Эта ночь с изголодавшейся по простому женскому счастью Ленкой вымотала Астафьева как никогда. Он пришел на работу с таким чувством, словно только что оттрубил ночную смену у доменной печи. Тут еще его сразу вызвали на совещание. Панков нещадно разносил все службы, но, к удивлению Юрия, его почти не тронул. Фраза: — Ну, с Астафьевым мы только вчера говорили о недостатках в работе следственного отдела, — ни как не могла считаться очередным выговором.
Секрет был прост: Панков так же узнал о романе Астафьева с дочкой областного прокурора, и решил, что раз парень таким способом делает себе карьеру, то лучше ему с ним не ссориться. Уже на выходе из кабинета, в тесном, секретаршьем «предбаннике» он лицом к лицу столкнулся с Малиновской. Юрий хотел спросить ее, как дела, но та вспыхнула лицом, словно подожженная напалмом вьетнамская хижина, и стремительно проскочила мимо него в кабинет. Вслед за Ольгой шли еще двое из ее группы: Николай Сычев и Колодников. Времени перекинуться даже парой слов, не было, и Юрий успел только сказать Андрею: — Позвони мне.
— Хорошо, — пообещал тот.
Юрий ушел, и не слышал, как секретарша Нина шепнула секретарше Наташе: — Смотри, как Малиновская с Астафьевым шифруются. Смешно даже.
— Да, а сама, чувствуется, пылает, как пионерка, — Ответила Наташа, и завистливо вздохнула. — Отхватила девка парня! Вот, что, значит, Нинка иметь хорошего папу. Это не то, что мы, голь и нищета.
— Да, верно.
Долго сидеть в своем кабинете Юрию не пришлось. Как только он зашел, сразу зазвонил телефон.
— Да, Астафьев слушает.
— Юрий, наконец-то ты появился на рабочем месте. Это Костомаров. Я тебе с семи утра телефон обрываю.
— А что такое случилось, Валерий?
— Внедорожник, которым ты вчера любовался, сегодня ночью спалили. Приезжай, посмотришь.
— Сейчас буду.
Попутной машины под рукой не оказалось, пришлось идти на остановку, потом пешком. Костомаров стоял около боксов, обсуждал что-то со своими слесарями. Как всегда в обширном дворе автосервиса было много машин, народу, но, увидев Юрия, хозяин сервиса сразу подошел к нему.
— Вот, полюбуйся, — сказал Валерий, пожимая руку Астафьеву, и кивая в сторону стоянки битых машин.
— Да, вижу, "радостная картинка", — морщась, ответил Юрий, подходя поближе, рассматривая почерневшие останки внедорожника. Все вокруг него было залито водой и пеной. Сделав "круг почета" около останков японского чуда, он увидел у стены, метрах в двадцати от обгорелого металла светло-коричневое тело какой-то мертвой собаки.
— А это что у тебя там такое? — не понял Юрий.
— Мухтара зарезали, — вздохнул Валерий. — Жалко собаку, такой был пес! Чистокровный алабай. Такой сторож был! Сколько он воришек тут порвал, ты не представляешь! У меня же тут и цветет, и чего только нет. Постоянно эти твари наркоманы лезли через забор. Вот, Мухтар и отвадил их напрочь. Теперь новую собаку брать придется.
— А зарезал его тот, кто поджег машину? Как ты думаешь?
— Да, он, скорее всего. Сторож был у себя в каморке, — хозяин автосервиса кивнул на окно в длинном гараже рядом с воротами, — в три часа все полыхнуло. Он давай звонить в пожарку, пока потушили, пока что. Думали, может, что в проводке замкнуло, но потом Семин приехал утром, сказал, что аккумулятор сняли с него еще вчера вечером. Нечему было там замыкать. Потом рассвело, смотрим — Мухтар лежит у стены. Ну, тут все ясно стало. Тогда я и начал тебе звонить.
— Милицию вызывали?
— Да, но ее еще не было.
