Для того, чтобы начать рассказ об октябрьских событиях 1993 г., ставших апофеозом мятежа номенклатуры, мы приведем без комментариев три цитаты.

"Сочетание рынка и диктатуры — это путь, подходящий для отсталых стран. И для России тоже — ей необходимы долгие годы авторитаризма. " (Г. Попов, из интервью еженедельнику "Эвенман дю жеди", «Гласность», август 1992 г.).

"Если называть вещи своими именами, если открыто и честно оценивать реально сложившуюся ситуацию в сфере государственного устройства, то вывод и оценка напрашиваются сами собой. Мы столкнулись с необычайным и крайне опасным для судьбы страны. явлением — с неповиновением исполнительных структур Конституции и законам государства, с неподчинением в рамках этих законов высших чиновников решениям органов государственной власти. Иначе говоря, мы столкнулись с мятежом исполнительной власти против основных институтов государства." (С. П. Пыхтин, «СР», 17.10.92).

"Все случившееся в те дни — это наш общий позор. Позор нации. Когда народ перестает считать себя нацией, он превращается в население, в большую группу отдельных частных лиц, в толпу, которой как угодно можно манипулировать, из раза в раз обманывая" (А. Руцкой, «Правда», 05.04.94).

Для реконструкции событий сентября-октября 1993 г. автором использованы данные из брошюр "Площадь Свободной России", "Кровавый октябрь", «Анафема», публикации и воспоминания очевидцев.

 

Неизбежность путча

(Война миражей)

С 1991 г. политические сезоны мы начали мерить с августа по август.

Первый такой сезон (1991–1992 гг.) был отмечен кавалерийской атакой президентской команды на основы государственного строя. Тылы надежно обеспечивал российский парламент. Первый залп — и вдребезги разлетелся Союз. Второй — и крупными трещинами административных и межэтнических границ покрылась российская территория. Третий — и под либеральные напевы ко дну пошла российская экономика. Это было время веселого разрушения, время пьянящего чувства свободы. А страна погружалась во мрак…

Второй августовский сезон (1992–1993 гг.) — время тяжелого похмелья. Люди начали понимать, что наворотили расшалившиеся правители, кому оказался выгоден этот угар разрушительства. Романтики приувяли, и на первый план в государственной политике стали выползать из-за их спин настоящие уголовники. Уголовники стали грабить, а романтики — устраивать политические фейерверки. Чтобы было чем пугать наивного обывателя, в противников реформ перекрасили ближайших соратников Ельцина — парламентариев.

Первая хлопушка разорвалась в декабре 1992 г. на Съезде народных депутатов. Заговорили о возможности введения президентского правления. Вторая хлопушка потрясла Россию 20 марта 1993, когда Б. Ельцин выступил с "Обращением к народу", объявив введение "Особого порядка управления", но потом сделал вид, что это была просто невинная шутка: мало ли что сказал Президент на всю страну! ВС тоже встроился в эту игру, понимая, что сил для привлечения к ответственности новой команды путчистов у него нет. Пошумели немного, пугнули ближайших соратников Президента компроматом в "чемоданах Руцкого" и притихли.

Важной вехой в сезоне фейерверков и хлопушечных испугов стал референдум 25 апреля 1993 г., засыпавший всю страну разноцветным пропагандистским конфетти. Референдум, несмотря на ликование ультралибералов, закончился для них полным провалом. Только около трети населения России, имеющего право голоса, высказалась в поддержку Ельцина и его курса. Более половины голосовавших признали необходимость проведения досрочных президентских выборов. Почти половина регионов России не поддержала политику гайдаровских реформ. Наконец, избиратели отказали в доверии депутатскому корпусу именно в тех округах, где были избраны наиболее ретивые представители «ДемРоссии». Значительная часть населения, осознав всю фальшь затянувшегося политического шоу, предпочла вообще отказаться от участия в референдуме. А непросохшие от хмеля разрушительства «демократы» все продолжали талдычить о какой-то победе. Кое-кто им поверил, даже из деятелей оппозиции.

Спектакль, обеспечивающий прикрытие всероссийского грабежа, был продолжен гладиаторским боем 1 мая 1993 г. Противостояние номенклатурной «демплатформы» Ельцина и утративших власть консерваторов из депутатского корпуса было оплачено кровью невинных прохожее, привыкших в этот день прогуливаться в праздничной толпе. Президент решил с этого момента ввести практику массовых награждений участников избиения своих сограждан.

Весеннее хлопушечное наступление властей друг на друга стало очередной театрализованной репетицией российского Апокалипсиса. И многие купились на это шоу. Почти сразу и безоговорочно вымерло целое поколение деятелей культуры, бросившихся сладострастно вылизывать руки власти. Вымерло нравственно и духовно. Лишь немногие предпочитали умирать физически, не возбуждая народную и номенклатурную любовь участием в политических дрязгах.

Гамлет Смоктуновского решил навсегда вжиться в роль пакостного старикашки, твердящего наподобие свихнувшегося пушкинского Германа: «да-да-нет-да». Жаль великого актера, не успевшего восполнить утрату собственного достоинства и умершего через какой-нибудь год после злополучного референдума, в котором ему довелось сыграть столь непристойную роль.

Неплохие актеры Караченцев и Абдулов решили отныне и до века играть роль комсомольских полукровок. Писатели-фронтовики Бакланов и Астафьев завернули в помещение для президентской челяди и стали профессиональными приживалами. Подававший надежды диссидент Буковский умер как диссидент и родился как лакей. Е. Боннэр вместе со своей совестью окончательно похоронила А. Сахарова, зато стала удобным подлокотником президентской власти. (Что стоили слова этой одемокраченной мадам о "ненасытной прорве старо-новой номенклатуры" после октябрьской бойни?).

Во всей этой компании заметно выделился популярный режиссер Э. Рязанов, который снял таки свой главный фильм — об одном холуе в президентских апартаментах. Объяснял свой нравственный выбор Э. Рязанов такими словами: "Прежде всего следует осознать, что все мы заражены коммунистическим ядом, все без исключения, даже самые сверхдемократы. И всем нам предстоит выдавливать яд из себя — кому по капле, кому по чашке, кому по ведру. У кого как получится, кто как сможет. " (Из интервью "Партия порядочных людей" в книге опечаленных демократов "Горечь и выбор — год после августа", 1992). Свой метод выдавливания яда вместе с представлениями о чести Э. Рязанов нашел — снял холуйский фильм дома у Ельцина аккурат на заказ перед апрельским референдумом 1993 г.

Вот еще один характерный эпизод, демонстрирующий перерастание «холодной» фазы номенклатурного мятежа в «горячую». Накануне апрельского референдума 1993 г. по Тверской ул. было организовано шествие шпаны. Толпа подростков в кожаных курках числом около 1,5 тыс., выкрикивая матерные лозунги, пересекла центр города. Подростков сопровождали одетые в пятнистую форму рохли из "отрядов баррикадников" и милиция. Тех же ублюдков потом показывали в телетрансляции 4 октября 1993, когда они избивали сдавшихся или захваченных защитников Белого Дома. Вот она — социальная база "творческой интеллигенции".

Вот она — "партия порядочных людей" Э. Рязанова!

В процессе нарастания криминальной революции с конвейера средств массовой информации — постоянно сходили великолепные образчики: то вдруг поумневший Жириновский, то сладкоголосый репортер Караулов, то жабоподобный придворный адвокат Макаров (в простонародье "Таня"), то выскакивала целая порция мелких бесенят столичного образца…

Для тех же, кто сохранял хотя бы какие-то крупицы собственного достоинства, предусмотрены были специальные чистки. Вспомним отставленного весной 1993 г. от всех дел Вице-президента А. Руцкого с его чемоданами материалов о коррупции в высших эшелонах власти. Вспомним секретаря Совета Безопасности Скокова, генпрокурора Степанкова, председателя Конституционного Суда Зорькина, отлученных от милостей "всенародно избранного", вспомним «укороченных» президентскими решениями Болдырева, Баранникова, Дунаева и прочая, прочая…

Как говорят студенты, маразм крепчал. По своей насыщенности он не уступал брежневскому, а кое в чем дополнял старые традиции запоминающейся новизной. Как чертики из табакерки сыпались скороспелые генералы; тело Президента защищала полнокровная дивизия;

фальшивка в виде ваучера захватила умы граждан отупляющими размышлениями;

протестантский проповедник на телеэкране вел светскую беседу о тонкостях сексуальных извращений;

по сообщениям МВД, сумасшедший с перочинным ножиком чуть не убил Президента;

вставший со смертного одра мэр столицы оказался способен на громоподобные речи с трибуны так называемого Конституционного совещания…

Москва была обклеена листовками комсомольской активистки, объявленной живым богом;

стотысячным тиражом был выпущен красочный агитационный плакат с надписью "Ельцин! Ельцин! Ельцин!" поверх ликующих болельщиков с американскими флагами;

какое-то хамье из фирмы «Сеабеко» вместе с популярными эстрадными певцами устроило танцульки под песню "День Победы";

министр внешнеэкономических связей по воле ельцинского прихвостня вынужден был прервать командировку в Африку где-то над Тунисом; американский спецназ показывал свое искусство перед президентским аппаратом… А за всем этим завораживающим калейдоскопом — уничтожение науки, армии, дипломатии, развал стратегической обороны, крах финансовой системы, остановка производства и грабеж, грабеж, грабеж…

Президент Ельцин знал о своей стране твердо только одно — что лично он здоров. Здоровье это было, конечно же, особого рода (см. главу "Некрофилы у власти"). Вместе с наращиванием мышечной массы номенклатурного организма из треклятого гомо-советикус родился новый человекоподобный тип — демо-советикус ("гомо" почти все вымерло). С командой человекообразных кентавров, будто спрыгнувших с картин Босха, Б. Ельцин приступил к очередной «артподготовке». Бах! — брызнуло грязью из президентской комиссии по борьбе с коррупцией.

Бах! — грянули аплодисменты на встрече Президента с прикормленными мастерами вранья. Бах! — разразилась пресс-конференция.

Президента с обещаниями похоронить законность в стране к сентябрю… Фальшивая шрапнель летела во все стороны, но вызывала вполне натуральное воспаление мозгов. Хлопушечная «деморосовская» революция набирала силу, не замечая, что заинтересованных зрителей почти не осталось. На митинг по случаю второй годовщины августовских событий выи ню не более трех тысяч завсегдатаев с обеих сторон. Интерес публики с воспаленными мозгами могло возбудить только кровопролитие, публичное изнасилование страны.

Сценарий грязной игры дополнялся все новыми и новыми спецэффектами. Очередной путч стал ее продолжением. На сей раз хлопушечный испуг должен был запомниться надолго — заряжали боевыми патронами.

21 сентября в 20.00 Ельцин издал Указ № 1400 "О поэтапной конституционной реформе".

 

Вторая Октябрьская революция

РАЗГУЛ ЕЛЬЦИНИЗМА

Своим Указом № 1400 Ельцин прекращал полномочия Съезда народных депутатов и Верховного Совета, отменяя действие Конституции. Циничная оговорка о гарантиях защиты прав и свобод граждан ничего не меняла. Правда в Указе была несущественна, ложь — огромна.

Сопровождающее выпуск Указа телевизионное обращение Ельцина к народу было просто невероятным нагромождением фальши. Тут были и превратное толкование итогов референдума, и циничные ссылки на Конституцию, и направленные не по адресу обвинения в дезорганизации экономики, и лицемерные ссылки на пренебрежение правом со стороны Советов.

Указ объявлял о следующих мероприятиях. На смену избранным по закону депутатам должен был прийти Федеральный Парламент. Выборы должны были пройти по еще не существовавшим на тот момент правилам, а разработать их должен был аппарат Президента. Внешний мир должен был быть проинформирован, что выборы "диктуются стремлением сохранить демократические преобразования и экономические реформы". Иностранцы должны были понять, что государственный переворот "полностью соответствует основам конституционного строя Российской Федерации, прежде всего принципам народовластия, разделения властей, федерализма, и опирается на волеизъявление народа Российской Федерации, выраженное на референдуме 25 апреля 1993 года" (это почти слово в слово переписано из заявления ГКЧП-1!). Предполагалось, что противодействие этим противозаконным выборам будет жестко пресекаться. Полномочия представительных органов субъектов Федерации пока сохранялись. Как показала практика — не надолго. Конституционному Суду рекомендовано было не собираться. Вероятно, чтобы стыд глаза не ел.

Через полчаса после выступления Ельцина вице-премьер В. Шумейко заявил, что никаких силовых мер Президент не планирует. Он сказал также, что не планируется отключать свет и тепло в здании парламента. Министр обороны П. Грачев подтвердил, что "вооруженные силы в соответствии с военной доктриной, одобренной командующими, никогда не выступят против своего народа". Грачев заверил: "Мы не допустим ввода вооруженных сил в Москву". Зная лживость всего ельцинского окружения, можно и нужно было воспринимать эти слова, как прямую угрозу выполнения именно того, что Шумейко и Грачев обещали не делать.

П. ГРАЧЕВ

Взлет карьеры П. Грачева, как и у многих генералов ельцинского призыва, был связан с войной в Афганистане, где Грачев командовал полком и дивизией ВДВ. С декабря 1990 г. Грачев уже командовал всеми ВДВ. В августе 1991 г. он перешел на сторону Ельцина, получив "прозрачный намек" о назначении его министром обороны.

Как реформатор армии, Грачев надежд не оправдал. При нем началось резкое снижение боеспособности вооруженных сил России. Была вымучена убогая военная доктрина, в которой отсутствовали вероятные противники и союзники. Ракеты стратегического назначения были в одностороннем порядке резко сокращены, а оставшиеся лишены целеуказания. Российский флот перестал обновляться и быстро деградировал. Опытные генералы были удалены из армии, в массовом порядке армию покидали и молодые офицеры (около 60 тыс.). Число бесквартирньк офицеров достигло полумиллиона. Массовое хищение оружия и воинского снаряжения стало при Грачеве нормой. Потом это оружие было использовано режимом Дудаева против русских солдат, которыми ни Грачев, ни его генералы руководить не умели. Платой за подлость была смерть.

Зато министр лично занялся торговлей оружием, первым примерил новую армейскую форму, срисованную с НАТОвских образцов, увлекся заграничными вояжами и планами совместных маневров с американскими военными, а также созданием под видом мобильных сил жандармских корпусов ("Правда", 01.06.94). В армейской среде ельцинский министр обороны приобрел презрительную кличку «Пашка-мерседес» за свое пристрастие к импортным автомобилям.

Начальник ГУВД Панкратов был более откровенен. Он заявил, что "в случае нападения на милиционеров или на объекты, имеющие особую важность, сотрудникам МВД разрешено открывать огонь без предупреждения" ("Правда", 18.05.94).

С утра 22 сентября парламент отключен от всех видов телефонной связи, включая правительственную.

На следующее же утро экзальтированные «ельцинисты» бросились выражать восхищение своим патроном. Моссоветовские «деморосы» объявили, что последние годы мы, оказывается, переживали трудные времена перехода к демократии, а источник трудностей — это "брежневская Конституция" и "тяжелое наследие коммунистического режима". Обращение подписали 30 депутатов.

23 сентября 1993 Ельцин издал указ № 1435, который был ничем иным, как всенародным предложением взятки, которую узурпатор давал российским парламентариям в виде отступного. За признание Ельцина главным паханом России гарантировались: бесплатная приватизация служебной московской квартиры (оценочно 100.000 долларов), доходное местечко в 'чиновничьей упряжке, выходное пособие (2 млн. рублей), бесплатное медицинское и курортное обеспечение и досрочный выход на пенсию. Будто из своего кармана готов был сыпать Ельцин дарами и привилегиями.

Не все согласились хрюкать вместе с президентской командой в зловонном болоте нравственного бесстыдства. Их список определила специальная ельцинская комиссия, возглавленная одним из тех многочисленных демо-советикусов, которого избиратели в прежние выборы направили служить народу в Верховный Совет. Новоявленные чекисты выявили 151-го депутата, чье поведение не позволяло распространить на них ельцинские «льготы» ("АиФ", № 8, 1994). Это список честных и мужественных людей. Хотя и не очень умных, не очень удачливых, не очень способных организаторов. Большинству из них противопоказано заниматься политикой. Они не сумели отстоять свое право на власть. Но в их честности в тот драматический момент сомневаться может только убогий душой человек.

В тот же день своим постановлением премьер Правительства РФ В. Черномырдин объявил о присвоении правительством "Российской газеты", "Юридической газеты России", издательства «Известия», теле- и радиопрограммы «РТВ-Парламент». Началась жесткая цензура прессы. Критические материалы по поводу действий «ельцинистов» запрещались, и газеты выходили с огромными белыми пятнами.

В это время состоялась провокация, имитирующая попытку захвата здания штаба Объединенных вооруженных сил СНГ. В строку защитникам Белого Дома поставили и убийство милиционера, и убитую шальной пулей женщину, решившую выглянуть в окно во время перестрелки. Генерал Кобец объявил, что при повторном нападении отдаст приказ открыть огонь на поражение. (Кстати, подробности этого эпизода так и не были описаны, ни в «демократической» прессе, ни в «патриотической», виновные не были названы.)

С утра 27 сентября Белый Дом был полностью блокирован, тяжелая техника окружила его плотным кольцом. Дополнительно все подходы опутали страшной "спиралью Бруно", которая была запрещена международной конвенцией еще в 30-х годах и даже фашистами не применялась. Оставшиеся коридоры были забиты глубоко эшелонированными кордонами ОМОНа в полной амуниции — в бронежилетах и касках, со щитами и дубинками. В Белом Доме было отключено электричество, вода, канализация.

Из газеты "Президент":

"Уверен, психиатрическая экспертиза признает, когда придет пора сажать бывших нардепов на скамейку в народном суде, их полную дееспособность. Но то, что все они, оставшиеся в блокаде, были ущербными лицами и забойными идиотами, — тоже очевидный факт… Хасбулатов кололся и накачивался анашой. Руцкой жрал водку. А народец поплоше, хлебнув по маленькой, устроил концерт художественной самодеятельности… Всероссийская мразь гуляла, как мыши в театральном буфете. А чувствовали себя даже не кошками — тиграми. Они шалели в предчувствии большой крови, которую вот-вот пустят народу. Они отплясывали словно каннибалы, схарчившие родственника".

28 сентября ОМОН рассеивает мирную и безоружную демонстрацию у станций метро «Баррикадная» и "Улица 1905 года". Людей избивали, загоняя в метро. Избиения продолжались до вечера, а потом людей силой стали заталкивать в вестибюль метро и гнать вниз по остановленному эскалатору. Только благодаря милиции метрополитена, омоновцам не удалось столкнуть людей на рельсы.

Из показаний очевидцев ("Площадь Свободной России", М., 1994):

"… каждый раз омоновцы бросались на людей с каким-то нечеловеческим рыканьем, с самой грязной матерщиной, разносившейся по площади. Били они остервенело, с явным удовольствием. Не люди, а звери, бандиты. Это была провокация, рассчитанная на ответные активные действия, в результате которой можно было бы свалить вину за все описанные беззакония на самих митингующих.

29 сентября около полудня ОМОН зверски разгоняет мирную демонстрацию у станции метро «Баррикадная». Упавших били ногами, потом бросали а спецавтобус и продолжали избиение. Та же картина повторилась вечером."

Из дневника автора:

"Сегодня (29.09.93) довелось вплотную столкнуться с омоновским зверьем. Никогда не забуду свиное рыло командующего избиением людей у метро «Баррикадная». Облаченная в каски и бронежилеты жандармерия до костяного хруста запихивала людей в метро. Я оказался позади цепочки, орудующей щитами и дубинками, и попытался схватить одного из «героев» за плащ-накидку. На меня тут же набросился обладатель чудовищного подбородка с тугим ободом жира над горлом. Но в суматохе люди оттеснили меня. Потом я попытался обратиться к человеку в милицейской форме с погонами майора. Но на меня взглянули совершенно пьяные глаза и в лицо пахнуло перегаром. "Депутаты сегодня никто", — сказал он, даже не взглянув на удостоверение, и два дюжих молодца отшвырнули меня в толпу.

Из показаний очевидцев ("Площадь свободной России", М. 1994):

"Я остановился и стал смотреть на площадь перед метро "Улица 1905 года", где стояло подразделение со щитами, в касках, с автоматами и дубинками… два удара в голову свалили меня с ног. Поднявшись, я увидел перед собой командира и спросил у него: "Как фамилия, бандит?" Он сказал:

"Сейчас скажу!" — и ударил дубинкой по правой руке, которой я успел прикрыть лицо. Посыпались удары по спине. Заломили руки и потащили через площадь к метро… меня поставили лицом к забору и стали бить по спине и бокам будто мешками с песком или боксерскими перчатками. Дышать до сих пор больно. Все задержанные в автобусе оказались случайными прохожими, все были избиты. Почти до полуночи задержали в 43-м отделении милиции. У многих пропали вещи, деньги, документы".

30 сентября в Москву прибывают подразделения ОМОН из Северной Осетии (3000 человек), из Питера, офицерский полубатальон из Твери. По некоторым данным наготове к этому моменту были и 1200 боевиков-общественников, пригретые мэрией Москвы (подпольная национальная гвардия). В ночь оцепление Белого Дома было усилено БТРами дивизии им. Дзержинского.

Весь день у станции метро «Баррикадная» проходили митинги, разгоняемые ОМОНом.

Из показаний очевидцев ("Площадь Свободной России", М. 1994):

— … меня догнали сотрудники милиции, затащили в служебный автобус, обыскали и зверски избили кулаками и резиновыми дубинками. При обыске у меня были похищены 30 тысяч рублей. Во время избиения грозили убить, а ночью труп мой выбросить в Москва-реку.

— Полковник милиции скомандовал: "Батальон, к бою!" — и «бой» (избиение безоружных людей) вооруженными до зубов омоновцами начат. Около меня оказались две женщины, их сбили с ног и пинали. Резиновыми дубинками меня били по рукам, плечам и, поскольку я пытался прикрыться кейсом, он оказался пробитым в нескольких местах, сломаны замки, из него высыпались книги и другие вещи, поднять которые не было никакой возможности.

— Стали бить по голове, в пах, в живот. Один из них все сильнее душил меня. Когда я чуть не потерял сознание, он отпустил меня и ударил в нос. У меня в глазах появились розовые круги, на плащ полилась кровь. Заболела голова. Они приказали водителю везти меня в отделение. Привезли в 43-е отделение, опять выкрутили руки, выволокли из автобуса, поставили у стенки с поднятыми вверх руками и стали обыскивать… Продержали 6 часов.

— В 88-м отделении милиции старший лейтенант в ответ на заявление арестованных, что они будут жаловаться прокурору, сказал: "На х… мы видали вашего прокурора".

В этот день на Пушкинской площади намечался еще один митинг. Когда колонна демонстрантов подошла со стороны Белорусского вокзала, ее атаковали боевики в пятнистой форме и черных беретах. Потом в дело вступил ОМОН, пригнанный их Омска и Екатеринбурга. Побоище продолжалось допоздна. Вечером следующего дня побоище на том же месте повторилось снова.

Руководство карательными операциями осуществлял полковник Фекличев, которого с 1991 г. московская администрация использовала для самых грязных дел (незаконный арест депутатов, разгром палаточного городка в «Останкино» и др.). Потом его фигура мелькнула во время расстрела Белого Дома.

Белый Дом начинают обрабатывать «психическими» средствами. Выкрашенный в желтый цвет БТР, прозванный "желтый Геббельс", до боли в ушах исторгал через мощные усилители «демократическую» песенную пошлятину. Защитников парламента постоянно держали в напряжении, изматывая провокационными перемещениями войск.

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ МЯТЕЖУ

Уже к полуночи с 21 на 22 сентября в Белом Доме начал действовать штаб общественных организаций. Обращение против Указа Ельцина подписали представители 21-ой организации.

Политические организации самого разного толка расценили этот Указ вполне однозначно. Это говорило о том, что все разнообразие политически воззрений противостояло позиции правящей партии «ельцинистов». Ситуация с противостоянием всей оппозиции единственной правящей партии повторилась в точности.

ЗАЯВЛЕНИЕ представителей общественных и политических организаций России

"21 сентября 1993 г. Б. Н. Ельцин выступил на всю страну с антиконституционным заявлением и подписал соответствующий Указ. Из формального гаранта Конституции и стабильности в стране он окончательно превратился в лидера антигосударственных, антинародных сил. С момента объявления Б. Н. Ельциным о прекращении деятельности законно избранного депутатского корпуса его президентские полномочия согласно ст. 121-6 Конституции Российской Федерации закончились, а подписанные им с этого момента государственные документы не имеют юридической силы и не подлежат исполнению.

Мы отчетливо видим намерение сил, поставивших на государственный переворот во главе с Ельциным, спровоцировать политическую нестабильность, едущую к разжиганию гражданской войны. Только в ситуации хаоса они могут питать надежду сохранить власть и уйти от ответственности за результаты своей политики.

Мы обращаемся к тем, кто обеспечивает государственный порядок, с призывом неотступно выполнять закон и присягу. Мы призываем граждан России не поддаваться на спланированную антигосударственную провокацию. Органы власти обязаны исполнять возложенные на них обязанности. Мы требуем привлечения к ответственности лиц, виновных в грубом попрании Основного Закона России.

Только выполнив свой гражданский долг, мы сможем сохранить Россию".

Заявление подписали представители следующих организаций: Союз Возрождения России, Всероссийский Монархический Центр, Движение "Смена-Новая политика", Национально-республиканская партия России, Российский союз молодых христианских демократов, Конституционно-демократическая партия, Московская организация ДПР, Социалистическая партия трудящихся, Российский социал-демократический центр, Народная партия "Свободная Россия", Всероссийский Союз «Обновление», партия "Новые левые", Общественное объединение «Россия», "Объединенные социал-демократы", Партия национального единства, Демократическое объединение "Свободная Россия", Российская партия коммунистов, Фронт Национального спасения, Партия Возрождения Державы, Национал-большевистская партия, движение "Молодежная альтернатива". Партия Возрождения.

В ночь на 22 сентября собрался и Конституционный Суд, признавший указ Ельцина антиконституционным и служащим основанием для отрешения "всенародно избранного" от должности.

Ночью же собрался и Президиум Верховного Совета, принявший обращение к гражданам России, в котором, в частности, говорилось:

"В России совершен государственный переворот, введен режим личной власти Президента, диктатуры мафиозных кланов и его проворовавшегося окружения. Мы являемся свидетелями преступных действий, открывающих, путь к гражданской войне, в которой не будет победителей и побежденных. Может стать реальностью кровавая трагедия миллионов людей". По Конституции полномочия исполняющего обязанности Президента России переходили к Вице-президенту Руцкому. В 00 часов 25 минут он выпустил свои первые Указы и обращение к гражданам. Действия Ельцина были названы предательством, а его окружение — преступной кликой.

22 сентября Верховный Совет выпустил по горячим следам два решения. Первое констатировало прекращение полномочий Президента Ельцина, второе расценивало его действия как государственный переворот. В тот же день сессия Моссовета признала Указ Ельцина антиконституционным и не подлежащим исполнению. Исполком Федерации независимых профсоюзов также расценил действия Ельцина как государственный переворот и обратился к своим организациям с предложением противостоять антиконституционным действиям вплоть до забастовок.

С каждым днем противостояния президентская власть проигрывала. За исключением самых оголтелых «ельцинистов», все понимали, что творится беспредел. Объединения представителей областей, включая глав администрации, требовали одного: восстановления законности. Об этом в своих заявлениях говорили ассоциация "Центральная Россия", ассоциация' «Черноземье», "Сибирское совещание". Последнее, включившее в себя всех руководителей краев, областей и автономных округов Сибири, объявило: "… в случае невыполнения наших требований будут предприняты меры протеста вплоть до прекращения движения по всем магистралям, связывающим европейскую Россию с Сибирью, будут прекращены поставки угля, нефти, газа, подача электроэнергии".

23 сентября открылся 10-й Чрезвычайный Съезд народных депутатов России. Руцкой выступил на нем с президентской речью и поклялся до конца защищать Конституцию. 23–24 сентября свое негативное отношение к указу Ельцина высказали деловые круги (исключая воровские чековые фонды, наживающиеся на чубайсовской приватизации).

К 12.00 24 сентября 57 субъектов Федерации в лице своих представительных органов осудили действия Ельцина и только семь субъектов не определили своей позиции однозначно. Руководители субъектов Федерации потребовали отмены Указа № 1400 и назначения одновременных выборов Президента и Верховного Совета, а также отмены цензуры и выпуска закрытых газет.

26 сентября в Санкт-Петербурге совещание 41 представителя субъектов Федерации принимает решение: "Отменить указ и восстановить в стране в полном объеме конституционную законность". Только мэр Санкт-Петербурга Собчак и глава администрации Рязанской области отказываются поддерживать это решение. Совещание поддерживает "нулевой вариант" разрешения конфликта и одновременные досрочные выборы парламента и Президента. С этим согласился и присутствовавший здесь вице-премьер Шахрай.

27 сентября в Краснопресненском райсовете проходит совещание представителей политических партий и движений. Принимается заявление с требованием снять блокаду Белого Дома.

29 сентября к властям обращается Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II:

"Россия — на краю пропасти. Ныне мы перед выбором: или остановить безумие, или похоронить надежду на мирное будущее России. Особенно трагично то, что сегодня может распасться Российская держава. Если это произойдет, будущие поколения проклянут нас.

Противостояние на пределе нервов вокруг Белого Дома в любой момент может взорваться кровавой бурей. И поэтому я слезно умоляю стороны конфликта: не допустите кровопролития! Не совершайте никаких действий, могущих разрушить донельзя хрупкий мир! Не предавайтесь безумию, не переставайте уважать человеческое достоинство друг друга! Имейте мужество не поддаваться на какие угодно провокации, как бы больно они не задевали вас! Помните, что нынешней смутой могут воспользоваться и экстремисты, преступники, да и просто нездоровые люди.

Одна пуля, выпущенная около Белого Дома, может привести к катастрофе, кровавое эхо которой прокатится по всей стране. Вот почему я призываю любыми мирными средствами ослабить вооруженное противостояние. В нынешний сложный момент надо милосердно относиться к любому человеку. Никакие политические цели не могут препятствовать обеспечению находящихся в Белом Доме людей медикаментами, пищей и водой, медицинской помощью. Нельзя допускать, чтобы физическое истощение спровоцировало людей на неконтролируемые насильственные действия.

От имени Церкви я призываю противостоящие стороны к диалогу и предлагаю любую форму необходимого посредничества в это судьбоносное время. В связи с происходящими событиями созывается экстренное заседание Священного Синода.

