- Мы готовы? Я начну, когда все успокоятся. Давайте... не будем шуметь, чтобы всем было слышно, окей?

Блейк Эллис сделал глубокий вдох и постарался сделать то, о чем попросил Эрик Росс. Но нервные спазмы в желудке не проходили. Даже когда Холли просунула ему в руку свою ладонь и нежно сжала, он почувствовал, как нарастающее напряжение током пробежало по телу. Он сделал еще один вдох и уловил уже знакомый запах протухшего мяса. Ему казалось, что спустя столько времени он уже привык к нему, но всякий раз ноздри говорили об обратном.

Блейк попытался стабилизировать дыхание, надеясь, что это его успокоит. Кровь стучала в ушах, и он почувствовал, как за ухом к шее скатилась бусинка пота. Он изо всех сил старался убедить себя в необходимости происходящего - Миллвуду нужда еда, а в Рундберге есть супермаркет. Хотя легче от этого не становилось.

Он наблюдал, как Эрик смотрит на собравшуюся толпу. Все жители города набились в Первую Баптистскую Церковь Миллвуда. Теперь они молча сидели на скамьях или стояли у стен, и ждали, когда Эрик запустит руку в кастрюлю и решит их судьбу. Мужчина явно испытывал неловкость, и Блейк понимал его. Еще год назад Эрик Росс владел закусочной на окраине города. А теперь он должен был тянуть жребий, кому отправляться на самоубийственную миссию, способную вырвать Миллвуд из жутких тисков голода. Кому под силу подобное бремя?

Какой-то незнакомец толкнул Блейка в левое плечо и беззвучно извинился.

- Мы готовы? - спросил Эрик.

- Да хрен там! - крикнул кто-то. Блейк тут же понял, что это Крис Стивенсон. Он везде узнал бы голос этого придурка. Стивенсон был беженцем, одним из почти тридцати выживших, принятых Миллвудом за последние месяцы. Насколько Блейк знал, этот парень никому не нравился. Он стал проблемой с первого же дня. Отказывался работать, постоянно требовал повышенный паек и более комфортные условия проживания. Блейку было известно, что раньше, до конца света, этот недоносок жил в разных крупных городах, пока не оказался в юго-восточной Индиане без гроша в кармане. Но больше о нем никто ничего не знал.

- Я же не родом из этого гадюшника. Какого хрена мое имя делает в горшке?

- Мы предусмотрели это, - сказал Эрик.

- Да мне, собственно, насрать. Я же не местный. Почему я должен подыхать ради вас?

Моррис Доуз шагнул вперед и встал рядом с Эриком. Этот мужчина был настоящим гигантом. Дюймов на шесть выше человека, тянущего жребий. Кафедра только добавляла ему роста. Он скрестил огромные руки на бочкообразной груди и бросил на Криса взгляд, не предвещавший ничего хорошего.

- Ты живешь сейчас здесь, - сказал здоровяк. - И это главное.

- Тебе легко говорить. Ты сам вызвался на это дерьмо. Псих чертов.

- Ты живешь сейчас здесь. - Здоровяк тоном дал понять, что спор окончен.

Из задней части церкви до Блейка донесся какой-то ропот. Он бы улыбнулся, не будь так напуган.

Эрик схватился за край кастрюли и кивнул Моррису. Мужчина вернулся на прежнее место в задней части кафедры.

- Окей. Что-нибудь еще? Последняя возможность.

Блейк почувствовал, как дернулось тело Холли, когда ее рука взмыла в воздух. Он повернулся к ней и, увидев смесь решимости и досады у нее на лице, понял, в чем дело.

- Да?

- Я хочу, чтобы мое имя тоже было в горшке, - сказала она.

- Мы рассматривали этот вопрос. Он решен.

- Только не мной. Еще я знаю, что я не единственная, кто хочет в этом участвовать.

Блейк оглянулся и увидел, что несколько женщин кивнули. Некоторые встали, другие захлопали.

- Мы можем помочь, - сказала Холли. - Черт. Да я поймала больше оленей, чем любой мужчина в городе. Хотите сказать, я недостаточно хорошо стреляю?

- Никто этого не говорил.

- Потому что все и так знают.

Лучшая подруга Холли, Мариса, резко встала.

- Она права. Это возмутительно, что мы не участвуем в лотерее. Вы обращаетесь с нами как с людьми второго сорта.

- Заткнись и сядь!

Блейк не узнал голос, и когда он вскочил на ноги и обернулся на звук, то не увидел никого, кто выглядел бы виноватым. Он гневно окинул всех взглядом, пытаясь вычислить смутьяна.

Рука Холли коснулась его плеча.

- Все в порядке.

