Глава I

Взгляд историков на происхождение казаков

Многомиллионный народ, населяющий в настоящее время берега Дона, Кубани, Терека, Урала, Нижней Волги, Иртыша, Амура, Уссури и другие места великой России, как-то: Забайкалье и даже Камчатку и с гордостью называющий себя в течение многих веков «казаками», едва ли может правильно понимать носимое им имя, а тем более объяснить его значение.

В русской исторической литературе хотя и были многократные попытки к объяснению этого слова, но они, как увидим ниже, не привели ни к какому положительному результату. Задача действительно нелегкая, тем более что название народа «казаки» тесно связано с вопросом о его происхождении.

Если мы станем на точку зрения российских историков, объясняющих, хотя и бездоказательно, происхождение казачества от гулящих, бездомных людей и беглых преступников из разных областей Московского и Литовско-Польского государств, «искавших дикой воли и добычи в опустелых улусах орды Батыя» (Карамзин), то название «казак» будет происхождения сравнительно недавнего, явившееся на Руси не ранее XV века и данное этим беглецам другими народами как имя нарицательное, с отождествлением со словом «вольный, никому неподвластный, свободный». (Отождествление это будет объяснено ниже.) Но тогда явится на сцену совсем необъяснимый вопрос, а именно: почему беглецы эти, скопившиеся на Днепре и Дону и по низовьям Волги, стали сами себя в XV и XVI вв. именовать казаками — названием чуждым, для них совсем непонятным, и с гордостью носят это имя в течение четырех веков, совсем отрицая какую-либо связь с московскими и литовскими областями, кроме связи по религии.

Русские и все славянские народы издавна называют германцев немцами, французы аллеманами, англичане, как и древние римляне, — германцами, шведы и норвежцы — по-своему и т. д.; сами же немцы, считая эту кличку для себя обидной, называют себя дейтш, а страну свою Дейтшланд.

Арабы, русские и южные славяне турок называют: турки, тюрки и турци, от арабского слова «туркур», разбойник, следовательно, прозвищем бранным, которое турки не любят: сами же себя они именуют османами (османли) от султана Османа и оттоманами.

Подобных примеров можно привести тысячи, и все они будут свидетельствовать, что каждый народ носит с гордостью только то имя, которое он сам себе дал, а не то, каким его называют другие народы, часто даже в насмешку или как бранное.

Освобожденные от рабства американские негры в 1821 году основали на западном берегу Африки самостоятельную республику и назвали ее Либерия (от лат. слова liber — свободный): почему же русские и литовские беглецы, почувствовав в южных степях вольную волю и свободу от гнета бояр, не наименовали свою общину и себя одним из этих названий, а каким-то неведомым им словом «казак», объяснить которое лингвисты до сего времени не могут, и все это происходит оттого, что все историки стоят на ложной дороге в вопросе о происхождении этого, как будто бы всем известного, но на самом деле загадочного народа — казаков. Были ли когда в истории примеры, чтобы бежавшие в одиночку холопы и преступники за тысячи верст от своей родины, среди чуждого и враждебного им народа могли основать особое государство, составить сильную демократическую, свободолюбивую и религиозно-идейную общину, целый народ, с его своеобразным правлением, где старшого не было, а младший равен всем, с особыми воинскими приемами, с особенным говором, другими нравами и обычаями, а главное — рыцарской идеей лечь костьми за обиженных и угнетенных, за свои родные земли и православную греческую веру, на удивление всему миру и на славу своим потомкам. Пример в истории редкий, если не сказать — единственный. Исключительным его назвать нельзя, так как в истории подобного рода исключений не было и быть не может.

Казаки отстояли для России весь юг, покорили Сибирь, проникли на Амур за 200 лет до его присоединения (в Албазине), открыли Берингов пролив за 100 лет до Беринга (казак Дежнев) и даже проникли до островов Новой Сибири, в Ледовитом океане.

На покоренных и отнятых у татар и турок землях они стали твердой ногой по Дону, Тереку, Кубани, Уралу, Иртышу, Амуру, даже до Камчатки, сохраняя повсюду свои особенные, мало понятные историкам, нравы, обычаи и своеобразное воинское устройство. Сделали ли что-либо подобное прославленные западом алжирские пираты и итальянские бандиты, существовавшие, как известно, более тысячи лет? Ничего подобного.

Казаки-некрасовцы, ушедшие от гнева Петра Великого, в числе 600 семей, с атаманом Игнатием Некрасовым, сподвижником Кондратия Булавина, в 1708 году на Кубань, а потом — в Турцию, в течение 200 лет неизменно сохраняют древний общинно-казацкий строй, старинный казачий говор, нравы и обычаи XVI в., выбирают, как и прежде, атаманов и есаулов и решают все свои общественные дела казачьим кругом.

Могли ли так поступать потомки всякого рода беглых из разных мест, случайного, как думают некоторые историки, сброда, не имевшего общих традиций и не соединенного одним идейно-рыцарским духом, если бы все это им не было передано издревле от славных предков. Мы думаем, что случайно или поневоле попавшие в степи беглецы скоро ассимилировались бы в среде чуждого им народа и в течение веков утратили бы свою национальность, так что от них не оставалось бы и следа.

Не то мы видим в среде казачества, разбросанного волею судеб по всем окраинам обширной России. Везде мы видим одну общую казацкую идею, один мощный казацкий дух.

Западное средневековое рыцарство, прославившееся грабежами, насилием и угнетением мирного земледельческого люда, ничего общего с идеей казачества не имеет. Казачество стояло за свою свободу, за права обиженных и угнетенных, за свои земли и за свою веру, никому не навязывая ее и насильно не обращая в нее неверных, между тем как в западном рыцарстве цель была совсем другая, а именно — порабощение мирных и беззащитных граждан и распространение католицизма мечом среди славян и литовцев, т. е. цель отрицательная.

Казаки прежних веков, как это ни странно звучит для историков, не считали себя русскими, т. е. великороссами или москвичами; в свою очередь и жители московских областей да и само правительство смотрели на казаков, как на особую народность, хотя и родственную с ними по вере и языку. Вот почему сношения верховного правительства с казаками в XVI и XVII вв. происходили чрез посольский приказ, т. е. по современному — чрез министерство иностранных дел, чрез которое вообще сносятся с другими государствами. Казацких послов или, как их тогда называли, «станицы» в Москве принимали с такою же пышностью и торжественностью, как и иностранные посольства; об этом нам подробно говорит русский публицист XVII в., современник царя Алексея Михайловича, Григорий Котошихин.

С Петра Великого, с 1721 года, войско Донское перешло в ведение военной коллегии. С этого времени, вместо Царских грамот, адресованных «на Дон, в верхние и южные юрты, атаманом и казаком и всему великому войску Донскому», и отписок казаков прямо к Царю, на Дону стали получаться приказы коллегии и указы Сената.

Если же смотреть на казаков, как на исконных обитателей берегов Азовского и Черного морей, Дона и Нижнего Днепра, о чем мы будем говорить в следующих главах, то происхождение имени «казак» объясняется очень легко, и значение этого слова было понятно как для самих древних казаков, так и для соседних с ними народов.

Но прежде чем приступить к этому объяснению, которое тесно связано с вопросом о происхождении казачества, мы здесь приведем мнения по этому предмету некоторых историков, а мнения эти, как увидят читатели, иногда доходят до крайней нелепости, если не сказать — до смешного.

Фишер, в своей Сибирской Истории, изданной нашей Академией наук в 1774 году, слово «казак» относит к языку татарскому. Оно означает, по его мнению, такого человека, у которого нет семьи или который не имеет постоянного жилища. Название это первоначально приписывалось собственно казачьей орде, т. е. ордынским казакам, жившим в начале XVI в. по Нижней Волге, ныне киргиз-кайсаки, которые своими набегами и наездами славились перед прочими народами. Название «казак», продолжает Фишер, от татар перешло к русским и полякам.

По мнению Сталенберга, слово «казак» означает вольный, живущий на границе и всегда готовый служить за деньги.

Но ни Фишер, ни Сталенберг не указывают, от каких именно татарских корней они производят это слово. В современных же наречиях татарского языка слова «казак» нет; следовательно, оно не татарское, а заимствованное ими от другого народа и отождествлено по характеру и исторической жизни казачества с понятием — вольный, никому не подвластный, служащий за деньги, и другими проявлениями военного быта пограничных стражников, подобных древним нашим предкам.

Болтин в примечании к истории Леклерка, в 1788 году писал, что «в отдаленные времена на юге России жили татарские, сарматские и славянские племена; что от них отделились разные толпы в степи, разбойничали там или питались звероловством. Татары называли их казаками, т. е. сбродом. Люди эти, увеличившись, стали известны в нашей истории под именем половцев, существовавших до нашествия татар».

Вл. Броневский, в своей «Истории Донского войска», составленной, как известно, по чужим рукописям и изданной в СПб. в 1834 г., каковой труд серьезного исторического значения не имеет и притом репутация этого автора сильно пострадала от критических статей известного донского историка В. Д. Сухорукова (Донск. вест., 1867, №№ 27–29), ничтоже сумняшеся, высказался о казаках так, что будто бы царь Иван Васильевич, видя размножение по Руси бродяг и разбойников, приказал, выражаясь просто, отворить южные заставы государства и турнуть их вон из отечества на Дон.

В. Д. Сухоруков в составленном им в двадцатых годах прошлого столетия, при участии других авторов, «Историческом описании земли войска Донского» говорит, что «слово казак известно было в России гораздо раньше этого времени: оно, по мнению некоторых, на языке монгольском означало пограничного стража и вообще военного человека; но, рассматривая наши летописи тогдашнего времени, видим, что казаками назывались и такие люди, кои не только вовсе не составляли стражи, но даже разоряли Украйну. По смыслу слов, в летописях и современных актах встречающихся: «На поле ходят баловни-казаки… живут своим казачьим обычаем» и т. д., нельзя не согласиться, что имя «казак» применялось однозначительно разбойнику, но в отношении ремесла оно не было столько поносным и преступным, как разбойник, ибо этот род жизни и поведение были в духе тогдашнего времени. Таким образом, думать надобно, что слово «казак» означало отважного наездника, живущего набегами и войною, не привязанного к земле и домовитости».

Известный наш журналист, критик, беллетрист и историк H. А. Полевой говорит: «Кажется нет уже сомнения, что имя казаков есть азиатское название легкого конного воина. Тут не нужно прибегать ни к Косогам и Казахии Константина Багрянородного (X в. по Р.Х.), ни к косе, ни к козе, ни к козявке, от чего выводили имя казаков Гербинии, Пясецкие, Зиморовичи и др. В Азии доныне целая орда турецкая называется казаками (киргиз-кайсаки). Татары и русские принимали в XV в. имя казака в смысле бездомного, странствующего удальца-воина. Так разумел и Иоанн III в ответе хану Зинебеку в 1477 году. Но то, чем порицали казаков неприятели, составляло их славу, и имя казаков осталось именем собственным целого народа, ибо они гордились им. Некоторое число сих народов, избегшее меча монголов и не хотевшее соединиться с ними, сделались «казаками»».

Барон Брамбеус (О. И. Сенковский), знаток восточных языков, в 1834 г. (т. VI «Казаки») писал: «Мы не думаем, чтобы можно было рассуждать о происхождении слова «казак» без пособия ориентализма и его исторической критики… Слово «казак» есть собственное имя народа, который мы ныне называем киргизами. Кажется, что это поколение, издревле известное в Азии отвагою, хищничеством и ловкостью всадников, с давнего времени придало имя свое отрядам легкой конницы, употребляемой восточными властелинами для разных воинских назначений, подобно тому, как народное имя швейцарцев превратилось в Европе в наименование известного рода служителей. То верно, что у монголов, завладевших Россией, оно означало, кроме киргизов, еще вооруженных всадников, не приписанных ни к какому улусу, не составлявших собственности никакого хана, ни бека, бежавших от своих кочевых владельцев, коротко сказать — «вольных воинов» из разных поколений, соединявшихся в летучие отряды. Слова «казак» и «вольный» были как бы однозначащие, и поэтому первое из них, соединяющее в себе притом понятие о войне, так нравилось беглецам из России и Литвы, поселившимся на Днепре и на Дону. Вот все, что при нынешнем состоянии ориентальной исторической критики можно сказать с некоторою достоверностью о происхождении слова «казак»; оно, по-видимому, ничего не имеет общего с именем Касогов. Не должно, однако ж, думать, чтобы понятие «казачества» не было известно на севере гораздо раньше слова казак. Оно, кажется, очень древнее и в некотором отношении может быть названо коренным обычаем северных народов, проявившихся в разные времена под разными именами. Здесь мы позволим себе одно сближение. Хотя слово «казак» есть собственное имя огромного народа, но оно очень давно сделалось уже нарицательным и притом имеет правильное производство от известного корня. Как нарицательное в восточнотурецких языках оно означает — бесприютный, скитающийся, никому не подвластный, вольный. Бабер часто употребляет в своем джигатайском наречии слова «казаклык, казакламак» в этом смысле. Как производное оно происходит от «каз» — гусь и значит гусак — «свободный, как дикий гусь», говорят турки.

Название черкесов, которые сами себя именуют «адигами», происходит от персидского слова «серкеш», испорченного грубыми устами горцев, и тоже значит — «неподвластный, бунтующий, вольный».

Новгородцы, еще до нашествия монголов, славились своею «вольницей». Присовокупите к тому венгеро-славянское: гуса, гусар — «свободный всадник, бродяга, разбойник», происшедшее от слова гус (гусь), с его производными — «гусарити», т. е. разбойничать на море, «гусарица» — разбойничья лодка и т. д., и вы получите четыре однозначащих названия, четыре разных перевода одной и той же идеи. Вот почему донские и малороссийские казаки назывались попеременно то черкасами, то казаками, вольницей, то даже, как напр. новосербские их соседи и нередко товарищи, — гусарами.

Остатки ордынских казаков, не присоединившиеся к киргизам — своим соплеменникам, образовавшим новое ханство, могли быть первым ядром, около которого копились русские беглецы. Скоро это ядро могло исчезнуть от безженства, преобладавшего в скопище, и русское поколение, беспрестанно умножавшееся новыми пришельцами, остаться хозяином союза. Таким образом, говорит в заключение Сенковский, первоначальное соединение двух разнородных племен нисколько не мешает нынешним донцам быть сынами славянских предков».

Устрялов в своей «Русской истории» говорит, что донцы составляют чудную смесь разноплеменных народов; что язык их состоит из разных элементов; что в чертах их лица есть нечто азиатское и что казаки гордятся своим происхождением от черкесов и даже сами называют себя черкесами.

Д. И. Иловайский в «Истории Рязанского княжества» (Москва, 1884, стр. 203) пришел к заключению, что «в XV в. с одной стороны образуется в Рязанском княжестве особый класс служилых людей из передовой украинской стражи, а с другой — в Придонских степях собирается вольница из русских беглецов — разбойников».

То же самое о донских казаках говорит и Костомаров, признавая их не более как беглецами, а не какой-либо партией, стремившейся сделать изменение или переворот в обществе (Русская История, гл. XXI, Ермак Тимофеевич). Как тот, так и другой не делают серьезной попытки к объяснению этого загадочного для них слова «казак». Впрочем, Иловайский в своих «Розысканиях о начале Руси» (Москва, 1882, стр. 242), цитируя соображения проф. Вруна, помещенные в Записк. Од. Общ. Ист. и Др., т. XII, приходит к заключению, что «название «казаки», вопреки всем попыткам объяснить его из татарских языков, есть, вероятно, то же, что казары, с его вариантами: «казахи» у Константина Багрянородного (X в.) и касоги в нашей летописи».

М. О. Коялович, известный исследователь по истории Западной Руси (ум. 1891 г.), высказался вообще о казаках, что это испорченные силы русского народа, питомцы неестественно натянутой русской жизни времен Иоаннов III и IV, негодные (?) люди, испорченные «злыми началами управления».

Мнения историков Забелина, Соловьева и Ключевского о происхождении казачества я приведу после, а также попутно укажу и на взгляды по этому вопросу историков малороссийских и донских.

Историограф Карамзин, мнение которого я нарочито привожу после других, как более полное, говорит (т. V гл. IV), что «летописи времен Василия Темного, в 1444 г., упоминают о казаках рязанских, как особенно легком войске… Казаки были не в одной Украйне, где имя их сделалось известным в истории около 1517 г.; но, вероятно, что оно древнее Батыева нашествия и принадлежало торкам и берендеям, которые обитали на берегах Днепра, ниже Киева. Там находим и первое жилище малороссийских казаков. Торки и берендеи назывались черкасами, а также казаками. Вспомним касогов, обитавших, по нашим летописям, между Каспийским и Черным морями, вспомним и страну Казахию, полагаемую греческим императором Константином Багрянородным в сих же местах; прибавим, что осетинцы и ныне именуют черкесов казахами. Столько обстоятельств, вместе взятых, заставляют думать, что торки и берендеи, называясь черкасами, назывались и казаками; что некоторые из них, не хотев покориться ни монголам, ни Литве, жили как вольные люди на островах Днепра, огражденных скалами, непроходимым тростником и болотами, принимали к себе многих россиян, бежавших от угнетения, смешивались с ними и под именем казаков составили один народ, который сделался совершенно русским, тем легче, что предки их с X в. обитали в области Киевской и уже были почти русскими… В истории следующих времен увидим казаков ордынских, азовских, ногайских и других; сие имя означало тогда вольницу, наездников, удальцов, но не разбойников, как некоторые утверждают, ссылаясь на лексикон турецкий: оно, без сомнения, не бранное, когда витязи мужественные, умирая за вольность, отечество и веру, добровольно так назывались».

Далее (т. VIII, гл. IV) Карамзин собственно о донских казаках говорит:

« …но важнейшим страшилищем для варваров и защитою для России между Азовским и Каспийским морями сделалась новая воинственная республика, составленная из людей, говорящих нашим языком, исповедующих нашу веру, а в лице своем представляющих смесь европейских с азиатскими чертами, людей, неутомимых в ратном деле, «природных конников и наездников», иногда упрямых, своевольных, хищных, но подвигами усердия и доблести изгладивших вины свои, — то были донские казаки, выступившие тогда (в половине XVI в.) на театр истории ».

Карамзин прямо не называет этих «природных конников и наездников» российскими беглецами, а лишь говорит, что «они считались таковыми», т. е. кем-то, по ходячему мнению, не основанному ни на каких серьезных исторических данных, а это обстоятельство имеет много шансов к более вескому утверждению его первого положения о том, что казачество на южной окраине нынешней России было известно ранее Батыева нашествия, что оно выступило в X в. на театр истории то под именем торков и берендеев, то черкасов и просто казахов или казаков.

Этот взгляд Карамзина, с нашей точки зрения, надо считать более правильным.

В следующих главах мы постараемся доказать, с приведением подробных исторических данных, что казачество как лихие конники, с копьями и саблями — на суше и отважные мореходцы — на море, представляя передовой оплот великого славяно-русского племени, было известно, под тем или другим именем, в глубокой древности, за много веков до Р.Х.; что оно обитало почти в тех же местах, которые занимает и ныне; что оно в XII в. до Р.Х. на 30 кораблях с берегов Дона, Днепра и Днестра ходило на защиту Трои, потом часть его проникла в Италию под именем гетов-руссов, а впоследствии основало Рим; что начиная с VI в. до Р.Х. и до XIII в. по Р.Х. оно наводило страх на персов и мидян, на греков и арабов; боролось с татарскими ордами и в конце концов осталось победителем над всеми своими многочисленными врагами, на славу великих свободолюбивых предков и в назидание грядущему, несокрушимому и гордому потомству.

 

Глава II

Краткий обзор современных народов Северного Кавказа

Все народы Европы, принадлежащие к так называемому кавказскому племени, произошли от одного общего первобытного племени — арийцев, т. е. было то время, когда, по выражению Макса Мюллера, предки арийцев, как то: индусов, персов, греков, римлян, славян, кельтов, германцев и др. жили под одною кровлей, составляя одну семью, род. Уже на пороге истории между отдельными отраслями арийского племени было довольно значительное различие как в образе их жизни, в нравах и обычаях, так и в религиозных воззрениях, и только сравнительное языковедение позднейших времен могло установить их первоначальное единство. На помощь к этому явилась археология и сравнительная антропология. Лингвистика ищет родственность народов в сродстве корней их первоначального языка, история культуры в связи с археологией — в общности культа, антропология же ищет родство народов в общих чертах их физического строения, в устройстве черепа и других частей тела. Одни из народов, благодаря климатическим, географическим, топографическим и другим условиям местности, сохранили в достаточной степени свой древнейший тип и особенности языка, другие же, ввиду неблагоприятных исторических событий, давно уже утратили не только свою политическую самостоятельность, но и народную индивидуальность, подпав под влияние более численного и сильного врага и приняв его язык, веру и обычаи, и только сравнительная антропология указывает нам на те или другие физические особенности таких погибших народов, выделяющая их из общей массы, как единиц, искусственно присоединенных к чужому организму. Примером тому могут служить давно исчезнувшие, политически, народы Передней Азии, как то: шумеро-аккадийцы долин Тигра и Евфрата, за ними ассиро-вавилоняне (халдеи), финикияне, фригийцы, бактриане, лидийцы и др.

Из всех частей света Европа наиболее представляла благоприятные условия для смешения рас и племен. С древнейших времен на это влияли не только местные передвижения народов и междоусобные войны, но и переселение их с востока на запад, как то: болгар, угров, печенегов, половцев, татар и оттоманов. Это последнее обстоятельство вызвало беспрерывные войны, развило торговлю Европы с Азией, внесло в жизнь народов запада много обычаев и взглядов, унаследованных азиатскими народами от своих предков, создало помесь языков и произвело такой хаос в этнологических основах европейцев, что многочисленные исторические и лингвистические исследования не могли дать никаких объяснений, и лишь благодаря успехам этнографии, археологии и антропологии перед нами открылось далекое прошлое человека с его верованиями, взглядами, привычками и мировоззрениями.

С древнейших времен племя Гомер (гомо-ер, ир, ар) и Аскеназ (ас-кен-аз) — в народной таблице Моисеевой, потомки Налета Гезиода, миф о Прометее и предание о переселении Девкалиона, сына Прометея, с Кавказа в Фессалию — у греков связывают Кавказ с историей Европы.

Самое слово Кавказ (от кау — село, поселение, по-осетински, и аз) означает жилище или поселение «азов», древних предков арийцев. Страна, лежащая между низовьями Дона, восточными берегами Азовского и Черного морей и Кавказским хребтом, у древних народов называлась землею «азов», asia terra, т. е. священная земля. Это родина и первобытное местопребывание богов и героев всех арийских народов. Кавказский перешеек с высокой горной цепью, перерезанный глубокими плодородными долинами и расположенный на границе двух частей света, так резко отличающихся и по характеру растительности, и по устройству поверхности, с юга плоская возвышенность, а с севера равнина, с доисторических времен представлял из себя как бы спасательный остров для всех обитавших близ него народов или случайно принесенных каким-либо течением из глубин востока и запада, потерпевших здесь кораблекрушение и за немногими остатками погибших исторически.

Кроме этих случайно заброшенных или укрывшихся от преследования более сильнейшего врага в неприступные дебри гор народов, Кавказ должен был иметь и своих первобытных жителей. Народы эти поселились там, надо полагать, весьма рано, раньше, чем населена была Европа, бывшая большею частью, как это доказывают геологические изыскания, долгое время, в третичный период, под водой и в четвертичный или ледниковую эпоху под льдом.

Хотя следы доисторического человека, большею частью найденные в Западной Европе, Бельгии, Франции, Австрии и Южной Германии, относятся к последней промежуточной, междуледниковой, эпохе, а более ясные к послеледниковой, но это показывает только то, что в этом отношении Западная Европа исследована лучше, Кавказ же со своими пещерами, дольменами и циклопическими постройками, которые мне самому приходилось видеть в области Осетии, по северным склонам гор, почти совсем не исследован, между тем как многочисленные следы здесь доисторического человека на каждом шагу являются очевидными. На Кавказе, как и в других местах, после каменного существовал также и бронзовый век, о чем сделал свой доклад знаток археологии профессор Д. Н. Анучин на IX археологическом съезде в Вильне в 1893 г., причем он указал на влияние этой культуры и на область Дона. Открытая в 1869 г. в Осетии, близ аула Кабан, древняя могила, исследованная Филимоновым, Антоновичем, Вирховым и другими, дает ясные указания на связь бронзовой культуры Кавказа с многими странами Европы. Позднейшие исследования могил этих древних обитателей Европы, известных под названием Неандертской расы, привели к заключению, что раса эта населяла все пространство европейского юга от берегов Дона до Атлантического океана и перебралась в Америку, которая некогда (в третичный период) была соединена сухим путем с Европой. В юго-западной Европе Неандертская раса, помнившая пещерного медведя и мамонта, вымерла раньше, на Руси же она еще долго держалась и стала известна впоследствии (у Геродота) под именем Киммериан. Но это не были арийцы, так как исследования черепов Неандертского человека и найденного у нас в России близ села Гамарни (Каневского уезда) ясно показали, что древние обитатели Европы относились к длинноголовым (долихоцефалам) и пережили каменный период. Черепа эти длинны и узки, надпереносье сильно выдается, выступы бровяных дуг толсты, темя посредине приподнято и округлено, лоб отлог, затылок выпуклый, зубы все, но стерты до десен, нижняя челюсть низка, мускульные прикрепления сильны.

Не будем говорить о том, где именно человечество впервые познакомилось с обработкой металлов, меди, бронзы, а потом и железа, так как этот вопрос в науке является спорным, но несомненно лишь то, что обитатели Кавказа с прилегающими к нему местностями, в том числе Ираном и Месопотамией, очень рано научились обрабатывать металлы; отсюда искусство это постепенно распространилось на юг и восток Азии и на запад в Европу. Носителями этой культуры по передней Азии были древние воинственные ассирийцы, а по Европе арийские племена, населявшие богатую металлами область между Черным, Азовским и Каспийским морями, западными склонами Ирана, равниной Месопотамии, Таврскими горами и гористой Каппадокией. Область эта в древности считалась колыбелью металлургии, благодаря богатым залежам железной руды, доставлявшей прекрасное железо и сталь.

К этим древним обитателям Кавказского перешейка в течение веков постепенно двигались новые народные массы с южных и северных берегов Каспийского моря, из-за Урала, с северных берегов Понта и других мест. Все эти дороги вели к подошве Кавказского хребта, где проходившие народы, испытав различные судьбины, постоянно встречались.

Таким образом на столь незначительном пространстве, как Кавказский перешеек, между туземными народами в дебрях гор вместилось множество последующих племен, путем мирным или враждебным, целыми массами, поколениями, отраслями и колониями. Уже от древних цивилизованных народов не укрылась эта особенность Кавказа, так напр., царь Понтийский Митридат говорил на 20 языках кавказских горных племен, которых он старался привлечь на свою сторону в борьбе с Римом, а римляне для своих торговых сношений с Диоскуриасом (где ныне Сухуми) нуждались в 70 переводчиках, а по Плинию даже в 130.

В настоящее время между горными племенами Кавказа можно указать на семь совершенно самостоятельных коренных языков, разделяющихся на 80 различных отраслей и наречий; народы же, говорящие ими, распадаются на бесчисленные племена и маленькие народцы, имеющие каждый свои нравы, обычаи и наклонности, а также отличающиеся один от другого чертами лица, телесным развитием и религией, представляющей смесь язычества, христианства и мусульманства.

Народы Кавказа — арийской расы, а именно три группы: восточную — лезгино-чеченскую, западную — черкесско-абхазскую и среднюю — осетинскую — в настоящее время нужно рассматривать как только немногие остатки от той многочисленной и сильной семьи арийцев, населявших когда-то северные склоны Кавказских гор до берегов Дона и Волги и от берегов Азовского и Черного морей до Каспийского и потерпевших в течение многих столетий метисацию с восточными тюркско-монгольскими племенами, арабами и евреями, проникшими сюда из древнеперсидской монархии в VIII и VII вв. до Р.Х., а с запада — с греками и римлянами, а ранее того с доисторическими племенами Европы, известными у древнегреческих историков под именем Киммерйцев. Чистый арийский антропологический тип теперь можно встретить только в горных малодоступных областях Кавказа. Общие черты этого типа следующие: короткий, стройный стан, широкий в плечах и тонкий у талии; высокие, прямые, вытянутые в голенях ноги, круглая голова с высоким прямым лбом, тонким прямым или с горбиной носом, малым, круглым, подобранным подбородком, светлыми или темно-русыми волосами, голубыми, чаще карими глазами и белым чистым румяным лицом, в особенности бросающимся в глаза у молодого поколения. Как на особенности переходного типа (метисов) можно указать на черные, иногда с красниной, жесткие волосы на усах и бороде, выпуклый лоб, выдающийся затылок (колпачком), горбатый, орлиный, или ястребиный, нос, а в Дагестане и Осетии часто семитический.

По исследованиям К. Курдова (Антропология лезгин, 1902 г.) более чистый тип лезгин сохранился в Самурском округе Дагестана — местности, изрезанной глубокими и дикими ущельями и защищенной с юга Кавказским хребтом.

Лезгины, древние Аланы-Лезги, самый многочисленный и храбрый народ на всем Кавказе; они говорят, собственно самурские, легким звучным языком арийского корня, но благодаря влиянию начиная с VIII в. по Р.Х. арабской культуры, давшей им свою письменность и религию, а также давлению соседних тюркско-татарских племен, много утратили из своей первоначальной национальности и теперь представляют поразительную, труднодоступную для исследования смесь с арабами, аварами, кумыками, тарками, евреями и др.

Соседями лезгин, на западе, по северному склону Кавказского хребта, живут чеченцы, получившие название это от русских, собственно от своего большого аула «Чачань» или «Чечень». Сами чеченцы свою народность называют Нахчи или Нахчоо, что значит люди из страны Нах или Hoax, т. е. Ноевой, так как, по народным сказаниям, они пришли около IV в. по Р.Х. в настоящее свое местожительство, чрез Абхазию, из местности Нахчи-Ван, с подножий Арарата (Эриванской губерн.), и, теснимые кабардинцами, укрылись в горах, по верхнему течению Аксая, правому притоку Терека, где и теперь еще есть старый аул Аксай, в Большой Чечне, построенный некогда, по преданию жителей аула Герзель, Аксай-ханом.

По филологическим изысканиям барона Услара, в чеченском языке есть некоторое сходство с лезгинским, в антропологическом же отношении чеченцы — народ смешанного типа. В чеченском языке встречается довольно много слов с корнем «гун», как, например, в названиях рек, гор, аулов и урочищ: Гуни, Гуной, Гуен, Гуниб, Аргун и др.

Солнце у них называется Дэла-Молх (Молох). Мать солнца — Аза.

Из всех народов Кавказа наиболее всего ученых занимали осетины, живущие по горам и северным предгорьям Кавказского хребта, от Военно-Грузинской дороги на запад. Много было написано трактатов, разных исследований, гипотез об этом загадочном народе, об его далеком прошлом, языке, верованиях, нравах и обычаях, но, к несчастью, мало основанных на научных данных. Несомненно лишь то, что язык осетин, по исследованию известного немецкого лингвиста и санскритолога Макса Фридриха Мюллера, относится к одному из индоевропейских наречий иранской ветви, занимающей среднее положение между армянским и персидским, но ближе к языкам древних пельви и парси, сохраняя в то же время свои некоторые первобытные особенности. Как это обстоятельство, так и наблюдения в области сравнительного языковедения, скажу от себя — даже поверхностные, дали повод нашему московскому профессору В. Ф. Миллеру причислить осетин чуть ли не к современной германской расе, даже к немцам. Одно забывают наши ученые исследователи, впрочем, большею частью из немцев, что язык не есть еще показатель принадлежности данного народа к той или другой расе. Примеров к тому много налицо. Все литовско-славянские племена, населявшие до X в. по Р.Х. южные берега Балтийского моря и среднее и нижнее течения pp. Немана, Вислы, Эльбы и Рейна, как то: Пруссы, Венеды, Поморяне, Оботриты, Полабы и др. в настоящее время, как онемеченные, говорят на немецком языке, но это нисколько не может служить основанием к тому, чтобы их и в антропологическом и других отношениях также можно было причислить к германцам. Язык, нравы и обычаи, с потерей политической самостоятельности народа, могут быть поглощены более сильной культурой завоевателей, антропологический же тип может удержаться на целые тысячелетия и в особенности скажется в атавизме молодого поколения. Дети немцев-пруссаков поразительно похожи на детей малороссов наших Харьковской, Черниговской, Полтавской, Волынской и других губерний, не говоря уже о детях польского и белорусского крестьянства. Далее, по исследованиям Шантра, Эркерта и нашего антрополога И. И. Пантюхова, армяне с антропологической точки зрения в большинстве случаев крайние брахицефалы, т. е. короткоголовые и в этом случае во многом сходны с сиро-халдеями и кавказскими горскими евреями. Английский ученый Бертинг считает их людьми одного типа с евреями допалестинского периода. Профессор Анучин говорит, что армяне — племя не арийское, а скорее арианизированное (по языку).

Доктор И. И. Пантюхов, воспользовавшись случаем, когда Тифлис был наводнен бежавшими из Турции армянами, в конце прошлого столетия, подверг многих из них антропологическому измерению, при чем нашел, что огромная часть из них, по своему физическому складу, оказалась чистокровными курдами. Среди армян очень много даже ассимилированных цыган. А между тем армяне говорят на одном из арийских языков и в этом только отношении причисляются к индоевропейскому племени.

Да. Название вещей меняется в истории народов, но под новыми словами живут старые факты, трудно изменяемые (В. Величко).

В языке осетин довольно много корней славянских, германских, древнеперсидских, греческих и латинских, т. е. общеарийских. Но причислять их только за это к одной из немецких народностей довольно рискованно и даже смешно. Нетрудно догадаться, что все это вышло из-за того, что все наши ученые в области сравнительного языковедения были из немцев, которые и старались все, что только есть хорошего у какого-либо из народов, в особенности входящих в состав России, приписывать своей расе, своему влиянию, своей культуре, отнимая это у других.

Осетинский язык имеет много диалектов; главные из них: тагаурский, куртатинский, дигорский, валаджирский, джавский и др. Дигорец с трудом понимает тагаурца и валаджирца. Тагаурское наречие считается более чистым, т. е. оно более других приятней для слуха европейца и может легче других быть усвоено, между тем как остальные изобилуют неопределенными гласными, большею частью протяжными, нелегко запоминаемыми, твердыми шипящими, гортанными и горловыми, так неприятно действующими на слух цивилизованных наций. Кроме индоевропейских, в осетинском языке немало есть слов туранских и семитских, в особенности в собственных именах. В общем замечено, что во всех горных ущельях буква С произносится как Ш, ДЗ и Ц как Ч, т. е. чем глубже в горы, тем произношение тверже, и наоборот.