Всех православных христиан прошу молиться о спасении России. Пусть и те, кто ни разу в жизни не обращался к Богу, возопиют ныне к нему. Верю: "Господь даст силу народу Своему, Господь благословит народ Свой миром" (Пс. 28.II)!»

30 сентября на совещании в Москве 62 (по другим данным 68 из' 88) руководителя органов государственной власти объявили: "В случае невыполнения наших требований до 24 часов 00 минут 30 сентября 1993 года примем все необходимые меры экономического и политического воздействия, обеспечивающие восстановление конституционной законности в полном объеме". Решение субъектов Федерации было вручено премьеру Черномырдину, который, не моргнув глазом, объявил, что "мы будем действовать по собственному сценарию". Но все-таки после этого в Белом Доме был включен свет и заработала канализация.

1 октября начались переговоры противостоящих сторон при посредничестве Московской Патриархии. Здравые политики предпринимают попытки использовать это посредничество для снятия напряженности. Для «ельцинистов» это была еще одна возможность облить грязью своих оппонентов. Они сознательно идут на обострение, не желая отступить ни на шаг.

Из газеты "Президент":

"… нет оппозиции, есть откровенные фашисты, бандиты, погромщики, с которыми неприменимы язык дискуссий и парламентский протокол.

Мы должны быть твердыми, а если потребуется, то и жестокими. Страна больна коммуно-фашистским раком, ей нужен хирург, а не бабки-шептуньи".

Несмотря на подписанные на переговорах протоколы, блокада Белого Дома усиливалась, количество войск вокруг парламента росло ежечасно.

2 октября «ельцинисты» приступили к реализации своего преступного плана по уничтожению парламента. Около 12 часов начался антиельцинский митинг на Смоленской площади, организованный депутатами Моссовета. Митинг был вытеснен частями МВД в сторону Киевского вокзала. Наиболее активных его участников ОМОНовцы затаскивали в автобусы и избивали.

На Смоленской площади должен был состояться еще один митинг. Эстрада, подготовленная к празднованию 500-летия Арбата стала помостом для ораторов оппозиции. Около 14.00 митинг был прерван нападением ОМОНа неизвестной принадлежности. Со стороны МИД отряд ОМОНа зашел в тыл к эстраде и набросился на собравшихся там людей. Несколько минут шло зверское избиение. Людей прижали к металлическим конструкциям эстрады и там, спасая свою жизнь, они взялись за обрезки арматуры, оставленной монтажниками. ОМОН бежал, унося раненных. На месте осталось лежать несколько участников митинга. Лужа крови отметила место гибели очередной жертвы режима. Против участников митинга ОМОНом были применены резиновые пули. На месте столкновения была найдена стреляная гильза от 9-мм патрона.

Пролитая кровь вызвала бурное негодование. Садовое Кольцо мгновенно было перекрыто несколькими рядами баррикад и митинг проходил под их прикрытием. С двух сторон вдоль баррикады выстроились фаланги ОМОНа со щитами и дубинками. Почувствовавшие эти дубинки на своем теле больше не желали повторной экзекуции и заготавливали камни. Когда ОМОН попытался придвинуться к баррикаде, его осыпали этими камнями. Та же участь постигла и водомет, который решил как в майские дни окропить митингующих и вызвать их на побоище. Командовал ОМОНом уже знакомый нам «специалист» — полковник Фекличев.

Баррикада простояла до темноты. Ее защитники в сгустившихся сумерках построились в колонну и, рассекая отдыхающую и равнодушную публику Арбата, прошли короткой и мрачной демонстрацией.

А тюремные камеры "Матросской тишины" тем временем уже освобождалась для размещения народных депутатов и их сторонников.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ ЭПОХИ

Из Указа Президента "О поэтапной конституционной реформе":

"Прямое противодействие осуществлению социально-экономических реформ, открытая и повседневно осуществляемая в Верховном Совете обструкция политики всенародно избранного Президента Российской Федерации, попытки непосредственного осуществления функций исполнительной власти вместо Совета Министров со всей очевидностью свидетельствуют о том, что большинство в Верховном Совете Российской Федерации и часть его руководства открыто пошли на прямое попрание воли российского народа, выраженной на референдуме 25 апреля 1993 г. Тем самым грубо нарушен Закон о референдуме, согласно которому решения, принятые всероссийским референдумом, обладают высшей юридической силой, в каком-либо утверждении не нуждаются и обязательны для применения на всей территории Российской Федерации.

(Президент снова лгал. Как известно, никакого решения упомянутый референдум не принял. — А. К.)

<…> Необходимость выборов диктуется тем, что Российская Федерация — это новое государство, пришедшее на смену РСФСР в составе СССР и ставшее международно признанным продолжателем Союза СССР.

(Здесь Ельцин «забывал», что он тоже является президентом исчезнувшего фрагмента СССР и тоже подлежит переизбранию — А. К.)

Учитывая, что в действующей Конституции не предусмотрена процедура принятия но—и Конституции, политические партии и движения, представители общественности, неоднократно обращались к Президенту Российской Федерации с предложением незамедлительно назначить выборы в новый Федеральный Парламент.

(Ельцин не называл этих мифических партий и движений, потому что все это были его карманные структуры, не имеющие под собой ничего, корме административной поддержки — А. К.)

Стремясь к ликвидации политического препятствия, не дающего народу самому решить свою судьбу;

учитывая неудовлетворяющее парламентским стандартам качество работы Верховного Совета и Съезда народных депутатов Российской Федерации;

принимая во внимание, что безопасность России и ее народов — более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной ветвью власти;

в целях: сохранения единства и целостности Российской Федерации;

вывода страны из из экономического и политического кризиса; обеспечения государственной и общественной безопасности Российской Федерации; восстановления авторитета государственной власти; основываясь на статьях 1, 2, 5, 121-5 Конституции Российской Федерации, итогах референдума 25 апреля 1993 года:

1. Прервать осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций Съездом народных депутатов Российской Федерации и Верховным Советом…

Конституция Российской Федерации, законодательство Российской Федерации и субъектов Российской Федерации продолжают действовать в части, не противоречащей настоящему Указу (!!! — А. К.)."

Из телевизионного обращения Ельцина к согражданам:

"Большинство Верховного Совета идет на прямое попрание воли российского народа. Проводится курс на прямое ослабление и, в конечном счете, устранение Президента, дезорганизацию работы нынешнего Правительства. Развернута мощная пропагандистская кампания по дискредитации всей исполнительной власти в России.

До сих пор не отменены решения, которые противоречат результатам референдума. И сегодня можно уверено сказать — не будут отменены.

Наоборот, за последние месяцы подготовлены и приняты десятки новых антинародных решений. Многие из них целенаправленно спланированы на ухудшение ситуации в России. Наиболее вопиющей является так называемая "экономическая политика" Верховного Совета. Его решения по бюджету, приватизации, многие другие усугубляют кризис, наносят огромный вред стране. <…>

Более того, недавно Верховный Совет подготовил и предложил мне, фактически, одобрить смещение избранного народом Президента. Именно таков смысл поправок к Конституции, которые я недавно получил из Белого Дома.

Надо признать: процесс создания правового государства в России по сути дела дезорганизован. Наоборот, идет сознательное размывание и без того слабой правовой базы молодого российского государства.

Законотворческая работа стала орудием политической борьбы. Законы, в которых остро нуждается Россия, не принимаются годами. Вместо этого начата коренная ревизия действующей Конституции и принятых законодательных актов. Их переписывают в угоду сиюминутным политическим настроениям.

Утвердилась порочная практика юридического произвола, суть которого в примитивной формуле — какой закон захотим, такой и примем, что захотим, то и запишем.

И чем дальше, тем больше неразберихи, тем шире поле для злоупотреблений. Все это не имеет ничего общего ни с законностью, ни с правом.

Не может считаться законом то, что противоречит фундаментальным основам права, попирает элементарные права и свободы человека и основополагающие демократические принципы. Такой закон еще не право. Тем более, если его диктует один человек или группа лиц. <…>

Не замечать этого и терпеть, и бездействовать больше нельзя. Мой долг как Президента признать: нынешний законодательный корпус утратил право находиться у важнейших рычагов государственной власти, <…>

… я утвердил своим Указом изменения и дополнения в действующую Конституцию Российской Федерации".

Из доклада Р. Хасбулатова на 10-м Съезде (23.09.93):

"Каковы же действительные цели переворота? Во-первых, это стремление уйти от ответственности за крах своей политики, развал страны, за резкое ухудшение жизни народа. Это попытка переложить ответственность на представительную власть и таким образом сохранить агонизирующий режим.

Во-вторых, цель переворота спасти свою социальную опору, очень узенькую, то есть тех, кто награбил баснословные богатства, строит себе дворцы, имеет по несколько дорогих лимузинов, отдыхает на Канарских островах, купается в роскоши при невиданном обнищании 90 процентов населения.

В-третьих, одна из целей — бросить людей в «дикий» рынок на произвол судьбы, лишив их всякой социальной защиты.

В-четвертых, правящий режим желает, предавая национальные интересы, иметь вердикт Запада на свое существование. В этих целях, собственно, и осуществляются экономические реформы, все в большей степени подчиняющие экономику страны сырьевым корпорациям международных финансовых и промышленных групп."

Из выступления А. Руцкого на 10-м Съезде (23.09.93):

"Мы должны, наконец, вспомнить чем из раза в раз для России и ее народа заканчивалась политика, выстроенная по принципу революционной целесообразности. Все это заканчивалось большой кровью, чудовищной разрухой, насилием над личностью больших и малых вождей, заканчивалось ГУЛАГами, гибелью и страданиями десятков миллионов людей."

Из обращения Федерации товаропроизводителей России к руководителям органов власти и управления РФ и руководителям региональных союзов и объединений товаропроизводителей (22.09.93):

"Совершена роковая ошибка, чреватая общенациональной катастрофой. Общество намеренно раскалывается на два враждебных лагеря, а государство — на удельные княжества.

В результате провоцируемого лобового столкновения властей в Москве мы становимся заложниками непродуманных действий высшего политического руководства страны. Угроза безвластия и коллективной безопасности стала свершившимся фактом, ответственность за последствия "московского спектакля" возложена на его «зрителей» — субъекты Российской Федерации.

Нам обещают выборы, как панацею от всех бед, но выбор каждый из нас должен сделать уже сегодня: решается не судьба реформ и политических амбиций, зовущих на выборы, а судьба Государства Российского, сотрясаемого реформами, — быть или не быть ему единым, федеральным, правовым, демократическим.

Суть происходящего — не в проблеме выборов властей и укреплении кресел власть имущих, а в ясной стратегии действий по обеспечению стабильности в обществе и государстве, что позволило бы россиянам вновь обрести уверенность в завтрашнем дне.

Конституция и закон, какими бы несовершенными они ни были, остаются единственным мерилом действий государственных деятелей в любом подлинно демократическом государстве. Какие бы аргументы не приводились той или иной стороной в обоснование своих поступков, они не могут служить оправданием произвола.

Хотели бы напомнить, что Съезд народных депутатов, Верховный Совет и институт Президентства — творение одних и тех же людей, взявших на себя в 1990 году ответственность за судьбы России. В силу этого, все дискуссии о том, кто прав, а кто виноват, теряют смысл."

Из заявления группы депутатов Моссовета (22.09.93):

"В последнее время Верховный Совет и Съезд народных депутатов РФ, попавших под полный контроль сил, выступающих за возврат к тоталитаризму, превратились в тормоз нормального развития страны, в подрывную силу внутри государства. Ситуация паралича государственной власти, постоянной борьбы, разжигания ненависти, инспирирование саботажа реформ, смыкание с националистическими и сепаратистскими силами в регионах и республиках России, которую создавала деятельность Верховного Совета и Съезда, не могли продолжаться бесконечно.

Указ Президента является решительной и крайне своевременной мерой высшего должностного лица России по сохранению и упрочению государственных органов. <…>

Мы приветствуем решимость Президента твердой рукой навести порядок в стране и провести новые выборы как нового парламента, так и Президента. Это смелый и решительный шаг, необходимость которого давно назрела" (11 подписей).

Из заявления фракции Моссовета "Демократическая Россия" (22.09.93):

"Мы исходим из того, что единственной легитимной федеральной властью в стране является Президент. Народ России создал институт президентства, избрал Президента и подтвердил свой выбор в апреле нынешнего года.

Способы избрания Съезда и ВС, а также их деятельность, не позволяют считать эти органы демократическими и легитимными".

Из заявления группы депутатов Моссовета (22.09.93):

"Указ Президента России Б. Ельцина о прекращении деятельности Съезда и Верховного Совета, хотя и не укладывается в рамки существующего законодательства, тем не менее вполне соответствует практике досрочного роспуска парламента, имеющей место в большинстве демократических государств и основан на волеизъявлении граждан, выраженном на референдуме 25.04.93 (67 % от принявших участие в голосовании — за досрочные выборы народных депутатов)" (29 подписей).

Из решения 17-й сессии Моссовета (22.09.93):

"Своим Указом от 21 сентября 1993 г. № 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации" Президент Российской Федерации Ельцин Б. Н. предпринял попытку государственного переворота".

ШТУРМ МЭРИИ

Днем 3 октября в теплый солнечный день состоялся захват сторонниками парламента здания мэрии и гостиницы «Мир», в которых находились оперативные штабы ГУВД Москвы и МВД России.

В послепутчевых интервью министр В. Ерин утверждал, что основная вооруженная часть милиции была отведена от мэрии якобы для передислокации. Но дело было совсем не так.

3 октября около 14.00 на Октябрьской площади должен был состояться митинг. Ему препятствовали фаланги ОМОНа, организовавшие «котел», подобный тому, который был устроен 1 мая. На этот раз проход был оставлен только в сторону Крымского моста. Вытесняемые с площади люди, взбудораженные вчерашними событиями на Смоленскои площади, развернулись в демонстрацию, направившуюся к Белому Дому. На Крымском мосту их встретила цепочка ОМОНа из юнцов-новобранцев. Этот заслон был смят в несколько минут. Второй заслон, стоявшим за мостом у метро "Парк культуры", начал обстреливать прорвавшихся через первый заслон газовыми гранатами. Но это не только не остановило людей, но еще и заставило их преодолевать газовое облако бегом. Вил разгоняющейся толпы, вооруженной камнями и отнятым у омоновцев снаряжением, перепугал наемников номенклатуры, и они, бросая технику, рассеялись. Удирающие «омоновозы» давили своих и чужих. Третий заслон перегораживает путь демонстрантам на Смоленской площади. Их поливают из брандспойта и обстреливают газовыми гранатами. Звучат автоматные очереди. Взвинченная до предела толпа, разогретая успешным маршем и трусоватой уступчивостью ОМОНа, сходу сметает плотное оцепление. В милицию летят камни, построенную «черепаху» таранит захваченный демонстрантами «КАМАЗ». Милиция бросает блокированные машины и разбегается.

Головная часть демонстрации, прорвавшейся к Белому Дому, распугивает своим появлением часть оцепления парламента. "Спираль Бруно" расцеплена, поливальные машины раздвинуты, блокада снята.

Вероятно, с испуга ОМОН предпринимает попытку пресечь разблокирование парламента. В наушники омоновских раций пошла команда стрелять в людей. Те, кто прослушивал радиоэфир, отчетливо зафиксировала эту команду. И это был главный факт, который тщательно скрывали все последующие дни и месяцы: первые выстрелы по людям прозвучали из мэрии. Из-под пандуса мэрии, от входа в мэрию, из самой мэрии открывается автоматный огонь. Следы пуль оставались на гранитных стенах пандуса, за которым залегли защитники парламента. Сомнений не было — стреляли не холостыми патронами. Убито 7 человек, в том числе и смешавшиеся с толпой работники МВД, пытавшиеся предотвратить расстрел (потом вина за их гибель будет возложена номенклатурным официозом на защитников парламента). Под огонь попали и вышедшие из парламента Ачалов и Баранников со своей охраной.

Попытка пресечь разблокирование парламента захлебнулась, поскольку большинство военнослужащих отказались выполнять приказ. Если и стреляли, то главным образом поверх голов. Прицельно по людям били, скорее всего, снайперы с крыш близлежащих домов. Даже несмотря на огонь провокаторов, ранивших 5 бойцов и офицера Софринской бригады (один из них скончался), войска не вступили в бой. Две роты Софринской бригады (без оружия) почти в полном составе (по другой версии только 80 человек) перешли на сторону парламента.

По версии комбрига В. Васильева ("НЕГ", 30.09.94), переход солдат на сторону Конституции был всего лишь маневром с целью избежать столкновения с агрессивной толпой. Это позволило софринцам организованно погрузиться в машины и отбыть. (Позднее софринцы, хорошо обученные в Баку и Фергане, Карабахе и Осетии, были вооружены и направлены в Останкино, где комбриг запретил своим бойцам стрелять, а своему заместителю с группой БТР на МКАД — подчиняться нервозным приказам. Через месяц оба командира были уволены из армии "за совершение поступка, порочащего честь военнослужащего.)

Из воспоминаний очевидца ("Солидарность, № 23, 1993):

"Резерв ОМОНа у гостиницы «Мир» вскочил, засуетился. "Желтый Геббельс" поперхнулся на полуслове. С Арбата слышны крики, хлопки газовых гранат. Каскоголовые стоят со щитами в две линии от мэрии к нам, <…> На Арбате (нам не видно из-за сквера) явно идет страшная драка. В воздухе тянет «черемухой». Хлопают выстрелы — одиночные, очередь. Газовые патроны? Холостые? И вдруг ряды ОМОНа смешались, толпа рвется вдоль мэрии, а по пандусу ДС хлынуло разноцветье флагов, плакатов, счастливых возбужденных лиц. <…>

А перед нами у гостиницы «Мир» кипит схватка. Строй каскоголовых лопнул, часть отступает по пандусу мэрии, остальные отбиваются перед гостиницей. У них выдирают щиты. "Желтый Геббельс", взревев на немыслимом форсаже, улепетывает в сторону «Баррикадной». БМП выкатывается вперед, на людей, и вдруг как-то криво застывает. На него лезут демонстранты. Нет, это уже не демонстранты, это повстанцы! Вот он снова взревел, крутнулся на месте и удирает. Успевшие зацепиться на нем люди закрывают смотровые щели. Омоновцы сдирают людей за ноги, лупят палками. Вдруг резко и близко бьет автомат, все катятся горохом с брони, кого-то хватают, бьют, а толпа все напирает. И вот рухнул строй. Опрометью разбегаются наемники Лужкова, Борового и К', бросая щиты, каски, шинели. БМП рванулся назад, вспыхнул от удачно брошенной бутылки с бензином и, загасив пожар фреоновым облаком, умчался вслед за своей разбегающейся армией. Толпа рвется за ними. Кто-то в погонах, приостановившись, бьет из автомата очередью — весь рожок. Я ясно вижу падающих. но остановить катящуюся человеческую волну сейчас не смогли бы даже танки.»

Услышав эти выстрелы и увидев падающих под пулями, Руцкой отдал приказ о штурме мэрии и сформировал колонну для того, чтобы очистить здание СЭВ от стрелявших по людям. Первая рота отправилась к мэрии. Все были без оружия, за исключением охраны возглавившего колонну генерала Макашова.

Прозвучала команда: "Огонь ни в коем случае не открывать". Но у входа в мэрию людей начали поливать автоматным огнем. Демонстрантам удается завести два ЗИЛа, стоящих рядом. Сторонники парламента под огнем грузовиками вышибли двери. Машины просто изрешечены пулями. Милиция разбегается, разбивая изнутри стеклянные стены здания. Первый этаж мэрии заполняется людьми. На следующих этажах блокированы несколько человек. Во избежание кровопролитного штурма генерал Макашов один поднимается на второй этаж, предлагая всем сдаваться. Оставшиеся в здании около десятка солдат и гражданских лиц попадают в плен, но их скоро отпускают.

Ни один милиционер или работник милиции при штурме мэрии не был убит. Раненые были по обе стороны.

Пришлось выставить охрану, чтобы толпа не разгромила ненавистное гнездо московской номенклатуры. Жаль, что в те часы никому не пришло в голову пошерстить эту криминальную малину, свезя документы в надежное место. Всего-то успели захватить ведомости, в которых расписывались за свои тридцать сребреников офицеры МВД, блокировавшие Белый Дом. За день работы причиталось по 100–300 тыс. рублей в зависимости от должности. В гостинице «Мир» был захвачен готовый к употреблению огнемет.

Макашов выступил с пандуса мэрии с краткой речью: "Теперь нет ни мэров, ни пэров, ни херов!" Люмпены взревели от восторга, более здравая публика испытала легкий привкус тошноты.

Вокруг мэрии началось народное ликование. Радостные лица, торжествующие крики, общий подъем. Возник даже сувенирный синдром — люди ломали "на память" страшную колючую проволоку, опутавшую парламент. Настоящую овацию вызвало появление группы солдат, перешедших на сторону Верховного Совета. На захваченных у милиции грузовиках группы защитников Конституции направились к Останкино, чтобы требовать эфира.

Казалось, что народ восстал. В действительности, как ясно теперь почти каждому, состоялась чудовищная провокация, втянувшая массу людей в смертельный сюжет номенклатурного мятежа.

Из дневника автора:

"Пытался пройти в Моссовет. Чугунные ворота закрыты, перед ними толпа старух непонятного происхождения. Решил пройти через переулок. Там проход загородили две поваленные скамейки и человек тридцать старичков. Бросились на меня, как на амбразуру. Предъявил депутатское удостоверение. Кто-то завопил: "Я его знаю!" Глаза загорелись. Чистая публика разразилась хамством. Кричали: "Ваше время кончилось, идите домой!" Только что матом не обложили. Сдержался, не ответив им, и решил, что лучше от Белого Дома привести человек пятьдесят, чтобы этот сброд отодвинуть в сторону.

Сквозь интеллигентский сброд пытался прорваться автобус с людьми в камуфляже. Те опять встали стеной. Хотелось думать, что пришли за Лужковым. Но это, по всей видимости, были лужковские же омоновцы или гвардия «ельцинистов». В качестве командующего «обороной» у автобуса мелькнула упитанная фигура депутата Моссовета А. Осовцова — председателя комиссии по социальной политике и профессора в поповском Международном университете по совместительству. Этот сразу встал на сторону мятежа.

В Белом Доме нет света, но мы как-то сразу нашли группу, которая намеривалась занять лужковские апартаменты. Командовал один из депутатов. Неприятно поразило солдафонство: "Тихо, когда я говорю!" И так далее в крайне развязной казарменной манере. Подумал, что это, вероятно, ему позволяет скрыть неуверенность и попытаться нормально организовать группу. Не тут то было. Все обещания оснастить группу техническими средствами от бронежилетов до бронетранспортера) закончились ничем. Полуторачасовые приготовления вылились в организацию безоружной и бесполезной колонны, в которой набралось человек 500. Таким силам у Моссовета делать было нечего, там уже буйствовала толпа столичных гайдароманов. Кроме того, пришла информация, что по городу идут танки, и они, конечно же, решат судьбу противостояния. Колонну распустили".

Характерен эпизод, который служит еще одним подтверждением того, что организаторам провокации была нужна кровь. «Лужковцы» держали связь с Белым Домом через председателя Краснопресненского райсовета А. Краснова, который оставался одним из немногих, кто пытался не допустить дальнейшего обострения событий. Краснову позвонил управляющий делами мэрии Шахновский и просил отпустить захваченных в здании мэрии людей (в том числе и вице-премьера Правительства Москвы Брагинского). Он говорил о том, что если их не отпустят, то в заложниках будут удерживаться московские депутаты:

Седых-Бондаренко и другие, захваченные в Моссовете. После того как Шахновский был предупрежден о том, что у Краснова для ведения переговоров остался единственный неотключенный телефон, этот аппарат тоже замолчал ("Время выбора", спецвыпуск, декабрь 1993 г.).

Мэрия жаждала жертв с обеих сторон, которые оправдали бы войну против парламента.

ТРАГЕДИЯ В ОСТАНКИНО

К телецентру «Останкино» направилась основная масса демонстрантов, пришедших на Смоленскую площадь с Октябрьской площади. Это произошло еще до того, как были очищены от милиции и чиновников здание мэрии и гостиница «Мир». Невозможно было терпеть эту бесконечную ложь в эфире. Люди пошли требовать правды, требовать права изложить свою позицию.

Митинг перед Белым Домом скандировал: "Останкино! Останкино!" и туда отправились грузовики с людьми. Оружия практически ни у кого не было. У кого-то был отобранный у омоновцев щит, у кого-то дубинка — но это были единицы. Возглавил колонну автомобиль с группой Макашова.

Из газеты "Президент":

"… преступники не понимают ничего, кроме грубой силы. <…> Если преступника иначе остановить нельзя — его надо убить. <…> Поневоле воскликнешь вслед за Владимиром Шумейко: "Ну где еще в мире есть парламент, вооруженный до зубов?!" — и согласишься с идеей г-жи Новодворской — пустить по улицам казачьи разъезды, которые должны будут "оперативно реагировать на каждый красный флаг". Иначе нельзя".

Людей у Белого Дома оставалось катастрофически мало. Руцкой почувствовал, что сил явно не хватает и попытался отменить свой призыв. Но, не имея средств коммуникации, он уже не мог вывести людей из уготованной им ловушки. Пытался остановить безумие и Хасбулатов, который говорил депутатам, что Ельцин будет расстреливать людей. Ему не поверили.

В «Останкино» демонстрантов уже ждали. Только милиции там насчитывалось более пятидесяти патрульных бригад. В здании телецентра расположились две милицейские роты. Милиция же сопровождала безоружную толпу прямо к месту расправы (тот же почерк, что и 1 мая 1993 г.). У начальника ГУВД был на исполнении специальный план (планы, как известно, не создаются в течение часа). По этому плану требовалось дождаться, чтобы телевидение прекратило вещание, и только тогда вооруженные наемники номенклатуры должны были начать стрельбу. Помимо милиции, в «Останкино» ждали москвичей еще 200 автоматчиков и снайперов отряда «Витязь», да 500 солдат дивизии Дзержинского. По официальным данным, оглашенным П.Грачевым через три дня, в засаде ждали демонстрантов 21 БТР с десантом.

У входа в телецентр около 17.00 начался митинг. Макашов пытался через закрытые двери начать переговоры с находящимися там вооруженными людьми. Вместо организации переговоров внутри телецентра строят баррикаду. Милиция радиокомитета выражает желание присоединиться к сторонникам парламента. Ее насильно удерживают спецназовцы дивизии Дзержинского.

Обстановка накалилась после демонстративного захвата спецназом вышедшего на переговоры милиционера. Попытки вести переговоры ни к чему не привели. Макашов идет на обострение ситуации. В мегафон он объявил: "Вы имеете три минуты, чтобы выйти". (По другой версии он кричал: "Крысы, выходите! Вы окружены превосходящими силами!") В надежде на повторение сценария взятия мэрии двери радиокомитета начали таранить грузовиком. Пробить сквозную брешь мешает кабина грузовика. Макашов еще раз попытался начать переговоры через проделанную брешь. Все тщетно. Генерал выстраивает свой штурмовой отряд — все 18 человек, пришедших сюда с оружием. Затем, группа Макашова пытается проникнуть в здание через какой-то проем. Их останавливает луч лазерного прицела, упершийся в щеку генерала и хорошо видный в сгустившейся темноте. В этот момент (около семи вечера) раздается первый одиночный выстрел. После паузы на скопившихся у входа людей обрушился шквал огня, из здания радиокомитета под ноги людям летят гранаты.

Выстрел из гранатомета произошел в момент падения раненого гранатометчика-любителя. Ушедший в темноту снаряд с несвинченным колпачком просто пробил стену, осколок от которой убил пулеметчика-спецназовца из отряда «Витязь», щедро поливавшего безоружную толпу свинцом. Больше ни одного выстрела защитники парламента сделать не смогли.

С двух сторон по безоружной толпе хлестнули автоматные очереди. Оставляя на площади десятки трупов, митингующие побежали в разные стороны. Вслед им летели трассирующие пули, рассекающие темноту. Озверевшие наемники номенклатуры обстреливали даже машины "Скорой помощи", которые пытались помочь раненым. Непрерывный огонь продолжался около полутора часов.

В это время в Останкино подтянулась основная колонна демонстрантов. Новая попытка начать переговоры привела к расстрелу безоружной толпы. Пулеметные очереди добивают раненых и гонят людей дальше. Лишь несколько самоотверженных казаков, пришедших с колонной, под огнем забросали угол радиокомитета бутылками с бензином. Многие из них погибли на месте.

Для того, чтобы завершить дело, на площадь у телецентра вползают БТРы. Видимо решив, что здание телецентра уже захвачено (а может быть, поддерживая иллюзию боя), пулеметчики БТРов начинают стрелять по окнам первого и второго этажа радиокомитета.

Еще часа два БТРы охотились за любой движущейся мишенью в близлежащих окрестностях.

Тем временем на полную катушку заработала пропагандистская машина ельцинистов, которая использовала громадное количество отснятого видеоматериала. Просеяв его сквозь сито "социального заказа", журналистская братия выдала стране и миру факт: коммуно-фашисты пытались захватить телецентр, устроили расстрел его работников, но подоспевшие воинские части разгромили отряды преступников.

Все смерти списывались пропагандой на тех, кто и оружия то не имел. Будто не было дикой охоты на людей, расстрела совершенно безоружной толпы, будто не было организованной против демонстрантов коварной засады. Смерть видеоинженера в здании «Останкино» стала разменной картой в нечистоплотной игре. Только через много месяцев выяснилось, что убит он был спецназовцем отряда "Витязь".

Получив сигнал сверху, разная сволочь, называющая себя творческой интеллигенцией, хлынула на телеэкран, раздувая кампанию лжи. За ними потянулись и более приличные люди, днем раньше еще осуждавшие Ельцина. На тех, кто выражал хотя бы малейшее сомнение в том, что расстрел людей надо поддержать, журналисты набрасывались подобно цепным псам. Страх толкал их на подлости.

В волну лжи нырнул и Г. Явлинский, пытавшийся до этого момента занять позицию "над схваткой". Он в своем выступлении по телевидению призвал Ельцина применить силу для "подавления фашиствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой "Белого Дома" — вплоть до армейских подразделений. "Президент должен проявить максимальную жесткость и твердость в подавлении бандитствующих элементов", — говорил Явлинский. ("Российские вести", 05.10.93).

У страха глаза велики. Тем более, если пугать начинают близкие соратники. В ночь с 3 на 4 октября Е. Гайдар использовал телевидение, чтобы призвать безоружных сторонников на защиту Президента — к Моссовету и Кремлю. Планировалось в случае чего снова прикрыться щитом из живых людей.

