного политика, так сказать.
- Кого? - не понял Андрей.
- Ну да, ты же не застал, а вот твой отец… - Владимир Иванович кивнул в мою сторону. - Он хорошо помнит времена, когда на кухнях перемывали косточки политикам, местным властям. Позднее - олигархам. И вдыхали грустно - расстрелять бы гадов! В принципе, словами всё и заканчивалось, даже на самом высоком уровне. Обещали мочить в сортире… и обманули. Так что сталинизм, Андрюша, это не политическая теория, а, в первую очередь, ответственность за свои обещания и поступки. В том числе и собственной головой, вот как вы.
Я только хмыкнул и поставил пустой стакан на пластмассовый стол. Походной мебелью, как и запасами неплохого вина, мы разжились на базе отдыха "Татинец". Да… лихо Иваныч завернул. Но, в общем-то, он прав. Каждый порядочный человек, если он не порядочная сволочь, обязан отвечать за слова и действия. Не по понятиям, как у урок, а по совести. При её отсутствии - по всей строгости… и так далее. И если это называется сталинизмом, то пусть будет сталинизм. Я согласен.
- Значит… - Андрей интонацией выделил вопрос, - строим коммунизм?
- Возможно, - согласился Никитин. - Советская власть плюс электрификация всей страны… Нечто подобное, без электрификации, конечно, мы сейчас наблюдаем практически во всех выживших деревнях и городских анклавах. Но это военный коммунизм, который неизбежно перейдёт, ну, или скатится, к феодализму.
- Как так?
Владимир Иванович пожал плечами:
- Право сильного. Думаешь в вашем Дуброво не получилось бы образцово-показательное баронство? Ещё как бы получилось, особенно при населении, на восемьдесят процентов состоящем из бывшей интеллигенции. Даже скажу - люмпен-интеллигенции. Понимаешь, натура-то осталось прежней - наступивший на горло сапог обязательно должен быть облизан. Вот когда давление ослабнет, укусят непременно, такова порода.
- Да и хрен с ними.
- Совершенно не согласен.
- Почему же?
- Могил не хватит - горбатых выпрямлять. Их такими воспитали. Не думаешь же ты, что интель сразу таким и рождается?
- Нет, конечно.
- Вот! Ничто человеческое им не чуждо, и при должной дрессировке вполне можно получить приличных и вменяемых подданных. Да-да, не смотри так удивлённо, я точно уверен, что именно монархия нужна в данном конкретном случае. Причём абсолютная, с эшафотами и строем барабанщиков перед ними.
- Иваныч, - Андрей фыркнул и насмешливо прищурился. - Опыт общения с Павловским княжеством ни о чём тебе не говорит?
- Не сравнивай! Там дешёвый балаган, пытающийся стать комедией дель арте, но не более. Какая, в задницу, монархия в бандитской группировке? А вот мы, то есть вы… то есть он, - Никитин опять кивнул в мою сторону, - совсем другое дело. И так будет, потому что иного выхода нет.
Хм… определённо товарищу напекло голову, не иначе - вино-то слабенькое. Вот только несколько дней назад собирался стреляться, а сегодня предлагает империю построить. Ну, пусть не империю, пусть что-нибудь меньшее по масштабам… но моё мнение можно было узнать? Реставраторы хреновы. Или основание новой династии реставрацией уже не считается? Вполне возможно - никогда не интересовался этим вопросом.
Замечательно! Так и представляю себе жителей Дуброво в красных кафтанах, с песней про Марусю марширующих на Изюмский шлях. Ага, с бердышами и фузеями на плече. А Павлово будет нашей Кемской волостью. Бред полный. Или я с годами стал терять чувство юмора?
- Иваныч, - вопросительно смотрю на Никитина. - И как ты это себе представляешь?
- Вселенский Собор, традиционно.
- Да ну? И волшебник в голубом вертолёте будет катать по всей России за этими, как их там… депутатами?
- Зачем? Если вспомнить труды некоторых философов прошлого, то человек сам по себе является вселенной. Так что меня и Андрея вполне хватит на выборы тебя в цари. Не будешь же именоваться пошлым королевским титулом?
- Постой, а мой голос не учитывается?
- Нельзя, ты лицо заинтересованное. Андрей, голосуем?
- За.
- Аналогично. Так что поздравляю Ваше Величество с единогласным избранием.
