Следующий день начался с привычной тренировки. Редфорд, словно скинув несколько лет, гонял меня по всей площадке. Чуть позже к нам присоединился Анри. Отработав с ним обычный комплекс, мы приступили к завтраку.

— Тимэй, помнишь, я передавал тебе приглашение отца на обед в нашем доме? — спросил он.

— Разумеется! И я готов в любой день, — ответил я. — Ранее не получилось, сам понимаешь, завертелось все вокруг.

— Отец не в обиде! — заверил меня виконт. — Он знает о вашем с герцогом пари. Но отец просил передать, что герцог так просто не отступится. Раз он решил женить тебя, значит так и будет. Смотри, веди себя осторожней, у него есть много разных уловок. Наиболее предпочтительный вариант, это самому найти себе невесту. Чтобы по сердцу была.

— Я все это понимаю, — тоскливо ответил я. — Но где ее взять? Сам знаешь, я никуда не хожу, знакомств в аристократической среде почти не имею. Да и кто за меня пойдет? Ни древнего рода, ни звучного титула, ни состояния.

Действительно, по столичным меркам я был небогат, если не сказать хуже. В усадьбе, подобной моей, аристократы предпочитали отдыхать, а не жить постоянно. Что-то вроде пригородной дачи. Хорошим тоном считалось иметь дом в центре самой столицы, но цена была такова, что приобрести такой домик, я был не в состоянии. И слуг у меня мало, другие аристократы и одеться сами не могут, а у меня Малик от скуки не знает чем заняться. Должности высокой, обеспечивающей мне солидный доход не было, земель тоже. Где-нибудь в захолустье я мог бы считаться завидным женихом, но из столицы мне уезжать не хотелось.

— Зря ты так, — раскритиковал меня Анри. — Не все такими мерками оценивается. Вон, у графа де Лермана семь дочерей от двух жен. Первая ему четырех девочек родила. Во время последних родов умерла. Граф во второй раз женился, думал наследники пойдут. Ан нет, еще три дочки. Да и с приданым не слишком хорошо. А так, род древний, знаменитый. Я думаю, граф с удовольствием бы породнился с тобой. Тем более, что последнее время в столице только о тебе и говорят.

— Не понял? Говорят обо мне?

— Ну да! В интендантском скандале ты замешан, меч у тебя уникальный, да и не один! Смерть маркиза Баросса ты распутал. А после вашего пари, вообще вся столица гудит. К тому же, всем известно, что ты прибыл в империю почти без средств, и за несколько месяцев достиг впечатляющих результатов. Общество уверено, что ты на этом не остановишься, — Анри говорил это с таким воодушевлением, что я сам невольно заразился от него оптимизмом. — А насчет того, что никуда не ходишь? Так тебе уже не раз приглашения присылали?

— Ну да, присылали, — не стал я отпираться. — Только я этих людей совсем не знаю. Да и времени нет, а если придешь к одному, а к другому нет, обида получится. Вот немного с делами разберусь и буду визиты наносить.

— На обед к нам, надеюсь, придешь? — требовательно уставился на меня Анри. — Давай прямо сегодня! Я у тебя немного побуду, потом вместе и поедем, как тебе такой вариант?

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Сегодня у меня ничего важного не запланировано. Действительно, надо успевать, пока я еще во что-нибудь не вляпался. Только мне немного с документами поработать надо, обождешь?

— Я же сказал, работай спокойно. Несколько часов у тебя есть.

На том и порешили. Часа три я записывал и зарисовывал различные полезные мелочи, которые могли бы иметь здесь успех. Анри все это время дремал в кресле. Когда я начал собирать бумаги он проснулся.

— Готов? Поехали! — вскочил он.

— Погоди, дай хоть переодеться.

Я нацепил самый приличный камзол, захватил меч, скормил морковку Крому и отправился обедать с родственниками Анри.

Дом, к которому мы подъехали, явно указывал, что де Монтекуры не бедствуют. В самом центре столицы, большой, красивый и ухоженный. На такое жилье мне еще копить и копить. Да и ладно, мне в моем доме живется неплохо! А зависть есть смертный грех.

