Ник тут же занялся детской: нарисовал план, послал Фрэнка в Крайстчерч за строительными материалами и начал пристраивать маленькую комнату. Всего за несколько дней они с Фрэнком начерно наметили стены и начали настилать пол.

Стук молотков разбудил Саммер – уже пятое утро подряд. Лежа в постели и глядя в потолок, она позволила улыбке чуть изогнуть кверху уголки ее губ. Она могла себя поздравить. Ей хотелось танцевать, целовать звезды. О небеса, никогда бы она не подумала, что Николас все же обрадуется перспективе стать отцом. Теперь он часами строил планы на будущее – представлял, как в один прекрасный день у его сыновей будет самое крупное в Новой Зеландии овцеводческое хозяйство. Может, они с Саммер пошлют мальчиков учиться в Англию – конечно же, они выберут Кембридж, хотя и Оксфорд тоже не исключен.

Как-то раз она застала мужа за составлением длинного списка имен, и они целых полдня обсуждали, какие из них наиболее приемлемы. Майкл, Филип, Нейл, Бредли и Уильям, они так и не смогли выбрать лучшее имя, и Ник предложил ей нарожать столько сыновей, сколько получилось имен. Рассмеявшись, Саммер спросила:

– А что если у нас будут только девочки? Ник задумался, а потом, пристально посмотрев на нее, сказал:

– Если они будут так же красивы, как и их мать, я буду только рад.

Сердце Саммер преисполнилось радости.

Сейбр изменился чудесным образом, хотя изменения эти произошли не в одночасье. Ей даже казалось, что сам он не замечает в себе ничего необычного. Со своей стороны, Саммер знакомилась с новым Сейбром с тихим ликованием, и время от времени они с Фрэнком обменивались понимающими улыбками, отмечая очередной шажок Николасв к… К чему – она и сама не знала.

Отбросив одеяло, Саммер спустила ноги на холодный пол и подошла к окну. Ник и Фрэнк, закутанные в меховые куртки, обсуждали новую постройку. Пока это был всего лишь каркас будущей комнаты, квадратной, десять на десять футов. Чтобы основание пола не касалось земли, несущие балки покоились на грубо отесанных камнях, расположенных примерно в шести-восьми футах друг от друга.

Саммер помахала мужу рукой. Ник улыбнулся, бросил молоток и поспешил к двери, ведущей на кухню.

Она выбежала навстречу, но тот уже переступил порог, и его фигура заполнила собой дверной проем – длинные ноги, широкие плечи, буйные черные волосы, придававшие ему необузданный, свирепый вид.

– И что это ты бегаешь босиком? – строго спросил он, сбрасывая громоздкую куртку. – Ты же простудишься!

Саммер посмотрела на кончики пальцев, выглядывающих из-под подола ее ночной рубашки.

– Как ты себя чувствуешь? – Ник отодвинул стул и жестом пригласил ее сесть.

– Прекрасно. Теперь я все время чувствую себя хорошо!

– Фрэнк приготовил тебе кашу. Она сморщила нос.

– Я лучше съем холодную картофелину…

– Если ты все время будешь есть одно и то же, то родишь не ребенка, а картофелину! – Он со стуком поставил перед ней миску с кашей. – Ешь!

Себе Ник налил чашку кофе.

– Как идет строительство? – спросила Саммер, отодвигая миску.

Ник терпеливо вновь придвинул ее.

– Нормально.

– Похоже, вы скоро закончите… Может, даже раньше, чем нужно, мне ведь осталось до родов около пяти месяцев…

Одарив жену улыбкой. Ник опустился на стул и обхватил длинными пальцами чашку с кофе.

– Всегда стоит быть готовым заранее. К тому же, скоро зима. Холод может помешать нам работать.

Саммер выглянула в окно – лучи бледного утреннего солнца начинали пробиваться через занавеску.

– Дома, в Англии, зимы не такие… Допив кофе. Ник отставил чашку и встал, поднимая куртку. Саммер пошла за ним в спальню.

– Вот здесь мы, пожалуй, прорубим дверь, – указал Ник на дальнюю стенку.

– Отличное место для двери, – заверила она его так серьезно, что он не удержался от смеха. Обняв жену сзади, он нежно погладил большими ладонями ее округлившийся живот.

– Когда стены уже будут готовы, я нарисую на них картины.

– Картины? Какие именно?

– Много-много овец! Саммер шутливо застонала.

