14.00

Оперативная информация, которая ежеминутно поступала в экстренно созданный штаб по чрезвычайной ситуации в городе Кемерово, была просто ужасающей.

В этом огромном городе, где всего лишь пару часов назад появился первый инфицированный неизвестным заболеванием человек, дела принимали ещё более плачевный оборот — заражение здесь было не просто массовым, а тотальным, доказывая тем самым, что большое скопление людей лишь многократно ускоряет распространение заразы.

Оказалось, что противостоять многотысячной массе из заражённых не способен вообще никто — ни силы правопорядка, ни даже хорошо оснащённая и обученная армия, вставшая на её пути.

Люди, поражённые неизвестной болезнью, в считанные секунды сметали на своём пути любую преграду, при этом беспрестанно увеличивая численность и мощь своих рядов.

Уже к исходу первого часа после начала эпидемии движение на автодорогах Кемерово было парализовано полностью. То же самое случилось и с железнодорожным движением.

Крах всей инфраструктуры был настолько очевиден, что единственное, что в данном случае оставалось сделать Губернатору, так это выступить по областному телевидению с обращением к гражданам о введении чрезвычайного положения, которое если честно, вряд ли могло принести какой-то ощутимый эффект, поскольку ситуация уже не могла быть взята под контроль, и те потенциальные возможности, которые ещё оставались в руках у областной администрации, невообразимо стремительно теряли свою силу.

Уж если говорить на чистоту, губернатор должен был открыто признаться в полном бессилии власти и органов правопорядка. Однако, как никто другой, понимая, что в минуту отчаяния людям более всего необходима надежда на то, что всё наладиться и вновь будет под контролем, глава кемеровской области не собирался раскрывать все свои (без малейшей тени сомнения, дрянные) карты.

Вот поэтому он принял решение отправиться в одно из отделений местного телецентра, где собирался выступить перед своими земляками в прямом эфире.

На данный момент дорога туда ещё была свободна, и нужно было поторопиться для того, чтобы успеть до того как эта дорога тоже будет парализована — в том, что в скором времени дело будет обстоять именно так, уже никто не сомневался.

Из телецентра по мобильному телефону сообщили о том, что к прямому эфиру всё готово, и съёмочная группа ждёт появление главы кемеровской области.

Хотя дорога к телецентру и была свободна, но опасность прорыва всё равно существовала, однако в принятии своего решения, выступить по телевидению, губернатор, не смотря на рекомендации охраны и уговоры соратников, оставался непоколебим. Конечно, он мог ограничиться трансляцией звуковой записи голоса через телефон, но в подобной ситуации он посчитал это малодушием и слабостью, которую, непременно, почувствуют и все остальные.

* * *

Артём ещё какое-то время постоял возле неподвижного тела Анфисы, лежащей на кушетке находящейся в комнате отдыха, расположенной в магазине LG, и всё ещё пребывающей в бессознательном состоянии, а затем вышел из помещения в зал, где сейчас находился Степан, который с помощью пульта остервенело рыскал по телевизионным каналам, надеясь найти новость, которая могла хоть что-нибудь прояснить о ситуации, которая на данный момент сложилась в его родном городке.

Глядя на него из дальнего угла зала, Артём думал о том, что на сегодняшний день они испытали слишком много, и теперь для Степана это телеистерия была единственной отдушиной, всё ещё позволяющей ему удерживаться на плаву. Для Артема же такой отдушиной был уход за беспомощной Анфисой.

Однако, время шло, но не смотря на все прилагаемые усилия, Степану так и не удалось пока отыскать что-либо стоящее.

На сегодня и без упоминания о них было предостаточно проблем: сообщение о забастовке на крупном автомобильном предприятии, землетрясение, крупная железнодорожная катастрофа, таинственное исчезновение вертолёта вылетевшего из новосибирской области, а так же мобилизация сил направленных на его поиски.

Но всё это было абсолютно не то, что требовалось Степану.

В конечном итоге у Степана сложилось вполне достоверное впечатление о том, что о них все просто забыли, и их судьба абсолютно никого не интересует — и от осознания этого жестокого факта ему становилось ещё тяжелее.