— Сейчас, я сам позвоню куда надо. Они быстро приедут.
Он вытащил мобильник, набрал номер Малиновской. Голос, ответивший ему, был подобен приговору.
— Да, Астафьев. Что тебе еще надо?
— Оль, я тут вчера увидел тот "Ланд Крузер" Зотова в автосервисе на Сазонова. Ну, ты видела меня вчера там, у ворот этого сервиса. Я попросил мужиков посмотреть, почему он гробанулся, нет ли там чего подстроенного. Ну, там подпили тягу, с тормозами чего-нибудь нахимичили.
— Ну, и чего? — сухо хмыкнула она. — Что тебе от меня то нужно?
— Так вот, сегодня ночью эту машину сожгли. Кроме того, убили собаку сторожа, это алабай, говорят, очень свирепый пес. Воров рвал как бумагу, а тут его взяли и зарезали.
— Так что тебе от меня надо? — не понимала она.
— Может, пришлешь сюда Сычева и кого-нибудь из оперов? Я думаю, может, Мухтар успел порвать поджигателя. Да, и, мало ли какие еще следы могут остаться.
Ольга чуть помолчала, потом сухо ответила.
— Хорошо, пусть ничего там не трогают. Попробую найти кого-нибудь.
Юрий отключил мобильник, и перевел дух. У него было ощущение, что он вел переговоры о капитуляции со страной победительницей. Тут он вспомнил еще кое о чем.
— А Матвеич то твой, он как, что-нибудь в нем, — Юрий кивнул на остов "Ланд Крузера", — нашел?
— Да, бог его знает, — Костомаров пожал плечами. — Я вчера ему сказал, он начал заниматься с машиной, сразу, это еще при мне. Потом я уехал, а сегодня его еще не было. Сегодня же первое, а он в этот день пенсию обычно получает. Хорошо, если после обеда придет.
— Да? — Юрий чуть подумал, а потом предложил. — Слушай, давай-ка, к нему съездим домой. Что-то у меня сегодня с утра плохие предчувствия.
Уже по дороге Юрий спросил: — Слушай, Валерий, а кто знал, что я тебя попросил разобраться с этим "Ланд Крузером"?
— В каком смысле? — не понял тот.
— Ну, кто мог видеть, что я интересовался им, что ты дал задание Матвеичу?
— Из наших, или чужих?
— Из всяких.
— Там много народу было. Ты же знаешь, какой у нас бардак. Тут и клиенты толкутся, к парням нашим всякая шелупонь приезжает. Я уж, сколько их отсюда гонял. Отвлекают мужиков от работы своими разговорами.
— Вот и нужно вспомнить всех. И слесарей, и клиентов. Сможешь?
— Попробую, я на память еще не жалуюсь.
— Тогда напиши мне на листочке, и тех и других, только по отдельности. На одном — «свои». На другом — «чужие».
Они подъехали к дому, где жил Матвеич, и первое, что увидели, это "скорую помощь".
Костомаров припарковал машину, побежал вперед. Но, для того, чтобы узнать главное, им даже не пришлось входить в подъезд, навстречу им выносили носилки, на которых лежал старый механик. Голова его была перевязана, глаза закрыты, рот открыт, но было видно, что он дышал.
— Матвеич, господи! — Валерий бросился вперед, попытался как-то поговорит со стариком. А Юрий шагнул к выходящим за носилками медикам. Он сразу достал удостоверение, показал его врачу, женщине лет сорока с усталым лицом.
— Что с ним случилось? — спросил он.
— Типичное ограбление. Дали по голове чем-то тяжелым, вынесли какие-то вещи. Там участковый с этим разбирается.
— Жить он будет?
— Все может быть, даже это. Но пока больше шансов, что умрет. Больно долго лежал без сознания, крови много потерял.
Астафьев прошел дальше. В квартире Матвеича на первом этаже была широко открыта дверь, и еще на лестничной площадке Юрий услышал характерный голос местного участкового, майора Ивана Рыжова.
