ГЛАВА 1

За полгода до этого.

— Вот они, — тихий голос Анри звучал над ухом Мансура, словно шелест купюр. Француз во втором поколении, он очень любил деньги. Нет, он был правоверным мусульманином, но там, где другой мусульманин был готов работать бескорыстно, Анри находил лазейки, чтоб выманить из своих хозяев хоть какие-то деньги.

— Тот, седой, это как раз капитан — Джордж Уорнинг. Пятьдесят лет, жена погибла год назад в автомобильной катастрофе. Дочь живет в Чили, внуков нет. Они давно разругались, и даже не поддерживают отношения.

Седой человек в белоснежной морской форме пожал руку другому офицеру, и, спустившись с трапа огромного, океанского лайнера, сел в подогнанный прямо к пирсу бежевый «Ягуар».

— Куда он едет? — спросил Мансур.

— В Париж. Там у него хорошая квартира в районе Елисейский полей. Ездит капитан очень быстро, хороший водитель.

Между тем по трапу на борт лайнера начала подниматься целая процессия. Впереди, с годовалым ребенком на руках шла красивая женщина в элегантной шляпе, все время пытающейся улететь под порывами морского бриза. За ней семенили, с трудом поднимаясь по крутым лестницам трапа еще четверо детей самого разнообразного возраста. Наверху их с улыбкой ждал высокий, красивый брюнет в белоснежном кителе. Орлиный нос моряка хорошо гармонировал с его шкиперской бородкой.

— А вот и старпом лайнера, Антонио Дибьяджи. Его жена, кстати, настоящая аристократка, графиня, Луиза-Антуанетта.

Между тем на палубе происходил настоящий спектакль, все действующие лица этого семейства словно старались показать, насколько они любят друг друга. Первым делом Антонио расцеловал младшего сына, потом нежно чмокнул в губы графиню. Затем пришла очередь всего остального «чеснока». Окончив ритуал, взрослые защебетали о чем-то своем, потом у графини все-таки сорвало с головы шляпку, она улетела на пирс, и тотчас же вниз по трапу на ее спасение кинулся один из матросов лайнера. Все, включая Мансура и Анри, невольно отвлеклись на это действие, и прозевали момент, когда самый младший из сыновей старпома сделал несколько неуверенных шагов вперед. В другое время для его родителей это было бы радостью, но сейчас тот уверенно шагал в сторону трапа. Еще пара секунд, и ребенок покатился бы вниз, с высоты двадцать метров. В лучшем случае он бы упал в узкую щель между лайнером и бетоном пирса, в худшем — на сам пирс. Первым это заметил отошедший далеко в сторону старший сын Дибьджи. Он отчаянно закричал, и, протянув руку, указал в сторону младшего брата. Реакция отца была мгновенной — тот громадным прыжком догнал сына, и подхватил его в тот момент, когда младенец уже начал валиться вперед. Под плач испуганного младенца вся семья несколько минут бурно обсуждала все произошедшее. Мать и плакала, и смеялась, целовала мужа, потом старшего сына, потом всех остальных детей, старалась что-то выговаривать самому младшему. Затем старпом открыл одну из дверей в надпалубной надстройке, и все семейство скрылась внутри лайнера. Последним в эту дверь проскользнул матрос со спасенной шляпкой в руках.

— Поехали, больше тут ничего интересного не будет, — предложил Анри.

— Да, — согласился Мансур, — тут все ясно.

Через неделю после этого капитан самого большого в Европе круизного лайнера «Куин-Мэри-2» Джордж Уорнинг возвращался из Парижа в Марсель. Краткосрочный ремонт корабля был окончен, и утром судно должно было принять на борт очередную партию туристов. Скоростная дорога была пуста, и капитан выжимал из своего «Ягуара» все, на что тот был способен. Когда до Марселя оставалось всего сто километров, его начала догонять странная машина. Кроме стандартного набора фар на крыше этого чудовища было установлено еще шесть прожекторов. Уорнингу стало любопытно, что за машина способна развивать такую скорость. Он чуть сбросил газ, и вскоре с удивлением узнал в спутнике "Ланд Ровер". Для подобной машины такая скорость была несколько необычна. Но, еще более необычной была прицельная очередь, прогремевшая из внедорожника в сторону колес «Ягуара». На такой скорости даже такой островок надежности, как «Ягуар» был беспомощен в спасении своего хозяина. После того, как машину три раза крутануло на асфальте, она ударилась о бордюр, разделяющий две полосы, автомобиль подлетел высоко вверх, и, рухнув на соседнюю полосу, уже там кувыркался на бетонке, с каждым разом превращаясь во все более уродливый кусок металла. В конце своего полета «Ягуар» загорелся, так что подъехавшие буквально через пару минут ажаны зафиксировали только одно: несчастный случай со смертельным исходом.

После похорон Уорнинга капитаном лайнера стал бывший старпом Антонио Дибьяджи.

 

ГЛАВА 2

Спустя десять часов после исчезновения Ольги Малиновской Астафьев находился в состоянии полного отчаяния. Он был готов если не застрелиться, то заплакать точно. За это время он не спал ни минуты, и воспаленными глазами сыщик сейчас походили на больного человека.

— Никаких следов, — удрученно докладывал ему Александр Зверев. — Словно под землю эта чертова машина провалилась.

С машиной, на которой предположительно увезли Ольгу, они разобрались быстро. Это был черный "Ланд Крузер", с вполне запоминающимся номером и реально существующим владельцем. Это удалось установить, просматривая записи наружного наблюдения отеля «Москва». Этот японский внедорожник проехал в ту ночь мимо отеля три раза, и, переключая записи с разных камер, они все же вычислили номер машины. Мишка Юдин мгновенно установил, кто владелец машины, и где он живет. Но, громадная квартира Симона Анабашлы, некого подданного Ливана, стояла пустой, и тучная консьержка, допрошенная Янгелосом Папандреу, рассказала, что господин Анабашлы уже год, как не показывался в этой квартире, хотя платит за ее охрану лично ей регулярно. А вот где стоит его машина она не знает. Они попробовали узнать, какой он, этот загадочный ливанец, но оказалось, что особых примет господин не имеет. Рослый, черноволосый, солидный мужчина с очень хорошим достатком. По-гречески практически не говорит, так что им приходилось общаться на смеси французского и английского.

— А фотографий его у вас нет? — спросил Янгелос. Этот вопрос понял даже стоящий рядом с ним Астафьев, но дама отрицательно покачала головой.

— Нет, я не догадалась его сфотографировать. Это против наших правил. Люди у нас живут солидные, есть настоящий лорд, два банкира из Англии, шведские судовладельцы.

Так что, теперь Юрий еще раз потер лицо, и усталым голосом предложил: — Так, давай еще раз пройдемся по всем версиям. Номер один…

— Месть подельников Сократоса, — подхватил Зверев, и тут же сам отверг свой вариант. — Это вряд ли. Их практически не осталось. Кроме того, при чем здесь ливанец Анабашлы и его тачка?

— Тачку они могли просто угнать, — предположил Юрий.

— Это да. Но почему Ольга пошла провожать этого турка, и зачем пошла дальше, за отель, вот что странно.

Юрий снова кивнул своей больной головой.

— Да. Ахмед Шакир был весьма удивлен тем моим звонком. Я тоже подозреваю турка в похищении Ольги, она всегда ему нравилась. Но уличить его в этом будет трудно.

— Вариант третий. Похищение связано просто с возможностью приобрести новую секс-рабыню.

Астафьев слабо поморщился.

— Самый идиотский вариант. Похищать ради этого женщину, одетую на десять тысяч баксов бессмысленно. Хлопот с ней будет больше, чем дохода. Шумиха в газетах, фото в телеящике, рейды полицейских. Этот вариант проходил бы, если бы Ольгу украли с целью получения выкупа, но похитители пока молчат.

— Ну и третий вариант, — Зверев тоже устал, он, почти беспрерывно пил одну чашечку кофе за другой. — Просто какие-нибудь местные отморозки. Катались по городу, видят — идет красивая женщина, одна и без оружия. Почему бы не прокатить.

— Она так просто бы им не далась, — возразил Астафьев.

— Да, это точно. Но тут мог вмешаться фактор внезапности.

— Мог, конечно.

Тут вмешался Янгелос.

— Насчет местных от-мо-роз-ков вы это зря. У нас таких нет. Если такие и приезжают, то скорее из России.

— Хорошо, будем считать, что это были какие-то заезжие отморозки, — согласился Зверев. — Но, что нам то теперь делать?

Тут пришлось говорить Астафьеву.

— То же, что и всегда. Прежде всего, проверить все машины этой марки на острове. Они могли сменить номер. Второе: проверить все публичные дома острова, с той же самой целью доказать, или опровергнуть вторую версию. Третья версия, киднепинг, это будет ясно, если они действительно позвонят и потребуют деньги. Ну и главное, — Юрий обернулся всем телом к Папандреу, — агентура, Янгелос, агентура.

Тот беспомощно развел руками.

— Всех поднял на ноги, но… ничего.

Они еще с полчаса проговорили практически о том же, потом Зверев и грек ушли, а Юрий откинулся назад, и практически мгновенно упал в яму черного сна.

 

ГЛАВА 3

Малиновская выкарабкивалась из этой черной могилы беспамятства долго и безуспешно. До ее сознания временами прорывались какие-то голоса, звуки, по полуприкрытым векам глаз бил свет. Но понять, что это, где это, и просто открыть глаза сил у нее не хватало. Лишь постепенно, по шажочку, восстанавливались и зрение и слух. Она явно услышала какой-то голос, говоривший на чужом языке что-то долго и требовательно. Потом другой голос отвечал с виноватыми оттенками в своей речи. Кто-то трогал ее за руку, потом ее переворачивали с боку на бок, и она не могла понять, что происходит. Наконец к ней постепенно вернулось зрение, она увидела лепной потолок, затейливую, роскошную люстру. Потом Ольга смогла поднять руку, ощупать себя, еще через пять минут приподняться, и осмотреть себя. На ней был длинный, шелковый халат явно китайского производства, но не из тех, что продают на Черкизовском рынке. Это было изделие из дорогого, натурального шелка. На алом фоне были вышиты золотой нитью два дерущихся дракона, один с зеленой головой, другой с синей. Под халатом на ней не было ничего. У Ольги сразу возникло гадливое ощущение, что ее трогали, раздевали, переодевали какие-то чужие руки. Ей сразу захотелось либо под душ, либо в ванную, а потом сразу возникло беспокойство другого рода: не воспользовался ли кто ее беспомощностью в своих, сугубо мужских целях. Она резко приподнялась, и тут же головная боль заставила ее снова упасть на кровать. Но при этом под руки ей попалось нечто объемное, и мягкое. Скосив глаза, она поняла, что это упаковка гигиенических прокладок. Ольга невольно, несколько истерично рассмеялась. Похоже, что человек, который так лихо ее украл, был до щепетильности брезглив. И это было уже неплохо.

Тут она почувствовала, именно не услышала, а почувствовала, что открылась дверь. Петли были смазаны хорошо, но где-то была открыта форточка, и легкий ветерок сквозняка холодком пробежался по ее ногам. Ольга снова прикрыла глаза, и затаила дыхание.

"Сейчас я увижу этого гада", — подумала она.

В это же самое время, а прошли уже сутки после пропажи Ольги Малиновской, в деле о ее пропаже забрезжил первый свет.

 

ГЛАВА 4

Этот звонок мобильника показался Астафьеву гораздо более резким, чем обычно.

— Да, Астафьев слушает.

В ответ он услышал голос Папандреу.

— Юрий, похоже, мы нашли тот самый внедорожник.

— Неужели! Где?

— В порту. Подъезжай сюда, в порт, есть интересный разговор.

Искать Папандреу на территории порта ему не пришлось. Еще на подъезде к проходной ему мигнул фарами фургон «Фольксваген» с глухими окнами. Юрий оставил свой «Джип», и забрался в его салон. Здесь кроме Папандреу были еще два полицейских в штатском. Судя по мощным биноклям, видеокамерам и магнитофонам, а так же огромному термосу, все трое давно вели наблюдение за каким-то объектом.

— Ты приехал очень вовремя, — сказал Янгелос, пожимая ему руку. — Мои коллеги из столицы накрыли одну шайку, специализирующуюся на похищениях автомобилей. За последний год этот вид преступлений у нас вырос в пять раз. Мы долго не могли понять, в чем дело, и только когда взяли под наблюдения порты, поняли, в чем дело. Ваши соотечественники уже здесь, на острове, перебивают машинам номера, а самые приметные машины просто разбирают на запчасти, и вывозят в контейнерах. Они накрыли одну из таких мастерских, и нашли номер от того самого "Ланд Крузера" Анабашлы. Но, задержанные про эту машину ничего не знают. Те же, кто руководил ими, и пригнали этот внедорожник, сейчас находятся на этом пароме, и пытаются выехать из страны, — Папандреу показал рукой на махину стоящего около самого ближнего пирса парома. — Юрий, нам нужна твоя помощь.

Астафьев уже ожидал что-то подобное.

— Что вам нужно? Потопить его?

— Не надо. Нужно их найти. Они ваши соотечественники. Мы весьма приблизительно знаем про этих двух человек. Они сменили паспорта, и мы даже не знаем, как их зовут. Только их приметы. Один высокий, худой, лет тридцати. Второму лет сорок, невысокий, с животом. Но сейчас, на пароме, русских больше двухсот человек, и как минимум десять из них подходят под эти приметы.

Юрий немного удивился.

— А почему вы думаете, что я могу их узнать? Ты ведь тоже знаешь русский язык, и неплохо.

— Я тоже буду их искать, но там есть еще кое-какие специальные данные. Один их них, как это вы говорите, с Украины, хо-хо-л, второй белорус.

Янгелос беспомощно развел руками.

— В этом я не селен. Так что, определить это сможете только вы.

— Когда отправка парома?

— Через час.

— Груз их известен?

— Да это три больших контейнера, номера мы их знаем. Но получат они их только в Турции, и, вряд ли под своими нынешними именами.

— Их уже погрузили на корабль?

— Тянем до последнего.

Юрий еще чуть подумал, потом спросил: — Как выдумаете, они уже здесь?

— Да, это точно. Все русские пассажиры этого рейса уже на борту.

— Хорошо, тогда сделаем так…

Уже полчаса Юрий обходил паром, поднимался вверх, вниз по громадному кораблю. Он посетил ресторан, два бара, бильярдный зал. У него было как минимум несколько претендентов на быстрый сход с корабля, но Юрий все же не решился бы сделать главный вывод. Он все же надеялся, что эта парочка должна быть вместе. Астафьев хорошо знал психологию своих сограждан. Даже если чувство опасности заставляло их расстаться, но все равно, их будет неизбежно тянуть друг к другу. В билльярдной его внимание привлекла пара мужиков, катающих шары в русскую пирамиду. Судя по речи, они вполне могли подходить под нужную ему пару.

— Хреново, ты, Микола, шары гоняешь, — сплевывая в сторону, говорил круглый, словно ртутный мужик лет сорока, с джинсах, и цветной, гавайской рубахе. После этого он сам не сумел загнать в угол свояка, так что соперник тут же поддел: — А сам то, шо, Гринька, умеешь трошки, а уже выпендрикавыешься.

Этот был высокого роста, за метр девяносто, молод и нахален. В перерывах между игрой он тянул из большого бокала пиво. Его напарник же предпочитал джин-тоник. Так же заказав себе банку этого напитка, Астафьев поднялся наверх, обошел по кругу его палубу, потом еще раз спустился вниз, протралил все бары. Последним пунктом этой программы он снова определил себе билльярдный зал. Но, той парочки в зале уже не было. Судя по тому, что они допили каждый свое пойло, и естественно, оставили на столе пустую тару, Юрий решил, что они поднялись наверх. В самом деле, парочка стояла на корме, и тихо о чем-то переговаривались, время от времени поглядывая на часы. Тогда Астафьев достал мобильник, и, нажав выход на Папандреу, сказал только одно слово: — Давай.

Прошло секунд десять, динамик, до этого беспрерывно глушивший всех пассажиров бравурной музыкой, оборвалась, и голос на ломаном русском произнес: — Господа пассажиры. Те, кому принадлежит контейнер под номером сорок шестьдесят двадцать пять двенадцать У, просим подняться на третью палубу. Ваш контейнер при погрузке оборвался и упал в воду. В каюте номер тридцать два у вас состоится встреча со страховым агентом нашей паромной компании.

Услышав это сообщение, толстый Гринька схватил за руку худого Миколу и спросил.

— Ты слыхал это?

— Ну, и шо?

— Так это наш контейнер!

— Да ты шо!

— Шо-шо! Триста тысяч медным тазом накрылись!

— Пошли тогда страховку оформлять.

— Какую страховку?! Ты ох… что ли?! Груз вообще не на нас оформлен! Нам вообще туда нос совать нельзя.

Длинный выругался длинно и цветисто.

— Ладно, хоть два контейнера, но наши. Пошли, обмоем отъезд.

— А вот это у вас совсем не получиться, — произнес за их спиной чей-то голос. Это был, конечно, Астафьев. Он стоял в каком-то полуметре от жуликов и все прекрасно слышал.

— Ты кто… чего… — наперебой начали спрашивать автодельцы, но Юрий уже кивнул головой подошедшему Папандреу на сладкую парочку, и тем тут же заломили руки. Они сошли на бетон пирса за две минуты до отправления. Два матроса за спиной Астафьева тут же сдернули сходни.

Через два часа Папандреу вышел из кабинета с довольной улыбкой на лице.

— Все, готово. Их работники опознали этих двух. Сошлись и отпечатки пальцев. Этот длинный, уже начал говорить.

— Мне бы как раз с ним поговорить насчет Ольги, — попросил Юрий.

— Сейчас устроим.

И Янгелос снова исчез за дверью. Минут через десять он приоткрыл ее и кивнул Юрию.

Длинный был дожат до полного сухого остатка. Это было видно по всей его фигуре, по опущенным плечам. Он как раз с расстроенным видом начал шарить по карманам, но Юрий его опередил, протянув свое «Мальборо».

— Ну что, брат, завяз? — спросил Юрий. Тот стрельнул на него глазами, и, криво усмехнувшись, спросил: — А ты что, сочувствовать, что ли, пришел?

— Да нет, наоборот, еще вопросик один задать хочу. Не по протоколу, так, по душе.

Длинный не понял, но сигарету взял.

— Как это по душе? Ты ведь мент, я тебя по повадкам вычислил, жаль только, что слишком поздно. Ловко ты нас этим грекам сдал. Я думал уже все, соскочили с крючка, а тут ты нарисовался. Колымишь, что ли тут у них, на Кипре?

— Что делать, не повезло тебе. Но я не для этого тебя брал. Вопрос один есть, я тебя не как мент, как земляк хочу кое о чем спросить.

— Все вы мягко стелете, когда вам что-то надо.

— Тебя ведь Николаем зовут? — припомнил Астафьев.

— Ну да.

— Так вот, — Юрий толкнул ему фотографию номера того "Ланд Крузера". — Помнишь, где брал эту тачку?

— Ну, и что. Еще какую статью хочешь навесить?

— Да нет, статья мне не нужна, и я тут, понимаешь, не колымлю. Отдыхал я, спокойно и мирно, с женой. А два дня назад, ночью, ее похитили. И похитили ее на этом самом "Ланд Крузере". Ты видел, кто на нем ездил?

Микола прищурился, потом кивнул головой.

— Было дело. Мы этого «японца» вообще, случайно зацепили. Сидим в машине, пасем одну тачку, красивый такой «Корвет», цвет Нефертити, я его для себя присматривал. А тут смотрим, останавливается машина, длинный такой членовоз, лимузин. Ждет чего-то. Прошло минут десять, подкатывает этот Крузер, оттуда достают что-то темное, мне точно это человеком показалось, не то без сознания, не то, мертвый. И, словно завернут во что-то. Ковер не ковер, но очень похоже. Погрузили это все в багажник, сами прыгнули в лимузин, и уехали. Перед этим, конечно, сигналку на Крузе врубили, но Мишка ее тут же на своем сканере срисовал. Он это дело туго знает. Грех не взять его было, как червонец с куста.

— Номер этого лимузина случайно не запомнил? — без особой надежды спросил Астафьев.

— Нет, далеко было, да и темно.

— А что за люди были в машине? Нация, приметы какие-то.

Николай пожал своими худыми плечами.

— Восточные такие ребята, все чернявые. Так по виду, типичные качки. Братва серьезная.

— Куда примерно поехал потом лимузин, сможешь показать?

— Да что показывать то? К туркам он уехал, в ту зону.

— Откуда знаешь? — удивился Юрий.

— А там только одна дорога, на пропускной пункт.

Вот теперь Астафьев испытал шок. Он уже неоднократно слышал эту печальную историю о войне 1973 года, разделившей страну на две части. Знал он и о том, что на турецкой стороне добиться какой-либо справедливости для грека или русского просто невозможно.

Через час Папандреу привез список лимузинов проехавших на турецкую сторону в ту проклятую ночь. Выглядел он каким-то озадаченным.

— Слишком много их что-то у нас тут получилось. Этот шейх из Кувейта, эмир из Саудовской Аравии, два миллиардера из Индии проехали на лимузинах, их пригласил к себе тот же эмир. Потом два иранских миллионера, и наш старый знакомый Ахмад Шакир.

— Это он, — сразу сказал Астафьев. Ни Янгелос, ни присутствующий при этом Зверев не поверили ему.

— Почему ты так думаешь? — Спросил Зверев. — У тебя есть какие-то версии?

— Версий нет, я просто знаю, что это именно так. Это мог сделать только Ахмад Шакир.

 

ГЛАВА 5

Почти в это же самое время Ольга Малиновская лицезрела самого Ахмеда Шакира. При этом лицо турецкого миллиардера украшал солидный синяк и три кровоточащих раны, оставшихся от Ольгиных ногтей. Шакир просто пылал яростью. А так все хорошо началось. Когда он вошел в спальню, Ольга, казалось, спала, но только он подошел, девушка открыла глаза и так мило ему улыбнулась. Он и представить себе не мог, что эта улыбка предназначалась совсем не ему. Просто Ольга за секунду до этого поняла, кто ее похитил, и когда это все мгновенно подтвердилась, она не могла себя не похвалить. Да и потом у них продолжился светский разговор. Шакир присел на кровать рядом с ней и своим мягким, воркующим голосом, спросил: — Как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Не очень хорошо, — сказала Ольга, и спросила: — Что вы такое подмешали мне в шампанское?

Ахмед засмеялся.

— О, это восточные тайны. Порошок этого дерева делает послушным самым строптивых женщин. Несколько крупинок, и ты послушно пошла за мной туда, куда я приказал.

— Да, но головная боль после этого вашего зелья просто дикая.

Шакир развел руками.

— Что поделаешь. В этом мире нет ничего совершенного.

Выяснив все, что полагается насчет технологии похищения, Ольга перешла к главному.

— И зачем вам надо было меня похищать?

— Просто я понял, что вы, Ольга, никогда сами не решитесь сделать свой выбор.

— Какой выбор? — не поняла даже она.

— Простой. Выбор между богатством и бедностью. Тебя тянет ко мне, но ты не решишься расстаться с твоим очень симпатичным, но бедным мужем.

— Это что, так вы делаете мне предложение? — невольно рассмеялась Ольга.

— Можно сказать и так.

Тут турок развел руками.

— Я, правда, не могу предложить вам место старшей жены, но любимой вы будете точно.

Ольга расхохоталась. Это была странная смесь чистого веселья и истерики.

— Так вы меня в гарем, что ли, забираете? — сквозь смех спросила она.

Теперь рассмеялся Шакир.

— Нет, зачем. У тебя устаревшее мнение об этом неплохом методе проживания двух полов. Гарем у меня Стамбуле. Там у меня три жены, все они турчанки. Вы их никогда не увидите. А вы, Ольга, будете жить в Европе. Как вам, например, Париж, нравится? Сейчас мне иногда не хватает женщины, чтобы показаться на каком-нибудь званом вечере, вроде вчерашнего бала. Вы будете просто блистать рядом со мной.

Ольга приподнялась, поудобней выложила подушки, устроилась на них, и уже в этом, более комфортном положении, продолжила свой допрос.

— И сколько я буду получать за такую вот, показательную работу?

Ахмад улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, и перешел на ты.

— Ну, в накладе ты не останешься. Я просто осыплю тебя золотом.

Ольга хмыкнула, потом хохотнула. Она чувствовала, как из нее просто рвется наружу нечто ужасное.

— Золотом? — повторила она. — А бриллиантами?

— И бриллиантами, — подтвердил турок. — И сапфирами, и всем, что ты пожелаешь.

— Мало, — сказала Ольга, как-то странно ежась.

— Что мало? — не понял Шакир.

— Всего мало. Знаешь что мне еще нужно?

— Что?

— Молоко, за вредность. Причем тебе.

Такой юмор Ахмед не понял, пришлось пояснять.

— Вредная я очень, — сказала Ольга. Тут клокочущая ярость неврастении наконец прорвалась из нее. Она резко вскочила, и, ударив турка ладонью по лицу, закричала: — Ты, козел, как ты смел меня похищать?! Ну-ка, вези меня обратно, к Юрке!

Шакир вскочил на ноги, но Ольга уже спрыгнула на пол, и только реакция турка спасла его от удара ногой в пах. А Ольга продолжала кричать: — Я требую вызвать российского консула! Ты у меня еще попляшешь, козел пархатый.

При этом она продолжала наносить турецкому верноподданному удар за ударом, так, что у того голова моталась из стороны в сторону. Ахмад что-то крикнул в сторону двери, она тот час открылась, и в спальню вбежали трое мужчин. Увидев это, Ольга напоследок полоснула по лицу Шакира своими когтями, так что тот просто взвыл от обиды и боли, а сама, подхватила с пола и швырнула в окно небольшой, но увесистый пуфик. Удар был такой силы, что пуфик не только разбил стекло, но и сорвал с петель деревянный, узорчатый ставень, прикрывающий окно снаружи. Выбраться она в него не успела, только закричала во все горло: — Спасите!

Несколько секунд она еще отбивалась от всех четырех мужчин, но если из Шакира боец был хреновый, то эта троица была слишком хорошо подготовлена, так что и самопальное Ольгино карате не спасло ее от участи быть скрученной, и упакованной в наручники. При этом телохранители приковали ее к одной из стоек кровати. Шакир не удержался от удовольствия пару раз ударить Ольгу ладонью по лицу. А та даже в таком положении не успокаивалась.

— И ты думаешь, что сможешь меня здесь спрятать?! — во все горло орала она. — Как бы не так! Юрка все равно найдет меня, он волкодав, он твоего дружка Хаджи вычислил и отправил на тот свет, а тебя тем более уконтрапупит.

Она попыталась плюнуть в турка, но для этого у нее не хватило слюны. На всякий случай он отошел подальше, и начал думать о том, что ему делать с этой девкой дальше. До этого у Шакира в отношении Ольги были вполне определенные намерения. Ни в какой гарем он Ольгу не собирался пристраивать, просто он видел, как она обезвредила того смешного киллера, и еще раз пришел к мысли, что к нему кто-то активно приближает эту пару явных спецназовцев от КГБ. Первый раз он подумал об этом еще в Москве, когда Ольга так загадочно исчезла из того подмосковного ресторана. Он сам тогда выбрался из него буквально за пару минут до штурма спецназа и ликвидации группы Хаджи. Мысль перевербовать женщину, получить от нее не только информацию, но и удовольствие, пришла в его голову уже на балу. С похищением получилось все удачно, тем более что такие фокусы он проделывал уже не раз. Но он никак не думал, что она так решительно настроена против него.

Так что истерическое побоище со стороны своей жертвы для него было полной неожиданностью. После всего пережитого от этой стервы первой его мыслью было убить ее, и прямо тут. Но в эту секунду раздался телефонный звонок, Ахмад с раздражением глянул на табло. Звонил Мансур, и он, жестом остановив своих громогласных телохранителей, торопливо нажал на кнопку соединения. Коротко переговорив с молодым эмиром, он снова вернулся к этой проклятой девке, и еще раз ударил ее по лицу. Но тут в его голову пришла другая идея. Он отозвал в сторону одного из своих подчиненных и велел ему: — Отвези ее к Мансуру. Скажи ему, что я оказался прав. Они в самом деле не простые туристы. Скорее всего, это пара киллеров из КГБ.

 

ГЛАВА 6

Взяв след, Астафьев начал действовать решительно и быстро. Первым делом он поднял дремавшего на третьем этаже виллы со своей Светкой Мишку Юдина.

— Так, подъем, салага! — приказал он, бурей ворвавшись в спальню. Кроме удивительного прожорства у кривовского хакера открылась еще одна болезнь, зимняя медвежья. Он мог спать круглые сутки, и его подругу это устраивало. Она сама часами сидела в Интернете, держа наготове пару литров апельсинового сока и с полведра бутербродов.

— Что надо, то, Юрий Андреевич? — позевывая, спросил Мишка.

— Включай телефон, нужно организовать запрос в Москву, Санае, насчет Ахмада Шакира. Мне нужно знать о нем все, в том числе, об имуществе, которым он владеет на острове.

После этого он сам позвонил грузину. Тот уже знал, что произошло с Ольгой, и голос несчастного, безнадежно влюбленного Рустама просто дрожал от горя и злости.

— Все сделаю, дорогой, не волнуйся! Через час ты будешь знать о нем все, вплоть до его детских снов.

За этот час Юрий позвонил еще Янгелосу Папандреу. Его он озадачил тем же самым вопросом: каким имуществом на острове владеет турецкий миллиардер. Тут все оказалось гораздо сложней.

— Я, конечно, попробую узнать, но у нас не сильно приветствуется вторжение в личную жизнь иностранных граждан.

— Но в официальную картотеку имущественного фонда он может быть внесен? — настаивал Юрий.

— Конечно. Хотя у нас многие регистрируют свои дома и виллы на чужие фамилии, или просто на фирмы.

— Вот! Дай мне эти официальные данные, и больше мне ничего от тебя не надо.

После этого он позвонил Георгиосу Криатидису. Бывший спецназовец приехал быстро. Выслушав предположение Астафьева, грек поморщился.

— Нет, на той стороне я персона нон-грата. Если только одной ногой ступлю, меня тут же запихают в самолет и отправят в кутузку, в Турцию, досиживать срок. Хотя какие там порядки, на той стороне, рассказать могу.

— По туристской визе я могу туда проехать? — это в первую очередь интересовало Юрия.

— Нет. Нужно оформлять дополнительную визу. Правда, это не так сложно. Это стоит денег, а деньги им нужны всегда. Они мечтают, чтобы к ним ездило как можно больше народу, так что охотное идут навстречу туристам.

Потом он прищурился, и, почесав висок, предложил: — Есть у меня на той стороне один друг. Он, правда, турок, но у нас деловые отношения. Парень он рискованный, контрабандист. Если ты дашь мне адреса Ахмада Шакира на той стороне, то я попрошу его установить за ним наблюдение.