— Да, что они, в самом деле — издеваются?! — В конце концов, не выдержал Степан, — Тут такое твориться, а о нас ни единого слова!!! Ну где же справедливость?! Они готовы часами обсасывать любую глупость, а о действительно важных вещах молчать годами!

— Степан, возможно, эта информация ещё не дошла до прессы и телевидения, — попытался успокоить товарища по несчастью Артём, — вполне возможно, что именно сейчас она обрабатывается и готовиться в эфир. Так что, постарайся успокоиться и наберись терпения.

Не смотря на то, что просьба Артёма имела единственную цель — успокоить Степана, тот напротив пришел в состояние крайней ярости. Он уже повернулся лицом к Артему, для того чтобы, не стесняясь в выражениях, высказать тому всё, что он об этом думает, но как раз в этот миг, словно услышав слова Артёма на канале, транслирующем областные новости возникла заставка, извещающая о том, что через несколько минут, в прямом эфире, будет транслироваться экстренное обращение кемеровского губернатора к Кузбассовцам.

В мгновение ока забыв обо всём, что было ещё мгновение назад, Степан, как загипнотизированный, неподвижно уставился в экран.

* * *

Команда медиков, в составе которой был молодой специалист, закончивший институт в прошлом году, Артур Норенко, наряду с командой спасателей, была одной из первых прибывших на место крушения электрички, случившегося всего в нескольких километрах от Новосибирска.

Глядя на то, во что превратились вагоны, невозможно было поверить в то, что в этой мясорубке кому-нибудь посчастливилось выжить, но, тем не менее, спасатели, как и медики, не привыкли терять надежны на чудо до самого последнего.

Артур едва мог совладать с дрожью нервного возбуждения, шагая к деформированным вагонам, в беспорядке разбросанным по железнодорожной насыпи — до этого ему ещё не приходилось бывать на месте столь крупной аварии, от того чувства, нахлынувшие на него в этот момент, были чрезвычайно яркими.

Сам он вряд ли признался бы себе в этом, но именно острота ощущений, а не помощь ближнему стаяла на первом месте при выборе его теперешней профессии.

Первым, но далеко не единственным, потрясением этого неспокойного дня был труп, на который он наткнулся совершенно случайно.

Поначалу он даже не понял что это такое, и только приглядевшись повнимательней, угадал в контуре, глубоко вдавленном в землю, наряду с битым стеклом и всевозможным хламом, человеческое тело. Должно быть, во время крушения несчастного выбросило из окна, а затем по его телу, словно асфальтовый каток, прокатилась многотонная железная громадина, превратив его в нечто плоское, трудно узнаваемое, более всего напоминающее кучу тряпья. Конечно, проще было уверить себя в том, что это действительно лишь мусор, придавленный к земле — так было бы намного легче, но Артур не мог оторваться от этого жуткого зрелища, впитывая его каждой своей клеточкой, до тех пор, пока его не замутило. Но даже тогда он присев на корточки продолжал глазеть на грязный бугристый контур, в который превратилась голова и тело несчастного раздавленного о гравийную насыпь. Едва сдерживая рвотные позывы Артур всё же не упустил из вида тот факт, что крови ни вокруг, ни на самом пострадавшем не было. Всё что он заметил — что-то чёрное и вязкое на вид, чем-то напоминающее растопленный гудрон.

Артур не видел смысла в том, чтобы проверять пульс у несчастного. От одной лишь только мысли о том, что ему придётся прикоснуться к этому, ему становилось совсем худо.

Он уже твёрдо заверил себя в том, что этот человек мёртв — мертвее просто не бывает, и именно тогда тело, распростёртое у его ног, совершило плавное волнообразное движение. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Артур, и без того едва сдерживающий рвоту, полностью потерял контроль над своим желудком. Он даже не успел отвернуться в сторону, и мутный стремительный поток вырвался из его рта, орошая собой мертвеца.

Немного придя в себя, он ещё раз внимательно осмотрел изувеченное тело, но оно больше не двигалось. Артур понимал, что такого просто не может быть. Он с трудом допускал то, что то, что он видел было запоздалой посмертной судорогой, но, скорее всего, это было всего лишь воспалённое воображение.

Именно последняя мысль заставила его подняться и двинуться прочь он расплющенного тела, пока его вновь не посетило очередное пугающее видение.

