- Трали-вали, тили-тили, тили-тили, трали-вали, мы давно на всех забили, мы давно на всех… наклали, - Владимир Иванович чуть отвлёкся от исполнения привязавшейся детской песенки на то, чтобы почесать немилосердно зудящую под бинтами рану. - Заживает, зараза!
Вот это радовало. Ещё какую-то неделю назад совсем было собрался помирать, и выпрашивал у Чертобоя-старшего пистолет с одним патроном… дурак был, чо! Сейчас жизнь не только наладилась, но и вошла в почти привычную колею - хорошее питание, свежий воздух, интересная работа. Стопочка-другая горькой из судовых запасов помогает избавиться от ночных кошмаров, в которых опять погибают дочь и жена… Честно сказать, не только ночью снятся, стоит днём чуть расслабиться, оторваться от придумываемых бесчисленных занятий, и приходят как наяву. Сладкое проклятие, затягивающее наваждение. Тянут руки, но не просят о помощи, а зовут к себе. Туда, где вечная тишина, нарушаемая лишь белокрылыми ангелами, сидящими на облаках и перебирающих струны золотых арф.
- Мать… - Никитин вздрогнул, когда капля расплавленного припоя сорвалась с жала паяльника и упала на руку. - Ну вот, опять задремал. Надоело.
Он не врал самому себе - иногда хотелось бросить всё к чертям собачьим и разнести собственную башку выстрелом под подбородок. Уйти, забыть, сбежать от съедающей душу боли. Нельзя. Просто нельзя, за ним долг. Долг жизни и долг мести. Слишком подло будет бросить оставшихся в живых, и до слёз обидно - уйти не отомстив. Да просто жить вопреки всему - уже вызов противнику.
- Попляшете ещё у меня, - поморщился, когда кисточка с флюсом по ошибке вместо баночки попала в стакан с водкой. - Кузькину мать видели? Покажу. И напрасно думаете, что канделябры используются только для освещения - это их дополнительная функция, причём не самая главная.
Владимир Иванович рассмеялся удачной шутке и откинулся в кресле. Всё. Работа сделана, и можно немного расслабиться. Хорошо! Рассчитывал провозиться не меньше недели, но получилось оживить этот долбаный компьютер всего за один день. Агрегат на удивление удачно пережил зимовки во влажном и не отапливаемом помещении, даже кувалдой по нему пришлось стучать совсем немного. Шутка, конечно. Но с долей правды - при первом осмотре появлялась мысль просто выбросить бесполезный хлам за борт. Дал себя уговорить, и вот он, результат. Попробовать? Или всё же ещё раз проверить те сопли, что пришлось кое-где повесить?
Да ладно, и так сойдёт! Комп зажужжал и подмигнул синим светодиодом, соглашаясь провести испытания на авось. Вроде грузится… Забавная картинка на рабочем столе - отфотошопленный сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль с "томмиганом" в руках, венчается с Валерией Ильиничной Новодворской. Хм… у Чертобоев несколько извращённое чувство юмора.
Курсор скользнул по экрану, издавая странный скрежет. Чего это с ним, заржавел? Никитин растерянно огляделся и ещё раз дотронулся до мышки. Нет, сейчас не скрипит… ой, опять! И ругается!
- Иваныч! Иваныч! Проснись, старый пень, мать твою за ногу! Иваныч, ответь Чертобоям!
- Эх, ёптыть! - он с видимым облегчением вытер со лбы выступивший было холодный пот и схватил рацию, которую сам же давным-давно включил на приём и положил на стол. И благополучно забыл об этом. - Я на связи, Николай Михайлович. Как вы там?
- Нормально, - прохрипело из динамика. - Сегодня не жди, не вернёмся.
- Нашли что-нибудь?
- Ага, нашли. Скоро станет всё страньше и страньше, а потом пойдём знакомиться с чеширским котом и мартовским зайцем.
- Чего-чего?
- Бля, Иваныч, - это уже Андрей вмешался в разговор. - Тебе прямо открытым текстом рассказывать, или сам с ручника снимешься?
- Да понял я всё, - поспешил согласиться Никитин.