Астафьев кивнул головой.

— Хорошо, пока визы у меня нет, и это пока хлеб.

Не успел грек уехать, как Юрия снова озадачили неожиданной проблемой. В штабе появился один из охранников.

— Юрий Андреевич, там вас спрашивает какой-то земляк, говорит, что нужно срочно встретиться.

— Кто такой? — удивился Юрий.

Охранник подал Астафьеву роскошную, синюю, с золотым тиснением, визитку. "Николай Иванович Занченко. Строительный и торговый бизнес". В визитке было все, и адрес офиса, и телефоны, даже адрес электронной почты. Юрий усмехнулся.

— Это ж надо, а?! Совсем Зять остепенился. Даже эмейл у него свой есть.

После этого он кивнул охраннику.

— Зови, только всю его братву сюда не пускай, максимум одного братка.

Пока тот приглашал гостей, Юрий объяснил Звереву кто такой Зять, и каким боком он связан с ним самим. Через пару минут в комнату вошел Зять с одним из своих телохранителей. Выглядел он неважно: с прошлой их встречи у него явно отекли глаза, от вора в законе сильно попахивало водкой, и выглядел он каким-то взлохмаченным и растерянным. Его телохранитель хоть и был внешне монументален, но глаза у этой ходячей груды мышц были как у больного кролика.

— Здорово, опер, — Коротко поздоровался Зять.

— Привет, Зять, садись.

Гость устроившись на диване, вопросительно взглянул на сидящего в соседнем с Юрием кресле Зверева.

— Начальник охраны хозяина виллы Александр Зверев, — пояснил Астафьев. — У меня от него секретов нет. Практически он мой напарник.

Зять был согласен на все.

— Ну, нет, так нет. Тогда слушай.

Зять как-то подобрался.

— Юрий Андреевич, я через многое прошел, два раза в клинической смерти был. Так-то я костлявой не боюсь, но когда вот так… Это как-то не по себе.

— Что значит так? — не понял Юрий. — Вы уж, Николай Иванович, как-нибудь объясните все попонятней.

Занченко скривился.

— Я еще когда сюда ехал, слушок прошел по братве, что меня кто-то убрать хочет. Я так не сильно парился, думал, Кипр, не Воркута, тут палить средь бела дня не будут. Но два дня назад Мишаня, — он кивнул на своего телохранителя, — поутру, снял с тачки взрывное устройство.

— После этого вы начали укрепляться, — сказал Юрий, припомнив встречу с Зятем у торговцев оружием.

— Да, с этим проблем нет. Но сегодня Мишка случайно перехватил один звоночек. Покажи эту хреновину, — обратился Зять к телохранителю. Тот достал из кармана нечто, больше всего похожее на обычный мобильный телефон, только слишком, по современным меркам, большой. Юрий ничего не понял, но Зверев сориентировался сразу.

— А-а! Хорошая штука.

На удивленный взгляд Юрия он ответил просто.

— Специальный сканер, может прослушивать любой мобильник.

— Вот именно, — подтвердил Зять. — Мои бакланы эту хрень купили, а толком не вписались, что тут по чем. Но сегодня Мишка случайно тыкал кнопки, и записал один интересный разговор.

Он кивнул головой, и Михаил нажал на одну из кнопок.

"… и что, это уже сработает, точно?

— Да не пыли, Мамука, все сработает.

— Ты, Цыган, так и прошлый раз говорил.

— Тот раз не считается. Он в жизни не догадается, где у него сейчас посылка.

— Так, когда ты его рванешь?

— Сегодня, вечером. Можешь приехать, посмотреть на этот фейерверк.

— Хорошо, подскачу…"

Запись кончилась, и Юрий вопросительно посмотрел на своего гостя. Тот начал пояснять.

— Мамука, это младший брат Тенгиза, вора в законе. Мы с ним никак наш автозавод не поделим. Два года было перемирие, и вот, эта сука грузинская, решил втихаря убрать меня тут, на этом долбанном острове. Тут со мной только шестеро, а в Железногорске я бы на уши пятьсот стволов за полчаса поставил бы. Всем черножопым яйца бы оторвали.

— И что тебе надо от меня? — спросил Астафьев.

— Как что? — удивился Зять. — Сними меня с этого крючка, опер! Найди этих сук, куда они воткнули эту свою «посылку». Я же сюда на такси приехал, прикинь хрен к носу! Дожил Зять, своей тачки боится. Ты же умеешь это делать, я знаю.

Юрий устало прикрыл глаза.

"Этого только мне не хватало! — подумал он. — Тут с Ольгой не знаешь что делать, куда бросаться, а еще и этого упыря надо спасать".

— Слушай, Зять, мне сейчас не до этого, — начал он, — тут у меня свои проблемы…

Но Зять его прервал.

— Пойми, опер, я ведь тебе не просто как к менту, я к тебе как к человеку…

— Да не до этого мне сейчас…

Зять между тем достал из кармана кредитную карточку, и Астафьев понял, что так просто он от вора в законе не отделается.

— Опер, я плачу, тут десять кусков, и не зеленых, а евро…

— Да не могу я, времени у меня нет!

Этот разговор прервал Зверев.

— Постой, Юрий.

После этого он обратился к Зятю.

— Тебе нужно найти, куда тебе сунули бомбу, и тех, кто тебе ее сунул?

— Ну да!

— Хорошо, этим займутся мои люди. У вас остались номера мобил, с которых они звонили?

— Да.

— Это хорошо.

Зверев нажал на кнопку вызова и сказал: — Найдите мне Юдина. Быстро.

После этого он обернулся к Юрию.

— Езжай в посольство, пусть проконсультируют по всем вопросам и примут меры, чтобы как можно быстрей выдали визу на Северный Кипр. Оформи документы еще на меня и Виктора Сережкина. Вот тебе мой паспорт, Витька сейчас у ворот стоит, забери и у него.

Когда Юрий ушел, Зверев обратился к Зятю.

— Ну, рассказывай… Николай Иванович. Где вы теперь разместились?

Астафьев вернулся из посольства через час, но никого из «гостей» он «хозяев» он не застал.

— А где Зверев? — спросил он "сладкую парочку" в лице Юдина и Светки.

— Они поехали в порт, — ответил жующий что-то Мишка. — Там этот ваш Зять его загрузил по полной программе.

— Почты не было?

— Нет еще.

Юрий, чуть подумав, отправился туда же, где был весь бомонд, то есть в порт. Своих земляков он нашел, только созвонившись со Зверевым. Вся команда: сам Зверев, два его помощника и Зять с Мишаней располагались в грузном "Ланд Крузере" с тонированными стеклами. Автомобиль стоял на небольшой возвышенности, так, чтобы отсюда была видна вся акватория причала малотоннажного флота. Машина была большая, но не безразмерная, и Юрию пришлось сильно притиснуть его пассажиров. Помощник Зверева сидел с наушниками, и, судя по напряженному лицу, слушал что-то важное. Второй колдовал со штативом направленной в открытое окно небольшой антенны. На Астафьева сразу цыкнули, так что Юрию пришлось разговаривать шепотом.

— Ну, что там у тебя? — спросил Зверев.

— Визу дают только на один день, гостевую, завтра. Посещение с девяти утра до шести вечера. Ночевать там у них, оказывается, нельзя.

Зверев взглянул на часы.

— Сейчас уже поздно.

— Да.

Тут подал голос «слухач».

— Проехать надо метров на десять вперед.

— Счас сделаем.

Зверев отогнал машину туда, куда велел охранник, и вскоре тот одобрительно кивнул головой.

— Есть. Тут они, рядышком, все их голоса. Вот, точно, одного Цыганом назвали.

— Они! — возликовал Зять, и от радости щедро поливнул матом.

— Что говорят-то? — поинтересовался Зверев.

— Да, треплются не о деле. Так, прикалывают больше друг друга.

— Это на какой из них они сидят? — спросил Зять, с заинтересованным лицом рассматривая многочисленные яхты, стоящие у пирса.

— Вон та, третья слева, — пояснил слухач. — На ней еще норвежский флаг.

— Это какой? — не понял Зять.

— Ну, белый с синим крестом.

— А, понятно!

— И что там, на этой яхте? — спросил Астафьев.

— Там те, кто должны его убрать, — пояснил Зверев, кивая головой в сторону Зятя.

— Как узнали?

— Вычислили. Этот чудак решил, — Зверев ухмыльнулся в сторону вора в законе, — что будет лучше, если он будет уезжать ночевать в один отдаленный отель на небольшом островке, тут, в двадцати километрах от Крита. Нанял катер. Вот, похоже, что под катер они бомбу ему и сунули. Сейчас сидят, ждут, когда цыпленок пожалует на сковородку. Что дальше то делать будешь, дядя?

План у Зятя был традиционным.

— Да че, счас позвоню братве, они из них самих цыплят-табака сделают.

— Зачем так сложно? — спросил Юрий. — Хлопот потом с кипрской полицией не оберешься. Все можно сделать гораздо красивей. Тебе еще тысяч пять баксов не жалко за свою жизнь?

— Нет.

Юрий объяснил свою идею, и она им всем понравилась.

— А-а! Давай, крутанем их вверх тормашками! — махнул рукой Зять.

— Тогда я звоню Криатидису?

Грек оказался в том же порту, на небольшом, довольно старом судне, в котором сразу угадывался списанный буксир. В первый раз они увидели и жену киприота. Это оказалась невысокая, черноволосая женщина лет тридцати, звали ее Ниной. Суть дела Георгиосу в два голоса объясняли Зять и Зверев. Юрий по-прежнему был в несколько отстраненном состоянии. Сначала грек не хотел браться за это дело, но потом, когда Зять добавил пару тысяч наличными, согласился. Они долго рассматривали акваторию гавани в бинокль, в основном советы давал Зверев. Через полчаса Георгиос одел свою водолазную форму, акваланги, и полез в воду. Вернулся он не скоро, минут через сорок. Нина начала уже беспокоиться, сама начала натягивать акваланг.

— Здоровье у него уже ни к черту, — поясняла она по ходу дела. Но когда она уже была готова к погружению, вода за бортом забурлила, и показалась круглая голова аквалангиста.

Они помогли греку выбраться из воды, и, уже по серому лицу, поняли, что тот смертельно устал.

— Вода холодная уже, — пожаловался Георгиос. — устаешь быстро.

— Все удалось? — спросил Зверев.

— Да.

— А бомба то там была? — просто изнывал от неизвестности Зять.

Георгиос кивнул головой.

— Да. И здоровая. Лайнер можно потопить.

Грек отпаивался горячим чаем, когда Зверев, по привычке взялся за ухо, и выслушав доклад, кивнул головой.

— Хорошо.

Он обернулся в сторону Зятя.

— К яхте подъехал какой-то чернявый парень с двумя телохранителями.

— На "Феррари"? — взволновался Зять.

Зверев продублировал вопрос, потом утвердительно кивнул головой.

— Мамука! — просто взорвался радостью Зять. — Он и по Железногорску на такой же тачке рассекает. Фанат, е… твою мать!

Зверев развел руками.

— Ну, все собрались, теперь твой выход, господин Занченко.

Зверев с усмешкой похлопал по плечу Зятя. Того такая идея явно напрягла. Это было видно по его поскучневшему лицу.

— А он точно мину снял? — спросил Зять почему-то у Астафьева.

— Если Георгиос сказал, значит, так все и есть, — подтвердил Юрий.

— Ну ладно, тогда я пошел, — и смотрящий перекрестился.

Через десять минут, уже из салона все того же "Ланд Крузера", они наблюдали, как к красивому по своим обводам, мощному катеру подъехал «Мерседес» Зятя. Сам смотрящий по области выбрался из машины последним, после того, как все четверо его охранника выстроились вдоль короткого отрезка суши отделяющего его от водной глади. Когда все пятеро погрузились, лодка, взревев своими дурными моторами, направилась к выходу из гавани. На небольшой яхте с норвежским флагом невысокий, носастый, черноволосый парень чересчур заволновался.

— Уйдет!

— Не уйдет, — снисходительно усмехнулся Цыган. Он, и в самом деле, походил на цыганина, хотя был чистокровным русским. — Любуйся! — велел он Мамуке, и, протянув пульт в сторону уходящего судна, нажал на кнопку. Впрочем, полюбоваться взрывом им не удалось. Но зато Астафьев, Зверев, Зять и еще сотням невольных свидетелей пришлось узнать, что происходит, когда под днищем яхты взрывается килограмм добротного пластита. Роскошный получился фейерверк, с небольшим подобием атомного гриба, со звоном разбитого стекла и ответным, жалобным воем стада припаркованных вокруг порта автомобилей. Даже на крышу стоящего в двухстах метрах от яхты "Ланд Крузера" упало что-то объемное, невольно заставившего всех его обитателей втянуть голову в плечи.

— Однако, это было здорово, — пробормотал "слухач", — даже красиво.

— Более чем, — согласился Зверев. Потом он достал из кармана кредитную карточку, и, повертев ее в руках, вручил своим подчиненным. — Нате. Если эта урка не врет, то тут десять кусков евро. Разделите поровну. Поехали.

Машина тронулась, и через двадцать минут они уже были на вилле. Через тридцать секунд после того, как внедорожник скрылся за воротами поместья, мимо них прошелестел шинами мощный «Крайслер». Три сидевших в них парня с ярко выраженной восточной внешностью переглянулись, и один из них предложил: — Ну, что, едем к шефу?

— Да, вряд ли что сегодня еще будет.

Он достал мощный цифровой фотоаппарат, и начал просматривать отснятые кадры. Тут было все: приезд Зятя, лица Зверева и Астафьева, посещение посудины грека, и венец всему — взрыв яхты.

 

ГЛАВА 7

На вилле Астафьева сразу обрадовал Мишка Юдин.

— Шеф, досье на этого вашего турка пришло.

Юрий буквально вырвал из рук хакера пачку бумаги. Он, чисто машинально, приземлился на кресло, и, по привычке закинув одну ногу на валик начал читать столь долгожданную информацию.

— … Ахмад Шакир, год рождения сорок восьмой, родился в Турции, в Анкаре, в семье натурализованных чеченцев. Образование начальное, бизнесом начал заниматься с двенадцати лет, в двадцать два сделал свой первый миллион. Сейчас имущество оценивается в один целый и три десятых миллиарда долларов. С прошлого года подозревается в финансировании международного терроризма, но доказать это не удается. Владеет недвижимым имуществом более чем в двадцати странах мира. На Кипре за ним зафиксирована вилла в районе Фамагусты. Так, это что такое?

Мишка, глянув одним глазом, пояснил: — Это съемки с космоса. Его вилла обозначена крестиком.

— Понятно. Что тут еще есть. "По неподтвержденным данным владеет квартирой в Никосии. Местонахождение неизвестно".

На следующий день, ровно в девять, машина, нанятая Зверевым для поездки в Северный Кипр, подъехала к пропускному пункту. Александр взял с собой в помощники своего подчиненного, Виктора Сережкина. Это был молодой, белобрысый парень лет тридцати, с удивительно спокойным лицом и просто необъятными плечами.

— Едем без оружия, а Витька мастер по восточным единоборствам, — пояснил Зверев.

Греческие пограничники отнеслись к ним снисходительно, зато турецкие подданные обшмонали «Фольксваген» туристов так, словно они ехали прямиком из Колумбии с запасом кокаина, а не из соседней части острова.

Чем неприятно поразил их Северный Кипр, это явно выраженной нищетой. Судя по характерным выбоинам на некоторых домах, их не ремонтировали еще со времен войны тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Попадались и новые строения, но они тут же сменялись пустырями с вполне привычными русскому глазу стихийными свалками.

— Да, не очень то тут уютно, — заметил Зверев, лично сидевший за рулем.

— Верно, рожи у этих турок редкостные, — согласился Виктор.

Эта фраза относилась к многочисленным туркам, сидевших возле своих домов, лавок и провожающих проезжающую машину заинтересованным взглядам. Астафьеву не показалось, что местные жители выглядели как-то угрожающе, но и побрататься с ними он так же как-то не хотел.

— Как они себе, интересно, на жизнь зарабатывают? — спросил Виктор. — Они ведь тут, похоже, сидят целыми днями, и ничего не делают.

— Ты еще спроси на что наши цыгане живут? — хмыкнул Юрий.

— Да, с цыганами все понятно, у них бабы пашут, ханку продают, или гадают. А эти то своих баб по гаремам держат.

Их бессмысленный треп прервал Зверев.

— Ну вы, теоретики сраные, гляньте, куда мне дальше ехать? Мы не заблудимся.

Юрий взглянул на карту, позаимствованную Мишкой из Интернета, и отрицательно покачал головой.

— Нет. Все нормально едем. Где-то тут должен быть заброшенный отель.

Отель они увидели издалека. От этого, когда-то красивого здания остался один каркас. Было непонятно, почему отель, расположенный в самом центре города, не восстановили, хотя рядом во всю кипела жизнь. На углу здания, прислонившись спиной к остаткам стены, стоял невысокий человек, неторопливо покуривавший свою сигарету. Одет он был в коричневую ветровку и синие джинсы, без традиционных турецких усов, и до ужаса похожий на одного среднепопулярного в России грузинского певца. Все жители турецкой части острова отличались этим завидным спокойствием, но русские сразу поняли, что именно он их загадочный проводник. Георгиос Криатидис, нашедший им этого человека, охарактеризовал его так: — Селим парень неплохой. Его единственный порок — деньги. Кто больше даст, тот его друг.

Зверев притормозил, и Юрий, опустив стекло, спросил: — Селим?

— Да, — подтвердил тот, и выкинув окурок, нырнул в машину.

— Вам привет от Георгиоса, — по-английски сказал Зверев. Турок сразу засмеялся, и ответил на том же, вполне приличном языке.

— Как там поживает мой сокамерник?

— Неплохо. А откуда у вас такой хороший английский?

— Я в молодости пять лет работал на английской военной базе, пока не выперли.

— За дело?

— Нет, вы что, одни интриги сослуживцев. Как там Георгиос? Он по-прежнему содержит школу аквалангистов?

— Да. И дела у него идут неплохо.

Юрий ничего не понимал в их переговорах, и Звереву, сначала, приходилось попутно переводить суть разговора еще и Астафьеву. Выглядело это комично, так что вскоре в толмачи переквалифицировался Виктор, так же неплохо разбиравшийся в языках.

Разговор проходил на ходу, так как забрав пассажира Зверев сразу тронул машину с места.

— У него два сына? — продолжал интересоваться Селим.

— Да, четырех и двух лет от роду.

— У меня точно такого же возраста дочки! — восхитился Селим. — Придет время, надо будет переженить их.

— Боюсь, ты запросишь небывалый калым. Разоришь грека.

Селим, хлопнув себя ладонями по ляжкам, захохотал. К этому времени Юрий рассмотрел, что он не так уж молод. В волосах было уже достаточно седины, из-под ветровки выпирал солидный живот, а под глазами наметились заметные мешки.

— Так куда нам ехать? — вернул турка с небес на землю Зверев. — Мы не заблудимся?

— Ни за что. Я свой остров знаю как облупленный. Сейчас выедем за город, и на первом перекрестке повернем налево.

Зверев точно выполнил его указание.

— Вот, теперь нам километров тридцать придется ехать прямо и прямо, — разъяснил Селим.

Юрия интересовал еще один вопрос.

— Спроси его, за что он сам сидел, — попросил он Виктора. Турок, выслушав вопрос, снова захохотал.

— О, это был интересный бизнес. Мы поставляли в Саудовскую Аравию виски. Завозили их в канистрах под видом машинного масла, а там разливали в обычные бутылки. Это был выгодный бизнес, спиртное там запрещено, а желающие нажраться находятся всегда. Но, высокий покровитель моих подельников умер от цирроза печени, а его наследники спустили на нас всех полицейских собак. Хорошо, я успел выбраться из Саудовской Аравии, а то мне бы тоже отрубили голову, как им. В Турции мне за это все дали пять лет, вот там, в Измирской тюрьме, я и познакомился с Георгиосом. Именно я помог ему бежать. Купил на последние деньги катер, на нем он и добрался до своего острова.

Юрий потихоньку, чтобы не видел турок, улыбнулся. Он то знал со слов самого грека-беглеца, что Селим запросил с него за тот старый катер такую сумму, словно это был только что сошедший со стапелей «Титаник».

Вскоре Селим велел свернуть им на проселочную дорогу, они еще минут тридцать ехали через бесконечные ряды виноградников, потом свернули в сторону небольшого, скалистого хребта. Тут они оставили машину и начали подниматься наверх. Виктор выбрался вперед, но когда до вершины оставалось всего несколько метров, Селим сердито крикнул ему что-то по-английски. Тот притормозил, и турок первый взошел на хребет, потом отошел чуть в сторону, там торчал огромный камень. Именно туда их и поманил Селим.

— Вот эта ваша вилла, любуйтесь. Только не сильно высовывайтесь.

Когда дошла очередь Астафьева взглянуть на нужное им строение, Юрий, только бросив взгляд на строение, присвистнул.

— Вот это да! Ни хрена себе дачка!

Он ожидал увидеть нечто, похожее на здание, где обитали они. Тут же был настоящий дворец.

Селим начал что-то быстро тараторить, и Зверев не так быстро, но тщательно, переводить.

— Это бывшая летняя резиденция английского наместника на Кипре, построена в начале двадцатого века. Он спасался здесь, в горах, от жары. До этого он жил в Индии, от этого и такая архитектура.

Да, больше всего это здание напоминало некий индийский храм. Три этажа, легкие купола, по углам здания, как на Тадж-Махале, один большой, в центре. Здание опоясывали открытые галереи, так что все окна и входы в комнаты защищены от солнечных лучей, узорчатые решетки на окнах. Чем была хороша эта точка обзора, сверху хорошо было виден весь обширный двор, включая фонтан и вольеру для павлинов.

— Ну-ка, Юр, дай-ка мне все это рассмотреть, — попросил Зверев, отодвигая Юрия плечом. В руках у Александра был мощный бинокль. Зверев рассматривал виллу несколько минут, потом передал бинокль Астафьеву.

— Что-то я не пойму, — сказал он Селиму, — там что, нет камер слежения?

Юрий же увидел совершенно другое. Какой-то мужичок в рабочем комбинезоне аккуратно демонтировал на террасе второго этажа сломанную решетку окна. Судя по всему, она была из дерева, поэтому он действовал осторожно и неторопливо. Долго Юрию наблюдать за этой идиллией не пришлось, Зверев снова отобрал у него бинокль.

— Дай-ка сюда! Вот присосался то.

— Ты видишь, там идет ремонт?

— Вижу. Но, кроме этого столяра вижу еще троих охранников. А что ты хотел сказать про ремонт?

— То, что кто-то хорошо эту решетку раздолбал.

Зверев удивился.

— Ты намекаешь на Ольгу?

— Может и на нее. Она может устроить такой кимблямс, за ней не заржавеет.

Тем временем столяр погрузил все части разбитого шедевра прошлого века в мешок и спустился вниз. Тут его встретил управляющей виллы.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы починить ее? — спросил он.

Столяр озабоченно покачал головой.

— Тут одним днем дело не станет. Работа тонкая, дерево уже старое, хрупкое. Зря я согласился ремонтировать эту решетку.

Управляющий возмутился.

— Что, ты не сможешь ее сделать?! А что тогда взялся?

Столяр был хитрым турком.

— Я смогу ее сделать, это не проблема. Но это займет столько времени, что я больше потеряю на утраченных заказах.

Но управляющий так же был хитрым турком, так что он с ходу отверг все возможные поползновения хитрого столяра.

— Э, нет дорогой, я не имею права заплатить тебе больше положенной суммы. Пятьдесят долларов, и ни центом больше. Эту цену мне определил сам хозяин.

Пока они рядились, группа русских туристов погрузилась в машину, и вернувшись на ближайший перекресток, оставила там машину. Караулить ее взялся Селим, сразу нашедший в приемнике какую-то свою волну, тоскливо завывшую жалобным голосом Таркана. Сами же невольные диверсанты минут десять пробирались через ровные ряды виноградников, благо они шли вдоль, как раз к дворцу Шакира, а не поперек. Уже у самой виллы они услышали, как загремели железные ворота, все попадали на землю, и Зверев, самый ближний к дороге, рассмотрел сквозь виноградную листву как по дороге от виллы проехал громоздкий, синий «Шевроле-Блайзер». За рулем сидел управляющий, и сквозь тонированные боковые стекла Александр рассмотрел силуэты еще как минимум троих человек.

— Хорошо, — шепнул он Юрию, — сейчас на вилле народу осталось совсем ерунда.

Через минуту они были у самого забора.

— Почему они все-таки не установили тут камеры слежения? — спросил Виктор.

Зверев пожал плечами.

— Может, считают, что они тут у себя дома, не стоит ничего бояться.

Это было примерно так. Кроме того, Ахмад Шакир купил эту виллу всего год назад, и у него не было времени пристально заняться ее модернизацией. Они без труда преодолели невысокий, метра полтора забор, весь обвитый декоративными побегами плюща, и оказались во внутреннем дворе дворца, с торцовой ее стороны. Со стороны обитателей виллы их никто не заметил, но в целом это вторжение нельзя было назвать тихим. Просто они попали в вольеру, занятую павлинами. Штук пять этих царственных птиц важно разгуливали по большому вольеру, время от времени лениво расправляя свои огромные хвостовые перья. Павлинам вторжение в их владение не понравилось. Самый большой из этих тропических «дуканов» расправил свой пестрый веер и заголосил удивительно неприятным, противным голосом. Вслед за ними подали свой голос и остальные птицы, так что троица незваных гостей поспешно оставила «птичник» турецкого миллиардера. Между тем горлодрание райских птичек не осталось незамеченным. Один из двух охранников, неторопливо игравших на террасе виллы в шиш-беш, поднял голову и спросил: — Махмуд, а чего это наши павлины разорались?

Его напарнику было не до этого. Он вот-вот должен был выиграть, и нетерпеливо отмахнулся.

— А, не пудри мне мозги! Кидай кости, давай.

Тот бросил, и, сделав ход, встал со стула.

— Нет, пойду, посмотрю, чего они там орут.

Его друг торопливо потряс в кулаке кости, и бросив на поле, издал торжествующий рык.

— Шесть пять! Я выиграл! — закричал он, передвигая шашки из гнезда в гнездо.

— Болтун, я не видел этого! — ответил тот, продвигаясь к торцу дома.

— Ты специально ушел, Махмуд, чтобы этого не видеть, клянусь Аллахом!

Аллах был тут не причем, но кара настигла азартного игрока, как только тот завернул за угол дома. Могучий кулак Виктора в секунду нокаутировал турка. Обшарив тело охранника Зверев нашел у того пристроенный под курткой пистолет и небольшую рацию.

— Ну, вот и оружие у нас уже есть, — довольно заметил Зверев. Теперь оставалась проблема, как выманить с крыльца второго охранника.

— Ну-ка, погоняй еще этих индийских куриц, — предложил Юрию Зверев. Тот быстро добежал до павлинника, и открыв дверцу, начал наводить среди красивых птиц террор. Те раскричались еще пуще прежнего, а пара птиц, даже вырвалась наружу, и разбежались в разные стороны. Увидев, как один из павлинов выскочил из-за угла и заметался перед домом, всполошился и второй турок. Он решил, что птицы сами разбежались из вольеры, и начал загонять павлина в сторону его постоянного жилья.

— Кыш! Кыш! Иди к себе, проклятая птица! Махмуд, иди сюда!

Птицу он за угол загнал, но тут его ожидала неприятная встреча с кулаком Виктора. К этому времени его напарник наоборот пришел в себя, был связан собственным ремнем, и готов выслушивать вопросы странных гостей.

— Английский знаешь? — спросил Зверев. Тот ничего не понял. Александру пришлось трижды повторить эту фразу, уже в виде традиционного: "Дую спик инглишь?". Бесполезно. Тогда Зверев продолжил допрос уже по-русски.

— К вам женщину сюда, привозили? Женщину, связанную, в ковре?

Александр изобразил руками женский силуэт, но турок только изумленно таращил глаза, и Зверев с досадой сплюнул.

— Давай, может, второй что расскажет.

Второго охранника, уже так же связанного Юрием и Виктором его же ремнем, подволокли к первому. Но и он оказался так же сведущим в английском, как его напарник. Тогда Юрий решился.

— Черт с ним, я сейчас пойду сам, и все выясню.

— Поосторожней только! Рацию возьми, если что, зови на помощь.

Юрий взял один из двух реквизированных пистолетов, рацию, и осторожно, оглядывая верхние терассы, начал пробираться к крыльцу. Астафьев взбежал на крыльцо, после секундного колебания открыл единственную дверь на этом этаже. Это был большой, во весь этаж, холл с огромным камином и большими, старинными картинами по стенам. С обеих сторон поднимались вверх лестницы, ведущие в другие комнаты, но Юрия они не заинтересовали. Закрыв дверь, он пробежал вдоль терассы и поднявшись на второй этаж, начал искать дверь в ту самую комнату, где столяр менял решетку. Эта решетка все время не выходила у него из головы. И он со второй попытки нашел ее. Эта была типичная спальня в восточном стиле, с большой кроватью и балдахином, окно светило всей своей незащищенной от солнца и природы голубизной. Юрий подбежал к кровати, и первое, что увидел — смятую постель, растерзанную подушку, и пачку женских прокладок. Больше в комнате не было ничего, он обшарил все многочисленные, пузатые, старомодные комоды, и два больших шкафа. Но и этого было достаточно, чтобы Юрий вполне осознанно понял — Ольга здесь была. Только его буйная подруга могла так расколошматить окно. Он уже заканчивал свой необычный обыск, когда услышал голос Виктора: — Юрка, ты где?

Астафьев выскочил на террасу, свесился вниз.

— Да тут я, что орешь? Рации что ли, нет?

— Шеф разговорил все же турок. Тот, второй, немного знает немецкий, работал в Германии. Он говорит, что женщина была тут, но ее еще вчера куда-то увезли.

— Это она разбила эту решетку? — Юрий кивнул на окно.

— Да. Она здорово ракорябала морду самому Ахмаду Шакиру. За это ее опять завернули в ковер и куда-то увезли с виллы.

— Ч-черт! Опоздали!

Досаду Астафьева можно было понять. Он нашел место, куда увезли Ольгу, но опоздал по времени. Он торопливо сбежал вниз, завернул за угол.

— Спроси его, есть еще на острове жилье у Ахамада Шакира? — велел он Звереву.

Зверев перевел вопрос, и турок торопливо закивал головой.

— Говорит, что есть квартира где-то в Южном Кипре. А так он останавливается в отеле «Хилтон», в Фамагусте.

— В отель он ее не повезет, — отмахнулся Астафьев, — что еще он тут имеет?

Но все допросы были бесполезны. Зверев подвел итог: — Все, больше мы тут ничего не нароем. Пора уходить.

В это время за воротами виллы загудел клаксон.

— Черт, управляющий приехал! Уходим!