Сделав ещё несколько нетвёрдых шагов, Артур достиг смятого в гармошку пассажирского вагона, перевёрнутого на бок.

Заглянув через развороченный выход в тамбур в купе, деформированное до неузнаваемости, Артур безо всякой надежды на положительный результат громко и отчётливо произнёс:

— Здесь есть выжившие? Кому-то нужна медицинская помощь?

Когда Артур уже хотел было пойти дальше, для того чтобы осмотреть ещё один вагон, рядом с ним, буквально в полуметре, что-то зашипело.

От неожиданности Артур стремительно отпрянул назад, ударившись головой о провисший железный лист. Он даже не почувствовал боли напряжённо вглядываясь в темноту вагона, готовый в любой миг броситься наутёк.

Когда глаза немного пообвыкли, он смог рассмотреть человека.

Если бы Артур сделал вперёд ещё хотя бы один шаг, то наверняка на него наступил, и даже не осознал этого.

Ничего удивительного в том, что Артур не заметил его сразу, не было — тело мужчины было крепко зажато перекрученными стальными конструкциями.

— Здесь выживший! Его здорово зажало. Требуется помощь спасателей! — прокричал Артур, повернувшись к ребятам из службы спасения.

Убедившись в том, что его призыв услышали и несколько спасателей уже поспешили к нему, Артур вернулся к пострадавшему, торопливо склонившись над его телом.

И вновь он увидел на лице несчастного уже знакомое вещество, напоминающее расплавленный гудрон. Единственным возможным объяснением появления этой жидкости уже на втором теле, для Артура могло быть то, что кто-то перевозил в купе емкость с неизвестной субстанцией, растёкшуюся по вагону в момент крушения.

Осматривая несчастного, Артур с трудом верил собственным глазам, убеждавших его в том, что месиво, в которое превратилось тело мужчины всё ещё способно удерживать в себе жизнь. Но как бы жутко не выглядела травма, полученная пострадавшим, одно Артур знал наверняка — этот человек должен был испытывать невероятную боль.

Пока спасатели спешили к ним, Алексей решил задать несколько вопросов, которые помогли бы ему сориентироваться в самочувствии пострадавшего.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Алексей.

Этот вопрос спаял первым из числа тех, что пришли в данное мгновение ему в голову. И лишь, после того как он прозвучал в раскалённом полуденном воздухе, Артур, глядя на раздавленное изломанное тело, осознал, насколько этот вопрос оказался дежурным, неискренним, лживым и просто глупым.

Мужчина издал протяжный вой до предела пропитанный нечеловеческим страданием, тем самым недвусмысленно ответив на поставленный Артуром вопрос.

Похоже, дела были совсем плохи, и Артуру требовалось как можно скорее ввести пострадавшему укол мощнейшего обезболивающего, для того чтобы тот не умер от болевого шока.

В подтверждение его опасений мужчина, не прекращая завывать, стал извиваться всем своим изломанным телом, как одержимый.

— Потерпите, — уговаривал его Алексей, торопливо подготавливая шприц для внутривенной инъекции. — Сейчас я вколю вам болеутоляющее, и вам станет значительно легче.

Однако даже после введения препарата мужчина не угомонился, продолжая извиваться всем своим сдавленным телом, тем самым, напугав Артура осознавшего то, что обезболивающее совершенно не подействовало.

— Да успокойтесь же вы! Так вы причините себе ещё больший вред! — в отчаянии прокричал Артур.

В момент очередного приступа кожа и мышцы раздробленной в районе плеча руки мужчины не выдержала и лопнула.

Теперь он безостановочно размахивал обрубком руки с такой невероятной скоростью, что Артуру казалось, будто сейчас руки просто невидно, как, например, крыльев у какого-нибудь летящего насекомого.

Поскольку крови не было, Артур, забыв обо всём, чему его учили несколько лет в мед институте, даже не наложил плотный жгут на неугомонный обрубок руки.

Откуда-то из лабиринта, образованного рассыпанными в абсолютном беспорядке вагонами донёсся чей-то возбуждённый голос возвещавший о том, что он нашёл ещё одного раненого, а вслед за этим удивлённый возглас и невнятное бормотание из которого можно было понять, что там кто-то кого-то укусил, но Артур, без остатка поглощённый жутким зрелищем, развернувшимся подле него, просто этого не услышал.

