Батька Махно, безусловно, один из самых ярких атаманов гражданской войны, умудрялся в 1918–1921 годах воевать против всех — против Центральной Рады и гетмана Скоропадского, Петлюры и атамана Григорьева, против белых армий генералов Деникина и Врангеля, против интервентов из Германии, Австро-Венгрии, Франции, против отрядов немецких колонистов в Украине, против Красной армии и комитетов неимущих селян.

Махно сравнивают с Робин Гудом, Спартаком, товарищем Че... Выходец из среды беднейшего крестьянства степной Украины, с несколькими классами начального образования, в 29 лет он сумел организовать под флагом анархии 100-тысячную повстанческую армию. Уникальность махновского движения заключается в том, что, захватив юго-восток Украины (с населением в 2,5 миллиона человек), Махно начал проводить первый в мире эксперимент создания модели анархистского общества. Именно эта анархистская модель, именовавшаяся Южноукраинской трудовой федерацией, сумела просуществовать 100 дней, находясь под постоянными ударами белых и красных.

В октябре 1919 года махновцы приступили к организации в «свободном районе» нового, до сих пор невиданного общества, основанного на уничтожении любой власти, государства и крупной частной собственности. Конечно, военный вопрос доминировал над всеми другими сторонами жизни махновского «государства». Хаос, голод, полный разрыв экономических связей, эпидемии, раскол общества — все это, казалось, было против планов Махно создать идеальное общество. Но он упрямо старался реализовать свою мечту...

Со временем память о провозглашенной махновцами Южноукраинской трудовой федерации старательно вытравливалась из народного сознания чекистами от науки. Хотя махновская федерация просуществовала в тылу деникинцев дольше, чем Парижская коммуна, о ней в советской исторической науке даже не упоминалось...

Организация «безвластной республики» должна была происходить не по указанию теоретиков свыше, а как «творчество» масс снизу. Принципы создания свободного самоуправляющегося государства были сформулированы в 1919 году в «Проекте Декларации Революционно-повстанческой армии Украины». В Декларации указывалось, что в Украине происходит третья, анархистская революция, которая должна уничтожить государство, революция, авангардом которой являются махновцы. Вот как Декларация подает конечную цель борьбы махновцев: «И когда революция эта, разгоревшись полным пламенем, охватит собой всю Украину и освободит ее от всех насильников и властителей, — тогда мы, ее верные бойцы, растворимся в миллионных лавах повстанческого народа и перейдем рука об руку с ним к свободному строительству анархии». Махно говорил народу: «Я освободил вас! Я принес вам свободу, а вы делаете, что хотите!»

Идея «свободного советского строя» предполагала советы, которые выступили не как политические, а только как общественно-экономические организации, регулирующие производство и социальные отношения. Махно настаивал, что «свободные советы» должны быть «делом широких масс» и создаваться без принуждения и своевольного вмешательства власти. Махновцы устанавливали «конкретные формы правосудия, при широком участии населения и при полном отсутствии предварительно определенных норм наказания».

Однако Военно-революционный совет (махновский парламент) так и не стал руководящей силой махновской федерации, а остался совещательно-декларативным органом. Реальная власть находилась у батьки Махно и его военных комендантов, командиров корпусов, полков и отрядов — то есть в руках атаманов. Власть этих военных, в военное же время, была полной и дополнялась махновской контрразведкой. Махно критиковали даже анархисты, называя махновщину «движением штыка и контрразведки, близким к народничеству в своей безвластной властности». Атаманская суть переломила в махновщине романтический анархизм.

Эпическая фигура батьки Махно — наиболее удачливого и наиболее идейного атамана — заслонила собой фигуры махновских командиров-атаманов, пытавшихся установить «режим» анархии на местах. В этой книге автор намеренно отказался от анализа биографии и идеологии батьки Махно, считая, что о нем и махновщине в последнее время написано множество книг и статей. В них есть упоминания об этих атаманах, но не более. И это при том, что местные махновские атаманы и придавали махновскому движению всеукраинский характер.

Эти атаманы, хотя и признавали батьку главой движения, однако сами бесконтрольно формировали «общество будущего», исключительно на свой «страх и риск». Их можно условно назвать «базовыми» атаманами махновщины. Они создавали свои «республики» вдали от Гуляйполя, свою уникальную структуру власти в нескольких десятках «базовых» сел, где они были «царями и богами». Обычно возле «базовых» сел располагались густые леса, в которых укрывался местный отряд, когда в села входили крупные части Красной армии или белогвардейцы и в которых рылись землянки и пряталось оружие, патроны, ценности. У махновского атамана Щуся таким «базовым» местом служил Дибровский лес, у Савонова — Изюмский, у Каменюка — Старобельский, у Бровы — Самарский лес у Новомосковска.

Интересно, что почти все махновские командиры имели большой опыт войны, отслужив как в царской армии, где за храбрость получили звания, так и в Красной армии. Не был исключением и атаман Григорий Михайлович Савонов (Гришка). Он родился в крестьянской семье Изюмского уезда Харьковщины, предположительно в 1895 году. До революции Григорий успел поработать портным и рабочим железнодорожных мастерских. С 1915 года он воевал на фронтах мировой войны «за Веру, Царя и Отечество». Дослужился до прапорщика (по другим данным, подпрапорщика), стал георгиевским кавалером.

С весны 1917-го Савонов «в революции», на фронте примкнул к эсерам, в октябре — к левым эсерам. Во времена Центральной Рады, вернувшись на родину, был назначен комендантом городка и станции Царевоборисов (ныне — Красный Оскол) на Харьковщине. С лета 1918 года Григорий партизанил в отряде, воевавшем против Скоропадского. Некоторое время он поддерживал восстание Петлюры, но когда в Харьковской губернии установился военный режим полковника Болболчана — больбочановщина, начал симпатизировать большевикам.

В январе 1919-го Савонов вступил в ряды Коммунистической партии Украины, стал командиром Красной армии. В феврале–марте 1919-го он — командир батальона 12-го полка 1-й бригады группы войск донецкого направления, которая вела борьбу с Деникиным в районе северного Донбасса. Однако за неподчинение приказам командования батальон был расформирован. В апреле 1919-го Савонов занимает должность помощника красного военкома Изюмского уезда. В мае он был направлен на трехмесячные курсы красных командиров в Киеве. «Без отрыва от учебы», как и все курсанты, участвовал в борьбе против атамана Зеленого.

С сентября 1919 года Григорию Савонову поручили организовать красный партизанский отряд в тылу белогвардейцев, в лесах у Сум. В декабре, когда белогвардейцы отступили с севера Украины, он получил пост ахтырского, а позже изюмского уездного военкома. В это время Григорий входит в число новой местной элиты. В июне 1920 года его назначили ответственным за ликвидацию дезертирства в Изюмском уезде, он возглавил карательный отряд, брошенный против дезертиров и повстанцев. Именно летом 1920-го у Гришки произошел перелом мировоззрения, он разочаровался в диктатуре пролетариата, когда получал приказы жечь «дезертирские» села и расстреливать крестьян-заложников.

Во второй половине июля 1920 года, когда армия Махно рейдировала в районе Изюмщины и даже на сутки заняла Изюм, Савонов связался с махновцами, договорился о своем месте в движении Махно. В начале августа он организовал восстание местного гарнизона и окончательно перешел на сторону махновцев во главе отряда из 210 конников и 40 пехотинцев при восьми пулеметах. Покинув Изюм, Савонов ушел в соседний Тепленский лес, где уже нашли себе укрытие отряды атаманов махновской ориентации Сыроватского и Колесниченко. Вскоре они перешли под командование Савонова.

