Деревянный забор, потемневший под дождями, кое-где бетонные плиты с квадратиками в шахматном порядке, по верху - колючая проволока. У нас так же - зимой. Когда надувает сугробы выше человеческого роста, она спасает от попыток тварёнышей перепрыгнуть. Если кому-то и удастся, то внизу, по всему периметру стены, перевёрнутые зубьями вверх бороны. Ещё ни разу ловушка не пригодилась, но для успокоения души острия затачивали ежемесячно.

Вся деревня сгруппировалась вокруг нескольких пятиэтажек, водонапорной башни, по совместительству сторожевой, и сельсовета. В последнем больница, или амбулатория, как её тут называют. Огороды в стороне, обнесены частоколом и высоким плетнём с всё той же колючкой. Здесь народу значительно больше, чем у нас, так что есть кому присматривать за оградой, поддерживая и ремонтируя.

А вот и ворота. Притормаживаю и жду когда откроют створки, возмущённо визжащие проржавевшими петлями. Не смазывали никогда, не было случая. Обычно пользуются калиткой, а тут машина. Здоровый мужик, толкающий воротину, смотрит хмуро и блестит золотым зубом. Понимаю, что их когда-то было три, но и ты пойми, мужик, - не стоила твоя наковальня запрошенного центнера мороженной рыбы, ну никак не стоила. Из приспособленного под КПП магазинчика, в былые времена стоявшего как раз на повороте к пятиэтажкам, выглядывало ещё несколько недовольных физиономий. Да, не любят нас здесь. И в карты больше не хотят играть - дикие люди, дети полей.

Официальные лица встретили более благожелательно. Имея свой интерес, они не могли себе позволить отрицательные эмоции по отношению к основным поставщикам голов тварёнышей. Особенно местный врач, он же Гусь-восемнадцатый, лучший, можно сказать, мой клиент.

- Николай Михалыч, какими судьбами?! - дядя Ваня полез обниматься едва я вышел из машины.

Вот уж кому абсолютно наплевать на любое мнение, общественное оно или личное. Отпраздновав девятнадцатилетие в Праге сорок пятого года, в свои восемьдесят девять он оставался крепким стариком с ясным умом и до сих пор не упускал случая хлопнуть рюмочку-другую. Деревню же держал жёстко, в корне пресекая робкие ростки демократии. Тиран и диктатор, что, в принципе, и привлекало. Я тоже довольно старомодный человек и либеральных ценностей нажрался ещё до Нашествия. Хватило до сблёва… Особенно в конце восьмидесятых - начале девяностых, когда на крики "мы тебя туда не посылали!" отвечал ударами в орущую пасть. За что и получил три года условно. Падлы…

- Ну что, Михалыч, ванну и чашечку кофе? - Гусев действительно был рад моему приезду.

От кофе не откажусь - у нас его нет, и не было никогда. Даже из рейдов не приносили, всегда находилось что-то более ценное. А ванна… это, конечно, шутка. Мощности здешнего ветряка еле-еле хватает, чтобы наполнить бак водонапорной башни, а потому вода расходуется экономно, только на приготовление пищи. И унитазы поснимали во избежание искушения. Сортиры на улице, как и бани, в которые ходят мыться, а не париться. Недостаток дров, вот главная проблема Грудцино. Газ, проведённый сюда пятнадцать лет назад, отучил делать запасы, а почти все деревянные дома, покинутые жителями, уже разобрали. Это мы лесовики, да и при расчистке заросшей тополями деревни заготовили не на одну зиму, у местных же поход за топливом считается за подвиг.

Через двадцать минут я блаженствовал в мягком кресле с большой кружкой в руке. Андрей предпочёл чай, тоже из старых запасов.

- Дядь Вань, а ведь мы к тебе по делу.

- Да? - почти натурально удивился Гусев. - А я-то, старый пень, думал, что просто на прогулку выехали. Или за грибами там…

- Ага, - соглашаюсь и киваю на сына, придерживающего на коленях ребёнка. - И попутно в капустных зарослях детишек поискали. Дед, нам коза нужна.

- Так заведи.

- Так продай.

