Домашний кабинет академика Красикова напоминал обиталище средневекового алхимика.
Стеллажи вдоль стен вместо книг были сплошь уставлены всевозможными колбами, пробирками, ретортами. Такие же колбы и реторты загромождали узкий и длинный стол на тонких металлических ножках. На другом столе, более массивном, разместилась всевозможная аппаратура: термостат, крохотные аптекарские весы, микроскоп.
Виктор Петрович и Коля продолжали разговор, начатый в институте.
- Если даже один процент подтвердится!.. Ого-го! - сказал Коля.
- Какой там процент, что вы! Я не сомневаюсь, что все мои прогнозы подтвердятся полностью, - ответил Виктор Петрович.
В то время как ученые вели этот, пока еще не очень понятный нам разговор, дверь кабинета отворилась, и на пороге появился Юра. Он был с шахматами.
- Здрасьте, - сказал он, обращаясь к Коле.
Отдав эту необходимую дань вежливости, Юра повернулся к отцу:
- Мама сказала, что ты хочешь поиграть со мной в шахматы.
- Я? Хочу?! - искренне удивился Виктор Петрович. - Ах да, верно... Я давно хотел поиграть с тобой в шахматы. Вот что, Юрий! Ты садись и расставь пока фигуры, а мы тут должны закончить один очень важный разговор...
Юра сел на тахту - единственный предмет в комнате, на котором не было колбочек и приборов, - и неторопливо стал расставлять на доске шахматные фигуры. На лице его было написано: "Мне-то это ни к чему, но если вам с мамой так хочется, - что ж, пожалуйста, я могу и потерпеть..."
К разговору взрослых он почти не прислушивался, тем более что весь этот разговор казался ему состоящим из многократного повторения одних и тех же непонятных слов:
- Флюктуация...
- Экстраполяция...
- Сублимация...
- Телепортация...
Юра скучал. А разговор все продолжался, и Юра поневоле начал вслушиваться в этот разговор, сначала просто так, а потом все с большим и большим интересом.
Особенно заинтересовала его одна Колина фраза.
- Скажите, шеф, - спросил Коля. - Это случайно не вы пишете под псевдонимом братья Стругацкие?
- Вы зря смеетесь, - ответил отец. - Все это вовсе не так уж фантастично. Науке давно известно о существовании отдельных индивидуумов, наделенных способностью простым усилием воли передвигать в пространстве различные мелкие предметы.
- Ну да, телекинез.
- Я находился под воздействием препарата каких-нибудь несколько секунд, но не дай вам бог пережить то, что пережил за эти секунды...
Виктор Петрович отпер бюро, достал контейнер, открыл и вынул из него маленькую стеклянную колбу с завинчивающейся металлической крышкой.
- Один глоток этой жидкости, - задумчиво сказал он, - и мы с вами стали бы чудотворцами в самом прямом, буквальном смысле этого слова...
- Какого же черта мы ждем?! - взорвался Коля. - Надо срочно ставить эксперимент!
- Я боюсь, - тихо сказал Виктор Петрович, ставя колбочку на стол.
"Так я и знал! - с отчаянием подумал Юра. - Струсил! Эх! Ученый называется! Люди прививали себе чуму и не боялись. А тут... Чего испугался?!"
- Я боюсь выпустить джина из бутылки, - сказал Виктор Петрович Коле.
- Но это просто смешно! - возмутился Коля. - Проверить-то надо? Если вы боитесь доверить мне, выпейте сами! Себе-то вы доверяете?
- В том-то и дело, что нет, - грустно сказал Виктор Петрович. - Как же вы не понимаете? Это такая штука, что я даже самому себе боюсь довериться...
Последние слова Виктор Петрович произносил уже в передней, провожая Колю.
Убедившись, что он остался в отцовском кабинете один, Юра подбежал к столу, на котором стояла заветная колбочка. Воровато оглянувшись, взял колбочку в руки и поднес ее к губам.
- Вы представляете себе, насколько это опасно? - доносился из передней голос отца. - Абсолютная власть над миром!
При слове "опасно" Юра отвел колбочку от рта и прислушался. Но, услышав про власть над миром, вновь решительно приблизил колбу к губам и единым духом проглотил все ее содержимое.
Он хотел потихоньку поставить колбочку на место, но она вдруг выскользнула у него из рук.