Рейдируя в направлении Дона, головной отряд Махно захватил Константиновград (ныне — Красноград Харьковской области), а 27 августа 1920-го атаковал Изюм. В боях за Изюм отряды Махно и Савонова разгромили бригаду красных. В октябре Савонов собрал вокруг себя махновский отряд из тысячи повстанцев. На съезде местных повстанцев и крестьян Изюмского уезда он был провозглашен «батькой изюмских повстанцев».

В октябре 1920 года Махно пошел на военный союз с Красной армией против генерала Врангеля, захватившего Гуляйполе, Александровский уезд и Северную Таврию. Согласно договору с красными, Махно обязался привести свою армию на врангелевский фронт и заставить всех махновских повстанцев прекратить военные действия против советской власти. Савонову, который чувствовал себя довольно независимо в армии Махно, батька тогда грозил, что если Гришка не пойдет на союз с Красной армией, то он не будет считать его своим побратимом, «а при встрече морду набьет». Что означало у батьки «морду набить», Савонов уже знал: два непокорных атамана были расстреляны за неподчинение приказам Махно.

В то же время Савонов опасался, что его, как недавнего перебежчика из большевистской армии, красные «союзники» попытаются арестовать и предать трибуналу. И все же он покорился, и по приказу Махно его отряд использовался для перехвата и разоружения тех махновцев, кто бежал на Дон, чтобы продолжать борьбу против красных. На станции Красный Оскол отряд Савонова присоединился к группе махновского атамана Щуся, которая направлялась на врангелевский фронт. 14 октября Гришка прибыл в Изюм, где было намечено место сбора части всей армии Махно. С 16 октября Савонов — командир 4-го пехотного полка в группе махновцев Белаша–Петренко, которая заняла участок врангелевского фронта. Интересно, что в полк Савонова тогда влились перебежчики из Красной армии — две маршевые роты 2-й Конной армии.

22–25 октября 1920 года махновская группа, прорвав врангелевский фронт у Синельникова, попыталась штурмом овладеть Александровском и Ореховым. Часть махновцев, пройдя по тылам белых, попыталась с ходу овладеть Гуляйполем. Против части Савонова выступил конный полк Донского корпуса генерала Морозова при поддержке двух танков и эскадрильи. В этом сражении полк Савонова, как и все формирования у Гуляйполя, был разбит. Сам атаман получил тяжелое ранение, после чего долго лечился. Остатки его полка не выступили дальше на Крым, а остались на доформирование в Пологах — местечке и станции вблизи Гуляйполя.

В первой половине ноября 1920 года Красная армия в союзе с армией Махно разгромила части Врангеля и захватила последний оплот белых — Крым. С этого времени махновцы стали уже не нужны советской власти. Командование красных подготовило план быстрого локального окружения и уничтожения разрозненных частей махновцев в районах Гуляйполя, Новоспасовки и в Западном Крыму.

26 ноября полк Савонова принял на себя первые удары Красной армий. Атаману и части его полка удалось вырваться из окружения в Пологах и поучаствовать в боях за Гуляйполе в составе отряда Махно. В декабре 1920-го — январе 1921-го части Махно рейдировали по Украине, из Северной Таврии через Херсонщину на Подолье, потом через Киевщину на Черниговщину и далее в Россию в район Курск–Белгород. В составе армии батьки в качестве командира небольшого отряда воевал и Григорий Савонов.

В 20-х числах января 1921 года атаман Григорий Савонов вместе с бывшим командиром 2-го крымского кавполка махновцев Харлашкой (Харлампием Общим) ограбили церковь в городке Корча между Курском и Белгородом. В этом районе Махно думал отсидеться и создать повстанческий «вольный район». Дело о «грабителе Савонове» попало в так называемую комиссию антимахновских дел, за подобные грабежи ему и Харлашке мог угрожать расстрел. Опасаясь расправы, атаманы с несколькими десятками своих сторонников бежали из махновской армии в изюмские леса. Савонов и Харлашка собрали в лесах новый отряд в 100–150 человек.

В марте 1921 года Савонов с отрядом в 500 бойцов уже рейдирует в Верхнеднепровском и Новомосковском уездах, войдя в союз с махновским атаманом Щусем. В начале апреля под станцией Барвенково Харлашка был убит, а его отряд частью отошел к Савонову, частью — к местному атаману Жмурину. После этого между Савоновым и Жмуриным начались столкновения за лидерство в изюмских лесах.

В апреле Савонов был прощен Махно, хотя при этом он не спешил возвращаться под власть гуляйпольского батьки. Гришка превратился в типичного местного «автономного» махновского атамана с отрядом в 300–600 сабель и штыков при 18 пулеметах, который действовал в лесах между Изюмом и Славянском. В мае в боях на Полтавщине и Харьковщине Савонов потерял три четверти своего отряда.

В июне 1921 года Григорий Савонов нелегально отправился на поиски группы Маслакова на Северный Кавказ, через территории Украины и России. Во время этой поездки он был ранен и ни с чем вернулся назад. А в июле атаман лечился от ран на хуторе Синичино Изюмского уезда. Здесь 22 июля он был арестован и немедленно расстрелян карательным отрядом чекистов.

Остатки отряда Савонова перешли к другому местному махновскому атаману, который в разных документах проходил под фамилиями Каменюк, Каменев, Каменный.

* * *

Атаман Каменюк — Андрей Андреевич Авраменко, бывший крестьянин-батрак села Петропавловка Старобельского уезда, что в 25 километрах от Луганска. Есть данные, что во время Первой мировой войны Каменюк был матросом Черноморского флота. В 1917-м он стал анархистом. Чем занимался бывший матрос зимой–летом 1918 года, пожалуй, мы уже не узнаем. Но с осени 1918-го Андрей Авраменко партизанил против гетмана в лесах у Старобельска, а в марте 1919-го он впервые появился у Махно.

Летом 1919 года Каменюк уже известен как главный атаман Старобельского уезда, в отряде которого собралось более тысячи повстанцев. Старобельский уезд, расположенный к северу от Луганска, на границе Украины и России, был «медвежьим центром» — краем лесов, болот и степей. В этом уезде не было железных дорог и крупных городских центров и значительных предприятий.

По мнению командира махновского штаба В. Белаша, атаман Каменев-Каменюк был послан на Старобельщину штабом Махно, и уже в 1919 году его отряд считался частью махновских войск. Летом 1920-го в подразделение Каменюка был послан махновский комиссар Абрам Буданов. Однако есть данные, свидетельствующие о том, что Каменюк в 1919–1921 годах ориентировался еще и на атамана Колесникова и от его имени организовывал повстанцев в южной части Калачеевского и Богучарского уездов Воронежской губернии России и Старобельского уезда в Украине.

Летом 1920 года Каменюк возглавил самостоятельный повстанческий отряд численностью 300 всадников и 400 пехотинцев. 3 сентября 1920-го армия Махно заняла Старобельск и оставалась в этом городе и уезде около месяца. В это время отряд Каменюка становится Старобельским полком армии Махно. Но когда батька подписал союз с Красной армией, Каменюк и некоторые другие атаманы выступили против этого союза и в письме Махно заявили: «Мы не хотели мира с большевиками, которые способны обмануть. Мы не желаем проливать свою кровь на врангелевском фронте лишь потому, что нашими плодами воспользуются большевики. Мы не признаем их революционерами и боремся с ними как с государственниками, властителями и законниками. Желаем вам успеха в деле разгрома Врангеля и умоляем — не кладите пальцы в рот большевикам откусят». Даже угроза расстрела, высказанная Махно, не изменила мнения атамана Каменюка.

Очевидно, в октябре 1920 года Каменюк ушел из Старобельского уезда в Воронежскую губернию. Его отряд подчинился повстанческому атаману Пархоменко (брату красного комдива, погибшего в боях против Махно). В свою очередь, отряд Пархоменко и повстанческий отряд донских казаков Фомина (700 бойцов), находившийся в составе повстанческой армии Махно, уйдя из Украины в Воронежскую губернию, вступили в партизанское объединение атамана Колесникова. С «армией» Колесникова в конце 1920 года Каменюк совершил налет на Старобельск.