Дядя Ваня задумался. Наверное, размышляет, сколько с нас слупить за редкую теперь животину. И ведь заплачу, отдам всё, что потребует. Иначе малышку не выкормить. Сейчас, летом, ещё можно давать всякие там протёртые овощи и фрукты, а зимой? Солёными огурцами? Из всей живности в Дуброво остались только мыши - единственной собакой был покойный Бобик, а привезённых кошек поселенцы-экологи съели в первую очередь. Коров и коз тем более не бывало.

- Козу, говоришь? - Гусев прищурил левый глаз. - Так забирай. В приданое!

- Кому?

- А забирай вместе с козой мою правнучку. Машку… или Любку - на выбор. Андрюху вот своего оженишь.

- Кого? - протянул Андрей и отставил в сторону кружку с чаем. - Так они же у тебя, дядь Вань, страшные. И та и другая.

- А у тебя что, невест перебор? - парировал дед.

- И жирные, - упорствовал сын. - Жопа в двери не пролезет.

- Целее будут! - разговор продолжился на повышенных тонах. - Забирай обеих и из дома не выпускай!

- Да я лучше на Дуньке Кулаковой женюсь!

- Тихо! - пришлось осторожно, чтобы не расплескать кофе, ударить кулаком по столу. - Так что, дед, продашь?

Гусев нахмурился и долго не отвечал. Я ждал. Не в первый раз отбиваем матримониальные поползновения, сейчас успокоится, переживая очередной отлуп, и отойдёт. Да, конечно, Андрея оженить было бы неплохо, не всё же обходиться сердобольными вдовушками, но уж больно страшны предложенные заразы. А вдвоём - в два раза страшнее.

- Сменяю, - наконец председатель очнулся от раздумий и обид. - На десять мешков муки сменяю.

- Да ты что, сдурел? - ахнул я. - Да мне в три года не расплатиться.

- Знаю, - согласился дядя Ваня. - Но не тебе одному людей кормить нужно. Чем буду, хреном своим? Козу заберёшь сейчас, расплатишься потом, по мере возможности.

- Но полтонны…

- Думай, Михалыч… думай.

Я и думал, прокручивая в уме возможные варианты. Андрей осторожно кашлянул и пригладил усы. Кажется, у него появилась хорошая мысль, иначе, зачем бы подавал знак о необходимости разговора без свидетелей. Да по-любому надо соглашаться.

- Ладно, Иван Фёдорыч, уговорил ты меня. Забираю.

- Только козу? - на всякий случай уточнил Гусев.

- Не только, - но при виде вспыхнувших глаз председателя, безжалостно уточнил. - Девок не возьмём. А вот три сотни патронов пусть в багажник загрузят.

- Сколько?

- Три, и ни одним меньше. Заспиртованные железы занесу при случае.

- Не понял, - дядя Ваня даже привстал с кресла. - У вас там что, ещё одно Нашествие было?

- Стаю у озера постреляли.

- Большую?

- Да уж не маленькую.

- Вот ёп…

- Не матерись при ребёнке, дед.

- Этому ребёнку давно пора своих иметь.

Андрей жизнерадостно заржал и покачал завозившуюся девочку:

- Так есть уже. И это при ней не нужно ругаться.

Выехали обратно на закате, чтобы успеть засветло вернуться в Дуброво. Понятно, что о рейде в Ворсму даже не вспоминали. Ладно, завтра сходим, если ничего больше не помешает. За руль посадил Андрея, а сам с малышкой расположился на заднем сиденье. Она уже оклемалась от действия макового отвара, и сейчас, накормленная какой-то быстрорастворимой кашей из банки и вполне довольная жизнью, весело агукала, прислушиваясь к стуку в багажном отделении. Там били копытами в борт две связанные по ногам скотины, рогатые, бородатые и вонючие. От козы пахло ещё ничего, а вот полагающийся к ней в комплекте козёл благоухал так, что даже опущенные стёкла не помогали.

Вот уж не знал и не предполагал такой проблемы. В моём представлении коза должна есть траву и давать молоко, просто успевай доить. Нет, оказывается, её ещё и огулять нужно. Что же… пришлось согласиться за дополнительный мешок муки прихватить и козьего хахаля. И в самом деле - не самому же… Жена не поймёт.

