Ричард хотел обойти Гуджарат и Раджпутскую конфедерацию стороной, и поэтому отправился другой дорогой, намного восточнее той, какой они когда-то шли.

Подъем начался через несколько дней после выхода из Гоа. В самый пик сухого сезона можно было двигаться по высохшему руслу реки Кришны, прямо через Биджапур. Ричард путешествовал как посол двора Шер-шаха, и эта уловка довольно хорошо срабатывала. Для подарков местным хакимам, губернаторам, он захватил несколько аркебузов.

По сравнению с несчастьями его давнего путешествия экспедиция оказалась приятной. Хорошая погода позволяла каравану двигаться довольно быстро. Он опасался, что присутствие Хуаны создаст лишние трудности и помешает движению каравана, но получилось несколько иначе. Девушка даже скрашивала их утомительный однообразный путь. Все неудобства она сносила стойко, была неутомима и энергична. Подобрав повыше юбки, Хуана решительно переходила поток вброд, ловко стирала одежду на индийский манер, лупя по ней колотушкой на камне. Неизбежно и цвет ее лица, и одежда пострадали в пути. Вскоре ей пришлось снять свои перстни и зачесывать волосы попроще, но веселость не покидала ее.

И Питера тоже. Их привязанность друг к другу нельзя было не заметить, хотя Ричард по-прежнему не верил в искренность этой любви: по его мнению, Хуана чересчур себе на уме, а Питер слишком молод, чтобы разбираться в людях. Конечно, они занимались любовью. Ричард разрешил им соорудить отдельную палатку и завидовал в глубине души их еженощной усталости от любовных утех.

Но каждый день приближал его к любимой Гиле.

Питер и Хуана были очарованы джунглями: пышными кронами деревьев, густым подлеском. Их умиляло шуршание ящериц, стрекотание цикад, удивляли огромные муравейники, птицы и обезьяны, во множестве сидящие на деревьях над их головами, макаки со львиными гривами и черной шкурой, походящие на бабуинов создания, которые так же хорошо себя чувствовали, перепрыгивая с дерева на дерево, как и носясь по земле.

Можно было наблюдать и жизнь крупных животных. В реках, уровень воды которых значительно понизился из-за сухого сезона, встречались в изобилии крокодилы. Рептилии безмятежно грелись на мелководье и в воду погружались удивительно бесшумно. Довольно часто попадались питоны. Много тигров бродило вокруг, но они не представляли никакой опасности для такой большой группы людей. Хотя Питер из осторожности не снимал лук с плеча и едва удержался, чтобы не выстрелить в желто-черное чудовище, подошедшее слишком близко к лагерю однажды вечером.

— Если мы нападем на него, он обязательно нападет на нас, — объяснил Ричард.

— Ты не веришь, что я уложу его с одного выстрела?

— Сомневаюсь, что сможешь сделать это, — заметил Ричард, памятуя о своем полночном столкновении с тигром много лет назад.

Райчура на границе с Голкондой достигли чуть больше чем через неделю. Это была фактически столица Биджапура. Требовалось предоставить свои верительные грамоты султану и остаться здесь на несколько дней, пока их не примут. Правитель к тому же жаждал узнать новости.

Юсуф Адил живо интересовался происходящим в Гоа, находившемся на противоположном конце его огромных владений. Он никогда там не был, договор подписывал еще его отец. Но этот мирный маленький человек, похоже, вполне довольствовался сложившимся положением.

От него Ричард узнал новость, потрясшую его: Шер-шах из Сура умер.

Фарида не стало два года назад. Умер он не от болезни или старости, а в соответствии с образом своей жизни — на войне. Он осаждал город Канинджар, когда взорвалась повозка с порохом и его разорвало на куски.

— А что сейчас происходит в Дели? — спросил Ричард, затаив дыхание в ожидании ответа.

— Наследником Сура стал его сын, Ислам-шах, — разъяснил ему султан. — Однако реальную власть имеет командующий армией по имени Хему.

«Хему! — подумал Ричард. — Какая злая насмешка судьбы». Он прекрасно помнил Ислам-шаха, честного человека и предприимчивого солдата. Только бы достичь Дели, до того как Хему исполнит то, что он задумал...

Юсуф Адил увидел, какое тягостное впечатление произвели его слова на собеседника.

— Это плохая новость для нас, Блант-эмир?

— Не могу сказать ничего, пока не достигну Дели, — ответил Ричард. — И чем раньше я сделаю это, тем будет лучше.

«Как там Гила, как дети? — беспокоился он. — Шер-шах обещал защищать их... но он умер неожиданно. Передал ли он свое обещание сыну?»

— Ты не вернешься? — спросил Питер, узнав ситуацию.

— Напротив, мне нужно спешить!

Хуана смотрела на озабоченных мужчин беспокойными глазами: они сейчас — вся ее семья, и их беспокойство в полной мере передавалось ей.

— Будем надеяться, по крайней мере, что нам не придется сражаться по дороге в Дели, — сказал Питер, улыбнувшись.

Он не мог представить реальной опасности данной ситуации.

Из Райчура Ричард направился на север, делая крюк на четыреста пятьдесят миль в сторону и собираясь перейти большую реку Нарбаду на границе Кандеша и Гондваны.

Около трех недель они шли трудной дорогой по холмистой местности, обрамленной горами, вздымающимися по обеим сторонам пути. Здесь паспорт Ричарда как эмиссара Делийского султаната, казалось, не имел значения, ибо был подписан уже умершим владыкой, однако он позволял им преодолевать все препятствия. Репутация Фарида была такова, что его боялись даже и после смерти.

Нарбада, широкая и глубокая, стала самым большим препятствием для путешественников. Но в итоге под подбадривающие крики местных жителей и взрывы хохота совершенно мокрой Хуаны караван перебрался на противоположный берег и смог продолжать путь.

Они прошли уже полпути. Следующие двести миль на высокогорье им сопутствовала теплая погода. А когда путешественники сошли в долину Джамны, спустя две недели после переправы через Нарбаду, в небе на юго-востоке появилось нагромождение тяжелых темных облаков. Это их не испугало. Теперь они были почти дома.

Через неделю караван входил в Агру. Ричард был удивлен, но и успокоен, узнав, что начальником гарнизона города был не кто иной, как Прабханкар.

Прабханкар выглядел очень важным, одетый в голубую накидку поверх белых шаровар и алый тюрбан. Меч его украшал жемчуг. Он также очень удивился появлению Ричарда.

— Блант-бахадур! — воскликнул он. — А мы считали вас умершим.

— Где бы я ни был, меня встречали хорошо, — ответил ему Ричард.

— Вы слышали о смерти Сура?

Ричард кивнул.

— Но сейчас вы привели английскую армию? Где она?

— По-прежнему в десяти тысячах миль отсюда, — ответил Ричард. — Я не привел армию. Английский король не заинтересовался предложением.

— Но, так или иначе, вы-то вернулись.

— В Агре мой дом, — напомнил ему Ричард. — С моей семьей все в порядке?

— А разве вы еще не видели ее?

— Я отправился прямо к тебе, старина.

— Когда я в последний раз о них слышал, у них все было в порядке, — осторожно сказал Прабханкар.

Ричард нахмурил брови.

— Разве они не в Агре? Прабханкар отвел взгляд.

— Они уехали в Дели, Блант-бахадур. Все уехали в Дели. Так пожелал Ислам-шах.

— Понимаю. — На самом деле это можно было бы понять, предположим, будь новый город сейчас действительно столицей.