— Так ничего и не слышали? Совсем ничего?
— Да нет, говорю я вам, тихо было.
— Ну, как это может быть тихо, когда булыжником разбивают окно, потом дерутся с хозяином квартиры, а вы ничего не слышите?! Квартиры то у нас не американские, все слышно, как через бумагу. По-моему, это ты года два назад жаловалась на соседей сверху, дети у них бегали по полу, а у тебя грохот стоял. Ты это была, или нет?
— Да нет, не я.
Юрий не видел лица говорившей, но был готов поклясться, что она врет.
Астафьев прошел в квартиру, тронул рукой плечо участкового. Тот оглянулся, расплылся в улыбке. Майор Рыжов и в самом деле был рыжим, с выгоревшими до белизны, мохнатыми бровями, широкоплечий, с повадками старого, уверенного в себе старшины. В свои сорок семь он был самым опытным участковым города, личностью незаурядной и легендарной.
— А, Юрий Андреевич, приветствую вас, дорогой. Ты чего тут?
— Да вот, хотел этого деда навестить, Матвеича, а меня опередили.
— Что, по какому-то делу проходил? — сразу насторожился майор. — Не свидетель?
— Да нет, там хуже.
Рыжов развернулся, и кивнул невысокой, худощавой женщине лет шестидесяти.
— Хорошо, спасибо большое, что вызвали нас.
Старушка ушла, а Рыжов неодобрительно кивнул вслед головой.
— Живет через стенку, и говорит, что ничего не слышала. Врет, сволочь.
— А что тут было то?
— Да, ночью бросили булыжником в стекло, представляешь, какой звон? Залезли в окно, в зал. Дед, видно, надел штаны, и встретил их в коридоре. Там они дрались, все побито, все перевернуто вверх дном. Потом Матвеичу дали чем-то тяжелым по голове, вынесли телевизор, я его отлично помню, здоровый такой, в мае ему вручили, на юбилей Сталинградской битвы. Перерыли все шкафы, все столы, буфет. И вышли через дверь. Эта вот п…, - Рыжов не очень хорошо отозвался о соседке, — вызвала милицию только час назад. Ну не верю я, что она не слышала весь этот грохот!
— Ты думаешь, их было много?
— Да, черт его знает! Матвеич здоровый был мужик, не смотри, что ему восемьдесят два. Пошли на кухню, что здесь торчать.
Они прошли в кухню, а Рыжов кивнул головой Юрию.
— Ну, давай, рассказывай. Куда там наш ветеран вляпался?
С интересом, выслушав все, что наговорил ему Астафьев, он покачал головой.
— Да, хреновая история. Выходит, Матвеич, ни за что, практически, пострадал.
— Да, кто знает, может быть, его действительно какие-нибудь бомжи тяпнули по голове. Но только уж больно совпадение странное. И машина сгорает, и Матвеич по башке получил.
В это время со стороны двери раздался женский голос: — Иван Матвеевич, к вам можно? Пенсия пришла!
Вошедшая вслед за этим женщина с почтовой сумкой на боку недоумением посмотрела на двух незнакомых людей.
— Иван Матвеича нет, в больнице он, — сказал Рыжов.
— Ну, вот! — женщина, словно обиделась. — А вчера встречал меня, вроде бодрый такой был. Еще сказал, что будет ждать. Денег нет ни копейки, все внукам выслал, в Пензу.
— То есть, денег у него не было, — сделал вывод Рыжов. — Нормально. Что ж они тогда тут взяли? Телевизор у него стоял неплохой, я уже говорил. "Самсунг", — по-моему. Его нет.
Тут квартира начала заполняться людьми. Здесь были все знакомые люди: оперативники третьего отделения милиции Алексей Шаврин, Ромка Нагорнов, эксперт-криминались Вадик Зимин, самый молодой ученик Сычева. Прояснив им, суть проблемы, Юрий глянул на часы, и засобирался. В двенадцать намечалось очередное совещание у Панкова, и опаздывать ему было не с руки.