"Ой! Только не упади!" - успел подумать Юра. И тут случилось невероятное.
НА ПОЛПУТИ К ПОЛУ КОЛБОЧКА ОСТАНОВИЛАСЬ И ПОВИСЛА В ВОЗДУХЕ.
"Вернись обратно ко мне в руку!" - мысленно приказал Юра.
И КОЛБОЧКА ПОСЛУШНО ВЫПОЛНИЛА ПРИКАЗ; ПЛАВНО ПОДНЯЛАСЬ И ТИХО ОПУСТИЛАСЬ НА ПРОТЯНУТУЮ ЮРИНУ ЛАДОНЬ.
Крепко держа колбочку в руке, Юра взял со стола графин и наполнил колбочку самой обыкновенной кипяченой водой. Осторожно поставил графин на место, колбочку - на стол и тихо, на цыпочках, пошел к тахте.
Когда Виктор Петрович, проводив Колю, вернулся в кабинет, Юра с самым невинным видом сидел за шахматной доской.
Виктор Петрович поспешно подошел к столу и, взяв колбочку в руку, стал пристально разглядывать ее на свет. Убедившись, что с его сокровищем решительно ничего не произошло, он облегченно вздохнул и, проверив на всякий случай, хорошо ли завинчена крышка, бережно спрятал колбу в контейнер, а контейнер запер в бюро Ключ от бюро он спрятал в самый дальний ящик стола.
Покончив наконец со всеми этими мерами предосторожности, Виктор Петрович, потирая руки, сел к Юре на тахту и приступил к шахматной партии.
Виктор Петрович играл рассеянно, явно думая не о шахматах. Но тем не менее очень скоро на доске сложилась такая ситуация, что даже ничего не смыслящему в шахматах свидетелю этой игры сразу стало бы ясно: положение белых (а белыми играл Юра) безнадежно.
Юрин взгляд скользнул по доске, перешел на груду разбросанных по тахте "съеденных" фигур, задержался на некоторых из них, скользнул дальше, наконец остановился, заметив "съеденного" белого ферзя: он застрял между диванными подушками и был еле-еле виден.
Юра глянул на этого застрявшего ферзя, и внезапная мысль загорелась в его глазах.
"Пусть мой ферзь окажется на доске, вон там!" - мысленно приказал Юра.
И В ТОТ ЖЕ МИГ НА ДОСКЕ ПОЯВИЛСЯ БЕЛЫЙ ФЕРЗЬ.
Юра, еще не привыкший к своему могуществу, не веря глазам своим, посмотрел на место соединения диванных подушек, где только что торчал белый ферзь: теперь никакого ферзя там не было и в помине.
Тогда, все еще не очень уверенно, Юра протянул руку к ферзю на доске:
- Шах!
Ничего не заметивший, всецело погруженный в себя, Виктор Петрович автоматически сделал ход.
- Еще шажок! - уже увереннее сказал Юра.
Виктор Петрович, озадаченно хмыкнув, сделал следующий ход.
- Мат! - как ни э чем не бывало, спокойно объявил Юра.
- Смотри-ка! - ничего не подозревающий Виктор Петрович был искренне изумлен. - Зажал меня, зажа-ал... Главное, неожиданно как! Я и оглянуться не успел... Ну, а теперь спать! Время позднее... Только не забудь, шахматы собери...
Юра скользнул взглядом по тахте.
РАЗБРОСАННЫЕ В БЕСПОРЯДКЕ ШАХМАТНЫЕ ФИГУРЫ САМИ СОБОЙ ОКАЗАЛИСЬ В КОРОБКЕ.
- Я собрал, - сказал Юра.
- Уже собрал? - удивленно оглянулся Виктор Петрович. - Ну, молодец! А я и не заметил...
Так и не проведя обещанную душеспасительную беседу о жизни, Виктор Петрович поспешно выпроводил сына из кабинета, и Юра остался наконец один на один со своим только что обретенным удивительным даром.
Ровно в 7:30 утра зазвенел будильник. Елена Николаевна, Юрина мама, деловито подошла к двери Юриной комнаты, распахнула ее и привычно провозгласила:
- Соня-засоня! Проснись! Опять в школу опоздаешь!
Однако, к ее изумлению, Юра даже не думал спать.
