Четверо всадников ехали чуть впереди основного отряда, стараясь, чтобы пыль, поднятая пехотой, не сильно досаждала. Сотни ног поднимали тучу, видимую издалека. Она висела в воздухе и скрипела на зубах, забивалась в щели и сочленения доспеха. Но это не портило хорошего настроения великолепного рыцаря. Шлем висел у седла, и на молодом усатом лице блуждала улыбка. Белый плащ опускался с плеча красивыми складками, но иногда расшалившийся ветер задувал чуть сильнее, и тогда посторонний зритель мог увидеть изображение трехконечного креста с надписью по верхней перекладине "Bathos Metis e templus". В деревнях, попадавшихся по пути, при виде этого герба крестьяне прятались по домам. И сюда доходили слухи о рыцарях, поклоняющихся собачьей голове по имени Бафомет. Тамплиера увидеть - хуже, чем черта. От них даже немецкие бароны, все до одного разбойники и дети разбойников, шарахаются.
Графу Гуго фон Дигенгейму на слухи плевать. За спиной отряд из трех опоясанных рыцарей, и сам черт ему не брат. А может, и брат, что с того? Да еще пешие кнехты, сотни три. Да кто будет считать это мужичье? Сам Великий Магистр Ордена послал его к кочевникам заключить союз против появившихся в Татинце неведомых колдунов. Танкред Румийский сказал тогда на прощание:
- Запомните, граф, с городом делайте что хотите, хоть совсем с землей сравняйте. Но захватите живьем этих двоих. Мне был знак из грядущего! Идите, граф. И кто знает, может быть, я сейчас разговариваю с будущим императором Священной Римской Империи.
От перспектив захватывало дух. Магистр действительно мог видеть будущее, разговаривать с ним и даже пользоваться своими знаниями. Орден вертел судьбами Европы как вздумается. Короли, императоры, великие герцоги появлялись и исчезали по мановению руки. Золото Бафомета витало над миром, вызывая раздоры и междоусобицы. Восставшие против него умирали, в непокорные города приходила чума. И тут какой-то Татинец… Что он такое? Пылинка под ногами вечности. Растоптать! И опять под ноги, пусть знают свое место.
А колдовства граф не боялся. Ему, прошедшему посвящение, бояться ли диких скифов? Цепи и ошейники - вот их удел. Гуго фон Дигенгейм станет императором.
- Скоро город, сир, - барон Цвайгель хоть и не присутствовал при разговоре с Великим Магистром, но, подобно хорошей охотничьей собаке, брал верхним чутьем след предстоящих перемен и потому обращался с нужным подобострастием. - Осталось не более двух лье. Разрешите возглавить дозор, сир?
Гуго милостиво склонил голову. Он не то чтобы особо доверял пронырливому швабу, но это был единственный, кто выжил в варварской стране из посольства папы Григория Пятого. Одного их трех рыцарей подло повесили повелением татинского князя по смехотворному обвинению в убийстве смерда, а другой умер в Славеле от приключившегося в результате побоев воспаления мозговой железы. И только Цвайгель мог провести отряд мимо города, как назло лежащего на перекрестке самых удобных дорог. Черт побери! Как надоело тайком, по ночам, пробираться по землям проклятых схизматиков, где каждый простолюдин мнит себя равным по меньшей мере владетельному сеньору. Где нельзя развлечься, запалив корчму, без риска погибнуть под мужицкими топорами. Где служанки в ответ на шлепок по заднице ломают челюсти опытным кнехтам…
Мимо Славеля, о правителе которого тоже ходили не самые лестные слухи, их лесными тропами проводил местный боярин Вечкан Чечевикович. Жадный старикан запросил за свои услуги сотню марок! Но, правда, снизил цену, когда узнал об истинной цели отряда. Видимо и ему успели насолить татинские колдуны.
Барон отсутствовал полдня, а когда вернулся, его глаза чуть не вылезали из орбит. Сопровождающие Цвайгеля кнехты выглядели еще более испуганными и передвигались осторожно. Широко расставив ноги, отгоняя вьющихся вокруг кожаных штанов мух.