Они покинули виллу через тот же забор в вольере павлинов, причем те даже уже не возмущались этим вторжением, видно привыкли. В разрывах между виноградной зеленью Астафьев успел заметить, что в этот раз управляющий пожаловал не один. Кроме его машины на дороге стояло что-то еще более объемное, какой-то автомобильный фургон серого цвета, хэчбэк. Бег со всех лопаток вдоль подвязанных виноградных лоз не входит в систему олимпийских видов спорта, а жаль. Тогда бы Зверев и его спутники точно бы установили бы мировой рекорд. До машины они добежали за полминуты, а вот потом им пришлось резко тормозить, ибо картина около их машины не внушала вдохновения. Три спортивного сложения молодчика, одетые удивительно одинаково во все черное, избивали Селима. Делали они это методично и отработанно. Один держал турка за волосы и заломленную за спиной руку, а два других по очереди били его по лицу и корпусу. Тот же, что держал, методично задавал один и тот же вопрос, но гадать, что он спрашивает у их проводника Звереву и команде было некогда. Вырвавшись из виноградника они с ходу набросились на незнакомцев. Местные парни были тренированные, но на стороне русских был эффект неожиданности.

Единственный, кто успел приготовиться к нападению, это тот турок, что держал Селима. Он стоял лицом к нападающим, поэтому бросил своего пленника, и встал в типично каратистскую стойку. Астафьеву некогда было придумывать что-то ухищренное, он просто как бежал, так и прыгнул вперед обеими ногами. Уже через секунду он об этом пожалел. Каратист просто чуть посторонился, и вдогонку Юрию добавил плотный удар по корпусу. Тело Астафьева получило еще большее ускорение, и со всех силы врезалось в виноградную изгородь. Одну проволоку этой изгороди он порвал вытянутой ногой, и все его тело как один снаряд пролетело сквозь зеленую листву, и очутилось по другую сторону изгороди, по ходу отломив с одной стороны от бетонного столбика деревянную подпорку. Это избавило его от повторного избиения, так как турок явно собирался добить его ногой сверху. На счастье, к этому времени уже и Зверев, и Виктор справились со своими противниками, и пришли Юрию на помощь. Когда тот выбрался на дорогу, весь в мятых виноградных листьях, то Виктор и местный каратист рубились в стиле Брюса Ли, с классическими ударами ногой и рукой, блоками, криками «Кейя», и дикими прыжками. На это можно было смотреть долго, но вот как раз времени у них на это не было. Зверев отбежал к винограднику, совсем оторвал от него массивную деревянную подпорку, сломанную Астафьевым, и, улучшив момент, когда каратист повернулся к нему спиной, со всей силы ударил его этим бруском по шее. В кино герои такие удары держат только так, в жизни же этот парень свалился как подкошенный.

— Уходим! — крикнул Зверев, отбрасывая свое орудие труда в сторону. Они быстро погрузились в машину, причем Селим уже, оказывается, давно сидел в ней, и Зверев развернул «Фольксваген» в ту сторону, откуда они приехали. Каждый при этом занимался своими проблемами. Юрий, морщась от боли в спине, вытаскивал из волос, карманов и запазухи виноградные листья. Виктор, так же, скривившись рассматривал сбитую кожу на костяшках своих кулаков. Селиму было гораздо хуже. Он, охая и причитая, прикладывал к разбитому лицу мокрый носовой платок. Личико его при этом все больше начинало напоминать надувного слоника, только с хоботом поменьше. Но, больше всех был озабочен Зверев.

— Черт, позвонят сейчас эти козлы в полицию, и повяжут нас на таможне! Что они на тебя накинулись, Селим?

Селим, всхлипывая, начал рассказывать.

— Я сидел, музыку слушал, никого не трогал. Тут подъезжает эта машина…

— «Шевроле-Блайзер»?

— Нет, серый фургон.

— Фургон? — удивленно переспросил Зверев. Он обратно бежал по дальней от шоссе «дорожке» и поэтому не видел этой машины.

— Да. Остановилась, вылезли эти трое, и начали спрашивать, что я там делаю. «Шевроле» дальше поехал, фургон тоже. Я им так вежливо отвечал, сказал, что жду парочку влюбленных, но они наглые такие, твари, не поверили. Арабы, суки!

— Почему арабы? — не поверил Зверев.

— Потому, что все трое были арабы. Я их по акценту узнал.

В это время Зверев нашел еще один повод для беспокойства. В зеркало заднего вида он увидел, как на длинной и прямой дороге появился силуэт серого фургона. При этом машина служителей турецкого подданного приближалась с пугающей быстротой. Вот теперь Зверев пожалел, что выбрал в пункте проката этот неприметный «Фольксваген», а не что-нибудь вроде «Корвета» или «Лотоса». Он ни как не думал, что дело дойдет до погони.

— Юрка, ты пистолет свой еще не выбросил? — спросил он.

— Нет, а что?

— Тогда выбрасывай. Еще пять минут, и нас догонят.

— А зачем тогда его выбрасывать? — не понял Юрий.

— А потому, что если нас накроют с этими пушками полицейские, то нам не выбраться из турецкой тюрьмы до страшного суда. Мы уже нарушили массу местных законов. Проникли на территорию частного лица, связали и допрашивали охранников. А с оружием нам вообще ничего не светит. Только смертная казнь.

Тут в разговор вмешался Селим.

— Если эти нас догонят, то нас просто пристрелят. Это не охранники, это бандиты.

— Откуда ты знаешь? — спросил Зверев. Ей богу, Юрий ни слова не понимал по-английски, но понимал все, что говорил турок.

— Они между собой говорили по-арабски. Когда они меня били, то прежде всего их волновало, чтобы не появились полицейские.

— Хорошо, тогда отставить выброску улик, приберегите пушки до времени.

Время пришло быстро, как раз в отмеренные Зверевым пяти минутах. О том, что обитатели фургона не собирались обращаться в полицию, а хотели разобраться с ними по своему, подтвердил человек с «Узи» в руках, показавшийся в боковом окне. Наполовину выбравшись на волю он прицелился, и дал очередь по «Фольксагену». Зверев рванул машину в сторону, поэтому для немецкой машины этот обстрел обошелся разбитым боковым стеклом. Выругавшись, Зверев крикнул назад, в салон: — Пристрелите этого гада, иначе он сделает из нас решето!

Словно специально для этого случая в потолке машины был проделан люк. Удобней из него было выбираться Астафьеву. Но, сначала ему пришлось просто выломать его, и сделал он это просто мимоходом, словно железное крепление было сделано из картона. Адреналин просто струей хлестал в его вены, так же, как встречный ветер в лицо. Увидев фигуру Астафьева, автоматчик сразу понял всю опасность для себя, и постарался встретить коллегу по перестрелке свинцовой очередью. Слава богу, что как раз пошел поворот, и очередь пролетела мимо. Астафьев же своего шанса не упустил. Уперевшись задницей в край люка, он вытянул обе руки и начал стрелять, методично и ровно. На четвертом выстреле автоматчик выронил «Узи» на асфальт, и полез обратно в кабину, зажимая ладонью дыру в плече. Астафьев так же хотел покинуть поле боя, но тут и у фургона откинулся верхний люк, показалась фигура человека в черном. Юрий вскинул, было, пистолет, но его визави достал из фургона нечто, заставившее волосы Астафьева зашевелиться. Это был реактивный гранатомет, добротный, способный поднять на воздух не только что их «Фольксваген», но и целый танк. Юрий снова вскинул свой пистолет, за три секунды выпустил в сторону нового врага остатки обоймы, но все пули ушли в молоко.

— Витька, давай свой ствол! — крикнул он вниз, а сам выбросил пистолет в сторону виноградников.

Тот быстро подал свое оружие, но и эта обойма только раз заставила гранатометчика оставить процесс прицеливания, и втянуть голову в плечи. Астафьев, с досадой бросил пистолет в сторону, и крикнул вниз.

— Черт! Сашка, виляй по дороге, а то нас сейчас рванут!

После этого он сам рухнул на сиденье. Зверев выполнил его приказ, машина начала выписывать по асфальту кренделя. Это было непросто, они уже выбрались на более оживленное шоссе, и даже разминулись с парой встречных машин. Одна же машина, большая, мощная, черного цвета, как раз пошла на обгон фургона. Все четверо обитателей обреченного «Фольксвагена» напряженно наблюдали за гранатометчиком, Селим при этом явно молился, губы его шевелились с удивительной быстротой. Фургон, между тем, сблизился уже совсем до минимального расстояния, так, что Астафьев даже видел странную прическу гранатометчика, смесь панковского ирокеза с длинными, битловскими патлами на затылке. И когда Юрий решил, что все, сейчас им придет конец, произошло нечто неожиданное. Из окна черной машины появился ствол «Узи», короткая очередь прошила дверцу фургона, и мертвый водитель завалился на бок, невольно крутанув руль вправо. Фургон тут же мотнуло в сторону, от резкого разворота он перевернулся, и полетел в кювет. Получилось так, что гранатометчик, потеряв равновесие, исчез внутри. Толи он в этот момент уже нажал на спуск, толи еще там что-то было взрывоопасное, но через секунду фургон взорвался, весело и громко. Черная машина, а они теперь разобрали, что это был шестисотый «Мерседес», чудом успел проскочить мимо взрыва. В этом ему помогла огромная скорость. Ни на секунду не останавливаясь, «Мерседес» проследовал мимо «Фольксвагена», и тонированные, черные окна не позволили русским рассмотреть лица людей, так нежданно пришедшего им на помощь.

 

ГЛАВА 8

Все оставшееся время до пропускного пункта Зверев молился о том, чтобы их там не задержали в этом чертовом Северном Кипре на всю оставшуюся жизнь. На окраине Никосии они высадили Селима. Их проводник был настолько напуган всем произошедшим, что даже не потребовал прибавки к жалованию за материальный ущерб, нанесенный своему лицу и остальному организму, а торопливо схватил свою долю долларов, и поспешно выбрался из машины. При этом он даже забыл передать привет своему лучшему другу Георгиосу.

Когда они прибыли на пропускной пункт, черный «Мерседес» их спасителей как раз тронулся на киприотскую сторону. К облегчению всех пассажиров изрядно запыленного «Фольксвагена» никто их задерживать не стал. В этот раз все происходило с точностью до наоборот: турецкие пограничники ограничились сличением фотографий и лиц туристов, а вот греческие шмонали по полной программе, со снятием сидений и личным досмотром. Поэтому, когда Зверев и компания миновали и этот барьер, от черного «Мерседеса» и след пропал. Юрий уже примирился с мыслью, что все происходящее так и останется для него загадкой. Зверев подрулил к пункту проката машин, Виктор в этот момент вызывал по мобильнику машину с виллы. Астафьев же отошел через улицу к киоску с табачными изделиями. Но, когда, буквально через минуту, Зверев вышел из конторы проката, Астафьева на улице не было.

— А Юрка где? — спросил Зверев. Виктор начал бестолково оглядываться по сторонам. Увы, кривовский опер как сквозь землю провалился. Только на тротуаре валялась неоткрытая пачка сигарет. Зверев машинально ее подобрал, и, повертев в руках, негромко, но с чувством выругался.

Астафьев никогда и не думал, что такого здорового, в самом расцвете сил мужчину, каким был он сам, можно похитить так легко и изящно. Юрий, купив сигареты, шагнул с тротуара на проезжую часть, и остановился, пропуская мимо микроавтобус «Фольксваген». Но тот неожиданно притормозил, откатилась боковая дверь. Затем Юрий почувствовал, как сзади две пары рук мягко подхватили его под мышки и, подняв над землей, передали такой же паре рук в микроавтобусе. Все это было не грубо, но так быстро и сильно, что Астафьев не только что дернуться не успел, но даже крикнуть. Микроавтобус тут же сорвался с места, и Астафьев, осмотревшись по сторонам, решил, что сопротивляться ему не стоит. В окружавших его худощавых, чернявых парнях не было видно агрессивности, зато было столько уверенности в себе, что его запаса сил хватило лишь для того, чтобы их позабавить.

Минут через десять микроавтобус остановился, дверь открылась, и один из невольных проводников Астафьева показал рукой вперед. Там, в пяти метрах, на пустыре, стоял знакомый, очень запыленный «Мерседес».

ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО ПРОИСХОДЯЩИХ СОБЫТИЙ

Моше Шнайдеру никто не давал его тридцати двух лет. На вид он смотрелся возмутительно моложаво, просто студент какой-то, а не третий помощник посла. Высокий, худой, сутулящийся, с короткой стрижкой и типично еврейским лицом, он и одевался столь же невыразительно: джинсы, широкие ветровки, в раковине ушей динамики от висящего на поясе сиди-плеера. Любого другого подобное несоответствие облика и должности волновало бы до глубины души, но только не Моше. По традиции пост третьего помощника посла любого государства занимали профессиональные шпионы, руководители резидентуры в данном государстве. Моше так же был кадровым работник израильской разведки Моссад, и такая, невольная маскировка его устраивала.

В тот день Моше пришел на работу как обычно. Первым делом он посетил совершенно экранированную от внешнего мира секретную комнату связи с монополией. Дежурный шифровальщик как раз расшифровывал очередное сообщение Центра, и, на вопросительный взгляд начальника, показал один палец. Это обозначало, что ему нужно еще одна минута и босс может подождать, а не уходить. В минуту он, конечно, не уложился, только в три. Шнайдер хотел съязвить по этому поводу, но текст телеграммы, переданный ему шифровальщиком, заставил его забыть про такие бытовые мелочи.

"По данным радиоперехвата американского Агентства Национальной Безопасности, 28 октября в 12.30 минут местного времени произошел телефонный разговор между двумя абонентами, один в окрестностях Ларнака, второй, в Москве. При этом разговоре несколько раз упоминалось имя Мансур. Судя по записи, речь шла именно о нужном нам террористе. Постарайтесь выяснить, каким образом это имя всплыло на Кипре в преддверии встречи в верхах, и не стоит ли за этим подготовка к теракту". Далее шли указания номеров телефонов, и их владельцев на Кипре.

Шнайдеру было о чем задуматься. Вся его многочисленная агентура работал в эти дни как никогда интенсивно. Прослушка, агенты влияния и просто штатные агенты Моссад рыли землю, но никаких следов подготовки к теракту найти не могли. Так что, до этой телеграммы Моше был сравнительно спокоен. Теперь же он не просто взволновался, он находился в состоянии недоумения. То, как его начальство получило эту информацию от АНБ, Моше не очень интересовало. Эту информацию могли передать и сами американцы, и просто его коллеги сумели распотрошить электронные архивы АНБ. Такое случалось гораздо чаще. Несколько раз он перечитал текст перехваченного сообщения. Выходило так, что какой-то русский запрашивал у другого русского информацию о террористе. Но, при чем тут эти русские? В саммите они не участвуют, так что за своего президента могли не волноваться. И что за странная подготовка вопроса? Если это парень глава резидентуры, то почему разговаривает со своим руководством по обычному спутниковому телефону, а не по защищенным каналам связи?

Раздумывать можно было долго, но надо было и действовать. Через полчаса Шнейдер собрал всех своих помощников, и поставил новую задачу.

— Мне нужно знать про этих парней все. Кто они, чем занимаются, и, главное — что они делают тут, на острове.

Первым номером в списке стоял владелец спутникового телефона Олег Батов, а вторым — некто Юрий Астафьев.

Несколько дней наблюдений дали подробный ответ о том, кто такой Батов, но вот кто второй фигурант, звонивший в Москву, оставлял много загадок для Шнейдера. Через свои связи в полиции он достал анкетные данные Астафьева, те самые, которые видел и Янгелос Папандреу. Это еще больше поставило его в тупик. Агентов с такой биографией прикрытия ни одна разведка мира в свет бы не выпустила. Гораздо больше ответов дала поездка троих русских в турецкую часть острова. Один из лучших агентов Шнейдера, Абрам Хайнман успел сунуть под машину русских «жучок», так что они были в курсе того, куда ехала столь странная экспедиция. С вершины того же скалистого хребта они наблюдали за действиями русских на вилле Ахмада Шакира. Когда же их прижали подручные миллиардера, Шнейдер решил вмешаться. Ему не хотелось терять столь явного союзника. А то, что это именно союзники, он уже был уверен. Как гласила народная еврейская мудрость: "Враги моих врагов — мои друзья".

Юрий устроился на заднем сиденье, посмотрел на сидящего рядом с ним человека. Первое его мнение было именно таким как у девяноста процентов видевших хоть когда-то в жизни третьего помощника посла Израиля — типичный студент. Но уже первая фраза, услышанная из уст этого «студента» заставила Астафьева резко изменить свое отношение к нему.

— Надеюсь, Юрий Андреевич, вам понравилось, как мы срезали тех арабов на трассе?

Юрию кривить душой не было нужды.

— Да, очень. Я вам очень благодарен, а то у нас не было против них никаких шансов.

Незнакомец говорил по-русски правильно, но что-то в произношении подсказывало Астафьеву, что это не родной его язык. Еще его интересовало, кто же такой его этот «благодетель». Словно угадывая его мысли тот перевел разговор в нужное русло.

— Меня зовут Моше Шнайдер, я представитель государства, уже более полувека сражающегося против арабских террористов. Насколько я знаю, высшим знаком отличия в современной России награждают только за один вид военных заслуг — за ликвидацию высокопоставленных террористов. Это так, Юрий Андреевич?

Астафьев кивнул головой. Моше сделал из этого логичный вывод.

— Значит вы тоже приложили руку к той же работе, которой занимаюсь и я?

— Было дело.

— Если не секрет, кто это был?

— Секрет, — ответил Юрий, а сам подумал: "Кто его знает, еврей ты, или только прихериваешься под него? Все вы тут на одно носастое лицо: арабы, евреи, турки. Все с виду террорист на террористе".

Моше принял условия игры.

— Хорошо, воля ваша. Но, объясните мне, что плохого вам сделал Ахмад Шакир? За что вы на него так рассердились?

— Он украл у меня мою жену, Ольгу.

Моше, похоже, удивился.

— Это точно?

— Совершенно.

Астафьев почувствовал некоторое разочарование еврейского резидента.

— Странно. В работорговле он еще замечен не был. У нас к нему претензии гораздо более серьезней. Мы давно подозреваем Шакира в том, что он спонсирует террористов. Доказать мы этого не можем. Все денежные переводы он делает только чистым налом, ни одного счета ухватить невозможно. Просто мы засекли, что там, где побывал Шакир, вскоре случались странные вещи. Либо это были теракты против важных политических деятелей, либо ликвидация бизнесменов, мешающих Шакиру в его бизнесе. Мы его подозреваем даже в пособничестве в двух государственных переворотах в Латинской Америке. Кроме того, он был замечен в личной связи с одним из видных террористов. Это было, кстати, у вас в столице.

— В Москве? — удивился Юрий. Потом до него дошло. — Вы имеете в виду Хаджи?

Вот теперь удивился израильтянин.

— Да. Вы это знаете?

— Могу этот факт подтвердить, лично видел их за одним столиком на одном званом банкете. Беседовали вполне дружески. Кроме того, там крутился еще один видный террорист, Шах.

— И оба они приказали долго жить, — тонко улыбнулся Шнейдер. — А кто-то получил потом высшую награду страны.

— Ну, за мной только Хаджи.

— А кто же тогда убил Шаха?

Юрий тут же перевел стрелки в другую сторону.

— Сигареты у вас есть? А то я свои выронил, когда вы меня транспортировали.

— Да конечно.

Юрий закурил, и, не поворачивая головы, лишь скосив глаза в сторону израильтянина, ответил на его вопрос: — Шаха убила как раз моя жена, Ольга.

Для Шнейдера это был шок. Он сам торопливо закурил, и признался.

— Я входил в группу, которая должна была убрать этого ублюдка в Бейруте. Мы два года его выслеживали, но только ранили. В той перестрелке погиб мой старший брат.

— Вот поэтому я так боюсь за Ольгу. Не дай боже, если Мансур узнает, кто убил его брата.

— Мансур на острове? — быстро спросил Моше.

Юрий пожал плечами.

— Не знаю. Суди сам.

Он рассказал о последних словах отца Василия, потом обо всех неудачных покушениях на него и на Олега Батова. Этот перечень произвел на моссадовца сильное впечатление. Признался он и кое в чем еще.

— Тот человек, что хотел выстрелить в вашу машину из гранатомета, был одним из подручных Мансура. Его звали Хасан Максуд, я узнал его по характерной прическе. Это был самый сумасшедший из его боевиков, его правая рука. То, что он был на острове, говорит о том, что и Мансур так же где-то здесь.

Юрий пожал плечами.

— Но вилла была пуста. Хотя Ольга там и побывала, ее вывезли за сутки до этого.

— Больше там никого не было?

— Нет. Охранники бы сказали.

— Зато тот фургон привез аж пять человек, это не считая подъехавшего управляющего. Трое отправились за вами, а двое начали выносить из подвала какие-то большие сумки. Как я понял, они за ними и приехали.

— Нужно искать еще одну нычку Ахмада Шакира, — предложил Юрий.

— Нычку? Как это? — не понял Шнейдер.

— Ну, логово, жилье.

— А, понятно.

Они проговорили еще больше часа, и это был очень интересный разговор. Уже в сумерках Астафьев очутился около ворот виллы, и его появление вызвало просто фурор у всех ее обитателей. Охрана у ворот, конечно, доложила по инстанциям о его приезде, так что встречали Астафьева почти все представители мужского пола. Первым на крыльцо выскочил Зверев, босиком и в одной сорочке, но с наплечной кобурой.

— Юрка! Живой?! — заорал он, обнимая Астафьева. — Ты где был, засранец?!

— Где был, где был? Пиво пил, — отшутился Юрий.

— Нет, я серьезно! Я думал уже все, и тебя туда же отправили, куда и Ольгу. Все думаю, пора в отставку, Александр Викторович. Если у тебя из-под носа крадут лучшего друга, то это уже п… всему!

Затем Астафьева окружил целых хоровод знакомых лиц: Олег Батов, Мишка Юдин с его подругой, Витька, еще пара охранников. Юрий прошел в комнату штаба, и сбросив ветровку, устало признался: — Имел я встречу с очень интересными людьми.

— Угрожали? — спросил Зверев.

— Нет, наоборот. Это наши союзники.

— Кто? — спросил Батов. Юрий многозначительно огляделся по сторонам, и Зверев тут же закричал на своих подчиненных: — Ну-ка, быстро пошли все по местам! Чего собрались сюда? Брысь отсюда!

Лишь оставшись в меньшинстве: с Батовым, Мишкой и Зверевым; Астафьев произнес нужное слово: — Моссад.

Мишка присвистнул. Юрий же продолжил рассказ.

— У них вырос очень большой зуб на товарища Ахмеда Шакира. Олег, как ты думаешь, вот он мог стоять за теми покушениями кавказцев на тебя?

Батов на несколько секунд задумался, потом кивнул головой.

— Да. Мы с ним в последнее время что-то слишком часто пересекаемся. Пару раз я перебил его заказы на очень хорошую сумму.

— Ну, вот. А евреи говорят, что это вообще стиль его работы. Слишком часто люди, мешающие его бизнесу просто уничтожаются.

— Что еще говорили эти наши новые друзья? — спросил Зверев. — Что им вообще-то надо?

— Им нужен Мансур. А мне Ольга. На этом мы и сошлись.

 

ГЛАВА 9

В это самое время голова Мансура покоилась на коленях Ольги Малиновской. Та, поглаживая густые волосы террориста мягким голосом расспрашивала его о довольно странных вещах.

— Так сколько тебе было лет, когда умерла твоя мама?

— Пятнадцать.

— И после этого твоим воспитанием занялся сводный брат?

— Да. Отец был тогда уже очень слаб. Он умер буквально через год после матери.

— Как звали твоего брата?

— Ахмад-Шах-Билуджини. Но все звали его просто Шах.

Ольга на секунду прервала свое занятие, а потом продолжила разглаживать волосы Мансура.

— И он начал прививать тебе мужественность? Возил на охоту, рыбалку, на бокс.

— На козлодрание, в Афганистан. Это было ужасно, но я сделал вид, что мне понравилось.

— Бедный мальчик!

Говоря эти слова Ольга нисколько не кривила душой. Она действительно сочувственно относилась к этому удивительно красивому юноше. Мансуру было под тридцать лет, но, толи его так омолодили многочисленные косметические операции, толи от природы он был таким. Но, первый раз увидев его перед собой, Ольга просто ахнула, настолько он был притягательно красив. Хотя, вся атмосфера их первой встречи как раз к лирике не располагала.

Признаться, когда Ольгу снова закатали в пыльный ковер и, погрузив в багажник, повезли с виллы, она готовила себя к худшему. Невольно вспомнился известный анекдот: "Плохая примета, если вас вечером везут в лес в багажнике". Привезли ее куда-то к морю, это она определили по донесшимся до ее ушей реву пароходного гудка и крику чаек. "Или отдадут толпе пьяных матросов, или утопят", — подумала она. Вытащив из машины, ее куда то понесли, причем плеск волн стал слышен еще лучше, а потом бросили на что-то жесткое. Это жесткое при этом как-то слегка качалось под ней, а рядом явно плескалась волна. Вскоре взревел двигатель, и Ольга почувствовала по вибрации пола все его дурные лошадиные силы. "Топить? — все гадала Ольга. — Или матросам? Нет, лучше бы уж тогда топить".

Путешествие было коротким, вскоре двигатель стих, и ее начали разворачивать из душного, пыльного коврового плена. Когда она окончательно очутилась на воле, то первое, что увидела, это белый бок какого-то корабля. Сверху на нее с любопытством смотрели несколько чисто турецких рож. Самым значительным лицом из этого числа «зрителей» было монументальная физиономия некого альбиноса, увенчанная сверху большой белой же фуражкой с громадным «крабом». Именно этот «крабоносец» первый обозначил свой интерес к привезенной в ковре женщине.

— Али, что это за баба? — крикнул он по-английски.

— Эту сучку привезли сюда, чтобы обломать. Шеф очень ею недоволен.

Альбинос захохотал.

— Давай ее сюда, мы только что пообедали, и нам не хватает десерта!

Ольга из всего этого разговора поняла, может, только половину, но и этого ей хватило для того, чтобы понять свою судьбу. Между тем один из сопровождающих снял с нее наручники, а потом подтолкнул Малиновскую к трапу, и буркнул что-то по-турецки, махнув рукой наверх. Она начала медленно подниматься вверх, но когда до палубы оставалось не более метра, и сверху к ней протянули уже руки, Ольга с силой оттолкнулась от борта, и, перелетев катер, обрушилась в воду. Вынырнув, она со всех сил поплыла в сторону берега. Она слышала за спиной возбужденные крики матросов, потом загудел двигатель катера. Ее шелковый халат словно сам соскользнул с тела, и теперь она плыла совершенно обнаженной. Ольга понимала, что уйти от катера ей не удастся, но вдруг этот ее побег увидит кто-то со стороны? Через пять минут ее догнали, и, буквально за волосы втянули в лодку. Она не знала ни слова по-турецки, но поняла все, что сказал ей один из втащивших в катер ее матросов. Странно, сейчас можно было применить все свои знания карате, она была со свободными руками, противников было всего двое, но какой-то психологический паралич сковал ее. Эта ее полная нагота словно парализовала Малиновскую. Вскоре знакомый, белый бок яхты приветствовал ее своей безысходностью. Теперь ее поднимали на борт чуть ли не всей командой, и это ощущение грубых мужских рук на ее теле вгоняло ее в дрожь больше, чем холодная морская вода. Лишь только ноги ее коснулись палубы, и кто-то со спины, сразу, с хохотом, обнял ее, шаря руками по груди. "Все, сейчас начнется", — мелькнуло в голове Ольги. Но тут откуда-то со стороны раздался сердитый мужской голос, говоривший что-то на языке, похожем на арабский. Все мужики как-то сразу отпрянули, странно поскучнели, альбинос начал с кем-то объясняться, опять же с интонацией извинения. Толпа матросов расступилась, и Ольга увидела невысокого, но очень красивого парня. Черноволосый, с поразительно правильными чертами лица, с большими, выразительными глазами, он удивительно походил на классического героя любовника. Одет он был своеобразно, в атласном, незастегнутом халате на голое тело. Да и вообще, взлохмаченные волосы и заспанное выражение лица подсказали ей, что этот молодой человек только что поднялся. Увидев Ольгу, он странно изменился в лице, шагнул вперед, а потом спросил: — Алия?

— Ольга. Меня зовут Ольга, — ответила Малиновская, продолжая зябко вздрагивать всем своим обнаженным телом.

— Тебя зовут Ольга? — неожиданно по-русски спросил он.

— Да, я Ольга.

Тогда он взял ее за руку и повел куда-то по палубе. Позади она услышала разочарованный вздох и ропот матросни. Они спустились вниз, красавец открыл одну из дверей и они оказались в каюте. Это был уголок роскоши, словно сюда, на обычное судно перенесли кусочек из восточных сказок. Стены были обиты узорным, золотым атласом, на полу лежал огромный ковер, а кровать, банкетка и несколько пуфиков с такой же дорогой обивкой были с затейливо изогнутыми ножками. Тут же стоял кальян, на смятой кровати лежали вперемешку подушки, одежда, очень много газет. Между тем хозяин каюты порылся в пузатом комоде и бросил Ольге большое полотенце и махровый халат. Сам же он забрался на свою необъятную кровать и оттуда наблюдал за своей нежданной гостьей.

— Может, отвернешься? — спросила Ольга. Но он не ответил, и Малиновская, выругавшись про себя, начала торопливо вытираться. Облачившись в халат, она вопросительно посмотрела на своего не то спасителя, не то повелителя. Тот же молча показал рукой на место рядом с собой. Она забралась на кровать, и спросила: — Как тебя зовут?

— Мансур, — ответил он, и Ольга почувствовала, как буквально теряет сознание. Это был секундный, но вполне отчетливый обморок. Она завалилась на бок, правда, успела поднять голову до того, как встревоженный хозяин успел прийти ей на помощь.

— Что с тобой? — спросил Мансур. — Тэбе плохо?

— Ничего. У тебя не найдется чего-нибудь поесть? Я давно ничего не ела.

На самом деле Ольга есть не хотела, хотя последний раз принимала пищу больше суток назад. Слишком велико было напряжение. Но, после ее слов, к удивлению Ольги, Мансур явно смутился. Подобных реакции от этого прожженного террориста она ни как не ожидала. Он взял со стола мобильник, и произнес в микрофон несколько фраз. Буквально через пару минут в дверь осторожно постучали. Мансур что-то гортанно крикнул, и в отрывшейся двери показался матрос с огромным золотым подносом. Толи поднос был действительно из чистого золота, толи почтительность этого слуги была столь велика, но он проскользнул в каюту согнувшись так, что поднос его чуть не ковырнул длинный ворс ковра. Водрузив свою ношу на столик, слуга выскользнул за дверь. Одного взгляда на поднос хватило Ольге для того, чтобы действительно захотеть есть. На большом блюде было что-то цветастое, аппетитное, она явно рассмотрела жареное мясо, кусочки овощей, что-то, вроде, рыбы. Ну, а запах был совершенно сумасшедшим. На вкус ее это подтвердило свой товарный вид, и Ольга с трудом заставила себя оторваться этого праздника желудка. Что окончательно ее подкосило, это кофе. Такого кофе она не пила никогда. Это было не растворимое кофе, это она чувствовала, и его аромат и вкус были совсем божественны. Все это время Мансур не ел, только пристально наблюдал за тем, как поглощает пищу его странная гостья. И, невольно, разговор, Ольга начала как раз с кофе.