Река по-осетински называется «дон», отчего все реки Осетии имеют следующие названия: Гизельдон, Садон, Нардон, Закидон, Сонгутдон, Мамисондон, Ар дон, Лая дон, Фиагдон, Пацадон, Ксандон, Урухдон и др. Названия рек и вообще воды «дон, тон, дан, тан, тун, дун» очень древние, встречающиеся на пороге истории арийских народов по всей Европе и западной Азии и удержавшиеся до настоящего времени только в одном языке осетин. Вар дан — кипящий, пенящийся дан, Кубань — по Птолемею (II в. по Р.Х.); Тан, Танаис (Танай, Данай) — Дон; Данапр, дан с порогами — Днепр; Данастр — дан-стрый, быстрый, струйный — Днестр; латинский Данубий, немецкий Донау, осетинский Дуней-дон, т. е. всемирная река, Дунай. Дуна — Двина, Родан — Рона, Эридан — Рейн или какая-то другая северная река, скорее Неман, на берегах которого добывался янтарь. Радус или Эриданус — По, в Италии. Яксарт — нынешняя река Аму-Дарья, в древности также называлась Танаис, иногда Раса, как и наша Волга — Ра, Ара, Арас. Река Висла носила название Танаквисл, Танаисл или просто Исла. Неман в более древнюю эпоху назывался Рудон, а в позднейшую Рось. Поросье, собственно, нижнее его течение. Устья рек носили общее название «донье», «тонье» или «тоня», удержавшееся до сего времени во многих местах славянских земель, как напр., у нас и у сербов. Древние города, расположенные по берегам рек — «данов», носили названия: немецкий Данциг, польский — Гданск, при устьях Вислы: Сингидан или Чингидан, Новиодун, Лунгдун (Лейден), Лондон, Каргодун или Кракодун — Краков. Тания или Дания — местность, изрезанная реками (данами), проливами. Датчане или Даны у поляков называются дуньчики. У англосаксов даны или таны были привилегированным сословием, подобным нашим боярам; об этом сословии мы будем говорить ниже. Древние божества с окончанием дон, тон и тун: Посейдон и Нептун — боги воды, моря и Плутон — бог ада, подземного огня (Вулкан), у греков и римлян; Годан или Одан — бог воды у германцев, у славян Водан; Дон-беттер — бог воды у осетин, как Ю-беттер (Юпитер) у древних лидийцев — царь небесный и Юмал — бог добра; отсюда Ю-дан — бог дождя, небесной воды. Одним словом, название воды или рек «дон» было известно тому доисторическому народу, от которого Eridanus, знаменитая мифическая «река борьбы», получила свое название. Название рек с прибавлением «дон» встречается в языках санскритском и семитических, как то: аравийском, финикийском и других, например: Иордан, с притоком Дан; в Египте Танис или Таникум — один из правых рукавов Нила; Сардон или Сирдон, Ладон, Гесперидон и т. д. В Малой Азии часть исторических рек также имела окончания «дон». Но все это нисколько не подтверждает гипотезы некоторых наших ученых о том, что будто бы когда-то существовала какая то осетинская цивилизация, простиравшаяся на все пространство Европы, западной Азии и северной Африки. Это только доказывает историческую связь арийцев с Кавказом, как и присутствие во всех индоевропейских языках слова «ази, аза, азен и азе», означающего бога, господина, вождя или народного героя. Арийская раса, а какой именно народ, об этом мы будем говорить ниже, господствовала на всем указанном пространстве и свои этимологические особенности языка в более первобытной форме удержала только в одном из своих представителей — в осетинском народе, укрывшемся от чужеземного влияния в дебри Кавказа. По мнению некоторых лингвистов, при помощи осетинской этимологии можно объяснить многие непонятные слова, встречающиеся в арийских языках всех стран. Но это мнение преувеличено, так как осетинская этимология не так уж богата, чтобы ею могли пользоваться европейские языковеды для объяснения некоторых малопонятных или веками утративших смысл индоевропейских корней; в отношении же названий предметов семейно-домашнего обихода вывод этот в некоторой степени верен. Но сходство эти названия скорее всего имеют с языками древнеперсидским, древнеславянским, русским и литовским, но никак уж не с немецким, как об этом трактовал в своих осетинских этюдах в 1881–1887 гг. московский профессор В. Ф. Миллер. Этот языковед в осетинском языке нашел до 600 корней, будто бы имеющих большое сходство с разными немецкими наречиями, чем немало смутил других русских ученых и вселил уверенность в осетинском народе о родственности его с германцами. Одно забыл этот почтенный ученый, что немецкий язык сравнительно недавнего происхождения. Древние германцы, по исследованию известного немецкого географа и историка Кледена, занимались лишь войною и охотой, презирали городскую жизнь, любили ленивый покой, мало имели понятия о торговле, ремесле и промышленности и до римлян даже не знали употребления денег. Следовательно, это были дикие варварские племена, одевавшиеся в звериные шкуры, занимавшиеся лишь войной и грабежами соседей и не оставившие после себя ни памятников искусства, ни письменности, а также и следов языка, на котором они говорили. Недавно в Тевтобургском лесу, в Вестфалии, во время работ землекопы наткнулись в толстом слое торфа на удивительно сохранившийся труп древнегерманского воина.

Хирург, доктор Гротиан, и многие археологи, явившиеся на место находки, признали по одежде и оружию в найденном трупе одного из древних тевтонов, так хорошо описанных Тацитом. Тело необыкновенно хорошо сохранилось. Только кожа слегка почернела и местами сморщилась, зубы же остались удивительно белыми, а волосы, очень длинные, сохранили красивый рыжеватый цвет. Черты лица довольно крупны и резки.

С виду германцу лет тридцать, а рост его равняется 1,85 метра. Он был покрыт толстым плащом из темно-коричневой шерсти, с вытканными на нем рисунками. На ногах были кожаные сандалии, чудесно сохранившиеся, длиной 33 см (около половины аршина). Вот образец германца со всей его цивилизацией.

Нынешний немецкий язык имеет много общего с языками голландским, датским и шведским и отличается от них лишь выговором. Вместе с христианством и вообще римской культурой в него вошли слова и даже целые фразы языка латинского, как развитого и литературного, названия религиозных обрядов, образа правления, законодательные термины, а также наименования разного рода учреждений и проч. Но самое главное — это то, что в язык немецкий вошло много слов литовских и славянских, исковерканных и переработанных на свой лад в течение веков до неузнаваемости. Только современные беспристрастные лингвисты могут разобраться в этом. Некоторые немецкие ученые последнего времени откровенно сознаются, что для объяснения значения многих будто бы древнегерманских корней им приходится изучать древнеславянский язык в его многочисленных говорах и наречиях. Дело в следующем: соседями германцев на севере и востоке были многочисленные племена славян и литовцев (Пруссов). Из славянских племен известны: Бодричи — на границе с Данией, Лютичи — в нынешнем Бранденбурге (Бранном боре), Венды, Поморяне — по берегам Балтийского моря, в Померании, к востоку от устьев Одера; Гаволяне, Лужичи, Сербы Полабские (по Эльбе), Силезцы, Великополяне и др. Словом, от р. Рейна, славянской Рины, до Вислы все земли были населены славянами. Тацит в 60 г. по Р.Х. говорит, что германцы не знают еще городов, славяне же строят прочные деревянные дома и укрепленные города для обороны от неприятелей. В славянских землях, говорит Кледен, торговля и ремесла процветали до такой степени, что миссионеры не могли иначе выразить своего удивления, как сравнением Поморья с обетованной землей. У Вендов тоже процветало скотоводство и земледелие, так что в открытых полях находились всяких родов овощи и т. п. Оттуда вывозились соленые и копченые сельди, мед, воск, лен, полотна, пенька, хмель, бревна, доски, смола, поташ, сукна, меха, кожи, сало и копченое свиное мясо, до которого и тогда уже были лакомы германцы. Славяне даже имели свою особую письменность, о чем будем говорить ниже. Начиная с X в. германцы, объединенные Карлом Великим в сильную монархию, наступательно двинулись на восток, покоряя и истребляя одно за другим многомиллионные славянские племена, и под тяжелым гнетом своим шаг за шагом убили их народность и их язык. Вся нынешняя германская низменность есть сплошное славянское кладбище.

Вслед за славянами потеряло свою народность и свой язык под тем же гнетом и литовское племя Пруссы, обитавшие между устьями Вислы и Немана, в Поросье. Славяне защищали свои родные земли отчаянно и с героизмом, но искусственно разъединенные и разобщенные хитрым и дерзким врагом, действовавшим где силой, где интригой и подкупом, легли костьми среди своих полей и лесов и под развалинами своих сел и городов. Мицкевич в «Конраде Валленроде» говорит, что нашествие немцев было для славян хуже чумы или другого какого-либо мора, так как при этих бедствиях гибли только некоторые города и села, при нашествии же немцев гибло все:

Слова эти глубоко верны, ибо они рисуют нам германизм как могилу славянских народностей.

Древние германцы, как сказано выше, жили в лесных шалашах и юртах и занимались лишь войной и охотой, мало имели понятий о торговле, ремеслах и промышленности, а также об архитектуре; не знали и письменности; следовательно, не могли иметь в своем языке тех названий, которые необходимы для выражения понятий о предметах, качествах и действиях народам оседлым и более культурным. Все это германцы в течение веков должны были поневоле заимствовать от культурных соседей, и главным образом от славян и римлян.

Славянские названия местностей, сел и городов германцы переделали по созвучию на свой лад: Брани-бор, в стране Лютичей, в Бранденбург, Микулин-бор в Мекленбург, Гамбор в Гамбург, Поморье в Померанию, Стрелов в Стрелиц, Лужицу в Лаузац, Будисин в Баунен, Липе в Лейпциг, Русиславу в Руслау, Прусаков в Прайсен, Вельбор в Вилленберг, Выструг в Петербург, Острог в Остерроде, Кролевец в Кенигсберг, Колобрег в Кольберг, р. Лабу в Эльбу, Рину в Рейн.

Немцы уродуют не только чужие слова, но и свои собственные: там, где д, они произносят т; где т, там д; где г, там к; где к, там г; где б, там п и наоборот. Заставьте немца произнести пить, он скажет бить; велите сказать быть, он скажет пить. Славянский плуг они переделали в флюг.

Глагол пахать — в флюген — pflügen; полк — в фольк; холм, скалу, остров — в гольм — Holm; соху — в Zoche и т. п. Кто желает убедиться, сколько славяно-русских корней в немецком языке, пусть возьмет сравнительный словарь этих языков и вспомнит при этом историю того и другого народа. Беспристрастный исследователь укажет нам, славяне ли заимствовали слова у немцев или немцы у славян.

Германцы не знали также горного дела: в саксонском горном календаре, изданном в 1783 г., сказано, что славяне первые там начали разрабатывать руду и им принадлежали все первые горные рудники. Все технические горные названия сохранились там по сие время, и названия эти вендо-славянские, выдаваемые немцами за древнегерманские.

После всего этого спрашивается: какого же языка корни профессор Миллер нашел в языке осетинском? При сравнении, даже поверхностном, словаря осетинского с славяно-литовским, латинским, древнеперсидским и санскритским ясно бросается в глаза, что многие корни этого языка по своему значению общи языкам индоевропейским и более всего сходны с персидскими, языка парси, и древнерусскими. Так, например: газ — гусь, cap — голова (царь), мад — мать, дуар — дверь, аик — яйцо, карн — курица, аз — год, хор — хлеб (кор — корка), манг — обман, тарк — торг, зимег — зима, мест — месть, геди — гадкий, раст — прямой, хорз — хороший, ней — нет, стин — стоять и т. п.

 

Глава III

Черкесия и ее прошлое

К западу от Осетии, по северным склонам Кавказского хребта, живут черкесы; кличка эта дана им в прежние времена азиатскими народами за их дерзкие разбойнические нападения на море и означает в буквальном переводе «головорезы» (по-персидски серкеш — головорез). Обыкновенно черкесами называют все племена горцев, населяющих восточный берег Черного моря от устьев Кубани до пределов Абхазии, но такое обобщение не совсем верно, потому что эти племена отличаются друг от друга как по своему происхождению, так и по языку. Собственно, к черкесам относятся одни только «адигейцы», самое красивое племя из кавказских горцев. (Адиге — остров на всех языках Кавказа.) Адигейцы разделяются на многие племена, из которых натухайцы и шапсуги в половине прошлого столетия занимали ближайшие к нашим границам земли от Анапы до р. Вардан.

Эти два племени, сходные по происхождению, говорят одним языком, с небольшим различием в наречии, и составляют население в 150 тыс. душ. Адигейцы имеют свою азбуку и даже грамматику.

Из других черкесских племен в прошлом веке были известны: тюкайцы, темиргойцы, безсленеевцы, хегайковцы, абадзехи, бжедухи, гизе, мохошевцы, убыхи, кемгуй, кабардинцы и др., всего около 527 000 человек. Число черкесов значительно уменьшилось вследствие массовых выселений в Турцию после Крымской войны; дальнейшие выселения после войны 1877–78 гг. и в 1889–90 гг. низвели число их до 152 тыс. Шапсуги и убыхи выселились все, абадзехи и бжедухи наполовину. Они поселились в Азиатской Турции около озера Ван, близ Ерзерума и Трапезунда и теперь представляют в Турции иррегулярную кавалерию, известную под названием «баши-бузуков», тоже — головорезов. В прежние века некоторые племена черкесов, живших на подгорных равнинах, подчинялись крымским ханам, но шапсуги и кабардинцы вели в продолжение 200 лет такую ожесточенную войну с крымцами, что целые племена их были истреблены до одного человека, например племя хегайковцев.

В конце XVIII века силою судеб на Кавказе, на р. Кубани, появляется новый, сильный и оригинальный народ, и именно в то время, когда стала разгораться борьба России с горскими племенами. Это были запорожские казаки, переселившиеся туда из Добруджи и других мест и ставшие лицом к лицу с дикими и воинственными соседями. Расположившись на привольных кубанских берегах, Черноморское войско нашло на отведенных ему местах остатки сильных черкесских племен, воевавших с ногайцами, а иногда и вместе с ними вносивших опустошение и меч за Дон, в глубь русских земель.

Запорожцы в первые годы своего пребывания на новых местах жили с черкесскими племенами мирно, взаимно изучая и интересуясь друг другом, а потом завели даже дружбу и куначество. Видимо, новые соседи ценили друг в друге удаль, отвагу и рыцарский дух. Затем, с развитием борьбы России с черкесскими племенами, запорожцы приняли в ней деятельное участие, покрыв вновь славой свое древнее рыцарское имя.

Сохранилось предание, записанное В. А. Потто, что всю местность и все разливы близ устьев Кубани занимало некогда хегатское племя, ближайшее к владениям крымских татар, а к юго-востоку от них обитали жанинцы — сильный и страшный для соседей народ, выставлявший до 10 тысяч превосходных всадников.

Жанинское племя было некогда на Кавказе сильным и могущественным, резко отличавшимся от других черкесских племен своею отвагою, гордостью, духом независимости и пламенным характером. Жанинцы исповедывали чуть ли не с первых веков нашей эры христианскую веру и говорили на славянском языке. Собственно, это были не черкесы, а кубанские «черкасы», древнее и сильное славянское племя, черкасское казачество, о котором будем говорить ниже. Хегатцы и жанинцы в течение нескольких веков с отчаянным упорством отстаивали свою веру и независимость; часть их раньше, в X, XI и XII вв., переселилась на Днепр, а остальные в конце концов погибли в неравной борьбе с врагами; остатки их в семидесятых годах XVIII в. были истреблены чумою. Запорожцы на их месте нашли лишь несколько бедных хижин, разбросанных по Кара-Кубанскому острову. О христианстве древних кубанских черкасов свидетельствуют сохранившиеся доныне многочисленные развалины храмов, чтимых как святыни не только нынешними черкесами — христианами, но даже и магометанами: об этом также говорит барон Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о Московитских делах», составленных в 1517–1526 годах. Этот выдающийся ученый писал, что «около болот Меотиды и Понта (Азовского и Черного морей), при реке Кубани, впадающей в болота, живет народ Афгазы (Абхазы). В этом месте вплоть до р. Мерузы, вливающейся в Понт, находятся горы, по которым живут черкесы или цики (сиги или чиги Страбона). В надежде на неприступность гор, они не повинуются ни туркам, ни татарам. Однако русские свидетельствуют, что они христиане, живут по своим законам, согласуются с греками в вере и обрядах и совершают богослужение на славянском языке, который у них в употреблении. Это самые дерзкие морские разбойники, ибо по рекам, текущим с их гор, они спускаются на судах в море и грабят всех, кого могут, в особенности плывущих из Кафы в Константинополь». (Стр. 159 и 160).

На карте Московии, составленной по Герберштейну, в углу между Азовским морем и Кавказским хребтом, именно в том месте, где протекает р. Кубань, отмечено средним шрифтом CIRCASIPOPULI, т. е. черкасские народы, а к северо-востоку, на меридиане Крестового перевала, приблизительно там, где ныне Пятигорье, отмечено мелким шрифтом: черкасы пятигорские. Выше черкасов, там, где ныне северная часть Кубанской области и Ставропольская губерния, крупным шрифтом отмечено: TARTARIA, Татария, а по нижнему течению Волги, по обеим сторонам, — ногайские татары.

Кубанские черкесы, вернее черкасы, продолжали быть христианами и во второй половине XVI века, при царе Иване Васильевиче Грозном. Карамзин в V главе, т. VIII, своей «Истории Государства Российского» говорит:

«Кроме Ногаев, послушных князю Исламу, верному союзнику России, и донских казаков, царь имел на юге усердных слуг в князьях черкесских: они требовали от нас полководца, чтобы воевать Тавриду, и церковных пастырей, чтобы просветить всю их землю учением евангельским. То и другое желание было немедленно исполнено: Государь послал к ним бодрого Вишневедского и многих священников, которые в дебрях и на скатах гор Кавказских, основав церкви, обновили там древнее христианство». Ученый миссионер времен царя Алексея Михайловича, родом кроат, посетивший Россию и пробывший в ссылке в Тобольске около 15 лет, в оставленных им записках ясно говорит, что черкесы — славянского племени и исповедуют христианскую веру. В подтверждение этого мнения можно привести еще следующее обстоятельство. В 1865 году наш отряд, прорубавший в девственном лесу просеку между Туапсе и Шахэ, в урочище Хан-Кучий, раньше населенном истребленным черкасским племенем христиан ханучей, нашел на одном из старых гигантских дубов вырезанную древнеславянскими буквами надпись следующего содержания: «Здесь потеряна православная вера. Сын мой, возвратись в Русь, ибо ты отродье русское».

Современные этнографы обыкновенно относят черкесов к тюркско-татарскому племени. Но это не совсем верно, так как среди массы населения попадаются на каждом шагу не только отдельные лица, но даже целые аулы с чисто арийскими профилями, овалами лиц и выражением глаз, усмешкой и ухватками, до поразительности схожими с казачьими, особенно казаков терских. Темно-русые волосы на голове, светлые с красниной на усах, высокий лоб, прямой, немного с горбиной нос, подобранный подбородок и серые или светло-карие глаза дополняют это сходство, но иллюзия тотчас пропадает, когда заговоришь с ними по-русски: они ни слова не понимают. В особенности достойны изучения в этом отношении жители аула Карм, расположенного к северо-западу от Эльбруса. Масса лиц встречается и с тюркско-татарскими типами, но в большинстве черкесское население, как бы оно разнообразно ни было, имеет свой особенный облик, свойственный всем горским народам Кавказа: угрюмое, почти злое выражение лица и черных глаз, сухой и гибкий стан, с тонкой талией и широкими плечами, горбатый, часто семитический нос, высокие голени с небольшой стройной ступней.

Селения черкесов обыкновенно расположены в живописных местностях, но разбросаны без всякого порядка и скрыты за деревьями, увитыми виноградными лозами так, что издали трудно бывает их заметить. Жилища их — это древние запорожские курени: продолговатый четырехугольник из плетня, обмазанного глиной, с очагом посредине и с навесом (причолком) у входной двери. Над очагом к соломенной крыше подвешена высокая плетенная из хвороста и обмазанная глиной труба. Внутри по стенам развешено дорогое оружие. Вокруг печи приделаны полки или подвешен шкаф для посуды. Широкие, низкие кровати, покрытые войлоком или коврами, и небольшие круглые столы, расставленные в разных местах комнаты, довершают ее украшение.

Для объяснения всего вышесказанного обратимся к древней истории этой интересной страны, которую осетины и до сих пор называют казакией, и ее загадочного народа, известного у греческих и римских историков и географов под многими разными названиями. Страна эта обнимала все пространство, простиравшееся по восточным берегам Азовского и Черного морей, от нижнего течения Дона до предгорий Кавказа.

Еще задолго до появления в этих местах греков финикияне, имевшие уже сильный торговый флот, плавали по Черному морю и заходили до той дальней восточной «земли», куда их, как и позднее греков, привлекала молва о золотых россыпях и о богатстве далеких баснословных стран.

В этих странствованиях финикийцы из Черного моря заходили в Азовское, в р. Дон и по р. Манычу, которая в то отдаленное время была многоводна и служила проливом между Азовским и Каспийским морями, — проникали в р. Волгу и Урал, куда из стран Приуральских действительно могло доставляться золото. О пребывании на берегах Маныча финикийцев свидетельствуют найденные лет сорок тому назад в берегах большого манычского озера Гудилы остатки древнего финикийского корабля, построенного из очень крепкого дерева с медными гвоздями. Устье р. Дона в то время было гораздо выше нынешнего, и, быть может, Манычский пролив вливался прямо в древнюю Меотиду, т. е. Азовское море. Кроме золота, купцы вывозили из этих мест и другие металлы, рыбу, какой нет в других морях и реках, как напр. красную, мед, воск, пушной товар и хлеб.

Древние писатели говорят также о плаваниях по Черному морю карийцев, бывших то союзниками, то соперниками финикийцев.

Развившееся впоследствии мореходство у греков заставило финикиян уступить свои рынки этим последним и прекратить свои экспедиции в эти страны.

С VII и VI в. до Р.Х. греческие торговые колонии, милетские, уже появляются по берегам Черного и Азовского морей, как напр. Синоп (на южном берегу Черного моря), Фазис, Диоскурий (на восточном), Пантикапея, Нимфея, Феодосия и Ольвия (на северном). Дорические колонии: Гераклия Понтийская, Херсонес Таврический и др. Ионийские: Фанагория на Таманском полуострове, Пантикапея, как расположенная при Керченском проливе (Босфор Киммерийский), близ нынешнего города Керчи, держала в своих руках всю рыбную и хлебную торговлю восточной половины Скифии; р. Танаис (Дон) и Волга представляли удобный путь для привоза продуктов дальних, северных и восточных стран.

Таманский полуостров представлял группу островов между рукавами Гипаниса (Кубани); здесь находились города: Фанагория, Кепы, Гермонасса, Киммерион, Ахиллеон, Апатурон и др. Несколько южнее, к берегу Понта (Черного моря), лежала «гавань синдов» (индов) и Горгиппия. Древнейшие обитатели Босфора были Киммериане, полудикое первобытное племя. О господстве их прямо говорят Геродот и Страбон. Их вытеснили скифы.

Восточные берега Азовского моря до Кавказских гор в V в. до Р.Х. занимали племена сарматов или савроматов. Греки, строя свои города на землях этих народов, становились первоначально в зависимость от них или платили им дань за занимаемую землю. С одной стороны, им приходилось бороться с этими племенами, с другой, благодаря неизбежному смешению с греками, племена эти перенимали греческий язык и культуру и превращались таким образом в полугреков; так, например, Гелланик называет эти народы миксэллинами.

Основание Пантикапеи относят к 511 г. до Р.Х., т. е. к промежутку между походом Дария на скифов и разрушением Милита персами. В V в. она уже стояла во главе союза босфорских греческих городов, носившего общее название Босфора. В 438 г. до Р.Х. один из туземных князьков, именем Спартак, соединил под своею властью оба берега Босфора и положил таким образом начало Босфорскому царству, просуществовавшему до конца II в. до Р.Х., а потом пришедшему в упадок и покоренному Митридатом — царем понтийским.

В тот же период времени, т. е. около VI и V вв. до Р.Х., босфорскими греками в устьях Дона (Танаиса) был основан новый город под названием Танаиды. Эта греческая колония, выдвинутая далеко на северо-восток, глубже всех прочих колоний, во времена Геродота (V в. до Р.Х.) не считалась уже новым городом и имела значение в торговле Греции по вывозу невольников, рыбы, выделанных мехов, сыромятных кож и хлеба. Чрез нее ввозились предметы греческой культуры, как то: сукна и другие ткани, вина, оружие, посуда, разные металлические изделия и мелкие товары.

Около Рождества Христова Танаида достигла цветущего состояния и сделалась самым оживленным пунктом для торговых сношений греков с восточными народами. Вскоре она была разрушена до основания понтийским царем Пелемоном, ставленником Рима, завидовавшим ее процветанию, так что во времена Плиния (I в. по Р.Х.) город этот уже не существовал.

По археологическим изысканиям позднейшего времени, а также раскопкам хранителя музея Императора Александра III А. А. Миллера, произведенным в 1908–1910 гг., в достаточной степени установлено, что древняя Танаида (первая) была расположена близ нынешней Елизаветовской станицы. Город этот находился на острове, незатопляемом в половодье, окруженном водой: с севера — рукавом Дона, проходившим по ерику Дугину (теперь — Камышовое болото), с востока и юга — Доном и полузаглохшим ныне ериком Казачьим, а с запада — морем, которое в то время, надо полагать, простиралось выше нынешнего своего местоположения.

Найденный А. А. Миллером при раскопках в указанном месте материал по стилю золотых вещей, керамике, по клеймам на глиняных амфорах относится к V–III вв. до Р.Х. и должен быть разделен на две категории: 1) предметы греческой техники, служившие местным туземным жителям при торжественных случаях народной жизни, и 2) предметы туземного производства, употреблявшиеся в повседневной жизни. Первые найдены в могилах, вторые — при раскопках городища и особенно жилищ. Могилы устроены по одному образцу: они представляют собою прямоугольные или квадратные ямы, глубиной около одного метра, со стенками, обложенными толстым слоем местного камыша.

Скелеты расположены большею частью головой на запад, при этом в ногах всегда находятся амфоры и другие глиняные сосуды и кости лошадей, ожерелья, шейные обручи (гривны) и оружие обыкновенно лежат на своих местах. Ввиду чрезвычайной сырости почвы бронзовые и железные изделия совершенно уничтожены ржавчиной. Внешняя форма могил почти всегда курганы полушаровидной формы, обложенные вокруг кольцом — оградой из камней.

Из этих погребений можно вывести заключение, что в древней Танаиде жили богатые скифы — славяне и греческие купцы, сносившиеся с Грецией, а большею частью с Пантикапеей, выходцами которой Танаис и был основан.

Самое городище расположено посредине курганного могильника. Оно очень обширно и состоит из двух частей, окруженных валами. При этом внутренний вал значительно больше наружного. Верхний слой почвы состоит почти целиком из мусора, черепков, пепла, угля, черепицы, остатков пищи (кости рыб, баранов, птиц и лошадей), каменных грузил от сетей, остатков построек из необтесанного камня-дикаря, скрепленных глиной и крытых камышом или черепицей, и стеклянного шлака. Последний факт указывает на практиковавшееся здесь производство стекла.

Городище все изрыто кладоискателями почти за две тысячи лет до нас. На окраине его курганный некрополь (кладбище). Можно установить и место акрополя (крепости).

Ниже г. Танаиды, в ста стадиях от него, т. е. около 17–20 верст, Страбон указывает населенный разными племенами остров Алопекию. По исследованиям геолога В. В. Богачева, остров этот мог находиться близ нынешнего села Кагальника.

Через сто лет после разрушения Танаиды в устьях Дона возрождается новый город, и уже не на прежнем месте, так как, по-видимому, река там к тому времени сильно обмелела или отошла по другому руслу, а на правом берегу Мертвого Донца, близ нынешнего хутора Недвиговского Елизаветовской станицы. Местность эта сильно изрыта: раскопками открыто два курганных некрополя; найдены остатки валов, фундаменты капитальных зданий, а также многие предметы и надписи на камнях и монетах, ясно свидетельствующие о существовании здесь торгового города со смешанным населением, управлявшегося архонтами и имевшего сношение с Босфором. Гавань этого города, носившего название Танаиды 2-й, была доступна для морских судов. ВIV в. по Р.Х. он был разрушен гуннами, так что к концу этого века о нем уже не упоминает ни один из византийских писателей. Степи, прилегающие к Меотиде, представляли обширные пастбища для скота кочевых народов, которые, по словам Страбона (VII, 3,17), «жили в различных местах, смотря по тому, какое из них в данное время обладает хорошими пастбищами, — зимою на болотах около Меотиды, летом на равнинах». Кроме скотоводства, местные жители занимались в обширных размерах хлебопашеством и рыболовством, в особенности на восточных берегах Азовского моря. Страбон также говорит о разведении в босфорском царстве и винограда, где его на зиму, по причине холодов, закапывали в землю; но плоды этой лозы были мелки (II, I, 16 и VII, 3, 18). О процветании земледелия в древнейшие времена на равнинах нижнего Дона и в особенности Кубани указывает существовавшее в то время поклонение в этих местах богине земли, именуемой «Алия, Опия и Опс», отсюда распространенное название этой богини «Европия» или «Деметер» (Dea Mater), которой, по словам Геродота, гиперборейские или северные девы приносили в жертву пучки пшеничных колосьев как первые плоды своих полей. На это указывают также найденные в курганных раскопках на Таманском полуострове изображения на разных предметах, бляхах, ожерельях, стенах могильников и проч. хлебных колосьев, цветов мака, домашних и диких животных, плодовых деревьев, сошников и проч., а позднее — виноградных гроздьев.

Во время Геродота и его современника Гиппократа, т. е. в V в. до Р.Х., на юге нынешней России и в Приазовье климат был гораздо суровее, чем теперь. В течение восьми месяцев, говорит Геродот (IV, 28), там стоял нестерпимый холод, а пролитая в это время на землю вода не делала грязи, разве разведешь огонь. Азовское море и Керченский пролив, даже часть Понта, как говорит Помпоний Мела, замерзали так, что живущие там свободно переезжали через пролив с одного берега на другой на телегах с тяжестью. В остальные четыре месяца также стояли холода и шли непрерывные дожди. Гиппократ:

«… с севера постоянно дули холодные ветры, южные же доходили редко и то слабые. Густой туман окутывал днем равнины: люди жили в сырости, вдыхая сырой туман… так что там постоянно был холод, летняя же жара всего несколько дней и то не сильная… Жители зимой и летом употребляли одну и ту же пищу и носили одну и ту же одежду. Воду пили из снега и льда; телесных упражнений никаких не имели. По этим причинам сложение у них толсто и дородно, суставы мокры и бессильны, а желудки очень отягощены мокротами, особенно нижний. Да и невозможно, чтобы тело несколько просыхало в таком крае, по одним уже свойствам природы и времен года… Женщины одутловатого сложения »…

Геродот:

« лица у жителей от холода белые и веснушковатые… Тело безволосое. Волосы белокурые, глаза голубые ».

Ко времени Р.Х. климат в Приазовье, по-видимому, стал еще суровее. Диодор Сицилийский (III, 34) говорит, что вследствие чрезмерного мороза замерзают там величайшие реки, и по льду переходят войска и нагруженные телеги; замерзает и вино и другие жидкости, так что их откалывают ножами, и, что всего удивительней, оконечности людей отпадают, перетертые одеждой, глаза помрачаются, огонь не дает защиты и бронзовые статуи лопаются. Овидий (I в. по Р.Х.) в своих «Понтийских письмах» (1, 3, 34) говорит:

« Что хуже скифского мороза? Лежу я, покинутый на песках края земли, где все засыпано постоянно снегом. Поля не родят здесь ни яблок, ни сладких гроздей, не зеленеют ивы на берегу, ни дубы на горе. Нельзя и море похвалить больше земли: постоянно под яростью ветра вздымаются волны, которых не освещает солнце (50–54). Лежит снег и не сгоняет его ни дождь, ни солнце, борей делает его твердым и вечным. Так что пока не сошел еще прежний, идет уже новый и во многих местах остается двухлетний снег… Без бочек стоят вина, сохранившие форму сосудов: пьют вино не черпая, а давая кусками » и т. д.

Страбон также приводит целый ряд свидетельств о скифском холоде: «Лошади малы, скот велик, лопаются бронзовые гидрии, а их содержимое замерзает… Рыбы, замерзшие во льду, вырубаются так называемой гангамой».

Нет сомнения, что описанные южанами-греками страхи о холоде преувеличены, но астрономические и геологические данные действительно подтверждают, что в то время в нашем Северном полушарии было холодней, чем в Средние века; что самый теплый год у нас был 1262 и что с этого времени наше полушарие вновь постепенно замерзает и высыхает. Это наглядно подтверждается следующими доводами: во времена Страбона, т. е. в I в. до Р.Х. виноград произрастал только на Босфоре, в Средние же века культура его распространилась по северной Германии, Бельгии и даже Англии. Теперь в тех местах о виноградниках уже нет и помину. Даже в северной Франции и средней Германии он не вызревает и разведение его постепенно отодвигается к югу.

Дон, по Страбону, впадал в Азовское море двумя устьями, отстоявшими одно от другого на 50 стадий, около 8–10 в. Дионисий (I в. до Р.Х.) в своем землеописании говорит:

« посреди беспредельного леса впадает Танаис (Дон) в угол Меотиды (Азовского моря), отделяя Европу от Азии: к западу Европа, к востоку Азия ».

В этих местах в древности водилось множество всякого рода диких животных, даже барсы. Из домашних наибольшим уважением пользовались лошадь и землепашец-вол. По преданию скифов, записанному Геродотом (IV, 5–7), плуг, ярмо, секира и чаша, сделанные из золота, упали с неба и достались во владение младшему из трех сыновей родоначальника их Таргитая, именовавшихся Аксаями, — Кол-Аксаю. Предметы эти у них считались священными. По Курцию (VII, 8,8) скифы на требование о покорности ответили Александру Македонскому:

« Нам даны были дары, если ты хочешь знать скифский народ: ярмо для волов, плуг, копье, стрела и чаша. Их употребляем мы с друзьями и против врагов. Мы даем друзьям плоды, добытые работой волов, из чаши вместе с ними совершаем возлияние богам, врагов поражаем вблизи копьем, вдали стрелою !»

Трог Помпей, писатель I в. до Р.Х., пользовавшийся, кроме Геродота, какими-то несохранившимися документами, говорит: «скифский народ всегда считается древнейшим, хотя долго был спор о древности рода между скифами и египтянами» (Iustinus, II, I).

 

Глава IV

Кто были скифы-сарматы?

За изучение и критический разбор древнерусских летописей, как это ни странно и не больно для самолюбия русских людей, взялись впервые иностранцы и особенно немцы. Все выдающееся в истории Руси ими нарочито или замалчивалось, или искажалось; все характеристическое русское они старались присвоить своей расе и даже нередко покушались отнять у нас не только славу, величие, могущество, богатство, промышленность, торговлю и все добрые качества сердца, но и племенное имя — имя руссов, известное исстари, как славянское.