На воротах стоял лишь один боец, вооруженный алебардой. Скорей всего стоял он больше для статуса, чем для охраны дома. Здесь, в центре, стража не дремала. Правда время от времени доходили слухи о дерзких кражах, но открытого бандитизма не было. Всех подозрительных личностей, которые вздумали прогуляться по центру, тут же задерживали.

Охранник распахнул ворота перед молодым хозяином. Анри проскакал к самому крыльцу, я за ним. Возникший словно из воздуха слуга, подхватил поводья наших коней и увел их в неизвестном направлении. Пусть ведет, дальше конюшни все равно не уведет.

Анри легко взбежал по ступенькам, но коснуться ручки двери не успел. Ее распахнул пожилой мужчина в богато расшитой ливрее. Дворецкий.

— Сартан, это мой друг, барон Воронов, — огласил Анри.

— Ваша милость! — дворецкий с достоинством склонил голову вместо положенного поклона.

— Сартан, где родители, сестра?

— Их сиятельства наверху, а госпожа виконтесса в гостиной, — проинформировал Анри дворецкий.

Пройдя вслед за Анри, я отцепил от пояса меч и положил его на специальную подставку. Дворяне имели право всегда и везде находиться с оружием, (кроме дворца императора) но если бы я не разоружился, то продемонстрировал бы хозяевам дома свое недоверие. Или даже враждебные намерения. Таковых у меня не было, и Анри я доверял, поэтому спокойно оставил клинок.

Анри провел меня в гостиную.

— Вот, познакомьтесь. Мой друг, барон Тимэй Воронов, а это моя сестра, виконтесса Виктория де Монтекур.

— Рада вас приветствовать, барон, в нашем доме.

А я молчал. Стоял как столб и молчал. Кажется, я и дышать перестал. Потому что возле окна, с книгой в руках стояла ОНА!

Она не была ослепительной красавицей, (я и красивей женщин видел). Но и страшненькой тоже не была (страшилища мне тоже встречались). Она была совершенством!!! Примерно около двадцати лет. Высокая, под 180, с удивительно гармонично сложенной фигурой. Русые волосы, лишь на один тон темнее моих, были уложены в простую, но очень красивую прическу. Огромные серые глаза были лучезарны и словно сияли. Ослепительной красоты лицо. Темное платье с белым кружевным воротником. Черт! Не могу я ее описать! Словно дурной фоторобот выходит! А она, она прекрасна как лебедь! Как небо! Как море! Как восход солнца над горами! Она прекрасней, чем сама жизнь!!!

Пауза затянулась, но я, очнувшись, вместо приветствия вдруг вымолвил:

Все это я произнес на русском языке. Но в тот же миг смутился и исправил свою ошибку и поклонился.

— Прошу вас простить мое недостойное поведение и мои плохие манеры. Анри никогда не рассказывал, что у него есть сестра.

— А ты не спрашивал! — Анри сделал вид, что не заметил моего состояния, но при этом немного нахмурился. Видимо он уже не рад, что затащил меня к себе.

— Ничего страшного, барон, — Виктория положила книгу на столик, а сама села в кресло. Боже, какие у нее грациозные движения! — Присаживайтесь, прошу вас.

Я доковылял до предложенного мне кресла и с трудом присел. Что со мной творится? Никогда такого не было. Веду себя как пацан на первом свидании.

— Сестренка, займи нашего гостя, а я поднимусь к родителям, — попросил Анри и вышел.

Не успел он выйти, как в гостиную вошла пожилая служанка, поклонилась и пристроилась незаметно в уголке. Ну, тут все ясно, незамужней девушке не ристало находиться наедине с мужчиной. А точно незамужней? Я тревожно бросил взгляд на руки виконтессы. Нет, не замужем. Кольца нет. Вернее кольцо есть и не одно, но нужный пальчик свободен. Счастье-то какое! Стоп, Тимоха, а ты чему радуешься? Думаешь, тебе ее в жены отдадут? Голодранцу? Сам видишь, какой у них дом!

