Валерыча я знала много лет. Как раз в первый год нашей с бабушкой качелинской жизни, он, афганским дембелем с ампутированной до колена левой ногой вернулся в родную деревню. И как то не заладилось у него с самого начала. Девушка не дождалась, укатила в Тюмень с заезжим бизнесменом. Потом, через полгода умерла его старенькая мать, оставив парня полным сиротой. Ситуацию эту усугубляло еще и то обстоятельство, что Валерыч никак не хотел считать себя калекой: от пенсии категорически отказался, хотя работу достойную найти так и не смог, зато, будто специально, каждый день искал себе "по пьянке приключений". Сердобольные деревенские бабки вздыхали, глядя вслед шатко хромающему на костыле парню в тельняшке, и прятали, от греха по дальше, своих сыновей и внуков.

   Как то мы с бабушкой выходили из магазина, под стеной которого Валерыч как раз вольготно храпел в лопухах. В дверях ее окликнула тетя Вера, оба беспутных сына которой почему то особенно не нравились десантнику и, тыча пальцем в торчащий из зарослей костыль, прошептала: "Неужели тебе, Марковна, его не жалко? Ведь ты же можешь его вылечить". Бабушка тогда посмотрела на вдруг открывшего мутные глаза Валерыча, и передернула плечами: "А может быть, у него судьба такая, водку пить да дураков бить" и, взяв меня за руку, спустилась с крыльца. Но, судьба в моем лице приготовила для десантника иное предназначение, о чем, я уверена, он неоднократно вначале сожалел...

   Мне тогда едва исполнилось тринадцать лет, а выглядела я уже на все шестнадцать. К нам в деревню в то лето с этнографической экспедицией приехали студенты - второкурсники из какого то уральского института культуры. "Экспедиция", это для пятнадцати дорвавшихся до свободы вчерашних мальчишек и девчонок, было сказано громко. На самом деле они, разбив за Качелино палаточный лагерь, около месяца сильно пили, громко пели, дрались с местными и лишали их подруг шанса на "целомудренное замужество". Вся эта "этнографическая вакханалия" продолжалась до тех пор, пока однажды не настала моя "счастливая" очередь. Причем, совершенно неожиданно для меня... Парень был коренастый и лопоухий. Он мне даже запомнился, когда я пару раз до этого видела его на улицах деревни. Но запомнился так, как запоминаются хорошим девочкам сказки про принцев или фотографии белозубых звезд в глянцевых журналах. То есть, просто девическое восхищенное "Ах!" и все, без надежд и последствий. Когда же я увидела его, наглухо перегородившего собой узкую тропинку, ведущую с местного пляжа, то всем своим маленьким 13-ти летним мозгом ощутила: последствия наступили.

   Сейчас, вспоминая этот красочный эпизод моего детства, я, конечно, осознаю, что мне тогда крупно повезло. Во-первых, парень сам был не настолько опытен или испорчен, чтобы сразу перейти к решительным действиям. Вначале он захотел договориться со мной "по-хорошему". Во-вторых, эффектом неожиданности для него стала первая же произнесенная мной испуганная фраза: "Дяденька, вы чего?". Шестнадцатилетние, даже деревенские барышни изъяснялись гораздо увереннее. В-третьих, в правой руке за длинные ремешки я несла грозное оружие против насильников - бабушкины раритетные босоножки с каблуками, которыми я на спор забивала небольшой гвоздь. В итоге, парень пострадал больше меня. Я отделалась лишь синяками на запястьях, а он - почти квадратной шишкой на лбу и двумя сломанными ребрами. Откуда ж было знать неместному студенту, что сразу за тропинкой, прикрытый буйной крапивой, начинался крутой обрыв. Вот туда я его, почти контуженного и толкнула... Уже потом, глядя на его распростертое внизу тело, меня охватил ужас. Мне показалось, что он окончательно и бесповоротно мертв и это сделала я! Сломя голову, я рванула домой и с порога начала блажить: "Бабушка! Я его убила! Я убила человека!". Испуганная бабушка, в это время мирно пившая чай с Катериной Ивановной, кое-как дозналась у меня, что же такое произошло. В результате, уже через несколько минут, женщины, несвойственным их возрасту галопом, неслись на "место преступления"... За одним из поворотов они нос к носу столкнулись с матерящимся "убиенным"...

   Тем же вечером бабушка повела меня в жаркую, пропахшую травами баньку и часа два "снимала стресс" тяжелым березовым веником. На мой осторожный вопрос: "А, это поможет?", спокойно улыбнулась и поцеловала в нос:

   - Теперь ты под моей двойной защитой, но... кое-что сделать все-таки следует.

   А через два дня деревню с большим скандалом, устроенным с легкой руки Катерины Ивановны, наконец-то покинули понурые студенты. Правда, как раз перед тем, как за ними пришла бортовая машина, к нам в дверь робко постучали... Бабушка открыла и демонстративно громко произнесла:

   - Ветвяна, это к тебе!