Ричард почувствовал, что Прабханкар не договаривает.

— А теперь расскажи о нашем новом хозяине.

— Считаю, будет лучше вам узнать все самому, — предложил Прабханкар. — Уверен, он обеспокоится вашим появлением.

Беседа получилась не совсем убедительной. Ричард принял к сведению услышанные новости и повел Питера и Хуану в бывший дом Гопала Даса. Хуана впала в экстаз, увидев его размеры, тонкое мастерство отделки и обстановки, и особенно поразилась обилию встречавших их, не переставая кланяться, слуг.

Но и слуги упорно молчали о Гиле и детях, ограничиваясь повторением, что все переехали в Дели.

— Здесь какая-то тайна, — сказал Ричард Питеру. — Думаю, при таких обстоятельствах разумнее отправиться в Дели для начала мне одному. Вызову вас, едва удостоверюсь, что нас встречают хорошо. Если я не пришлю никого за вами через две недели или если вы услышите, что со мной случилось нечто ужасное, то берите караван и возвращайтесь в Гоа. Тогда, Питер, поживи с родителями твоей жены, а затем найди способ уехать в Европу.

Питер выглядел совершенно потрясенным.

— Если вы идете на опасное дело, не могу ли я быть рядом с вами?

— А если мы оба погибнем? Кто окажется рядом с Хуаной? Но не думаю, что будет много опасностей. Я только стараюсь приготовиться к любым неожиданностям.

Юноша не был удовлетворен ответом, но ему пришлось подчиниться старшему. Прабханкар охотно предоставил Ричарду индийскую одежду, оружие и лошадь. А также эскорт, подобающий эмиру. И на следующий день Блант отправился в путь. Рамдас оставался с Питером, так как только он, Ричард был уверен, мог при необходимости довести молодую пару обратно на побережье.

Ричард покрыл сотню миль за три дня, останавливаясь, только когда лошадям требовался отдых. Он торопился, потому что ему не терпелось воссоединиться с семьей, но он хотел первым сообщить Хему о своем возвращении.

За четыре года его отсутствия Дели изменился до неузнаваемости. Неудавшийся город Хумаюна был срыт, как и хотел Фарид, а на его месте поднялся блистающий белыми домами и стенами, обрамленный живописными садами, с зеркалами прекрасных искусственных озер город, над которым старый Кутб Минар вздымался маяком.

Ричард поехал прямо во дворец и объявил о себе сам. Головы окружающих повернулись в его сторону, и все взгляды устремились на него. К удивлению англичанина, многие поторопились к нему навстречу с приветствиями. Без задержки его провели к новому султану.

Ковров не было. Ислам-шах восседал на искусно сработанном троне, одетый в высокий головной убор, напоминавший корзину из парчи. Накидка была также из парчи. Пальцы его унизывали перстни, а ножны меча переливались драгоценными камнями.

По обе стороны от трона стояли визири и генералы, но в отличие от старых простых обычаев Великих Моголов здесь не было видно ни одной женщины.

Впереди офицеров стоял Хему, столь же богато одетый, как и его хозяин.

— Блант-бахадур! Это судьба! — сказал Ислам-шах.

Ричард поклонился и шагнул вперед. Султан встал, подошел к нему и обнял. Когда же он снова сел на трон, Хему тоже подошел поприветствовать англичанина, а весь двор с некоторым удивлением шепотом обсуждал появление их давнего соратника.

— Мы думали, что ты умер, — сказал Хему. — Все, но только не твоя жена. Моя дорогая мать никогда не сомневалась в твоем возвращении.

Ричард нахмурил брови.

— Твоя мать?

— Да, она. А ты — мой отец, — смеясь, сказал Хему. Точно огромный ком сдавил грудь Ричарда.

— А ведь ты еще и дед, — продолжал Хему.

В полной растерянности Ричард посмотрел на Ислам-шаха.

— Я сделал это для тебя, Блант-бахадур, — объяснил Ислам-шах. — Мы же думали, что ты умер. Но я не представляю себе большей чести для твоей семьи, чем породниться с моим великим визирем. Подойди и садись по правую руку от меня. Расскажи мне о твоих приключениях... и о том, что ты принес мне.

Хему просто издевался над ним. Ричард с трудом сдерживал ярость. Он мог бы задушить этого маленького человека, еще тогда, давно. Исканда взята в постель этого чудовища и уже стала матерью, потому что его, Ричарда, здесь не было, чтобы защитить ее.

— Я ничего не принес тебе, — сказал он наконец. — Мой король нашел другое применение своим солдатам.

Глаза Ислам-шаха сузились на мгновение, а затем он снова засмеялся.

— Но ты пришел сам. Что еще я могу желать? Сейчас ты свободен. Я знаю, твоя жена ждет тебя. Но я скоро пришлю за тобой.

Ричард держал за плечи Гилу, чтобы получше рассмотреть ее. Тридцать семь лет исполнилось его жене. Они прожили в супружестве больше двадцати лет, и он до сих пор считал ее самой красивой женщиной на свете.

Даже отмеченные печалью ее черты и седина в черных, как смоль, волосах не делали ее менее привлекательной.

— Я видел Хему.

— Пока был жив Фарид, ко мне относились с уважением. Но с его смертью... Хему фактически присвоил нашу семью. Ислам-шах ничего не сделал, чтобы помочь нам. Он полностью зависим от Хему, который, конечно, хотел Исканду. Однако он устроил грандиозное зрелище выбора лучшего жениха для нас.

— А где сыновья? — спросил Ричард.

— Саид с армией на востоке. Он сейчас тук-баши, и я слышу весьма лестные отзывы о нем, но его самого совсем не вижу.

— А Махмуд?

— Махмуд в тренировочном лагере, к северу от города.

— Ему же всего шестнадцать.

— Его тренируют. Это воля султана.

— А твоя мать?

Губы Гилы искривились.

— Моя мать умерла. Хему тут прямо не замешан, но мысль о том, что она оказалась на содержании индуса низкой касты, глодала ее мозг, ее душу, ее сердце.

— Прости меня за все, что выпало на твою долю. Но сейчас ты бабушка.

— Так же, как ты — дедушка. Он здоровый мальчик. Но... но он сын Хему. — Она посмотрела на него. — Что ты намерен делать?

— Не знаю, возможностей у меня мало. — Ричард сел рядом с женой. — В мое отсутствие здесь произошла катастрофа. И самое худшее, что я привез с собой племянника и его невесту, ожидая больших дел.

Гила взяла его за руку.

— Еще будут великие дела, мой господин. Ислам-шаху нужны такие люди, как ты. Только бы нейтрализовать влияние Хему, ведь он совсем не подходит, чтобы управлять государством. Твой племянник и его жена преуспеют здесь, уверена в этом. Но, Ричард, тебя не было так долго...

Он поцеловал ее в губы.

Ричард чувствовал, что Хему до сих пор ненавидит его. То, что он прибрал к рукам его семью, всего лишь акт личной мести. Пока индус не в состоянии уничтожить его близких, и поэтому вынужден изображать расположение к ним. Ричард не мог придраться к дому, очень похожему на их дом в Агре, который был дан Гиле, или к образу жизни, который ей позволили вести. Но это только пока...

Ислам-шах тоже был сама доброта. Если он и остался недоволен, что Ричард не привел армию, то не показывал этого. Хему, конечно, наслаждался. Его власть поддерживалась силой оружия тех дивизий индусских копьеносцев, которые теперь составляли большую часть делийской армии. «Силой, которую впервые создал я сам», — думал Ричард с горечью. Хему внешне держался чрезвычайно любезно. Через сутки он пригласил Ричарда к себе в гости, и они вместе ужинали.