В январе 1921 года сводная бригада Войск внутренней охраны республики (ВНУС) совершила неудачный поход против отряда Каменюка, который тогда действовал в районе городка Ямполь. В 1921 году об отряде Каменюка чекисты сообщали противоречивые данные, оценивая его численность то в 300 бойцов, то в три тысячи. Склонный к преувеличениям махновец Белаш писал, что у Каменюка была целая армия — 4,5 тысячи бойцов при четырех орудиях и 70 пулеметах. Скорее всего, столько человек имел головной отряд атамана Колесникова, в который входил отряд Каменюка.

С марта атаман Каменюк снова начал действовать в Украине — между Луганском и Старобельском. В марте его отряд самостоятельно захватил Старобельск, разгромив 56-й полк Красной армии. Во время этих событий был убит уездный секретарь парткома.

В апреле у станции Заринка Старобельского уезда Каменюк создал Повстанческий штаб региона Северского Донца, для координации действий местных атаманов махновской направленности: Терезова, Савонова, Золотого Зуба, Гавриша, Буданова, Зайцева, Саенко. Под началом Каменюка и этих махновских атаманов юга Харьковщины и севера Донбасса воевало тогда до 2,5 тысячи человек. Чекистские источники сообщали, что летом 1921 года только в отряде Каменюка насчитывалось до тысячи повстанцев — «целый повстанческий полк». Тогда же, весной 1921-го, чекистам удалось схватить атамана, но когда его вели на расстрел, он смог бежать и скоро снова возглавил отряд.

В мае 1921 года, когда Махно со своей армией решил провести рейд на Полтавщину, Каменюк с 200 повстанцами присоединился к батьке. В начале июня 800 махновских сабель в Старобельском уезде представляли реальную угрозу Луганску, однако армия Махно уже потеряла три четверти своего состава в боях на Полтавщине и у Гуляйполя. 10–15 июля остатки армии Махно, в том числе и Каменюк, отошли в Старобельский уезд.

Батька надеялся привлечь Каменюка и его бойцов в поход на запад, в польскую Галицию. Но отряд Каменюка (в котором осталось около 100 человек) вместе с отрядами атаманов Пархоменко и Терезова к этому времени перебрался в Россию и партизанил у станицы Вешенской и Урюпинска. В июле 1921 года Махно вышел на Дон, надеясь у Вешенской найти своих атаманов. Но так и не нашел...

В начале августа Каменюк вернулся к Старобельску, а 12 августа сюда же из далеких калмыцких степей пришли остатки махновской Кавказской армии Маслакова в 120 сабель при пяти пулеметах. Большевиков не на шутку встревожило появление в уезде такой значительной силы кавалерии (при объединении с местными отрядами силы махновцев в уезде составили до 300 сабель и 400 штыков при десяти пулеметах). На разгром объединенных сил повстанцев было брошено три тысячи красноармейцев. В боях 17–19 августа остатки отряда Маслакова и отряды Каменюка и Терезова были полностью разгромлены. Каменюку с 30 всадниками удалось бежать в леса Воронежской губернии.

В октябре 1921 года атаман с отрядом в 50 сабель совершил налет на село Петропавловка у Луганска, а в начале ноября ушел в Донскую губернию в Россию. К этому времени махновское и антоновское движения были практически задушены: Махно скрылся в Румынии, Колесников, Щусь и Савонов погибли, Белаш находился в застенках ЧК. Перспектив продолжения борьбы уже не существовало, и Каменюк думал сдаться властям. Но, по одной из версий, в конце ноября 1921 года он попал в засаду и был убит, а отряд его разгромлен. По другим данным, атаман Каменюк погиб в бою в начале 1922 года.

* * *

В союзе с Каменюком и Савоновым воевал еще один махновский командир — атаман Терезов. Известно, что он служил советским милиционером поселка Ново-Айдар до июня 1920 года, когда неожиданно убил своего начальника Ягроновского. Чекисты сообщали, что Терезов «из нескольких милиционеров и дезертиров быстро сколотил банду, забрал в милиции оружие и, наделав дебош в Ново-Айдаре, направился в Колядовку... В селе Волкодавовом (Журавце) отрядом Терезова было убито 13 продармейцев».

За отрядом Терезова в сотню отчаяных партизан на конях гонялись регулярные военные части, но догнать его смогли только на Дону. Несмотря на разгром отряда, предводителю удалось бежать и присоединиться к отряду Каменюка. Весной 1921 года он снова возглавил автономный махновский отряд в 70 бойцов, действовавший в районе Старобельска. Этот отряд, согласно сообщениям чекистов, «более всего терроризировал Старобельск и убил многих советских, партийных, рабочих и незаможников». Очевидно, отрад Терезова был окончательно разгромлен летом 1921 года, после чего сведений об атамане больше не появлялось.

* * *

Наиболее влиятельными махновскими атаманами Полтавской губернии были Христовой и Бутовецкий. Лев Христовой (Хрестовый) родился в местечке Лютеньки предположительно в 1896 году. Некоторое время он служил в армии Украинской республики, а в начале 1919-го вступил в ряды Красной армии. В то же время он стал членом Федерации анархистов Украины «Набат», которая создала свои группы на Полтавщине с осени 1918 года.

В мае 1919 года Лев дезертирует из Красной армии и создает из крестьян Зеньковского уезда и дезертиров атаманский отряд, ориентировавшийся на Зеленого и Махно. В сентябре–октябре отряд Христового боролся против деникинцев в союзе с повстанческим отрядом атамана Масюты. В середине октября его отряд входит в Полтавскую группу армии Махно (1500 бойцов, 10 пулеметов, одна пушка). Батька рассчитывал на то, что Полтавская группа вскоре превратится в Полтавский махновський корпус, включающий до 10 тысяч повстанцев. Эти надежды частично оправдались. На Полтавщине частью местных повстанцев руководила Федерация анархистов-повстанцев, которая объединяла в своем составе ряд повстанческих атаманов: Шубу, Бибика, Огаркова, Дьявола, Гонту, Христового, Бутовецкого, Коваля, Келеберду. Их отряды (до семи тысяч человек) заявили о своей поддержке махновского движения.

Тогда только в отряде Христового было более тысячи бойцов, его отряд делился на курени, имел 10 пулеметов и одно орудие. В декабре 1919 года этот отряд принимал участие в разгроме белогвардейцев у Полтавы и в захвате города. Таким образом, действия махновских, «зеленых», «национальных» атаманов в союзе с красными атаманами Полтавщины привели к развалу белого фронта и приходу в Полтаву Красной армии. Впрочем, уже через две недели после «союза» повстанцев с большевиками чекисты начали аресты повстанцев.

В январе 1920 года атаман Христовой снова нашел убежище в лесах Зеньковского и Гадячского уездов Полтавщины. 16 февраля в районе Гадяча началось новое восстание против большевиков, в городе восстали красноармейцы местного гарнизона. Они вместе с примкнувшими к ним повстанцами из Гадяча и окрестных сел сформировали «армию» в 160 штыков и 70 сабель во главе с атаманами Александром Ковалем (бывшим боротьбистом) и Федором Бутовецким (местным учителем), поляком из Миргорода, членом анархистской федерации «Набат».

Повстанцы намеревались установить власть «Вольных советов», пытались собрать в уезде съезд крестьянства и провозгласить новую власть атаманов. Но успели только арестовать местных коммунистов... Через два дня после провозглашения «вольного строя» восставшие были вытеснены из Гадяча и ушли на восток в лесной район большого села Липовая Долина (штаб повстанцев расположился в селе Лучка). Весной 1920 года партизаны (до двух тысяч бойцов под началом Бутовецкого) контролировали большой сельский район между реками Пслом и Сулой, которую называли «зоной свободы», или «Сечью».