   Я выглянула из комнаты, где с самого дня "боевого крещения" сидела под домашним арестом и увидела своего недавнего обидчика. Парень застыл в дверном проеме, отсвечивая густо смазанным лбом, и смотрел в пол. Затем выдавил:

   - Я пришел извиниться перед тобой. И, если ты... вы с твоей бабушкой, - боязливо скосил в ее сторону глаза. - захотите заявить на меня в милицию, то я готов понести полную ответственность. Вот...

  К горлу подкатил ком запоздалой злости, злости за то, что пришлось испытать ужас убийства, что наивное детство мое закончилось, что оказалась такой трусихой:

   - Бабушка, скажи ему, пусть он уйдет. Нам от него ничего не надо! - и хлопнула комнатной дверью.

   Села за стол, подперев горящие щеки руками, и в распахнутое окно увидела, как студент вышел из калитки, где его поджидала коротко стриженная брюнетка в красной майке. Он что-то тихо сказал ей, после чего девушка бросила быстрый взгляд в нашу сторону:

   - Это ты еще легко отделался, придурок. Своих тебе телок мало, связался с внучкой деревенской ведьмы.

  Парочка поплелась прочь, а я ненавидяще уперлась взглядом в спину незнакомке. "Да как она могла сказать такое про мою бабушку?" - молотом билось в голове. Я уже дернулась вперед, чтобы крикнуть им вслед что-нибудь обидное, но в этот момент девушка вскрикнула и кулем рухнула в пыль:

   - Мить, я, кажется, ногу подвернула, - донеслось до моих пылающих ушей.

   - Так тебе и надо, дура! - все-таки крикнула я в окно...

   А еще через день состоялось наше с Валерычем знакомство. Я на тот момент наивно полагала, что бабушкино "кое-что сделать все-таки следует" относилось к вынужденным извинениям студента Мити, но, не тут-то было. Она привела меня на пустынный школьный стадион и торжественно представила сидящему под деревом хмурому, но трезвому десантнику:

   - Вот, Юрий Валерьевич, моя внучка, Ветвяна. Если наша договоренность в силе, через месяц жду от вас результатов. Вы должны научить ее защищаться от разных... моральных уродов. Признаю, будет нелегко, - эти слова были произнесены уже лично мне. - Но, согласитесь, оно того стоит. Или нет?

   - Неонила Марковна, - напыщенно привстал мужчина. - Сделаю, все, что смогу. Но и вы, пожалуйста, слово свое сдержите.

  Бабушка внимательно на него посмотрела и неожиданно рассмеялась:

   - Фирма гарантирует!.. Ну, не стану вам мешать. Ветвяна, будь умницей!

  И, довольная собой, удалилась, бросив пакет с прихваченным из дома старым одеялом на траву. Я же, проводив бабушку взглядом, недоуменно уставилась на Валерыча:

   - Что это вы со мной собираетесь делать?.. Пытать?

   Мужчина страдальчески вздохнул, но на мой "умный" вопрос ответил:

   - С сегодняшнего дня я буду заниматься твоей физической подготовкой. Ты будешь бегать, отжиматься, подтягиваться, растягивать мышцы и учиться основным приемам самообороны.

   - А, может, не надо так много? - спросила я обреченно.

   - Нет, без этого никак, - с такой же интонацией вздохнул он.

  Я, конечно, понимала, что крупно влипла, но, ослушаться бабушку не посмела бы все равно. К тому же очень хотелось действительно прибавить себе уверенности, заметно упавшей в последние дни:

   - Ну, х-хорошо. Только уговор, зовите меня Ветой.

   - Договорились, только я тогда, просто Валерыч, и на "ты", так привычнее, - зарделся мужчина...

   И началось мое мытарство: для начала я пробежала четыре круга по стадиону, потом честно попробовала отжаться и подтянуться, затем были упражнения на растяжку мышц. А, спустя часа два, "ватной куклой" раскинувшись на одеяле, я, откуда то сверху, услышала фальшиво радостный голос Валерыча:

   - Ну, а теперь перейдем к основной части!

  Тут я поняла, что ко второму своему убийству подойду с большей тщательностью: кое-как встала, подняла лежащую неподалеку штакетину и пошла на десантника. То, что это не "творческая" инициатива, мужчина понял только когда штакетина весело щелкнула по его деревянному костылю. Он дернулся и удивленно уставился на мое "холодное оружие".

   - А теперь, Валерыч, мы будем быстро бегать.

   - Послушай, Ве-ета! Я, вообще женщин и детей не бью, но у меня натренированные инстинкты. Брось палку! - выговорил мой наставник, тактически отступая в кусты.

   - А у меня... стресс! - делая шаг вперед, вставила я умное бабушкино слово.

