Каждому известно: жизнь хлопчатнику дают солнце и вода. Но пусти на поля воду в знойный полдень — растения погибнут. Поэтому и поливают их рано утром или поздно вечером — кто как привык.

В нашем колхозе привыкли поливать, когда солнце сядет. А что может быть лучше ночного полива? Поработать после заката, когда спадёт дневной жар и на поля опустится прохлада, — одно удовольствие.

Как и все поливальщики, Ягмур отдыхал днём, а когда темнело, вооружался фонарём и отправлялся в поле. Парень был хоть куда. На его загорелое лицо, оттенённое пробивающейся щетиной усов, на мышцы, которые даже просторная одежда не могла скрыть, заглядывалась не одна девушка. Был он, пожалуй, на первый взгляд, несколько простоват, но на редкость трудолюбив, и потому работу ему доверяли самую ответственную.

В тот вечер Ягмуру предстояло полить карту, отделённую от полей соседнего колхоза большим магистральным арыком, который, щедро напоив оба хозяйства, нёс свои воды дальше, в низовье. Ягмур о лопатой на плече шёл вдоль арыка, что-то тихонько напевая и в такт размахивая фонарём. Погода хмурилась, на небе не было ни одной звёздочки, но настроение у парня было отличное. Вышел он из дома чуть пораньше и до захода солнца успел высмотреть, где на карте высокие, а где низкие места, сделал их самостоятельными делянками, подправил временные арычки… И только закончил все дела, стало совсем темно. Поставив на землю фонарь, Ягмур налёг на лопату, открывая воде путь. Едва он подкопал запруду, как вода, словно коричневая змея, с шипением поползла по арычку. Ягмур последовал за пенящимся потоком, подсвечивая под ноги фонарём. Когда вода пошла на большие делянки, парень выпрямился и вытер рукавом вспотевший лоб. Самая трудная часть работы была позади.

Он отдыхал, стоя на поросшем травой берегу арыка, и с удовольствием вслушивался в успокаивающее журчание воды. Внезапно привычную тишину нарушили резкие хлопки лопаты. «Уж не решили ли соседя перекрыть нам воду?» — встревожился Ягмур. Забыв фонарь, он бросился к запруде.

Опасения не оправдались — вода спокойно текла по прежнему пути. Опершись на лопату, парень постоял немного, прислушался и по шороху травы понял: по другому берегу арыка кто-то идёт в его сторону. Ягмур покашлял, давая о себе знать. Шаги всё приближались.

— Эй, кто там? — окликнул парень, когда незнакомец оказался прямо против него.

— Поливальщик, — донеслось из темноты. — И ты поливаешь, сынок?

В кромешной тьме Ягмур, как ни старался, не мог рассмотреть подошедшего, но по голосу понял, что тот уже не молод. Поэтому ответил почтительно!

— Да, яшули, а вы не заблудились? Почему идёте вдоль берега?

— Вай, устал я, сынок, — закряхтел невидимый со-беседник, присаживаясь на корточки. — Я дальнее поле поливал. Вода идёт хорошо. Вот я увидел твой фонарь и подумал, что если ты не очень занят, то можно бы и поболтать немного. Одному скучновато.

— Вот и хорошо, — обрадовался Ягмур. — Я тоже любитель поговорить, да и с водой у меня порядок.

Яшули сразу смекнул, что перед ним парень добродушный и незлобливый. Но хоть и вглядывался изо всех сил, разглядеть своего собеседника ему тоже не удавалось. И вот спросил просто, чтобы начать разговор:

— Ты чей же, сынок, из какого рода?

— Мой отец Гаип из рода багалар.

— Не знаю его, сынок. В этих местах мы недавно, — помолчав, добавил он.

— Ясно, — протянул парень, про себя подумав, что расспрашивать приезжего человека о его родственниках вовсе ни к чему. Видимо, поняв это, но не желая прерывать нить беседы, ночной собеседник поспешил опять задать вопрос:

— А ты женат или холост?

Если бы только яшули мог увидеть лицо Ягмура в этот момент! Случайный вопрос мигом оживил в душе парня образ Байрамсолтан, девятнадцатилетней красавицы из соседнего колхоза. Ведь только вчера, прощаясь, Байрамсолтан сказала ему сама: «Ягмур-джан, подумаем о том, чтобы не расставаться никогда, а то кто знает, что ждёт нас завтра…» И едва прозвучали эти наполненные непонятной тревогой слова, как девушка легко, точно паутинка, выскользнула из его объятий. Припомнив всё это, Ягмур глубоко вздохнул и ответил:

— Пока не женат, но, видимо, к этому идёт.

— А девушка та из ваших?

— Дочь Тагана-тыррака.

Если бы Ягмур мог сейчас увидеть хоть на мгновение своего собеседника! Он наверняка испугался бы: яшули бил озноб, а на лбу его выступили крупные капли пота. Но овладев с собой, старик сказал, как ни в чём не бывало:

— Счастье тебе, мой хан. Когда же вы хотите той устраивать?

— Недели через две-три.

— А калым уже уплатил?

— Какой калым, яшули? Мы комсомольцы, свадьбу будем справлять по-новому.

Яшули вытер пот со лба и, помолчав, спросил:

— А её родители разве согласятся так… по-новому?

— При чём здесь родители? Дочь-то согласна.

— Значит, скоро свадьба, — настойчиво переспросил невидимый собеседник.

— Скоро, скоро, — подтвердил парень.

Яшули поднялся (Ягмур понял это по шелесту одежды), тяжело взвалил на плечо лопату и молча, не попрощавшись, сгинул во тьме. Удивлённый таким окончанием разговора, парень, пожав плечами, направился на участок, который ещё предстояло полить.

…А яшули чувствовал себя совсем скверно. Стучало в висках, пот заливал глаза. В душе он проклинал своего сына, сетовал на его бестолковость. Две с половиной тысячи заплатил он Тагану-тырраку за будущую невестку, а она, оказывается, уплыла из рук!..

Перевод Л.Половинкиной