1.
Между тем и в ближайшей окрестности Шара и Института также происходили дела и события. Хотя и иных качеств и масштабов.
Во второй половине сентября по Катаганскому краю загуляли слухи о пришельцах, кои все хватают, а сами невидимы. Захваченное иногда отдают, иногда нет. А если что не по ним, то хватают и людей; потом отпускают в чем мама родила… Ну, то есть совсем без ничего, даже без волос на теле.
— А волосы-то им зачем?
— На парики. Своих, видно, нет.
— Да это не инопланетяне, просто спекулянты. Вон и объявления «Куплю волосы дорого»…
— Да нет, они такое делают. Скот захватывают, птицу. А то и автомобили. А если сам сидит внутри, то за таким авто не угнаться.
— Это еще что!.. Вон в горах одного прихватили — рраз! — сперва совсем голый. Два!.. и лежит скелет. Был человек, стал скелет.
— Тц-тц… даже не труп.
— Ага. Только по кольцу на руке и опознали.
………………………….
— Звонят — мол, по объявлению. Согласны, мол, купить по вашей цене, выставляйте, сейчас приедем. Ну, те рады: выкатывают круглое, вытаскивают на площадку плоское — контейнеры, ящики… Ждут. А потом на их глазах — раз и в небеса, и нет. Будто молния сверкнула, гром пророкотал.
………………………….
И только претерпевшие в Ицхелаури держались более ясного взгляда.
— Не… то не инопланетяне. Они и про Хрущова знают. И вообще в курсе дела. То наши… и от них нам будет самая беда.
Две семьи быстро распродались, ликвидировали дела, укатили на Запад.
Пять офицеров-автоинспекторов и генерал, бывший с ними в доле, раздали награбленное на дорогах, ушли в монастырь.
Впрочем, это было позже.
………………………….
— Насчет инопланетян это хорошо, — одобрил Панкратов, узнав о слухах. — Это правильно. Кому же еще как не им. Надо на всякий случай одеваться соответственно. Чтоб так и дальше думали. Надо раздобыть скафандры.
Но пока было не до маскировки, не до одежд. Главное было развивать, совершенствовать, испытывать. В сущности, нашли способ Локальных Преобразований неоднородного пространства-времени. Он включал в себя очень многое. Например, Буров внес свой вклад: слой, обволкивающий НПВ-язык (хватательный) мог теперь передавать не только изображения, но и благодаря его приставке — звуки.
Музыка сфер, звучание пространства-времени всегда были его пунктиком. Причем по Ловушечному лучу звучать могло в обе стороны: как от них к объектам (заодно и субъектам) НПВ-посягательств, так и наоборот. Вонять так не могло, а звучать да. То есть возможен стал интересный диалог обслуживающих и обслуживаемых: такие мы слышали в Прологе.
2.
Но главным было то, что все обстоятельства: ситуация в стране, в Катагани и в Институте — понукали к вполне определенному применению Ловушек.
День текущий 19.7982-й сентября ИЛИ
20 сентября 19 ч 9 мин 25 сек
20+118 сент 3 ч на уровне 148
Лаборатория МВ
… Космичны были чувства
Космичной становилась психика
Коротенький диалог:
— Миш, ты ведь начинал с того, что своими концентраторами дырявил пластик и бетон? Еще при Пеце. Я видел твои первые образцы.
— Да, а что?
— А то, что так и ведь стену можно раздвинуть. Без лишнего шума. И взять то, что за ней.
— Ну, это надо проверить сначала, подобрать режим. Главное, стенку найти бы потолще для отработки.
— Да ради бога, используй третий недостроенный слой башни. Никому он не нужен, дырявь не хочу. Вверху, конечно, чтоб не завалился.
— Ага. Ты разрешаешь?
— Более того: предлагаю.
Мы не выдадим участников этой содержательной беседы.
3.
