Мэдди отступила назад и в изумлении уставилась на него. Задул прохладный горный ветер, и ей вдруг захотелось, чтобы Люк обнял и согрел ее.

Один поцелуй. Одно прикосновение его губ, и она снова потеряла контроль над собой. И нет никаких сомнений в том, что он знает об этом. На этот раз Люк воспользовался ее чувствами, чтобы получить то, что хотел. Хотя какое чудесное ощущение – быть желанной. Любимой? Нет, это уже слишком.

Удивительно, но Люк каким-то чутьем почувствовал силу охвативших ее эмоций и остановился в тот самый момент, когда она была наиболее уязвимой.

Мэдди глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Ты несносен! Знаешь, должна сказать одну вещь: чуткости в тебе нет никакой. Неужели ты думаешь, что я настолько глупа, что…

– Нет, Мэдди. Ты одна из самых умных женщин, с которыми мне доводилось встречаться. Почему ты вдруг об этом заговорила?

– Потому что я не перестаю удивляться, с чего ты взял, что я поддамся на твои уловки.

– О чем ты говоришь?

– Сначала ты меня соблазняешь, а потом задаешь провокационный вопрос в момент…

– Страсти? – продолжил Люк, приподнимая бровь.

– Слабости, – поправила она.

– Во-первых, я должен опровергнуть твои измышления насчет моих происков. – Он запустил пальцы в свои волосы. Руки у него дрожали. – Во-вторых, вынужден признаться, что женщины выше моего понимания. Если твои родители не возражают против нашего брака, почему возражаешь ты? Почему мы не можем назначить день свадьбы?

– Ну, например, твое предположение, что раз они не против, то и я тоже, является одной из самых веских причин моего отказа.

– Честно говоря, ожидал услышать от тебя нечто подобное.

Она покачала головой.

– Ты снова пытаешься надавить на меня.

– Я лучше знаю, чего пытаюсь добиться, Мэдди. Просто мне показалось уместным поговорить о дне свадьбы. Но только скажи, что поцелуй не взволновал тебя, и наш разговор будет закончен.

– Он не взволновал меня, – заявила Мэдди, старательно разглядывая воротник его рубашки. Может быть, Люк не заметит, что она избегает смотреть ему в глаза. Может быть, он не догадается, что она лжет.

– Ты лжешь, – решительно сказал он. – Разве ты не отвечала на мой поцелуй? Или кто-то другой обвил руками мою шею.

– Ничего подобного не было, – воспротивилась она.

– Нет, было. Посмотри на себя, Мэдди, ты дышишь так, словно только что пробежала десять километров.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Ты пытаешься надавить на меня, – обвиняюще сказала Мэдди. – Люк, ты хочешь получить полный контроль над ситуацией.

– В чем ты меня упрекаешь? Ты сама избегала меня столько дней.

– Разве не очевидно, что у меня были для этого причины, и достаточно веские.

– Нет. Мне твое поведение совершенно непонятно, – ответил он.

– Люк, мы уже это проходили. Дело в тебе и твоих желаниях.

– Повтори свои доводы еще раз, Мэдди. Может быть, ты наконец объяснишь мне причины так, что я пойму.

– Ты злишься на своих родителей за то, что они поступили нечестно по отношению к тебе. Твое навязчивое желание жениться на мне – это следствие того, что тебе сейчас необходимо самоутвердиться. Для этого ты хочешь взять на себя ответственность за воспитание ребенка. А я его мать. И это единственная причина, по которой ты намерен на мне жениться. Точно так же ты собираешься использовать в своих целях согласие моих родителей на наш брак и мою реакцию на твой поцелуй.

– Весьма резко сказано, – сказал Люк, и его глаза опасно сузились.

– В самом деле? Как я убедилась, если ты не можешь контролировать ситуацию, ты просто вычеркиваешь из своей жизни людей, которые тебя любят.