— Молодой племянник! Второй Блант! — воскликнул он. — Поистине я бы предпочел двух Блантов целой армии. Этот малый такой же солдат, как и ты, мой отец?

— Пока еще нет, — старался не раскрывать карты Ричард.

— Его нужно привести сюда. Я немедленно пошлю за ним почетных гонцов.

— Ты очень добр.

— Я делаю только то, что необходимо, Блант-эмир. Твое возвращение... Моя помощь простирается дальше слов. Я буду прям с тобой, мой отец. С тех пор как умер Шер-шах, в королевстве начались неурядицы. Шер-шах постоянно вел войны, оплачивая их за счет собираемых налогов. При нем налоги росли. Но теперь наши губернаторы сдают все меньше денег, и некого послать получить налоги сполна и наказать нерадивых. Не могу же я ехать сам. Ведь султан понимает, что окружен врагами: на юге раджпуты, а на севере Хумаюн. Ты знаешь, этот вероломный могол все еще удерживает Кабул.

— Слышал об этом.

— Я послал к нему посольство, но он и разговаривать с ним не стал — отослал домой с пустыми руками.

— А отец его отрубил бы им головы.

— Ха-ха, ты прав. Хумаюн не таков, как его отец, слава Аллаху! Однако его владения до сих пор пересекают главный торговый путь из Центральной Азии. Он держит руки у нас на горле и при первом же проявлении нашей слабости, конечно, обрушится на нас. С этим надо кончать, Блант-бахадур. Сейчас, когда ты вернулся... да, с ним надо кончать! Знаю, что султан будет говорить с тобой об этом: в общественных делах его мнение таково же, как и мое. — Он лукаво усмехнулся. — Ну, во всяком случае, чаще всего это именно так. Однако сначала ты призовешь к порядку сборщиков налогов. Если появится необходимость, прояви суровость, Блант-бахадур. Наша сокровищница почти пуста. А когда мы снова будем богаты, то посмотрим, что делать с Хумаюном. Вместе, я и ты, мой отец, выкурим эту гадюку и вновь обретем величие. Нашему господину, конечно.

Очень хотелось поверить сказанному. Ричард мог бы пасть к ногам своего тестя, великого визиря, командующего армией... но он не доверял этому маленькому человечку.

Слишком хорошо помнил он Канаудж и его последствия.

И гнев все еще пылал в груди при мысли, что его дочь делит ложе с Хему.

Он просил разрешения увидеться с девочкой, но не получил его. Хему подстрекал Ислам-шаха полностью восстановить систему гаремов Лоди, обдуманно поворачивая его ко всему, что связано с культурой моголов... или с индусской, как в этом случае.

Ричард не воспрепятствовал желанию султана увидеть Хуану, когда она с Питером наконец прибыла в Дели. Впрочем, Ричард едва ли мог протестовать, так как было хорошо известно, что и его собственная жена, Гила, появлялась на людях без покрывала.

Ислам-шаху явно понравилось то, что он увидел, так же как и Хему. В Агре о Хуане заботилась жена Прабханкара, и потому девушка появилась в Дели во всей красе: в бледно-зеленом сари с ниспадающей накидкой, волосы уложены кольцом и удерживались золотым ободом, золотые браслеты блистали на запястьях. В течение недели, пока они с Питером ждали приглашения в столицу, ей даже удалось частично восстановить былой цвет лица умеренным использованием пчелиного молочка.

Хуана, конечно, отличалась от женщин, которых султан встречал до этого, своими рыжими прядями волос, розовым цветом щечек, проступающим даже сквозь загар. И какое сладострастие в столь молодой особе!

Ислам-шах погладил бороду.

— На западе все женщины такие сладкие, как эта? — Султан, сначала едва взглянувший на Питера, сейчас бросил на него быстрый взгляд. — Ты счастливый, молодой Блант. Мы еще поговорим.

— Какой страшный человек, — призналась девушка, когда молодые люди вернулись под крышу своего нового дома.

— Они наши хозяева, на время по крайней мере, — напомнил ей Ричард. — А сейчас я бы хотел познакомить вас с Гилой.

Хуана глубоко задумалась, что делала довольно часто, и наметила свой план действий. Когда Гила вошла в комнату, она опустилась на колени и склонила голову перед ней. Это хорошо разыгранное представление не произвело никакого впечатления на принцессу, воспринявшую такой жест как должное. Она подняла девушку с пола и обняла.

— Добро пожаловать, дитя, — сказала Гила, — И не только потому, что ты пришла с родичем моего мужа, но и потому, что теперь ты заменишь мне потерянную дочь.

Как хорошо быть дома, пусть даже это и такой странный дом. Он очень быстро стал родным для Питера и Хуаны.

Молодой Питер, казалось, был заинтригован и получал удовольствие от всего, что видел в Дели, даже от дождя, который начался вскоре и лил не переставая день за днем.

— Сейчас мне понятны твои опасения быть застигнутым дождем в дороге, дядя, — сказал он Ричарду.

Ричард провел долгие месяцы муссона во дворце, изучая с визирями Хему систему сбора налогов и наблюдая за самим Хему.

Тот едва ли понимал, чего достиг, поднявшись столь высоко. Он жил с такой же пышностью, как и сам султан, также его повсюду сопровождала дюжина стражников с обнаженными мечами. Устроившись с великолепием, каким себя окружал Фарид, он и не думал, что можно еще и приумножить все это.

Даже знаменитая библиотека Хумаюна, о которой говорили как о самом большом собрании в Индии, оставалась совершенно нетронутой. А поскольку Хему не мог читать ни по-турецки, ни по-арабски, ни по-персидски, ни на санскрите, а только на хинди, да и то с трудом, то книги только собирали пыль.

Ислам-шах едва ли был более образован. Он не обращал на окружающее вовсе никакого внимания. Он был прирожденным солдатом, которому больше всего нравилось инспектировать конные войска, но который тем не менее боялся идти на войну.

Хему жил в еще большем страхе за будущее, вызванном, как был абсолютно уверен Ричард, его низким происхождением, ведь он из касты неприкасаемых — темнокожих аборигенов субконтинента, которых прогнали и поработили первые завоеватели с севера.

Ричард никогда не уделял серьезного внимания индусским обычаям, хотя находил их довольно интересными по социальному делению. С самого начала он попал в подвластный мусульманам мир, где даже индийцы высокой касты, вроде Гопала Даса, считались людьми второго сорта. Но он понимал: здесь классовое различие было самое строгое в мире. А для этих, на вершине навозной кучи, общественный прогресс был возможен только во время войны или революции.

Как хорошего солдата Хумаюн сделал Хему командиром. Фарид, в свою очередь, тоже возвысил его. И вот, умело воспользовавшись смертью Фарида, он достиг вершины власти, но при этом прекрасно осознавал, что и мусульмане и индусы одинаково относятся к нему, как к узурпатору, как к человеку, к которому при иных обстоятельствах они даже не подошли бы на улице. С ним и говорить не станут в тех местах, где не знают, что он любимец султана. Для Хему единственным средством защиты были деньги.

Система налогообложения, разработанная Шер-шахом, оказалась слишком совершенной, чтобы ее можно было разрушить за два года небрежения. Но становилось очевидным, что значительная часть сборов в пользу государства или не взималась вовсе, или же уплывала в чей-то карман.