— Какой вкусный кофе. Это что за сорт?

— Это робуста, из горного Йемена. Самый дорогой сорт в мире.

— Чудо, просто чудо. Ты почему не ешь?

— Я успею.

Она забралась на кровать, поудобней устроилась на подушках, и первая начала разговор.

— Кто такая Алия?

Мансур чуть помедлил с ответом, потом начал рассказывать. По-русски он говорил хорошо, словарный запас у террориста был обширен. Но, видно, набирался он всего этого от кавказских своих друзей-моджахедов, и так точно скопировал горный акцент, что порой Ольге казалось, будто она разговаривает с типичным «арой», коих много приставало к ней с сексуальными предложениями за ее жизнь.

— Алия была моей первой кормилицей. Ее ребенок умер в тот же день, когда я родился. Из-за этого ее выгнал из дома первый муж, посчитал дурной приметой. Я всегда считал, что у меня две матери, Фатима, и она, Алия. Ты на нее очень похожа, мамой клянусь. Она всегда рассказывала мне столько сказок, пела мне песни. Она была очень доброй женщиной.

— Почему была? Что с ней стало.

— Она умерла. Когда мне было десять лет, мой отец второй раз отдал ее замуж. Этот ее муж, Ибрагим, оказался большой сволочью. Он просто забил ее насмерть.

— Ты убил его? — чисто по наитию спросила Ольга.

— Да сразу же, как только взял в руки оружие. Хотя он и был любимым нукером моего сводного брата. Это было первое мое убийство. Брат заплатил клану Ибрагима за его убийство сто тысяч долларов, но был при этом очень доволен. Именно этого он от меня и добивался, чтобы я стал настоящим мужчиной, а только чужая кровь делает из мальчика мужчину.

Неожиданно Ольга почувствовала какую-то жалость к этому несчастному парню.

— Бедный ты мой. Иди сюда, — позвала она, отставляя в сторону пустую чашку. Тот, словно ждал этого. Он перекатился по кровати поближе к своей пленнице, и положил голову на ее колени. Ольга начала гладить его по голове, приговаривая: — Бедный-бедный мальчик. Так какие сказки тебе рассказывала Алия? Про Шахерезаду и тысячу и одну ночь?

— Да, про Алладина и разбойников.

— Жил был бедный мальчик Алладин, и был он младшим братом старого, злого и одноглазого ростовщика Касыма…

"Хорошо, что мать пичкала меня эти сказками все детство", — подумала Ольга. — "Только на долго меня не хватит, я ведь не Шахерезада".

Но уже через минуту она поняла, что участь арабской сказочницы ей не грозит. Мансур спал, безмятежно, ровно дыша. Тогда расслабилась и она.

"Черт, душу бы сейчас продала за сигарету"! — подумала Ольга, но оглядев каюту поняла, что такого счастья ей не видать. Мансур был явно не курящим. Надежда оставалась на кальян, но пока надо было хорошенько обдумать свое положение.

И вот теперь, сутки спустя, она снова расчесывала волосы этого удивительно террориста.

 

ГЛАВА 10

Ближе к вечеру Астафьеву позвонил Шнейдер.

— Юрий, ты, помнишь, рассказывал про квартиру, которую снимал тот владелец внедорожника? Какой-то ливанец.

— Да, как же, помню. Его зовут Симон Анабашлы.

— Какой там адрес?

Юрий нашел на столе бумажку с нужным адресом, и продиктовал его израильтянину. Этот разговор имел неприятные последствия для консьержки дома на улице имени Архиепископа Макариоса. Этот старомодный дом с громадными квартирами был построен еще в тридцатых годах для английской знати, любившей приезжать на остров на всю слякотную английскую зиму. Его так и называли — Английский дом. С тех пор тут ничего не изменилось. Пятиметровой высоты потолки, монументальные камины и столь же монументальные каминные трубы над старинной черепицей. Даже жильцы поменялись только в пяти квартирах из тридцати. Старомодный забор с коваными решетками возвышался на три с лишнем метра над каменной основой, которая возвышалась еще на метр от земли. Каждая такая стальная заготовка кончалась остро заточенной пикой, и проникнуть через него было весьма проблематично Так что, система наблюдения здесь отсутствовала, зато сама мадам Агата Солари, потомственная консьержка, стоила не менее двух хорошо обученных доберманов. В свои шестьдесят пять лет, при всей своей тучности, эта заслуженная вдова первого консьержа дома ревностно стояла на страже покоя и благосостояния своих жильцов. Проникнуть в дом постороннему было целой проблемой. Сначала нужно было нажать кнопку у кованной калитки, тогда в окне появлялась кудрявая голова мадам Солари. Если это был жилец, то она торопливо выплывала на улицу, и лично открывала калитку старомодным ключом. Потом точно так же открывала массивную дверь обширного парадного, где хозяев и гостей уже ждали распахнутые дверцы старомодного лифта. Он уходил вверх с солидным, довольным урчанием, как бы подчеркивая свою незыблемую важность. Если же посетитель был из новеньких, то следовал подробный допрос, затем Солари звонила в квартиру хозяев, и те уже говорили, разрешать пропустить гостя или нет.

Неприятности начались у мадам Солари с утра. Во-первых, перегорела лампочка над парадным, а кроме того, ветром отломило с дерева здоровенный сук, который ударил по окну угловой квартиры. Слава богу что жильцов не было дома, так что Агата быстро вызвала ремонтную службу, давней, хорошо проверенной фирмы. Машина вскоре приехала, прибыли сразу три мастера, все как на подбор молодые, улыбчивые парни с заметным акцентом в голосе. Один из них сразу занялся стеклом, второй лампочкой, а третий словно приклеился к мадам Солори и занимал ее разными смешными рассказами.

— Откуда вы все такие? — спросила она минут через десять. — Вы ведь не киприоты?

— Нет, мы все из Албании. Работаем тут.

— А, понятно.

После этого консьержка как-то обеспокоилась. Она лично знала владельца фирмы уже лет двадцать, и прекрасно помнила, что тот просто не переносил всех этих гостарбайтеров. Всех их он считал потенциальными ворами и грабителями, и у него в фирме работали одни киприоты. Тут еще Агата вспомнила, что обычно ремонтники этой фирмы приезжали на своем разрисованном рекламой фургоне, а эти приехали на обычном, легковом «Рено». В это время консьержку окликнул электрик: — Эй, мадам, у вас нет, случайно, запасного патрона. Этот совсем уже рассыпался от старости.

Та двинулась, было на этот зов, но потом остановилась, выперла своим объемным животом албанца, захлопнула дверь, и только тогда прошлепала на крыльцо. Она не видела, как за ее спиной гримаса досады исказила лицо ее собеседника.

Оказалось, что лишнего патрона у консьержки не оказалось, и, пока албанцы препирались, кому ехать в магазин, Агата торопливо вернулась к себе в каморку, и начала набирать номер полиции. Она только одно не сделала неправильно, не захлопнула за собой дверь на щеколду. Так что последняя цифра в наборе не успела проскрежетать на старомодном диске телефона, когда тяжелый удар кастетом в основание черепа отключил ее сознание. Падения этого тела могло вызвать небольшое землетрясение, но из-за метровых стен его не услышали даже в соседней квартире. Аккуратно положив трубку, лже-алабанец прикрыл дверь, и вытащил мобильник.

— Моше, у нас проблемы. Эта старая крыса раскусила нас. Пришлось ее отключить.

— Тогда не жди ночи, действуй сейчас.

— Но, я мало что успею.

— Все равно, рискуй.

— Хорошо.

Абрам Хайнман, так звали этого подручного Моше Шнайдера, оттащил грузное тело консьержки поглубже в комнату, потом вытащил из небольшого шкафчика ключ с биркой номер семь. Собственно, все это разыгрывалась как раз для того, чтобы сделать слепок с этого ключа. Но, обстоятельства изменились, приходилось импровизировать. Перед тем, как покинуть комнаты консьержки, Иосиф достал из кармана баллончик с нервно-паралитичным газом, и, прикрыв рот и нос руками, щедро брызнул ядовитой жидкости в открытый рот мадам Солари. После этого он поспешно оставил комнату, и, коротко проинструктировав лже-электрика, бегом поднялся на третий этаж. Сигнализации в квартире номер семь не было, но это не значило, что квартира была беззащитна. Все окна ее были сделаны с монументальной незыблемостью, и само их устройство не позволяло проникнуть снаружи. Массивные, железные жалюзи были просто непреодолимой преградой. Да и дверь, высоченную, скромно обитую шпоном из ливанского кедра, с медными ручками в виде голов львов, взломать обычной фомкой вряд ли было возможно. Поэтому и намеревались Моше Шнейдер и его команда завладеть ключом, а потом проникнуть в дом уже ночью через балкон над подъездом второго этажа. План не удался, и теперь им приходилось импровизировать.

Изнутри квартира номер семь поразила израильтян своими размерами. Это был целый лабиринт из восьми комнат со сплошной анфиладой, и сначала Хайнман растерялся. Если бы они завладели ключом и пришли сюда ночью целой группой, то могли бы не торопясь потрошить ее сколько угодно. Но сейчас он был один. И, все-таки, он решил не спешить. Не торопясь Иосиф прошелся по всем комнатам, прикидывая, где могут быть расположены тайные сейфы или другие какие источники хранения. Более получаса он проверял картины, отворачивал холсты ковров. Затем пришел черед письменного стола, шкафов, комода. Увы, в этой квартире словно бы и не жили. Тут не было ни одного исписанного клочка бумаги, ни одной ауди или видеокассеты. Зато имелись большие запасы изысканных спиртных напитков, лучших сортов табака и кубинских сигар. Хранился тут же и большой запас противозачаточных средств. Имелась и кальянная комната, и Абрам невольно поцокал языком, рассматривая кальян удивительно тонкой и дорогой работы. И именно кальянная комната порадовала израильтянина своей единственной находкой. Абрам был опытным в своем деле человеком. Он перевернул все многочисленные подушки, а потом занялся странным, с точки зрения обычного человека делом: начал запускать пальцы в ту щель между диваном и боковыми спинками. И сразу почувствовал нечто инородное для этого укромного места. Чуть поднапрягшись, Абрам сунул руку глубже, потом ухватил это нечто буквально самыми кончиками пальцев, и осторожно вытащил свою находку на божий свет. Даже одного взгляда на свою добычу было ему достаточно, чтобы прекратить обыск и как можно быстрей покинуть квартиру номер семь.

Через три минуты вся команды покинула старый дом. Еще через десять минут спустившаяся вниз мисс Андерсен, вдова судовладельца из Швеции, обнаружила, что старая консьержка заперлась у себя в комнате и не подает признаков жизни. Скорая помощь приехала быстро, врачи констатировали обширный инсульт. Никто этому не удивился, консьержка была очень грузная по своей комплекции, к тому же уже очень стара. Лже-ремонтникам снова повезло, их почти никто не видел, а кто видел, не обратил на них внимания.

 

ГЛАВА 11

Фотография, добытая Абрамом Хайнманом на квартире старого английского дома вызвала у Моше Шнейдера бурный восторг. Снимок явно был сделан несколько лет назад, может пять или семь. На нем был изображен сам Ахмад Шакир, более молодой, с почти полностью черными волосами, не такой грузный как сейчас. Турецкий миллиардер сидел в шезлонге на борту какого-то судна, в руках его был бокал с коктейлем, на голове капитанская фуражка. Ахмад беззаботно улыбался, а рядом, точно в таком же шезлонге сидел ни кто иной как ныне покойный Шах. На нем были большие, солнцезащитные очки, и улыбался он во все существующие на тот момент зубы, но это был он. У ног знаменитого террориста покоилась девушка, блондинка в очень откровенном купальнике. Самая обычная фотография, такие снимки десятками хранятся в каждом семейном альбоме. Но Шнейдер не зря радовался. Это была первая, значимая улика против хитрого турка. Не прошло и нескольких минут после этого триумфа, когда его мобильник запиликал мелодию Штрауса. Взглянув на номер определителя, Шнейдер уже знал с кем он будет говорить.

— Да, Юрий.

— Слушай, мне кажется, что мы кое-что упустили с тобой, — сказал Юрий.

— Что именно?

— Флот. У меня тут написано, что у нашего общего «друга» целый флот. У него есть суда и яхты практически в каждом море. Тут перечислены целых восемь штук.

— Давай не будем про это вслух. Есть и у меня новости, так что я скоро подъеду.

Через десять минут знакомый черный «Мерседес» посигналил около ворот виллы "Кипарисовый рай". Охрана была предупреждена, так что Моше Шнейдер беспрепятственно прошел сразу в штабную комнату. Юрий быстро представил израильтянину Зверева. Тот, чувствовалось, был несколько удивлен внешней моложавостью резидента «Моссад», но, глянув в глаза «студента», быстро изменил свое о нем мнение. Зато последовал не менее удивленный взгляд Моше в сторону Юдина. Юрий просветил гостя, коротко кивнул головой в его сторону: — Мой личный хакер.

После этого он показал рукой на кресло: — Прошу. Так какие у вас новости?

— Мы проверили тот английский дом. Он был пуст, только вот это…

Моше неторопливо полез в карман, бережно достал из записной книжки с твердыми обложками найденную фотографию, протянул ее Астафьеву. При этом он пристально наблюдал за лицом русского. Уж Юрий то не мог ошибиться. Мало кто на этом свете мог похвастаться, что столь близко общался с этим террористом номер два в мире, и остался в живых. Тому же было достаточно одного взгляда, чтобы понять важность всей этой находки.

— Шах?! — воскликнул он. — В обнимку с Шакиром! Вот это да! Вот это находка! Поздравляю вас, Моше.

— Да, теперь у нас есть что показать так называемой мировой общественности. Есть только одна проблема: где найти саму фотомодель. Он не вылетел с Кипра, он не прилетел к себе в Турцию, и вообще, ни в одну страну мира. Мы нашли все его местные машины, но они стоят на стоянке около порта в Фамагусте.

Он бережно отправил снимок обратно в карман.

— Вот поэтому я и вспомнил о его флоте, — напомнил Юрий.

Астафьев подтолкнул Моше распечатку биографической справки турецкого миллиардера. Шнейдер быстро пробежал по ней глазами, и заметил: — Скудная информация. У нас на него гораздо больше информации имеется. Но вот насчет яхт, это ты вовремя вспомнил. По нашей информации, у него в Средиземном море две яхты. Одна базируется в Марселе: «Хайфа». Вторая в Анталье — "Счастливый Меркурий".

— Странное название для турецкой яхты, — удивился Зверев.

— Эту яхту, постройки шестьдесят второго года, он купил лет десять назад у вдовы французского миллиардера Жана Дассо. Тот сделал свое состояние в середине века, после войны. Шакир очень преклоняется перед этим человеком. Когда-то в молодости он прочел его автобиографию и решил пойти по его стопам. Он там даже ничего не переделал, просто сменил двигатель на более мощный, навигационное оборудование, и все.

— А интересно, на какой яхте сделан этот ваш снимок? — спросил Юрий.

Моше отрицательно покачал головой.

— Это уже не узнать. Там нет никаких надписей или эмблем.

— И, все-таки, дайте посмотреть эту фотографию получше.

Моше снова осторожно достал свой драгоценный снимок. Они минуты три сообща рассматривали фотографию, потом Юрий обернулся в сторону стоящего за его спиной Юдина.

— Мишка, знаешь что сделай: вгоника его в твой компьютер.

Шнейдер забеспокоился.

— Это зачем?

— Есть одна хорошая мысль. Сейчас, я все покажу.

Мишка быстро перекачал через сканер изображение на свой компьютер, и начал увеличивать изображение.

— Что ты там хочешь найти? — не понимал Зверев.

— Да, что-нибудь, да найдем. Вот это что? — Юрий ткнул пальцем в кокарду на замысловатой фуражке Шакира. На круглой кокарде явно было какое-то изображение. Юдин взорвался.

— Юрий Андреевич! Сколько раз я вас просил, не трогайте пальцем экран. А это какая-то эмблема.

— Что за эмблема? — настаивал Юрий.

— Сейчас увеличим, только не тычьте больше пальцем в монитор, — умолял Мишка. — Вы мне его как-нибудь проткнете. Это же жидкокристаллический монитор! Просто чукчи какие-то, что вы, что Ольга Леонидовна.

Юрий поморщился. Эта ссылка для него была болезненна.

— Ну, давай-давай, увеличивай.

Мишка поколдовал с клавиатурой, и вскоре небольшая деталь на маленьком снимке заполнила весь экран. При этом она, конечно, расплылась в очертаниях, но, даже после этого сохранила свою характерную форму бегущего крылатого бога воровства и торговли.

— Меркурий! — В один голос воскликнули все. Скептиком остался один Зверев.

— Ну, и что нам это дает? Мы узнали, что лет десять назад Шакир встречался на своей яхте с покойным террористом. Может, этот корабль уже затонул давно, или стоит где-нибудь на ремонте.

— А это тоже можно узнать, — важным тоном ответил ему Юдин. Во всем, что касалось Большой Паутины, он становился ужасно заносчивым.

— Это как? Сбегать поспрашивать портовых рабочих? — Зверев был настроен иронично.

— Зачем куда-то бегать? Я вчера рылся по разным базам данных этого острова, нашел там список судов, заходивших в порты Кипра за прошедший год.

Зверев сразу сменил тон на уважительный.

— Ах, вот даже как! Ну, давай, тогда, крути, Михаил, как тебя там по отчеству?

— Михалыч.

Михаил Михалыч несколько минут торопливо стучал по клавиатуре, потом на экране появился длинный список названий, как понял Юрий, судов.

— Есть! Две недели назад "Счастливый Меркурий" вошел в порт Лимассол. Вышел из него пять дней назад.

— Молодчина, Мишка! — восхитился Зверев. — Айда ко мне в Москву, будешь работать на меня.

— Ну нет, это скучно.

Между тем Юрий обратил внимание, что и их еврейский друг рассматривал юного хакера очень даже заинтересованно. Но именно он прервал этот взрыв восторга.

— Тогда набери еще и название "Хайфа", — попросил Шнейдер. Мишка сыграл на своем немузыкальном «инструменте», и тут его веснусщатое лицо изобразило недоумение.

— А вы знаете, «Хайфа» так же заходила в порт Лимассол. Две недели назад. Только она простояла в порту всего два часа, и ушла.

Все переглянулись.

— Странно. Что ему нужно было тут делать два часа?

Мишка же продолжал работать, он все стучал по клавиатуре, и на экране монитора появлялись все новые и новые надписи.

— Вот, есть! — Обрадовано возвестил он минут через пять. — Они заправлялись. Приняли на борт пятьдесят тонн топлива.

— Сколько! — удивился Зверев. — Это что за яхта такая, если может принять на борт пятьдесят тонн солярки?

Шнейдер разворошил свои записи, и кивнул головой.

— Да, «Хайфа», это не яхта, это целый теплоход. У него водоизмещение в пять раз больше, чем у "Счастливого Меркурия". Два часа, это они еще очень быстро заправились. Обычно только регистрация и таможня длятся столько.

Мишка отрицательно замотал головой.

— Они не проходили таможню. С борта корабля никто не сходил, они только приняли шланг, заправились, и ушли обратно в море.

Трое остальных мужчин со все большим уважением рассматривали худощавого самородка.

— Молодец, — еще раз сказал Юрий. — Кстати, а где твоя подруга?

— Да, ваши эти тетки решили взять ее на этот ваш «золотой» бал, теперь носятся по всему городу, подбирают платье, туфли.

Это было сказано с явным возмущением и осуждением.

— А ты что, против, что ли? — удивился Зверев. — Не хочешь, чтобы Светка твоя побывала на настоящем балу?

— Конечно не хочу! — Мишка был возмущен до глубины души. — Ее там сразу украдут. Ольга Леонидовна вон какая старая и страшненькая была, и то ее украли. А Светка моя в два раза моложе, ее мигом украдут.

Как обычно это было с Мишкой, он сначала сказал, а потом подумал, что сказал. По выражению ужаса на лице, он ожидал от Астафьева если не мгновенной смертной казни, то серии пыток, это точно. Но Юрий только усмехнулся.

— Ну-ну! Скажи спасибо, что Ольги сейчас тут нет, хотя я переедем ей твои слова.

— И как ты это собираешься сделать? — спросил Зверев.

Юрий посмотрел на него, и вдруг его осенило.

— Мишка, я тебя пока убивать не буду.

Он доброжелательно похлопал его по шее.

— Но, с одним условием.

— С каким?

— Отпечатай эту фотографию, так, что бы она была бы один к одному с оригиналом.

— Да, раз плюнуть. Счас, только фотобумагу принесу.

Через пять минут перед ними лежали два снимка, и ей богу, никто уже не понимал, где тут оригинал, а где копия.

— И зачем это тебе нужно? — спросил Шнейдер весьма настороженным тоном. Юрий его понял.

— Тебе нужен Шакир? — вопросом на вопрос ответил Юрий.

— Да.

— И мне тоже.

Астафьев ткнул пальцем в фотографию.

— Только через нее мы сможем выманить его из его потайной норы.

Шнейдер несколько минут обдумывал его предложение, потом согласился.

— Хорошо, только звонить ему будешь по моему приказу.

 

ГЛАВА 12

В это самое время жизнь Ольги Малиновской висела на волоске. Ее странное положение кормилицы при красивом младенце с террористическим прошлым закончилось с приездом на яхту Ахмеда Шакира. Она, собственно услышала сначала его голос за дверью каюты. Шакир орал что-то на своем родном языке, и с удивлением Ольга услышала в этом голосе визгливые, бабьи нотки. Через несколько минут он без стука открыл дверь в каюту Мансура. Зрелище, представшее перед его глазами заставило его просто задохнуться от возмущения. Женщина, которая унизила его как никто в этой жизни, лежала в вальяжной позе на его кровати, а на его коленках пристроилась голова Мансура, который равномерно и методично посасывал мундштук кальяна.

Пауза была короткой, затем Шакир просто обрушился на своего гостя с хорошо отрепетированной истерикой. Он что-то орал на Мансура, тыкая пальцем то на него, то на Ольгу, то на потолок, то себя в грудь. Через каждое предложение он театрально вздымал вверх руки, при этом поминая Аллаха. У него даже слюна летела во все стороны, и, по тому как морщился затылок Мансура под ее рукой, она поняла, что эти неприятные брызги долетали даже до него. Наконец Мансур не выдержал. Он взвился с кровати с грацией вырвавшейся из засады кошки. Много говорить он не стал, просто схватил турка рукой за горло, и выдал короткую, емкую фразу. Затем он толкнул его назад, и Ахмад, схватившись руками за горло, пятясь, вышел из каюты. Когда дверь закрылась, Мансур медленно повернулся к ней лицом. Теперь перед Малиновской стоял совсем другой человек. Это был тот же самый, красивый, умный, чувственный юноша. Но в глазах его было что-то, что заставило Ольгу невольно вспомнить о Боге, а по ногам, от пяток вверх, покатились целые стада мурашек.

— Он сказал, что у твоего мужа на груди крест, вырезанный моим братом. Это правда? — ровным голосом спросил он.

— Да.

Ольга не добавила ничего, она старалась просто глядеть в его глаза не опуская свои вниз и не отводя в сторону. Весь ее женский опыт, вековое подсознание чисто женской мудрости, вся практика допросов ее прокурорской карьеры работало сейчас на нее, боролась за ее жизнь. А Мансур продолжал.

— Еще он сказал, что он убил Хаджи и за это получил орден.

— Да, это так. Он офицер милиции, это его работа.

Мансур напрягся, и Ольга поняла, что сейчас она задаст самый страшный вопрос.

— Еще он сказал, что именно он, твой муж, убил моего брата, Шаха.

— Нет. Это я убила его, твоего брата.

Вот теперь она уловила что-то новое в его глазах. Это было и удивление, и что-то, удивительно похожее на зависть. Долго, невероятно долго он смотрел на Ольгу, и лишь потом задал свой вопрос.

— Зачем ты это сделала?

— Он хотел вырезать сердце моему любимому человеку. Я успела в последнюю секунду, он уже поднял свой кривой нож.

— С рукоятью из рога носорога? — хриплым голосом спросил он.

— Да, именно. Кстати, я попала ему точно в висок, так что он и не мучился. Он умер сразу, я стреляла буквально с пяти шагов.

Эта подробность словно подкосила Мансура, он сделал два неуверенных шага назад, и опустился на пуфик. Несколько минут он молчал, словно что-то рассматривал перед собой, на полу. Потом он задал вопрос очень тихим голосом.

— Значит… и меня бы ты убила?

Ольга быстро сорвалась с постели, подбежав к Мансуру, обняла его одной рукой, а потом лишь сказала главное: — Если бы ты хотел убить моего любимого, то да. Я убила бы любого, кто это хотел сделать. Любого из шести миллиардов людей, живущих на этой планете.

В этот момент в дверь каюты осторожно постучали. Мансур что-то спросил, и в приоткрытой двери показалось лицо Ахмеда Шакира. Он начал что-то докладывать своему гостю, и тот сразу сурово нахмурил брови, потом резко, коротко что-то ответил. Хозяин яхты не стал на это отвечать, а начал говорить что-то другое. Потом Ольга уловила свое имя. На это Мансур ответил так же коротко и властно. Как показалось Малиновской, Ахмед воспринял это с явным облегчением. Он осторожно прикрыл дверь, после чего Мансур отошел в сторону, и, сбросив халат, начал одеваться. Через пару минут он был одет в камуфляжную форму. Она ему очень шла, сразу делала из утомленного роскошью сибарита подтянутого воина.

— Я вернусь через два дня. Тогда мы и договорим, — сказал Мансур, и развернувшись, вышел из каюты.

Ольга, как сидела, так и рухнула назад, на спину. Ее снова начала бить нервная дрожь, как тогда, когда ее выловили голой из воды. Она протянула руку вбок, дотянулась до кальяна, и сунув мундштук в рот, торопливо затянулась терпкой, удивительным по запаху дымом. С каждым глотком на нее наплывало утраченное спокойствие. Минут через десять она уснула почти безмятежно. Вряд ли она уснула так спокойно, если бы слышала слова, что сказал Мансур одному из матросов, рослому, одноглазому турку с шрамом через все лицо.

— Ибрагим, если через двое суток я не вернусь, убей ее.

 

ГЛАВА 13

Ольга бы очень удивилась, если бы узнала, что во время своего второго вторжения в каюту Мансура Ахмад Шакир просто умолял оставить ей жизнь. Это было удивительно как раз потому, что десять минут назад как раз в этом он с таким пылом обвинял своего молодого друга. По его мнению Ольгу давно надо было трахнуть всем экипажем, и утопить в мешке. Мансур в этих метаморфозах ничего не понял, а виноват в этом был как раз Юрий Астафьев. После стычки с главарем террористов Ахмад поднялся на верхнюю палубу, тяжело отдуваясь и вытирая пот с лица. На него вопросительно взглянул Санни Андерсен, тот самый рослый альбинос в белой фуражке. Санни уже восемь лет был капитаном этого судна, но он в первый раз видел своего хозяина в таком состоянии. На всякий случай он взял под козырек, но Шакир раздраженно отмахнулся от него. Отдышаться на свежем воздухе и успокоиться ему не удалось. В кармане запиликал его мобильник. Этот номер знали буквально несколько, самых важных для него человек, так что он без промедления вытащил свой знаменитый, платиновый мобильник, украшенный десятком крупных бриллиантов. Сгоряча он даже не взглянул на табло, а просто спросил: — Кто?

— Я это, Шакир, я.

"Почему он говорит по-русски?" — подумал Шакир.

— Кто это я?

— Это я, Юрий Астафьев. Вот что, старый козел! Если через десять часов ты не вернешь мне Ольгу, я отдам журналистам одну интересную фотографию. После этого тебя не примут ни в одном цивилизованном государстве, пойдет прахом весь твой сраный бизнес. Тебе придется прятаться по пещерам как Бен Ладену.

— Что за фотография? — насторожился турок.

— О, это очень интересная фотография. На ней ты сидишь в обнимку с ныне покойным Шахом. А у ног ваших лежит роскошная такая блондинка, в красном купальнике. Могу добавить, что дело происходит у тебя на яхте.

Шакир криво усмехнулся. Он прекрасно помнил эту фотографию. Тогда Шах не был таким еще знаменитым террористом, просто хорошим другом, помогающим ему в разных щекотливых ситуациях. Это после того ранения в Бейруте у него окончательно поехала крыша, он с головой ушел в религию, а потом связался с Пророком. После этого Шакир тщательно уничтожил все следы былой дружбы.

— Блефуешь, майор, — усмехнулся он. — Не может у тебя быть этого снимка. Этих фотографий давно не существует.

— Да нет, она есть у меня, здесь. Знаешь, где я ее нашел? В Английском доме на набережной. Он завалился за валик дивана в кальянной комнате.

— В каком еще доме? Я не знаю, про что ты говоришь.

— В том самом, в котором ты записан как Симон Анабашлы. Что тебе еще сказать, чтобы ты поверил в то, что у меня есть этот снимок? Например, то, что блондинка положила руку на твою коленку, а смотрит она на Шаха. И на этой руке красивый такой браслет, золото с бриллиантами.

"Черт, похоже, у него в самом деле есть этот снимок. Симона уже лет пять как покоится на кладбище в Марселе, в чужой могиле, но тот браслет, что я ей тогда подарил, я помню. Вещь была просто уникальная".

— Хорошо, что ты хочешь? — сдался турок.

— Я уже тебе сказал. И не говори только, что ее у тебя нет. Я могу по шагу рассказать, как ты ее вывез из Никосии, и где ее держал.

"Значит, тогда на вилле точно были они", — понял Шакир. — "Нужно тянуть время, как можно больше тянуть время".

— Хорошо, я верну ее. Но за десять часов мы не уложимся. Давай встретимся на Золотом балу, на борту лайнера. Ты покажешь мне ту фотографию.

— Ладно. Только я хочу, чтобы моя жена была где-то рядом.

— Хорошо, я позвоню чуть позже, обговорим детали.

Спрятав мобильник Ахмад Шакир рванул вниз по трапу.

"Если он ее уже убил, то мне хана. Мансур сам меня грохнет за то, что я прокололся в самой концовке операции".

На его счастье странная его гостья была жива, и ни что не говорило за то, что Мансур собирается ее убивать.