- Тьфу на вас обоих. Ладно, хорош шутить, давайте вернёмся к нашей проблеме. Какие предложения по дальнейшим действиям?
У Андрея с лица сразу пропала глумливая улыбка:
- Брать город надо, пап. Тут и думать нечего.
- Подожди, минут десять назад ты был против, не так ли?
- Я и сейчас против, - сын криво ухмыльнулся. - Но брать всё равно надо, хотя бы из врождённой хозяйственности.
- Причём тут хозяйственность? Обычное чувство самосохранения. Или, думаешь, место господина Негодина будет долго пустовать? Как бы ни так, наверняка нашёлся кто-то шустрый. И что мы получаем в итоге?
- Что?
- Те же яйца, только в профиль. То есть постоянный источник беспокойства. А если учесть их экономические и военные возможности… Год-два продержимся самостоятельно, потом сожрут. Поэтому и предлагаю нанести упреждающий удар.
- Втроём? - Андрей покосился на Никитина. - Два с половиной человека?
- Ну почему же? Наших вегетарианцев под ружьё поставим.
- Смеёшься? Да они скорее дадут в жо… хм… в монастырь буддистский уйдут, чем в людей стрелять будут, а если и будут, то, скорее всего, нам в спину. Причём вероятность этого варианта - процентов восемьдесят.
- Пари заключать не буду. Посмотрим кто прав.
- Смотри внимательней!
- А я что делаю? - Андрей, стоявший с шестом на носу РТ-300, оглянулся и укоризненно покачал головой. - Неужели ты думаешь, что здесь всё заминировано?
Думаю… да ничего я не думаю, просто предполагаю худший вариант. Согласен, минам в Павлово взяться неоткуда, но что помешает утопить на фарватере баржу с песком? Притащить и утопить. Где возьмут? Да ладно, крупнокалиберных пулемётов в мирном провинциальном городке тоже не должно было быть. Но они есть.
Или, как самое поганое, перегородят Оку плотами, поставленными на якорь. Понятно, что даже протаранив это препятствие, ко дну не пойдём, скорость не та, но станем прекрасной мишенью. Сколько там толщина борта? Миллиметров десять-пятнадцать, не больше. Если не перепилят пополам первой же очередью, то всё равно дуршлаг сделают качественный. Я бы, во всяком случае, так и поступил.
Мы вышли к городу днём, надеясь на обыкновенное везение и собственную необыкновенную наглость. Утром или ночью было бы не так видно идущий вверх по течению кораблик, но стук дизелей в полной тишине так далеко разносится над водой, что даже спящие часовые услышат наше приближение. И мало ли что взбредёт им в головы спросонья? А так крадёмся себе потихонечку, никого не беспокоим, никому не мешаем.
И тут же крик Андрея:
- Пап, с берега белым флагом машут!
- Что, сдаются?
- А фиг их знает!
Смотрю в сторону города. Точно, в бинокль хорошо виден мужик с традиционной для этих мест бородой, размахивающий привязанной к палке не то портянкой, не то полотенцем. А у самой кромки воды - резиновая лодка с вёслами наготове. Это что, на переговоры приглашают? Ну, не знаю, не знаю… О чём говорить?
- Как, по израильскому варианту работаем? - кричит снизу Андрей. Он уже лежит на палубе с готовым к стрельбе пулемётом. - Мочить?
Оно, конечно, правильно - никаких переговоров с террористами… Ладно, успеется ещё. Сбавляю ход до минимума, лишь бы течением не сносило, и щёлкаю тумблером внешних динамиков.
- Эй, на берегу, какого хера надо?
В ответ замахали ещё энергичнее, показывая на лодку в попытке объяснить мирные намеренья. Что же, пусть попробуют.
- Хорошо, плыви, - бросаю в микрофон и усаживаюсь поудобнее в ожидании дальнейших действий противника. В том, что это именно противник, сомневаться не приходилось.
Бородач часто закивал и заспешил к надувнушке, демонстративно перевернул её вверх дно, показывая, что там нет ни оружия, ни взрывчатки. Хм… а я сам не сообразил это потребовать. Вот бы было смеху, если бы резиновый брандер рванул прямо у борта. Сколько у нас соляры в баках осталось? Да неважно, на том свете отчёта о расходе ГСМ не требуют. Ладно, будем считать, что просьба о переговорах предусматривает безоружных парламентёров по умолчанию.