Эта зима также прояснила Ричарду слабину политики Ислам-шаха. Связи султана с раджпутами были весьма призрачными. Те, безусловно, выказывали оправданное почтение его грозному отцу, но сын ничем не проявил себя. Мало угрозы от раджпутов, тут еще и губернатор Пенджаба, Сикандр Шер, племянник Фарида, фактически провозгласил независимость. Он целый год не платил налогов, объясняя, что все собранные им деньги необходимы для защиты вице-королевства от вторжений моголов из Кабула. На западе же было и того больше родственников Фарида, претендующих на трон.

Эта ситуация поставила Ричарда Бланта в затруднительное положение. Он чувствовал отвращение и недоверие к Хему, однако тот был женат на его дочери и держал остальных членов семьи почти полностью в своих руках. В то же время англичанин совсем не был уверен, что Сикандр Шер или другие племянники оказались бы лучшими султанами, чем Ислам-шах. Все им увиденное повергало его в серьезные сомнения по этому поводу.

Мысль, что Хумаюн, человек, которого он почитал и которому верил, готовится перейти границу, приняла в мозгу Ричарда угрожающие размеры. Однако после смерти Фарида Хумаюн не предпринимал никаких шагов против Дели. Без сомнения, он все еще был чрезвычайно занят собиранием книг и старинных вещиц.

Для Бланта бежать из Дели означало бы оставить все, чем он обладал, и главное детей, на милость Хему. А как взять их всех с собой? Это, конечно, не мешало ему обдумывать обстановку. Да, положение его останется шатким, пока Хему продолжает глумиться над ним. Однако он не мог пока придумать ничего лучшего, чем служить выскочке и его бестолковому хозяину по возможности верно, насколько хватит выдержки.

И вот пришло время окончания сезона дождей. Хему спросил, откуда тот собирается начать свои административные реформы.

— Я не могу поступить лучше, — ответил Ричард, — чем последовать примеру великого Бабура. Мы должны определить главные направления. Сикандр, возможно, и мечтает о независимости Пенджаба, но боится моголов, и они полностью занимают его внимание. Он отличный генерал, и у него сильная армия. Нам бы потребовались все наши ресурсы, чтобы сокрушить его. Раджпуты слишком заняты партизанской войной друг против друга, чтобы объединиться против нас. Но соберись мы воевать с ним, нам также понадобятся все наши ресурсы. Поэтому, считаю, сначала следует заняться восточными провинциями, где полный беспорядок и самые большие недоимки.

— Я полностью полагаюсь на тебя, Блант-эмир, — сказал Хему и криво усмехнулся. — Принеси мне деньги. И головы тех, кто попытался их присвоить.

Ричард решил взять с собой племянника, чтобы юноша увидел настоящую индийскую жизнь без всяких прикрас. Питер был воодушевлен предстоящим походом. Только мысль, что придется покинуть Хуану, которая была беременной, несколько омрачала его настроение.

— Сколько раз я вынашивала ребенка, когда мой господин отсутствовал, — усмехнулась Гила. — Твоя жена будет в безопасности со мной. Иди и приобрети себе славу. Ты можешь стать эмиром, как твой дядя.

Хуана горько плакала.

Ричарду дали отряд из пятисот кавалеристов — большой для сбора налогов, но маленький для подавления возмущения... или для возбуждения его.

Сначала он отправился в Агру. Согласно его сведениям, Прабханкар был достаточно честен в уплате налогов.

— Блант-бахадур, — сказал индус, — рад видеть тебя в могуществе и благополучии да еще с пятьюстами всадниками за спиной.

— Ты имеешь в виду, что не ожидал увидеть меня снова?

— Все могло случиться.

— Но ты бы не помог мне?

— Я бы помог тебе, если б было возможно, Блант-бахадур. Разве мы не старые друзья и товарищи по оружию? Но что ты хочешь? У меня пять тысяч верных мне человек. Большинство из них ветераны или сыновья ветеранов наших походов, поэтому я знаю, что они будут верны и тебе. Но у Хему войско во много раз большее.

— А твои люди также верны памяти Могола?

Прабханкар пристально посмотрел на него.

— Ты говоришь чепуху, Блант-бахадур.

— Я говорю о том, что может произойти. Отчего такое не может случиться, старина? Ты арестуешь меня?

— Я? Арестую тебя? Это просто невозможно.

— Ну, значит, ты снова пойдешь со мной, — он поднял палец, — если будет необходимо.

Прабханкар вздохнул.

— У меня жены и семья, я богат. Это правда, что Шер-шах дал мне все, но Ислам-шах или даже Хему поддержали меня со своей стороны, потому что им нужны честные люди. Знаю, что он паршивая собака, которая посадила бы меня на кол после Канауджа. Знаю, что он не заслуживает своего положения. Но сейчас он дал мне богатство и силу. Я не хочу лишиться благополучия, потерять моих жен и сыновей. А ты, Блант-бахадур?

Ричард в свою очередь тоже вздохнул.

— Я могу лишь уважать твое решение, Прабханкар-хаким.

Он поднялся с ковра, чтобы уйти, но Прабханкар удержал его за руку.

— Скажи мне, если придет день, когда ты поссоришься с Хему, и у тебя будет достаточно войска выступить против него, и я приду к тебе с моими пятью тысячами...

Сердце Ричарда сильно забилось от радости.

— Мог ли я рассчитывать на это, Прабханкар-хаким?

— Вот тебе мое слово, Блант-эмир.

Ричард нашел союзника.

Но в настоящее время он должен был выполнять приказы Хему. Сначала он отправился в Канаудж, откуда губернатор Сандал-хан в течение последнего года посылал пониженные налоги. Ричард отправился со своими людьми прямо во дворец и, оставив их на лошадях во дворе, сам с дюжиной вооруженных копьями солдат прошел внутрь.

— Приветствую тебя, я слышал о твоем возвращении, Блант-бахадур, — сказал Сандал. — Воистину солнце светит в этом году ярче...

Сандал широко раскрыл глаза, когда солдаты подняли оружие. Его визири переглянулись. Один или двое схватились за рукояти мечей. Они не понимали, что происходит. Пятьсот человек во дворе могут быть авангардом огромной армии. Да и пятисот человек под командой Блант-бахадура более чем достаточно, чтобы справиться с дворцовой стражей.

Ричард быстро провел своих людей по всем закоулкам дворца. Они распугали наложниц и евнухов, пока искали сокровищницу.

— Все это должно быть упаковано и перевезено в Дели, — сказал он Рамдасу. — Сандал поедет с нами. Посадить его на мула, чтобы все могли видеть его унижение.

Питер смотрел на своего дядю со смешанным чувством восторга и страха. Он никогда не видел Ричарда Бланта таким.

За следующие четыре года Ричард провел еще несколько кампаний по сбору налогов. После Канауджа он занимался Праягом и Бенаресом, а затем и Бихаром. Везде он арестовывал или вознаграждал согласно заслугам. И в каждом месте он рекрутировал новых людей для своей армии, которую использовал для гарнизонной службы в различных городах. В 1551 году, когда он отправился в Бихар, под его командованием насчитывалось уже несколько тысяч человек. Огромной радостью для него было узнать, что сын его Саид, повзрослевший молодой человек двадцати четырех лет, стал уже минг-баши в местной армии.

Саид слышал о приезде отца и с нетерпением ожидал встречи с ним. Ричард обнял сына. Верилось с трудом, что этот высокий и сильный молодой человек рожден от него.