- Тогда конец связи. И приготовь нам пудинг, здороваться будем.
Рация замолчала, оставив без ответов кучу вопросов. И самый главный из них - какой нахер пудинг? Он, в конце-то концов, инженер-механик, а не повар. Знакомься, Иваныч, это пу… Что? Ну точно же, нашли подземный ход в город! Теперь становятся понятными и зайцы и коты. Шляпника там нет?
За котов стоит выпить немного. Нет, не будем себе лгать - за них можно много, особенно под уху из ершей с раковыми шейками. Всего-то делов - наловить и тех и других.
- Вот скажи, дружище, ты меня уважаешь? - Никитин хитро подмигнул собеседнику, икнул, и погрозил пальцем. - Нет, ты меня боишься. И правильно, между прочим, делаешь.
Тот угрюмо молчал.
- Не отвечаешь? Ну и не надо, обойдусь. Потому как я есть человек разумный, а ты - дурак! Дурак!
И опять ответа нет.
- Вот чего тебе не сиделось спокойно, а? Приключений захотелось на задницу? - Владимир Иванович поднёс кулак прямо к длинным усам своего vis-a-vis. - Доприключаешься…
Собеседник недовольно дёрнулся и пошевелил выпученными от природы глазами.
- Сидеть! Смирно, я сказал! Сбежать хочешь? Фигушки! Да я таких тварей сотнями… - удар по столу заставил подпрыгнуть и зазвенеть посуду, и отозвался грохотом далёкого взрыва. - Не понял… это ещё чего там такое?
Никитин решительно встал и пошёл к выходу, утратив интерес к здоровенному раку, который поспешил воспользоваться благоприятным моментом и шлёпнулся на пол. Обойдётся членистоногий без задушевных бесед.
- Неплохо там бабахнуло! - хотя за излучиной реки само Павлово не видно, но в бинокль можно было полюбоваться на поднимающийся над лесом пыльный столб. - Не Михалыч ли балуется?
В то, что это Чертобои сами подорвались, не верилось. А вот разнести половину городских укреплений способны просто из хулиганских побуждений. Как говорится: седина в бороду - шило в задницу. Людей хоть не забыли оттуда вывести?
- Я только посмотрю одним глазком, и сразу обратно, - объяснял сам себе Владимир Иванович, накачивая резиновую лодку. - Да, пусть это будет разведкой!
Сотня юных бойцов,
Из будённовских войск,
На разведку
В поля поскакала…
И осёкся, вспомнив реакцию обоих Чертобоев на эту песню. Три дня назад, во время остановки на острове с вином и шашлыками, захотелось под настроение чего-нибудь душевного и грустного, чтоб заунывно, и слезу вышибало. Но Андрей тогда просто засмеялся, а его отец ещё и прокомментировал:
- Хорошо поёшь, Иваныч, только не полностью.
- В смысле?
- Там разве нет ещё одного куплета?
- Какого?
- Про то, как командира той будённовской сотни отдали под трибунал, а потом расстреляли.
- Э-э-э… это за что же?
- То есть как за что? Его, мудилу, в разведку послали, он же на приказ наплевал, ввязался в бой с превосходящим противником… Заметь, белогвардейцы не в походных колоннах, а развёрнуты в цепи! Что там ещё? Ага, поставленную задачу не выполнил, понёс потери… Он вообще головой думал?
- Да, но…
- Расстрелять нужно, точно говорю.
- Ночь же была! Так в песне.
- А за это - расстрелять второй раз.
- Никуда ввязываться и не собираюсь, - Никитин почесал кончик носа указательным пальцем, вздохнул, и принялся развязывать мокрый узел на верёвке. - Одним глазком, ей-богу, одним глазком.
Размахнулся, забросил освободившийся швартовый конец на корму толкача, и похлопал на прощание по тёплому борту. Течение подхватило лёгкую лодку, но Иваныч не спешил браться за вёсла. Зачем напрягаться, если до города ещё километров пять? Лучше спокойно спуститься, чем целый час, если не два, шлёпать по берегу. Это время можно потратить с большей пользой - например, произвести ревизию взятого с собой, чтобы в случае чего вернуться и пополнить запасы. Итак, имеется в наличии: автомат Калашникова модернизированный калибра 7.62 мм - две штуки; ружьё охотничье двуствольное ТОЗ-12, калибра… калибра… большого, палец в ствол пролезает; гранаты осколочные РГД-5 ( почему-то с надписью "type 59") и Ф-1, по восемь штук каждого наименования; пистолет ПМ - две штуки, патронов к ним столько же, больше нет.
