С тяжким вздохом Анна выбралась из-за стола, подошла к двери, где на крючке висело ее пальто. Рабочий день кончился. До чего не хочется уходить! В офисе легче выбросить Дамиана и их разрыв из головы и из сердца. В конторе она, Анна Добровски, первый вице-президент, под надежной защитой маркетинговых отчетов и исследований рентабельности. Но уже по дороге к выходу броня, укрывающая ее на работе, дает трещину и вновь боль иглой пронзает сердце.
Кроме всего прочего, теперь домой надо возвращаться вовремя, чтобы отпустить Консуэло. Для чего приходится исхитряться выскользнуть незаметно для начальства. А дома дел в два раза больше, чем прежде, и в два раза больше ответственности – Клементина не должна страдать, а хозяйство должно катиться по накатанным рельсам, как раньше. Неужели Дамиан столько всего делал по дому? Нет, конечно. Но все равно – как же не хватает его помощи.
В ущелье Сорок второй улицы свистел ледяной ветер с Гудзона. Анна плотнее запахнула воротник, укуталась до самого носа и скорым шагом направилась на запад от Таймс-сквер к автовокзалу на Восьмой авеню. Опять эта ненавистная безликая толпа. В гуще чужих тел еще острее чувствовалось одиночество. До чего она дошла! Иногда, когда продавец в гастрономе давал ей сдачу, она нарочно задерживала руку, чтобы его пальцы коснулись ее ладони. И они поменялись ролями с Клементиной – она так часто и подолгу тискала дочь, что теперь та ее отпихивала.
Это произошло в здании вокзала. Анна шагнула на эскалатор и почувствовала – кто-то стоит за спиной. Слишком близко стоит. Сердце подпрыгнуло, и Анна припустила вверх по движущейся лестнице. Он – почему-то она знала, что это «он», – ускорил шаги, чтобы не отстать. Кругом полно народу, случиться ничего не может, уговаривала она себя. По заполненному людьми залу ожидания она уже откровенно бежала, как будто боялась опоздать на автобус. Сзади не отставали тяжелые шаги.
– Анна!
Она услышала свое имя, и в тот же миг чьи-то пальцы схватили ее за руку. Разинув рот и набрав воздуха для крика, Анна резко повернулась. За секунду до того, как их глаза встретились, она поняла то, что в глубине души знала с самого начала, – это Дамиан.
– Нет! – выкрикнула она, отдергивая руку. – Оставь меня в покое!
– Анна, пожалуйста.
Он выглядел ужасно – ввалившиеся небритые щеки, слипшиеся волосы, бледная кожа сероватого оттенка, как старое тесто для блинов. Он постоянно звонил, сначала только домой, но в последнее время и на работу тоже. А после того, как она предъявила ему доказательства длинной череды его измен, звонки стали даже еще настойчивее. Его отговорки и оправдания не оставляли никаких сомнений: он все тот же; каким был всегда, таким и останется.
– Анна, – повторил он, протягивая к ней руку, как нищий. – Пожалей!
– Оставь меня в покое, Дамиан. – Она повернулась и быстро пошла к другому эскалатору.
Он шел следом. Значит, разговор еще не закончен. Самое ужасное, что она и не хотела, чтобы он закончился. Да, она ненавидит Дамиана. Мысль о том, чтобы снова впустить его в свою жизнь, вселяет ужас. Но, боже правый, как она по нему скучает! Как тоскует, когда Клементина уснет, а она лежит одна, съежившись под одеялом, дрожит и не может согреться.
– Анна… – Голос совсем рядом, дыхание шевелит ее волосы. – Милая.
Не оборачиваясь, Анна прибавила ходу вверх по эскалатору, затем застучала каблука ми по вестибюлю. Вон он, автобус, который отвезет ее домой.
– Ты даже не поговоришь со мной? – В голосе зазвучали жалобные нотки. – Я получил бумаги, что ты послала. Насчет развода. Не может быть, чтобы ты этого хотела.
На автобус, отходящий в 18.10, выстроилась длиннющая очередь. Каждый вечер Анна добиралась домой на этом автобусе. Он останавливался как раз за углом их дома ровно без трех минут семь. Анна встала в конец очереди. Дамиан пристроился за ней.
– Малышка… – Он тронул ее за плечо.
Анна резко дернула плечом и, продолжая глядеть прямо перед собой, потихоньку продвигалась к автобусным дверям.