– В Крайстчерче я видел гобелен, который очень неплохо смотрелся бы в детской, – сказал он. – Его можно будет повесить на северной стене. Я помню, что в детстве, в моей комнате было очень много гобеленов.

– Наверное, и комната у тебя была побольше…

– Да, в ней поместился бы весь наш дом. Представляешь: потолки в пятнадцать футов, и у каждой стены – камин. В моей комнате никогда не было холодно, не то, что во всем доме. Самой холодной всегда считалась столовая. Стол был рассчитан на двадцать шесть человек – можешь себе представить, как все это выглядело, когда мы садились есть вчетвером. Отец на одном конце стола, мать на другом. Мы с Кристофером сидели посередине, напротив друг друга. За едой нам разрешалось говорить только о чем-то экстренно важном. Я ненавидел есть там, мне было отвратительно смотреть, как мать и отец стараются не замечать существования друг друга… Как и наше, впрочем. Мы с Крисом разработали целую систему кодов и сигналов, чтобы иметь возможность общаться молча… – Ник замолчал и задумался.

– Крис на пять лет старше меня, – сказал он тихо. – И, естественно, он покинул дом намного раньше меня. Должен сказать, что я рос весьма непокорным ребенком. К десяти годам меня уже выгнали из трех разных школ. В итоге родители оставили меня дома и нанимали учителей. Я жил теми днями, когда Крис приезжал на каникулы, и с ужасом ожидал того времени, когда он снова уедет. Когда он уже учился в университете, я много раз умолял его взять меня с собой, но он всегда уезжал один, пробуждая во мне бессильную злобу: ведь он покидал меня… Кстати, последнее, что я слышал о брате, незадолго до того, как меня отправили сюда, это то, что он уезжаете Америку, кажется в Бостон. Скорее всего, он поссорился с отцом, который не захотел помочь мне.

Ник еще крепче сжал жену в объятиях. Закрыв глаза, он поцеловал ее в макушку…

– Я боюсь стать плохим отцом…

– Справишься, – сказала она. – Я это сердцем чувствую.

Он улыбнулся, прижимаясь лицом к ее волосам.

– Я счастлив, что у нас будет ребенок. Это – фундамент, на котором мы оба сможем построить наше будущее, позабыв о прошлом. Боже, сама мысль об этом вселяет в меня радость и надежду!

Они еще долго стояли, обнявшись, не в силах расстаться. Наконец Ник с сожалением отстранил Саммер и, повернувшись к двери, объявил:

– Фрэнк и я собираемся съездить к Утесу Ветров, посмотреть, как там наши овцы. К вечеру вернемся.

– Подожди, я сейчас быстро оденусь. Он остановился в дверях.

– Зачем?

– Завезите меня по дороге в школу… – заметив, как потемнело его лицо, Саммер пояснила: – Сегодня мне никак нельзя оставаться дома.

– Почему это?

– У нас новенькие: тройняшки Рейнхольд. Представляешь себе, в нашей школе учатся дети из фермерских семей… Их уже полдюжины. Не успеем оглянуться, как все дети Мэлверн Хиллз потянутся к нам. Может быть, скоро разногласия между какаду и фермерами отойдут в прошлое?..

– Школа в трех милях отсюда. Не думаю, что тебе стоит ехать так далеко.

Саммер разгладила складки платья на округлившемся животе. Прошлой ночью ей показалось, что она ощутила первое движение ребенка. Радостное чувство охватило Саммер, ей захотелось обо всем рассказать мужу, но она решила чуть-чуть повременить.

– Он в полной безопасности, – заверила она Ника.

– Он? – он с надеждой улыбнулся.

– Да, я надеюсь, что это будет мальчик, вылитый отец.

– А я-то думал, что это девочка, вылитая мать.

– Может, это будут близнецы…

– Боже милостивый, неужели мне придется строить еще одну комнату?

Саммер, смеясь, прижалась к нему.

– Я буду скучать без тебя сегодня, – признался Ник. Чувствуя, как желание переполняет ее, девушка обняла мужа, наслаждаясь его запахом, его силой и этой новой хрупкой близостью, возникшей между ними. Медленно, но верно, она отвоевывала Сейбра эсквайра, давая ему возможность привыкнуть к новым обстоятельствам и разобраться в собственных чувствах.

Терпение – вот что помогало ей добиться успеха.

– Дети! Дети, пожалуйста! Джейсон Джонсон, немедленно сядь на место, иначе я буду вынуждена сообщить о твоем поведении матери. Ребята! Сейчас же успокойтесь!