В НПВ все делается быстро. Это знали еще при Корневе и Пеце, изначально. Но что и в окрестном однородном мире с НПВ можно все многократно ускорить, это поняли только теперь — благодаря Монтажным Ловушкам. Их предложил Анатолий Андреевич, горячо поддержал Зискинд. Они были просты: размытый НПВ-луч из них при небольших К покрывал и обволакивал место работы (сборки, монтажа…); большое уменьшалось, медленное ускорялось. Так удалось сильно ускорить всякие дела в зоне и на нижних уровнях; здесь всегда было узкое место, затор. И в дальнейшем только самое канительное: придумать, исследовать, воплотить в конструкции Новое — делали наверху в Башне. При больших ускорениях. А в «Шараш-Монтажках» сборочные дела можно было развернуть везде — и тоже с изрядными ускорениями. Даже за пределами Шара.
Ловушки ШМ, «Шараш-Монтажки» были второй выход нового направления. Самый симпатичный, что и по названию видно.
Развили и третьий: Ловушки-схроны. Склады. Большое в малом. Эти вообще были вроде ящиков, из которых выпускался НПВ-луч, втягивал в себя. Хронологически они как раз были вторые, Буров мог бы это подтвердить.
Но главным все равно оставалось первое направление, первый выход из Шара, из мира НПВ в однородный: «пространственная рука», которой можно было дотянуться и схватить. Взять. Цапнуть. Умыкнуть. Все что лежало на поверхности. Это было наиболее практично. И результативно.
В нем благородные НИИвцы, как ни верти, тоже эволюционировали в надлежащем направленни; то есть оказывались и попросту НПВ-урками.
… Со временем и Варфоломей Дормидонтович дозреет до вывода, что из самой простоты и легкости создания (может, появления? возникновения?) все новых и новых видов Ловушек, совершенствования их и расширения применений:
— и через облака, и Шараш-Монтажки, НПВ-Схроны, а затем и Ловушки-К-шлюзы, К-бункеры…
— различные конструктивные оформления их: в форме видеомагнитофона, фотоаппаратов, кинокамер, термосной колбы на доске, телескопа Максутова, чертежного футляра и так далее, и тому подобное,
— и все более уверенного владения ими: и видеть могли чрез НПВ-оболочку, слышать — только что, к счастью, не обонять — и вести диалог… и даже чувствовать по вибрациям ее массу уловленного небесного тела (впоследствии)…
… следовало, что в действительности идет какой-то естественный процесс, слегка лишь припорошенный деятельностью изобретательных НИИвцев. Мальчиков с одухотворенным взглядом, по Корневу. Да и не какой-то, вполне определенный: расширение Контакта.
Но это будет после. Сейчас же директору Любарскому было не до глубин. Еще со времен Корнева и Пеца работники НИИ привыкли не считаться со временем и силами, исполнять наверху огромные дела. Недаром установилось для Верхних понятие «их среднее К12»: в среднем и по делам, по результатам, и по расходу жизни своей у них получалось за час — день, за месяц год. Это еще если без авралов. Каждый работник стоил дюжины, самое малое. Но при этом само собой разумелись и надлежащие выплаты. Заработок. Премии. Сверхурочные. Высотные. Гроши. Бабки. Башли. Пети-мети.
Сейчас это прекратилось начисто.
4.
Из Дневника Любарского
«День текущий 20.4836-й сентября ИЛИ
21 сентября 11 ч 36 мин
352-й день Шара
21+11 сент 13 ч 58 мин на уровне К24
… от НПВ-философствования вернемся в наш мир, который весь вот такой. Распротакой, как сказал бы Дусик. Распротакейший. Словом, наш.
I
Где взять денег?
Сейчас вокруг научно-исследовательские институты и СКБ лопаются, как банки и фирмы в Великую Депрессию в США. Вплоть до приватизации за бесценок. И люди, ценные специалисты, расходятся. Кто побойчее, «за бугор», кто в «челноки»… в спекулянты то есть, кто сникерсами на углу торговать, а кто и в огородике ковыряться… И наши разбегутся. А где потом таких, с опытом работы в НПВ, с уникальнейшими знаниями и умением, прикажете искать? И как их готовить?
А в банках на счетах НИИ нет ничего и впредь не предвидится. Плановое общество приказало долго жить. Должники нам долгов не отдают; даже военные.
Черт знает… хоть банки грабь.
II
(Кстати, там около меня, на Пушкинской есть один — ЦДБ, Центральный Державный… рядом. А?.. мм?.. Морально я до этого дозреваю. Но технически — как?)