Во главе таких критиков славяно-русских летописей стоит Август Людвиг Шлецер, случайно попавший (в 1761 г.) в Россию (по приглашению придворного историографа Г. Ф. Миллера), а потом ставший членом нашей академии наук.

В своем труде «Нестор. Русские летописи», изданном на немецком языке и переведенном Языковым на русский в 1809 1810 гг., Шлецер, переставляя и выбрасывая произвольно слова (из Ипатьевского списка), сделал вывод, что варяги — народ германского племени, живший по берегам Балтийского и Немецкого морей, и что Руссы принадлежат к этому же племени и могут означать шведов. Выводы Шлецера усиленно стали повторять его соотечественники, а потом и наши историки, не разбираясь в том, что продают славу своей родины и ее великое прошлое. Эта инертность и нежелание разобраться в многочисленных источниках, прямо говорящих о славянстве древних Руссов, поразительны. Впрочем, мы привыкли перенимать все целиком от запада и во всем ему верить, в особенности немцам.

Из позднейших наших историков один только Иловайский восстал против шлецерианства, т. е. германского происхождения Руссов, в своем труде «Розыскания о начале Руси» 1882 г., но все-таки целиком отнес варягов к норманнам, что, как мы увидим ниже, не следовало бы делать.

Материалы, служившие для созидания древнейшей славяно-русской истории, много веков лежали под спудом, не разобранные, не рассмотренные и не пропущенные сквозь горнило здравой и беспристрастной критики, подобно тому, как Геркулан и Помпея скрывались около двух тысячелетий под пеплом. Между тем история славянской Руси так богата фактами, что везде находятся ее следы, вплетенные в быт всех европейских народов, при строгом разборе которых Русь сама собою выдвинется вперед и покажет все разветвления этого величайшего в мире племени.

Хотя путь к тому, по обширности своей, довольно трудный, но уже несколько знакомый: по нем пускались и вели ожесточенную борьбу с скандинавоманией Ломоносов, Катанчич, Венелин, Шаффарик, Савельев-Ростиславич, Морошкин, Надеждин, Боричевский, Чертков, Вельтман, Лукашевич и многие другие, и, скажем с благодарностью, не без успеха. В особенности потрудился над этим вопросом во 2-й половине прошлого столетия Егор Классен, а до него исследователь славяно-русских древних археологических памятников Фаддей Волланский. Трудность в изучении этих памятников заключается в том, что исследователю необходимо знать все главнейшие славянские наречия и происшедшие в течение веков перемены в них от внутреннего развития слова и от соседнего влияния; также необходимо знакомство с характером, нравами, обычаями, домашним бытом и внутренним движением славянского мира.

Мы знаем, что история не должна быть пристрастной к данному народу, но не дозволим и мало осведомленным иностранцам, как например шлецерианцам, обращать русскую историю в сатиру.

Может быть, русские последователи Шлецера, не разбирая сущности дела, по одному влечению к этому, по их словам, величайшему критику вступятся за своего кумира, но, чтобы наперед охладить жар этой партии, выводящей, посредством невозможных натяжек, огромнейшее племя Руссов, занимавшее некогда половину Европы, из крошечного скандинавского народца, напомним им, что их «великий критик и филолог» производит чисто славянское слово «дева» от германского «Tieffe» (сука). Одного такого факта достаточно, чтобы понять Шлецера без дальнейших исследований его доводов. Но чтобы опровергнуть это грубое лжеучение, что будто Россия развила свои силы от влияния на нее скандинавов и что самое имя свое она получила от них же, мы представим здесь материалы, которых, как говорится, тля не тлит и ржа не разрушает.

Эти материалы состоят из племенных названий, рассеянных по всем историям и ныне очищенных критикой от переклада их на языки греческий, римский, татарский, немецкий и скандинавский и доведенных ею до своего прототипа; также названия городов, живых урочищ, городища, могилы, клады, насыпи, развалины, монеты, медали, кумиры, оружие, сохранившиеся местами остатки славянского языка, нравы, обычаи, поверья, порядок ведения войны, а главное — остатки древнейшей славяно-русской письменности. Эти памятники ясно свидетельствуют, что предки наши, славяно-руссы как народ существовали ранее греков и римлян и оставили после себя следы, указывающие о их существовании, а также о своем искусстве и просвещении.

Греки и римляне давали многим славянским племенам свои, произвольно составленные прозвища, относя их то к местности, то к наружности, то к суровости в войнах, то к занятиям и образу их жизни. От этого в древней истории накопились сотни лишних имен, ничего в этнографическом отношении не означающих; но кой-где выплывают и настоящие имена тех племен. На них-то главным образом мы и остановимся.

Древнейших обитателей восточной Европы, берегов Азовского и Черного морей, части Малой Азии и степей Закаспийских греки называли общим именем скифов и делили их на несколько племен. Из этих племен наиболее известны: саки, парфяне, давы, массагеты, варки или урки и гирки — гиркамцы, сколоты и сарматы. Давы (Dahves, греческ. Daoi, лат. Dahae) были одним из главных скифских народов Передней Азии и берегов Каспийского моря (Страб. II, 508, 511. Плин. Ест. Ист. 6, 19, 33 и 37). В VI в. до Р.Х. даги были под властью персов. В это время некоторые племена дагов покинули свою страну и поселились по соседству с Арменией. Другая часть этого народа переселилась в Самарию (Ездра: 4. 9). Это произошло, надо полагать, после того, как родичи их скифы с берегов Черного моря проникли в Вавилонию, Сирию и Палестину, образовав там свои поселения, из которых азиатским грекам был известен город Скифополис, на месте еврейского Вефесиана. Третья часть дагов около V в. до Р.Х. перешла на берега Азовского моря, а потом утвердилась во Фракии, образовав там народ, известный в истории под именем даков или дациан, двинувшийся впоследствии (в VIII в.) в верховья Дуная.

Следовательно, название «скиф» не было родовым именем этого народа, в чем сознается и сам Геродот, говоря: «Общее название всех скифов, по имени царя их — Сколоты; скифами назвали их эллины». Персы называли этот народ саками.

Барельефы на колоннах дворца в Персиполе и на скале в Багистане (Манифест Дария Гистаспа), на которых саки изображены в характерных скифских одеждах, с надписью под ними: «это сак», и теперь свидетельствуют, что персы скифов называли этим именем. Соседями европейских скифов, по словам Геродота, были сарматы или савроматы — Saurmatai, Suromatai, Surmatai Sauromatai, жившие по левой стороне Нижнего Дона до Кавказа, к востоку от берегов Азовского моря, и говорившие на одном из скифских наречий. Об этом свидетельствуют Геродот (IV, 117) и Овидий. Последний говорит, что, научившись говорить по-гетски и по-сарматски, он мог слушать речь старика варвара, т. е. скифа.

Позднейшие, после Геродота, историки, как то: Страбон (I в.), Птолемей (II в. по Р.Х.) и др. к сарматским племенам относят Яцигов, Алан и Роксолан (рос-алан). Яцигов или Адзигов разделяют на три касты: на королевских, сидевших у Черного моря, а потом у Дуная, на хлебопашцев — у Азовского моря и на Яцигов-меченосцев (по греческому выговору «метанасте»).

Название «сарматы», как и «скифы», не было собственным именем этого народа, а дано было понтийскими греками, часто сталкивавшимися с жителями названных местностей только по делам торговли, на народных торжищах, и, надо полагать, не со всею массою, а только с известною корпорацией промышленников и торговцев, привозивших на эти торжища произведения и изделия своей и соседних стран. Как в древности, так и теперь на этих торжищах, или ярмарках, известного рода торговцы-промышленники располагаются в отдельных местах, по предметам торговли, как например: меховщики, кожевники, сыромятники, сапожники, железняки, рыбники, медовщики, бредники и др. Сыромятные кожи и меха были главными предметами вывоза из Скифии и Сарматии. Греки их поставляли во все южно-европейские страны. Из таких кож выделывались конская сбруя, воинские щиты и проч. Следовательно, прозвище «сарматы» или «савроматы» и «суроматы» произошло от «сыромяты», т. е. сыромятники, выделыватели сыромятных кож.

Диодор Сицилийский говорит, что сарматы вышли из Мидии. Их переселили на Дон скифы. Но почему же греки их не называли мидийцами, а сарматами или савроматами? Венелин искал в греческом языке корень этого слова и производил слово «сармат» от ящероглазый. Другие слово это производили от персидских «сар» — господин, голова и «мада» — женщина, от господства будто бы у этого народа женщин. Проф. Страсбург, ун. Ф. Г. Бергман (1860) слово «сарматы» переводит «людисевера», от Shauro — север и mates — люди (мидийское mat и древнее mant). Но по отношению к какому же народу они были северянами — трудно сказать. По древнему писанию, они жили у истоков Инда, затем южнее Мидии, а во времена Геродота в нынешнем Задонье. Как они назывались в древности, мы не знаем, но только нам известно, что этим именем их назвал Геродот в V в. до Р.Х., а за ним стали повторять эти названия и все греческие историки. Следовательно, приведенные мнения являются ошибочными. Первоначальные сношения греков со скифами были на путях торговли. Известно, что на ярмарках спрашивают купцов и промышленников по товару, а не по стране, в которой они живут, и не по цвету и быстроте их глаз. Греки спрашивали, приехали ли кожевники (сыромятники), лунтайники, малахайники, рыбники и др. Скифы, как скотоводы, в большом количестве производили сыромятные кожи и продавали их грекам. Этот товар составлял одну из главнейших ветвей торговли. Вот почему греки и римляне, несмотря на постоянные войны с сарматами, всегда оказывали им предпочтение пред другими соседними народами и старались переселять их в свои владения, даже пленных не продавали в рабство, а пристраивали к излюбленному их ремеслу. Если принять это в основание, то нам будет ясно, почему древние историки писали скифы-сарматы, венеды-сарматы, алане-сарматы и проч. Фракийцы также имели сыромятников, которых греки называли Σaurmatal. Во многих местах Малороссии и теперь называют сыромятников — сырмате и кожемяте. Греки не выговаривают звука Ы и потому писали сармата, сурмата и саурмата — Saurmatai.

«Сколоты» — также слово славяно-русское. В великорусском наречии название «сколоты» означало хлопотуны, сколотин-хлопотун, от глагола колотить, сколачивать, выколачивать. Так называли купцов, торгашей, шибаев. Впрочем, в России есть несколько речек с подобным же названием, как то: Сколотка (Хар. губ.). Колота (Варш. губ.), Колоча (Смолен, губ.), Колокша (Яросл. губ.) и др. Жители Южной России, как думает Классен, названы Геродотом «сколотами» со слов только одного правителя племени, с которым он лично беседовал. Речь, по всей вероятности, шла о русских купцах-хлопотунах, людях суетливых, требовавших себе скидки или прибавки, как это делается и теперь. Геродот и правителя этого племени назвал именем Сколот. Но мнение это едва ли верно. Ведь не все же европейские скифские народы, жившие на пространстве от Каспийского моря до Дуная и далее на север на 20 дней пути, считая день по 200 стадий (около 640 000 кв. в.), были купцами и шибаями, чтобы их Геродот назвал этим случайным именем. Поищем другое объяснение этому слову. Хотя, несомненно, все ниже приведенные названия будут нарицательные.

В доказательство этого назовем несколько случайных имен, данных греками и римлянами народам нынешней Южной России и происшедших от занятия жителей и от предметов их торговли, а также и от носимой ими одежды и обуви.

Алане — скотоводы, пастухи от «алань» — пастбище, в Тверской, Новгородской, Смоленской и др. губ. Зипани, сипани — зипунннки — Zipani, Sipani. Какатцы от какаты — башмаки из бересты — Zaccati. Кисыни от кисы — оленьи сапоги — Kissini. Курпинники от курпин — лапти из охлопьев — Carpiani. Курпы — носящие или торгующие башмаками с пряжками — Carpi. Лунтайники — носящие сапоги из оленьей шкуры — Lantani. Малахайники — Malachity. Меланхлены, носящие черные плащи — Melanchleni. Нарыняне от няры — валеные сапоги, Neuri, Nerinani. Струсни, носящие башмаки с ушками — Sturni, Strusi. Харпайники, носящие серые кафтаны — Carpagi. Чепани, носящие казакины, жупаны — Cepini. Шабура, носящие балахоны из толстого холста — Sabiri. Одноглазые — Аримаспи — Кривичи. Будины, от малороссийского «будина» — хоромина, живущие в деревянных домах — Budini. Конюхи — Coniochos и Heniochi — уздодержатели. Волыняне, вольные — Valoini, Vulini, Vulni. Поганые — Pagani и т. д.

Таких мнимых народов с испорченными в устах греков и римлян названиями можно привести сотни.

Даже позднее собственные имена славян и их городов греки, римляне, а потом и германцы переделали до неузнаваемости; так например: Святослав — Свендосфлав, Ярослав — Iarysleif, Игорь — Ingor, Володарь — Baldur, Ратибор — Radbiart, Новгород — Nemogarda и Nowago, Рыбинск — Kibinska, Кизляр — Kitzlar, Устюжна — Ustezna, Козлов — Kolzof, Ряжск — Rask, Киев — Kuiada и Kioabu (Конст. Багр.); Муром — Murow, Вышгород — Wusegarda, Мста — Mstva, Смоленск — Milinisk, Очаков — Axiake, Хорваты — Chrodati, гости — Gosi; Ахтырка — Aqathyrska, Бел-бог — Bilbоg, секира — Saqaris, Углич — Aulisch и т. п.

Некоторые названия городов и местечек греки (Константин Багрянородный и др.) до того исковеркали, что даже сам Шлецер не решился их объяснить и над многими поставил вопросительные знаки, а между тем города эти были расположены где-то близ Киева, Смоленска и Новгорода.

Вот сколько мнимо разнородных племен населяло нынешние славянские земли. Если к этому еще прибавить случайные названия этих племен, происшедшие от места их жительства, как то: загорцев, подгорцев, нагорцев, поречан, заречан, брежан, поморян, залесян, древлян, озерян, украинцев и т. п., каковые названия греки выдавали за собственные, то нет никакой возможности, без строгой критики, добраться до истины.

Итак, греки, а за ними и римляне жителей нынешней Южной России и Передней Азии называли общим именем скифов: скифы, скиты, скуты, скюты, сциты, скюфь и скют (чуть и чудь), от первоначальной формы этого названия, известного со временем Гомера (Odiss. 14,34), Scvtos и Scutos, означавшего у адриатических греков кожу (cutis), а у понтийских сыромять или сыромятную воловью (скотскую) кожу — щит, латин. scutum, так как это орудие защиты выделывалось из этих кож. Греки не имели в своем языке звука щ и выговаривали его как ск, а потому и писали вместо «щиты», т. е. щитоносцы, скиты и скифы, римляне же вместо щ писали сц и выговаривали сциты и т. д. Следовательно, греки и римляне все славяно-скифские племена называли щитоносцами, щитниками, так как это боевое оружие, по свидетельству многих древних писателей, было изобретено именно скифами. Это подтверждается и персидскими барельефами времен Дария, на которых скифы изображены со щитами, а персидские воины без них. Сарматы или сыромяты и скифы есть синонимы одного и того же первоначального имени, но только на разных наречиях: вот почему многие древние историки часто писали скифы-сарматы, сарматы скифского племени и т. д.

Название одного из скифских племен сколоты также означает щитоносцы или щитники, от персидского кала, хазарского кел, наше скала (простонародное скель), готское skildus, литов. skyda, англосаксонское scyld, норм, skiödr, шведск. sköld — щит, защита. У скифов, как и их потомков — славян, щит был символом защиты власти. Вот почему Геродот и утверждает, что «сколоты» было название царское и что скифы, сознававшие свое превосходство, носили название «царские скифы». Сколоты жили на берегу Черного моря и в Крыму. У них состояли данниками приморские греческие колонии, между которыми была и Ольвия (Ф. Г. Бергман. Скифы. Halle, 1860. В переводе В. А. Канского).

Все приведенные имена скифского народа суть нарицательные. Родовое же имя всех славянских племен есть «россы», встречаемое с древнейших времен на всем пространстве восточной Европы от Балтийского моря до Черного и от Каспийского до Средней Азии, даже до Египта. Имя это встречается и в полном и в сокращенном видах: Россы, Роззы, Руззы, Ресы, Рась, Аорсы, Реи, Рса, Рша, Расы, Роша, Разы, Разены, Роксы и т. д. В соединении с другими названиями: Атторози, Хазироззи, Себбирози, Аланорси, Роксолане, Порей, Парси, Геты-Руссы, Уни-Рози, Уди-Рози, Удины-Рози, Саввеи-Рози и т. д. Места и реки, занимаемые Россами: р. Рса или Раса (в Древней Трое); Рса — р. Араке, по-арабски Эль-Рас, по-монгольски Орсай и Рахса, по-гречески Раса и Орос; Яксарт или Сырдарья, по-древнему — Раса; Волга также называлась Расой и Рсою; р. Руса или Порусье, в Новгор. губ.; р. Рось, впадающая в Днепр; р. Руса в Моравии; р. Руса, правый рукав Немана; Черное море — Русское море. Дон так же, как и Волга, арабами назывался Русской рекой.

Греки и римляне называли славян: Ставани, Стлавани, Свовени, Слави, Славини, Склавини, Склавы и т. д. Во всех этих названиях господствующей буквой является «а». Следовательно, название народа «славяне» есть нарицательное и произошло от «славы». Вечные войны славян с римлянами, старавшимися покорить их земли, перенесли название «склавы» на военнопленных рабов, отчего эти последние в Риме и стали вообще называться этим именем. Но это нисколько не препятствует производить имя славян от слова «слава». Славяне никогда не заимствовали свои собственные имена у чужих народов, как например германцы: Ратвальд — Родовлад, Рагнвальд — Роговлад или Рогвольд; Велимир — Волимир, Цвентибольд — Святополк и многие другие, а имели свои и самые лучшие производили от «славы» и «чести», вообще от выдающихся качеств, например: Бретислав, Болеслав, Буреслав, Богуслав, Владислав, Вретислав, Всеслав, Венцеслав, Вячеслав, Вратислав, Гремислав, Доброе лав, Буеслав, Разислав, Любое лав, Мстислав, Мечеслав, Мирослав, Примислав, Ростислав, Святослав, Буеслав, Сулислав, Собеслав, Судислав, Добромысл, Славомысл, Славолюб, Славомир, Унислав, Ярослав, Преслав, Заслав, Честибор и многие другие. Геродот слово «славяне» переводил по-гречески: алазоны и авхеты — прославленные.

Древняя Мизия и Македония, как мы увидим ниже, были населены славянами. Пелазго-фракийские племена были славяне (исследования Черткова).

По падении Македонского царства часть македонцев около 320 г. до Р.Х. переселилась к Балтийскому морю; народ этот там стал известен под именем Бодричей, сохранивший до самого падения своего герб Александра Македонского, изображавший буцефала и грифа. Бодричи говорили на славянском языке и от натиска германцев переселились на Ильмень и Ловать, где и основали Новгород и Псков около 216 г. до Р.Х. (Птолемей). Славяне во все века с гордостью называли себя этим именем. Мы славяне, т. е. любящие славу, говорили они. Родовое же название этого народа, как сказано выше, было Руссы или Россы, т. е. поклонники росы, воды.

Следовательно, ни скифы-сколоты, ни сарматы как отдельные народы не существовали. Названия эти были даны случайно славянам — Россам от носимых ими кожаных щитов 24 века тому назад греками, а потом, повторяемые в течение многих веков историками и географами, они наконец совсем исчезли из употребления как лишние.

Читающие эти строки спросят, какими же наивными, по выводам автора, были великие Геродот, Страбон и другие греческие и римские историки, что так опрометчиво окрестили великий славяно-русский народ не свойственными ему, случайными именами.

Да, действительно, в этом случае они были наивны, как наивны бывают иностранцы и теперь, когда речь зайдет о славянорусской народности. Кто желает хоть поверхностно ознакомиться с некоторыми немецкими учебниками по истории и географии России XVIII и прошлого столетий, тот с удивлением найдет в них, что под словом «мужик» — Muschiks — немцы понимали крепостного, под начальником — главу бунтовщиков, под словом работа — барщину; Козьма Минин у них русский бунтовщик, пульк — отделение казаков, баба-яга — богиня войны у руссов; в России, по словам немцев того времени, имеются три породы лошадей: конь, лошадь и кляча; или: в России нагревают воздух разложением огня на улицах и проч. Что это? Наивность, невежество или просто издевательство над русскими? В коммерческой географии Христиани (XVIII в.) — в западной Двинской провинции помещен г. Архангельск. Восточные провинции: Поле, Мордва, Устюг, Вядски, Пейорски, Обдорски и др. Дербент лежит в земле самоедов. Петербург находится на реках: Доне, Оби, Двине, Волге, Днепре и Неве. Эта география выдержала даже два издания. Какой же точности в описании народов мы должны требовать от древних греков, случайно заброшенных на северные берега Понта и Меотиды?

Приведем еще два примера наивности ученых иностранцев, посетивших Россию и Дон в конце XVIII и в первой половине XIX века. Известный французский писатель Александр Дюма-отец в своем путевом дневнике записал, что он видел, как казаки ели сальные свечи и «пили водку под развесистой клюквой». Ученый Паллас в 1773 г. писал, что из Старочеркасска он видел Эльбрус и что эта гора видна и из Сарепты. В действительности же это не могло быть, так как от названных мест до Эльбруса около 700–800 верст.

Шлецер утверждает, что славяно-руссы IX в. были номады. Между тем Баварский географ в 866 г. насчитывает у славян до 4000 городов, у уннов-Россов 148 городов, у великороссов (Vuillerozi) — 180, у савейских Руссов 212, у хазар-Россов 250 и т. д.

Прокопий и Маврикий в начале VI в. говорят, что славяне живут в городах и деревнях и занимаются хлебопашеством, ремеслами и торговлей. Тацит в 60 г. по Р.Х. писал, что германцы не знают еще городов, славяне же строят прочные деревянные дома и укрепленные города. Скандинавы Россию (Rbszaland) называли царством городов — Gaardarikr. То же говорит и наш летописец Нестор. Шлецера, написавшего комментарии на Нестора, нельзя заподозрить в невежестве. Так в чем же? Только в злом умысле умалить, унизить приютивших его славян-руссов и давших ему звание члена своей академии наук.

Все средневековые историки и географы Россию называли страною городов, а наш академик конца XVIII в. назвал ее страною бродячего народа. Древние историки нам говорят, что скифы, сарматы, яцыги, роксолане и алане один и тот же народ. Но какое же коренное название этого народа, населявшего издревле нынешнюю Россию? Геродот говорит, что сарматы скифского племени. Птоломей (II в. по Р.Х.) называет славян и алан скифами и тех же славян и алан сарматами; он же говорит, что скифы сарматского племени. Плиний (I в. по Р.Х.) называет хазар — скифами, сербов — сарматами, роксолан — аланами. Страбон (I в.) сарматов — скифами, роксолан — аланами. Греки — по Нестору — славян скифами. Свидас и древняя география — Руссов скифами. Константин. Багр. (X в.), Анна Комнена, Лев Диакон и Киннам — Руссов скифами; Маркиан Гераклийский — алан сарматами, Халкокондила — Руссов сарматами; Прокопий — венедов сарматами, Диодор Сицилийский (I в. до Р.Х.) — ассирийцев и мидян сарматами. В Пеутингерских таблицах ведены (берегов Балтийского моря) названы сарматами; у Скимна Хиосского и в Перипле Понта Эвксинского алано-руссы названы сарматами. Адам Бременский — венедов скифами, а Папа Сильвестр II — сарматами, Клууверий — венедов и словецев — сарматами, Иорнанд (VI в.) славян сарматами, а готов — славянами. Антон — будинов, роксолан и сербов — сарматами. Шаффарик — роксолан, алан и яцигов — сарматами. Аммиан Марцеллин и блаженный Иероним — яцигов, паннонцев — сарматами; древняя грузинская история — алан Россами. Прокопий — антов и славян — аланами, Приск (V в.) — аорсов (живших к востоку от Азовского моря) — сармато-скифским народом. По Геродоту — скифы поклонялись мечу, в виде бога войны. По Климентию Александрийскому, сарматы также поклонялись мечу как богу войны. По Нестору — Руссы поклонялись мечу как богу войны.

«Малые Аорсы», т. е. Малая Русь, пишет Страбон (L. XI, р. 506) «происходили, по всему вероятию, от Великих Аорсов, живших к северу. Малые Аорсы могли выставлять 200 000 конницы. Великие же несравненно более».

Гуннов называют скифами все почти историки. Гетов, Массагетов, Тирагетов, Тана-Гетов и др. также почти все греческие историки называют то скифами, то сарматами, то аланами, то россами, напр. Геты — Россы.

Все эти народы, по греческим и римским писателям, говорили то славянским, то русским языками, но лишь на разных наречиях.

Если считать все приведенные названия за принадлежавшие отдельным народам, то приходится допустить, что в истории есть выражения, свидетельствующие о совершенном отсутствии логики, а также образцы бессмысленницы, как напр. скифский народ, живущий в Европейской Сарматии, славянского племени, или скифы сарматского племени, а сарматы — скифского и т. п.

По Страбону — роксолане жили между Днепром и Доном и были многочисленным и храбрым народом, могшим выставлять до 50 000 и более хорошо вооруженных всадников. Плиний, Тацит и Птоломей, а также Иорнанд местожительство этого народа указывают там же, где и Страбон. Плиний признает их за народ, родственный аланам: следовательно, роксолане то же, что Россы-алане; к этому выводу пришел и Иловайский в «Розысканиях о начале Руси». Тацит (I в. по Р.Х.) причисляет роксолан к сарматам и описывает участие их в битве таким образом: «У сарматов раздавался не один голос вождя; у них все подстрекают друг друга не допускать метания стрел, говоря, что следует предупреждать битву быстрым ударом и рукопашной схваткой… Сарматы, оставив лук, которым они хорошо владеют на близком расстоянии, бросились вперед с длинными пиками и мечами» (Annal. VI, 35). В другом месте тот же историк говорит: «Удивительно, храбрость сарматов находится как бы вне их самих. Никто не боится так пешей битвы, как они; но когда они делают нападение лавой, едва ли может устоять какой-либо строй» (История, I, 79). Арриан (И в. по Р.Х.) в своей «Тактике» о военных приемах сарматов говорит: «Копьеносцы приблизились к вражеским рядам и отбивались копьями»… или: «прогоняли при нападении врага пиками, как алане и сарматы» (IV, 3). Аммиан Марцеллин в 358 г. по Р.Х. говорит, что у сарматов были длинные копья и что боевым их криком было восклицание «мара! мара!», что означало смерть. Народ этот приведенными историками назван «сарматами» по старой привычке, так как одновременно он ими же, а также и другими именуется «роксоланами», т. е. аланами-Россами и описывается как народ скотоводы. Сарматы времен Босфорского царства (I в.) объединились, по словам римских историков, в сильный народ под управлением «spadines», т. е. господина.

Атака с пиками наперевес сарматских всадников прекрасно изображена на фреске катакомбы, открытой в Керчи в 1841 г.

Последним из авторов древности о роксоланах упоминает готский историк Иорнанд (VI в.). По его словам, народ этот оставался в тех же пределах, отведенных ему еще Страбоном: следовательно, он не был увлечен на запад гуннским движением.

Дальнейшие упоминания о роксоланах мы встречаем уже в источниках IX в., по которым народ этот оказывается живущим гораздо севернее, где-то близ р. Вислы и Немана (прусские хроники). Роксоланы там называются уже Руссами. В это же время на историческое поприще выплывает и Русь днепровская, черноморская и казарская. Арабские историки IX и X вв. Ибн-Даст, Мукадеси, Масуди и др. прямо говорят о Руси, живущей по берегам Черного моря на лесистом и болотистом острове, а также в земле хазарского царя; что из этого народа, говорящего славянским языком, набираются отряды в его войско и что Руссы населяют целую часть столичного города Итиля или Ателя (при устьях Волги).

О славянстве северных и прибалтийских Руссов много привели убедительных данных Иловайский в своем «Розыскании о начале Руси» и Егор Классен в «Материалах для истории Славяно-Руссов», выпуски I и II. Здесь мы ограничимся лишь некоторыми указаниями, более выясняющими этот вопрос.

Руссы и торговый город Руса на берегах Балтийского моря упоминаются еще в IV в. до Р.Х. Об этом пишет грек Пифей, посетивший эти места в 320 г. на корабле вместе с торговцами греками. После этого о Руссах прибалтийских говорят, на основании древних летописей, историки скандинавские: Торфей (норвежский), Иоганнес Магнус (шведский) и Саксон Грамматик (датский).

Саксон Грамматик (ум. 1208) говорит, что в I в. по Р.Х. датский король Фротон 1-й в морской битве победил русского царя Траннора и взял его город Роталу, в Ливонии, и Пельтиск (Полоцк), столицу Веспазия, другого русского царя, завоевал страну еще какого-то царя Гондувана и женился на его дочери.

В III в. при Фротоне 3-м Руссы и Гунны напали на Данию: царь руссов Олимер начальствовал флотом, а царь гуннов — сухопутным войском.

В I в. норвежский владетель Гальфдан воевал в землях востока России и Ливонии, убил на поединке славяно-русского царя Сигтрига и женился на дочери другого русского царя Эймунда.

Во II в. Готер, сын шведского короля Готброда, погиб в сражении с Боем, сыном русской княжны Рынды. Сын Готера и его преемники имели многие войны с Руссами в течение всего II в. (Саксон Грамматик).

Шведский король Готеброд за несколько лет до Р.Х., вспомнив о насилиях, совершенных руссами в Швеции, и собрав значительное войско из шведов и готов, вступил в Русь, избил великое множество русских и заставил их платить себе дань. Преемник его снова начал войну с Руссами. (Иоганнес Магнус).

Король Готский Велимир около нашей эры объявил русскому царю Гервифу войну, победил его и наложил на Русь дань. Но вскорости Гервиф выгнал готов (Магнус).

В VI в. шведский король Ингварь покорил Эстляндию и двинулся на Россию, но был там убит (Саксон Грамматик).

Классен говорит, что в имении Ф. Н. Глинки, в Тверской губернии, есть древние камни с надписями; снимок с одной из них был отправлен в Копенгагенское общество древностей; там прочли надпись так: «Здесь Ингварь поднят на щиты», что значит: признан королем.

Летописцы также говорят о русском поморском князе Ратиборе, давшем свой флот в помощь датскому королю Гильдестанду для истребления морских пиратов.

В исландских сагах упоминается о знаменитом русском владетеле Зигурламе или Чигурламе, который, по мнению Торфея, жил в III в.

Приведенными данными ясно доказывается, что в нынешней северо-западной России и по берегам Балтийского моря издревле обитали Руссы, составлявшие несколько самостоятельных и сильных государств, что они не были ни датчане, ни норвежцы, ни шведы, так как имели постоянную вражду с ними. О том же говорят и названные выше историки.

Готы также не причисляются ни к шведам, ни к датчанам, так как они всегда воевали то в союзе с Руссами против шведов, то в союзе с последними против Руссов. Саксон Грамматик далее говорит, что Ивор (славянин-венед) в VII в. покорил Данию и Швецию, потом убил зятя своего Рерика (также венеда), царствовавшего в Зеландии, которая в то время была населена славянами. Дочь Ивора Овда с сыном Гаральдом бежала к русскому князю Радибрату и вышла за него замуж. Гаральд с помощью русского флота вступил на датский престол. Следовательно, Руссы имели на Балтийском море весьма сильный флот и владели, как увидим ниже, обоими берегами этого моря. т. е. западным и южным. Руссы были славяне: они занимали как раз все те земли, которые населены были этим народом. В их землях были города: Старая Русса, Новая Русса между рукавами Немана, из которых правый называется и доныне Руссою, а прилегающая приморская местность носила название Пороси, по Пифею — Руснеи; Русислава — нынешний Рослау на Эльбе (Лабе). По всему южному Балтийскому побережью и доныне множество городов и сел носят славяно-русские названия. Следы Руссов видны и на северных и западных берегах этого моря; так, например, Рескильд, местечко, в котором жил историк Саксон Грамматик, в переводе названия этого местечка значит: «кол для Руссов», т. е. там было место казни для руссов; Рослаген, т. е. кочевье Руссов, местность на Упландском берегу в Швеции. Что Руссы-славяне владели западными берегами Балтийского моря, об этом свидетельствует историк XI в. Адам Бременский; он пишет, что в г. Упсале стоял золотой славянский кумир бога Радегаста, т. е. Радигостя, покровителя торговли и торговых людей (гостей). Радегаст — рад гостям. В другом месте он уверяет, что упсальский храм был сделан из золота. Другой храм этому богу был в г. Ретре, на южном берегу. На острове Рюгене, населенном славянским племенем ранов, славившихся богатством, мореходством и торговлей, в г. Орекунда или Ореконда, на полуострове Битов, находился храм широко прославляемого и почитаемого бога Святовита или Свентовита. Храм Свентовита в г. Святограде или Свентограде был разрушен в 1168 г. датским королем Вальдемаром I. Многие сокровища этого храма и до сих пор находятся в Копенгагенском музее северных древностей. Развалины Кремля Святограда и теперь видны близ г. Арконы. На о. Рюгене, по-славянски — Руяне, в г. Стопень-камень (ныне Штубенкаммер) также было три чтимых храма: Сварогу, Волосу и Перуну. В храме Волоса хранилась золотая сошка, упавшая с неба Микуле Селяниновичу. Другая в Микуль-боре, нынешнем Мекленбурге. Тацит говорит (Германия, гл. XL) о поклонении славянами на острове Рюгене богине земли — Матказеме (Герте). Драгоценную статую этой богини с серпом в правой руке и со снопом из золотых прутьев с янтарными колосьями в левой возили в колеснице по селам с весны до Купалы. Остатки этого храма у немцев теперь называются Гертабург.

Шлецерианцы возражают, что приведенные исторические данные из Дитмара, Торфея, Саксона Грамматика и Иоганнеса Магнуса о древних славяно-Руссах мало проверены исторической критикой и, таким образом, являются как бы пустыми сказками. За чем же дело стало? Почему же до сего времени молчат критики? Видимо опровергнуть эти данные им не по плечу. Авторитеты же названных историков говорят сами за себя: Дитмар был мерзебургским епископом (род. 975 г.), Саксон Грамматик пробстом в Рескильде (ум. 1208 г.), а Магнус архиепископом в Упсале (род. 1488 г.); притом они писали историю не России, а Скандинавии, следовательно, в пристрастии их заподозрить нельзя. Под руками у них были сказания, саги и летописи о жизни древних народов, населявших берега Балтийского моря. Исторические повествования их подтверждаются и археологическими раскопками.