Стоп, а магазины к автоматам? Забыл, раззява! И что же теперь делать? С тоской в глазах посмотрел на уже далёкий толкач, потом перевёл взгляд на маленькие лопатки вёсел, и махнул рукой:
- Да не воевать же! В разведку. Зачем мне в разведке автоматы? - он вспомнил, как Чертобой-старший рассказывал о низкой эффективности пуль против тварей по сравнению с дробью и картечью. - Отобьюсь, чо!
Чайка, кружившая над лодкой, от громкого голоса шарахнулась в сторону, не забыв мстительно капнуть точно на макушку. Бабах! Расплата последовала незамедлительно - наглую птицу перевернуло в воздухе несколько раз, смяло как бумажную салфетку, и отбросило на близкий берег.
- Говорил же - отобьюсь! - героический разведчик гордо выпятил грудь колесом, но тут же икнул, испортив торжественность момента.
Из кустов, куда упала дичь, послышалась подозрительная возня и смачное чавканье.
- Кто это там?
Эхо насмешливо повторило:
- Ам… ам… ам…
- Сейчас ведь стрельну!
- Ну… ну… ну…
Затаил дыхание и повёл стволом, пытаясь ориентироваться на звук. В кустах стихло. И тут же… бум-бум-бум-бум… Пулемётные очереди скорее угадывались, ощущались телом, чем слышались, но подействовали как сигнал боевой тревоги.
- Наши воюют! А я тут… баран…
Плеснули вёсла, резко загребая воду, и резиновая лодка рванула вниз по течению. Из прибрежных кустов её провожал немигающий взгляд зелёных глаз с вертикальными зрачками - зверь с налипшими на морду белыми перьями убедился, что возможный конкурент уходит, и вернулся к трапезе. Его не смущали ни далёкие очереди, ни попадающиеся на зуб дробинки… у него своё - подкрепиться чуть-чуть, и идти туда, куда зовут чувства, инстинкты и разум. К воплощению духа Старшей Матери. А человек… что человек? Великая укажет более приличествующие настоящему эйнеро цели.
И тут же появилась мысль. Страшная, ужасающая, требующая немедленного действия - эта особь может причинить вред ЕЙ! Сразу встала дыбом шерсть на загривке, из горла вылетело что-то, напоминающее хрип пополам со стоном, а длинные когти рванули ни в чём не повинную траву. Бежать, остановить, предупредить, защитить! Вперёд, эйнеро, тебя ждёт славная смерть!
Время тянется бесконечно долго, если чего-то ждёшь, и бежит стремительно в случае, если куда-то не успеваешь. Никитин то и дело поглядывал на часы и ругался вполголоса, боясь сбить дыхание. Вертлявая резиновая лодка на все попытки прибавить скорость отвечала равнодушным презрением, и не собиралась потакать прихотям неумелого гребца. Нужно побыстрее? Вылезай и топай пешком. Или научись нормально работать вёслами, а не размахивать ими бестолково, поднимая тучи брызг и распугивая рыбью мелочь. Адмиралъ, мля, недоделанный.
А вот зверя, сопровождающего Иваныча по берегу, такая неторопливость радовала. Не то, чтобы он ощущал какие-либо эмоции, но где-то в глубине мохнатой душонки проскальзывало удовлетворение от того, что подозрительный тип всегда на виду и не сможет тайком подобраться к НЕЙ. При мысли о Старшей Матери, хищника захлёстывала ранее не испытываемая тёплая волна. Спокойствие, восторг… всё одновременно. А человеческую особь убивать не обязательно, достаточно укусить за самую верхнюю часть нижних конечностей, строго дозируя яд, и бросить добычу к ногам Великой!