В июле того же года атаманы Бутовецкий и Христовой предприняли наступление на Гадяч и, разбив местный гарнизон, три дня удерживали городок, провозгласив власть «Вольного совета» и Махно.

В августе, когда армия Махно, рейдируя по Полтавщине, заняла Зеньков, в штаб батьки явились Христовой и Бутовецкий. Учитывая повстанческие настроения в районе Липовая Долина–Гадяч–Зеньков, Махно и анархистские лидеры «Набата» уже строили планы создания независимого вольного района на Полтавщине для проведения «первого в мире эксперимента строительства общества анархии». Но приступить к этому строительству махновцы так и не смогли, «вольный район» со всех сторон окружили крупные соединения Красной армии с целью уничтожить армию Махно.

15 августа махновцы оставили Зеньков, поручив его оборону группе Христового–Бутовецкого, выросшей до шести тысяч бойцов при 40 пулеметах и четырех орудиях (так, по крайней мере, утверждал В. Белаш, данные которого, как мы уже упоминали, могут быть преувеличены). Однако местные повстанцы смогли только сутки продержаться в городке, после чего снова ушли в леса.

Когда Махно собирал свою армию для похода на Врангеля, атаманы Коваль и Христовой с отрядом в 500 сабель прибыли с Полтавщины к Изюму, вместе с батькой вступив в союз с Красной армией. С середины октября по середину ноября 1920-го отряд Христового–Коваля сражался в составе армии Махно против частей Врангеля на юге Украины.

В середине ноября 1920 года Христовой вернулся на Полтавщину, а отряд атамана Коваля (100 сабель) до лета следующего года находился с махновской армией в долгих рейдах по Украине. Летом, возвратившись в полтавскую «Сечь», атаман Коваль начал борьбу с местными бандитскими отрядами, грабившими крестьян. Во время одного из столкновений Коваль был убит.

После гибели Коваля в полтавской «Сечи» появился новый повстанческий атаман махновской ориентации — Иван Крупский, сын народовольца, бывший «вольный казак». Атаман Бутовецкий до марта 1921 года партизанил в лесах у Недригайлова, а атаман Христовой еще с декабря 1920-го, собрав новый отряд, возобновил борьбу против красных.

В январе 1921 года армия Махно, ускользая от преследования, прорвалась с Киевщины на Полтавщину, направляясь в «вольный базовый район» на соединение с местными атаманами. 15 января батька Махно у села Борки присоединил к себе отряд Христового. Однако на этот раз Христовой задержался у Махно только на несколько дней. Батька выступил в южные губернии России, предполагая соединиться с Колесниковым и Антоновым, а Христовый собирался охранять от продотрядов родные села. Когда Махно появился у Недригайлова, атаман Бутовецкий также отказался от похода в Россию.

Осенью 1921 года Христовой и атаман Крупский распустили остатки своих отрядов. На прекращение борьбы подействовала эмиграция Махно в Румынию, нэп, амнистия. В начале марта следующего года в селе Загуриновка Христовой был выслежен истребительным отрядом. Оказавшись в окружении, атаман вместе с женой и одним повстанцем отстреливался, пока не был убит.

В декабре 1921 года Крупский нелегально выехал в Москву, потом посетил Харьков, а затем поселился в провинциальном Гадяче. Вскоре он был опознан и арестован. И все же ему удалось бежать из-под ареста и по подложным документам легализоваться и поселиться в Полтаве, где он стал советским милиционером. Только в апреле 1923 года его снова арестовали и осудили на 10 лет лагерей.

* * *

Наиболее известным анархистским атаманом Черниговщины и севера Полтавщины был Василий Шуба (возможно, настоящая фамилия атамана Приходько) из села Дубовичи Кролевецкого уезда — бывший рабочий, каторжанин, участник революции 1905–1907 годов, анархист-террорист Брянской организации. Шуба партизанил в черниговских лесах еще со времен немецкой окупации и гетмана Скоропадского. Весной 1919 года Василий принял советскую власть и, очевидно, получил какую-то местную административную должность. Но летом того же года Шуба и его брат Федор возглавили повстанческую борьбу местных крестьян и бывших красноармейцев против «коммунии» в районе Путивль–Шостка.

С августа 1919-го, когда Красная армия под ударами белогвардейцев бежала из Украины и остановилась только на Десне, Черниговщина стала прифронтовой полосой. Атаман Шуба сумел распространить свое влияние на фронтовые красноармейские части и переманить в свой отряд «искателей свободы и славы». В сентябре–декабре Шуба со своим мобильным отрядом в 500–600 сабель и бойцов на подводах совершал многодневные рейды по тылам белых до Глухова и Полтавы.

Коммунистические лидеры были озабочены тем, что среди красноармейцев появились последователи анархиста Шубы, который одним из первых выдвинул лозунг «Советы без коммунистов!». В это же время штаб Махно планировал формирование Черниговской повстанческой группы под началом атамана Шубы в количестве трех тысяч человек. Шуба заявлял о своей поддержке батьки, на местах создавал «безвластные советы» (в Кролевецком и Путивльском уездах). В декабре шубовщина достигла своего пика, когда части атамана заняли несколько уездных центров, принимали участие в захвате Полтавы и, объявив себя последователями Махно, провозгласили там «безвластие». Атаман Шуба распространял идеи анархизма в газете «Дело крестьян», издавал большое количество листовок.

В то же время в своем отряде шубовцы находились в некоем военном союзе с Красной армией: они приняли политкомиссара 12-й советской армии, им направлялись оперативные приказы большевистского командования.

С весны 1920 года, когда по Украине вновь разошлись карательные и продовольственные отряды, шубовцы возобновили партизанскую войну против коммунистов в союзе с армией Махно. На Черниговщину им в помощь выступила конная махновская группа атамана Щуся.

Есть сведения, что атаман Шуба был застрелен махновской атаманшей Марусей Кривущенко в 1921 году, по другой версии, он был убит своей женой (возможно, той же Марусей) в Баку в 1922 году. Но идет ли речь о каком-либо из братьев — Василии или Федоре в отдельности, либо убиты были оба — достоверно неизвестно.

* * *

Громкую славу бесстрашного й жестокого атамана снискал махновский командир Федор (Федосий) Щусь, которого Махно характеризовал следующим образом: «По натуре своей, по мужеству и победам наиболее славный человек». Он родился в 1893 году в бедной крестьянской семье в селе Дибровка (с. Большая Михайловка Александровского уезда Екатеринославской губернии). В 1915 году Федор был мобилизован на Черноморский военный флот. В 1917-м Щусь стал убежденным анархистом-революционером, состоял в отрядах красной гвардии в Крыму, участвовал в обороне Крыма от немецких войск.

Оказавшись в немецком плену, а затем бежав из него, Федор Щусь с небольшим отрядом матросов с июня 1918 года начал партизанить в Днепровских плавнях, выступая против гетмана и интервентов. В июле он перешел в повстанческий отряд атамана матроса-анархиста Бровы, который действовал в дибровском лесу, недалеко от родного села Щуся.

В сентябре 1918 года Федор был избран повстанцами атаманом независимого Дибровского партизанского отряда, в то же время он организовал Дибровскую группу анархистов-коммунистов. Тогда же в газете «Приднепровский край» появилось сообщение, что уездной вартой был задержан матрос Щусь, который после гибели местного повстанческого предводителя Бровы «стал во главе стаи». Эта информация была фальшивкой, так как атаман Брова погиб летом 1921 года.

