- Рыба! - Хведор смачно шлепнул доминушкой и радостно заржал. - Ну что, лезете?
После подсчета очков проигравшие лешие с недовольным ворчанием отправились под стол, решив про себя больше не связываться с командиром, считающимся непревзойденным игроком в домино. По слухам, только ученый кот мог выиграть у Лешакова. Но видеть ту игру не приходилось, а неизменный победитель вот он, перед глазами.
С чистого вечернего неба за развлечениями танкистов смотрели только несколько припозднившихся жаворонков. Они чуть видными черными точками висели в вышине, вознося хвалы Творцу. А иначе, зачем бы им там висеть?
Только одна из этих точек не захотела оставаться на месте - плавно описывая ровные круги, она снижалась и снижалась, пока не увеличилась в размерах. Над беспечно забавляющимися лешаками на бреющем полете пронесся Базека, развернулся, и приземлился прямо на стол.
- Спишь, старый пень? - кот сразу начал с упреков.
- Да ни в одном глазу, - заверил дважды полковник, довольный заботой друга. - У нас давно все готово.
- Смотри в оба, скоро гости у тебя появятся.
- Ждем не дождемся, даже соскучились. Кашу есть будешь?
- Некогда. Серега со старым князем у тебя?
- Там, - Лешаков показал пальцем за спину. - Окапываются на случай прорыва. А ты чо, Базека, летать научился?
- Это левитация, темнота! - ответил ученый кот и пропал с негромким хлопком.
Из записок Николая Шмелева.
"Сейчас, по прошествии нескольких дней, одно могу сказать точно - какого-либо сожаления или угрызений совести за то избиение не чувствую. Холодок по спине от воспоминаний иной раз пробегает, а более ничего. Разве что еще гордость за победу.
В жизни я не жестокий человек, но к гуманизму у меня отношение двоякое, особенно к гуманизму абстрактному. Можно сказать - двойные стандарты. И когда приходится выбирать между существованием своего народа и уничтожением чужого, нисколько не терзаюсь внутренними сомнениями и прочими колебаниями. Какое мне дело до слез невинного барыгского ребенка? Никто не просил его папашу брать в руки лук с саблей и переться за тридевять земель убивать и грабить моих подданных. Да каких подданных… считай - друзей. Так что не причем тут великодержавный шовинизм, я на самом деле считаю, что улыбка на лице славельского или татинского пацана гораздо важнее гипотетического плача кочевых недорослей. Нет, конечно, определенная благодарность Орде за разгромленный по пути сюда Халифат, она есть. Потому что в ином случае нам самим пришлось бы иметь дело с тревожно усиливавшимися арапцами. Или нашим детям. А так в тех краях еще лет двести даже трава будет расти неохотно.
Еще раз повторюсь - я не жестокий человек. И не буду спорить с теми, кто утверждает о ценности любой человеческой жизни. Думаете, мне иногда не хочется всех пожалеть? Хочется, но уж как-нибудь перетерплю. Только знаете… свои дети всегда кажутся самыми хорошими и красивыми. А княжество - почти та же семья. Мои дети, когда вырастут, будут сеять хлеб и строить города - так пусть делают это в мире. Они свои, а какую цену за это заплатят чужие - пофигу. Как говорится - от нашего орала по вашему! Чтоб неповадно было. Кому? А всем неповадно.
Да, я здесь пришелец из будущего и младше всех лет на восемьсот. Но это мой дом и мое настоящее. Тем более, иногда такое в голову лезет, что сам себе кажусь древним-древним. Просыпается память предков? Может и так, какая разница? Я, слава Богу, не гуманитарное образование получал, потому к излишним рефлексиям и самокопаниям не привык. Так… в меру. Что-то просыпается? Замечательно. Пользу приносит? Славно. И не только мне одному? Еще лучше.
Вот разве что устаю от попыток соратников организовать самую что ни на есть абсолютную монархию. Ну какой из меня самодержец и тиран? Раньше, на уроках истории в школе, я их немного иначе представлял. Сидит, думал, такой царь на троне в золотой короне с брильянтами, протягивает руку и хватает народ за горло когтистыми пальцами. А потом как оторвет ему голову… и народную кровушку как коктейль через соломинку потягивает.
Кстати, надо будет на самом деле потиранить кого-нибудь. Заставлю себе трон сколотить, а то перед людьми неудобно - тронная зала есть, правда паутиной заросла, но мебели, кроме стула с высокой спинкой и десятка табуреток, нет. И привилегии еще хочу… суп там золотыми ложками хлебать или спать на десяти перинах. Руки жирные можно о скатерть вытирать и в занавески сморкаться. И такое счастье мне одному, другим фигу.
