Лежа на операционном столе, Соболев думал о Софии. Последнюю ночь они почти не спали, Софья плакала, а он старался убедить болгарку, что все будет хорошо. Он и проснулся после наркоза с мыслью о девушке. Но потом это все ушло на второй план. Главной мыслью стало другое — удалось, или не удалось? Двое суток он лежал неподвижно, потом ему разрешили подняться на ноги. И стало ясно, что без побочных последствий не обошлось. Двухметровый гигант, один из самых тренированных людей на борту Ковчега, едва стоял на ногах. У него было странное ощущение какой-то нереальности всего происходящего рядом. Мир качался и плыл вокруг, лица окружающих людей казались невероятно искаженными, а голоса растянутыми. Начать ходить он смог только через неделю, и то под руку с не отходившей от него Софьей. Такого не ожидал никто из врачей. Хирурги боялись говорить правду Райту, и переносили проверку новых способностей пилота на все более дальний срок. В конце концов, Соболев сам потребовал отвести его в тренажерный зал. Это переход был для него мучителен, мало того, что он с трудом держал равновесие, все чувства Александра были обострены до невероятного предела. Лица, запахи, голоса — все было чересчур остро и чересчур нереально. Он едва не упал, когда на него случайно наткнулся бегущий пятилетний ребенок, и только Софья и Зорич смогли удержать его. К кормовой рубке Александр подошел на трясущихся ногах, весь в поту. Там его ждала целая делегация во главе с главнокомандующим. Райт сам чуть не упал в обморок, увидев своего любимого пилота в таком жалком состоянии. Пока Соболева отпаивали водой и усаживали в кресло пилота, генерал пытался найти испепеляющим взглядом хирурга. Но Белов старательно прятался за спинами высокорослых военных. Между тем принесли пресловутый шлем, небольшого размера, скорее похожий на тюбетейку. С пилота сняли его головной убор и Райт увидел следы хирургического вмешательства — две небольших металлических точки на выбритом затылке, размером со шляпку небольшого гвоздя. Стоящего рядом с ним Фиша даже передернуло.

— Кошмар, — пробормотал француз себе под нос.

— Кошмар, кажется, еще впереди, — возразил Райт, глядя на то, как неуклюже Соболев пытается примерить свой новый головной убор. С помощью медиков и ученых его одели как надо, подключили. Александр ожидал чего-то необычного, неожиданного, в худшем случае — какой-то дикой боли. Но, не было ничего. Через минуту включили и экран тренажера.

Соболев привычно положил руки на штурвал, на правой рукояти откинул вниз защелку кнопки пуска головного лазера, на левой нащупал рукоять управления скорости. Перед его глазами развертывалась уже привычная картина торможения: проявлялись из серого мрака острые уколы звезд, серость сменялась чернотой. И, одновременно, в углу пульсирующей сетью оси ординат проявилась цель. Александр привычно поймал ее взглядом, нажал на пуск, и, столь же быстро, врубил рычаг ускорения. И снова чернота менялась на другой тон, исчезли звезды. Все это разочаровало Соболева, и только когда он снял шлем и развернулся в сторону зрителей, понял, что случилось что-то невероятное. Лица у всех присутствующих в рубке были просто потрясенными.

— Ну что, как результат? — Спросил он. На этот вопрос смог ответить ему Курчинский.

— Саша, ты уложился в три секунды.

— Хорошо, — ровным голосом согласился Соболев, и начал неуклюже выбираться из такого удобного кресла. Он снова стал беспомощным, растерянным инвалидом.

В этот же самый день Райта обрадовали ученые.

— Мы нашли нужный режим передвижения.

— Да вы что!

— Да, это все Нкомо, тот самый парнишка папуас. Этот гений сумел высчитать синусоиду устойчивости скорости. Оказывается, не обязательно в два раза повышать мощность реактора для увеличения скорости в два раза. Достаточно прибавлять по двадцать процентов и достигать нужного эффекта.

— Это точно?

— Мы просчитали на главном компьютере, смоделировали процессы в реакторе и ускорителе — все сходиться.

— Хорошо, очень хорошо.

После этого Райта посетила другая группа ученых. Эти пришли с несколькими моделями голографической защиты линкора. Рассматривая многочисленные предложения ученых, Райт только хмурился.

— Вы считаете, что хинки поверят, что, какой-то простой астероид сможет разогнаться до сверхскорости, а потом резко затормозить?

— Ну, а почему мы бы и нет. Вы же сами говорите, что нам нужно выгадать лишь несколько секунд?

— Я думаю, что по астероиду они ударят мгновенно. Тут нужно что-то неожиданное, нелогичное.

— Тогда, может быть, вот это?

На экране возникла удивительно красивая, ажурная конструкция. Нечто витое, серебристого цвета, с вычурными узорами решеток. Райт долго ей любовался.

— Красиво, конечно, но в чем смысл всей этой… э… ракушки.

— Она огромная по размеру. Хинкам сложно будет определить где центр этой конструкции, удары последуют в центр, а на самом деле Ковчег будет вот здесь.