— Мансур, мне, к сожалению, не удалось достать много оружия. Взрывчатки много, но вот проблема с патронами к вашим Калашниковым. Почти все патроны погибли в том фургоне, вместе с Хасаном Максудом.

Мансур рассердился.

— И что теперь делать? Ты хочешь, чтобы мы пошли на этот акт с голыми руками?

— Нет, но я знаю, где на Кипре можно их достать. Но эти люди отказываются нам их продавать, они заявили, что на время уезжают с острова, и у них через три часа самолет. Нужно только пару твоих парней, и мастера по развязыванию языка.

— Ты имеешь в виду Заура?

— Ну, если у тебя нет никого другого, то тогда да.

— Хорошо. Я сам займусь этим. Жди меня в своей каюте, объяснишь мне все.

Все это время, пока Шакир ждал Мансура, он думал о том, рассказать ему про историю с фотографией, или нет. Наконец, хорошая идея мелькнула в его голове, и пришла она ему как раз в тот момент, когда на пороге появился террорист.

В это самое время Астафьеву позвонил Моше Шнейдер.

— Сработало, — сказал он.

— Где он?

— Первый сигнал шел от ретранслятора на берегу в пяти километрах от Фамагусты. Судя по всему, это все же яхта.

— И что теперь нам делать?

— Тебе ничего. А я попробую узнать все поподробней. Отдыхай.

"Ага, как же, отдохнешь тут"! — с досадой подумал Юрий. Он, как обычно, обитал в штабной комнате, и по извечной привычке, полулежал на диване. Рядом, в каком-то метре, сидели молодые голубки Мишка и Светка, как обычно, «шарились» по Интернету, что-то хихикали, перешептывались. "Порнуху, поди, смотрят, учатся, — подумал Юрий, откинул голову на валик, и тут же уснул, как в пропасть упал.

Пока Астафьев спал, Шнейдер работал. Ровно в десять вечера в его автомобиль на самой окраине Никосии подсел человек в длинном плаще, шляпе, и в больших черных очках. Посмотрев на него, Шнейдер поморщился, и тронув машину с места, спросил: — Вам не кажется, Корбет, что сейчас слишком мало солнца для таких очков. Вам никто за это время не подал милостыню, как слепому?

Пассажир огрызнулся.

— Идите к черту, Шнейдер. Я пытаюсь найти хвост за собой с восьми вечера, а тогда было еще светло.

— Ну, если его до этого и не было, то увидев вас в этом наряде, он точно появится.

Его пассажир нехотя, но стащил с носа свои черные очки. Под ним показалось вытянутое лицо типичного англосакса, с длинным, крючковатым носом, с узкой прорезью бесформенного рта, с чересчур узко посажеными глазами.

— К чему такой риск? — спросил он. — Мы же договаривались вести диалог только посредством закладок?

— Да, договаривались, но сейчас у меня нет времени, — отрезал Моше. — Через сутки ваша информация мне будет не нужна.

Он отдал своему спутнику небольшую бумажку.

— Мне нужно узнать, где находится это судно. Здесь его данные, позывные, имена владельца и капитана. Мне нужно знать конкретное место, то есть, долгота и широта, где яхту можно будет найти и перехватить.

Майор флота ее Величества Корбет Линч служил на радиолокационной станции слежения английского Королевского флота. Как раз через него проходили все сведения о судах, замеченных в пределах видимости его станции. Англичанин скептично хмыкнул.

— А если ее нет около острова?

— Нет, эта яхта тут, и не очень далеко.

— Ну, хорошо, я попробую ее найти. Как вам передать информацию?

— Как можно быстрей.

— Хорошо. Я тогда стрельну координаты на ту закладку на греческом кладбище.

Моше согласно кивнул головой. Это место на старом греческом кладбище было весьма удобным местом передачи информации. В стене одного из склепов, самого ближнего к дороге, он уже год назад пристроил хитроумный приемник, он же передатчик, служащий почтовым ящиком для своих агентов. Проезжая по улице, те на секунду высовывали устройство, внешне похожее на обычный мобильный телефон, и мгновенно отправляли в него всю свою сконцентрированную информацию. Точно так же эту информацию считывал и сам Моше. Самое смешное, что это устройство «Моссад» выкрало у английской же службы МИ-6, и прекрасно им пользовалось.

Лишь отвезя англичанина до ближайшей стоянки такси, и высадив его, Шнейдер отправился домой. Всю дорогу он улыбался. Выпуская Линча из машины, он слегка ударил его по руке, не больно, и, вроде бы, случайно, но так, что черные очки англичанина упали, и треснули. Одеть такие очки майор уже не решился.

 

ГЛАВА 14

Проснулся Астафьев, когда день уже устойчиво вступил в свои права. К его удивлению, он лежал не в штабе, а в спальне, и вполне в цивильном виде, одном нижнем белье. Глянув на часы, которые незнакомые ему доброхоты оставили на руке, Астафьев ужаснулся.

"Ни хрена себе, вот это поспал!" — подумал он. Но при этом ему почему-то не хотелось вставать, и он оглядевшись по сторонам, увидел рядом на тумбочке, пакет с апельсиновым соком и пульт управления телевизором. Он воспользовался обеими вещами. И если сок доставил ему вполне ожидаемое удовольствие, то вот первые же кадры, которые он увидел на экране телевизора заставили его подскочить с кровати. Показывали очень знакомые ему места. Без сомнения, это был незабываемый, единственный в таком роде бар "Золотой якорь". Судя по многочисленным полицейским в кадре, по массе мелькавших видеокамер и журналистов, там происходило что-то из ряда вон выходящее, и, совсем невеселое для постоянных его обитателей. Как раз в тот момент, когда Юрий включил телевизор, из бара начали выносить носилки с черными мешками на них. Комментатор как из пулемета просто залился своей греческой трескотней. Мешки следовали один за другим, и в голосе репортера становилось все больше ужаса. Но тело на одних носилках почему-то не было упаковано в мешок, а было просто прикрыто простыней. Почему, Юрий понял буквально через несколько секунд. Астафьев прекрасно помнил те крутые ступеньки в бар, и поэтому он не удивился, когда один из тех, кто шли сзади, не удержал свою ручку носилок, те накренились, тело завалилась на бок и упало на землю. Простыня при этом сползла, и показалось лицо покойного. Оператор был мастак, он успел выхватить этот горбоносый профиль, и приблизить его. Это лицо Астафьев не спутал бы ни с кем, тем более, стало понятно, почему этот труп не запаковали в черный мешок. Промышленность не научилось еще делать мешки под такую тушу, какую наел себе владелец бара, и бывший веселый одессит Абрам Моисеевич.

— Да, не успел он стрельнуть на родину, подальше от хлопот, — пробормотал Юрий.

Тоскливо выругавшись, Астафьев начал торопливо одеваться, благо одежду свою он обнаружил на кресле в двух шагах от кровати. Через пару минут он вихрем ворвался в комнату штаба. Контингент там был все тот же: Мишка, и его подруга. Юрий, не поздоровавшись, выхватил из рук хакера громадный бутерброд, и откусив огромный кусок, спросил: — Новошти?

— Никаких.

— Где Жверев?

— На улице, что-то с машинами колдуют.

Астафьев отхлебнул из стакана Мишки соку, и тут же выразил свое неудовольствие: — Как ты можешь все время пить эту гадость? Хоть виноградный сок, или грушевый бы налил.

Мишка, как всегда, в последнее время, был до предела высокомерен.

— Юрий Андреевич, вы ничего не понимаете, я однолюб во всем, в том числе и еде, и даже в соке.

Астафьев хмыкнул.

— Вот это я действительно никогда не смогу понять.

Он допил сок, похлопал Мишку по его умной голове, и побежал дальше, напевая на ходу: — Как много девушек хороших, как много ласковых имен…

— Бабник! — беспощадно сразил его вслед Мишка. Но вот у его подруги глаза были совсем не такие осуждающие.

Зверев действительно находился около ворот виллы, рассматривая через плечо своих подчиненных что-то внутри капота.

— Сашка! — крикнул ему Юрий. — Машину нужно, срочно.

— Господи, ты что, с крыши сорвался?! — удивился главный телохранитель. — Я думал, ты спишь себе тихо-мирно.

— Какой там спать! Тут такие дела происходят!

— Какие дела?

— Давай, заводи тачку, я по ходу все расскажу.

Через минуту они уже мчались по направлению к Лимассолу.

— Помнишь, я тебе рассказывал про парочку евреев, торгующих оружием? — спросил Юрий. — Ты еще тогда по этому поводу долго возмущался.

— Ну, помню.

— Так вот, судя по ихнему телевиденью, хозяина этого арсенала сегодня ночью прикончили, да еще и не его одного.

Зверев присвистнул.

— Вот это да! И кто же его так прищучил.

— А хрен его знает. Я просто знаю, что тех евреев так просто, голыми руками взять было невозможно.

Потом Юрий позвонил Янгелосу Папандреу, и убедился, что тот и в само деле, находится на месте очередного «русского» преступления.

— Жди меня, я тебе кое-что расскажу про покойных владельцев этого кабака, — велел ему Астафьев. Потом он уже обратился к Звереву.

— Это твои парни меня утащили в спальню?

— А кто же больше справится с таким кабаном. Но ты спал, действительно, как убитый. Пьяные не бывают в такой отключке, как ты был вчера вечером. Просто мешок с дерьмом, и все.

Юрий хмыкнул. Вскоре они подъехали к бару. Янгелос ждал их наверху, прохаживался, покуривая, около входа. Ни одного журналиста уже не было, так что они разговаривали не таясь.

— Ты вовремя приехал, — сказал он Астафьеву, — все начальство уже отбыло, оставив меня отдуваться на весь этот ужас.

— Что там произошло, сколько трупов? — спросил Юрий с ходу.

— Семь человек. Сам хозяин бара, еще четверо из обслуги и два посетителя. Тех, кто был в зале, убили сразу, а хозяина, и еще одного долго пытали.

— Этот, второй, такой длинный, с висячими усами, — Юрий показал на себе, что это значит, — в кожаной безрукавке, с длинными волосами, весь в наколках?

Янгелос был удивлен.

— Ты его знал?

— Да, немного. Помнишь, ты все интересовался, где я на острове купил пистолет а потом и пулемет?

— Ну да.

— Так вот, это именно он, этот самый Иосиф, занимался этим рискованным делом под прикрытием своего толстого еврейского друга. Но, так просто их взять голыми руками не мог никто.

Астафьев подробно рассказал о том, как была отработана система защиты этого своеобразного симбиоза харчевни и арсенала. Это произвело на киприота сильное впечатление.

— У них наверняка должны быть какие-то катакомбы для хранения товара, — предположил Астафьев. — Когда я первый раз покупал пистолет, и они пытались всучить мне фуфло, то Иосиф ходил себе на склад. По времени он отсутствовал минут двадцать.

— Значит, надо поискать этот самый ход, — предложил Янгелос. Чувствовалось, что он увлекся этим делом. У него была смешная манера топорщить свои усы, когда дело заходило о чем-то интересном. Этот киприот тем и нравился Астафьеву, что был азартен, как и он раньше, в начале своей криминалистической карьеры. Янгелос кликнул двоих полицейских, и в сопровождении Астафьева и Зверева начал спускаться вниз. Там в зале и кухне еще во всю работали криминалисты, но все пятеро проследовали вслед за Астафьевым до третьего кабинета. Юрий только заглянул во внутрь кабинета, и даже его, много повидавшего в своей жизни, поразило такое обилие крови. Она была везде, и на полу, на стенах, даже на потолке.

— Здесь был этот, толстый, — пояснил Папандреу.

— Да, так и должно было быть. А где нашли усатого?

— Дальше, в подвале. Он был привязан к трубе.

Они прошли еще метров десять, Янгелос открыл большую так же железную дверь, и они снова начали спускаться вниз.

— Ого, вот это бомбоубежище?! — удивленно воскликнул идущий позади всех Зверев.

— А это и было раньше бомбоубежищем, — пояснил грек, — его построили еще англичане во время холодной войны. У нас тут раньше стоял их флот, так что это все должно было их уберечь во время вашего атомного удара.

Бывшее бомбоубежище было обильно забито многочисленными коробками, стеллажами, значительную часть в самой середине занимал могучий морозильник, остро пахнуло какими-то подгнившими овощами.

— Вот тут он висел, — Папандреу завернул за морозильник, и показал рукой на клубок ржавых труб под потолком, — Мало того, что его пытали, но напоследок ему перерезали горло.

В этом месте лужа крови была ни чуть не меньше, чем в кабинете номер три. Юрий поморщился, и отвел в сторону глаза. Тут он увидел нечто, заинтересовавшее его гораздо больше лужи крови на английском бетоне. Это была дверь, в самом конце этого отсека, но не обычная дверь. Ее словно сняли с подводной лодки, с рулевым вентилем и рычажным запорным устройством. После разъяснений киприота Юрий не удивился такой странной конструкции в обычном подвале обычного кабака.

— А там что, за той дверью? — спросил он, показывая вперед рукой.

Папандреу развел руками.

— Дальше мы не пошли. Один из тех, кто работал тут, он как раз приехал первым, и нашел их всех, сказал, что дальше все заброшено. Они туда никто не ходили.

— Это был, случайно, не бармен ли Яша? — спросил Юрий.

— Да, он.

Астафьев иронично хмыкнул.

— И вы верите словам русских евреев?

Юрий уже без колебаний двинулся вперед.

— Ого, вот это да! — уважительно заметил Зверев, из-за спин всех остальных рассматривающий могучий механизм открывания дверей. Между тем первый из полицейских крутанул рычаг тормозного устройства, затем попытался раскрутил вентиль. Это у него получалось плохо.

— Каши мало ел, — пробормотал Зверев. Он хотел было уже предложить свои услуги в этом тяжком деле, но тут с другой стороны двери словно кто кувалдой ударил по двери, раздался скрежет, и покореженная дверь распахнулась, да так, что полицейского откинуло назад. Грохнуло так, что у всех заложило в ушах, а из открывшийся двери повалила пыль и дым.

— Назад! — крикнул Папандреу, и сам отшатнулся назад. Когда пыль немного рассеялась, он спросил: — Никто не пострадал?

— Я, — ответил тот самый полицейский, что открывал дверь. Он, болезненно морщась, держал левой рукой кисть правой. Янгелос коротко сказал что-то его напарнику, и тот повел коллегу назад, на выход из бара. Сам же он первым, осторожно шагнул через порог. За ним пошли и Зверев с Астафьевым. Александр на ходу поделился своими мыслями.

— Чеченская школа. Установили гранату на стопор, без чеки. Стопор упал, если бы этот кадр поторопился, и открыл дверь чуть пораньше, нас бы тут всех разнесло в клочья.

— Да, тут прошел кто-то больно хитроумный, — согласился Юрий.

К их удивлению, в подвале продолжал гореть свет, только две первые лампочки не выдержали взрыва. Это отделение бывшего бомбоубежища было заполнено весьма скудно. Была пирамида мешков, не то с сахаром, не то с мукой, какие-то картонные ящики, с пестрыми наклейками, да пятидесятилитровые алюминиевые бидоны, штук пять, в самом углу подвала.

Зато сразу бросились в глаза ящиков десять русской водки.

— "Столичная", — прочитал с заинтересованным видом Зверев. Папандреу же расстроился.

— Это контрабанда. Юрий, я очень уважаю вас как человека и профессионала, но я вынужден констатировать, что ваши бывшие сограждане совершили на нашем острове все возможные в мировой практике виды преступлений.

Юрий с такой постановкой вопроса не согласился.

— Скажите спасибо, что они еще не изобрели ничего нового.

— Сами виноваты. Подняли Железный занавес, вот на вас все это говно и хлынуло, — ответил и Зверев. — И вообще, не путайте нас, дорогой Янгелос, с какими-то одесскими евреями.

Далее была еще одна дверь, но открывать ее они уже не рискнули. Зверев начал потрошить мешки, Янгелос — картонные ящики, оказавшиеся с бананами. А Юрий рассматривал бидоны. Что-то в них его удивляло. Прежде всего по форме они напоминали те бидоны, что лет пятьдесят ворочали на своем хребте советские доярки. Он осмотрел их со всех сторон, и вдруг увидел на боку одного из них до боли знакомый советский знак качества.

— Сань, иди сюда! — позвал Юрий Зверева. — Я тут нашел такую забавную штуку. Прямо ностальгия берет. Домой хочется, на родную молочную ферму.

— Что тут у тебя?

— Смотри привет с родины, — кивнул на бидоны Юрий. Тот присев, внимательно их рассмотрел, а потом запустил руку за один из бидонов и вытащил на свет божий патрон.

— Вот еще один привет с родины, — заметил Зверев, рассматривая свою находку, — калибр семь, шестьдесят два, к первой модели Калашникова, АК-47.

К ним тут же подскочил Янгелос. Тем временем в подвал повалил народ. Кроме полицейских был еще человек в массивном костюме взрывотехника, и кинолог с собакой. Выслушав распоряжения Папандреу, они начали возиться с закрытой дверью. Между тем Зверев открыл один из бидонов. Первым заглянув в него, он присвистнул. Бидон до половины был забит гранатами. Это были классические лимонки, естественно, без запалов. Запалы они нашли в другом бидоне. Третий бидон хранил в себе тщательно завернутые в промасленные тряпки пистолеты. Большинство были родными «Макаровыми», хотя присутствовала тут и пара «Беретт». А вот последний был под самую горловину набит автоматными патронами. Но Зверев, рассмотрев их, отрицательно замотал головой.

— Нет, это не то. Это уже патроны к АКМ, пять сорок шесть.

Он снова рассмотрел свою первую находку, и спросил, скорее самого себя, чем других: — А где же еще такие патроны? Ведь были.

Он ткнул пальцем вниз.

— Видишь, след остался.

В самом деле, поверх бетона, на остатках пыли, не совсем еще сметенной взрывной волной, остался круглый отпечаток чистой поверхности как раз по диаметру точно такого же, бывшего молочного бидона.

В это время Янгелоса позвали со стороны последнего выхода. Расспросив взрывотехника, он кивнул ему головой, и обернулся к своим русским друзьям.

— Все, можно идти. За этой дверью была растяжка, еще одна — у самого выхода.

— Так там есть выход к морю? — спросил Астафьев.

— Да, там вертикальная лестница, она выходит в заброшенный ДОТ. Так они и ушли. Кинолог говорит, что один был тяжело ранен, везде окровавленные тряпки и бинты. А на берегу, рядом с выходом, следы от лодки.

— А оружия больше нет?

— Не нашли ничего.

— Ну, нам все ясно, — решил Астафьев.

— Да, поехали, — согласился Зверев.

Уже из машины Астафьев позвонил Шнейдеру. Его короткий рассказ вызвал у того приступ острого страха. Это был типичный страх очень ответственного человека за провал своего дела. При этом он фактически уже не отвечал за безопасность своего премьера. Как всегда это бывает за сутки перед важным визитом на остров, высадился могучий десант из спецслужб всех трех государств. Американские морские пехотинцы заняли все окрестности вокруг аэродрома, на вершинах всех окружающих гор были размещены усиленные наряды морпехов. Проверялся миноискателем каждый метр дороги, по которой проедет Джорд Буш, отмечались все чердаки и другие точки, с которых могли обстрелять его кортеж. Не менее активно работали представители и других спецслужб. Полковник Эхуд Абрамсон, возглавляющий эту службу у израильского премьера, был сейчас на острове самым главным человеком, и Шнейдер не решал уже ничего. Абарамсон не только занял его кабинет, но и прямо заявил своему коллеге: — Капитан, вы неплохо поработали, но с сегодняшнего дня вы просто один из моих подчиненных.

Моше воспринял это спокойно, он сделал все, что мог. Но, после звонка Астафьева былой страх за провал в своей работе обострился в нем еще сильней. Полковник это заметил.

— В чем дело, капитан?

Моше рассказал о звонке своего необычного русского агента, и сделал самый главный вывод: — Те кто напали на бар, забрали патроны к АК-47, а к АКМ оставили.

Полковнику не надо было ничего объяснять. Он и сам знал, что все террористы мира предпочитают именно АК-47, более мощное оружие, чем все остальные его модификации.

— Знаете, что, Моше, — решил полковник, — вы мне тут все равно, только мешаете. Лучше займитесь поисками этих чертовых, неуловимых террористов.

Шнейдер откозырял, и через полчаса его «Мерседес» посигналил около ворот виллы "Кипарисовый рай". Узнав от очевидцев о подробностях происшествия в баре "Золотой якорь", Моше еще больше расстроился.

— Шакалы! Типичный след террористов. Они знали, что киприоты тут ни при чем, и все равно навтыкали свои ловушки и наставили растяжки.

Он устало откинулся головой на высокий подголовник кресла.

— Что, устал? — спросил Астафьев.

— Да. Напряжение очень велико.

— Про яхту ничего не слышно?

Шнейдер взглянул на часы.

— Хорошо, что напомнил. Мне надо съездить, проверить кое-что. Кстати, Юрий, у тебя есть фотография твой жены?

Юрий отрицательно покачал головой. Тут вмешался Мишка Юдин.

— Почему нет? У меня в «ящике» есть. Я снимал ее веб-камерой, когда она сидела за клавиатурой, — он ткнул пальцем в сторону встроенной в ноутбук камеры.

— Давай, покажи.

Ольга на снимке была как живой. Мишка щелкнул ее когда она сидела за ноутбуком, так что снимок получился очень хорошим, четким. У Астафьева даже как-то сжалось сердце.

— Распечатай мне его, — попросил Моше.

Мишка беспрекословно выполнил его просьбу. Моше, посмотрев на снимок, несколько удивился.

— Да, красивая она у тебя. Ты знаешь, она чем-то напоминает мою невесту. Есть что-то такое. Глаза.

— Как ее зовут? — спросил добродушно Мишка.

— Кого?

— Ну, вашу невесту.

— Мария.

— И когда вы поженитесь? — этот вопрос задала уже Светка.

— Никогда. Она погибла во время теракта, десять лет назад. Араб-смертник взорвал рейсовый автобус, и ей оторвало ноги. Она была в форме, как раз было время ее службы. При ней был пистолет, и когда она очнулась, то выстрелила себе в голову.

Он спрятал фотографию в карман, и вышел из комнаты.

Через полчаса Шнейдер проезжал на своей машине около заветного склепа. Сканер, направленный в сторону закладки, остро пискнул, и израильтянин обрадовался. По кратчайшей дороге он направился к посольству. Вскоре он держал в руках распечатку с нужными данными. Самой важной была фраза в самом конце текста: "Судно лежит в дрейфе". С этими данными он буквально побежал к Абрамсону.

— И что вы предлагаете? — спросил тот.

— Надо высадить десант.

— Зачем? Эти координаты говорят о том, что они находятся слишком далеко от трассы посадок самолетов. Мы просто дадим эти данные американцам, и самолеты их шестого флота присмотрят, что бы эта яхта не дергалась.

— Предположительно здесь может находиться та самая, неуловимая группа террористов во главе с Мансуром. Это единственное место, где он может скрываться. На суше мы протралили уже все.

Имя Мансура решало многое. Уничтожить этого зверя было заветной мечтой многих разведок мира.

— Вы даете стопроцентную гарантию, что мы найдем и ликвидируем там Мансура? — спросил полковник.

— Нет. Но лучше перестраховаться, чем опоздать. Кроме того, мы проверим яхту этого Шакира. Этот снимок был сделан именно там.

Он наконец вытащил и показал свой козырь, фотографию Шакира в обнимку с Шахом. Это сразу изменило отношение полковника к предложенной им операцией.

— У меня с собой только четыре боевых пловца.

— Я думаю, хватит. Главное тут — внезапность.

— Что будет с командой и судном?

— Погода портится, оно может и внезапно затонуть.

— Хорошо, только нужно, чтобы никто не ушел. Кроме того, у нас тут нет лишних катеров, все задействованы в патрулировании.

— Я найду, — заверил Моше, слабо представляя, как он это сделает.

— Хорошо, тогда берите все руководство этой операции на себя. Американцев, я думаю, не стоит волновать по этому поводу.

Шнейдер согласно кивнул головой. Про то, чтобы сообщить палестинцам и мыслей не было.

— Если удастся по тихому ликвидировать Мансура и его группу, то это будет большой плюс тебе, Шнейдер.

Эхуд Абрамсон не пообещал ему ничего, но и этого было достаточно. В Израиле всегда высоко ценили тех, кто умел устранять своих тайных врагов.

Выйдя из посольства, Моше первым делом позвонил Астафьеву.

— Юрий, срочно приезжай в порт. Можешь взять с собой этого здорового телохранителя.

— Хорошо, скоро буду.

Зверев поехать не смог, он готовил свою гвардию к последнему мероприятию конгресса. Они встретились уже в десять вечера. Шнейдер начал разговор без предисловья.

— У тебя были связи с человеком, который имеет скоростной катер?

Юрий с некоторым трудом понял, что израильтянин имеет в виду Зятя.

— А, да. Что тебе нужно? Катер?

— Да.

Юрий позвонил Зятю.

— Николай Иванович? Это Юрий. Николай Иванович, вы еще не сдали обратно в прокат тот ваш катер?

Ответ его порадовал.

— Нет, хотел сдать этим утром. Завтра я улетаю, вечером. Хватит отдыхать, пора домой.

— Это хорошо. Дадите нам его на эту ночку?

— Да, пожалуйста. Девочек покатать хотите?

— Именно. В дождь и шторм.

— Самая погода. Крепче будут прижиматься. Куда вам прислать ключи?

— В порт. Я буду ждать их в синем «Вольво».

— Хорошо, жди, опер.

Машина с подручным Занченко прибыла минут через пять.

— Вам, что ли, ключи нужны? — пробасил мощного сложения парень, заглядывая в окошко машины.

— Да, давай сюда.

Он передал ключи, потом сообщил некоторые подробности.

— Оба бака полные, хватит на пятьсот миль. Там чуть задний ход заедает, нужно посильней рукоятку дергать.

— Спасибо брат, — поблагодарил Астафьев.

Через две минуты прибыл фургон с израильскими пловцами. Они были уже в гидрокостюмах, оружие было упаковано в прорезиненные мешки, вместо аквалангов использовались аппараты замкнутого цикла. Шнейдер на минутку заскочил в фургон, при свете ламп указал на карте точку, где должно находиться судно. Тут же он поставил задачу.

— Вы можете встретить хорошо вооруженную и подготовленную группу диверсантов. Это ваша основная цель. Кроме того, полная ликвидация всех находящихся на борту людей.

— Численность террористов? — спросил старший из пловцов.

— Как минимум десять человек. Кроме того экипаж, тоже десять человек, и тоже все не ангелы. Когда закончите с людьми, пошарьте там насчет документов. У нас есть подозрение, что хозяин яхты давно финансирует террористов. И еще, личная просьба.

Он достал фотографию Ольги.

— На борту может быть заложник, вот эта женщина. Сохранить ей жизнь любой ценой.

Шнейдер осмотрел лица пловцов, и ему показалось, что они недостаточно прониклись его словами.

— Это не просто женщина. Она, практически, наша коллега. Этим летом она убила самого Шаха.

Вот теперь в глазах пловцов он увидел ответный интерес. Они еще раз пропустили по рукам фотографию.

— А она красивая, — заметил самый молодой из диверсантов. — Она замужем, или нет?

Его тут же начали подначивать.

— Только увидел?

— Если бы не сказали про Шаха, он бы этого не рассмотрел.

— Вот спасешь ее, женишься.

Старший поднял руку.

— Хорош болтать. Это все?

— Да. Вернетесь не сюда, а к старому порту, там есть старый дот. Вот там я буду вас ждать.

Через пару минут катер, взревев моторами, направился в открытое море. Когда Шнейдер вернулся в машину Астафьева, тот его спросил: — Всего пятеро? Не мало?

— Нет. Каждый стоит десятка. Теперь осталось только ждать.

 

ГЛАВА 16

Оставшись одна в своей золотой клетке, Ольга спала только полчаса. Потом ее словно кто подкинул на кровати. Заполошно осмотревшись по сторонам, она восстановила в памяти все, что произошло за последние сутки, и с некоторым облегчением вздохнула. Она была жива, хотя после последнего инцидента с Ахмадом Шакиром ее шансы, казалось, были равны нулю. Ольгу даже затрясло, как тогда, после пережитого. Она было, потянулась к кальяну, но потом усилием воли остановила себя.

"Опять отрублюсь, и ничего толкового не придумаю", — подумала она. Толковым, с ее точки зрения, было одно — попытка бежать с судна. По ее прикидкам, должна была уже стоять ночь. Подойдя к иллюминатору, она отодвинула шторку, и так же убедилась в этом. Звезд не было видно, яхту заметно качало на волнах. Любой бы встал в тупик: ночь, неизвестно где находятся, вода холодная. Но Ольга рисовала одну картину радужней другой.

"Выбраться наверх, снять какой-нибудь спасательный круг, и прыгнуть за борт. Вряд ли они находятся далеко от берега".

Но, посмотрев на свое одеяние, она недовольно скривилась. В халате на голое тело не слишком комфортно совершать побег. Первым делом, по чисто женской привычке, она открыла ящичек изящного, мозаичного, столика. Тут было много чего, и сигары, очевидно Шакира, и разная дребедень: запонки, пара дорогих часов в пеналах, редкой красоты зажигалки. Она думала, что зажигалка и небольшой, золотой пистолетик, выполненный очень натурально, просто один к одному дамский «Браунинг». Но суровая тяжесть этого пистолета подсказала ей, что что-то тут не то. Она нажала на защелку, и вытащила из рукояти самую настоящую обойму, с пятью небольшими патронами. Это был пистолет покойной Симоны, самой любимой любовницы Шакира. Он подарил его ей за год до того, как сам же приказал удавить в Марсельском борделе. Слишком много и охотно она общалась с одним помощником капитана, потом раскрученного мафией как сотрудника Интерпола. Шакир не был уверен, что она его продала, сама Симона утверждала, что просто любила этого моряка. Но и этого было достаточно, чтобы отправить ее на тот свет. Симоны не было, а пистолет ее остался.

Отложив нежданную находку в сторону, Ольга начала искать одежду. Она начал проверять все находящиеся в каюте шкафы. Тут было много самой разной мужской одежды, и Шакира, судя по размерам, и Мансура. Но все это было не то: смокинги, костюмы, пижамы. В одном из шкафов Ольга наткнулась на большую коробку, вроде бы из-под шляпы, только квадратную. Там были какие-то бумаги, и она хотела забросить ее обратно. Но, что-то заставило ее отнести коробку на кровать, и заняться подробным изучением ее содержания.

Первое, на что она обратила внимание, очень красивая женщина в игривой шляпке, с ребенком на руках. Потом шли фотографии судов, и больших, и малых. Но, самыми ценными были рисунки и карты. Хотя подписи к ним были на арабском, но кое где автор вынужден был писать по-английски. Например, он никак не смог перевести на арабский язык имя «Куин-Мэри-2». Когда до Ольги дошел замысел разработчика этого проекта, а она не сомневалась, что это был Мансур, у ней дух перехватило.