— Барон, позвольте полюбопытствовать, что вы сказали, когда вошли? — какой же у нее приятный голос! — Я знаю несколько языков, но такой слышу впервые!

— Хм, — я откашлялся. — Это были стихи. Я произнес их на своем родном языке.

— Стихи? — уже более заинтересованно спросила она. — А о чем эти стихи? Не могли бы вы их перевести?

— Попробую.

С этим бессмертным четверостишием я провозился минуты две. И мысли путались, да и хотел чтобы перевод был как можно точнее. Пушкин все-таки! Это не блатняк лежа в камере переводить! Тот как-то сам перекидывается. Наконец я справился с задачей и продекламировал ей мелинскую версию. А прочитав, смутился. Опять.

— Надо же! — задумчиво произнесла Виктория.

— Я прошу прощения, — тихим голосом сказал я. — Просто увидев вас, я был поражен до глубины души.

Она пристально посмотрела на меня, слегка сузив глаза и немного поджав губы, но, видимо поняв, что это не дежурный комплимент, а истинные чувства, улыбнулась. Совсем чуть-чуть, уголками губ, но все же улыбнулась.

— Тимэй, как ты тут? Не заскучал? — громкий голос Анри заставил меня отвести взор от лица Виктории.

— Нет, Анри, не до скуки, — честно признался я.

— Ну и отлично. Познакомься, Тимэй, это мои родители. Граф Аскольд де Монтекур и графиня Камилла де Монтекур. А это тот самый барон Воронов, о котором я рассказывал.

— Ваше сиятельство!

Я отвесил подобающие поклоны. Стоило только взглянуть на графиню, тут же становилось ясно, откуда у Виктории такая внешность. Только вот дочка была на голову выше мамы. Госпожа графиня с возрастом нисколько не утратила привлекательности, просто это качество перетекло в иную плоскость.

Граф де Монтекур был высок и худощав. Вернее даже не так: Он был болезненно худым. Просто скелет, слегка обтянутый кожей с еле заметными намеками на мышцы. Седые волосы наполовину покинули его голову, а трость в руках была не красивым аксессуаром, а вынужденной опорой. Когда Анри говорил, что его отец попал под сильное заклятье, я не думал, что дела настолько плохи. И ведь свершилось это несколько лет назад! О возможностях магической медицины я имел некоторое представление, самого с того света за левую пятку вытянули, но раз за такой срок графу не смогли вернуть здоровье, при условии что финансовых проблем у Монтекур нет, значит это вообще невозможно.

— Я раз нашему знакомству, господин барон, — приветливо произнес граф. — Хоть кто-то смог объяснить нашему сыну, что полагаться только на меч не стоит. Будь ты хоть трижды Мастером клинка, случиться может что угодно, а жизнь слишком ценная вещь. Ее необходимо беречь всеми силами!

— Анри хороший друг и способный ученик, — улыбнулся я в ответ. — Не могу сказать, что познал все тонкости рукопашного боя, но я готов обучить его всему, что знаю сам. При условии, что он не сбежит раньше времени.

— Когда это я сбегал? — возмутился Анри.

— Так это из-за вас, барон, мой брат вечно ходит в синяках? — в голос с ним воскликнула Виктория.

— Пока не сбежал, но мы же только начали занятия! — отшучивался я. — Но, если на то будет ваша воля, госпожа, я его больше бить не стану. Правда в этом случае занятия можно прекращать, ибо только через страдания и нагрузки обретается мастерство.

— Нет, — немного подумав, сказала Виктория. — Продолжайте ваши занятия. Он уже взрослый, от парочки синяков ничего не случится.

— Как же ты меня любишь, сестренка, — скривил потешную физиономию Анри. — Не боишься, что вот этот господин, будучи в дурном настроении переусердствует, и больше не будет у тебя брата?