Ученый ткнул пальцем в один из конусов. Райт скривился.

— А получше у вас ничего нет?

Через полчаса все запасы маскировщиков иссякли.

— Думайте! Нам нужно что-то нелогичное, — настаивал Райт.

Они уже собрались уходить, все их картинки исчезли с экрана, сами ученые поднялись со стульев.

— Стоп! — Сказал в это время Райт. — Это что такое? Это ваше?

Он ткнул пальцем в сторону экрана.

— Нет, это не наше.

— Это картина последнего боя. Уничтожение того подбитого линкора, — пояснил дежурный оператор. — Я просто записывал его для бортового журнала.

— Ну-ка, верни его назад! Там, где он еще целый, до атаки.

Картинка сменилась, и Райт еще раз ткнул пальцем в сторону экрана.

— Вот, вот то, что нам нужно! Это их точно удивит.

И все присутствующие поняли, что командующий прав. Это действительно было очень неожиданно.

Вся эта сложная подготовка едва не оказалось сорванной из-за самой неожиданной проблемы. Через два месяца после старта с планеты Богомолов к Райту пришли врачи.

— Господин генерал, нам надо что-то делать с питанием, — заявила Зубова.

— А что такое?

— А вы не знаете в чем дело? Все обитатели Ковчега мучается от хронических запоров. Это китовое мясо, конечно, очень вкусное, но это почти чистый белок.

— Что, у вас тоже эти проблемы? Я думал, это у меня только.

— У вас, зато, есть преимущество. У вас персональный туалет. Остальные мучаются в громадных очередях.

— Ах, вот в чем дело. Я давно не ходил не ковчегу, все как-то времени нет.

Для решения проблемы собрали, как обычно, всех, кого возможно.

— Нужно менять режим еды. Меньше есть, что ли, — предложила Зубова.

— Зачем, можно просто снова перейти на кашу, — ответил ей Манштейн.

— Как на кашу? — Не понял Райт. — А разве…

— Мы давно починили оба белковых реактора, их можно запускать хоть сейчас же, — сообщил Майдачный.

— А что же вы тогда молчали? — Рассердился командующий.

— Не было в них нужды, вот и молчали. А так мы их исправили еще месяц назад.

Райт рассвирепел.

— Отправить бы вас всех на гауптвахту за такие фокусы. Вы, Валерий, выглядите так, будто вы не воин, а какой-то бродяга!

Майдачный и в самом деле выглядел непрезентабельно. Его камуфляж был нещадно выпачкан чем-то черным, сам он был небрит, на одном погоне была майорская матерчатая звездочка, а на другом ее не было совсем.

— Ага, посади меня на губу. А работать ты будешь? — Пробормотал себе под нос ученый.

— Что вы там бурчите? — Продолжал бушевать Райт. — Кстати, Майдачный, что вы там все время жуете?

Тут Валерий немного смутился.

— Да так, ерунда.

— А все-таки? — Насторожился командующий. Излишков пищи на борту быть не могло по определению. И тут все начали припоминать, что в последнее время не только Майдачный, но и все ученые его отсека постоянно что-то жевали.

— Выкладывайте, что вы там жуете? Что-нибудь опять синтезировали? Надеюсь это не наркотики?

— Да нет, это водоросли с той планеты. Гигантелла, так мы ее назвали. Мы ее сейчас запустили в систему канализации, и просто шалеем. Там для нее столько питательных веществ, что она вымахала с размеров ряски до вот таких, — он показал руками, — лопухов. Она не только очищает стоки, но и дает столько кислорода, что мы отключили очистные фильтры. Но, там, в системе, накапливаются отмершие корни. А они вполне приятные на вкус, кислят.

Зубовой стало дурно.

— Вы это вот… из канализации и в рот?

Майдачный обиделся.

— Нет, зачем. Это из лаборатории. Там все чисто. Хотите попробовать? Мы проверяли, тут нет ничего вредного. Много клетчатки, йода и железа.

Он вытащил из кармана целую пригоршню каких-то коричневатых корешков. Некоторые, самые брезгливые, отказались, а остальные начали жевать.

— А не плохо. Напоминает морскую капусту, — сообщил Чай Сен. — Сюда бы еще добавить соевый соус.

После таких рекомендаций за дегустацию взялась и главврач.

— Скажите, Майдачный, а вы запорами не страдаете? — Спросила она с задумчивым видом жуя подарок ученого. Валерий ее даже не понял.

— Какими еще запорами? А, этими! Нет.

— Ну что ж, тогда всю эту отработанную траву собирайте и отдавайте ее нам. Мы будем ее проверять.

— Ну вот, начинается, — пробурчал Майдачный. — Только что-то откроешь, и тут же — тащи в общак.

"Трава" вскоре действительно начала творить чудеса. Достаточно было нескольких грамм в день, чтобы желудок землянина начинил работать как часы. Правда, была и побочная сторона этого дела. Увеличение дозы приводило к неконтролируемой бодрости. Людям просто не хотелось спать, они были полны сил и теряли ощущение во времени.

В таком состоянии Ковчег летел навстречу неизвестности.