Как, впрочем, и я. Эта мысль пришла ей в голову столь неожиданно, что Мэдди вздрогнула. Люк не мог вычеркнуть ее из своей жизни, потому что она являлась матерью его ребенка. Но он уже сделал все, чтобы продемонстрировать, что не доверяет ей, разве что не нанял частного детектива для слежки.

Любит ли она Люка? Хотелось бы надеяться, что нет. Но у Мэдди было ужасное ощущение, что, если вдруг он скажет, что любит ее, она последует за ним куда угодно.

Он внимательно смотрел на нее.

– Единственное, чего я хочу, – это чтобы наш ребенок знал, кто его настоящий отец. Не желаю, чтобы он оказался в той же ситуации, что и я. На некоторые свои вопросы я уже никогда не получу ответа.

– Я уверена, что твои родители смогли бы тебе помочь, если бы ты дал им такую возможность.

– Может быть. Но не забывай, что именно они лишили меня шанса встретиться с моим настоящим отцом.

– Перестань об этом думать, Люк. Я понимаю, как тебе тяжело. У каждого в жизни бывают упущенные возможности. Но ты должен простить своих родителей. Если ты порвешь отношения со своей семьей, то я гарантирую тебе, что наступит день, когда ты пожалеешь об этом. Я уверена, что Том Марчетти всегда был любящим и заботливым отцом. Лучший пример для подражания и найти сложно. Ты за многое должен быть благодарен ему. А как ты отплатил ему! Отвернулся от своей матери и от него.

– Какое это имеет отношение к нашему браку?

– Я не перестаю тебе удивляться, Люк! Неужели ты всегда бросаешь того; в ком разочаровываешься. Но никто не совершенен. Если я не буду поступать, как хочется тебе, или наш ребенок когда-нибудь разочарует тебя, ты отвернешься и от нас? Возьмешь назад свою любовь? Как ты поступил со своими родителями, потому что они оказались, на твои взгляд, несовершенными.

Или ты предпочитаешь никогда не ставить любовь на первое место?

– Это несправедливо, Мэдди. Нельзя сравнивать то, что мне пришлось пережить, со взлетами и падениями в семейной жизни.

– Посмотри на свое поведение. Что я должна думать, видя, как ты теперь относишься к собственной матери? Почему бы мне не опасаться, что ты вычеркнешь ребенка и меня из своей жизни, если все пойдет не так, как ты предполагаешь?

– Ты хочешь сказать, что собираешься лишить меня ребенка?

Она покачала головой.

– Ничего подобного. Просто стараюсь объяснить, почему отказываюсь выйти за тебя замуж. Я знаю, что такое быть нежеланным ребенком. Всю жизнь я старалась завоевать любовь своих родителей.

– Я этого не заметил. Похоже, вы со своей матерью прекрасно ладите.

Мэдди пожала плечами.

– Не понимаю, что с ней в последнее время происходит. Может быть, раньше она просто не знала, как проявить свою любовь ко мне. А вдруг ее похитили инопланетяне, а вместо нее оставили двойника?

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Люк, уперев кулаки в бока.

– Твои родители проявляли свою любовь к тебе при каждом удобном случае. А ты при первом же серьезном испытании отвернулся от них и лишил их своей любви.

– Даже если ты права, какое это имеет отношение к тебе, ко мйе и к нашему ребенку?

– Я не знаю, любили меня мои родители или нет. Может быть, мне только казалось, что они меня не любят. Но я всегда страдала от этого и никогда не обреку своего ребенка на жизнь с тем, кто не любит его.

Или его мать, добавила она про себя.

– Мэдди, будь благоразумной.

Сложив руки на груди, она постаралась унять дрожь.

– Думаю, я была в высшей степени справедлива, логична, рациональна и благоразумна. Мне больше нечего добавить. Спокойной ночи, Люк! Я уеду рано утром.

– Мэдди, послушай…

Она направилась к двери, потом оглянулась на него.