Да, что-то мысли в неправильную сторону пошли. И воняе-е-е-т… Видимо, последнее слово я произнёс вслух, потому что Андрей обернулся и предложил включить кондиционер.

- Не надо. Лучше скажи, что за идея тебя посетила. Предложения о пошлом кидалове не рассматриваются.

- Идея? - переспросил сын, слегка притормаживая перед очередной выбоиной в асфальте. - Хлебозавод нужно искать. Или мукомольный.

- И где?

- В городе, лучше всего в Нижнем. Там должны оставаться старые запасы.

- Совсем дурак, да? - неожиданное предложение показалось настолько диким, что слов не находилось.

- А что? - пожал плечами Андрей. - Самим пшеницу выращивать? Нашего поля хватает только, чтобы на праздники по кусочку каждому дать. И то не всегда.

Хм… а сама по себе идея, конечно, неплохая, вот только соваться в город опасно. Ворсма не считается - за исключением небольшого микрорайона многоэтажных домов, всё остальное там деревня деревней. И то стараемся вглубь не заходить. А в больших что творится? Взвод разведки, отправленный из Шумиловской дивизии в Богородск в прошлом году, так и не вернулся. Тоже, кстати, хотели хлеб найти. Нет, бредово всё это.

- Нижний исключаем.

- А если попробовать в Кстово поискать?

- Предлагаешь махнуть с бензиновым караваном?

- Зачем? От нас до Кудьмы семь километров - бросили резиновую лодку в воду, и вниз по реке. За сутки там будем.

- А обратно?

- Ну… машину найдём.

- И за собой полтыщи тварёнышей притащим? Нахер нужно такое счастье.

- На мосту отобьёмся, как в прошлый раз.

Напомнил, бля… Сразу заболела нога, простреленная и до сих пор ноющая к непогоде. Мы тогда шли с тележкой, гружённой двумя сорокалитровыми флягами с бензином, из Шумилово домой, и у бывшего поста ГАИ перед поворотом на Богородск крупно влипли. Тварёныши ещё не собирались в тройки, но и одиночек хватило - штук двадцать преследовали по пятам, постоянно бросаясь в атаки, а на смену убитым тут же появлялись другие, сказывалась близость довольно крупного города. Отступали до моста через какой-то ручей, не помню теперь название, и там, уже не опасаясь за фланги, устроили зверям настоящую бойню. И тут же получили сзади автоматную очередь. Андрею прилетело в бронежилет, и он упал за ограждение, отделяющее проезжую часть от пешеходной дорожки, а я так и остался лежать на асфальте, беспомощно наблюдая за вывалившейся из придорожных кустов троицей мародёров. Донельзя довольные богатой добычей, они с удивлением посмотрели на выкатившуюся под ноги гранату, раскрашенную в яркие цвета и с розовым бантиком на взрывателе. Лена так старалась, украшая подарок любимому брату на день рождения…

- Нет, Андрюш, погоди, - какая-то мысль крутилась в голове, но всё ускользала, всё никак не удавалось поймать её за хвост. Мосты, вода… нет, не то. Так и промолчал до самой деревни.

Там уже ждали. С Сотским связались по дороге, и сейчас у южных ворот растянулись в цепь несколько стрелков на случай увязавшихся тварёнышей. Их оказалось всего две тройки, не замеченных нами в клубах пыли за машиной. Грохнуло сразу несколько стволов, разнося зверей в клочья - охрана стены всегда пользовалась волчьей картечью.

- Михалыч, - Валера восхищённо поцокал языком, оглядывая "Тойоту", - ты где такую классную лайбу надыбал?

- Завидно? - я захлопнул за собой дверку и махнул Андрею. - Езжай к дому, мы сейчас подойдём.

Внедорожник рыкнул мотором и порулил дальше по улице, а Сотский заинтересованно спросил:

- Михалыч, да у тебя на лице написано, что что-то задумал.