"Ах, мерзавец! Это ж надо так все до мелочей продумать!" — про себя воскликнула она. Она с полчаса сидела, сводя свои догадки в одну общую картину будущего теракта. Торопливо сложив бумаги обратно в коробку, она снова принялась шарить по все шкафам и многочисленным нишам. И она все же нашла нужную ей одежду. Это был камуфляж, точно такой же, какой она видела на Мансуре. Для нее он был маловат, но выбирать не приходилось. Она сбросила с себя халат, и начала разбираться, куда и что нужно одевать.

Ольга сделала при этом одну большую ошибку. Она не задернула штору иллюминатора. Ибрагим, тот самый одноглазый матрос со шрамом на пол-лица, как раз решил проведать свою пленницу. Он хотел просто приоткрыть дверь, и посмотреть, что она делает. Но, проходя мимо иллюминатора, и бросив взгляд в него, он увидел свою подопечную в абсолютно обнаженном виде. А он как раз не переносил вид женщин в подобном состоянии. Он и шрам свой заработал в родном селе, когда в семнадцать лет изнасиловал собственную младшую сестру. Тогда его хотели убить, били всем селом, потом бросили бездыханное тело в помойную яму. Но он, потеряв глаз, чудом выжил и ушел из родного села, волей судьбы попав сначала в пираты, а потом и в матросы Санни Андерсена. Приникнув к иллюминатору, он до последнего наблюдал за тем, как переодевалась эта женщина. Когда последний кусок обнаженного тела исчез под камуфляжем, он уже не владел собой. Быстрым шагом преодолев последние метры до каюты, он распахнул дверь, и с ходу обрушился на пленницу. Ольга не успела ничего толком понять, когда какой-то страшный мужик свалил ее на кровать, и, перевернув лицом вниз, завернул одну ее руку назад, а второй начал срывать с нее одежду. Она пробовала вырваться, но Ибрагим так резко дернул завернутую руку вверх, что Ольга заорала от боли. А насильник уже содрал с нее брюки, и сам расстегивал ширинку. Одной рукой это ему делать было неудобно, она ослабил хватку, и Малиновская немного пришла в себя. Оглянувшись по сторонам, она увидела не так далеко от себя кальян. Сам он находился слишком далеко, да и был слишком тяжел, что бы как-то использовать его как оружие. Но вот его мундштук из слоновьей кости был совсем близко. Она осторожно, так, что бы турок ничего не заметил, протянула руку. Когда мундштук был уже у него в руках, Ибрагим как раз закончил свои приготовления и навалился на нее. Ольга, не целясь, махнула мундштуком назад. И тут же раздался болезненный крик, потом перешедший в тяжкий стон. Тут же вторая Ольгина рука оказалась на свободе. Бешеным рывком тела она свалила турка на пол, глянула вниз. Ей повезло. Мундштуком она попала точно в единственный здоровый глаз Ибрагима. Тот держался обеими руками за лицо, и между пальцев у него текла кровь. Надо что-то с ним делать. Малиновская вспомнила про пистолет, схватила его, и направив в лоб турка, нажала на спуск. Ничего не произошло.

"Неужели все-таки зажигалка?" — с ужасом подумала она, но потом поняла, что просто забыла снять пистолет с предохранителя. Она сдернула защелку вниз, сделала шаг в сторону и выстрелила поднимающемуся с колен турку в висок. Хлопок был не таким громким, но плотным, с шампанским не сравнить. В виске Ибрагима появилась красная точка, он завалился на бок, и уже больше не подавал признаков жизни.

Ольга опустила оружие, перевела дух. Потом она начала снова одеваться, а так, как штаны были слишком для нее большими, к тому же Ибрагим свои бешеным натиском оторвал с них все пуговицы, то она позаимствовала ремень у убитого ею турка. Заодно она его обыскала, надеясь обнаружить что-то посерьезней своего браунинга. Но у Ибрагима был с собой только большой складной нож. Чуть подумав, она развернула его, и положила в карман. Через десять минут она была готова к побегу. Что еще ее привлекло в убитом ей человеке, это часы. Самые обычные, электронные часы. Разобравшись со сменой даты, часов и дня недели, Ольга тихо выругалась. До начала операции Мансура оставалось совсем немного, и она никак не могла помешать ему выполнить свой жуткий план. Пока она доплывет до берега, пока найдет кого-то, кто наладит ей связь с полицией. Если же они в районе Северного Кипра, то это вообще безнадежная идея.

"Там, на лайнере будут, конечно, Батовы, а, может быть, и Юрка. И все погибнут?", — спросила она себя. На пару минут она словно отрешилась от всего, а потом тряхнула головой. Просто идея, пришедшая ей секунду назад в голову, была сумасшедшей, бредовой, но и самой реальной. Она была дика по своей сути, но ничего друга Ольге на ум не шло. Это был авантюризм чистой воды, и шансов у ней почти не было. Она плотно застегнула свой камуфляж на все пуговицы, по привычке посмотрела на себя в зеркало. Ольга даже оценила, как убойно торчат под слишком маленьким кителем ее груди. Она не нашла в каюте ничего, чем бы прикрыть голову. Пришлось подвязать волосы одним из галстуков Шакира. После этого она еще раз взглянула на часы, перекрестилась, и держа пистолет наготове, тихонько открыла дверь каюты.

 

ГЛАВА 17

Санни Андерсен только по паспорту и внешности был шведом. Он родился и вырос в Бахрейне, где его родители работали по линии Красного креста, и пробовали приобщить беднейшие слои этой дикой страны к цивилизации. Привело это к тому, что их сын приобщился к бедным слоям населения, и стремительно пошел вниз по наклонной. С детства Санни полюбил море, а затем, со своими бахрейскими дружками, и пиратский промысел. В перерывах между нападениями на танкеры и яхты он, частенько посещал старушку Европу, но неизменно возвращался на своей любимый Бахрейн, за очередной дозой адреналина и валюты. Как-то, после очередного ранения, он в Англии, окончил штурманские курсы. Вышло это у него легко, просто шутя. Математика для него была родной стихией, море он знал как никто из его учителей, просто чувствовал его всей кожей. Данные у этого парня были что надо, сказывались гены многих поколение викингов. После этого его пиратская одиссея не прекратилась, а приобрела более классические черты. Теперь он стал руководить целой флотилией быстроходных пиратских судов, и действовал с ними от Красного Моря, до Филлипин. Этот двухметровый альбинос был неуловим. Стоило его прижать полиции в районе Золотого рога, как он уходил в Индонезию, в плотное горнило Маллакского пролива. Среди тысяч проходящих по нему судов хотя бы парочка в месяц подвергалась ограблению флотилией Андерсена. Правда, в то время он брил свою голову наголо, одевался как типичный бедуин, а горячее Аравийское солнце раскрашивало его веснушчатую физиономию до цвета хорошо закаленного кирпича. Эта вся веселая жизнь длилась до той поры, пока его не поймал в свой прицел более страшный противник — здоровье. В сорок лет он вдруг просто упал на палубе, и когда очнулся в больничной палате, то врачи ему заявили, что это был инфаркт. Провалявшись на госпитальных палатах полгода, Санни понял, что больше не может так лихо ходить на абордаж. Но и с морем ему не хотелось расставаться. И тут ему подвернулся Ахмад Шакир со своей яхтой. Он знал Санни прежде, и знал, чем тот занимается. Ахмад предложил ему место капитана с баснословным заработком. Этот заработок, а особенно премиальные, ему платили за то, что он выполнял все, даже самые щекотливые просьбы Ахмада. Сколько гостей турка отправились на дно морское в прорезиненных мешках, сколько за эти годы они провезли на яхты контрабандного золота, оружия и наркотиков, знали только сам Ахмад Шакир, да капитан Андерсен.

Эта ночь обещала быть неприятной. Надвигающийся шторм уже раскачивал яхту как люльку, моросил мелкий дождь, но Санни знал, что это только прелюдия проливного ливня. Надо было бы укрыться в бухте, но "Счастливый Меркурий" просто не успевал это сделать, оставалось одно — ждать и терпеть. Швед пристально смотрел вперед, и когда распахнулась боковая дверь рубки, то он сначала подумал, что это уходивший с вахты рулевой неплотно ее прикрыл. Но тут из темноты, в освещенное помещение впрыгнуло что-то пестрое, с длинными, как змеи волосами.

— Всем стоять! — по-английски заорал удивительно противный голос. Санни вздрогнул, еще сильнее вздрогнул рулевой. Но, рассмотрев, что за дулом слишком блестящего пистолета виднеется женское лицо, он рассмеялся.

— Мадам, вы что решили поиграть в Бонни и Клайда? Вам, конечно, идет этот камуфляж, но к чему этот маскарад? Кроме того, кто вам сказал, что у вас в руках пистолет? По-моему у вас зажигалка. Вот, точно такая же.

Он преспокойно вытащил из бокового кармана кителя зажигалку в форме небольшого пистолета, и прикурил свою, уже потухшую сигарету. Но Ольга была с этим не согласна.

— Нет, это не зажигалка. Я уже убила из него этого вашего одноглазого матроса. Мне нужна связь на открытом международном канале, включите рацию.

По-английски эта баба говорила медленно, подбирая слова, с чудовищным акцентом и английским произношением. Но смысл сказанного она дублировала какой-то своей бешенной энергетикой. Санни и рулевой переглянулись.

"Блефует", — подумал Санни.

"Ибрагима завалила, вот сука", — уже с опаской подумал рулевой. Но Санни усмехнулся, и тряхнул своими длинными волосами.

— Не надо, мадам. Опустите оружие. Никакую рацию мы вам не включим.

Рулевой ничего не понимал.

"Он что, с ума сошел!" — думал он.

— А я говорю, включите! — потребовала Ольга. Она несколько секунд колебалась, потом решила, что вряд ли рулевой матрос в курсе всех этих дел с рацией. И она, не целясь, выстрелила рулевому куда-то в сторону ног. Тот заорал, и схватившись руками за простреленную коленную чашечку, упал на пол. Это подействовало на Санни, но не настолько, чтобы можно было им управлять.

— Ну, что ж, хорошо. Вы можете пристрелить и меня, но в эфир я вас все равно не выпущу.

— Почему? — не поняла Ольга.

— Потому, что вам осталось жить две секунды.

И швед очень нехорошо улыбнулся кому-то за спиной Ольги. Эта улыбка была настолько страшна, что Ольга мгновенно оглянулась, а, когда поняла, что там никого нет, и обернулась к капитану, то увидела в каком-то метре от себя дуло пистолета. Швед никогда не расставался с пистолетом, и та сценка с зажигалкой была просто игрой в кошки-мышки. Он проверял, насколько эта дура профессиональна в выбранной ей роли. Убедившись, что она не профессиональная диверсантка, а дилетантка, он и сыграл с ней игру под названием «гляделки».

— Все, мадам, кончен бал, — спокойно сказал Андерсен, и Ольга тут же забыла про то, что в ее руках так же есть пистолет. Ее просто загипнотизировал этот черный зрачок пистолетного дула. Санни уже потянул на себя спусковую скобу, но тут раздался звон разбитого стекла, и капитан упал вперед, к самым ногам Ольги. При этом с головы его скатилась ее белоснежная фуражка, показав на затылке красную отметину пулевого отверстия.

Звукоизоляция на этом старом судне была идеальной, но все же в кают-компании услышали пистолетный выстрел и странный вскрик человеческой боли. Трое матросов и боцман, сидевшие за поздним завтраком, переглянулись, а потом вскочили на ноги. Боцман вытащил из кобуры пистолет, а матросы быстро расхватали столовые ножи. Но, только они открыли дверь, как их встретил свинцовый ливень. «Узи» с глушителем беспощадно выстреливал свою сконцентрированную смерть. По коридорам яхты бесшумно неслись три черных тени. Они вламывались в каюты, и поливали огнем все живое. Один же из диверсантов, самый опытный, за десять минут до этого поспешил к рубке. Он успел как раз вовремя. Мгновенно оценив диспозицию двух человек стоящих друг против друга с пистолетами в руках, он выстрелил один раз, зато точно. После этого он прыгнул в разбитое окно.

— Ольга? — спросил он.

— Да, — ответила Малиновская, рассматривая своего спасителя. Собственно, она могла увидеть только одни глаза, глаза много повидавшие в этой жизни.

— Мы ваши друзья. Скажите, террористы тут? Мансур?

Ольга снова отметила, что говорит он по-русски с явным акцентом.

— Нет. Они на другом судне, «Хайфа».

Он выругался, опять как-то непонятно.

— Но я знаю, куда они нацелили свою атаку. У вас есть связь с вашими в Никосии или Ларнаке?

— Конечно.

— Передайте им, что основная цель террористов, это захват лайнера "Куин Мэри-2". Он произойдет… — Ольга взглянула на часы. — Черт! Он уже захвачен.

 

ГЛАВА 18

Первые пассажиры на борт лайнера "Куин Мэри-2" прибыли задолго до официального открытия бала, как минимум за три часа. Во-первых, всех предупредили, что доставка будет производиться частями, прогулочными теплоходами. Целиком лайнер не мог войти в мелководную бухту Ларнака, поэтому пассажиров завозили небольшими прогулочными судами. Во-вторых, организаторы объявили, что первые десять человек получат какие-то подарки, а в таком обществе слово подарок обозначало много. И те, кто прибыл в первой группе, не ошиблись. Первая десятка, пройдя длинный ряд секьюрити, и даже рамку металлоискателя, вырвалась наконец-то, в лабиринты огромного лайнера. Но заблудиться было невозможно. Десятки громадных указателей на всех языках мира вели к центру грядущего праздника. В главном зале лайнера, по роскоши и красоте не уступающем знаменитому «Титанику», уже во всю звучала живая музыка. Как минимум половина симфонического оркестра производила из ничего великолепного Моцарта. Первых пассажиров встречал жизнерадостный человек с самой обаятельной улыбкой на французском телевиденье. Жан Мишель считался самым лучшим в Европе устроителем и ведущим подобных шоу. Он был готов ко всему, и при виде счастливчиков радостно завопил в микрофон: — Мадам и месье, леди и джентльмены! Вот они, вот они! Эти первые десять счастливцев получат самые дорогие призы нашего шоу! Они еще не знают, что их ожидает, и тем радостней будет выигрыш! Прошу к нам на подиум.

Выигрыш действительно превзошел все ожидания. Восемь женщин получили золотые, усыпанные бриллиантами браслеты, а двое сопровождающих их мужчин — золотые часы с тремя крупными бриллиантами. Все это происходило уже не в вакууме. Зал как-то быстро начал заполняться людьми, а корреспонденты и телекамеры были готовы к их триумфу. Пока дамы визжали от радости, а их кавалеры демонстрировали опоздавшим, телекамерам и корреспондентам свои часы, кое-кто уже начал работать. Красивому молодому человеку, в безупречном смокинге, с модной прической и очень правильном английским, часов не досталось, только бокал с шампанским. Но это не испортило его прекрасного настроения. Покинув общий зал он начал неторопливо подниматься вверх. Чувствовалось, что он знаком с кораблем досконально. Он не потратил на свой путь ни одного лишнего метра, ни одной лишней секунды. Конечной целью его небольшого похода была главная рубка лайнера. Это была сама высокая палуба лайнера, кроме того, она по бокам еще и выпирала на несколько метров над всеми палубами, так что отсюда был прекрасный обзор не только вперед, но и позади лайнера.

До рубки оставалось совсем немного, просто подняться на одну палубу и пройти еще метров десять, когда он остановился, посмотрел на часы. Когда стрелки показали десять часов вечера, он поднял глаза, и вопросительно посмотрел вперед. И тот час из-за угла показалась фигура человека в белом костюме официанта. Это был ни кто иной, как Анри. Вместо приветствия Мансур коротко кивнул ему.

— Рад вас видеть, — пробормотал Анри.

— Все нормально? — спросил Мансур.

— Да, все по плану, — отозвался алжирский француз.

— Где капитан?

Анри кивнул головой в сторону капитанского мостика.

— Здесь.

— Где все наши?

С самого начала рейса на лайнер нанялись полтора десятка людей Мансура. В основном они устроились официантами, кто-то просто матросом. Но этой ночью их не досчитались на рабочих местах. Руководил ими всеми как раз Анри.

— Они поднимают ящики с нижней палубы, — пояснил он.

— Задерживаетесь?

— В пределах нормы. Трюмный боцман проявил слишком большой интерес к нашему грузу, пришлось его успокоить, и спрятать.

Анри протянул Мансуру небольшую рацию и пистолет, но тот отрицательно качнул головой.

— Не сейчас, потом.

Он чуть помолчал, потом шепча слова молитвы, провел руками по лицу.

— Жди меня здесь. Я пошел.

Мансур завернул за угол, поднялся на верхнюю палубу, и, пройдя метров десять, оказался около двери капитанского мостика. Перед дверью стоял офицер охраны. На нем был безупречный мундир, стилизованный под морскую форму. Только небольшая рация в кармане и портупея с массивной кобурой говорили о том, что он не только простой моряк.

— Что вам угодно, сэр? — спросил секьюрити.

— Мне угодно бы видеть вашего капитана. Дело срочное, важное, так что доложите как можно скорей.

— Как о вас доложить?

Мансур достал золотую коробочку и, открыв ее, подал ему визитку. Через минуту ее прочитал Антонио Дибьяджи.

— "Мансур аль Рашид. Торговля бриллиантами и золотом". Что ему надо?

— Не знаю. Говорит, что это очень важно.

Капитан хмыкнул. Он мог бы сейчас отдыхать, его выход на публику должен был состояться спустя более чем два часа, но море начинало разыгрываться, и Антонио предпочел остаться в рубке.

— Хорошо, пропустите его сюда.

Охранник провел по телу гостя металлоискателем, и жестом показал, что можно проходить. Войдя в рубку, Мансур с любопытством осмотрелся вокруг. Он видел снимок этого помещения в Интернете, но он не знал, что место управления кораблем настолько обширно. Да и людей, управляющих кораблем было гораздо больше, чем он думал. Это было понятно, даже при полной автоматизации и компьютеризации охватить все параметры этого гигантского корабля было не так просто. Трое человек неторопливо ходили по рубке, наблюдая за мониторами, один человек, сидевший в кресле управлял кораблем не с помощью привычного штурвала, а с помощью джойстика. Было в этом помещении и место для отдыха, с небольшим диванчиком, парой мягких кресел, и журнальным столиком. Именно сюда и пригласил капитан нежданного гостя.

— Присаживайтесь, господин… э… Мансур. Как я понял, вы занимаетесь драгоценностями. Надеюсь, вы не будете мне сейчас навязывать образцы вашей продукции?

С явным любопытством он уставился на этого удивительно привлекательного парня. Между тем тот достал из кармана красивые, явно очень дорогие четки, и начал перебирать их своими тонкими, чуть подрагивающими от волнения пальцами.

— Нет, не буду, — начал разговор Мансур. — И знаете почему? Посмотрите на визитку. Там написано еще кое-что, то, что вы в первый раз не заметили.

Антонио поднес к глазам визитку, и с удивлением прочитал совершенно другой текст. "Мансур аль Рашид. Массовый террор во имя Аллаха".

— Что за шутки? — осипшим голосом спросил Дибьяджи. — Как вы это сделали, вы, что, фокусник?

Гость был невозмутим.

— Это не шутки, господин капитан, и я не фокусник. Ваш корабль уже захвачен моими людьми, и скоро вы начнете выполнять мои команды.

— С какой стати?

— С простой. Ваша семья в наших руках. Все: ваша жена, Луиза-Антуанетта, ваши пятеро детей, и даже ваша мамочка, так неудачно приехавшая в Неаполь в гости к невестке. Либо вы выполняете все наши условия, либо они все погибнут, и очень страшно погибнут.

Мощное лицо капитана словно окаменело.

— Вы блефуете, — удивительно тихо сказал он.

— Позвоните домой.

Капитан, не отрывая глаз от спокойного лица террориста достал мобильник, и нажав кнопку вызова, поднес телефон к уху. До последнего он надеялся, что все это дурацкая шутка. Но тревожный, на крике голос жены развеял все его иллюзии.

— Антонио! Эти люди убили Тони и Зепа, они держат нас в спальне, и меня и детей. Они все вооружены. Они требуют, чтобы ты выполнил все их условия! Антонио! Мне страшно!

Он отвечал ей с комом в горле.

— Луиза, не волнуйся, все будет хорошо. Они не посмеют.

— Антонио, мне страшно за детей. Они все в масках, Карло постоянно плачет, он их боится.

— Успокой его. Скажи, что все будет хорошо. Мама с тобой?

— Да. Я ее откачиваю валерианой, у нее постоянные сердечные приступы…

Она говорила что-то еще, но капитан уже отключил мобильник и несколько секунд молча смотрел перед собой, словно не замечая своего собеседника. А тот с каким-то детским любопытством рассматривал красивое, волевое, и совершенно постаревшее лицо итальянца.

"Да, семья, это слабое место настоящего мужчины, — подумал Мансур. Но потом ему пришла в голову другая мысль. — Но как тогда продолжить свой род если не заводить семью? Дети без брака, это дети шайтана, вот в чем беда. А заводить семью, это значит, тут же подставлять себя под удар".

И, почему-то, невольно перед его мысленным взором возник образ той красивой русской Алии. С трудом Мансур отогнал это видение, и спросил капитана: — Ну, что, Антонио Дибъяджи? Вы принимаете мои условия.

— Где гарантия, что вы оставите их в живых?

— Я понимаю, что вы очень плохо относитесь к террористам. Но есть одно, к чему отношение у нас у всех святое.

— Что?

Мансур полез в карман, и достал миниатюрный, с половину ладони, Коран.

— На этом Коране, именем Аллаха я клянусь, что с вашей семьей ничего не случиться, если вы будете послушны и исполнительны.

Лицо капитана лайнера покрылось потом, хотя система контроля климата работала исправно. Наконец Антонио Дибъяджи решился.

— Хорошо, я согласен выполнять ваши приказы. Что мне теперь делать?

— У вас на корабле есть запасная рубка, такой резервный пункт управления кораблем.

— Да, и что?

— Нам нужно поселить туда своих людей. Кроме того, скоро прибудет еще несколько наших людей, и нужно избавить их от опеки системы безопасности.

— Хорошо. Какая ваша конечная цель? Уничтожение всех пассажиров?

— Нас не очень интересуют ваши пассажиры. Основная наша цель спокойно выйти в море дождаться своего часа.

— А что будет в этот час?

— Вы узнаете. Все узнают. Кстати, я прошу изменить курс, — он подал капитану заранее приготовленную бумажку. — В три часа ночи мы должны находиться в этой точке.

Капитан отошел к монитору с картой, потом вернулся к Мансуру.

— Хорошо, это вполне реально и всего на пятьдесят миль от ранее установленного нами курса.

— Великолепно. Я знал, что у нас общий курс. Кроме того, еще в Марселе, в трюм была заложена бомба. Там ровно полтонны тротила. Одно нажатие этой кнопки, — он показал Антонию небольшой пульт с одной единственной кнопкой, — и ваше судно за пять минут уйдет на дно. Прошу, кстати, не пробовать связаться с полицией, или сообщить что-нибудь собственной службе безопасности. Мы давно установили радиочастоты ваших внутренних переговоров, а за господином Кляйном постоянно ходит наш человек.

Мансур деланно вздохнул, и развел руками.

— Признаюсь честно, нам очень не нравится этот господин, и, часы его сочтены. Надеюсь, вы не будете по нему скучать? Он такой же сумасшедший холостяк, как и ваш бывший капитан, а значит, совершенно неуправляемый человек.

— Так это вы убили Джорджа? — понял Антонио. — То-то я удивился, когда он разбился на пустом шоссе. Машину Мастер водил как бог.

— Да, именно мы. Вы еще должны нас за это благодарить. А то вы никогда бы не стали капитаном этого самого большого в мире судна.

Антонио грустно усмехнулся.

— Стать капитаном для того, чтобы быть виновником гибели судна и людей? Не очень приятная перспектива.

— Ну-ну, не сгущайте краски. От того, насколько вы будет молчать, будет зависеть и количество жертв. Дайте ключ от запасной рубки.

Капитан поднялся, подошел к громадному шкафу у дальней стены, открыл ее своим ключом, и достав нужный террористу предмет, отдал его Мансуру.

— Какой там код?

— Шестьсот сорок шесть.

— Тогда я покидаю вас, — сказал Мансур. — Кстати, скажите вашему охраннику, чтобы впредь меня пускали без досмотра и доклада.

— Хорошо.

Антонио подошел к охраннику и дал соответствующие указания. Мансур ушел, а капитан подошел к рулевому, и замер, глядя вперед. Сейчас он сравнивал на невидимых весах свою судьбу. Либо смерть многих пассажиров, членов экипажа, и, значит, неминуемая тюрьма. Либо шанс избавиться от террористов, но при этом, неминуемая гибель его семьи. С этим он смириться ни как не мог. "Лучше уж тюрьма", — подумал он.

Выражение лица капитана было таким, что штурман не выдержал, и спросил: — Что случилось, сэр? Что было нужно этому человеку?

— Не обращай внимания, Гельмут. Просто устроители бала приготовили его участникам еще пару сюрпризов.

 

ГЛАВА 19

Когда заработала рация, и Моше щелкнул тумблер переключения, Юрий был готов услышать все, что угодно, только не голос Ольги. Торчать три часа в порту им показалось глупым, и они со Шнейдером уехали на виллу к Батовым. Чтобы снять напряжение они выпили с ним водки, хорошо закусили, и смолили сигары Олега Батова. Именно тут, в «штабе», и прозвучал этот вызов.

— Эй, вы, там! Слушайте! — кричал голос Ольги. — Мансур захватил лайнер "Куин Мэри-2" вместе со всеми толстосумами. Сейчас они выведут его на линию, над которой заходят на посадку со стороны моря самолеты в аэропорту Никосии, а потом дадут залп по самолетам президентов.

Астафьев протянул руку, и буквально вырвал рацию из рук Шнейдера.

— Ольга! Ты жива?

— Юрка! — Малиновская, услышав знакомый голос мужа, просто взвизгнула от радости. — Ты то как там оказался?

— Ты же сама знаешь, что мы с тобой затычки в каждой криминальной бочке. Я не пойму, как он мог захватить лайнер, если на него еще идет погрузка? Наши еще не уехали на бал.

— И пусть не ездят. Насколько я поняла из его бумаг, сейчас на борту корабля всего несколько человек вместе с Мансуром. Они захватят самое главное, рубку управления кораблем. Потом к ним должны присоединяться еще тридцать человек, и они возьмут под контроль весь корабль. У них какие-то там страшные ракеты…

— Стингеры?

— Нет, что-то помощней. Но это не важно. Нужно их остановить.

— Как мне узнать этого Мансура? Ты его видела?

— Да. Узнать его просто. Как увидишь самого красивого мужчину на корабле, значит это он. Брюнет с влажными глазами, чувственным ртом и прямым носом, рост чуть выше среднего. Я думаю, ты найдешь его около, или в самой рубке.

— Хорошо. Вы когда будете тут?

— Не скоро. Мы ни как не успеем вам помочь.

— Ладно, я целую тебя.

— Я тоже. И не высовывайся там впереди всех.

— Как получится.

Закончив разговор, Юрий отключил рацию, и посмотрел на Шнейдера. На лице того словно кто-то прибил маску жестокости.

— Ты чего? — не понял Юрий.

— Я все-таки прозевал их, — ответил тот.

В это время коридор рядом с их комнатой заполнился шумом голосов, топотом и смехом. Юрий выскочил на этот шум, и закричал во все горло: — Отставить!

Шнейдер, выйдя вслед за ним, увидел толпу весьма своеобразных персонажей. Олег Батов был облачен в костюм старого пирата времен капитана Сильвера, даже с самодельным костылем под мышкой. Нелька щеголяла в роскошном, куполообразном платье тех же времен, с ромбонами, декольте и белом парике. Вся остальная свита была одета соответственно. Например, Ленка была выряжена в пирата, в рваной тельняшке, с парой пистолетов за поясом. Симпатичный получился пират.

— Юр, в чем дело? — удивленно спросил Батов.

— Всем отбой. Лайнер захвачен террористами. Раздевайтесь.

— Какими террористами? — удивился Олег. — Я ничего не слышал. Мне только что звонил Рабинович, интересовался, почему я до сих пор не на лайнере.

— Все представление начнется после того, как судно выйдет в море. Мы с Моше едем туда, постараемся ликвидировать этих отморозков. Давайте все ваши пропуска, и, пожалуй, ваши костюмы.

— Вы что, вдвоем собрались воевать со всем миром? — удивился Зверев.

— Все остальные в Никосии, и они уже ни как не успеют. У меня сейчас под крылом трое с навыками спецназа, — пояснил Моше. — Они будут в порту через пять минут.

— Ну, тогда считайте еще меня и Виктора, — решился Зверев. Он обернулся к Батову. — Как, шеф, отпустишь?

Тот его молча перекрестил.

Через пять минут от виллы отъехала машина со странными пассажирами. За ее рулем сидел наполовину одетый пират, а все ее пассажиры на ходу влазили в камзолы, чулки, старинные туфли с пряжками. Больше всего не повезло несчастному Виктору, мужских ролей ему не досталось, так что пришлось ему влезть в платье мадам Батовой. Мало того, что ему выпало изображать даму, так это был еще и не его размер.

— Да я сдохну в этом корсете! — басил он.

— Вить, корсет хорош тем, что его можно распустить, — увещевал Зверев. — Зато прикинь, сколько можно будет под твоей юбкой пронести оружия.

Через десять минут они подъехали к уже знакомому фургону Фольксваген. Последние штрихи в экипировке наводили уже там. Шнейдеру достался костюм вельможи, с расшитым золотом камзолом, с высоким париком, со свисающими на грудь кудрями. Дополняла наряд толстая палка с массивным шаром из слоновьей кости. К досаде Виктора все евреи были одеты в обычные смокинги, и ни за что не хотели меняться костюмами. Когда все было уже готово, в дверь фургона постучали. Израильтяне насторожились, двое даже схватились за оружие. Их успокоил Астафьев.

— Это должен быть Георгиос.

Он открыл дверь. За ней стоял самый настоящий Дед Мороз, с длинной бородой, красной же шапке, с длинным посохом, и елкой, сделанной из зеленой материи. Только по выразительным черным глазам Юрий понял, что это действительно Георгиос.

— Я же говорил это Георгиос. О, а вот и долгожданный пулемет! — обрадовался Юрий, глядя на елку.

— Как ты догадался? — спросил Георгиос.

— По длине подходит.

— Верно. Жена сшила эту елку два года назад, мы веселили наших детей. Вот, и сейчас пригодилась. Выкинул каркас, и получился настоящий чехол для хорошего оружия.

— Надеюсь, мы сумеем пройти с этой елочкой мимо охраны. Что у тебя в мешке, Георгиос? Гранаты?