— Не боюсь. Человек, который любит поэзию, не может совершить такой поступок! — серьезно ответила ему сестра.

Виктория вообще почему-то не улыбалась. Нет, улыбки были, но так же было заметно, что они всего лишь проявление вежливости, а не чувств. Интересно, что стало тому причиной?

— Хватит вам, дети! — графиня с доброй улыбкой наблюдала за шуточной перебранкой своих отпрысков. — Иначе господин барон может дурно подумать о вас. На самом деле, — обратилась она ко мне. — Анри безумно любит свою сестру, и она отвечает ему такими же чувствами. Хотя в детстве они частенько ссорились.

— Ну, матушка, это когда было! — махнул рукой Анри. — С тех пор многое изменилось! Я стал взрослым, а Тори – умной.

— Совсем вы гостя заболтали! — с шутливой строгостью сказал граф. — Барон, прошу вас к столу.

В столовой слуги уже накрыли стол. Граф сел во главе его, остальные также расселись по ранжиру. Я хотел было проявить вежливость, отодвинул стулья перед дамами, но за меня это сделали слуги. Прежде чем приступить к обеду, графиня самолично смешала несколько травяных настоек в большом кубке и подала его мужу. Видимо питье имело неприятный вкус, бедного графа прямо перекорежило, когда он пил этот коктейль.

— Ненавижу все эти лекарства, но без них мне теперь не жить! — пожаловался он, отставляя в сторону кубок.

Слуги начали подавать на стол горячие блюда. Я был не слишком голоден, по старой привычке я старался завтракать очень плотно, поэтому ел мало, хотя запахи были весьма аппетитны. Граф, графиня и Виктория тоже вкушали довольно скромно, а вот Анри отсутствием аппетита не страдал, ел много, демонстрируя при этом безукоризненные манеры.

— Барон, если мне не изменяет память, вы родом из Альдары? — поинтересовался граф.

— Совершенно верно, — ответил я, правда, с некоторой заминкой. Почему-то врать мне не хотелось, но и сказать всю правду я не мог.

— Признаться, не часто можно встретить альдарца в Мелине. Обычно, если ваши соотечественники и покидают родину, то селятся или на островах, или в прибрежных государствах. У империи есть несколько выходов к морю, но они далеки от столицы. Почему вы выбрали именно столицу?

— Признаться, тут от моего выбора ничего не зависело, — развел я рукам. — В империю я прибыл не по своей воле, практически без средств и имущества. Так уж случилось, что я получил в дар от графа де Пирон дом. Я мог бы продать его, но мне понравилась столица. К тому же, его императорское величество, а также герцог Рамайский, очень часто вызывают меня.

— Странно, — включилась в разговор Виктория. — Я несколько раз слышала альдарскую речь, и пусть я не владею этим языком, могу точно сказать, что стихи вы читали на другом языке.

— Тебе повезло, сестрица, — отвлекся от еды Анри. — Вот при мне Тимэй стихов на родном языке не читает. Только ругается.

— В Альдаре используются разные языки, — пояснил я. — Вы слышали русский.

— Русский? Впервые слышу, — задумался граф. — Хотя, в случае с Альдарой это не удивительно. Обычно от альдарца и слова о его родине не услышишь. Барон, а не могли бы вы что-нибудь сказать на русском? Раз вы так заинтересовали нашу дочь стихами, может, прочтете нам свое любимое?

— Это сложно сделать, господин граф. У меня нет любимого. Вернее, у меня их несколько. Но извольте.

Я на минуту задумался. Что им прочесть? Есенина, Пушкина, Гумилева? А может Маяковским оглоушить? «Я достаю из широких штанин…»? Нет, не поймут. Или Филатова, стрельца его выдать? Тоже не то. Пусть будет классика, да и за обедом длинные стихи читать неудобно.

Петь я не могу, это правда, но стихи читаю неплохо. Еще в школе литература была моим самым любимым предметом. А стихи я всегда любил и запоминал их быстро. «Бородино» Лермонтова всего два раза прочитал, и на следующий день пятерку получил. Привычка у меня есть, если ждать приходится чего-нибудь, стихи по себя читаю. Здорово помогает время коротать. А еще, на спор «Евгения Онегина» за две недели выучил.