Не ответил, сел прямо на траву, откинулся спиной на цветущую липу и прикрыл глаза. Красота-то какая! Не нужно ни куда торопиться, бежать, стрелять… Так бы и сидел всю ночь. И соловьи запоздавшие в овраге поют. Да ну их нахер, эти рейды! Буду неделю отсыпаться на чистых простынях, отъедаться жареной картошкой с лисичками, отпиваться прошлогодним яблочным вином, париться в бане до восьмого исхлёстанного веника. Никуда больше не пойду, устал.

И тут же, противореча самому себе:

- Валер, мы завтра с утра выходим. Рацию мне ещё одну занеси, хорошо?

- Завтра?

- Ну да, чего тянуть. Но рацию - сегодня.

Сотский лишних вопросов не задавал, присел рядом, неловко выставив вперёд деревяшку самодельного протеза.

- На трофейной машине пойдём, - продолжил я. - Когда ждать обратно, не знаю сам.

- А куда?

- Да хрен его знает, Валер.

- В Нижний, значит.

- Ну-у-у… примерно.

- Вдвоём?

- Как обычно.

Я не стал продолжать разговор, что в нём толку? Валера, конечно, хороший человек, правильный, и в душу не лезет, да только не пошёл бы он в задницу! Самого корёжит и мурашки по спине бегают, как представлю улицы Нижнего Новгорода с марширующими по ним тварёнышами. Не хочу идти. Но надо.

Дома, после ужина и бани, пришлось выдержать небольшой семейный скандал. Вполне, впрочем, корректный и негромкий, чтобы не разбудить спящую в мансарде малышню. Кроме двоих родных детей и сегодняшнего найдёныша, их было ещё четверо приёмных, в возрасте от четырёх до десяти лет - результат вылазок по обезлюдевшим деревням. Лена обижалась, что завтрашний день рождения будет отмечать без нас. Чуть отбился. Пообещав в следующий раз подарить настоящую кольчугу. Милитаристка, блин, дева-воительница.

Наконец, выгнав из кухни женское население, остались с Андреем вдвоём. Он сдвинул в сторону массивный медный подсвечник и разложил на столе карту.

- Вот смотри, пап, - остро заточенный карандаш ткнулся в извилистую синюю полоску. - Если мы спустимся на воду тут, в районе Кубаево, то спокойно дойдём до Кстова. До него от реки сколько, километра два?

- И толку? По этому ручью не только лодку, задницу свою не протащим. Ты там когда последний раз был?

- У Кудьмы? Вообще ни разу. Хотя нет, как-то проезжал мимо уже после армии.

- И, думаешь, за это время речка шире стала? У города ещё ничего, а выше по течению тварёныши с берега прямо на колени запрыгивать будут. Вот, лучше, смотри, - я отобрал карандаш и показал на левый край карты. - Вот здесь, у Павлова, пологий спуск к воде, к бывшему понтонному мосту. Даже если от него ничего не осталось, то в любом случае можем спокойно выехать к Оке, пересесть в резиновую лодку и спускаться себе до самого Нижнего в своё удовольствие. Даже грести не обязательно. А то можно будет и по окраинам Дзержинска пошарить.

- Он же на другой стороне, - возразил Андрей.

- Да я так, теоретически.

- Ни хрена себе теоретизирование. Там и в мирные-то времена жили одни отморозки.

- А мы с тобой?

- А мы - хорошие отморозки. Правильные.

Вот за что люблю родного сына, так это за логику и умение объяснить любую проблему несколькими простыми словами. Весь в меня.

- Хорошо, договорились, Дзержинск нам нахер не нужен, но вот тут, - я показал почти в самое устье Оки, - Башкировские мельницы.

- Они разве работали?

- Представления не имею. Но если что - прямо напротив, на другом берегу, хлебозавод Любомира Тяна.

- Это который любил первоклассникам портфели дарить?

- Он самый, но не в портфелях дело.

- Но лезть в Канавино… - Андрей задумчиво почесал затылок. - Сожрут.