А он уже спустил своё плавсредство на воду и энергично грёб к нам, то и дело оглядываясь через плечо. Спина, обтянутая алюминиевой кольчугой, ритмично покачивалась в такт гребкам и вызывала навязчивое желание выстрелить. Что, нарочно на нервах играет, выставляя заманчивую мишень? Или настолько верит в джентльменство и порядочность? Не лишено оснований - воспитание не позволяет даже плюнуть на спину. Пулю, правда, всажу без раздумий.
Ага, доплыл. Андрей бросил сверху капроновый шнур с деревянным поплавком на конце, и предупредил:
- На палубе нехрен делать. Привязывайся, я тебя к противоположному борту перетащу.
Что же, вполне разумно, а то будем стоять как те тополя на Плющихе, щёлкая клювом. Или кто там клювом щёлкает, дятлы на тополях? Да пофигу кто… Зато удержим павловчан на берегу от соблазна закончить переговоры прицельной пулемётной очередью. Ну да, не вводи во искушение малых сих.
Пока в рубку поднимался Никитин, вызванный из машинного отделения подменить меня у руля, я успел внимательно рассмотреть парламентёра. Не отношу себя к великим физиономистам, тем более не являюсь поклонником системы Ломброзо, но бородач производил вполне приличное впечатление. Правильные черты лица, на котором нет, так сказать, печати порока, внимательный взгляд умных и цепких глаз. На ладонях, поднятых в знак миролюбия, до сих пор не сошли мозоли. Такие бывают… да много от чего бывают, когда зарабатываешь на хлеб собственным горбом.
- Добрый день, Николай Михайлович! - первое, что сделал гость, это вежливо поздоровался. Культурный, мать его…
- Может быть и добрый, - киваю в ответ. - Мы разве знакомы?
- В какой-то степени да. Видите ли, я местный министр обороны, и по долгу службы просто обязан знать вероятного противника.
- Вот как?
- Конечно. Ваше досье… и ваше тоже, - короткий поклон в сторону Андрея, - пришлось изучить в первую очередь. Можете не верить, но у нас отличная разведка. Вот остальное несколько… как бы выразиться… слабовато.
- Я это заметил. Ну-с, с чем пожаловали, господин министр?
- Зачем такая официальность?
- Вы же не представились.
- Ах да, извините. Евгений Иванович Баталин.
- Спасибо, буду знать. И всё же повторю вопрос.
По лицу парламентёра пробежала едва заметная тень:
- Я пришёл с взаимовыгодными предложениями. В какой-то степени взаимовыгодными. Хотя, это ещё как посмотреть…
- И что же предлагаете?
- Просим, Николай Михайлович, всего лишь просим. Причём самую малость - верните нам корабль и захваченное на дебаркадере оружие.
- Иначе? - маска доброжелательного равнодушия всё ещё держится.
- Не понял…
- Обычно такие требования заканчивают угрозами. Типа - иначе всех убьём, пожалуемся старшему брату-каратисту, вызовем милицию, оставим без сладкого, пасть порвём… Вариантов много.
- Ну где же здесь требования? Говорил же - просьба. А условия просты - беспрепятственный проход через город. Более того, дадим машину для груза. "Уазик"-буханка устроит?
Мля, до чего честные глаза у господина министра, когда он всё это говорит. Настолько честные, что по спине ползёт холодок и рука тянется к пистолету.
- Не совсем равноценный обмен получается, Евгений Иванович, - вмешался Андрей.
- Эх, молодой человек, - деланно вздохнул Баталин. - Разве можно быть настолько меркантильным. Есть понятия, ценность которых совершенно невозможно измерить. Вот возьмём любовь, например - братская любовь, сколько она стоит?
- Вы на что-то намекаете?
- Я? Да помилуй боже, зачем же мне намекать? Наоборот, просто открытым текстом говорю, что некоторые бессовестные, беспринципные и жестокие люди из города послали меня поговорить о дальнейшей судьбе ваших мальчишек. Представляете, эти сволочи похитили их и держат в заложниках. Вот гады, правда?
Поднявшееся изнутри бешенство заставляет стиснуть фальшборт, на который опирался во время разговора, так, что пальцы чуть не рвут толстый металл. В террористов и заложников решили поиграть? А глаза, гнида, отводит…
- Вы не боитесь, Евгений Иванович?