В начале октября 1918-го, ускользая от погони, Махно с сотней бойцов из Гуляйполя ушел в дибровский лес, где встретил отряд Щуся. Отряды объединились, но Щусь некоторое время не признавал Махно командиром, и объединенный отряд повстанцев имел двух командиров. Четыре дня отряд Махно–Щуся простоял в селе Дибровка, где к ним присоединились еще несколько десятков местных крестьян.

В бою за Дибровку, в котором повстанцы разбили крупный отряд австрийских войск, Нестор Махно проявил уникальную стратегическую прозорливость и мужество. Повстанцы не только разбили превосходящего численностью, опытом и вооружением противника, но и захватили четыре пулемета, 20 лошадей, 80 пленных. После этой блестящей победы 10 октября 1918 года повстанцы и местные дибровские крестьяне провозгласили Махно атаманом отряда и батькой повстанцев. С этого момента Щусю была уготована только роль атамана второго эшелона.

В то же время Федор стал одним из ближайших друзей Махно и талантливым командиром его войска. Он представлял повстанчество и крестьянство Дибровской волости, Дибровскую организацию анархистов и имел весомый голос на совете махновских командиров. Федор мог позволить себе критиковать Махно, имел зачастую независимую точку зрения, совершал поступки, которые не могли быть оправданы его подвигами. Часто в 1920–1921 годах отряды Щуся действовали автономно как местные «базовые» отряды на Черниговщине, Харьковщине и Полтавщине, в районе Павлограда.

С начала 1919 года Федор Щусь руководил всей конницей частей Махно, а во второй половине года он стал командиром Отдельной конной бригады. В 1920–1921 годах Щусь был членом штаба, командиром или начальником штаба Отдельных групп армии Махно. Погиб атаман Федор Щусь в бою с красной конницей в июне 1921 года на Сумщине.

* * *

Еще один «черный» атаман — Федор Зубков — смог создать свою атаманскую республику, которая существовала в июне 1919 года. Биографию этого человека наиболее полно описал украинский историк В. Чоп. Федор Иванович Зубков (настоящая фамилия Зубок) родился предположительно в 1893 году в селе Михайловка Мелитопольского уезда в бедной многодетной крестьянской семье. В годы Первой мировой он был артиллеристом и дослужился до звания фельдфебеля. В 1917-м Федор поддержал Февральскую, а после и Октябрьскую революции. В конце 1917 года он вернулся с фронта в родное село и начал свою «революционную карьеру» как «сочувствующий большевикам», стал лидером ревкома соседнего села Петровки.

В апреле 1918 года Петровка была захвачена австро-венгерскими войсками, а Зубков посажен под арест. Возможно, Федора ждала виселица, но один из местных вартовых пожалел односельчан и помог бежать всему Петровскому ревкому.

Летом 1918 года Зубков начал создавать повстанческий отряд, поначалу состоявший из трех его племянников и родного брата Григория. К августу у него уже было около 50 бойцов, а в сентябре Зубков встретился с Нестором Махно и стал анархистом-коммунистом (возможно, членом Гуляйпольской группы анархистов). С этого момента он утверждал: «Я анархист и против всякой власти!» Атаман часто повторял свое кредо: «Мой девиз — рубай направо, рубай налево!»

Во многом благодаря авторитету и поддержке Махно Федор Зубков стал региональным атаманом, собрав вокруг себя более мелкие местные отряды. Соединения Зубкова громили мелкие отряды варты и реквизиционные подразделения, разоряли хутора местных богачей и помещичьи усадьбы.

20 ноября 1918 года бойцы Зубкова заняли родное село атамана, который пытался здесь провести реквизицию лошадей у зажиточных крестьян и добровольную мобилизацию в свой отряд. Но не успел. Из-за опасности разгрома отряд выступил в рейд на север Таврии — на Павловку–Семеновку–Ивановку–Корнеевку. Кроме формального подчинения структурам Махно Зубков перенял у батьки форму военного управления и тактики. Основной отряд Зубкова, как и махновские части, был мобильным: вся пехота перемещалась на тачанках и возах. В декабре в отряде появилось орудие и два пулемета, а количество бойцов достигло 200 человек.

Федору Зубкову противостояли отряды варты и сторонников гетмана, самооборона немецких колонистов, белогвардейцы сводно-гвардейского отряда генерала Тилло, входившего в Крымско-Азовскую Добровольческую армию. После разгрома отряда Зубкова в селе Корнеевка оставшиеся в живых повстанцы перебрались дальше на север до Днепра, в село Нижние Серагозы. Здесь на постое отряд быстро восстановил силы и снова превратился в крупное соединение численностью в 250 бойцов.

В начале января 1919 года Зубков был избран делегатом войскового махновского съезда, проходившего на станции Пологи (недалеко от Гуляйполя). На съезде 40 делегатов от разрозненных повстанческих отрядов Екатеринославской губернии и Северной Таврии сформировали новую «черную армию» из пяти полков и оперативный штаб. Зубков был назначен командиром 5-го полка и 4-го Александровского боевого участка фронта, хотя ему пришлось оставить командование своим собственным отрядом. 5-й повстанческий полк имени батьки Махно состоял из отрядов Жеребецкого (300 штыков бывшего атамана — батьки Правда), Зубкова (250 бойцов), Комышевахского (200 штыков).

Части Зубкова были направлены на штурм Александровска, который обороняли 700 петлюровцев. С 27 декабря 1918 года махновцы и войска Петлюры воевали между собой, отбросив прежние союзнические отношения. Осада города началась 8 января 1919 года и длилась более двух недель. 23 января город был взят махновцами. Но здесь уже были свои «хозяева» — местные большевики. Махновцы вступили в острый конфликт с большевистским советом, провозгласившим себя единственной властью в городе. В Александровск прибыл Махно и на митинге заявил, что не успокоится до тех пор, пока не станет «хозяином в городе».

В итоге махновцы разогнали совет и вместо него создали повстанческий ревком, а большевики пожаловались в ЦК РКП(б), что махновцы занимаются в городе убийствами и грабежами. Вскоре в Александровске состоялся созванный на скорую руку крестьянский съезд, избравший новый исполком городского Совета рабочих и солдатских депутатов, в который вошли левые эсэры, составившие большинство, анархисты и шесть коммунистов.

26 января на станции Синельниково между Махно и большевиками было подписано соглашение о вхождении частей махновцев в 1-ю Заднепровскую дивизию Красной армии на правах отдельной бригады с автономным устройством. Махновская бригада должна была выступить на юго-восток против белогвардейцев, а «зубковский» участок передать для наступления другим частям Красной армии. Но атаман Зубков не хотел идти в Красную армию и стал организатором махновского движения на западной Мелитопольщине. Отряд Зубкова вернулся в родные села на отдых и переформирование.

Но отдыхать долго не пришлось... В Северной Таврии, от низовья Днепра до Мелитополя, вели наступление части экспедиционного корпуса генерала Тилло Крымско-Азовской Добровольческой армии. Белогвардейцы проводили в селах насильственную мобилизацию, реквизицию продуктов и лошадей, карательные акции против большевиков и повстанцев.

Против белых выступило крупное партизанское объединение «За власть Советов!», преобразованное в 5-й Заднепровский полк РККА 2-й бригады 1-й Заднепровской дивизии. Это соединение претендовало на контроль района, где дислоцировались повстанцы Зубкова. Между красными и «черными» повстанцами начался системный конфликт из-за раздела сфер влияния и трофеев. В феврале 1919 года Ивановский, Шатовский, Агайманский и Зубковский отряды объединились (900 бойцов, три пулемета, одно орудие) для отпора крупной части белых, состоявшей в большинстве из офицеров (700 штыков и сабель, 12 пулеметов). В селе Благодатное повстанцы разгромили белогвардейцев, но после этой победы партизанская «армия» распалась.

