После десяти часов

Клавдия Григорьевна, находящаяся сейчас в фургоне ремонтной машины принадлежащей Тепловым сетям, и мчавшейся по новой кемеровской трассе, за рулём которой сидел её зять Василий, с особым пристрастием изучала собственную ладонь, а точнее то место на ней, за которое пыталась укусить её соседка Прасковья.

Беззубые дёсны Прасковьи не смогли поранить её руку, но оставили на морщинистой коже неприятную прозрачную липкую слизью, а несколько минут спустя, уже сидя в фургоне машины, она почувствовала странное онемение в районе контакта кожного покрова и этой жидкости. Поначалу Клавдия Григорьевна даже не обратила на это никакого внимания, так как всё ещё была слишком напугана происходящим. Кроме того, в тот момент она больше всего заботилась о том, чтобы удержаться на своём месте и при очередном рывке не быть сброшенной с сидения на пол. Если бы это случилось, то её непременно размазало о стенки фургона. По крайней мере, тогда подобная участь ей казалась более чем незавидной.

Однако, после того как Василию удалось вывести машину на загородную трассу, а сумасшедшая тряска и скачки, наконец, прекратились, рука вновь о себе напомнила и бросив на неё случайный взгляд, Клавдия Григорьевна обнаружила подозрительное тёмное пятно на внешней стороне кисти.

Именно с него всё и началось.

Затем появился лёгкий зуд, которой со временем только набирал силу, а не прекратился, как на это надеялась Клавдия Григорьевна.

Через какое-то время к нему присоединилось ещё и жжение.

Вскоре необходимость почесать кожу в этом месте стала практически непреодолимой, и Клавдия как одержимая продолжала скрести потемневшую кожу до тех пор, пока в один момент она не лопнула. К своему ужасу и под тонкой старческой кожей она обнаружила всё ту же почерневшую плоть. Как ни странно из этой ужасной раны не появилось ни едино капли крови.

Но самым жутким и необъяснимым было то, что эти невыносимые зуд и жжение так и не оставили её. Более того, они поднимались всё выше и выше, вслед за стремительно потемневшей кожей на предплечье.

Затем чернота и перекинулась на плечё, а немного погодя и на грудь.

Но и на этом всё не закончилось.

Осознав всю безнадёжность своего положения, Клавдия Григорьевна беспомощно наблюдала за тем, как чернота обволакивала её тело, постепенно подбираясь к голове.

И чем ближе чернота приближалась к ней, тем хуже ей становилось.

Её голова отяжелела, дыхание стало частым порывистым. В глазах заплясали чёрные точки. Зрение начало стремительно падать. В скором времени всё, что она могла разглядеть, представляло лишь небольшое серое пятно перед ней окружённое океаном зловещей тьмы.

И тогда удушливая чернота поглотила её целиком.

* * *

Похоже, что безысходность, неотступно следовавшая за Алексеем по пятам долгие годы, наконец-то, загнала его в тупик и подпёрла к глухой стене, и теперь только сама смерть смогла бы гарантированно обеспечить Алексею избавление от всех его бесчисленных проблем разом. От нескольких непогашенных кредитов и ежесекундно растущим по ним процентам. От людей, которые пошли к нему в поручители и теперь по решению суда обязаны были выплачивать его долги. От знакомых, у которых он брал взаймы до тех пор, пока те ещё давали в долг. От алиментов выплачиваемых бывшей жене. От просроченных платежей за съёмную квартиру. И от безумного одиночества.

Отрешенным взглядом Алексей оглядел абсолютно пустую комнату, исключение составляли лишь матрас, брошенный прямо на пол, древняя деревянная табуретка и стопка книг. Эти потрёпанные тома относились к числу тех, что он не смог продать даже за бесценок — в основном это была отечественная классика, на которую спрос в букинистических лавках отсутствовал вовсе, однако за неимением, не только телевизора, но даже и простенького радиоприёмника, для загнанного в эти четыре стены Алексея, они оказались единственным доступным развлечением — и он читал. И не просто читал, а читал запоем, глотая одну книгу за другой. И именно там, в прозе великих мастеров, которая была столь богата на ярких, объёмных персонажей, порой с нестабильной психикой, и склонных к суициду, он впервые нашёл для себя тот единственный выход, казавшийся теперь таким очевидным.

С тех пор идея о самоубийстве не оставляла его ни на мгновение.

Он всецело уверовал в то, что только так сможет освободиться от бремени своего жалкого существования, в первую очередь, ненавистного для него самого.

Это навело его на мысль о том, если он внезапно решиться на этот отчаянный шаг, то должен выглядеть самым достойным образом. Именно поэтому в это утро, впрочем, как уже несколько дней подряд до этого, он принял душ, тщательно выбрился, оделся в чистое бельё, и теперь неподвижно лежал на тонком матрасе, ожидая всплеска саморазрушительной силы, которая была бы способна пересилить его тягу к жизни и, наконец, позволить ему осуществить задуманное.

И всё же, даже, несмотря на то, что самоубийство и представлялось ему панацеей от всех бед, отказаться от собственной жизни было не так-то просто. Всегда находились какие-то причины затягивающие столь мучительный процесс.

Оправданием его нерешительности, впрочем, как и для любого другого человека, оказавшегося в подобной ситуации, могло послужить то, что Алексей всё ещё страшился неизвестности, ожидающей его после того как он решится пересечь роковую черту.

Что если действительно существует нечто ожидающее нас там по ту сторону жизни?

Что если ему придётся отвечать за тяжкий грех самоубийства, пусть не перед самим богом, о котором говорит православная церковь, или любая друга религиозная концессия, а некой абстрактной высшей силой?

Но даже если отбросить моральный аспект этого вопроса, существовала ещё одна проблема, которая вставала перед ним гораздо раньше и она заключалась в том, что он панически боялся боли. Именно по этой причине его самостоятельный уход из жизни постоянно откладывался.

Представляя себе, десятки способов сведения счётов с жизнью, Алексей так и не смог найти того, который был бы для него достаточно безболезненным. Всюду его воспалённое воображение рисовало адские мучения, которые терзали его тело почти осязаемой болью.

Здесь от Алексея требовалось проявить выдержку и мужество, которых он не имел при решении тех задач, которые ежедневно ставила перед ним жизнь. Если бы он использовал их в должной степени, то вряд ли оказался в той кошмарной безысходности, в которой прочно увяз на данный момент.

То время, когда он считал, что всё ещё уладиться само собой, безвозвратно ушло, потому что он ни прилагал к этому абсолютно никаких усилий, пуская всё на самотёк.

В последнее время Алексей очень часто анализировал причины, по которым он оказался в столь плачевном состоянии. Если говорить откровенно, то это вообще было его единственным занятием в опустевшей комнате. Находясь в состоянии тяжелейшей депрессии уже несколько дней, он почти ничего ни ел, и лёжа на скомканной простыне абсолютно неподвижно, часами думал о своей жизни.

И вот к какому неутешительному выводу он пришёл: это он сам и никто иной загнал себя в угол. Ему уже давно следовало понять (как минимум ещё десять лет назад, тогда, когда его родителей не стало), что он уже взрослый, самостоятельный человек, и никто не обязан решать его проблемы за него в этом жестоком и одиноком мире.

Так может быть, именно сейчас настала пора отказаться от последних иллюзий и принять то единственно верное решение?

Сколько ещё можно оттягивать свой бесславный конец?

До каких пор он будет надеяться на то, что он ещё кому-то нужен?

Ему уже давно следовало понять, что на земле нет ни одного человека, который захотел бы ему помочь.

Даже не помочь, а просто выслушать.

Все просто шарахаются от него как от чумного, словно его невезение может передаться через общение и они превратятся в такое же ничтожество, которое он из себя теперь представляет.

Если хорошенько покопаться в памяти он даже знал, когда всё началось.

Это произошло тогда, когда он оказался виновным в гибели человека.

Выбегая на проезжую часть в неположенном месте, он обратил внимание на подслеповатую старушку, которая, ориентируясь на него, тоже выскочила на дорогу, а в следующий миг попала под колеса легкового автомобиля.

Не имело значения ни то, что он не учувствовал в этом убийстве лично, ни то, что ни один суд не предъявил бы ему за это обвинение — Алексей знал точно то, что именно он является причиной, по которой погибла эта старушка. Возможно, что именно это чувство вины и легло в основу его тенденции к саморазрушению.

Затем нелепая гибель родителей в автокатастрофе. Техникум, которого он так и не окончил. Всё за что бы он ни брался, рушилось, обращалось в прах.

Вот так кирпичик за кирпичиком рушилась его жизнь.

Каждая новая мысль нещадно терзала его, снова и снова убеждая его в том, что он должен, обязан добровольно отказаться от жизни, избавить мир от своего абсолютно бесполезного существования, а себя от новых страданий.

И от всего этого ему было плохо.

Невыносимо плохо.

Алексей встал было на непослушные ватные ноги, но, пошатнувшись, вновь вынужден был присесть на пол.

А ещё через мгновение он зарыдал горько и беззвучно.

Слёзы медленно катились по его щекам.

Как же жалок он был сейчас.

До омерзения.

Он должен был, наконец, на что-то решиться, потому что так не может продолжаться вечно. Он этого не вынесет.

Бессильно откинувшись на матрас, Алексей нашарил рукой подушку, сделал глубокий вдох, а затем плотно прижал её к лицу.

Стиснув подушку зубами, он издал долгий надсадный вопль, переполненный отчаянием и безнадёжностью.

Подушка едва-едва пропускала его крик наружу.

Когда минуту спустя Алексей закончил кричать, ему стало немного легче, тогда он встал и решительно зашагал к окну, на этот раз, намереваясь завершить задуманное.

* * *

Её лицо и тело было единственной реальной ценностью, которой она располагала, поэтому Елена относилась к ним весьма бережно, постоянно вкладывая в них огромное количество денег.

С полной уверенностью можно было сказать, что она приравнивала своё тело к весьма дорогому товару, требующему инвестиций и долгосрочных вложений, с расчётом на то, что все эти затраты когда-нибудь окупятся многократно. Более того, она искренне надеялась на то, это произойдёт в самое ближайшее время. Чего она действительно боялась, так это продешевить.

Сейчас она находилась в гостинице «Россия» в номере молодого человека, который приехал сюда лишь для того чтобы, наконец-то, встретиться с ней лично после нескольких месяцев бурной переписки по Интернету.

Её новый ухажёр, весьма галантный мужчина из крупного регионального центра вряд ли догадывался о том, что был одним из десятка вариантов, которые одновременно прорабатывала (да-да именно прорабатывала, как бы ни коробило слух это слово в данном контексте) Елена.

В данный же момент, она со всей возможной осторожностью и хитростью, на которую способны только женщины, зондировала возможного клиента на предмет его финансовой состоятельности — брак по расчёту не терпел скоропалительных решений.

То, что деньги у Рустама были, она чувствовала за версту, уж в этом-то она была профессионалом, но были ли они в количестве необходимом для неё, вот в чём вопрос.

Подмечая все упоминания о недвижимости и материальных ценностях, она постепенно выстраивала в голове чёткую картину благосостояния её ухажёра, не забывая следить за тем, чтобы его бокал с шампанским был постоянно полон. Кроме того она одновременно, как детектор лжи, помещённый в тело обворожительно красивой девушки пыталась определить, что из сказанного правда, а что обыкновенный трёп.

Надо отметить, что картинка, которая у неё получилась, показалась ей довольно правдоподобной и в тоже время весьма впечатляющей.

Похоже, что у неё действительно появился весьма реальный шанс наконец-то вырваться из этого города.

Идеальным вариантом, в понимании Елены, естественно, была заграница, второе место в её рейтинге занимала столица, затем шли мегаполисы, расположенные по ту сторону уральской гряды.

Поигрывая ножкой бока с шампанским безупречно красивыми пальцами, увенчанными длинными ногтями идеальной формы, Елена, как весьма неплохой психолог, довольно точно разбирающийся в людях, а в мужчинах особенно, была более чем уверена в том, что эта маленькая демонстрация женских чар не останется без внимания. Более того, именно на это она и рассчитывала.

Её ногти были предметом особой гордости Елены. Они всегда производили на мужчин неизгладимое впечатление, а у женщин вызывали неподдельную чёрную зависть.

Ей требовалось вести себя весьма тонко, для того чтобы продемонстрировать себя лишь с самых лучших сторон, и вызвать в душе этого богатенького мальчика, уставшего от светских львиц и решившего отыскать прекрасную принцессу в глухой провинции, страсть, желание и, вполне возможно, настоящую любовь, ради которой он не пожалеет бросить к её ногам пол мира.

Она ещё думала о том, стоит ли продолжать вести себя как порядочная девушка, или переспать с ним сейчас (хотя некоторых молодых людей, имеющих серьёзные намерения, подобное вполне, может разочаровать в девушке, поэтому действовать здесь необходимо предельно осторожно), когда Рустам спохватился о том, что шампанское закончилось, и засобирался за очередной бутылкой в бар расположенный на первом этаже.

В любом случае, рассуждала она, когда молодой человек скрылся за дверью, пусть секс, в котором она была особенно хороша, как утверждали многие её знакомые, останется напоследок, как ещё один весомый аргумент в её пользу.

Пускай, это будет её козырным тузом, спрятанным, до поры до времени, в рукаве.

* * *

На кровати, стоящей посреди небольшой комнаты находящейся в реанимационной палате районной больницы, расположенной в нескольких минутах езды от основной черты города, лежало тело молодого человека, плотно запеленованого бинтами с головы до ног, точно египетская мумия.

В помещении стаял тяжёлый запах медицинских препаратов, густо замешанный на медицинском спирте.

В углу, чуть слышно поскрипывая, работал аппарат искусственной вентиляции лёгких. В другом углу, так же тихонько, стрекотала машина, снимающая показания сердечной деятельности.

Полтора часа назад, Антон, именно так звали молодого человека, сидя за рулём своего Шеврале попал в страшную аварию, при обгоне врезавшись во встречную машину, где погибли все три пассажира — молодая семья из Томска, включая их трёхлетнего малыша. Невеста Антона, сидевшая рядом с ним на переднем сидении, погибла на месте, лишившись при чудовищном лобовом столкновении головы, которую санитары с трудом нашли придорожной канаве. Его же собственное тело с величайшим трудом, едва ли не по частям удалось вырезать из исковерканного салона автомобиля.

Сложнейшая операция закончилась всего несколько минут назад, как раз, перед тем как в здание Районной больницы ворвался первый безумец. Врачи успели сделать всё, что было в их силах, но, должно быть судьбе было угодно, чтобы этот день для молодого человека при любом исходе операции стал последним.

Если бы Антон сейчас был в сознании то, искренне веря тому, что именно он виноват в этом смертельном столкновении, ничего другого кроме скорейшей смерти не мог бы себе пожелать. Но желал бы он себе того конца, который приберегла для него жестокая судьба, так и осталось тайной.

В реанимационную палату, неуверенно пошатываясь, словно пьяный, вошёл доктор. Медленно обойдя кровать с пациентом, он приподнял правую кисть Антона, которая была, пожалуй, единственной частью тела оставшейся не забинтованной, словно собираясь проверить пульс, но в следующий миг жадно вгрызся в бледное запястье.

На коричневый пол упало несколько неосторожно оброненных капель крови.

Менее минуты спустя, доктор отстранился от пациента и покинул палату, совершенно не обращая внимания на настойчивый не прекращающийся сигнал машины снимающей показания сердечной деятельности, на дисплее которой сейчас, вместо порывистых скачкообразных линий, умиротворенно пролегла тонкая прямая линия.

* * *

За мгновение до того как он раздвинул в стороны плотные шторы, намереваясь распахнуть окно, Алексей и предположить не мог, о том, что увиденное им на проспекте с высоты четвёртого этажа заставит забыть его обо всём том, что терзало его всего лишь мгновение назад.

То, что открылось его глазам, не иначе как безумием он назвать не мог. Неужели он действительно двинулся рассудком и, находясь на грани голодного обморока и эмоционального перенапряжения, видел теперь столь натуралистичные галлюцинации? Как ещё иначе можно было объяснить всё то, что он сейчас лицезрел?

В пользу того, что это все-таки безумие, говорило ещё и то, что до этого момента он ничего не слышал, в то время как сейчас ясно различал нестройный хор голосов моливших о помощи. Хотя, вполне возможно, он был так глубоко погружён в свои мысли, что его сознание полностью блокировало и не пропускало всё то, что поступало к нему извне?

И все-таки, глаза убеждали его в том, что то, что он видит более чем реально: все эти люди, в смертельной панике мечущиеся по улице в поисках спасения, но так и не находящие его; словно сошедшие с экранов телевизоров безумцы, преследующие горожан, и теперь сеющие уже не вымышленное, а вполне реальное зло; весь этот хаос, который внезапно заполонил весь город, каждую его улицу, каждый его двор, каждый укромный уголок.

Если ещё несколько коротких секунд назад Алексей страстно желал расстаться с жизнью, то теперь в нем с небывалой силой вновь возникла потребность в том чтобы продолжить её и увидеть то, чем всё это закончится.

Без остатка повинуясь этому сиюминутному порыву, он обулся и вышел из комнаты, даже не удосужившись запереть за собой дверь.

* * *

Время шло, а Рустам всё не появлялся. Это начало нервировать Елену. В ней заговорил инстинкт собственника — этот человек должен был принадлежать только ей, и никто не был вправе на него посягнуть.

Набросив босоножки на ноги, Елена покинула номер и решительно направилась вниз.

Она ожидала увидеть у стойки бара всё что угодно, размалеванную шлюшку, мило беседующую с её кавалером, или пьяный разговор Рустама с ещё одним посетителем, но вряд ли её воображение способно было предугадать то, с чем она столкнулась в действительности.

Рустам неподвижно лежал на полу, а из его разорванного горла тонкой струйкой выплёскивалась кровь.

Похоже, что несчастье произошло совсем недавно, так как тёмная кровавая лужа, расплывающаяся во все стороны от тела, была ещё совсем небольшой.

Над телом Рустама склонился бармен. Поначалу Елена подумала, что парень пытается чем-нибудь помочь Рустаму и просто осматривает рану, но когда спустя мгновение тот повернул своё лицо в её сторону, она в ужасе отпрянула назад и прижалась спиною к стене.

Лицо и грудь бармена были густо перемазаны кровью.

Похоже, парень вконец обезумел, если решил полакомиться свежей кровью, мелькнуло в голове у Елены.

Тем временем окровавленный бармен отстранился от Рустама и развернулся к девушке. Елене без лишних слов были понятные его намерения, и они не сулили для неё ничего хорошего.

В панике она метнулась вдоль стены в тот же самый миг, когда мужчина сорвался с места.

Перепрыгивая через опрокинутые стулья и столы, она оказалась у стойки бара. Дальнейший путь налево перекрывала сплошная баррикада из мебели, которую во время борьбы сгребли в одну кучу, справа была глухая стена, а сзади ей на пятки наступал маньяк.

Увидев внизу под длинным, вдоль всей стены, столом, за которым некогда стоял обезумевший бармен, проход к барной стойке, перекрытой сверху лишь полированной деревянной крышкой, Елена молниеносно нырнула под преграду.

Уперевшись в крышку грудью, безумец, пытаясь дотянуться до неё, во что бы то ни стало, перегнулся через стойку и, сметая своим телом на пол рюмки, бокалы и бутылки со всевозможным спиртным, протянул к ней свои узловатые руки. Не секунды не размышляя, Елена воспользовалась своими длинными острыми ногтями, для того чтобы, с проворством достойным дикой кошки, стремительно садануть незадачливому преследователю по глазам.

Она всегда считала, что красота — это страшная сила, но не только в метафорическом плане, поэтому её длинные красивые ногти в одночасье превратились в весьма опасное оружие.

Ногти, практически без каких либо усилий, вошли в глазные яблоки и те, словно перезрелые плоды, лопнули, брызнув липкой неприятной на ощупь жидкостью.

Лишившись зрения, мужчина неистово заметался по комнате, слепо врезаясь во всё, что попадалось на его пути, затем, не удержавшись на ногах, упал на пол и таким образом прополз под деревянной крышкой, оказавшись за стойкой бара.

Елене, уже решившей было, что теперь её опасаться нечего, для того чтобы избежать столкновения с разъяренным барменом, пришлось стремительно взбираться на стойку, а с неё спрыгивать в зал.

Тем временем слепой бармен, словно привязанный к ней невидимыми нитями, последовал за Еленой и спустя секунду был от неё на расстояние вытянутой руки.

Стараясь оторваться от преследователя Елена начала перемещаться по бару, но, куда бы она ни сворачивала, безумец безошибочно следовал за ней.

Елена безостановочно кружила по разгромленному бару, стараясь найти то место, где её не сумел бы отыскать бармен, но похоже, для него отсутствие зрения вовсе не было проблемой.

Делая очередной круг по комнате, Елена снова нырнула под стойку бара и отбежала в самый дальний угол. Ослеплённый бармен, не подозревая о преграде, ударился солнечным сплетением о угол стойки и перелетев через неё с грохотом бьющихся бутылок сметённых при падении с полок, скрылся из вида.