— Красивый язык и стихи красивые, — похвалила графиня. — О чем они?

Я как мог, объяснил. Правда без рифмы, отчего строки потеряли изрядную часть красоты и гармонии.

— Делать перевод стихов, задача трудная. Здесь необходим поэтический дар, а я им не владею, — повинился я.

— Виктория у нас прекрасно стихотворной формой владеет, — граф явно гордился одаренной дочерью. — Возможно, она поможет вам с переводом.

— Чтобы перевод был качественным и красивым необходимо знать язык, с которого переводишь, — если Викторию и заинтересовала эта работа, виду она не подала. — Возможно позже, если барон обучит меня русскому?

И она взглянула на меня. При виде ее серых, мерцающих глаз я снова почувствовал, что мое сердце дало сбой и принялось биться весьма неравномерно. Учить это чудо русскому языку? Да пожалуйста! Более того, если бы она изъявила желание изучить испанский, я бы без всякого портала рванул на Землю, за десять минут изучил его со всеми диалектами, и тут же вернулся! Но испанского она с меня пока не требовала. В горле мгновенно пересохло и я только смог молча кивнуть.

Обед закончился. Дамы, к моему величайшему сожалению, удалились. Анри тоже откланялся, оставив нас наедине с графом. Мы перешли в небольшую комнату, рядом с гостиной, где уже жарко горел камин. Граф сразу уселся в кресло перед камином, накинув на плечи теплый плед. Мне он предложил занять соседнее кресло.

— Барон, из-за моей болезни я почти не пью вина, но если вы желаете, наливайте. Вон, на том столике вы найдете как вино, так и бокалы для него, — радушно предложил граф.

— Благодарю вас, но меня бы больше устроил чай, — отказался я.

Граф взял со столика колокольчик, позвонил, и заказал пришедшему слуге два чая.

— Тимэй, вы позволите так вас называть? Ко мне вы тоже можете обращаться по имени. Я вот о чем хотел с вами поговорить, — граф принял у слуги чашку чая и сделал маленький глоток. — Я беседовал не только с сыном, относительно вас, но и с Тофаром. Вы же знаете, какой пост он занимает? И я подумал, почему бы вам не поступить на службу в Тайную канцелярию? Это весьма достойное занятие для дворянина, ничуть не хуже воинской службы. Тофар очень высокого мнения о ваших талантах. Как я понял, император тоже оценил их по достоинству. А может вы хотите возглавить городскую или даже столичную стражу? Поймите меня правильно, мой сын и единственный наследник по мужской линии, очень уважает вас. Если не сказать большего. Он постоянно говорит о вас. Учитывая, каким авторитетом вы являетесь для Анри, я задумался. Может хоть ваш пример поможет ему избрать подходящий путь? Дело в том, что мой сын до сих пор не определился, чем он будет заниматься в дальнейшей жизни. Он мог бы поступить на воинскую службу, у меня много знакомых в гвардии и они бы нашли ему место в одном из полков. Тофар не против принять его в Тайную канцелярию. Да и по моим следам, в стражу, тоже было бы неплохо. Но Анри никуда не хочет идти! Дело не в высокой должности и большом жаловании! Я достаточно богат, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. Но, если он не выберет себе достойное занятие, боюсь, он превратится в обычного прожигателя жизни. Что почти и произошло. Совсем недавно Анри связался с компанией никчемных разгильдяев, только и способных тратить отцовские деньги. Именно с ними он был в тот день, когда состоялась ваша дуэль. Да, да, он об всем мне рассказал.

Граф закашлялся и вынужден был смочить горло чаем. Потом продолжил.