- Сир, там колдун!
- Прекрасно! - хищно усмехнулся граф. - Он один?
- Да, сир! То есть, нет, сир!
- Выражайтесь точнее, барон.
- С ним кот и дракон!
Татинец готовился к празднику. Не каждый день удается взять в плен целого огнедышащего дракона. Честно говоря, и не удавалось никому целиком - по частям, да, бывало. Но в такие незапамятные времена, что в это и не верилось. А тут князь не только победил, а еще и принял на службу, взяв торжественную клятву не портить местных девок и не жрать коров. Чужих можно. Ачоа? Горынычи тоже люди.
Сам Николай в подготовке участия не принимал. Сил не было смотреть на хитрую морду многомудрого волхва, затеявшего эту комедию с поединком. Негоже выставлять на всеобщее обозрение внутренние разногласия верховной власти и бить Серегу принародно. Такие вопросы должны решаться кулуарно.
Шмелев прихватил с собой кота и сбежал от суеты в лес, чтобы там, в тишине и покое, Годзилка смог выполнить свое обещание. Собственно, этим Змей сейчас и занимался. Усыпленный ударной дозой молока с валерьянкой Базека мирно посапывал и не видел странных приготовлений. Горыныч сидел с закрытыми глазами, выставив перед собой поднятые лапы, потом шумно выдохнул и достал прямо из воздуха белый халат.
- Надевай, ассистировать будешь.
- А почему я? - возмутился Коля.
Годзилка открыл один глаз и посмотрел с укоризной:
- Больше некому.
- Я в медицине не разбираюсь.
- Аналогично. Обойдемся без нее.
- Магией?
- Зачем? - удивился Змей. - Чуть-чуть голосовые связки подправим, вот эту фигню изогнем, тут выпрямим… Все по науке. Держи его крепче!
- А халат?
- Выкинь его.
- Зачем тогда доставал?
Годзилка задумался.
- Не знаю. Традиция, наверное. Держи, говорю!
Коля ухватил кота покрепче и разжал ему челюсти.
- Грязными руками в рот не лезь, - посоветовал ящер. - Некультурно. И инфекцию какую занесешь.
- А как же операция?
- Дистанционно, силой мысли. Слышал про такую?
- Так и я говорю - магия.
- Магии не существует.
- А вот этот халат откуда?
- Не обращай внимания, - отмахнулся Годзилка. - Обычное смещение пространства. Так… ну-ка вот так поверни… ага, щас… минуточку… Готово!
- Так быстро? - Николай взял кота за задние лапы. Поднял на вытянутой руке и оглядел со всех сторон. - Что-то легко у тебя получилось.
- Делов-то, чай дурное дело нехитрое. Это тебе не пушку заставить стрелять.
- Откуда знаешь про пушку?
- Слухами земля полнится, - усмехнулся Годзилка и легонько постучал когтем по кошачьему лбу. - Вася, просыпайся!
Базека открыл глаза и, обнаружив себя висящим вниз головой, недовольно заурчал. Шмелев аккуратно поставил его на лапы и успокаивающе погладил по голове.
- Ну, скажи что-нибудь.
- Мяу!
- А по-человечески?
- Мяу!
Коля строго посмотрел на Змея:
- Слышь, ты, ящур чешуйчатый, не работает…
- Притворяется, - уверенно ответил Годзилка. Он жестом фокусника вытащил откуда-то из-за спины здоровенную стерлядку. - Васенька, рыбки хочешь? Скажи дяденьке волшебное слово.
При виде законной добычи Базека подпрыгнул и бросился ее отнимать с таким решительным видом, что дракон испуганно подскочил, вытянувшись во весь свой немалый рост. Кота это не смутило. Он вскарабкался наверх, оставляя когтями глубокие царапины на бронированной годзилкиной шкуре, и выхватил рыбину.
- Мяу!
- Слушай, Годзил, ты точно ничего не напутал? - Коля глядел на обоих снизу, задрав голову. - Раньше у него аппетит поменьше был.