В Бихаре неуплата налогов превзошла таковую во всех других местностях, поэтому армия была счастлива видеть возвращение губернатора в Дели с позором.

Питер и Саид некоторое время оценивающе присматривались друг к другу и, кажется, остались довольны.

Ричард произвел Саида в чин туман-баши, доверив ему половину своих полномочий, хота пока не знал, на что способен мальчик. Но, по крайней мере, на него можно было полностью положиться.

Через два года, когда Блант достиг дельты Ганга, с ним было двадцать тысяч человек.

Обычно на период дождей он возвращался в Дели, чтобы отчитаться перед Хему и султаном и какое-то время побыть с женой. Питеру не терпелось вновь обнять Хуану. Их первый сын, Томас, родился в 1548 году, второй, Уильям, появился в 1550-м, дочь Изабелла в 1552-м. Он был по-настоящему счастлив.

Постепенно опасения Ричарда стали рассеиваться. Возможно, потому, что он редко бывал при дворе султана:

Но Бенгалия находилась слишком далеко от Дели, и не так-то легко было вернуться туда до сезона дождей. Ричард решил переждать непогоду на месте и закончить экспедицию весной. Они решили остановиться в Паталипутре.

— Далеко ли еще? — спросил Питер. Он впервые провел целый год без Хуаны.

— Когда кончится дождь, мы пройдем через Бенгалию вдоль реки до впадения ее в море, — сказал Ричард. — Об этом когда-то мечтал Бабур, но смерть помешала ему. Теперь я посмотрю на море вместо него.

— Ты действительно уважал этого человека, не так ли? — спросил Питер.

Юноша стал так же высок и широкоплеч, как его кузен Саид. Он научился владеть мечом лучше, чем шпагой, а в искусстве верховой езды мог соперничать с монголами. Однако все равно постоянно держал при себе свой длинный английский лук и с удовольствием показывал свое умение солдатам, которые пользовались короткими многосекционными луками из рога и короткими же стрелами. Они пренебрежительно относились к его оружию, так как, по их мнению, из него нельзя было эффективно стрелять, сидя на скачущем галопом коне. Питер не соглашался с ними.

— Да, — сказал Ричард. — Это был величайший человек из всех, кого я когда-либо видел.

— Сейчас таких нет, отец, — согласился Саид. — За исключением одного.

Он многозначительно посмотрел на Ричарда, тот засмеялся в ответ.

— Ты бы хотел видеть меня узурпатором?

— У тебя за спиной целая армия, отец. И ты солдат, не чета Хему.

— Может быть. Но эта армия невелика, а я не мусульманин и не индус. Боюсь, что мой взлет был бы короток.

На юго-востоке дожди значительно обильнее, чем в любой другой части страны. И на протяжении последующих четырех месяцев они только тем и занимались, что старались не вымокнуть в доме, где каждый уголок пропитан влагой.

В долгие дождливые дни Ричард обучал Питера хинди и арабскому языкам и играл с Саидом в шахматы. Ему доставляло большое удовольствие снова узнавать сына после столь долгой разлуки. В 1543 году он оставил восторженного подростка, а сейчас перед ним сидел здравомыслящий взрослый мужчина, имеющий полное представление о происходящем во всем королевстве.

Постепенно погода улучшалась, и Ричард начал собираться, чтобы продолжить поход, когда неожиданно получил тревожное послание из Дели. Минг-баши по имени Миран-бахадур, известный воин и командир личной охраны Хему, прибыл в Бенгалию, проделав нелегкий путь в самую непогоду.

— Печальные новости, Блант-бахадур, — сказал он. — Катастрофа! Султан умер, а его сын убит.

Ричард смотрел на него в растерянности, не способный сразу осознать сообщение.

— Кто это сделал? — спросил Питер.

— Как вы знаете, принцу Фирузу было двенадцать лет, и его провозгласили султаном при регентстве дяди Мубариз-хана. Но через месяц Мубариз объявил о смерти принца и принял на себя правление султанатом под именем Мухаммеда Адил-шаха Сура.

— Тогда вы не знаете наверняка, что принц убит? — прервал его Саид.

— В этом нет сомнения, — ответил Миран.

— Какова роль Хему во всей этой истории? — спросил Ричард.

— Он покровительствует законности, Блант-бахадур. Многие принцы из дома Сура имеют большие права на трон, чем Мубариз. Хему объявил нового султана узурпатором и взял под контроль Дели. Мубариз бежал на юг. Но без сомнения грядет гражданская война. Тебе приказано немедленно явиться в Дели.

Предположим, все правда, подумал Ричард, на самом же деле этот Миран-бахадур — выкормыш Хему. Он не может прямо глядеть людям в глаза. Но в этой обстановке, по крайней мере, они с Хему по одну сторону.

— Моя армия выступит еще до конца недели.

— Генерал Хему хочет видеть тебя лично, Блант-бахадур. Конечно, твоя армия будет очень полезна, когда прибудет, но для него твое присутствие важнее, чем даже появление армии.

Лесть была слишком откровенной, а настойчивость очевидной. Это заявление походило на прямой приказ Хему.

Саид заподозрил подвох.

— Не ходи без своих людей, отец, — настойчиво предостерегал он.

— Тогда меня сочтут мятежником, — заметил Ричард. — Не забывай, твоя мать и жена Питера в его руках. Не думаю, что даже Исканда была бы в безопасности. Я должен ехать, но возьму соответствующий эскорт. А ты собери армию побыстрее. Таким образом мы подчинимся всем приказам и при этом будем готовы к возможному вероломству.

Саид всю жизнь был солдатом и поэтому не спорил. Питера же оказалось не так легко убедить.

— Я, безусловно, отправлюсь с тобой, — заявил он. — Разве я не твой тавачи?

Миран-бахадур не возражал. Не противился он и тому, что Ричард выбрал себе в сопровождение десять лучших воинов.

Рамдас, конечно, тоже отправился со своим хозяином.

Они выступили на следующий день. Дождь почти прекратился, но реки еще не вернулись в свои берега, и многие дороги были размыты. Поэтому небольшой отряд двигался очень медленно. Удивительно, но едва они покинули армию и отправились в дорогу, Миран, казалось, стал меньше волноваться и торопиться.

— Не верю я этому парню, — признался Питер. — Мне он нравится не больше, чем его хозяин.

— Который также и наш хозяин, — напомнил Ричард, но стал присматриваться к посланцу.

— Кого из кузенов Фируза собирается привести к власти Хему? — спросил он Мирана.

— Как раз это он и хочет обсудить с тобой, Блант-бахадур, — объяснил Миран. — Может быть, Сикандр-шаха... Кто знает?

— Сикандр-шаха? — удивился Ричард. Сикандр-шах явно не тот человек, чтобы покориться индусу низшей касты. Хему должен знать это. Определенно, что-то здесь было не так. Невозможно, чтобы Хему сам пытался захватить трон. Несомненно, он решил посадить на трон подставное лицо, титулованное султаном. Поэтому Ричарда пригласили или, вернее, приказали ему явиться. Словом, ему ничего не оставалось, кроме как торопиться к Хему. Он должен убедиться, что его домашние в безопасности.

Через месяц после спешного отъезда из армии им осталось меньше дня пути до Канауджа. Погода значительно улучшилась. Дороги подсохли.

Они поставили палатку. Как обычно, Питер и Ричард разговаривали, дожидаясь ужина, который готовил Рамдас неподалеку.