Или..? Зверёк остановился, обдумывая посетившую его идею. А что если поторопить события и заставить злоумышленника высадиться пораньше? Ведь можно проткнуть надувное плавательное средство, сделанное, судя по всему, из шкуры беременной самки нейтака. Вот если бы была не зеленая, а голубая, тогда даже пробовать не стоило - эти самые нейтаки меняли цвет вместе с половой принадлежностью один раз в двенадцать оборотов, отращивая в период спаривания неуязвимую броню. И агрессивными становились, начисто отбив у эйнеро привычку даже близко подходить к воде.
Что же такого придумать метательного? Лук со стрелами? Во-первых, нет тетивы, а во-вторых… Что там в Программе об использовании оружия? Погодите, какая Программа, если самой Старшей Матери грозит опасность? А не пошли бы все программисты…
В голове громко щёлкнуло, и перед внутренним взором появилась скалящаяся в улыбке зубастая морда:
"Посылай в собачью задницу, сынок".
Кто такие собаки зверь конечно же знал, и на вкус всегда мог отличить от зайца или кошки, но неужели их нужно было использовать как-то иначе?
"Великий?"
"Не льсти мне, юный падаван. Всего лишь заместитель по воспитательной и политической части. Чувствуешь разницу?"
"Стоящий Рядом, это ты?"
"Должность немного по-другому называется, но суть угадал. Возьми с полки пирожок".
"Что?"
"Не обращай внимания. Какие проблемы, эйнеро?"
У зверя дыхание перехватило от почтения и благоговения - его заметили и о нём беспокоятся! И даже хотят помочь. Он сосредоточился, стараясь не упустить в передаваемой картинке ни одной мелочи - для него это может быть мелочью, но тот, кто Стоит Рядом, наверняка имеет своё, единственно правильное мнение.
"Хренассе, герой отыскался".
"Я?"
"Ты герой, да. Лев комнатный. Погоди, сейчас переключу на высокое начальство."
"Саму..?"
"Ясен пень - орлы мух не ловят".
В мозгах опять щёлкнуло, засвистело так, что болезненно заныли клыки, промелькнула морда одноухого собрата с выпученными глазами, и появилось лицо. Лицо, при виде которого захотелось застыть, и больше никогда не двигаться. Можно даже не жить - всё, что будет дальше, лишь мгновение по сравнению с сегодняшней краткой, но вечностью.
"Останавливаешь прекрасное мгновение, Фауст?"
"Великая?"
"Давай без чинов, боец. Читать-писать умеешь?"
Зверь тоскливо завыл и несколько раз с силой ударился головой об землю, проклиная неведомых составителей Программы за врождённую неграмотность. Это из-за их подлого коварства он не сумеет стать полезным воплощению самой Старшей Матери.
"Не умею. Прикажи умереть".
"Ещё один самурай. Отставить харакири и сеппуку! Слушай сюда… пройдёшь вперёд, встретишь этого мужика на берегу и скажешь… А, ну да… Потом Василий возьмёт управление на себя, он и решит, что нужно сделать.
"Василий?"
"Тоже хочешь собственное имя?"
"Разве можно?"
"Мне можно всё. С этого момента будешь Пафнутием. Сокращённо - Пафик. Вперёд, боец, и не вздумай по дороге сдохнуть!
А над рекой неслась песня:
Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
Товарищ, мы едем далёко,
Подальше от этой земли.
Никитин напевал, одновременно пытаясь разобрать текст по методу Чертобоя-старшего. Получалось нечто… нечто… да, нечто и получалось! Во-первых, по морю ходят, а не плавают. Тем более не ездят, как написал неизвестный автор. А во-вторых, чувствуется в последней строчке какой-то привкус либерализма. Что значит "эта земля"? Все помнят - вначале было слово. И слово было - "эта страна". За ним последовали остальные прелести разгула демократии. Нет уж, хватит, наелись досыта. Надо поосторожнее с песнями… Лучше стихи читать, только не лирические, а что-нибудь вроде "Левого марша", идеально подходящего под темп гребли.
Нет, это тоже не пойдёт - строчки воспринимаются как команды и лодка начинает вертеться на месте против часовой стрелки. Левой… левой… Чёрт, как раз в раненое плечо отдаёт… а никто не писал "Правый марш?" Стоп, а там что такое?