Совершенно одетый, он сидел за столом. Сна у него не было ни в одном глазу. Перед ним на столе стояли 15 пустых бумажных стаканчиков из-под мороженого. На полу валялись обертки от "Мишек" и "Трюфелей". Перед Юрой на кушетке, на столе, на стульях, просто на полу в беспорядке были разбросаны следующие предметы: коньки "Норвеги" с ботинками, две пары боксерских перчаток, духовое ружье, шпага, рапира, эспадрон, две маски для фехтования, спиннинг, великолепный охотничий нож.
В руках у Юры был новенький, только что из магазина стартовый пистолет - предмет самых давних и самых страстных его вожделений.
- Мам, ты проснулась? - радостно сказал Юра. - Вот здорово, что ты наконец проснулась! А я ждал-ждал, все боялся вас разбудить. Смотри!
Он нажал спусковой крючок стартового пистолета, искренне желая продемонстрировать матери все достоинства этой прекрасной и в высшей степени полезной вещи.
Раздался оглушительный выстрел.
Комната наполнилась голубоватым дымом.
Когда дым рассеялся, Елена Николаевна в полуобморочном состоянии сидела на Юриной кушетке. Юра стоял перед ней на коленях, всячески тормошил, стараясь привести в чувство:
- Мам! Ну что ты? Ну очнись же, мам...
Елена Николаевна открыла глаза и сразу, без перехода, приступила к допросу:
- Юрий! Только не лгать! Откуда у тебя огнестрельное оружие?
- Мам, ну что ты? Да успокойся ты! Ну какое же это огнестрельное оружие? Это стартовый пистолет. Его в "Динамо" продают кому хочешь. Каждый может купить, только справку нужно с места работы...
- А где ты взял справку? И откуда у тебя финка? - Елена Николаевна взяла в руки охотничий нож и с неподдельным ужасом стала его разглядывать.
- Мам, ну какая же это финка? Ты что, финки никогда не видела? Это охотничий нож. Его кто хочешь может купить, только по билету. По членскому билету общества охотников. Я давно хотел такой...
- А откуда у тебя членский билет? И где ты взял деньги на мороженое? И на это? И на это? - говорила Елена Николаевна, указывая на боксерские перчатки, на спиннинг, на остальные вещи, в беспорядке разбросанные по комнате.
Юра оглянулся на свои сокровища, и к нему постепенно вернулось чувство реальности. Он сообразил, что так просто не отвертится, что надо срочно, сию же минуту создать какую-то более или менее правдоподобную версию появления в комнате всех этих ценных вещей. Радость его мгновенно пропала. Тусклым, безжизненным голосом он пробурчал:
- Мне подарили.
- Кто подарил?
Не отличаясь большой фантазией, Юра сказал:
- Один мальчик.
- Какой мальчик? Как его фамилия? И с какой это стати он решил делать тебе такие дорогие подарки?
Тупо глядя в сторону, Юра молчал.
- Ну, вот что! - решила Елена Николаевна. - Сейчас уже поздно, быстро иди завтракать - и в школу! Я не желаю, чтобы отца опять вызывали к директору. А вечером мы вернемся к этому разговору!
Виктор Петрович Красиков сидел за столом у себя в кабинете. В руках у него была колбочка, наполненная самой обыкновенной водой. Но он этого не знал. Он даже не подозревал, что джинн уже вырвался из бутылки и весело разгуливает на свободе. Он спокойно разглядывал содержимое колбочки на свет и напряженно о чем-то размышлял. Наконец, тяжело вздохнув, он отрицательно покачал головой, словно отмахиваясь от какой-то назойливой мысли, и решительно запер коробочку в бюро. Ключ от бюро он тщательно спрятал в самый дальний ящик письменного стола.
Распахнулась дверь. На пороге стояло Елена Николаевна.
Едва взглянув на ее лицо, Виктор Петрович сразу понял, что его ждут какие-то новые неприятности. Но то, что он услышал, превзошло самые мрачные его ожидания.
- Виктор! - сказала Елена Николаевна трагическим голосом. - Случилось самое худшее. Наш Юра связался с бандитской шайкой!
А новоявленный член бандитской шайки в это время держал путь в школу.
Несмотря на то, что времени у него было не так уж много, он не слишком торопился. Он зевал по сторонам, останавливался, заглядывался на прохожих, принимал активное участие во всех мелких уличных происшествиях.