– Давай сходим куда-нибудь – выпьем, пого орим.
– Мне нужно к Клементине.
Удобная отговорка.
Он с готовностью подхватил:
– Я поеду с тобой. Поужинаем. Все вместе, втроем. Она будет рада. Потом уложим ее спать и как следует все обсудим.
Только теперь, продолжая двигаться к автобусу, она взглянула на него. В очереди он был последним. Легко представить, как это все будет: Клементина в восторге бросится в объятия к отцу, станет без умолку болтать, совать ему в руки свои новые рисунки и тетрадки с домашними заданиями. Анна приготовит привычные макароны. Они втроем усядутся за круглый дубовый стол. Как бывало. Дамиан захочет сам уложить Клементину в постель. А потом они вместе сядут на диван, начнут говорить и закончат в объятиях друг друга. И она поверит, что хочет быть вместе с ним…
Она повернулась к нему:
– Я так зла на тебя, Дамиан.
– Знаю, малышка. – Он тут же попытался воспользоваться шансом, который она ему пре доставила. – Мне ужасно жаль, что все так получилось. Каким же я был дураком! Я очень люблю тебя и Клем. Все, чего я хочу, – это загладить свою вину, чтобы ты разрешила мне вернуться домой.
Да, все правильно. Именно в этих словах она так нуждается. Но сейчас они почему-то не действуют.
– Пожалуйста… (Кажется, он повторяет это в двадцатый раз.) Давай поговорим. Ты должна.
Должна? В виске словно лопнул сосуд. Она ему должна! Она только что заплатила по его счетам: за еду, за химчистку, даже за аптеку. Что, между прочим, он там покупает? Антидепрессанты? Презервативы? В их фирме среди женщин она, конечно, получает больше всех, но дом заложен и счет в банке практически пуст. Пришлось даже залезть в ее пенсионный фонд, запустить руку в жалкие средства, отложенные на образование Клементины, чтобы вытягивать его фильмы. Включая тот самый, где в главной роли эта его невеста-проститутка.
Подошел ее черед взбираться по высоким ступенькам в автобус. Внезапно Анной овладело мучительное беспокойство. Все бы отдала, только бы его здесь не было! Только бы не делать снова и снова этот выбор, страшный выбор. Но он здесь, поднимается за ней в автобус. Она переводила взгляд с водителя на Дамиана и обратно. Последние секунды. Как от него отделаться? Закричать? Сказать водителю, что он к ней пристает? А если просто попросить его уйти, послушается ли он?
Она оторвала билет от голубой книжечки и протянула водителю.
– Ваш билет? – Водитель обратился к Дамиану, который стоял на ступеньках сразу за ней.
– Анна?
У него нет билета, а водители автобусов не берут наличные. Анна вспомнила, как однажды в гостях кто-то из друзей начал посмеиваться над его упорным нежеланием покупать билеты на месяц вперед, как все нормальные люди: «Ты патологический оптимист: каждый день надеешься, что произойдет нечто особенное и тебе не придется возвращаться домой на автобусе».
Или вообще возвращаться домой.
Водитель нетерпеливо протянул руку. Дамиан устремил на Анну умоляющий взгляд:
– Ну же, дорогая! (Как хорошо ей знакомы и этот тон, и это «дорогая».) Мне нужен билет.
Не говоря ни слова, Анна повернулась и пошла вдоль прохода в противоположный конец переполненного автобуса.
– Ты уж решай, приятель, – услышала она раздраженный голос водителя. – Или давай билет, или вылезай из автобуса.
– Пожалуйста, Анна! – взмолился Дамиан.
Прячась от недоуменных взглядов пассажиров, Анна уткнулась носом в воротник пальто. Никого из них она не знает, хотя встречается почти каждый день. Теперь каждый раз, увидев ее, они будут вспоминать все это. Кошмар!
– Ну все, хватит! – Водитель с решительным щелчком захлопнул двери.
Все еще не поднимая головы, Анна опустилась на среднее сиденье в последнем ряду. Автобус дернулся, мигнул огнями, вырулил со сто янки и покатил в сторону дома. Сквозь окна вперемешку с выхлопными газами просачивался ледяной воздух. За покрытыми изморозью стеклами все очертания стали смутными, призрачными. Боковым зрением Анна едва различала фигуру человека, который, размахивая руками, бежал за автобусом, – человека, который, должно быть, звал ее.