Главным занятием новгородских и приморских Руссов была торговля с соседними странами. Азиатские товары туда доставлялись Волгой и реками, впадающими в Финский залив. Для охраны торговых караванов от нападения разбойников Руссы имели многочисленную и хорошо вооруженную речную и морскую наемную стражу, называемую «варягами», от славянского глагола варити — предварять, предупреждать и варяю (по-кирилловски) — разъезжаю; варять — плавать по водам. Дитмар (Chronicon) говорит, что у славян-бодричей были особые вооруженные стражи, наблюдавшие за целостью товара; что товар у них назывался вара, охранять — гаичь или ветити, отсюда стража — варагайче и вараветниче. У вендов оберегатель товаров назывался воорагай. Следовательно, варяги не составляли какой-либо отдельной народности, а просто это была особая каста военных людей, на обязанности которых лежала охрана торговых судов от нападения морских пиратов, называемых на Балтийском море викингами, а на русских реках слывших под названием «поляницы». В варяги принимались люди испытанной храбрости и честности. Предводители варяжских дружин именовались князьями, каковое звание встречается только у народов славянских, но не германских.

В Тамбовской губ. «варять» означает заниматься развозною торговлей. В Москве «варягами» называли торговцев-ходебщиков. Поговорка «полно варяжничать» — перестать выторговывать.

Нестор говорит (древнейший Лаврентьевский список), что варяги были: Русь, Свее (шведы), Аньгляне, Оурмане (нордманы) и Гьте (Геты или Готы), т. е. что у славян-Руссов охранители торговых караванов были варяги — Русь, а у других народов стража была своя, носившая (по Нестору) тоже славянское название, по господству славян на Балтийском море, а быть может и какое-либо другое, которого Нестор не знал, а потому и назвал сословие это общим славянским именем. Это последнее мнение более вероятно, так как ни скандинавские, ни датские историки варягов как военное сословие совсем не знают, по крайней мере, не говорят о них ни слова.

Варяги-руссы в IX в. еще господствовали на западном и южном берегах Балтийского моря, главный же прибой имели в Новой Руссе, в дельте Немана. Из этого-то сословия новгородцы с соседними народами в 862 г. и избрали себе князя. Следовательно, откуда бы ни пришел Рюрик с братьями, с шведского ли Упландского берега, принадлежавшего Руссам, с южного ли, для нас безразлично, но что он и дружина его были славяне — это несомненно. Шведы никогда себя не называли Руссами, а тем более «варягами-Руссами». Скандинавские историки о призвании князей ничего не говорят и Рюрика совсем не знают. О них говорит лишь один наш летописец Нестор. Для нас это очень важно, так как событие это касается только русских, а никого другого.

Нынешний Кенигсберг, бывший Кролевец, находится на р. Рерике, вытекающей из озера того же названия. Название Рерик на наречии славян-лютичей, живших на этой реке, означало сокола.

Столица славян-бодричей Рарог означала сокола.

Мекленбург, старый Миклухин-бор, бывши еще славянским, назывался Рюрик и означал также сокола. У древан сокол назывался руриком, у поморян рюриком, у верхних лужичан рурком. Имя Рюрика носил также брат владетельного князя Богемского (История Богемии. Палацкий). Имена орла и сокола у славян употреблялись искони как эпитеты молодечества. Латинские историки Латом и Хемницкий называют Рюрика внуком князя бодричей Витислава, от второго сына его Годолюба. Синеус — Синий-ус, как и Гвид, граф Бульонский, прозывался Белобородым, Фридрих I Рыжебородым, Гаральд III, датский король, — Синезубым, Генрих — Синею бородою и т. п. Трубор, Самбор суть также северные славянские имена. Трубор — трубить в бору, на охоте в рог.

Сага Едда Снорре говорит, что родина скандинавских, вернее прибалтийских, героев была страна «Свитиод», «Свидура», т. е. страна света, солнца, юг. По другим сагам герои эти были «азы», переселившиеся туда около I в. с берегов Азовского моря (Сага о Фритьофе Смелом. Тенгер). Нейман полагает, что из этой древней родины Одина или Водана пришли и варяги.

Варяги брили бороды, оставляя усы; так изображается на наших генеалогических картинах, а равно и на золотом брактеате, хранящемся в Копенгагенском музее, и Рюрик.

Напрасно норманисты, последователи Шлецера, стараются доказать, что имена 40 русских вождей, упоминаемых в договорах Олега и Игоря с греками, суть германские. Это напрасный труд. Имена эти все славянские, с берегов Балтийского моря. Над этим уже потрудился с успехом Иловайский в «Розысканиях о начале Руси». А что германцы переняли и присвоили себе много славянских имен, переделали и перековеркали их до неузнаваемости, так это верно.

Желающие сравнить словари русский с немецким народным, французским и английским, а также итальянским с удивлением найдут в них не одну сотню слов с славянскими корнями. Это наследие оставили наши предки как самый многочисленный и древнейший народ Европы. (См. гл. VI «Геты — Руссы»).

Константин Багрянородный привел названия днепровских порогов по-русски и по-славянски, но перековеркал, как вообще и все греки, названия эти так, что на том и другом наречии их никто не поймет. Норманисты и тут. ищут германские корни слов. Но это тщетный труд.

Римляне называли сербов Рассиянами, сами же сербы себя зовут Рассане и Рашане. Жупан сербский носил титул «расского». В Австрии живут Русины и Русняки. Неужели же эти народы получили свое название от неведомых германцев — руссов, как старается доказать Шлецер. Ведь цель его всем очевидна: унизить, умалить великий славяно-русский народ и произвести название его от несуществовавшего народа Руссов — норманнов, Руссов — шведов, о котором последние никогда не слыхали, руссами себя не называли и слово князь им даже неизвестно.

Во время призвания варягов в Новгород Старая Русса уже существовала; следовательно, в призвании князей действительно, согласно Лаврентьевской летописи, участвовали и Руссы, как стоящие во главе народонаселения Новгородской области.

Летописец говорит (Ипат. список):

« Идоша за море к Варягом Руси: сице бо звахуть ты Варягы Русь, яко се друзии зовутся Свее, друзии же Урмани, Аньгляне, инеи и Готе, тако и си— ркоша Русь, Чюдь, Словене, Кривичи и вся земля наша велика и обильна, а наряду в ней нет; да поидеше княжить и володеть нами ».

В переводе:

« Пошли за море к варягам — Руссам, ибо эти варяги назывались Русью, как другие (варяги же) шведами, норманнами, англичанами и готами. Сказали Русь, славяне (новгородцы), Кривичи и все: земля наша …» и т. д.

Переселенцы из Старой Руссы, желая приблизиться к морю, основали Новую Руссу, которая была известна еще в 320 г. до Р.Х. (Пифей). Следовательно, Старая Русса еще древнее Новой. На существование г. Новой Руссы в дельте Немана, на правом рукаве его — Русе, близ взморья, указывают Скимн Хиосский и Холкокондила.

Есть предание, что апостол Андрей Первозванный при своем путешествии на север был в Новгороде.

Птолемей говорит, что жители берегов Балтийского моря венеты, принадлежавшие к славянскому племени, в 216 г. до Р.Х., теснимые Готами, уступили им янтарные прииски и подвинулись на северо-восток, на берега о. Ильменя и р. Ловати. Хотя Руссы в 166 г. по Р.Х. изгнали Готов из венетской земли, но поселенцы на Ильмене и Ловати остались на новых местах и основали там торговые города, из которых стали известны Новгород и Псков. Следовательно, Новгород был основан около 216 г. до Р.Х. В противоположность названию этого города прежние города венетов стали называться старыми городами — Stargard, где ныне Ольденбург. Иорнанд в VI в. писал, что в 350 г. по Р.Х. Новгород был покорен Готами, но ненадолго. Таким образом, все измышления Шлецера и его последователей о славянах-номадах и о скандинавской Руси являются грубой насмешкой над великой славяно-русской народностью. В доказательство этого мнения можно привести еще тысячи данных, но мы далеко уклонились бы от прямой своей задачи — истории жизни народов, считающихся предками казачества.

 

Глава V

Черкасия, Чигия, Алания и Казакия

Древнейших обитателей нынешней Южной России греки называли общим именем скифов и савроматов, т. е. именами, как мы видели из IV главы, нарицательными: у персов же они слыли под именем саков. Саки делали очень частые набеги на народы Ирана, Малой и Средней Азии; даже доходили до Египта, заняли Бактриану и лучшую часть Армении, которой и оставили свое имя Сакасена. Большая часть саков в то время уже не была номадами, а обитала в богатых пшеницею местностях, как говорит об этом Херил в VI в. до Р.Х.

Скифское племя массагетов («масака» еврейских пророков) Геродот считает народом многочисленным и сильным, живущим на востоке за Араксом, т. е. за Волгой, и по берегам Каспийского моря.

Прокопий Кесарийский, современник Юстиниана I, причисляет массагетов к народам гуннским, т. е. славянским (см. гл. VIII о Гуннах). Народ этот, т. е. массагеты, любил одежду, оружие и конскую сбрую украшать золотом и серебром, был до дерзости отважен на войне, в мирное же время слыл за «великих пьяниц» (Прокопий, VI в. по Р.Х.).

Греческие легенды много говорят о сакских и массагетских женщинах, участвовавших в походах, и о царицах этих народов, которые удивляли всех военною опытностью и отвагою. Царица саков Зарина, красавица и хитроумная правительница, покорила все соседние народы, возделала большую часть страны, построила много городов и сделала жизнь народа счастливой. Народ в память ее воздвиг пирамиду, стороны которой у основания имели по 3 стадии (½ версты), а высотою в 1 стадию, с колоссальной статуей царицы наверху. Столица Зарины называлась, по Николаю Домасскому (I в. по Р.Х.) «Росканакою», т. е. дворцом Россов, и находилась где-то к северу от Кавказа. Известен рассказ о походе персидского царя Кира против массагетов, о геройстве царицы их Томирисы и о жестокой битве, в которой пал сам Кир, загнанный в ущелья Кавказских гор (529 г. до Р.Х.).

Могила одной из сакских цариц была найдена в 1864 г. в г. Новочеркасске в небольшом, расположенном на возвышенном месте кургане под названием «Хохлач» при устройстве главного бассейна для водопровода, находящегося ныне на Баклановском проспекте. В этой могиле кроме истлевших костей были найдены следующие предметы: 1) Золотая женская диадема, украшенная разноцветными камнями и мелким жемчугом; спереди ее прикреплен красивый резной бюст царицы из белого аметиста, с венком на голове, в котором над лбом царицы вставлен большой сирийский гранат. Сверху диадема имеет украшения в виде растений с идущими к ним оленями и козлами (аргалами), а внизу подвески, или по старинному русскому названию «рясны», в виде золотых репейков, идущих рядами кругом всей головы под нижним бордюром повязки; повязка убрана большими овальными гранатами и аметистами. 2) Массивное золотое ожерелье с разноцветными камнями. 3) Два золотых браслета. 4) Три золотые складные коробочки. 5) Золотой флакон для духов на цепочке. 6) Золотая статуэтка Эрота, играющего на свирели, и проч.

По заключению археологов, означенное погребение относится к первым векам нашей эры. Корона и другие предметы сделаны местными мастерами с подражанием персидским и среднеазиатским изделиям.

Вещи эти в настоящее время находятся в Эрмитаже: снимки с них можно видеть в Донском музее.

Ксетий (около 400 г. до Р.Х.), пользовавшийся для своих хроник царскими архивами персов, называет скифские племена, с которыми воевал Кир, саками и войско их исчисляет в 300 тыс. мужчин и 200 тыс. женщин. Это и есть повторение легенды Геродота об амазонках.

Страбон (XI. 8.5.) относит персидские празднества «Сакай» или Сакейские игры к победе Кира над массагетами, когда они, напившись вином, среди плясок были захвачены им врасплох. Шумные ночные оргии этого празднества совершались одетыми по-скифски и дерущимися между собою мужчинами и женщинами, которые тоже участвовали в попойке.

Аммиан Марцеллин (XXIII, 6. 7) рассказывает о походе Кира на Скифию Европейскую. Описанный Геродотом поход Гистаспа в Скифию подтверждается не только в сказаниях греческих писателей, но даже и в надписях самого Дария. Знаменитый, сохранившийся до сего времени манифест Дария на трех языках, с барельефом на скале в Багистане, указывает, что персидский царь причислял к подвластным себе народам и саков, — явное хвастовство, так как, по историческим данным, саки всегда били персов. Саки изображены и на террасе дворца персидских царей в Персеполе.

Более чем за 20 веков до Р.Х. саки из Бактрианы проникли в Пенджаб, в Пятиречье и далее в Индию, где образовали особое привилегированное сословие, из которого вышел известный царский род Сакиев, а из него Сакия Муни (Будда). В Риг-Веде (собрание знаний) и других священных книгах древних индусов, написанных на санскритском (арийского корня) языке, есть много гимнов, в которых воспевается северная природа и северные небесные явления, не свойственные тропическому поясу. Эти данные, а также книга «Вендидат», глава 1-я (Зенд-Авеста Зороастра), и другие исторические сведения ясно говорят, что арийцы Индии пришли с севера. На это указывает и близкое сродство санскритского языка с древнеперсидским, языком парси или фарси, а этот последний близко стоит к древнему русско-славянскому.

Приведем несколько слов индусских (сайванских), взятых из книги А. Вельдмана «Сайване или Германцы». Грайван, религиозное ожерелье — гривна; сарпа — обруч на ногах или руках в виде змеи; рота — обет, обещание; в русских летописях времен договоров Олега и Игоря с греками это слово употребляется в том же смысле. Дасья — податной, радх — ряд; грама, грамаджа — общество, сборище, приход, грамада; от грама произошло и слово храм. Грамаяджака — храмовой жрец; кула, кулан — колено; судха, содхана — суд, суждение; гопан — пан, бан, чепан, жупан, гопания — жупания, гупа, гупти — заключение, яма, тюрьма; от этого — губление, погибель, а также губной — уголовных дел староста; кундала — кандалы, цепи; пала и рупья — палочка и рубить — серебро, ценность которого определялась по весу, монеты, как и в Древней Руси: серебряная палочка — гривна рубилась на десять рублей. Ганна и кунна — числа, счет, то же, что куна в Правде Ярослава. Яни, янис, юван — юность, юный; ставира — старый, манава — мальчик, манака — маленький; лока — лико, лицо, стана — стан, грудь, кравья — кровь, чучи — цыца, сися, наса — нос, насика — носик, пата, пада — пятка, нагва, нагвас — ноготь, брува — бровь, акчи — очи; джала — острие, жало; питра, пати и тата — тятя, отец, батя, матри — мать, братри — брат, джани — жена, свасура — свекровь, свасрус — свекор, снуша — сноха, свакия — свояк, зьялика — золовка, деври — деверь, мануша — муж, суна — сын; любга — любовь, приясь — приязнь, приятва — приятство; пратьявайся — противный, бгаясь — боязнь и др.

В мидийском тексте надписей, выбитых по приказу персидских царей из рода Ахеменидов, все слова государственного и административного значения прямо заимствованы из арийского наречия высших классов, т. е. из языка одного из иранских племен, населявших Перейду, парсиев, парси (по-рси, по-роси). Этот язык нельзя смешивать с современным персидским, на котором, со времени нашествия магометан, лежит сильный отпечаток арабского языка. На языке парси за 2 тыс. лет до Р.Х. Зороастр, вернее — Зердест или Сердаст (дар царя), написал свою книгу Зенд-Авесту или Зендашту. Манифест Дария на скале в Багистане читается так:

« Адем (Аз есм) Дариус, ксежи (князь) озеркь (великий), ксежи ксежьеном (князь князей), ксежи Парси, ксежи дееном (областей), Юстаспа-и пютва (Юстаспе сын), Арсама-и непо Акамениси. (Арсаме внукАхеменисский). Жади (рече) Дариус ксежи: Мъна (мне) пида (отец) Юстаспа. Юстаспа-и пида Арсам. Арсама-и пида Арьерамн… Жади Дариус ксежи: ои-ради (тогоради) ым (мы) Акамениси жаемые (рекомые). Эзо (из) перьвидь (первых), амаде эмеи (явившиеся есьмы). Эцо перьвди (из первых) и э-мойем (наш) дома (дом) ксежье е (княжеский есть )» и т. д.

Кто сколько-нибудь знаком с древнеславянским языком и наречиями славянских народностей, тот ясно поймет, что язык парси во многом сходен с языком древних славяно-руссов. Персы южнорусских славян продолжали называть «саками» и в последующие века. Название это впоследствии перешло и к арабам — «Секлаб», «Саклаб» и «Сакалиб» и татарам — «Саклаб». Славяне — Руссы были очень хорошо известны арабам, которые их в VII и последующих веках считали, как и хазар, своими злейшими врагами, даже врагами всего мира. Арабские историки неоднократно говорили о Руссах азовских и черноморских, живших в соседстве с хазарами или входивших в состав этой монархии.

В 909 г. шестнадцать русских кораблей явились у Абесунга, расположенного у Каспийского моря. В 812 г. Руссы на 500 кораблях, по 100 человек на каждом, из Волги вошли в Каспийское море и произвели страшное опустошение на его берегах. (Аль-Масуди, живший в X в.)

По словам Касума (Книги путей и государств) Руссы были одного племени с славянами, ходили на кораблях по р. Славонии (Волге) к Каспийскому морю, а также караванным путем до Багдада.

Ибн-Даст (X в.) говорит, что «Руссы живут на лесистом и болотистом острове, окружность которого равняется 3-м дням пути». Руссы эти занимались мореходством и пиратством. Захваченные в соседних землях рабы сбывались ими в хазарском г. Итиле, при устьях Волги. Следовательно, Руссы эти обитали или при устьях Дона или в дельте р. Кубани, на Таманском полуострове.

Раскопки курганов-могильников на Таманском полуострове и восточных берегах Азовского моря дали богатейший материал для суждения о культуре и богатстве народов этой местности IV–I вв. до Р.Х. Погребения, судя по этим раскопкам, в общем сходны с древнеславянскими юга России.

Пространство, имеющее вид угла, между восточными берегами Азовского и Черного морей и Кавказом, у древних народов считалось родиной богов и народных героев и получило название «земли Азов», Asia Terra, Asia ge — священной земли. «Аз, аза, азен» у всех арийских народов обозначает бога, господина или героя.

Отсюда в незапамятные времена конные «азы», как представители военной силы, вышли на север и запад Европы, на Иранское плоскогорье, равнины Средней Азии и Индии, со своими родами или дружинами, одни — как завоеватели, другие — как колонизаторы, искавшие в чужих краях свободы и простора. Древнейшие греческие предания с этим же местом связывают и переселения народов в северную Грецию: Девкалеон, современник потопа, сын Кавказского Прометея и внук Иафета. Азия — мать или жена Прометея. Величественный Кавказ (Кау-к-аз) означает жилище или поселение «азов». (Кау — по-осетински село.)

У древнейших славян, Троян и Этрусков (Гетов-Руссов) высшим божеством почитался «Асьмень» или Язмень, Яшмун, а происшедшие от него боги: Яси, Язи, Азы, Аезар и проч.

У скандинавских народов обоготворенные герои также назывались азами (Скандинавские саги). Ассур или Ашур — высшее божество у древних ассиро-вавилонян (в переводе «царь богов»), заимствованное ими от живших до них по Тигру и Евфрату арийских племен аккадийцев и сумеров, имевших высоко развитую культуру, которую можно сравнить только с египетской. «Перкун-аз» — главное божество у литовцев. «Варь-Язар» — языческий бог у мордвы. «Азар» на языке этого народа означает владыку, господина, бога. Ас-сир — господин по-санскритски. Русское «князь», древнеславянское «коназ», сербско-черногорское кньаз, т. е. конный «аз», литовское «кунигас» и «витязь» (вит-аз) прибалтийских славян-поморян также означали владыку или господина. (Святовит — святой Вит; витязь — аз или защитник Вита, славянского божества.) Князья были и теперь есть у некоторых кавказских племен, у древней мордвы и даже у персов. Дарий Гистасп называл себя князем Персии.

Древнегерманское «кёниг» и скандинавское «кинг» есть не что иное, как «конник». Литовский «кунигас» — конный «ас», то же, что князь.

Сопоставляя все эти исторические данные, приходится прийти к выводу, что на восточной стороне Черного моря, у самой северной отлогости Кавказских гор, находится местность, в которой с самых древнейших времен встречаются следы, напоминающие собою имя Азии. До сих пор на эту местность не обращали должного внимания. Народов, живших там в I веке нашей эры, Страбон описывает так: Роксоланы (Рос-аланы) населяют равнины между Танаисом (Доном) и Борисфеном (Днепром) (VII, 3,17). За Танаисом начинается Азия, первую часть ее населяют от северных стран и океана некоторые из скифов — кочевники и живущие в повозках; ниже их сарматы, они же и скифы, а также Аорсы и Сираки, тянущиеся на юг до Кавказских гор: некоторые кочевники, иные живут в шатрах и земледельцы; вокруг болота — Меоты (около Азовского моря). У моря на азиатской стороне Босфора (Керченского пролива) — Синдика. За нею Ахен (Ахап), Зиги и Гениохи, Керкеты (Чер-геты) и Макропогоны (длиннобородые); над ними теснины Фтирофагов (вшеедов). За Гениохами — Колхида, лежащая под Кавказскими и Мосхийскими (Менгрельскими) горами (XI, 2,1).

Плиний (I в. по Р.Х.) говорит, что в Кавказском крае жили под именем Сарматов Меоты, Валы или Балы, Сербы, «Цинги» и др. Тот же историк упоминает Великую Скифию, идущую от Нижнего Дона на север и восток, и Малую — от Дона к Днепру и далее на запад. Он же говорит, что Аланы — соплеменники Роксоланам.

Географ Птолемей (II в. по Р.Х.) пишет, что по всему прибрежью Азовского моря живут Яциги и Аланорси (Алано-Россы), по Дону Танаиты (Танагеты).

Константин Багрянородный (X в. по Р.Х.) в 42-й главе своего сочинения «Об управлении Империей» говорит, что за Босфором находится устье Меотийского озера, которое по его величине все называют морем. С восточной стороны море это принимает многие реки, каковы: Танаис, который идет от Саркела, и Харакуль (вероятно северный рукав Кубани — Кара-Ингул (Черная протока), в котором ловится рыба «берзетике»; кроме того, реки: Бал, Бурлик, Хадырь и многие другие (тоже рукава Кубани). Устье Меотиды, изливающееся в Понт, также называется Бурлик: здесь есть город Боспор, а напротив его лежит город, называющийся Таматарха. Это устье простирается на 18 миль, и посреди его находится большой низменный остров, называемый «Атех». От Таматархи на расстоянии 15–20 миль есть река, именуемая Укруг (Кубань), которая отделяет Зихию от Таматархи (области). Зихия простирается на расстоянии 300 миль от Укруха до р. Никопсис, на которой находится город того же имени. Выше Зихии лежит страна Папагия, выше Папагии Казахия, над Казахией Кавказские горы; позади Кавказа Алания. Морской берег Зихии имеет острова, один большой и три малых, между которыми есть и другие острова, населенные и возделанные Зихами, т. е. Турганерх и Чарбагани; кроме того, есть остров при устьях реки и еще около Птелеев; на последний спасаются Зихи во время нападения Алан. От Зихии по морскому побережью лежит Авазгия на протяжении 300 миль (Абхазия).

Иосиф Флавий в своем сочинении «Иудейская война» (VII, 7) говорит, что народ аланы есть скифское племя, живущее у Танаиса и Меотийского моря… Намереваясь вторгнуться в Мидию и более отдаленные страны с целью грабежа, они вели переговоры с царем Гирканом (грузинским), так как в его руках был проход, который царь Александр Македонский закрепил железными воротами. (Проход Дарьяльский или Дербентский.) Когда тот позволил им пройти, то они вторглись в Мидию и Армению во время царя Тиридата.

Светоний об аланах говорит: «Когда царь пареян Вологез просил римлян выслать ему на помощь против аланов войска под предводительством одного из сыновей Веспасиана, то Домициан употребил все усилия, чтобы его туда послали (XII, «Vitae imperatorum», VIII, 2)».

У Диона Кассия читаем: «Фарасман II, царь Иберии, подучив масагетов и аланов напасть на владения пареян, пропустил их через свои земли. Набеги эти главным образом были направлены на Мидию, и только боязнь римского могущества, по-видимому, спасла Армению и Каппадокию от их вторжения. Они возвратились в свою землю, испугавшись угроз Флавия Арриана, правителя Каппадокии, и удовлетворившись дарами, которыми их осыпал Вологез II, царь пареянский».

Аммиан Марцеллин, современник и соратник Юлиана, прозванного Отступником, говорит (17, 12–21, 35), что аланы размещены в обеих частях света (т. е. в Европе и Азии, считая границею между этими частями света р. Танаис). Они занимаются скотоводством, переходя с своими стадами с места на место, где есть хорошие пастбища. Но преимущественно заботятся о лошадях. Молодые люди с детства привыкают к верховой езде; ходить пешком считается позором. Вследствие разнообразных упражнений, они все хорошие воины. Аланы почти все стройны и красивы; волосы их темно-русые. Они страшны своими грозными очами и очень подвижны, вследствие легкости своего вооружения. Рабство им неизвестно, так как они все благородного происхождения. На охоту и за военной добычей они доходят до Меотийского моря (Азовского) и Босфора Каммерийского (Керченского пролива), также до Армении и Мидии.

Рассмотрим и поясним сказанное другими историческими данными. Между Доном и Кавказом во времена Геродота (V в. до Р.Х.) жили Синды или Инды — Индусы, имевшие много городов и высокую культуру. Гавань Синдов славилась торговлей. Синды были земледельцы и рыболовы. По Николаю Дамасскому (V в. по Р.Х.) Синды клали в могилы умерших столько штук рыбы, сколько они убили врагов. Подобные обряды погребения часто встречаются при раскопках могил в южнорусских степях и по берегам Аму-Дарьи. При исследовании Кобякова городища, близ Аксайской станицы, В. В. Богачевым в 1901 г. в нижних культурных слоях было открыто много скелетов крупной рыбы (осетров, сомов, сазанов, судаков и других), часто совершенно целых, вместе с костями млекопитающих и черепками грубо обожженной посуды из черной глины. Выше Синдов жили Меоты — собирательное имя нескольких племен (дандары, аспургиане и др.), занимавшиеся земледелием, по словам Страбона, но воинственные, как кочевники. «Аспургиане» от ас, азы и «пургос» башня по-гречески. Этот сильный народ имел много укрепленных городов с башнями. Страбон именует их азийскими городскими жителями.

В I в. до Р.Х. понтийский царь Пелемон, ставленник Рима, покорил Босфорское царство и распространил владения свои от Дона до Колхиды. За возмущение Танаитов, пытавшихся отложиться, он разрушил цветущий и торговый их город Танаис, в устьях Дона, близ Елизаветовской станицы. В защиту Танаитов восстали азы, или аспурги, и после кровопролитной битвы, в 1 или 2 году по Р.Х., Пелемон был разбит и попал в плен, где и убит (Страбон). Азы овладели всем Босфорским царством и основали там свою династию царей, владычествовавшую до 337 г. по Р.Х. Эта аспургианская династия положила конец греческому и понтийскому периоду истории Босфора (на Азовском море), хотя культурным слоем населения этого царства по-прежнему остались греки, о чем можно судить по надписям на монетах и камнях. Владения азов в этот период времени простирались от устьев Дона до Кавказского хребта. Босфорские цари дружили с Римом и находились как бы в вассальной зависимости от него. Из династии этой известны цари, судя по найденным монетам: Асандр, сын его Аспург, Котис I (46–63), четыре Савромата, Рескупорисов 6 или 7, Чиг (III в.) и друг. Юлий Савромат II (175–211), по смыслу одной надписи, имел очень сильный флот и очистил от пиратов Черное море.

Босфорским царством вскоре овладели Гунны. Самым же распространенным названием народа, жившего между Доном и Кавказом, было, со временем Геродота, савроматы. Имя это было нарицательным и относилось ко многим южнорусским племенам, занимавшимся скотоводством и поставлявшим на греческие рынки хорошо выделанные сыромятные кожи. По Диодору Сицилийскому (I в. до Р.Х.) савроматы были будто бы колонией, выведенной скифскими царями из Мидии на Танаис. Помпоний Мела говорит, что сарматы народ весьма близкий к парфянам и по наружности, и по вооружению, но суровее их по нравам, как и по климату занимаемой ими страны (III, 4), а Тацит в своем трактате о Германии (XVII) делает замечания, что сарматы и парфяне носили широкие одежды. О сарматских, вернее — массагетских, женщинах ходило в древности много баснословных рассказов. Позднейшие писатели постоянно смешивали сарматских женщин с амазонками: даже говорили, что они всегда господствовали над мужчинами и управляли ими. Язык сарматов, по Геродоту и Овидию, был сходен с скифским, хотя по выговору несколько отличался от него. Ахеи или Ахай Страбона и Авазги Константина Багрянородного суть Абхазцы, живущие и ныне на восточном побережье Черного моря. Heniochi — уздодержатели, вожаки колесниц, по-нашему — конюхи. Почему это сословие людей Страбон выделил в особый народ, трудно сказать. Далее Страбон говорит (XI, 2. 12), что Ахай, Зиги и Гениохи жили пиратством, от которого терпели и греки, но Босфоритяне, стремясь к наживе, «иногда помогали им, предоставляя стоянки для кораблей и предлагая рынки для продажи награбленного».

Из этого видно, что Гениохи, помимо своих занятий, от которых получили свое название, занимались и мореходством.

Но самым интересным для нас народом, на который мы и обратим особое внимание, являются Зихи, жившие на островах в дельте р. Кубани. В латинском тексте в слове «Зиги» стоит буква «зэт», произносимая как З, в греческом же «дзэта», произносимая как ДЗ, ввиду чего историки название этого народа переводят разно: Сиги, Зихи и Зиги, Зыхи, Дзыхи, Циги (Штриттер и Герберштейн) и Джиги-Геты. Все это происходит оттого, что как в греческом, так и латинском языке нет соответствующей шипящей буквы для воспроизведения точного названия этого народа, но она есть у нас и эта буква Ч, а потому название народа Зиги и Дзиги должно быть переведено «Чиги». Чиги, по Страбону, были отважными мореходцами и пиратами. Греческие историки конца XIII и начала XIV в., Никифор Гигора и Георгий Пахимер, говорят, что Чиги, Геты и Россияне, жившие по берегам Азовского и Черного морей, были покорены татарами, служили в татарском войске и возвели могущество их на высочайшую степень славы.

Области, лежащие к востоку от Черного моря. т. е. Чигия и Абхазия, у Константина Багрянородного обозначены верно: но Папагия (Кабарда), Казахия и Алания только приблизительно, даже неопределенно. Алания будто бы находилась над Кавказом, а Казахия под Кавказом; выходит, что между ними лежал Кавказ. Но тут заключается явная неточность, и можно понять так, что они были разделены какими-то отрогами Кавказа. Судя по тому, что аланы, по известиям того же историка, могли заграждать сообщение волжским хазарам с кавказскими, т. е. с Кабардою и Казахией, а также затруднять сообщение с г. Саркелом, надо полагать, что Алания в те времена простиралась далеко к северу от гор; впоследствии половцами и татарами аланы были ограничены в той местности, в которой их застал Иосафато Барбаро, путешественник XV в., т. е. на восточных берегах Азовского моря, на 12 дней пути, вплоть до Черкасии, до подножия Кавказских гор. Барбаро говорит, что Алания названа так от народа алан, который себя на своем языке называет «ас». Далее, что Черкасы, Готы, жившие на берегах Черного моря и в Крыму, и аланы исповедывали христианскую веру. Алания от «алань» — пастбищное, низкое место, годное для сенокоса и скотоводства. Аланники — скотоводы. Птолемей говорит, что по всему побережью Азовского моря живут яциги и аланорси, т. е. Алано-Руссы. На средней Кубани (Вардане) он отмечает город Черкасу (Сер-асу), т. е. главу или столицу азов, от которого произошло и название народа Черкасов. Черкасы впервые упоминаются в начале II в. по Р.Х.; они принимали участие в войне рим. имп. Траяна с армянским и парфянским царем Парфамазисом. В 107 г. Траян в Малой Армении в г. Сате принимал предводителя Черкасов Анквиала с большим торжеством и отпустил его с богатыми дарами, Анквиал, как правитель Черкасии, был известен и при преемнике Траяна Адриане.

Следовательно, Черкасы не были каким-либо отдельным племенем, а просто это была одна из общин народа азов или ясов Нестора, вошедших в VII в. в состав Хазарской монархии, как и другие народы Приазовья. Ясы господствовали на всем пространстве от Азовского моря до Каспийского и известны были то под именем «аланорси» и «аорсов» (Ар-рос, О-рос, У-рос), то «Касахов», «Казахов» (Ас-саков) и «Касогов» нашей летописи. Астрахань (Ас-тархан) называлась ясским торгом. Слово «тархан» персидское; оно означает: вольный, обеленный от подати торгаш, получивший право на торг, «тарханную или выкупную грамату». Славянское слово «торг» сохранилось в осетинском языке — «тарх», в Молдавии и Валахии «тырг», у татар «тура» — город. «Таматарха», в Русской летописи Тмутаракань, означает Таманский торг, с пристанью «Томи» или «Томеа». Торг этот под давлением с юга неприятелей нередко переносился в устья Дона в г. Танаиду или Тану. Тмутаракань у Константина Багрянородного названа Таматархой. Рядом с этим он употребляет и простое название «Матарха». В средневековых еврейских надписях встречается «Матерка», у Нубийского географа «Метреха», у арабов и генуэзцев — «Матерха», у Рубруквиса (XIII в.) «Матрига» и «Матерха», на итальянских картах XIV и XV вв. «Матрека» и Матрага. В 1170 г. греческий Имп. Мануил дал Венеции разрешительную грамоту на торговлю с городами: «Россией» и «Матархой». На карте Эдризи, составленной выдающимся арабским географом в половине XII в., хотя эта карта и не совсем точна, недалеко от устьев Дона, названного у него «Русской рекой», помещен г. «Россия»; на восток от него «Матарха», близ которой впадает р. Сакир (Сак-ир), т. е. река народа саков, считаемая очень многими критиками за Кубань. К юго-востоку от Сакира лежит Белая Кумания, Черная Кумания, а к востоку Хазария и Алания. На карте второй половины XV в. Бенниказы «Русский залив» помещен на месте Миусского лимана; на северной стороне того же моря порт Ризано, а в устьях Дона г. Тана и Cassar degli Rossi. На месте нынешнего Темрюка — «Матрига». В Ипатьевской летописи под 1170 г. говорится о путях Соляном и Залозном. Профессор Брун в статье своей «Следы древнего речного пути из Днепра в Азовское море» разъясняет, что пути эти шли от Днепра к соляным озерам: Перкопским, Геническим и Бердянским по pp. Калмиусу и Миусу. По этой дороге днепровская Русь, а потом и запорожцы часто ходили в Азовское море и через Керченский пролив в Черное; еще чаще этим же путем возвращались они обратно, после нападений на крымские и малоазиатские берега. От Миуса Руссы и запорожцы около мили шли волоком до р. Волчьих Вод, а из этой реки спускались в Самару, а потом в Днепр. Эти реки в то время были судоходны, и все пространство к западу от Дона, как говорит Рубруквис, бывший там в XIII в., было покрыто большими лесами, дававшими обильное питание рекам. Вот почему на карте Бенниказы устье Миуса и названо «Русским заливом». Этим же путем тмутараканская Русь сообщалась с днепровской.