Понимаю его сомнения. И разделяю. Канавинский район Нижнего Новгорода выходил к реке узкими улочками, где дома дореволюционной постройки с дворами и подворотнями, соседствовали с такими же старыми заводами, в большинстве своём не работающими и отданными под склады и микроскопические производства. Успели, правда, проредить трущобы в связи со строительством метромоста и цирка, но вокруг Центрального рынка эти фавелы, почти бразильские, остались в достаточном количестве. Достаточном для того, чтобы отбить охоту туда соваться.

- Значит, будем рассчитывать на мельницы. Тем более там прямо от причала идёт галерея, так что в случае чего будем пробиваться по ней.

- А назад? - кажется, Андрея тоже больше всего волновал этот вопрос.

И что ответить? Мы и раньше не увлекались стратегическим планированием, предпочитая надеяться на удачу и меткость выстрела. Пришли, забрали, ушли. В промежутках между этими действиями - сплошная пальба. А как по-другому? Как спрогнозировать действия тварёнышей, если они не умеют "ди эрсте колонне марширен, ди цвайте колонне марширен"? Единственное прогнозируемое действие - бросаться и жрать.

- Определимся как-нибудь с отступлением. Я, во всяком случае, там умирать не собираюсь. В других местах тоже.

Просидели до самого утра, обсуждая детали будущего рейда и составляя список необходимого. Несколько раз за ночь сверху спускалась обеспокоенная громкими голосами Ольга, но, поглядев на наши озабоченные лица, уходила ни сказав ни слова. Привыкла за столько лет, что у мужчин бывают свои игрушки, часто не совместимые с жизнью, но без них этой самой жизни может и не быть. И привыкла ждать. Сначала из Афганистана, из госпиталей, потом из СИЗО, где сидел в предвкушении суда за сломанную челюсть кандидата в депутаты, теперь вот ждёт из рейдов уже двоих. Даже троих, если считать ежедневные Ленкины вылазки к озеру.

А список всё пополнялся. Кроме штатного, так сказать, повседневного вооружения, в него внесли два автомата, десяток гранат, набор рыболовных крючков с леской и куча мелочи, включая запасные портянки и пачку презервативов. Последние, правда, не собирались использовать по прямому назначению - в походных условиях нет лучшей тары для хранения зажигалки и спичек. Вот с продуктами решили не заморачиваться, только соли побольше захватить. Будем на воде, а пойманную рыбу можно съесть и сырой. Довольно вкусно, если привыкнуть. Ни разу не приходилось пробовать приготовленную таким образом стерлядку? Порезать крупными кусками, посолить, поперчить, и через пять минут готово к употреблению. Рекомендую. И не нужно говорить про солитёров - "таблетка" из печени тварёныша вышибает их вернее любого средства из аптеки. Если бы они были… аптеки.

- Сабли берём? - уточнил Андрей.

- Шашки, - машинально поправил я.

Чёрт побери, ну сколько можно объяснять очевидную разницу? Именно шашка, классическая, весом около восьмисот граммов, в деревянных ножнах, покрытых лаком из старых запасов. Правда, до той, что давеча подарил дочери, никак не дотягивают. Так её и ковали больше года, проваривая обрезок стального троса. Ну и ладно, всё лучше самых первых рессорных угрёбищ. А для рубки - самое то. В жилых помещениях не размахнёшься, а вот где-нибудь в цехах и коридорах завода…

Заглянул в получившийся список и присвистнул:

- Мы это точно утащим? Зачем тебе спальный мешок? Вычеркивай, лучше ещё одну фляжку впиши. Разумеется, в лечебных целях.

- Да чего там тащить? Не пешком же.

Это точно. Что-то я совсем позабыл, отвык, наверное, от машин. Раньше… да что говорить, раньше отсюда до дома за сорок минут добирался. Как шлёпнешь по педали газа, и вперёд. Единственно плохо было - наша дорога немногим от Военно-Грузинской отличается. Разве что расположением над уровнем моря. Но рельеф примерно такой же. Сколько насмотрелся на лежащие на обочинах фуры, не вписавшиеся в резкий поворот посте крутого спуска. Шумиловские водилы из бензиновых караванов именно от этого и несут основные потери - полупустая цистерна на повороте опаснее любого тварёныша. Попробуйте налить половину двадцатилитровой канистры и привязать её к багажнику велосипеда. Гарантирую, ваша езда будет напоминать походку Бори Моисеева на сцене. Надеюсь - покойного Бори Моисеева.