В этот момент подоспели спасатели, оттеснив Артура в сторону.

В ход пошли мощные ножницы по металлу, с помощь которых спасатели обрезали всё то, что мешало доступу к зажатому телу. Затем сыпля яркими искрами, заработала «болгарка», которая позволяла освободить тело пострадавшего, не причинив ему новых болезненных травм.

Работа продвигалась быстро, слаженно и вскоре верхняя часть туловища мужчины была освобождена.

Только после того как в сторону убрали кусок металла, сдавливающий грудь мужчины, выяснилось насколько сильно он был травмирован — его грудная клетка была не только расплющена, но ещё и пробита в нескольких местах стальной арматурой.

— Разве он не должен был умереть? — Вопрос, которым задался спасатель, терзал и самого Артура, ясно видевшего массивный железный пруток, выходивший из тела пострадавшего как раз в том месте, где должно было быть сердце, наверняка зацепив и его и позвоночник.

— Позвольте, — протиснулся между ошеломленными спасателями Артур и присел рядом с мужчиной.

— Скажите мне, вы чувствуете свои ноги? — поинтересовался Артур, подозревая серьёзную травму позвоночника, хотя, если говорить откровенно, то на теле мужчины было более десятка ран, большая часть из которых с медицинской точки зрения были смертельными.

— Вы можете говорить? — вновь спросил он, глядя в безумно горящие глаза мужчины.

Тот не ответил ничего связного, но поднял вверх вторую освобождённую из железного плена руку и сделал странный жест, словно маня к себе Артура.

Артур, надеясь разобрать в невнятном бормотании слова, наклонился ещё ниже к мужчине.

— Приятель, о чём ты хочешь мне сказать? — силясь понять раненого, Артур задал вопрос срывающимся от волнения голосом. В тот же миг на его шею опустилась невероятно сильная рука мужчины, перепачканная чёрной тягучей жидкостью, и легко преодолевая сопротивление Артура, стала притягивать его к себе.

— Ты чего, приятель? — ничего не понимая, удивлённо вопрошал Артур, а мгновением позже он сам взвыл от боли, которая обожгла его шею.

* * *

Из сводок, ежеминутно поступающих в оперативный центр реагирования, охрана кемеровского губернатора имела более — менее чёткое представление о том, куда следует двигаться кортежу, для того чтобы добраться до телецентра, и при этом не попасть в пробку или, того хуже, в зону распространения инфекции.

Но даже с учётом всех этих предосторожностей проблем им избежать не удалось.

Неприятности начались тогда, когда кортеж губернатора начал пересёкать очередной перекрёсток. В тот момент губернатор напряжённо обдумывал предстоящую речь (подобными вещами он предпочитал заниматься лично — обычно это позволяло ему использовать в своей речи любую достоверную информацию по интересующему его вопросу, а значит быть в курсе тех событий о которых идёт речь и ответить практически на любой вопрос, который мог возникнуть у аудитории впоследствии), и именно тогда с правой стороны на запрещающий сигнал светофора на перекрёсток неожиданно влетела ярко-красная спортивная Феррари — с диким рёвом двигателя она проскочила в двухметровый зазор между первой машиной сопровождения и Джипом, в котором находился губернатор. На такой запредельной скорости подобное обстоятельство выглядело просто невероятной удачей.

Однако на этом везение, похоже, покинуло губернатора и его команду.

Не успели свидетели данного происшествия и глазом моргнуть, как на перекрёсток выскочила ещё одна машина и тут же протаранила машину сопровождения, замыкавшую колонну. Обе столкнувшиеся машины, повинуясь законам физики о передачи кинетической энергии, бешено вращаясь, подпрыгивая на асфальте как резиновые мячи, разбрасывая во все стороны фрагменты кузова, колёса, части человеческих тел, сопровождая всё это грохотом, продолжили двигаться в направлении заданном машиной-камикадзе.

Преодолев, таким образом, метров тридцать, обе машины замерли на обочине — одна из них тут же занялась пламенем.