Во время этой заминки Елена, не теряя времени, стремительно бросилась к Рустаму, в надежде, что ещё сможет привести его в чувства, но даже беглый взгляд убедил её в том, что парень, безусловно, был мёртв. Скорее всего, причина смерти наступила от обильной потери крови, такой вывод она сделала, обратив внимание на то, что кровь уже больше не текла из чудовищной раны на шее. Пускай она не испытывала к нему каких-то особенных чувств, и в основе их взаимоотношений, с её стороны, лежал лишь трезвый коммерческий расчёт, но ей всё равно, почти до слёз, было обидно за то, что все её планы, которые она вынашивала и лелеяла не один месяц, в один миг рухнули, как непрочный карточный домик.

Конечно, ей было жаль этого приятного молодого человека, жаль, что так вышло и у них ничего не получилось, но горя, способного отбить у неё желание к продолжению собственной жизни, она не испытывала.

Меж тем безумный бармен вновь выбрался из-за стойки и возобновил своё преследование, направляясь прямиком к Елене.

В тот же самый миг, откуда-то снизу, должно быть из подвального помещения, в котором располагалась сауна, раздались истошные вопли, и призывы о помощи.

Елена была уверена в том, что сейчас там наверняка происходит то же самое, что и здесь, и, возможно, кому-то действительно требуется неотложная помощь, вот только если с этими безумцами не способны справиться здоровые крепкие мужики, то ей хрупкой девушке здесь и вовсе нечего делать.

Елена не могла позволить ещё одному или сразу нескольким психопатом ворваться в это помещение, с неё вполне хватало и одного ослепшего бармена, который в слепой ярости неотступно продолжал её преследовать.

Метнувшись к дверному проёму, она захлопнула дверь на засов, перед самым носом у обнажённого мужчины, который изо всех сил мчался к выходу.

Мужчина истерично замолотил в дверь, требуя чтобы она его сейчас же впустила.

А спустя ещё мгновение Елена ясно услышала доносящиеся из-за преграды звуки яростной борьбы и вопли боли.

Осознавая, что продолжать находиться здесь и дальше более чем опасно, Елена бросилась к выходу из здания.

* * *

Тёмно-вишнёвая девятка стремительно двигалась в сторону районной больницы, находящейся к востоку от основной черты города.

За рулём машины находился относительно пожилой мужчина. Лицо его было нечеловечески напряжено, так, что казалось, будто любая мелочь может вывести его из равновесия.

Рядом с ним на переднем кресле сидела женщина примерно одного с ним возраста. Она, в отличии от своего спутника, эмоций не сдерживала и из её раскрасневшихся глаз текли крупные горькие слёзы.

Эта была супружеская пара, спешащая в реанимационное отделение районной больницы, куда, после чудовищной автокатастрофы, поступил их сын — Антон. Они уже знали, что его невеста Вероника, (их свадьба была назначена на следующий месяц), погибла. Врачи сразу же предупредили их о том, что состояние, в котором находился их сын, критическое, но если он вдруг всё же придёт в себя, то они настоятельно потребовали от них того, чтобы они ни в коем случае не упоминали о гибели его девушки. Если же он сам будет настаивать на том, чтобы ему сказали, где находится Вероника, ответить, что с ней всё в порядке, но пока она проходит обследование в Областной Кемеровской больнице.

Чудовищное известие застало их в тот момент, когда они были на даче расположенной в одном из дачных посёлков вблизи новой трассы на Кемерово. Бросив все дела, они поспешили к сыну.

На дорожках идущей вдоль дороги в данный момент царило нехарактерное для этого времени оживление, но супруги, всецело погружённые в тревожные мысли, сейчас вряд ли могли обратить на это внимание. И даже то, что многие прохожие вели себя далеко не адекватно, не могло их насторожить.

В этот момент на дорогу неспешно вышел человек. Он стал медленно и неуклонно двигаться навстречу транспортному средству. Он очень сильно хромал, так как его правая нога оказалась значительно короче левой. На первый взгляд невозможно было определить даже пол этого существа, так как тело его практически целиком было туго перебинтовано. И только мать, бросив случайный взгляд на прохожего, смогла угадать в этом, запеленованном, как мумия, существе, своего ребёнка.

— Антон! Антон! — закричала она. — Павел остановись — это же Антоша!

Павел Андреевич, прикинув рост и телосложение, тоже начал признавать в нём родного человека.

Потрясённая и несказанно обрадованная внезапной встречей с живым и здравствующим сыном, мать едва прислушалась к тревожному голоску, рвавшемуся из её подсознания, который настойчиво твердил о том, что человек, находившийся на грани жизни и смерти, едва перенёсший сложнейшую операцию, исход которой не брались определить даже высококвалифицированные врачи, просто не может сейчас находиться на улице.

Однако мысль эта была слишком незначительной по сравнению с эйфорией вызванной появлением их сына, которого они уже почти не чаяли увидеть живым.

Отец остановил автомобиль и отварил дверцу, при этом на его глаза навернулись слёзы.

Без щемоты в сердце он не мог смотреть на то, что случилось с его сыном.

Антон подошёл почти вплотную к автомобилю и только тогда Павел Андреевич понял причину толь сильной хромоты. Ступни, которой раньше завершалась голень, теперь не было, и Антон чередовал шаги здоровой левой ноги и культи правой.

Отец в ужасе открыл рот в беззвучном вопле, а в следующий миг Антон уже был в автомобиле…

* * *

Оказавшись во внутреннем дворе, Алексей увидел то, чего не мог разглядеть из окна своей съёмной квартиры, выходившей на проспект — это был густой столб дыма, лениво тянущийся к небесам. Похоже, что пожар, разбушевавшийся где-то в районе старых кварталов, был весьма сильным, так как виден он был даже отсюда с окраины третьего микрорайона.

Однако и без этого пожара на улице было на что посмотреть. Такого хаоса, который сейчас царил на дорогах, ему не доводилось видеть никогда: сотни машин со следами столкновений, а некоторые и вовсе перевёрнутые, в полном беспорядке были брошены, как посреди проезжей части, так и на тротуарах, а так же там где он их и вовсе не ожидал увидеть — некоторые автомобили стояли на детских игровых площадках, другие, сминая зелень, вылетели на цветники, и теперь стояли на цветочных клумбах, третьи уткнулись в стены домов. Как раз одна из таких машин заклинила собой дверь подъезда и теперь из небольшой щели безжизненно свисала чья-то окровавленная кисть.

Кроме руки этого несчастного Алексей не увидел ни единого намёка на присутствие здесь ещё каких-нибудь людей, и это было странно, так как с другой стороны дома обозреваемой им из окна жизнь просто кипела.

Алексей, словно околдованный, медленно шёл по улице, впитывая в себя всё новые и новые нереальные картины произошедшего, до неузнаваемости преобразившие его родной город.

Откуда-то слышались отчаянные вопли о помощи, но Алексей, находившийся в состоянии глубокого потрясения, вряд ли их осознавал, как что-то за чем стоит конкретная личность, остро нуждающаяся в чьей-то помощи, скорее все эти звуки он воспринимал как необходимый фон ко всему тому, что сейчас творилось на улице.

Алексей чувствовал некую отстранённость, оторванность от окружавшей его действительности, словно всё это, было кадрами некоего фильма, который он увлечённо смотрел, и происходящее на этом гигантском экране не коим образом не могло отразиться на его собственной жизни.

Впрочем, ощущение это пробыло с ним не долго, по крайней мере до того момента, когда он вышел из квартала и на него обратились сотни пар голодных глаз.

* * *

Пробежав мимо автостоянки, Елена оказалась посреди высокого бурьяна. Она вряд ли смогла объяснить вразумительно, почему, вместо того чтобы побежать в город и искать спасение там, она как героиня тупого ужастика, кинулась на пустырь, раскинувшийся сразу за зданием гостиницы. Скорее всего, Елена вообще не задумывалась над тем, что делает в тот миг. Всё вышло спонтанно и довольно глупо, и это не могло её не разозлить.

Елена, уже было, хотела исправить свою ошибку и повернуть обратно, но сзади уже замаячила фигура безумного бармена. Он, как и прежде, безошибочно определял её местонахождение, только теперь на открытом пространстве его продвижение не сдерживали завалы из мебели, как это было с ним в баре. Каким образом у него это вообще получалось, Елена не представляла: был ли у него безупречный слух, или он чувствовал её по запаху. В принципе, для Елены всё это было не столь важно — главное, что он постоянно двигался туда же куда. В конечном итоге она и это навело её на одну интересную мысль.

Пробежав по траве метров тридцать, она оказалась на узенькой асфальтированной дорожке, которая идеальной прямой рассекала поле. Насколько она знала, эта дорожка вела к расположенной метрах в восьмистах отсюда больнице психохроников. Этого здания отсюда видно не было, да оно и не было ей нужно — всё, что ей было необходимо, оказалось практически у неё под носом. Вдоль всей протяжённости дорожки через каждые 20 метров стоял деревянный столб линии электропередачи. Встав так, чтобы столб оказался на одной прямой между ней и преследователем, Елена замерла в ожидании.

Она едва не взвизгнула от восторга, когда бармен на полном ходу врезался в преграду, после чего его тело отбросило на пару метров назад.

Выяснилось, однако, что радость Елены, похоже, была преждевременной. В воздухе всё ещё висел гулкий звон, возникший в глубине дерева в момент столкновения, а парень уже вновь был на ногах, и как ни в чём не бывало, продолжил преследование, и, похоже, что нос, размозжённый при ударе о столб, совершенно его не беспокоил.

Испытывая довольно неприятное чувство досады, Елена вынуждена была вновь спасаться бегством.

Конечно, те многие часы тренировок, проведённых в спортзале, когда она приводила своё тело в идеальное состояние, сейчас здорово ей помогали, но тот бешеный темп, который задавал безумец, Елена, к своему великому сожалению, вряд ли смогла бы поддерживать слишком долго. Кроме того, обернувшись назад, она была, более чем неприятно, удивлена, обнаружив, что, кроме безумного бармена, её стремительно нагоняют ещё с десяток силуэтов, и они явно бегут не для того, чтобы придти ей на помощь в трудную минуту.

Когда через несколько секунд, она в полном изнеможении вновь бросила взгляд за плечо, то, к своему ужасу, обнаружила среди своих новых преследователей того, кого ещё совсем недавно считала окончательно мёртвым и вовсе не чаяла опять увидеть его на своих двоих. Пытаясь переварить эту невероятную информацию, Елена едва не споткнулась практически на ровном месте.

С виду Рустам был абсолютно таким же, каким она видела его всего несколько минут назад, однако в данный момент Елена явственно почувствовала исходившую от него опасность. Она сквозила в каждом его отточенном движении, каждом жесте. Елена была на все сто процентов уверенна в том, что теперь это человек опасен, смертельно опасен.

Прикинув свою скорость к скорости её новых преследователей, Елена поняла, что у неё нет абсолютно никаких шансов на спасение, и, тем не менее, сознавая всю обречённость её дальнейшей борьбы, она не собиралась отдавать свою жизнь так легко, решив, во что бы то ни стало, бежать до последнего.

Метров через двадцать асфальтированная пешеходная дорожка, по которой бежала Елена, под прямым углом примыкала к ухабистой дороге, отсыпанной из гравия, напрямую соединяющей новый третий микрорайон и более старые кварталы города. Елена решила, что эта гравийная дорога будет тем минимальным рубежом, до которого она сумеет добраться.

Водители в шутку называли её военной грузинской дорогой. И действительно вид она имела такой, словно совсем недавно побывала под бомбёжкой. Логически объяснить появление такого количества ям и выбоин на одном квадратном метре дорожного полотна можно было лишь тем, что на восстановление этой дороги из городского бюджета, вот уже на протяжении десятилетия, не было выделено ни копейки. Ну а если, где-то в бумагах и числилось пара-тройка миллионов выделенных её капитальный ремонт, то до дороги они так и не дошли.

Изнемогая от усталости, Елена преодолевала последние несколько метров до разбитой дороги, когда Рустам, обогнав ослеплённого бармена, тем самым выйдя в новые лидеры гонки преследования, оказался всего в нескольких шагах позади девушки.

Пару секунд спустя Елена, наконец, вылетела на дорогу, а всего в трёх шагах от неё был Рустам.

Елена в отчаянии осознала, что именно здесь на грунтовой дороге всё и закончится, а у неё не осталось сил даже для того чтобы закричать.

Теперь для её спасения требовалось настоящее чудо, ни больше, ни меньше, но она, взрослая девушка, уже не верила в сказки.

* * *

В тот момент, когда эпидемия ворвалась в город, тысячи электробытовых приборов остались без присмотра, и совершенно неудивительно, что десятки из них послужили причиной возникновения пожаров возникших в самых разных уголках города.

Домохозяйка, всегда аккуратная и обязательная женщина средних лет, оставившая на плите суп и поспешившая к входной двери, для того чтобы открыть мужу, а вместо этого впустившая в квартиру кровожадного монстра, тоже ни за что в жизни не смогла бы предсказать то, что уже через несколько мгновений её не будет интересовать ни приготовление пищи, ни сама еда, в том виде, в котором она привыкла видеть её день за днём на протяжении всей своей жизни. А более часа спустя оставленная без присмотра плита выпарила из кастрюли всю воду и раскалившись до красна воспламенила штору. Огонь взбежал вверх по узорчатой синтетической занавеске и перекинулся на потолок некогда очень аккуратно обклеенный декоративной потолочной плиткой — весьма красивой, но крайне огнеопасной. Стремительно пожираемая огнём плитка огненным дождём начала капать вниз на пол, где через мгновение вспыхнул линолеум, а затем и деревянный пол под ним. Вскоре кухня была объята пламенем полностью: горел абсолютно новый кухонный гарнитур из нескольких шкафов, полностью перекрывавших одну из стен, горели столы и стулья, горело пластиковое окно, горели двери, ведущие в коридор. Из коридора пламя распространилось по всем смежным комнатам. Пятнадцать минут спустя квартира выгорела дотла. За это время огонь успел прорваться в смежную квартиру, в которой хозяин дома, не смотря на то, что это категорически запрещено законом, хранил в одной из комнат горючие вещества. В результате яростного пожара весь дом превратился в выжженные руины менее чем два часа.

В то же самое время в другом уголке города молодая девушка, разгуливающая по квартире в одном лишь нижнем белье, собираясь прогладить блузку, в которой собиралась пойти на многообещающее свидание, включила в розетку утюг и в ожидании когда он нагреется, оставила его на специальной безопасной металлической подставке, сама же отправилась в соседнюю комнату для того чтобы в огромном шкафу выбрать для выхода одни из нескольких джинсов.

Когда она услышала звон стекла, со стороны балкона спаренного вместе с соседним, то вряд ли думала о том, что непрошенный гость застанет её в таком пикантном виде и ей следует одеться. В тот момент всё её сознание клокотало оттого, что кто-то, самым бесцеремонным образом, мог вторгнуться на её законную территорию.

С тревожно колотящимся сердцем она подошла к балкону, и едва ли ни нос к носу столкнулась с мужчиной перепачканным кровью.

С первого же взгляда она почувствовала, что этот человек вовсе не нуждается в помощи, напротив, именно он является источником опасности.

А затем он выбросил вперёд руку, исчерченную глубокими, но вместе с тем абсолютно не кровоточащими порезами, намереваясь схватить девушку. Она в ужасе отшатнулась. Холодные пальцы лишь скользнули по её груди, и его добычей стал белоснежный бюстгальтер, отороченный замысловатой кружевной отделкой.

В следующее мгновение девушка, издав вопль ужаса, опрометью бросилась бежать от маньяка.

Смертельная опасность — это то состояние, в котором человек способен полностью забыть о всех условностях цивилизованного общества, в том числе и о скромности. Единственным, непререкаемым приоритетом на данный момент становиться обеспечение собственной безопасности. Вот поэтому девушка, не обращая внимания на свои бесстыдно подпрыгивающие голые груди, мчалась в соседнюю комнату, намереваясь запереть дверь перед опасным незнакомцем. Однако её преследователь оказался значительно быстрее, и ей так и не удалось запереть за собой дверь — мужчина повалил её на пол в дверном проёме, а затем кривыми жёлтыми зубами впился в её нежную молодую плоть.

В момент падения девушка зацепила провод утюга, тем самым, сбросив его накалившейся подошвою вниз на цветастый палас.

Через пять минут палас, на котором, без каких-либо признаков жизни, лежало тело молодой девушки, яростно вспыхнул.

Очистительное пламя подползло к неподвижной девушке и с удивительной интенсивностью поглотило её тело, до того как она успела превратиться в ещё одно чудовище.

Телемастер выпустивший из руки паяльник, в тот момент когда на него напал безумец ворвавшийся в телеателье, вряд ли мог предположить, что в следствии этого дотла выгорит целый квартал, хотя к тому времени, когда огонь жадно пожирал квартиру за квартирой и перекидывался на очередной дом, ему едва ли было до этого хоть какое-то дело.

* * *

В тот момент, когда у Елены уже не осталось абсолютно никакой надежды на спасение, возле неё остановилась шикарная иномарка, распахнувшая перед ней дверь в затемнённый салон.

Машина появилась в буквальном смысле неоткуда, словно внезапно материализовалась из пропитанного ужасом воздуха. Возможно, что Елене, целиком поглощенной бегством, до последней секунды совершенно некогда было глядеть по сторонам, и она просто пропустила её появление, но как бы там ни было времени на раздумья у неё уже не оставалось, и она проворно юркнула на свободное сиденье.

Отсюда необходимо было выбираться всеми возможными способами, и случайная попутка была просто настоящим подарком небес. Даже если водитель, которого она до сих пор так и не разглядела, захочет её изнасиловать, то это будет детской забавой по сравнению с тем, что случилось бы с ней останься она на дороге.

Как только Елена оказалась в салоне, водитель, даже не дав ей возможности сесть по-человечески, рванул вперёд и Рустама, со всего маху врезавшегося в бок автомобиля, закрутив волчком, выбросило с дороги в придорожный кювет.

Поднимая пыль, машина с рёвом устремилась прочь от выбегающих на дорогу один за другим психопатов.

Хотя рельеф дороги был безобразен, дорогостоящая машина с достоинством преодолевала все рытвины и ухабы, на губительной для всех остальных автомобилей скорости.

К тому времени как дорога, отсыпанная гравием, закончилась, и машина вышла на асфальтовое покрытие, Елена смогла усесться в сидении и, наконец, получила возможность детально рассмотреть своего нежданного спасителя.

Это был молодой парень, примерно её возраста, немного худоват, и одет довольно небрежно, но в нём чувствовалась уверенность в себе. Кроме того, Елена более чем явственно чувствовала исходивший от него запах денег. Уж в этом-то она была абсолютно в этом уверена, врожденное чутьё не могло её подвести.

Почувствовав её изучающий взгляд, незнакомец повернулся к ней и весьма безобидно улыбнулся.

— Похоже, что я успел вовремя? — произнёс он спокойным ровным голосом.

Ей понравился его голос. Елена сразу же почувствовала, что этот человек не сможет сделать ей ничего плохого. К этому времени она немного отдышалась и теперь могла через усилие, но разговаривать.

— Если бы не вы, то эти монстры, наверняка, разорвали бы меня на кусочки, буквально через мгновение! О боже, как же я вам благодарна! Теперь — вы мой герой, — не упустила возможности пококетничать Елена.

— Ну, что вы, — возразил ей парень, — я думаю, видя такую прекрасную девушку в опасности, любой на моём месте поступил точно так же.

— Если бы это действительно было так, — грустно вздохнула Елена, затем, кардинально меняя тему разговора, она, как бы невзначай, поинтересовалась, — А вы ведь неместный? Я думаю, что, скорее всего, вы бизнесмен из какого-нибудь крупного города? Я права?

Парень удивлённо взглянул на неё:

— А почему вы так думаете?

— Знаете, у вас очень шикарная машина, её сразу можно заметить, а поскольку до этого, я ни разу таких в нашем маленьком городке не видела, то вы, наверняка, приезжий. Кроме того, это очень дорогая машина, а значит, вы связанны с серьёзными деньгами, которых в нашем городе, увы, практически не бывает.

— Вы правы, — немного смутившись, согласился с ней водитель, — я действительно нездешний, и приехал в этот город уладить кое-какие финансовые дела.

— Если не секрет, откуда вы?

— Я приехал из Кемерово.

— Господи, — внезапно спохватилась Елена, — я завалила вас вопросами, а мы ведь с вами до сих пор так и не познакомились? Мне, право, очень неловко оттого, что я в первую очередь не узнала имени своего благородного спасителя, вы уж простите меня за это. Я — Елена, — ослепительно улыбаясь, представилась она, — а как зовут вас?

— Меня — Алексей, — отозвался молодой человек, на мгновение, оторвав напряжённый взгляд от дороги и взглянув ей в глаза, — и я очень рад нашему неожиданному знакомству.

