Не оставалось никаких сомнений, что Акбар отравлен. Можно было без колебаний назвать и имя убийцы. Несколько секунд Уильям стоял в оцепенении от случившегося, не зная, что предпринять.

Уильям считал Салима человеком с огромной силой воли, ибо он так легко отказался от своих пороков. Конечно, он и был таким, ведь чтобы убить своего отца, самого сильного человека на земле, нужна железная воля. Значит, все происшедшее на соколиной охоте было обманом. Именно там и тогда принц решился на убийство отца.

Тогда же он разработал безжалостный план, убеждая весь мир, будто он и Акбар помирились. А сам медленно убивал падишаха. Уильям был уверен, что последние три недели принц подсыпал Акбару яд.

Он глянул на, слугу, который упал на колени и смотрел на мертвого Могола, трясясь от страха.

Слуга боялся наказания, потому что именно он нашел тело. Его могли обвинить в убийстве императора.

Или его самого, Уильяма, подумал Блант. Салим будет отрицать причастность к преступлению, утверждая, что оставил отца живым и здоровым. Отсюда и слишком громкое прощание, которое слышали Блант-бахадур и слуги. Да, Салим стал сейчас Моголом, а Блант-бахадур так и остался просто командиром гвардии.

Уильям вдруг похолодел. Если примирение было обманом, тогда Салим не забыл, как Блант-бахадур занял брод и нанес ему поражение, как был награжден Моголом, а голый принц, униженный, стоял на коленях. Он находился в свите Акбара, когда Салим просил у отца прощения.

Хладнокровие вернулось к Уильяму, позволяя реально оценить действительность. Салим не умел прощать, как его отец.

Слуга поднял голову.

— Что делать, эмир?

Уильям напряженно думал. Ему осталось, может быть, два часа жизни. Объявить о преступлении или не делать этого? Салиму надо, чтобы кто-то другой нашел тело. Он не мог позволить, чтобы на него пало даже малейшее подозрение, будто ему уже известно о смерти отца. Только убийца мог знать об этом раньше слуг.

Блант должен попытаться употребить эти два часа с пользой. Два часа!

Если он хочет остаться в живых, то не грех быть таким же жестоким, как и Салим, ведь в случае его смерти Изабелла, Елена и его дети тоже должны будут умереть.

— Эмир? — окликнул его слуга.

Этот человек умрет в любом случае, возможно даже на колу. Уильям выхватил меч и одним ударом зарубил несчастного. Мертвое тело распростерлось рядом с кроватью падишаха. Тем самым Блант, несомненно, доказал вину слуги в глазах всего мира.

Он вытер лезвие и, вложив меч в ножны, вышел из покоев. Еще двое слуг вопросительно смотрели на него.

— Падишаху стало хуже, — сказал Уильям. — Его нельзя беспокоить. Я пойду за врачом. Не позволяйте никому входить к Моголу до моего возвращения. Боджу останется с ним. Понятно?

— Да, Блант-бахадур, — поклонились они.

Он прошел через комнату и позвал Таласа. Оба вскочили на коней и направились по начавшей просыпаться улице домой.

— Подбери быстро спокойных коней для моей жены, тети, детей и нянь, — приказал он Таласу. — И для Джальны, — добавил он. Она по-прежнему оставалась его любимой наложницей. — Не буди слуг, делай все сам. Возьми семь запасных коней.

— Мы уезжаем из Агры?

Уильям кивнул.

— Возьмешь ты еще кого-нибудь с собой? — спросил он Таласа, зная, что тот не женат.

Тавачи отрицательно покачал головой.

— Я куда угодно последую за вами, Блант-бахадур, — сказал он, явно сбитый с толку.

— Я все объясню тебе позже, а теперь приготовь коней, — сказал Уильям.

Пока Талас седлал коней, Блант поспешил собрать близких и оповестить о случившемся. Однако весь дом уже проснулся: ночной сторож заметил сборы. И тогда Уильям обратился к слугам.