— На моего сына очень большое впечатление произвело то, как вы вычислили убийцу несчастного маркиза Баросса и этого ростовщика. Он сказал, что присутствовал при работе настоящего мастера. Впервые, за много лет, я видел, что он заинтересовался чем-то помимо фехтования. Теперь он перестал общаться с прежней компанией, а большую часть времени проводит с вами, или тренируется по вашей методике. Именно поэтому я и хотел бы узнать ваши планы на будущее.

Он замолчал, ожидая моего ответа. А я с ответом не торопился. Тщательно все обдумал и только тогда открыл рот.

— Видите ли, граф, я не могу рассказать вам о своем прошлом. Пока не могу. Но я оказался в ситуации, в которую попасть просто не мог. Однако попал. И сейчас я пытаюсь найти свой путь. Я не хочу идти в Тайную канцелярию, я считаю, что это пока не мой уровень. Не хочу служить в армии, я просто не умею воевать, меня не учили такому. И городская, а тем более столичная стража меня не привлекают. Это для меня уже скучно. Я предложил императору создать новую службу, которая займет место между стражей и Тайной канцелярией. Пока я не получил согласия, но и категоричного отказа тоже не получил. Думаю, император сейчас прикидывает варианты, в каком качестве я принесу больше пользы. Я обладаю некоторыми знаниями, о которых не известно здесь. Одно могу сказать точно, теперь моя жизнь целиком и полностью связана с империей, и ей я готов служить. И сидеть без дела я не собираюсь.

— Ваша позиция мне ясна, не полностью, но основное я уловил, — граф внимательно выслушал меня, и мне показалось, что его удовлетворил мой ответ. — Но может быть вы объясните, к чему вы стремитесь? Вам интересна новая, высокая должность? Или большое жалование?

— Ни то, ни другое, — открестился я. — Мне нужно интересное дело. А должность высокую я не хочу, власть меня не интересует. Деньги тоже не так важны, от жалования я, разумеется, не откажусь, но и ставить задачу заработать огромное состояние, не собираюсь. Что касается Анри, он мой друг, а у меня друзей здесь почти нет. И я дорожу этой дружбой.

Мы проговорили еще час. Граф рассказывал о своей службе в столичной страже, вспоминал интересные случаи. Только о ситуации, в которой подвергся заклятью, рассказывать не стал. В ответ я тоже поведал о произошедших со мной историях, с поправкой на другой мир, разумеется. Вроде бы мне удалось сгладить некоторые скользкие моменты, по крайней мере, граф на них внимания не заострял. Расстались мы на дружеской ноте.

Викторию я в тот вечер больше не увидел. Провожали меня граф и Анри. Мой друг был какой-то задумчивый, отвечал невпопад и скомкав разговор поспешил проститься.

А ночью я не мог уснуть. И волновала меня не беседа с графом де Монтекур, его дочь. Виктория. Дошло до того, что разыскал уже забытые сигареты и выкурил подряд две штуки. Не помогло. Я ходил по спальне, из угла в угол и никак не мог успокоиться. Снова и снова я вспоминал ее облик, ее полные грации движения, грустную улыбку. Черт, да неужели я умудрился подцепить эту гадость под названием любовь? Всю жизнь я сторонился таких чувств, потому что знал, добро они приносят крайне редко. И пусть меня проклянут тысячи влюбленных, но факты говорят, что дело обстоит именно так. В прошлом году, я решил пойти на вечер встреч выпускников в свою родную школу. Пришел, увидел одноклассников, разговорились. Наши девчонки узнали, что я все еще не женат, заохали да заахали. Говорят, мы вот уже и развестись успели, а ты все никак не решишься. Стал подсчитывать, оказалось из двух классов, почти все девчонки замуж выскочили, кто сразу после школы, кто на пару лет позже. И разведенок среди них две трети! А ведь в основе почти каждого брака была «Лубофф»! И куда потом все ушло? «Мы характерами не сошлись»! Зато любили. Скажут, это была не любовь, это была влюбленность! А как отличить одно от другого? Я не против любви, но прежде чем в ЗАГС бежать, стоит и о другом подумать. Закончится любовь, что останется? Чем семью крепить будете? Кроме любви должно быть уважение и общие интересы. А так же готовность жертвовать своими интересами ради другого. Ничем другим семью не сохранишь, сам без отца рос. А жены наркоманов конченых? Один такой все из дома вынес, так его половинка на панель пошла, чтобы любимому на дозу заработать. И это при двух дитенках! Люблю его, говорит. Ну разве не психическое заболевание? Не говоря уже о том, сколько людей из-за неразделенной любви в петлю лезет да с девятого этажа улетают. В морге не раз таких видел.