Клара бросила полный отчаяния взгляд на Саммер, сидящую в дальнем углу комнаты. Детям, очевидно, сегодня было совсем не до учебы, и, несмотря, на все увещевания Клары, они явно не собирались прекратить попытки сорвать занятия.

– Все, с меня хватит! – вскричала Клара, бросила на стол учебники и, упав на стул, покачала головой.

Саммер отложила свою доску и мел и пошла к двери. Ей было совсем не просто сосредоточивать внимание на уроке, одновременно помогая Кларе поддерживать дисциплину. У нее даже немного разболелась голова.

Чуть-чуть приоткрыв дверь, она внимательно осмотрела горы, обступавшие школу. Убедившись, что все спокойно, Саммер оглянулась на Клару, слегка кивнула и широко распахнула дверь.

С явным облегчением Клара хлопнула в ладоши:

– Можете быть свободны – перемена, дети! Вопя от восторга, дюжина девчонок и мальчишек вскочили со стульев и ринулись на улицу.

– Сегодня они что-то слишком возбуждены, – сказала Клара.

– Они не привыкли сидеть неподвижно так долго. – Саммер потерла спину. – Ничего, привыкнут…

Клара остановилась, глядя как дети рассыпались по поляне, играя в пятнашки.

– Надеюсь, я поступаю правильно, Саммер. Ты же знаешь, Бен не хочет встревать в разборку фермеров и какаду.

– Никто и не втягивает вас… Ты всего лишь учишь ребятишек читать и писать. К, тому же, уже несколько месяцев все спокойно.

Скрестив руки на груди, Клара с улыбкой взглянула на Саммер.

– Должна признаться, ты очень помогла местным обитателям. На нас с Беном это произвело огромное впечатление.

– Я не так много сделала…

– Вздор! Ты все организовала – убедила семьи позволить детям каждый день приходить сюда. Ты открыла двери своего дома для ежемесячного богослужения и даже уговорила нового священника заезжать в Мэлверн Хиллз крестить детей. Ты и меня убедила принять во всем этом участие.

– Моей заслуги здесь нет… Ты ведь тоже не хочешь, чтобы к детям относились предвзято.

– А что обо всем этом думает Ники? Саммер, нахмурилась.

– Он, конечно предпочел бы, чтобы я не ввязывалась. Знаешь, он так заботится обо мне с тех пор, как узнал о ребенке!

– Похоже, он наконец прочувствовал, какая радость его ожидает.

– Да, так и есть. Мне только жаль… – Саммер грустно взглянула на подругу. – Жаль только, что не любовь ко мне заставила его измениться. Я страшно боюсь, что как только ребенок родится, я опять отойду для него на задний план… – чтобы перевести разговор на другую тему, Саммер вынула из кармана исписанный листок бумаги и передала его Кларе.

– Твой почерк улучшается с каждым днем, Саммер. А ошибок в правописании вообще нет. Когда ты собираешься отправить письмо?

– Не знаю… Когда почувствую, что настало время.

– И ты по-прежнему не хочешь ничего говорить Нику?

– Нет.

– Боишься, что он рассердится или запретит тебе сделать это?

– Как сказать… Я всего лишь считаюсь с обостренной гордостью Николасв.

– Значит, ты полагаешь, что Честерфильд прочтет письмо, если оно придет не от Ника?

– Я надеюсь.

– Ты, должно быть, очень хочешь счастья Нику. Вот только не знаю, понимает ли он, какое сокровище получил, встретив тебя. Так когда все-таки ты отправишь письмо?

– Еще не решила. – Саммер аккуратно сложила бумагу, опустила его обратно в карман. – Может, завтра, а может, никогда… В конечном итоге, все зависит от Николасв.

– По-моему, это великолепная идея, Саммер, Ники слишком болезненно воспринимает отказ отца простить его, и если бы тебе удалось помирить их, я уверена, Николас наконец смог бы полностью похоронить свое прошлое.

Ободряюще улыбнувшись подруге, Клара вышла на улицу и позвала детей. Раздался дружный стон, и они гуськом потянулись обратно в видавшую виды хижину, чтобы провести еще час в занятиях, пока за ними не придут родители: никто не хотел подвергать ребят риску нападения со стороны Клана.

Занятия закончились в три часа. К половине четвертого детей разобрали, а Клара и Саммер, оставшись одни, принялись наводить в комнате порядок.

– Шла бы и ты домой, пока не стемнело, – предложила Саммер. – Я подожду Николаса – он заедет за мной. Клара заколебалась.