И вот в поле его зрения попал шикарный юнец в сверхмодных клешах на пуговичках внизу, с широченным кожаным поясом, с нелепой, скорее женской прической, которую московские подростки по недоразумению называют прической "под битлс".
Судя по тому, какими глазами Юра посмотрел на этого красавца, он дорого бы дал, чтобы выглядеть так же шикарно.
Вдруг Юру осенило.
Он пошептал что-то себе под нос, пристально глядя на расклешенные брюки парня.
И В ТОТ ЖЕ МИГ НИЧЕГО НЕ ПОДОЗРЕВАЮЩИЙ ЮНЕЦ ОКАЗАЛСЯ В ЮРИНЫХ ШКОЛЬНЫХ БРЮКАХ, А ЮРА - В ДЛИННЮЩИХ КЛЕШАХ С ПУГОВИЧКАМИ ВНИЗУ И ШИРОЧЕННЫМ КОЖАНЫМ ПОЯСОМ.
Подметая тротуар этой прекрасной обновкой, Юра горделиво шел по улице Горького. Остановился на минутку перед витриной магазина ВТО. В витрине были выставлены книги, пластинки, ноты, грим, парики. Особенно привлекли Юрино внимание парики. Два парика были женские. Один - белокурый, другой медно-рыжий. Оба с длинными и толстыми косами. Третий парик был жгуче-черный, непонятно, то ли женский, то ли мужской. Скорее всего это был парик для исполнителя роли Ленского в опере "Евгений Онегин".
При виде третьего парика Юра замер.
И ВОТ НА ВИТРИНЕ УЖЕ ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ДВА ПАРИКА, А ТРЕТИЙ ОКАЗАЛСЯ У ЮРЫ НА ГОЛОВЕ.
"Кудри черные до плеч", которые Владимир Ленский привез "из Германии туманной", на Юриной голове выглядели, конечно, довольно нелепо. Но в конце концов ненамного нелепее, чем прическа "под битлс", о которой Юра так мечтал.
Проходя мимо парикмахерской, Юра остановился. Долго с удовольствием рассматривал свое отражение в зеркалах. Пошел дальше. На него оглядывались.
Вполне удовлетворенный своим внешним видом, наслаждаясь впечатлением, которое он производит на окружающих, Юра неторопливо продолжал свой путь по направлению к школе.
Тем временем Виктор Петрович Красиков, ведомый своей супругой Еленой Николаевной, вошел в Юрину комнату.
Комната имела вполне благопристойный вид.
Ни шпаг, ни рапир, ни боксерских перчаток, ни ножа, ни духового ружья, ни стартового пистолета тут не было и в помине.
- Ничего не понимаю! - растерянно сказала Елена Николаевна. - Пять минут назад здесь был просто склад оружия.
- Ляля, милая, тебе надо меньше думать о Юре. Так ведь недолго сойти с ума. Вот у тебя уже и галлюцинации начались... Ну о чем ты говоришь? Какой склад оружия?
- Оставь, пожалуйста! Я не психопатка! Револьвер, финка и эти ужасные штуки для бокса... С собой он не мог все это унести... Виктор! Ты же знаешь! Во всем, что касается Юрия, у меня дикая интуиция. Поверь мне, мы теряем сына!
- Ну, Ляля! Ну, опомнись! У тебя же нет решительно никаких фактов. А факты, как известно, - упрямая вещь. Ученый может верить только фактам... Пойдем, я тебе накапаю валерьянки...
Юра в длиннющих клешах и в парике Владимира Ленского вошел в вестибюль своей родной школы. И тут ему сразу же представился случай убедиться, что, если уж человеку не везет, даже способность творить чудеса не поможет.
Первый человек, которому Юра попался на глаза, был именно тот, кого Юра сейчас меньше всего хотел бы встретить: Евгения Ивановна, директор.
- Это еще что за чучело? Конечно, Красиков? - сказала Евгения Ивановна, даже не успев еще толком разглядеть, кто скрывается в обличье Владимира Ленского. - И неужели ты думаешь, Красиков, что в таком виде я тебя допущу до занятий? Здесь советская школа, а не кафе "Аэлита"! Немедленно домой! Остригись и надень школьные брюки!..
Обескураженный Юра вышел за дверь, стащил с головы парик и запихал его в портфель. Долго, с неописуемым сожалением разглядывал он свои прекрасные клеши. Бесконечно жаль было ему с ними расставаться. Но выхода не было...