– Я выслушала тебя, но то, что ты сказал, не изменило моего мнения. В понедельник в час дня я иду к врачу. Можешь прийти тоже, если хочешь.

Она вошла в спальню и заперла за собой дверь. Потом бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку, чтобы Люк не услышал рыданий.

До сих пор она во всех делах добивалась успеха, за исключением любви. А потерпеть неудачу в любви наиболее болезненно. Мэдди прекрасно знала это. Она старательно пыталась не влюбиться в Люка, но теперь чувствовала, что он останется на всю жизнь ее единственным мужчиной. Почему же случилось так, что он не любит ее?

У них будет общий ребенок, который свяжет их на всю оставшуюся жизнь. Она не должна показывать Люку, как ее ранит его безразличие к ней.

– Итак, с чем пожаловал, сын? – Том Марчетти, открывший входную дверь, стоял и смотрел на него как ни в чем не бывало.

Единственным знаком, указывающим на трещину в их отношениях, было то, что он автоматически не отступил назад, чтобы пропустить Люка в дом. Том с его ростом – метр восемьдесят восемь – возвышался над Люком. Его темные волосы были уже тронуты сединой, но взгляд карих глаз оставался по-прежнему ясным и мудрым.

Люк переминался с ноги на ногу.

– В прошлые выходные мы с Мэдди ездили в Сан-Бернардино…

– Вдвоем?

– Это Рози подстроила.

– А, – только и ответил Том.

– Неважно, в общем, мы с Мэдди пришли к выводу, что нам обоим нужно поговорить с родителями. – Люк пожал плечами. – Она уже поговорила со своими, а я – нет. Поэтому я здесь.

– Рад видеть тебя, сын. – Том распахнул дверь. – Проходи на кухню. – Мама занята, но, похоже, тебе не помешало бы хорошо поесть.

– Ты говоришь, как мама.

– Точно. Она у нас самая лучшая.

Они вошли в кухню, где Люк столько раз обсуждал с Томом свои проблемы, даже не подозревая, что они не являются кровными родственниками.

Люк выдвинул один из дубовых стульев, но он был слишком возбужден, чтобы усидеть на месте.

– Значит, ты считаешь, что мама – самая лучшая? Несмотря на то, как она поступила с тобой?

– А как она, по-твоему, поступила со мной?

– Ты простил ее после того, как она изменила тебе с другим мужчиной. С моим отцом, – добавил он.

– Я – эгоистичный человек, Люк. – Том отрезал кусок шоколадного пирога, налил стакан молока и поставил перед ним.

– Эгоистичный? – Это было не похоже на Тома Мар-четти, которого знал Люк. – Что ты имеешь в виду?

– Не буду тебя обманывать. Я был зол на твою мать за то, что она сделала. Я ушел. – Он стоял напротив Люка и смотрел ему в глаза. – Я старался разлюбить Фло.

– И что?

– Нельзя перестать любить. И вот тут начинает играть свою роль эгоизм. Я хотел, чтобы Фло осталась в моей жизни. Я не мог существовать без нее.

– Это говорит о твоей слабости, а не об эгоизме, – сказал Люк.

Несколько секунд Том размышлял над этим. Потом кивнул.

– Вероятно, ты прав. Без Фло я чувствовал себя так, словно во мне чего-то не хватало. Из моей жизни ушел свет. Все, ради чего я столько работал и ради чего поставил под угрозу наш брак, без нее не имело значения. Если это слабость, то признаю себя виновным.

– Так именно поэтому ты простил ее, несмотря на измену?

– Она совершила ошибку. Но и я тоже. Я не задумывался над тем, что поддерживать отношения – это работа. У каждого есть свои обязанности. Я о них забыл, поэтому и я отчасти был виноват в случившемся. Ты ошибаешься, думая, что я разрешил ей вернуться, наоборот, я долго умолял Фло не оставлять меня и добился своего.

Люк сидел пораженный, не притронувшись к пирогу и молоку.

