И поныне я не понимаю, почему торгового агента, жившего на берегу Медвежьего озера, называли Толстым Торговцом. Метис Роже, сын канадского француза и индианки из племени кри, вероятно, никогда в жизни не смог бы стать таким толстым, как те двое белых, что когда-то посетили вместе с Вап-нап-ао наш лагерь. Он был уже старым человеком. И если бы не Танто, который знал его раньше, я бы никогда не поверил, что этот худой, сутулый, молчаливый человек с черными индейскими глазами, белесыми волосами, будто перемешанный с пеплом речной песок, и есть действительно Толстый Торговец. Если бы не цвет волос да многодневная щетина на подбородке, он бы не отличался от людей нашей крови.

И он кого-то даже напомнил мне сначала. Знаете кого? Овасеса! У него, как и у нашего учителя, были узкие неподвижные губы и глубоко сидящие суровые глаза.

Я не поделился этой мыслью с братом, так как считал ее оскорбительной для памяти храбрейшего и мудрейшего из шеванезов. Но отогнать ее тоже не мог. И, может быть, благодаря этому мне легче было верить, что Торговец не предаст нас и не отдаст в руки Вап-нап-ао, хотя были и такие минуты, когда впервые после выхода из Долины Соленых Скал я утратил всякую надежду.

И Танто сначала не доверял Торговцу. В первый вечер (я его вообще не помню) брата тоже поборола усталость. Он сказал Торговцу только то, что мы бежали из долины, замкнутой Вап-нап-ао, а о браслетах из желтого железа и о цели нашего побега и не вспомнил. Танто решил сделать это утром, потому что, как он признался мне позже, побаивался: вдруг Толстый Торговец воспользовавшись нашей усталостью и сном, ограбит нас. Спать Танто лег около самых дверец – так, чтобы никто не мог ни выйти, ни войти в дом, не потревожив его.

Разбудил нас Торговец. А вернее, запах разогреваемого на огне мяса и копченой рыбы. На дворе уже начинался ясный, солнечный день. Торговец возился в доме, расставлял на столе тарелки из светлого металла, клал на них мясо. Встретив мой взгляд, он с уважением поднял руку.

– Приветствую тебя, сын вождя, – промолвил он низким хриплым голосом.

– Приветствую тебя, – ответил я не совсем дружелюбно, – меня зовут Сат-Ок.

– Красивое имя ты получил, – сказал он и кивнул головой.

И тогда впервые при этом характерном движении я заметил его сходство с Овасесом.

Ели молча. Торговец приготовил какой-то темный и сладкий, как старый мед, напиток. Он называл его «кофе». Когда я не захотел пить (я думал, что это огненная вода), он успокоил меня и посоветовал выпить, говоря, что этот напиток прогоняет усталость и множит кровь в жилах. Я послушался. Это были единственные слова за завтраком.

Впервые в жизни я видел, как живут и как едят белые люди. Дом был похож на пещеру, искусно сделанную из толстых дубовых стволов. Огонь горел не как у нас, посередине пещеры, а в каменном убежище. Есть садились не на землю, а на древесные пни. Все было удивительно, чуждо и разумно. Да, разумно. Я ненавидел белых. Но я понимал, что такой дом гораздо теплее наших типи, что очаг в каменном убежище сильнее греет, что темный напиток действительно прогоняет усталость.

Когда мы кончили есть, Танто вынул из-за пазухи один браслет Тинглит, положил его перед Торговцем и спросил:

– Сколько ты дашь еды за это?

Торговец быстро наклонился над столом, взял браслет, поцарапал его ногтем, долго взвешивал в руке. Наконец поднял глаза:

– Две пары саней, полных самого лучшего жира и мяса.

Танто опустил глаза. Я тоже чувствовал, что от радости кровь прилила к моим щекам. Чтобы скрыть блеск глаз, я старался не смотреть на Торговца.

– Правду ли говорит мой брат? – спросил Танто.

Торговец положил на стол обе руки со стиснутыми кулаками.

– Слышал ли сын Высокого Орла Танто, – ответил он грозно, – слышал ли, чтобы я когда-либо обманул кого-нибудь из красных братьев?

– Нет.

– Так вот, повторяю: за этот браслет я дам две пары саней, полных жира и мяса. II сам на своих собаках помогу отвезти их туда, куда захотят красные братья. Я знаю, шеванезы голодают в Долине Соленых Скал. И я охотно помогу им, если удастся проскользнуть мимо часовых из Королевской Конной.