Голос, донёсшийся из рации охранника, приказал водителю не останавливаться и немедленно продолжать дальнейшее движение.

Причина этой спешки, не позволившей оказать помощь попавшим в чудовищную аварию, находилась как раз в той стороне, откуда появились гонщики — громадная толпа, словно грязный селевой поток, стремительно неслась по всей ширине улицы.

Стало очевидным то, что именно появление толпы спровоцировало водителей на эту безумную гонку, не принимая во внимание возможные последствия.

Поредевший кортеж губернатора поспешил прочь от злополучного перекрёстка.

* * *

Ошеломлённые спасатели оттащили в сторону захлёбывающегося собственной кровью медика.

Конечно спасателям трудно было даже представить какую жгучую боль испытывал раненый, но подобная реакция на перенёсённые страдания была выше их понимания

Агония Артура была недолгой — он затих уже на исходе первой минуты после укуса.

Чуть поодаль от того места, где теперь лежало бездыханное тело Артура, потерял сознание укушенный ранее спасатель.

Потрясённые случившимся спасатели, оставив мёртвое тело, стали медленно расходиться, возвращаясь к спасению пострадавших, но уже буквально через пару минут Артур, как ни в чём не бывало, поднялся и бодро направился к группе ничего ни о чём не подозревающих мужчин.

Несколько секунд спустя к кровавому пиршеству Артура присоединился потерявший сознание спасатель.

Не прошло и пяти минут, как вереница из потрёпанных медиков и спасателей, словно ориентируясь по невидимому компасу, отправилась в сторону Новосибирска, находящегося всего в считанных километрах от места крушения электрички.

* * *

Губернатор кемеровской области, напряжённо следивший с заднего сидения за тем, что происходит на улицах, мимо которых они проезжали, решил сначала, что над машиной сопровождения, возглавляющей эскорт, взвилась какая-то тряпка. Но когда ЭТО упало на капот его Джипа, он, не смотря на невероятную скорость, во всех мельчайший деталях разглядел перекрученное человеческое тело.

Это было для губернатора настоящим потрясением. Конечно, по долгу службы он очень часто встречался с людской трагедией, но всё это он видел, пусть с небольшим, но отставанием. Теперь же, когда события развивались прямо на его глазах, вторгаясь в его собственную жизнь, он уже не чувствовал той былой уверенности, с которой обычно подходил к любой возможной экстренной ситуации возникающей в области.

Вопреки его неистовому желанию, неприятности не только не прекратились, а напротив, лишь набирали силу и сыпались на них щедро, словно из рога изобилия.

Очередным препятствием на пути картежа губернатора встала, невесть откуда взявшаяся, толпа безумцев — таким образом, выяснилось, что сводки пятнадцати минутной давности уже никуда не годятся, поскольку инфицирование распространялось гораздо быстрее, чем это можно было себе представить.

Обе машины попытались сдать назад, но в тот же миг позади них, словно неудержимый поток, размывший платину, из квартала на проезжую часть высыпала толпа.

Поскольку теперь пути назад уже не оставалось, решено было вновь двигаться вперёд, прорываясь к телевизионному центру.

Набрав максимально возможную скорость, обе машины врезались в толпу. В отличии от джипа губернатора, более лёгкая машина сопровождения завязла в немыслимой мешанине из тел.

Не прошло и десяти секунд как беснующаяся толпа перевернула Мерседес с охраной. То, что случилось с его людьми после этого, губернатору рассмотреть так и не удалось, поскольку сомкнувшая свои ряды толпа, словно непроницаемый занавес, укрыла от его пытливых глаз эту сцену.

А ещё через несколько мгновений, в толпе, как непроходимой деревенской грязи на бездорожье, увяз и джип самого губернатора.

Боковое окно, рядом с которым он сидел, вопреки заявлениям производителей о том, что оно анти ударное, вылетело в первую же секунду.

Отчаянно отбивающегося руками и ногами губернатора, требовавшего того, чтобы водитель продолжил, наконец, движение, один из одержимых схватил его за лодыжку и едва не выволок из разбитого окна наружу.

Однако в отличии от губернатора, водителю повезло ещё меньше — сумасшедшим удалось таки вытащить его из автомобиля, и если бы за руль не сел охранник, который и продолжил движение, то та же участь, несомненно, ожидала и самого губернатора.

