Он лежит на спине. Перед ним матовая ворсистая поверхность стены. Розоватый свет индикаторов пульта управления ложится отблесками на витки катушки электромагнитной тяжести.

Если опустить взгляд, видны узорные секции теллуровой батареи. А ещё ниже глаза натыкаются на чёрный круг. Этот круг - иллюминатор астрономического отсека.

Хочется встать и подойти к иллюминатору. За ним - могильная темнота. Но если смотреть долго, то появляется еле различимый силуэт…

Всё чаще наступали моменты, когда Алексея неодолимо влекло ещё и ещё раз заглянуть в иллюминатор астрономического отсека. Ни о чём другом не хотелось думать. Мысли застыли, они остановились на том дне, когда произошла встреча с антигазом.

Изменилось даже представление о времени.

Раньше они с Верой считали дни с момента поворота, когда «Диана» дошла до вершины своего прыжка в разведывательном рейсе и повернулась лицом к Земле. Теперь началом времени стала катастрофа.

На пятый день этого нового календаря в голову пришла настойчивая мысль: крепче привязать Вернно тело. Было страшно, что покрывало и его застёжки не выдержат толчков при включении двигателей.

Алексей проделал эту мучительную операцию.

В астрономический отсек он прошёл, как и в день катастрофы, через космос, ибо прямой тамбурный проход так и остался неисправленным. На обратном пути почувствовал себя плохо. Странно ударила в глаза колющая звёздная пустота… Началась тошнота и рвота. Раньше этого не было.

Он вернулся в свой отсек потерянным и разбитым. Не мог забыть ощущения холодной стеклянной твёрдости тела жены, которого ему пришлось касаться руками.

…В движении стрелок часов сменялись бесцветные, однообразные сутки. Подчиняясь напоминающим звуковым сигналам, Алексей продолжал машинально выполнять очередные обязанности.

В промежутках между работой и бессистемным, случайным сном подолгу стоял у окна в астрономический отсек. До боли сдавливал пальцами виски.

Отходя от окна, включал на полную мощность динамиков какую-нибудь музыку и как пьяный ничком лежал на широком гамаке амортизатора.

Резь в затылке и позвоночнике началась после одного из таких приступов.

Это была очень сильная боль - внезапная, будто удар ножом. Она длилась несколько секунд, а потом угасла. Но не полностью.

Примерно два часа спустя резь повторилась. Во время подготовки последнего кодированного сообщения на Землю произошёл второй приступ. Он был не столь болезнен, как первый, но след оставил более тяжёлый.

После этого приступы стали повторяться часто.

Алексей, как и всякий астронавигатор, был немного врачом. Во всяком случае, основы общей и космической медицины он знал. Но симптомы недуга выглядели необычно. Не сумев поставить себе диагноза, он перепробовал наугад несколько средств из бортовой аптеки - против нервного истощения, против лучевого поражения, даже против желудочных нарушений.

Облегчения не приходило. Но, самое страшное, это его не удручало.

Апатия плотнее и плотнее обволакивала сознание.

Был случай, когда, передвигая рычаг энергоснабжения, он разбил на пульте глазок индикатора.

Однако ему и в голову не пришло заменить глазок.

К чему? Ведь это ничего не изменит.

В душу вползала покорность.

Не хотелось есть, не хотелось и заставлять себя есть. Часто охватывала сонливость.

В тягучем бессилии прошло двое или трое суток.

На двенадцатый после катастрофы день резь в спине усилилась. Алексей прилёг на амортизатор и вскоре впал в забытьё.

Сон был неспокойным. Опять приснилась Вера.

Сосредоточенная и серьёзная, она сидела за аппаратом для чтения микрофильмов. Вдруг она посмотрела в упор на Алексея. Страх застыл в ег глазах, которые вдруг начали мертветь, делаться пустыми и расплывчатыми. Сверху поползли языки липкой мглы. Алексей почувствовал, что проваливается куда-то, что ему надо сейчас же, немедленно проснуться. Усилием воли он выбрался из цепких объятий сонного дурмана.

Проснулся с неописуемой резью в позвоночнике.

Всего его крутило и крючило. Это был новый, неведомый приступ, куда более тяжёлый, чем прежние. Он бушевал полчаса, оставив в верхней части спины острую пульсирующую боль.

Настал критический момент.

Гибель жены, физическая мука, невыразимая безысходность космического одиночества смешались воедино, превратились в общее нестерпимое страдание. Алексей отчётливо ощутил, как близок он к полному отупению, сумасшествию и гибели. Мотая головой, стряхивая с себя безумие и смерть, он издал вопль: «Не потерять себя! Не потерять себя! А-а-а…» Снова и снова метался в металлической скорлупке корабля исступлённый крик человека.

Исстрадавшийся организм входил в новое состояние. Отупение и отчаяние уступали место какомуто подобию спокойствия. Возвращавшаяся воля рождала решимость.

Алексей быстрыми шагами мерял тесное пространство. Два шага к пульту, два шага к амортизатору. Ещё раз, ещё раз. Шаги твердели.

Вслух громко начал говорить сам с собой: «Не смей терять себя, не смей терять цель. Человек - это цель…» Говорить не переставая! Заполнить собственным голосом эту сводящую с ума тишину…

«…Человек - это цель. Не следствие, а причина. Не почему, а для чего. Жить надо не почему-то, а для чего-то. Ты заболел, но ты обязан выдержать остаток пути… Надо работать. Без конца работать. Восстановить жизненный ритм и режим… Сейчас ты будешь есть…» Он обращался к себе тоном приказания. Его «я» разделилось на две части - приказывающую и выполняющую.

Открыл кухонную нишу. Включил плиту. Дрожащими руками приготовил чашку бульона, разломал на куски хлебец. Давясь, преодолевая тошноту, съел всё это.

«Сейчас ты проверишь магнитный тормоз. Его пора включать».

В тесноте узкого кольцеобразного коридорчика машинного отделения трудно было повернуться. Снова заболела спина. Алексей чуть не потерял сознание и присел на корточки. Стиснув зубы, он довёл до конца регулировку тормозной автоматики.

Выбрался наверх, в отсек. Отказал себе в передышке и сразу сел на выверку курса. Точно установив координаты «Дианы», включил тормоза.

Боль чуть ослабла.

Алексей снова начал говорить - громко, быстро, не слишком вдаваясь в смысл слов.

Мысли, которые он высказывал вслух, сводились к тому, что близок Малый Космос - солнечная система, что «Диана» начала снижать свою сказочную субсветовую скорость, что Солнце светит уже как звезда первой величины, «Надо менять календарь, - продолжал Алексей. - До финиша около десяти дней. Будешь считать с конца - десятый, девятый, восьмой… Всё время будешь работать…» Чтобы плотнее занять время, Алексей выдумал дополнительные дела: профилактический ремонт двигателей, двойной контроль курса. Подготовил аппаратуру для двусторонней связи с Землёй.

Включил радиопеленг и приёмник. Пока динамики молчали, но не сегодня-завтра до «Дианы» мог уже дойти голос приближающейся родины.

В последнем кодированном сообщении на Землю Алексей особенно точно обрисовал картину движения звездолёта. Если на Земле не забыли о «Диане», если там принято последнее сообщение, то скоро, очень скоро земными радиопеленгаторами будет засечён его пеленговый сигнал. А затем к звездолёту будет послана первая направленная передача.

Тогда можно будет говорить с кем-то, с каким-то потомком, с гражданином родины, прожившей после него целое столетие. А пока надо было продолжать разговаривать с самим собой.