- Да хрен там, - ответил он.

- Плевать.

- Если у кого-то есть проблемы, может сказать мне, - обратился он ко всем присутствующим. - Меня не трудно найти.

По толпе пробежал ропот, но реальных предложений не последовало.

- Спасибо за заботу, - шепнула Холли ему в ухо. - Хотя ты портишь мне все дело.

- Хорошо. - Он сел и уставился на Эрика. Мужчина сделал вид, что ничего не заметил. Вместо этого, жестом попросил всех сесть.

- Прошу прощения, - сказал Эрик. Но мы все проголосовали по этому вопросу.

- Вы все, то есть мужчины, - сказала Холли.

- Есть более веская причина, почему мы не берем с собой женщин.

- Какая?

Блейк улыбнулся. Он чувствовал, что Холли в ярости, и мечтал посмотреть, как она порвет Эрика на клочки. Конечно, парень он был дружелюбный и все такое, но какой-то беспомощный. Даже не пытайтесь намекать Холли подобное, если не хотите принести свой член домой в корзине.

- Хм... Не думаю...

- Мы тебе не племенные кобылы, засранец. Жаль, если кто-то думает иначе.

- Никто этого не говорил.

- Здесь, может, и никто.

- Все решает большинство! - раздался мужской голос.

- Правильно, - сказал Эрик. Он выглядел усталым. - Извините. Серьезно. Я бы и рад взять вас с собой. Но мы проголосовали. Мы должны придерживаться решения.

- Гребаные шовинисты, - сказала Холли, садясь на место.

- Прости, - прошептал Блейк.

- Они еще пожалеют, что не взяли меня.

- Знаю.

Она улыбнулась ему, - Как то нехорошо получилось, да?

- Ничего, переживем.

- Надеюсь.

Он улыбнулся ей в ответ, но тревога снова закралась в душу и начала отплясывать там свой судорожный танец. Чувство стыда захлестнуло его. Холли рвется в Рундберг, а он сидит здесь, напуганный до смерти, и надеется, что вытянут не его имя.

Эрик поднял руки, прося тишины, и шепот в зале стих. Блейку показалось, что парень чем-то встревожен, но он понимал его. Эрик и Моррис отправлялись в Рундберг в любом случае, и от того, чьи три имени он сейчас вытянет, зависели их шансы остаться в живых. Обычно, как минимум, один оказывался подлецом. Город решил, что участвовать должны все мужчины от тринадцати лет и старше, в горшке было более пятидесяти детей, и восемнадцать мужчин, кому уже было за шестьдесят. Не слишком хорошо, если учесть, что выбирать приходилось из пяти сотен имен.

- Вытягиваю первое имя, - объявил Эрик.

Блейк почувствовал, как Холли снова сжала ему руку, и с шумом втянул в себя воздух. Затаив дыхание, он смотрел, как Эрик запускает руку в контейнер и перемешивает содержимое. Мужчина вытащил полоску с именем. Она была сложена пополам. Эрик развернул ее, и Блейк заметил, как тот приподнял бровь, прежде чем прочесть имя.

- Крис Стивенсон.

- Вот дерьмо!

Блейк с облегчением выдохнул, когда Крис стремительно пронесся по церковному проходу. Над скамьями разнеслось несколько смешков, но большая часть присутствующих молчала. Даже такой засранец как Стивенсон, заслуживал сейчас капельку сострадания.

- Дерьмо это все, и ты знаешь это, Эрик! - Крис указал пальцем на мужчину, который поведет экспедицию в Рундберг. - Ты на меня зол, поэтому меня выбрал.

Эрик помахал перед ним полоской бумаги. - Я ничего не подстроил. Я просто вытянул имя.

- Дай, посмотрю. - Крис взлетел на кафедру. Черная кожаная куртка, которую он всегда носил, скрипела при каждом движении. Моррис бросился ему наперерез, но Эрик жестом остановил его.

- Смотри. - Он протянул Крису полоску бумаги.

- Чушь, - сказал Крис, взглянув на нее. - Ты прятал ее в рукаве, или еще где-нибудь. Даже не пытайся убедить меня в обратном, сраный задрот.

Блейк почувствовал, что атмосфера в церкви накалилась. Особенно рядом с кафедрой, что только усилило его страх.

- Чистая случайность, - сказал Эрик.

Крис повернулся к толпе, обводя присутствующих указательным пальцем.

- Да пошли вы на хер! Слышали? Пошли вы все на хер, быдло деревенское. И не думайте, что я делаю это ради вас. Говорите, их там три тысячи? Пошли на хер! Я и на одного ходячего жмура не пошел бы ради кого-то из вас. Не говоря уже о трех тысячах.