Позднее Гайдар объяснил свои действия так: "Вы думаете, мы напрасно просили москвичей собраться у здания мэрии на Тверской? Ничего подобного. Там в подвалах много оружия, и мы, в случае необходимости, хотели раздать его забаррикадировавшимся в Кремле". И действительно раздавали. С этим оружием из арсеналов Лужкова номенклатурные боевики штурмовали парламент.

Е. Гайдар не знал, что судьба парламента и его личная судьба уже решена. Бойня уже началась и собирать толпу не было никакой необходимости. Начальник ГУВД В. Панкратов сказал в интервью американской газете, осуждая Гайдара за истеричность: "У нас были силы, чтобы подавить мятеж, и мы его подавили". Но требовалось личное участие, личный вклад, выход на публику. И все — ради собственной мелкой и нечистой политической карьеры…

В ту же ночь замминистра финансов взял на фабрике Гознак под расписку 1 миллиард рублей. Эта была первая поощрительная порция для расстрельных бригад. Вторую — 11 миллиардов — у Центробанка через несколько дней взял сам Гайдар. К концу года деньги вернули, зачерпнув их из других источников.

По официальным данным, в Останкино погибло 36 человек (значительно позднее эта цифра была увеличена до 74), по сообщениям очевидцев — около 200.

Из воспоминаний очевидцев ("Площадь Свободной России", М., 1994, "Кровавый октябрь", 1994):

— В это время один из БТРов оказался совсем рядом. Полоснул очередью из пулемета. Мужчина средних лет и две молодые девушки-студентки были убиты на месте. Их кровь брызнула мне в лицо.

— Наступила какая-то режущая ухо тишина. Кричали раненые. В этот момент передо мною встал парнишка в белом халате., с поднятыми руками. Ему было лет двадцать, помню только очки и веснушчатое лицо. Самое интересное, что та сволочь, которая срезала его автоматной очередью, лицо это тоже видела. Впрочем, к врачам особого снисхождения не было. Через некоторое время я услышал диалог изнутри: "Грач, вон там за машиной, в белом халате… Сними, мне не видно". Короткая очередь… Добегался, козел!" Помню фигуру на втором этаже, стоявшую прямо напротив нашей группы. Сквозь разбитое стекло было отчетливо видно, как человек хладнокровно стрелял из пистолета по лежащим в 20 метрах от нас людям. Похоже, эта "королевская охота" доставляла ему немалое удовольствие. Не спеша прицеливаясь, он безнаказанно сажал в лежащих пулю за пулей.

— В морге я узнал ее сразу. Но то, что я увидел, меня потрясло: изувеченное лицо, синяки под глазами, выбитые зубы, пулевое ранение в ногу со стороны спины, очередь из 4-х пуль от плеча до плеча в грудь и пуля в затылок со следами кольцевого ожога… в прокуратуре, по моей просьбе, меня ознакомили с очень странным медицинским заключением: из четырех пуль в грудь осталось только две, полностью игнорируется наличие порохового ожога, нет следов побоев…на мою письменную просьбу на имя Генерального прокурора вернуть одежду дочери, ответили, что одежда уничтожена.

— В 20 часов 45 минут началась операция, в процессе которой были выявлены следующие ранения: ранение левой почки, селезёнки, сквозное ранение левого легкого, сквозное ранение желудка, сквозное ранение тонкой кишки, сквозное ранение сигмовидной кишки, ранение шеи слева, ранение таза слева, оскольчатый перелом левой лучевой кости, линейно-оскольчатые переломы 9-го и 10-го ребер…повреждения на выданной одежде не полностью соответствуют описанным ранениям, в частности, не указано, что причиной перелома лучевой кости явилась сквозная колотая ножевая рана.

Захваченных в Останкино людей свозили на Малую спортивную арену Лужников, потом туда стали поступать те, кто были в Белом Доме. Пьяная омоновская солдатня грозила убийствами, постреливала в потолок и избивала всех подряд. Потом избиения продолжались в отделениях милиции.

РАССТРЕЛ ПАРЛАМЕНТА

Ельцин заранее готовился к силовому разрешению конфликта. Выезжая летом 1993 г. в Таманскую и Кантемировскую дивизии, он неизменно интересовался настроем командного состава: как они себя поведут? Военные не подвели. Против парламента действовали подразделения Таманской, Кантемировской и Дзержинской дивизий, Тульской дивизии ВДВ, рязанский полк ВДВ, московская милиция и собранный из провинциальных районов ОМОН. Всего в живодерской операции было задействовано более 20 тыс. человек.

Однако, ночью с 3 на 4 октября Ельцину пришлось поволноваться. В окружении телохранителей он прибыл в Министерство обороны. Генералы без энтузиазма встретили приказ послать на штурм Белого Дома 10 танков. Для стрельбы по парламенту пришлось искать добровольцев. Далеко и долго ходить не пришлось — Москва была полна "деморосовщиной".

Приказ стрелять по парламенту был отдан лично Ельциным, о чем он признается в своей книге "Записки президента". ("Да стрелять, Павел Сергеевич! (Грачев — А- К.) Стрелять, чтобы спасти Россию. Спасти мирных людей… "). Не сомневаясь в своем праве пролить кровь, узурпатор распорядился применить в центре столицы боевые снаряды.

Рано утром 4 октября (около семи утра) БТРы с мобилизованными Грачевым добровольцами-"афганцами" расстреляли огнем крупнокалиберных пулеметов палатки у Белого Дома вместе с их обитателями. Бессильные против боевой техники баррикады намокли от крови. На месте сразу были убиты около 40 человек. Зная о своей неуязвимости, БТРы медленно ползли вдоль здания, обстреливая площадь и окна парламента.

Начался разгром и физическое уничтожение защитников Конституции. Никаких требований к осажденным от организаторов этого разгрома предъявлено не было.

Из дневника автора:

"В Белом Доме остались мои друзья, а теперь я видел как методично расстреливают здание, где они находились. Единственное о чем я мечтал — это оказаться там и стрелять в наступающую сволочь".

Около 10 часов в здании Конституционного Суда должен был собраться Совет Федерации, но здание было блокировано. После «Останкинской» бойни и массированной обработки сознания, настроения переменились. Ужас перед смертью десятков людей и страх за собственную жизнь сделали свое дело. Доминирующим настроем обывателей, политиков всех калибров, военных, журналистов стал страх.

Президент Калмыкии К. Илюмжинов рассказывает ("Завтра", № 15, 1994) о том, как группа региональных лидеров пыталась предотвратить начавшийся расстрел парламента. "Когда выходили — вроде целая толпа была, потом людей стало все меньше и меньше, где-то на уровне раздевалки многие потерялись, священник тоже". Прошли к Белому Дому только двое: К. Илюмжинов и президент Ингушетии Р.Аушев. Когда они шли с белым флагом, стрельба не утихала. Вернувшись из осажденного парламента в 15.00 на совещание субъектов Федерации в Кремле, два президента просили Черномырдина остановить убийство безоружных людей. В ответ получили заверения в том, что защитников Белого Дома придется вообще стереть с лица земли. Молодой нижегородский губернатор Б. Немцов кричал премьеру: "Давите, давите, Виктор Степанович, времени нет. Уничтожайте их!" Его поддержали и другие губернаторы. Страх, животный страх отключил сознание.

Судьбу парламента решили залпы танковых орудий. Выполнившие свое грязное дело «добровольцы» потом скажут про женщин и детей, находившихся в Белом Доме: "А нечего им там было делать!"

Из газеты "Президент":

"Ах, как радовалась душа, когда эти мятежные фанатики получили первую оплеуху в «Останкине», откуда их с треском вышибли спецназовцы. Тогда, наверное, мы впервые облегченно вздохнули: армия с нами, армия нас защитит. Последующие события — лишь подтверждение тому. Как грамотно, качественно обрабатывали кантемировцы Белый Дом. Четко, методично, со знанием дела снимали снайперов и подавляли очаги напряженности рязанцы и туляки".

Сколь громко не заявляла оппозиция о своей готовности отстоять Конституцию с оружием в руках, в руки ей попало всего-то 170 автоматов, а по другим данным и того меньше — около 70. Лужков, правда, утверждал, что автоматов было 1600, да еще 2000 пистолетов, 18 снайперских винтовок и 12 гранатометов, плюс 300 нештатных автоматов и 20 пулеметов ("Правда", 01.06.94). (По некоторым данным, арсенал Белого Дома составляя 9000 автоматов, несколько десятков противотанковых ракет и гранатометов, но все это "наследство Ельцина" руководство Белого Дома не подумало раздать защищавшим их людям.) Обороняться было практически нечем. Обнаружив, что против Белого Дома действуют десятки единиц бронетехники и танки, Руцкой отдал приказ вести только заградительный огонь. Сопротивление оказалось невозможным. Оставалось только показывать корреспондентам нетронутую смазку ствола своего автомата.

Команда Руцкого не стреляла. Лишь те защитники Белого Дома, кто подвергся нападению и имел перед собой прямую угрозу смерти, вынуждены были обороняться. Защитники парламента пытались также сбивать ельцинских снайперов с крыш прилегающих домов, но чаще сами попадали под их пули.

БТРы из крупнокалиберных пулеметов разметали казачьи заставы и группки ополченцев и даже не дали унести раненных. Мертвые так и лежали на площади в тех позах, в которых их застала смерть. Баррикадникам удалось поджечь один из БТРов, но всерьез загореться он так и не захотел. Боевая техника легко сопротивлялась гражданскому "вооружению".

Из воспоминания очевидцев (по кн. "Площадь Свободной России" и другим источникам):

— Пуля, будто всосанная головой моего товарища по баррикаде, попала в район затылка, где-то ближе к правому уху. Я вижу, как с треском от лобовой височной части отлетает кость, из уха течет кровь… содержимое его головы от удара об землю выплескивается мне на руки и брюки.

— Когда «бэтээры» проезжали первую баррикаду, что была впереди Горбатого моста, кто-то бросил в них бутылку с зажигательной смесью. Не попал. Следующий «бэтээр» этого человека просто раздавил. В короткие минуты перемирия я из окна третьего этажа Белого Дома хорошо видел погибшего: проткнутая костями зеленая куртка, выдавленный на асфальт из рукавов кровавый фарш… После этого я уже ничему не удивлялся… "Разве вы не слышали, выступал Гайдар, призывал выходить на улицы, защищать демократию. Меня вот мама и отпустила…" Мы стояли за толстым простенком. Они отошли от нас и тут же «бэтээры» начали стрелять по теням в окнах. Девушку буквально разорвало пополам. Верхняя часть ее туловища откатилась чуть ли не к моим ногам. Оставила на паркете длинный, жирный кровавый развод… Я не запомнил лица девушки. Пусть ее мама скажет спасибо Гайдару.

— Когда утром 4 октября от мэрии, легко преодолев игрушечную баррикаду, на площадь влетели танки, отец Виктор — наивный и добрый человек! — вышел навстречу им, подняв над головой свое оружие — икону, пытаясь остановить их. Крупнокалиберный пулемет прошил его насквозь, а вместе с ним и икону. Когда он упал, убийцы, видимо, для верности проутюжили гусеницами его тело.

— Больше мне запомнились почему-то не картины смерти. Смертей было много — не только юная медсестра, погибшая на моих глазах. Больше всего запомнилось, что уже в самом конце — где-то за час до последнего выстрела — к нам через канализационные ходы пробрались мальчишки, которые принесли консервы и яйца в авоське. Как им удалось не передавить их — не представляю.

— На моих глазах людей ставили к стенке и с каким-то патологическим злорадством выпускали в уже мертвые тела обойму за обоймой. У самой стены было скользко от крови. Ничуть не стесняясь, омоновцы срывали с мертвых часы и кольца.

— Последняя группа была примерно полторы тысячи человек. Только мы вышли на лестницу, из мэрии и из другой точки по нам стали бить из крупнокалиберного пулемета. Из нашей группы примерно 12 человек упало. Прямо передо мной женщине пуля попала в грудь. Она мне до сих пор каждую ночь снится. У нее спина как-то всколыхнулась, и вдруг начал набухать красный пузырь. Он лопнул, и я заметил, что в разные стороны полетели позвонки. Она медленно начала падать. Мы стали прятаться за парапеты, а командир «Альфы» сказал: "Мы вступаем в бой с этими алкашами, идиотами и дегенератами. Наша задача — подавить огневые тачки".

Собравшись в зале на третьем этаже, не имевшем окон и потому наиболее безопасном, депутаты и другие невооруженные обитатели Белого Дома пытались стоически переносить варварский обстрел и ежеминутную опасность быть убитыми. Они пели песни, читали стихи и слушали выступления тех, кто, быть может, последний раз в жизни произносил публичную речь. Ждали помощи, но помощь так и не пришла.

Радиоэфир был заполнен командами стрелять на поражение, живых из здания не выпускать и не жалеть патронов. Стремясь остановить расстрел, руководители обороны парламента, по радиотелефону пытались связаться с президентской стороной. Тщетно. Снайперы «снимали» тех, кто пытался выйти из здания с белым флагом.

Штурмовали Белый Дом в полной неразберихе. Войск было так много, что в суматохе стреляли по своим ("МК", 09.10.93). Убитых и раненных, разумеется, относили на счет «мятежников». Журналисты тоже все время принимали своих за чужих: если били прикладом в зубы или крыли трехэтажным матом — значит это боевики Белого Дома. Потом этим враньем заполнялись страницы газет с миллионными тиражами.

Группы «Альфа» и «Вымпел» отказались принимать участие в операции по штурму Белого Дома. Даже представ пред ясные очи "всенародного избранного" спецназовцы не дрогнули. "Мы не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять", — сказали офицеры Ельцину. Тогда «ельцинисты» предприняли иезуитскую тактику: подвели группы вплотную к боевым действиям, чтобы, втянувшись в обстановку боя, они пошли дальше. Так и случилось. «Альфу» на БТРах послали "в разведку", и при попытке подобрать раненного был убит тридцатилетний лейтенант, получивший от снайпера пулю в незакрытую бронежилетом часть тела. Выстрел прозвучал не из Белого Дома. Очевидцы показывали, что в Белом Доме снайперов не было, как не было и снайперских винтовок. Не удалось найти ни одного снайпера и позднее — после раздутой шумихи о якобы засевших на крышах домов сторонниках парламента.

Спецназ пошел на Белый Дом. Только пошел не совсем так, как на то рассчитывали «ельцинисты». Профессионалы из «Альфы» сразу определили, что их товарищ убит не защитниками Белого Дома. «Альфа» направила туда своих парламентеров, оставивших оружие у входа в здание. Они убедили находящихся под варварским обстрелом людей сложить оружие, гарантируя безопасность. К вечеру ожидался штурм боевыми вертолетами и газовая атака. Сопротивляться было бесполезно. Ельцин играл ва-банк. О самовольной инициативе «Альфы», вероятно, стало известно их начальству. Поэтому на Белый Дом был снова обрушен шквал огня. И все-таки «альфовцы» выполнили свои обещания.

Бойцы «Альфы» и «Вымпела» не только прикрыли собой безоружных людей. К их чести, они смогли подавить несколько огневых точек снайперов, пытавшихся еще раз для возбуждения ненависти прикончить хотя бы одного из спецназовцев. Кроме того, «Вымпел» уничтожил обезумевший (от наркотиков ли, от водки ли?) экипаж БТР, который поливал из пулемета и своих, и чужих. БТР полностью сгорел от точного выстрела из гранатомета.

Как свидетельствуют очевидцы, бойцы «Альфы» веди себя достойно. Только благодаря «Вымпелу» и «Альфе» внутри Белого дома не было устроено побоища. Со стороны спецназа не было тех зверств, которые всюду сопутствовали появлению ОМОНа. Обитателей Белого Дома спецназовцы выводили без выстрелов и отпускали. Омоновцы орали выходившим из Белого Дома защитникам: "Поднять руки…", и били прикладами. «Альфовцы» говорили: "Опустите руки. Вы не пленные". Спецназовцы устроили живой коридор, предотвратив нападение пьяных молодчиков, с наслаждением взиравших на расстрел парламента.

Но «альфовцев» на всех не хватило… Натасканных омоновцев было гораздо больше.

Из газеты "Президент":

"Кто говорил, что танк бесполезен в условиях города? Это смотря в чьих он руках, что и кого он защищает. А еще, по кому он ведет исключительно точный огонь. <…>

И снова, к сожалению, гибли люди. Люди. Озверелых подонков, с которыми обращались даже слишком гуманно, забирая их в плен, я к этой категории не отношу".

Тем, кто выходил из Белого Дома в сторону мэрии пришлось несладко. «Демократы» устроили для всех без исключения прохождение сквозь строй. Били нещадно. Омоновцы показывали пример. А им пример показывал начальник президентской службы охраны — похабно ругая депутатов и отбирая у них депутатские удостоверения. За это от Ельцина он получил орден.

Толпа мародеров неистовствовала. Она пыталась растерзать даже президента Калмыкии, который договаривался с Руцким об условиях сдачи. Президента спас только семитонный «Линкольн», которым удалось протаранить баррикаду и уйти от преследователей. Охрану Илюмжинова перехватили и измолотили прикладами омоновцы.

В близлежащих дворах ОМОН неистовствовал еще свирепей. Там устраивался бандитский «конвейер». Били прикладами автоматов и ногами. Били по почкам и в пах. Били всех подряд. Депутатам устраивали имитацию казни. Ставили лицом к стене и стреляли поверх головы из автомата. Людей в форме отводили за угол и убивали.

С поднятыми руками и разбитыми лицами к стене ставили защитники Белого Дома под дулами автоматов и плевками негодяйского сброда…

Заранее был подготовлен для массовых «посадок» и стадион Лужники. Внутренние войска со служебными собаками ждали большей работы, мечтая о лаврах пиночетовской солдатни.

Потом были издевательства в отделениях милиции. Совсем, как в былые времена, людей заставляли давать ложные показания. Их заставляли признаваться в том, что они видели вооружен”” до зубов депутатов. Упорствующих нещадно били и обнажали оружие у их затылков. Камеры были переполнены. Истязание людей продолжалось и ночью. Свидетели рассказывают об изуверских пытках.

Из воспоминаний очевидца (по кн. "Кровавый октябрь"):

"Я стал как будто участником любительского спектакля про гестапо.

— "Где ты бросил свой автомат, коммуняка х…? Ты, б…, видел, что все депутаты даже на митингах были вооружены? Подпиши!" — Удары, удары, удары по всему телу деревянной (так и не понял, почему) дубинкой. Я им упрямо объяснял, что у меня нет никакой информации, которая могла бы их заинтересовать. И они снова начинали бить.

— "Да мы вас всех сейчас замочим" — омоновец вытащил пистолет, приставил мне к виску. Старший сержант, один из немногих, кто был в форме, закричал:

— "Только не здесь. Сейчас достану простыней, чтобы закрыть, и всех — во двор.»

… Бить прекратили только тогда, когда изо рта и носа хлынула кровь. Я понял, что приказа убить меня у них нет".

Из дневника автора:

"Я говорил себе: "Слава Богу, за то что отвел от меня эту страшную судьбу — оказаться под пулями и самому стрелять в людей". Но другое чувство — мне не дано было испытать себя этой судьбой.»

Из воспоминаний очевидца (по кн. "Площадь свободной России"):

"Я, когда дверь приоткрыл, чуть не потерял сознание. Весь двор был усеян трупами, не очень часто, вроде в шахматном порядке… И что меня так шарахнуло, я сразу не понял. Трупы в каких-то необычных положениях: кто сидит, кто на боку, у кого нога, у кого рука поднята — и все сине-желтые. Думаю, что же необычного в этой страшной картине? А они все раздетые, все голые. Здесь всю ночь занимались мародерством".

Грабеж стал как бы приложением к массовому насилию. Магазины вблизи Белого Дома были разграблены, трайлеры с оборудованием и продовольствием — тоже. Омоновцы выворачивали карманы у всех подряд, снимали шапки и куртки, в милиции изымали личные вещи. Разграблен был и сам Белый Дом — толпа мародеров тащила компьютеры, телефоны, остатки содержимого буфетов.

Но потом все кончилось. Игра была сыграна. Гестаповские зверства можно было снова оставить для кинематографа.

Из доклада Комиссии по правам человека ("НГ", 23.07.94):

"По данным прокуратуры Москвы, в московских изоляторах временного задержания с 3 по 5 октября 1993 г. находилось более 6000 задержанных, половина из них без оформления каких-либо документов. В следственные изоляторы были помещены 348 человек. Все без документов о взятии под стражу.

В последующие дни задержания и аресты продолжались. Всего задержано за административные нарушения 54 тыс. человек, за нарушение комендантского часа — 35 тыс. человек. Задержания часто носили произвольный характер.

В местах содержания арестованных и задержанных происходили массовые избиения. Свидетели показывали, что жестокие расправы происходили в 18-м, 48-м, 77-м, 100-м и 119-м отделениях милиции. В московские органы прокуратуры поступило 115 обращении граждан, главным образом связанных с избиениями сотрудниками МВД. (Большинство пострадавших подобные обращения оформлять не стали, предполагая продолжение актов насилия и развертывание политических репрессий.)

За время действия чрезвычайного положения из Москвы было противозаконно выдворено около 10 тыс. человек".

С 21 сентября по 5 октября 1993 г. в Москве пострадало 72 журналиста, 7 из них погибли. По данным Фонда защиты гласности, от действий сторонников Белого Дома пострадали только б журналистов, остальные — от рук милиции и военных.

По приказу заместителя министра печати и информации противозаконным образом было приостановлено издание и распространение 13 оппозиционных газет, а их главные редакторы освобождены от занимаемых должностей".

ТОРЖЕСТВО НЕГОДЯЕВ

В официальном перечне, составленном «ельцинистами», числится 142 фамилии убитых при штурме Белого Дома и в Останкинских событиях. Неофициальная цифра — около 1000. Большинство из них были расстреляны ворвавшейся в здание после выхода из него группы депутатов омоновской солдатней. Трупы из Белого Дома прилюдно не выносили, раненых — тоже.

Имеются свидетельские показания о том, что захваченных в Белом Доме людей в камуфляже, в казачьей форме или просто похожих на военных расстреливали в подвале и у бараков стадиона "Красная Пресня". Другие свидетельства говорят о том, что всех раненных омоновцы добили, чтобы не было свидетелей.

Трупы убитых, которые не сгорели в пожаре на верхних этажах парламента (всю ночь парламент горел как факел), «ельцинисты» выносили тайком — возможно грузили на баржу, приставшую к набережной и уничтожали. Есть данные о том, что более 200 «внеплановых» трупов поступили в эти дни в Николо-Архангельский и Хованский крематории, а также об использовании топок одной из ТЭЦ в качестве крематория.

Известно, что судебно-медицинская экспертиза даже «официальных» трупов проводилась с грубейшими нарушениями, что официоз отказывался признавать гибель людей в самом здании парламента, что большинство убитых — жертвы снайперских выстрелов.

Со стороны частей, блокирующих и штурмующих парламент, потери составили всего 12 человек убитыми. Причем в большинстве случаев это были смерти от пуль собственных снайперов или пугавших цели омоновцев.

Еще долгое время после расстрела парламента в городе звучали выстрелы. Сейчас можно с полней уверенностью сказать, что специальные части выполняли задачу по поддержанию высокого накала обстановки. Управление охраны президента не зря еще 28 сентября получило со склада военно-технического снаряжения 50 снайперских винтовок ("Завтра", № 21, 1994). Из этих винтовок могли стрелять не только боевики Ельцина, но и снайперы зарубежных спецслужб (достаточно достоверную версию см. в «НЕГ», 30.09.94).

Для придания большего правдоподобия создаваемой иллюзии массовых беспорядков «ельцинисты» даже обстреляли редакцию "Московского комсомольца". Это послужило поводом для того, чтобы Грачев требовал от своих наймитов продолжения резни. "Мы должны вычистить из Москвы всю шваль, а потом наводить порядок в других городах", — инструктировал он подчиненных прямо перед телекамерами.

Строки из газеты "Президент" (статья "Говорить с ними не о чем. Огонь!"):

“И вот свершилось… Грязные и трусливые негодяи выползли из своего Черного дома, выговорив гарантию сохранения (хотя бы на первом этапе) своих подлых шкур — сдачу штурмовым войскам в окружении жен, детишек и прочих домочадцев. Тряслись коленки и едва не падали белые тапочки с ног Руцкого. Подергивал ручонками зловещий карлик Хасбулатов. Прячась за детские и женские спины, они садились в автобус и начинали свой последний путь. <…>

… Руцкой, Баранников, Дунаев замешаны по уши многомиллионными (в долларах!) взятками и подношениями, у них имеются щедрые закордонные «спонсоры» и огромные счета в банках. И они продавали все — офицерскую честь, государственные ресурсы и безопасность, сдавали за баксы реформу и судьбы россиян”.

Уже на основе совершенного у них был один исход — «вышка». Однако и это еще не все. Негодяи высшего ранга (это также своевременно стало известно органам госбезопасности и Президенту) готовили государственный переворот с возвращением КПСС и всех прочих милых атрибутов нашей отнюдь еще не забытой прошлой действительности. Намеревались расстреливать нас с вами без суда и следствия, гноить в концлагерях и изнурять, как изнуряли наших родителей, дедов и бабушек их предшественники — ленинцы — практически бесплатным трудом и полуголодным существованием".

Трупов было бы значительно больше, если бы Москва отреагировала на события более бурно. Все было сделано для того, чтобы массовым насилием подавить массовый протест.

Как всегда, результатом перераспределения власти стало и перераспределение помещений. Лужков договорился с Ельциным, что отобранные Президентом, а также переданные по инстанциям мэром Поповым здания будут возвращены городским властям. Нет больше Парламентского центра, нет больше служебных квартир для депутатов, заняты номенклатурой и другие помещения. Теперь все это служит Лужкову. ("ЭиЖ-М", № 2, 1993). Здание Моссовета тоже освобождено от назойливых депутатов. Чиновникам мэрии стало просторнее и спокойнее. Теперь лишние посетители сюда не заглядывают.

Ремонт Белого Дома обошелся России в миллиард долларов, что соответствует строительству города для 100.000 человек. К тому же этот миллиард заплачен турецким строителям, которые без труда скрыли состояние Белого Дома после расстрела и вывезли свои доллары за рубеж.

Некоторым из обитателей здания на Тверской пришлось не только постоять лицом к стене под дулами автоматов, посидеть в камерах на тюремной баланде, пройти допросы — прочувствовать многие известные только по кинематографу и воспоминаниям приметы сталинизма.

Когда депутатов, просидевших в камерах трое суток без предъявления обвинений, отпустили, а прокуратура города принесла свои извинения, известная нам по предыдущим главам Т.Цыба опубликовала в приложении к «АиФ» статью "Матерщинников — на волю?". Кто-то шепнул этой "демократической мадам", что лежачего надо пнуть еще раз — для верности. Поэтому фабрикуется история о том, что причиной задержания заместителя председателя Моссовета Ю. П. Седых-Бондаренко 3 октября 1993 г. была его нецензурная брань. (Иск последнего по поводу защиты чести и достоинства был «похоронен» органами прокуратуры и следствием.) Лужков в гнусной газетке «Президент» заявил, что милиция отпустила организатора массовых беспорядков. Он даже официальное возражение на этот счет отправил то ли в ГУВД, то ли в прокуратуру ("АиФ", № 41, 1993). Да еще пресс-центр мэрии «повесил» на депутатов Моссовета преступления своих хозяев, и от имени Правительства Москвы призвал москвичей "требовать для преступников сурового наказания" ("НГ", 09.10.93).

Из воспоминаний очевидца разгрома штаба Моссовета 03.10.93:

"Это врезалось мне в память на всю жизнь. Я стоял у дверей своей комнаты на третьем этаже Моссовета, как вдруг услышал сильный шум и увидел людей, идущих по коридору. Их было много, все с оружием. Потом я оценил, что на крохотном пространстве уместилось не меньше 80 человек в камуфляже и несколько гражданских лиц.

Я стоял, остолбенев, ничего не понимая. Неожиданно эти люди бросились на нас — по четыре-пять человек на одного, заломили руки и, жестко упираясь стволами автоматов в шею, повернули лицом к стене. Одного из депутатов, который держал в руках рацию, повалили на пал, стали избивать и выворачивать карманы. Остальных тоже грубо обшмонали, включая женщин. По чистой случайности, в заднем кармане брюк у меня осталась фотопленка, которую я отснял у Белого Дома. Потом мне удалось засветить ее.

Несколько часов я провел под наблюдением двух головорезов. Один из них поигрывал автоматом, а второй держал в руках ручной пулемет".

Профессиональные костоломы потрудились и на улицах Москвы, и в камерах. На подхвате у них работали уголовники, нанятые наживающимися на номенклатурном мятеже коммерсантами. Третьим звеном в системе номенклатурного бандитизма стала интеллигенция. Эта слабосильная команда полупартизанского вида и карикатурной разнокалиберности толклась у Моссовета 3–4 октября, а потом потрошила депутатские архивы.

Из дневника автора:

"Сегодня день приоткрытых дверей в Моссовете. Какой-то сброд в пятнистой форме не по плечу контролирует вынос личных депутатских бумаг. У меня за спиной встали двое, напоминающие своим обликом чахоточных рабочих-большевиков из довоенных фильмов о революции. Ищут компромат, которого нет. Даже милиция более лояльна. Но глупость нетрудно провести. Вынес почти весь свой архив.

Второе посещение Моссовета. Все, что запретили вынести в прошлый раз, я еще тогда положил в коробку и заклеил липкой лентой. Ничего не тронули. Для чего же было устраивать издевательство? Видно, особо бойких живодеров пришлось устранить из здания, дабы не начали еще и мэрию потрошить".

В октябрьские дни 1993 г. без особого напряжения умерло, ушло в прошлое такое понятие, как честь русского офицера.

Наперед это касается таких чинов МВД, которые после 3–4 октября публично клялись своим достоинством и честью, что ничего подобного сжиганию трупов в Белом Доме "не было и быть не могло". (Потом с наивной циничностью один из чинов добавил: "Мы, откровенно говоря, и не ожидали такого ажиотажа вокруг трупов. Если бы предполагали его, специально считали бы их потом…" ("НГ", 04.02.94)). Горе людей они назвали ажиотажем.