– Конечно, это опасно, – сказал я с пренебрежением.

– Молчи, Сат-Ок! – резко приказал мне Танто.

Тогда я впервые увидел след улыбки на лице Торговца.

– В каком месте вы вышли из долины? – спросил он.

– Под Скалой Орлов, – ответил Танто.

– Что?!

– Через перевал под Скалой Орлов.

Торговец смотрел на нас круглыми от удивления глазами. Наконец глубоко вздохнул:

– Я могу пойти с вами.

Тогда Танто вынул второй браслет.

– Проведешь ли ты еще две пары саней?

Торговец встал и после долгого молчания сказал:

– Да.

Танто тоже поднялся:

– Мой брат приготовит сани в дорогу.

Торговец неторопливо, подумав, кивнул головой, спрятал браслеты на груди и пошел к двери. Открыл ее и вышел. Мы с Танто переглянулись – вид у нас был, как у вождей-победителей после большого боя.

В эту минуту Торговец вбежал назад.

– Вап-нап-ао! – крикнул он срывающимся голосом.

Танто схватился за нож. Я вынул свой и прыгнул за спину Торговца.

«Предал?! Если предал, то заплатит жизнью!»

Но Торговец, не обращая внимания на блестящие лезвия, взобрался на стол и открыл в потолке небольшую дверцу. Руки у него дрожали.

– Спрячьтесь здесь. Быстро прячьтесь! – повторил он, посматривая на дверь, из-за которой уже доносился далекий лай собак.

Танто понял и поверил Торговцу.

Одним прыжком он очутился в тайнике и втащил меня.

Мы находились в низком и темном помещении. Торговец подавал нам наши меховые куртки, лыжи и копья, подал также медвежью шкуру, которой мы укрывались. Потом он протянул руку с браслетами и сказал:

– Спрячьте это. И молчите. Молчите!

Дверца закрылась. Она была сделана из толстых, но неровных досок и сквозь щели можно было видеть, что делается в доме.

Торговец еще с минуту внимательно осматривался, не осталось ли каких-нибудь следов нашего присутствия, затем вышел.

– Не предаст? – прошептал я в ухо Танто.

– Молчи!

Это были прескверные минуты. Хуже тех, когда над нами загремел первый гром снежной лавины. Торговец, казалось, был благосклонен к нам, во всяком случае, врагом он не был. Но не оживет ли в нем предательская кровь белых? Мы слышали лай собачьих упряжек, щелканье бичей и возгласы белых людей. Низкий голос Торговца слышался редко, замирал в шуме.

До боли стиснул я пальцы на рукоятке ножа. Живым меня не возьмут. Сердце билось страшно медленно, в ушах шумела кровь…

Наконец прибывшие начали входить в дом. Ни один из них не посмотрел в нашу сторону. Они входили один за другим, что-то говоря на своем шелестящем твердом языке, из которого ни Танто, ни тем более я не знали ни одного слова.

Вошло их уже шестеро, а Вап-нап-ао все еще не было. Но вот и он появился. Сразу за ним вернулся и Торговец.

Люди из Королевской Конной были, вероятно, очень утомлены и голодны. Они сразу сели есть, но без достоинства и не в молчании, как подобает взрослым воинам. Они непрерывно переговаривались, кричали, как старые бабы, смеялись визгливо, как молодые девушки. Только Вап-нап-ао и Торговец не проронили ни слова. Торговец сел немного сбоку, и мы не видели его.

Внезапно я содрогнулся. Послышался голос Торговца, который спросил на языке кри:

– А что делают твои красные?

Вап-нап-ао поднял голову от тарелки и что-то со злобой сказал на языке белых. Кто-то из его людей тоже добавил несколько сердитых слов. Я почувствовал на своем лице учащенное дыхание Танто. Он тоже, вероятно, как и я, не понимал, почему Торговец начал говорить на языке кри. Не означало ли это измену? А может быть, Торговец просто хотел, чтобы и мы понимали его слова. Но это неразумно и безрассудно и может вызвать подозрение Вап-нап-ао, действительно хитрого, как змея.

Ответ дал нам сам Торговец. Мы снова услышали его спокойный голос:

– Не сердись, Вап-нап-ао. Я плохо говорю на твоем языке, ты – на моем. Но мы оба хорошо знаем язык кри.

Итак, Торговец и Вап-нап-ао принадлежали к разным племенам белых людей? Я почувствовал, как Танто сжал мое плечо.