 

Глава VI

Геты — Руссы

По историческим данным, приведенным в предшествовавших главах, Геты не составляли какой-либо отдельной народности; это было сословие, каста воинов, всегда располагавшихся по границам славянских владений, так сказать — передовой оплот силы и могущества Славяно-Руссов. Каждое племя имело своих «Гетов» или, как позднее их стали называть греки, «Гофов и Готов», с прибавлением иногда — «Гетов-меченосцев» (metanastae). Как руги, ружане, уруги (от слова «руга», означавшего в Древней Руси дань зерновым хлебом) составляли у славян сословие земледельцев, а алане скотоводов, так и Геты были сословием военным. Древние историки о Гетах говорят только в периоды войн, внезапных нападений и дальних походов Руссов, в мирное же время, а также во время торговых сношений о них совсем умалчивают, иногда даже на целые столетия.

Гет — от слова «геть», двигаться вперед, идти в поход, а также знать, смотреть, перешедшее в армянский язык — gitenal — знать. Слово «гейт», «гей-ты!» — смотри ты означает осторожность, входившую в обязанность сословия Гетов. В малороссийской песне поется:

Здесь в обоих случаях «геть» означает «смотри».

Малороссийско-польское и русинско-сербско-черногорское «гайда» — идем (в поход), а от этого гайдуки или гайдамаки имеют одно и то же значение и один и тот же корень, что геть и геты. Болгарские четы, летучие отряды, охотники, называемые ими четники, суть тоже геты; в этом слове буква г заменена лишь буквой ч.

«Гетьман» — предводитель Гетов. Слово «геты» весьма древнее и почти всегда употреблялось вместе с названием какого-либо народа: Массагеты Геродота (великие саки-геты); Гедросии (Геты-Россы) у подножий Гиндукуша, где ныне Белуджистан, стан Белучей; Тиригеты, на Тирасе — Днестре (Страбон и Птолемей); Танаиты или Танагеты — Геты на Танаисе, или Дону; Пиенгиты, или Пиен-Геты — Геты на р. Пене, впадающей в Балтийское море; Тиссагеты — на р. Тиссе; Геттуни и Готуни — Геты-Унны, т. е. Гунны; Рсигеты, нар. Реи, или Роси; Джигеты, т. е. Чиги-Геты в Чигии и соседи их (по Страбону) Керкеты или Чер-Геты; Гефи в Малой Азии и др. Кроме того, Геродот, описывая поход Дария, говорит о Гетах как соседях Фракийцев; Страбон же упоминает сперва «пустыню Гетов», расположенную к востоку от Дуная, а потом земли Тиригетов на Днестре (VII, 3. 2–17). Также: Мирогеты, Фракогеты, Самогетыидр.

Но самыми интересными являются для нас древние «Геты — Руссы» Италии, переделанные позднейшими историками в Этрусков. О славянстве этого народа свидетельствуют Плиний, Юстин, Диодор Сицилийский, Страбон и др. Тит Ливий (I в. по Р.Х.), родившийся в Падуе между славян, говорит, что горные славяне ничего не удержали из своего прежнего этрусского величия, кроме языка своего. Намогильные плиты Этрусков, а также и другие памятники, разбросанные по всей средней и отчасти северной горной Италии (древней славянской Ретии) с надписями на коренном древнеславянском языке, общем для всех славянских наречий, говорят о народе Гетах-Руссах, а не Этрусках. Алфавит, которым сделаны эти надписи, близко сходен с древнегреческим, так называемым Кадмовским, также с латинским и славянским Кирилловским, но древнее их всех, а потому может быть назван прототипом всех европейских алфавитов. Это алфавит «антикум». Элизе Реклю в своей «Древней Истории», гл. X., называет его «умбрийско-оскийским», от славянского народа Умбров и Осков, в древности переселившихся в северную, а потом и южную Италию с Балканского полуострова. Область между pp. Тибром и Арно была населена Этрусками или Разенами (Расами). Египтяне, говорит Элизе Реклю, звали эту народность «Турша», т. е. Ту-рса или Рось, а древнегреческие певцы — тирсенами, которых позже мы находим в Этрурии. Судя по египетским надписям времен Рамзеса II, Менефты и Рамзеса III, т. е. за 1300 лет до Р.Х., народность эта, под именем Хитов, Гитов и Китов или Кеттов (Гетов), с севера двинулась на юг и захватила дельту р. Нила. Как Турша, так и Этруски были родственны Кетам, Хетам или Хеттеянам, т. е. Гетам, некогда владевшим Ассирией и дельтой Нила и остатки которых смешались с тамошними жителями и даже с евреями, о чем во многих местах упоминается в Библии. Геты дали части еврейского народа могучий рост, круглую арийскую голову, белокурые волосы и более правильный и прямой нос, иногда как уклонение от первоначальной формы, сливообразный, резко отличающийся от семитско-арабского, бен-израильского. Геты также научили изральтян письменным знакам, земледелию и виноградарству. Они же дали им и институт пророков и многих царей. Судя по рассказам и свидетельствам древних авторов, которых теперь историки усиленно стараются связать в одно целое, Этруски или Расены были пришельцами из Малой Азии, т. е. из Трои, а также Фракии и высадились в Италии на ее восточном берегу, а потом «перетащились» на западный склон Апеннин в Тоскану. Там они основали двенадцать городов, составлявших между собою один общий союз; из городов этих известны: Руселы, Перусия, Коза, Популания, Пиза, Лука, Луна, Сена, Волсиний, Тарквиний, Капена и др. Эта федерация городов существовала веками в истории цивилизации Этрусков; городские группы населения состояли из нескольких республик, носивших в эпоху начала Рима аристократический характер, т. е. Геты-Руссы как господствующая народность главенствовали над Кельтами-Латинами. Впоследствии Расены двинулись к северу и заняли долину р. По, прошедши на запад до Ницы и на юг до г. Нолы, близ Неаполя, где стали известны под именем Вольсков и Кампанейцев, в нынешней Кампаньи, не зависевших от союза двенадцати городов, т. е. вольных кампанейцев, как запорожцы. На всем пространстве ученые находят следы бывшего этрусского величия, подробно описанные Элизе Реклю, а также множество письменных памятников, которые прочтены и объяснены известным славистом Фаддеем Воланским, с применением славянских наречий. Некоторые письмена читаются справа налево.

До Воланского никто из ученых не мог объяснить смысл этих, до того времени загадочных слов, какой бы язык к ним ни применяли: египетский, финикийский, еврейский и др. Только забыли про славянский. Всех смущал восточный обычай писать справа налево, а также преобладание согласных букв над гласными. Этот способ письма, т. е. справа налево, древними Руссами несомненно заимствован с востока. Элизе Реклю приходит в отчаяние от того, что этрусские письменные памятники до сего времени не объяснены. Видимо, о существовании и трудах славянского ученого Воланского он и не подозревал. Высшего благосостояния Этруски достигли в эпоху основания Рима, т. е. 25 или 27 столетий тому назад. Их политическое значение в то время было настолько велико, что простиралось даже за пределы их владений и достигало отдаленнейших берегов Средиземного моря, даже до берегов Западной Африки. Они овладели Кампаньей с суши и с моря и основали там множество колоний (компаний); это была вторая Этрурия, не менее богатая, чем северная, в отношении торговли и промышленности. Они вступали в сношение с Карфагеном и Афинами; им были известны все морские пути и горные проходы Альп; они работали в копях на о. Эльбе и имели в достаточном количестве художников и ремесленников, которые умели строить храмы, лить статуи, разрисовывать фрески и сосуды. Но уже в это время они подпали под железное иго жрецов, которые ухитрились мало-помалу замуровать и этот великий русский народ в могильный склеп суеверия и предрассудков. Главное божество Этрусков был Юпитер, царь неба, занесенный ими из Прикавказских стран и берегов Азовского моря. На древнеливийском языке «Баттус» наше батя, батько, батюшка — отец, старший, «властелин», Ю — небо, Юпитер (Ю-беттер) — небесный отец. Этого божества у народов Италии, живших раньше Этрусков, не было. Юпитера окружали двенадцать других богов с совещательным голосом. Из других божеств известны: Диана — богиня охоты у Троян и в Приазовье; «Азмен или Ясмен и Езмень» — бог азовских стран, народа «Азов»; «Марс» — покровитель и руководитель азовских «повольников», колонизаторов, искавших простора и воли в чужих странах, а впоследствии бог войны у римлян. Этрусские «повольники» назывались «Sacrani» (сохраняемые), или «Мамертини», посвященные богу Мамерсу или Марсу (Ma-рос, т. е. великий Росс). Марс или, как его называет Геродот, — «Арей», почитался у скифов как божество, покровительствующее военным успехам. Скифы в честь его на холме водружали меч, которому и поклонялись. Аммиан Марцеллин (IV в. по Р.Х.) говорит об аланах, что ими втыкался по скифскому обычаю в землю меч и его чтили, как Марса, владыку окрестных стран (XXXI, 2. 23). Любопытно, что один из подобных мечей найден в Чертомлыкском кургане, близ местечка Никополя, на Днепре, воткнутым в стену над могилой.

Рим, по преданию, основан двумя союзными народностями, из которых одна была происхождения туземного, а другая пришлая; эта последняя, как говорят древние сказания, считалась за выходцев из Трои и переселилась под предводительством сына одного благочестивого царя Энея; между прочим известно также, что предание это относится к весьма ранней эпохе, раньше, чем римляне вступили в сношение с востоком. При первом столкновении рас, населявших Рим, более сильные считали себя потомками цивилизованных народностей, а более слабых относили к потомкам полуварварского туземного племени. Таким образом, плебеи считались потомками латинян, а патриции Гетов — Руссов. Позднее все правящие классы стали относить свою генеалогию к царям древнего Илиона, т. е. Трои. В эпоху первой Пунической войны (264–241 до Р.Х.)до 50 римских фамилий вели свое происхождение от Энея, сына Анхиза, и Афродиты (дочь Дианы, по Гомеру). Эти две народности, т. е. туземную и пришлую, римляне олицетворили в легендарных героях — близнецах, основателях Рима: Ромуле и Реме, «рожденных от весталки Реи Сельвии и бога Марса», т. е. Великого Росса. Ромул убил Рема в споре о том, кому принадлежит честь основания Рима, иначе говоря — Руссы поработили латинян и стали господствовать над ними. В Риме имели своих представителей греки и сабиняне. Бывший профессор Пизанского, а ныне Неаполитанского университета Гектор Пайс в своем труде, озаглавленном Storia di Roma, в критике римской традиции об основании Рима до 390 г. до Р.Х., скептически относится к легендарным сказаниям о происхождении римлян от Энея и утверждает, что Фасты и Annales Maximae, погибшие в первоначальных подлинниках во время пожара Рима, впоследствии подверглись значительной фальсификации, а потому он не придает никакой веры повествованиям о войне римлян с латинами и гегемонии первых над последними, о владычестве Этрусков над римлянами и о вторжении в Лациум сабинов, а также легендам о Сервии Тулии, Тарквиниях, о Нуме и о других 7 римских царях, отождествляя их с богами, считавшимися у римлян покровителями 7 холмов, на которых стоял Древний Рим, и, наконец, относит основание этого города к 1-й половине V века. Все события V в. римской истории Пайск считает удвоением событий IV в. и проч. Произведенные недавно раскопки на Палатинском холме, считающемся древнейшим поселением римлян, показали, что за 390 лет до Р.Х. Рим даже не был укреплен и что все найденные предметы относятся к эпохе не ранее V в. В 390 г. укреплен был только Капитолий, а так называемая стена Сервия Тулия появилась после нашествия галлов, т. е. в половине IV в. до Р.Х.

Пусть раскопки Палатина, быть может недостаточно изученные, остаются раскопками, а прекрасные легенды об основании Рима — легендами. Нам важно только одно: что Геты-Руссы с берегов Азовского и Черного морей в незапамятные времена перешли в Малую Азию и о-ва Архипелага, а потом под предводительством Энея в XII или XI в. до Р.Х. проникли, после разорения Трои, в Италию, основали там много городов и долгое время господствовали над туземными жителями, оставив после себя благородное потомство патрициев, о чем ясно говорит римский историк I века Тит Ливий, а главное — все сказанное им подтверждается множеством оставшихся этрусских памятников как искусства, так и письменности. Об этом мы и будем говорить.

История Тибра, судя по археологическим находкам в нем, начинается за шесть веков до основания Рима, если считать, что он основан в V в.; следовательно, к XII и XI в. до Р.Х., т. е. к эпохе переселения Гетов-Руссов в Италию. Археолог-профессор Ч. Ниспи-Ланди недавно нашел в Тибре очень много предметов доримского периода, работы мастеров из Этрурии: щиты, латы, мечи, брони, стрелы и проч. Все предметы чудной работы, какие только попадаются при раскопках древнеэтрусских городов.

В 1846 году, в октябре месяце, в Италии близ г. Креччио была найдена гробница Энея с лежащим на ней камнем с неведомой западному ученому миру надписью в виде вьющейся змейки. Под камнем была открыта со сводом камера с прахом погребенного. Камень и могила были подробно описаны Теодором Моммзеном в его издании «Наречия нижней Италии» а также изображена и плита с надписью (табл. 2-я). Хотя форма выбитых букв надписи сходна с глаголицо-кирилловским алфавитом, а этот последний с греческим и латинским, но никто не мог прочитать ни одного в ней слова. Издатель откровенно сознался, что было бы большой дерзостью сделать даже попытку к истолкованию этой надписи.

Эту надпись прочитал и объяснил известный славист Фаддей Воланский, применив только древний славяно-русский говор. Надпись состоит из пяти стихов, написанных гекзаметром, и читается слева направо. Вот она в подлиннике:

« Рески вес Бог, выш Вима и Дима, Езменю Росией .

Им же онеце мой дом и децес, лепейен Езмен .

Екатезин далечим; до долу зем поежею;

Тоци веро — веро ее! како ем Еней цар роде .

Сидеиз с Ладоим в Елишом, Лейтпы поймез забывлаез;

Ой! дороги, хороший! »

По-русски:

« Райский всех Бог, выше Вима и Дима, Езмень ты России,

Возьми в опеку мой дом и детей, наилучший Езмень!

Гекаты царство далече; до долу земли выезжаю;

Точно, верно — верно, так есть, как я, Эней, царь родом!

Сидя с Ладом в Елисее, Леты черпнешь и забудешь .

О! дорогой, хороший! »

По объяснению Воланского, Езмень или Ясмень, Асмен, также Ясень есть имя древнего божества, почитавшегося у восточных народов, также в Фракии и Трое. Асмен или Есмун был бог неба и всего мира. Вима и Дима, божества низшие, вроде Шивы или Сивы, почитание которого было занесено на восточные берега Азовского и Черного морей, в Белую Индию. Дима есть обоготворенный сын троянского героя Дардана (дар дана или реки). Все эти божества были чужды латинянам. Царство Гекаты — царство мертвых. Ладо — бог войны у славян. У малороссов и у южных славян, а также у нас на Дону и теперь поются песни с обращением к этому древнему богу: «Ой дид-Ладо!» или «Ой Ладо, Ладо!» Древность приведенной надписи и могильника всеми признана.

В 1746 г. была найдена в Тосканских владениях фигура, высотой 32 дюйма, голого гетского мальчика с гусем в руках. Фигура эта из музея Корразиано перешла в Лейденский кабинет, где Янсен, в росписи этрусских надписей, опубликовал ее под № 33. (По таблице Моммзена — V № 21, у Воланского в выпуске II–XXI). В течение слишком 100 лет очень много говорили об этой статуэтке, и антиквариям она хорошо известна, но ни один из них не объяснил сделанную на правой ноге мальчика надпись. Воланский надпись эту, состоящую из двух гекзаметров, прочитал так:

« Бело гас вея нагнала: до воли дасе алпану;

Пенате! голен Гета туди нес толе надейс ».

По-русски:

« Белого гуся буря загнала; он отдался воле Алпана;

Пенаты! голый (бедный) Гет туда нес, толико надеясь ».

Алпан от ал — бог и пан — господин, т. е. господь-бог. У восточных народов: финикиян, евреев, а потом у арабов, персов, турок и мавров слово «ал» или «алла» означало, да и теперь означает Бога. «Ал» это цвет солнца, также цвет золота. Ваал — бог солнца, ал тан — золото по-татарски; Алтай и Ала-тау — золотые горы; алый цвет — золотой, теперь бледно-красный. Аллилуйя — Богу хвала.

Надпись на камне, найденном в Капуе в 1723 г.

« Ека триситий мед Капова сакра роже .

Ера амииа нази зимас ».

По-русски:

« Какой трисытный мед Капуя рождает .

Гера друг нашей земли ».

Также найдена бронзовая продолговатая пластинка с круглой дырочкой. Она хранится в музее Сантангело в Неаполе. Назначение пластинки никем не было объяснено, пока Воланский не прочитал сделанную на ней надпись: «Вечеряяс, губка натейс, а пораж каймас палану». — «Вечереет, губку натисни и поражай каймы кремня».

Следовательно, пластинка эта оказалась мусат от кресала. Археологи ее относят к V в. до Р. X.

В этой надписи кремень назван паланом от палить, запаливать, засвечать, каковое выражение до сих пор удержалось в русском языке. Название краев кремня или какого-либо другого плоского предмета каймами также осталось в русском языке. В надписи имеется две монограммы:

а) Вторая буква сначала, похожая формой на латинский F, заменяющий славянский Ч, имеет снизу маленький крючочек или прицепочку, отчего она произносится и за Е и в слове «вечереясь» зачие.

б) Третья буква во второй строке — этрусское Р, похожее на латинское D, получила еще от прицепочки и значение А, в слове «пораж». Этрусский алфавит (умбрийско-осский) вытерпел в течение нескольких тысячелетий, т. е. с начала возникновения много перемен. Первоначально в нем букв было немного, так что иная буква заменяла несколько звуков, сходных по произношению. Так, например, Б отвечало за П, В за Ф; Т за Д; Ц за К и Г, как это было и в Северном руническом алфавите.

Древний алфавит, в котором буква с изображалась в виде латинского м, два раза изогнутой змейки, впоследствии предоставил это значение обыкновенному м, так как эта последняя буква была сходна с первой, но только изображалась в перевернутом виде, а вместо того изобразил звук с простой изогнутой змейкой, выражая тем ее шипение; это то же, что славянское зело, только изогнутое в обратную сторону. В следующие века алфавит этот является более усовершенствованным и переходит уже в латинский, так как все племена, населявшие Италию, смешиваются и образовывают одну общую великую нацию — римский народ.

Анахарсис, современник Солона, считавшийся, по словам Геродота, одним из мудрейших людей своего времени и происходивший из скифского царского рода, с северных берегов Понта, с низовьев Днепра (Бористена или Борис-тана), для удовлетворения своей любознательности посетил Афины и многие другие города и страны южной Европы и Азии, изучая жизнь и религии народов. По возвращении на родину он стал проповедывать поклонение единому, неведомому бессмертному Богу и стал приносить ему бескровные жертвы (совершать мистерии) в Илейской роще, за что и был убит своим братом. Древние историки приписывают Анахарсису изобретение огнива (около 600 г. до Р.Х.).

Не названное ли огниво, найденное в Этрурии, хранится теперь в музее Сантангело в Неаполе. Весьма вероятно. Археологи относят пластинку эту к V в. до Р.Х. Анахарсис посетил Италию немного раньше этого времени. На пластинке сделана надпись, указывающая ее назначение, нечто вроде рекламы. Такую надпись может сделать только изобретатель, с целью распространить свое изобретение в народе, понятно, бескорыстно, для пользы последнего.

Лепсиус, как и некоторые другие, пластинку эту признают за поддельную. Но о подделке ее не может быть и речи. Славянского гекзаметра и притом в устаревших выражениях никто не придумает в Италии и тем менее, что в последнюю тысячу лет никому и в голову не приходило толковать этрусские надписи с применением к ним славяно-русского языка. Это сделал только Ф. Воланский (Моммзен. Диалекты Нижней Италии. Табл. VIII, № 1).

Между Нар до и Угенто, где находилась древняя Ализза, при рытье фундамента в 1829 г. найдено подземелье, на стене которого надпись: «Чалла молданяся». — «Келья молитеся». По-чешски: «Cela modlitise».

Надпись на бронзовой статуе богини любви: «Mi велерещ — iатви дiлай», т. е. «Меня восхваляй — детей приживай». Могильный камень, найденный в Анзи, в Базиликате (сним. № 6): «Путi воло iеом, соровою мейнк Апi-дiтем: каяся лейкей таком Ахер iльо, как ейти себя. Алессоту брату Мамея Яна». — «Опутай волю им, суровая мука земли детям: каяться в илу Ахерона им легче, чем владеть собою. Алексею брату, Мамея Яна». Апи — земля у скифов (Геродот).

Надгробная надпись младенцу:

« Бел, детина, Бел презнатiал». — «Бел-бог, дитятко, Бел-бог предназначил ».

У Моммзена — надпись, найденная в Рудже: «Ето дето Ази Iллояс». — «Это дано богу Илою» (богу Илиона, Трои).

Бронзовая фигура с милой улыбкой мальчика, держащего голубку, найденная в 1587 г., с надписью на ноге: «Воле дае, може чо за ни милек чает». — «Волю дает, может быть что ее милый ожидает».

Надпись, найденная в гроте 1690. г. (у Воланского): «Мила Лале, моя краса», — перевода не требует.

Фигура этрусского воина 47 дюймов вышины, находящаяся в Лейденском музее. Фигура эта найдена в Равенне. Этот русский гет, сжав кулаки, готовится к бою. Подпись на правом бедре говорит: «Даву Цербера — меня за то руче!» — «Задавлю Цербера, — я за то ручаюсь!»

На голове воина надет скифский кирбасий, шапка — капелюг.

Этрусских письменных памятников очень много, и все они легко читаются с применением древнерусского говора, как памятники северных Руссов, разбросанные по музеям Копенгагена, Стокгольма, Берлина и других городов (рунические письмена). Но для нас важно одно то, что Этруски были Геты-Руссы, говорившие на русском языке, общем всем древнеславянским племенам; что Геты эти пришли в Италию с берегов Черного моря и Малой Азии, из древней Троады, и что троянский герой Эней был царь Руссов-Гетов, т. е. военного сословия Руссов, передового их оплота.

Теперь рассмотрим вопрос, кто были сами Трояне. Историю покорения Трои (XII в. до Р.Х.) писали Дит грек и Дарий, он же Дарет и Дарес — фригиец; оба они были личными свидетелями этих битв и оба утверждают, что Трояне не знали греческого языка во время прибытия к их берегам Язона. Этим ясно определяется, что они были не греческого племени. Они также не были и евреями, о чем последние не преминули бы упомянуть в своей истории: ни финикийцами, ни вавилонянами, ни ассирийцами, так как в оставшихся исторических надписях на камнях и черепках этих народов ни слова не говорится о троянской войне. Трояне были, как и Эней, Славяно-Руссы. Они раньше назывались Пелазгами, потом Фракийцами, после того Тевкрами, затем Дарданами и, наконец, Троянами, а остатки их, после падения Трои — Пергамлянами и Кемеянами. Города Кемь и Пергам построил Эней: в них поселились Трояне, избежавшие гибели в Илионе. Города эти, как и Илион, были расположены на полуострове, прилегающем к Дарданелльскому проливу и частью к Эгейскому морю.

Известный наш археолог и историк первой половины прошлого века А. Д. Чертков в своих исторических и археологических изысканиях пришел к положительному заключению, что Пелезго-Фракийцы были славяне. О том же свидетельствуют и славянские на камнях надписи алфавитом «антикум», разбросанные по всей Македонии и Фракии. По сказаниям Дареса и Дита, Троянам были известны: скульптура, живопись, механика, поэзия, музыка, комедия и трагедия, между тем как греки в то время знали лишь одну грабительскую войну, ее зверства и хитрости, поэтому Трояне называли греков зверонравными. Троянам и соседним родственным им народам была известна и письменность: ею они пользовались во всех случаях повседневной жизни и в стихосложении гекзаметров. Алфавит был тот же, что и у Гетов-Руссов Италии. Многие исследователи позднейшего времени пришли к заключению, что Илиада была первоначально написана на языке славяно-русском и что автором этой поэмы был Дарес, он же Омир или Баян. Только спустя несколько веков Ликург нашел первые 8 песен этого произведения в г. Кеми. Омир, переделанный в Гомера, по словам самих же греков, не есть имя певца, а означало на камеянском языке слепца, т. е. дида-рылешника, слепого певца, бандуриста, «мирского».

Недавними специальными раскопками в Трое, Тиринае, на островах Архипелага и в особенности на острове Крит, в местечке Кноссос, около г. Кандии, археологами, первоначально в 80 годах прошлого столетия, немецким Шлиманом, а потом английским М. Эвансом, работавшим и в прошлое десятилетие, открыты такие предметы неведомой доселе, доисторической цивилизации, которые по своему высокому искусству и артистической отделке поразили весь ученый мир. Пейзажная живопись на кинжалах, украшенных инкрустациями и чеканной работой (Мицены), на золотых кубках, металлических пластинках и каменных плитах, а также скульптурные картины мелкой рельефной работы (Кноссос) достигли такого высокого совершенства, что им могут позавидовать лучшие современные художники. Всюду при раскопках попадаются тысячи текстов, деревянных, глиняных и металлических дощечек с рисованными и гравированными надписями. Лингвисты приходят в отчаяние, — они еще не смогли прочесть ни одного слова, а потому и не объяснили, что за загадочный доисторический народ жил в этих местах, достигший такой высокой культуры. Известный ученый лингвист Соломон Рейнах с горечью восклицает: «Мы обладаем в продолжение уже многих лет пятнадцатью тысячами этрусских и тремя стами ликийских текстов, но из них нам до сих пор не удалось дешифрировать, увы, — ни одного слова». А тут еще масса новых письменных памятников Кноссоса.

Западные ученые в своем самомнении не догадаются изучить древнерусскую письменность и применить к найденным текстам древний славянский говор. Они не знают Фаддея Воланского. Для разгадки этой цивилизации нужно взяться славянским ученым и идти по следам и методу Воланского, и тогда перед нами во всей красе восстанет и развернется сила и могущество высокоцивилизованного и древнейшего из древнейших славяно-русского народа, жившего более чем 4000 лет тому назад и достигшего на западных берегах Малой Азии, островах Архипелага, а в особенности на острове Крит высокой культуры и погибшего, по всей вероятности, взойдя на крайнюю степень цивилизации, от нападения звероподобных разбойнических племен дорийцев, двинувшихся за богатой добычей раньше XII в. до Р.Х., или от каких-либо стихийных бедствий и мировых катастроф.

То, что мы знаем из Илиады о Трое и ее обитателях, есть только туманные отголоски о той погибшей цивилизации неведомого нам народа.

При раскопках Трои Шлиманом и в Кноссосе Эвансом более всего удивило весь ученый мир то обстоятельство, что все женщины этого загадочного народа, изображенные как на картинах, так и на фресках и статуэтках, одеты в плотно прилегающие к бюсту корсажи с вырезом на груди и юбки с воланами, а также с другими подробностями туалета, обрисовывающими округлые формы, с двумя падающими на спину косами. Покрой одежд и женские украшения свидетельствуют об утонченности вкуса и эстетике. Вместо широких туник со скульптурными складками, падающими, как колонна, от плеч до самых ног, вместо развевающихся плащей, широко задрапированных вокруг стана, критяне носили узкое с рукавами платье, сложный покрой которого ускользает от нас, но вид его поражающим образом словно подсказывает современную женскую моду. Критские дамы носили корсет и шнуровали бюст. Тонкая талия была, очевидно, для них необходимым условием элегантности. Даже мужчины, судя по художественным изображениям, выгибаются в победоносных позах, показывая тонкость талии и ширину плеч. Все это вещи, не известные в классической Греции. На одной из фресок, найденных на о. Крите при раскопке дворца мифического царя Миноса, отца несчастной Ариадны, изображен интимный кружок дам, болтающих с оживленными жестами и манерной грацией; все они одеты в закрытые платья. На некоторых картинах, изображающих, очевидно, особ в парадных туалетах, платья открыты и большею частью даже чрезмерно. Принцип на Крите, как видно, был такой же, как и у нас: чем значительнее обстоятельства, тем откровеннее были одеты дамы, с большими вырезами в корсаже на груди и спине. Попадаются статуэтки с воротником медичи, подпирающим затылок. Что касается юбок, то эти дамы оказывали явное предпочтение платьям с воланами — не менее двух-трех воланов; у некоторых по пяти, шести и даже более: это придает иногда их юбкам полноту кринолина. И этот, высоко цивилизованный народ, отвергавший, надо полагать, милитаризм, погиб, так как при раскопках оружие попадалось очень редко и то только в виде копий и изящных небольших кинжалов. Развалины дворца носят явные следы пожара; в подвалах было найдено несколько тайников, в которые, очевидно, наскоро были засунуты разные драгоценности, словно под страхом неизбежной опасности. В раскопках, относящихся к времени, последующему за катастрофой, виден отпечаток упадка. Остаток цивилизации в это время, вероятно, перешел или на континент, в города Пелопоннеса: Тирент, Мицены и др., или вследствие гибели цвета населения от неведомых нам бедствий цивилизация эта окончательно упала, и лишь мифические сказания греков, заимствованные ими от живших там раньше народов, смутно говорят нам о тех богоподобных героях, сила, ум и физическая красота которых несколько тысячелетий так обаятельно действовали на последующие поколения европейцев. К этим героям относятся и мифические изобретатели первых летательных аппаратов Икар и его отец Делал.

Таким образом, миценские художники, которых мы принимали за первых учителей Европы, являются только последними представителями уже упадочного искусства древних Руссов. Греки не вполне усвоили эту цивилизацию; хотя они в продолжение многих веков и шли по ее следам, но все-таки не достигли того совершенства, как погибшие жители о. Крита. Искусство греков против критского кажется холодным и безжизненным. Критяне являются нашими ближайшими родственниками не только благодаря живописи и модам своих женщин, но также по искусству и совершенству комфорта. При раскопках дворца Миноса в Кноссосе археологи с удивлением и не без зависти открыли не только роскошные бани, но настоящие усовершенствованные lavatorus, со стенами, выложенными камнем, с прекрасным водопроводом. Этот факт заслуживает быть отмеченным, так как имеет для антропологов и истории цивилизации большое значение. Такая забота о гигиене и комфорте обозначает всегда исключительное положение культурности народа и отмечает последнюю победу цивилизованной расы над варварством. Век Людовика XIV с этой точки зрения, а также во многих других отношениях, в сравнении с веком Миноса, является отсталым и детским. Найдены такие критские вазы XXV столетия до нашей эры, которые словно только что вышли из какой-либо парижской мастерской и которые не замедлили бы признать принадлежащими к стилю нового искусства. Сюжеты, дорогие сердцу критских художников, совпадают как раз с вдохновением наших великих керамистов.

Недалеко то время, когда славянские ученые расшифруют письменные памятники этого дивного народа, и мы во всей подробности узнаем его загадочную судьбу, его верования, нравы и обычаи и, быть может, многому у него поучимся. Путь к этому уже указан нашим славистом Фаддеем Воланским. По данным, уже имеющимся в нашем распоряжении, жители городов Трои, Пергама и Кеми, о-в Архипелага: Низироса, Карпатоса, Казоса и др., прилегающих к берегам Малой Азии, а также и жители о-ва Крита были те же Геты-Руссы, Разы или Расы, Рса, проникшие и в Бактарию, и далее до подножий Гинду-Куша (Гедросии), даже владевшие Ассирией и Египтом и частью переселившиеся, по падении Трои, в Италию, долгое время сохранявшие там свою религию, свой язык, нравы и обычаи и, в конце концов смешавшись с туземными жителями, образовали великий римский народ. Гетам, как военному сословию, не сиделось на месте: богатырская сила требовала простора и свободной боевой жизни в чужих странах; они шли, покровительствуемые Маросом (Великим Россом), в дальние страны, образовывали новые колонии, строили города и всюду несли свою культуру, как и в позднейшее время с Ермаком проникли в Сибирь, даже на Амур — в Албазин и Камчатку. Берега Черного моря, Малая Азия, острова Архипелага, о. Крит — все политы кровью наших предков Руссов, всюду видны следы их пребывания, и будет время, когда наше великое племя вновь будет господствовать на всем этом пространстве и вновь воскресит и воздвигнет из пепла свою древнюю цивилизацию.

Геты-Руссы в древнейшие времена проникли из Италии в Испанию и даже на западные берега Африки, где основали много больших торговых городов на многоводном левом притоке Нигера Бенуэ, развалины которых видны и до сего времени. При раскопках 1904–1912 гг. были найдены Лео Фробениусом хорошо сохранившиеся предметы древнего искусства, так дисгармонирующие с окружающим африканским миром, точно осколки другой планеты, иной высокой культуры, когда-то занесенной из Европы, как, например: скульптуры на камне, отливки, чеканка из бронзы, лепные терракоты, античные головки, кувшины из фарфора и многое другое, а также ленточная по дереву орнаментика, подражающая плетению из тесьмы; при поверхностном, даже беглом взгляде на европейски-точный рисунок взор улавливает что-то знакомое, давно известное, поразительно сходное с древнегреческим и римским, а в особенности с этрусскими памятниками.

Помимо раскопок, экспедиция Лео Фробениуса исследовала и современную культуру племени иорубов, живущих по р. Бенуэ, и результаты получились самые неожиданные. В понятиях, представлениях, привычках и изделиях этого племени ясно выражаются черты, вполне сходные с культурой этрусков, сильного и богатого, как выше было сказано, народа, владевшего Средиземным морем. Постройки иорубов резко отличаются от негрских. Взамен обыкновенных круглых африканских хижин из ветвей и листьев здесь мы видим довольно сложные четырехугольные строения и притом в некоторых частях напоминающие этрусский дом с атриумом (площадкой) и имплювием (бассейном и садом), окруженными комнатами, конечно, в грубом виде. Как атриум, так и имплювий напоминают этрусскую форму, с воронкообразной, вдающейся внутрь двора крышей. В сухом климате Италии внутренний бассейн для стока с крыш воды является насущной необходимостью; в Африке же, при ее тропических ливнях, устройство его не вызывается местными условиями. Ясно, что обычай этот занесен извне и прочно удерживался в течение нескольких тысячелетий.

Религия иорубов также не африканская: они имеют представление о богах как индивидуальных, обособленных личностях — бог грозы, неба, земли, реки и т. д. Главный бог — бог грома и молнии в их понятиях напоминает славянского Перуна.