* * *

Сейчас Алексей ехал на великолепной машине, в его распоряжении было целое состояние, наверняка превышающее годовой бюджет городка в котором он проживал, а рядом с ним сидела изумительно красивая девушка, из тех, кто какое-то время назад даже на него не взглянула бы, и теперь даже ему самому не верилось в то, что ещё каких-нибудь 15 минут назад единственным его желанием было расстаться с жизнью.

Когда ОНИ его заметили и бросились в его сторону, Алексей, всё ещё не веря в реальность происходящего, какое-то время просто наблюдал, за тем как они приближаются. Постепенно до него начало доходить, что всё это более чем реально и по настоящему опасно.

Именно после осознания этого факта он начал в ужасе пятиться назад, сначала очень медленно, затем, развернувшись, перешёл на бег трусцой, но, видя с какой невероятной скоростью, они его настигают, побежал в полную силу.

Возглавляя эту безумную гонку, где, без каких-либо вариантов, только лидерство гарантировало жизнь, Алексей внезапно подумал о том, что не видит смысла в продолжении борьбы за своё существование.

Зачем он куда-то бежит, пытаясь спастись, если всего пару минут назад так страстно хотел умереть? Не проще ли остановиться и позволить этим безумцам сделать то, что он задумал?

Однако ноги, словно живущие собственной жизнью и обладающие собственным разумом, несли его всё дальше и дальше.

Не смотря на то, что он неполноценно питался в течении нескольких дней, бежалось ему легко и совершенно естественно, хотя в то же самое время его преследователи бежали, по крайней мере, на одну треть быстрее, а это значило, что не смотря на все старания Алексея, его должны были настичь в самое ближайшее.

В том момент, когда шлёпанье босых ног незнакомца, возглавляющего преследование, было уже почти за спиной у Алексея, он увидел перед собой праворукую серебристую иномарку, брошенную поперёк дороги внутри квартала. Дверь со стороны водителя была открыта и Алексей, не секунды не раздумывая, проворно юркнул в салон и затворил за собой дверь.

Оказавшись в машине, Алексей панически стал искать рычажок блокиратора, что было весьма непросто, так как это была совершенно новая иномарка, напичканная электроникой. Подобную тачку он мог видеть лишь на страницах глянцевых журналов и абсолютно ничего не знал о том, каким образом она функционирует.

Но его преследователь, в отличии от него, похоже, вообще не подозревал о том, что двери отворяются с помощью ручек. Вместо этого он с безумной яростью принялся таранить плечом дверь, и таким образом пытаясь проникнуть внутрь.

Лихорадочно осматривая салон в поисках фиксатора, который по его предположению мог находиться на передней панели возле водителя, Алексей внезапно обнаружил то, что ключи от машины так и остались в замке зажигания. Не теряя ни мгновения, за которое его преследователь смог бы добиться успеха в очередной раз двинув печём по стеклу и, в конце концов, разбив его, Алексей, не раздумывая о последствиях, стремительно повернул ключ зажигания, и наугад ткнув ручку переключателя коробки автомата, утопил педаль газа в пол и отжал сцепление (по крайней мере, он так считал по началу, но потом пересчитав педали не нашёл тормоза и пришёл к выводу, что это были тормоз и акселератор).

Для него совершенно не важно было то, что машина, вместо того чтобы поехать вперёд, начала сдавать назад — главное, что он смог сорваться с места.

Его преследователь, явно не ожидавший такого поворота событий в очередной раз разогнавшись, протаранил плечом пустоту, а затем, перелетев через капот, кубарем укатился в придорожную траву, но уже через мгновение вновь вскочил на ноги и, всё с той же безумной одержимостью, бросился за машиной.

Именно тогда подоспела основная масса преследователей, и все они, словно огромная смертоносная волна, ворвавшаяся в город, стремительно надвигались на Алексея, практически полностью перекрыв проулок с той стороны откуда он начал своё бегство, однако теперь, когда ему посчастливилось завладеть чужой машиной, у него появилось преимущество в скорости и на данный момент не всё выглядело так безнадёжно как всего лишь несколько мгновений назад.

Оторвавшись от основной массы безумцев метров на десять, Алексей резко завернул в стояночный карман и остановился, а затем попытался отыскать на коробке скоростей первую скорость. Здорово нервничая, он передвинул рычаг вперёд, но вместо этого попал на нейтраль и двигатель надсадно взревел вхолостую.

Не отчаиваясь, Алексей повторил попытку, и на этот раз его старания увенчались успехом.

Вдавив акселератор в пол, Алексей устремился к противоположному выходу из квартала, оставляя позади себя безумных преследователей.

Вырвавшись на широкий проспект, Алексей понял, что ситуация гораздо серьёзнее, чем он мог бы предположить. Здесь ИХ было никак не меньше тысячи человек, кроме этого на дороге было брошено не менее двухсот машин, и теперь для того чтобы вырваться из этого лабиринта составленного из человеческих тел и всевозможной техники от Алексея требовалось сделать практически невозможное, и, переполненный решимостью, даже ему самому неизвестно откуда взявшейся, он попытался справиться с этой безумно сложной задачей.

Выезжая сюда, он вряд ли мог предположить, что каждый метр пройденного пути будет стоить ему очень дорого. Такую немыслимую цену он едва ли мог себе представить, и было совершенно не важно согласен он на неё или нет — он должен был её заплатить.

Оказавшись на проспекте он ещё понятия не имел о том куда ему следует повернуть. Так как выезд на проспект располагался где-то посредине общей его протяжённости, то по идее для того чтобы достигнуть того или иного конца улицы ему необходимо было преодолеть примерно одинаковое расстояние. Всюду, куда бы он ни взглянул, были довольно плотные пробки из брошенных машин и обезумевших людей, мечущихся по проезжей части, но ему показалось, что в сторону направленную к церкви пробка была немного гуще, и поэтому он принял молниеносное решение направить машину в противоположную сторону и попытать счастья там.

Едва он это сделал, как какая-то девушка, в грязном топике, открывающем вид на одутловатый живот, не имеющий ничего общего с сексуальностью, кинулась на встречу приближающейся машине Алексея.

Взглянув на девушку, Алексей спонтанно подумал о том, что её наряд был подобран совершенно безвкусно и единственная причина по которой она напялила этот вульгарный топ, скорее всего, была демонстрация пирсинга в её пупке.

А в следующее мгновение эта девушка попала под колёса автомобиля.

Машина словно через лежачего постового переползла через опрокинутое тело. Сделанная на совесть звукоизоляция не дала возможности услышать какие-либо звуки, будь то треск лопающихся внутренностей рёбер и костей, однако услужливое воображение слишком живо дорисовало то, чего ему не довелось услышать воочию, и это было слишком сильным для него испытанием. Алексей даже притормозил, намереваясь выйти из автомобиля, и посмотреть как там девушка, но в этот момент она, как ни в чём не бывало, поднялась с земли и вновь устремилась в погоню за иномаркой, оставляя позади себя витки кишечника, вываливающегося из порванного, от веса многотонной машины, живота, и, похоже, что она этого даже не замечала. Увидев это, Алексей напрочь забыл о своём желании справиться о здоровье девчонки и тут же утопил педаль акселератора в пол.

Однако, уже через мгновение вновь вынужден был сбросить скорость так как впереди его ожидала практически неприступная баррикада из разбитых машин. Лихорадочно обшаривая глазами затор в поисках лазейки в одном месте ему все-таки удалось разглядеть нечто похожее на проход. Он был довольно узок для такой большой машины как эта и всё же это было лучше, чем вообще ничего. Правда и здесь было одно препятствие, которое могло свести на нет все его усилия — мальчишка (а среди безумцев, разумеется, были и дети), стоящий прямо на его пути. Как только этот юнец увидел машину, он ни раздумывая ни одного мгновения, так же как и та девушка, бросился на машину. Алексей нажал на сигнал, ещё надеясь на то, что паренёк одумается и свернёт в сторону, но тот, как и следовало того ожидать, вовсе не собирался отказываться от своей затеи.

Когда до столкновения оставалось лишь мгновение, время для Алексея изменило свой обычный бег, и он с немалым удивлением во всех подробностях наблюдал эту практически молниеносную сцену, растянувшуюся в его восприятии не менее чем на целый десяток секунд.

Он с поразительной чёткостью видел как паренёк, в плотоядном оскале широко, разинул свой щербатый рот и весь подался вперёд, а затем было столкновение. Удар капота пришёлся в нижнюю челюсть мальчишки и Алексей, не веря своим глазам, наблюдал за тем, как белыми искорками во все стороны брызнули осколки зубов. Через корпус машины запоздало прошёл отзвук тупого удара.

Если бы мальчишка стоял, то его тело, наверняка, отбросило бы в сторону, но перед столкновением он успел набрать порядочную скорость, и поэтому его тело швырнуло на капот. Алексей, также ясно, как и в начале столкновения продолжал глядеть на то, как прямо перед самыми его глазами, худощавое тело мальчишки «медленно» скользит по капоту, лицом вниз, а затем, исчезает из поля зрения, скатываясь с машины на растрескавшийся асфальт, при этом он успел заметить как челюсть мальчишки, раздробленная в момент удара о автомобиль, бесформенным ломтем скользит по отполированной металлической поверхности, поставляя после себя, нет не кровь, какую-то отвратительную чёрную слизь.

Как только мальчишка исчез из виду, скорость восприятия времени с замедленной вновь переключилась на нормальную, и в ту же секунду Алексея замутило. Возможно, что это произошло из-за слишком стремительной смены временного восприятия, но Алексей был уверен в том, что, скорее всего, это было последствием того зрелища, излишние подробности которого ему довелось увидеть только что. Если бы он что-нибудь ел в это утро, то его наверняка вырвало бы прямо себе на колени, но его желудок был абсолютно пуст и, пересилив мучительный спазм, Алексей вновь сосредоточился на дороге, превратившейся на данный момент в коварный смертельный лабиринт.

Судя по внутреннему восприятию времени, Алексею казалось, что с того момента как он начал свой путь по проспекту прошло не менее получаса, на самом же деле, едва ли стрелка часов отмерила и пару минут. За это мучительно долгое время он не преодолел и половины расстояния до поворота, которым заканчивался проспект, и сейчас главное было не сорваться от скопившегося во всём его теле чудовищного перенапряжения и постараться преодолеть выбранный путь до конца.

Тем не менее, как бы Алексей себя не настраивал, к концу пути он делал всё больше и больше ошибок и в конечном итоге один из таких просчётов, наверняка, мог стоить ему жизни.

Поддевая, то одно то другое тело, шаркая отполированными боками машины об автомобили, перегораживающие проезжую часть, ему таки почти удалось вырваться из этой западни.

И вот когда до кольцевой дороги, в которую упирался проспект, было уже подать рукой, и Алексей почти поверил в то, что сможет её достичь, перед ним встал очередной и похоже, что на этот раз уже непреодолимый затор. Понимая, что у него просто нет выбора, и ему ничего не остается, как идти на таран, Алексей попытался отыскать в баррикаде какое-нибудь наиболее слабое место.

В одном месте он обратил внимание на микроавтобус перевернувшийся во время столкновения с какой-то другой машиной и теперь лежащий вверх колёсами по крыше. Машина стояла неровно, и приглядевшись, Алексей понял причину вызвавшую этого — крышей автобуса к асфальту был придавлен человек. Точно в эпилептическом припадке, он безостановочно сучил руками и ногами, пытаясь выбраться из под груза придавившего его к земле, но вместо этого лишь до самых костей сорвал плоть с конечностей о шероховатое, словно грубый наждак, дорожное покрытие. По мнению Алексея именно это самое место могло быть брешью в пробке. Если на достаточной скорости протаранить микроавтобус и попытаться его развернуть, тем самым, освобождая необходимую лазейку для проезда.

Врезавшись в автобус, Алексей не ожидал того, что он развернётся так легко, похоже, что вся масса машины была сконцентрирована на голове этого несчастного. Почувствовав на своей голове движение полуторатонного автомобиля, мужчина заметался ещё сильнее, хотя Алексей уже не представлял, что подобное возможно.

Он рвался с такой силой, что, очевидно шейные позвонки не выдержали и он, просто-напросто, оторвал себе голову. Обезглавленное тело вскочило на ноги, положило обе ладони на боковые стекла проезжающей мимо машины, в которой сидел Алексей, и лишь после этого осело на колени и повалилось на бок.

Всё ещё не в силах до конца поверить в увиденное, Алексей, наконец, вырулил на кольцевую дорогу.

Понимая, что, продолжая и дальше петлять по безумствующему городу, он подвергает себя смертельной опасности, Алексей принял решение покинуть город, поэтому, выехав на кольцевую дорогу, огибающую памятник, образованный из трёх гигантских штыков, собранных в пирамиду, он свернул на дорожку отсыпанную гравием, в шутку прозванную в народе военной грузинской. Эта неухоженная дорога проходила в стороне от основной черты города, огибая его.

Его расчёт оказался верным: дорога оказалась свободной. Отъехав на сотню метров, Алексей внимательно огляделся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого из безумцев нет, остановил машину — сейчас ему просто необходима была, пусть даже небольшая, передышка.

В изнеможении он откинулся на спинку сидения. Его буквально лихорадило от чудовищного напряжения. Посидев так пару секунд, он внезапно встрепенулся и стал лихорадочно осматривать салон автомобиля в поисках сигареты — хотя он не курил уже несколько лет, но сейчас ему нестерпимо захотелось курить.

Отыскав на передней панели ручку на крышке ящика, он потянул её на себя. Пошарив в ворохе всевозможных мелочей, Алексей отыскал пачку дорогих сигарет и позолоченную зажигалку, и нетерпеливо принялся раскуривать одну из сигарет.

Жадно вдыхая в легкие дым, он, даже не успев почувствовать вкуса, выкурил сигарету практически до фильтра и практически без перерыва Алексей взялся за следующую.

На этот раз курил он намного медленней.

Алексей немного успокоился и теперь мог прислушаться к своим ощущениям — вкус этих сигарет ему действительно нравился.

Теперь, когда Алексей вновь сумел обрести что-то отдалённо напоминающее душевное равновесие, ему ради праздного интереса захотелось детально обследовать автомобиль, благодаря которому он сумел остаться в живых, полагая, что тут можно найти ещё что-нибудь интересное.

Помимо прочих мелочей обнаруженных и в салоне на заднем сидении лежала огромная чёрно-зелёная спортивная сумка.

Перегнувшись через сиденье, Алексей попытался её поднять, но она была настолько тяжела, что он даже не смог её приподнять. Это обстоятельство лишь подогрело его интерес.

Потянув за язычок молнии, Алексей открыл замок и раскрыл сумку и тут же в ужасе отпрянул.

Увиденное потрясло его, пожалуй, даже больше чем кошмар, происходящий на улицах города.

Сумка была до предела забита купюрами, собранными в пачки.

Такого количества денег он не видел даже в кино, но в этот момент его, как ни странно волновало не то, сколько же их здесь, а какое количество жизней ему потребовалось бы для того чтобы их заработать — никак не меньше несколько десятков, а может быть даже сотен.

А следующий вопрос, внезапно вспыхнувший в его сознании, заставил его по настоящему испугаться, и задуматься над тем, в какую серьёзную передрягу он попал на этот раз.

Алексей более чем ясно сознавал то, что у такой огромной суммы наличности просто обязан быть хозяин. Более того, не просто хозяин, а очень серьёзный хозяин, связываться с которым было бы для него равносильно безумию.

Вера в себя, является одной из жизнеутверждающих составляющих природы человека и выступает в роли некоего стимула к продолжению собственного существования, но у Алексея, столько раз попадавшего в неприятности, это чувство практически атрофировалось, поэтому, отодвинувшись в дальний угол машины, подальше от ошеломляющей находки, он, глядя на брезентовую сумку, как на очередную ловушку, которую устроила ему его нелёгкая судьба, пребывал в глубоком мыслительном ступоре.

Что если хозяин будет его искать? — это была единственная идея, которая без остатка заполонила всё его сознание и, казалось, что больше ничего на свете не способно пробиться сквозь этот неприступный барьер.

Бросить эту машину сейчас же, прямо здесь у обочины? Что может быть проще.

Это бы гарантированно избавило его от всех возможных проблем с хозяином денег, но в тоже время серьёзно снизило скорость его перемещения, а в данный момент скорость здесь играла решающую роль.

Будь у Алексея возможность поменять автомобиль, то он совершенно не раздумывая ею воспользовался бы, но здесь, в отличии от улиц города, переполненных брошенной техникой, было абсолютно пусто, поэтому вопрос для него звучал так: либо возможная смерть от встречи с хозяином автомобиля, либо гарантированная смерть в результате столкновения с полчищами психопатов рыскающими в округе, если испугавшись он покинет этот автомобиль.

Мало-помалу Алексей начал убеждать себя в том, что, скорее всего ему и бояться то уже нечего, так как хозяин машины, к этому времени наверняка был мёртв. Об этом более чем красноречиво говорила машина, брошенная вместе с деньгами и ключами на произвол судьбы. Ну, кто, скажите на милость, в здравом рассудке оставил бы её в подобном виде.

Ответ более чем очевиден — тот, кому уже всё равно.

Почему же тогда он так упорно продолжает бояться смерти от руки кого-то, кого, уже может, и в живых-то нет, в то время как всего несколько минут назад он собственноручно едва не лишил себя жизни?

Даже если допустить, что хозяин, или хозяева, денег всё же будут его искать, то есть ли хоть какая-то разница в том от кого он примет смерть? И вообще, стоит ли ему, тому, кто стоял на её пороге так её бояться?

Всего лишь одно короткое мгновение отделяло его тогда от смерти. Можно сказать, что его жизнь кончилась именно тогда, и всё, что сейчас с ним происходит — это нечто вроде какого-то сбоя в его жизненной программе. Ведь если хорошенько поразмыслить, то теперь, после чудовищной эпидемии уничтожившей город, не осталось никого, кому бы он остался должен, а, следовательно, теперь у него не было и самих долгов, а машина и деньги — это всего лишь поощрительный бонус для его новой жизни.

Похоже, что конец для нескольких тысяч жизней стал началом его собственной, новой.

И как только Алексей осознал, что безумие, воцарившееся в городе, навсегда освободило его от прошлой жизни, в голове его тут же родился план.

Для начала ему необходимо было выбраться из города и уехать, ну, например в Кемерово. Если кто-то и будет искать эту машину, то в этой заварухе найти её будет не так то просто, а к тому времени, когда кто-нибудь сможет выйти на её след, Алексей уже от неё избавиться.

Затем, для того чтобы наверняка запутать следы, он должен сменить паспорт и перебраться куда-нибудь ещё, возможно даже, что проделывать это придётся не один раз. В конечном итоге он наверняка сможет где-нибудь осесть и начать, наконец, абсолютно новую безбедную жизнь.

Он внезапно вздрогнул на одно единственное мгновение вспомнив о том, какую цену ему пришлось заплатить за то чтобы добиться пропуска в эту новую жизнь, но поспешно отогнал этот призрак памяти и постарался сконцентрироваться на том, что же он сможет себе позволить теперь и согреваемый этой мыслью, Алексей повернул ключ зажигания, а затем плавно тронулся с места.

* * *

К этому времени толпы свирепствующих безумцев достигли частного сектора расположенного вокруг железнодорожного вокзала, тем самым, пройдя через весь город, начиная с военного городка, расположенного с восточной стороны от центра и закончив своё победоносное движение здесь в его западной части. Здесь эти обезумевшие существа набрасывались не только на людей, но и на домашний скот: коров, свиней, овец, куриц, кошек и собак. И если последние ещё как-то пытались бороться за свою жизнь, то остальные домашние животные безропотно умирали от жестоких ран наносимых нежитью.

Именно с этого момента можно было твердо говорить о том, что эпидемия завладела городом полностью, не оставив в нём почти ни одного нетронутого уголка.

А затем безумие начало активно проникать в соседние районы.

* * *

Странности начались ещё до того как они прибыли на станцию. Диспетчер упорно не отвечал на вызов, и это породило где-то в глубине души Геннадия Александровича — старшего машиниста электропоезда, следующего маршрутом «Тайга-Болотное», весьма недоброе предчувствие.

Подъезжая к пирону, он обратил внимание на то странное оживление, которое сейчас на нём царило. Обычно этот утренний вокзал был тих и дремотен, но сегодняшнее утро, вопреки установившемуся правилу, составляло исключение и на этом его отличия ещё не закончились, и главное из них заключалось в том, что когда головной электропоезд въехал на станцию сразу несколько человек бросилось под колёса электрички.

Хотя состав и без того плавно сбрасывал скорость, старший машинист резко ударил по тормозам. Не прошло и пяти секунд, как оглашая округу зловещим скрежетом, многотонная вереница вагонов остановилась, но Григорий знал наверняка, что всё это уже слишком поздно.

Он моментально взмок, не в силах осознать того, что произошло, буквально лишь одно мгновение назад.

— Господи! Да что же это такое твориться?! — запричитал помощник машиниста Сергей.

Геннадий Александрович, на мгновение лишился не только речи, но и возможности двигаться. Он замер, у пульта чуть сгорбившись от тех тревожных мыслей, которые непосильным грузом навалились, на его плечи.

Похоже, что все его дурные предчувствия разом сбылись.

