В эту ночь бессонницей не страдал никто. После тревожного, хлопотного дня сон навалился подобно каменной глыбе, не мешал даже проникающий сквозь влажную одежду холод. В полночь Василия сменил Паша. Но и он подбросив в огонь дров вскоре задремал, уронив на грудь свою громадную голову, и лишь костер остался бодрствовать в ночи тревожно мотаясь из стороны в сторону, словно уворачиваясь от летящих со всех сторон брызг воды.

А Золотову снился Николас Опенгеймер. Потомок знаменитых буров сидел за полированным столом в свой Швейцарской резиденции почему-то держа в руках того самого медвежонка. Поглаживая темно-бурую шерсть Опенгеймер нехорошо, презрительно улыбался своим бесформенным, старческим ртом. Золотов пытался сказать что-то в свое оправдание, но не мог издать ни звука. Широкое, морщинистое лицо главы могущественного картеля скривилось в издевательской улыбке, но тут Золотов увидел как из-за спины старика медленно поднялась старая медведица. Огромная, с угрожающе открытой пастью она потянулась через голову старика к Золотову и рев ее сотряс стены старого швейцарского замка…

Тряска и непонятный рев с трудом, но все таки разбудили финансиста. Ел вынырнув из объятий он понял, что это Паша трясет его за грудки и ревет, именно ревет своей изуродованной глоткой. Выпростав руки из теплого спального мешка Золотов приподнялся со своего ложа и тут же почувствовал под ладонью что-то холодное и неприятное. В палатке стояла суматоха, Степаныч с матами искал запропастившийся куда то фонарик, остальные бестолково топтались в темноте в безуспешных поисках выхода. Кто-то из них наступил на руку финансисту, но Золотов все таки первым выбрался из палатки. Костер погас, но судя по тому, как ветер бросал на его щеки обильные капли влаги, дождь не прекратился. Под ногам так же почему-то плюхала вода, но самое главное, где то совсем рядом ревел могучий водный поток.

Сзади миллионера гулко бабахнул выстрел, и в воздух взвилась сигнальная ракета. В ее красноватом свете Золотов и все остальные увидели рядом с собой бушующий поток воды. Скромный ручей за ночь раздулся до невероятный пределов превратившись в беснующуюся, сносящую все на своем пути стихию. Бесследно исчезла третья палатка с продуктами и амуницией, не осталась следа от скромного жилища Астахова. Уже у них на глазах медленно завалился назад и отправился в длительное плавание к океану деревянный туалет. Вода заливала и оставшиеся палатки, поднимаясь буквально на глазах.

Золотов оглянулся в сторону озера и как всегда мгновенно оценил главную опасность.

— Всем выносит вещи! Паша, за мной!

К мосткам им пришлось пробираться уже по колено в воде. Сзади время от времени Степаныч пускал ракеты, и лишь этот скудный свет позволял им ориентироваться в угольно — черной темноте. Доски причала уже скрылись под водой, «Зодиак» бился на привези под напором течения как норовистая лошадь, грозя оборваться и уплыть за кочующей лавой воды. В двух метрах от лодки Золотов поскользнулся на мокрых досках и поток тут же подхватил его, но Паша успел ухватить хозяина за шиворот и втащил обратно на мостки. Откашлявшись Золотов прохрипел традиционное: «Спасибо, Паша!», и упрямо продолжил путь к своей лодке. Развязывать узел не было времени, да и пальцы сводило от ледяной воды, поэтому Паша просто резанул по веревке ножом и, подобно бурлакам, они потащили «Зодиак» к берегу. Там, на крутом склоне сопки собрались все остальные товарищи Золотова по несчастью. Под руководством полковника они уже свернули палатки и перенесли все, что в них было в безопасное место.

Общими усилиями все они затащили лодку на возвышенность и тяжело переводя дыхание опустились на землю рядом. Дождь продолжал лить как из ведра и озноб пробрал всех, но конечно больше всего страдали от холода Золотов и его молчаливый шофер. В свете одной из пущенных ракет они разглядели как мимо них проплыло что-то темное, угловатое, и лишь догадались, что это были все таки поддавшиеся стихии мостки причала.

Переведя дух Золотов взглянул на светящееся табло часов и поморщился. До рассвета оставалось еще два часа.