— Нет, конфеты и фрукты.

Все посмеялись над его словами. Через несколько минут вся компания загрузилась в небольшой катер, нанятый Шнейдером с помощью Георгиоса.

— Жми! — велел Шнейдер киприоту, суя в карман старика деньги. Тот начал выжимать из своего старенького мотора все возможные лошадиные силы. Хотя над лодкой был натянут тент, брызги дождя доставали их и там. Минут через десять они увидели впереди ярко освещенную громаду лайнера. Кто-то за спиной Астафьева, кажется Виктор Сережкин, озадаченно присвистнул.

— Вот это махина!

Да, лишь теперь они поняли, с чем им придется иметь дело. Даже изображавшие до этого полную беспечность израильские спецназовцы, и то примолкли. Лайнер, трехсот шестидесяти метров в длину нависал над ними плавающей скалой. Астафьев прикинул, что в высоту тут было не меньше десяти стандартных, советских этажей. Только прогулочных, белоснежных, открытых палуб было как минимум штук шесть. Бесконечные ряды иллюминаторов в глухом, черном корпусе, подсказывали, что не меньше этих этажей было и ниже.

— Черт! Они уже убирают лебедку! Вон, выключили прожектор! — взорвался Моше.

— Надо им посигналить, — предложил Георгиос, и о чем-то спросил хозяина лодки. Тот тут же достал из-под банки жестяный ящичек, и, открыв его, протянул киприоту ракетницу. Красный огонек, взвившийся над поверхностью воды заставил матросов остановить свою работу. Прожектор выхватил из мрака лодку и группу людей в ней.

— У вас есть пригласительные? — проревел сверху голос в мегафоне.

— Да! — дружно долетело снизу, и в лучах прожектора тут же заблестели золотые пластинки пригласительных билетов.

— Опускай, — велел старший помощник капитана. Тот же час вниз пошла люлька на добрых двадцать человек. В такое волнение это был единственный способ попасть на борт корабля. Отойдя от борта старпом сказал пожилому уже, остроносому человеку. — Ну, эти, надеюсь, последние.

— Вряд ли они получат по золотому браслету, — ответил тот, и закашлялся.

— Идите к себе, Кляйн. У вас явно начинается пневмония.

— Пожалуй, я одену еще один свитер, а то дождь усиливается.

Михаэл Кляйн спустился к себе в каюту, но только он открыл дверь, как сзади на его голову обрушился удар. Человек, ударивший его кастетом, быстро накинул на голову старику удавку и в полминуты лишил его жизни. После этого он тщательно запер его каюту.

Тем временем последняя компания высаживалась на лайнер. От нервного возбуждения всем очень хорошо удавалось имитировать легкую степень опьянения. Все восемь человек хохотали, толкались, подначивали друг друга. К кому вновь прибывшие относились трепетно, это к единственной в компании даме. Тем больше было хохота, когда оказалось, что дама с ее двухметровой шириной юбкой не проходит в рамку металлоискателя. Смеялись и охранники, они смилостивились, и провели великосветскую даму рядом с рамкой. Гораздо больше они придирались к Деду Морозу. Но у того в мешке действительно оказались конфеты и фрукты. Секьюрити устали, им не терпелось уйти наконец-то с холодной палубы в теплый салон, тем более что над душой больше не стоял придирчивый немец. Поэтому никто не заметил, как ловко искусственная елочка пройдя по цепочке рук вновь прибывших миновала металлоискатель.

Тем временем команда Мансура из трех человек благополучно разместилась в запасной рулевой рубке. Они тут же включили все приборы навигации, что не осталось незамеченным в главной рубке.

— Сэр, похоже, у нас заработала резервная рубка, — доложил дежурный штурман, все тот же слишком приметливый Гельмут Мильх.

— Не обращай внимания, я в курсе, — успокоил его капитан.

Вскоре пришел Мансур, он устроился в кресле, достал из кармана небольшую записную книжку, авторучку в корпусе из чистого золота, и открыв книжку, подчеркнул в длинном списке несколько первых пунктов. С особым вниманием он вытащил из внутреннего кармана небольшой пульт управления, более похожий на мобильный телефон. После этого Мансур закурил тонкую, дамскую сигарету. Вообще-то он в жизни не курил, но во время теракта араба нестерпимо раздирало желание успокоить нервную систему никотином. Вскоре зазуммерила его рация.

— Да.

— Мы разместились, — доложили ему. — Воздух под нашим контролем, радиообмен контролируется. Мобильная связь отсечена.

— А вода? Как обзор?

— Еще работаем.

— Давайте. Со стороны моря не должна приблизиться незамеченной ни одна лодка. Где «Хайфа»?

— Должна быть на подходе. Еще десять минут у них в запасе.

— Где Шакир?

— Не видел его. На связь он тоже не выходит.

Мансур выругался. Ахмад Шакир должен был сыграть в готовящейся драме свою особую роль. В первый раз за его долгую жизнь он должен был рисковать своей головой. И все для того, чтобы достать тот провокационный снимок, а заодно вывести Мансура на убийцу его брата. Мансур так и не поверил, что это Ольга убила Шаха. По его мнению, она просто взяла на себя эту роль для того что бы отвести угрозу смерти от любимого мужа. Именно это заставило его сохранить ей жизнь. Малиновская и не представляла, насколько она потрясла этим своего тюремщика. Быть по настоящему любимым для этой удивительной женщины стало для него уже чем-то вроде маниакальной цели.

Тут позвонил Анри.

— Шеф, Кляйн готов. Но что делать с остальными? Его зам заупрямился, и пришлось его отправить вслед за немцем.

— Я попробую сам сыграть вторую партию. Подготовь лекционный зал.

Отключившись, Мансур задумался. Никогда, ни один из его терактов не проходил полностью так, как задумывался. Всегда были какие-то накладки. В этот раз ему пришлось понервничать еще до начала операции. Гибель столь большого количества людей едва не вывела его из себя. Особенно болезненны были две потери. Хасан Максуд, столь неожиданно взорвавшийся в перевернувшемся фургоне, был самым отчаянным головорезом в его команде. Только он один прошел с Мансуром через все акты и остался живым. Еще более нелепой была смерть Заура. По плану он сейчас должен был быть рядом с ним. Заур безупречно говорил на трех европейских языках, свободно мог вращаться в высшем обществе. Никто не мог представить, что за этой лощенной внешностью скрывается редкий по жестокости и хладнокровию садист. Тем нелепей была его смерть от пули этого волосатого еврея из кабака.

Тут он вспомнил еще об одной проблеме. "Где этот толстый турок? Что за фокусы?"

Между тем Ахмад Шакир до сих пор сидел в своем роскошном лимузине рядом с портом Ларнака. Он приехал еще полтора часа назад, но так и не смог покинуть машину. Рассмотрев огни лайнера в морской бинокль, он так и не нашел в себе сил выйти наружу. Весь его нещадно истрепанный в борьбе за выживание организм протестовал против этой поездки на лайнер. Ахмад просто нещадно обливался потом, пятна его начали пробиваться даже сквозь плотную ткань белоснежного костюма. Ему надо было быть там. Он должен был найти и привести Мансуру Астафьева, но Шакир не мог сделать этого. Между тем даже привычный ко всему шофер начал беспокоиться за судьбу своего шефа. Полтора часа полного молчания были чем-то чрезвычайным, турок ни разу даже не закурил за это время. И водитель решился. Он включил переговорное устройство, и спросил: — Ахмад-Бей? Вам плохо? Что мне делать?

Ахмад достал бинокль, еще раз посмотрел в сторону моря. Горизонт был пуст, огни "Куин Мэри-2" растворились в просторе ночи и моря. Несколько минут он думал, куда ему ехать, на яхту, или в небольшой домик рядом с Фамагустой. Он был для него слишком мал и беден, но там было то, чего не было нигде: небольшая взлетная полоса.

— Домой, Махмуд. На аэродром. Позвони пилоту, пусть разогревают самолет.

Он опять угадал, старый ворон. Именно в это время его любимая яхта, "Счастливый Меркурий", накренилась носом вперед, и медленно начала погружаться в воду. Кроме открытых кингстонов израильтяне взорвали в носовой части еще два заряда тротила, из взрывчатки обнаруженной на самом судне. Ольга, закутанная в длинный плащ, мельком глянула на гибель судна, и снова склонилась над раненым диверсантом. Самый молодой из пловцов нарвался на нож в тот момент, когда они уже готовились покинуть судно. Один из головорезов Андерсена пришел в себе, и с тремя дырками в организме нашел силы что бы пройти последние два метров до двери каюты, и ударить ножом под сердце пробегавшего мимо по коридору пловца.

— Потерпи, — сказала Ольга, и погладила парня по щеке. Тот молча смотрел на нее, и, казалось, даже, чуть улыбался, хотя она представляла себе, что не может он улыбаться с таким ранением. — Еще немного, и мы будем дома.

 

ГЛАВА 20

Это было очень забавное зрелище, пикантное по сути и не смешное по содержанию. Семь мужчин, весьма благообразных по внешнему виду, отойдя подальше по длинному коридору, там где уже не попадались назойливые туристы, окружили даму в роскошном платье семнадцатого века, и, задрав ей юбку по очереди ныряли туда с головой. Не смешно было то, что каждый уже появлялся из-под юбки с каким-либо оружием и небольшой рацией. Все это было приклеено скотчем к самому большому пластмассовому обручу, составляющему скелет необычного платья. Израильтяне весьма ловко пристраивали наушники от раций в ушные раковины, тут же опробовали связь в эфире. Зверева и Астафьева, а так же Виктора и Георгиоса пришлось обучать как пользоваться этими рациями. Зверев при этом попробовал дозвониться по мобильному до Батова. Он хотел спросить, не просочилось ли что о захвате судна в прессу, но обнаружил, что связи нет.

— А мобильный почему-то не работает, — сообщил он.

Астафьев тут же набрал номер Ахмада Шакира, но табло показывало полное отсутствие несущей волны, а женский голос по-английски запричитал об отсутствии абонента.

— Да, странно. На лайнере должен же быть свой ретранслятор, и наверняка не один, — предположил Юрий.

— Так и должно быть, — отрезал Моше. — Они лишили корабль связи. Это еще раз говорит, что против нас работают профессионалы.

Астафьев между тем достал из кармана бумажку, которую ему в суматохе сунул Мишка.

— Что он тут мне накарябал. Так, слушаем все. "Лайнер Куин Мэри-2", водоизмещение триста пятьдесят тысяч тонн, может принимать 2600 пассажиров, экипаж полторы тысячи человек.

— Так, и как же тогда нам искать тут террористов? — спросил Зверев.

— Мы знаем, что они будут в рубке. По крайней мере, сам Мансур, — напомнил Юрий.

— А остальные? — настаивал Зверев.

Самый продуманный план был у Шнайдера.

— Если у них есть ракеты, то они должны запускать их с верхней палубы. На носу это вряд ли получится, как я заметил, там предусмотрены какие-то аттракционы для публики. Кроме того, эти приготовления будут видны из рубки. Поисками ракет займется Галил, — его подчиненный по-армейски мотнул головой, — и Георгиос. Кроме того, за нами наблюдение за морем. Мы не должны допустить чтобы число террористов увеличилось. Ваша задача, — он развернулся к Звереву, — возьмете даму, и будете искать террористов среди гостей и обслуги, в главном зале. Шимон, за тобой трюм.

Шимон, самый возрастной среди его команды, с чуть тронутыми сединой волосами, отличался от всех вечной улыбкой на устах.

— Ты у нас единственный служил в Морфлоте, должен знать все морские порядки, — продолжил Моше. — Ну, а я буду искать самого Мансура.

— Нет, его искать буду я, — сказал Юрий.

Моше удивленно посмотрел на Астафьева.

— Почему?

— Дорогой мой, только посмотрев на тебя, он сразу поймет, что ты из Моссада. А вот ожидать подлости от старого пирата, — Юрий тряхнул своим самодельным костылем, — он вряд ли сможет.

Шнейдер размышлял над этим предложением буквально пару секунд.

— Хорошо, но страховать тебя буду я.

В это самое время неприятные новости получил и Мансур. Они донеслись по радиоволнам от его штаба в запасной рубке. Со второго судна Ахмада Шакира докладывал Курбан-баши.

— Эмир! «Хайфа» не может подойти во время. У нас уже дважды глох главный двигатель. Капитан опасается, что он сдохнет окончательно, и во время шторма судно перевернется.

— Хорошо, тогда садитесь на лодки и плывите сюда.

— Но шторм…

— Через час шторм будет еще больше, — отрезал Мансур. — Если вы промедлите, то утонете все. А ты же знаешь, Курбан-баши, что те кто утонули, никогда не попадут в рай, и вечно девственные гурии будут ублажать не их, а настоящих воинов.

Узбек зло скрипнул зубами.

— Хорошо, эмир. Через сорок минут мы будем у вас.

Мансур отключил рацию, и снова взялся за сигареты. Только это сейчас выдавало его волнение. К нему подошел капитан, спросил: — Что-то не так?

— Никогда не бывает так, чтобы все шло по плану. Но, пока все это касается деталей. Кстати, дайте-ка мне сигарету.

Более крепкие «Мальборо» заставили его чуть успокоиться.

— Сколько человек вы приняли на борт? — спросил Мансур.

— Тысяча двести пять.

— Это меньше, чем должно было быть.

— Да, многих отпугнула погода. Хотя, вы заметили, что качки практически не чувствуется.

Между тем все группы моссадовцев и примкнувших к ним штатских начали свое движение по намеченным маршрутам. Зверев, в черном костюме католического священника, с большим крестом и венецианской маской на лице, с фальшивой Библией вел под руки Виктора Сережкина. На того было жалко смотреть, на лице его застыла странная улыбка человека, оказавшегося на собственном дне рождения без штанов. С помощью корсета его оголенная грудь казалась больше, чем есть. Что еще оказалось кстати, волосы на ней росли крайне скудно, так что их даже не пришлось брить. Высокий, нещадно набеленный пудрой парик постоянно сползал ему на лоб, и ему приходилось ежеминутно поправлять его своим веером. Лицом он как раз на даму походил: курносый, с голубыми глазами. Вот только плечи его непомерно широкие смазывали все это его обаяние. Пока Виктор и Зверев шли по коридорам на звуки музыки, его невероятная юбка пару раз прижала к стенке встречных официантов и пассажиров корабля. Наконец они выбрались в нужное им место. В главном зале во всю шел бал. Сам зал был размером с футбольное поле, и два этажа, или, по-морскому, две палубы, нависали над залом затейливыми балконами. Все эти палубы сводились с двух сторон вниз, сливаясь в одну, роскошную лестницу.

— Прямо как на "Титанике", — пробормотал Виктор, — точно такая же планировка, только тут все гораздо больше.

— Как будто ты был на "Титанике", — отрезвил его Зверев.

— Нет, не был, но кино смотрел раз пять.

— Что, нравился фильм?

— А то! Не Ленин же в октябре.

Первый, кто встретил новую пару сразу у лестницы, был Антоний Головачев. Щелкнув своим мощным фотоаппаратом, он выразил свой восторг цветисто и пышно.

— Пожалуй, вы самая гармоничная пара на этом вертепе пошлости и злословия. Строгий пастор, и пышная куртизанка в стиле Тициана. Я обязательно отдам свой голос в жюри за ваши наряды.

— А что, за это еще и будут призы давать? — спросил Виктор, поправляя свои зажатые корсетом формы.

— А как же! Насколько я понял, награда за самый смелый костюм — «Порше».

Услышав это Виктор на несколько секунд забыл о цели своего посещения этого судна.

— "Порше"!? Правда, что ли?

— Не возжелай невозможного, дочь моя, — отрезвил его новоиспеченный пастор, и дернув за руку, повел дальше. Антоний не упустил случая, и провел рукой по оголенной спине «дамы».

— Славный мальчик, — пробормотал он при этом, подмигивая оглянувшемуся в ужасе Виктору.

— Так, е… твою мать, и лишат девственности, — пробормотал телохранитель, торопливо ввинчиваясь в толпу танцующих уже перед пастором. Они прошли в дальний от лестницы угол, к фуршетным столам. По сравнению с "Русским балом", стол тут был весьма скуден. Малюсенькие бутерброды с несколькими икринками черного цвета, многочисленные канапе, в основном из фруктов, и вино, вино, вино. Вино, правда, было изысканных сортов, в основном Бордо, очень хорошее французское шампанское, и не более того. Для начала они съели по паре бутербродов, потом налили себе вина. При этом оба с интересом оглядывались по сторонам.

— Что-то я не пойму, — сказал, наконец-то, Виктор, — где охрана? Ни одного синего мундира.

— Да, это интересно. Зато этого видишь, слева, на третьем ярусе? И с другой стороны тоже.

— Ага! Плохо маскируются.

Два человека, про которых они говорили, были, судя по одежде, официантами, но почему-то не шныряли среди толпы, а стояли на месте, и с напряженными лицами рассматривали веселящуюся снизу толпу. Кроме явной восточной внешности на них довольно неуклюже сидели белые, мешковатые костюмы официантов. Кроме того, были видны провода, ведущие к ушным раковинам «лже-официантов».

— Что-то их мало очень, — заметил Зверев. — Двое на такой большой зал?

— А, может, их и так не очень много?

— Кто знает. Как думаешь, какое у них оружие?

Виктор еще раз мельком глянул вверх, и отвернувшись, уверенно заявил: — «Узи». Только он поместиться под этим балахоном.

— Молодец, я тоже так думаю. Скоро мы это проверим. Но где же охрана?

Охрана же в это время дружно бежала вниз. За пару минут до прихода Зверева и Виктора в наушниках всех секъюрити прозвучал приказ: — Кельн, первый. Всем охранникам, кроме наружной охраны, срочно прибыть в лекционный зал для нового инструктажа. Быстро!

Голос, приказавший это, был с явным немецким акцентом, при этом человек, говоривший эти слова, хрипел и задыхался, как при астме. Никто из охранников ни на секунду не усомнился, что это говорит сам начальник охраны судна Михаэл Кляйн.

— Совсем старик доходит, скоро сдохнет от своей чахотки, — на ходу бросил один их бегущих вниз охранников второму.

— Сначала он нас загонит своими тренировками, — ответил бегущий за их спинами третий секьюрити.

— Это точно, — согласился второй.

На самом деле, от имени Кляйна говорил Мансур. Его талант к языкам пригодился и тут.

Лекционный зал представлял из себя кинотеатр на пятьсот мест, отделанный в красных тонах. Три десятка секьюрити по привычке расселись в первых рядах, и оживленно обменивались своими предположениями о возможных целях этого собрания. Неожиданно включился проектор, и зазвучала увертюра к фильму "Звездные войны". Охранники не успели удивиться, как на сцену перед экраном выскочили три человека с оружием в руках. Автоматные очереди начали стегать по людям в синих, очень красивых костюмах. Большинство из них погибли, не успев ничего понять в происходящем. Но, несколько парней с армейской выучкой успели выхватить пистолеты и начали отстреливаться. При этом один из них упал на пол, и, выхватив рацию, начал кричать в микрофон: — Тревога! Тревога! На нас напали, на борту террористы! Срочно пришлите помощь! Мы в лекционном зале!

Он слышал, как над ним еще несколько секунд стучали одиночные выстрелы его коллег, потом они стихли. Он продолжал кричать свой призыв о помощи, и только потом понял, что рация молчит как-то слишком странно. Не было слышно даже свиста и хрипа несущей волны. На его лицо упала тень, и он обернулся в эту сторону. Лицо его убийцы заслоняло дуло поднятого на уровень глаз охранника пистолета. Нажав на спуск, Анри огляделся по сторонам, и, убедившись, что все охранники мертвы, доложил: — Эмир, с охраной все. У нас одна потеря.

— Хорошо, теперь займись наружной охраной.

— Но нас осталось всего двое.

— Ничего, я вас не тороплю. У вас в запасе целых полчаса.

Анри отключил рацию, и чертыхнулся.

— В чем дело? — спросил его напарник, только что обследовавший тело своего убитого товарища, и закинувший на плечо второй автомат Калашникова.

— Оставь пока их оба. Возьми пистолет с глушителем, и обойди лайнер с левого борта. Убери всех наружных охранников. Они стоят на шестой, и на восьмой палубе. Один ближе к носу, второй на баке, и третий ближе к корме. Я пойду с правого борта.

Именно по левому борту шла странная парочка, чернявый парень в смокинге, и высокий Дед Мороз, с искусственной елкой в руках. По виду можно было понять, что оба пассажира изрядно приняли на грудь, и парнишка в смокинге временами придерживал Деда Мороза, что бы тот не упал. Георгиос временами затягивал какую-то тягучую греческую песню, и Галил, не зная ни слова, блеющим голосом поддерживал его, вставляя какие-то свои слова на иврите. За время этой прогулки они обнаружили несколько человек, суетящихся с проводами вокруг цилиндрических сооружений.

— Хелло! — закричал Георгиос, потрясая своим елочным посохом. К его удивлении, к ним обернулись несколько типично китайских лиц. — С Новым Годом! — закричал он по-английски.

— О! Новый Год, это карасо! — ответил один из китайцев.

— Это что такое? — спросил Галил у него, показывая на цилиндры.

— Это? Это фейерверк. Буф, — китаец изобразил руками, как будет взрываться его изделие. — Карасо будет.

— Ну-ну! Молодцы! — сказал Георгиос, и они пошли дальше.

— Как думаешь, это они? — спросил грек, когда они отошли от китайцев метров на десять.

— Нет, это точно пиротехнические снаряды, — Галил даже отмахнулся от этой идеи. — Я в этом хорошо разбираюсь, у меня брат работает в такой же фирме в Америке.

— Надо было сразу идти на корму, и по верхней палубе, — предложил он, когда они отошли от китайцев на несколько метров.

— Это сразу привлечет к нам внимание, — отрезал Галил. Они остановились, чтобы закурить, и тут мимо них с верхней палубы пролетело в сторону морской глади что-то большое, темное. Георгиос хотел высунуться, и посмотреть, в чем дело, но Галил его остановил, даже наоборот, дернул за рукав от борта к стенке. Потом приложил палец ко рту, и пальцами показал направление движения. Они добрались до очередной лестницы, ведущей на верхнюю палубу, и дождались, когда темная тень сверху проскользнула дальше, к корме. Они на цырлах взбежали наверх, Галил еще задержался на лестнице, остановив напарника, чтобы рассмотреть своего противника. Тот двигался так же, как они, на цыпочках, бесшумно, и стараясь не попадаться никому на глаза. Вот он замер в тени очередной спасательной шлюпки, что-то высматривая впереди. А впереди него мерно вышагивал очередной секьюрети, одетый по случаю ночной вахты в чем-то, похожее на шинель с меховым воротником, в фуражке, похожей на польскую конфедератку. Вот он приблизился к шлюпке, развернулся. Террорист уже поднял руку с пистолетом, но тут тяжелый удар по шее прикладом пулемета отключил его сознание.

 

ГЛАВА 21

Тем временем Шимон опускался все ниже и ниже вглубь лайнера. На нем уже был костюм матроса. Шимон не глядя, махнулся им с первым же встреченным террористом, отправившимся нагишом за борт. Со смокингом моссадовец расстался без сожаления, оставил себе только бронежилет. От внимательного взгляда бывшего лейтенанта флота Израиля не ускользало ничего, что выбивалось из рамок нормы. В машинное отделение он не пошел, там всегда было слишком много людей, и прятать там что-то вроде ракет было просто невероятно. Шимон первый обнаружил следы крови около лекционного зала — это наследил своими туфлями торопившийся Анри, и проникнув туда с помощью отмычки, оценил все масштабы этой бойни.

— Первый, это седьмой. Вся охрана ликвидирована. Тут больше тридцати трупов, — доложил он. — Кроме того, за дверью два автомата Калашникова с полными рожками.

— Хорошо, я понял, — ответил Моше, и выразительно глянул на Астафьева, тот слышал все переговоры, но ничего не понял. Пришлось рассказывать ему дополнительно.

— Значит, все теперь ложится на нас, — понял тот. — Где же эта чертова рубка?

В это самое время Галил пытался втолковать спасенному ими охраннику истинное положение вещей. Он всегда был невысокого мнения о умственных способностях этой категории людей, но этот попался особенно глупым. Кроме того, он был до смерти испуган. Еще бы, он мирно ходил себе по палубе, а тут вдруг к его ногам падает человек с пистолетом в руке, а за ним стоят еще двое, и у одного из них, здорового, в странном красном костюме, в руках пулемет. Мишель, так звали этого охранника, даже не дернулся, чтобы достать свой пистолет, но внушить ему, что все его коллеги погибли, и корабль захвачен террористами, было почти невозможно.

— Все убиты, все, — настаивал Галил. — Ты знаешь парня, что стоит сверху, на баке?

— Ну да.

— Как его звали?

— Хосе, он испанец.

— Позови его?

Мишель несколько раз крикнул, потом сам сходил на место, где стоял охранник, обнаружил там несколько капель крови, и вернулся совсем перепуганный.

— Ну, ты все понял?

Тот снова кивнул головой.

— Так, Мишель, ты должен знать, где они могут установить ракеты. Где самое удобное для этого место, и не видно с других палуб, и места достаточно.

— На корме.

— Туда можно пройти туда незаметно?

Мишель кивнул головой.

— Пошли, покажешь.

Мишель попятился.

— Но мистер Кляйн велел мне находиться здесь.

— Твой мистер Кляйн уже давно труп, понял.

Мишель кивнул головой, но по его затравленному взгляду было понятно, что он как раз ни черта не соображает. В этот момент подал признаки жизни отрубленный Георгиосом террорист. Он застонал, и подтянув ноги, попытался подняться. Галил подскочил, и нащупав у своего противника под курткой рацию, вырвал ее буквально с карманом. При этом из уха киллера вылетел миниатюрный динамик. После этого Галил помог ему подняться, а потом, прижав к шлюпке локтем надавил ему на кадык. Тот захрипел, а израильтянин спросил его на арабском языке: — Сколько вас на корабле?! Ну!!

— Иди к черту, жид поганый! — прохрипел тот. Он как-то изогнулся, и тут же в его руке оказался нож. Он хотел ударить им в грудь Галилу, но тот его отшвырнул, и лезвие прошлось только по руке моссадовца. Тут же он вскинул пистолет, и влепил пулю в лоб террористу. После этого он с болезненным стоном схватился за левую руку. Пока Георгис подчищал следы всего происходящего, а, по простому, выкидывал труп террориста за борт, Мишель вспорол ножом араба брезент шлюпки, нашел там аптечку, и перевязал раненому руку. Это все, как ни странно, взбодрило охранника, и, через десять минут он уже спокойно и уверенно вел двоих своих спасителей на корму.

— Мы пройдем так, что нас никто не заметит. Я этот корабль знаю как облупленный.

Успокоился на дне моря и тот самый секьюрити, что охранял рубку корабля. Анри избавился от него последним. Когда тело жертвы исчезло в темноте ночи и моря, он доложил Мансуру: — Все, с охранниками покончено.

— Хорошо. Теперь стой там сам, охраняй меня.

Анри встал у двери рубки, прислонился спиной к стенке, и закурил. Эта расслабленность ему дорого стоило. Сначала он услышал хохот, а потом увидел, что по коридору ковыляют два странных человека. Один был одет в костюм средневекового пирата, с одним глазом, закрытым черной повязкой, с костылем под мышкой. Второй же был явный вельможа, в роскошном камзоле, в гетрах, в огромном парике. Анри сначала удивился.

"Заблудились, что ли?" — подумал он.

— Эй, вам что тут надо? — крикнул он, разворачиваясь к странным посетителям лицом.

— Сортир, сэр, только сортир! — крикнул по-английски Шнейдер.

— Тут нет сортиров, вы прошли их.

Анри почувствовал что-то неладное, и потянулся к поясу за пистолетом.

— Правда? — удивился вельможа. Он развернулся лицом к «пирату», а потом резко кинул в сторону охранника свою тяжелую палку. Анри не успел даже моргнуть. С двух метров удар набалдашника из слоновьей кости пришелся ему точно в лоб. Моше кинулся вперед, и успел даже подхватить падающее назад тело. Это, конечно, было лишним. Дверь в рубку закрывалась герметично, так, что там не было бы слышно и доброй перестрелки, но, привычка соблюдать как можно большую тишину работала прежде всего.

— Ну, ты даешь! — пробормотал Астафьев. — Ты что, специально этому обучался?

— И этому тоже, подтвердил моссадовец.

Потом он озабоченно склонился над телом прибитого им человека, потрогал его яремную вену.

— Жив! Надо попробовать его допросить, — предложил Моше, и поволок тело оглушенного им человека куда-то вдоль коридора, затем открыл первую же дверь и затащил его в помещение. Он только скрылся из виду, как послышались шаги, и в коридоре показались четверо человек в белоснежных морских мундирах. Юрий успел сделать вид, что смертельно пьян, он сдвинул на глаз повязку, и, навалившись на костыль, встал у стенки, чуть покачиваясь. Для полного создания образа он сделал вид, что его рвет. Моряки покосились на него с явным осуждением. Затем один из них нажал кнопку вызова, что-то сказал в микрофон, дверь открылась, и они зашли. Через пять минут из рубки вышли так же четыре человека, трое из них пошли по коридору, и спустившись на палубу ниже, двинулись на бак корабля. А один, самый высокий, закурил, и начал спускаться вниз, пока не достиг самой нижней, открытой палубы. После этого он закурил, и не спеша, направился на нос судна. Дойти до него он не успел.

— Сэр, вы не подадите старому пирату пару пиастров? — раздался за его спиной хриплый голос.

Моряк удивленно обернулся, по-русски он не понимал ни слова, и, спросил что-то по-французски.

— Черт, как же тебе это сказать-то? — пробормотал Астафьев. — Говорила ведь мама в детстве: учи языки сынок!

Он рассматривал своего невольного слушателя, одним своим глазом. Тот был молод, высок, белобрыс, и до изумления холен. Вряд ли этот лощенный щеголь был террористом, но и расспросить его о том, что происходит в рубке, Юрий из-за незнания языка не мог. Между тем моряку все это надоело, он пробормотал: — Пардон, — и повернулся, чтобы уходить. И тогда Юрий нашел только одно средство, чтобы остановить своего неудачного собеседника — он со всей силу ударил его костылем по шее. Моряк башенным краном завалился у его ног. Посмотрев на лежащее у его ног тело, Астафьев взялся за рацию.

— Моше, ты где?

— Пытаюсь разговорить этого чертова алжирца.

— Брось его, у меня есть птица покрупней, офицер, может штурман, он только что вышел из рубки. Я не могу его допросить, так что иди сюда, на той же палубе ближе к носу.

Моше со всей силы ударил Анри в челюсть, и оставив связанного террориста лежать без чувств, побежал на помощь Астафьеву.