После этого Федор Зубков решает наступать на юг, параллельно с красными повстанцами — частями 2-й Заднепровской бригады, и первым занять свои «базовые села» — Петровку и Павловку. Атаману удалось захватить родной район и перевести повстанческий отряд на положение подразделения крестьянской самообороны. Зубков, только формально подчинявшийся штабу 3-й Заднепровской (махновской) бригады, фактически становился полноправным диктатором двух крупных сел, в которых сформировалась «зубковская республика» — самый западный анклав «Махновии».

В Петровке атаманские повстанцы показательно рубили саблями «богатеев» и сторонников белогвардейцев, провинившихся односельчан прилюдно пороли шомполами и налагали контрибуцию, брали заложников из среды зажиточных крестьян. Зубков заявил, что его отряды в Красную армию не вольются, в поход против белых не выступят, оружия не сложат и будут оборонять свободу «своего района».

Современники так описывали Федора Зубкова: «Лет двадцати шести, среднего роста, крепкий, красивый, с косматой головой и большими волосатыми кулаками». Особую симпатию атаман, как бывший артиллерист, выказывал к технике. Он часто передвигался в люльке мотоцикла, мечтал о создании собственной артиллерии.

После определенных успехов Зубков явно переоценил свои возможности, нарушив неписаные правила игры. В марте 1919 года он повел свой отряд в карательную экспедицию против соседнего села Черное, чтобы отомстить его жителям за прошлогоднее нападение. Часть жителей Черного была убита, часть разбежалась, скот был захвачен и забит на мясо.

Деятельность крестьянских отрядов самообороны в украинских селах не устраивала большевистскую власть, мешала проводить продразверстку, коллективизацию, разоружение и установить прямую диктатуру. Опасность крестьянских восстаний в тылу Красной армии усилилась после начала восстания атамана Зеленого. Неожиданно конфликт перерос в силовую форму. Зубков стал враждовать с соседним пробольшевистским отрядом самообороны села Михайловка, причем одно село выступило против другого. Отряд михайловцев развернулся в цепь и стал наступать на зубковцев. До боя, однако, дело не дошло. В. Чоп пишет, что еще накануне «зубковцы договорились между собой, что в случае подобного развития событий они не станут принимать боя в родном селе, а просто уйдут, на некоторое время перебравшись в другие районы Херсонщины... Зубковцы, не посвященные в планы повстанческого актива, никакого сопротивления михайловцам не оказали. Последние оценили такое поведение и забирали лишь найденное оружие, не проводя в селе репрессий».

Основной отряд Зубкова в конце мая 1919 года ушел в Херсонскую губернию, выдавая себя за кочевую артель хлеборобов. Через месяц атаман вернулся в родное село. К этому времени большевики огласили Махно вне закона, переформировали его части, а белогвардейские войска, воспользовавшись неразберихой, захватили Донбасс и Приазовье.

Части Добровольческой армии приближались к Петровке и Павловке, что подстегнуло атамана к быстрому восстановлению деятельности повстанческого отряда (в 400 штыков и сабель), штаба обороны и своей «республики». Петровка и Павловка, пользуясь развалом советской власти в Северной Таврии и паническим бегством Красной армии, снова стали полностью независимыми.

«Армия» Зубкова перехватила в степи отступающие красноармейские отряды и присоединила красноармейцев к воинству атамана, который объявил себя единственным защитником Таврических степей от «белой напасти». Вскоре в зубковскую «республику» влилась дюжина сел и несколько десятков хуторов в районе от Сиваша до Днепра. На западе и севере владения атамана ограничивались Днепром и селами Большая Ивановка, Зеленое, Большая и Малая Лепетиха, где еще стояли красные части, с юга «республику» прикрывал Сивашский залив. Атаман должен был оборонять только восточное направление — фронт против белых.

28 июня 1919 года группа генерала Виноградова (1800 бойцов) заняла Мелитополь, перерезав железную дорогу, и углубилась в Таврические степи, стремясь захватить Чонгарский мост. Зубков несколько раз атаковал белогвардейцев, но даже вобрав в свою «армию» отряды самообороны новых сел и отдельных красноармейцев, его 700–800 бойцов не могли тягаться с группой регулярных войск белых. Несмотря на то что атаман был объявлен большевиками вне закона, он сумел убедить П. Дыбенко — командира Крымской Красной армии — передать орудия и орудийные команды с уничтожаемых бронепоездов под свое начало. Зубков пообещал с помощью артиллерии на время задержать наступление белых и этим позволить Крымской армии выйти из окружения за Днепр.

Повстанцы сняли с платформ бронепоезда орудия, привязали их канатами к телегам и привезли в село, но матросы из команды бронепоезда решили уйти от атамана. Когда в погоню за беглецами устремилась кавалерия Зубкова, ее атаку матросы отбили прямой наводкой. Только после упорного боя повстанцы сумели захватить орудия. Однако Г. Кочергин (командир 4-й бригады 58-й дивизии РККА) доложил начальству: атаман якобы после захвата орудий заявил, что вступает в борьбу не только с деникинцами, но и с большевиками. В то время как повстанцы Зубкова сдерживали удары белогвардейцев, в тыл им ударили подразделения Кочергина. Красные обстреливали повстанцев из. орудий, расстреливали пленных.

Оказавшись между молотом и наковальней, зубковцы не выдержали борьбы на два фронта. Белые, уничтожив их «республику», 17 июля 1919 года вышли к устью Днепра у Херсона. 20 июля зубковцы перебрались по Каменской понтонной переправе через Днепр и влились в части Красной армии, заняв общий фронт на северо-запад от Бериславля. Однако на позициях у красных они не прижились. Повстанцы пытались обложить контрибуцией местных крестьян, совершили неудачную попытку захватить орудия артдивизиона 58-й дивизии и угнать шесть орудий. Тяга к пушкам вновь подвела атамана: командование 58-й дивизии разоружило «зубковцев», а самого атамана приказало арестовать и предать суду трибунала.

Зубкову с дюжиной бойцов удалось бежать, а остальные повстанцы из его отряда перешли к Махно. С армией Махно «зубковцы» вернулись в свои села в середине октября 1919 года. А в январе 1920-го в Северную Таврию пришла Красная армия и советская власть. Зубкова к этому времени считали погибшим или пропавшим без вести. Но в марте он объявился в родной Петровке, где квартировала красноармейская часть. Хотя атаман оставался вне закона, его несколько месяцев никто не трогал. Только 8 мая комендант села пригласил Зубкова и нескольких бывших лидеров партизан к себе «на совещание», где Зубков, вместе с еще двумя повстанцами, был арестован и отправлен на соседнюю станцию Рыково.

Узнав об аресте своего атамана, в селе ударили в набат, крестьяне начали сбегаться на центральную площадь. Но там недовольных встретили пулеметы и штыки, под угрозой этих «аргументов» крестьянам предложили разойтись. Больше Федора Зубкова никто не видел, скорее всего, он был расстрелян в ЧК или Особом отделе 13-й советской армии.

* * *

В районе Херсона и в Днепровских плавнях у Махно был еще один крепкий местный атаман — Алексей Павловский, уроженец села Большая Лепетиха. На фронте Первой мировой он получил военный опыт, Георгиевский крест и звание фельдфебеля. Весной 1919 года Павловский, когда Махно еще был лоялен к большевикам, поднял восстание против «диктатуры пролетариата». Его отряд в 200 сабель и 300 штыков при 40 пулеметах рейдировал на огромной территории от Николаева до Мелитополя, вступая в бои с белыми (группой полковника Шохина) и красными, отрядами немецких колонистов и отрядами самообороны богатых крестьян. В середине мая 1919 года Павловский присоединился к восстанию Григорьева, но в июле вместе с большим отрядом бывших григорьевцев влился в армию Махно.