Да, домечтался… ампаратор. Еще немножко, и с крыльца буду писать, с ударением на первый слог. А в качестве возвращения к культурному наследию, начну за прегрешения на кол сажать или деревьями разметывать. Культура, она такая! Вот что в ней понимают пришедшие нагадить в душу кочевники?
Ладно, заканчиваю записи, и так уже люди косятся, что князь вместо управления государством за перо засел. И русалка ругается, что ужин с послами пропустил. Интересно, для чего ей Савва вчера скалку подарил, если она готовить толком не умеет?"
Вечер трудного дня. Чуть восточнее.
Навстречу остаткам Орды, превратившейся к тому времени в охваченную паникой вооруженную конную толпу, бесшумно выкатились деревянные танки Особого Корпуса. Выкатились, и встали в шахматном порядке на заранее размеченных вбитыми в землю колышками позициях. И тишина, даже травинка не шелохнется между приземистыми сооружениями, грозно нацелившими в сторону врага торчащие из башен сучковатые бревна. Ровно по три штуки на каждой.
- Вася, как же они стреляют? - спросил у кота прибывший чуть менее часа назад Шмелев. - Больше на вертолет похоже, чем на танк.
- Нормально стреляют, - заверил Базека. - Меня в первый раз очень впечатлило. Вполне экологически чистое оружие, в отличие от твоих дымоплюев. Да сейчас и сам увидишь.
- Какое же оно чистое? - засомневался Николай и показал на аккуратно уложенные штабеля строевого леса. - А это?
- Не пропадет, стратегический ресурс, чо! Потом все соберем, сплавим до Тмутаракани, а там уж и флот строить подойдет пора.
- Какой флот?
- Как полагается, сначала военно-морской, а за ним сразу и торговый. Или забыл, что обещал мне Крым подарить? Нехорошо пустыми обещаниями разбрасываться. А еще друг… эх… Тут стараешься, днями и ночами не спишь, о государственных проблемах думаешь, аппетитом жертвуешь, личной жизнью еще, а он…
Когда кот закончил жалобный монолог, князя рядом уже не было. Он вместе с выбравшимся из танка Хведором Лешаковым забрался на штабель и наблюдал за приближающимся противником в бинокль. Недавнее изобретение хитроумных татинских мастеров представляло собой опытный образец, еще не запущенный в серию, а потому увеличенные кочевники смотрелись несколько забавно. Чуточку неправильно отшлифованные линзы давали сильное искажение, и перекошенные лица барыгов вызывали естественное желание устроить им хорошую трепку, желательно с летальным исходом. Николай озвучил эту мысль вслух.
- Сделаем, княже, чо уж тут, - кивнул дважды полковник. - И летательный исход обеспечим, и бегательный, и ползательный. Умеем, да. Даже "Бытие", "Числа" и "Левит" устроим.
Доблестный полководец недавно научился читать и теперь не упускал случая блеснуть образованностью.
- Ты, грамотей, мне зубы не заговаривай. Помни - никто не должен прорваться и уйти живым. Если только несколько штук, да и то с трудом.
- Живыми с трудом? - уточнил Хведор.
- Да хотя бы и так.
Между тем наступление барыгов, или отступление, ежели посмотреть с противоположной стороны, застопорилось. Передовые всадники на полном скаку проваливались в замаскированные траншеи с торчащими на дне кольями, а когда препятствие забилось телами настолько, что по нему можно было пройти, поле перед танками расцвело букетами взрывов. Здесь саламандр на взрыватели не хватило, и чугунок, начиненный камнями, срабатывал от терочного запала. Обыкновенная растяжка, таких много закопали за два месяца подготовки к сражению. Минные поля и волчьи ямы также препятствовали кочевникам уйти в сторону и переправиться через Трезву вплавь, а немногих прорвавшихся к реке ждала печальная участь, послужившая уроком остальным. Мало кому захочется предстать перед духами предков и Небесной Кобылицей с откушенным щуками естеством, уж лучше пасть в бою со страшными деревянными демонами.
Личная тысяча Глорхи-нойона, командующего походом на Татинец, плотно ограждала военачальника со всех сторон, защищая от малейшей опасности. Верные псы из племени лембергидов готовы были умереть… Но не сразу - сначала можно было пустить впереди себя простых воинов, ценой жизни обезвреживающих смертоносные ловушки длинноносых шайтанов.
Сам нойон пребывал в растерянности. После тринадцати блистательных побед, четырнадцатый поход, или четырнадцатый визит, как называют его закованные в железо посланники Ордена, заканчивается сокрушительным разгромом. За такой позор великий Пету-хан аэп Обраэм бухты Алексун непременно прикажет содрать кожу с живого, а потом отдаст распоряжение сломать спину. Скотина, конечно, но другого хана у Орды нет.
