На следующий день Мишка вновь заявился ни свет ни заря. Сунул мне под нос синий томик Герберта Уэллса:
– Он – путешественник во времени!
– Кто? – я продолжал зевать. Чертовски хотелось поспать еще, но от Мишки разве отвяжешься? Как любила цитировать наша училка по английскому: «Уж коль втемяшилась в башку какая блажь, то и колом оттудова не выбьешь».
– Николай Николаевич! Ты почитай, почитай.
Я открыл томик. «Машина времени».
– Я читал, Мишка. У тебя же и брал. Ну и что? Хочешь сказать, что у него в комнате стоит машина времени, похожая на мотоцикл?
– Не я это сказал! – воскликнул Мишка. – Но такая же идея пришла и мне в голову, понимаешь? Я всю ночь читал Уэллса.
– Одинаковые мысли – не критерий истины, – выдал я, как мне показалось, остроумный афоризм.
– Тогда проверим, – сказал Мишка и достал из кармана ключи. – Сегодня утром Николая Николаевича увезли в больницу на «Скорой помощи». Отец сказал, у него то ли воспаление легких, то ли грипп какой-то сильный. В общем, ключи он отцу отдал, а я позаимствовал. – Мишка заговорщицки подмигнул.
– Ты с ума сошел. – Я сунул ему Уэллса обратно. – Иди домой и положи ключи откуда взял, пока не засекли.
Мишка напустил на себя до того безразличный вид, что я немедленно понял: никакие ключи он возвращать не собирался. И в квартиру Николая Николаевича обязательно проберется.
И еще я понял.
Я пойду с ним.
Потому как Мишку одного отпускать нельзя. Потому как слишком много мы с ним каши съели. Потому как друзей не бросают. И вообще. Мне до ужаса хотелось, чтобы Мишка оказался прав и в квартире Николая Николаевича мы бы нашли машину времени.
Но когда мы спустились на этаж, то у квартиры нового соседа нас поджидал неожиданный сюрприз.
– Здравствуйте, мальчики, – сказала Таня. – Вы случайно не знаете, где Николай Николаевич?
Какая же она красивая, мелькнула у меня мало уместная для данного случая мысль. Таня была в прозрачном плащике, по которому еще стекали капли дождя. В одной руке – белая сумочка, в другой – сверток.
– Ты что здесь делаешь? – хмуро буркнул Мишка.
– Фи! – Таня поджала губки. – Не твое дело, мальчик.
Мишка надулся. И я ощутил – сейчас разразится скандал.
– Нет его, заболел, – сказал Мишка, а я кивнул, подтверждая слова друга.
– Что же вы сами здесь делаете? – прозорливо поинтересовалась Таня.
И Мишка сглупил. Надо было сказать: мимо проходили, на улицу гулять пошли, но он ляпнул:
– Он ключи дал, чтобы мы цветы полили.
– И рыбок покормили, – не удержался я. Врать, так уж заодно.
– Вот и хорошо, – сказала Таня. – Тогда вместе и покормим.
Мишка открыл было рот, чтобы возразить, но Таня показала пакет:
– Николай Николаевич как раз просил меня купить для его рыбок корм и занести ему домой.
– Ты всем покупки носишь? – буркнул Мишка, но понятно, что он сдался.
Таня ничего не ответила, лишь покачивала на руке обернутый бумагой и шпагатом сверток. И выражение на ее лице было… было… В общем, победа осталась за ней.
Ключ повернулся в замке, и мы вошли. Дверь оказалась двойной. Пока Мишка возился со второй, я оглядел лестницу, словно преступник, – нет ли свидетелей нашего вторжения, и захлопнул входную дверь. На мгновение воцарилась кромешная тьма, Таня ойкнула, но Мишка тут же распахнул вторую дверь, и мы вывалились в длинный коридор.