– Я останусь. Не думаю, что тебе будет здесь уютно одной.

– Не волнуйся, на всякий случай у меня есть ружье! В конце концов Клара поддалась на уговоры и Саммер осталась в маленьком домике одна. Она поправила парты, которыми их снабдил Джефри Мэд, подобрала упавшие осколки мела и смела с пола мелкую белую пыль. Время шло, а Ника все не было. Странно, подобные опоздания были вовсе не в его характере.

А вдруг он о ней забыл? Да нет, не может быть. Последние месяцы Николас просто фанатично беспокоился о ее благополучии. Дошло до того, что он перестал ей разрешать поднимать ведро с водой. Однажды она немного задержалась у Доры и вернулась домой на полчасика позже условленного. Ник был уже на грани паники и потом целый вечер мучил ее лекциями о ее ответственности за собственное здоровье.

Саммер проверила, хватит ли здесь угля на завтрашний день, и вздохнула. Захотелось есть. Слава Богу, в корзине для завтраков у нее еще оставалось несколько ломтиков черствого хлеба и полпирожка.

Дверь позади нее отворилась.

Саммер резко обернулась, но улыбка облегчения тут же сошла с ее лица, потому что в дверном проеме стоял человек в черном капюшоне.

Саммер крикнула и отступила назад, споткнувшись о парту. Ее ружье стояло у самой двери.

Тихий зловещий смех раздался га-под капюшона, покрывавшего голову и плечи мужчины.

– Вы наивная женщина, миссис Сейбр. Знайте, многим здесь не нравится, что вы лезете не в свои дела. Саммер оперлась о парту.

– Вы можете меня убить, – негромко сказал она, – но дети все равно будут учиться, нравится это Рою Тэннисону или нет.

– Убийство – не наш стиль, миссис Сейбр. Вам уже надо бы это знать. Я здесь только для того, чтобы предупредить вас… Вы же не хотите, чтобы владения вашего мужа опять запылали… Или что-нибудь случилось с ним самим…

Подняв подбородок с наигранной решительностью, девушка ответила:

– Наверное, мы добились успеха, если мистер Тэннисон начал угрожать женщинам. Неужели его не успокоила ваша вылазка на пикнике, когда вы лошадьми давили ни в чем не повинных детей?..

Незнакомец резко и сильно ударил ее по щеке. Оглушенная, девушка мгновение лежала неподвижно. Боль копьем вонзалась ей в висок. Во рту появился привкус крови. Немного помедлив, клановец протянул к ней руки в черных перчатках, схватил ее за блузку, грубо поднял на ноги и поволок из школы вон.

Внезапно все вокруг пришло в движение. Не менее полудюжины мужчин в капюшонах возникли из темноты. Один из них нес канистру с керосином, другой – горящий факел.

– Остановитесь! – закричала девушка, с трудом поднялась на ноги, но на ее пути вновь оказался тот человек, который вытащил ее из школы. В отчаянной надежде спасти домик она яростно сражалась с гигантом, но высокие языки пламени уже охватили обреченную школу. Вне себя от злости, Саммер из последних сил ударила проклятого клановца и вцепилась ногтями в его шею. Здоровенный мужик без особого труда отбил нападение беременной женщины и резко ударил ее в подбородок. Яркая вспышка боли парализовала ее, и уже теряя сознание, она услышала чей-то крик:

– Пора убираться отсюда, черт возьми! Наступила темнота.

Расстроенно ругнувшись. Ник выпустил из рук переднюю ногу кобылы. Гной, сочившийся из трещины копыта, подтвердил его худшие опасения.

– Все, – подал голос Фрэнк. – Она нам сегодня больше не помощница.

Весь день их преследовали неудачи: сначала что-то случилось с колесом, потом они увязли в грязи у реки Вайма-кирири. Целых пять овец свалились в пропасть с Утеса Ветров, а теперь еще это… Резко похолодало, а Саммер ждет их в полумиле отсюда.

Как всегда он весь день думал о ней. Теперь ее больше не мучила тошнота по утрам, и было незаметно, чтобы она прибавила в весе, разве только чуть округлился низ живота, да немного увеличилась грудь. По ночам он часто представлял себе, как она будет выглядеть, когда тело ее раздастся. Боже, она такая маленькая, такая хрупкая – вдруг с ней что-нибудь случится при родах? Иногда, – Ник даже смущался, припоминая об этом – он даже жалел, что Саммер забеременела. Он предпочел бы вообще не иметь детей риску потерять жену: теперь он и представить себе не мог, как жил раньше без нее.