- Все я правильно сделал, - Змей с трудом оторвал Базеку от своей лапы и поставил на землю. - Желудок немного модифицировал и когти. И еще кое-что… из мужской солидарности. А говорить он должен, но не хочет. Вася, ну скажи что-нибудь, а?
- Мяу!
- Шарлатан! - Шмелев обвиняющее ткнул пальцем Годзилке в брюхо. - И обманщик. Фигу тебе, а не довольствие. Подножным кормом перебьешься.
- Ачоа? С когтями-то все получилось. Видишь, какие крепкие? Как сиганул, а? Я аж прямо испугался и чуть было не… хм…
Николай принюхался.
- Точно нет?
- Так это… не успел, - Змей тоже повел носом. - Погоди-ка, князь, вроде рыцарями пахнет.
- Ты их что, по запаху определяешь?
- Ага, они и на вкус разные. Которые в темном пиве чудо как хороши, а некоторых только в винном уксусе вымачивать нужно. Вот, бывалоча, возьмешь такого, от скорлупы очистишь…
Договорить Годзилка не успел - дернулся вперед, закрывая Шмелева крыльями от града вылетевших из кустов арбалетных болтов. Оказавшийся без защиты кот схлопотал попадание точно в лоб. Каленый наконечник ударил четко по центру, выбил сноп искр и ушел рикошетом куда-то в лес. Запахло паленой шерстью, а самого кота отбросило шагов на десять, и теперь он сидел, прислонившись к дереву, и безуспешно пытался сфокусировать зрение.
Следом из леса на поляну вылетели рыцари с длинными копьями, а за ними, с треском проламываясь сквозь заросли шиповника и дикой малины, и пехота.
- Убейте дракона! - кричал всадник в белом плаще, укрывающем доспехи. - Колдуна брать живьем!
- А вот ни хрена себе! - возмутился Николай и попытался выбраться из-под годзилкиной защиты.
- Погоди, сейчас еще стрельнут, - новый залп застучал по шкуре ящера. - А вот теперь моя очередь!
Над головой у Шмелева ухнуло, мощно загудело, а черед секунду на смену реву пламени пришли вопли сжигаемых заживо людей.
- Вылезай, чо!
Коля выскочил из укрытия, на ходу вытаскивая меч, и тут же пригнулся - чуть не задев волосы, со свистом пролетела вырванная с корнем береза. В лапах Горыныча самодельная булава казалась маленькой тростиночкой, будто рыбак с удочкой на плече стоит. Годзилка не глядя смахнул с коней трех рыцарей и, радостно взвизгивая неожиданным фальцетом, бросился догонять разбегающихся в разные стороны кнехтов. Оставшийся в седле граф попытался ударить в спину, но копье бессильно скользнуло по чешуе, не причинив вреда. Змей в ответ отмахнулся хвостом, и Гуго фон Дигенгейм слетел с коня, придавив приходящего в себя Базеку.
- Ты чего творишь, гадина? - закричал возмущенный кот и тут же резко замолчал, понимая, что произошло нечто необычное. Он вытащил зажатые железной тушей задние лапы и отпрыгнул от рыцаря, пытающегося достать говорящее исчадие ада мечом. - Брось ножик, брось ножик, я сказал!
Шмелев обернулся на незнакомый голос и чуть не поплатился за это - чужое копье ткнулось в живот, заставив согнуться пополам. Но сделанная многомудрым волхвом кольчуга выдержала, только остатки завтрака из желудка сильной струей плеснули на сапоги набегающего добить противника. Тот поскользнулся и пролетел ногами вперед по мокрой траве, удобно подставив незащищенное горло.
- А, бли-а-а-а! Наших бьют! - Базека поднырнул под вражеский меч и вцепился графу в забрало. Толстый металл поддавался с противным скрежетом, отлетели в стороны клочки изодранной задними лапами кирасы, и противник быстро затих, немного подергав ногами. - Следующий, мяу! То есть бли-а-а-а!
Желающих не находилось, и коту самому пришлось отлавливать не успевших разбежаться пехотинцев, с завистью прислушиваясь к доносившимся издалека смачным шлепкам годзилкиной дубинки.