   - Я тебя в последний раз прошу, брось палку!

   - А я тебе говорю, беги! - честно предупредила я, снова замахиваясь на костыль.

  Тут Валерыч не выдержал... и мы сорвались с места. Он летел впереди, по козлинному подпрыгивая на поворотах, я неумолимо преследовала, но так увлеклась, что слишком поздно поняла, какую подлость задумал десантник. Мы стремительно приближались к нашему дому... Стоящая на крыльце бабушка, заметила нас издали. И, когда, запыхавшийся Валерыч, рухнул за ее спасительной спиной, уже смогла хоть что-то сказать:

   - Та-ак, по-моему, планировалось не совсем это.

   - Бабушка! Он надо мной издевался! - отчаянно крикнула я, пряча палку за спину.

   - Неонила Марковна, я на такой беспредел не подписывался. Это была стандартная программа для десанта, я ничего от себя не добавил, - выкрикнул свое мнение Валерыч, не покидая укрытия.

  Бабушка же нехорошо прищурилась и всем корпусом развернулась к нему:

   - Для кого, вы говорите, была стандартная программа?

   - Для десанта, - уже не так уверенно повторил замерший мужчина.

   - А Ветвяна у нас кто?

   - ... Девочка.

   Возникла минутная пауза...

   - Ну что ж, раз мы выяснили эту существенную разницу, то даю вам обоим еще один шанс стать лучше. Конечно, с корректировкой... Кстати, Веточка, дай-ка мне эту палочку, - я робко протянула штакетину, бабушка взвесила ее на руке и показала мужчине. - Почему бы не попробовать вот с этим? У девочки явный талант.

   Валерыч потер лоб и обреченно вздохнул...

   На следующей тренировке я познакомилась с "бузой", русским рукопашным боем, точнее, его разновидностью - боем палочным. Проверенная в деле штакетина была заменена на более удобный вариант - круглую в диаметре, качественно ошкуренную сосновую палку длиной до моего солнечного сплетения. Валерыч пояснил, что в идеале "тростка", так она теперь называлась, должна быть из бука, но, за неимением лучшего сойдет и сосна. Мне за месяц сошли целых три. Занятия наши со временем сместились на просторный, почти заросший высоким бурьяном двор десантника, где на столб было торжественно водружено "фуфаечное" чучело. Я ласково назвала его "Митей" и с увлечением колотила по несколько часов в день. Периодически "Митя" штопался толстой капроновой ниткой, но терпеливо сносил за свой прототип все мои издевательства. Постепенно я втянулась, привыкнув к неизбежным синякам, ссадинам и кровавым мозолям. Валерыч же оказался неплохим педагогом, чередуя наши с ним парные поединки, рассказами про свою службу в Афганистане. Я таскала ему бабушкины пирожки со щавелем, а он, громко чавкая и живо жестикулируя, комментировал мои "пляски":

   - Спину держи!.. Не открывай корпус! Та-ак, теперь меняй хват!.. Уходи с ближнего! Бей!.. Да, чтоб тебя... опять "Митя" накрылся...

   Однажды вечером, сидя на завалинке рядом с десантником и вытаскивая из ладошки очередную занозу, я спросила мужчину:

   - Скажи, Валерыч, а почему ты согласился со мной заниматься?

   - Потому что у нас с твоей бабушкой был уговор, - ответил он, пуская в сторону папиросный дым.

   - И на что вы уговаривались? На деньги?

   - Нет, - засмеялся мужчина. - На лучшую жизнь.

   - А разве такое возможно?

   - Понимаешь... Ну, как я живу? - выразительно мотнул он головой в сторону горы пустых бутылок у крыльца. - Разве так мне хотелось, когда я валялся в госпитале и мечтал о том, как вернусь домой, женюсь, детей наделаю... А Неонила Марковна, она сможет мне помочь, даст второй шанс. Мне и Марина про нее говорила, только я боялся сам подойти, попросить ее. А тут так все вышло, само собой...

   - Марина? - вспомнилась мне приятная невысокая женщина с родинкой на щеке, которая часто, как будто бы по делу, прохаживалась мимо нас во время занятий. - Она красивая... Да ты влюбился, Валерыч!

   - А что с того? - с вызовом спросил мужчина и покраснел до ушей...

   Ровно через месяц с начала наших занятий, мы устроили перед бабушкой "показательное выступление". Сначала я, после нескольких пробных тычек, колющим ударом в корпус, окончательно развалила многострадального "Митю", потом наступила очередь спарринга. Валерыч волновался больше меня, но выступили мы на славу. У меня даже один раз получилось выбить из рук своего наставника тростку, причем, по его удивленному мату я поняла, что это были не "поддавки". Закончили мы с честным счетом 5:1, но зрительница осталась довольна.

   Тем же вечером, сопровождаемый бабушкой, Валерыч гордо прошествовал в нашу "лечебную" баньку...