Министр обороны Грачев, встретившись с журналистами 5 октября 1993 г. не позволял столь уж явных промахов. Он говорил о том, что войска трижды прекращали огонь только для того, чтобы защитники Белого Дома могли сложить оружие и выйти с белыми флагами ("КП", 07.10.93). Министр лгал вполне сознательно, как сознательно отдавал приказ стрелять на поражение. Ведь ему надо было сохранить перед журналистами, ждавшими именно такой игры, достойный вид. Как-никак дипломатические миссии и торговля оружием требовали, чтобы западные благодетели могли тоже делать вид, что не замечают пятен крови на руках российского министра.

Так вот, Грачев не мог не знать, что организованная сдача Белого Дома невозможна в силу того, что в огромном здании были отключены телефоны. Собрать забившихся по углам от снайперского огня людей не представлялось возможным. Да и кто стал бы собирать людей, рискуя получить пулю от снайпера?

Мерзавец в генеральской форме не является в истории чем-то исключительным. Но когда армия спокойно смотрит на то, как банды наемников издеваются над страной, она покрывает себя несмываемым позором. Армия Грачева — это армия трусов, и ничего, кроме презрения не заслуживает. То, что она воевать не умеет, показал чеченский конфликт. А с 3 октября 1993 г. понятие "офицерская честь" в российской армии не существует. Или, по крайней мере, наличие чести нужно основательно доказывать. Уважать человека в форме авансом уже невозможно.

И все-таки нашлись офицеры, которые имели понятие о чести. Из Ногинска капитан-лейтенант и 17 матросов с оружием в руках пытались прорваться к Белому Дому в ночь с 3 на 4 октября. Их перехватили, офицер застрелился. Он знал, что такое честь. Командир подольской учебной части ПВО с 17-ю добровольцами дошел-таки до Белого Дома и участвовал в его обороне. Грачевым эта часть была расформирована ("КП", 07.10.93). Бесчестному министру нужно было давить всяческие понятия о чести. В противном случае он давно сидел бы в тюрьме.

Наверняка были и другие эпизоды. Но не нашлось ни одного командира дивизии, который готов был рискнуть своей жизнью, но раздавить авантюристов. Все эти обещания поддержки армии со стороны Руцкого, Стерлигова, Союза офицеров и пр. были просто блефом. В армии не было главного — духа. Дух был выбит еще политотделами Советской Армии. Вместо духа в армии годами царило воровство, уголовщина и показуха. Октябрь 1993 г. продемонстрировал, что это и есть основное содержание армии Грачева.

Московская милиция показала в полной мере тот уровень нравственности, который имеют на сегодняшний день люди в погонах.

За два дня до кровавых событий в Москве министру внутренних дел Ерину было присвоено очередное звание генерала армии, а после 3–4 октября он в числе первых получил звезду Героя России. На одном из брифингов господина Ерина спросили, не стыдно ли ему носить звезду Героя. Ерин очень «находчиво» ответил: "Надеюсь, что я не доживу до времени, когда будут интересоваться, какое у меня нижнее белье" ("Правда", 20.04.94). Мысль министра, изложенная коряво, все-таки ясна. Она состоит в том, что совесть — понятие неофициальное, и нет оснований обсуждать ее в сфере государственной политики. Что ж, это единственно возможная для сохранения невозмутимости позиция убийцы, которому смотрят прямо в глаза.

Вояки из нижних чинов МВД тоже получили свои тридцать сребреников. Орден "За личное мужество" получил генерал-лейтенант Голубец, расстрелявший в Останкино безоружных людей. Его подельщик подполковник Лысюк стал "Героем России". Лужков дал оценку и жизни человеческой. За убитого работника МВД родственникам заплатили по 1 млн. рублей, раненным милиционерам выдали по 400 тыс. ("ЭиЖ-М", № 2, 1993).

Вот еще несколько строк из интервью Лужкова ("АиФ", № 41, 1993):

"Панкратов, кстати, показал пример стойкости, организованности и грамотного управления ситуацией. Он заслуженно Указом Президента России получил звание генерал-лейтенанта. Комендант Москвы А. Куликов стал генерал-полковником. А Ерин, как известно, Героем России. Если бы ситуацией овладел Руцкой, скольких бы звезд на погонах недосчитались наши офицеры милиции и вооруженных сил.»

(В скобках заметим, что генерал Куликов в свое время мог занять пост начальника ГУВД, обойдя полковника Панкратова. Но прославился генерал другим — применил табельное оружие против людей, пытавшихся проучить его сына за хулиганские выходки ("Собеседник", № 32, 1992).)

Вот, оказывается, за что боролись! За звезды свои, за побрякушки, омытые чужой кровью!

По официальным данным, во время октябрьских событий погибло около 135 человек. По свидетельствам очевидцев — не менее 1500 человек.

ЧУЖАЯ БОРЬБА

Многие из тех, кто приходил в эти трагические дни к Белому Дому понимали: здесь собираются враги ельцинской диктатуры, но не всегда единомышленники. Опутанный красными флагами и сочащийся коммунистической риторикой Белый Дом очень многих отталкивал.

Страшная глупость руководства и депутатского корпуса просто выматывала. Вместо того, чтобы нормально поставить работу по противодействию мятежу, разворачивался бюрократический механизм. Приходилось тратить драгоценное время, чтобы выписать пропуск и провести в Белый Дом нужного человека. Не верили даже запискам депутатов.

А что стоит назначение «силовых» министров, которое предпринял Руцкой, не имея никакой уверенности, что хотя бы за одним из них есть ну хоть батальон, готовый с оружием в руках защищать парламент и Конституцию.

Из дневника автора:

"В штабе общественных организаций мы составили предложения по плану мероприятий антиноменклатурного сопротивления. Понесли в апартаменты Руцкого. Там нас встретили полупустые помещения, а какой-то помощник склонен был больше почесать языком, чем предпринимать конкретные действия. Второй раз приходим уже ночью. Так нужна наша помощь или нет? Опять никакого ответа. Сделать объявление о сборе в штабе нам не удалось — действовал чей-то запрет.

Наутро помощник Руцкого, с которым мы договорились встретиться, исчез, и наши планы — тоже. Мы передали через охранников горькое письмо о тем, что реального сопротивления путчу нет. Предложили срочно готовить базу для ВС в другом регионе. Ответа снова никакого. Так штаб общественных организаций окончательно умер.

24 сентября остатки штаба пытались организовать шествие по Москве с целью снятия пока еще формальной блокады. Нельзя все время отсиживаться. Хотели подписать заявление об организации демонстрации у ряда известных депутатов. Но все запуганы или озабочены только своими заседаниями. Один из депутатов побледнел лицом и стал доказывать, что всяческие шествия опасны. Другой взорвался возмущением оттого, что мы хотим взвалить на него — не московского депутата — всю ответственность. Несколько подписей все-таки собрали и передали в аппарат Руцкого. Там наше послание и сгинуло".

Из обращения редакции газеты Московских профсоюзов «Солидарность» к депутатам России:

"Вы собрались в критическое для страны часы. Сегодня все честные люди понимают, что правота и законность на вашей стороне. Но и на вас лежит огромная ответственность — вы защищаете не только себя, но и демократию, и гражданский мир в стране. К сожалению, сутки 22 сентября потрачены вами впустую. Вы ведете себя так, будто бы ситуацию можно изменить простым нажатием кнопок для голосования. Между тем, противник, используя монополию в средствах массовой информации, шаг за шагом отыгрывает общественное мнение, убеждая колеблющихся и порождая пессимизм у ваших потенциальных сторонников. Не сидите в своей осажденной крепости! Обратитесь к своим естественным союзникам — профсоюзам и трудовым коллективам, отправляйтесь на предприятия, организуйте расклейку листовок в метро и на улицах. Действуйте, пока не поздно!"

Штаб обороны совершенно игнорировал какую-либо деятельность, помимо собственных заседаний. Сам же штаб никакой обороной не занимался. По коридорам Белого Дома сотнями слонялись совершенно неприкаянные люди. Готовые бороться с диктатурой, они не могли найти себе применения. Все, что могли им предложить — это встать под ружье. Но оружие выдавали далеко не всем, а точнее — почти никому. Даже 3 октября защитники баррикад получили отказ на требование выдать им автоматы. А ведь уже было известно о трагедии в «Останкино», о том, что наемники номенклатуры патронов не жалеют. Баррикадники должны были встретить их буквально с голыми руками. Это против танков и боевых вертолетов!

Откуда-то появились в Белом Доме развязные мальчики, которых за бравый рост ставили у кабинетов начальства в виде охраны, и они тыкали всем приближавшимся в живот стволом автомата. А другие мальчики перед Белым Домом устроили демонстративное представление. Они имитировали поведение взвода фашистских головорезов. Им не дано было понять, что свастика на рукаве, фашистский жест приветствия — абсолютно противны русскому духу. Для русских фашизм — вместе со всеми его атрибутами — это гитлеровская оккупация, а вовсе не какие-то философские концепции или хитросплетения идеологии.

Характерен пример из воспоминаний генерала Макашова. В осажденном Белом Доме он по-отечески предлагает лидеру фашистов Баркашову снять свастику. Баркашов в ответ обращает внимание на звездную эмблему Союза офицеров на груди у генерала — масонскую символику. Они квиты. Они стоят друг друга. С такими ли противостоять диктатуре?

Штаб Руцкого. Здесь царило полное бездействие. Приближенные и. о. Президента не знали, что делать, и предлагали всем желающим заняться чем-нибудь на свое усмотрение. Предложение о перебазировании штаба в другой город не прошло или даже не дошло до Руцкого. Зато кто-то подсказал ему 3 октября, что штурм мэрии нужно продолжить действиями по блокированию Министерства обороны и Генштаба. Можно подумать, что генералы, даже если бы они не поддерживали Ельцина, позволили бы распоряжаться в их апартаментах каким-то парламентским комиссарам! Там, где нужно было действовать решительно, стратеги Руцкого медлили, где требовалась тонкая игра — хотели брать нахрапом.

Представим себе, что победила группировка, сложившаяся вокруг Руцкого и Хасбулатова. Ельцинизм был бы пресечен в его явных проявлениях, но вряд ли он был бы преодолен до конца. Зато анпиловский коммунизм вышел бы на политическую арену, как наиболее нахрапистая и наглая сила, готовая растерзать любого, кто не согласен продолжать дело Ленина-Сталина. Эти люди, не приспособленные к власти и ответственности, могут делать, как и «ельцинисты», только одно — разрушать. Только-только начавший выдыхаться импульс разрушения анпиловцы смогли бы оживить, поднять на новую высоту.

С. Говорухин в своей книге "Великая криминальная революция" говорил про анпиловцев: "Они оказали много услуг Власти, должны были оказать последнюю — решающую. Когда люди видели эти перекошенные от злобы лица, слышали эти крики: "Назад, в прошлое!", они говорили себе:

"Тьфу, тьфу! Лучше кто угодно, хоть воры, но не эти!"

Последнюю услугу властям анпиловцы оказали 2 и 3 октября. Лучшего подарка Ельцину, чем вот этот — устроить беспорядки на улицах, пойти штурмом на телецентр — они сделать не могли".

Получается, что анпиловцы и ельцинисты — суть одно и то же. Их цели и действия настолько переплелись, стали однотипными, что и результат от победы одной из этих сил был бы одинаков.

КТО ВИНОВАТ?

Традиционный русский вопрос в последнее время стал казаться некоторым мастерам публицистических баталий каким-то порочным. Будто задавать его — значит обострять конфронтацию, уходить от сути проблем, стоящих перед обществом. Все это пустые рассуждения для красного словца. Пока мы не поймем, кто виноват в национальной трагедии, мы не найдем пути выхода из нее. Тут бессмысленно посыпать голову пеплом — все, мол, виноваты! — или кокетничать в самобичевании — я, мол, тоже виноват вместе со всеми! После этого только и возможно забивать читающей публике головы новыми схоластическими упражнениями.

Вина конкретна и лежит на определенных лицах, определенных общественных слоях, определенных мировоззренческих комплексах. В следующем разделе мы поговорим о мировоззрении. А пока необходимо предъявить в сжатой форме обвинение режиму Ельцина и сформированному вокруг него в 1990–1993 гг. номенклатурному слою.

Итак, на протяжении длительного времени Б. Ельцин и его команда демонстрировали циничное пренебрежение к закону. Видимость правомерности действий правительства оформлялась юридической казуистикой, агитпроповскими лозунгами о благе народа и тотальной ложью. Общество сносило все это только потому, что было дезорганизовано сначала коммунистическим режимом, а потом радикальным произволом либерал-большевиков.

Вместо помощи замордованному и потерявшему ориентиры народу «ельцинисты» воспользовались ситуацией, чтобы организовать безнаказанное разграбление страны. Сфабриковав в избирательную кампанию фальшивый образ мученика за идеи Свободы и Здравого Смысла, захватив парламент России, навязав большинству мифологические представления о важнейших нравственных и политических ценностях, номенклатура второго эшелона подняла мятеж и завоевала абсолютную власть в стране.

Одряхлевшие конкуренты «ельцинистов» из партхозэлиты КПСС попытались противостоять распаду государства, но испугались решительных мер и человеческих жертв. Испугались не только нравственной ответственности за кровь, но и ответственности за страну, которой управлять были уже не в состоянии. В конечном итоге эта недееспособность обернулась распадом СССР, экономической катастрофой, постыдной нищетой народа, тотальным произволом и криминализацией власти.

Особый вклад в разложение общества и государства и в подготовке прихода к власти уголовников сделал российский парламент, павший в конечном итоге жертвой собственной интеллектуальной заносчивости. Как и большевики, депутаты решили разрушить "весь мир насилья до основанья", но только путем законотворческой деятельности. И разрушили заодно с государством, выпустив на волю самые отвратительные проявления человеческой низости.

Главным увечьем, которое нанесли российские парламентарии российскому обществу — это внедрение принципа разделения властей. Реализовав на практике рожденный воспаленным мозгом миф, российские депутаты добровольно отдали власть в руки Гайдара, Шумейко, Чубайса… По инерции они продолжали сражаться в правовом поле, не замечая, что это поле уже давно стало заповедником для замечтавшихся политиков. Романтики обкладывались законами, отгораживаясь от реальной жизни, аргументировали статьями из Конституции, стыдили «неверных»… А в жизни утверждались те, кто презирал закон, честь, совесть, справедливость. Депутаты не замечали, как легко разрушалось доверие народа к его собственным избранникам, полагали, что низкий уровень доверия к ним — это такое же нормальное явление, как и в любой «цивилизованной» стране. Только на пороге катастрофы тотальная ложь телевидения и радио начала разбавляться контрпрограммами парламента.

Депутаты «сделали» Ельцина, фактически одобрив переворот еще в 1991 г. В 1993 году они получили только несколько отложенный последний шаг номенклатурного мятежа. Именно депутаты дали Ельцину чрезвычайные полномочия, которые забрать обратно уже было невозможно. Именно депутаты дали жизнь законам, разрушающим экономику. Именно они пустили государственное строительство на самотек, не заботясь о системе представительной власти на местах, не обращая внимание на плачевный опыт применения наштампованных ими законов, отдав "в виде эксперимента" столицу России на разграбление…

Обе противоборствующие команды — номенклатурная уголовщина и парламентская оппозиция — пытались навязывать обществу свою монополию на легитимность, свою роль "спасителей Отечества"…

Предъявим же основные пункты обвинения.

КОМАНДЕ ЕЛЬЦИНА:

1. Превращение власти в самоцель.

2. Защита интересов иностранных государств, противостоящих интересам России.

3. Работа по законам уголовной шайки.

4. Организация системы тотальной лжи.

5. Личное обогащение и участие в преступном разграблении национального богатства.

6. Подготовка и проведение антигосударственного переворота.

7. Клятвопреступление.

ПРАВИТЕЛЬСТВУ ГАЙДАРА-ЧЕРНОМЫРДИНА:

1. Генетическое пренебрежение к закону, воспитание чиновничества в духе верности лицам, а не Конституции.

2. Разрушительная, хозяйственная политика и обман по поводу "признаков экономической стабилизации".

3. Разложение нравственных основ общества путем распространения мифов о смысле экономической свободы и принципах свободного общества. Использование разложения общества в целях укрепления личной власти чиновничества на местах.

4. Мафиозность в реализации власти, формирование кланов, сращивание администрации с уголовным миром, превращение работников правоохранительных органов в лакеев режима.

5. Беспомощность в борьбе против коррупции, имитация решительных мер против преступности, подчинение уголовным элементам.

6. Покорность проходимцам, внедренным Ельциным в правительство через депутатский корпус.

ДЕПУТАТСКОМУ КОРПУСУ ЕЛЬЦИНА-ХАСБУЛАТОВА:

1. Разрушение единого государства (Декларация о суверенитете России, ратификация беловежского сговора, утверждение Федеративного договора).

2. Создание законодательной базы для «разделения» властей, позволившего узурпировать власть группировке, добившейся контроля над Ельциным. (В Москве — грубейшее нарушение Конституции введением поста мэра, нового административного деления столицы.)

3. Игнорирование симптомов диктатуры (10 декабря 1992, 20 марта 1993, 1 мая 1993 и др.) и вялость попыток противостоять ельцинским фабрикам лжи.

4. Соучастие в «создании» Ельцина: предоставление ему чрезвычайных полномочий, которые уже невозможно было отнять, благосклонность к собственным лидерам, легко идущим на сговор с "ельцинистами".

5. Отсутствие внимания к системе представительных органов власти на местах, которые были брошены Верховным Советом на произвол судьбы.

6. Эгоизм, ставший нормой поведения депутата, мелочные интриги в депутатской среде, отсутствие ответственности за свою профессию, безнаказанность грубейших нарушений закона и нравственных норм со стороны отдельных депутатов.

7. Законотворчество без контроля за его эффективностью.

8. Отсутствие сопротивления навязанному депутатам образу сторонников коммунистических сил.

Из дневника автора:

"Я не с теми, кто под видом законодательной деятельности разрушал страну и способствовал диктатуре. Я, тем более, не с теми, кто это разрушение и эту диктатуру осуществлял, штурмуя Белый Дом. Я с теми, кто встал между ними и пытался отстоять Конституцию. Точно так же, как в августе 1991 г".

 

Демо-советикус

ПРАВО НА НАСИЛИЕ

Начиная с самых первых шагов демократического движения, принцип ненасилия постоянно декларировался в десятках документов. Лидеры демдвижения то и дело урезонивали радикалов, готовых перенять опыт большевистского подполья. Например Г. Попов осенью 1989 г. говорил на 2-й конференции Московского объединения избирателей: "…растерявшаяся часть нашей интеллигенции стала говорить о том, что она готова поступиться демократией ради каких-то новых вариантов революционной или «демократической» диктатуры, тех или иных способов, вариантов и т. д. Мне лично представляется, что призывы к любой форме, к любым вариантам диктатуры по существу означают конец перестройки. Весь исторический опыт нашей страны показывает, что какой бы ни была диктатура — самой революционной, самой народной и т. д. — она обязательно заканчивается одним. Тут никакой другой логики в развитии диктатуры не существует. Начиная с французской революции они всегда кончали войной с собственным народом, с собственными массами, с теми, кто их выдвинул. Будет ли это диктатура Лигачева, Горбачева, Рыжкова, будет ли это диктатура Ельцина, Попова или Гдляна — любые из этих диктатур кончают одним. " ("Наш выбор", № 2, 1989).

Но вот ресурс идеологического постулата выработан, и «демократы» начинают грезить о прелестях "сильной исполнительной власти" и разгоне ставших ненавистными Советов. Принцип ненасилия был прочно забыт, а Г. Попов говорил уже о необходимости долгих лет авторитаризма.

Для ельцинской пропаганды, славящей "сильную власть", весьма соблазнительно было провести аналогию между кровавыми событиями 1993 г. и введением военно-полевых судов в августе 1906 г. В первые восемь месяцев действия Указа о военно-полевых судах было казнено 1100 человек, что дало правительству Столыпина возможность без введения военного положения пресечь волну террора, захлестнувшую Россию. Расстрел Белого Дома также преподносится, как "хирургическая операция", пресекшая гражданскую войну.

Вот что говорил П. А. Столыпин 13 марта 1906 г. в своем выступлении перед Государственной Думой: "Мы слышали тут обвинения правительству, мы слышали о том, что у него руки в крови, мы слышали, что для России стыд и позор, что в нашем государстве осуществлены такие меры, как военно-полевые суды. <…> Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм лечат, отравляя ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Этот порядок признается всеми государствами. Нет законодательства, которое не давало бы права правительству приостанавливать течение закона, когда государственный организм потрясен до корней, которое не давало бы ему полномочия приостанавливать все нормы права. Это, господа, состояние необходимой обороны… Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостностью теорий и целостностью государства. …такого рода временные меры не могут принимать постоянного характера; когда они становятся длительными, то, во-первых, они теряют свою силу, а затем они могут отразиться на самом народе, нравы которого должны воспитываться законом. Временная мера — мера суровая, она должна сломить преступную волну, должна сломить и уродливые явления и отойти в вечность…" (пит. по «Интервью», № 4, 1994).

Обоснование более, чем разумное. Прямиком перенося ту же интонацию, те же доводы на октябрь 1993 г., «ельцинисты» делают чудовищную подмену. Ведь государственное насилие в октябре было направлено отнюдь не против уголовного насилия, которое разрасталось в стране, вовсе не против политического террора, который как раз после ельцинского путча стал повсеместным явлением. Насилие было направлено против законно избранного органа власти, против безоружных людей, пришедших к своему парламенту. Во времена Столыпина революционный террор терзал страну, в 1993 г. ничего подобного не было.

Одно из оправданий насилия пытался дать некий кандидат богословия игумен Иннокентий (Павлов) — типичный демо-советикус, продолжатель дела Глеба Якунина. Он пишет ("НГ", 05.02.94), что Указ № 1400 был актом "не столько политическим, сколько нравственным". По его мнению, этим Указом был положен конец "абсолютно нелегитимной власти Советов". (Ельцин, пришедший к власти под лозунгом "Вся власть Советам!", тоже в августе 1993 г. объявил, что "Советы не легитимны с 1917 года".)

Вполне логичен такой вывод, если принять две установки игумена Иннокентия:

1) "Последний Съезд нардепов есть прямой генетический наследник того самого съезда, который стал инструментом узурпации власти большевиками".

2) "…звериный оскал коммунистического «болота» присутствовал на нем всегда, и в 89-ом, и после «путча», и на СССР-овском и на РФ-ешном Съездах".

Дальше можно клеймить, притягивая за уши ситуацию 1917 г., предавая анафеме "извергов рода человеческого", будто бы идя вслед за Св. Патриархом Тихоном. Вполне самостоятельно, без всяких экскурсов в историю, не замечая саморазоблачительных слов про узурпацию власти и развязывание неслыханного террора против своего народа.

Аргументацию о. Иннокентия, как выяснилось позднее, поддерживают и некоторые «христианские» партии. Например, НТС, лидеры которого ничуть не смущаются тем, что их предшественники замарали себя сотрудничеством с гитлеровцами. Теперь они готовы сотрудничать с либерал-фашистами, лишь бы уничтожить "Советскую власть". Уничтожили, что дальше? Теперь оглядываются, что бы уничтожить еще? НТС многократно призывал Ельцина "не оглядываться на «советскую» Конституцию", а после расстрела Белого Дома склонял режим к продолжению репрессий: "Не имеет никакого значения, что среди путчистов были, наряду с коммунистическим большинством, нацисты, «соборяне», «кадеты», "христианские демократы" и т. д. — все они — за власть «Советов», советчики, то есть коммунисты, их организации необходимо безусловно запретить, печатные органы — закрыть, а лидеров — посадить" ("За Россию", 05.10.93).

Вот что интересно. Люди, оправдывающие насилие в той форме, в которой оно было применено в октябре 1993 г., как-то очень кучно расселены в своем особом мире. Так, отец Иннокентий (Павлов) оказывается среди авторов заказанной группой «Мост» книги "Национальная доктрина России". Какую доктрину для России выдумали кормящиеся от Лужкова и Ельцина бизнесмены и интеллектуалы, мы видели по делам их. Когда выгодно — они признают необходимость применения силы государством, когда невыгодно — они любое применение силы называют насилием.

Доказательством того, что в вопрос о силе и насилии «демократы» всегда разрешают, только исходя из своих шкурных интересов, показала общественная ситуация в России во время ликвидации бандитского режима Дудаева в Чечне. Все силы и лица, поддержавшие вооруженное насилие в центре Москвы в октябре 1993 г., теперь, почувствовав свою полную ненужность властям и скорые перемены на политическом Олимпе, восстали против применения армии в Чечне. Это не мешало мясистым лицам «демократов» мелькать на новогодних балах, когда в столице Чечни шли кровопролитные бои.

ОСОБЫЙ ТИП НРАВСТВЕННОСТИ

Нравственные нормы всегда остаются в зоне внимания чиновников и тех, кто озвучивает их блестящие и перспективные планы. Вот выступает известный в будущем политик Г. Попов из породы демо-советикусов ("Эти четыре года", с. 292):

"В религии есть вневременные, вечные заповеди: не убивать, не воровать и т. д. Свою положительную роль в развитии человечества христианский кодекс нравственности сыграл, да и сейчас играет.

Но марксизм показал недостаточность нравственного подхода.

Будь он верен, то только мерами нравственного воспитания можно было бы изменить общество, без революции… Дело в том, что сами нравственные отношения определены экономикой.

Все, конечно, не без греха. Но для чего вся эта добровольная гнусность, которую нет душевных сил даже скрыть?! Например, так: "На Ученом совете мы лишали ученой степени парня только за то, что он уезжает в Израиль. Я председатель этого совета. Что мог сделать? Заявить протест? В той системе были свои законы" (Г. Попов, «АиФ», № 14, 1992). Что же это, если не стремление жить именно по этим законам — законам безнравственным и подлым?

Спайка новой и старой номенклатуры бесспорно основана на единстве интересов. Это интересы пауков, временно покинувших банку для того, чтобы совместными усилиями растерзать строптивую жертву. Их нравы по отношению друг к другу отражает одно лишь сравнение.

В 1987 г., когда каждый партийный подлец пинал Ельцина за его «экстремистские» выходки (в общем-то весьма осторожные), Г. Попов писал в "Московских новостях":

"… самое необходимое сегодня — единство всех сил, мобилизация всех возможностей для решения основных задач. Ясно, однако, что понимание этой необходимости, имеющееся у руководящего ядра партии, не стало еще всеобщим убеждением. В противном случае, не было бы попытки Б. Ельцина противопоставить Пленуму ЦК свою "особую позицию".

… когда выясняется, что нужны годы тяжелой работы, нужны глубокие знания, нужно умение работать в условиях демократии — тогда кое у кого появляются панические настроения, возникают авантюристические рекомендации, начинаются запугивания всяческими издержками…

"Нам истерические порывы не нужны" — писал Ленин, предостерегая от такого рода рецептов преодоления трудностей… Именно поэтому я одобряю решение МГК партии (решение об отстранении Ельцина от поста первого секретаря МГК — А. К.)."

А всего через 4 года тот же заступник номенклатурного дела на митинге потребовал присвоить звание Героя Советского Союза тому же Б. Ельцину.

Памятный Пленум ЦК КПСС 1987 г. особо интересен паучьей грызней будущих «демократов»: А. Яковлева, Э. Шеварднадзе, Г. Арбатова. Остальная свора, терзавшая отщепенца Ельцина, менее интересна. Она, в основном, осталась на прежних позициях. Поскольку к паучку А. Яковлеву, старательно разыгрывающему (подобно Г. Попову) роль эдакого Винни-Пуха, мы имеем особый интерес, приведем выдержки только из его высказываний ("Известия" ЦК КПСС, № 2, 1989).

“Вероятно, Борису Николаевичу кажется, что он выступил здесь, на Пленуме, смело и принципиально. На самом деле, на мой взгляд, ни то, ни другое. А если это так, то выступление ошибочно политически и несостоятельно нравственно. Политически неверно потому, что он исходит из неверной оценки обстановки в стране, из неверной оценки тех принципиальных позиций, которые занимает Политбюро, Секретариат Центрального Комитета, из неверной оценки того, что на самом деле происходит в стране. А безнравственно, на мой взгляд, потому, что он поставил свои личные амбиции, личные интересы выше общепартийных, как говорят, завел речь не в то время и не по делу. <…> Борис Николаевич, на мой взгляд, перепутал большое дело, которое творится в стране, с мелкими своими обидами и капризами, что для политика, на мой взгляд, совершенно недопустимо, особенно когда он занимает такой высокий пост, и партия ему доверила такое дело. Это, конечно, очень печально, что один из руководителей впал в элементарную панику. Такой, я бы сказал, произошел мелкобуржуазный выброс настроений, которые имеют место в обществе. Но приходится только сожалеть и недоумевать, что глашатаем этих настроений мелкобуржуазного свойства явился руководитель Московской организации. Конечно, здесь сыграли роль и амбиции, тщеславие, но это все-таки внешняя оболочка. А по существу, как мне показалось и как послышалось, — прямое несогласие с курсом перестройки, с ее практикой, с ее темпами, с ее назначением и существом, и это, видимо, самое главное. Если Борис Николаевич по этому вопросу будет упорствовать или ставить вопрос, как сегодня, то, знаете, его это очень далеко заведет и политически, и нравственно. <…> Ему кажется это революционностью, на самом деле это глубокий консерватизм. В конечном счете, здесь у нас прозвучало, к большому сожалению, самое откровенное капитулянтство перед трудностями, с которыми человек встретился, самое откровенное выражение этого состояния, когда человек решил поставить свои амбиции, личный характер, личные капризы выше партийных, общественных дел. (Аплодисменты)”.

Характерные словечки «мелкобуржуазный» и «консерватизм» раскрывает А. Яковлева с головой. Также как раскрывают Шеварднадзе ярлыки «примитивизм», «безответственность», «клевета», восхищение перед "кристальнейшим человеком" Е. Лигачевым. Если Шеварднадзе покинул паучью банку российской политики, перевалив через Кавказский хребет, то А. Яковлев сумел найти с Б. Ельциным общую "нравственную платформу". А для того, чтобы эта платформа не выглядела той самой паучьей банкой, Яковлеву пришлось написать книжку "Горькая чаша", сдобренную душещипательными оборотами ("это мое покаяние, свидетельство, мои надежды"). Пришлось трактовать свое выступление на злосчастном Пленуме, как критику Лигачева и Секретариата ЦК.

Стоит тут вспомнить и самого забитого (словесно, конечно же!) в 1987 г. до полуобморочного состояния правдолюбца, его невнятнее бормотание после основательной порки на Пленуме ЦК КПСС, а также покаянную речь на Пленуме МГК. В своем покаянии Ельцин говорил, путая слова так:

"… честное партийное слово даю, конечно, никаких политических умыслов я не имел и политической направленности в моем выступлении не было.