- Горыныч, брат, оставь маненько! - вошедший в азарт Базека бросился было к лесу, но чуток притормозил около Николая, который сидел на на безголовом противнике и тихо постанывал, держась за живот. - Чего, хозяин, совсем хреново?
- Ага, - через силу произнес Шмелев.
- Как на хвост наступили?
- Хуже. Как в марте гулять не пустили, - Коля постарался объяснить привычными коту понятиями.
- Негодяи! Я отомщу! Ты только держись, князь! - последние слова послышались уже издалека. - И этому отомщу, и тому… Эй, лохматый, стой! И тебе тоже!
Что было дальше, Николай уже не слышал - потерял сознание. А очнулся только от громких команд волхва:
- Добычу в кучу складывайте, ироды. Куда потащил?
- Дык эта… - оправдывался уличенный в мародерстве горожанин, - отмыть, значицца, хотел.
- А в рыло не хотел? Князь тут, живота своего не жалея, народные гуляния устраивает, а ты, сволочь, его законные трофеи утаиваешь? - тут Серега обратил внимание на открывшего глаза Шмелева. - Ой, извини, я и забыл, что ты отдыхаешь.
- Тебе бы так отдохнуть. Фигли тут за толпа?
Волхв покрутил головой по сторонам:
- Где толпу видишь? Люди серьезным делом заняты - празднуют. Кстати, отец Мефодий предложил сегодняшний день назвать "Днем вооруженного захватчика" и отмечать его каждый год.
- Ты подсказал идею?
- Не-а. Змей твой, Годзилка. Образованный какой - ужас. А вот, кстати, идут, полюбуйся.
Коля приподнялся на локте и посмотрел в указанном направлении. Из леса вышла весьма колоритная парочка - громадный дракон в сопровождении вооруженного тяжелым кадилом священника. Они о чем-то мирно беседовали, для чего Годзилке пришлось низко склонить голову. Не дойдя до князя пару шагов, батюшка перекрестил его и бодрым голосом доложил:
- Ну, вроде всех прибили, слава тебе, Господи! Сейчас еще Хведор со своими охламонами обшарит вокруг, да и пировать можно идти.
- Сколько всего-то было? - поинтересовался волхв.
- Сотни три али чуть поменьше - штук двести пятьдесят. Кто же их считать будет, да и зачем?
- А ты чего на штуки-то счет ведешь?
- Как же еще? - удивился отец Мефодий. - Чай это же латиняне были. Ой, смотри, Серега, не доведет тебя до добра твое старобожие. Крестился бы, а? Мне ить как раз купель с иликтрическим подогревом испытывать не на ком.
- Вот только давайте обойдемся без религиозных диспутов, - поморщился Николай, тяжело поднимаясь на ноги. - Кота никто не видел?
- Тута я, - из-за годзилкиной лапы показалась довольная кошачья морда. - Звал? А пожрать нет ничего?
Повисло неопределенное молчание. Благостное выражение с Базекиной физиономии медленно сползло, и он обвел всех грустным взглядом:
- Вы чего, действительно с собой съестного не прихватили?
Волхв только руками развел. Народ бежал сюда из города, привлеченный лесным пожаром, устроенным Годзилкой, и никому в голову не пришла мысль о еде. А уж потом, когда обнаружили такую шикарную потеху, то и вовсе одна мысль осталась - успеть бы кого приложить.
- Слушай, а может, среди трофеев поискать?
- Ты еще мышей предложи наловить, - обиделся кот, но пошел осматривать сваленную в кучу добычу. Через какое-то время послышался его довольный голос: - Нашел!
- Тащи сюда, поделишься, - предложил Николай.
- Не подниму. Я рыцаря живого нашел. Его прямо в железе сюда бросили.
- Вкусный? - сразу оживился Змей. - Отдай мне.
И тут же охнул от весьма ощутимого удара кадилом в глаз.
- Это что за людоядение, а? Нехрен, прости меня, Господи! Пленного есть не полагается. Его нужно сперва допросить, а уж потом…
- Съесть! - предположил Годзилка, за что получил во второй глаз.