— Меня послали с тайной миссией императора, — сказал он им. — Не должно быть никакого лишнего шума. Отправляйтесь спать и, если после моего отъезда кто-нибудь станет спрашивать обо мне, отвечайте, что ничего не знаете.

— Ты не оставляешь их на смерть? — спросила Елена, когда они вывели коней со двора.

— Нет, если они все выполнят в точности, как я сказал, — ответил он.

Уильям Блант и его семейство покинули Агру через северные ворота и поехали на северо-запад, в холмы, а затем — вверх вдоль долины.

— Куда мы можем уехать? — спросила Елена. — В Диу?

— Сомневаюсь, что мы благополучно достигнем Диу. Но пусть нам бы это и удалось, скорее всего именно там нас станет искать Салим. У нас есть всего несколько часов. Если бы мы не нашли в Диу судно в течение суток, то нас бы и там арестовали.

— Тогда куда же нам идти?

— В Лахор.

— В Лахоре безопаснее?

— Там принц Хусро, на него вся надежда, — улыбнулся он ей. — Наша семья уже когда-то искала спасение в Пенджабе... и возвратилась с победой.

Елена дрожала от страха. Она была ошеломлена, в одночасье потеряв все, чем дорожила. Она знала историю своей семьи, дикие поступки своего отца и Ричарда Бланта, совершенные много лет назад. Это все уже стало историей. Ее собственная жизнь шла той же дорогой и была обеспечена теми же гарантиями. Конечно, она понимала, что Акбар когда-нибудь должен умереть. Но так же, как Уильям, да и как все в Индии, надеялась, что его любимый сын, помирившийся с отцом, будет продолжать его политику, сохранит прежние отношения и с министром, и с командиром гвардии.

Бежать, точно воры, когда Акбар лежит отравленным?.. Происходящее напоминало ночной кошмар.

Они двигались по восемнадцать часов в сутки. Няньки ворчали, Изабелла и Елена изнемогали в седлах, дети плакали от усталости и лишений. И только Джальна оставалась как всегда веселой и энергичной.

Талас и Уильям часто оглядывались через плечо. Нет ли погони? Даже если бы Салим сначала решил искать их в Диу, то обязательно послал бы гонцов в Лахор сообщить Хусро о смерти Акбара. И в первый же день пути гонцы узнали бы, кто проехал перед ними.

Уильям подсчитал, что они опередили гонцов примерно на четыре часа.

Беглецы меняли лошадей два раза в день и при такой езде вынуждены были на второй день бросить шесть из них. Оставшиеся кони чуть не падали от изнеможения, когда на пятый день пути семейство Блантов въезжало в Лахор, преодолев триста миль от Агры.

Принцу Хусро едва исполнилось двадцать, но у него уже было три жены и несколько сыновей. Ему, самому старшему из поколения принцев, открывалось блестящее будущее. Однако он ненавидел своего отца Салима.

Хусро был назван в честь известного персидского короля-воина и, оправдывая свое имя, уже отличился храбростью в сражениях армии Акбара. Он боготворил деда и стремился во всем подражать ему. Уильям вспомнил, что его собственный дед рассказывал, как мчался, словно ветер, в этот город, чтобы сообщить Акбару о наследовании престола. Какие великие события произошли после этого! Если бы Хусро оказался достойнейшим из всех наследников, будущее Бланта было бы обеспечено.

Хусро принял Уильяма наедине. Выслушал внимательно, теребя пальцами бороду, все, что тот ему рассказал.

— Мой отец убил его? — спросил он.

— В этом не может быть сомнения.

— Разве не был Акбар величайшим человеком всех времен и народов? — пробормотал принц.

— История оценит его по достоинству, мой господин. Вы отомстите за его смерть?

Хусро размышлял.

— Я не могу убить собственного отца, как он убил своего, но Акбар будет отомщен, Блант-бахадур.

— Тогда мы вместе станем мстить его убийце. Акбар был мне больше чем хозяином. Он был моим другом и наставником.

— Да, мы пойдем вместе, — согласился Хусро.

Собрали армию. Из Пешавара и Амритсара вызвали пограничные отряды, но они еще не собрались, когда из Агры прибыл отряд кавалерии.