В Революционно-повстанческой армии Украины махновцев Павловский командовал полком, бригадой, а с октября 1919-го — Крымским корпусом численностью 10–15 тысяч повстанцев. Силами этого корпуса атаман удерживал махновский фронт у Мелитополя, пытался захватить Херсон и прорваться в Крым. После разгрома махновцев в конце 1919 года Павловский вступил в затяжную борьбу с корпусом Слащова у Мелитополя и Перекопа. В 1920-м — начале 1921 года отряды атамана Павловского боролись против красных в Днепровских плавнях, где был создан «базовый» район махновского движения, временно присоединяясь к рейдам армии Махно. Летом 1921 года Алексей Павловский пропал без вести, скорее всего, он был убит.

Из гнезда Павловского выпорхнули такие известные атаманы махновщины, как Черный Ворон, Черная Борода, Володин. Атаман Черная Борода (Иван Тишанин) с мая 1919 года командовал отрядом григорьевцев в районе Николаева, а затем стал командиром полка Крымского корпуса армии Махно. В 1920–1921 годах рейдировал на Херсонщине, воюя в составе в Степной дивизии Блакитного-Степового. После эмиграции Махно и исчезновения Павловского Черная Борода оставался атаманом анархистского отряда в 300–350 бойцов, действовавшего в районе Кривого Рога. Погиб он в бою в середине 1922 года.

Настоящая фамилия атамана Черный Ворон была неизвестна даже чекистам — то ли Платон Черненко, то ли Иван Черноусов. Черный Ворон освоил премудрости школы атаманства и партизанства еще в ноябре–декабре 1918-го, сражаясь против гетманского режима. Он принимал участие в восстании атамана Григорьева, в июле 1919 года перешел к Махно, где был командиром конного полка Крымского корпуса. Затем Черный Ворон руководил повстанцами-махновцами в районе Елизаветграда, имел «базовый» район в Товмачевских, Шполянских и Нерубайских лесах. Под его руководством на юге Украины в 1921–1923 годах сражался отряд от 100 до 600 повстанцев. Весной 1923 года Черный Ворон был убит.

* * *

Особой корпорацией в махновском движении были атаманы повстанцев крупного села Новоспасовка, расположенного на Азовском море у города Бердянск. До середины XIX века степи вокруг Бердянска принадлежали Азовскому казачьему войску, казаки которого считали себя прямыми потомками запорожских казаков. Из десятка командиров-атаманов махновской армии, вышедших из крестьян Новоспасовки, серьезный вес в махновском движении имели трое: Вдовиченко, Белаш, Куриленко.

Трофим Яковлевич Вдовиченко (Удовиченко) родился в один год с Нестором Махно (1889), в семье бедняков. С 1909 года он — член Новоспасовской группы анархистов. С 1914 года Трофим воевал на германском фронте, за проявленное в боях мужество стал прапорщиком и полным георгиевским кавалером. В 1917-м — председатель полкового комитета, а с мая 1918-го — командир Второго отряда повстанцев Новоспасовки, который одним из первых выступил против немецко-австрийских оккупантов. Вдовиченко сплотил анархистскую группу села и отстаивал интересы новоспасовцев перед Махно. Фанатик анархистской революции, он выступал за уравнительство и социальную справедливость, был лидером крайне левых среди махновских лидеров.

В 1919 году Трофим Вдовиченко командовал Черноморско-Азовской бригадой, 2-м Азовским корпусом. С мая 1920-го по март 1921-го — командир Особой азовской группы махновцев. Расстрелян ЧК в мае 1921 года в Александровске.

Его земляк и соратник атаман Василий Васильевич Куриленко родился на три года позже в семье батрака Новоспасовки. Василий с детства рос без отца и сполна испытал несправедливость и бедность. В юности он работал сапожником, в 1910 году примкнул к анархистам. От тюрьмы его спас призыв в армию в 1912 году. В годы войны Василий служил в уланских частях, был унтер-офицером.

С июня 1918 года Василий Куриленко — атаман 1-го отряда повстанцев Новоспасовки. С декабря 1918-го — в махновщине, член штаба и командир гарнизона Цареконстантиновки. В первой половине следующего года Василий назначен командиром 8-го махновского полка, начальником гарнизона Мариуполя и командиром важнейшего фронтового участка Таганрогского направления.

С июля 1919 по апрель 1920 года Куриленко после перехода в Красную армию занимал командные должности комбрига, комполка. В апреле 1920-го он вернулся в махновское движение, стал начальником административно-организационного отдела. Погиб Василий Куриленко в бою на станции Лозовая в июле 1921 года.

* * *

Из повстанческих атаманов — бывших буденновцев — наиболее известен кавалер двух орденов Красного Знамени Григорий Савельевич Маслаков (кличка Маслак), о котором писали Бабель и Маркеш, Буденный и Махно. Надо отметить, что многие отряды повстанцев Степного Поволжья в 1920–1923 годах состояли из бывших красноармейцев. Бойцы этих отрядов с гордостью называли себя по фамилиям бывших красных командиров: мироновцы, вакулинцы, маслаковцы, фоминцы.

Григорий Маслаков родился в 1877 году в бедняцкой семье на Ставропольщине. До Первой мировой он работал объездчиком лошадей на конном заводе в Сальском округе. Во время Первой мировой войны отличился, воюя в казачьих конных частях, дослужился до вахмистра казачьей артиллерии. Уже в конце 1917-го Григорий — командир красного конного отряда донских казаков, боровшегося против Каледина и Краснова в районе реки Маныч. В 1918-м он возглавил отряд красных партизан, которые воевали с белоказаками в Сальських степях. И, надо сказать, уже тогда у атамана проявлялись буйный нрав и тяга к кутежам и пьянкам.

Вместе с «красным» партизанским атаманом Борисом Макеевичем Думенко Маслаков был одним из организаторов красной Конармии на Дону, комбригом 1-й бригады 4-й дивизии 1-й Конной. В сентябре 1919 года Маслаков, как «правоверный» большевик, принимал участие в аресте «красного» командира корпуса донского атамана Филиппа Кузьмича Миронова, объявленного властью вне закона. Его бригада окружила мятежников Миронова, принудив их сдаться без боя. Тогда Маслаков выполнял приказ Троцкого, хотя и был «любимцем Миронова». Советские источники отмечали, что Маслаков в той ситуации проявил «особенную деятельность и мужество». Непродолжительное время Григорий командовал 1-м конным корпусом, а в начале 1920-го — 14-й кавдивизией. В июне того же года на польском фронте он был принят в РКП(б).

Соединения Первой конной армии с самого начала отличались свободолюбием, нежеланием подчиняться диктаторским приказам. Часть влиятельных командиров ее подразделений были зачинщиками разных «недоразумений» и с недоверием относились к Троцкому и комиссарам из центра. Так, в мае 1920 года возле Мелитополя отряд в 200 конников 1-й Конной громил советские учреждения. В своих сводках политработники Конармии часто указывали на явления бандитизма, антисоветской агитации в частях армии, на «политическую безграмотность», безответственность командиров. Клим Ворошилов предупреждал о том, что 1-я Конная не может эффективно воевать с бандитами, потому что «разложилась и сама может напасть на нас». Белогвардейский литератор Роман Гуль писал о 1-й Конной: «Слитая из мужиков-партизанов, красных казаков, калмыков, черкесов, бандитов, во главе с командирами — царскими солдатами, ставшими генералами, эта странная 1-я Конная армия... о коммунистах отзывалась не иначе, как с полным презрением».