- Не перебивай пастыря, глупый коркордил! Говорил же - никакого людоедства. Поспрошаем хорошенько и…
- Чо, отпустим?
- Повесим! - строго отрезал отец Мефодий. - Али утопим. Водяной давеча жаловался - в праздник и разговеться нечем.
- А я?
- Накось, выкуси!
- Я ить выкушу, - пригрозил Змей.
- Тьфу на тебя, рептилия. Надо было в бою жрать, а сейчас - грех.
Годзилка не стал больше спорить и ушел помогать коту. А волхв пристал к князю с требованиями немедленного и тщательного медицинского осмотра.
- Отстать, - сопротивлялся Николай, - меня Горыныч посмотрит. Если нужно, то и подправит. Он этот, как его, экстрасенс.
- И клятву Гиппократа давал? - удивился Серега.
- Наверное, а что?
- Вот! А я не давал, поэтому мне можно и нужно верить. Снимай кольчугу.
Пришлось подчиниться. Все же по "Воинскому артикулу", замещающему в Татинце конституцию, уголовный кодекс и все Уставы одновременно, княжеское здоровье отнесено к государственному достоянию. Коля с усилием стянул кольчугу вместе с промокшим поддоспешником и зябко поежился от легкого ветерка.
- Ага, - сам себе сказал волхв, разглядывая большой, во все пузо, синяк. - Жить будешь.
- Это все, одеваться можно?
- Погоди… Тут не болит? А тут? И вот здесь?
- Отстань, а? Чего ты меня лапаешь? Я всем организмом одновременно болю, понял? Везде больно.
- Лечить надо.
- Вот еще… Само пройдет.
- Не спорь. Лучше всего народные средства подойдут, - Серега достал из-за пазухи плоскую серебряную фляжку и взболтнул ее около уха. На лице появилась довольная улыбка. - Будешь? На сорока травах настояно.
- Давай, - Николай отвернул крышку и сделал пару глотков. Действительно полегчало.
- Все пьете? - послышался за спиной строгий голос кота. - Один я тружусь как проклятый, в холоде и голоде… Куда пленного девать?
Коля пожал плечами.
- Можешь сюда притащить.
- Неси! - крикнул Базека в сторону возвышающегося над кучей трофеев Годзилки. - Только не помни окончательно.
- А чо ему будет, он железный, - Змей не стал утруждаться и просто волочил рыцаря за ногу, стараясь провезти лицом по всем встреченным муравейникам. - Забирайте.
- Мужик, ты живой? - Николай подошел и попинал в помятую дубиной кирасу, а не получив ответа, нагнулся. - Дай хоть на рожу глянуть.
Забрало удалось открыть с большим трудом.
- Говорить можешь? Гитлер капут, ферштеейн?
Вместо ответа рыцарь молча ударил Шмелева трехгранным стилетом, выскочившим на пружине из латной перчатки.
- Ах, ты… как я теперь… - и, не договорив, князь упал.
Из записок Николая Шмелева.
"Честно скажу - умирать мне не понравилось. Не то чтобы больно, а неприятно. И последней мыслью было не что-то возвышенное, как полагается при героической гибели, а сожаление, что так и не успел пообедать. И еще обида на дырку в животе. Как бы я с таким видом на пиру перед гостями показался? Стыд, да и только. Тем более к вечеру обещалось быть Славельское посольство с чрезвычайными полномочиями, а тут кинжал в брюхе. Нехорошо, урон престижу княжества перед послами. Они-то сами блюдут, да. Предпочтут сесть на кол (это нормально в здешнем обществе), чем кушать на официальном приеме деревянными ложками. Страшная и странная штука - политика.
Но это я отвлекся. А собирался объяснить, как же живой остался после того, как умер. То есть не умер, а убили меня. Нет, сначала убили, и только потом умер. Тьфу, сам запутался. Впрочем, это не столь важно.