… именно в этот период, то есть в последнее время, сработало одно из главных моих личных качеств — это амбиция, о чем сегодня говорили. Я пытался с ней бороться, но, к сожалению, безуспешно…

Мне сегодня было особенно тяжело слушать тех товарищей по партии, с которыми я работал два года, очень конкретную критику, и я бы сказал, что ничего опровергнуть из этого не могу. И не потому, что надо бить себя в грудь, поскольку вы понимаете, что я потерял как коммунист лицо руководителя. Я очень виновен перед Московской партийной организацией, очень виновен перед горкомам партии, перед вами, конечно, перед бюро и, конечно, перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым, авторитет которого так высок в нашей организации, в нашей стране и во всем мире." ("МП", 13.11.87).

Впоследствии Ельцин постоянно подчеркивал, что покаянная его речь была связана с болезнью и жестоким действием препаратов, которыми его напичкали врачи. Реально же это было просто проявление уровня его сопротивляемости режиму, уровня его нравственного потенциала. Когда партийная номенклатура показала свои коготки, «правдолюбец» начал молить о пощаде и потом еще долго осторожничал в своих высказываниях.

Например так: "Нельзя же 70-летний опыт отбросить! Много сделано и народом, и партией, и комсомолом, от этого нельзя отмахнуться. <…> Но не торопимся ли мы некоторые процессы перевести на демократические рельсы, которые пока без шпал? Мое мнение: торопимся. <…> Вот тут проглядывается либерализация и даже опасная. Надо постепенно переходить к процессам демократизации, по мере готовности, в первую очередь людей, да и средств производства, условий труда. Помните, еще Ленин говорил, что митинговать митингуй, но требовательность должна быть даже больше, чем у капиталистов". ("Пропеллер", 21.02.89).

Пожалуй, это яркий пример политического перевертыша.

Личности некоторых деятелей "демократического движения" замечательны тем, что на них видны те родовые пятна номенклатуры, которые она обычно стремится скрывать.

Номенклатурные политики любят поговорить о нравственности, прикрывая свои интересы белым покрывалом (обычно с кровавым подбоем). Иногда родимые пятна все-таки просвечивают.

Мы уже приводили слова А. Яковлева, который громил Ельцина в 1987 г. и предъявлял ему претензии с позиций партийной нравственности. Цена такого рода нравственности очевидна.

А вот интервью "Аргументам и фактам" (апрель 1992 г.), где Г. Поповым на вопрос о нравственности в политике было заявлено напрямик: "Если я политик, то имею право маневрировать для достижения цели." Тут же декларируется особый тип нравственности, которым политики могут пользоваться как подручным инструментом. Мы уже приводили в других главах утверждение Г. Попова о том, что государственные чиновники могут брать взятки в размере 10–20 % от стоимости сделки, назвав это "дополнительной оплатой хороших услуг". Уж не реализация ли этого принципа дает Г. Попову и его соратникам средства для частных инвестиций?

Подобного рода пример подает уже упоминавшийся певец ельцинского насилия отец Иннокентий (Павлов), который приходит к объявлению совершенно неуместными всяческих миротворческих попыток предотвратить кровопролитие: "…нынешние всхлипывания просто оскорбительны для здорового нравственного сознания, поскольку ставят на одну доску бандитов, засевших в БД, и их жертв. Во-вторых, они оскорбляют память десятков миллионов жертв семидесяти-с лишним-летнего режима, прикрытого "властью Советов". Вот такими словами игумен ставит диагноз самому себе, а заодно и своим нравственным изысканиям. Нашел же нравственную задачу святой отец по себе — "не прощать ничего, никому и никогда"!

И все-таки это слишком грубо — почти не отличается от попыток изыскания нового типа нравственности. Б. Ельцин делает подмену с меньшей натужностью и потому более естественно вводит свое понимание нравственности.

В ответ на принятое в феврале 1994 г. решение Государственной Думы об амнистии участников сопротивления антиконституционному перевороту (именуемых официозом "участниками мятежа") Ельцин высказался: "Считал и считаю, что здесь были допущены нарушения Конституции, закона и норм нравственности". Если отвлечься от ситуации, то простое вплетение в политическое заявление сносок на нравственность может вызвать уважение. Это и есть достижение «топорной» (а не натужной интеллигентской, как у отца Иннокентия) подмены. А на неофициальном уровне из недр Администрации Президента шли инструкции Генеральному Прокурору Казаннику о том, что следствие по октябрьским событиям следует закончить в течение нескольких дней и вынести смертные приговоры сидящим в тюрьме защитникам Конституции. ("Общая газета", № 15, апрель 1994 г.).

В своих воспоминаниях Ельцин лицемерно предлагал помянуть погибших "без дележки на наших и не наших". Красивые слова, в которые многим захотелось уверовать вплоть до желания подписать весной 1994 г. Договор об общественном согласии, разошлись с жизнью радикальным образом. Денежные пособия и почести получили лишь те, кто штурмовал парламент, и жертвы собственного любопытства. Вся лояльность Ельцина к погибшим защитникам Конституции состояла лишь в том, что он не сразу ликвидировал мемориальное место их гибели.

Если все-таки не позабыть недавнюю предысторию, всех этих разговоров о нравственности, они в устах людей, умывших Россию кровью и растоптавших своих оппонентов (даже если они были не очень-то привлекательны), выглядят омерзительно.

Отсюда и резкое размежевание общества. Те, кто видит всероссийский погром и не осознает мерзости своей службы «демократии», те, кто забывает предысторию красивых слов своих любимцев, становятся послушными орудиями номенклатуры и соучастниками ее преступлений. Те же, кто помнит всю подоплеку и не забывает ни расстрелов, ни лжи, не могут с этой властью иметь ничего общего.

Здесь возникает не идеологический, а нравственный разлом.

СКОРОГОВОРКИ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ С ГИБКОЙ СПИНКОЙ

Полноправным участником подготовки государственного переворота и проводником соответствующих настроений в обществе была столичная интеллигенция. Точнее — ее верхушка, новономенклатурная элита. Те же демо-советикусы, но из области культуры.

Накануне апрельского референдума 1993 г., призванного продемонстрировать единство президентской партии и народа. Содружество союзов писателей, Союз российских писателей, Союзы писателей Москвы и СПб, а также писательская ассоциация «Апрель» выпустили брошюру, в которой статейки «демократической» интеллигенции были перемешаны со стихами Галича и Высоцкого.

Общий пафос брошюры дан броскими заголовками, лживость которых еще не была распознана гражданами России. Зато их навязчивость поразила, как реклама «Сникерса». Владимир Савельев (один из инициаторов издания) и известный пародист Иванов не случайно для «живости» пополнили общую коллекцию похабными частушками. К тому времени народ (за исключением жителей крупных городов) еще не вкусил всех прелестей Запада, и печатная похабщина еще кое у кого перехватывала дух.

Некоторые авторы брошюры выражались просто и коротко. Ддя писателей-фронтовиков достаточно было на полстранички обвинить депутатский Съезд в том, что он жаждет власти и рвется к ней. (Но не обязанность ли это депутатов — домогаться власти?) "Позор обливать грязью Президента! Позор бунтовать в пору сева хлеба!", — восклицают они. А затем слали угрозы: пожнете бурю! Через полгода от имени этих писателей, проклявших войну в своих книгах (а теперь вот — депутатов в своих коротких заметках) убивали людей в центре Москвы. Немало сделали эти писатели для того, чтобы кровавая буря разразилась не на книжных страницах.

Борцы за демократию с медалями за выслугу лет на этом поприще вели себя иначе. Их статьи пугали, обличали, въедались в души.

Василий Селюнин: "… нужен был Съезду хотя бы один свежий труп!.. перед мысленным взором вставал 37-й год… как теперь говорят, съездюки… Не может же он (Ельцин — А. К.) не понимать, что это для него политическая смерть — обратиться к народу и закончить дельце вшивым компромиссом?… Никакой Конституции у нас нет. За год в нее внесено больше 300 поправок на потребу самим законодателям и никому более… Единственное, на чем держится Россия, — власть исполнительная во главе с Президентом… именно они (законодатели — А. К.) и подчиненный им Центральный Банк делали и делают все, чтобы сорвать реформы, а тем самым продлить и углубить полный набор кризисов… со стороны оппозиции тут сознательный замысел: не дать правительству нормально работать — чем хуже, тем лучше, пусть все видят, до чего довели страну Президент и его министры".

Андрей Нуйкин: "…вонючее депутатское болото… жалкие политические бомжи, люди бесстыдные, малограмотные, ничего не умеющие, кроме как склоки затевать и интриги плести… Конституции у нас еще нет… Не между юридическими формулами разворачивается у нас сражение, а между демократией и фашизмом, между народом и оголтело рвущимися к власти антинародными силами. И силы эти сплочены общностью корысти, отмобилизованы злобой, изощрены в политических провокациях, вооружены беззастенчивостью и кастетами (если бы только ими!). Оголтелость и безответственность их не имеют, похоже аналогов в истории и вполне способны привести к мировой катастрофе…. ищут повод втянуть народ в кровавую мясорубку… гражданская война с неизбежным расчленением территории, полным распадом экономики и параличом власти… Шантаж гражданской войной в России — это непременно АТОМНЫЙ ШАНТАЖ!.. Эти сволочи хотят подловить нас с Ельциным…"

Елена Боннер: "Конституция, сдержки и противовесы, парламент, законы! Смешно — аж плакать хочется!.. Это же типичная фантомная боль — болит то, чего нет… съездовско-румянцевское образование, превратившее сталинско-брежневскую Конституцию своими вариантами и поправками в рулон туалетной бумаги, употребляемой нардепами за малой и большой нуждой… я действительно доверяю Президенту, потому что он не вор…

Вот россыпь из других «источников»: "Истошно каркая о засилии демократов в средствах массовой информации, оно (видимо, «воронье» — А. К.) осуществило разбойный захват государственного телевидения… Воспрянув убогим, нищим духом, устраивает позорные шоу с гэкачеписта-ми… Лютая расправа с демократами запрограммирована государственниками-патриотами… Сшитое на скорую нитку лоскутное одеяло Конституции уже не прикрывает срама советской власти… Народ России выжил вопреки Конституции, которой он не принимал и которой его, как колючей проволокой, ограждают от свободы… Народ против вас — тех, кто ни на что не способен, кроме мелких пакостен и крупных взяток… Ельцин действительно виноват, но не в том, что не выполнил обещаний, а в том, что давал эти обещания… И все-таки, что ни говори, притягателен этот человек, пусть несколько грубоватый, но откровенный, прямодушный, болеющий за Россию… поднял такую ношу и несет эту ношу, не сгибаясь…

Приобщился к рассуждениям писатель Борис Васильев: "У нас НЕТ Конституции. "Вот именно «НЕТ», а не просто «нет»! Поэт Андрей Вознесенский зарифмовал «родину» с «рвотиной». Другой «демократический» писатель вколотил, как гвозди: "Демократический выбор состоит в том, что ВЫБОРА НЕТ!" Именно так: "ВЫБОРА НЕТ", а не просто "выбора нет".

Конституции для подобных людей действительно нет и не будет никогда, потому что они ее никогда не открывали и не читали, а поправки для них ненавистны просто по причине их авторства. Нужно же куда-то направить свою ненависть! И выбора у них нет, потому что привычка "колебаться вместе с линией" — была линией их жизни.

И вдруг прорвалось у ярого пахаря газетных страниц Ю. Черниченко: "…в зоне, если и голосуют дружно, то за начальника лагеря или дорогую вохру. " Так оно и получилось. И урок состоялся — не захочешь, а скажешь правду-матушку в потоке лживых слов, хоть и позабыв примерить слова лично к собственной персоне и собратьям по политической тусовке.

После кровавой каши, заваренной Ельциным в октябре 1993 г., творческая интеллигенция не только не ужаснулась своей роли, но продолжила разыгрывать ее с упоением. В «Известиях» на следующий день после разгрома парламента появилось письмо писателей, поторопившихся примкнуть к компании погромщиков. Они требовали решительности. Они требовали повсеместной ликвидации представительных органов. Они выражали свою радость за "окрепшую демократию". Нет, они не призывали к убийствам. Они просто хотели крови. Так к ним приходило творческое вдохновение…

А вот еще один документ эпохи. Это листовка за подписями известных "деятелей культуры" (Ю.Черниченко, М. Захаров, С. Немоляева, А. Лазарев, А. Иванов, 3. Гердт), выпущенная в период путча «ельцинистов». Фантастическая ложь обращена к гражданам, приглашаемым на митинг 26 сентября 1993 г.: "Избранный вами Президент предложил россиянам самим определить на выборах судьбу новых органов власти. Хасбулатов, Руцкой и их команда вместо выборов предлагают сажать и расстреливать всех несогласных.

Третий документ еще подлее и отвратительнее. Все-таки процитируем несколько строк из письма исполкома Содружества союзов писателей ("писательские союзы демократической ориентации"), подписанное Г. Баклановым, Б. Окуджавой, Ю. Нагибиным, А. Пристав-киным, А. Нуйкиным, Ю. Черниченко и др:

"Мы глубоко признательны руководству Министерства финансов РФ, оказавшего нам финансовую поддержку, которая в настоящее время является единственной основой для нашего материального существования и практической деятельности, в том числе — издания предвыборной агитационной литературы, командировок виднейших писателей в основные регионы России, творческих вечеров в столице и на периферии. И, по чести говоря, уже понесенные нами расходы, равно как и те, что еще предстоят, дают основание для постановки перед правительством вопроса о более радикальном решении, чем пролонгация вышеупомянутой ссуды на оговоренных ранее условиях. С уважением и надеждой…"

На письме резолюция Гайдара от 21 декабря 1993 г.: "Министру финансов (Б. Федорову). Прошу рассмотреть и по возможности помочь. ("НГ", 21.01.94).

Что может быть откровеннее! "Творческая интеллигенция" нагло набивается на государственное служение, не стесняясь кланяться в пояс и напоминать о своих заслугах, которые надо непременно оценить в деньгах, компенсируя демократические затраты поиздержавшихся писателей.

И последний интеллигентский эпизод (больше нет сил копаться в этом паскудстве!). Как-то в одной из телепередач летом 1994 г. замечательного актера О. Басилашвили спросили, не хотел бы он сыграть

Б. Ельцина в кино. Тот задумался и с серьезным видом согласился — дала. И прибавил к этому свое отношение: мол, Ельцин, Гайдар и их окружение — это пример нравственного отношения к политике ("хотя, быть может, были отдельные ошибки"). Вот такой пример куриной слепоты, приобретенной, по всей видимости, в поповской РДДР…

О НРАВСТВЕННОМ АВТОРИТЕТЕ

В главах о Моссовете уже говорилось о невысоком духовном и рассудочном потенциале людей, решивших заняться политикой в наше смутное время. Главная причина эпидемии глупости — самомнение интеллигентных людей, считающих себя корифеями всех наук, достигнув некоторой компетентности лишь в одной. Симптомов такого зазнайства в органах власти было предостаточно. Но иллюстрацию хотелось бы привести из другой сферы.

Известный журналист и философ Ф. Бурлацкий (заметим, что это такой же философ, как его друг Г. Попов — экономист, а вместе они выступают в телепередаче, спонсируемой группой "Мост") рассказал как-то на страницах "Независимой газеты" о своем споре с родоначальником диссидентского сопротивления А. Сахаровым. Последний утверждал, что совсем скоро человечество сформирует мировое правительство, которое одно только и способно спасти его от угрозы ядерной войны. Сахаров даже назвал точный срок формирования такого правительства. Когда Бурлацкий через много лет напомнил Сахарову об этом споре, академик ответил: "Это не я ошибся. Это история ошиблась".

Эпизод этот столь замечателен, что может стать притчей. Она как нельзя лучше характеризует интеллигентский подход к политике. Последствия этого подхода ужасают. Ничего, кроме памятников собственной гордыне, вовлеченные в интеллигентское политиканство после себя не оставляют. Здесь Сахаров — практически единственное исключение из правила.

Еще одним исключением пытались сделать "уполномоченного по правам человека" депутата Госдумы Ковалева, которого на рубеже 1994/1995 многие «демократы» называли духовным преемником Сахарова за стоическое сидение в бункере чеченского мятежного генерала Дудаева и антиправительственные телеграммы В Москву оттуда. Но тут дело не вышло. Антиправительственная направленность посланий Ковалева была сопряжена с особым пиететом по отношению к Ельцину, который был в этот момент главным организатором и вдохновителем бойни в Чечне. К тому же, слишком явным был русофобский характер всех этих протестов против насилия, исходящий от тех, кто чуть более года назад это насилие оправдывал. Воля ваша, дорогой читатель, но автор никак не может признать человеком чести того, кто стал другом чеченских бандитов, обосновал справедливость их вооруженного сопротивления России, предал интересы своей страны, ведущей войну. Его душу не трогали судьбы русских беженцев, терпевших издевательства режима Дудаева, не смущали совесть трупы русских солдат на улицах Грозного, которых дудаевцы не собирались хоронить. А за спиной Ковалева на пресс-конференциях то и дело возникала фигура известного нам Швондера…

Сахаров, конечно, останется в нашей памяти, как могучий нравственный авторитет, в личной честности которого невозможно усомниться. Но есть и другой авторитет, в каком-то смысле противоположный Сахарову. Это П. Капица, не предавший науки ради абстрактного человеколюбия и политического стоицизма, которым в полной мере отдался Сахаров. В трудные годы сталинизма П. Капица не поступился совестью, ради того, чтобы сохранить право заниматься любимым делом или сохранить высокий научный пост. Вот именно такой интеллигентности когда-нибудь отдадут должное.

К этому стоит привести точный выпад Салтыкова-Щедрина против "партийных пустоплясов": "Философ, экономист, натуралист превращаются в политических деятелей просто в силу одного обычая и очень часто истощают, все свои силы для того, чтобы сказать только одну извечную истину: что арена мысли должна быть, по малой мере, свободна от травли" (Собр. соч., т. 9, с. 149).

Можно было бы продолжить сравнение нравственного потенциала тех, кто предпочел "выбрать свободу" и уехать на Запад, раскрывая там свои творческие способности, и тех, кто остался на Родине и наперекор отупляющему застою служил своему делу. Речь конечно же не идет о первой волне эмиграции — она действительно смогла сохранить духовный потенциал России. Речь идет о тех, кто был заражен диссидентским комплексом. Что для нас ближе — выбор Ростроповича или выбор Козловского, выбор Ю. Любимова или выбор В. Высоцкого, В. Шукшина? Те, кто уезжал, становились капризными "гражданами мира", с брезгливостью относящимися к своей прежней родине, не успевшей вовремя оценить их таланты. Те, кто оставался, по-настоящему любили Россию и стремились к ее возрождению. Мало кто из уехавших устоял перед мифами западничества (исключения составляют Владимир Максимов, Леонид Бородин и немногие другие). Лишь с началом горбачевской перестройки диссидентское помешательство стало общедоступным.

Диссиденты 60-х и либеральная публика 80-х в большинстве своем (не все, не все, слава Богу!) стали опорой ельцинского режима, разменивая на потребу номенклатуре наработанный годами нравственный авторитет движения в защиту прав человека. Авторитет был израсходован в политических боях 1989–1991 гг., а оставшийся на дне осадок вызвал к жизни такое явление, как диссидентские мерзости. Наиболее яростными проявлениями этой болезни страдали Е. Боннер, Г. Якунин, В. Новодворская, А. Нуйкин и еще целая вереница прочих некрофилов.

Другой тип течения болезни представляет бывший диссидент В. Буковский, неожиданно обмененный в свое время коммунистическим режимом на чилийского «партайгеноссе» Корвалана. Поругивая режим Ельцина из-за границы, он привлек внимание к себе и был приглашен депутатами Моссовета в качестве возможного претендента на пост мэра. Буковский приехал в Москву, но использовал ситуацию лишь для того, чтобы мелькнуть на экранах телевизоров и на страницах газет. Всерьез противостоять номенклатуре, грязную работу которой он видел вполне отчетливо, Буковский не собирался, а в октябре 1993 г. поддержал мятеж и расстрел Белого Дома.

Стоит сказать и пару слов о Солженицыне, вклад которого в крах коммунистической системы несомненен и не может не вызывать уважения. Зато другой стороне деятельности знаменитого писателя трудно дать высокую оценку. Мало что понимая в российской действительности, он тоже поторопился поддержать Ельцина во время октябрьских событий 1993 г., а потом развернул целую рекламную программу своего возвращения на родину. Все почитатели ждали от патриарха диссидентщины чего-то необыкновенного. А результатом были лишь банальные рассуждения о судьбе России, в бледном виде воспроизводящие литературные достоинства брошюры "Как нам обустроить Россию". Став на время явлением современной политической жизни России, А. Солженицын как-то быстро ушел в тень, по существу, отказавшись от активной общественной позиции.

Не все герои прежнего сопротивления тоталитарному режиму разменяли свой прежний нравственный потенциал на поддержку наступающего демототалитаризма. Многие из них отчетливо поняли, что ельцинизм — просто второе издание большевизма, но еще более гнусное в своем лицемерии. И все-таки большинство из них, подобно щедринскому либералу, начав с проповеди своих идеалов с высоко поднятой головой, быстро склонило голову, следуя рекомендации "сведущих людей" действовать "по возможности". Потом пришлось сократить свои претензии до уровня "хоть что-нибудь", а затем и вовсе согласиться жить "применительно к подлости". Таким образом, российское правозащитное движение не стало явлением, задающим нравственное самочувствие общества.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ ЭПОХИ

Вопросы апрельского референдума 1993 г.:

1. Доверяете ли вы Президенту РФ Б. Н. Ельцину?

2. Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом РФ и Правительством РФ с 1992 г.?

3. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов Президента РФ?

4. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов РФ?

Листовка Общественного комитета защиты российских реформ:

"ОЛЕГ ТАБАКОВ: Первый и единственный раз я избрал свободно и законным образом Президента своей страны. Главное, что я хотел бы сделать — это обеспечить ему максимальную возможность для наиболее полной реализации его обязанностей перед российским народом. Я себя ощущаю частью этого народа. Как говорил Андрей Платонов, Россия без меня не полная.

Я прошу всех моих зрителей, которых я в течение 35 лет моей работы в театре и кино не подводил, помочь нашему Президенту Борису Николаевичу Ельцину выполнить его обязанности перед народом.

Тяготы окружающей жизни в достаточной степени касаются и меня, и моей жены, и моих детей, и моих внуков. Но, несмотря на все это, я пойду 25 апреля на референдум и вновь проголосую за моего Президента, ибо для меня это единственно возможный шанс серьезно повлиять на мою дальнейшую судьбу, на судьбы моих детей и моих внуков.

ДА-ДА-НЕТ-ДА".

Листовка , подписанная Э.Рязановым, Н. Старостиным, К. Кинчевым и Н. Караченцевым:

"Друзья! Президент задал прямой и честный вопрос. Съезд пытается запутать избирателей. Но мы уверены, что вы не дадите себя обмануть, придете на референдум и проголосуете так: ДА-ДА-НЕТ-ДА".

Из листовки московской городской организации КП РФ:

"25 апреля состоится референдум, которого так долго и настойчиво добивался Президент Ельцин.

Вспомним, что именно Президент Ельцин отверг волю трех четвертей народа, проголосовавшего 17 марта 1991 года за единство Союза.

Ельцин — символ невыполненных обещаний. Он клялся не допустить снижения жизненного уровня, не повышать цены, а довел 90 % россиян до нищеты.

При Ельцине 25 миллионов русских стали для России иностранцами, а в братоубийственных войнах погибло 150 тысяч человек.

При Ельцине останавливаются заводы и фабрики, разваливается армия и оборонная промышленность.

При Ельцине приоритет отдается не людям, умеющим делать товары первой необходимости, а людям, умеющим делать деньги.

При Ельцине хлынул грязный поток порнографии, насаждается чуждая нам культура, растет преступность.

Ельцин — клятвопреступник. Он клялся в верности Конституции, но уже дважды попытался совершить государственный переворот, результатом которого стала бы гражданская война.

Ельцин глумился над нашей историей. В 1945-м наши отцы и деды под Красным знаменем победили коричневую чуму — фашизм, а ныне Президент называет их «красно-коричневыми» и водружает над Кремлем триколор, под которьм выступали предатели-власовцы. Ельцин совершил святотатство, пустив хасидов в день их праздника топтать священные камни Кремля.

Соотечественники! 25 апреля перед нами открывается реальная возможность изменить ход реформ, сделать их реформами в интересах народа, остановить беспредел, защитить Конституцию и заставить исполнять законы, установить подлинную демократию — народовластие в форме Советов народных депутатов.

НЕТ-НЕТ-ДА-".

Справка:

Хасиды — представители одного из течений иудаизма, возникшего в XVIII веке, характеризующееся крайним мистицизмом и религиозной экзальтацией.

Из листовки Московской организации ДПР:

"Россия устала от затянувшейся борьбы Президента со Съездом. Пока они спорят, кто главнее, страна все глубже погружается в пучину социально-экономического хаоса. Наше активное участие в референдуме может положить конец этой политической вакханалии верхов, создать условия для перевода экономических преобразований на реалистичные рельсы. Как проголосовать, чтобы этого не произошло?

На вопрос о доверии Ельцину мы ответим НЕТ. Нельзя доверять человеку, который ради завоевания и удержания власти готов обещать что угодно, нимало не заботясь о выполнимости своих обещаний. Нельзя доверять Президенту, который клянется на Конституции и тут же отрекается от нее. Нельзя верить безответственному политику.

На вопрос об одобрении социально-экономической политики Президента мы тоже скажем НЕТ. Почему? Прежде всего потому, что никакой социально-экономической программы у Президента просто нет. Реформирование экономики начато было без просчета социальных последствий. Результат налицо: абсолютное большинство недавно вполне благополучных граждан ныне влачат жалкое существование, по уровню падения производства мы перекрыли период 1941–1945 гг., махровым цветом расцвела преступность, коррупция чиновников. Жизнь россиян стала невыносимо тяжелой.

Мы — за досрочные выборы и Президента и депутатов. И Съезд, и Президент избирались в совершенно других условиях, в совершенно иной стране. Россия находилась в составе Союза, не было независимого суверенного государства. Изменилась система — должны смениться и люди, стоящие у власти. Тем более, как мы могли убедиться, они оказались абсолютно неспособными проводить реформирование общества, погрязли в склоках между собой, перекладывая ответственность за собственные промахи друг на друга.

Нужно менять власть. Пусть придут новые компетентные люди! В стране их немало.

НЕТ-НЕТ-ДА-ДА".

Справка:

Ровно через год Московская организация ДПР вышла из состава своей партии и объявила о самороспуске. Зато председатель партии Н. Травкин получил в правительстве Черномырдина пост министра без портфеля.

Из листовки общественного комитета "Реформы для народа":

"Прикрываясь лозунгами о демократии, свободе и гражданском обществе, в стране идет замена прежней тоталитарной системы на новую антинародную систему. Ради этого идет невиданное ограбление основной массы трудящихся: ученых, врачей, учителей, инженеров, рабочих, студентов, пенсионеров при помощи безудержного роста цен и распродажи принадлежащих народу предприятий спекулянтам, коррумпированной старой и новой номенклатуре, иным паразитическим слоям.

Угроза катастрофы нависла над нашим многонациональным домом. Разрушено исторически сложившееся государство. Льется кровь в межнациональных конфликтах. Рвутся сложившиеся хозяйственные связи, рушится производство, разваливается экономика. Трудовой народ обрекли на нищету и вымирание. Растет безработица, стремительно идет нравственная, духовная деградация, неудержимо растут преступность и коррупция.

Раньше мы были рабами у государства и номенклатуры. Сегодня бывший партократ Ельцин и его команда превращают нас в наемных рабов. Реформы в нашей стране необходимы. Но «ваучеризация» и приватизация Ельцина — это циничный обман, это новое ярмо на шее народа. Создатели всего — Вы. Вы и должны быть хозяевами-собственниками результатов своего труда.

Если Вы не хотите быть рабами, Вы должны пойти на референдум и сказать «нет» доверию Ельцину, «нет» антинародной ельнинской политике, «да» перевыборам Ельцина. Если Ваш депутат поддерживает политику Ельцина, скажите «да» его перевыборам. Если он выступает за реформы для народа, скажите «нет» его перевыборам".

Из листовки РХДД и православного братства "Воскресение":

"По-прежнему нами правят по звонку со Старой площади. У власти все то же Политбюро (Ельцин Б. Н., Кравчук Л. М., Шеварднадзе Э. А., Назарбаев Н. Н., Алиев Г. А.). Поменялись только вывески. И вместо маразма брежневской эпохи нас потчуют балаганным "лежанием на рельсах". Но если вспомнить о новой границе России под Смоленском, о прифронтовых пляжах Пицунды, о заграничных Ялте и Одессе, то становится не до смеха… Вы этого хотели, когда голосовали за Ельцина? А Севастополь? А сотни тысяч беженцев?

Многие из нас совсем недавно поддерживали Бориса Николаевича. Сегодня мы отказываем ему в доверии. Судьба России и мира не может и далее зависеть от дрожащих пальцев на ядерной кнопке.

Довольно выбирать меньшее зло из двух худших. Элементарный здравый смысл диктует необходимость досрочных выборов и Президента, и народных депутатов. Все предыдущие выборы проходили в союзной республике РСФСР, а вовсе не в независимом государстве. К досрочным выборам призвали всех нас 25 марта в своем телеобращении Святейший Патриарх и Священный Синод. Не послушать духовных владык 25 апреля — на Красную горку — мы не вправе.

Как бы не была противна нам политика со всей ее возней, но остаться дома или уехать на дачу 25 апреля мы не имеем права. Во имя наших детей избавимся на Светлой седмице от новоявленных «демократов» XX века. И да поможет нам Бог!"

ФАШИЗМ С ЛИБЕРАЛЬНЫМ ЛИЦОМ

Для русской действительности всяческие трактовки слова «фашизм», взятые из области политологии, совершенно бессмысленны. Фашизм для русского человека тождественен с гитлеризмом: массовым геноцидом и войной, душегубками и гестаповскими пытками.

Но вот возникли два термина: «коммуно-фашизм» и «демо-фашизм». Если первый термин подразумевает, что основа обличаемой этим термином идеологии проистекает из большевистской практики, в которой была и война, и геноцид, и чекистские издевательства, и ГУЛАГ, то что несет в себе второй термин?

Демо-фашизм стал явлением, специфическим для России, когда не под флагом социалистических завоеваний (как это было в гитлеровской Германии и Советской России), а под либеральными лозунгами в стране насаждался произвол. Его специфика состояла в том, что весь он был сшит из антипатриотизма, а необъявленной его целью было разрушение ради разрушения. Из его некрофильской сущности выползали те самые установки, которые подорвали могущество России и ввергли ее народы в страшную неприкаянность.