Он уже предчувствовал все предстоящие бесконечные объяснительные, изнуряющие разбирательства, расследования и судебные тяжбы.

«— Ну почему же это произошло именно сейчас, когда он расплатился по кредиту за свою квартиру, и жизнь вот-вот наладилась? За что?»- лихорадочно размышлял про себя машинист.

Внезапно Геннадий волевым усилием заставил отключиться от всех посторонних мыслей, ясно сознавая, что больше не может позволить себе находиться в прострации и медлить с принятием решений. Он всецело сосредоточился на том, что необходимо было сделать в первую очередь. Для этого существовала стандартная инструкция, и ему необходимо было во всём полагаться на неё. Чем больше неточностей и расхождений с установленными правилами он допустит, тем сильней будет его вина.

Он отдал помощнику приказ связаться с диспетчером вокзала и сообщить о происшедшем, а сам, более не колеблясь ни секунды, отварил дверь, для того чтобы, выйдя на перрон, осмотреть место происшествия.

Имея за своими плечами большой жизненный опыт, Геннадий, который однажды уже сталкивался с подобным инцидентом, правда, не таких грандиозных масштабов как сегодняшний (тогда под колёса поезда бросился самоубийца), уже заранее представлял как всё это будет выглядеть: куски мяса, костей и внутренностей, разбросанных по всему железнодорожному полотну, а ещё кровь, кровь везде, красная и густая как кетчуп, она неглубокими лужицами покоиться в небольших ямках гравийной насыпи, либо неряшливыми бесформенными мазками красуется на чёрных просмоленных шпалах, кровавые брызги повсюду, словно специально разбрызганные каким-то безумцем из распылителя. Геннадий даже прикинул заранее, сколько вёдер потребуется для того чтобы собрать всё это с насыпи.

Отогнав от себя навязчивое ведение, Геннадий решительно соскочил с платформы и присел на корточки, для того чтобы взглянуть под колёса состава.

Всё было почти, так как и рисовало его воспалённое воображение — части тел, перемолотые в винегрет и разбросанные по рельсовому пути, однако, крови, которой здесь должно было быть целое море, не меньше, он не увидел вовсе.

Но больше всего в увиденном его потрясло не это.

Если говорить откровенно, то отсутствие крови вообще вылетело у него из головы, как самая незначительная деталь.

Самая существенная разница между картинкой в его воображении и сокрушающей реальностью заключалась в том, что все эти тела, которые превратились в бесформенные обрубки, всё ещё были живы.

Испытывая непередаваемый ужас оттого, что, нарушая все известные ему законам природы, все эти расчленённые тела продолжали жить и двигаться (и это отнюдь не была предсмертная агония, как могло показаться вначале), Геннадий, как загипнотизированный, не отрываясь, глядел на всё это, до тех пор, пока его желудок не атаковал рвотный спазм.

А тем временем за его спиной с железнодорожного полотна, прямо перед головным электропоездом, на перрон попытался взобраться мужчина, у которого, начиная от грудной клетки, напрочь отсутствовала вся нижняя часть тела. Кроме того, когда он перебросил свои руки через край перрона, оказалось, что они тоже отрезаны чуть выше локтей.

Геннадий был настолько поглощён созерцанием мясорубки под колесами электропоезда, что вовсе не обратил внимания на то, как в распахнутые двери электрички хлынул поток людей находившихся до этого на перроне, и лишь после того, как из глубины состава послышались душераздирающие вопли он, всё-таки, сумел придти в себя и медленно попятился обратно в кабину машиниста.

Именно в этот момент, издав низкий гортанный звук, в щиколотку Геннадия зубами впился человек, который, выбравшись на перрон, и увлекая за собой неровную бахрому из немногих уцелевших внутренних органов, опираясь на свежеобрезанные культи рук, наконец, сумел достичь машиниста.

Правая нога Геннадия полыхнула огнём, словно угодил ей в раскалённый металл. Едва удержавшись на ногах, он бросил взгляд вниз и увидел там странное существо, некогда бывшее человеком, но сейчас превратившееся во что-то мерзкое противоестественное.

Одновременно испытывая отвращение и ужас, Геннадий попытался освободиться от этого мерзкого чудовища и несколько раз ударил его свободной левой ногой, в то немногое что от него ещё осталось, то есть в голову. Хотя это причиняло боль и ему самому, Геннадий всё же сумел от него избавиться. Оторвав от ноги чудовище, Геннадий, для того, чтобы оградить себя от дальнейших нападений мощным ударом, произведённым с силой, о которой он даже в себе не подозревал, отправил его обратно с перрона под колёса электропоезда.

Как только он это сделал, то, чуть прихрамывая, опрометью бросился к лестнице, ведущей в машинное отделение.

Единственным желанием Геннадия в данный момент, не смотря на нарушение всех имеющихся инструкций, было как можно скорее покинуть эту обезумевшую станцию.

* * *

На единственной дороге ведущий из городка в Томск, впрочем, точно так же как и по направлению к Новосибирску и Кемерово, царило безумие.

Леонид, мчавшийся сейчас на мотоцикле по трассе, едва успевал маневрировать между стихийно возникшими баррикадами, перегораживающими едва ли не всю проезжую часть. Кое-где ему приходилось съезжать с дорожного полотна, для того чтобы объехать непроходимые заторы, или особо плотное скопление психопатов — на его счастье поля, обрамляющие дорогу, после прошедшего ночного дождя ещё не раскисли настолько, чтобы стать абсолютно непроходимыми. В который уже раз он поблагодарил судьбу за то, что именно мотоцикл являлся его любимым средством передвижения, ведь, в отличии от неповоротливого и громоздкого автотранспорта, только он способен был преодолеть все те преграды, что в таком изобилии встречались у него на пути.

Всюду, насколько ему хватало глаз, он видел одно и то же — человеческую трагедию: сотни столкнувшихся машин, оставшихся на дорожном полотне, ещё больше автомобилей лежало в придорожных кюветах, и, конечно же, как неизменный атрибут свихнувшейся реальности — бродящие по дороге мертвецы.

Схожую картину Леониду доводилось видеть в городе, но тогда он всерьёз рассчитывал на то, что едва ему удастся из него вырваться, как всё тут же коренным образом изменится. Теперь же он воочию убедился насколько, наивными были его представления о скором спасении.

Столь жуткого зрелища ему наверняка не приходилось видеть ни в жизни, ни в кино, которое в наше время так богато на спецэффекты, но такой масштабности и фантастического реализма не было и там.

Картины гибели и разрушения беспрерывно сменяли одна другую, а Леонид, как зачарованный, не мог отвести взгляда этого калейдоскопа ужасов: мёртвый водитель, лежащий на капоте своей иномарки, выброшенный туда в результате лобового столкновения с КАМАЗом, полыхающий у развилки бензовоз, несколько человек раздавленных в лепёшку, в буквальном смысле этого слова (Леониду даже пришлось проехать по внутренностям одного из них, так как те бесформенным комком размотались поперёк дороги), и так до бесконечности.

Так, по крайней мере, ему казалось поначалу.

* * *

Она определённо нравилась Алексею. С ней было легко, и она сама придумывала за него его новую жизнь, так что ему даже не надо было напрягать фантазию и изворачиваться.

Он ещё прибывал в состоянии эйфории от всех тех приятных перемен, случившихся в его жизни, когда на его лицо наползла тень.

К тому времени он уже покинул пустырь, и дорога вновь привела его в город. Улица Мира, по которой он сейчас ехал, стремительно заполнялась, уже знакомой ему по недавней встрече на проспекте Победы, безумствующей толпой. Уж её-то он не спутал ни с чем другим.

Похоже, что эпидемия безумства охватила не только третий микрорайон, а весь город целиком. С одной стороны это было Алексею только на руку, ведь в такой суматохе его почти наверняка нескоро хватятся (если вообще хватятся), но с другой стороны он уже убедился насколько сложная это задача — выбраться из обезумевшего города.

Понимая, что от выбора наиболее удачного и незагруженного маршрута едва ли ни целиком зависит исход всей его поездки, Алексей умозрительно попытался составить более или менее чёткий план, следуя которому он сможет с наименьшими потерями покинуть обреченный город, и почти тут же в его голове возникла кое-какая дельная мысль.

Для начала он резко вывернул руль вправо и под недоумённый взгляд Елены свернул на боковую дорогу, которая, огибая Кировский парк, выходила на улицу Лазо. С неё он намеревался свернуть вправо, на улицу Кирова и, объехав кладбище с левой стороны, выехать к мосту через небольшую речку, впадающую в Томь, а дальше, двигаясь мимо военного городка, он бы смог выбраться на старую Кемеровскую трассу и уже через час или около того прибыть в Кемерово.

Однако едва он выскочил на пересечение улицы Лазо и Кирова, как ему тут же стало ясно, что его идеальный план дал первый, но довольно существенный сбой — похоже, что огромное количество горожан, почувствовав смертельную опасность, грозящую всему городу, их собственным жизням и семьям, так же как и Алексей, решились на поспешное бегство, только у них ничего не вышло и теперь эту улицу наглухо запечатала пробка из сотен всевозможных машин.

На какое-то время застыв в полной неподвижности и напряжённо глядя на страшные свидетельства бойни которая здесь произошла — выбитые стёкла, лужи крови на асфальте, а так же обильные её подтёки крови на корпусах машин, Алексей засомневался в том, что хоть кому-то из водителей удалось выбраться из этой передряги живым.

Постепенно ему удалось оправиться от этого оцепенения и тогда пришло осознание того, что он не может оставаться на одном месте так долго. Каждая следующая секунда, которую он бездарно потратил на пассивное созерцание чужой трагедии неумолимо приближала его к своей собственной, именно поэтому Алексей полностью сконцентрировался на том, чтобы отыскать выход из образовавшегося лабиринта.

Путь на улицу Кирова, которая вела к скорейшему выходу из города, был наглухо отрезан автомобильным затором, а обратная дорога по улице Лазо Алексея совершенно не интересовала, так как он не собирался вновь возвращаться в город. Единственный шанс на спасение он видел в том, чтобы выбраться из города.

Заметив, наконец, небольшую брешь в нагромождении автомобилей, он рванул вперёд, надеясь на то, что его автомобиль сумеет протиснуться между покинутыми машинами и продолжит движение по прямой, туда, где улица Лазо превращалась в Кирпичную — эта улица, тоже давала ему возможность покинуть город.

Действовать приходилось весьма осторожно, так как если бы он здесь застрял, то, несомненно, оказался ещё одой лёгкой добычей для орды психопатов, тем более, что завидевшие машину они уже бежали в её сторону и с каждой секундой их становилось всё больше и больше, хотя ещё минуту назад, и Алексей готов был поклясться в этом, он не видел по близости ни одного из них.

— Что здесь происходит? — подала голос Елена, почувствовав опасность.

Алексею полностью сосредоточенному на дороге не требовалось даже взглянуть на неё, для того чтобы увидеть, как сильно она напугана.

— Почему они себя так ведут? — кивнув головой в сторону безумцев, которые уже бежали к машине, потребовала ответа Елена, словно Алексей абсолютно точно знал всё о происходящем, но просто скрывал от неё страшную правду. — Что с ними не так?

Алексей на мгновение задумался над тем, что происходит вокруг. Если говорить откровенно, то раньше ему совершенно некогда было этого сделать — голова была забита совершенно другими вещами, то собственным самоубийством, то случайной находкой целого состояния, и лишь теперь он попытался осмыслить суть происходящего.

— Всё это похоже на какую-то эпидемию, — задумчиво проговорил он, — Они чертовски напоминают мне каких-то зомби из фильмов ужасов, только эти намного активнее и гораздо агрессивней. Может быть потому, что это происходит на самом деле, а не на экране, и ты понимаешь, что всё это не страшная сказка, а самая настоящая смертельная опасность, которая постоянно висит над тобой? — спросил он скорее у себя самого, чем у Елены. — Поначалу я думал, что всё это происходит лишь в третьем микрорайоне, но сейчас я уверен, что это творится повсеместно. Вы уже встречались с несколькими этими ребятами, но для того чтобы понять, на что способен десяток этих психопатов, нужно помножить ваши впечатления как минимум на тысячу. В общем, как бы там ни было, я собираюсь покинуть этот город и чем быстрее, тем лучше. Если хотите, можете составить мне компанию. Но если вы откажетесь, то уверяю вас, разгуливать по городу смертельно опасно и вам просто необходимо будет переждать всё это на неопределённо долгий срок в надёжном укрытии. Если у вас есть такое место, но оно на территории города, то я сразу говорю, что возвращаться обратно я не буду — слишком дорого мне может обойтись цена за эту попытку. Так что я советую вам серьёзно отнестись к моему предложению.

Сейчас Елена пребывала в шоке от всего того, что ей пришлось услышать. Ей требовалось какое-то время, для того чтобы переварить полученную информацию.

Осмысливая слова Алексея, Елена прокрутила в памяти всё то, что с ней произошло: она вспомнила о том, как был укушен Рустам, и как она была уверена в том, что он абсолютно мёртв, а не прошло и пяти минут как он уже преследовал её вместе с другими психопатами. Елена не была любительницей фильмов ужасов, но многие из её приятелей такие фильмы обожали, и ей волей не волей приходилось их смотреть, так что принцип превращения человека в зомби ей был знаком, как, пожалуй, и абсолютному большинству обывателей: сначала укус, через который в рану проникает губительная инфекция, затем смерть, а спустя несколько минут к жизни возвращается уже не человек — монстр, жаждущий плоти или просто фанатично стремящийся убивать всё живое на своём пути. Елена не могла не признать, что идея Алексея не лишена смысла, так как сходство между тем, что произошло с Рустамом, и киношным обращением в зомби было более чем осязаемое, поэтому она действительно подвергала себя серьёзной опасности, продолжая и дальше оставаться в этом городе. Ей, наконец, нужно было решиться на то, чтобы сделать последний шаг и покинуть этот захолустный городишко. Более того, раз уж судьбе было угодно, чтобы они вместе оказались в этом автомобиле, то может быть это не просто совпадение, и за этим стоит нечто большее, мелькнуло в голове у Елены. Возможно, ей дан шанс, не использовать который она просто не имеет права.

— А куда вы направляетесь? — внезапно спросила Елена.

— В данный момент я хочу добраться до Кемерово.

Взвешивая все за и против, Елена вынесла решение:

— Я принимаю ваше предложение, — сказала она, но тут же немного замялась, — вот только…

— В чём дело? — встревожено, спросил Алексей.

— Поймите, что у меня нет ни денег, ни знакомых в Кемерово. Там мне не у кого будет остановиться.

— Елена, если вас это не испугает, я готов совершенно бескорыстно решить этот вопрос, — предложил Алексей, при этом Елена была на сто процентов уверена в том, что он говорит вполне искренне.

— Мне так неловко, когда я подумаю, что скажет на это ваша супруга? — поинтересовалась Елена.

Естественно, что, задавая этот вопрос, она в первую очередь стремилась выяснить семейное положение своего спасителя, а не пыталась избежать возможной щекотливой ситуации.

— Супруга? — Алексей широко улыбнулся, — Что вы, я не женат. Так что не переживайте, с этим то уж точно никаких проблем не будет. — Заверил он Елену.

Похоже, что этот день ещё не может закончиться для неё не так уж плохо, ослепительно улыбнувшись, подумала про себя Елена.

* * *

Заметно припадая при ходьбе на правую ногу, Геннадий спешил в машинное отделение. Если бы не проблемы с прокушенной ногой, то сейчас он наверняка мчался туда во весь опор, но чудовищная боль, пронзающая всё его тело каждый раз, когда он делал шаг на правую ногу, не давала этого сделать.

Создавалось такое ощущение, что теперь ниже калена у него и не нога была вовсе, а нечто раскалённое добела, безжалостно впивающееся в его плоть при каждом новом шаге. Устоять на этой штуковине когда-то бывшей ему ногой, было практически невозможно, и Геннадий лишь благодаря какому-то чуду ещё держался на ногах.

К тому времени, когда он ввалился в кабину управления, нечувствительность ноги поднялась ещё выше, и он более не в состоянии удерживаться на ногах, рухнул на пол.

Увидев своего напарника в таком ужасном состоянии, помощник машиниста Сергей кинулся к Геннадию, пытаясь ему помочь.

Глядя на кровь, обильно смочившую его штанину, Сергей воскликнул:

— Гена, что у тебя с ногой?

— Да хрен с ней! Скорее поехали отсюда, Серёга.

Сергей в недоумении замер и Геннадию пришлось ещё раз крикнуть:

— Сергей, ради бога, быстрее!

На этот раз Сергей, послушавшись старшего машиниста, бросился к пульту и спустя несколько секунд электричка, натужно взвыв, тронулась с места и стала неуклонно наращивать скорость.

За это время Геннадий успел кое-как усесться на полу, привалившись спиной к металлической стене, и теперь, закатав штанину, изучал рану на ноге. Как бы странно это не было, но кровь уже загустела и почернела, словно с момента ранения прошло несколько часов, а не считанные секунды. Геннадий заметил странную черноту появившуюся на коже вокруг раны, уходившую вверх по голени под закатанную штанину. Испытывая необъяснимую волнение, Геннадий закатал штанину ещё выше, но и там тоже была таинственная чернота.

Сердце Геннадия бешено заколотилось и он, испытывая стремительно нарастающую тревогу, боясь того, что ему предстоит увидеть, расстегнул рубашку на груди. Прямо на его глазах чернота поднималась вверх по груди всё выше и выше. Не в силах произнести ни звука, Геннадий, задохнувшись от ужаса, наблюдал за её продвижением. Тем временем свет в глазах Геннадия начал меркнуть, тем самым, оттесняя его сознание в кромешную тьму.

— Я пытался связаться с диспетчером, но на связь так никто и не вышел, — сообщил Сергей, но, не услышав ответа, повернулся в сторону Геннадия и увидел неподвижно сидящего старшего машиниста привалившего к стене. Похоже, что его напарник лишился сознания. Забыв обо всём Сергей бросился к своему товарищу и в панике затряс того за плечи.

— Гена! Гена, давай не дури! Ты чего это! Да очнись же!

Кровь начала стыть в жилах Сергея. Похоже, что у Геннадия был вовсе не обморок, как он думал сначала. Все признаки говорили о том, что его напарник, как бы безумно это не выглядело, скорее всего, был мёртв — синюшный оттенок кожи, отсутствие сердцебиения, пульса, дыхания.

Сергей ошеломлённо глядел на Геннадия. Всего лишь несколько секунд в жуткой панике тот ввалился в кабину, а теперь был мёртв!

Он глядел на лицо Геннадия, которое было искажено предсмертными муками, и даже после смерти не разгладилось и не обрело покой и успокоение.

Но вот глаза Геннадия, раскрылись. Обрадованный этим обстоятельством, Сергей хотел, было уже сказать ему о том, что он здорово испугался, решив, что тот умер, но так и не успел этого сделать, так как Геннадий, издав утробное рычание, с непостижимой скоростью метнулся к Сергею и одним движением челюстей разорвал ярёмную вену своего ошеломлённого напарника, и его кровь неудержимым напором начала фонтанировать из жуткой раны.

А меж тем многотонный железнодорожный состав, как ни в чём не бывало, продолжил свой путь, вот только теперь до его управления в этом поезде никому не было абсолютно никакого дела.

* * *

— Нужно немедленно сообщить об этом в милицию, — запоздало, спохватившись, воскликнула Елена.

— Думаю, что теперь это уже бесполезно, — не согласился с ней её спаситель. — Ты только посмотри вокруг! У меня вообще создаётся впечатление, что больше такой инфраструктуры как органы внутренних дел не существует. Но даже если кто-то из них и уцелел, не считаешь же ты, что они до сих пор не знают о случившемся? У нашей милиции, конечно, позднее зажигание, но не думаю что совсем уж настолько. Но даже если произойдёт чудо, и ты до них и дозвонишься, то я почему-то не думаю, что они, бросив всё, поспешат к тебе на помощь.

Елене ничего не оставалось, как согласиться с доводами Алексея.

Удостоверившись в том, ему удалось убедить Елену не звонить в милицию, Алексей, сохраняя всё тот же невозмутимый вид, продолжил вести машину к выходу из города. Он и сам был уверен в том, что если милиция ещё существует, то теперь она вряд ли представляет из себя сколько-нибудь серьёзной опасности для него, но на тот случай если (чем чёрт не шутит) кто-нибудь ещё остался, то лучше заранее сделать всё для того чтобы их пути ни коим образом с ним не пересекались.

Глядя в окно и видя всё то, что происходит снаружи, Елена больше не могла лгать самой себе. Масштабы катастрофы были поистине огромными. Здесь действовала не какая-нибудь жалкая кучка психопатов, стихийно вырвавшихся на свободу из психиатрической клиники. Похоже, что в данное действие действительно было вовлечено несколько сотен, если не тысяч, человек и теперь из каждого двора, из каждого закоулка на протяжении всего проделанного ими по городу пути все они бежали наперерез их движущейся машине.