Блейк покачал головой. Кроме Морриса никто не хотел отправляться в Рундберг. Для Криса не было причин чувствовать себя особенным. Какой бы страшной не была идея поездки, ее необходимо было совершить, пока в Миллвуде не начался голод.

Моррис положил Крису на плечо свою мясистую руку. Наклонился и что-то шепнул в ухо. В ответ тот лишь стряхнул с себя его пятерню.

- Хорошо. Я буду у себя. До завтра, засранцы. - Крис сошел с кафедры и направился в заднюю часть церкви. Он замер, когда четверо мужчин обступили его. - Какого хрена?

- Стража. Каждый выбранный получает ее. Ты знаешь это.

- Верно. Надеюсь, ребята, вам понравится наблюдать, как я буду мочиться вам на туфли. - Он протопал по проходу. Присутствующие сидели молча, пока не услышали, как открылись, а потом захлопнулись двери церкви.

Блейк снова затаил дыхание. Осталось два имени. Уже не так страшно. Он повернулся к Холли и слабо улыбнулся.

- Все будет хорошо, - прошептала она.

- Следующее имя, - сказал Эрик. Его рука вернулась в горшок, перемешивая бумажки. Он потряс в воздухе новой сложенной полоской бумаги.

Блейк заскрежетал зубами. Он уже делал это неосознанно, и челюсти уже болели.

- Джереми Моттс.

Блейк почувствовал слабую волну облегчения, прежде чем страх снова охватил его. Осталось одно имя. Шанс, что Эрик вытянет его, был ничтожным, но он был.

Один вопрос испарился, и тут же его место занял новый. Кто такой Джереми Моттс?

По воплю, донесшемуся с третьего ряда, он понял, что Джереми был еще ребенком. Только мать могла так кричать. Он оглянулся на крик и увидел женщину, крепко прижимавшую к груди мальчишку. Ее щеки были в слезах. Он разглядел лишь, что мальчишка был в потрепанной бейсболке "Цинциннати Редс".

- Нет! Вы не можете забрать моего сына! Ему всего тринадцать! Ради бога, он еще мальчишка. У него же нет шансов!

Блейк посмотрел на Эрика и Морриса, и не удивился, увидев на их лицах глубокую печаль. Им не нравилось делать подобные вещи, разлучать матерей с детьми. В лучшие времена они предоставили бы это страшным армейским рекрутерам.

- Простите, - сказал Эрик.

- Мам? - Моттс посмотрел в глаза матери, и Блэйк увидел на лице мальчишки выражение чистого страха. Он понял, что мальчишка напуган не меньше его самого.

Еще четверо мужчин подошли к концу скамьи. Они ждали, пока женщина стояла, прижав к себе Джереми Моттса. Мальчишка буквально застыл в ее объятьях, но Блейк понял, что это рефлекс. Все, что он сейчас хотел, это быть рядом с матерью.

- Вы убиваете моего сына. Ублюдки, вы его убиваете!

- Со мной все будет хорошо, мам. Обещаю! - Но по голосу парня чувствовалось противоположное.

Блейк не стал смотреть, как мужчины выводят Джереми и его мать из церкви. Вряд ли кому-то это пришло бы сейчас в голову. Скорее всего, никто не хотел признаться, что женщина права.

Дверь церкви снова хлопнула. Блейк сжал руку Холли, почувствовав, что ладонь вспотела от страха. Положил другую руку ей на живот, и постарался успокоить внутреннюю дрожь. Посмотрел на кафедру. Эрик заглянул в кастрюлю, и Моррис покачал головой.

Эрик поднял глаза. - Хм... сейчас я вытяну последнее имя. Уверен, что все уже хотят с этим закончить.

Блейк закрыл глаза и снова затаил дыхание. Он подавил рвущийся из него нервный крик. Вот он, момент истины. Через считанные секунды он узнает свою судьбу.

Он вспомнил прошлый год. Вспомнил первые репортажи в новостях, и то, что он делал, когда смотрел их. Потом вспомнил, как Холли спасла ему жизнь, и как они не дали друг другу сойти с ума. Вспомнил, как помогал строить баррикады вокруг Миллвуда, как город оборонялся от обнаруживших его мертвецов. Вспомнил, как стало возвращаться какое-то подобие стабильности и счастья, медленно, но верно. Наконец, вспомнил, как Эрик стоял перед жителями города и говорил, что запасы продовольствия на исходе, урожай погиб, птицы осталось мало, и нужно отправляться за продуктами в Рундберг, если они хотят выжить.

Он открыл глаза и посмотрел на Холли. Какая она красивая. Он хотел на ней жениться.

- Блейк Эллис.

Он выдохнул.