Вот откровения В. Новодворской из книги "По ту сторону отчаяния": "Страна не выбирала либерализм, она и не могла его сознательно выбрать. Речь идет о том, как его стране навязать. Я хочу, чтобы была создана жесткая конструкция экономического принуждения. То есть сзади будут некие заградотряды: все уже разрушено, можно идти только вперед. Поэтому я разрушаю сознательно и с мстительным наслаждением.

Что же тогда есть геноцид по отношению к собственному народу, что есть тогда материализованное понятие "враги народа", если не это? Вот он — обыкновенный демофашизм!

Новодворская с поразительным бесстыдством пишет: "Только сейчас, десятилетия спустя, я поняла, что я из одного теста с Павкой Корчагиным, как от него ни отрекайся. Все-таки КПСС, вопреки своим собственным интересам, удалось воспитать из меня настоящего коммуниста, хоть и с антикоммунистическим уклоном. Теперь до меня доходит, что конфликт между мной и эпохой заключается отнюдь не в том, что я хотела быть человеком Запада, а все остальное принадлежало советской действительности и тяготело к большевизму, а как раз в том, что я была законченной большевичкой.»

Вот уж не в бровь, а в глаз! Настоящий белый большевизм, который не может вызывать у нормального человека никаких ощущений, кроме рвотного позыва и брезгливости.

Вот еще ряд цитат из примечательной книги.

"… я решила, что за все эти дела есть только одна мера наказания — разрушение государства. И сегодня, когда оно полуразрушено и лежит в крови и пыли, когда гибель его вместе со всем народом кажется весьма вероятной, во мне нет ни жалости, ни раскаяния.»

"Разрушение. Безжалостное и неумолимое разрушение всего прежнего Бытия: промышленности, сельского хозяйства, инфраструктуры, быта, традиций, стереотипов, моделей поведений, душ, судеб, понятий о добре и зле".

"Мы должны привыкнуть к мысли о том, что люди будут стреляться, топиться, сходить с ума… Я благодарна Ельцину за то, что он не помешал разрушению.

"Пойдем против народа. Мы ему ничем не обязаны… Мы здесь не на цивилизованном Западе. Мы блуждаем в хищной мгле и очень важно научиться стрелять первыми, убивать, пока тебя не убили… История не знает исключений. Добей гадину, или заказывай себе гроб".

Неуемная некрофилия "революционного сознания" охватывает и специалиста по логическим выкрутасам Г. Попова, когда он говорит о том же: "Дело в том, что новая, послеперестроечная, система не вырастает естественным образом из прошлого, из административного социализма. Напротив, ее надо искусственно, извне насаждать на перекопанное поле прежнего строя. Денационализация и десоветизация должны прийти извне. Кстати, также как пришел извне сам административный социализм. Правда, есть и гигантская разница: социализм пришел, как нечто искусственное, а рынок должен вернуться, как нечто естественное. Но сам процесс в обоих случаях — процесс насаждения, а не вырастания" ("Что делать?").

Чуть позднее Г. Попов говорит ("Куранты", июль 1991 г.) о том, что объединение самых разных сил должно состояться "ради доведения до конца этапа разрушения старого строя, ради завершения демократических реформ, ради альтернативы тоталитаризму". Ну чем не строки для тактической программы обновленной РСДРП(б)?

А вот другой вариант того же направления мыслей. Когда на одном из круглых столов в "Независимой Газете" (02.02.94) участники констатировали остановку крупнейших предприятий России, известный либерал К. Боровой, мнящий себя спасителем России не менее, чем на посту ее Президента, сказал: "Слава богу, встает каменоломня, рабский труд уничтожается".

Вот это представление о состоянии общества ("нечто искусственное", "каменоломня") и стало основой для либерал-большевизма и демофашизма: РАЗРУШАТЬ И НАСАЖДАТЬ! Вслед за этим уже совсем легко выговаривается: "…в период перестройки установление особого режима исполнительной власти — единственный вариант политического механизма" (Г. Попов, там же). Доказать, что этот режим и есть демократия нетрудно, когда налажена геббельсовская машина лжи.

Граждане на некоторое время поверили в это: демократия налицо. Только это демократия фашистского типа — демофашизм. Демо-советикусы — плоть от плоти тоталитарной системы — сформировали это течение мысли и политики. Теперь они в русле собственных некрофильских убеждений готовы столкнуть в пропасть всю страну — лишь бы торжествовала Сво-бо-да!

Если одних политиков некрофильский большевизм распирает и прорывается в откровенных суждениях, то другие поражены им в скрытой форме, искалечившей мировосприятие. Люди, подобные А.Яковлеву, на старости лет воспринимают действительность в розовых тонах, умиляясь собственным иллюзиям (а может, притворяются?). Скорее всего это происходит с теми, кто с возрастом перестал отличать собственное лукавство (о "неизбежном лукавстве" пишет Яковлев в своей книге) от этой самой действительности. Им столько приходилось лгать самим себе и окружающим, что в конце концов Ложь для них стала Правдой. Только таким образом и можно поставить знак равенства между демократией и тем демофашистским режимом, в условиях которого живет Россия.

Снова обратимся к Салтыкову-Щедрину: "Нужно такое счастливое стечение обстоятельств, которое отняло бы у человека способность отличать добро от зла и заглушило бы в нем всякое представление об ответственности. Вот эту-то именно задачу и выполняет привычка. И при этом она выполняет ее совершеннее и с несравненно меньшей суровостью, нежели другие факторы, в том же смысле споспешествующие, как например: трусость, измена, предательство и т. д." (Собр. соч., т. 16(1), стр. 230).

КРАСНО-БЕЛЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ

Многие политические деятели России стремились приобрести популярность, заявляя о своей центристской позиции. Никто на этом поприще не преуспел. «Центристы» проиграли все выборы, проиграли и представительные органы, и правительственные структуры, не нашли себе места ни в президентском окружении, ни в оппозиции.

Политический центр Перестройки с 1990 г. быстро ослабевал, перенося как тяжелейшую болезнь предательство собственных лидеров, скоропостижно развращенных властью и наплевавших на декларированные ранее ценности. Движение «ДемРоссия» в свое время вывело на улицы Москвы и других городов многотысячные митинги и было, несомненно, силой политического центра. Возня вокруг власти, дележ портфелей лидерами движения превратили его в экстремистскую организацию, которая отторгла от себя собственную программу, большинство сторонников, а потом и большинство собственных создателей.

Зато часть бывших лидеров движения обрела административную мощь и даже могло формировать общественное мнение с помощью «своей» прессы, «своей» прирученной оппозиции (снова плоть от плоти КПСС). Эта пресса по заказу могла невероятно раздувать опасность коммунистической реставрации, влиятельность движения «Память», перспективы Жириновского… Короче — чего изволите. Удобные противники среди прирученной и привычной к пинкам оппозиции были всегда в наличии и в состоянии готовности для битья. Эрзац-пресса, формируемая прибравшими к рукам власть «демократами», подобно прессе былых лет, вворачивала идеологию произвола и воровства в общественное сознание, скользя по поверхности фактов. Свобода слова интерпретировалась этой прессой, как свобода плевать в том же направлении, куда летели меткие плевки власть имущих, и перехватывать ответные плевки во власть

Совсем недавно очень популярны были призывы к разного рода референдумам. Одни ратовали за роспуск Съезда российских депутатов, другие — за недоверие Президенту. И те, и другие питали надежды убедить население в своей правоте. Но населению-то было вполне понятно, что Съезд хотели бы распустить именно те, кто жаждет бесконтрольной власти, а убрать Президента, среди прочих, мечтают также и последователи потрошителей России. И те, и другие вызывали у большинства неполитизированных граждан чувство омерзения. Да в общем-то, и те и другие — это одно и то же. Одни играли роль потрошителей вчера, другие играют сегодня. Общее происхождение проглядывало: вчерашние партийные секретари, номенклатурные хозяйственники и теоретики развитого социализма спешно переквалифицировались отнюдь не в управдомы, а в сторонников радикальных реформ с гонором отцов демократии, солидными должностями и окладами.

Две силы — две фракции формально запрещенной суперпартии (либеральная и коммунистическая) — тянули каждая в свою сторону, пугая народ своими оппонентами. Обмен «любезностями» между ними призван был устрашать публику и унижать оппонентов. Радетели коммунистической перспективы и примыкающие к ним на митингах наделялись оскорбительным званием «красно-коричневые», те же отвечали не менее броским обвинением в «жидомасонстве» и "демофашизме".

Обрушиваясь на коммунистический большевизм, «ельцинисты» не замечали, что дублируют один к одному их лозунги, трансформированные на либеральный лад. Их общая характерная оговорка, демонстрирующая направление идеологических «исканий» (или заискиваний?) — приятное для власть имущих «реформаторов» утверждение: "есть лишь один путь — вперед". И эта глупость с умным видом говорилась сотни раз! А ведь утверждение о единственности исторического пути, претензия на монополию на истину — явные признаки большевизма. Верной дорогой идете, товарищи! Пока не расшибете себе лоб…

Красные большевики обвиняли белых в гнусностях, белые красных — в глупостях. Причем дураки подчас выглядят подлецами, а подлецы — дураками. Поскольку и те и другие в своих обвинениях совершенно правы, у стороннего наблюдателя подчас создается впечатление, что политика — это удел лишь для умственно и нравственно ущербных, а для чистоплотного человека сегодня "войти во власть" — то же самое, что войти в навозную жижу. Так в политике прочно осваиваются экстремисты.

Стоит ли встревать в спор между экстремистами, пытаясь определить кто хуже? Пожалуй не стоит. И то и другое — совершенно негодный материал для восстановления нормальной жизни в России. Нет большой разницы между сценариями переворота по российскому образцу 1917 г. и 1993 г., между дурманящими лозунгами красного и белого большевизма. При любой идеологической закваске экстремизм будет вести только к разрушению.

Экстремизм — наиболее эффективное оружие в борьбе за краткосрочные цели. Две упомянутые силы пытались будоражить население иллюзорными целями и использовали завороженных обывателей в схватке за власть. Прямое столкновение было выгодно и тем, и другим. Взаимное насилие отвлекало внимание от иных вариантов политики, общество Делилось на «наших» и "не наших". От граждан требовались немалые усилия, чтобы под прессом пропаганды удержаться и не выбрать ни тех, ни других. Многие в результате таких усилий выбрали Жириновского и снова промахнулись. Хотя, этот "российский наполеончик" уж тем был хорош, что не старался делать вид, будто стремится к исполнению своих обещаний.

Итак, российская политика почти вся в 1990–1993 гг. состояла из экстремизма. Экстремизм власти и экстремизм улицы дополняли друг друга и подпитывали друг друга разрушительной энергией.

В 1990–1993 гг. Россия находилась на исторической развилке. От качества ведущего слоя общества (государственных деятелей и интеллектуалов) зависело, по какому направлению в дальнейшем двинется страна. Унаследованная от коммунистического режима номенклатура выбрала путь мятежа и криминальной организации власти. Развитие национальной формы демократии было отложено на многие годы.

Номенклатура не пожелала поступиться хотя бы частью своих имущественных привилегий и властных полномочий. Тем самым она толкнула Россию в пропасть глобального кризиса и невиданных бедствий, сравнимых с бедствиями войны. Ожидать от посткоммунистической либеральной номенклатуры, разбавленной услужливой "творческой интеллигенцией", ответственной политики не приходится. Она, если ей не помешать, проведет консервацию своего режима и докушает общественный пирог до конца. Вероятно, только наследники ненасытных грабителей задумаются над тем, какое богатство досталось им в руки и дойдут мозгами до понимания того, что богатство это существует только вместе с русским народом. Только что останется к тому времени от былого богатства?

Тем, кто не одурел от хмельного разгула разрушительства, понимание преступности ельцинизма и путей его преодоления должно прийти значительно раньше. За номенклатуру кто-то должен придумать стратегию возрождения России. Сама она может думать только об интересах клана и не способна замечать, как сжимается шагреневая кожа ее благополучия, построенного на крови, на горе людском.

 

Часть 8. ЗАКАТ ЭПОХИ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ БУРЬ

Криминальная революция, которой так долго жаждала номенклатура, совершилась. Совершилась и закончилась… Казалось бы, номенклатурным стратегам надо радоваться, а ограбленным гражданам радоваться нечему. Но не все так просто.

Мятеж номенклатуры стал той судьбой, которую общество не могло предотвратить. Поэтому его пришлось пережить до конца, до победы болезни над организмом старого общества, не способного к сопротивлению, до перерождения прежнего организма государства в другой организм. В этом новом организме противономенклатурный антивирус уже начал свою работу. Политическая смерть инициаторов мятежа уже неизбежна.

Либеральная номенклатура готовит запасные аэродромы, ищет уши для своих «новых» идей, обеспечивает финансовую поддержку проводникам этих идей. И все-таки это тщетное занятие.

Ельцинский режим так же будет сметен со сцены, как был сметен коммунистический режим. Все ждут только ухода самого Ельцина. Это, конечно, не означает, что одержат верх те, кого номенклатурный мятеж отбросил с властных позиций. Шансов на то, чтобы снова взять в свои руки рычаги власти, у них практически нет.

Выборы 12 декабря 1993 г. показали, что номенклатурный манипулятор еще управляет обществом и успешно использует в борьбе за власть старые инструменты. Но эти инструменты уже затупились, на препарируемой действительности оставались грубые шрамы, шитые белыми нитками.

 

Маленькие хитрости в большой игре

ТИХИЕ ВЫБОРЫ

О выборах в Московскую Городскую Думу большинство москвичей узнало только на избирательных участках или после объявления итогов голосования. Тихие такие были выборы…

Организация всей избирательной кампании было делом самих кандидатов в народные избранники. Государственные органы отступили к избирательным урнам и там заняли круговую оборону. Конечно не от недостатка сил, а просто чтобы расчистить место для схватки очень свободных кандидатов. Получилось, что нормальная агитационная кампания стала возможна только милостью коммерческих структур, которые нерасчетливо вложили в это дело свои средства. Результат же определялся только тем, сторонники какого блока придут на выборы во время голосования. После физической расправы над инакомыслящими, оппозиционно настроенные избиратели по большей части предпочли не выходить из дома, а их воодушевленные оппоненты прибыли для выражения своей воли вполне дисциплинировано.

Эти "тихие выборы" часто приводили голосующих в недоумение. Люди, не имея никакой информации о кандидатах, голосовали чаще всего против всех кандидатов. Несмотря на это выборы все равно признали состоявшимися. По таким уж правилам задумали чиновники сформировать народное представительство. Аппарату нужна была только имитация выборов, только имитация создания представительного органа. Потому что власть аппарата проистекает как бы ниоткуда и существует как бы без причин. Нужно чем-то прикрыть спонтанность своей власти. Но не создать же по этой причине новый Моссовет со всеми неизбежными неудобствами!

Предвыборный марафон в 1993 г. более всего был похож на спринтерскую гонку с непредсказуемыми препятствиями. Если организация выборов в Федеральное Собрание все-таки имела некоторые признаки разумности, то выборы в Московскую Городскую Думу скорее напоминали театр абсурда. Театр, в который к тому же практически не допустили зрителей. Точнее, их впустили туда под занавес и всей массой вытолкали на сцену.

Начнем с того, что прежний депутатский корпус Москвы численностью около 4,5 тысяч человек (вместе с депутатами райсоветов;

из них депутатов Моссовета — около 450 человек) был заменен узкой «тусовкой» в 35 человек. Соответственно были укрупнены избирательные округа. Теперь это территории с численностью избирателей около 200 тыс. человек. Перед каждым зарегистрированным кандидатом в депутаты вставала проблема: как дойти со своими программами до избирателя' Казалось бы, государственные органы должны выделить средства сообразно стоящим задачам. Ведь в 1990 г. выборы в округах с такой численностью избирателей предусматривали и теледебаты, и выступления в прессе, и официальное изготовление многотысячных тиражей плакатов.

Но номенклатура не была заинтересована в контактах политиков с населением. Выделенные на выборы ресурсы скорее предназначались для формирования видимости политической конкуренции. Чего стоит, например, представление кандидатов по радио, когда каждому из них дается 30 секунд на изложение своей биографии и 45 секунд на предвыборную программу! Тут даже бывшие участники состязаний КВН попали бы в затруднение.

Официальные плакаты кандидатов в депутаты на выборах в декабре 1993 г. имели тираж, достаточный разве что для расклейки в одном микрорайоне, и не предполагали размещения в них портретов кандидатов. (На фотографии тех, кого выбирали, удалось посмотреть только через месяц после выборов в газете "Градские вести". Посмотреть и ужаснуться.) Самостоятельный выпуск листовок, как показала практика, абсолютно ничего не давал. Для огромного избирательного округа любой мыслимый (в рамках обычной зарплаты москвича) тираж был бы каплей в море. А расклеенные плакаты никто на морозе читать не собирался. Одним словом, избирателям предлагалось проголосовать вслепую.

Стоило ли участвовать в подобных выборах? Ответ на этот вопрос подсказывался самими организаторами московских выборов: не стоило! Администрации всегда мешал и будет мешать любой представительный орган власти. Именно поэтому все делалось для того, чтобы не дать возможности такой орган сформировать, либо набить его исключительно "своими людьми". К сожалению, эту позицию вполне приняли и ведущие политические блоки, которые выставили кандидатами в Московскую Думу не самых лучших своих представителей, а то и вообще отказались от мышиной возни вокруг гордумских мандатов. Об этом говорит опубликованный в "Московской правде" полный перечень претендентов на получение депутатских мандатов. Большинство из них заранее были готовы сыграть с московской администрацией в поддавки, оправдывая все ее ожидания.

Лишь блок "Московский гражданский союз" худо-бедно подобрал оппозиционно настроенных кандидатов. Но только два человека из трех десятков кандидатов этого блока пробилось в Гордуму. Остальные места взяли четыре другие проельцинских блока.

ПОДНОЖКИ И ПОДСТАВКИ

"Подножки" неудобным кандидатам ставились втихомолку. Что, например, стоит опечатать рабочий кабинет кандидата на недельку-другую, а после выборов принести свои глубочайшие извинения? Не было проблем и с тем, чтобы надежно оградить избирателей от кандидатов. Любое помещение, пригодное для организации встреч, можно было закрыть под надуманным предлогом, (например, привлекая СЭС или пожнадзор). И поменьше агитационных материалов! Не дай Бог москвичам станет известно что-то помимо приписки того или иного кандидата к тому или иному блоку!

Можно еще в бюллетене для голосования исказить должность или место работы. Особенно это удобно в отношении тех, кого последние события лишили прежнего места работы. Что должен подумать избиратель, если увидит в бюллетене для голосования кандидатов, до сих пор числящихся на работе в Моссовете или аппарате Верховного Совета? Скорее всего подумает, что это фальшивка или предательство.

Можно и информацию о кандидате исказить. Например «сократить» неудобные фразы из предвыборных плакатов. Пусть не всем повезло быть в поле зрения политической цензуры. Тем же, кому повезло, довелось обнаружить такое внимание к себе уже после выборов.

И, конечно, же в поте лица отрабатывали благосклонность начальства московские комсомольцы! Заряд грязи против пошедших на выборы депутатов Моссовета был мощным и целенаправленным. О своих писали, как о стойких борцах с моссоветовской бестолковщиной (конечно же врали!), о чужих — как о хамах и дебилах.

Городская избирательная комиссия была прочно захвачена «Выбросом». Точнее, в нее номенклатурой были посажены два верных «поповца» — Боганцева и Осовцов — большие специалисты по организации развала Моссовета. Они топили, прежде всего, своих бывших коллег. Больше всех «повезло» выдвинутым от ПРЕСа и «ЯБЛока». Удалось утопить чуть ли не полтора десятка сильных кандидатов, действительно пытавшихся противостоять поповско-лужковскому абсурду без истерик и митинговщины. А использовались в этой грязной игре в основном формальные «недоразумения», разбирать которые после выборов уже мало кому хотелось. Ну а те, кому все-таки захотелось, снова натолкнулись на продажные московские суды, которым сподручно защищать только номенклатуру.

Специальная провокация против неугодных кандидатов была организована и самим избирательным объединением ПРЕС, возглавляемым Шахраем. Пригласив под свои флаги целый ряд кандидатов, в том числе бывших депутатов Моссовета, активисты ПРЕСа стали гадить своим же коллегам, добившись того, что объединение зарегистрировало лишь необходимый минимум кандидатов — в половине округов.

Эффективная система подножек и подставок против антиноменклатурной оппозиции позволила захватившим власть «лужковцам» не применять в столице более крутых мер подавления. Удачным изобретением Лужкова можно считать и объявление несостоявшихся выборов состоявшимися. Это избавляло от труда организовывать новые выборы (как это было в Питере).

ПОДТАСОВКА

Главное орудие номенклатуры — подтасовка. На выборах в городскую Думу подтасовка была проведена всеми наличными силами. Лужков помнил уроки Моссовета и не желал повторения ошибок.

В положении о выборах в Московскую Думу указывалось: "признание выборов по избирательному округу несостоявшимися, если число голосов, поданных против всех кандидатов, превышает число голосов, поданных за кандидата, набравшего наибольшее число голосов, либо если в них приняло участие менее 25 процентов зарегистрированных избирателей" (Указ № 1738 от 24.10.93). Такие же установки содержались и в положениях о выборах в Госдуму и Совет Федерации.

6 ноября 1993 г. вышел Указ № 1814, по которому "в целях максимально объективного отражения воли избирателей" одно из ограничений снималось, и теперь любое число голосов, поданных "против всех" не влияло на результат выборов. Более того, подавший голос "против всех" теперь голосовал против собственного мнения, поскольку формировал необходимые 25 процентов, да еще поддерживал необходимый кворум для принятия Конституции.

О выборах в Москве авторы данного Указа скорее всего забыли. Поэтому пришлось суетиться Лужкову, который задним числом вынужден был выпустить распоряжение мэра № 662 от 16 ноября 1993. Это распоряжение нигде опубликовано не было. Более того, кандидатам в депутаты раздавали (значительно позже 16 ноября) брошюрку с положением о выборах без всяких устных или письменных комментариев. Т. е. сами избирательные комиссии ничего об изменении положения не знали и не могли знать. Когда же в городскую комиссию в ночь на 13 декабря начали поступать данные по голосованию в округах, возникла острая необходимость в корректировке правил проведения выборов. В три часа ночи из центральной избирательной комиссии на места поступило распоряжение считать выборы состоявшимися, а победителями тех, кто набрал больше голосов «за». Лишь потом было оформлено распоряжение мэра, корректирующее Указ Президента. До самого Ельцина, видать, добраться просто не успевали.

Таким образом, несмотря на то, что в 31 округе из имевшихся 35 число голосов "против всех" превышало число голосов лидирующего кандидата, выборы были признаны состоявшимися по всей Москве.

Подтасовка была и на всероссийском уровне. Многочисленные публикации, появившиеся в середине 1994 г. показывали с математической точностью, что около 9,5 миллионов (!) бюллетеней были фальшивыми. Это означало, что голосование по Конституции недействительно, и режим не имеет никаких законных прав на существование. Цифры, полученные расчетным путем, многие пытались оспорить. Но законы больших чисел невозможно переписать в угоду политической конъюнктуре. Тем более, что расчеты опирались на официальные данные. Поэтому номенклатура просто перешла к тактике замалчивания и игнорирования факта массовой подтасовки.

АРИФМЕТИКА ИХ ДЕМОКРАТИИ

Точно также как математически была доказана фальсификация выборов и голосования по Конституции, доказана и причастность иностранного капитала к финансированию выборов. Больше всего средств от западных благодетелей получили "Выбор России" и «ЯБЛоко» ("Мегаполис-континент", № 30, 1994). Причем, сведения на этот счет далеко не полны, а обнародована лишь абсолютно достоверная информация.

Итак, «Выброс» получил 3 млн. рублей от банка «Эффект-кредит», учрежденного АОЗТ с иностранными инвестициями «Акар», «Иберика» и СП "Росинтакс Интернэшнл". 20 млн. рублей выделило СП "Скай лайн", половина уставного капитала которого оплачена британскими фирмами. 130 млн. рублей поступило от АО «Олби-дипломат», образованного АОЗТ "Концерн Олби", в котором 45 % уставного капитала принадлежало советско-американскому СП «Интеркойс». Впоследствии президент щедрой фирмы стал председателем исполкома "партии Гайдара" ("Демократический выбор России"). Центризбиркомом показано, что 17 % средств, затраченных на избирательную кампанию «Выброса», поступило из зарубежных источников. Причем, на поверхность «всплыла» только вершина айсберга. Интернационал ворья умел прятать концы в воду. Кроме того, многие компании оплачивали расходы блока, минуя избирательный фонд, что также было грубым нарушением.

На предвыборные нужды блока Г. Явлинского 10 млн. отдал банк «Опцион», в котором 20 % уставного капитала принадлежало советско-сингапурскому СП «Солаз». Остальные факты оказались упрятанными надежнее. Теперь блок «ЯБЛоко», несмотря на его мнимую оппозиционность, — бесспорный преемник «Выброса», который явно пережил сам себя. Соответственно, по наследству должны перейти и зарубежные инвесторы, и необходимость отстаивать их интересы.

Были и другие факты, не получившие официального признания, ибо не так уж сложно провести перечисление средств по более сложной схеме, заметающей следы инвесторов.

Напомним, что всем зарегистрированным Центральной избирательной комиссией блокам полагалось из государственного кармана по 100 млн. рублей на проведение агитационной кампании. В дополнение к этим средствам «Выброс» истратил еще 1 млрд. 826 тыс. рублей, Шахраевский ПРЕС — 730 млн., «ЯБЛоко» — 280 млн., ЛДПР — 98 млн.

Такова вот арифметика их демократии.

НЕСОГЛАСНЫХ ПУСТИЛИ ПО МИРУ

Результат разгрома Моссовета для депутатов оказался таков. Те, кто больше других подличали, попали на службу к городским властям. Те, кто давно махнул рукой на свои обязательства перед избирателями, отлично устроились, получив от своих депутатских полномочий максимум выгоды для себя лично. А вот те, кто честно трудился, оказались просто выброшенными за борт без спасательного круга.

Для многих из тех, кто воспринимал свои обещания на выборах всерьез, наступили нелегкие времена. На три с половиной года эти люди прервали ту деятельность, которая позволяла обеспечивать себя средства- < ми к существованию в долговременной перспективе. После номенклатурного мятежа они стали безработными с нищенским выходным пособием, которое за три месяца практически полностью обесценилось инфляцией (выплаты в течение трех месяцев составляли около 70 тыс. рублей в месяц, что к февралю 1994 г. было равно окладу уборщицы). Экс-депутатов еще и обманули, сняв с их зарплаты (от которой исчислялось выходное пособие) все надбавки и лишив их социальных гарантий, предусмотренных законом. Законы в Москве считались окончательно преодоленными.

Все те, кто понадеялся на щедрые обещания о трудоустройстве депутатов и увольняемых сотрудниках аппарата, тоже остались ни с чем. Скорее всего, при решении вопроса об оказании помощи с поиском работы, соответствующей полученному опыту, учитывались результаты поименных голосований. И не удивительно, ведь вопрос решался лично "злым гением" Моссовета В. Шахновским.

Из этого незначительного, в общем-то, эпизода следует серьезный вывод: политическая среда готовится номенклатурой таким образом, чтобы в ней не оставалось людей с устойчивым мировоззрением. Тех, кто сохраняет свои взгляды на жизнь и политические ориентации в течение длительного периода, стараются удалить из органов власти. Остаются лишь те, кто готов изменить себе в угоду новым хозяевам, кто готов служить любому режиму.

Преследование депутатов по политическим мотивам продолжалось и в дальнейшем. Так, летом 1994 г. квалификационная комиссия Мосгорсуда обнаружила, что некоторые бывшие депутаты Моссовета работают в качестве помощников следователей. Для прессы тут же было сделано сообщение, что в качестве помощников следователей "работает немало (! — А. К.) бывших депутатов Моссовета, известных своей неадекватной реакцией и повышенной эмоциональностью" ("Экстра-М", 04.06.94). Номенклатура продолжала мстить за свой страх.

ВСЕ ОПЯТЬ ПОВТОРИТСЯ СНАЧАЛА

Не успели номенклатурные стратеги подвести итоги фальсифицированных выборов, как один из рьяных демократов, прошедших в Гордуму в качестве "несгибаемого борца с фашизмом", устроил форменный дебош. В прессу попало сообщение, что «демократ» решил покуражиться перед секретаршей префектуры, размахивая газовым пистолетом. Против дебошира возбудили уголовное дело, но депутатские полномочия уже пристали к радикал-демократу намертво. Правоохранительным органам пришлось отступить ("Градские вести", 12.01.94).

Все худшие черты Моссовета, худшие черты прежнего депутатского корпуса повторялись вплоть до мелочей в новом представительном органе. В Гордуме даже появился свой "сумасшедший".

Так за что же боролись господа «демократы»? Расстреляли парламент и заменили его почти таким же, разогнали Моссовет и допустили возникновение на его месте еще одного атавизма эпохи случайной демократии? В чем смысл?

Смысл был в том, чтобы в ключевой момент уничтожить своих соперников и развязать себе руки для дальнейшего грабежа. Этот метод можно смело считать новейшим изобретением либеральной номенклатуры. Оказалось, что постоянного подавления инакомыслящих не требуется. Достаточно просто время от времени «осаживать» их. А демократия в этом случае служит ширмой. В нее можно играть, можно позволять до какого-то момента баловаться ею разношерстным политикам и простым энтузиастам "из народа". В ключевой момент этих политиков снова можно будет поставить на место — лицом к стенке.

Так был ли для граждан резон, чтобы принимать участие в выборах в Московскую Думу или в Федеральное Собрание в 1993 году? Среди противников нынешнего режима существуют различные точки зрения по этому вопросу. Мы хотим дать свое понимание проблемы.

Участвовать в выборах было нужно. Даже несмотря на то, что голоса граждан любой ориентации и любой позиции все равно в конечном счете были учтены в пользу никем не читанного проекта ельнинской Конституции. Ведь Конституции в этот период можно было принимать хоть еженедельно. Переворот уже состоялся, и его оформление в любом случае было бы проведено. Даже путем подделки избирательных документов.