Порой ей даже казалось, что им просто нет счёта. Конечно, они были опасны, но не настолько, чтобы взять машину, идущую на приличной скорости, голыми руками, но вкупе с теми пробками, которыми изобиловала дорога, где им приходилось снижать скорость или вовсе останавливаться и сдавать назад, для того чтобы отыскать другой путь, их абордаж вполне бы мог закончиться успешно. Вот поэтому-то от её неожиданного спасителя требовалась полная концентрация на дороге, для того чтобы не дать этим упырям ни единого шанса, и, понимая это, Елена постаралась больше не отвлекать Алексея от дороги своими глупыми вопросами. Вместо этого Елена сконцентрировалась на собственных впечатлениях. Видя всё то, что происходит вокруг, она пришла к заключению о том, что, видимо, не зря лелеяла надежду навсегда вырваться из этого города, словно заранее предчувствовала то, что здесь должно произойти, жаль только, что у неё этого не вышло сделать заблаговременно, но лучше уж позже, чем вообще никогда.

* * *

Когда электричка, следующая маршрутом Тайга-Болотное, излишне резко остановилась на очередной станции сонные пассажиры ещё не знали чем обернётся эта короткая остановка.

Одним из нескольких десятков пассажиров этой утренней электрички был Вадим.

Спать ему уже не хотелось и, устав от монотонности проплывающих мимо пейзажей, на протяжённости всей дороги похожих друг на друга как братья близнецы, он с интересом изучал очередную станцию, вставшую на пути следования. Вадим не слишком часто ездил на электричках, а по этому маршруту ему вообще довелось ехать впервые, поэтому не было ничего удивительного в том, что он даже не знал названия этого городка, а быть может посёлка или деревушки. Отслеживать маршрут по карте особого желания не было (в том, что он не пропустит свою станцию, никаких сомнений не было — ведь она была конечной), а спрашивать название у других пассажиров хотелось ещё меньше, поэтому он просто рассматривал сам вокзал и его окрестности.

Само здание станции было ничем не примечательным архитектурным ансамблем, сделанным как под копирку с множества других своих сородичей, но вот что действительно заинтересовало Вадима, так это люди стоящие на перроне.

В отличии от привычных утренних пассажиров ожидающих прибытие электрички обычно сонных и вместе с тем активных, всегда с какими-нибудь баулами, эти были налегке, вид у них был потрёпанным и вели они себя как-то странно. Пока Вадим не мог сказать в чём заключалась их странность, но то, что в них было что-то не так, он был абсолютно уверен.

Возможно, всему виной было его богатое воображение, и ничего из того, что он увидел, просто на самом деле не было на самом деле, но всё равно кокой-то неприятный и необъяснимый осадок в душе всё же остался.

Внезапно состав резко бросило вперёд и те, кто сидел к нему лицом, были сброшены со своих мест — не многим удалось удержаться на скользких деревянных лавках. Его же самого резкое торможение вдавило в деревянную спинку лавки.

Купе электрички наполнилось гневными возгласами, но Вадим, ни в коей мере не пострадавший при столь жёстком торможении, окинув вагон спокойным взглядом, вновь продолжил своё наблюдение за тем, что происходило сейчас за окном.

Где-то через вагон от того, в котором сидел Вадим, лязгнула открывающаяся дверь. Дверь вагона, в котором сидел Вадим, не сработала. Она и до этого на двух из трёх остановках не открывалась, и тогда Вадим не отказал себе в удовольствии пронаблюдать за тем, как дачники боящиеся пропустить свою остановку, во весь опор неслись к следующим дверям, матерясь и брякая пустыми вёдрами.

Следующее отличие местных ожидающих электрички Вадим смог пронаблюдать в момент их посадки. Расталкивая друг друга, они рвались в вагон, по мнению Вадима, без всякого повода для проявления подобной агрессивности. Причём делали это так, словно перед ними не полупустая электричка, а забитый до отказа ПАЗик, отбывающий последним рейсом из той варварской глубинки, откуда были родом эти примитивные дикари, и более никогда сюда не возвращающийся.

Однако когда эти люди ворвались в чрево электрички Вадим напрочь забыл о своих шутливых сравнениях.

Всё началось с криков, и это не была ругань, которая иногда случается в рядах пассажиров при посадке и высадке. Нет, это было что-то совсем другое, такое, с чем ему никогда не приходилось сталкиваться. Возможно, что в дело опять вступило его воображение, но Вадим готов был поклясться, что в этих встревоженных голосах чувствуется непонимание и боль. Как бы там ни было, но всем его существом уже овладела тревога.

Чем больше времени проходило, тем сильнее становились эти крики. Вот уже соседствующие с Вадимом пассажиры тревожно завертели головами.

Гомон стал намного ближе. Похоже, чтобы это ни было, оно стремительно приближалось. Теперь Вадиму в этом крике ясно слышались многочисленные душераздирающие вопли и призывы о помощи.

Застыв на своей скамейке, не в силах даже хоть немного пошевелиться, Вадим, способный управлять лишь одними глазами, затаив дыхание, глядел на какое-то мельтешение, неотвратимо надвигающееся на него по проходу.

Как бы ни напрягал он своё зрение, но разглядеть, что же это такое ему пока так и не удалось.

Вместе с воплями, громкость которых возросла до оглушительного уровня, это нечто стремительно приближалось.

Ещё мгновение, и вся это зловещая клубящаяся масса должна уже была ввалиться сюда, в его вагон, а он, оцепеневший и напуганный, продолжая глядеть на неё, так и не мог понять, что же это.

А далее на его глазах развернулся кошмар, которого он не мог увидеть даже в самом кошмарном сне.

В вагон, словно клокочущая горная река, ворвались десятки людей. Только Вадим почему-то вовсе не ассоциировал их обычными людьми. Скорее в его восприятии это были какие-нибудь демоны, внезапно вырвавшиеся на свободу, и делающие то для чего они и были предназначены.

Он видел, как людей, которые сидели ближе к проходу в хвост состава, ворвавшаяся ватага просто разрывала в клочья.

Вялые протесты обывателей просто не брались в расчёт.

Эта жуткая смертоносная толпа с каждым мгновением приближалась к Вадиму, перетирая в кровавое месиво всё живое на своём пути, и как бы ему не хотелось жить дальше, похоже, что он ничего не мог противопоставить этой несокрушимой силе, для того чтобы его желание осуществилось.

В этот момент неожиданно состав резко пришёл в движение.

Электричка, словно напуганное до смерти животное, стремительно наращивая скорость, рванулась прочь от обезумевшей станции. Только теперь это уже не могло им помочь, так как это безумие проникло сюда и теперь ширилось и набирало силу.

Вадим, всё ещё не в состоянии прийти в себя от пережитого им шока, наблюдал за тем как один из безумцев, обнажив зубы в плотоядном оскале, отделился от общей смертоносной массы и бросился прямо на него. Только в этот миг Вадим, наконец, понял, что сейчас с ним всё будет кончено. Похоже, что это стало последней каплей на чаше весов, которая застыла в мучительно долгом равновесии между губительным бездействием парализованного первобытным ужасом Вадима и столь же древним инстинктом к самосохранению и желанием жить. Сейчас чаша с надписью «Я очень хочу жить» резко опустилась вниз и Вадим, всецело повинуясь этому желанию, выбил большое калёное стекло, а затем, не размышляя о последствиях падения, выпрыгнул в неизвестность.

Краткий миг полёта и Вадим стремительно скатывался вниз по гравию, которым была отсыпана довольно крутая насыпь.

Съехав вниз по откосу, Вадим бросил короткий взгляд назад и увидел своего преследователя, который, так же как и он, бесстрашно бросился вслед за ним в разбитое окно, но при падении напоролся спиной на трубу служившую шестом для какого-то железнодорожного знака, и теперь, словно насекомое, так же беззвучно и бескровно, точно лапками, безостановочно шевелил в воздухе руками и ногами.

При виде этого зрелища Вадим испытал ещё больший ужас оттого, что безумец никак не хотел умирать, словно в нём были сила и выносливость гораздо большая, чем та которой наделён обычный среднестатистический человек.

Панически боясь того, что этот странный человек сумеет освободиться и возобновить погоню, Вадим со всех ног кинулся к лесопосадкам, виднеющимся в сотне метрах от этого места.

Поскольку он ещё сохранил способность бежать, это говорило о том, что при падении он серьёзно не пострадал. Если не считать изорванной одежды и глубоких ссадин, то он вообще очень легко отделался.

* * *

После того как им удалось, наконец, вырваться из обезумившего города, появилось некое подобие безопасности, хотя и здесь на трассе ещё попадались оставленные на проезжей части, либо брошенные в кюветах автомобили, а кое-где издалека виднелись весьма подозрительные личности, слонявшиеся по полям.

Какое-то время они ехали абсолютно молча — Алексей прокручивал в памяти то, что с ним уже произошло, Елена, напротив, размышляла о том, что с ней может произойти в будущем.

Именно тогда рассеянный взгляд Елены привлёкли исковерканные металлоконструкции, в полнейшем беспорядке рассеянные по лесистому склону, возвышающемуся вдоль правой стороны дороги.

— Что это? — беспокойно заёрзав на сидении и, во все глаза, глядя на останки диковинной техники, спросила Елена.

Алексей, чуть замедлил скорость и, пристально вгляделся туда же куда смотрела Елена, изучая покорёженные металлоконструкции.

— Напоминает обломки вертолёта, — предположил он.

— Значит, здесь произошла авиакатастрофа? — удивленно воскликнула Елена.

— Скорее всего — да, — согласился Алексей.

— Я просто в шоке! — буднично изрекла Елена.

Алексей же, поглощённый управлением автомобиля при вхождении в очередной опасный поворот, не уловил явного сарказма в её голосе, и понял её превратно. Не отрывая глаз от дороги, устало добавил:

— Сегодня в городе мне пришлось увидеть много чего намного более странного, чем простая авария, так что в данный момент мне кажется, что сёйчас меня вообще сложно чем-нибудь удивить.

Затем они вновь замолчали на несколько минут.

* * *

Сейчас Вадим находился в совершенно незнакомом ему месте и конечно не имел ни малейшего понятия, куда может вывести его выбранная им дорога — он просто бежал со всех ног, надеясь на то, что эта дорога куда-нибудь его приведёт, и всё.

Тропка, всё дальше уводившая его вглубь лесопосадок, выглядела так, будто ей пользовались не слишком часто, но заставить себя развернуться и сделать его хотя бы один шаг назад, который бы вновь приблизил его к тому месту, где остался его безумный преследователь, Вадим был просто не в состоянии остановиться, для того чтобы перевести дух — страх гнал его всё дальше и дальше.

С такой скоростью ему не доводилось бежать ни разу в жизни и, казалось, запас его энергии неиссякаем.

Ноги, словно поршни машины, толкали его тело вперёд по едва угадываемой тропке, на которой кое-где уде лежали жёлтые листья, говорящие о том, что даже столь тёплая погода не могла предотвратить неизбежного — наступления осени.

Несколько минут спустя, когда стволы деревьев внезапно перед ним расступились и Вадим выбежал на открытое пространство. От неожиданности его ноги подкосились и он тяжело рухнул в траву. Лишь вновь попытавшись подняться, он понял, что просто не в состоянии этого сделать — стремительный бег измотал его до предела.

Оставив бесполезные попытки вновь встать на ноги, он в полном изнеможении вытянулся на влажной земле и закрыл глаза.

* * *

На данный момент у Алексея, мчавшегося по старой кемеровской трассе со своей прелестной попутчицей, складывалось впечатление того, что ситуация, наконец-то, боле или менее нормализовалась, но, тем не менее, напряжение, сковывающее всё его существо до сих пор не отпускало его.

Память услужливо напомнила весьма простой способ (по крайней мере, раньше он действовал безотказно), который на некоторое время позволил бы ему успокоить расшалившиеся нервы, в данный момент натянутые, словно стальные канаты, звенящие от напряжения: всё, в чём сейчас так нуждался Алексей — это незамедлительно выкурить одну две сигареты.

Его рука автоматически потянулась к пачке, лежащей в перчаточнице автомобиля.

Достав её, он уже было, хотел взять для себя одну из сигарет, но, вспомнив, что рядом с ним находится дама, изображая из себя галантного кавалера, решил сначала предложить их ей.

Похоже, что Елене, так же как и Алексею, тоже была необходима эмоциональная разрядка и она с радостью приняла от него сигарету.

Алексей, чиркнув позолоченной зажигалкой, поднёс пламя, и как только сигарета разгорелась Елена, торопливо втянула дым.

Вкус сигареты ей понравился. За всю её жизнь Елене не доводилось курить сигареты столь престижной марки и конечно ей это очень польстило.

— Может быть, стоит включить радио? — внезапно предложил Алексей, — вполне возможно, что о нас уже что-нибудь передают.

— Хотелось бы узнать, что же на самом деле произошло, — согласилась Елена, и Алексей принялся перескакивать с канала на канал в надежде на то, что где-нибудь наткнётся на сводку последних новостей.

Тем временем Елена для того чтобы хоть чем-то себя занять принялась с особым пристрастием осматривать салон машины.

Сиденья и салон, обитые натуральной кожей были великолепны, но особенно её потрясла приборная панель, сделанная из красного дерева, несомненно, безумно дорогого.

— Шикарный автомобиль, — заключила Елена.

Алексей, не отрывая глаз от дороги и одновременно продолжая настраивать радио, лишь сухо кивнул в ответ.

— Я просто в шоке. Никогда не видела ничего подобного, — честно призналась она, — Интересно, а как эта машина называется?

Только сейчас Алексей понял, что он даже не знает марки машины, на которой он едет, не говоря уже о номерном её знаке, поэтом он сказал первое, что пришло ему в голову:

— Линдваген.

Конечно, он сомневался в том, что машина называется именно так, но больно уж нравилось ему это название, и, кроме того, оно не было заезжено как, скажем, набившие оскомину «Мерседес» или «ВМW».

Меж тем радиостанции, которые ловил Алексей, ни единым словом не обмолвились об инциденте, произошедшем в их городке. Либо эта история ещё не стала достоянием общенародной гласности, либо им нужно было дождаться очередного выпуска новостей, поэтому Алексей на всякий случай оставил включенным один из музыкальных радиоканалов.

* * *

В тот момент, когда Леониду уже начало казаться, что весь мир сошёл с ума, картины повсеместного безумия, наконец-то, начали редеть, а через несколько минут и вовсе исчезли.

Затем трасса буквально вымерла, и на протяжении пятнадцати минут Леонида не покидало чувство того, что он остался один во всём мире. Но вот навстречу ему попалась машина, затем ещё одна. Со временем всё вроде бы пришло в норму, за исключением того, что на трассе кроме него со стороны обезумевшего города больше не было видно ни одного автомобиля либо мотоцикла. Это навело его на мысль о том, что, вполне возможно, он является единственным счастливчиком, которому удалось покинуть обречённый город. Осознав это, он понял, что смертельная опасность грозит всем тем, кто, сейчас пролетая мимо него, мчится в сторону города.

Кто-то из них спешил домой, кому-то нужно было попасть в город по делам, а кто-то вообще намеревался проехать этот населённый пункт транзитом, но, в конечном итоге, никому из них не удастся вырваться из этой ловушки живыми.

В тот момент, когда эта страшная идея пришла в его голову, то она целиком овладела его существом и, завидев очередной автомобиль на встречной полосе, он начал кричать во всю мощь своих лёгких о том, что в городе сейчас очень опасно, чтобы они остановились и поворачивали обратно, пока это ещё возможно.

Однако водитель, приняв его за сумасшедшего, объехал как можно дальше, при этом выскочив на обочину, а затем, вновь выбравшись на трассу, прибавил скорости, тем самым лишь ускорив приближение своей незавидной участи.

Конечно, Леонид мог остановить мотоцикл поперёк дороги, для того чтобы сдержать поток прибывающих, но подобная мысль даже не пришла в его разгорячённый мозг. Вместо этого он как одержимый продолжал кричать каждому встречному о поджидающей того впереди опасности, и всего итог этого был одним и тем же — его просто принимали за сумасшедшего и продолжали свой путь.

Кстати, их поверхностный диагноз был не так уж далёк от истины — Леонид действительно перенёс серьёзный стресс и в данный момент относился к окружающей действительности не вполне адекватно. Но, даже не смотря на своё душевное состояние, Леонид, ни на миг не забывал о цели своей поездки, которая со временем превратилась в навязчивую идею — больше всего на свете он желал только одного, во что бы то ни стало добраться до Томска, искренне пологая, что только там сможет найти убежище от преследовавшего его кошмара.

* * *

Только сейчас, когда они отъехали от города на довольно почтительное расстояние, что-то около тридцати километров, Елена почувствовала, что ужас, сковывающий всё её существо, наконец-то, начинает рассеиваться. И хотя страх понемногу уходил, она более чем явственно ощущала, что он не исчезает бесследно — на его месте остаётся какое-то пульсирующее напряжение, которое вызывало в ней жар.

Почти неосознанно Елена расстегнула несколько верхних пуговиц блузки.

Пребывая в глубокой задумчивости, она под аккомпанемент музыки льющейся из динамиков стерео магнитолы какое-то время созерцала однообразный пейзаж, проплывающий за окнами автомобиля, когда внезапно почувствовала на себе взгляд Алексея.

Как только Елена к нему повернулась, Алексей поспешно отвёл глаза, но она успела перехватить направление его взгляда. При этом от неё не ускользнуло то, что у него был такой испуганный вид, будто она неожиданно застала его за чем-то непристойным.

Взглянув туда же, куда до этого глядел Алексей, она едва сдержала улыбку. Похоже, что она раскрыла секрет столь повышенного внимания к собственной персоне — в образовавшемся отвороте расстегнутой блузки более чем явственно виднелась её молодая упругая грудь.

Эта абсолютно незапланированная случайность внезапно подтолкнула её к дальнейшему игривому настроению. Возможно, что этому в некотором роде способствовала приятная романтическая музыка заполняющая роскошный салон автомобиля, выкуренные сигареты, напряжение накопившееся в её теле и требующее немедленной разрядки, а так же пьянящее чувство того им двоим всё-таки удалось выжить. Как бы там ни было, но всё это в сумме это привело к столь неожиданному эффекту.

На мгновение Елена задалась вопросом:

Способна ли она совершить подобное безумство?

И без какого-либо промедления сама себе ответила:

А почему бы и нет?

И Елена решилась на следующий безрассудный шаг.

Елена забросила ногу на ногу, отчего её узкая юбочка поднялась ещё выше, почти целиком открывая её идеальные бёдра.

Всё ещё повинуясь ложной скромности, Алексей неимоверными усилиями заставлял себя глядеть на дорогу, но Елена-то абсолютно точно знала, что этот приём всегда безотказен. Сколько бы он не сопротивлялся, природа всё равно возьмёт своё. И сейчас она просто терпеливо ожидала.

Испытывая странную смесь различных ощущений, Елена всё чаще узнавала в нём знакомое томление.

Наконец, спустя несколько мучительно долгих минут, Алексей вновь взглянул на неё.

Елена перехватила его взгляд и улыбнулась, наблюдая за тем, как он поспешно отворачивается.

Его застенчивый взгляд только лишь сильнее подогрел её страсть.

Не смотря на то, что Алексей ещё пытался держать себя в рамках приличия, она-то точно знала, что сейчас ему как никогда хочется глядеть на неё не отрываясь, ощутить под ладонью тепло и упругость её идеальных бёдер.

И как бы он ни пытался от неё этого скрыть, но его вздыбившиеся штаны, красноречивее любых слов, говорили о том, что парень не на шутку завёлся.

Ясно понимая, что ему наверняка не хватит смелости сделать первый шаг самому, Елена взяла инициативу в свои руки.

— Алексей, не могли бы вы остановиться ненадолго, мне кое-что сейчас нужно сделать, — попросила она.

Алексёй, в смущении пряча глаза, без лишних слов сбавил скорость, вырулил на обочину и остановил автомобиль и едва только он сделал это, как Елена оказалась у него на коленях и приникла своими губами к его губам.

* * *

Василий неспешно ехал по весьма оживлённым улицам Кемерово, однако это его неразрушимое железное спокойствие было совершенно неприемлемо и непонятно остальным участникам дорожного движения, вечно спешащих куда-то, и многих это откровенно раздражало.

Тем не менее, сейчас Василий просто не мог, не способен был двигаться иначе, после того, что ему пришлось пережить сегодня утром.

Не смотря на нервные гудки то и дело звучащие со всех сторон он продолжал неторопливо двигаться, нарушая бешенный ритм огромного города.

Сейчас Василий просто наслаждался тем, что он и его близкие остались в живых, а так же получал истинное удовольствие оттого, что и вокруг них жизнь продолжалась и бурно кипела.

Похоже, что безумие осталось позади и это не могло его не радовать. Всего через несколько минут, он надеялся добраться до квартиры, в которой проживала его дочь с зятем и там, наконец, перевести дух. Слишком уж много за сегодняшнее утро выпало на его долю.