Вап-нап-ао буркнул что-то под нос. Наверное, Торговец убедил его. Вап-нап-ао сидел так, что я отчетливо видел его лицо, изборожденное морщинами, заросшее светлой щетиной, худое, суровое и, несмотря на большую усталость, грозное.

Торговец повторил свой вопрос:

– Так скажи же, что делают «твои» индейцы?

Вап-нап-ао пожал плечами:

– Ничего.

– Ничего?

– Кажется, хотят подыхать от голода, как волки в клетке.

– Это не волки, брат Вап-нап-ао, это люди.

– Я знаю.

Кто-то из белых вышел, но тотчас же вернулся и поставил на стол небольшую бутылку из светлого металла. Ее появление было встречено криком радости. В кружки разлили прозрачную жидкость.

– Иди выпей, Торговец, – сказал Вап-нап-ао.

– Огненная вода?

– Да, да, – засмеялся Вап-нап-ао. – Огненная вода.

Торговец подошел к столу. Он не смеялся, но выпил кружку и сел рядом с Вап-нап-ао. Я снова стиснул рукоять ножа. Что будет, если дух огненной воды овладеет разумом Торговца и прикажет ему изменить?

Но голос Толстого Торговца оставался спокойным и равнодушным:

– Какая тебе выгода от того, что шеванезы вымрут в Долине Соленых Скал?

Вап-нап-ао обернулся к нему и прищурил глаза:

– А что это ты меня так выспрашиваешь о них?

Теперь Торговец пожал плечами:

– Ты хорошо знаешь, что шеванезы и сиваши приносят мне шкуры. Когда ты их загонишь в резервацию, я тоже вынужден буду уйти отсюда.

Бородатый человек, в котором я только теперь узнал одного из послов, приезжавших в наш лагерь, снова начал разливать огненную воду и что-то сказал по-своему. Другие громко рассмеялись.

Вап-нап-ао не смеялся, только быстро опрокинул свою кружку. В его светлых, как лед, глазах промелькнула быстрая тень.

– Это правда? – спросил Торговец после слов бородатого.

Вап-нап-ао кивнул головой:

– Правда. Похоже на то, что они решили вымереть от голода, а из долины не выходить.

– Так что же ты будешь делать?

– Что-нибудь сделаю.

– Что?

Вап-нап-ао достал трубку, набил ее светлым табаком, закурил. Его лицо оживилось.

– Они все еще слишком сильны, чтобы пытаться одолеть их силой. Но, когда они достаточно ослабеют, их можно будет взять даже голыми руками. Я еду к начальнику за подкреплением. Если достану человек тридцать, то через месяц открою динамитом каньон и заберу все племя без единого выстрела. Они еще и благодарить меня будут, что спас их от голодной смерти.

– А они не убегут?

– Кто? И куда? Горы содрогаются от лавин. Через засыпанный каньон никто не пройдет. Я оставил там четырех человек. Сами воины, может быть, и сумели бы вырваться из долины, но ведь они не оставят семей.

– Да, – медленно повторил Торговец. – Семей они не оставят.

Вап-нап-ао что-то злобно буркнул на своем языке.

Его люди уже поели и начали устраиваться на отдых. Но он еще продолжал сидеть за столом. Его глаза остро блестели из-за клубов голубого дыма его трубки.

Торговец тоже закурил трубку и спустя некоторое время промолвил:

– Неприятно умирать с голоду.

Вап-нап-ао сначала дернулся, будто хотел его ударить, но овладел собой и вновь откинулся спиной к стене, как очень утомленный человек.

Его голос звучал теперь очень устало.

– Слушай, Франсуа, – сказал он. – Слушай ты, глупый Толстый Торговец. Я совсем не хочу, чтобы они сдохли с голоду. Я молю бога, чтобы они добровольно вышли из проклятой долины, чтобы бросили свою проклятую свободу и чтобы пошли наконец в свою проклятую резервацию. Я не хочу их смерти. Я даже не хочу, чтобы они шли в неволю. Я только должен выполнить приказ.

– Зачем?

– Ты не знаешь зачем?

– Нет.

Вап-нап-ао поднес ко рту кружку, хотя там уже ничего не было.

– Я думал, что вся чаща об этом знает.

Торговец скривился:

– Чаща, может быть, и знает. Я не знаю.

Рука Танто сжимала мое плечо.

Каждое их слово попадало в нас, как стрелы в раненого лося.