– Похоже, нам придется выпрячь лошадей, – заметил Фрэнк. – Эта старая кобыла и так сколько могла тащила фургон…

Ник кивнул и Фрэнк начал снимать упряжь с уставших лошадей. Именно в этот момент Ник заметил красно-оранжевое зарево на фоне ночного неба.

Пожар!

Несколько секунд он боролся с собой, стараясь взять себя в руки. Главное – не терять рассудка.

Подбежав к лошадям, он стал помогать Фрэнку распрягать их. Пальцы его, онемевшие от холода, неловко хватались за ремни и пряжки; холодная кожа упрямо сопротивлялась его рывкам, и он пришел в ярость.

– Черт побери! – взревел он. В глазах Фрэнка, встретившихся с глазами Ника, читался тот же страх и понимание.

Наконец упряжь свалилась на землю. Ник выхватил из фургона ружье, проверил, заряжено ли оно, и перекинул ногу через спину здоровой лошади. Сжав каблуками ее бока, он погнал удивленное животное по дороге, навстречу ледяному ветру, который обжигал ему лицо и нес с собой слабый пока запах гари. Зарево становилось все ярче и ярче.

На вершине подъема лошадь испуганно шарахнулась, встала на дыбы и заржала, испугавшись искр, яркими светлячками носившихся по сухой траве. В центре поляны полыхали руины школы; домик уже накренился и вот-вот готов был рухнуть.

– Саммер! – закричал Ник и заставил пугливую лошадь спуститься по склону прямо в дым, туда, где маленькие языки пламени лизали ее копыта.

Саммер ничком лежала на пожелтевшей траве, которая уже начинала тлеть. Спрыгнув с лошади, Ник упал на колени рядом с ней и как можно осторожнее перекатил ее на спину.

– Она мертва! – хрипло вскрикнул он. – О, Боже мой, она мертва!

Он был не в силах сдвинуться с места, и только раскачивался, стоя на коленях, прижимая девушку к груди, касаясь ее волос. Из дыма появился Фрэнк, задыхающийся и кашляющий после долгого бега. Несмотря на усталость и потрясение, он вел себя так собранно, словно постоянно попадал в такие переделки. Быстро приблизившись, он прижал кончики пальцев к шее Саммер.

– Она жива, – просипел он, тяжело дыша. – Пульс сильный. Скорее всего, она просто потеряла сознание от шока.

Со стороны дороги донеслось громкое гиканье и через секунду к месту пожара подъехал фургон Бена Биконсфильда. Несколько его работников сразу кинулись тушить пожар, а сам Бен подбежал к Нику и Саммер.

– Мы ехали домой от Шона, когда заметили пожар, – крикнул он. – Что…

– Они убили ее, – крикнул в ответ Ник. – Эти ублюдки убили мою жену!

Фрэнк взглянул на Бена – тот побледнел, услышав слова Ника.

– Она жива, Бен, но состояние ее не из лучших. Нам надо побыстрее доставить ее домой.

– Поедем в моем фургоне! Я завезу вас, а потом заскочу домой за Кларой.

Ник поднялся, держа на руках Саммер, и в тот же момент школьный домик со стоном рухнул, рассыпав огненные брызги по ночному небу.

Никогда еще Николас не был так близок к безумию, как в эту ночь.

Стиснув голову руками, он смотрел в очередную чашку кофе, заботливо поданную ему Беном.

– Может, попробуешь заснуть? – спросил Бен. – Ложись на кушетку… Ночь впереди длинная.

– Что, черт возьми, они там так долго делают? – вскочив со стула. Ник выбежал в другую комнату и налил себе рюмку спиртного. Бен пошел за ним.

– Это не поможет. Ник.

– Но, черт побери, и не помешает. – Опрокинув одну рюмку, он налил себе еще.

Бен сочувственно положил ему руку на плечо.

– Она не умрет.

– Откуда ты знаешь?..

– Я не врач, но мне кажется, внутренних повреждений нет.

Ник устало прикрыл глаза.

– Напрасно ты винишь себя в случившемся…

– Если бы я не поехал к Утесу Ветров.

– Ты, как обычно, занимался своими делами и никак не мог предотвратить того, что произошло.

Устремив на Бена темные глаза. Ник холодно сказал:

– Не надо проповедовать здесь смирение. Они избили ее и бросили умирать, гореть вместе со школой. Они причинили вред моей жене, а, может, и ребенку. Поверь, они дорого заплатят за это, Бен.