А лешачьи танки ожили. Башенки заскрипели, дрогнули, и начали стремительно раскручиваться. Бревна со свистом разрезали воздух, вот уже на первом наводчик ослабил крепление, и оно полетело в противника.
- Торопится Бахрята! - Лешаков ударил кулаком в ладонь. - Прибью паразита, я хотел сам команду отдать.
- Да ладно тебе, - успокоил Шмелев. - Этот выстрел не считается.
- Точно? - в руке дважды полковника откуда-то появился огромный берестяной рупор. - Орелики! Залпом! Пли!
Снаряды с жутким завыванием ударили в толпу с результатом не меньшим, чем пушки. Конечно, поражающие возможности бревен не были столь массовыми, но психологический эффект превзошел все ожидания. Да, при выстреле из пушки раздается страшный грохот, но сами картечные пули не углядишь. А тут летит, кувыркаясь, огромный чурбан и по пути собирает на себя все что встретится. В городки играли? Примерно тоже самое, только в гораздо больших масштабах. После каждых трех пусков башни останавливались для заряжания - лешие вбивали новые лесины в специальные гнезда, а наводчики со спусковыми кувалдами только покрикивали сверху, соревнуясь в скорости с другими экипажами.
- А это кто Орду сзади подгоняет? - Николай передал бинокль Лешакову.
Дважды полковник вгляделся и пожал плечами:
- И я что-то не узнаю.
За спинами удирающих барыгов горячили коней и злобного боевого козла довольно необычные воины. Впрочем, один был вполне обычным, только размахивал такой громадной булавой, что не каждому под силу. Остальные же в полном рыцарском доспехе, увешанные оружием с ног до головы, и грязные как черти. А может и не так, потому что скачущий во главе отряда черт удивительно чистый, даже лысина блестит. Все это воинство на полном ходу громко ругалось на нескольких языках сразу, и требовало остановиться для сражения, как подобает поганым косоглазым выродкам, поднявшим руку на святое. В качестве доказательства претензий рогатый предводитель на козле размахивал огурцом, из которого торчала стрела.
Вот только убегающие кочевники не понимали слов и останавливаться не хотели. А может быть, прекрасно понимали, но именно поэтому предпочитали легкую смерть под лешачьими танками задушевному разговору с сомнительным результатом. И какая разница, что в погоне всего три десятка человек и один черт? Осознание роковой ошибки не позволяло развернуть коней навстречу малочисленному отряду. Вот убивающим бревнам они бутылку вдребезги не разносили, потому существовала хоть какая-то надежда на снисхождение.
А его не было - четыре сотни машин успевали выпустить по три снаряда в минуту с дальнобойностью до километра и превратили поле перед собой в кровавое месиво. Двух десятков залпов хватило на то, чтобы от некогда грозной силы осталась единственная не впавшая в панику тысяча, стоящая плотным строем на недосягаемом расстоянии и ощетинившаяся копьями во все стороны. В нее и врубился преследующий врага отряд.
Лешаков решил бросить половину бойцов на подмогу и сам порывался вести их в пешем строю.
- Разреши, княже, - просил Хведор.
- Сдурел? Генеральское ли дело - дубиной махать?
- Генеральское? - не поверил своим ушам дважды полковник.
- Именно, - подтвердил князь. - Так что не гоже… Пусть Бахрята ведет. Думаешь, мне не хочется мечом помахать?
- Пошли вместе!
- Нет, я сказал.
Гордый оказанным доверием заместитель командира корпуса громко свистнул, и ровные колонны леших двинулись прямо через завал, постукивая в такт шагам дубинами по щитам. Валяющиеся хаотично бревна и раздавленные трупы не помешали. Привычные к лесным буреломам бойцы на последних метрах перешли на бег и с криком "ухвьябу-у-у" вступили в бой. Под ударами с двух сторон отборная тысяча Глорхи-нойона продержалась недолго - растаяла, будто снег на сковородке. А когда уже добивали последних, перед Бахрятой появился забрызганный кровью черт и бросил ему под ноги отрезанную голову барыгского полководца.
- Э, мужик, дай закурить! Тьфу ты… башку купи, а?
- А-а-а… а ты кто? - растерялся леший.
- Как это кто? Чертей ни разу не видел?
- Видел… когда виску пил. Но сейчас-то я ни капельки…
- Это все, друг мой, относительно, - философски заметил Глушата. - Есть упоение в бою.
- Но не до такой же степени?
- У настоящего героизма не должно быть степеней! - гордо вскинул голову рогоносец.
Пока Бахрята размышлял над глубоким смыслом этой фразы, на место соединения двух фронтов прибыл сам князь Николай с ученым котом на плече. Рыцари по команде маркиза отвлеклись от добивания раненых барыгов, обнажили головы и преклонили колена. Воевода Бартош при виде Верховного Главнокомандующего встал по стойке смирно, подтянул живот, да так и застыл, поедая начальство глазами.