Этими исследованиями Фробениус устанавливает факт, что приблизительно за 3000 лет до нашего времени Западная Африка имела высокую культуру, занесенную извне и именно из Этрурии, земли Гетов-Руссов.

Некоторым объяснением к существованию этой загадочной цивилизации может служить следующее древнее сказание, слышанное греческим мудрецом Солоном около 600 г. до Р.Х. от старого египетского жреца. Это сказание передано нам философом Платоном. Жрец говорил Солону:

« О многих великих и чудесных делах вашего государства повествуется в наших летописях; но одно из них величием и доблестью превосходит все остальные, потому что в этих летописях говорится о могучей силе, которая неудержимо надвигалась на всю Европу и которой ваш народ положил конец. Эта сила шла со стороны Атлантического океана, ибо в то время по океану этому ходили корабли; и был тогда остров, расположенный против пролива, который вы называете Геркулесовыми Столбами (Гибралтар); остров был больше чем Ливия (Северная Африка) и Азия, взятые вместе, и через него лежал путь к другим островам, и с этого острова можно было проехать через весь материк, окружавший настоящий океан; потому что море, которое находится у Геркулесовых Столбов, есть только залив с узким входом, а это другое и есть настоящее море, и окружающую сушу можно по всей справедливости назвать материком. И вот на острове Атлантиде было великое и чудесное государство, которое владело всем островом и другими островами, также и некоторыми областями материка; и кроме них, оно подчинило себе часть Ливии по сю сторону Геркулесовых Столбов, вплоть до Египта, и часть Европы, до самой Тиррении (область Средней Италии, Этрурия )».

« Эта огромная, таким образом объединившаяся сила попыталась одним ударом покорить нашу страну и вашу и всю землю, которая была по сю сторону пролива; и тогда, Солон, твоя страна засияла превосходством своей добродетели и могущества над всем человечеством, потому что она опередила всех отвагою и военным искусством и была во главе эллинов. И когда другие отпали от нее, так что она должна была положиться только на свои силы, то претерпев самые крайние опасности, она разбила посягателей и восторжествовала над ними, охранила от рабства всех еще не покоренных и щедро даровала свободу всем тем, которые жили в пределах Геркулесовых Столбов. Но потом случились сильные потопы и землетрясения, и в один день и одну ночь непрерывного дождя все ваши воинственные борцы были поглощены землею, и остров Атлантида таким же образом исчез и потонул в море ».

« Вот почему море в тех местах непроходимо и непроницаемо, ибо по пути встречается большое количество мелководного ила: и произошло это вследствие оседания острова ».

На существование погибшей Атлантиды, страны мертвых, Авалон, в западных морях, за солнечным закатом, указывают и предания кельтов, древнейших обитателей южной Европы, а также и греческие легенды — Сады Гесперид, дочерей Атланта, с золотыми яблоками Геры (апельсинами и лимонами), где-то за Геркулесовыми Столбами.

Позднейшие геологические изыскания и исследования дна океана в области островов Мадейры, Канарских, Азовских и Зеленого мыса показали, что действительно в этой местности когда-то существовал материк, с необычайной быстротой опустившийся на дно моря. Не остатки ли этой доисторической цивилизации нашел Лео Фробениус на берегах Западной Африки? Весьма вероятно. Раскопки на о. Крите также ясно говорят о когда-то существовавшей там высокой культуре. Не этот ли доисторический народ вступил в борьбу с западными завоевателями, желавшими подчинить своей власти все берега Средиземного моря.

Камни говорят, что это могло быть так. Но только это были не эллины, так как в мифических сказаниях этого народа нет и намека на подобного рода события; притом цивилизация эллинов уже достаточно изучена и, как видно из раскопок, ничего общего не имела с критской.

Жрец говорил, обращаясь к Солону: «ваше государство»… «ваш народ»… Эти выражения — географическое указание на ту страну, которая встала на защиту своей независимости от западных завоевателей. Все лучшие силы защитников погибли при геологической катастрофе, изменившей рельеф южной Европы и северной Африки, а следовательно, и очертание берегов Средиземного моря. Этою гибелью войск, надо полагать, и объясняется упадок цивилизации народа, населявшего когда-то о. Крит, Грецию и малоазиатские берега. Греческий миф о царе Миносе и его дочери Ариадне, а также о чудовище Минотавре есть только последний отголосок о бывшей когда-то в тех местах высокой культуре.

Черноморские и азовские Геты-Руссы имели постоянные сношения с своими соплеменниками Троянцами и соседними с ними народами. Во время осады Трои они на помощь им отправили 30 кораблей под начальством Антифа. В этот отряд входили народы: Низирос (Островитяне-Россы), Карпатос (Харваты), Казос или Казы (Азовцы, жители берегов Азовского моря — Азы) и Россы. Потомки этих народов поселились на островах Архипелага, дав им свои названия: Низирос, Карпатос, Казос и др. На защиту Трои также вооружились цари родственных им народов — фракийский Рез, павший от руки Диомеда, и ликийский Пандар, а также боги: Марс, Аполлон и Афродита.

Собственные имена Троянских героев также славянские. Царь Трои Лаомедонт, сын его Приам, названный так после выкупа его из плена, т. е. приятым, принятым. Сыновья Приама: Дий, Троил, Самбор (имя, встречающееся у славянских народов: венетов, моравов и харватов), Эсак, Парис или Борис (от бороться) и Гектор, самый старший. Имя Эней, которое носил один из героев Трои, также встречается в истории Чехии и Болгарии, часто в смягченном виде — Юней; Эней Сильвий, чешский историк 1458 г.

Скифы (по Геродоту) и Трояне (по Даресу) знали секрет бальзамирования трупов. У скифов целый год возили по всему государству набальзамированный труп их царя; у последних тело Гектора также было набальзамировано и помещено в сидячем положении на все время печальной церемонии, до совершения по нем славянской тризны. У Троян был обычай, как и у славян, рыданий по усопшим, и за гробом шли обыкновенно плакальщицы с распущенными волосами, сопровождая покойника рыданием и причитаниями.

Руссы, переселившиеся в Италию, назывались там коренными жителями «Трояни люди». Только впоследствии из славянского слова «люди» латины образовали свое «ludo», игра. Слово «Трояни» осталось без перемены, но уже отнесено было не к народу, а к свойству игры. Руссы часто устраивали конские ристалища и турниры, отчего эти военные игры так и названы. (Классен, вып. III).

В первые века нашей эры, по известиям византийских и римских историков, Геты или Готы с берегов Азовского и Черного морей неоднократно нападали на римские владения как с суши на Дунае, так и с моря, на прибрежные города: так, в 106 г., в правление императора Траяна, они разорили провинции на Дунае; в 258 г. ограбили берега Абхазии, разрушили Трапезунд и многих жителей и богатства перевезли на берега Азовского моря. В 262 и 263 гг. Геты грабили берега Фракии и Малой Азии, а в 267 г. взяли Каппадокию и разгромили Афины. Прокопий (VI в.) и другие греческие историки называют Гетов то Готфами или Гофами, то, по старой привычке, скифами, сарматами, роксоланами и аланами, причем Прокопий утверждает, что Геты и Готы был один и тот же народ. Синкел, историк VIII в., говорит: «Скифы, которым на родном языке имя Готы», а Феофан (VIII в.) — «Геты или, что одно и то же, склавины», т. е. славяне. В III и IV вв. Готы господствовали на всем северном Черноморском побережье. Но в то же время мы встречаем их под тем же названием и на берегах Балтийского моря: так, например, Птолемей говорит, что в его время (И в. по Р.Х.) Геты владели янтарными берегами и что их вытеснили оттуда роксоланы. В IV веке Геты в правление знаменитого гетмана Эрмана, как сильное военное сословие, покорили почти всю нынешнюю Европейскую Россию, в том числе и Новгород (350 г.) и наложили дань на все жившие там народы: скифов, чудь, весь, мерю, мордву, корелу, рокасов (Русь), венетов и др., одним словом, на все те народы, которые впоследствии перечисляет Нестор. Но скоро господство их, со смертию 110-летнего Эрмана, было свергнуто. В IX в. Готы (Готе, Гьте) вновь, как говорит Нестор, покоряют Новгородскую землю и берут с нее дань, но новгородцы в союзе с чудью, мерей, весью и кривичами, перед призванием князей, прогоняют их. На пребывание этого народа на берегах Балтийского побережья и теперь указывают многие названия местностей, как то: о. Готланд и полуостров того же имени, в южной части Швеции; гор. Гетеборг (Гетский бор) там же; р. Гота и др. В писцовых книгах древних новгородских погостов мы находим конных Гофейских казаков (готских), переселившихся в Бежецкую пятину. Кроме того, не так давно в Новгороде ремонтировали один из старейших соборов, построенный еще в XI веке; во время работ обвалилась на одной из стен штукатурка и там оказалась фреска, происхождение которой относится к первоначальной постройке собора. Фреска изображает воинов, вооружение и одеяние которых совершенно сходны с древним казачьим, сохранившимся до конца XVIII в.

Походы южан Гетов на север, к берегам Балтийского моря, в то время были очень часты; их не стесняли ни дальность расстояния, ни трудность пути. В надежде на богатую добычу и в поисках приключений они исколесили всю нынешнюю северную Россию и берега Балтийского моря и везде, как и в 1609–1617 гг., те же Геты — запорожцы, наводили страх и ужас на местных жителей. Вероятно и то, что к этим походам с берегов Азовского и Черного морей Гетов двигали и какие-либо крупные исторические события, как, например, нелады с гуннскими царями, а потом с хазарами, или междуусобицы северных русских князей, быть может, звавших их на помощь.

Запорожцы в числе 10 тыс. пристали к Димитрию I в борьбе его с Годуновым. Потом, после битвы под Добрыничами, к ним пришло на помощь еще 7 тыс. Видя неустойчивость бояр в присяге и ненавидя все московское, они в 1606 г. взяли Пронск, Михайлов, Зарайск, Рязань, а потом в 1611 г. напали на Козельск, в 1612 г. взяли Вологду и истребили за преданность кичливым боярам всех ее жителей. В 1615 г., по словам некоторых польских и русских летописей, казаки запорожские и городовые превзошли в жестокости не только поляков, но даже и татар. В 1617 г. казаки напали на Новгородскую область, где жгли и грабили. Потом опустошили уезды: Углицкий, Пошехонский, Вологодский и пошли в поморские места, были в Наваге, Тотьме, Устюге, Двинской земле, Яренске, потом в Олонце, в Сумском остроге, в Заонежье, в Луде, у Ледовитого моря и возвратились в Каргополь, а оттуда через Новгород в Малороссию с многими пленными, которых продавали в рабство татарам и полякам. В 1618 г. с гетманом Сагайдачным и Канишевичем взяли Ливны и Елец и всех жителей истребили. Так делали и их предки Геты. Такое было время. Свободолюбивое казачество XVII в. карало Древнюю Русь за ее косность и собачью преданность клятвопреступному боярству.

Из раскопок могил в областях древнего Новгорода, произведенных по поручению Импер. археол. общ. в 1872–1873 гг. Ивановским, в достаточной степени установлено пребывание там в XI и XII вв. темнорусых южан воинов, резко отличавшихся строением тела от местных светловолосых земледельцев. Ивановским было разрыто 819 курганов-могильников. Громадное количество бронзовых и медных вещей, оружия, в виде сабель и копий, черепков, волос мужских и женских с сохранившеюся прической, самоцветных камней и монет — доказали самым наглядным образом, что по лицевому углу народ этот был славянского племени, темнорусый. Мужчины роста высокого, прекрасного сложения, с коротким туловищем, но развитыми голенями от постоянного движения, каковые имеют только природные моряки и конники, но не земледельцы. Воины эти носили плащи из выделанных кож, застегивавшиеся на плече большою запонкой с цветным камнем. Женщины были также темнорусы, среднего роста, прекрасного сложения, с развитым тазом и нежными костями — от сидячей, недеятельной жизни; на голове носили металлический обруч, а на руках и ногах браслеты из белого металла без замков, точь-в-точь такие, какие еще недавно носили женщины на Дону, в особенности среди консервативного населения старообрядцев, так называемые «базилики» от базилиус — царь, т. е. царские украшения. Также носили ожерелья из горного хрусталя и разных цветных камней; рубашки на груди застегивались семью цветными пуговицами и стягивались кожаным кушаком с металлическими украшениями, имеющими рисунок, схожий с узорами донских поясов прошлого столетия. На поясе у мужчин всегда висел нож в оправе. Покойники похоронены сидя и лежа, привязанные к доске. Почти у всех на шее были кресты. В могилу клали разный домашний скарб: оружие, горшки, одежду с украшениями; но ни женщин, ни коней в мужских могилах не было, за исключением 2-х могил из 819, в которых были женские скелеты. Класть с собою в могилу вещи домашнего обихода и войны есть языческая форма погребения. Хоронить покойников сидя и лежа, привязанными к доске есть форма восточная и тоже языческая. Из этого видно, что погребенные там христиане отправлялись на тот свет по-язычески. По монетам и ценным с обделкою вещам можно судить, что эти славяне вели торговлю с Европою через Балтийское море и Азией через волжских Болгар и жили в XI и XII веках, т. е. во времена Владимира Святого, его сыновей и внуков. Все эти вещи г. Ивановским были представлены на рассмотрение археологического съезда в Киеве в августе месяце 1874 г. (Отчет съезда). Эти темнорусые славянские воины — южане, погребенные на севере по восточному языческому обряду с копьями и саблями, суть не кто иные, как наши предки Геты, новгородские казаки, варяжничавшие на Балтийском море и впадающим в него рекам и зашедшие туда с берегов Азовского моря с II в. по Р.Х. Путь с юга на север и обратно, «из варяг в греки», как говорит Нестор, был многоводный Днепр; по нем древнее гетское казачество на своих легких стругах постоянно переходило с юга на север, а потом нередко спускалось вниз по Волге в Каспий, а иногда в жажде новых открытий и приключений по Балтийскому морю проникло в Северное, далее, под общим именем «норманнов», заходило в устье р. Темзы или Лонодона (Широкого Дона) и появлялось даже в Испании и Италии, где наводило на прибрежных жителей такой страх, что духовенство последнее прошение в молитве Господней переделало так: «и избави нас от норманнов». Из становищ этих северных Гетов-Руссов по берегам Балтийского моря, в Швеции, известны: Рослаген или Родслаген, от Росс и лага (кочевье). Слова Lag и Lagh однозвучащие с Laga, равно как и немецкое Lager, принятое у нас в русский язык в слове «лагерь», употребляются для означения военного кочевья. Сигтун (Чигтун) — город близ Родслагена, основанный Готами в I в. по Р.Х. Siokonung-ом (Сивоконем) Воданом. (Туна — тын, по-немецки Zaun, по-английски town — ограда, город). Рескильд — в буквальном переводе «кол для Руссов», т. е. место их казни. В Норвегии Фрёнделаген — место кочевья Гетов «фругундионов» или Фрягов — Уннов. В Англии Дане лаг (Danelagh).

В 844 г., как известно из западноевропейских хроник, норманны сделали высадку в Испании, занятой тогда арабами, и ограбили город Севилью. У одного из арабских писателей того времени Эль-Якуби в его сочинении, писанном 819 г., сказано следующее: «На запад от города Эль-Джазира (ныне Альгасирас, недалеко от Гибралтара) находится город, именуемый Шибилия (Севилья), при большой реке, которая есть река Куртубы (Кордовы — Гвадалквивир). В этот город вошли маджус (язычники), которых называют «Рус», в 229 (по нашему летосчислению в 844) году и пленили, и грабили, и жгли, и умерщвляли». Из этого известия усматривается, что название «Русь» существовало как племенное имя между норманнами еще до призвания наших первых князей.

В сочинении итальянского писателя X в. Лиутпранда, епископа Кремонского, сохранилось известие о неудачном походе Игоря на Царьград. В известии этом, записанном автором со слов своего отчима, бывшего в то время в Константинополе и присутствовавшего при казни русских пленных, говорится, между прочим, что на город напали Россы, «которых мы называем другим именем — Норманнами». В 938 г. Лиутпранд был сам в Константинополе и оставил даже нам краткое описание тогдашних русских кораблей. Из этого можно заключить, что автор, видевший современных ему Руссов воочию, конечно, допустил отождествление их с норманнами не по одному гадательному предположению, а основывался на личном знакомстве как с теми, так и другими. Следовательно, привычка историков называть норманнами только германцев не выдерживает критики. Слово норманны, т. е. нордманы, есть не этнографическое, а географическое название народа. Часть южных приазовских и черноморских Готов, господствовавших в тех местах до половины VI века, не захотев подчиниться владыкам вновь образованной Гуннской монархии, двинулась на запад; в начале V в. они наводнили Мизию и Фракию, а оттуда пошли далее и утвердились в Италии, Галлии, а потом в Испании, где остатки их можно встретить и в настоящее время, в горах провинций Галиции и Астурии. Из Испании часть Готов вандалов перебралась в Африку (В. И. Ламанский. — «О славянах в М. Азии, Африке и Испании». Западные историки этот народ обыкновенно разделяют на восточных и западных, между тем как византийские этого деления не знают, а просто говорят о Готах как об известном и современном им славянском народе (Евналий Сардийский, Олимпиодр Фивейский, Приск Ритор, Петр Магистр, Прокопий Кесарийский и др.).

Некоторые из этих историков к Готам относят также вандалов, гепидов, герулов, скиров или щиров, ругян, аланов, буругундов, или варугундов и др. Немецкие историки, как например К. Ф. Беккер, Готов обыкновенно относят к германскому племени, хотя ни один из них в подтверждение своего мнения не приводит никаких убедительных данных; напротив того, греческие и римские историки того времени народ этот причисляют к племенам славянским и положительно утверждают, что в древности они были известны под общим именем савроматов, скифов, меланхленов и гетов (Прокопий и др.). Геты, как сказано в начале настоящей главы, были военным сословием славяно-русской народности, передовым ее оплотом. Эти-то беспокойные военные дружины, как неоднократно нападавшие на греческие и римские владения и даже не раз громившие Византию, и были более всего известны историкам того времени под собственным их именем Гетов. В IV и V вв. славянские племена, жившие к западу от Дона, т. е. в Великой Скифии, как то: анты, роксоланы и др., не пожелали подчиниться гуннскому владычеству, часть их двинулась за Дунай и наводнила Балканский полуостров. Эти племена историками по старой привычке также были названы Гетами, или в новом варианте Готами, Гофами и Готфами. О славянстве Гетов или Готов свидетельствуют исторические данные. Овидий (ex Ponto, III, 2, 39–49) говорит, что язык гетов и сарматов был сходен со скифским, т. е. славянским. Иорнанд (VI в.), принадлежавший сам к мнимому готскому народу, называет соплеменников своих Гетами («de rebus Geticis») и тут же объясняет, что он происходит от алан; следовательно, он сделался гетом, вступив только в это сословие, ибо не мог же он происходить от гетов и алан вместе. Точно так же и Геты придунайские носили славянское племенное имя Даков или Дациев, Дациан, от какового слова А. Вельтман производит название немецкого народа «Дейтш», впервые явившееся в VIII в. Туберони ясно говорит: «что относится до славян и гетов то они составляют один народ». Фома архидиакон говорит о далматах так: «хотя многие зовут их готфами, однако же их собственное имя славяне». По этому обыкновению называть славян готами и Солунский собор (1060 г.) назвал славянскую азбуку Кирилла «готфскою». Георгий Синкел, византийский историк VIII в., определенно высказался: «Скифы, которым имя на родном языке Готы», а предшественник его Феофилакт писал: «Геты или, что одно и то же, склавины». На славянство Готов указывают и имена их князей или предводителей, гетманов, к каковым именам в конце часто добавлялось слово «рик», означавшее на их языке вождя, но не короля. Из этих имен известны: Эрмана-рик, Гельпе-рик, Эра-рик, Афана-рик, Атала-рик, Февде-рик, Амала-рик, Ала-рик, Эрмина-рик, Валамир, Аспар, Дония, Валлиа, Третий, Охон, Тодасий, Сварт, Навлопад, Гонтарий, Илдивад, Февдат, Года, Гелимер, Гивамунд, Кунимунд и др. Одоакр, от испорченного славянского имени Одьекарь — откликающийся (одьек-эхо), сын гетского предводителя, князя Щиров, Яздяконя, разрушил в 476 г. Запад. Рим. Империю. При чтении этих собственных имен нельзя забывать, что они дошли до нас в латинской и греческой переделке: следовательно, в большинстве случаев мы не всегда можем восстановить их точное первоначальное произношение.

По известиям Сократа Схоластика и Созомена Саламинского, Готы Приазовья и Таврического полуострова приняли христианство от греков в IV в., как и все соседние с ними славянские племена. Просветителем Готии был епископ Ульфиил, переведший на готский язык и книги священного писания. Этот епископ вскоре после того (359 г.) принял учение Акакия и отверг Никейский символ веры (церковная история Сократа Схоластика). По исследованию архимандрита Арсения, Готы говорили на одном из славянских наречий и богослужение у них совершалось на языке «рушком». Эти-то книги священного писания и нашел св. Кирилл в Херсонесе Таврическом в 858 г. (Паннонская летопись).

Готы занесли в Северную и Среднюю Европу особый архитектурный стиль, известный под названием готического, раньше господствовавший среди арийцев Передней Азии: персов, армян, бактриан и др., а также ассирийцев и впоследствии арабов.

В IX–XIII вв. Готы, как и Руссы, по словам Нестора, варяжничали по Балтийскому морю и по другим водным путям. Летопись говорит, что «варяги сидят к западу до земли англянски и волошски, т. е. до Англии, Ирландии и Шотландии, так как славяне называли вообще всех кельтов вол охами; что варягами были: Русь, Свее (Шведы), Англяне, Оурмане (Норманны) и Гьте (Геты или Готы)».

Варягов мы видим также на Черном и Каспийском морях, у устьев Днепра (Варяжский остров у Заруба), на Северной и Западной Двине, Волге и других реках.

Нестор говорит: «из Руси может идти в Болгары (на Каму и Волгу) и в Хвалисы (Каспийское море) на восток доити жребий Симов. По сему же морю сидят варязи семо ко востоку до предела Симова».

Варяги временно появлялись у византийских императоров и франкских королей (это могли быть или норманны-датчане или шведы), а главным образом входили в состав дружин русских князей то под этой кличкой, то под общим именем Руси.

Олег, поселившись в Киеве в 879 году, сказал: «Се буди мати градом русским. Бешау него варязи и словени и прочии прозвашася Русью». Следовательно, все подвластные Олегу племена с этого времени стали называться Русью, т. е. варяги-Руссы, славяне-новгородцы и «прочии». Раньше Олега киевские славяне и вообще днепровские также назывались Русью, о чем достоверно свидетельствует константинопольский патриарх Фотий в 866 г. (Беседы Фотия изданы архим. Парф. Успенским в 1864 г. СПб.).

В договоре Олега с греками 912 г. говорится: «Аще украдет Русин что-либо у крестьянина (христианина-грека)…» «Аще кто убиет крестьянина Русин или хрестьян Русина…»

В договоре Игоря 945 г.: «Аще ли обрящутся Русь работающе у грек…»

Помимо охраны торговых караванов от нападения морских пиратов (викингов) и речных разбойников (поляницы — полевиков), варяги занимались и сами торговлей, так, например, под 1148 г. сказано: «Изяслав дари Ростиславу что от рускыя земли и от всех царьских земель (цареградских), а Ростислав да дари Изяславу что от верхних земель и от варягов». Не сказано «от варяжския земли», так как ее не было, «а дари от варягов», т. е. от варяжских купцов, доставлявших товары в Новгород.

В 1188–1190 гг. новгородцы вели войну с варягами и именно с готами, задержали их купцов и посадили в темницы, а своих не пустили за море. В 1205 г. последовала новая ссора с варягами, возникшая по делам торговли, и варяги должны были согласиться на все, лишь бы им дозволено было торговать в северных новгородских областях.

В 1241 г. образовался Ганзейский союз прибалтийских городов, в который вошел и Новгород. Этот союз в 1250 г. достиг наибольшего своего развития: он имел до 1000 своих кораблей и до 20 тыс. охранного для них войска. Этой организацией сословие варягов на Балтийском море окончательно вытесняется, и вскоре после этого в исторических актах о них уже ни слова не говорится. Одним словом, в них надобность миновала.

Правда, в 1325 и 1380 гг. мы еще видим их в качестве телохранителей византийских императоров, но и там имя их скоро исчезает, как и вообще имя готов. Вместо варягов-готов в Новгороде, в Бежицкой пятине, появляются уже гофейские казаки.

Приведенные выше раскопки древненовгородских могил, а также присутствие в говоре бывших новгородских областей многих слов и выражений, свойственных южной и днепровской Руси, ясно говорят, что в население древнего Новгорода волею судеб внедрился элемент с берегов Черного и Азовского морей и впоследствии вполне ассимилировался с тамошними жителями, оставив им в наследие своеобразный общинный образ правления, предприимчивый дух, стремление к независимости и религиозной обособленности.

Скандинавоманы, к которым относится большинство наших историков, а также скандинавский Мунх (1853 г.) употребляют все усилия, чтобы доказать, что варяги-Руссы и Готы — германского племени и в доказательство своего мнения приводят следующие данные: 1) шведские шпионы в Византии назвали себя руссами; 2) варяги при византийском дворце говорили датским языком и другие. Что ж они этим доказали? Шпионы по своей профессии всегда и везде должны лгать и всячески скрывать свою национальность. Варягами были и датчане, о чем говорит и Нестор. Они могли попасть в Византию и говорить своим языком. И только. Но это нисколько не доказывает, что Готы и Руссы были германского племени. Вся история Гетов-Руссов говорит о их славянском происхождении.

Скандинавоманы также отвергают верность сказаний о Руссах и Готах скандинавских же историков: Торфея, Саксона Грамматина и Иоганеса Магнуса, так как эти историки бьют их наповал, говоря, что Руссы всегда были во вражде с германскими народами и воевали с ними то в союзе с Готами, то одни против всех.

Следовательно, как Готы, так и Руссы, по словам самих скандинавских историков, не были ни шведами, ни датчанами, ни англичанами, а какой-то особой народностью и именно славянской, так как на берегах Балтийского моря других каких-либо народностей, кроме славянской и литовской, а отчасти и финской, не было. Господствующим элементом на всех берегах Балтийского (Варяжского) моря, как это мы видели из IV главы, были славяне.

Гельмольд, немецкий историк XII в., говорит (Chronicon Slavorum), что гор. Винета, славянская Выжба — Wisby, на о. Волине, ныне Готланд, считался самым торговым и многолюднейшим в Европе. Туда стекались народы со всех стран и привозили товары не только из прибалтийских местностей, но также по Волге и другим рекам из дальних стран востока.

Видукинд называет жителей Волина Waloini — вольными. У анналиста Саксонского они названы Vulini. Эти летописцы утверждают, что Винета была древнейший в Европе и сильнейший по торговле славянский город, посещавшийся еще финикийцами.

Древняя Винета или Выжба была разрушена в 1177 году датским королем Вальдемаром и после этого не могла уже достичь прежнего своего величия, почему в XIII в. и вошла в союз с Ганзою. Sweno Agonis называет Венету гуннским городом — Hunisburg, а Адам Бременский (XI в.) славяно-скифским, и это, надо заметить, скифо-гуннский город там, где владычествовали Готы, т. е. на о. Готланде. Где же тут германцы? Их не видно. Сами немецкие историки X–XI вв. называют обитателей тех мест то гуннами и скифами, то Готами и Руссами. Славяне везде — и на островах Готланде, Рюгене (Руяне), Зеландии и др., в г. Упсале, на Упландском берегу в Швеции, в Помории (ныне Померания), Мекленбурге (Микулином боре), по pp. Рине (Рейну), Лабе (Эльбе), Одеру и другим. По всему побережью Балтийского моря и всей нынешней Германской низменности. Это говорят нам сами скандинавские историки. Славяне живут оседло, занимаются земледелием, ремеслами и торговлей, имеют свой сильный флот, употребляя в битвах греческий огонь, который они называют вулкановым горшком (Адам Бременский); имеют свою письменность и строят многолюдные укрепленные города, прочные деревянные и каменные дома и храмы, льют статуи и проч.

Составитель жизнеописания св. Оттона говорит о славянских храмах в Штеттине (Щетине) следующее: «там были четыре храма, из которых главный особенно отличался своею художественной отделкой: по стенам внутри и снаружи были выбиты выпуклые изображения людей, птиц и зверей столь сходных с природой, что они казались живыми: краски на внешней стороне не смывались дождем, не бледнели и не тускнели».

Всеми этими славянскими землями завладели немцы; славян не покорили, а истребили в многовековой неравной борьбе. Вся нынешняя германская низменность и острова Балтийского моря есть сплошное славянское кладбище.

Историческая наука в изложении событий требует правды и только правды. Зачем же было нашим, не говоря уже о немцах, историкам-норманнистам лгать, извращать и затемнять ход жизни великого славянского народа и даже производить самое название его «Руссы» от какого-то несуществовавшего и никому неведомого маленького скандинавского племечка, забывая в то же время, что южнее, в бассейнах Днепра, Днестра и Дуная издревле живут миллионы Русин, Русняков, Рутенов, Расов, Червонноруссов, а древнее их, по берегам Азовского и Черного морей, Архипелага, в Малой и Передней Азии и даже по берегам Средиземного моря миллионы Гетов-Руссов, Ресов, Ресинов, Рсы, Рашан и просто Россов, с реками и городами этого имени, с высокими «белыми» горами — Эльбурсом (Эльбоурус) и Эльбрусом. Норманнисты также в доказательство своего взгляда на происхождение Руси от скандинавов говорят, что киевские князья Аскольд и Дир, ходившие в 865 г. с Руссами в Византию (Фотий), были германского происхождения, т. е. были шведы; причем указывают, что имя Аскольд происходит от шведского sköld — щит. Но ведь щит и по-готски skild, по-литовски skyda, по-англосаксонски skyld и т. п. Скифы, по Геродоту, назывались сколотами, т. е. щитоносцами. В России есть реки: Сколотка, Колоча, Колота, Колокша и т. п. Также есть скала, скель — каменный уступ, защищенное место. Кала, кел — крепость по-персидски. Келья, по-чешски и по-польски — Cela, по-латински — Cella — уединенное место, недоступное для других. Все эти слова, имеющие один общий корень, означающий щит, защиту, занесены в Швецию Готами-Руссами, как и слово «безмен», по-шведски Biszman (непереводимое), по-русски же означающее: без мены, на вес и деньги, при купле-продаже.

Аскольд от «ас» или «аз» и «кольд» или «скольд» — щит — «азов», каковым именем, т. е. «азами», назывались древние обитатели берегов Азовского моря, также аланы, хазары и «ас-саки» или казаки, которые на севере, у литовцев и скандинавов, почитались за богов. Кон-аз, конный аз или князь; вит-«аз», витязь, защитник Вита, славянского божества; куниг-ас тоже конный «аз» у литовцев, князь. «Конные азы» — наши былинные богатыри, родоначальники княжеских родов, вышли из Приазовья. Пеших богатырей мы, славяне, не знаем, Куниги, кёниги и скандинавские кинги тоже означают конники. Дир — обыкновенное славяно-русское имя с окончанием на «ир». Подобных имен очень много встречается на пространстве всего древнеславянского мира.

Нужно заметить, что слова Олега (по летописи), обращенные к Аскольду и Диру: «Вы не князья и не княжеского (древнего) роду», ясно показывают, что лица эти являются какими-то самозванцами, предводителями какой-то вольницы, случайно завладевшей Киевом, так как настоящие князья вели свою генеалогию от благородных конных «азов», древних былинных богатырей, и никаких других родословий не признавали. «Аз» на славянских наречиях означает Я (яз), первое лицо единственного числа, личность, особь, индивидуум. Аз-сак или каз-сак означает Я — сак, т. е. казак, сак из страны «Аз», Азовской.

Страбон в I в. назвал жителей восточных берегов Азовского моря «аз». Хазары себя называли также «аз». Иосафато Барбаро, бывший в Азове в 1336 г., говорит, что аланы, жившие на восточных берегах Азовского моря, на своем языке себя называют «аз», т. е. «Я». Константин Багрянородный в X в. жителей этой же местности называл касаками, т. е. казаками. Нестор их назвал Ясами (азами) и касогами, другие летописцы касагами, то же, что казаками; раньше греческие историки называли их казами (казос), но чаще всего Гетами, а потом Готами.

О дальнейшей судьбе приазовских Гетов мы будем говорить ниже.

Теперь же скажем несколько слов о том древнем загадочном народе, известном по египетским надписям под именем хиттов, гитов, киттов и кеттов, а по еврейским летописям хититов, хетеев и хеттеян.

Много мудрствовали западные ученые над происхождением этого народа, но положительного не сказали ничего: между тем памятников, оставленных гитами и говорящих о их прошлом, очень много; нужно только уметь в них разобраться. Гиты в союзе с другими народами Передней Азии и Сирии неоднократно нападали на Египет при фараонах Рамзесе II, Менефте и Рамзесе III (XIV–XIII вв. до Р.Х.) и владели даже дельтой Нила, оставив там несколько колоний, из которых наиболее всего известна Танис, на правом рукаве Нила, носившем название также Таниса. Раньше гитов дельтой этой владели Гиксы, пришельцы также с севера, которых западные ученые относят то к семитам, то к монголо-скифам и просто к скифам, судя по найденным археологами в развалинах Таниса изображениям царей Гиксов и другим предметам. Гиксы имели такое могущественное влияние на эту часть Египта, что даже долгое время после их изгнания, в эпоху рамессидов, писатели того времени старались избегать чисто египетских оборотов речи и заменяли их оборотами языка, на котором говорила Передняя Азия. Скифы внесли в религиозный пантеон египтян поклонение богу Озирису (солнцу), сестре и супруге его Изиде (луне и земле), богу Ра, Горусу (также солнцу) и Апису (силе природы, земли).

Хотя названные выше божества впоследствии смешались с древними египетскими и некоторые из них получили другое, даже астрономическое значение, но все-таки скифские их названия остались до конца.

Так, Озирис — солнце, от славянского глагола зрети, озирать, освещать (заря, зирочки того же корня) впоследствии получил значение бога реки, Нила. Изида — первоначально египетская луна, впоследствии стала оплодотворенная земля, из которой произрастают (исходят, от из и идти, всякие земные плоды. Горус — восходящее солнце, идущее в гору, горит, жжет, то же, что славянский Хоре. Аммон Фивский и Ра из Гелиополиса составили божество Аммон-Ра и соединились позже с греческим Зевсом и римским Юпитером. Апи или Апис — земля у скифов (по Геродоту) и Гетов-Руссов Италии, олицетворялся в быке Аписе (силе земли), а впоследствии был тесно связан с богом солнца Мемфиса Фта или Пта (отца вселенной) и получил уже астрономическое значение — солнце впервые заблистало по сотворении мира (по египетскому счислению) в созвездии Тельца — быка.