Андрей ещё что-то говорил и записывал, но я уже не слышал. Уронил голову на сложенные руки и уснул прямо за столом, не найдя в себе сил добраться до стоящего на кухне старого продавленного дивана. А проснулся оттого, что затрещала полностью прогоревшая свечка. В маленькие, расположенные под самым потолком полуподвала, окошки, уже вовсю заглядывало солнце. Сын тоже спал сидя, прижавшись щекой к карте, и кончик его длинного фамильного носа показывал точно на устье Оки. Ну что же, решено, идём на Башкировские мельницы.

Собирались молча. У нас всё было обговорено ночью, Ольга не произносила ни слова, стараясь скрыть переживания, Ленка опять обиделась и играла в молчанку, а малышня изо всех сил мешалась под ногами. Но так же тихо и сосредоточенно, как взрослые. Молодцы, эти тоже все в меня, хоть и не родные. Теоретически, а так… мои, конечно же мои.

И они старались быть полезными. Кому ещё придёт в голову заделать разбитый выстрелом люк в машине криво отпиленной фанеркой, приколоченной к крыше гвоздями? А что, крепко и надёжно, тем более гвозди с внутренней стороны аккуратно загнуты. Андрей, стараясь не рассмеяться во весь голос, выстроил ребят перед "Тойотой" и вынес благодарность, торжественно пожав руку каждому. Вот они, по росту и по возрасту: Сашка, Витька, Серёжка и Мишка. Наша машина времени, стартующая в будущее. Какое оно будет? Каким они его сделают? Увидим. И поможем.

- От винта! - движок мягко заурчал, довольный, что про него не забыли.

- Погодите! - Ольга убежала в дом и почти сразу же вернулась со спящей девочкой на руках. - Всей семьёй провожать будем. И встречать точно так же.

- Да вернёмся, куда денемся, - немного смущённый Андрей осторожно погладил малышку кончиками пальцев по щеке. - А имя ей так и не дали. Придумаешь, мам, сама, а?

- Вот ещё, - в уголках глаз у Ольги собрались лукавые морщинки. - Твоя дочь, тебе и называть.

- Да я…

- А мы и не торопимся. Приедешь назад, вот и назовёшь. Ну ладно, долгие проводы - лишние слёзы. Езжайте с богом.

У южных ворот нас ждал Валера Сотский. Чуткий человек, бля… Не стал вмешиваться в трогательную семейную сцену, а на выезде из деревни подкараулил и сейчас наверняка вывалит на мою голову очередной геморрой. Но нет, оказалась, что я глубоко ошибаюсь в своей мизантропии. На самом деле люди значительно лучше, чем кажутся.

- Михалыч, - неуверенно начал он. - А может, ну их к чертям собачьим, эти поиски? Распашем по осени ещё гектар, и отдадим.

- С нашей урожайностью?

- Тогда два.

- Нет, Валер, не получится. Или ты у себя на огороде бензиновую скважину пробурил?

- Нефтяную. Что? А, нет…

- Вот и хрен-то.

Сотский тяжело вздохнул и вытащил из кармана фляжку. Обычную плоскую фляжку из нержавейки, только с двух сторон на ней были наварены аккуратные заплаты.

- Возьми.

- Да у нас есть.

- Бери, говорю. Она у меня заветная - в девяносто пятом жизнь спасла.

Надо же, три года с человеком знаком, а только сейчас узнал, что он воевал. Ногу-то уже здесь потерял, когда началась гангрена после сильного обморожения. Валера сопровождал рыбаков, проверяющих сети подо льдом, и провалился в прорубь - тварёныши наседали, и оглядываться было просто некогда. А потом четыре часа при крещенском морозе. Был бы ещё кто-то из взрослых - заставили бы бежать бегом до деревни. А так… Не мог он оставить детей одних, пусть даже и вооружённых, но детей.

- Спасибо.

- Да ладно, - Сотский отвернулся и махнул рукой. - Езжайте.