Когда Владимира Ивановича в очередной раз развернуло лицом к берегу, он разглядел сделанную на мокром песке надпись:
"Мужик, тебе здесь чего надо?"
- Люди! Это же люди! Товарищи, меня кто слышит?
Ответа нет, только ниже по течению следующая строчка:
"И незачем так орать! В город не ходи - снег башка попадёт".
- Ты кто?
Крик Никитина отразился от береговой кручи и вернулся эхом. Неразборчивым. Но третья фраза перевела:
"Конь в пальто. Не рыпайся и сиди смирно, за тобой скоро придут".
- Чертовщина и мистика! - Иваныч плюнул в воду, распугав стайку уклеек, и решил не спорить с невидимым собеседником. - Хорошо, жду!
Выглядывающий из кустов зверь довольно оскалился, когда человек бросил за борт якорь. Вот он поёрзал, устраиваясь поудобнее, достал из-под одежды большую ёмкость из прозрачного материала, раскрутил… Ритуальное возлияние? Скорее всего, оно и есть - только в качестве подготовки к Последнему Подвигу можно добровольно подвергаться воздействию жидкости, заставляющей содрогнуться весь организм. Вон как лицо-то перекосилось! А зачем нюхает ткань, прикрывающую верхнюю конечность?
Хищник поднял правую переднюю лапу, поднёс к носу и шумно втянул воздух - никакого эффекта. Пахнет только землёй, съеденной недавно птицей и… и опасностью! Он повернулся, готовый к броску и бою - поздно, слишком поздно… Выстрел почти в упор превратил грудь и голову зверя в месиво из шерсти, костей и крови.
- Твари позорные! - бородатый человек сначала перезарядил дымящееся ружьё, и лишь потом подошёл и пнул маленькое тельце. - К хозяйке торопился, урод? Ничего, и до неё ещё доберусь.
- Эй, ты за мной? - крик задремавшего было, но разбуженного близкой стрельбой Никитина заставил вздрогнуть. - Эй, на берегу!
Владимир Иванович нетерпеливо приплясывал в лодке, отчего та едва не черпала бортами, и махал руками, стараясь привлечь внимание.
- Греби сюда! - бородач в ответ поднял над головой двустволку. - Тут уже безопасно.
- Я мигом!
Миг растянулся на долгие двадцать минут - зацепившийся за какую-то корягу якорь не хотел подниматься, и после нескольких безуспешных попыток пришлось обрезать мокрую верёвку. "Чертобой будет ругаться", - промелькнула мысль. - "Ну и пусть. Сделаю ему другой, или вообще штук тридцать - хоть обожрись этими якорями!" Но вот, наконец, последний резкий гребок, и надувнушка зашуршала носом по песку.
- Тебя Михалыч прислал?
- Ага, и он тоже, - усмехнулся незнакомец. - И привет просил передать. Нужен?
- Привет-то? Давай сюда! - Никитин улыбнулся удачной шутке. - А то всё письма мелким почерком…
- Какие ещё письма?
- Не понял… разве это не ты на берегу писал?
- Ах эти…
- Ну! - обрадовался Иваныч и полез за пазуху. - Выпить хочешь?
- Да как-то…
- На задании нельзя? Служба, понимаю.
- Да вроде того.
- А я всё таки причащусь за знакомство. Стакана вот только нет, но и так сойдёт.
Он отмерил пальцем половину из оставшегося в бутылке и, привычным жестом поднеся к губам, изобразил статую юного пионера-горниста из парка культуры и отдыха.
- Приятного аппетита! - нож полоснул по открытому горлу и бородач сделал шаг в сторону, чтобы не запачкаться брызнувшей кровью. - Пить вредно, мужик.
Никитин упал на спину и быстро затих, а ленивые волны накатывались на берег, слизывая большое бурое пятно, расползающееся на мокром песке. Незнакомец заглянул в лодку, довольно рассмеялся, и, обернувшись, бросил:
- Запасливый ты дяденька был. Извини, мы не представлены… зови меня просто Петровичем.