Шимон нашел трюмного боцмана там, где он и должен был лежать — в ларе для канатов. Он, может, и прошел бы мимо, но увидел на полу несколько капелек уже подсохшей крови. Рассмотрев усатое лицо старого моряка, израильтянин обшарил его карманы, и нашел там мало интересного. Но вот под телом боцмана лежал рабочий планшет с прикрепленными к нему прищепками бумагами. Сверху всех документов были квитанции на получения какого-то груза. Было написано три ящика, а потом рукой боцмана нарисована цифра два, и восклицательный знак. Чуть подумав, Шимон продолжил свое движение вниз. Вскоре он подошел к небольшой каптерке, из которой доносились азартные возгласы игроков в карты. Это была трюмная команда, всего четыре человека, отвечавшие на лайнере за сохранение грузовых пересылок.

— Азартные игры на корабле запрещены с семнадцатого века, — с улыбкой заметил Шимон, входя в каптерку.

— Да? Вот удивил то! И что нужно палубной швабре у нас в трюме? — насмешливо спросил один из игроков, с длинными, галльскими усами, глянув на нашивки на форме незнакомого матроса. — Поучать нас тому, что мы можем делать, и что не можем?

— Да нет, мне интересно другое. Вы выдавали этот груз? — он показал усатому документы, найденные им у боцмана.

— Да, и что, есть претензии?

— Да. Говорят, что нужен третий ящик. Где он?

— А вот это мы тебе не скажем. Выдавать груз может только наш боцман, или старпом.

Усатый поднялся из-за стола, он сейчас на голову возвышался над щуплым Шимоном. А моряк продолжал.

— И если ты этого не знаешь, то сейчас мы тебя скрутим, и сдадим местной полиции.

— Вряд ли у вас это удастся, — усмехнулся Шимон.

— Это почему?

— Потому, что полиция на вашем судне закончилась. Ее просто перестреляли десять минут назад. Судно захвачено террористами, и ваш друг месье, — он припомнил надпись на нашивке над карманом мертвого боцмана. — Поль, лежит сейчас в сундуке для мелких канатов палубой выше. Один из вас может сходить, удостовериться в этом.

Ошеломленные моряки переглянулись, потом усатый кивнул тому из его коллег, что смотрелся всех моложе. Тот убежал вверх бегом. Через минуту он так же бегом вернулся, и торопливо кивнул головой.

— Ножом… в сердце… — прохрипел он.

Шимон между тем достал фальшивую полицейскую бляху, которую на всякий случай захватил с собой на операцию.

— Интерпол, — представился он. — Сколько их было?

— Кого?

— Тех, кто забирал груз?

— Восемь человек, — уверенно ответил усатый. — У них были два больших ящика, неприподьемных. Там были специальные ручки, и они в ввосьмером их еле тащили.

— Где третий ящик?

Усатый махнул рукой куда-то в глубь трюма.

— Там.

— Веди.

Нужный им предмет представлял собой здоровенный ящик размером два метра в длину, метр в высоту и полтора в ширину. К нему так же были приделаны четыре ручки, и это делало его удивительно похожим на гроб. Шимон внимательно осмотрел замки, приложил ухо к ящику.

— Хороший топор тут можно будет достать? — спросил он.

— Разумеется.

Через тридцать секунд в руках у здоровяка был добротный пожарный топор с длинной рукоятью.

— Ломай его, — велел Шимон. Матрос слегка заколебался, но потом перекрестился, и ударил лезвием по тому месту, где должен был находиться внутренний замок. Раздался жуткий треск, но только после пятого удара замок сдался, и они смогли открыть крышку. Подобное они видели уже не раз, но только в кино. Ящик был доверху забит аккуратно уложенными цилиндрическими толовыми шашками, а сверху лежало типичное взрывное устройство, с цифровым табло, с горящей зеленой лампочкой.

 

ГЛАВА 22

Гельмут Мильх был возмущен беспредельно. Сидя на полу, он потирал свою шею, и выдавал свои немецкие «шлюфшвайнеры» с удивительно прочувственными интонациями. Моше Шнейдер же в третий раз просил прощение за удар костылем своего русского друга. Перед этим он так же показал пришедшему в себя штурману фальшивую бляху Интерпола.

— Он просто не нашел другого метода, чтобы остановить вас, — увещевал его по-французски израильтянин.

— Это не метод, это убийство! — снова возмутился Гельмут. — Так что вам надо?

— Нам надо узнать, не происходило ли в ваше дежурство на капитанском мостике чего-нибудь необычного?

Тут немец наконец-то начал подниматься на ноги. Рост у него всего на десять сантиметров не достигал двух метров, и сейчас он смотрел на них сверху вниз.

— Сегодня все было необычно, — сказал он, отряхивая свой великолепный костюм. — Уже два часа в рубке у нас торчит посторонний человек, курит, молчит. Капитан сам не похож на себя, нервничает. Так же постоянно смолит сигареты. Кроме того, он отдал этому человеку ключи от запасной рубки. Это удивительно, это не влазит ни в какие морские нормы.

— Ключи от запасной рубки? — спросил Шнейдер. — Оттуда можно управлять кораблем?

— Да. И они уже подключили ее.

— Кто они?

— Я не знаю. Но мой компьютер выдал, что резервный пункт управления полностью работает.

— Там есть радары, и все такое прочее? — допытывался Моше.

— Да, они подключились к нашим системам. Они видят все то же, что видим и мы.

— Вы контролируете пролетающие над вами самолеты?

— Специально мы этим не занимаемся, но подобное в наших силах. Система навигации на лайнере очень мощная. Практически, мы видим половину Средиземного моря. Как вверху, — он показал пальцем вверх, — так и на море.

Астафьев, ничего не понимая вертел головой, стараясь проникнуть в суть проблемы. В это время заработала рация, и у Юрия, и у Моше.

— Моше, мы их видим! — голос Галила дрожал от возбуждения. — Они развернули на корме две ракеты класса «Земля-Воздух». Похоже на ракеты от американских «Пэтриотов».

— Что?! Ракеты!

— Да, они установлены на самодельные аппарели.

Мишель действительно вывел их к месту главного действия с самого неожиданного места. Они вернулись назад, поднялись наверх, и вышли к корме с нависающей над ней самой высокой палубой. Чтобы не засветиться перед террористами, последние метры им пришлось просто ползти. Под ними, на корме, буквально в пяти метрах по прямой, стояли две решетчатых конструкции, на которых покоились две двухметровых, тупорылых ракеты. Чуть поодаль в пирамиде стояли три автомата. Трое людей заканчивали присоединение к ним проводов, а над ними стоял четвертый, подсвечивая фонариком, и что-то подсказывал им. Потом он сам проверил правильность соединения, и, отдав фонарь одному из террористов, ушел. Те разобрали из пирамиды автоматы, и тут же собравшись в кучку, задымили сигаретами, и начали что-то обсуждать.

Шнейдер до последнего надеялся, что это будет что-то типа стингеров. На таком удалении от аэродрома стингеры были бессильны. Но ракеты класса «Земля-Воздух» типа «Пэтриот» были способны сбивать самолеты на высоте нескольких километров, и для этого вовсе не обязательно выводить корабль на ту же линию, по которой спускались вниз самолеты. Если бы они оказались в этом районе, то непременно заинтересовали бы барражирующий в этом квадрате самолеты шестого флота ВМС США. Было теперь и понятно, откуда произойдет захват цели, как ракетами будут управлять, все с того же запасного пункта управления.

Шнейдер схватил рукой Юрия плечо.

— Юрий, я должен уйти. На тебе Мансур.

— Когда мне можно будет его убрать?

— Я тебе это скажу.

Шнейдер обернулся к немцу.

— Дорогой Гельмут, без вашей помощи мы не обойдемся. Ведите нас на этот самый запасной пункт управления.

А в трюме продолжалась мертвая пауза. Наконец усатый поднял руку и перекрестился.

— Матерь божья!

Шимон же присел, посмотрел на вид бомбы сбоку, включил рацию и доложил Шнейдеру.

— Моше, тут в трюме с полтонны тротила, и бомба, похоже на радиоуправляемую. Я попробую ее обезвредить.

Шнейдер, в это время бегущий с немцем на корму, приостановился.

— Ты сможешь?

— Попробую. Иного выхода нет.

— Хорошо, и да поможет тебе Бог.

В это время в главном зале лайнера Золотой бал достиг своей кульминации. Бальные танцы прошли, и публика зажигала под музыку специально приглашенного по этому поводу Рикки Мартина. Зверев и Сережкин, после длительного обсуждения, наконец нашли общее для них решение вопроса с лже-официантами, и начали подниматься на балконы, каждый на свою сторону. Без пяти двенадцать они были в двух шагах от своих целей.

В это время музыка смолкла и слово снова взял распределить бала месье Жан Мишель.

— Господа! А теперь я предлагаю немного выйти и освежиться, благо дождь на время перестал. А чтобы вам не было так скучно, вам покажет свое огненное шоу мастер огненных дел из Китая Ван Хин Шуй!

Он указал рукой на стоящего рядом с ним широколицего китайца, того самого, с которым разговаривал Галил. Он переоделся в широкий костюм средневекового мандарина, но в руке его висел обычный ноутбук.

— Все, кто желает увидеть самый красивый фейерверк нового тысячелетия, прошу выйти на левую палубу судна.

Жан Мишель показал рукой, куда надо идти публике, и все девятьсот человек прожигателей жизни с радостным ревом кинулась в эту сторону.

В это время в трюме Шимон, рассматривая бомбу, спросил усатого матроса: — Как тебя зовут?

— Андре.

К этому моменту в трюме они остались уже вдвоем. Остальные предпочли сделать ноги.

— Что под нами, Андре?

— Море.

— А над нами?

— Главный зал.

— Понятно.

"Дьявольский замысел! Взрыв точно в середине судна, погибнут первым делом все танцующие, а само судно затонет буквально за несколько минут! В таком случае не спасется никто".

— У тебя есть нож, Андре?

— Да, конечно.

— Он острый?

— Да, чрезвычайно.

— Давай его сюда.

Бомба была примотана скотчем к громадной связке толовых шашек. Шимон начал осторожно, слой за слоем срезать скотч. Когда липкая лента с одной стороны лопнула, и корпус бомбы чуть подался в сторону, у израильтянина, казалось, остановилось сердце. С лица стоящего за его спиной Андре тек пот. Но, ничего не произошло, и Шимон начал резать скотч со второй стороны, уже более уверенно.

— Ты почему не ушел с остальными? — спросил он француза.

— Не знаю, дурак, наверное.

— Вот и я такой же. У тебя есть дети?

— Трое.

— И у меня трое.

А наверху, Моше Шнейдер, на бегу опрашивал всех своих людей.

— Галил, ты готов?

— Да, я держу их на мушке.

— Зверев?

— Мы у точки. Через три минут должен начаться салют.

— Это хорошо. Шимон?

— Я почти ее обезвредил. Еще пара минут, и это будет просто груда тротила.

— Юрий?

— Я все там же. Жду твоей команды.

— Начинаем по моей команде.

В зале пустело с удивительной скоростью. Положение Зверева и Виктора становилось все более и более глупым. Если раньше балконы были переполнены народом, то теперь на них остались только террористы и мнимый пастор с мнимой толстушкой. Естественно, что оба «официанта» со все большим удивлением таращились на своих странных соседей. Зверев не нашел ничего лучшего, как изобразить крайнюю степень опьянения. Он, шатаясь, уцепился за поручень балкона, и, обернувшись в сторону зала, начал говорить что-то несвязное, мешая все языки мира, и размахивая при этом в воздухе руками. Тело его при этом вихлялось из стороны в сторону, так, что он почти переваливался через перила.

Виктору приходилось труднее. Для того, чтобы оправдать свое нахождение рядом с охранником, он начал, прикрываясь веером, строить ему глазки. «Официант», по виду типичный араб, сначала удивился, а потом сам начал улыбаться, и подмигивать «даме». Виктор прикрывая веером нижнюю часть лица, начал подходить все ближе, и, сам начал подмигивать арапчонку.

Как раз в эту секунду Мансур запросил рубку: — Хасан, что там с лодками Курбан-баши?

— Они будут через пять минут. Я уже вижу их на экране радара.

— Хорошо. Ракеты готовы?

— Полностью. Осталось захватить цель и нажать кнопку.

— Скажите тем, у ракет, чтобы они приняли на борт команду Курбан-баши. Людей не хватает. Трап должен быть где-то рядом.

— Хорошо, эмир.

В это время охранник, стоящий около запасной рубки увидел, как по коридору в его сторону движется монументальная фигура в белоснежно морской форме. Он напрягся, и лихорадочно начал соображать, что ему делать. Его целью было не пускать никого в рубку, но если бы он даже прошел дальше, то непременно бы вышел на корму и наткнулся на ракеты. Пока он соображал, что делать, Гельмут Мильх прошествовал мимо него, и дойдя до ближайшего трапа, начал спускаться вниз. Охранник невольно проводил его взглядом, облегченно вздохнул, а когда обернулся то в его лоб влепилась пуля, выпущенная подкравшимся буквально вплотную Моше Шнайдером. Он быстро подбежал к двери, тут же к нему присоединился вернувшийся штурман. На этой двери кроме обычного, стоял еще и цифровой замок.

— Код знаешь? — спросил Шнейдер.

— Да, — ответил Гельмут. — Шестьсот сорок шесть.

— Тогда набирай.

И тут же скомандовал в микрофон: — Штурм!

Все получилось до удивления гармонично. Первые залпы праздничного фейерверка заставили всех, и террористов, и их противников, вздрогнуть, а потом, увидев цветастые огни над кораблем, облегченно засмеяться.

— Что это?! — спросил Мансур, когда огненные сполохи озарили окна рубки. При этом он судорожно схватился не за пистолет, а за пульт подрыва бомбы.

— Успокойтесь, это всего лишь фейерверк, — ответил капитан. — Может, вы уберете своих людей из моего дома? Я все равно уже никуда от вас не денусь.

Мансур глянул на него, потом взял рацию, и сказал в нее несколько слов по-арабски. Пройдя через передатчик на другом конце лайнера, голос ушел дальше, в Неаполь. Но Антонио Дибьджи сильно бы не радовался, если бы узнал, что сказа в микрофон Мансур.

— Уходи, этих всех можешь убрать.

— Уже, — ответил Халил, и покосился в сторону кровати, где с перерезанным горлом лежала Луиза-Антуанетта.

Галил и Георгиос начали стрелять одновременно. Перед этим израильтянин шепнул греку: — Не попади в ракету, а то взлетим на воздух оба.

Трое их противников так и не разошлись по разным углам, и на них хватило буквально двух плотных очередей. Когда стрелявшие по вертикальной лестнице спустились вниз, оказалось, что один из террористов был еще жив, и Галил добил его выстрелом в голову.

— Моше, мы у ракет, — доложил он.

— Хорошо, — отозвался Шнейдер. Несколько секунд назад он ворвался в рубку, и с ходу начал стрелять по находящимся там людям из пистолета сразу с обеих рук. Только один из трех обитателей рубки успел вскинуть свое оружие, но он умер как раз первым. Последним Шнейдер застрелил человека, сидящего у переносного пульта управления ракетами. Еще один террорист замер, положив пробитую голову на панель управления кораблем.

В зале все решилось так же в какие-то секунды. Зверев изобразил, что сейчас окончательно упадет за перила, и у «официанта» не выдержали нервы. Он метнулся в его сторону, подхватил под руку, хотел что-то сказать, но пистолет, упакованный в лже-библию, уткнулся в его тело и пуля пробила его сердце. Выстрел получился совсем тихим, но флиртующий с Виктором охранник его все же услышал, а потом и увидел, как заваливается назад тело «официанта». Он дернулся в сторону своего собрата, тогда Виктор откинул свой веер, и, подхватив «ухажера» за причинное место и шиворот, с легкостью перекинул тщедушное тело через перила. Неудачливый кавалер успел только заорать от страха и неожиданности, но крик его был короток, так же как полет, и приземление головой на мраморный пол. Пастор и Блудница глянули друг на друга, потом помахали друг другу рукой. Виктор изобразил еще книксен, и Зверев одобрительно показал ему большой палец.

А на корме Галил, Георгиос и примкнувший к ним Мишель решали, что делать с ракетами. Галил запросил даже Шнейдера.

— Что делать с этими двумя дурами?

— Выкинь их за борт, — посоветовал тот, и добавил. — И побыстрей. К нам приближаются лодки с террористами. Они подойдут к правому борту с кормы.

— Моше, с охраной все, — доложил Зверев. — Что делать дальше?

— Бегите в лекционный зал, там должны быть два автомата, а потом на правый борт, встречайте гостей.

— Понял.

Пока подобравший сутану Пастор и совсем охамевшая Блудница, задравшая свои ромбоны до самого пояса неслись по коридорам в поисках лекционного зала, Шимон окончательно отделил бомбу от тротила.

— Вот и все, — сказал он.

— Я думал, будет сложней, — признался его нежданный напарник. — В фильмах их устраняют гораздо трудней.

— Просто это кустарная работа. Очевидно, тут один радиовзрыватель, поэтому нет устройства самоуничтожения при попытке извлечения. Ну это и понятно. Они боялись, чтобы бомба не взорвалась при качке.

А наверху во всю шла другая работа. Толпа людей по левому борту восторженно кричала «Ура» каждый раз, когда с правого борта взлетал очередной сюрприз мастера Ван Хин Шуя. Огненные шары: зеленые, желтые, синие, красные; сменялись уходящими высоко вверх огненными тюльпанами, а потом расцветали с хлопками причудливые узоры. Женщины, в роскошных собольих, шиншилловых и норковых шубках прыгали и визжали от восторга.

В это время на корме Георгиос, Галил, и Мишель с трудом вытащили из ложемента двухметровую тушу ракеты, подтащили ее к борту, и бросили вниз. Каждый при этом ожидал чего-то страшного: взрыва, грохота, вспышки. Но, в таком шуме и грохоте салюта ракеты утонули практически бесшумно. Отдышаться им было не дано. Из мрака показались три больших резиновых, надувных лодки. На каждой из них было по десятку одетых в черное террористов.

— Мишель, на прожектор! — крикнул Галил. Тот понял, и метнулся вбок, разворачивая вниз, на идущие параллельно лайнеру лодки мощный прожектор. Но еще до этого застучал пулемет Георгиоса. К нему присоединился «Узи» Галила. Они поливали террористов свинцом, и те, уставшие, ошалевшие и от трудного плаванья, ослепленные фейерверком, и светом прожектора не сразу поняли что происходит. Лишь когда пятеро в его лодке погибло, Курбан-баши воскликнул: — Это засада! Уходим!

Моторист тут же крутанул рукоять газа, и повел свою лодку по дуге, к носу корабля. Это было не так просто, лайнер шел сейчас почти на предельной скорости, кроме того, им сейчас приходилось идти против течения и ветра.

В это время Моше и немец выкинули из кресла управления судна труп Хасана и Гельмут сам уселся в кресло.

— Теперь даже если он взорвет рубку, мы сможем управлять судном, — довольно сказал он. — Так, это что? Он отключил систему связи с землей, и сотовую связь.

В это время в разговор включился Галил: — Моше, эти, на лодках, они уходят куда-то к носу корабля!

— Будь тут, я на борт, помогу нашим, — сказал Моше, и, подхватив автомат одного из террористов, кинулся из рубки. Он успел дать по проходящим снизу лодкам очередь, и даже заметил, как из нее упало за борт темное тело.

Все были в работе, только Юрий Астафьев торчал без дела около двери на капитанском мостике. Дверь была плотно закрыта, и как он не налегал всем телом, это ему не удавалось сделать. В наушниках он слышал переговоры своих невольных коллег, и мучился оттого, что ничего не может сделать. Когда прозвучала фраза, что террористы уходят к носу, он забыл про дверь, и побежал к краю палубы, а затем и назад, чтобы посмотреть на их маневр.

В ту же секунду Мансур запросил рубку: — Хасан, группа Курбан-баши прибыла?

Гельмут, услышавший в наушниках незнакомую речь, дернулся, но ничего не сказал. Мансур повторил фразу, но снова ничего не услышал. Тогда он вскочил на ноги, и запросил совсем другого человека: — Анри, что происходит на борту?

Ответом ему была тишина. Тогда он уже откровенно вытащил из кармана пистолет, в другую руку взял пульт и, передернув затвор, шагнул к двери.

 

ГЛАВА 23

Если бы Курбан-баши смог обогнуть лайнер и зайти с другой стороны, он покрошил бы на битком заполненных палубах не один десяток человек. Но на нос корабля, тремя палубами ниже рубки, выскочила парочка в странных костюмах и с автоматами в руках. Зверев и Виктор дышали очень тяжело, но это не помешало им с ходу открыть огонь по лодкам. Им помогал при этом китайский фейерверк, лодки были как на ладони, зато террористы стреляли в сплошное зарево огней, даже не понимая, откуда ведется по ним огонь. Вскоре один из «Зодиаков» закрутился на месте, это мертвый рулевой навалился на ручку газа и невольно вывел лодку из игры. Через полминуты мимо него начала проходить корма лайнера, и пулемет грека добил тех, кто был еще в ней живой.

Вторая лодка столкнулась с соседней, и перевернулась. Среди прочих пошел ко дну и Курбан-баши не научившийся в детстве плавать в своем солнечном Узбекистане. Тогда у рулевого последней лодки сдали нервы, и он отвернул в сторону, стараясь как можно быстрей удалиться с места невезучего захвата. Вслед им звучали частые очереди.

Именно в этот момент осторожно приоткрылась дверь рубки, Мансур выглянул в одну сторону, потом выскочил и направил ствол в другую сторону. Там тоже никого не было видно, и он бегом проскочил расстояние до лееров, перегнулся, и начал осматривать море. Единственное, что он понял, снизу звучали звуки стрельбы. Он хотел нагнуться ниже, но тут его окликнули.

— Мансур!

Он оглянулся. В десяти шагах от него стоял человек в странном, средневековом кафтане, на голове треуголка. Несмотря на весь этот странный наряд, Мансур сразу узнал этого человека, мгновенно. Столь же мгновенно он вскинул пистолет, но и в руках его противника уже так же было оружие. Они выстрелили практически одновременно, так, что звуки выстрелов слились в один. С головы Юрия испуганной птицей слетела треуголка, а Мансур сразу плашмя опрокинулся назад, на спину, так, что пистолет, выпавший из его руки прокатился по палубе еще метров пять.

Между тем на лицо Астафьева начала капать кровь. Он поднял руку, потрогал голову, и зашипел от боли. Пуля, чиркнув по голове, содрала с нее большой клок кожи и волос. Выругавшись, Юрий отодрал с рукавов роскошные кружева, и прижав к ране, подошел к телу своего врага. Мансур лежал на спине, черный смокинг был расстегнут, и в районе сердца по белой рубахе растекалась все большим размером кровь.

— А он действительно красив, — пробормотал Астафьев. — Ольга была права.

Он поднял с палубы пульт управления бомбой, не понял, что это такое, но, на всякий случай, выкинул эту штуку за борт. После этого он нажал на кнопку вызова своей миниатюрной рации.

— Моше, Мансур готов. Что мне делать дальше?

— Иди в рубку, успокой капитана.

Астафьев развернулся, и, подобрав пистолет террориста, прошел на мостик, старательно закрыв за собой дверь.

В это самое время Ольга Малиновская была в какой-то полумиле от "Куин Мэри". Она прекрасно видела как взрывались на горизонте причудливые цветы фейерверка.

— Смотри, парень! Смотри, как красиво! — восторженно закричала она, но опустив глаза, поняла, что тот уже умер.

— Что нам теперь делать? — спросил скорее не ее, а себя старший группы. Он уже несколько часов не мог связаться со Шнейдером.

— Правьте туда, на лайнер, — не терпящим возражения голосом велела Ольга.

Еще один человек видел этот фейерверк. Легкая, двухместная «Сессна» Ахмада Шакира несла его по направлению Ливана. Только в этой стране он мог скрыться на первое время. Всполохи праздничного салюта сначала удивили его, потом он понял, что это такое. Зло усмехнувшись, он вытащил свой знаменитый мобильник, и перебрав несколько номеров, остановился на странной записи: «КМ-2». Ахмад нажал на кнопку вызова безо всякой надежды на удачу. Он уже неоднократно пробовал «дозвониться» по этому «номеру», но у него ничего не получалось. И, когда зазвучали звуки вызова, он удивился, а потом жадно приник к стеклу кабины.

За минуту до этого Гельмут Мильх включил ретранслятор сотовой связи. Сделал он это зря. Глубоко в трюме Шимон неторопливо беседовал с новым другом Андре.

— А от чего может взорваться эта бомба?

Они поднимались наверх по маршевым лестницам, все выше и выше. Сюда даже начала проникать музыка из зала над ними.

— Да, от чего угодно, — вещал Шимон. — Можно вставить пейджер, или мобильный телефон…

И тут он услышал, как внутри его ноши запищал сигнал вызова, потом что-то щелкнуло, и зеленая лампочка на пульте начала мигать. А Шимон вдруг понял, что если бомба взорвется сейчас, то могут погибнуть люди там, наверху, и этот, рядом. Если же ее бросить вниз, то сдетонирует весь этот чудовищный запас тротила. А вот Андре не понял, почему этот умный еврей прервал свою лекцию, а толкнул его вниз, а сам бросился на пол, и прикрыл своим щуплым телом, затянутым в бронежилет, свою жуткую ношу. Грохнуло так, что матрос оглох, а когда расселась пыль, и он поднял глаза, то он понял, что друга у него уже нет.

— Сделай круг над ним! — крикнул Шакир пилоту.

— Опасно, могут подстрелить этим самым фейерверком.

— К чертям! Сделай большой круг.

В это время Астафьев уговаривал капитана корабля.

— Все просто, Антонио, радиоэфир уже под нашим контролем. Просто позвоните в Неаполь, там же у вас есть спецслужбы.

— Хорошо, я все сделаю так, как вы говорите.

Он и в самом деле начал набирать какой-то номер на спутниковой связи, так что Юрий уже спокойно покинул рубку. Он вышел, и совершенно обалдел. На месте, где лежал Мансур, была только лужа крови, и не менее кровавый след вел к леерам.

 

ГЛАВА 24

Все эти события прошли мимо пассажиров корабля. Продрогшие, но довольные, они возвращались в главный зал, и восхищенно обменивались своими мнениями.

— Я была на открытии последней олимпиады, там тоже было здорово, но такого подбора цветов не было!

— Двадцать пять минут, двадцать пять минут! Я засек по часам. Этот бал мне определенно начинается нравиться.

— Да, китайцы известные мастера своего дела. Недаром именно они изобрели порох.

Снова зазвучала живая музыка, на этот раз отдохнувшие музыканты наяривали джаз. Собралось и жюри по выбору лучшего костюма. Антоний Головачев настаивал на награждении Пастора и кающейся грешницы, но их так и не сумели найти.

Двадцать минут кружила над лайнером «Сессна» турецкого миллиардера, пока пилот не взмолился.

— Ахмад-Бей! Нам не хватит топлива, еще пять минут, и мы не дотянем до берега.

Шакир скрипнул зубами, и махнул рукой. Сам он откинулся на спинку кресла, и начал искать, где совершил ошибку. Он отдал полмиллиона за то, чтобы умелец, изготовивший бомбу для лайнера, скопировал пульт управления лично для него. Правда, он предупредил его, что пульт будет работать на других частотах. Тогда Ахмед не придал этому значения. Он мог бы взорвать бомбу за десять минут до положенного срока, и под воду ушли бы не только все его конкуренты по золотому бизнесу, но и сам этот недоношенный щенок Мансур и вся его команда. Он изрядно надоел ему за эти полгода своим высокомерием и непомерными запросами. С ним приходилось делиться всем, от личного номера в самом лучшем отеле, до спальни в собственной яхте, и даже облюбованной им самим женщиной. Но, бомба почему-то не взорвалась.

Самым везучим из всей команды Мансура оказался Анри. Когда он пришел в себя, то понял что связан собственными подтяжками, да причем профессионально, так, что он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Единственное, что он мог делать, это кататься из стороны в сторону по не слишком широкому коридору. И надо же было в этот коридор выйти двум смертельно пьяным дамам крайне бальзаковского возраста. Они, в поисках туалета просто заблудились в его лабиринтах. Увидев связанного мужчину, одна из них сказала: — Мари, смотри, тут лежит мазохист.

— Обожаю мазохистов, — призналась та. — Наверное потому, что я сама садистка.

— Да, это точно. Ты прирожденная садистка. Как я тебя только терплю все это время.

— Давай, его освободим.

— Давай. Может, он нас хоть трахнет за это.

— Нет уж, я лучше излуплю его ремнем по заднице.

Она открыла свою сумочку, и, достав миниатюрный складной нож, быстро освободила Анри от его пут.

— Спасибо, дамы. Я вас еще найду, — пообещал он им, и тут же приставными прыжками побежал по коридору. По-другому он передвигаться не мог. После долгого плена руки и ноги его не слушались. Через пару минут он был около рубки. И первое, что он там увидел, это лежащего на палубе Мансура. Подбежав, он приподнял его голову, потом рассмотрел пятно крови на груди, и с досадой скрипнул зубами. Он уронил голову Эмира на палубу, она стукнулась как простая деревяшка.

"Надо бежать с этого судна", — решил он. И тут он услышал стон. Опустив глаза, Анри не поверил этим своим собственным органам зрения. Мансур дышал, более того, он открыл глаза, и пытался что-то сказать.

— Ты жив?

— Что… все…

Анри его понял.

— Все сорвалось, все в заднице, — подтвердил он. — Откуда-то тут взялись моссадовцы и перещелкали наших парней как мух. Надо уходить.

Мансур показал куда-то рукой, и оглянувшись, Анри понял, что он говорит про спасательную лодку.

— Мы не спустим ее.

— Там… жилеты и файера.

Тогда он его понял. Через десять минут они были готовы покинуть корабль. Самым трудным для Мансура было прыгать с такой высоты. Он собрал все силы, но когда тело, больно ударившись о воду, вошло в него как оловянный солдатик, сознание снова покинуло его. И опять его вытащил на поверхность Анри. Огни лайнера остались позади, шторм уже раскачал волны до метровой высоты. Их смерть была бы неизбежной, если бы Мансур не был чертовски везучим человеком.

— Лодка! — крикнул Анри, и показал рукой вперед. Это действительно была одна из лодок террористов, та, что перевернулась. «Зодиак» был совершенно цел, все пули миновали его, так что Анри с некоторым трудом перевернул лодку, и забравшись сам, затащил туда же и Мансура. У того очевидно от холода, почти перестала течь кровь, и он был в сознании. Лодочный мотор ушел на дно, и двоим невольным Робинзоном осталось только отдаться воле волн. Через час они увидели вдалеке огни большого теплохода.

— Эй! — заорал Анри. Потом он вспомнил, что у них есть файера, и зажег один из них, красный. Он кричал, размахивал файерами, зажигая один за другим до тех пор, пока нос судна не навис над их непрочной посудиной. На носу было название: «Хайфа».