Художник и Виктор остаются вдвоем.

ХУДОЖНИК. Мона приехала со своим врачом.

ВИКТОР. Бедный Август! Как ты теперь станешь объясняться с ним?

ХУДОЖНИК. Завтра ты скажешь Певи и Августу, что им предстоит встреча с Профессором.

ВИКТОР. Надо быть адекватным обществу, в котором живешь. И тогда легко переиграть, перехитрить своего противника. Ты уже решил, что Профессор медицины в твоем боковом кармане… Тогда ты не думал о будущем. А теперь ты не хочешь думать о прошлом.

ХУДОЖНИК. Человек не сравнивает настоящее с будущим. Он сравнивает настоящее с прошлым.

ВИКТОР. Но вы не даете людям вырваться из этого прошлого… Я видел мать Августа с ее новым мужем в баре… Не дай Бог, чтобы тебе когда-нибудь приснилось ее лицо…

ХУДОЖНИК. Я не знаю, как жить дальше, Виктор.

ВИКТОР. Что?..

ХУДОЖНИК. Перестань.

ВИКТОР. Ах, ты сдаешь, бедняга. Тебя мучают угрызения совести. Ну, что же, неплохой вариант. Но банальный. (Хлопает ладонью по столу.) И ты меня не заставишь поверить в твою слабость.

ХУДОЖНИК. Ты много пьешь, Виктор. В нашей семье не было алкоголиков.

ВИКТОР. Прекрасно. А кто был в нашей семье? Может быть, включить магнитофон? И мир узнает то, о чем он раньше не догадывался? Ну, выскажись, жизнь какого великого художника тебе кажется похожей на твою? Валяй! Я всё равно буду восхищаться тобой. А не каким-нибудь глухим Гойей или шизофреником Модильяни. Ну как, восхищаться? Или я плохая аудитория?..

ХУДОЖНИК. Ты скажешь Певи и Августу, пусть будут готовы к этой встрече в любой момент.

ВИКТОР. Ты сам скажешь.

ХУДОЖНИК. Тебе ясно?

ВИКТОР. Нет… Певи завтра уезжает в Швейцарию. Отдыхать.

ХУДОЖНИК. Она никуда не уедет.

ВИКТОР. Почему? Тебе так надо?

ХУДОЖНИК. Она не поедет ни в какую Швейцарию.

ВИКТОР. Она не должна была выходить замуж за Августа. Почему ты ей не помешал. Ты бы мог помешать.

ХУДОЖНИК. Как он умел смеяться… Какой это был смех… Ты понимаешь, это производило впечатление такой искренности, такого откровения… Это была какая-то совершенно непонятная людям природа бескорыстия… И такой святой беззащитности… Понимаешь, все, кто видел, как он смеется, становились другими. Как будто мы попадали в другой мир, в котором мы ничего не понимали. Но в котором и понимать было ничего не надо, кроме радости… Это было просветление… Я помню, как однажды мы гуляли с ним в парке и кто-то мимо проходил с собакой. И собака остановилась и смотрела на него такими влюбленными глазами, что я начинал сомневаться — человек ли он?.. Если у собаки появилось на мордочке такое выражение одухотворенности… Что же надо было сделать, чтобы отнять у него смех?.. Что надо было сделать, чтобы отнять смех у каждого из нас?..

ВИКТОР. Тогда почему ты не пошел на плаху вместе с Гением?

ХУДОЖНИК. Певи должна была встретить Августа. Она должна была полюбить его…

ВИКТОР. Что же вы натворили, отец?.. Сколько еще должно пройти времени, чтобы люди начали понимать друг друга…

ХУДОЖНИК. Ты меня обвиняешь?

ВИКТОР. Это ты должен спросить у самого себя. У самого себя. Ты обманул не меня. Вы, все вместе, все вместе, вы обманули не одного человека… Я не знаю — сколько людей… Я не знаю, сколько их, отец… Я не знаю… Но я не могу тебе ничего ответить… Я хочу уехать. Помоги. Может быть, у меня и там ничего не получится. Но там на меня не будут смотреть, как на прокаженного.

ХУДОЖНИК. Что случилось, Виктор?

ВИКТОР. Меня ненавидят. Я чувствую, что меня ненавидят…

ХУДОЖНИК. Хорошо. Я постараюсь тебе помочь. В одном из швейцарских банков на твое имя открыт счет.

ВИКТОР. На мое имя?..

ХУДОЖНИК. Да, на твое. Там несколько миллионов.

ВИКТОР. Откуда? Откуда эти деньги?

ХУДОЖНИК. Когда-то очень давно, мне было лет тридцать, я написал несколько картин и передал их своему другу. Он их перевез через границу. Тогда на таможнях так не проверяли. Я попросил их сохранить. Но он их продал в частные коллекции. И деньги положил на мой счет в швейцарском банке.

ВИКТОР. А у кого эти картины?

ХУДОЖНИК. Позже, когда я был в Швейцарии, я перевел эти миллионы на твой счет и на счет Певи. Я вам открыл счета. А себе оставил совсем немного.

ВИКТОР. Значит, у Певи тоже есть деньги?

ХУДОЖНИК. У нее столько же денег, сколько у тебя… Я хочу, чтоб ты понял, что высшая религия человека — сомневаться… Я не справился с этой религией… Но я хочу вас всех понять… Тебя… Певи… Мне нужно понять… Я обязан понять, что происходит в моем доме… На каком положении я нахожусь в нем?.. Кто я?.. Я тебя спрашиваю…

ВИКТОР. Понять?.. Ты?..

Слышится громкий заразительный смех.

ХУДОЖНИК. Он пришел… Это он… Опять он… Кровавая паутина… Ты зайди к нему… Посмотри… Он жаловался, ему постоянно не хватает красок… Вчера он мне сказал, что основной закон мироздания — это Принцип Избирательности… Мама спит, Виктор?..

Вся обстановка гостиной преображается… Только белые, черные и красные тона. Загораются и мягко полыхают кресла… Виктор играет на рояле. Поет.

…Бал кончен. Кончен маскарад. Но кто вы, наши костюмеры, Гримёры уголовной веры, Каким вам грезится закат? Не смыть стране ваш жадный грим И маску лживую не сбросить, Будь трижды проклят Третий Рим, В котором каждый мёртв, кто против. И нет покоя никому, Кто вынес, выжил в эти годы, Как будто жуткий сон Природы Нагнал на нас больную тьму. Мы думали, что всё потом, Но было, было всё в начале, По ком же колокол, по ком И почему он так печален…

ВИКТОР. Зачем ты проклял себя, отец?..