Ричард первый уловил бряцание оружия за палаткой. Он вскочил на ноги и бросился к мечу, но не успел. В палатку вошел Миран с двумя людьми по сторонам.

— Ты арестован! — прорычал он. Питер уставился на него, открыв рот.

— И ты умрешь немедленно, — продолжал Миран.

— За что?

Миран засмеялся:

— За то, что ты Блант-бахадур. Ты слишком удачливый человек, но больше не нужен нашему хозяину.

— И нет никакой гражданской войны? — поинтересовался Ричард.

— О, может быть, и есть, — сказал Миран. — Но наш хозяин подозревает, что ты бы не поддержал его стремление восстановить контроль над Дели индусской нации.

— С ним в качестве султана?

— Нет-нет. Генерал Хему будет раджой, а не султаном.

— Он сошел с ума, если думает, будто у него это получится.

— Он предполагал, что ты так скажешь. Тем не менее, поскольку ты тесть хозяина, будешь казнен через отсечение головы, а не на колу.

Ричард посмотрел на Питера, который, казалось, пребывал в шоке от происходящего.

— А мой племянник?

— О, ему тоже отрубят голову, — сказал Миран, смеясь. — Поскольку его жена понравилась нашему радже.

— Моя жена?! — Питер вскочил на ноги.

— Как может раджа домогаться чужих жен? — спросил Ричард, отчаянно пытаясь найти выход из сложившегося положения.

Миран ухмыльнулся:

— Я согласен, это нужно сделать скрытно. Но ведь радже же не возбраняется брать себе вдов, если какая-нибудь из них ему приглянется. А теперь пошли...

Он не закончил и, вскрикнув, упал лицом вниз, изо рта у него хлынула кровь.

В дверях стоял Рамдас, кровь стекала с необычно искривленного ножа, который он всегда носил с собой.

С криками проклятия один из людей Мирана бросился на него с мечом. Рамдас попытался отразить удар, но лезвие меча, ударившись о кукри, соскользнуло и вошло ему в шею.

Все же возникшее замешательство дало Ричарду время добраться до меча, и он пронзил убийцу Рамдаса. Другой солдат ринулся было к нему, но напоролся на меч Питера и мгновенно умер.

Ричард опустился на колени перед верным слугой. Питер осторожно выглянул из палатки, наружу.

— Человек тридцать, — прошептал он. — А наши в невыгодном положении. — Он взял свой лук.

— Тогда все потеряно, — сказал Ричард и медленно опустил голову Рамдаса на ковер, презирая себя за то, что отправился в путь так беспечно.

— Ха! — воскликнул Питер, выступив наружу со своим длинным луком.

Отряд убийц спешился на другом конце лагеря, разоружая эскорт Бланта, растерявшийся от неожиданности.

Однако обеспокоенные вскриком Мирана несколько человек направились к командирской палатке. Первый из них с торчащей из горла стрелой тотчас бездыханным рухнул на землю.

Пока остальные соображали что к чему, еще один упал замертво, а затем еще один. Оставшиеся быстро ретировались, пораженные быстротой и меткостью стрельбы.

Ричард стоял рядом с племянником.

— Бог мой, отлично сделано.

Питер опустил лук. Выражение бойцовского азарта постепенно исчезло с его лица.

— Что он имел в виду, говоря о Хуане?

— Это нам предстоит узнать, — сказал ему Ричард. — А вот наше отношение к Хему теперь вполне определилось.

Ричард понимал, что его положение изменилось далеко не в лучшую сторону. Хему, будущий раджа, все еще держит в своих руках Гилу и Хуану. И попытка Ричарда направить свою армию против индуса будет равносильна их смерти. Совсем другое дело, если бы Хему считал его, Ричарда, мертвым. Войдя в город раньше остатков отряда Мирана, можно было бы взять женщин и спрятать их... Но куда? Возвратиться в Гоа как бедный изгнанник?

Или в Кабул? Да, в Кабул! Вот куда надо идти для того, чтобы отомстить Хему с помощью Хумаюна. Предположим, он, Ричард, смог бы добраться туда...

Они похоронили Рамдаса и остальных, послали к Саиду гонца с рассказом о случившемся, вскочили на коней и поскакали дальше так быстро, как только могли.

К счастью, в Канаудже их заверили, что ни один воин из отряда Мирана еще не добрался до города. Потерпев сокрушительное поражение, они просто боялись появляться на глаза Хему.

Таким образом, Блант намного опередил разбитых воинов и со своим маленьким отрядом скакал день и ночь, забирая свежих лошадей где только возможно. Теперь Ричард и Питер не тратили время на разговоры. Их праздные беседы в ожидании Рамдасовой стряпни по вечерам остались в прошлом.

Через неделю после того, как они покинули Канаудж, их усталые кони уже входили в Дели.

Стража городских ворот не сделала попытки остановить их, тем самым подтвердив предположение Ричарда, что план убийства был секретным, и о нем, кроме Хему, никто не знал.

Они направились прямо в дом к Гиле. Стемнело, и это оказалось им на руку. Хотя на улице толпилось еще множество людей, несколько человек узнали Блант-бахадура и его племянника. Тук-баши на воротах должен, конечно, доложить о них, как, впрочем, и обо всех входящих в город, но этот доклад едва ли достигнет дворца раньше утра.

Едва Питер и Ричард торопливо вошли в здание, ворота за ними закрылись.

Фирдат, домоправитель, онемел от удивления.

— Принцесса? Португальская ага? Они здесь, мой господин, но... — Парень выглядел совершенно потрясенным.

Питер уже бежал в дом, снимая свой лук, как будто ждал сопротивления врага.

Ричард устремился за ним, и вместе они столкнулись с Гилой.

— Ричард? О, Ричард! — Она бросилась в его объятия.

Блант крепко обнял и поцеловал жену, затем несколько отстранил ее от себя.

Гила была одета в белое сари печали.

— Где Хуана?

Питер уже исчез во внутренних покоях.

— Хему присылал за ней... — пробормотала Гила.

Неожиданно появился Питер, неся на руках свою жену. На лице Хуаны было несколько синяков, и когда Питер поставил ее на ноги, казалось, что она вот-вот упадет.

— Ее изнасиловали — сказал Питер потрясенно.

— Расскажи мне, что случилось, — попросил Ричард.

Хуана глубоко вздохнула.

— Этот человек, регент, послал за мной и сказал, что вы оба мертвы, убиты восставшими на востоке. Сообщил также, что хочет взять меня в свой гарем, но сначала должен посмотреть... что я могу предложить. Я боролась с ним, Ричард, боролась с ним и его евнухами, которые держали меня...

— Но ты убежала?

— Когда этот негодяй кончил, они подняли меня, и я напала на него и расцарапала все лицо. Он высек меня и отослал домой, заявив, что пошлет за мной снова, когда я научусь думать.

— Потом он прислал за мной, — прервала ее Гила.

— И ты тоже изнасилована? — с ужасом спросил Ричард.

Гила засмеялась:

— Даже Хему не стал бы насиловать свою тещу. Нет, он велел мне вразумить Хуану. Если, мол, я сделаю девушку более сговорчивой, он разрешит мне остаться в этом доме и возвысит моего сына до высшего командира. Мне не оставалось ничего иного, как попросить время подумать. Подумать о чем? Я не знаю до сих пор.

— Я убью его, — поклялся Питер.

— Обязательно, — согласился Ричард, — но не сейчас. Это было бы самоубийством. Мы должны немедленно уходить, искать могущественного союзника для нашей мести.