Другое дело с людьми — их не подделаешь. Человек с твердой позицией в Федеральном Собрании или местной Думе был бы костью в горле у разворовывающей город администрации. Практически в каждом округе Москвы было хотя бы по одному кандидату от тех сил, которые не поддерживают ни шоковых реформ, ни нарушений закона в угоду целесообразности, ни аппаратных игр с городским бюджетом и собственностью. И у избирателей возможность определить таких кандидатов была. Тем не менее, многие москвичи, неоднократно обманутые в 1989–1993 гг., потеряли всякий интерес к выборам, к кандидатам в депутаты и к их программам. Только шизофренически верящая Ельцину часть избирателей дружно проголосовала за «Выброс» и поддерживающих его. Остальные на выборы не пошли или голосовали против всех. В итоге и Государственная Дума, и Московская Дума стали элементом системы грабежа и насилия над здравым смыслом, декорацией за которой творятся гнусные дела. Первый же «успех» декоративной структуры на московском уровне — отказ от проведения выборов в муниципальных округах.

Принимать участие в голосовании нужно, независимо от ожидаемого эффекта, еще и потому, что это снижает вероятность того, что определенные силы постараются решить все вопросы безо всяких выборов. То же самое касается и участия оппозиции в выборах. Если оппозиция предпочтет партизанскую борьбу с режимом, то, скорее всего, она будет подавлена регулярной армией номенклатуры, и оказывать сопротивление распаду страны будет уже кто-то другой.

Более важен вопрос о другом — кого можно поддерживать на — выборах, а кого надо вычеркивать из бюллетеней сразу, невзирая на личные качества. Это мы обсудим в заключительных разделах. В следующей главе мы покажем, что русский либерализм, весьма завлекающий образованную публику, есть как раз тот идеологический комплекс, который чрезвычайно опасен для России. Именно против этого идеологического комплекса и стоит предостеречь избирателей.

 

Либерализм против будущего России

РУССКИЙ ИНТЕЛЛИГЕНТСКИЙ ЛИБЕРАЛИЗМ

Русский философ Н. Бердяев в свое время определил и исследовал такое явление, как "русский коммунизм". Речь шла, конечно же, не о проявлении внутренней сущности русского народа, а об определенного рода болезни, занесенной на отечественную почву западными теориями. Сегодня настало время поговорить о другом явлении, также открывшем в России время великих потрясений. Именно, о "русском либерализме" — своеобразном идеологическом вирусе, более опасном для национального организма России, чем коммунистический.

Аналогично тому, как российский большевизм «творчески» упростил марксизм, либерал-большевизм, опираясь на идейные установки диссидентов, воспользовавшись условиями развала тоталитарного строя, примитивизировал комплекс ценностей западной цивилизации, подняв «массы» полуобразованной интеллигенции на борьбу за Свободу. В сущности установки этой свободолюбивой публики мало чем отличались от пены, смывшей Самодержавие в феврале 1917 года, открыв тем самым простор "революционным реформаторам" жизни. В 1990–1991 гг. российские либералы на этой волне романтической эйфории снова въехали во власть одновременно с чуткими ко всяким революциям обер-чиновниками второго эшелона. Так из номенклатуры КПСС вынырнула новая номенклатура.

Пока возбужденная Перестройкой интеллигенция за неимением созидательного инстинкта продолжала крушить основы российской государственности, новая номенклатура подбирала обломки, присваивая и распродавая госсобственность, расточительно вычерпывая госбюджет сообразно своим шкурным интересам. Пользуясь настойчивыми рекомендациями западных либеральных прагматиков, возникшая полууголовная власть немало поспособствовала феодальному дроблению страны, созданию этнократических режимов, экономическому хаосу и беззаконию.

Пропасть, возникшая между властью и обществом, густо заполнялась липкой ложью о правовом государстве и рыночной экономике. Совмин и аппарат Ельцина одно время были полностью превращены в единое министерство пропаганды. Точнее — в коллективного Геббельса, оседлавшего средства массовой информации и тратящего без счета государственные ресурсы на промывание мозгов. Либеральная интеллигенция вовсю работала на либеральную номенклатуру.

Посмотрим на продукцию этого симбиоза. Возьмем, прежде всего, диссидентский (времен СССР) комплекс зависти по отношению к Западу: права человека и общечеловеческие ценности, правовое государство, принцип разрешено все, что не запрещено законом.

Введение этого комплекса в практику государственного управления российской номенклатурой второго эшелона КПСС и российской либеральной интеллигенцией (одними в корыстных целях, другими — в рамках собственного понимания смысла демократии) привело Россию без всяких промежуточных стадий от тотального вмешательства государства во все сферы деятельности гражданина к тотальному же пренебрежению интересами того же гражданина. Десятки миллионов людей против своей воли оказались брошенными на произвол судьбы вне пределов России. Многим из них выпало на долю стать людьми второго сорта у себя дома. Оставшимся в пределах России тоже было несладко. Они оказались под пятой либеральной номенклатуры и в полной мере испытали на себе обстановку произвола и бесправия. Жаловаться, умолять о помощи некого. Того государства, которому было присуще хоть изредка приводить в порядок вицмундиры чиновничества и проявлять внимание к бедам людским, уже не существовало.

Совсем незадолго до этого новая номенклатура укрепляла свой авторитет тем, что по любому поводу вспоминала о правах человека. Темная толпа людей с дезорганизованным (сначала пропагандой КПСС, а потом либералами) сознанием поверила в то, что номенклатурные князья мира сего семью хлебами накормят ее досыта. Толпу поймали на крючок, поманив грядущим удовлетворением эгоистического "дай!". Радостное предвкушение неожиданной сытости в сочетании с гордостью за свой вклад в борьбу за права человека сдвинули лавину, которая накрыла Россию.

Толпа получила от либералов то, чего заслуживала. В силу ограниченности средств мечту о сытости пришлось оставить до лучших времен. Зато ограниченный контингент новой номенклатуры получил почти ничем не ограниченное право удовлетворить свои фантастические потребности, да еще прикармливать "творческую интеллигенцию". Остальные были свободны протестовать, получать удары дубинками ОМОНа по чувствительным частям тела или же ждать лучших времен, уповая на обещания "всенародно избранного".

Перейдем к следующему идеологическому комплексу — "общечеловеческим ценностям". Разглагольствования на этот счет, которыми морочили головы либерал-интеллигенты, обернулись для России идеологическим спидом — разложением защитных механизмов государства, оберегающих интересы общества, предохраняющих его от распада. По сути дела российские либерально-номенклатурные власти защищали общечеловеческие ценности за рубежом, но не у себя дома. За вывод войск с территории других стран, за разоружение, за вспыхнувшие региональные конфликты, за исчезновение рынков сбыта и разрушение экономических связей приходилось расплачиваться нам. Но если мы платили, то Запад получал ощутимые прибыли.

Ради "общечеловеческих ценностей", России предлагалось в очередной раз "заклать себя на алтарь всечеловеческой демократии" (К. Леонтьев). К этому склоняла ее "творческая интеллигенция". Ей пришлось отрабатывать подачки "новых русских" и зарубежных друзей "правительства реформ" баснями о бескорыстии Запада, который будто бы только и мечтает о соблюдении прав человека во всем мире. Власть же, используя наработанные методы КПСС-КГБ, уверено утихомиривала тех, кто видел в поддержке Ельцина вполне конкретные и выраженные в кругленьких суммах интересы.

Теперь о "правовом государстве". Всем понятна и близка идея жить не по произволу, а по закону. Только на практике либеральная номенклатура решила реализовать эту доступную каждому мысль в своей интерпретации — в форме материализации либерального принципа "разрешено все, что не запрещено законом". Это позволило чиновникам и нуворишам криминально-номенклатурной экономики обогащаться, открыто используя дыры в законодательстве. Именно им позволено было все и все было не запрещено. Помогало этому то обстоятельство, что наиболее общие формулы Конституции России были превращены правительством Ельцина-Гайдара в ничего не значащие декларации, а правоохранительная система — в декорацию.

Итак, мы можем сделать вывод о том, что русский интеллигентский либерализм сослужил номенклатуре неоценимую службу — дал жаждущей толпе новую "продуктивную утопию". Номенклатура смогла одновременно избавить себя от необходимости хранить идеологическую добропорядочность и навязать такую необходимость обществу. Достаточно было на некоторое время парализовать защитные реакции граждан, чтобы провести мятеж.

Номенклатурная либерализация в форме номенклатурного мятежа состоялась и мы видим ее ужасные последствия. Оказалось, что "демократические реформы" — это навязывание народу представлений о том, что справедливо, а что нет. Оказалось, что вместо возвращения к традиции взаимного уважения и взаимопомощи нас снова начали делить классовыми перегородками. Причем, делают это именно те, кто яростно обрушивается на классовое учение и одновременно заталкивает Россию в те времена, когда классовая борьба была реальностью. Мы видим, что вместо восстановления традиции добровольного законоблюдения и опоры на интуитивное понимание права, обществу предлагают груду законов и указов, которые позволяют проворному жулью оправдывать свои воровские махинации противоречивостью и неполнотой нормативной базы. Вместо естественного чувства ответственности за судьбу родной земли, гражданам России предлагают исходить общечеловеческой любовью к мерзавцам, растаскивающим ее по кускам. При всем при этом нам предлагают ждать, что "к концу года обстановка стабилизируется"?

"Русский либерализм", интеллигентская мечтательность наиболее яркие проявления которых мы видим в Москве, совершенно непригодны в качестве идеологического обеспечения государственной стабильности и укрепления благосостояния общества. "Русский либерализм" есть лишь реакция российского посткоммунистического балагана, называемого "гражданским обществом", на продукт жизнедеятельности Запада. Он был временно внедрен в сознание граждан истинными люмпенами — антигосударственными и криминальными элементами, у которых нет и не может быть Родины. Западное общество научилось в процессе социальной эволюции нейтрализовать негативные проявления разнообразных теоретических построений, пресекать наиболее ретивых либералов и ценить консерватизм в политике. В России же, не выработавшей такого иммунитета и ослабленной внутренней распрей незнакомый вирус либерализма вызвал жестокий синдром.

ЛИБЕРАЛЫ ПРОТИВ ГОСУДАРСТВА И НАЦИИ

Обратимся снова к идеологическим установкам либеральной интеллигенции — теперь уже в области государственного строительства. Главный предмет зависти наших неозападников поначалу был таков: сдержки и противовесы парламентаризма, многопартийность и сильная исполнительная власть, общественный договор и федерализм.

По сути дела, все эти элементы устройства власти остались в России чисто пропагандистскими уловками. Парламентаризм, не успев народиться, сразу же основательно утомил караул. Влиятельных партий не было, нет и в ближайшее время не будет. Ну а власть чиновной бюрократии была всегда, и никакого ее ослабления в последние годы не наблюдается.

О качестве страстей по многопартийной системе мы уже говорили в главе "Номенклатура против многопартийности". Реальная многопартийность для номенклатуры была опасной. Поэтому вместо нее гражданам подсунули и продемонстрировали во всей неприглядности многопартийную грызню малопонятных группировок, которые ничего, кроме жажды власти, не выражали. Усилиями пропаганды из декоративных политических структур, не несущих никакой легальной идеологии, создавалось нечто значительное. С ними можно было проводить "круглые столы", советоваться на так называемом "Конституционном совещании" и даже подписывать Договор об общественном согласии. Всему этому балагану солидность придавала поддержка государства. Тем же протопартиям, которые именно и готовы были предложить обществу все разнообразие идеологий и возможность реального выбора в многопартийной системе, приходилось влачить жалкое существование. Сложилось такое положение, при котором партия становится совершенно неэффективной организационной формой.

Теперь посмотрим на либеральное понимание федерализма. Вместе с усилением разговоров о федерализме ослаблялись скрепы государственного организма. Все началось с суверенизации России от самой себя (Декларация о суверенитете). Затем последовало продолжение в виде ратификации беловежского сговора и принятии Федеративного договора. Сегодня распад продолжается через сдачу Президентом русской земли мелкопоместным феодалам. Это называется укреплением федеративных начал государственного устройства и снабжается россказнями об ужасах имперского прошлого, позаимствованными в большевистской сказке о России-тюрьме народов.

Номенклатурный федерализм вовсе не означает добровольного союза народов и территориальных образований. Он предполагает расчленение по явным и мнимым границам, распад России на номенклатурные вотчины. И сейчас продолжается вкрадчивое навязывание русским людям смирения перед неизбежным распадом России на несколько независимых государств. Может быть поэтому не было создано никаких теоретических основ для проведения реформ, и они породили только хаос в экономике и разруху в мозгах. За неимением своих мыслей, либералам приходилось списывать у других. Как известно, те, кто живет чужой премудростью, хорошо не кончает.

С течением времени наши либералы вспомнили, что разнообразные формы власти не освобождают ее от обязанности быть сильной и способной к управлению страной. Очевиднейший распад государственного управления подсказал идеологам номенклатуры новую уловку — идею сильной исполнительной власти. Эта идея, как изначально и подразумевалась, означала уничтожение народного представительства. Следуя урокам отца русских либералов — Ленина, полагалось убрать властные полномочия из этой «говорильни». И снова ничего толкового из этих экспериментов не получилось. Хотели силы — получили бессилие. Каждый удельный князек номенклатуры почувствовал свою бесконтрольность и начал самовольничать, приспосабливая тезис о сильной исполнительной власти лично под себя.

Сила исполнительной власти, добытая когда-то в уличных и закулисных боях большевиками-коммунистами и переданная в наследство либерал-большевикам, вовсе не означала установления исполнительской дисциплины, высокой степени управляемости, верности закону. Эта сила всегда была предназначена для того, чтобы давить любое разномыслие, не стесняясь брать мзду у слабого и грабить казну. Сегодня она давит (подавила почти) и парламентаризм, и многопартийность, и правоохранительные органы — всех, кто мешает пустить страну по миру.

Новые консерваторы (вроде юркого Шахрая) позабыли тот факт, что российская традиция организации власти основана, прежде всего, на легитимном наследовании власти, а не на ее узурпации, на преемственности власти и ответственности Государя за судьбу страны и судьбу династии. Либерал-державники, причастные к дерусификации России, не в силах понять, что власти не пристало пробавляться изобретением пустых Указов, которыми заполнил свои министерства Ельцин. Они далеки от народной традиции, в которой слово Власти всегда было решающим и веским в своей опоре на лучших людей России, на Православную Церковь, народную духовность, на земское самоуправление, "мнение Земли".

Русская традиция отношений власти и общества нагло попирается реформаторами-разрушителями и пока некому противостоять этому надругательству над здравым смыслом. Из русской традиции либералами вычленяется лишь униженное почитание "всенародно избранного", обращаемое в чиновном мире в раболепие и покорность тупой силе. Тайна доверия между властью и народом утрачивается. Именно поэтому режим либералов обречен. Дай Бог, чтобы уходящие в политическое небытие проходимцы не утащили с собой и Россию!

Поверхностно и односторонне усвоенные общественные теории всегда расцветали на российской почве ядовитыми цветами. Сегодня сама идея свободы, как основы государственности, извращена и опошлена в угоду требованиям политической конъюнктуры. Свобода была навязана обществу, как право требовать себе «положенное». Кто-то стеснялся становиться в позу свободолюбивого нахлебника, а кто-то хватал, что попадается под руку, «компенсируя» нерасторопность дающего. Одни «компенсировали» в свой карман госсобственность, другие превращали в кормушку политику и госслужбу.

Либералы от номенклатуры пустили газетную утку об угрозе фашизма со стороны национального движения и немало нажились на разработке этой темы. На угрозу России указывали те, кто сам был источником ее погибели. Платить за всероссийский обман было кому. Дело в том, что лживое утверждение об опасности русского национализма не только для народов России, но и для всего мира, скрывало совершенно другую установку: национальных интересов Россия иметь не должна.

Пропагандистской машине было выгодно всячески рекламировать полуклинические микрогруппировки доморощенных нацистов. Но эти группировки, хотя и использовали в своем лексиконе слова о русской нации и Русской Идее, нигде не обнаруживали даже попыток понимания смысла пущенных в оборот слов. Да и все атрибуты германского фашизма для них куда ближе обычаев родной земли. Так что "русские фашисты" к русской национальной традиции имеют еще меньшее отношение, чем "русские либералы". Служащая номенклатуре либеральная интеллигенция не могла признать этого, чтобы не остаться без работы. Кроме того, шумом о фашистской угрозе покрывался реальный фашизм — фашизм с либеральным лицом.

Другое изобретение пропагандистов и агитаторов, обслуживающих властную группировку, — миф о «красно-коричневой» угрозе. Причем «коричневость» приписывалась любым объединениям, которые тем или иным образом выступали за национальные интересы России. Присовокупленный (обычно без особых на то оснований) «красный» довесок служил сигналом для диссидентов, ведущих нескончаемую партизанскую войну против идеологии КПСС, которой давно уже покорены сами. Навешивание «красно-коричневого» ярлыка давало возможность прицепить национальную идею к буйствующим маргинальным толпам. То и дело появляющиеся на улицах Москвы юродивые и провокаторы с красными флагами, русифицированными свастиками, иконами, портретами Ленина, Сталина и Николая II должны были показать пугливому обывателю: вот они плоды русского национализма!

Стремление либералов опорочить Национальную Идею, подать ее в аранжировке фашистских маршей и коммунистических гимнов, с течением времени все более разоблачает истинное лицо русского либерализма, а также источники его пропагандистских приправ. Вся эта братия прижилась при власти только потому, что ее установки, ее поведение удачно вписывалось в стратегию разрушения России.

Либералы никогда не согласятся, не признаются, что русский национализм не агрессивен, а всегда терпим и восприимчив к новым веяниям. Они всеми способами постараются скрыть свое невежество и злонамеренность по отношению ко всему русскому. Они будут продолжать наделять русский национализм совершенно несвойственными ему чертами, развитыми скорее у самих выдумщиков.

О действительном содержании русского национализма пишет И. Ильин: "…национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить или глушить его; надо осмыслить его перед лицом Божиим, духовно обосновывать и облагораживать его проявления". А действительную сущность либерализма раскрывает Ф. Достоевский: “Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы”.

ПРИНЦИПЫ И ТАКТИКА ЛИБЕРАЛЬНОЙ НОМЕНКЛАТУРЫ

На протяжении всех предыдущих глав мы не раз недобрым словом помянули либеральную интеллигенцию. Теперь стоит сказать также и о либеральной и национальной номенклатуре. Последняя хоть и терзает свой народ, но никогда не считает землю, на которой живет чужой. Несчастье для России XX века — это либеральная номенклатура, для которой родины просто не существует. Придавленная коммунистическим режимом, она пребывала преимущественно на вторых-третьих ролях. После крушения этого режима либеральная номенклатура на некоторое время вошла в силу, готова была грабить страну до полного се уничтожения. Слегка подкошенная нарождающейся национальной элитой в 1994 г., она все еще сохраняет ведущие позиции и вполне может восстановить свои позиции в полном объеме. Поэтому необходимо распознавать почерк либеральной номенклатуры, чтобы в меру сил перехватывать ее планы.

Либеральная номенклатура — это номенклатура посредников. Она зарождалась как слой бесхребетных специалистов, которым все равно какой режим обслуживать. Постепенно номенклатура прежней формации перестала мыслить себя без этих незаметных пронырливых помощников. Перестройка дала шанс номенклатуре посредников перейти из второго эшелона в первый, отодвинув в сторону своих менее поворотливых благодетелей. И шанс был использован.

Взяв власть, либеральная номенклатура быстро усвоила принцип пресечения всякой оппозиции. Она, в отличие от красных директоров дошла до понимания того, что грубое подавление всех несогласных есть расходование власти. Для того, чтобы экономить этот бесценный ресурс, разумнее было тонкой игрой добиваться дезорганизации в стане противника. На первых порах можно даже поддержать амбиции лидеров разрешенной многопартийности. Потом без финансов и своих изданий они быстро выдохнутся и сделаются всеобщим посмешищем. На выжженном народной иронией месте еще долго не сможет вырасти действительно серьезной организации.

Для либеральной номенклатуры нет морали. Мораль в ней умерла. Честность, порядочность, принципиальность для нее — желаемые для противника качества, которыми можно пользоваться и достаточно точно предсказывать поведение оппонента. Сама же номенклатура готова на все лады говорить о нравственности, но поступать так коварно, чтобы большинство в случае вскрытия каких-либо номенклатурных гнусностей не смогло бы поверить в то, что открылось истинное лицо либералов. Либеральная номенклатура, подучившись у диссидентов, стала играть на сердоболии русских людей. Поэтому частичное разоблачение для нее может быть даже выгодным Она может вызвать негодование к разоблачителям и сочувствие к поруганной чести тех, кто непрерывно говорит о нравственности.

Номенклатура нового типа всегда стремится стать арбитром в общественных конфликтах и призывать к миролюбию. Она стремится вызвать у конфликтующих сторон стремление к милосердию, самоотречению и смирению, в то время как сама остается непримиримой. Например, вспоминается деятельность комиссии по реабилитации участников Кронштадтского мятежа 1918 г., которая во главе с А. Яковлевым доказывала необходимость исправления "исторических ошибок" в период расправы над сторонниками Конституции осенью 1993 г.

Конфликт не должен погаснуть, чтобы не прервалась функция миролюбцев! Более того, тактика номенклатуры предполагает, что постоянно должен существовать конфликт граждан и государства. В этом случае наиболее активные всегда идут на лобовое столкновение с государством и подавляются им. Так номенклатура ведет выбраковку наиболее опасных для нее элементов.

Номенклатура всегда подчеркивает свою народность, стремится говорить языком кухни, приводить доводы из застольных бесед, взывать к справедливости. У номенклатуры отработан двойной стандарт. Либеральный чиновник всегда сочетает в себе черты поборника законности и самого человечного человека. Меняя свои обличья, он может без труда оправдывать как энергичные действия вне закона, так и бездействие в рамках закона. Чиновник всегда готов сам рыдать в жилетку обиженного государством гражданина: а что мы можем, когда нет ресурсов, начальство такое неповоротливое, законодательство так запутано, инфляцию никак не остановят?..

Либеральная номенклатура не способна строить общественные отношения на основе права, поскольку это противоречит ее интересам. Несмотря на свои политические заверения, номенклатура всегда переходит от правового регулирования к регулированию неписаными правилами — правилами бандитской шайки. Все общество раскалывается на зоны влияния с самостоятельной системой отношений: каждому — свое!

Что касается экономики, то здесь либералы вместо цивилизованной конкуренции обеспечивают доминирование того или иного номенклатурного клана (удельного, отраслевого, политического). Устанавливается подобие родовых отношений со своей системой наследования и своей иерархией. На месте плановой экономики силами либеральной номенклатуры возводится вовсе не рыночная среда, а новая система глобального перераспределения. В экономическую среду номенклатурой была перенесена мафиозная структура и мафиозные методы: система запугивания и парализации работы конкурентов, протекционистские барьеры вокруг монополизированного рынка сбыта и источников снабжения, сокращение расходов на содержание рабочей силы, замена рыночной конкуренции силовыми методами (государственный и уголовный рэкет), связь с криминальным бизнесом (наркотики, контрабанда, торговля оружием, содержание притонов).

Либеральная номенклатура быстро нашла либеральную интеллигенцию и основным полем для взаимодействия с ней сделала прессу и телевидение. Держать в руках средства массовой информации — половина любого политического успеха. И либеральная интеллигенция, истосковавшаяся по "сильной руке", стала обслуживать либеральную номенклатуру, стремясь сохранять в памяти людей только свою трактовку значимых политических событий. Для оппонентов "радикальным реформам" беспроигрышно применялся принцип: главное — обвинить, кто оправдывается — уже наполовину виноват.

Из либеральной интеллигенции либеральная номенклатура рекрутировала молодую поросль профессионалов бывших в упадке в коммунистической России наук: экономистов, юристов, философов. Эти «корифеи» писали свои диссертации под диктовку режима партсекретарей и никакой другой науки, кроме марксизма, не знали. Да и сам марксизм учили, скорее всего, на тройку. И вот этим троечникам на некоторое время даже удалось занять ключевые посты в правительстве.

Воспринимая мафиозную организацию от номенклатуры, элитарные троечники превратились в цеховиков гуманитарных профессий. Они сделали из экономики, законодательства, судопроизводства — таинство, понятное лишь для тех, кто официально уполномочен трактовать законы нашего бытия. Полномочия на канонические трактовки в научно-номенклатурной среде получали те, кто объявлял себя специалистом по диплому, приверженцем рыночной экономики и политике "радикальных реформ". Программные установки, трактовки и оценки, взятые "с потолка", и полная безответственность стали пропуском либерального молодняка в новую номенклатуру.

Итак, главным в борьбе за власть для либеральной номенклатуры является мафиозная организация, тотальная лживость и привлечение в свои ряды изворотливого человеческого отребья.

КОНСЕРВАТИЗАЦИЯ

Допущенная к руке (или уху) хозяина придворная челядь всегда стремилась выдать свое мнение за мнение народа, призывая себе в помощь авторитеты прошлого и настоящего. С течением времени возник целый слой придворных живописцев, поэтов и ученых. К настоящему моменту он столь разросся, что действительно начал претендовать на формирование общественного мнения. Еще небольшое усилие — и выбор за Россию будет сделан.

Улавливая разворот настроений народа, которому вконец опостылело разрушительство и безоглядный космополитизм, придворная братия заговорила о национальном возрождении России, о формировании новой государственной идеологии.

Когда перераспределение власти произошло, требуется стабилизация и укрепление режима. Когда собственность нашла новых хозяев, необходима защита от любой попытки нового передела. Поэтому не обойтись без насаждения консервативных воззрений и постепенного вытеснения излишнего, с точки зрения властей, либерализма.

Поскольку «либерализованная» (либерально образованная) интеллигенция вовсе не придерживалась либеральных идей с той последовательностью, о которой она постоянно говорила и писала, перестройка общей стратегии пропаганды происходила почти безболезненно. Этап "либерализации"" плавно перетекал в этап «консерватизации» в течение 1994 года.

Пришло время отказываться от экономического детерминизма и искать основы общественного благоденствия в "духовных и этических предпосылках современного рынка и демократии". Тут не обойтись без затоптанного в прежний период понятия НАЦИЯ, которое российский обыватель уже привык воспринимать с испугом и гневом. Приходится переучивать его, вспоминая русских философов (специфическим образом ограничив их перечень) и тезис о "русской идее" (конечно же с демократическим лицом!), в русле общих идеологических установок «реформ» идти к осмыслению «почвенных», национальных проблем, осознанию своей самобытности и исторического своеобразия России. Но что останется от российской самобытности, если отбрасывается «соборность», «общинность», "каноническое православие", если выдумывается какой-то якобы фатально существующий вектор развития человечества "от общинности и соборности к демократии и гражданскому обществу" (изобретение принадлежит известному номенклатурному хамелеону С. Алексееву — председателю Комитета конституционного надзора СССР)?

Тезис про вектор — это ясная установка, но более придворным теоретикам ельцинизма предложить нечего. Они вновь вынуждены возвращаться к затасканной идее воспитания нового человека. Только теперь это должен быть «автономный» человек, исполненный эгоизмом и защищенный религией, правом и правосудием.

Для того, чтобы создать идеологию "консерватизированного либерализма" (назовем ее так по признаку потенциальных создателей — законсервированных либералов, одобривших расстрел парламента) и начать очередной раунд всенародного охмурения, «ельцинистам» придется еще немало потрудиться. Только времени не хватит. Когда идеология будет готова, она никого уже не будет интересовать. Потому что сам собой утвердится естественный русский консерватизм, который по своей природе не доступен придворным «государственникам», выполняющим очередной социальный заказ номенклатуры.

Государственники не могут быть ни экстремистами (большевиками любого цвета), ни конъюнктурщиками. Для них "русская старина" — источник духовного богатства и основа национального возрождения, а не признак средневекового мракобесия. Русская интеллигенция (а вовсе не западническая столичная верхушка "творческой интеллигенции"), а вслед за ней и российские избиратели, все-таки смогут отличить подделку под государственный патриотизм от истинного патриотизма и сделают свой выбор — выбор России, а не выбор избирательного блока с амбициозным названием.

Два паразитических слоя — либеральная интеллигенция и либеральная номенклатура — положили всю свою энергию на разрушение России. Но эта энергия в значительной мере выработалась. Ее не хватило, чтобы разгромить страну до основания. Значительная часть энергии разрушения была погашена защитниками Конституции в сентябре-октябре 1993. Теперь идет медленное и неуклонное увядание "русского либерализма".

Стоило бы поторопить этот процесс. Все-таки творившие разбой на нашей земле должны понести наказание. Для этого всем здравомыслящим людям, патриотам России, национальной интеллигенции необходимо помочь усилению национальной номенклатуры, которая только и способна трансформироваться в национальную элиту — ведущий и ответственный слой общества.

 

Поиск стратегии возрождения

Паразитический режим либеральной номенклатуры уходит в прошлое. Страна снова на исторической развилке. Один из путей — это сохранение криминальной организации власти уже без либералов, второй — восстановление национальной номенклатуры, некоторого подобия законности и шансов на относительно быстрый выход из кризиса. Первый путь выгоден для тех, кто надеется еще основательно пограбить в "этой стране", второй — тем, кто хочет быть хозяином родной земли, кто согласится на диктатуру государства против криминальной диктатуры в либеральном оформлении.

Один из идеологов криминального варианта излагает суть дела так: "… полагаю, что в конце концов мы должны стать обществом, где основными действующими лицами политической жизни не будут те, кто занимает официальные посты. Так во всех странах. Так должно быть. Политик — это футболист, которого выпустили на поле, он должен быть прекрасно подготовлен: забивать мячи, срывать" аплодисменты, быть кумиром публики. Но решают вопрос, когда его выпустить, в каком матче, на сколько минут и т. д., уже другие. Я думаю, что когда-нибудь у нас в стране ключевые решения в политике будут принимать не политики. Когда такое время настанет — это будет нормальная страна" (Г. Попов, «НГ», 10.12.93).

В этих словах изложена реальная программа, которая подспудно начала претворяться в жизнь уже в 1991–1993 гг. Мятеж либеральной номенклатуры с октября 1993 г. по сути дела перешел в новую стадию. Отсев упорствующих в своем либерализме деятелей начался, а на их место активно стали претендовать люди с криминальным сознанием. Именно такая «реформа» должна дать обществу очередную иллюзию позитивных перемен.

НЕ МЕШАЙТЕ НАРОДУ БЕЗМОЛВСТВОВАТЬ

Издавна повелось, что народ должен либо безмолвствовать, либо одобрять "генеральную линию партии". С приходом к власти «демократов» ничего не изменилось. Государственные чиновники и политики всех мастей по-прежнему добиваются всенародного одобрения и всегда выступают от имени безмолвствующего народа, который почти никогда без их помощи не может выразить свои чаяния и осознать свои потребности.