– Хотя ты уже знал, что она носит ребенка от другого мужчины?

Том кивнул.

– Она вела себя прямо и честно. Сначала она отказывалась помириться именно по этой причине. И я мог бы согласиться с этим. Но тогда мне пришлось бы расстаться с ней. А я не хотел этого. – Он на мгновение опустил глаза и посмотрел на свои сжатые руки. – Выбор, который мы делаем, определяет нашу жизнь. Я сделал свой выбор – стать твоим отцом. Были решения, о которых я сожалел, об этом – никогда. Я люблю тебя. И не хочу говорить, что люблю тебя, как своего собственного сына. Ты – мой сын.

Люк был пристыжен искренностью, которую прочитал на лице отца. Станет ли он когда-нибудь таким же сильным, как Том Марчетти? Достоин ли он его любви, если не сумел в полной мере оценить внимание и доброту, которыми тот одаривал неродного сына с самого его рождения?

Том подошел к кухонному шкафу и стал по очереди открывать дверцы, пока не нашел то, что искал. Он достал с полки склеенную хрустальную вазу, которая всегда стояла на столе в День Благодарения.

Он протянул ее Люку.

– Вы пятеро всегда расспрашивали об этом. Для нас с Фло это символ того, что мы едва не потеряли. Я разбил ее, когда узнал о тебе. И ушел в тот же день. Она сохранила осколки, поскольку ваза принадлежала моей матери. Когда я пришел в себя, мы с Фло склеили эти осколки. То же самое мы сделали с нашей жизнью. Когда нам требуется напоминание об этом, мы достаем вазу.

До встречи с Мэдди Люк не понял бы всего драматизма прошлых событий и силы чувств своих родителей. Теперь благодаря Мэдди он начал многое понимать. Неужели это и есть любовь? Он восхищался Томом и Фло, которые сумели пройти через все испытаниям, отчего их любовь стала еще крепче.

Но Люк по-прежнему не понимал, почему они держали его в неведении относительно его настоящего отца. Если бы Брэд Стивенсон не оставил завещания, Люк до сих пор не знал бы о его существовании. На это должны быть причины, ведь тот не сомневался в своем отцовстве. Молчал, потому что хотел остаться в стороне? Чтобы об этом не стало известно? Люк должен был задать этот вопрос.

– Почему вы с мамой не рассказали мне? Вам не приходило в голову, что я, возможно, захотел бы узнать об этом?

– Мы обсудили создавшуюся ситуацию втроем – твой отец, Фло и я… Иногда самый лучший поступок – не сказать ничего.

– Я так не считаю.

– Нам казалось, что лучше, чтобы ты вырос в большой, любящей семье. Дети хотят чувствовать себя в своей тарелке. А в такой ситуации вы были бы разобщены, и это вызвало бы ненужные проблемы. Разве я обращался с тобой иначе, чем с твоими братьями и сестрой? Разве ты подозревал, что отличаешься от них?

Люк улыбнулся этим словам.

– Я никогда не догадывался. Том удовлетворенно кивнул.

– Тогда я чертовски горжусь той работой, которую проделал, – сказал он.

Люк понял. То, что он не разгадал этот секрет, было свидетельством силы и порядочности Тома Мар-четти. И абсолютной мерой его любви.

Он поднялся, обошел вокруг стола и обнял своего отца.

– Ты самый лучший мужчина, которого я когда-либо встречал.

– Я сожалею, что у тебя не было возможности познакомиться с Брэдом. Он был хорошим человеком.

– Ты не сердишься на него за то, что он объявил перед смертью о своем отцовстве? – удивленно спросил Люк.

Он попытался представить, что бы чувствовал на месте Тома. Люк еще не растил собственного ребенка, но желание защитить его становилось сильнее с каждым днем. Если бы кто-нибудь посмел потревожить жизнь сына или дочери, он не простил бы.

Том пожал плечами.