Вап-нап-ао пожал плечами:

– Мне обещали, если я приведу шеванезов в резервацию, освобождение от службы, награду и полную выслугу лет. Ты понимаешь? Выслугу лет не как сержанту, а как лейтенанту. А я уже двадцать лет сержант – с тех пор, как краснокожие впервые вспороли мне копьем спину. Понимаешь?

– Нет.

– Торговец, – голос Вап-нап-ао был сердитым, – перестань меня дразнить! У меня четверо детей. Их мать не чистокровная белая. И мои дети тоже не чистокровные. Если я не оставлю им достаточно денег, они будут голодать, как…

– Как те, в Долине Соленых Скал?

Вап-нап-ао ударил кулаком по столу:

– Почему краснокожие не слушаются закона?

– Это не их закон.

– Но мой и твой.

Торговец замолчал. Вап-нап-ао шумно дышал, как после долгого бега. Был ли это гнев? И только ли гнев?

Он медленно встал и, наклонившись к Торговцу, сказал:

– Если мы не послушаемся этого закона, он сломит меня и тебя. Понимаешь?

Торговец с неожиданной покорностью кивнул головой:

– Понимаю.

С минуту они мерили друг друга взглядом. Вап-нап-ао наконец лениво зевнул:

– Разбуди нас в полдень.

– Вы не переночуете?

– Нет.

Торговец покачал головой, будто равнодушно чему-то удивляясь. Вап-нап-ао лег на его шкуры и сразу заснул. Торговец вышел.

Мы уже знали: не предаст. Мы знали и многое другое. Ладонь Танто ослабела на моем плече, ослабели мои пальцы на рукоятке ножа. Закрыв глаза, я видел перед собой то лицо Торговца, то Овасеса. Было слышно шумное дыхание спящих, с улицы ежеминутно доносился лай и рычание собак. Наверное, Торговец кормил своих. Да, это он кормил своих собак перед дорогой в Долину Соленых Скал. Потому что, если белые поедут в полдень, мы с Торговцем вскоре после них сможем двинуться туда.

Солнце медленно двигалось. Солнечное пятно все больше приближалось к окну. Наконец в дверях появился Торговец и закричал что-то на языке белых. По его тени на пороге было видно, что уже полдень.

Люди Вап-нап-ао поднимались медленно и неохотно. Как же неповоротливо они собирались в дорогу! Только сердитый окрик Вап-нап-ао заставил их поспешить.

Торговец прощался с ними, стоя в открытых дверях.

Мы слышали всё: лай собак, хруст саней по снегу, щелканье бичей. Потом все начало удаляться, затихать. К нам возвращалась тишина. Она окружила нас, как ласковое дыхание весеннего ветра. На пороге виднелась неподвижная фигура Торговца.

Наконец мы услышали его голос:

– Вап-нап-ао уехал. Мои братья могут выйти.

– Пусть Толстый Торговец простит сына Высокого Орла за то, что он обидел его в своих мыслях. Я думал, что мой белый брат – друг Вап-нап-ао и что он ставит его закон выше жизни и свободы племени шеванезов. Теперь я знаю, что мой белый брат – великий воин и храбрый человек и мысли его ясны и чисты, как вода на солнце. Шеванезы никогда не забудут дружбы Толстого Торговца и всегда будут его друзьями, а сын Великого Орла всегда будет его братом.

Так сказал Танто, когда мы вылезли из тайника. Толстый Торговец слушал его с неподвижным лицом. Когда Танто закончил, я поднял вверх руку и сказал:

– Сат-Ок, младший сын Высокого Орла, вождя шеванезов, тоже навсегда останется братом Толстого Торговца.

Торговец положил мне руку на плечо и сказал просто:

– Моя мать была из племени кри.

Потом он сел к столу и начал набивать трубку.

Мы с братом тревожно переглянулись. Что бы это могло значить?

Танто подошел к Торговцу:

– Мой брат забыл, что нам нужно выступить в Долину Соленых Скал?

Торговец отрицательно покачал головой, указал нам место около себя и долго в молчании разжигал трубку. Мы нерешительно сели.

– Мой брат отказывается? – задал новый вопрос Танто.

– Нет.

– Так почему же мы не готовимся в дорогу?

– Потому что я хочу посоветоваться с моими молодыми братьями, – объяснил Торговец.

Я с облегчением вздохнул. Значит, он не нарушает нашего уговора. Танто тоже успокоился, вытащил браслеты Тинглит и положил их перед Торговцем.