— Мы ищем предателя по имени Блант, — объявил минг-баши принцу Хусро.

— Блант-бахадур здесь, — подтвердил Хусро и пригласил Уильяма выйти вперед.

— Мой господин, вы знаете о смерти Могола?

— Блант-бахадур сказал мне об этом.

Минг-баши нахмурился.

— И он свободно стоит рядом с вами?

— Он рассказал мне всю правду, — ответил Хусро. — За это преступление следует арестовать моего отца, так и будет в действительности.

Минг-баши выглядел удивленным.

— Возвращайся к моему отцу, — приказал принц, — и скажи, что я знаю: он отцеубийца. Скажи, что я подниму своих подданных против него и отомщу за смерть любимого деда. Скажи, что ему лучше сразу сдаться мне. И вот что еще: я объявлю себя Моголом, ведь он не достоин этой чести.

Минг-баши спокойно выслушал принца, но ответил смело:

— Вы еще почувствуете на себе гнев Могола.

— Вам следует бояться моего гнева, — предостерег его Хусро.

Хусро говорил и выглядел как император. Он садился на коня как король и выступал впереди своих людей как король.

Патаны, недовольные раджпуты и белуджи, собравшиеся под его знаменем с конскими хвостами, обнажили мечи и подняли копья, громко приветствуя своего повелителя.

Гуру Арджун благословил предприятие Хусро.

— Что вы собираетесь делать с Салимом, если победите? — спросил Уильям.

— Его ждет пожизненное заключение, — решительно сказал принц. — Ведь человек не может убивать своего отца.

И снова река Сэтлидж разделяла две армии. По совету Уильяма Хусро послал крупный конный отряд на реку, который обнаружил брод незащищенным.

Сразу вслед за ними послали пехоту захватить и укрепить противоположный берег. Это происходило всего в пятидесяти милях от Лахора. У Уильяма прибавилось оптимизма. Он помнил, что четыре года назад Салим не решался на открытое сражение.

— А нам что делать? — спросила Елена, когда армия готовилась выступать.

— Оставайтесь в городе, — сказал ей Уильям, — до моего возвращения.

— А если ваша армия потерпит поражение?

— Я взял сумку с серебром из Агры. С вами остается мой верный Талас Али. Едва получишь известие о каком-нибудь несчастье, бери деньги, Изабеллу с детьми, Таласа Али, охрану и все отправляйтесь в Диу. То же самое сделайте, если получите от меня послание, в котором будет сказано: «Поезжайте». Тогда отправляйтесь немедленно. Обещай мне сделать это, тетя.

Она пристально посмотрела в глаза племяннику, а затем крепко обняла его.

Прощаясь с Изабеллой, Уильям нежно обнял ее, поцеловал детей, а затем отвел жену в сторону.

— Наша жизнь началась не слишком удачно, — сказал он. — А теперь еще эта разлука. Но если принц Хусро победит, я стану его правой рукой, как было при Акбаре, и мы заживем счастливо.

— Я уверена в этом, — сказала она.

Джальна плакала.

Изабелла стояла на зубчатых стенах в толпе провожающих армию в поход. От блестящих шлемов и панцирей отражалось жаркое южное солнце. Над грохочущими по ухабистой дороге пушками поднималось облако пыли.

Но даже за свое короткое пребывание в Могольской империи она видела куда более многочисленные армии со значительно большим числом пушек.

Изабелла прогнала тягостные мысли и отправилась к Елене.

— Я хочу просить вас об услуге.

— Я готова сделать для вас все, — ответила Елена.

— Я бы хотела, чтобы вы взяли детей и нянек и отправились в Диу.

Елена нахмурилась.

— А вы что будете делать?

— Я останусь здесь ждать возвращения мужа.

— Вы хотите, чтобы я уехала с детьми прямо сейчас?

— Не позднее завтрашнего дня, Елена.

— Значит, вы не верите, что Уильям вернется с победой?

Изабелла отвела взгляд.

— Я ничего не смыслю в военных делах. Я просто боюсь.

— Тогда вам следует ехать вместе с нами.