- Чего? - парламентёр всё таки посмотрел на меня. - Если честно сказать - боюсь. Но более всего за ваших сыновей. Эти уроды из Временного правительства способны на всё, даже на самые крайние меры. Так не стоит ли их избежать, Николай Михайлович?
Говорить больше не о чем, ещё немного, и всажу пулю между этих внимательных, чуть прищуренных глаз.
- Проваливай.
- Но как же дети? Поверьте, мне было бы неприятно, если с ними что-либо случится. Сколько им? Самому старшему лет десять?
- Ну ты, хуила… - Андрей демонстративно перекидывал из руки в руку гранату. - В случае чего, я ведь тебя искать буду, а не твоё засранное правительство. Подумай.
- Значит такова судьба, - Баталин пожал плечами. - Так что же мы решим?
Что ответить? Не знаю… а решение нужно принимать прямо сейчас. Нет, оно давно принято.
- Война.
- Заметьте, это исключительно ваш выбор.
- Знаю. А теперь проваливай.
- Обещаете, что дадите спокойно уйти?
- Да, уходи, стрелять не будем.
Баталин кивает согласно и, отвязав шнур, отталкивается веслом от борта. Пускай, я до него ещё доберусь. Не сейчас.
- Андрей, пойдём.
- Ага, одну минутку, пап.
Поднимаюсь по трапу в рубку долго - сердце почему-то стучит с перебоями, через неравные промежутки времени. Никитин встретил коротким вопросом:
- Ну?
- Хреново.
- Всё?
- И даже более чем…
Договорить не успел - длинная пулемётная очередь с левого, обращённого к берегу борта, прервала на полуслове. Почти сразу же на пол посыпалось стекло, это ответные выстрелы добивали остатки боковых окошек, а там, где их закрыли фанерой, появилась редкая цепочка аккуратных дырочек.
- Вот ведь… - рукоять на себя до упора, давая дизелям полную мощность.
Рядом с ухом бабахнуло. Иваныч, опустившись на одно колено, посылал пулю за пулей в сторону сложенных из мешков с песком береговых укреплений. С таким же успехом мог и спелыми вишнями кидаться, на двести-то метров. Штафирка…
- Ложись! - с силой толкаю Никитина ногой в плечо, и сам падаю на пол.
Вовремя, будто крупным горохом заколотило по стенам рубки, прошивая навылет обе. В дырки палец пролезет. Владимир Иванович что-то прокричал, но я, оглушённый его же выстрелами, ничего не расслышал. Вот далёкий взрыв, после которого пулемётный обстрел прекратился, был немного погромче. Что там такое? Осторожно приподнимаюсь и выглядываю. Вовремя - на берег прилетает ещё одна граната из РПГ. Интересно, когда Андрей успел за ним сбегать? Насколько помню, трофейный гранатомёт неделю как лежал в каюте под его койкой. Какой был мировой рекорд на стометровке с препятствиями? Слабаки… как Каштанка супротив Антона Палыча Чехова.
Третий подарок падает прямо за баррикадой из мешков. Неплохо. И чего, дурак, не забрал в Лысково бронзовую пушку из местного музея? Совсем ведь недорого предлагали. Сейчас бы долбанули картечью! Прибить, конечно, вряд ли бы кого прибили, но зато каков эффект?! Или уже не долетит? Ну да, наверное, не долетит - наш толкач резво бежал против течения, давая узлов восемь. Или теперь, когда почти все приборы разбиты вдребезги, можно измерять привычными километрами в час?
- Проскочили вроде, - Никитин с кряхтением поднялся на четвереньки, стараясь не попасть руками в битое стекло. - Ты живой, Михалыч?
Хороший вопрос, своевременный, только что сам собирался задать его, подкрепив пендалем. Ворошиловский стрелок, мать его… Нет, прав был Наполеон, размещая учёных и ослов в середине каре.
- Ну как вы тут? - появившийся Андрей зажимал ладонью свежую царапину на лице. - Целы?
Ещё один заботливый…
- Какого хрена стрелял?
Сын помрачнел:
- Министра этого, который обороны… того…
- Чёрт! Но я же обещал!
- Чего обещал?
- Что уйдёт спокойно.
- Ты обещал, я - нет. Это, во-первых. А во-вторых, он на лодке поплыл.
- И?
- Не пошел же.
- Формалист.
- Но слово мы сдержали, не так ли?