Минув несколько развилок, Василий, в конце концов, оказался на знакомой улице и, не спеша, остановился у обочины, устало покинул машину, и, обойдя её, оказался перед правой дверцей в водительскую кабину, откуда взял на руки вновь успевшую крепко уснуть внучку. Он немного подождал, когда Татьяна выберется из кабины, и вместе они побрели к дому.

Не сделав и десяток шагов, его супруга резко остановилась.

— Василий, мы забыли про маму, — сообщила она.

Василий раздражённо фыркнул, поразившись собственной забывчивости, и передав внучку на руки супруге, стал возвращаться к фургону, для того чтобы выпустить оттуда тёщу.

Он положил руку на гладкую металлическую поверхность ручки двери, а затем буднично, без всякого дурного предчувствия, потянул её вниз…

* * *

Произошедшее между нею и Алексеем дало Елене возможность разом высвободиться от той негативной разрушительной энергии, которая переполняла её тело.

Секс был коротким и яростным, и в любое другое время она вряд ли получила от этого удовольствие, но в подобных обстоятельствах, в данном времени и месте, это было нечто особенное.

Ей представлялось, что эта внезапная близость поможет ей укрепить отношения с этим молодым человеком, и без особых проблем позволит перейти на новый уровень.

Пусть всё и произошло излишне быстро, но кто знает, как сложится ситуация в дальнейшем? Вполне возможно, что после того как они прибудут в Кемерово у неё просто не будет возможности даже поговорить с Алексеем, который вновь с головой окунётся в свой бизнес и будет недоступен для её манёвров. Случившееся же даёт ей полное основание считать, что теперь они больше чем просто знакомые, и соответственно даёт ей в руки ещё один рычаг, с помощью которого она может манипулировать Алексеем.

Как бы там не было, Елена чувствовала себя превосходно и пребывала в абсолютной уверенности в том, что то же самое, наверняка, испытывает и Алексей.

Но если бы Елена знала, что сейчас твориться в голове её нового любовника, то была бы весьма озабочена, и от её хорошего настроения, наверняка, не осталось и следа.

Случившееся подействовало на Алексея гораздо сильнее, чем могла бы предположить Елена. И уж чего она совсем не ожидала, так это то, что по шкале эмоций его ощущения, в отличии от её собственных, будут иметь знак минус.

За внешним спокойствием Алексея, вряд ли можно было разглядеть какие либо чувства, но, тем не менее, сейчас в голове, ни на одно мгновение, не прекращалась напряжённая работа мысли.

Они только что занимались любовью, вот только случившееся было настолько грязным и низким, что слово любовь в данном контексте было бы абсолютно не уместно.

То, что они можно было назвать совокуплением, половым сношением, интимной связью, да как угодно (включая сюда и все грязные выражения), но только не любовью.

Они делали это безо всякого стыда, практически на дороге, едва-едва свернув на обочину, и это не несло в себе ничего, кроме элементарного утоления плотского желания, внезапно возникшего у двух особей противоположного пола. По мнению Алексея, их действия, более всего, напоминали поведение двух диких животных, которые своим примитивным мозгом не в силах прогнозировать последствия, им чужды понятиям приличия — они просто совокупляются и только.

Она была похожа на внезапный порыв ветра, налетевший столь неожиданно, что Алексей просто не в состоянии был предугадать это и что-либо противопоставить произошедшему, заранее распланировав свои действия. Единственное, что ему оставалась сделать — это всецело раствориться в этом необузданном вихре, следовать туда, куда он его повлечёт, делать то, что нужно ему.

Она заставила Алексея извлечь на поверхность то, что было скрыто в самой глубине его подсознания, под гигантским налётом именуемым цивилизованностью (это оказалось до смешного легко) — и за это он себя презирал.

Выяснилось, что необходим лишь малейший толчок, для того чтобы практически мгновенно обнажить свою истинную животную природу, дать ей выход.

Смог бы он ей противостоять?

Вряд ли, ведь у него так долго не было женщины, что он, похоже, забыл о том, какую силу хранят в себе эти столь беспомощные и хрупкие, на первый взгляд, существа.

* * *

После того как стук крови в ушах начал понемногу утихать, Вадим ясно различил со стороны частного сектора редкие одиночные выстрелы, затем и душераздирающие вопли. Это в очередной раз убедило его в том, что всё произошедшее с ним несколько минут назад вовсе не было сном или видением — кошмар опять продолжался, и он был совсем рядом с ним. Конечно, случившееся в вагоне электрички, а так же последующее преследование можно было списать на игру больного воображения, но Вадим, никогда до этого не страдавший расстройством психики, был уверен в своих ощущениях и не мог даже допустить мысли о том, что с его головой что-то не в порядке. Осознание того факта, что опасность до сих пор продолжает находиться в нескольких сотнях метров от него, придало ему сил для того, что бы вновь продолжить борьбу за своё существование.

Для начала он решил осмотреться, и для этого ему пришлось привстать над травой.

Похоже, что он находился перед домиками и земельными участками, принадлежавшими безымянному мичуринскому массиву, частный сектор находился в метрах семистах правее от него — именно оттуда до сих пор слышались крики и вопли. Чутьё подсказывало Вадиму о том, что двигаться в ту сторону было бы не только опасно — этот шаг был бы самым глупым и бездарным из тех, что он мог совершить для того чтобы спасти себя.

Предчувствие настойчиво твердило Вадиму о том, что сейчас ему лучше держаться в стороне от людей, и он, как никогда, склонен был целиком довериться этому устойчивому ощущению.

Поэтому, не долго думая, он решил идти в сторону дачных участков, где в одном из заброшенных домиков намеревался переждать разыгравшееся безумие до тех пор, пока силы правопорядка не наведут порядок.

Здесь было достаточно уединённо. Кроме того, под защитой стен он вполне мог провести ночь другую, без какого либо ущерба для здоровья, и при этом не разводить огонь, который, наверняка, привлёк бы к нему нежелательное внимание.

Помимо всех плюсов, которые мог принести его план, был ещё один, и, на его взгляд, довольно существенный — если что-то пойдёт не так, и беспорядки продляться несколько дней, здесь у него будет возможность продержаться, питаясь тем, что он сможет найти на мичуринских. Учитывая, что этот год выдался весьма урожайным и голодать ему, наверняка не придётся.

Вадим тщательно осмотрел всё вокруг и, убедившись в том, что поблизости нем ни единой души, пригибаясь к земле как можно ниже, перебежал через поляну, отделявшую его от мичуринского массива, а затем бесследно растворился на его территории.

* * *

Алексей настолько глубоко погрузился в себя, что даже не заметил предупреждающий сигнал, вспыхнувший на приборной панели.

Случайно заметив красный огонёк, Елена, поинтересовалась:

— Алексей, а что это такое замигало?

Алексей опустил взгляд на щиток и вновь испытал очередной приступ раздражения.

— Что случилось? — встревожилась Елена, увидев тень, набежавшую на лицо Алексея.

— Похоже, бензин заканчивается. Придётся остановиться на ближайшей бензоколонке и заправиться, — неохотно объяснил он.

— А нам хватит бензина до неё добраться? — внезапно спросила Елена, заставив задуматься над сложившейся ситуацией Алексея.

Насколько Алексей знал, предупреждающий сигнал вспыхивал за пятнадцать-двадцать километров до того как топливо кончится полностью, только у него не было никакой уверенности в том, что этот запас ещё остался, поскольку он точно не видел, когда появился красный огонёк, ведь он мог гореть уже несколько минут до того как на него обратили внимание.

Он попытался припомнить расстояние до ближайшей автозаправки. Если ему не изменяла память, то она должна была находиться где-то на полпути до Кемерово, вот только определить средину этого пути он тоже не мог. Она могла находиться как за соседним поворотом, так и через тридцать километров, а если так, то ему не хватило бы всего отпущенного лимита, даже без учёта того, что он, возможно, едет с мерцающим значком предупреждения уже несколько минут.

Внезапно в голову ему пришла мысль о том, что, возможно, в багажнике автомобиля есть запасная канистра с горючим — это бы могло решить все его проблемы разом.

Ещё несколько секунд он размышлял над этим, а потом пришёл к выводу, что даже если там ничего нет, то он ничего не потеряет, проверив содержимое багажника, и свернув на обочину, остановил автомобиль.

— Проверю багажник, — сообщил он Елене, вынимая ключи из замка зажигания, — возможно в канистре ещё остался бензин.

Когда он огибал машину, в его душе не было даже лёгкого намёка на предчувствие того, что должно было произойти в следующее мгновение. Ни на миг он, ни замедлил свой шаг или неосознанно протянул время, и лишь в тот миг, когда он повернул в замке багажника ключ и чуть поднял его вверх, Алексей обратил внимание на то, что эта машина вовсе не Линдваген, как какое-то время назад до этого он сказал Елене. Честно говоря, эмблему подобной марки производителя он вообще видел впервые и всё так же понятия не имел о том, как называется этот автомобиль, но всё равно лёгкая улыбка изогнула уголки его тонких губ.

А затем он заглянул в приоткрытый багажник…

* * *

Не обращая внимание на предупреждающие сигналы, которые говорили машинисту о том, что необходимо погасить скорость, электричка «Тайга-Болотное» с грохотом ворвалась на перрон небольшой станции.

Диспетчер, надрывая голосовые связки, пыталась докричаться до машиниста и его помощника, в надежде на то, что они, наконец, снизят скорость и остановятся, но, не смотря на все её старания, нарушая все мыслимые графики, состав неумолимо двигался вперёд навстречу неминуемой катастрофе.

Диспетчер, проклиная всё на свете, опрометью бросилась к начальнику станции доложить об инциденте.

Спустя минуту они оба вновь стояли у пульта, и сообщали о приближающейся опасности на следующую станцию, стоящую на пути следования электрички.

После этого они попытались выйти на связь с соседней станцией, той, откуда эта электричка пришла. Однако, как и в случае с самой электричкой, здесь их ожидала неудача.

Лицо начальника крохотной станции становилось всё мрачнее с каждой следующей секундой. Похоже, что ситуация принимала довольно серьёзный оборот и настала пора сообщать о произошедшем в Министерство путей сообщений железнодорожного транспорта, где в считанные минуты должен был быть организован оперативный штаб, задача которого состояла в том, чтобы предотвратить катастрофу, а если это неизбежно, то свести материальные и человеческие потери к минимуму.

* * *

Ноги отказывались слушаться Алексея, когда он возвращался обратно в салон машины. И всё же, ему удалось сесть в кресло водителя, при этом сохраняя каменное выражение лица.

Он едва смог унять дрожь, вселившуюся в его руки после того как положил их на рулевое колесо.

— Что там? — Поинтересовалась Елена, настолько поглощенная собственными планами на будущее, что ей некогда было разглядывать те изменения, которые произошли с Алексеем.

— Ничего, — сумел ответить он, при этом едва совладав с неповоротливым одеревеневшим языком в пересохшей гортани.

— Значит, все-таки придётся заправляться на АЗС? — тем же будничным тоном предположила Елена. При этом создавалось впечатление, что по её мнению, имеющегося топлива хватил ещё как минимум на сотню километров, а очередная заправка находится за соседним поворотом.

На этот раз Алексей не нашёл в себе силы ответить, он просто кивнул и начал заводить автомобиль.

Машина медленно и неуверенно начала выезжать с обочины на трассу.

Стараясь удержать себя в руках, Алексей продолжил движение.

Минута медленно тянулась за минутой, а заправочная станция всё так же не появлялась. И вот, в тот момент, когда он уже готов был сорваться, Алексей, наконец, увидел дорожный знак о том, что АЗС находится менее чем в километре от этого места.

Именно в этот миг начались первые сбои в работе двигателя.

Алексей уже было подумал, что сейчас машина заглохнет, но двигатель, немного покапризничав, вновь заработал стабильно.

А ещё через несколько секунд он свернул к небольшой автозаправке, расположенной вдали от населённых пунктов.

Алексей искренне надеялся на то, что здесь у них не возникнет никаких проблем и, заправившись, он вновь продолжит свой путь.

Алексей остановил автомобиль у колонки, на которой крупными красными буквами было написано 92, а затем заглушил двигатель.

Он уже хотел было выйти и направиться к оператору, как вдруг вспомнил о том, что не имеет при себе наличных.

Абсолютно не думая о том, что об том подумает Елена, Алексей, перегнувшись через сиденье, наклонился к сумке, потянул в сторону молнию, открыв её любопытному взгляду сотни пачек купюр всевозможного достоинства, уложенные ровными рядами и полностью заполняющие всё имеющееся пространство довольно объемистого баула, вроде того с которыми обычно ездят челноки, и наугад извлёк оттуда первую попавшуюся пачку.

Елена изумлёнными глазами провожала удаляющуюся фигуру Алексея всё ещё не в состоянии пошевелиться. Увиденное настолько потрясло её, что сейчас она, скорее всего, даже не смогла бы выдавить из себя ни единого звука.

И когда, несколько минут спустя, Алексей вернулся в автомобиль, завёл двигатель и стал вновь выворачивать на трассу, ошеломлённая Елена продолжала сидеть всё в той же напряжённой позе.

* * *

Ольга Юрьевна, пришедшая на железнодорожную станцию задолго до прибытия электрички, была немало удивлёна, когда увидела её на перроне, опережающую установленный график остановок, без малого, на 20 минут.

Но когда электричка не снижая скорости начала пролетать мимо станции, Ольга удивилась ещё больше.

Сначала она подумала, было, что просто ошиблась, и это какая-то другая электричка, но таблички, прикреплённые к каждому вагону, ясно говорили ей о том, что никакой ошибки нет — это именно та электричка, которую она ожидала.

Она растерянно наблюдала за тем, как мимо неё с грохотом проносится вагон за вагоном, когда за одним из целой вереницы окон внезапно увидела человека, вплотную прислонившегося к стеклу.

Увидев Ольгу, мужчина яростно ударил по стеклу обеими кулаками.

От неожиданности она даже отшатнулся. Однако Ольга понимала, что дело было даже не в том, что он сделал это неожиданное и резкое движение. Даже если бы он не сдвинулся с места, эффект который он на неё произвёл, остался тем же.

В этом человеке было что-то, что в одно короткое мгновение необъяснимо напугало Ольгу.

Может быть, отчасти причиной этой паники было выражение его лица, но, скорее всего, причина была в том, что она ясно ощутила зло, исходившее от него.

Как бы там ни было, гнетущее предчувствие грядущей беды больше ни на миг не покидало её, по крайней мере, до тех пор, пока нечто ужасное и в самом деле действительно произошло.

* * *

Постепенно Елена вновь брела способность двигаться и говорить и с тех пор болтала без умолка. Обычно это случалось с ней после того как она занималась сексом, или когда чувствовала, что вскоре сможет потратить огромное количество денег в своё удовольствие, а происшедшее с нею подходило под оба этих описания.

В то же самое время Алексей искал спасения в мрачных дебрях своего затравленного подсознания, погружаясь в них всё глубже и глубже.

Но, ни смотря на все предпринятые им попытки, Алексея всё чаще и чаще начинало раздражать поведение Елены. Причём делала она это совершенно неосознанно, интуитивно находя то, что менее всего нравилось Алексею.

Особенно сильно его бесило абсолютно безграмотное использование ею русского языка. К примеру, за последние пятнадцать минут, по любому пустячному поводу, она успела употребить уже набившее оскомину выражение: — «Я в шоке!».

— «Да какой к чёрту шок! — внутренне клокотал Алексей. — Если бы ты узнала о том, что сейчас в багажнике автомобиля находятся несколько трупов, вот тогда это действительно было бы шоком. Глупая девчонка просто не знает реальной ценности слов, вот поэтому так часто и бездарно использует это выражение по любому пустяковому поводу, или вовсе без такового».

И стоило ему лишь мельком коснуться этой темы, как память, от которой Алексей так стремился ускользнуть, вновь в самых мельчайших деталях нарисовала перед его внутренним взором ужасающе реалистичную картинку, которую он видел всего лишь одно мгновение, но, тем не менее, был твёрдо уверен в том, что она будет преследовать его до конца жизни, какой бы длинной она не была. Он вновь увидел перед собой расчленённые части двух или более человеческих тел завёрнутые в целлофановые пакеты с потёками бурой крови, как какая-нибудь говядина из мясной лавки. Конечно, он мог бы врать себе, что на самом деле это и было мясо, приобретённое бывшим владельцем иномарки, но только вот вряд ли он мог спутать человеческую ступню, ладонь, или бедро с чем-то ещё.

Открывая багажник, он предполагал, что и здесь его может ожидать очередной сюрприз, но и не подозревал, насколько неприятным тот может оказаться.

До чего же он был наивным, когда предположил, что подобное количество денег можно заработать честно, без того, чтобы обагрить свои руки в чужой крови. Только теперь ему стало понятно, откуда они появились — очевидно, что данная денежная сума являлась выкупом, но после того, как деньги перекочевали к похитителям, никто и не подумал отпускать заложников — их, просто-напросто, уничтожили, расчленили, для того чтобы было проще избавиться от тел и замести все следы.

Похоже, что поначалу план похитителей работал идеально, однако затем случилось нечто непредвиденное — город обезумел и поглотил жестоких преступников, впрочем, так же как и несколько тысяч ни в чём невиноватых горожан, не делая различия между плохими и хорошими.

Осознание вынужденного соседства с расчленёнными телами вновь довело Алексея до состояния крайнего отчаяния, в котором он пребывал до сегодняшнего утра, и теперь даже те немыслимые деньги, которые лежали в сумке на заднем сидении, не могли вселить в него жалкого подобия уверенности в себе.

И именно тогда он увидел колонну машин, двигающуюся по встречной полосе.

Когда автоколонна приблизилась настолько, что он смог разглядеть машины, Алексей понял, что теперь у него появился ещё один весьма весомый повод для беспокойства, так как приближающаяся колонна в основном состояла из милицейских машин.

Алексей почему-то был уверен в том, что колонна движется сюда, для того чтобы произвести его задержание, а затем, по всей строгости закона, осудить его за жуткое преступление, которого он не совершал.

В данную минуту он даже на мгновение не допускал возможности того, что этот картеж может преследовать какую-либо другую цель, кроме него.

Увидев стремительно приближающуюся по встречной полосе колонну, Елена и без того раздражающе активная, оживилась ещё сильнее.

— Алёша, гляди — это же милиция, нужно остановиться и немедленно рассказать им о том, что творится в моём городе.

Она была настолько увлечена этой идеей, что даже не обратила внимание на то, как был испуган и потерян Алексей.

— Алексей, ну что же ты? — воззрилась она на него, словно капризный ребёнок которому внезапно отказали в его прихоти. — Алёша…

— Да заткнись же ты, ДУРА!!! — Более не в силах сдерживаться, завопил он.

Елена замерла, словно от неожиданного удара по лицу, не находя слов, чтобы выразить всю ту бурю эмоций, рожденных в её душе, несправедливо резкими словами Алексея. Ещё никогда в жизни, Елена не чувствовала себя настолько оскорбленной.

Как смел он поступить с ней так грубо, бестактно, и это после того, как Елена всецело была уверена в том, что теперь он полностью в её руках.

В пульсирующей тишине, внезапно воцарившейся в салоне автомобиля, Алексей, затаив дыхание, ожидал встречи с автоколонной, уверенный в том, что одна из машин вот-вот вырулит на встречную полосу, те самым заблокировав дорогу, а затем его вынудят остановиться.

Напряжение, копившееся в нём, достигло своего критического предела, и Алексей уже едва понимал, что он делает.

Но вот первая машина, не меняя курса, пролетела мимо, за ней вторая, затем третья и никто из них не обращал на Алексея совершенно никакого внимания.

И лишь тогда, когда последняя машина отдалилась от него метров на двести, Алексей позволил себе надежду на то, что он их не интересовал.

Неужели, он им действительно не нужен?

Однако он собственными глазами видел, как они, ни на кого не обращая внимания, спешат в сторону взбунтовавшегося городка.

Всё указывало на то, что сборная бригада была откомандирована и направлена из области в город для скорейшего наведения порядка, только Алексей был более чем уверен в том, что город с лёгкостью их проглотит, и они бесследно растворятся в нём, как и все остальные.

Не обращая на Елену, которую он оскорбил всего лишь несколько секунд назад, точно её вовсе и нет рядом с ним на соседнем сидении, Алексей испытывал некое подобие триумфа, так как, даже не смотря на все трудности, встающие у него на пути, удача в который раз от него не отвернулась. Он был уверен в том, что если бы подобное произошло днём раньше, его обязательно арестовали — сегодня же он был просто неуязвим.

Последняя мысль породила на его лице безумную улыбку, ужаснувшую Елену.

Ей в отчаянии захотелось закричать:

— Рядом со мной сидит безумец! Кто-нибудь — ПОМОГИТЕ!!!

Но трасса уже опустела и теперь они вновь остались вдвоём.

* * *

Когда электричка «Тайга-Болотное» ворвалась на очередную станцию, начальник станции ещё надеялся на то, что поезд-беглец благополучно минует его станцию и катастрофа обойдёт его стороной и случится гораздо дальше, а её последствия будет вынужден разгребать тот, кто будет расположен дальше по железнодорожной ветке. Однако его сокровенной мечте так и не суждено было сбыться, так как именно на его станции произошёл инцидент, который в конечном итоге привёл к последствиям несоизмеримо большим и страшным, чем крушение пассажирского поезда или даже состава с радиоактивными отходами.