Подтверждением этих слов может служить бунт, произошедший в октябре 1920 года в частях 6-й кавдивизии Конармии, располагавшейся в Киевской губернии, под лозунгами «Долой Троцкого!», «Долой коммунистов!», «Да здравствует Махно!». В ходе стихийного выступления буденновцев был разогнан политотдел и особый отдел дивизии и расстреляны несколько комиссаров, командиров и чекистов. Силами особых частей большевикам удалось изолировать восставшие бригады и перегородить путь бунтовщиков из 6-й кавдивизии бронепоездами, не дав им соединиться с бунтарями из 4-й кавдивизии. Оказавшись полностью окруженными, буденновцы поддались на уговоры Буденного и сложили оружие. После их разоружения чекистами были выявлены подстрекатели, которых немедленно расстреляли, некоторые части были расформированы.

Но и сам товарищ-батька Михаил Буденный отличался необузданным нравом и оригинальностью заявлений. Так, 16 октября 1920 года в приказе конармейцам с призывом штурмовать белогвардейский Крым Буденный отмечал: «Немецкий барон делает отчаянные усилия, чтобы удержаться в Крыму, но это ему не удастся. Ему помогают изменники революции — евреи и буржуи. Но достаточно будет решительного удара славной конницы, и предатели будут сметены. Будьте стойки и беспощадны. Крым будет наш!»

Что же касается Маслакова, то бюллетень Реввоенсовета тогда сообщал, что он «является хорошим стратегом и бойцом. Способен повести бойцов и выйти победителем, но революционной дисциплины не признает, недоброжелательный к комиссарам и имеет наклон к самостоятельности».

Исааку Бабелю тогда казалось, что буденновцы походят на «кондотьеров или будущих узурпаторов». Комбриг Маслаков, с которым писатель несколько раз встречался лично, был упомянут им в романе «Конармия». Бабель писал: «Впереди полка, на степной раскоряченной лошаденке ехал комбриг Маслак, налитый пьяной кровью и гнилью жирных своих соков. Живот его, как большой кот, лежал на луке, окованной серебром...»

В ноябре 1920 года Маслаков стал командиром 4-й кавдивизии (после него этим соединением командовали Пархоменко и Тимошенко). Однако уже через месяц за проявления недовольства и непокорность он был понижен до комбрига. В декабре 4-я дивизия (вместе с бригадой Маслакова) отправилась на внутренний фронт — воевать против Махно, который еще неделю назад находился в составе Красной армии.

Солдаты и командиры 4-й кавдивизии потребовали от Троцкого освободить их «от работ на внутреннем фронте», но ответа так и не дождались. В январе 1921 года 4-я дивизия действовала против восставшей 3-й группы махновцев атамана Бровы в Екатеринославской губернии. 1-я бригада 1-й Конной была одной из лучших, но из-за непосредственного контакта с махновцами и местным населением она отказалась проводить карательные акции против бойцов батьки. Очевидно, с декабря 1920 года Маслаков стал поддерживать тайные отношения с махновцами, о чем есть упоминание в мемуарах командира штаба Махно В. Белаша.

В ту голодную зиму части 1-й Конармии буквально разваливались от недоедания, от голода гибли люди и кони. Буденный просил передислоцировать Конармию в хлебные районы Дона и Кубани, но Троцкий, боясь восстания на Дону с участием буденновцев, был против.

В начале февраля 1921 года Буденный и иже с ним решили отдать Маслакова под суд ревтрибунала, сфабриковав против него «дело о контрреволюции». Маслаков не стал ожидать решения своей судьбы красным трибуналом и 8 февраля призвал бойцов своей бригады и местное население выступить против «узурпаторов-большевиков», поддержать Махно и приказал бригаде готовиться к рейду на Дон.

В листовке, выпущенной Маслаковым, были такие слова: «Мы не идем против советской власти, а боремся за нее... против диктатуры бумажных коммунистов... против диктата свыше и диктаторов... за действительную советскую власть без коммунистов. Мы дали себе честное слово и поклялись не бросать оружие, пока не уничтожим этих гадов... Да здравствуют свободные советы, но только такие советы, которые будут правильно выбраны народом, а не назначенные свыше. Долой всех диктаторов, кто бы они ни были!»

11 февраля 1921 года советская власть объявила Маслакова вне закона. Он, как говорилось в приказе, «на почве пьянства и демагогии» увлек на мятеж значительную часть бойцов 19-го кавполка и «предал дело революции».

В группе Маслакова–Бровы (атаман Брова стал начальником штаба группы), вошедшей в армию Махно, оказалось более 700 сабель и 300 штыков. Тогда к восставшим Маслакова примкнуло еще 130 буденновцев из других бригад 6-й и 4-й кавдивизий и 120 бойцов бывшей 2-й Конармии Миронова, которые перешли на сторону Махно в декабре 1920 года.

Впрочем, пребывание группы-бригады Маслакова в повстанческой армии Махно было недолгим. Уже 16 марта 1921 года Маслаков, Брова и атаман Кочубей со своими отрядами оторвались от махновцев и выступили в направлении на Северный Кавказ. На эту акцию было дано согласие батьки, причем частям Маслакова было присвоено новое звучное название — Кавказская повстанческая армия махновцев. Маслаков надеялся выйти в родные степи Ставрополья и перетянуть на сторону повстанцев станичников из 1-й Конной Буденного и 2-й Конной Миронова.

В 1-м Донском округе Маслаков включил в свой состав повстанческий отряд атамана Сизова, доведя численность своей «армии» до четырех тысяч бойцов. Около полугода соединения Маслака вели повстанческую борьбу против большевиков на Ставропольщине и в калмыцких степях. Первые бои с участием бойцов Маслакова на Северном Кавказе произошли уже в марте 1921 года в Малодербентском улусе у Царицына. 12 марта две тысячи конных повстанцев прорвались через линию железной дороги на участке Ремонтная–Гашун, выйдя в калмыцкие степи. Тогда же Маслаков был разбит под станцией Ремонтное Сальского округа, но, оправившись от удара, совершил рейд через Сальские степи на Ставрополье. Его «армия» для удобства маневра разделилась на несколько полков-отрядов. Вскоре Астрахань оказалась под угрозой удара Маслака и прекращения поставок хлеба в Астрахань.

Обеспокоенный повстанчеством, Ленин требовал тогда от Троцкого: «Надо нажать изо всех сил и разбить Маслакова». 23 марта в районе села Рогули, на границе Ставропольского края и Калмыкии, партизаны были окружены и разбиты. В плену оказалось 200 повстанцев, еще 300 было убито и ранено, захвачено три пулемета и одно орудие. Но большая часть маслаковского отряда сумела уйти в далекие калмыцкие аулы.

В начале апреля Маслаков занял калмыцкие городки Яшкуль, Чилгир, Улан-Эрге, Бургун-Сала. 29 апреля он захватил Элисту, где казнил около 100 советских работников и комиссаров. В Калмыкии в его отряд влились местные повстанцы под командованием атамана Горываня. Маслак пытался установить связь с руководителем Тамбовского повстанчества Антоновым или пробиться к Махно. В мае его отряд пробился в самарские леса у Днепра, но вскоре вернулся на Северный Кавказ. В начале июня Маслаков действовал уже в Астраханской губернии, а через месяц атаман увел свой отряд на Дон для соединения с махновцами. 6 июля повстанцы Маслакова (200 кавалеристов) заняли станицу Нагавскую, а 27 июля у станицы Казанской встретились две потрепанные в боях «армии» Махно и Маслакова. Объединившись, они едва составляли до 450 сабель.

2 августа 1921 года на Дону махновцев настигли части 1-й Донской дивизии красных и разбили сводный отряд Махно–Маслакова. После этого боя Маслаков и Брова вновь покинули батька. В конце августа Маслак с отрядом в 150 сабель и с обозом, состоящим из 30 подвод, появился в Усть-Медведицком округе. К сентябрю 1921 года отряды ЧК загнали повстанцев в предгорья Северного Кавказа, где в октябре Маслаков и его соратник атаман Брова были предательски убиты амнистированными властью бывшими участниками их же отряда.