Нападения чрез Суэцкий канал Гиксов и с моря гитов вызваны были не какими-либо завоевательными стремлениями северян, а, судя по сохранившимся надписям и свидетельству древних авторов, народы эти решили положить конец набегам могущественных фараонов, не дававших покоя своим азиатским соседям.

Ибсамбульские камни (в Нижнем Египте), повествующие о нападении гитов при Рамзесе II и о действительной или мнимой победе этого фараона над врагами, определенно говорят, что гиты не были семитами. Нападение это вызвано следующими обстоятельствами. Рамзес II или Рамесса (из 19-й династии), которому льстивая история к имени Сезострис прибавила эпитет Великий, отличался ненасытностью по части завоеваний и грабежей соседних народов, особенно Востока. Это заставило многие народы, населявшие побережье Средиземного моря и Переднюю Азию, соединиться под гегемонией гитов и дать отпор этому древнему Наполеону или креатуре его Вильгельму. В союз этот вошли Дарданы (Трояне), Каркемиш, с среднего Евфрата, гиты, владевшие в то время верхним течением Евфрата, частью Малой Азии и Сирией, собственно долиной р. Оронта; всего в союз вошло до четырнадцати народов.

Битва произошла около г. Кадеша, на р. Оронте, как о том говорят египетские барельефы в Рамезиуме в Фивах и повествование историка Рамзеса Пантаура. Этот льстивый царедворец, восхваляя необыкновенные подвиги Рамзеса, говорит о победе его над союзниками. Факты же говорят противное, так как гиты вскоре после того вторглись уже в Египет.

На египетских памятниках гиты изображены с желтоватой кожей, т. е. загорелыми, с бритыми бородами и головами, с длинными торчащими врозь усами и чубом, какой носили наши запорожцы XVI–XVIII вв.; черты лица суровые, с прямым лбом, длинным, прямым хрящеватым носом и подобранным подбородком, отчего носы еще более выдаются вперед. Стан короткий, ноги высокие. На головах высокие, конические барашковые шапки; на туловищах рубахи с каймой по подолу и нечто вроде кольчуг или кожаных курток. На ногах штаны и большие сапоги с голенищами до колен и узкими носками, немного загнутыми кверху. Сапоги настоящие, современные, какие носят и теперь простые казаки. На руках рукавицы с одним большим пальцем. Вооружение: короткое копье, лук и секира.

Некоторые западные ученые народ этот с большой натяжкой относят к монголам, хотя в чертах его нет ничего монгольского. Заключение это они главным образом основывают на том, что на бритых головах у них оставлен чуб. И только. По одному чубу — монгол. Но кто знаком с историей монгольского племени вообще и Китая, тот ясно увидит, что обычай этот не есть коренной монгольский, а заимствованный ими в древности из западной Азии. Древние массагеты брили бороды и носили чубы. Монголы носили косы, в некоторых племенах и чубы, но только высшее военное сословие и то не все.

Все египетские памятники отличаются большою точностью и правдивостью рисунка. На Ибсамбульских барельефах изображены не монголы с севера Азии (сапоги, рукавицы, барашковые шапки), а Геты-Руссы Малой Азии, родственные фригийцам, троянам и Гетам-Руссам Италии.

На некоторых египетских памятниках времен фараонов Менефты, Рамзеса III и др. (XIII в. до Р.Х.) народы, нападавшие на Египет, названы Ту-рса и Ти-рсенами, т. е. росью, россами, и древние историки считали их родственными этрускам, т. е. Гетам-Руссам. Археологические данные, как мы видели выше, вполне подтвердили это предположение.

Памятники хетов или гетов разбросаны по всей Малой Азии и Сирии в виде письменных знаков, барельефов, гербов и проч. Письмена эти видны и на базальтовых скалах близ развалин древнего города Кадета, в долине р. Оронта, где произошла битва с Рамзесом II, и в Киликии, и по верхнему Евфрату, и на скалах Эйюка, где еще крестоносцами был найден выбитый на камнях герб древних гетов в виде двуглавого орла, так поразивший этих рыцарей и принятый потом византийскими императорами, а при Иване III и русскими царями.

Развалины, открытые на севере р. Халиса, впадающего в Черное море близ Синопа, в Эйюке и Богаскои, свидетельствуют о существовании там значительной цивилизации: там были дворцы, выстроенные на обширной площади, от которых сохранились еще смело выведенные стены; затем святилище, высеченное в каменистом склоне холма, близ Богаскои, на стенах которого начертаны непрочтенные еще длинные рассуждения об изваянных на них лицах, в характерной одежде гетов; наконец, храм, недавно открытый немецкими учеными, полагающими, что ему более 4000 лет. Сравнительно более искусная постройка и отделка каппадокийских зданий заставляет предполагать, что эти гетские сооружения относятся к более поздней эпохе, нежели скульптурные произведения, оставшиеся от того же народа в Сирии.

Хетские надписи еще не раскрыли тайну этого великого народа; но недалеко то время, когда мы узнаем его историю. Путь к этому уже указали славянские ученые. Геты имели близкие сношения с Троей, с Финикией, с Закаспийским краем, где на скалах Карабеля (в южной части края) также найдены их изображения, тождественные с Ибсамбульскими.

Империя Гетов, расположенная, так сказать, на перекрестке народов, где разветвляется великий азиатский путь, между востоком и западом, могла распространять свое влияние, с одной стороны, на земли, прилегающие к р. Евфрату, а с другой — на берега Сирии и внутренние, параллельные им долины, равно как и страны Малой Азии. С точки зрения стратегической положение империи было очень прочно; она могла выдерживать упорную борьбу с сильными врагами. Отсюда начало тех беспощадных войн, которые так долго разоряли край. Но века прошли. Империя Гетов распалась. Борьба отдельных ее частей с возникшим могуществом ассириян и вавилонян была Уже им не по силам. Часть Гетов подвинулась на берега Черного и Каспийского морей и стала известна под именем массагетов, масаков, просто саков, гетросиев, Гетов-Россов и др.; другая часть выселилась вместе с остатками троян в северную Африку и Италию, а остальные рассеялись по Ассирии и югу Сирии и искали приюта в стране родственных им аморреев, окрестностях Хеврона, Гаваона, в земле филистимлян и других ханаанских народов, основав там несколько укрепленных городов: Гет или Геф, Сакелаг, Ас-Калу (Аскалон), т. е. крепость «Азов», и др. Позднее они вступили в тесные сношения с Израилем, этим маленьким арабским племенем, усилив и обновив его и, смешавшись с туземцами, сами сильно изменились.

Вместе с евреями они принимали участие в построении Иерусалима.

Геты — хетеяне еврейских летописей, дали Израилю воинственный дух, крепкое телосложение и круглую арийскую голову (некоторой его части), а также каштановые и даже белокурые волосы, каковые имел в молодости царь Давид.

Большинство жен и наложниц Давида и сына его Соломона были чужеземки. Давид был младший из сыновей Иессея, евфратянина, т. е. с реки Евфрата; он жил в г. Вифлееме Иудином.

Верхнее течение Евфрата до Месопотамии издревле было занято Гетами, как и Сирия с гг. Гаматом, Кадешем, по р. Оронту, и др.

Если бы Иессей или его предок пришел из Месопотамии, откуда пришел Авраам, то он назван бы был по одному из расположенных там халдейских городов; но он назван евфратянином, т. е. переселившимся с верхнего Евфрата, а не среднего, текущего по Месопотамии. Евреи, как увидим ниже, в своих хрониках всегда определенно отмечали, кто из их героев и из какого города или страны происходил. Тот был амморрей, тот хетеянин или Гет, а тоть езреель или кармелит. Одна из жен Давида Агинея была кармелитянка. Любимая же жена была белокурая красавица Вирсавия, отнятая им у своего военноначальника Урии, родом Гета. Следовательно, и Вирсавия была того же происхождения. От Вирсавии родился Соломон.

Сын Давида, красавец Авессалом, у которого, как говорится в Библии, от головы до ног не было недостатка, был рожден от Маахи, дочери царя Гессурского Талмая, из страны Гамат, на р. Оронте, текущей параллельно финикийскому побережью, в Сирии, из владений Гетов.

Дочь Авессалома, красавица Фамарь или Тамарь, сделалась женою сына Соломона Ровоама и родила ему сына Авию, а от Авия родился Аса.

Из гор. Гета с Давидом пришли в Хеврон, а потом и в Иерусалим до 600 воинов — гетов, под начальством Еффея (Геттея), которые во всех его войнах и бедствиях, даже при восстании сына его Авессалома, оставались ему верны. Когда Давид бежал от Авессалома в пустыню, воины эти шли впереди и по сторонам несчастного царя, охраняя его от случайного нападения взбунтовавшейся черни. «И сказал царь Еффею Гетянину: зачем и ты идешь с нами? возвратись и оставайся с тем царем (Авессаломом), ибо ты — чужеземец и пришел сюда из своего места; вчера ты пришел, а сегодня я заставлю идти с нами? я иду, куда случится; возвратись и возврати братьев своих с собою. И отвечал Еффей царю: жив Господь, и да живет господин мой царь: где бы ни был господин мой царь, в жизни ли, в смерти ли, там будет и раб твой. И сказал Давид: и так иди и ходи за мною. И пошел Еффей Гетянин и все люди его и все дети, бывшие с ним».

Евреи в то время были веротерпимы и не чуждались иноземцев, не делавшим им зла, а потому Геты легко смешались с ними. В особенности охотно евреи брали себе в замужество белокурых красавиц гетеянок, предпочитая их своим черномазым соплеменницам. От этого смешения браков появились и те исторические красавицы, пред которыми восторгались персы, а потом греки и ремляне.

Геты дали евреям и институт пророков, и великих провозвестников Истины. Все великие пророки этого народа мыслили не так, как вся бен-израильская масса, узколобая (в антропологическом отношении), не понимавшая их и стоявшая с ними всегда во вражде. Пророки изгонялись, побивались камнями, распинались на крестах и вообще погибали насильственною смертью только за то, что масса эта не смогла понять не свойственной ей арийской идеи об Истине, так хорошо понятой и усвоенной арийцами на пространстве всего земного шара. Голова семита не вместила проповеди пророка-арийца, и голос его оставался «вопиющим в пустыне». Это был голос Гета-арийца, волею судеб заброшенного на чужбину.

Господствуя в Сирии, Геты имели сильное влияние на финикийское побережье Средиземного моря, где ими были построены города: Арад (радость, убежище), Тир или Цур, Сидон, Акку и др., перешедшие по распадении гетской монархии во владение финикийцев, народа смешанного типа.

Геты также способствовали возникновению на р. Тигре Ассирийской монархии, в течение многих веков оспаривавшей первенство и господство в долине Тигра и Евфрата у Вавилонской (халдейской). Они дали ассиро-вавилонянам и своих богов: Ассира, Ассура или Ашура (Ас-сир — я — царь). Также дали: Беела (Баал или Ваал) — Белаго-бога; Мардука или Мер-духа — дух мертвых; Белтис (богиня) — белая; Набу — небо, Баг — бог и др. Также слово cap — царь. Еврейская передача имени Навуходоносор — Небу-кадне-цар, Балтасар — Белый царь, Салмана-сар — Соломон-царь и др.

Пророки, как стоявшие выше темной бен-израильской массы, были хорошо осведомлены о могуществе соседних и даже отдаленных народов и всегда грозили евреям нашествием на Палестину могущественного северного народа Россов, из земли Магог (Великой Скифии), на конях, в бронях, со щитами и вооруженных мечами.

Белокурые красавицы северянки прельщали смуглых южан. Даже египетский фараон Рамзес III имел вторую жену, светло-каштановую красавицу гетеянку Изиду, которой имя на родном языке было Гемароцат. И таким образом эта дочь великого народа Гетов сделалась царицей Египта, после замурованной фараоном живою ее предшественницы Тии.

Ко двору этого фараона как пленница, купленная у пиратов в Карфаген, также попала и белокурая дочь несчастного царя Илиона Приама, юная красавица Лаодика. Она была тайно убита одной из прислужниц царицы Тии, из ревности, и погребена Рамзесом с царскими почестями. Саркофаг из порфира с ее мумией был найден в 1881 г. и теперь хранится в музее Булака, под Каиром. На груди умершей был открыт папирус, повествующий о ее горькой судьбине. Мумию и папирус видел в 1881 г. наш известный историк Д. Л. Мордовцев и подробности жизни и смерти этой «миловиднейшей дочери Приама и Гекубы», как говорит Гомер, слышал от директора музея, знаменитого египтолога Масперо, прочитавшего найденный папирус.

Рамзес III Рампсинит (из 20-й династии) воцарился в 1250 г. до Р.Х. Следовательно, Троя пала от набега морских пиратов — данаев в последней половине XIII в., т. е. между 1250 и 1200 г. до Р.Х. Эти ценные документы, как папирус, найденный на груди мумии дочери царя Приама в Египте, так и намогильная плита троянского героя Энея, найденная в Италии, красноречиво говорят нам о том далеком прошлом, жизни, верованиях и страданиях представителей одного из царских родов Гетов-Руссов с берегов Эгейского моря и Дарданелльского пролива, подтверждая в то же время с очевидной ясностью, что Троя, царь ее Приам, жена его Гекуба, сыновья Гектор, Парис, Дий, Троил, дочери Кассандра, Поликсена, Лаодика и др., с такою простотой и любовью описанные Омиром, не миф, а самая реальная действительность и что народ, представителями которого были перечисленные выше лица, говорил на древнем языке Руссов, имел свои письмена и в стихосложении пользовался гекзаметром. Теперь спрашивается, кто же был этот загадочный повествователь, так просто и картинно изобразивший нам жизнь, нравы и верования древнего, но близкого и родственного нам народа — Дарданов-Троян, называвших себя Гетами-Руссами, — кто был Омир?

К этому вопросу мы еще вернемся.

 

Глава VII

Амазонки

{93}

О существовании амазонок на Дону, берегах Азовского и Черного морей говорят почти все древние писатели. Большинство из них повторяют один другого, но между ними есть и такие, с которыми приходится серьезно считаться. Впервые об амазонках упоминается в Илиаде. Они приходили на выручку Трое. Приам говорит (рапсодия III, ст. 188): «И я считался союзником фригиян в то время, когда пришли равные по силе мужам амазонки».

Потом о них вкратце говорят Гекатей (550 лет до Р.Х.), Эсхил (525–456 гг. до Р.Х.), Пиндар (522–442 гг. до Р.Х.), Скилакс Кариандерский (521–485 гг.) и многие др. Скилакс (Peri plus, § 70) говорит: «Азия начинается от р. Танаиса, и первый азиатский народ в Понте — Савроматы. Этим народом управляют женщины-амазонки».

Наиболее пространно о них говорит Геродот (IV, 110–117). «В то время, — пишет этот историк, — когда греки воевали с амазонками, которых скифы называют ойорпата, что по-гречески означает убийца мужчин, амазонки были побеждены на берегах Фермодонта (на южном берегу Черного моря), и греки отправились на родину, увозя с собой на трех кораблях пленниц. В открытом море амазонки возмутились и убили всех мужчин. Но так как они не умели управлять рулем, парусами и веслами, то, отделавшись от мужчин, носились по морю по воле волн и ветров и наконец пристали к той части Меотийского (Азовского) моря, где находится местечко Кремни. Оно лежит в земле свободных скифов. Здесь эти женщины сошли с кораблей и отправились искать жилых мест, — разграбили первый попавшийся им табун лошадей и затем, сев на них, начали грабить имущество скифов. Последние не знали, откуда появились эти новые враги, и были в большом недоумении. Приняв их сперва за мужчин, как бы однолеток, они вступили с ними в бой, но потом, осмотрев убитых, убедились, что имеют дело с женщинами.

После этого, посоветовавшись между собою, скифы решили больше их не убивать и послали к ним самых молодых из своих воинов в том приблизительно числе, из какого, как они полагали, состоит войско амазонок. Молодые люди расположились лагерем вблизи стана амазонок. Когда те увидели, что скифы пришли не с целью напасть на них, то не стали обращать внимания на пришедших, и с каждым днем эти два лагеря все больше и больше сближались. Молодые люди, как и амазонки, не имели ничего, кроме оружия и лошадей, и доставали себе средства к жизни охотой.

Около полудня амазонки, в одиночку или вдвоем, удалялись от лагеря… Скифы это заметили и стали делать то же самое. Один из них решился подойти к амазонке, которая была одна. Она не оттолкнула его… Потом, продолжает Геродот, амазонка, не зная языка скифов, жестами дала понять новому знакомому, что завтра она придет с подругой, с тем чтобы и он привел товарища. Так и сделали. Остальные юноши, узнав об этом, последовали их примеру и привлекли к себе всех амазонок. Наконец оба лагеря смешались и стали жить сообща, каждый мужчина с той женщиной, с которой он впервые сошелся. Скифы никак не могли изучить языка амазонок, между тем как последние живо привыкли к языку своих мужей. На предложение молодых скифов возвратиться всем им к их согражданам, амазонки отвечали:

— Мы никогда бы не могли жить с женщинами вашего племени, так как привыкли употреблять лук, метать дротики и ездить верхом. Мирные женские занятия нам неизвестны. Если вы желаете, чтобы мы остались вашими женами, и хотите поступить справедливо, то отправляйтесь к вашим родителям, потребуйте от них вашу часть состояния и возвращайтесь жить снами.

Молодые скифы так и сделали.

Тогда амазонки сказали им:

— Нам очень неудобно жить в этой стране после того, как мы отняли вас у родителей, а также и опустошили их поля. Но так как вы дорожите нами, как вашими женами, то сделайте вот что: оставим эту страну, перейдем Танаис (Дон) и будем жить по ту сторону этой реки.

Это предложение было принято юными скифами. Перейдя Танаис, они шли три дня к востоку и три дня от Меотийского моря к северу и, придя на то место, где теперь, т. е. во время Геродота, они живут, основали там свои поселения. С тех пор, заканчивает Геродот, женщины савроматов, т. е. переселенцев скифов, женившихся на амазонках, сохраняя свой прежний обычай, ездят верхом на охоту вместе с мужьями и без них, сопровождают их на войне и носят одинаковое с ними платье. Основной язык савроматов скифский, но испорченный с самого начала, так как амазонки никогда не могли вполне правильно изучить скифского языка.

На счет свадеб у них существует обычай, воспрещающий девушке выходить замуж, пока она не убьет хоть одного врага».

Так говорит об амазонках «отец истории», великий Геродот. Правда, в его повествовании много фантастического, но есть и доля истины.

Гелланник, современник Геродота, говорит (tragm. 84) о нападении амазонок с берегов Азовского моря на Аттику.

Лизий (459–390 гг. до Р.Х.) пишет:

« Амазонки первых времен были дочери Арея (бог войны у скифов — Марс) и жили на берегах Фермодонта. Они были единственные из всех окружающих их народов, носили железное оружие и первые стали ездить верхом. При помощи лошадей они брали в плен бежавших противников совсем неожиданно, т. к. те не знали еще верховой езды, и оставляли далеко за собой тех, которые их преследовали. За свое мужество, по своему телосложению они считались скорее мужчинами, чем женщинами, ибо казалось, что они более превосходят мужчин своим мужеством, чем отличаются от них внешним видом ».

Философ Платон (429–348 гг. до Р.Х.) об амазонках сказал более правдиво: «Я узнал из древних мифов и поверил, а что касается нынешнего положения, то к слову сказать, даже знаю, что бесчисленное множество женщин, называемых «савроматидами», живет между народами, окружающими Понт.

Они не только ездят верхом, но и носят луки и всякое оружие и упражняются в их употреблении в строю так же, как мужчины» (De legibus, VI, p. 805).

Не умолчал об амазонках и Страбон:

« Говорят, что амазонки живут в горах (Кавказских), возвышающихся над Албанией… Они жили смежно с гаргареями по северному скату той части Кавказа, которая известна под названием Громовых гор. Тут в течение не менее месяца в году амазонки занимались садоводством, посевами, скотоводством, но преимущественно разведением лошадей. Самые отважные из них промышляли охотою и занимались военными упражнениями. Все они с малолетства выжигали себе правую грудь, чтобы свободней действовать рукою при разных эволюциях, а в особенности при метании копья. Кроме этого оружия они употребляли также лук, сагарис — двойную боевую секиру и щит и делали себе шлемы, панцири и пояса из шкур диких зверей. При наступлении весны они отправлялись на ближайшую гору, отделявшую их от гаргареев, и оставались там два месяца. С своей стороны и эти последние, следуя древнему обычаю, поднимались туда же. Соединившись с амазонками, они вместе приносили богам жертвы, после чего в тайне ночи соединялись без разбора… Происшедшие таким образом дети делились по их полу: девочки оставались при матерях, а мальчики возвращались отцам …» (VI, 5).

О происхождении этого женского военного сословия Диодор Сицилийский (I в. до Р.Х.) повествует:

« Когда амазонки поселились у Фермодонта, где женщины наравне с мужчинами занимались военными делами, говорят, что одна из них, облеченная в царскую власть, отличалась силой и храбростью. Она составила из одних женщин войско, обучила его и победила несколько соседних народов. Когда ее военная способность и слава возросли, то она стала беспрестанно предпринимать походы против соседей. Счастье ей благоприятствовало, и она стала выдавать себя за дочь Арея, мужчин же заставляла прясть шерсть и исполнять всякие черные работы. У новорожденных мужского пола амазонки изувечивали ноги и руки и таким образом делали их негодными к войне. Царица эта, отличавшаяся умом и военными способностями, основала у устьев Фермодонта большой город Фемискиру, с роскошным дворцом. Она также покорила все народы до Танаиса. В одном сражении царица эта пала геройской смертью. Дочь ее, наследовавшая престол, подражала матери и даже превзошла ее своими подвигами. Отправившись в поход в землю, лежащую за Танаисом, она покорила все тамошние народы до Фракии. Потом завоевала большую часть Азии и распространила свое могущество до Сирии …» (II, 45, 46)

Принимать подобные рассказы на веру полностью едва ли есть основание. Достоверно лишь то, что у скифских народов или саков женщины при нападении врагов сражались вместе с мужчинами. Это и послужило поводом сочинять рассказы об амазонках, как об отдельном военном сословии. Хотя, признаться, в то отдаленное героическое время, когда борьба за существование была обострена до крайности, могла возникнуть подобная община по инициативе такой сильной духом женщины, которую описал Диодор Сицилийский. Но все эти сказания древних историков страдают одним общим недостатком — это отсутствие даты, т. е. они не указывают времени действия этих лиц, употребляя часто при этом излюбленное выражение «говорят», а кто говорит, умалчивают.

Дон или Танаис некоторыми древними писателями назывался Амазонией. Название же Танаиса, как говорит Псевдо-Плутарх, историк I в. по Р.Х., получил по следующей причине. У одного героя-богатыря по имени Беросса (Бе-росс) от амазонки Лисиппы родился сын, которого назвали Танаисом. Рожденный возмужал и стал проявлять великие военные способности, был во всем воздержан и ненавидел женщин, поклоняясь лишь одному богу Марсу. Но Венера возбудила в нем любовь к собственной матери. Вначале он мужественно боролся с своею страстью, но наконец больше не мог владеть собой и, желая остаться невинным, бросился в реку Амазоний, отчего последняя и получила название Танаиса (Танаис. Гл. XIV; 1–2).

Понятно, приведенное Псевдо-Плутархом сказание есть легенда, но для нас она имеет громадное значение, так как пророчески подсказывает быт нашего древнего казачества, этих богатырей-девственников, поклонников Марса, отстаивавших в течение многих веков свободу и независимость родной земли.

В книге Фл. Вописка «Жизнь божественного Аврелиана» читаем: «В триумфальном шествии Аврелиана шли со связанными руками взятые в плен иберы (грузины), персы, геты, аланы и сарматы. Вели также 10 женщин-гетеянок, которые сражались вместе с мужчинами; многие другие были убиты. Надпись на триумфальной арке гласила, что женщины эти из племени амазонок» (158, 1).

Тут вся разгадка легенды об амазонках. Женщины гетов сражались вместе с мужчинами. Женщины савроматов, как говорит Николай Дамасский (171, XXI, XXII), также сражались вместе с мужчинами и были так же воинственны, как и их мужья. Русские женщины сражаются и теперь (1915 г.) в рядах русской армии. В XVI и XVII ст. жены и дочери донских казаков шли в битву с врагами наравне с мужчинами. Это явление на Дону было обыкновенное.

Во время знаменитого «Азовского сиденья» в 1641 г. в битве с турками участвовало до нескольких сот женщин. А ведь их никто и не подумал назвать амазонками. Древние авторы были позабыты, а новые нашли другой способ выражений. Но между древними историками есть и такие, с которыми приходится серьезно считаться. О них мы и будем говорить.

Диодор Сицилийский, историк I в. до Р.Х., пользовавшийся всеми современными данными для составления своей «Исторической Библиотеки», говорит, что Александр Македонский в своем победоносном шествии из Закаспийского края двинулся на запад и вступил в Гирканию, расположенную на южном берегу Гирканского (Каспийского моря), и приближался к столице этого царства Задракарт, где ныне Астрабат. Фалестрия, царица амазонок, владевшая всей землей от р. Фазиса (Риона) до Фермодонта, почти до нынешнего Синопа, пожелала встретиться с ним на дороге. Она была замечательной красоты и обладала необыкновенной физической силой, но еще больше славилась своими военными подвигами. Оставив свое войско на границе Гиркании, Фалестрия взяла с собою только 300 амазонок, одетых в военные доспехи. Александр удивился столь необыкновенному посещению и спросил, для какой надобности она явилась. Царица смело ответила, что она желает от него иметь ребенка, так как он превзошел всех мужчин своими подвигами, сама же она превосходит всех женщин своею силой и храбростью. Таким образом она надеялась, что рожденный от них ребенок превзойдет всех людей в мире. Александр согласился на такое предложение и подарил Фалестрии 13 дней, после чего отпустил ее с богатыми дарами (II, 43–16. IV, 5, 24).

Квинт Курций Руф, в своей «Истории Александра Великого» (VI, 8, 35) к приведенному сказанию Диод. Сицил. добавляет, что как только Фалестрия увидела Александра, то тотчас же соскочила с лошади и, держа в правой руке перед собою два дротика, смело приблизилась к царю. За ней стояли 300 других женщин. Платье амазонок не совсем покрывало их тело: левая сторона у груди была обнажена, остальные части были прикрыты до колен. Фалестрия смело смотрела на Александра, без сомнения, удивляясь, что его наружность не соответствует громкой славе. Когда спросили царицу о цели ее прибытия, она без всяких околичностей сказала, что приехала прижить от него детей и что считает себя достойной быть матерью его наследников; что если у нее родится дочь, то она оставит ее у себя, а сына возвратит отцу. Александр спросил, не желает ли она сопутствовать ему на войне; Фалестрия отвечала, что она никого не оставила управлять своим царством и настоятельно просила, чтобы он не обманул ее надежд и ожиданий. Александр склонился на ее предложение, после чего продолжал свой поход в землю парфян, а Фалестрия возвратилась в свое государство на юго-восточные берега Черного моря. О результате этого исторического свидания древние историки, к несчастью, умалчивают.

* * *

Итак, скифы-сарматы, они же саки, чиги-геты, геты-Руссы, массагеты, варяги-Руссы, черкассы-казахи, азы или ясы, аланы-роксоланы и другие народы, населявшие берега Азовского, Черного, Мраморного и Каспийского морей, Переднюю Азию и нижнюю Италию были славяне, разделявшиеся на многие независимые племена и имевшие свою высокую культуру и письменность. Военное сословие этих племен называлось гетами или готами, а в Приазовье азами, казами, касогами, касагами, казахами или казаками от аз и сак. Дальше мы докажем, что и гунны и хазары-беловежцы были также славяне, называвшие себя на своем языке аз.

Геродот говорит, что самые умнейшие люди, которых он знал, были скифы.

Страбон также признает скифов высоко нравственным народом и говорит, что если они приняли что-либо дурное в свой обычай, то заимствовали это у греков и римлян.

Скифы изобрели сталь, огниво (скифский мудрец Анахарсис), нелинючие краски, выделку сыромятных кож и юфти; им было известно бальзамирование трупов, музыка, живопись, ваяние и проч.; им же принадлежат и первые горные работы и разные открытия и изобретения. Адам Бременский утверждает, что скифам был издревле (раньше греков) известен греческий огонь, который они называли вулкановым горшком.

Все древние историки утверждают, что скифы были лучшие воины, а Свидас свидетельствует, что они издревле имели в войсках знамена, чем доказывается регулярность в их ополчениях, а у гетов Передней Азии на знаменах и на щитах был герб, изображавший двуглавого орла, принятый Россией в XV в. как наследие своих славных предков.

Называя славян скифами, греческие историки (Геродот, Эратосфен и др.) сами сознаются, что имя это не есть собственное названного народа, а дано им понтийскими греками от носимых ими кожаных щитов, как и имя сколоты — щитоносцы. Такое же распространенное название носили собственно южные скифы, по их вооружению — саки от сечь, сечники, секирники, вооруженные сакарами или секирами. Славянами себя называли от любви к славе, отчего собственные имена своих героев в большинстве случаев соединяли со словом «слава» и «честь»: Ярослав, Владислав… Собственное же имя их, как наиболее древнее, по религии Рось, Рос, Русь, Рса — роса, вода — поклонники воды, росы, от чего произошли и их древние боги: Водан, Водяной, русалки (водяные девы) и др.

Этим и объясняется, почему в договорах Олега и Игоря с греками всегда сопоставлялось крестьянину или христианину (греку) имя Рус, Русин, т. е. сопоставлялось две религии.

Военное сословие Руссов всегда носило название Гет.

 

Глава VIII

Гунны и Хазары

Вопрос о происхождении народа Гуннов трактуется историками до сего времени на разные лады. Римский историк IV века по Р.Х. Аммиан Марцеллин, знавший Гуннов лишь понаслышке, говорит о них как о народе будто бы кочевом, жившем за Миотийским (Азовским) болотом, по телосложению и образу жизни сходным с нынешними монголами, калмыками или киргизами.

« Они, — повествует этот историк, — имеют зверские нравы и отвратительную наружность; в детстве надрезывают себе подбородок, лицо и щеки, чтобы не могли расти волосы. При величайшем безобразии лица, кости у них крепкие, плечи широкие, и притом они так нескладны и нестройны, что кажутся как бы двуногими скотами. Для изготовления пищи не имеют надобности ни в огне, ни в пряностях; питаются дикими кореньями и сырым мясом, которое кладут вместо седла на лошадь и распаривают скорою ездою; земледелие им чуждо; постоянных жилищ они не знают, с детства скитаются по горам и лесам и привыкают переносить стужу и голод. Одежда их полотняная или сшитая из кож лесных мышей; они переменяют ее только тогда, когда она лоскутьями свалится с тела. Они неразлучны со своими малыми, но крепкими лошадьми, на которых едят, пьют, спят и отправляют все дела; даже на общественных совещаниях все сидят верхом. Грязных жен и детей своих возят за собою в телегах. Стыда и пристойности не знают и не имеют никакой религии; непомерная алчность к золоту побуждает их к набегам. Оружие их — копья и стрелы с заостренными на конце костями; они умеют искусно бросать арканы на неприятелей. В движениях своих чрезвычайно быстры, внезапно налетают на вражеский строй со всех сторон, задирают, рассеивают, убегают и потом опять неожиданно нападают… У них больше всего хвастаются убийством врагов, а вместо того, чтобы снимать оружие, они снимают с них головы, сдирают кожу и с волосами вешают на груди коней » {94} .

В другом месте Аммиан говорит, что «Гуннам царская власть неизвестна; они шумно следуют за вождем, который их ведет в битву» и т. д.

Достоверно известно, что названный историк непосредственного знакомства с этим народом не имел, а заимствовал сообщенные им сведения от других лиц, а именно: в описании наружности и образа жизни Гуннов, их нравов и обычаев он слово в слово повторил Трога Помпея (I в. до Р.Х.), повествующего о жизни легендарных Киммерийцев или Кмеров, изгнанных будто бы в глубокой древности скифами из нынешней южной России за Кавказ, в Малую Азию (по Геродоту). Это описание, перенесенное на Гуннов, благодаря страху пред их губительным нашествием на Западную Римскую Империю, дало повод римским историкам увеличить эти страхи до фантастических размеров, а позднейшим причислить этот народ к монгольскому племени, вышедшему будто бы из неведомых глубин Азии.

Между тем Клавдий Клавдиан (конец IV и начало V в. по Р.Х.) ясно и определенно говорит, что Гунны жили по восточной стороне Танаиса, считавшегося тогда границей между Европой и Азией. Местность эта для западных жителей была крайним востоком, а для нас юго-восточная Россия, где протекал Дон и Волга.

Иорнанд, писавший спустя около ста лет после смерти Аттилы, последовавшей в 453 г., основываясь неизвестно на каких источниках, обрисовал наружность этого вождя так: «Малый рост, широкая грудь, волосы с проседью, курносый (Simo naso), смуглый — он являл черты своего племени» (Сар. XXXV). Одним словом, описывает его в самых непривлекательных красках, хотя выше он говорит о пытливом взоре Аттилы и гордой его осанке. Далее Иорнанд, повторяя слова Трога Помпея и Марцеллина о безобразии Гуннов, говорит, что те, кто мог бы противостоять им на войне, не выносили их ужасного вида и в страхе обращались в бегство.

Этими последними строками сказано все. Психическое явление — массовый страх перед грозным врагом, трусливость деморализованных войск уже разложившейся к тому времени Западной Римской Империи историки той эпохи старались объяснить не чем иным, как каким-то невиданным безобразием своих противников, вселявших будто бы в войска сверхъестественный страх.

Авангард войск Аттилы, по известиям современных греческих и римских историков, состоял из приазовских Алан, т. е. Азов — Саков или Казаков (см. гл. V). Эти-то лихие конники и копьеносцы своими отважными атаками и наводили ужас на всю Западную Европу. Кто знаком с западными хрониками эпохи наполеоновских войн и в особенности 1813 и 1814 гг., а также войны с Германией и Австрией в 1914–1915 гг., тот ясно увидит, что теми же или еще более сгущенными красками рисовались действия казаков в тех государствах, и лживые хроникеры характеризовали этих доблестных воинов, как какой-то дикий азиатский народ, чуть ли не хуже Гуннов и Киммерийцев. За примерами ходить недалеко. В австрийских народных листках и проповедях духовенства, а также в раздаваемых народу картинах, судя по газетным сообщениям (сентябрь 1914 г.), казаки изображались звероподобными существами, живущими в диких лесах. «Казаки, — говорится в проповедях, — едят сырое мясо и пьют кровь. Глаза их ужасны, волосы до пояса, бороды до колен. Пики же их — один ужас».

Не то же самое ли рассказывал про конницу Аттилы 15 веков тому назад запуганный народ? Рассказы эти занесены наивными писателями на страницы истории и без проверки повторяются до сего времени.