Завизжав покрышками, джип сумел сдвинуться с места, а затем, расталкивая и подминая под себя несметные орды одержимых, стал неудержимо продвигаться вперёд.

Из толпы машина вырвалась неожиданно быстро — похоже, что на самом деле толпа не была такой плотной, как показалось вначале.

Когда машина остановилась возле телецентра, расположенного всего в квартале от того места, где напали на картеж, из джипа вышел губернатор и, заметно прихрамывая на правую ногу, поспешил к дверям, распахнутым в ожидании его прибытия.

Причина его спешки заключалась не только в том, что он торопился как можно быстрее выступить с обращение к гражданам. Дело в том, что из-за поворота показались первые преследователи, за которыми нескончаемой чередой следовали основные силы.

Охранники как сумели, заблокировали двери, а губернатор тем временем спешил в студию, но каждый новый его шаг отдавался во всем теле дикой болью — похоже, что один из нападавших успел поранить его голень во время атаки на автомобиль. В пылу борьбы он этого даже не заметил, но теперь игнорировать боль стало просто невозможно.

Его состояние стремительно ухудшалось с каждой новой секундой, и на кресло установленное перед телеобъективом в студии он опустился, едва сдерживая крик боли.

* * *

Артём и Степан, затаив дыхание, замерли перед широким плоским экраном.

После томительного долгого, но, тем не менее, не нарушаемого никем, ожидания, вместо заставки, наконец, появилось изображение студии. На мгновение загородив своей спиной обзор камеры, в кадре появился крупный мужчина. Заметно прихрамывая на одну ногу, он пересёк площадку, развернулся лицом к камере, и тяжело опустился в кресло — только после этого стало понятно, что этот мужчина и есть никто иной, как губернатор.

В глаза сразу же бросило то, как сильно он изнурён.

На какое-то время ОН застыл абсолютно неподвижно, словно, на мгновение, отгородившись от всего остального мира, усиленно собирался с мыслями.

Эта пауза длилась довольно долго, и от того казалось, что слова, которые ОН произнесёт, будут иметь ещё большее значение.

Сейчас всё их внимание было целиком приковано только к НЕМУ. ОН представлялся им посланцем высших сил, неким полубожеством, способным сотворить невозможное.

Глядя в ЕГО измождённое лицо, такое знакомое и мудрое, в данное мгновение Артему и Степану казалось, что только ОН сможет расставить всё на свои места, скажет им, что необходимо сделать для того, чтобы кошмар кончился.

А затем, издав утробный рык, губернатор кинулся прямо на них.

Это произошло настолько неожиданно, что Артем и Степан дёрнулись назад.

Камера, находившаяся в студии за сотню с лишним километров отсюда, опрокинулась, и когда мельтешение на экране прекратилось, и изображение вновь восстановилось, появился крупный план того, как губернатор, словно какой-нибудь дикий зверь, впился телеоператору зубами прямо в горло.

Кровь из разорванной шеи неудержимым напором хлестала во все стороны, а ноги парня уже сучили по линолеуму в предсмертной агонии.

Очередной поток крови, с силой выталкиваемой из повреждённых артерий, обильно оросил телеобъектив камеры.

Ноги телеоператора, выписывающие замысловатые пируэты в приступе очередной конвульсии, зацепили опрокинутую камеру и она вновь изменила угол съёмки — теперь она показывала, как несколько человек находящихся в помещении пытаются сдержать натиск ломящихся в двери студии, но уже спустя мгновение неудержимый поток захлестывает и погребает их под собой, попутно заполняя собой всё возможное пространства павильона.

— Неужели это добралось и туда?! — потрясённый до самого своего душевного основания, прошептал Степан.

После столь неожиданного телеоткровения внутри каждого из них что-то навсегда оборвалось, сломалось, не оставляя более ни единой иллюзии на счёт грядущего.

— Неужели так будет повсюду? Артём, скажи мне: — неужели это конец всему?! — дрожа всем телом, продолжал вопрошать, не столько у своего товарища, сколько у самого себя, Степан.

Артём ничего не ответил — он беззвучно рыдал, оплакивая мир к которому больше не будет возврата.

Конец