— В Персии? — воскликнула Гила.

Ричард покачал головой.

— В Кабуле. Я уже послал Саида туда.

Ее лицо вытянулось. С последними словами мужа она сникла еще больше.

— А Исканда?

Ричард вздохнул:

— Мы ничего не в силах сделать для нее в данный момент. Мы можем только молиться и надеяться, что даже Хему не уничтожит мать своего сына.

— Значит, мы убегаем, — горько сказал Питер. — Никогда не думал услышать от тебя такое предложение.

— Мы сегодня бежим, чтобы завтра сражаться. Это ничтожество Хему не способен удержать трон Дели. Хему падет, и скинем его мы.

Меньше чем через час Ричард и Гила, Питер с Хуаной, трое их детей с няней Финдал покинули дом. Это было сделано тайно. Так что даже другие слуги не знали об их отъезде.

Они провели лошадей через северные ворота, а затем пустили их в галоп, направляясь в военный тренировочный лагерь, к которому был приписан Махмуд.

Здесь, после незначительных трудностей, Ричард получил возможность призвать молодого тавачи к себе, и на следующий день беглецы продолжили путь, теперь уже на северо-запад, в Пенджаб, в земли Сикандр-шаха.

Ведь другого пути в Кабул не было.

Ричард довольно часто сражался вместе с Сикандром в минувшие годы и считал его честным и деятельным человеком.

Но Сикандр относился весьма скептически к человеку, известному в последнее время как сборщик налогов у Хему.

— Ты пришел посадить меня на кол, Блант-бахадур? — спросил он. — И без армии?

— Я ушел от Хему, — ответил ему Ричард. — Или, скорее, он бросил меня.

Сикандр нахмурил брови.

— Хему собрался повернуть историю вспять и назвать себя раджой.

— А ты хочешь защитить Дом Сура? — Сикандр посмотрел на Ричарда еще более удивленно. — Значит, ты пришел предложить мне трон?

— Я пришел предупредить тебя, Сикандр-шах. Я знаю, что, как только Хему мобилизует армию и склонит на свою сторону Мубариз-шаха, он организует поход против тебя.

Сикандр задумчиво погладил бороду.

— Ты разве не слышал этого от своих шпионов?

— Я слышал это, — подтвердил Сикандр, — и поэтому спрашиваю: вы пришли сюда, чтобы сражаться за меня, Блант-бахадур?

— Я не верю, что вы можете потерпеть поражение от Хему, Сикандр-шах. Нет, я направляюсь в Кабул.

— Вы собираетесь поднять моголов против меня? Этого я не допущу.

— Послушайте меня, Сикандр-шах: Хему куда больший наш враг, чем Хумаюн. Однажды Хему падет, Хумаюн сможет получить свой трон обратно и наверняка подтвердит ваше право на Пенджаб. Разве вы можете желать большего?

Пальцы Сикандра снова потянулись к бороде.

— А я сам не могу претендовать на делийский трон?

— Вы?

Сикандр засмеялся.

— Вы отлично знаете, что это не под силу одному человеку. — Он задумался. — Мне по крайней мере. Я афганец, и здесь, в горах, мой народ. Я всегда считал, что у моего дяди чрезмерные амбиции. И не хочу править многонациональным государством.

— Даже здесь ваша власть ненадежна. Вы окружены враждебными силами. Моголы на севере, Хему на юго-востоке. Даже выжившим членам вашего семейства нельзя полностью доверять. Неужели вы надеетесь, что Мубариз-шах, сохранив свою власть, не попытается покорить вас? Как вы думаете удержаться в окружении стольких недругов? Не будет ли лучше заключить союз с одним человеком, которому вы бы верили?

Не в первый раз Ричард блефовал, играя на человеческой жадности и желании выжить или удержать то, что уже имеется.

Ведь Сикандру было так легко отослать их головы Хему в знак примирения.

Сикандр, немного подумав, кивнул.

— Поезжай к Моголу. — Он посмотрел за спину Ричарда, на женщин. — Твоя жена, дочь и сын останутся здесь до твоего возвращения с ответом Хумаюна. — Сикандр поднял палец, предупреждая протест Ричарда. — Они будут в безопасности, клянусь Пророком. — Он засмеялся. — До тех пор, пока ты не предашь меня.

Питер был потрясен.

— А если, предположим, Хумаюн встретит нас плохо? — спросил он.

— Тогда мы будем вынуждены вернуться и сражаться с Сикандром.

— Скажи мне, — поинтересовался Питер, — неужели вся жизнь на Востоке была прожита тобой на такой зыбкой почве?

— Повсюду жизнь такова, если находишься плечо к плечу с королями и принцами, — сказал Ричард. — Признайся, разве наш король не рубит головы в минуты неудовольствия? И помни: ты сам захотел ехать сюда.

Питер пристально посмотрел на него и ухмыльнулся:

— Еще месяц назад я надеялся здесь преуспеть.

Затем был Хайдабар, спешный переход до Кабула, чтобы успеть до первого снега пройти перевалы.

Они путешествовали под защитой Сикандр-шаха до самой границы с моголами. Но Ричард решил, что будет лучше скинуть свои пышные одежды и переодеться в национальную одежду патанов, чтобы избежать столкновений с горными племенами, для которых даже Сикандр-шах был весьма призрачным авторитетом. Это дало свои результаты — на них не обращали внимания.

Но им пришлось преодолеть и много других препятствий. Даже снег выпал раньше обычного. А потому только, в середине декабря они предстали перед Хумаюном.

— Блант-бахадур! — Хумаюн, казалось, был рад видеть Ричарда. Он немного постарел, но здоровье его, похоже, заметно улучшилось, он стал выглядеть солиднее. Ричард прикинул, что ему сейчас около сорока.

Братьев Хумаюна видно не было, но рядом стоял явно его сын. Ричард удивился: неужели это тот самый хилый мальчик, которому дали удивительное имя Акбар, и решил — такого не могло быть. Акбар только родился, когда он в последний раз был в Кабуле, значит, около семи лет тому назад. Этому же мальчику было лет пятнадцать, не меньше.

— Это мой сын, — пояснил Хумаюн, поймав любопытный взгляд Ричарда. — Его зовут Мирза Мухаммед.

Ричард понял: это сын одной из наложниц.

— Будь благословен, — сказал он. — А господин Камран?

Хумаюн нахмурился.

— Не говори мне об этом негодяе. Он восстал против меня, желая отнять мой трон, и сейчас скрывается где-то в горах. Если он вернется, я отрублю ему голову. Ну а как ты, Блант-бахадур? Сначала я слышал, будто ты умер. Затем узнал, что ты вернулся без армии. Потом дошел слух, что ты сборщик налогов у Ислам-шаха... а сейчас стоишь передо мной как патанский бандит. Чем объяснить все это?

Ричард рассказал ему то же, что раньше рассказывал Сикандр-шаху, только представив другую сторону монеты.

— Я слышал, что у Хему очень сильная армия, — сказал наконец Могол. — В его армии тоже завелись пушки. Неужели они будут нацелены на раджпутов?

— Раджпуты относятся к нему как к узурпатору. Но они могут и оказать ему поддержку, потому что боятся тебя больше, чем его.

— Ну а что ты хочешь мне предложить? У тебя, вижу, нет армии.

— Я принес вам три весьма ценных известия. Во-первых, я очень хорошо знаю Хему. Он напуган и совершенно не способен понять, какой кусок имел безрассудство ухватить. Теперь ему не выстоять против решительной атаки, у него сил не больше, чем было у Махмуда Лоди.