Но Виктория меня зацепила. Тут не стрела Амура, тут якорь с авианосца, похоже, использовали. Только вот кто? Бог или дьявол? В любом случае, если я немедленно себя в руки не возьму, точно дел натворю. О которых потом жалеть буду. Только вот как это сделать? Пить не хочу. И в бордель ехать не стоит, хотя он работает круглосуточно. Поговорить бы с кем-нибудь? Лучше всего с незнакомым человеком, которому моя личность и мои проблемы до лампочки. На Земле я бы сейчас в какой-нибудь бар пошел, там всегда найдется подобный кадр. За пару стопок выслушает и головой покивает. Может так и сделать? Точно, а утром, на свежую голову все и обдумаю. Анри приедет на тренировку, расспрошу его о сестре.

Очень быстро оделся в самый простой камзол. Оружие брать не стал, не хочу внимания привлекать. Можно было бы под наемника сработать, но они обычно селятся в определенных гостиницах. Где я ночью такую найду? Правда нож за голенище сапога запихнул, лишним не будет. Горсть монет в кошелек и я готов.

Из дома выбирался как воришка только что стыривший заначку из комода. Если Рэдфорд узнает, он охрану ко мне приставит. Но скорей всего просто в комнате запрет. Эта зараза слишком уж насчет моей охраны озабочен. По этой же причине не стал коня брать, покинул усадьбу через забор. Охранная сигнализация на меня не сработает, возможно, моего отсутствия никто и не заметит. Я ведь на пару часиков, и сразу назад. Примерно в паре километров видел один кабак, вполне приличный на вид, вот туда и направлюсь. Заодно голову мою буйную ночным ветерком обдует. Авось полегчает!

Иду. Гуляю. На звезды любуюсь. Два километра кончились быстро. Глянь, а кабак действительно вполне приличный. Не для аристократов, но ремесленнику средней руки не грех сюда зайти. И работает всю ночь. Внутри народу хватало, но и столики свободные имелись.

— Вина! — приказал я подскочившему слуге. — Много!

Вино притащили быстро. Правда, деньги стребовали тоже быстро. На всякий случай, а то ходят тут всякие по ночам.

— Кто-нибудь компанию составит? — громогласно спросил я, потрясая в воздухе кувшином с вином.

— А тож!!! — раздались воодушевленные крики сразу с нескольких сторон.

— Айда ко мне!

Сладкое слово халява прозвучало, и за моим столом появились четверо собутыльников. Трое мужиков лет по тридцать и четвертый, явно старше шестидесяти. Одеты все опрятно, на хронических пьяниц не похожи. Ремесленники или мастеровые.

— За что пить будем, мил-человек? Что отмечаем? — сразу взял быка за рога старик.

— Да нечего пока отмечать, просто на душе неспокойно, — я наполнил кружки вином.

— В бабе дело, точно говорю! — авторитетно заявил один из молодых.

— В женщине, дубина! — оборвал его старик. — Не видишь, господин нашел такую, что сердце его заставила вздрогнуть, но что-то на пути встало. Ведь так, господин?

— Все так, — покаялся я. — Только почему ты меня господином кличешь?

— Да вы не гневайтесь, господин. Титула я вашего не ведаю, да только дворянина издалека вижу. Одежка на вас с виду простая, а ткань-то недешевая! И руки у вас мозолистые, но не как у человека рабочего. От меча мозоли! А самое главное, колечко дворянское вы сняли, а загара под ним и нету! — Хитро ухмыльнулся дед.