— Уильям не простит мне. — Она схватила руку Елены. — Если... если я узнаю о его поражении, я сразу отправлюсь вслед за вами. Я обещаю это.

Елена оказалась в затруднительном положении. Она совсем ничего не понимала в военном деле, не знала, что ее отец всегда оказывался победителем, а Уильям, кажется, унаследовал военную хватку Блантов. Озабоченность Изабеллы неожиданно разбудила и ее собственные сомнения. Конечно, невестка еще очень молода, неопытна и, естественно, прежде всего заботится о безопасности детей.

Ну, а как же она, удивлялась себе Елена. В Уильяме была вся ее жизнь, а сейчас ее просили оставить его, спасаться, пока он сражается за свою и их жизнь.

Но что она могла еще для него сделать? Изабелла права: если кто-нибудь и должен остаться ожидать Уильяма, так только жена.

— Едва придет известие о победе, пошлите за мной, — настаивала она.

— В тот же момент, — пообещала Изабелла и поцеловала ее. — Скажите моим родителям, что я люблю их, расскажите им, как я счастлива.

На следующий день Елена и дети выехали из Лахора в сопровождении маленького отряда под командой Таласа, направляясь на юго-запад в Гуджарат, а затем в Диу.

Джальна решила остаться в Лахоре, и Изабелла не возражала. Две женщины волей судьбы стали почти подругами, и испанка была рада такой компании.

Армия Хусро без помех переправлялась, через Сэтлидж. Противоположный берег все еще укрепляли.

Туман-баши послал разведчиков далеко на юго-восток. Они только что вернулись.

— Падишах собрал армию, мой государь, — доложил он, — но пока остается у стен Агры, в лагере. Он еще не готов вести войну. — Человек усмехнулся. — Падишах собирается жениться.

— В такое время? — не поверил ему Хурсо. — И кто же его невеста?

— Ага Нур-ун-Нисса.

— Но она жена другого, — возразил Уильям.

— Была, мой государь. Ее муж недавно умер. Зарезан человеком, который теперь сделал предложение aгe.

Хусро и Блант переглянулись.

— Разве мой отец мог сделать подобное? — спросил Хусро. — Есть ли предел его порокам?

— Aгe дали новое имя, мой государь, — продолжал туман-баши. — Ее будут называть Hyp Джахан — Свет Мира. Могол теперь известен как Джахангир — Покоритель Мира.

— Мой отец сошел с ума, — заявил Хусро. — Большую армию он собрал?

— Огромную! Во много раз больше нашей.

Хусро посмотрел на Уильяма.

— Почему он не выступает?

— Потому что знает: вам просто необходимо разбить его, — сказал Уильям. — Он Могол. А вы, до тех пор пока не победите, всего лишь мятежник.

— Но мне нужно больше людей, — сказал Хусро. — Мы останемся здесь, пока не наберем достаточное войско.

Блант вынужден был высказать свои сомнения.

— Мой государь, — доказывал он, — вы должны напасть на вашего отца сейчас, когда его авторитет еще невысок. Акбар убит. Меня могли бы обвинить в этом преступлении, но многие помнят, как Джахангир выступал против своего отца. Это было всего пять лет назад. Сейчас мало кто сомневается, что муж Нур-ун-Ниссы убит ради удовлетворения похоти Могола. Если вы смело выступите и объявите своего отца отцеубийцей, убийцей, а также вором чужих жен, то люди будут сражаться против вас с меньшей решительностью. Но с каждым днем власть Салима будет упрочняться все больше и больше, народ признает в нем своего хозяина. А тогда уж не имеет значения, какие преступления он мог совершить.

Хусро выслушал его молча. Но у Уильяма дрогнуло сердце, когда он понял, что молодой принц не готов принять его совет.

— То, что ты сказал, возможно и верно, Блант-бахадур, — наконец ответил Хусро. — Но вступать в бой при соотношении два к одному было бы самоубийством. Мы сначала усилим нашу армию.

Уильям сразу понял, что Хусро вовсе не предназначен стать перевоплощением Акбара. Момент был упущен.