— Человеческая отвага — довольно относительное качество, Блант-бахадур. Поставленный перед катастрофой, он будет драться как загнанная в угол крыса. А что ты еще мне скажешь?

— У меня есть предложения и более конкретные. Во-первых, возможность союза с Сикандр-шахом.

— С этим бандитом? Разве не его патаны устраивают набеги в глубь моих земель, грабя и выжигая все на своем пути?

— Таков образ жизни патанов. Их жестокость вызвана нуждой. Сикандр хочет направить энергию патанов против своего настоящего врага, да и вашего тоже — против Хему.

— А что он хочет взамен?

— Быть властителем Пенджаба, которым и так уже владеет, и ничего больше. Только Сикандр может контролировать этот дикий народ.

Хумаюн фыркнул.

— А третье твое известие?

— Самое важное из всех. Я обещаю вам поддержку губернатора Агры и его армии.

Хумаюн нахмурился:

— Прабханкара?

Ричарду стало ясно, что он хорошо разбирается во внутренней жизни Делийского королевства.

— Он верен мне, а не Хему. Дайте мне время. Я пошлю ему письмо. Тогда в случае вашего нападения Прабханкар поднимет восстание в тылу Хему, и тот не сможет организовать защиту Делийского королевства.

— О Аллах, что за фантастический план!

— Который, замечу, непременно привлек бы внимание вашего отца.

— Да, думаю, что ты прав. Но начинать войну... — Хумаюн поднялся и, подойдя к окну, посмотрел на валивший, покрывая все кругом, снег.

«Бабур, должно быть, перевернулся в могиле», — подумал Ричард.

— Вернуть Дели — разве это не цель всей вашей жизни?

Несколько минут Хумаюн не отвечал. Затем спросил небрежно:

— Этот город так же красив, как и тогда, когда я его оставил?

— Он стал еще красивее.

— А дворец цел?

— Дворец построили новый.

— А моя библиотека? Она сожжена, уничтожена, развеяна по ветру?

— Ваша библиотека до сих пор существует и нетронута. На зависть всему Индостану.

Хумаюн обернулся.

— Она уцелела?

— В том же виде, в каком вы ее оставили.

— О Аллах! Это удивительно! Посылай своего гонца в Агру, Блант-бахадур. И готовься выступить вместе со мной. Мы отправимся в поход на Дели ранней весной.

План Ричарда постепенно воплощался в жизнь. Еще до окончания зимы Хумаюн и Сикандр подписали договор о возвращении Делийского королевства. К этому времени Ричард получил ответ от Прабханкара. В апреле армия Могола — в который уже раз! — выступила на юг. Мирза был оставлен управлять Кабулом, точно так же, как Бабур оставил Хумаюна четверть века назад. Камран не возвращался для примирения с братом, и Хумаюн предпочел держать Аскари и Хиндала рядом с собой. В Пешаваре к ним присоединился Сикандр со своими патанами. Ричард и Питер опять увидели своих жен.

Блантов огорчало полное отсутствие известий от Саида, но это только возбуждало мстительное чувство к Хему.

Махмуд тоже пошел на войну в качестве отцовского тавачи.

Через неделю в лагере Хему царил полнейший разброд. Дезертир сообщил, что город Агра принял сторону Могола.

Хему поспешно покинул свой лагерь и направился на юг.

Моголы и патаны преследовали его. Позади у него остались целых два года мирной жизни, и вот теперь он бежал к раджпутам искать убежища.

— Мне нужна его голова, — сказал Ричард.

— Сомневаюсь, что он проживет слишком долго, — заверил его Хумаюн.

На следующий день Могол вошел в Дели под одобрительные возгласы толпы.

Затем последовало обычное в таких случаях церемониальное разорение покинутого гарема Хему. Ричард интересовался только возвращением Исканды с сыном. Ее слезное и радостное воссоединение с семьей несколько притупило боль утраты, вызванную смертью Саида, который, как стало сейчас известно, был пойман и убит прислужниками Хему.

Победа Могола казалась полной. Раджпуты были в замешательстве. Султанат заметно пострадал от Хему и его сборщиков налогов. Даже те, кто знал Ричарда одним из таковых, помнили также, что тот собирал налоги честно. Для Хумаюна он стал незаменимым человеком, сумевшим одержать победу, о которой тот мечтал десять лет, но по вялости характера не сделал ничего для достижения ее. Ричарда сразу же послали в новый поход через всю страну для уничтожения могольской власти. Вот когда наконец он достиг побережья Бенгальского залива.

Прабханкар получил звание бахадура и остался в должности губернатора Агры.

Единственное огорчение доставил Сикандр, объявивший независимость Пенджаба почти в тот же момент, когда Дели был вновь захвачен. Он заявил, что это — часть договора, заключенного с Моголом. Хумаюн призвал Бланта мобилизовать армию и выступить против него. Патаны потерпели поражение, и Сикандр бежал в горы Афганистана.

— Я не понимаю его, — признался Ричард. — Для выступления ему следовало бы выбрать время, когда вы стояли лицом к лицу с Хему.

— Он стал патаном, а все патаны сумасшедшие, — весело сказал опьяненный победой Хумаюн. — Но мы будем преследовать его.

Хумаюн объявил, что его сын Акбар будет хакимом Пенджаба под опекой Байрам-хана, любимого туман-баши Могола, который, несмотря на то что был афганцем, не любил семью Сура.

— Будь уверен, ты сделаешь их достойными подданными Делийского королевства, — сказал Хумаюн, адресуясь скорее к Байраму, чем к мальчику, которому было всего тринадцать лет.

Оба поклонились, но именно Акбар ответил:

— Это будет сделано, отец.

Вот когда Ричард впервые увидел мальчика. До сих пор тот оставался на попечении матери-персиянки. Но сейчас, в таком нежном возрасте, ему была отведена вполне мужская роль, хотя фактически хакимом предстояло стать Байраму.

Ричард, казалось, мог быть доволен подобным решением, но не вполне доверял Байраму. Возможно, потому, что перестал доверять всем афганцам. А вот уравновешенность и уверенность в себе совсем молодого юноши произвели на него благоприятное впечатление. Акбара, похоже, ждало славное будущее. Правда, Блант был несколько разочарован, узнав, что молодой принц не умеет ни читать, ни писать. Просто невероятно для сына Хумаюна, которого приводило в восторг каждое написанное слово.

Настоящее виделось довольно счастливым. Как и хотела Гила, они вроде бы достигли спокойной старости. Они потеряли сына, но вернули дочь и внука, прелестного малыша, названного Искандером. Хему надеялся, что в ребенке вновь оживет дух Александра Великого.

С ними рядом жил Питер со своей молодой семьей. Жизнерадостность, присущая юности, взяла свое, хотя Питеру из-за бегства Хему не удалось поучаствовать в сражении.

— Но я доволен. Это ведь могло произойти, — заверил он Ричарда.

— Ну а теперь, вдоволь хлебнув приключений, ты, надеюсь, вернешься в Англию к матери, чтобы познакомить ее со своей женой и детьми.

— Я подумываю об этом, — признался Питер, — но хочется остаться в этой сказочной стране подольше! Да и детишки еще малы для такого длительного путешествия.

Подольше! Чуть больше года прошло с тех пор, как Могол вернул себе султанат. И вот однажды, составляя указатель своей любимой библиотеки, он упал с самого верха лестницы и проломил череп.