Только Глушата лихо щелкнул копытами, вытянул хвост горизонтально земле и строевым шагом промаршировал к Шмелеву. Остановился за три уставных шага и отрапортовал:
- Государь, сводный отряд преследовал отступающего противника и вышел на соединение с основными силами! Потерь нет, трофеев почти нет, личный состав к бою готов и ждет дальнейших распоряжений!
Николай поблагодарил черта и доброжелательно улыбнулся.
- Вольно.
- Вольно! - продублировал Глушата.
Казимир Бартош позволил себе выпустить воздух из молодецки расправленной груди, но рыцари так и остались стоять на одном колене.
- Чего это они?
- Желают дать присягу прямо на поле боя, государь, - пояснил маркиз ди Мьянетта. - Предыдущую приносил я от имени всего отряда, но теперь, когда люди доказали право на личную клятву…
- Ага, понятно… - Шмелев не стал откладывать процедуру и быстренько шлепнул каждого плашмя мечом по плечу. А потом обернулся к черту. - А ты?
Глушата побледнел:
- Я не могу присягать!
- Что значит, не могу? - Базека напустил на себя вид бывалого контрразведчика и с самым зловещим видом прошелся вокруг черта. Тот явственно ощутил пробежавший по спине холодок и затягивающуюся на шее удавку. - В мире нет таких крепостей, которые не смогли бы взять боль… а, это я уже Горынычу говорил. Ты шпион Ордена? Сознавайся, на кого работаешь?
- Нет, - поспешил оправдаться Глушата. - Мы, черти, просто обязаны по природе своей нарушать все данные клятвы. Вот как поклянусь, так обязательно предам.
- Зачем? - удивился кот. - Думаешь, что кто-то другой сможет предложить больше? А хочешь получать жалованье в сто раз выше моего?
- Хочу.
- И хоти на здоровье. Я за идею служу, не за деньги. Понял?
- Нет.
- Ну и дурак. Если верить законам математики, а им нет оснований не верить, при умножении ста на ноль, тот самый ноль и получится. Тебе в кои то веки выпадает возможность… это… выпадает, короче… Ну чо, согласен?
- А присягу?
Ученый кот сел на землю и устало подпер лапой голову:
- Ну как же тебе еще объяснить… Присягу принесешь, а вот нарушить ее не сможешь.
- Это почему?
- А потому что бесплатно чертям предавать не положено!
- А за деньги?
- Какие нахрен деньги? - разозленный Базека вскочил и забегал кругами. - Если ты будешь получать ноль, то есть совсем ничего, то сколько бы тебе ни предложили, при умножении на ноль это превратится в тот же ноль. Вообще в ничего, понял? Или хочешь ишачить за просто так на чужого дядю?
- Погоди, - Глушата задумался и почесал лысину. - Так у князя я тоже…
- Почувствуйте разницу! - кот широко улыбнулся. - Он-то уже своим будет, так что урона чертячьей чести здесь не вижу. Заплати налоги и спи спокойно, дорогой товарищ.
- Да, но с чего?
- Как это? А доля в трофеях? Частным предпринимательством еще можно подрабатывать или уроки давать. А хочешь, иди в сельское хозяйство - кое-какая животина и инструмент уже имеется.
- Боевыми вилами - навоз?
- Ачоа? Какое же гражданство без налогов?
Казимир Бартош стоял рядом и поспешил на выручку к другу:
- Не переживай так, чертушка, тут надысь ангел к князю прилетал, так и его, говорят, заставили за топтание неба заплатить, - зашептал он Глушате в ухо.
- Точно? - черт скосил глаз на воеводу.
- Точнее не бывает. Над полем пролететь - двадцать серпянок, над деревней - сорок. А уж над городом - меньше чем за три крестовика не пускают. Дешевле какая-то экономика не дозволяет. Эх, и зловредная, слышал, баба…
Подбодренный свежей информацией рогоносец воспрянул духом. А на самом деле, чего он теряет? И, в конце концов, сколько можно терпеть тяжкий гнет румийских бесов? Набегами на них, кстати, и неплохую денежку заработать получится. И на налоги и на кабак хватит. А ежели о перспективах задуматься и вспомнить рассказы стариков о дивной стране на востоке с огнедышащими вулканами и горячими гейзерами, то вообще неплохо вырисовывается. Точно, даешь национальную автономию!
- Согласен на тринадцать процентов подоходного!
Шмелев и черта хлопнул по плечу, только прикинул в уме, как будет оправдываться перед Саввой. А со стороны леших послышался довольный и честный-честный голос Бахряты:
- Да ты что, маркиз, какой еще обоз? Не было никакого обоза! Вообще не было!