Старик взял их в руки, снова рассматривал, взвешивал и наконец спросил:

– Много ли у шеванезов таких браслетов?

– Достаточно, – ответил Танто.

Торговец еще с минуту играл браслетами, а потом положил их на стол между собой и нами.

– Брат мой считает, что этого мало? – снова спросил Танто.

– Нет.

– Может быть, он хочет больше?

Торговец не ответил. Тогда по знаку Танто я вынул из-за пазухи браслеты, которые дала брату мать, браслеты жены вождя, самые большие и самые красивые во всем племени, с красноватым отблеском, с вырезанными на них изображениями птиц и зверей.

Торговец тихо свистнул. Он взял браслеты осторожно, будто боялся, что они рассыплются в его руках, осмотрел их тщательно, потом положил передо мной, хотя я и не протягивал руки за ними. Он все еще молчал и над чем-то раздумывал, а мы ждали его слов. Наконец он отложил трубку и поднял голову:

– Я хочу помочь племени шеванезов.

– Мой белый брат… – начал Танто, но Торговец остановил его движением руки.

– Я хочу помочь шеванезам так, чтобы все племя могло выйти из долины, – сказал он тихо.

– Что?.. – вскрикнул Танто, а я вскочил.

Торговец усмехнулся едва заметной, скупой усмешкой. Пристыженные своей вспышкой, мы сели снова к столу, ожидая дальнейших пояснений Торговца.

– Сейчас я расскажу, как я хочу это сделать, – промолвил он. – Но перед этим хочу выяснить с сыновьями Высокого Орла одно дело. Хотят ли они меня выслушать?

– Да, – прошептал Танто.

Я же не мог выдавить и слова из своего сжавшегося вдруг горла.

– Итак, пусть мои младшие братья слушают внимательно, – начал Торговец. – Они должны понять, что, если я помогу шеванезам бежать из Долины Соленых Скал, я нарушу закон белых начальников и меня постигнет за это тяжкая кара. Я могу сделать только одно: бежать потом так далеко, чтобы белые начальники никогда уже не смогли меня схватить. Но тогда я должен буду покинуть свой дом, бросить все, что я здесь имею. Понимает ли меня мой брат Танто?

Я не понимал, но Танто кивнул головой.

– Я старый человек, – продолжал Торговец, – и не имею ни братьев, ни сестер, которые могли бы согреть мою старость.

– А как ты сделаешь, чтобы шеванезы вышли из долины? – сказал Танто.

Торговец впервые громко рассмеялся, но сразу посерьезнел, заметив мой встревоженный взгляд.

– Сат-Ок мне не верит? – спросил он.

Я не отвечал.

– Вы хорошо слышали, что говорил Вап-нап-ао?

– Да.

– Вы слышали, что около засыпанного каньона Вап-нап-ао оставил только четырех человек?

– Да.

Я не понимал, к чему клонит Торговец, но ждал его слов, как окруженный волками человек ждет звуков помощи.

– Четырех человек легко захватить внезапно, – сказал Торговец.

Танто пожал плечами:

– Если мы их даже убьем, то смерть людей Вап-нап-ао не откроет каньон.

– Мы никого не будем убивать, – буркнул старик. – Но если никто мне не помешает, я смогу открыть каньон так же, как Вап-нап-ао его засыпал.

Наступила тишина. Я ожидал этого обещания, однако, когда Торговец высказал его вслух, я не мог поверить, что это правда. Танто тоже не обмолвился ни словом.

Торговец понял, что мы не верим.

– Я не хочу от шеванезов никакой награды, пока не открою каньон, – сказал он твердо.

– Как ты хочешь это сделать, белый брат? – спросил Танто, и голос его дрожал так, как дрожало мое сердце.

Торговец наклонился к нему и начал говорить быстро, будто хотел растолковать сразу все.

– Когда я был чуть старше тебя, сын вождя, я работал на юге в пещерах под землей. В них выкапывают железо. Там я научился разбивать громами скалы так же, как сделал это Вап-нап-ао в Каньоне Стремительного Потока. Громы, которые разбивают скалы, белые называют динамитом. В лагере Вап-нап-ао есть еще много динамита. Его достаточно, чтобы открыть каньон настолько широко, что смогут пройти не только воины, но и женщины, и старики, и дети. Нам только нужно неожиданно захватить и обезоружить людей из Королевской Конной. Мы должны взять их в плен, и тогда они не помешают мне разбивать скалы. Но убивать их нельзя. Если кто-нибудь из них погибнет, я не помогу шеванезам. Понимаете?