– Николас? – в дверях появилась Клара. – Саммер очнулась. Она зовет тебя…

Он взглянул в ее бледное лицо.

– Они ее изнасиловали?

– Нет.

Слезы радости навернулись на его глаза, но когда он повернулся к спальне, Клара остановила его, предостерегающе вытянув руки.

– Боюсь, она теряет ребенка, Ники. Теперь это всего лишь вопрос времени. Было очень много крови. Колени его подкосились.

– Она знает? – спросил он с трудом ворочая языком.

– Догадывается. Схватки становятся все сильнее.

– О Боже…

Бен вовремя подошел поближе и обнял Ника за плечи, поддерживая его, когда тот безвольно привалился к стене.

– Хочешь еще выпить? – спросил он.

Ник отрицательно помотал головой.

Через минуту Николас собрался с силами и кивком поблагодарил Бена за помощь.

Перед самой дверью спальни он остановился и постарался выглядеть спокойным и уверенным.

Саммер повернула голову и посмотрела на него остекленевшим взором. В слабом желтоватом свете лампы на столике у кровати она казалась совсем больной.

Подбежав к кровати, Ник взял ее протянутую руку в свою и прижал ее к губам.

Саммер слабо улыбнулась.

– Я, наверное, ужасно выгляжу.

Ник покачал головой и с трудом сглотнул.

– Несколько синяков и шишек, вот и все. Ты знаешь, кто это сделал?

– Они были в капюшонах. – Боль исказила лицо девушки, и она сжала его руку. – Я… Хотела сказать тебе только утром… Я почувствовала, как ребенок шевельнулся. Весь день мне казалось, что я летаю, а теперь я ничего не чувствую, Николас. Я… – глаза ее закрылись, а рука сжала его ладонь с такой силой, что он невольно поморщился. – Схватки усиливаются. Скоро… – она заплакала. – Наш ребенок мертв, Николас.

– Перестань…

– Он мертв! Я не раз помогала разродиться женщинам, у которых были выкидыши, и знаю, как это бывает.

Внезапно, не в силах больше терпеть боль, Саммер громко застонала. Клара подбежала к кровати, надеясь уговорить Ника уйти, но он оттолкнул ее.

– Руки прочь! Лучше сделай что-нибудь, помоги ей!

– Ники, пожалуйста, послушай, спасти ребенка уже нельзя!

Взбешенный Ник резко схватил женщину за плечи.

– Помоги ей, Клара, а не то!..

– Ник! – Бен и Фрэнк схватили его за руки.

– Отпусти ее, парень, – потребовал Фрэнк.

– Ник, пожалуйста, – сказал Бен. – Ей же больно! Пожалуйста…

Николас медленно разжал руки, но когда друзья попытались подвести его к двери, Саммер снова закричала. Тогда Бен крепко обхватил Ника за плечи и они с Фрэнком силой выволокли несчастного из комнаты. Пока мужчины возились, Кларе удалось запереть за ними дверь. Через несколько минут Ник вырвался и ударил в дверь кулаком, сразу разбив пальцы в кровь, не дождавшись ответа, он привалился к притолоке, медленно сполз на пол и закрыл лицо окровавленными руками.

Шли часы, и только плач Саммер изредка прерывал гнетущую тишину.

Наконец Нику удалось заставить себя подняться на ноги. Кровь стучала в висках, голова раскалывалась, все тело ныло. Боль в разбитых суставах не позволила ему даже согнуть пальцы. Он прошел на кухню и Бен, сидящий у стола, вопросительно взглянул на него. Лицо Фрэнка напоминало мятый пергамент. Выбравшись из дома. Ник вдохнул бодрящий морозный ночной воздух и, запрокинув голову, стал молиться. Тянулись минуты, долгие, как вечность.

Очнувшись, Николас почувствовал, что за его спиной стоит Клара. Холодея от ужаса, Ник медленно повернулся.

– Все кончено. Прости, Ник. Мы ничего не смогли сделать, чтобы спасти ребенка.

Странная пустота воцарилась в его груди.

– А ч-что с Саммер?

– Еще какое-то время она должна провести в постели, но через несколько недель она поправится. Ей очень нужна твоя поддержка, Ники. Ни в коем случае не отворачивайся от нее теперь. Ты ей просто необходим…

Тяжело вздохнув, женщина ушла. Дрожа от ярости. Ник поднял лицо к небу и процедил сквозь зубы:

– Будь ты проклят…