– Сначала рассердился. Но я не могу осуждать его за то, что перед лицом смерти он не захотел уйти из этого мира так, чтобы ты никогда не узнал о нем. Тот факт, что он столько лет хранил молчание, подтверждает его огромную любовь к тебе.

Люк кивнул:

– Думаю, мне повезло.

– Думаю, да, – раздался женский голос.

Он увидел за спиной отца свою мать, стоящую в дверях.

– Привет, ма, – сказал Люк. Она кивнула.

– У вас с отцом было достаточно времени, чтобы поговорить.

Люк раскрыл объятия и, прежде чем Фло шагнула к нему, успел заметить, как в ее глазах блеснули слезы.

– Я скучала по тебе, – сказала она.

– Да и я тоже соскучился. – Он посмотрел на отца. – Ты очень мудрый старик.

Глаза отца подозрительно заблестели, но он улыбнулся.

– Меня не очень устраивает слово «старик», а в остальном ты совершенно прав.

Люк рассмеялся и сжал плечо матери, глядя на Тома.

– Простите меня, я был таким тупицей. Мэдди утверждает, что я несносен.

Фло улыбнулась.

– Она тебе подходит. Я рада, что все это время она была рядом и поддерживала тебя. Я по-прежнему считаю, что мы поступили правильно. Если бы мне пришлось принимать решение снова, я поступила бы так же.

Люк усмехнулся.

– Действительно хорошо, что я не узнал об этом в раннем возрасте. Большинство подростков бунтуют без особых причин. У меня причина была, но я о ней не подозревал.

Фло снова улыбнулась ему.

– Я хотела избавить тебя от боли. К счастью, когда ты узнал об этом, ты был уже взрослым человеком. И надеюсь, что сейчас тебе легче разобраться во всем и пережить выпавшее испытание.

Том поцеловал ее в щеку.

– Несмотря на временное безумство подростков, дети усваивают те понятия, которыми живет их семья. Если они выросли в обстановке спокойствия и любви, эти понятия становятся основой всей их дальнейшей самостоятельной жизни.

Люк подумал о Мэдди, которая выросла в убеждении, что она нежеланный ребенок. Она не верила, что кто-нибудь будет ее любить. И она не доверила себя ни одному мужчине – только ему. Что это означало? Она сказала, что девственность была для нее бременем, от которого она хотела избавиться, но он не поверил ей. Что он чувствует к ней? Она носит его ребенка.

Он повернулся к родителям.

– Надеюсь, что стану таким же хорошим отцом для своего ребенка, какими был ты, Том, по отношению ко мне.

– Не забывай, что ребенку нужна и мать. Вы с Мэдди должны работать вместе и выступать единым фронтом, – сказала Фло.

– Что ты хочешь этим сказать, ма?

– Не хочу, чтобы меня обвиняли в сводничестве. Больше ничего не скажу, – сказала она, поджимая губы.

Том рассмеялся.

– Ты великолепна, как всегда, Флоренс Марчетти. Люк сокрушенно покачал головой.

– Я три раза просил Мэдди выйти за меня замуж, и она все три раза отказывалась.

– Значит, нельзя сказать, что третий раз – решающий, – прокомментировала Фло. – Не останавливайся, милый. Могу поспорить на серебряные солонку и перечницу бабушки Марчетти, что Мэдди неравнодушна к тебе. Я всегда говорила, что вы созданы друг для друга.

– Да, говорила, – подтвердил Люк.

Ему было трудно признать, что мать видит то, чего не видит он. Теперь только он был в силах заделать трещину в отношениях с Мэдди. Люк вспомнил выражение глубокой боли, которое он увидел в ее глазах в последний раз. Сможет ли он сделать так, чтобы она снова улыбалась и насмешливо подтрунивала над ним?

Люк посмотрел на родителей. Если произошло чудо и он помирился с ними, то, может быть, есть надежда, что случится и другое чудо и он добьется от Мэдди согласия?