– Ни один из них не погибнет, – сказал я.

Танто тоже кивнул головой, и Торговец продолжал:

– Я хочу еще кое-что сказать моим братьям. Я слышал, что в этом году у шеванезов была короткая охота. Я завез большие запасы еды и думал, что зимой буду выменивать на нее шкуры. Я не мог знать, что Вап-нап-ао запрет моих братьев в Долине Соленых Скал. Теперь, когда шеванезы выйдут из долины, я могу отдать им все свои запасы, и голод уйдет в этом году прочь от их палаток. Но…

Здесь он прервал свою речь, будто не хотел кончать начатую мысль. Танто смотрел на него с величайшим вниманием:

– Что хотел сказать мой брат?

Торговец развел руками:

– Если я открою каньон, я должен буду бежать от мести Вап-нап-ао и кары белых начальников. Поэтому я не могу обменять еду на шкуры.

– Мой брат, – спросил снова Танто, – хочет обменять еду на желтое железо?

– Да.

Танто слегка улыбнулся:

– Какую же награду хочет мой брат за то, что откроет каньон, и сколько желтого железа возьмет он за еду?

Торговец опустил глаза и с минуту беззвучно шевелил губами. Я смотрел на него, как на шамана. Я чувствовал к нему глубокое уважение и настоящую приязнь – он не только не предал нас, не только проявил большое благородство, но и обещал сейчас спасение для всего племени, давал Надежду на выход из Долины Соленых Скал, на получение еды, на победу над голодом. И все же в нем, как и в каждом из белых, таилась слабость и глупость. Ну что же это за мужчина, которому нужны украшения и браслеты женщин? Я слыхал о том, что белые ценят желтое железо, однако не мог понять этой смешной тайны.

Торговец поднял голову и неуверенно спросил:

– А сколько захотят дать мне шеванезы?

Танто пожал плечами и немного подумал.

– Столько, сколько за три раза по десять больших саней, полных мяса и жира, – промолвил он с нажимом.

Торговец заморгал глазами:

– Три раза по десять?

– Да.

– Три раза по десять таких браслетов? – воскликнул Торговец, показывая на толстые блестящие браслеты, лежавшие на столе.

Танто посмотрел на меня. В его глазах светились торжество и радость, но губы скривились в презрительной усмешке.

– Да, – повторил он, – это тебе обещает сын вождя шеванезов, брат.

Торговец вскочил.

– Иду готовить собак в дорогу, – сказал он и быстро вышел.

Солнце стояло высоко, когда от Медвежьего озера двинулись две собачьи упряжки, направляясь на север, в сторону Долины Соленых Скал. Первую из них вел Танто, вторую – Толстый Торговец.

Мне предстоял первый в моей жизни бой, бой с человеком. Торговец требовал от нас, чтобы мы щадили не только жизнь, но даже здоровье людей Вап-нап-ао. Мы пообещали ему, это, поклялись памятью Овасеса. И все же это должен был быть бой. Ведь люди из Королевской Конной никому не обещали щадить жизнь сыновей Высокого Орла, вождя шеванезов.

Танто и Торговец решили, что белый поедет вперед и открыто посетит лагерь Вап-нап-ао. У Торговца была с собой огненная вода, и он должен был дать ее людям, стерегущим каньон, потому что духи огненной воды сначала опутывают разум человека, приказывают ему петь, кричать и танцевать, а потом бросают в сон, такой крепкий, как зимний сон черных медведей.

… Тяжелые сани замедляли наш бег, хотя собаки Торговца были сильные и быстрые. Мороз все крепчал. По ночам мы разжигали большие костры и даже днем делали остановки, чтобы избежать болезни, которая убивает усталых людей во время сильного мороза.

Медлительность нашего передвижения угнетала меня, как плохой сон. Я не мог думать про бой, ожидавший нас. Я знал, что Толстый Торговец поступает разумно, желая напоить наших врагов огненной водой, чтобы они заснули каменным, бесчувственным сном. Но я желал бы, сто раз желал выступить против людей из Королевской Конной лицом к лицу в открытом бою насмерть. И мысль о том, что Танто и я – мальчик, который не скоро пройдет испытание крови, – спасем жизнь и свободу всего племени, не давала мне покоя.