Получив предательский удар, пробивший печень, я сразу, минуя промежуточные стадии в виде светящихся труб, оказался в скромном офисе, где за старомодным столом с зеленым сукном и малахитовым чернильным прибором сидел грустный дядька средних лет неопределенной национальности. Белых одежд на нем не было, и, вопреки расхожему мнению, чесноком не пахло. Напротив, благоухало благородным "Фаренгейтом", и только слегка потертый светлый костюм от фабрики "Восход" немного выбивался из общего стиля. Постараюсь дословно воспроизвести все разговоры на том свете, благо на память больше не жалуюсь.
- Слушаю вас внимательно, молодой человек.
- Нет, это я вас слушаю, - отвечаю как можно вежливее.
- Ах, да, новенький… Что же отчетность портите, юноша?
Юноша? Сомнительный комплимент. Он что, слепой?
- Простите, какую отчетность?
- Да вот эту, - чиновник похлопал ладонью по лежащему на столе пухлому фолианту. - Здесь все точно записано. Вы в каком году изволили родиться?
- Э-э-э…
- Вот именно! А почему тогда умираете на восемь с лишним веков раньше предназначенного? Что за самоуправство? Так не положено.
Я почувствовал себя неуютно и стал оправдываться:
- Извините, случайно получилось. Дело в том, что меня только что зарезали.
- Это ваши проблемы, и знать про них ничего не хочу, - упорствовал дядька. - Будьте добры умереть, как полагается приличному человеку. Возвращайтесь обратно и не смейте морочить мне голову. Вы весь баланс за второе тысячелетие испоганите. А как душу на довольствие ставить? Где фонды? Об этом хоть подумали, прежде чем под нож соваться?
- И что теперь делать?
- Ну, я же сказал - отправляйтесь домой и ждите. Не беспокойтесь, в назначенный срок вызовут, - чиновник сбавил обороты и объяснял более терпеливо. - А еще лучше, подождите немного - свяжусь со специалистами из технического отдела. Пусть поставят блокировку. Ваше дело молодое, воюете постоянно, еще не хватало каждый раз туда-сюда мотаться. А так полежите чуток, и опять как огурчик. Устраивает?
- Как Дункан Маклауд?
Дядька помрачнел:
- Только спецам про него не ляпните. Опытный образец, сбежал несколько веков назад, до сих пор поймать не могут. Обидятся, ей-богу. А оно вам надо?
- Понял, буду молчать.
Тут же, буквально часа через два, действительно подошли два парня в белых халатах и увели за собой. От обоих явственно попахивало спиртом. Тот, что постарше, с лихо закрученными рыжими усами, заметил принюхивание и спросил напрямую:
- Ты как насчет…
- Всегда! - честно ответил я.
Разговор продолжился прямо в лаборатории, причем, насколько помню, чуточку затянулся. Ненадолго - на день или два. Все же кусок канифоли не самая лучшая закуска. Наконец собравшиеся с силами специалисты усадили меня в кресло и с ног до головы опутали проводами. Один из спецов, кажется, Израил, если не путаю, сел перед огромным пультом со множеством кнопок и клавиш, став похожим на пианиста в филармонии.
- Коля, тебе кости укрепить?
- Не знаю.
- Ладно, пусть будет. Сейчас мы из тебя настоящую Мэри Сью сделаем!
- Эй, - забеспокоился я и принялся срывать с себя присоски. - Бабой быть не хочу.
- Это так образно говорится. Сядь на место!
- И все же…
- Да ладно, не бойся, все хорошо будет. Мы же из хранителей сюда разжалованы, плохого не посоветуем.
Действительно, процедуры прошли гладко, не отразившись на внешнем и, по некоторому размышлению, внутреннем облике. Успех закрепили легким обмытием. И еще раз. И еще. Неизвестно, сколько бы продолжались наши посиделки, если бы Израил случайно не взглянул на монитор стоящего на столе компа.
- Коля, а как у вас там хоронят, закапывают или кремируют?
- Кого как, а тебе зачем?
- Мне ни к чему, а вот тебя уже отпевать заканчивают. И певчие, кстати, фальшивят на верхних нотах.
- Вах, Изя, да? Не отвлекай человека, ему пора.
Мы крепко пожали друг другу руки, и я очутился в тесном гробу. Подушка какая-то колючая… А певчие да, и правда фальшивят."