* * *

Георгий Александрович осторожно перебрался через порог подъезда и оказался во внутреннем дворике.

Для обычного утра, сегодня здесь было неожиданно тихо и это не могло его не насторожить.

Пару часов назад его сестра ушла в магазин за хлебом и молоко, но так и не вернулась, хотя заверила его в том, что вернётся буквально через десять минут. Больше часа он не находил себе места, а затем решился спуститься во двор. Он вряд ли смог бы себе в этом признаться, но именно страх надолго остаться одному заставил его покинуть дом.

Конечно, для любого другого мужчины в возрасте сорока семи лет в том чтобы остаться одному на какое-то время ничем не грозит, но для инвалида первой группы прикованного к инвалидному креслу и целиком и полностью зависящего от других людей этот страх занимал одно из первых главных мест в рейтинге списке страхов.

Несчастье случилось с ним в раннем детстве, и с тех пор он постоянно находился под чьей-либо неустанной опёкой. Сначала это была мать, но после её смерти единственным человеком, который о нём заботился, была его сестра.

Она так и не вышла замуж, поскольку всецело взвалив на себя обязанности по уходу за братом, безропотно и фанатично влачила их год за годом, полностью растворившись в этой рутине, так что ни на что другое у неё просто не оставалось времени.

К этому можно было привыкнуть как к восходу и заходу солнца.

Георгий редко задумывался над тем, использовал ли он её, потому что всегда знал ответ, и он неизменно был положительным. Но ведь он тоже хотел жить, не смотря на то, что был калекой.

Он панически боялся любых перемен и, как бы эгоистично это ни звучало, страстно хотел, чтобы и в дальнейшем всё оставалось по-прежнему. Но сегодня его сестра, которая все эти годы прожила рядом с ним, денно и нощно окружая его теплом и заботой, внезапно исчезла.

С огромным трудом, ему удалось спуститься вниз по лестнице, отчаянно цепляясь за перила, и теперь, выбравшись во двор, он не знал, что ему делать дальше.

Несколько долгих минут он просто сидел, замерев в полной неподвижности, размышляя о том, что же ему следует предпринять. Более всего его удивило полное отсутствие прохожих на улице. Видимо поэтому любопытство подтолкнуло его к тому, чтобы он решился выехать из своего дворика и осмотреть окрестности. Толкая колёса своей старенькой инвалидной коляски, он подкатил к выходу из квартала.

Ещё не доехав пару десятков метров до перекрёстка, он уловил какой-то необычный звук. Он мог иметь как механическое, так и естественное происхождение. В равной степени это могло быть и завывание ветра, и вой животного и скрежет какой-нибудь машины.

Источник этого звука так же оставался для Георгия загадкой. Всерьёз заинтересовавшись этим, он решил немного проехаться по обезлюдившим окрестностям и в надежде на то, что ему удастся определить то, место, откуда исходит этот звук и, наконец, определить его истинную природу, и кроме того, эта небольшая поездка позволила бы ему отвлечься от тревожных мыслей.

* * *

Из тех, кто в данный момент стоял на пироне, мало кого заинтересовало внезапное появление необъявленной электрички. Возможно потому, что до её прибытия было ещё слишком рано, и обычные пассажиры пока не успели подойти, а из тех кто здесь присутствовал, были только те, кто дожидался поезда «Москва-Владивосток» — они составляли большую часть оказавшихся этим поздним утром на станции, их было не больше десятка, почти столько же провожало их в дорогу, плюс пара человек, которые, напротив, должны были встретить прибывших этим рейсом.

Конечно, ничего необычного в электропоезде спешно проносящегося мимо станции не было, и, тем не менее, взгляды присутствующих как по команде обратились в его сторону, словно от него исходило какое-то ощутимое напряжение, достигшее перрона ещё до того как состав можно было разглядеть детально, во всех подробностях. Возможно, всё дело было в том, что поезд двигался необычно быстро, и это не могло не настораживать, но подсознание ясно твердило, что дело вовсе не в этом. Здесь было что-то ещё, находящееся за гранью обыденного понимания.

Первой ужасающей подробность, которая бросилась в глаза ожидающим, было лицо машиниста приникшего вплотную к лобовому стеклу. Увидев людей, он как безумный яростно заскрёб обломанными ногтями по стеклу, оставляя на нём грязно-серые полосы. Чувствуя, что этого явно не достаточно, безумец, а к этому моменту это стало уже очевидным, прислонившись лицом к стеклу, попытался вгрызться в него зубами. Немного погодя, словно запоздало осознав всю тщетность своих попыток, он отпрянул от стекла, для того, чтобы в следующий миг с яростью, достойной лишь обезумевшего животного, бросился на преграду.

Вероятность того, что особо прочное стекло, используемое для остекления кабины машиниста, уступит его напору, было нулевой и, тем не менее, он ни на секунду не прекращал своего безумного натиска, разбивая о неприступную преграду своё лицо, до тех пор, пока оно не превратилось в массу из лоскутков кожи и мяса.

На его лице не осталось ни единого живого места, при этом, наверняка, кости скул и носа были неоднократно сломаны, когда случилось невероятное — огромное стекло целиком вылетело наружу.

Само стекло осталось целым, не выдержал крепёж.

Затем стекло, отброшенное в сторону вихревыми потоками, на немыслимой скорости отлетело в сторону перрона и словно лезвиё гильотины без малейших усилий перерубило пополам двух человек. Затем стекло врезалось в огромную железобетонную опору, которая держала на себе линию электропередач, и, отколов от её основания кусок бетона внушительных размеров, сверкающими брызгами разлетелось вдребезги на многие метры вокруг. Стеклянная шрапнель легко задела двух человек, но те просто не заметили этого.

У свидетелей трагедии, произошедшее вызвало дружный возглас бессилия и ужаса, который должен бесследно утонуть в грохоте состава и, тем не менее, вопреки всем законом физики, он какое-то время весел в воздухе, как отзвук далёкого набата.

Но на этом ужасающие события вовсе не закончились. Напротив, они только набирали обороты.

В следующий миг, не дав ни единой секунды для того чтобы оправиться от шока, обезумевший машинист выбросился через освобождённый проём наружу. Его тело, как невесомый фантик от шоколадной конфеты, затянуло под состав и, практически без какой-либо паузы, на ошеломленных зрителей, словно чудовищное конфетти из перемолотых костей, мяса и внутренностей, обрушился поток мелко шинкованных человеческих останков.

Тем временем из ещё одного окна выбитого в вагоне, следующим за головным поездом, выпрыгнул на перрон ещё один пассажир обезумевшей электрички.

Вращаясь, словно лопасть пропеллера, тело неизвестного летело в воздухе по дуге несколько метров, а затем столкнулось с ещё одной железобетонной опорой.

После подобного прыжка шансов остаться в живых практически не было, и данный случай тоже не являлся исключением, так как несчастный, на немыслимой скорости столкнувшийся с преградой, начисто лишился головы, лопнувшей от удара, и разлетевшейся во все стороны, как перезрелый арбуз.

Глядя на свои брюки, на которые выплеснулась некоторая часть содержимого черепной коробки несчастного, один из ожидавших прибытия поезда «Москва-Владивосток», впервые увидевший голый человеческий мозг ток близко, отстранённо думал о том, что ни единожды в своей жизни слышал расхожее выражение о «сером веществе», но, до сегодняшнего случая, вряд ли предполагал то, насколько же в действительности оно может быть серым.

Сейчас на его брюках висела неоднородная студенистая масса, пронизанная сетью чёрных сосудов.

И вновь, не дав присутствующим возможности опомниться, из уходящего поезда выбросился человек.

На этот раз он упал не на перрон, так как тот уже закончился. Его тело, рухнуло на гравий и в облаке пыли, скрылось из вида, скатившись вниз по гравийной насыпи, и ещё несколько долгих мгновений шокированные происшедшим люди не могли сдвинуться с места.

* * *

Невнятный гомон, природу которого Георгий определить был пока не в состоянии, поначалу ощущаемый лишь на грани слышимости, теперь заметно усилился. Георгия не оставляло странное ощущение того, что этот звук исходит не из какой-то отдельной точки в пространстве, а перемещается, множится, вырываясь то с одной, то с другой стороны чуть сильнее.

Звук напоминал ему рокот растревоженного улья, полного недовольных пчёл, или, возможно, шум стремительно надвигающихся друг на друга разъяренных людей, готовых уничтожать своих противников голыми руками.

Воображение живо нарисовало в сознании Георгия картинку, на которой толпы голых варваров из двух смертельно враждующих племён, вооруженных лишь тем, что было дано им природой — зубами и длинными грязными ногтями. На огромной скорости они сталкиваются друг с другом, вопя и брызжа слюной, сбивая с ног, яростно наносят друг другу жестокие удары куда придётся, вырывая противнику длинные свалявшиеся патлы, выцарапывая глаза, впиваясь гнилыми редкими зубами в покрытые толстой коркой грязи тела.

Георгий, усилием воли развеял жуткую картину побоища, засевшую в его голове, и вновь покатил по обезлюдившей улице.

Выезжая по улице Достоевского к пересечению с улицей Московской, Георгий не мог не обратить внимание на то, что вокруг было полно машин, брошенных прямо посреди проезжей части. Казалось, что водители в спешке оставили свои автомобили, многие из которых остались не запертыми, а затем в немыслимой панике скрылись неизвестном направлении. И чем ближе он подъезжал к перекрёстку, тем явственнее становилось это ощущение.

Настоящим же шоком был для него тот момент, когда Георгий, выехав на просторную прямую дорогу Московской улицы, уходящей вправо и влево на многие сотни метров, и пересекавшей практически весь город, увидел картину происходящего целиком.

Грандиозная панорама, открывшаяся его взору, говорила о том, что в городе случилось нечто совершенно ужасное и небывалое по своим масштабам. Здесь брошенных и столкнувшихся машин было несоизмеримо больше, а открытое пространство позволяло разглядеть небо, в которое, по крайней мере, из трёх мест, тянулись столбы густого дыма, говорившие о том, что где-то полыхали сильнейшие пожары.

Глубоко потрясённый увиденным, Георгий не сразу осознал, что звук, который он так и не смог пока идентифицировать, заметно усилился.

Теперь, когда тот стал намного мощнее, он представлялся Георгию многоголосым непрерывным воем.

А уже буквально через мгновение он увидел ИХ.

* * *

С того момента как началось всё это безумие не прошло и минуты, а на перроне лежало четыре труппа, и для того, чтобы собрать по частям одного из них, пришлось бы подбирать мельчайшие кусочки на площади боле ста квадратных метров. Еще одно тело выбросило с насыпи, но вряд ли кто-нибудь из присутствующих надеялся на то, что если этот человек и выжил, то едва ли доживёт до появления машины скорой помощи. Тем большим удивлением было для них было то, как спустя всего лишь несколько секунд голова незнакомца показалась над краем насыпи.

По мере того, как он поднимался, становилось видно, что теперь его одежда представляла из себя жалкие лохмотья, едва прикрывающие тело, а на коже не было ни единого места свободного от ссадин или глубоких парезов, и, тем не менее, двигался он довольно энергично, даже не смотря на то, что заметно прихрамывал на правую ногу. Скорее всего, человек, испытавший невероятный шок, сейчас просто не чувствовал боли, но если бы чувствительность вновь к нему вернулась, то вероятность того, что мужчина погиб от болевого шока была бы огромной.

Когда мужчина взобрался на насыпь то, ошеломлённые наблюдатели увидели, как правая ступня мужчины волочится за ним как бесполезный кусок плоти.

Люди на перроне, затаив дыхание, наблюдали за его приближением, до тех пор, пока он не поравнялся с ближайшим к нему человеком. Сначала остальным показалось, что искалеченный незнакомец просто не удержался на ногах и рухнул в объятия мужчины, но после того как тот истерично завопил, и они оба рухнули на асфальт, стало ясно, что происходит что-то необъяснимое. Когда захлёбывающийся вопль мужчины, придавленного сверху пассажиром обезумевшей электрички, внезапно оборвался, и незнакомец поднял вверх перемазанное кровью лицо, люди, как зачарованные наблюдавшие за происходящим, в ужасе отшатнулись. Некоторые из них стали медленно пятится назад, прочь от этого необъяснимого безумия, другие же так и остались стоять на месте, не в силах сделать даже короткого шажка.

А в это время у второй платформы на десятиминутную стоянку остановился пассажирский поезд.

* * *

То, что Георгий видел сейчас, лишь немногим отличалось от того, что ему представлялось всего несколько мгновений назад. Здесь была та же злость и одержимость, и в пёстрой толпе то и дело мелькали обнажённые, перепачканные кровью тела. Пожалуй, единственным существенным различием было то, что здесь не было другого племени, и вся эта животная ярость была направлена лишь на одного человека, его самого.

С расширившимися от ужаса глазами глядя на толпы людей, устремившихся прямо на него, Георгий начал, сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрей, пятится на своей инвалидной коляске назад.

Преследователи приближались настолько стремительно, что могли бы настигнуть его уже через несколько секунд.

Понимая это, Георгий резко развернул коляску и, схватившись за обручи, стал вращать их с безумной доселе скоростью. Тому, что он добыл из своей колымаги такой небывалой прыти, в большей степени, способствовал уклон под гору. Однако, обернувшись назад, он испытал настоящее потрясение — его преследователи не только от него не отстали, теперь они были всего лишь в каком-то десятке метров от него.

Тем временем улица Достоевского уже заканчивалась, под прямым углом вливаясь в Комсомольскую улицу, и для Георгия не составило особого труда выбрать сторону, в которую ему необходимо повернуть. Все улицы направленные на восток имели небольшой уклон, так как именно в той стороне была река, и на подсознательном уровне понимая это, Георгий решил проложить спасительный маршрут, где подспорьем ему бы местная топография.

Проклиная ужасное качество дороги, Георгий решил не ехать по Комсомольской улице до её пересечения с улицей Кирова, вместо этого он запланировал свернуть в квартал и продолжить движение параллельно ей. Если бы он поддался панике и не свернул на этом куске дороги, то, вполне возможно, его смертельная гонка завершилась бы на первом же лежачем постовом, не говоря уже о тех кошмарных пробках, которые закупоривали дорогу целиком.

В общем, благодаря ли везению, либо простому стечению обстоятельств, но ему и в самом деле удалось отыскать самый оптимальный и скоростной путь.

Когда он резко сворачивал в квартал, с его правой ладони сорвало мозоли, и дальнейший путь он продолжил, размазывая по колесу кровь. Боли он не чувствовал, но теперь крутить колесо стало гораздо сложнее.

Выезд из этого квартала на центральный проспект виднелся где-то в двухстах метрах впереди, но к тому времени Георгий уже начинал ощущать, как отяжелели его руки. Единственное, что реально могло бы придать ему сил в данной ситуации — было отчаяние, а этого добра тут было с избытком. К примеру, стоило лишь повернуть голову назад и взглянуть на несметные орды, неизвестно почему рехнувшихся сограждан. Расстояние до некоторых из них не превышало и пяти метров.

Но вскоре выяснилось, что для того чтобы ощутить настоящее фиаско можно было и не оборачиваться. Настоящее потрясение ждало его именно впереди — справой стороны вдоль кварталов наперерез ему неслась ещё одна людская лавина. Отсюда Георгий даже не мог определить, где она берёт своё начало. Ему казалось, что своим дальним концом она уходит в бесконечность.

Уже ни на что не надеясь, он, скорее по инерции, продолжал крутить колёса своей коляски, наблюдая за тем, как ему отрезают единственный выход.

Он беспомощно наблюдал за тем, как стремительно сокращается между ними расстояние — по его подсчётам неизбежное столкновение должно было произойти как раз в момент пересечения с небольшой дорогой, бегущей вдоль кварталов.

Георгий уже готовился к своей незавидной участи, когда в передних рядах преследователей идущих на перехват произошло замешательство, должно быть кто-то из тех, кто возглавлял эту гонку, споткнулся о рытвину, которыми изобиловала неухоженная дорога, нарушив тем самым стремительное продвижение людского потока, и образовав стремительно разрастающийся вал из яростно извивающихся человеческих, сейчас более всего напоминающий клубок ядовитых змей.

Случайная заминка внезапно вселила в Георгия надежду на то, что ему, может быть, ещё удастся вырваться из этой западни, только для этого нужно выложиться на все сто процентов.

* * *

Ещё до того, как началась вся эта кутерьма с электричкой-беглянкой, в сторону обезумевшего города двигался обыкновенный грузовой состав, которому, как и ещё целому десятку других составов, суждено было встать у небольшого вокзала на неопределённый срок. Однако, было кое-что, что отличало его от многих тысяч других составов перемещающихся по территории России. А если говорить точнее, то всё его отличие состояло в одном единственном вагоне-рефрижераторе, с виду тоже вполне обычном. Ему суждено было сыграть свою роль в этой истории значительно позднее, а пока он просто безмятежно стоял в окружении сотен вагонов, абсолютно ничем не выделяясь из общей массы.

* * *

Обильный пот застилал Георгию глаза, но он, ни на секунду не мог оторвать руки от колёс, понимая, что даже малейший перерыв, приведёт к тому, что он потеряет скорость, а вслед за ней и жизнь.

Если бы кто-нибудь сейчас засекал время, с которой мчится его коляска, то Георгий наверняка был бы обладателем нового мирового рекорда среди инвалидов-колясочников.

Георгий отдал этому броску свои последние силы, и у него почти получилось осуществить задуманное, когда, вырвавшись из клубка лихорадочно извивающихся тел, на него бросился одержимый.

Этому безумцу почти удалось его достать. Если бы Георгий инстинктивно не отдёрнул голову, то челюсти безумца наверняка сомкнулись на его горле. Вместо этого его зубы громко клацнули у самого уха Георгия.

Прямо за его спиной людской поток преодолел затор, состоящий из опрокинутых тел, растаптывая как придорожную глину, и в тот же миг столкнулся с лавиной преследователей, которые гнались за ним от пересечения Московской и Достоевского.

На этот раз свара была настолько грандиозной, что у Георгия появился реальный шанс оторваться от своих навязчивых преследователей.

Через тридцать метров Георгий вылетел на проспект и повернул в сторону мемориала, воздвигнутого в честь солдат павших в Великой Отечественной Войне, так как в ту сторону дороги тоже был небольшой уклон.

Если бы не многополосная дорога, то обилие оставленных и разбитых машин перекрыло всю проезжую часть и, тем не менее, Георгию приходилось проявлять настоящие чудеса вождения, для того чтобы преодолеть все те препятствия, которые вставали у него на пути.

Сзади начал нарастать необъяснимый грохот, и повернув голову назад, Георгий увидел, как сотни людей бегут прямо по корпусам брошенных машин.

Меж тем близилось пересечение проспекта Победы с улицей Кирова. В отличии от многополосного проспекта эта двухрядная дорога была наглухо забита машинами столкнувшимися в страшной панике, охватившей водителей и о том, чтобы продолжать движение по ней не было и речи. Единственная дорога, по которой он реально мог двигаться, была грунтовая тропка, выводящая его к спуску на реку. Там дорога, тоже была не ахти какая, но огромный уклон давал ему возможность развить умопомрачительную скорость и реальный, хотя и небольшой, шанс оторваться от своих преследователей.

Но всё это было возможно лишь после того, как он прорвётся сквозь барьер из сотен машин вставших на его пути.

Его глаза стремительно искали здесь хотя бы малейшую брешь, которой он смог бы воспользоваться до того как столкнётся с непреодолимым препятствием.

Преграда казалась цельным монолитом, и это не могло душе настоящую панику.

— Ну, должна же быть здесь какая-нибудь лазейка? — в отчаянии закричал он.

И в самом деле, такая лазейка была, только он до самого последнего момента не мог наверняка определить того, сможет ли коляска протиснуться в этот зазор, или одно из её колёс врежется в бампер. Конечно, он страстно желал, чтобы ему удалось проскочить здесь, иначе и быть не могло, так как времени на то, чтобы искать другую брешь у него не было, и он в отчаянии направил коляску туда.

Но в тот момент, когда до лазейки оставалось лишь пара-тройка метров, Георгий с ужасом осознал, что коляска здесь не пройдёт.

* * *

Всеволод — водитель автоцистерны лихорадочно метался по относительно небольшой площадке перед автозаправочной станцией вот уже несколько часов, показавшихся ему целой бесконечностью.

Все выходы отсюда были перекрыты брошенной в панике техникой: легковыми и грузовыми машинами всех мастей, так что всё, что ему теперь оставалось — это безостановочно колесить по кругу, надеясь на то, что очередная атака безумцев на бензовоз вновь закончится неудачей.