— Ну, ты даешь, старик! — только и смог вымолвить я. — Откуда же ты такой взялся? Как зовут, чем на жизнь зарабатываешь?

— Крастом меня кличут, — старик понял, что сердиться я не собираюсь и сцапал кружку с вином. — Работал я в разных местах, и охотился, и строить приходилось, и торговал по молодости. Сейчас при храме служу, харчи в храмовую едальню вожу.

— Ладно, поговорить еще успеем. Вон, у мужиков сейчас слюна столешницу проест. Давайте выпьем.

Сам я вино только пригубил. В голове у меня поднялся вихрь идей, касательно такого ценного кадра, как этот Краст. Это надо же, с одного взгляда опознал!

— А семья у тебя есть? — задал я новый вопрос.

— Как сказать, господин, — вздохнул старик. — Женка моя померла давно, а сына я упустил маленько. Пока по миру слонялся, деньгу зарабатывал, сынок мой у тетки, жены моей сеструхи, жил. Она его и воспитала. Теперь меня не признает, видеть не хочет. В Улине живет, это на западе город такой.

— А храм где находится? Ну, куда харчи возишь?

— Да тут, недалече. А вам господин зачем?

— На всякий случай. Вдруг опять выпить не с кем будет.

— Ну, это мы завсегда пожалуйста! Только вы мысли вином не заливайте, ни к чему это. И проблему не решите, да и умная женщина пьяницу терпеть не будет.

— Верно говоришь, старик. Давай за это выпьем!

Я не стал сразу предлагать ему службу. Все, что мне надо, я знаю. Если он конечно не соврал. А выяснить подробности я Малика отправлю. Храмов поблизости не так много, имя я знаю. Надо сперва обдумать, в каком качестве он мне пригодиться может. Нет, все-таки я правильно сделал, что погулять вышел.

В кабаке я просидел около часа. С одной кружкой. О Виктории ничего мужикам рассказывать не стал, отпустило меня немного. Да и мужики тактичные попались, в душу лезть не стали. Даже удивительно сперва было, привык я что перед дворянами все простолюдины спины гнут, а здесь такая душевная атмосфера. Просто сидел, наслаждаясь беседой в которой не надо об этикете помнить. Травили анекдоты, делились историями. Как будто дома побывал, ей-богу! По истечении часа стал домой собираться, мне еще обратно, через забор лезть. А он высокий!

Отойдя от кабака пару сотен метров, я внезапно заметил впереди компанию. Четыре человека. Причем они мне сразу не понравились. На припозднившихся гуляк не похожи, хоть и освещение неважное, но пьяных я бы сразу заметил. Не иначе как ребята кошелек на ножках ждут? Может подраться? Глядишь, и тяжелые мысли из головы окончательно уйдут? А вдруг не одолею? И мысля вместе с мозгами голову буйную покинут? Блин, и надо было мне ночной променад устраивать? Да еще и без оружия? Засапожник в этом деле помощь малая, тут бы меч пригодился. Им можно противника на расстоянии держать. Да и как-то не готов я резать всех подряд на ломтики мелкие. Если мне память не изменяет, до дома можно и по другой улице добраться. Развернулся. Нет, господа, это уже не смешно! Сзади еще трое товарищей навстречу спешат. Загоняют, редиски конкретные!

Значит, идем вперед. Посмотрим на их поведение и будем прорываться к дому. Хотя противников многовато, и если они действительно бандиты, драться наверняка умеют. Такую толпу более или менее опытных бойцов мне в одиночку не раскидать, это не в кабаке, в стельку пьяных по углам распихивать. Морду кирпичом и вперед, авось и прорвемся.

— Оп-па! Какие тут сапожки ходят! — заявил первый товарищ, как только я поравнялся со всей честной компанией. — И как раз мой размер!

Ну, это ты загнул! У меня 49-й, а ты в них и утонуть можешь. Роста тебе Единый не дал.

— Да тут в кармане штанов и кошелек наверняка имеется! — поддержал приятеля второй.