III
Это я записал час назад. В кабинете. Сгулял в координатор — по примеру Вэ-Вэ посидеть у экранов. Работа в башне пока идет. Особенно на уровнях 90-100, где спецмастерские. Но надолго ли?
Да, в НПВ все делается быстро — но и разрушается, сникает еще быстрее.
Где деньги взять?.. Продавать что-то? Что? У нас все уникальное, а такое сейчас за бесценок пойдет.
IV
(… Стоило мне уклоняться от Проблемы М31, чтоб завязнуть в ЭТОЙ! Здесь еще больше хочется увильнуть. Пусть бы как-нибудь без меня. И вот — припирает к стене. To be or not to be?)
V
Вернул меня к этой теме не кто иной как благонамереннейший Юрий Зискинд, пришедший посоветоваться. По деликатному вопросу. Нет денег. А надо платить сотрудникам. И платить хорошо. Чтобы ценили свое место. И на закупку оборудования, компьютеров, продуктов для верхних уровней. И вообще.
Я смотрел на него во все глаза: он говорил о том, о чем я думал.
— Все так, но… какое отношение имеет к этому архитектура?
— Имеет. Деньги можно взять в банке «комсомольском». Меня приглашают как эксперта. Как вы на это смотрите?..
— Почему вас? Разве вы финансист?
— Я — архитектор, строил это здание. Тогда еще крайком комсомола. Вы не местный, не в курсе. Поэтому и банк люди зовут «комсомольским». На вывеске он «Славянский». Его учредители и хозяева бывшие краевые комсомольские деятели. Я знаю там все, вплоть до толщины стен и и перекрытий. Так как мне — идти?
… Только тут до меня стало, как до жирафы, доходить, что речь идет не о том, чтобы взять деньги в в этом банке в кредит. В окошечке кассы, расписавшись в ведомости. А… НПВ-взять. Ловушечно. Как уже кое-что б р а л и, списывая потом сановным дурням на «явления последействия». Та-ак-с!..
Я поднатужился, овладел собой — и сохранил невозмутимый вид.
— А вы сами-то как?
— М-мм… Я в некоторой растерянности. С одной стороны, вон с подачи Мендельзона абревиатуру НПВ некоторые уже расшифровывают как Неоднородно-Пространственное Воровство. С другой — вокруг такое творится! Ведь ныне как на войне, Варфоломей Дормидонтович: не мы, так нас. Только там было «не мы убьем — нас убьют», а сейчас «не мы украдем, так нас приватизируют»… С третьей, главной, деньги ведь в самом деле нужны. Для работы и вообще… И наконец, — Зискинд мягко улыбнулся, — мне просто интересно: как вы — не только руководитель, но и человек высокого полета мыслей и соответствующего поведения… я почему-то уверен, что в детстве вы даже в чужой сад не лазили, — смотрите на сложившуюся ситуацию? А вам ведь нужно не только смотреть, но и руководить. Решать.
Такой вот разговор двух интеллигентных людей на высокую тему.
Это выходит, что я теперь не только директор НИИ, но и «пахан». Н-да! Ведь о чем первоклассный архитектор Юрий Акимыч советоваться-то пришел?!
VI
… И ведь как хитры: привлекают по одному. Не просто соучастники, а творческие, у каждого свой вклад: Панкратовы, Климов, Толюн, Буров, Малюта, Альтер Абрамович… вот теперь Зискинд. Привлечен как архитектор, не кто-то. Специалист. Эксперт-архитектор по НПВ-взлому банковских сейфов.
Равен ли вклад в виде озвучивания НПВ-луча Буровым или оптического наведения чрез него по Климову «работе» шнифера с отмычками и ломиком у сейфа?
Я по-прежнему заведую МВ-лабораторией, мне подконтрольны остатки системы ГиМ, НПВ-зарядочная станция (коей пользуются для зарядки Ловушек) — весь верх. Могу прекратить, власти достаточно. Закрыть доступ к НПВ с высокими К, к зарядке. Но пока лишь вникаю, расспрашиваю — и ничего. Они показывают, объясняют, смотрят с вопросом в глазах — и тоже ничего. Неопределенность.
… А все потому что больше никак. Финансирования нет и не предвидится. Приходится смириться и поддерживать. А прихватизаторам шиш.