Он понятия не имел с чего началось это массовое помешательство, но сейчас его это почти не интересовало. Если говорить откровенно, то у него даже не было времени на то, чтобы об этом задуматься — все свои силы он сосредоточил на том, чтобы выжить в этом аду, и, кроме этого, не сойти с ума. Он абсолютно не сомневался в том, что если, что-то не изменится в самое ближайшее время, то безумие, без всякого сомнения, настигнет его, так как почва для сумасшествия была самая что ни наесть благодатная — люди который неустанно преследовали его автоцистерну без всякого страха бросались под колёса многотонной машины, и огромные колёса с хрустом давили рёбра, ломали позвоночники, перемалывали внутренности, а дальше происходило совершенно необъяснимое и наиболее безумное — даже после всего этого многие из них вновь поднимались на ноги и продолжали преследование до тех пор, пока вновь не оказывались под колёсами машины. В конечном итоге все ОНИ заканчивали одинаково — они оставались лежать на повлажневшем, чёрном от дьявольской крови асфальте, а оказавшаяся в ловушке многотонная громадина автоцистерны под завязку заполненная топливом, делая очередной круг по площадке, раз за разом подскакивая на распростёртых телах, как на влажных бесформенных болотных кочках.

Всё это здорово смахивало на бредовое или наркотическое ведение, настойчиво повторяющееся вновь и вновь, и самым ужасным для Всеволода было то, что он не имел никакой, даже самой малейшей, возможности вырваться из этого кошмарного заколдованного круга ни на машине, ни пешком, так как безумная ватага не оставляла его ни мгновение. Но самым невыносимым во всей этой карусели ужаса для водителя был звук, который сопровождал каждое столкновение с безумцем: беспорядочная дробь ударов изуродованных тел о радиаторную решетку, сухой треск рёбер под колёсами машины и влажные хлопки лопающихся внутренностей, пробивающиеся на поверхность из глубины тела — всё это медленно, но верно сводило Всеволода с ума.

С каждой минутой он всё больше и больше жалел о том, что безумцы растерзали не его самого, а его напарника, Михаила — именно его гибель послужила ценой, которую пришлось заплатить за знание о том какую опасность представляют из себя местные жители, заполонившие улицы обезумевшего города. Но именно картина ужасного бесчеловечного убийства Михаила, глубоко засевшая в сознании Всеволода, была тем, что заставляло водителя продолжать отчаянную борьбу за своё существование.

Случайный взгляд, брошенный Всеволодом на приборную доску, добавил ещё один повод для волнения — стрелка указывающая уровень топлива сместилась в нулевой отметке. Топливо заканчивалось.

Всеволод готов был расхохотаться (у него в цистерне было несколько тонн солярки, а он не имел абсолютно никакой возможности для того чтобы ею воспользоваться), но вовремя остановил себя, так как абсолютно точно знал, что если он начнёт смеяться, то уже не сможет остановиться.

* * *

Менять, что либо, сейчас было уже невозможно, он просто не в состоянии был так быстро погасить скорость, набранную его коляской, и всё, что Георгию теперь оставалось — это с воплем ужаса, застрявшего в горле, наблюдать за тем как он стремительно движется к своей катастрофе.

Ещё миг, и он влетает в узкую брешь. Правое колесо со всей силы ударяется в пластиковый бампер «Москвича». Георгий уже готов к тому, что сейчас пробкой от шампанского вылетит из своего кресла, но, в ту же секунду, несколькими крупными кусками, бампер разлетается в разные стороны.

Конечно, Георгия здорово тряхнуло, но не до такой степени, чтобы вылететь из кресла. Он вновь завращал колеса, устремившись к тропке используемой горожанами для спуска к реке на протяжении нескольких десятков лет, только теперь его, и без того уже не новая, коляска предательски заскрипела, ясно говоря ему о том, что что-то не в порядке с осью или подшипниками.

Для того чтобы двигаться по грунтовой дороге, Георгию приходилось отдавать гораздо больше сил, по сравнению с асфальтовым покрытием. К этому времени боль в руках была уже нестерпимой, и единственным спасением от неё было поскорее выбраться к речному спуску, где уклон был настолько крут, что ему останется лишь подправлять курс коляски, да вовремя притормаживать, чтобы не влететь в забор, или вовсе перевернуться.

К тому времени как он достиг спуска, ему показалось, что прошла целая вечность, наполненная болью и страданием. А затем коляска с жутким скрежетом рванулась вниз.

Его представление о том, что когда он достигнет спуска, ему станет значительно легче, оказалось более чем ошибочным.

Напротив, для того чтобы удержать коляску от переворачивания Георгию пришлось отдать все оставшиеся силы, хотя к этому времени он и без того уже был чудовищно измотан. Вместе с тем, нельзя не отметить, что скорость которую он развил, была просто феноменальной и не оставляла преследователям ни единого шанса.

Теперь помимо чудовищного скрипа, появилось ещё и значительное вихляние правого колеса. Георгий с ужасом представил, как во время очередного прыжка колесо отлетает в сторону, и он кубарем катится под гору, а затем грязный и окровавленный продолжает ползти дальше. Поморщившись Георгий попытался разогнать навязчивое ведение и сосредоточить остатки сил, для того чтобы удержать под контролем коляску, скачущую под ним, как необъезженная лошадь.

К тому времени, как он достиг берега реки, прошла ещё одна вечность.

Теперь безумцы остались далеко позади и он не был даже уверен в том, что они вообще преследовали его после того как он начал свой спуск.

За то время пока он летел вниз, не было никакой возможности отвлечься хотя бы на мгновение и посмотреть назад — все силы были отданы на то, чтобы предотвратить опрокидывание коляски.

Он поднял свои звенящие и нестерпимо вибрирующие, как огромные церковные колокола, руки ладонями кверху и бросил на них измученный взгляд.

Теперь они представляли из себя жуткое кровоточащее месиво. Боли пока не было, но Георгий знал, что мучения будут ужасными.

Его рубаха, в синюю и белую полоски, была насквозь мокрой от пота. Бросив случайный взгляд на плечо, он с удивлением отметил, что кроме пота здесь была ещё и изрядная доля крови.

Это было весьма странно, так как он не помнил того момента, когда умудрился пораниться.

И в тот же миг в его памяти вспыхнуло воспоминание того, как один из безумцев прорвался к нему вплотную.

Неужели он достал его?

Подняв руку вверх, он обнаружил, что ручеёк, из густоватой и липкой крови, берёт своё начало гораздо выше скулы, и стекает по вздувшейся от чудовищного напряжения шее.

Подняв руку чуть выше, он коснулся мочки уха, вернее сказать того, что от неё осталось.

Оказалось, что проклятый безумец начисто отхватил её, а он в горячке даже не заметил этого.

Хрипло вздохнув, Георгий бессильно опустил руки вниз и в тот же миг усталость и боль без всякой жалости навалились на него.

Георгий внезапно почувствовал, то, как же сильно он устал на самом деле. Он не просто устал, он устал смертельно. Устал настолько, что в данный миг ему казалось что, лишь смерть способна дать ему время достаточное для того, чтобы отдохнуть.

И он тихо сомкнул веки…

* * *

Елена искоса взглянула на Алексея, но теперь, вместо интереса, или праздности, в её взгляде сквозила неприкрытая ненависть к своему недавнему спасителю.

Глубоко уязвлённая его оскорблением она надолго ушла в себя, затаив на Алексея обиду. Сейчас она уже не строила по отношению к нему каких-либо иллюзорных планов на бедующее.

Он показал ей своё истинное лицо — и оно вовсе не было таким приятным, как ей показалось сначала. Оставалось поблагодарить всевышнего за то, что это произошло сейчас, а не тогда, когда было бы уже слишком поздно.

А вот о чём она больше всего жалела, так это о том, что так опрометчиво вступила с ним в интимную связь. По её мнению, это дало Алексею совершенно необоснованное право считать её своей собственностью.

И теперь, когда до въезда в город оставались считанные километры Елена, едва могла сдержать себя от того, чтобы бурлящая внутри неё злоба, со временем лишь набирающая силу, случайно не вырвалась наружу.

* * *

Какое-то время Георгий сидел в своем кресле абсолютно неподвижно, безвольно уронив подбородок на грудь. Затем его голова начала медленно подниматься.

Мутный взгляд, в котором разума теперь было не больше чем в глазах рептилии, перебегал с одного предмета на другой.

А затем, вопреки всем неутешительным прогнозам докторов и авторитетных специалистов в области хирургии, единодушно заявляющих о том, что он больше никогда не сможет ходить, он неожиданно легко встал на ноги, которые были парализованы с самого детства, а затем уверенно зашагал в сторону города.

* * *

Подъезжая к Кемерово, Алексей испытывал какое-то гнетущее, недоброе ощущение. Это неприятное чувство незаметно прокралось Алексею в душу после ссоры с Еленой, и теперь ежесекундно отравляло его существование. Возможно, что всему виной была его разгневанная попутчица — сейчас от неё исходил почти осязаемый и не ослабевающий поток отрицательной энергии. Но Алексей подсознательно чувствовал, что это далеко не всё, и где-то под прикрытием этой всепоглощающей ненависти, распространяемой Еленой, кроется ещё что-то, пока не на столько отчётливое, чтобы можно было дать ему собственное определение.

Когда он въезжал в столицу Кузбасса, тревожное чувство не только не ослабло, а с каждой секундой лишь набирало силу, и для того, чтобы удержать себя в руках Алексею приходилось прилагать огромное количество сил. И, тем не менее, когда произошло, то чего он боялся больше всего на свете, Алексей абсолютно не был к этому готов…

Повернув на очередной развилке, Алексей, не веря своим глазам, увидел картину ничем не отличающуюся от той, которую он оставил (навсегда, как казалось ему ещё мгновение назад) в своём городе, чуть менее двух часов назад.

Неожиданность была для него столь ошеломляющей, что Алексей не смог совладать с управлением и машина, перепрыгнув через бордюр с жутким скрежетом, въехала в столб линии электропроводки, стоящего на газоне.

Алексей даже не успел среагировать, когда чудовищный удар бросил его на рулевое колесо, выбив из легких весь воздух.

Лобовое стекло сверкающей россыпью влетело в салон.

Рядом дико завизжала Елена, но ошеломленный Алексей её не услышал.

Восстанавливая нарушенное дыхание, и медленно приходя в себя, Алексей оценивал степень повреждений, как своё собственное, так и автомобиля.

От мощного удара столб немного накренился, а двигатель машины смолк. Капот собрался в гармошку и сейчас выглядел нелепо.

Бросив рассеянный взгляд за вылетевшую раму, Алексей увидел толпу, со всех ног мчащуюся к смолкнувшему автомобилю.

В огромной спешке Алексей попытался завести мотор, однако с первого раза ему этого не удалось — может быть, сработала какая-то блокировка, но так или иначе двигатель не издал ни звука.

Рядом тихо застонала Елена. При столкновении она рассекла бровь и теперь непонимающе уставилась на руку, которой только что ощупывала своё лицо — её ладонь была обильно испачкана кровью. Кроме того, кровь, заливая глаза, стала медленно стекать вниз по скуле.

Осознав, наконец, что же всё-таки произошло Елена, мелко подрагивая от переполняющей её ярости, повернула своё лицо к Алексею.

— Чёртов неудачник, — зло прошипела она, словно ядовитая змея, предупреждающая о том, что вот-вот может напасть.

— Что? — взвился Алексей, внезапно оставив свои лихорадочные попытки завести двигатель, — Ну-ка повтори!

— НЕУДАЧНИК!!! — громко и отчётливо произнесла Елена.

Конечно, она была готова к любой реакции, но вряд ли могла предположить, что это будет последнее слово, которое она успела произнести при жизни.

Алексей молниеносно ухватил её за волосы и в следующий миг с размаху опустил лицом на панель сделанную прежним хозяином под заказ из красного дерева, сначала один, затем второй, третий раз, словно безумный вопя ей в ухо:

— Не смей, слышишь, не смей называть меня неудачником, ты, блядь! Я научу тебя относиться ко мне с уважением, грязная сука! Ты поймёшь, что зря отрывала свой ёбаный рот!

Сейчас ему казалось, что он обрушил на неё ярость, копившуюся в нём на протяжении всей его, не слишком, удачной жизни и это было, ни с чем доселе, несравнимое, по своёй остроте, ощущение.

Он остановился лишь тогда, когда прядь волос, вырванная с корнем, осталась в его руку, а бездыханная Елена, с превращённым в кровавое месиво лицом, тихо сползла на окровавленный пол.

Алексей, наконец-то осознавший то, что он сделал, стал брезгливо сбрасывать с руки, прилипшие к ней волосы Елены.

Меж тем от окровавленных обезображенных людей снаружи его отделяло всего пара десятков метров. Кроме того всё новые и новые партии одержимых прибывали на площадь вырываясь из каждой подворотни, из каждого подъезда.

Вот тогда-то Алексей и понял, что его неудача никуда не исчезла, она лишь затаилась на время, для того чтобы в самый неудачный момент вновь показать, что он целиком и полностью в её власти.

Тем временем ОНИ неумолимо приближались.

Спохватившись, Алексей, трясущимися окровавленными руками стал вновь лихорадочно пытаться завести машину.

Именно тогда ему подумалось, что даже если он уедет в другой город, то и там его будет ждать то же самое.

Только вот проклятая машина всё никак не хотела заводиться…

* * *

До въезда в Томск оставались, буквально, считанные десятки метров и сердце Леонида забилось чаще в предчувствии встречи с родными, когда он увидел гаишника, который взмахом своего жезла приказывал ему остановиться у обочины.

Если говорить честно, то Леонид был даже рад тому, что, наконец, встретился с представителями правопорядка, и у него появилась возможность сообщить им о чудовищных событиях, происходящих в соседнем городке.

— Старший лейтенант Анатолий Басалаев, — неспешно представился подошедший вплотную ДПСник и пристально осматривающий его мотоцикл.

— Здравствуйте, — поприветствовал лейтенанта Леонид.

— Нарушаете, — утвердительно произнёс Гаишник, и былая радость от встречи, возникшая, было, у Леонида, резко пошла на убыль. Он ведь и забыл о том, что на его голове нет шлема, который необходимо одевать мотоциклисту при движении. — Приготовьте ваши права и документы на мотоцикл.

Леонид немного рассеянно стал обшаривать куртку в поисках необходимых документов, а затем внезапно вспомнил о том, что икать их по карманам бесполезно — он оставил их дома. На тот момент, когда он в спешке покидал дом, для него гораздо важнее было взять с собой ключи от мотоцикла, чем какие-нибудь бумаги.

Он ещё с десяток секунд для вида порылся в карманах, но, видя, что старлей начинает терять терпение, вынужден был признаться:

— Извините, я, похоже, забыл их дома…

— Ну, нам так все говорят, а потом выясняется — угон!

— Я заплачу… — инстинктивно начал, было, Леонид.

— Да за кого ты нас принимаешь? Не нужны нам твои деньги. Ты вообще знаешь, сколько дают за дачу взятки лицу, находящемуся при исполнении?

Встретив такой отпор, Леонид ясно понял, что о деньгах лучше вообще не заикаться.

— Будем составлять на тебя протокол — всё как положено, — продолжил тем временем Басалаев. Старший лейтенант обошёл мотоцикл, собираясь взглянуть на регистрационный знак, и практически тут же Леонид услышал его радостное восклицание, — Опа!

Леонид предчувствуя, что у него вряд ли есть повод разделить радость старшего лейтенанта, поставил мотоцикл на подножку и обошёл мотоцикл, вслед за Басалаевым.

Похоже, что предчувствие действительно не обмануло Леонида — номерной знак его мотоцикла отсутствовал. Скорее всего он потерял его при столкновении с городскими безумцами, даже не заметив этого.

— Валера, ну-ка, пробей-ка по базе на угон эту HONDY, — обратился Басалаев к сержанту, оставшемуся сидеть в машине.

— Лейтенант, я клянусь вам, что это мой мотоцикл, — попытался объяснить ситуацию Леонид, — это просто недоразумение, неудачное стечение обстоятельств.

— Ты можешь хоть на минуту заткнуться, — остановил его Басалаев.

Менее чем через минуту сержант сообщил: — Анатолий, есть совпадение.

— Немедленно отойдите от мотоцикла, — потребовал старлей, — и сообщите мне ваши фамилию, имя и отчество?

— Но это мой мотоцикл… — попытался возразить Леонид.

— Я сказал, как ваше имя и фамилия? — в голосе старлея ясно читалась угроза.

— Л-л-л-леонид. Леонид Трахачёв. Я … — ответил Леонид, намереваясь затем объяснить им всю серьёзность ситуации, складывающуюся в его городе, но лейтенант грубо оборвал его.

— Ты что смеешься над нами? — рассвирепел Басалаев.

— Нет, что вы. Меня действительно зовут Трах-х-х, — Внезапный приступ логоневроза, помешал Леониду окончить предложение. Вообще он редко заикался, и случалось это только в минуты очень сильного волнения, но, похоже, что сейчас для него настало именно такое время.

— Трахачёв говоришь, — хмыкнул старлей, — Да ты, парень, похоже, действительно нам все мозги затрахать хочешь.

— Послушайте, — взмолился Леонид, — вы даже не представляете насколько всё серьёзно!

— Нет, парень, похоже, это ты, совсем не понимаешь, как здорово ты вляпался.

— Я всё вам объясню, — не оставлял попыток достучаться до гаишников Леонид. — В нашем городе твориться что-то ужасное. Люди сходят с ума. Бросаются друг на друга как… как…

— Да он, похоже, совсем лыка не вяжет? — с издёвкой прокомментировал слова Леонида, подошедший к Басалаеву Валерий.

— Так ты что же, ещё и пьян? — поинтересовался старший лейтенант.

— Или наркоман чёртов — Предположил сержант.

— Ну-ка дыхни? — потребовал Басалаев.

Мозг Леонида отказывался верить в реальность происходящего, и всё же он послушно дыхнул в лицо Басалаеву.

— Да вроде спиртным не пахнет. — Отрицательно замотал головой старший лейтенант.

— Значит точно наркоман. Давай-ка на экспертизу его, — посоветовал сержант.

— Вы не понимаете…

— Да всё мы понимаем! — уже не скрывая своего раздражения оборвал его Басалаев и попытался схватить Леонида за руку.

— Вы должны меня выслушать. Это чрезвычайно важно… — не унимался Леонид, всё ещё надеясь найти у гаишников понимание и объяснить, наконец, что же с ним произошло. Он начал было вырываться, и при этом он имел неосторожность совершенно случайно сбить фуражку с постового.

— Сопротивление при аресте, — радостно прокомментировал произошедшее Басалаев.

И тут же последовал беспощадный удар в область солнечного сплетения.

В глазах у Леонида потемнело, а ноги подкосились сами собой.

* * *

Обильный липкий пот застилал глаза Всеволода, его руки предательски дрожали — это сказывалось нечеловеческое напряжение, не отпускающее его ни на мгновение. Казалось гонка, главным призом которой стала его жизнь, длиться уже не один десяток часов, хотя на самом деле ещё не прошло и тёх с того момента как всё это завертелось. Любой человек имеет свой физический и психологический предел и Всеволод не сомневался, что в данный момент он находится на самом пороге рубежа отмеренного для него природой.

Он отнял одну руку от руля и с силой стал растирать покрасневшие глаза. А в следующий миг, когда он открыл глаза рядом с ним в окне появилась фигура подростка, со скальпом небрежно свисающим на левую часть его лица — должно быть он сам того не осознавая сбросил газ и дал тому возможность взобраться на подножку автомашины.

Всеволод в ужасе отстранился от нежданного попутчика, однако не решился бросить руль и именно в его левую руку продолжающую удерживать баранку вонзил свои кривые зубы обезображенный подросток.

Место укуса вспыхнуло нестерпимой болью. В панике Всеволод начал выталкивать обезумевшего паренька в окно совершенно забыв о управлении, и это было совершенно неудивительно, так как по ощущениям это было можно сравнить лишь с тем, как голыми руками выталкивать обезумевшую собаку — вряд ли любой на его месте думал бы о чём-нибудь другом, кроме собственно безопасности. Однако Всеволод нашёл время для того чтобы бросить взгляд через лобовое стекло. Сделал он это как нельзя вовремя, так как его машина стремительно шла на таран с одной из заправочных колонок. Для того чтобы избежать столкновения Всеволод вновь был вынужден взяться за руль и в тот же миг безумный парень отпустил его руку, для того чтобы тут же вонзить свои зубы ему в шею.

Взвыв от нестерпимой боли и ужаса, Всеволод совершенно забросил управление, и, упираясь обеими руками, стал отстранять от себя паренька.

Кровь из раны ручьём струилась на грудь на штаны и дальше на пол.

В отчаянии, упираясь ногами в пол, Всеволод случайно нажал на педаль газа и, взревев, никем неуправляемая машина, пронеслась мимо колонки всего лишь в нескольких сантиметрах.

Из горла Всеволода вырвался крик нестерпимой боли, когда ему удалось оторвать от себя паренька с изрядным куском плоти в зубах и вышвырнуть его за пределы кабины.

В ту же секунду кровь под чудовищным напором начала покидать его тело, окрашивая лобовое стекло и весь салон в нестерпимо красное.

А в следующий миг автоцистерна на полном ходу въехала в огромный резервуар, и всё вокруг поглотило ненасытное пламя.