Что бы ни делалось власть имущими — все это будет в интересах народа. Стоит надавить на психику обывателя — и верят любому! Дайте только эфир и залы для пресс-конференций с фуршетом для журналистов! Населением, рассеянным по своим квартирам, можно- манипулировать как угодно. Обывательская среда при благоприятных условиях и соответствующей пропаганде воспроизводит сама себя из поколения в поколение.

Те, кто пытается понять смысл политической суеты, закономерно получают невроз и периодическое разлитие желчи (горе от ума). Если этим беспокойным гражданам не удается попасть в парламент, в руководство какой-никакой партии или просто отвлечься от тяжелых мыслей в работе по добыванию хлеба насущного, они долго не живут. Те же, кто оболочку политической жизни воспринимает за ее суть и испытывают радостное воодушевление от сознания своей причастности к истории (счастье от глупости), успокаиваются игрой недалекого ума вроде:

"Бриан — это голова!". И те, и другие, смешиваясь с политически девственным населением, воспроизводят себе подобных.

Итак, одни преимущественно злобствуют по поводу политики, тщетно пытаясь вникнуть в суть происходящего, другие — заменяют разговоры о политике разнообразных партий и групп партиями в преферанс. Основная же часть населения вспоминает о политике лишь от случая к случаю. На этом роль народных масс в истории можно было бы считать исчерпанной, если бы не периоды недееспособности, то и дело наступающие у правящих элит.

В это время "его величество народ" выходит на подмостки истории со своим "бессмысленным и беспощадным". Шахматные партии старых элит заканчиваются чисткой доски от легких и тяжелых фигур, а потом перестрелка решает, кому править и задавать правила игры. Либеральный бунт заканчивается консерватизацией режима. Новые "отцы отечества" смело запускают руку в казну, дабы за счет бестолковых масс доказать этим же массам благотворность своей отеческой заботы о судьбах родины. Идеологические конструкции в это время громоздятся ради отстрела нигилистов и возбуждения верноподданнических чувств у прочего населения.

Предложенное видение "исторического процесса" дает два следствия:

1. Гражданам не следует принимать слишком близко к сердцу потасовки среди шарлатанов и комедиантов политической сцены и почаще смотреть на ужимки политиков, выключая звук у своих телевизоров. Это хороший способ выявить скрытую сущность потеющих перед телекамерами и напускающих на себя важность марионеток, страдающих комплексом властолюбия. При любых голосованиях стоит подумать, кто от этого выигрывает, какого типа политические биографии стимулируются на избирательных участках именно в данный момент.

2. Тем же, кто всерьез поверил в свои способности управлять страной или "делать историю", необходимо остерегаться очень уж энергично взывать к народному гневу и надеяться, что этот "источник власти" может что-то самостоятельно решить.

Народ не зря безмолвствует. Это срабатывает защитная реакция. Чтобы не попасть под колесо истории, эту реакцию стоит замечать и уважать.

ПЕРЕТРЯСКА ЭЛИТ

Жизнь государства невозможна без того, чтобы кто-нибудь им не правил. Поэтому в эпоху всеобщей нестабильности различные группы, не способные удерживать власть самостоятельно, пытаются привлечь на свою сторону общественное мнение и играют с народом в игру "выбери меня". Неоднородность народных пристрастий порождает расслоение элиты и столкновение между возникшими слоями.

У геронтократов КПСС власть просто вывалилась из одряхлевших рук. Демокоммунисты не смогли выдержать вида бесхозной собственности и, отбросив идеологические установки, бросились расхватывать все, на что падал воспаленный жаждой наживы взгляд. Тут и состоялась игра в выборы, которая в силу своей бесперспективности для решения частных экономических проблем, выдвинула в качестве народных представителей целый пласт образованных правдолюбцев. Впрочем, ключевые посты правящая коммунистическая номенклатура не отдала кому попадя. Если же и были какие-то случайности, то необходимые меры для подтверждения истины, что не человек красит место, были также предусмотрены.

Доктора экономики и юриспруденции считали, что рождают своим высоким умом новый мир. Москва и Питер стали образцово-показательными площадками для экспериментов. В них-то ранее всего и обнаружились результаты: власть из рук романтической «образованщины» быстро перетекла в руки единственного дееспособного во времена перемен слоя — организованных либеральными идеями уголовников. Криминальная братия стала воистину классовым союзом выходцев из всех некогда элитных групп. Свою лепту внесли и демокоммунисты, и старая номенклатура, и бывшие заключенные, и академическая наука, и правоохранительные органы.

Объединенная либеральная коалиция в короткие сроки расчистила себе место на политической Олимпе: "демократически настроенной" публике предложила зрелище расстрела «коммунистического» парламента, желчным максималистам подсунула куклу Жириновского, мечтателям о законности — вызывающе неряшливую Конституцию. И православные получили свою долю — новый храм аж на Красной площади и посещающего богослужения Президента. Даже коммунистов не забыли. Им вернули и лидеров, и газеты, и парламентскую фракцию — пусть балуются. Развлечением для широкой публики стала еще одна игра в выборы — уже по более жестким правилам.

Демократия закончилась. Перед входом в парламент мозги следует оставить в гардеробе. Только вот либеральная консерватизация режима может так и не состояться. Симптомы новой волны в государственной политике проявились на совещании руководителей ФСК 26 мая 1994 г., где Б. Ельцин напутствовал спецслужбы в работе во имя предупреждения и пресечения антиконституционной деятельности отдельных партий, движений и политиков. "Для работников государственной службы есть одна политика — политика государства", — сказал Президент. Если понимать напутствие буквально, да еще учесть призыв Президента оградить наши богатства и технологии от корыстных интересов, то жертвами должны стать все, кто имел отношения к гайдаровским реформам. Если же понимать Президента в духе известного тезиса:

"Государство — это я", то на заклание следует отдать тех, кто поддерживает недавних обитателей Лефортово. Вот поэтому высшие чиновники перенимают у народа привычку безмолвствовать. Ведь кругом двусмысленность ("толи у него украли, толи он украл"), и времена меняются — начинается новая перетряска правящего слоя.

ФАСАДНАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Для того, чтобы демос воспринял свою немую роль в политическом спектакле, как роль наиглавнейшую, властные группировки пытаются охмурить его сказками о демократии. Причем разнообразием правящая номенклатура не балует: ельцинская Конституция мало чем отличается от сталинской. И в том, и в другом случае фасад режима украшался почти одинаковыми орнаментами.

Лозунги правового государства и свободы, которые несли с собой перестройка и либерализация, оказались по своему действию схожими с лозунгами коммунистической революции 1917 г. Если большевики дали России иллюзию власти трудящихся, то радикал-либералы принесли в Россию фасадные формы западной демократии. Запад давно ушел по своему пути, а либералы все еще копались в его предыстории.

Получилось, что кроме авантюрной программы "500 дней", да нескольких полусырых разработок всяких там фондов, предъявить нечего. Вторая октябрьская революция (как и первая) показала, что вдохновенный гуманизм лозунгов кончается все тем же — ведет к крови и пиршеству преступности.

Чем отличалась фасадная демократия нашего времени, так это заменой коммунистической риторики торжественными словесами по поводу прав человека и законности. Под соусом демократического обсуждения болевых проблем общества велась борьба за обладание властью, ничуть не менее свирепая, чем схватка троцкистов со сталинистами. И ничуть не более благопристойная, надо отметить. Прорыв на руководящие посты одной из наиболее мобильных групп коммунистической номенклатуры дал возможность номенклатуре в целом «канализировать» общественные настроения в нужном ей направлении. Разного масштаба говорильни помогли воодушевленному населению увидеть мираж народовластия, который быстро приобрел отвратительные формы. "Великому немому" продемонстрировали отвратительную склоку "лучших из лучших" — Съезд народных депутатов СССР. И безмолвствующий немой пришел в ярость, замычал что-то нечленораздельное. Ему тут же — право выбора депутатов и президентов всех калибров, а после небольшой паузы — дубинкой вдоль спины. Хоть омоновские дубинки и были пущены в ход, главным образом, в столице, в дрожь бросило всю страну. И народ снова озадаченно замолчал…

РАЗЛОЖЕНИЕ ЛИБЕРАЛИЗМА

Казалось бы, либеральная номенклатура, устроив маленькую гражданскую войну в центре столицы, может продолжать доминировать над своими оппонентами и диктовать обществу дальнейший путь развития. Но оказалось, что ее политическая эпоха расстрелом парламента как раз и завершается.

Октябрьские события 1993 г. породили только иллюзию победы тех сил, которые в своих политических планах ориентировались на группировку, сложившуюся вокруг Б. Ельцина. Вместе с тем, всего через несколько месяцев прямо на глазах у изумленной публики, только что голосовавшей за Конституцию радикал-реформаторов, стала происходить государственная трансформация, явно противоречащая всем предвыборным лозунгам. А наиболее рьяных и последовательных либералов при новом дележе власти опытные аппаратчики просто отбросили в сторону, в силу их полной бесполезности и недееспособности. Гайдару, его команде и его поклонникам осталось либо побираться на околополитических помойках вместе с Госдумой, либо окончательно отдаться лоббированию интересов криминального предпринимательства,

Либералы, как и прочие политические течения, на рубеже 1993/1994 потеряли самоидентичность и надежды на формирование какой-либо политической традиции. Все, что еще осталось к этому моменту на поверхности общественной жизни, было поражено неостановимым разложением. Партии, движения, творческие союзы, образованные на заре «демократизации», исчезали и исчезают на глазах. Нет более жалкого зрелища, чем либеральные "правящие партии". Ельцину действительно не на что опереться (если не рассчитывать на повсеместное применение сил армии и милиции).

Либерализм стал оттягиваться в оппозицию, где косвенно, а где открыто поругивая своего неуправляемого хозяина. Казалось бы, хозяйственная разруха и нравственная деградация режима вновь предоставляют либералам шансы въехать из оппозиции во власть на белом коне. Но оппозиционные идеи (не только либеральные) оказались еще менее приспособленными для борьбы за умы.

Либералам уже не помогает ни доминирование в Думе, ни причастность к правительственным структурам, ни контроль за президентским окружением, ни любящие их средства массовой информации.

Что-то сломалось и в говорящем органчике верховного божка демократии. В качестве непонятного обломка прежнего официального языка пропаганды в ответ на решение Госдумы об амнистии изо рта Б.Ельцина вывалилось: "Считал и считаю, что здесь были допущены нарушения Конституции, закона и норм нравственности". Это после расстрела парламента и всероссийской разрухи, подсунутых вместо декларируемой на любых выборах социальной защиты? Не все смогли играть в этот абсурд. И первый подвел "всенародно избранного", а с ним и либеральную номенклатуру верный прокурор Казанник. Потом разочарования пошли потоком.

Разочаровал Ричард Никсон, перепутавший Президента Всея Руси с парламентским клоуном. Разочаровали выборы в Крыму и Молдове. Огорчили вцепившиеся друг другу в глотку Чубайс с Лужковым. Опечалило всеобщее равнодушие к эпохальному посланию Президента к Федеральному Собранию. Уже Г. Попов начал поругивать (пока еще слегка) своего бывшего патрона. Первого юриста среди соратников — С. Шахрая — пришлось снять с министерства. Так кто же победил в октябре, кто заставил проголосовать за новую Конституцию? Почему никому доверять нельзя? Кто, в конце концов, Президент в стране!? "Вы, Борис Николаевич!" — бодро отвечают лишь Ерин и Грачев, перепачканные кровью Второй октябрьской революции. Остальные стараются безмолвствовать вместе с народом.

Повысить свою выживаемость в политике либеральная номенклатура смогла лишь одним способом: объединением с криминальной средой. Для бывших «демократов» быстрый переход в новое качество был вполне понятен. Ведь собственно демократия целью политики последних лет вовсе не являлась. Лидеры «демократов» были опытными игроками в закулисных комбинациях КПСС и воспринимали энтузиазм населения по поводу новых для него идеологических построений лишь как способ добиться перераспределения власти. Вот и втолковывали людям, что демократия (политические свободы, законность, федерализм, парламентаризм, правовое государство и проч.) будто бы и есть наиболее эффективный механизм власти. А пока романтики делили призрак власти на выборах, сессиях и съездах, реальная власть и право собственности концентрировались в других местах.

К 1993 г. стратегия либеральной номенклатуры до того была развенчана, что даже наиболее умеренные политики начали понимать фальшивость убогого формализма демократических процедур, осознавать необходимость опоры на реальные интересы различных элитных групп и переходить в стан оппозиции. Оппозиция во главе с Верховным Советом смогла мобилизоваться для переигрывания «ельцинистов» в долговременном противостоянии: поставить на поток работу своих средств массовой информации, заручиться поддержкой региональных элит, промышленного лобби. Еще немного и сложился бы блок национальной номенклатуры и радикальной оппозиции. Но времени на доведение до логического результата всех этих мероприятий не хватило.

Лидеры либеральной номенклатуры, почувствовавшие, что почва ускользает у них из-под ног, инсценировали государственный переворот, в результате которого полярные политические силы аннигилировали, оставив после себя пустыню. Все время потрясая кулаками и обещая лечь костьми во имя торжества Конституции, оппозиция оказалась совершенно неприспособленной к скоротечной силовой схватке. Имея почти все, она почти все и потеряла. Все эти фронты, народные собрания, движения — все пошло прахом. Началась спонтанная трансформация политической среды.

ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ИМПОТЕНЦИЯ НОМЕНКЛАТУРЫ

Вырождение коммунистической идеологии к началу Перестройки было более чем очевидным. Громадные усилия пропагандистского механизма сводились на нет каким-нибудь смешком лукавого юмориста или жалкой диссидентской листовкой. Механизм с тех пор был на время остановлен, а потом запущен в противоположную сторону. Этим удалось нейтрализовать юмористов и диссидентов (они как бы стали способствовать идеологической работе среди населения), но побороть импотенцию не удалось — ведь у пропагандистского станка стояли почти те же самые люди (например, те же А. Яковлев и Г. Попов).

Нелепости фасадной демократии, шабаш либеральной творческой мысли и идеологическая импотенция власти только на первый взгляд выглядят как совершенно бессмысленное и никому не нужное разрушение. Стремительное обветшание российской демократии — следствие ее полной бесхозности. Своим архитекторам, желавшим делать историю, она опротивела даже быстрее, чем большинству граждан.

Идеологическая импотенция вызвала закономерный процесс деградации политического фасада — депутатского корпуса. От самостоятельно мыслящих в рамках программы КПСС академиков в парламенте СССР мы перешли к самостоятельно мыслящим без всякой системы мэнээсам, а теперь и вовсе — к канцелярским работникам, свободным ото всяких мыслей. Пока активная часть населения была озабочена своим участием в этом процессе, номенклатура решала свои закулисные проблемы.

Смысл кратковременного введения и последующего разрушения демократии был в том, чтобы в сжатые сроки перераспределить собственность и права на прибавочный продукт. Власть была превращена в товар и те, кто удачно реализовал личный бизнес-план, смогли снова купить себе власть. Сырьевики придушили всесильный ВПК, повязанная с Западом часть номенклатуры легализовала и укрупнила масштабы своих экономических операций, криминальная среда реализовала свой план "кто был ничем, тот станет всем".

Стоит ли удивляться, что Запад, втащивший Россию на поле своих ценностей и своего мировоззрения, так интенсивно поддерживал "курс реформ" и так равнодушно воспринял расстрел Белого Дома? Вывоз капитала из России за время "радикальных реформ", только по официальным данным, составил 1 млрд. долларов в месяц. Сырье хлынуло из пораженной кризисом России с такой силой, что существенно понизило цены мирового рынка. Наконец, исчез серьезный военный противник. За это стоило заплатить те миллиарды долларов, которые шли (и до сих пор идут) в кассу ЦРУ специально на нужды идеологической войны.

Так сомкнулись интересы некоторых внутренних номенклатурных советских элит, криминальных кланов, либеральной интеллигенции и внешних антисоветских интересов. Но теперь наступает время, когда дружба дружбой, а табачок — врозь. Если России суждено продолжать свой исторический путь, то либеральный фасад еще может немного постоять, но жить придется уже под другой крышей. И главное — без либералов. Они мечтали о российском Пиночете, и Пиночет пришел. С убогой идеологией и готовностью пролить кровь.

РЕСУРСЫ ДЕЕСПОСОБНОСТИ

Перетряска элит произошла, фасад власти в значительной степени очистился от романтической лепнины. Пора приспосабливать все здание для нормальной жизни.

Да вот беда, приходится пройти через период, в который решится вопрос, кому и как сидеть, за какие ниточки и каких марионеток водить. Это период политического абсурда. Кто-то "делает бабки" на ваучерах и лозунгах приватизации. Кто-то, настаивая на "государственных интересах", отжимает последние соки из промышленных монстров эпохи исторического материализма. И кандидатов в президенты наплодилось — ну просто тьма. Да еще каждый свою партию создал, будто гражданам было просто разобраться в месиве уже имеющихся. Тем временем, по городам и весям начался предупредительный отстрел несговорчивых, а мафиозные кланы начали серьезно вооружаться.

В этих условиях руководство крупных госпредприятий, а также т. н. малый и средний бизнес погоды не делают. Их объедают со всех сторон поднаторевшие в силовом отстаивании своих интересов крепкие спайкой банды банкиров и рэкетиров. Напрасно кто-то надеется на то, что "красные бароны" ВПК и ТЭК когда-нибудь "воспрянут ото сна", а суетливые крохоборы создадут свою несгибаемую партию. Без национальной интеллигенции, которая сегодня еще не востребована, им дорога одна — к вчерашним паханам, ставшим сегодняшними акулами мафии.

В отличие от разрушительных либеральных реформ свирепая борьба кланов по поводу власти — дело вполне конструктивное. Участники межклановой борьбы, в отличие от наивных политиков, хотя бы свои шкурные интересы осознают и, тем самым, способствуют созданию национальной номенклатуры. Силовое «взаимовычитание» лишь отслаивает наиболее жизнеспособное ядро, которое и останется главным ресурсом нации. Всплыв в легальный элитный слой, мафиози самого разного профиля, так или иначе, вынуждены будут поддерживать стабильность общества и приобрести все атрибуты внешней респектабельности. Если они снова не начнут игру с либералами, то вполне способны будут сформировать национальную номенклатуру.

Главный ресурс элиты (пусть криминального происхождения, что ж поделаешь, если другой нет!), который будет работать на государство и нацию, — жесткий прагматизм. Это тот прагматизм, который не верит навязанным идеологиям и глубокомысленной игре ума. Именно прагматизм дает шанс на то, что власть имущие обратятся к государственным интересам России, которые должны совпасть с их стратегическими интересами.

Осталось уповать на то, что разборки между кланами и раздел сфер влияния произойдут относительно быстро, а реальный экономический интерес отчетливо заявит о себе на макроэкономическом уровне. В политическую игру должны согласованно вступить большие капиталы, почувствовавшие собственные пределы роста и алчность иностранных конкурентов.

Прорыв России через хронический кризис власти и экономики возможен только в том случае, если объединятся три ресурса нации: управленческий, экономический и интеллектуальный. Если национальной номенклатуре предстоит преодолеть антирыночный комплекс "красных директоров", новым предпринимателям — антигосударственную направленность своих сиюминутных интересов, то национальной интеллигенции требуется очиститься от остатков марксистско-ленинской идеологии и диссидентского либерального комплекса.

Пока все эти разборки и трансформации не закончились, любителям шествий и митингов не стоило бы корчить из себя народные массы. Прежде чем апеллировать к народу, давайте хотя бы идеологическую импотенцию преодолеем.

РЕЦЕПТ РЕАНИМАЦИИ

Авторитарный режим — вполне адекватный инструмент концентрации ресурсов нации для преодоления кризиса. Но такой режим должен иметь еще и некоторый нравственный базис, авторитет, признаваемую всеми причину. Этого у сегодняшней власти нет, и именно поэтому глашатаи режима (даже произнося иногда в общем-то правильные слова) не в состоянии поднять народ против разрушительных процессов. Именно из-за отсутствия нравственных ориентиров и опыта нравственного поведения сторонники режима не способны к созданию государственной идеологии. Бессовестность разрушительна для интеллекта. Не находя нужных слов, режим и подавно не в состоянии найти спасительной стратегии.

В попытках взять политический процесс под контроль возникает новый рецепт реанимации России: патриотическая (национальная) диктатура вместо прозападной (космополитической) демократии. Но если диссиденты-западники худо-бедно сформулировали идеологию либеральных реформ, то новый рецепт реанимации пока совершенно безоснователен. Дело не в том, что у такого рецепта вовсе нет никаких объективных основ. Они то как раз куда более реальны, чем переписанные у западных мыслителей прошлого либеральные теории. Это у тех, кто допущен к публичному говорению, нет и не предвидится понимания того, какую Россию необходимо возрождать.

И все-таки что-то не клеилось в пропагандистских построениях "номенклатурных мудрецов". Открывают рот для того, чтобы сказать про великую державу, про терпеливый русский народ, а выговаривается что-то старое — о правах человека, о законности… Говорильный органчик то и дело сбивается на старую мелодию, сипя сквозь шумы и хрипы умирающей идеологии.

Обыватель подсознательно почувствовал, что ему долго и упорно подсовывали для применения в жизни фальшивые формы демократии, а теперь предлагают спасать разрушенную таким путем державу. Так стоит ли верить тем, кто с такой энергией боролся за гражданский мир, что готов был камня на камне не оставить от российской государственности? Не лучше ли заняться самоспасением?

И все-таки, несмотря на могучий инстинкт эгоизма, обыватель не волен в своих действиях, ибо интересы правящей элиты защищены государственной машиной. Обывателю так или иначе промоют мозги и вложат в них то, во что он таки поверит. На легковерности его все-таки поймают. Только для этого режиму придется сменить не только язык общения с народом, но и произвести смену "физических лиц", говорящих от имени власти. Необходимый авторитет власти будет возвращен, и обывателя снова можно будет втянуть в русло государственной политики.

Если за это возьмутся мастера своего дела, то смена декораций без особых потрясений закончится уже через полгода. Даже вопрос о смене Президента станет совершенно неактуальным и останется лишь предметом для полемических забав новых диссидентов. Если достойных специалистов не найдется, то вполне возможен очередной спектакль с подавлением государственного переворота.

Вопрос о завершении безболезненной государственной трансформации, появлении действительных основ для общественного согласия упирается в объединение идеологических, организационных и финансовых ресурсов. Пока такого объединения не произошло, страна будет страдать от непомерных амбиций политических деятелей, которые не способны ни понять, как спасти Россию от небытия, ни провести послешоковую реанимацию хозяйства, ни усмирить политический хаос.

Мы уже находимся на новой ветви общественного развития, которая требует устранения от власти той генерации политиков, чье историческое время закончилось 4 октября 1993 г. Вместе с незапятнанными ложью и преступлениями всероссийского масштаба людьми придет и авторитет власти, будут востребованы уже существующие разработки государственной идеологии и начнется восстановление структур гражданского общества.

Народ будет продолжать безмолвствовать, но это безмолвие будет иметь уже совершенно другую интонацию.

ПОИСК ИДЕОЛОГИИ

Отношения России к Западу и Востоку было одной из основных тем философской и общественной мысли в Х1Х-ХХ вв. Размышления о роли русских, как о мессианском народе, о России, как о духовном посреднике и сдерживающем начале в мировом развитии, констатировали некую выделенность России и особенность стратегии ее развития. Эта стратегия предполагает особый духовный уклад народа и сочетание некоторых черт устремленного за свои пределы Запада и погруженного в себя Востока. Россия, в отличие от остального мира, постоянно находится в процессе переработки старых идей и общественных форм и синтеза новых.

Правильнее всего было бы говорить о наиболее существенных моментах эволюции. Для Запада — это развертывание идеи свободы в однонаправленном развитии, для Востока — сохранение архаики, древнего знания человека о самом себе, для России — циклы самоотрицания, принятия нового качества и воскресения. Причем здесь стоит говорить лишь о наиболее ценном вкладе во всеобщую историю и мировую культуру, а не о доминирующей во все времена закономерности.

Реализация нескольких (в данном случае трех) сценариев существования и развития повышает выживаемость системы, которая при этом способна переносить катаклизмы узконаправленного действия. Ликвидация одного из способов существования цивилизации, одной из этих форм вполне достаточно, чтобы нарушить баланс. Представление о такой опасности почему-то не усваивается Западом, стремящимся поглотить Россию, растворить ее своеобразие в примитивном либерализме. Возможно Запад все еще находится в страхе перед ядерным потенциалом, угрожавшим ему много лет, и не находит иного способа преодоления своего страха.

Необходимо также отметить, что антиэнтропийная стратегия развития вовсе не дана от природы и бесполезно ожидать самопроизвольного возникновения гармонии. Противостояние хаосу является предметом нашего повседневного беспокойства и творческих усилий. Поэтому необходимость возрождения России, как носителя одной из стабилизирующих мировое развитие стратегий должна быть осознана на Западе и Востоке, а затем воплощено в реальную политику.

Либералам же подавай выход на столбовую дорогу человечества. Они стремятся выпрямить пружину Российской истории на западный лад, бросить страну в погоню за чужими успехами и чуждыми ценностями. Их Россия обречена на вечную роль догоняющего в экономике, роль всеядного потребителя суррогатов западной культуры и образа жизни, роль задыхающегося от проникшего во все поры общества чувства неполноценности. Их Россия — это даже не полуколония. Это свалка отбросов остального мира.

Но вот этап грабительского формирования капитала прошел, настала пора упорядочить его обретение и закрепить то, что уже перетекло в частное владение. Тут сразу же сломалась вся система власти, содержавшая либеральных политиков и публицистов. Фасадную демократию как ветром сдуло. Начался этап стихийной патриотизации России. Даже Ельцин начал использовать в своих выступлениях возвышенные слова про великую державу, а его ближайшие соратники на все лады запричитали о национальных интересах.

Народ продолжает нищать, но все еще безмолвствует. Чего же он ждет? А ждет он новых слов, потому что либеральной трескотне уже верить устали. Но архитекторы фасадной демократии не могут без отказа от самих себя перестроиться на патриотическую лексику. Натужные разговоры про национальные интересы как-то ходят все вокруг общих понятий. А страна ждет явления государственной идеологии.

Для удачной трансформации режима язык власти должен быть достаточно хорошо разработан. Повторение общих мест о том, что "за державу обидно", уже успело всем наскучить.

СТРАНА ЖДЕТ ИДЕОЛОГИИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Ее пытаются самостоятельно сформировать вчерашние радикал-либералы, функционеры и идеологии КПСС. Но материал не поддается. Пока все, на что способен официальный пропагандистский механизм — это прекращение использования слова «патриот» в качестве бранного, и обретение словом «демократ» новой смысловой нагрузки (того и гляди, оно станет новым ругательством).

Что же делать пропагандистам режима? Ведь идеологии так просто не рождаются. Заново осваивать истмат в форме социал-демократии? Но с истматом уже так привыкли бороться, да и опротивел он всем своим плакатным видом. Провести научно-практическую конференцию патриотизированных либерал-демократов? Но вся их «идеология» полностью извлечена из пыли западной философской мысли ушедших столетий. Как ни препарируй "западную буржуазную философию" — за российскую и патриотическую ее никак не выдать.

И вот что остается. Остается опираться на русскую философию. Именно она несет в себе органичный для России патриотизм и разработана блестящими мыслителями, не востребованными в государственном строительстве до сей поры. Идеи И. Ильина, К. Леонтьева, С. Булгакова, Вл. Соловьева, К. Победоносцева, Н.Бердяева и др. затронули пока только узкий круг патриотической интеллигенции. Органичность этих идей для русского мировоззрения и рост влияния Православия на общественную жизнь предрешают их взрывообразное распространение. В этом-то и состоит светлая сторона политики — рано или поздно, пройдя через все гнусности, все слои общества, в том числе политическая, финансово-промышленная и интеллектуальная элиты, обращаются к мудрости.

Поскольку отступать на всех фронтах России ухе некуда, то придется наступать.

С РУССКОГО ПРОРЫВА и начнется возрождение России.

В русской философии и патриотической публицистике словосочетание "русская идея" встречается настолько часто, что пора спросить, что же подразумевается под этими словами? Если для либералов эти слова — признак «чужого», призрак «нацизма», то для национальной элиты за этими словами скрыт рецепт спасения государства от либерал-большевистской чумы.

Обсуждение Русской Идеи заняло бы много страниц, и мы отсылаем заинтересованного читателя к изданному Конгрессом русских общин "Манифесту возрождения России". Для того, чтобы очень схематично очертить поиск альтернативы криминальному либерализму, нужно наметить несколько ориентиров.

Прежде всего Русская Идея заключает в себе православную духовность, отличающуюся от прочих форм христианства отказом от рационализации веры, но принимающую Бога душой, любовью, бескорыстным пониманием красоты. В ее основе заложено понятие соборности, как единства людей, преодолевающего все социальные и этнические барьеры ради возрождения православной веры и процветания Отечества.

Второй момент заключен в исторически сложившемся государственном характере русского народа. Вместе с тем, только нравственный авторитет государственной власти способен удержать в русле эволюционного пути анархические поиски царства правды. Важная деталь состоит в имперском характере государственного-патриотической идеологии. Имперском не в смысле нацеленности на военную экспансию, а в смысле развития идеологической, экономической и культурной инициативы, которая не замыкается внутри страны.

Третий ключевой момент Русской Идеи — Бесчеловечность русского национального характера, т. е. терпимость к другим идеям и традициям, восприимчивость и уживчивость. Вероятно, именно это качество более всего используется либеральными и коммунистическими интернационалистами, растворяющими всечеловеческую любовь к ближнему в абстрактных общечеловеческих ценностях.

Вл. Соловьев в статье о Русской Идее пишет: “Призвание, или особая идея, которую мысль Бога полагает для каждого морального существа — индивида или нации — и которая открывается сознанию этого существа как его верховный долг, — эта идея действует во всех случаях как реальная мощь, она определяет во всех случаях бытие морального существа, но делает она это двумя противоположными способами: она проявляется как Закон жизни, когда долг выполнен, и как закон смерти, когда это не имело места”.

Русский либерализм выбирает именно закон смерти для России. Задача состоит в том, чтобы этот выбор обратить на сам русский либерализм, отделив его от Русской Идеи и российской действительности.

* * *

Красный и белый большевизм, левый и правый экстремизм, "русский коммунизм" и "русский либерализм" в течение XX века показали свою полную стратегическую бесперспективность. В России наступает эпоха национального возрождения, усиления национальной интеллигенции и национальной элиты.