Во время ночных привалов я не мог заснуть, а если и засыпал, меня мучили видения: то я боролся с самим Вап-нап-ао, огромным, как серый медведь, а другой раз таким, как ядовитая змея, то убегал от огромной лавины, падавшей прямо с неба, то боролся со стаей волков в форме людей из Королевской Конной…

Через трое суток мы достигли подножия гор в окрестностях входа в Каньон Безмолвных Скал. До лагеря Королевской Конной оставалось не более половины дня спокойной езды. Здесь мы разделились. Торговец с одной нагруженной упряжкой поехал вперед, рассчитывая успеть в лагерь Вап-нап-ао еще до сумерек. Мы же должны были тронуться по его следам, когда стемнеет, оставив собак и запасы еды на этом привале.

По дороге мы не видели волчьих следов и не слышали волчьего воя, так что можно было не бояться за собак и еду. Однако на всякий случай мы укрепили мешки с едой на дереве, а собак привязали так, чтобы в случае нападения они могли хотя бы защищаться.

Воздух был прозрачен и неподвижен. Мороз крепчал. Под вечер он настолько усилился, что время от времени раздавался треск разламываемых деревьев – будто выстрелы оружия белых людей. Собаки сразу глубоко зарылись в снег, мы же не могли даже разжечь огня.

Как медленно двигалось в этот день солнце к западу! Оно долго освещало вершины гор. Из-за ближайшей горной гряды выглядывали сверкающие на солнце скалы, окружавшие долину. Среди них выделялась острая, как птичий клюв, снежная вершина Скалы Орлов.

Наконец горы запылали красным огнем заката. Теперь они уже быстро сменяли окраску, угасали. Над нами в бесконечной вышине загорелась первая звезда.

Мы двинулись в путь.

Шли мы по следам Торговца среди густого мрака, шли тихо, бесшумно, как волки. Следы вели нас по краю чащи. Снег поскрипывал под ногами. Ночь потемнела, а потом снова начала проясняться от света звезд. Из-за гор выплыл узкий, почти белый серп луны.

Стена гор приближалась, росла, темнела. Казалось, что по всей чаще разносится стук наших сердец. Я уже узнавал знакомые очертания скалистых склонов. Мы приближались к Каньону Стремительного Потока. Звезды показывали, что уже полночь.

На снежном поле, блестевшем от лунного света, мы увидели несколько темных пятен. Лагерь Вап-нап-ао!

Шатры Королевской Конной стояли на небольшом открытом месте (в этом была видна предусмотрительность белого начальника). Но, к счастью, к ним можно было подкрасться, скрываясь в тени скалистой стены, перерезанной каньоном.

Миновала полночь. Звезды неподвижно висели над нами. Мороз пронизывал мое тело, слезились глаза, становилось больно дышать. Однако я дрожал не от холода.

Около палатки появилась какая-то тень. Мы услышали уханье белой совы. Раз, два, три…

А я-то думал, что будет бой!

Никакого боя не было, не было вообще ничего, чем я мог бы похвалиться перед кем-нибудь. Пятилетние ути могли бы сделать то, что сделали мы. Ведь все совершил за нас дух огненной воды.

Когда мы подошли к палаткам, Торговец ждал нас и смеялся, Да, смеялся почти вслух!

Он ввел нас в типи белых людей – и мы перестали удивляться его неосторожности.

Белые лежали, как бревна. Как бесчувственные, безмозглые бревна. Только один что-то забормотал сквозь сон, когда мы связывали ему руки. Остальные даже не пошевелились. И они назывались воинами, эти люди! Люди, которые обрекали на смерть, на голод и неволю племя свободных шеванезов! Как я их презирал! В моем сердце не осталось места даже для ненависти. Они были сильными, могучими и одновременно такими смешными и слабыми. Они имели оружие, которое разбивало даже скалы, но они не могли противиться духу огненной воды.

Благодаря своей хитрости они завладели всей нашей землей, но установили такие законы, при которых человек, чтобы накормить собственных детей, должен обрекать на Голод чужих детей. Они были сто крат богаче красных народов, а не умели обеспечить достатком стариков своих собственных племен. Умели быть храбрыми, как Вап-нап-ао, и применяли свою храбрость не в бою воина с воином, а для того, чтобы мучить голодом женщин, стариков и детей. Умели быть благородными, как Торговец, но свое благородство обменивали на… браслеты из желтого железа.

С тех пор я не перестал удивляться им, но перестал ненавидеть их. Я начал их презирать. Даже Торговца!