Разбитый на берегу Сэтлиджа лагерь принял вид постоянного. Тавачи разослали в разные стороны поднимать жителей холмов сражаться за принца. Как обычно, женщины и торговцы собрались вокруг лагеря. Появился базар. И вскоре стало трудно отличить солдата от торговца.

Уильям отчаялся. Он уже предвидел катастрофу, глядевшую прямо им в лицо, но никак не мог предотвратить ее. Ему не хватало опыта и авторитета.

Хусро же казался вполне довольным. Он часто проводил военные учения, разрабатывал тактические планы своего решающего наступления, развертывая воображаемые войска, которых у него еще не было. Но даже он забеспокоился, когда сообщили, что ночью целый полк ушел к Салиму. Минг-баши притащили к нему.

— Как это могло случиться? — потребовал ответа принц.

— Они были подкуплены, мой государь, — возмущался полковник. — Люди приходили под видом купцов, но это были агенты, посланные Моголом уговорить моих солдат. Они внушали людям, что Могол не собирается воевать с сыном, а хочет только арестовать убийцу своего отца.

Хурсо нахмурился.

— Так называемый Могол и есть настоящий убийца Акбара.

Минг-баши бросил взгляд на Бланта.

— Могол отрицает это, мой государь. Он говорит, что в ту роковую ночь, когда он покидал отца, тот был еще жив, и считает убийцей Блант-бахадура, который бежал из Агры, распространяя слухи, будто это сделал Салим.

Уильям почувствовал, что его мышцы напряглись, когда он взглянул на принца.

— Ты лгал мне, Блант-бахадур? — спросил Хусро.

— Я никогда в жизни не лгал, мой господин, — ответил Уильям.

Хусро посмотрел на полковника.

— Твои люди поверили этой сплетне?

— Увы, да.

— Итак, они дезертировали к моему отцу. Другие последуют за ними, если те останутся без наказания. Блант-бахадур, я возлагаю эту задачу на тебя, ведь они и твои обвинители. Спеши!

Уильям отсалютовал и отправился выполнять поручение, но отчаяние его все росло. На каждого человека, которого он найдет и накажет, вскоре придется еще двое. И с каждым днем число их будет увеличиваться. Могол сражался в истинной манере своего отца, заслав во вражеский лагерь эмиссаров выполнять основную работу за него.

Уильям послал одного из своих тавачи обратно в Лахор.

— Найди Блант-агу, — поручил он ему, — скажи ей, что я велел передать всего одно слово: «Поезжайте». А теперь поспеши.

За следующие несколько дней еще несколько тысяч человек дезертировали. Стало ясно, что война заведомо проиграна. Джахангир был прекрасно осведомлен о происходящем, что подтверждали донесения разведчиков. Могольская армия начинает наступление. Несомненно, у Могола закончился медовый месяц.

— Что нам делать? — горестно спросил Хусро. Вся его бравада и мужество исчезли.

— Отступайте в Лахор, — предложил один из туман-баши. — Заставьте Могола прийти к нам туда.

— Можем ли мы отстоять город? Мы никогда не имели успеха при осаде города. К тому же мой отец продолжает склонять людей на свою сторону.

Уильям заметил:

— Вы можете сделать только одно, мой господин: выдайте меня отцу и помиритесь с ним.

— Ты можешь предложить что-нибудь другое, Блант-бахадур?

— Это единственная надежда избежать поражения.

Хусро долго размышлял. Несмотря на полный провал его руководства армией, он оставался порядочным человеком.

— Ты был хорошим и верным соратником, Блант-бахадур. Слишком хорошим, чтобы послать тебя на смерть. Все же, если мои люди откажутся сражаться за меня, не будет другого выхода, кроме примирения с отцом. Вот что мы сделаем. Я арестую тебя. Пошлю гонца сообщить об этом Моголу. Едва гонец отправится, тебе дадут возможность бежать. Не хочу знать, куда ты отправишься, поэтому не смогу проговориться отцу. Мне остается только пожелать тебе Божьей помощи.

Уильям склонил голову, сердце его сильно забилось. Ему дали шанс выжить.