«Прихватизация Шара no passaran!» — выдвину и я теперь лозунг. Не пройдет!
VII
В беседе с Зискиндом я, наконец, и определился.
— Ну-с, прежде всего, Юра, не только я здесь рафинированный интеллигент. И не только вы. Все ребята, наши коллеги, такие самые: и образование, и полет мыслей не ниже, чем у нас с вами, и работа в НПВ, в Меняющейся Вселенной… все они тоже далеко не урки. И мне самому, кстати, интересно, как они выйдут из щекотливой ситуации. Пока, я знаю, берут не для себя: для работы, для дел. Начнут и для себя? И сравняются с этими четвероногими, кои разрушили страну и обокрали народ?.. Какие бы у них ни были посты и миллиарды, это воры и жулики. Дерьмо. При всей моей воспитанности — и насчет чужих садов вы правы — иных слов не нахожу.
Я понял, что горячусь, замолчал.
— В этом я с вами солидарен, Варфоломей Бармалеич, — печально сказал Зискинд. — Полагаю, что наши «верхне-башенные» (да и не только они) не могут не понимать, что следовать по такому пути, НПВ-красть для наживы, для себя — это действительно уподобиться вышеупомянутым, переходить с прямохождения на четвереньки. Никакие миллиарды это не оправдают.
— Ну, так в главном мы едины, Юрий Акимович! Меня более всего занимает не «брать или не брать», а вопрос масштабов. Понимаете, раз уж так— то нам важно не мельчить. Голодный мальчишка, залезший в карман, — вор; а прихватизовавший за бесценок и взятку алюминиевый завод, аэродром с сотнями самолетов, целое поле нефтяных скважин… — не вор, благородный реформатор и опора общества. И мы должны быть такими, как наша «элита»… Я это вот к чему, Юра: нет ли в Катагани здания с десятком банков? Как в Швейцарии. Много ли вы возьмете в одном-то? Хорошо, если миллион.
Теперь Зискинд смотрел на меня с большим интересом:
— А что, Ловушками можно взломать и такие здания?
— Даже взять целиком. Принцип позволяет.
Архитектор подумал.
— В Катагани таких нет. Это надо по столицам. Да и вообще такие дельца лучше проворачивать в иных городах.
— А может, вам нацелиться на ЦДБ, Центральный Державный на Пушкинской. Я в соседнем доме живу. Внушительное здание. И сейфов там побольше, и в них, наверно, тоже…
— Так тот строил не я, его ставили еще в прошлом веке. И проект вряд ли сохранился. А без него… И вообще есть правило: не кради, где живешь, не живи, где воруешь. А вы там рядом обитаете.
— Юра, какие слова! Откуда это у вас?
— Варфоломей Дормидонтович, я тоже ни разу не залез в чужой сад; это позорное пятно и на моем детстве. Но телевизор-то я смотрю.
VIII
Словом, мы поняли друг друга. Напоследок я поинтересовался:
— Юра, вы прослушали тот последний монолог Александра Ивановича? И разговор с Валерьян Вениаминовичем?
— Да, конечно. Сильно. Меня особенно впечатлило «пузырение». Я как архитектор участвую в нем.
— Я о другом, о нашей жизни как бреде согласованном, по Корневу, активном помешательстве. Вы не находите, что и мы с вами сейчас такие? Вроде того пациента из анекдота с манией преследования. Который считал, что он зерно и любая курица его склюет?..
— Мм… напомните.
— Ну, врачи его подлечили, воспитали, успокоили. На консилиуме больной заявил, что больше не считает себя зерном, он человек, — пожал им руки, ушел… и через минуту вернулся с трясущимися губами. «Что такое?» «Там во дворе петух!» «Но вы же знаете, что вы не зерно.» «Я знаю, но петух-то не знает!» Так и мы: знаем, что действуем верно и из высоких побуждений — но боимся, что «петухи» этого не знают. Ну, и пусть не знают. Не их петушиного умишка это дело. Не склюют.
Зискинд посидел молча, встал, протянул руку.
— Вы меня успокоили и воспитали, Варфоломей Дормидонтович. И я, как тот пациент, пожимаю вам руку.»