Он же совсем утратил спокойствие. Радовался легкой победе и в то же время тревожился, как маленький ути, заблудившийся в лесу. Он знал, что Вап-нап-ао вернется не раньше, чем через месяц, но иногда держал себя так, будто большой отряд Королевской Конной уже окружал нас у входа в каньон. Он ежеминутно расспрашивал Танто, каков вид и вес обещанных браслетов, спрашивал, сдержим ли мы слово. И только когда даже я перестал отвечать на его вопросы, успокоился.

По приказу Танто я стерег пленных. Торговец еще ночью нашел запасы динамита в одной из палаток и, проверив вместе с Танто веревки на руках и ногах пленных, отправился к каньону.

Я должен был подчиниться приказу брата. Торговец забрал у белых оружие, но, несмотря на это, их преждевременное освобождение угрожало всему, чего мы добивались.

Если бы мне еще в Долине Соленых Скал кто-нибудь сказал, что я буду стеречь четырех пленных из Королевской Конной, я бы счел это совершенно невероятным. Одна надежда на такую возможность заставила бы меня бесконечно гордиться. Но сейчас я не ощущал радости, не говоря уже о гордости…

Под утро мороз начал слабеть.

Перед рассветом среди недалеких деревьев я услышал первое дыхание ветра. Когда же рассвело, я увидел над горами туманную мглу и первые клубы облаков, предвещавших близкую метель.

Белые не просыпались, хотя я разжег в палаткее огонь. Дым, выходя сквозь верхние отверстия палатки, не поднимался вверх. Ветер прибивал его к земле, стелил мутными прядями у подножия скал.

Я снова вышел из палатки. Все более мерк солнечный свет. Взлохмаченные облака громоздились над чащей и быстро бежали на восток.

Я все больше беспокоился.

Каньон продолжал молчать. Сумеет ли Толстый Торговец выполнить свое обещание? Я вспомнил огромный завал камней, воинов, засыпанных скалами, грохот и кровавое сверкание разбуженных Вап-нап-ао молний… Тишина каньона веяла молчаливой угрозой.

В палаткее послышался хриплый крик. Проснулись! При виде меня они на мгновение замолчали, чтобы потом поднять крик – совсем как старые бабы в ссоре. Они кричали по-своему, и я ничего не понимал, кроме того, что они не умеют сохранять достоинство и, несмотря на мой смех, напрасно теребят свои путы, вертятся от страха и воют от гнева, как привязанные голодные псы.

Но вот один из них крикнул громче других, все замолчали. Он же обратился ко мне на языке шеванезов, немилосердно коверкая и путая слова. Он обещал мне большую награду, обещал, что сделает меня вождем, даст мне свое оружие и коня, засыплет подарками, если я освобожу их.

А я? Я только смеялся.

Потом он начал угрожать, и снова обещать, и снова угрожать.

Когда я подошел ближе, он замолчал от страха. Я проверил ремни на его руках, посмотрел на его расширенные от гнева и тревоги глаза и не смог промолчать.

– Белые люди, как старые бабы, – сказал я и вышел из палатки.

Они снова начали что-то кричать, по внезапно замолчали. Потому что вдруг задрожала земля.

Из каньона вырвался страшный гром, потом другой, третий… Он пронесся над чащей, ударился о горные стены, снова возвратился и, наконец, утих, разорванный ветром.

Я бросился в сторону каньона. Но нет. Вернулся: пленных оставлять нельзя.

Я чуть не плакал от злости. Что там творится? Что происходит в каньоне? Я был как слепец во время битвы – беспомощный и растерянный среди больших событий. Что случилось в каньоне?

И вот наконец я увидел Танто. Он мчался будто на крыльях ветра. Его лицо сияло счастьем, как прекраснейшая заря.

– Сат-Ок! Сат-Ок! – кричал он. – Торговец открыл каньон! Открыл каньон!

Так наше племя еще раз спасло свою свободу и жизнь.

В тот же день шеванезы и сиваши покинули Долину Соленых Скал. Толстый Торговец, взяв свою награду, направился на юг. Его сопровождали воины, которые должны были забрать у него остальные запасы еды.

На следующий день, несмотря на начавшуюся пургу, все племя выступило на север, к Черным Озерам. Там мы должны были встретиться с отрядом, который пошел с Торговцем к Медвежьему озеру.

У пленных мы отобрали оружие и лыжи, чтобы они не могли идти по нашим следам. Еду мы им оставили. Мы не хотели, чтобы они умерли от голода. Голодная смерть слишком ужасна, чтобы обрекать на нее даже злых и подлых людей.