Ни грязных жен, ни детей в телегах за Гуннами не следовало. Это — фантазия Аммиана Марцеллина, приведенная им в подражание Трогу Помпею. Он считал Гуннов за сказочных Киммерийцев, а потому и воспользовался готовым описанием их быта у Помпея. Кроме того, нашествия Гуннов на Западную Европу этот историк и не видел, так как событие это произошло много лет спустя после его смерти. Эту же ошибку повторили и последующие историки Иорнанд и др. Движение на запад Гуннов — не переселение народов, какового в сущности не было, так как все народы Приазовья и северных берегов Черного моря, описанные в I веке Страбоном, в большинстве остались на прежних местах, как то: Малые Аорсы или Малая (Задонская) Русь. Аланы, Роксоланы, Чиги, Готы и др. Это был поход союзных славянских народов, устроенный стараниями греческих императоров для обуздания отложившихся от них западных провинций, в особенности Галлии и Италии. Следовательно, вопрос о «монгольстве» Гуннов отпадает сам собою. Гунны или Унны (греки писали Ounoi) — от латинского unus — один, единение, союз народов.

Варшавский профессор Д. Я. Самоквасов, занимавшийся долгое время исследованием о скифах, не нашел никаких монгольских народов в юго-восточной Европе, откуда Марцеллин, Клавдиан, Иорнанд и Прокопий (VI в.) выводят Гуннов, т. е. с восточных берегов Азовского моря, из Задонских степей и низовьев Волги. Птолемей (II в. по Р.Х.) говорит о Гуннах как соседях Роксолан и Бастарнов. Армянский историк V в. Моисей Хоренский, сообщая о вторжении Болгар с Северного Кавказа в Армению, прибавляет, что местность, где они поселились, получила название Вананд, т. е. земля Вендов, каковым именем историки называли славян с древнейших времен.

Дионисий Периегет в «Истории Вселенной» о Гуннах (Унны или Фунны) говорит, что они принудили мидян заплатить им 40 000 золотых монет и вообще имели такое множество золота, что делали из него кровати, столы, кресла, скамейки и проч.

Из последующих византийских историков Прокопий (VI в.) по нравам и обычаям сближает Гуннов со славянами. Кедрин прямо говорит: «Гунны или Склавины». Из западных или латинских писателей Беда Достопочтенный Гуннами называет западных славян. Саксон Грамматик говорит о войне Датчан с Гуннским царем, бывшим в союзе с Руссами, причем под Гуннами разумеет некоторые племена балтийских славян. «Эдда древнейшая» или Семундова упоминает гуннских богатырей, в том числе Ярислейфа, т. е. Ярослава, и вообще под Гуннами разумеет славян. «Вилькинга-Сага» называет город славянского племени Велетов столицею Гуннов. Значительная часть древней России у Иорнанд а названа страною Гуннов или Гунивар. Гольмольд говорит, что на языке саксов славяне назывались собаками, по сближению названия «гунн» с немецким словом Hund. Пользуясь этим созвучием, Саксы обратили наименование славян «гуннами» в бранное слово. Страна Гуннов, по Гельмольду, называлась Гунигард (гуннские города). Шафарик в своем историческом труде говорит, что в Валисском кантоне, в Швейцарии, потомков поселившихся там когда-то славян немцы и до сих пор называют Гуннами.

В древнейших исторических актах, начиная с Птолемея, о Гуннах говорится как-то неопределенно, сбивчиво и не как об отдельном народе, но как о группе, союзе нескольких народностей, обитавших где-то за Доном, служившим тогда границею между Азией и Европой.

Прокопий (VI в.) называет Гуннов обыкновенно Массагетами, т. е. Великими Саками-Гетами; Приск Ритор, знавший хорошо этот народ и лично ведший переговоры с их знаменитым вождем Аттилой, почти везде именует их скифами, т. е. именем собирательным; Константин же Багрянородный Аттилу называет королем аварским. Да и в полном титуле Аттилы, переданном Иорнандом, ни слова не говорится о гуннском народе. Вот его титул: «Аттила всей Скифии единственный (только один) в мире правитель (царь) — Attila totius Scythiae solus in mundo regnator». Подобный титул был во все времена принадлежностью русских великих князей: «Великий князь всея Руси» или «Всея Руссии Самодержец». Аттила действительно объединил все славянские племена Великой и Малой Скифии, т. е. Днепровской и Задонской Руси и, заключив тайный договор с греками через посредство посла, историка Приска, двинулся громить западные римские провинции, почти уже отложившиеся от Византии. Все это сделало золото, драгоценные дары греческих императоров и обещанная добыча в западных провинциях. Из гуннских царей, вернее вождей, с 376 по 465 г. известны: Донат, Харатон, Роа или Радо, которого Иорнанд называет Roas, а Приск — Руа басилеус, западные же историки воеводой скифов — Rhodas; потом Аттила и Вдила, сыновья Мундиуха или Мундюка; Дангичиг, Ирнар, Данчич (Danzic) и Ярень — сыновья Аттилы. Из второстепенных гуннских вождей известны следующие: Валамир, Блед, Горд, Синнио, Боярикс, Регнарь, Булгуду, Хорсоман, Сандил, Заверган и др.

Имена Донат и Харатон христианские. Аттила, Вдила, Данчич (Данович, т. е. сын Дона), Валамир, Горд и другие суть славянские.

У греческих историков VI и VII вв. р. Волга называлась Тилом или Черной рекой (Феофилакт), Аттилой (Менандр), Аталис (Феофан) и Атель (Конст. Багр.). По-татарски река эта называлась Эдил, у арабских писателей IX в. Итиль, у Осетин — Идил. Следовательно, грозный вождь Гуннов носил имя великой русской реки Волги. Он подчинил своей власти все волжские, приазовские, прикавказские и днепровские славянские народы, описанные в V главе настоящего исследования, т. е. Волгар или Болгар, Аорсов, Алан, Черкасов, Чигов, Массагетов, Роксолан и др., а также привлек в свой союз каспийско-кавказских Аваров, воинственный и сильный народ, известный и до сего времени, и с ними двинулся к Дунаю, чтобы продолжать начатую его предшественником Радо войну с греками. Здесь встретили его послы греческого императора. Из записок Ириска известно, какими условиями, дарами и данью откупились греки от столь грозного завоевателя. Предпринимая поход на запад, Аттила в то же время вооружил Малую или Казарскую Русь и послал ее отбить у персов покоренные ими земли за Кавказом.

Какой страх массагетская конница навела на западных жителей, всем известно. Даже сложилась пословица: «Где гуннский конь ступнул, там и трава не растет».

Массагеты любили украшать конскую сбрую, свои головные уборы и одежду золотом и серебром, носили яркие красные или голубые кафтаны, брили бороду, оставляя усы, а на бритой голове длинный чуб; в битвах были неустрашимы и беспощадны для врагов. Греческий историк Прокопий (VI в.) о нравах их выразился так: «А Массагеты суть величайшие пьяницы из всех смертных». Западные же историки описывают их как самых свирепых и безобразных, по наружности, в мире людей. Убив врага, по словам этих историков, они припадали к ранам и сосали из них кровь. Не то же ли самое писали западные хроникеры о казаках в 1813 и 1914 гг.?! В 451 г. Аттила с несметною силою, простиравшеюся, по одним историкам, до 500, а по другим — до 700 тысяч человек, через реку Рейн вторгался в Галлию (нынешнюю Францию) и опустошил ее. На полях Каталаунских, где ныне Шалонь на Марне, его встретили римские легионы под начальством Аэция, бывшего в союзе с королем Готов Феодорихом, а также с Бургундами, Франками, Саксами и др. Произошла исполинская битва, в которой сразились народы, сошедшиеся от Волги до Атлантического океана. Феодорих пал в битве. Союзники были разбиты. На месте битвы, по римским историкам, осталось до 300 тыс. трупов. В следующем году Аттила через Альпы двинулся в Италию, взял приступом Милан и расположился станом на р. Минчио. Тут к нему явилось посольство от императора Валентиниана и с крестом в руках сам папа Леон. Грозный завоеватель умилился красноречием главы церкви и дал мир. Это обстоятельство в достаточной степени подтверждает предание, записанное в «Вилькинга Санге», в «Нибелунгах» и др. летописях, что Аттила был христианин, как и его предшественники Донат, Харатон и др.

В 453 г. Аттила умер на Дунае в день своей свадьбы с прекрасной Ильдикой, упившись, как говорит Иорнанд, до бесчувствия вином. Есть много данных, что он был отравлен.

Дворец Аттилы, стоявший в большом селении восточной Венгрии, был, по рассказу Приска, великолепнее других его дворцов. Он был построен из бревен и досок, искусно вытесанных, и обнесен деревянной оградой с башнями. Внутри ограды было много домов: одни выстроены из досок с резною работой, другие из тесаных и выровненных бревен. Между постройками была большая баня, сложенная из камня, привезенного издалека. Царский дом был больше других и стоял на возвышении. Внутри у стен стояли скамьи, около которых расставлены были столы на три, четыре и более лиц. Ложе Аттилы находилось посредине большой комнаты: к нему вели несколько ступеней. Оно было закрыто тонкими, пестрыми занавесками, подобными тем, которые были в употреблении у римлян и греков для новобрачных. На пирах Аттилы гостям подавали отличные яства на серебряных блюдах, самому же царю только мясо на деревянной тарелке, так как во всем он показывал примерную умеренность. Пирующим подносили чарки из золота и серебра, а его чаша была деревянная. Из напитков употреблялись: вино; мед и камос или кама, приготовляемый из ячменя, что-то вроде браги или пива.

Одежда царя была также простая, без всяких украшений, хотя отличалась опрятностью.

Оружие, конская сбруя и головной убор также не имели никаких украшений.

Посланник греческого императора Приск, присутствовавший на подобных пирах, передает обряды чествования гостей и развлечения, состоящие в следующем: пели былины, слушали смехотворные и вздорные речи юродивого (шута) скифа и ломание горбуна-грека, коверкавшего язык латинский с гуннским и готским и т. п.

Когда Аттила въезжал в свою столицу, его встречали девы, шедшие рядами, под тонкими белыми покрывалами, которые поддерживали с обеих сторон стоящие женщины; в ряду было до семи и более дев, а таких рядов было очень много. Эти девы, предшествуя Аттиле, пели скифские песни. Когда, говорит далее Приск, Аттила очутился около одного дома, мимо которого шла дорога к дворцу, хозяйка вышла к нему с многими слугами: одни несли кушанья, другие вино — это у скифов знак особого уважения. Аттила, сидя на коне, ел кушанья из серебряного блюда, высоко поднятого слугами. Приск впущен был в покои супруги царя Креки. Пол там был устлан дорогими коврами. Царица лежала на постели. Вокруг нее было много рабов. Рабыни, сидя на полу против нее, наводили красками на полотне разные узоры. Из этого полотна шили покрывала, носимые поверх одежды для красы — гуни.

Походит ли Аттила и его двор на кочевников Азии, — предоставляю судить читателям. Описанная выше Иорнандом наружность Аттилы едва ли верна, так как этот историк, писавший спустя сто лет после его смерти, ни слова не говорит, откуда он почерпнул эти известия, а потому вопрос этот мы оставим открытым.

Иорнанд нам также говорит, что у Гуннов существовал еще обычай совершать погребальное пиршество на могильном холме, называемое стравой, нечто вроде славянской тризны.

Когда Аттила был на западе, Казарская Русь, отправленная им за Кавказ, громила Иверию и Армению, которые в это время были уже под властью персов. Казарией же и другими народами, населявшими земли при Черном и Азовском морях, управлял старший сын его Данчич. По смерти отца он вступил на престол и в 467 году потребовал от Царьграда возобновления договоров. Но император Лев, пользуясь продолжавшейся войной Руссов с персами, смело отказал ему в этом. Отказ вызвал войну. Младший и любимый сын Аттилы Ярень советовал брату не начинать войны с греками, когда не только пограничная Русь, Казары и Суроги, но и большая часть Великой Руси отвлечена войной с персами в Армении. Но Данчич не принял советов брата и вместе с подвластными ему Гетами перешел Дунай, где и погиб в бою. Дела Казарской Руси расстроились. Война в Армении кончилась неудачно. Персы преследовали Казар за Кавказский хребет и овладели их гор. Белградом (Валаполис или Белополис), расположенным где-то на Северном Кавказе, а не на Дону, как думают многие, так как до Дона персы проникнуть не могли, ввиду большой населенности этих мест. В Малой Скифии или в Малой (Задонской) Руси начинаются междоусобицы. Разные казарские народы враждуют между собою, а некоторые из них даже принимают сторону Армении, подкупленные золотом армянского воеводы Вартана. Таким образом, обширная Гуннская монархия разделилась и пала. На ее месте по Дону, до Каспийского моря и Кавказского хребта, в VII в. восстает могущественная монархия Хазарская.

 

Глава IX

Христианство в Приазовье и древнерусская письменность

Христианство на восточные и северные берега Черного и Азовского морей проникло весьма рано. Св. Апостол Симон Канонит, известный под именем Зилота (ревнителя закона), по вознесению Христа, вместе с апостолами Андреем Первозванным и Матвеем, по сказанию древних церковных летописцев, пошел проповедывать Св. Евангелие в Кавказские страны. Симону выпало на долю проповедывать на западном побережье Кавказа, где он и пробыл до самой своей смерти. Дикие нравы жителей этой области, древней Севасты, привыкших к кровавым жертвам и родовой мести, совсем не подходили к кроткому учению Христа о прощении обид и братской любви к врагу. Симону пришлось терпеть множество жестоких обид и гонений и, наконец, принять мученический венец. Грузинский царь Адеркий, гонитель христианства, велел распять его на кресте. Немногие ученики похоронили его, по преданию, на том месте, где он обыкновенно молился и жил, в простой природной пещере на берегу р. Псырта, близ нынешнего Ново-Афонского монастыря.

По другим сказаниям, Андрей Первозванный из г. Едессы, после двух дальних путешествий, предпринял третье с несколькими спутниками в Кавказские страны, дошел до земли Иверской (Грузии), прошел Триалетскую область до р. Чороха, впадающего в Черное море близ нынешнего г. Батума, поднялся в горную Сванетию, где апостол Матвей остался устраивать молодую паству, перевалил через главный хребет в Осетию, а оттуда спустился на морской берег в Чигию и Гетию, или Джигетию (проф. А. Н. Краснов).

В 26-м томе «Сборника материалов по описанию местностей и племен Кавказа» помещена выписка из гражданских Синоксарий VIII и IX вв., хранящихся в Сионском соборе г. Тифлиса: из этой выписки видно, что апостол Андрей проповедывал Евангелие в странах приморских: Вифинии, Понте, Фракии и Скифии, посетил великий город Севастополь (Себастополис — древний Диоскурий, где ныне Сухум), потом пошел к северу в страну Джи-Гетов (Чигов-Гетов), далее в Готию и Тавроскифию (Крым); был также в г. Боспоре, где ныне Керчь. Предание, записанное Нестором, говорит, что апостол Андрей посетил Днепр, был на Киевских горах и даже в Новгороде.

Апостольская проповедь на восточных берегах Черного моря не погибла, и христианство там мало-помалу укоренилось. В IV в. на месте погребения Симона Канонита был построен храм, развалины которого возобновлены в 1875 г. (Ново-Афонский монастырь).

При Юстиниане I (527–565 гг.) христианство на Кавказе делается повсеместно господствующим; западное побережье покрывается торговыми городами греков, храмами и монастырями под прикрытием сильных крепостей. Особые архиереи стали управлять епархиями и в резиденции митрополита Пицунде, в большом торговом городе, как и Севастополь, в 551 г. строится великолепный храм Софии, Премудрости Божией, наподобие Константинопольского. Туда стекались богомольцы из ближайших и приазовских стран. Пышный расцвет христианства на этом побережье наступил в XI и XII вв., когда имеретинские цари сделались владыками и Грузии и Абхазии. Своими победами Давид Возобновитель высоко поднял знамя христианства над мусульманскими соседями и объединил страну. Даже по современным остаткам развалин можно судить, какое множество городов и храмов было на том побережье. Начавшаяся с XV в. борьба христиан с мусульманами, завладевшими даже всей Византийской Империей, привела страну в упадок. (Статья проф. А. Н. Краснова «Русская Колхида»).

Помимо греков-колонистов, христианство рано распространилось и среди туземных жителей восточного побережья Черного и Азовского морей, по низовью Дона и в Крыму, а именно среди Чигов, Черкасов, Алан, Гетов и Казахов: причем богослужебные книги были переведены на местные языки, господствующим среди которых был древний славяно-русский. О существовании этой письменности еще в языческий период мы уже говорили в VI главе; теперь же приведем лишь некоторые данные из истории церкви Приазовья. Иоанн Златоуст говорит, что Скифы, Сарматы и Индейцы (Синды Черноморские) имели уже в его время (IV в.) слово Божие на собственном их языке.

Блаженный Иероним, современник Златоуста, в послании к Летии, его духовной дочери, говорит, что «Гунны изучают псалтырь, хладная Скифия проникается пламенем истинной веры, рать (белокурых) Гетов носит с собою походные церкви».

Церковный историк Созомен Саламинский говорит о Скифах, как о народе самостоятельном, неподвластном Империи (Византийской), у которого множество не только городов, но и крепостей; что они имеют обширную и богатую столицу Томис. Он же называет Феотила, родом скифа, автокефальным архиепископом Томитанским (городов Томи и Таны) и всех прочих епархий Скифии (кн. 7, гл. 26).

Валафрид Страбон, известный толкователь Библии, живший в первой половине IX в. (был настоятелем в Рейхенау), около 844 г. пишет:

« Я слышал от верных братии, что у некоторых скифских племен, преимущественно у Томитан, и до сего времени богослужение отправляется на их собственном языке ».

Герберштейн в начале XVI в. и ученый миссионер Крижанич, родом кроат, искрестивший во времена Алексея Михайловича всю Россию и даже побывавший около 15 лет в ссылке в Тобольске, положительно утверждают, в особенности последний, что Кубанские Черкасы — славяне и что богослужение у них совершается на славянском же языке. (См. главу III).

В начале IV в. диакон Феофил, посвященный Евсевием, был послан к Индам Черноморским для поддержания их в вере. Он же потом был и первым епископом всей Босфорании, подписавшим в числе других Символ веры Никейского Собора в 325 г..

На актах Константинопольского Собора в 381 г., где участвовали только азиатские епископы, имеется подпись епископа провинции Скифии (Задонской) Геронтия, митрополия которого была в г. Томи, на Таманском полуострове. На Ефесском соборе, в 431 г., подпись Тимофея, епископа епархии Скифии. В латинском переводе подпись эта приведена так: «Тимофей, епископ Томитанский», т. е. городов: Томи и Таны (на Дону).

На акте Константинопольского Собора, 449 г., читанном на Халкидонском в 451 г., значится подпись: «Александр, епископ области (самостоятельной, независимой) Томеон, епархии Скифии» (Акты Соборов, т. II).

Влияние Томитанской митрополии простиралось до половины VI в. на обе Скифии, т. е. на Великую и Малую, но со времени Юстиниана I в актах соборов подпись Томитанского митрополита Скифии прекращается, так как в это время г. Тана был уже разрушен Гуннами, которые к тому же вели войну и с тюркскими каганами, и с союзником их Юстинианом, так что в области митрополии оставалась только одна Босфорания, заключающая в себе полуострова Керченский и Таманский, отрезанные от твердой земли озерами и рукавами Кубани. Ввиду чего в актах Константинопольского Собора 553 г. вместо одной подписи являются две: Иоанн, епископ митрополии Босфора, и Домециан, епископ народа Чигов или Чигии (Δομετιανου του Ζηχζων εθνοις, или Ζηχζιασων).

В приговоре Синода Константинопольского против ереси Аноимия подписали те же лица, т. е. Иоанн, епископ Босфора, и Домециан, епископ Чигии.

Христианство в Чигии и Черкасии соблюдалось, как об этом сказано выше, в чистоте еще долго. В XIII веке, судя по известиям греческого историка Георгия Кодина, архиепископ Чигии был возвышен в сан митрополита.

В уставе греческого императора Льва Философа (886–911 гг.) «О чине митрополичьих церквей, подлежащих патриарху Константинопольскому», на 60-м месте поименована церковь Русская (Ρώσια), а рядом следующая за ней церковь Аланская. В числе архиепископий, подчиненных Константинопольскому патриарху, на 29-м месте Боспор (Керчь) и на 39-м месте Метраха (Тмутаракань), рядом с Готией, Судгией и Фулой (города в Крыму).

Русская церковь, упоминаемая на 60-м месте, до Олега не могла быть Киевской, так как там княжили языческие князья с языческой же дружиной. В договоре Олега с греками также ни одним словом не упоминается о крещеной Руси; последняя, а равно и христианский храм в Киеве встречаются только в княжение Игоря. Кроме того, отдельные случаи обращения в христианство днепровских руссов не могли составить митрополичьей церкви. Следовательно, под Русской митрополией, управлявшей, по актам Никейского Собора, церквами в обеих Скифиях, первоначально нужно понимать церковь Азовско-Донскую, с городом Россией, отмеченном на древних картах в устьях Дона и упоминаемом в договоре греков с генуэзцами в 1170 году. Это хазарско-тмутараканская Русь, о которой многократно говорят многие арабские историки и географы и часть которой в XIII в. вошла в состав татарского царства под именем Руссов, Гетов и Чигов. Об этом ясно и определенно говорят также современники татарского владычества, греческие историки Никифор Григора и Георгий Пахимер.

В X в., с появлением на юге России кочевников, русская митрополия могла быть перенесена в Киев. На это указывают и слова договора Игоря с греками: «Мы же (христиане Руссы), елико нас крестилися есмо, кляхомся церковию Св. Ильи в соборной церкви, предлежащим честным крестом и харатьею сею, юже есть написано на ней…» «Хрестьянскую Русь водиша роте (обету, присяге) в церкви Св. Ильи, яже есть над ручаем, конец постничи беседы в Козарехе», т. е. в Казарском конце города, где и была построена церковь Св. Ильи переселившимися с Дона в Киев христианами хазарами из древнерусской Алано-Донской митрополии.

Где собственно было местоположение города России, отмеченного на картах Эдризи (XII в.) и Бенниказы (XV в.), трудно сказать, но только достоверно то, что город этот находился близ устьев Дона и вероятней всего по левой его стороне, на месте нынешнего Азова или близ него. Итальянцы еще и в XIV в. продолжали называть Азов Таной, о чем свидетельствует найденная там в 1889 г. намогильная плита венецианского консула Иакова Корнаро, графа Арбэ, хранящаяся в Донском музее. Граф Арбэ, как видно из латинской надписи на плите, умер в Тане в 1362 г.

В русских летописях того времени город этот носил уже наименование Азова, от народа «Азов» или «Ясов», как называла себя приазовская алано-хазарская Русь, а не от какого-то, как думают некоторые, половецкого хана XI в. Азупа, будто бы обитавшего в тех местах и построившего эту крепость.

Быть может это и есть часто упоминаемый историками аланский город-крепость Ас-Кала. Следов бывшей сильной венецианской крепости в Азове уже нет, она смыта Доном, как смыта уже часть последних турецких укреплений.

Casa degli Rossi итальянских географов тоже означает г. Азов-Россов. Турки, захватив итальянскую Тану, дали этому городу прежде существовавшее название, встречаемое и у некоторых арабских историков: Адзака, Ассака, Казака, Казавы, Казовы и Азова, т. е. города народа Ас-Саков, т. е. Казаков. Что православное русское поселение на месте нынешнего Азова существовало раньше XI в. и даже раньше X и IX, можно указать на следующие данные. В Азове издревле существовал православный храм во имя Иоанна Предтечи, который, по старинному преданию казаков, считался покровителем этого города. После знаменитого «Азовского сиденья» казаки с большим торжеством в 1643 г. вывезли из названного храма всю церковную утварь, иконы и колокол, хранящиеся в настоящее время частью в Воскресенском соборе Старочеркасска, частью в Донецком Предтеченском монастыре, Воронежской губ., Богучарского уезда, в 12 в. от Казанской станицы Донецкого округа. Монастырь этот раньше был казачьим и находился в пределах земли Донских казаков. Туда и в другие монастыри престарелые и увечные воины донцы ходили на богомолье и часто удалялись на покой, принимая пострижение.

Из вывезенных икон, свидетельствующих о древности азовского храма, замечателен образ Иоанна Предтечи, писанный, судя по сделанной на нем греческой надписи, в 637 г. Образ этот хранится в Донецком монастыре, а копия с него — в старочеркасском соборе и в часовне на Монастырском урочище, в 7 вер. ниже Старочеркасска, где был раньше, в XVI и начале XVII в., главный казачий стан. Колокол, в виде широкого конуса, гораздо шире, чем льют теперь, находится также в Донецком монастыре. Колокол этот содержит в себе большой процент золота и серебра и славится нежностью и мелодичностью звука. Вывезенное из того же храма изящной венецианской работы медное, посеребренное паникадило находится в соборе Старочеркасска.

Из приведенных выше данных видно, что богослужение у приазовских народов с IV в. совершалось на их собственном языке. Следовательно, у них была своя письменность и книги Священного писания. Алфавит был тот же, что и у Руссов-Троян, Гетов-Руссов Италии и славян берегов Балтийского моря, хотя уже с течением времени измененной. Алфавит этот очень древний, древнее греческого и латинского и во многом сходен со славянским, т. е. с Кирилловским.

В VI гл. настоящего исследования приведены некоторые образцы письменности южных Гетов-Руссов; теперь скажем несколько слов о древней письменности северных славян, употреблявших почти тот же алфавит, как и Геты-Руссы Италии.

В Берлинском королевском музее находится так называемая «Северно-славянская камея», вырезанная на магнитном камне. Древность этой камеи, по исследованию ученых, не менее 2000 лет. Она изображает моровую язву или чуму в виде нагого скелета с горящим черепом и бичом в правой руке. Скелет стоит на колеснице, в которую впряжена пара львов. В левой руке он держит вожжи. Под ногами львов лежит другой скелет, означающий смертоносный поезд чумы. Скаковой ход чумы останавливает северная богиня жизни Ифунна, называемая также Идуною. Надпись, сделанная под фигурами, гласит: «А ни дверри отверри; ей тени ехан неби. Нехай ме Хела мти». — «Отнюдь дверей не отворяй, ея тень съехала с неба. Пусть меня Гела отмстит». Надпись позади чумы, отвесно: «Бедами оводейен». — «Бедами, окруженна». Засим следует надпись подле возницы и колес: «Амфони теме ваявия». — «Открыто это объявляет». Надпись над лежащим скелетом и под ним: «Его миене иноме и все инне милой его». — «Его имение иному и все иное милое его». За богиней на краю камня: «Ето Ифунна». — «Это Ифунна». Надпись по другой стороне богини, на ее груди и ногах говорит о покоящихся в песках умерших от чумы: «Уни ураен песех немне тихо». — «Они орают песок немо, тихо».

В древности, как говорят летописные сказания, при появлении чумы держали все двери запертыми, чтобы избегнуть заражения, а когда лютость болезни прекращалась, то жители возвращались в свои оставленные жилища и входили в них через окно. Чума изображалась всегда с горящей головой. Гела была богиней северных славян Венедов и Сорбов, к которой они, как повелительнице подземного мира, обращались с мольбой о даровании блаженной кончины и просили об отмщении. Богиню эту нельзя смешивать с скандинавским адским чудовищем Гелом. Берлинская академия наук не могла истолковать этой надписи и это сделал лишь славянин Воланский, применив только существующий славянский алфавит и говор древних северных славян.

Этот выдающийся исследователь древних славяно-русских памятников изучил все славянские наречия и таким образом пролил свет на жизнь и мировоззрения наших предков, доказав одно из выдающихся исторических явлений — глубокую древность славяно-русской письменности. В трудах его приведено множество надписей, подобных вышеуказанной, и все они ясно подтверждают высказанное им мнение.

Помимо этих археологических данных, на существование древней славяно-русской письменности указывают еще и следующие исторические сказания. Ксетий говорит, что царь скифов вызывал на бой Дария ругательным письмом в 513 г. до Р.Х.

В VI в. византийцы говорят о северных славянах как о народе образованном, имеющем свои собственные письмена, называвшиеся «буквицей». О том же говорят и скандинавские саги.

Дитмар, епископ Мерзебургский (род. 975 г.), описывая храм Ретры, на южном берегу Балтийского моря, в земле Ободричей, где ныне Мекленбург-Стрелиц, говорит, что внутри его стояли идолы и на каждом из них было написано его имя. Впоследствии снимки с этих надписей были многократно издаваемы печатно. Западные ученые того времени не могли истолковать эти надписи, так как не знали славянского алфавита, а позднейшим и в голову не приходило применить этот последний.

В чешской песне «Суд Любуши», дошедшей до нас в списке IX в., говорится, что у престола этой княжны во время народного собрания стояли две судные девы: у одной из них был «меч кривду караючи», а у другой «доски правдодатне», т. е. доски законов. Это значит, что законы у чехов, в то время еще язычников, были уже писанные.

Константин Порфирородный говорит, что Хорваты, тотчас по принятии христианства, следовательно, прежде чем могли научиться латинской грамоте, собственными подписями подтверждали свою клятву папе не воевать с другими христианскими народами.

Феофан упоминает о договоре болгар с греками при Константине Копрониме в 774 г., причем обе стороны обменялись письменными договорами и грамотами. Если бы славянская грамота не существовала прежде у болгар, а была введена только при царе Борисе, то было бы трудно объяснить то процветание болгарской письменности, которое началось еще при том же царе и достигло такой высокой степени при его преемнике Симеоне.

В договоре Олега с греками сказано: «Ношаху ели печати златы, а гостие сребряны: ныне же уведел есть князь ваш посылати «грамоту» ко царству нашему: иже посылаеми сице, яко послах корабль селько»… «О работающих в Грецех Руси у христианского царя: аще кто умрет, не урядив своего имения, ци и своих не имать, да возвратит именье к малым ближним в Русь. Аще ли створить обряженье, таковый возмет уряженое его кому будеть писал наследити именье, да наследует». «Иже посылаемы бывают от них (от Руссов) послы и гостье, да приносят грамоту пишюче сице». Некоторые полагают, что славяне-язычники пользовались уже в IX и X вв. азбукою Кирилловскою, но этого не может быть, так как азбука эта употреблялась исключительно для книг Св. писания и распространялась среди славян христианскими учителями, язычники же про нее знать не могли. Впрочем, в самом житии Св. Кирилла и не говорится об изобретении им письмен, а употребляются неопределенные выражения: «И тогда сложи письмена и нача беседу писати евангельскую». В житии Мефодия сказано: «Да ту яви Бог филосову словенскы книги, и абие устроив письмена и беседу ставль».

Об изобретении письмен в буквальном смысле ничего не сказано. Об этом говорит лишь монах Храбр (список XIV в.), но и тот добавляет, что на этот счет существуют и другие мнения.

Что философ Константин (Кирилл) не изобретал славянского алфавита, а нашел его уже готовым, можно судить по следующему месту Паннонской летописи о жизни этого славянского учителя, а именно: при путешествии братьев в Хазарию они посетили Крым и там в г. Корсуни «обрете евангели и псалтырь Русскы (по другим спискам — роушьскыми) письмены писаны». Следовательно, книги Св. писания на русском языке существовали в Приазовье раньше Кирилла и Мефодия. Многие арабские писатели IX и X вв. также определенно говорят о существовании у юго-восточных Руссов, живших по Дону и нижней Волге, письменных знаков, вырезываемых на деревянных дощечках и камнях для обозначения или имен умерших, или названий богов, а также для предсказаний будущих событий (Массуди, Ибн-Фадлан, Ибн-ин Надим и др.).

Ибн-Фадлан говорит, что в 921–922 гг. после смерти русского язычника на Волге Руссы сожгли его труп и на этом месте насыпали курган, в середину которого водрузили большое дерево (столб) и написали на нем имя умершего и имя русского царя.

Скифскими письменами пользовались также и тюркские народы, жившие в Средней Азии в V и VI вв. Так, в 568 г. тюркский царь Дизабул заключил союз с Восточной Римской Империей, и договор по этому поводу был написан скифскими письменами за неимением у тюрок своих. Образцы этой письменности, большею частью на камнях, были собраны и прочитаны Томсеном в 1893 г. Они дают наглядную картину тюркской культуры 733 г. по Р.Х. Прекрасное изображение их можно видеть в книге L. Cahuna.

Надписи на известном так называемом «Чингизовом камне» в Монголии буквами прямоугольной формы также указывают, что древнескифский алфавит был в употреблении у тюркских народов до начала XIII века.

П. К. Козлов, посетивший в 1908–1909 гг. центральную Монголию, в могильниках мертвого города Хара-Хото, древней столице Тангутского царства (XI–XIV вв.), нашел свыше тысячи томов книг, писанных на разных языках: китайском, тибетском, маньчжурском, монгольском, арабском и на «неизвестном». Не есть ли этот «неизвестный» алфавит древний скифский? Об этом нам скажут исследователи-ориенталисты.

 

Глава Х

Хазары-беловежцы и переселение их на Днепр

О хазарах или казарах впервые упоминают историки V в. по Р.Х., армянский Моисей Хоренский и греческий Приск Ритор. Моисей Хоренский говорит о нашествии на армянские владения в конце II и начале III в. «хазиров» (аз-иров), народа, жившего по северной стороне Кавказских гор. Государя хазиров Моисей Хоренский называет «хаканом», словом, которое у него означает владыку. Приск Ритор, современник Хоренского, говорит о храбром народе «акацирах» или «кацирах», «казирах», обитавших к востоку от Азовского моря и управлявшихся князьями. Сопоставляя эти известия с другими историческими данными, приведенными в предшествовавших главах, приходится прийти к заключению, что хазиры или хазары и казары, от аз и иры или ары не этнографическое название какого-либо отдельного народа, а просто оно означало «азовские люди» люди Аз: так, «ир, ар, ер» навсех древнеарийских языках, в том числе персидском и современном осетинском, означает «муж», «воин». Персы называют себя ирами, осетины — ирон. Древнеславянские названия бойар — боевой муж; волгары или болгары — волжские люди. Следовательно, хазары — аз-ары, т. е. мужи или воины народа «аз», как себя называли аланы и, как увидим ниже, сами хазары.

Название правителей хазаров «каган» или «коган» лингвисты объясняют различно. Все склонны к тому, что слово это восточного происхождения и занесено в Приазовье вместе с халдейским учением, распространенным в то время. Но это неверно. Правителей сильного смешанного арийско-тюркского государства V века по Р.Х. в Закаспийской области также именовали каганами, коханами, позднее — кхаханами, кханами и просто ханами, каковое название у этого народа означало выбранного народом главу, военноначальника, обязанного заботиться о военной славе своего народа, но не деспота. Следовательно, каган, кохан и другие видоизменения этого названия означали «коханый», излюбленный, любый-батька, гетман, избранный народом правитель.

Выше сказано «тюркского», потому что так в V и VI вв. жителей Закаспийской низменности именовали греки. Издревле же в тех местах господствовали Геты или, как иные их называли, «индоскифы», говорившие на языке санскритского корня. У них была и своя письменность и даже литература. В V в. по Р.Х. они делали переводы с китайского языка; позднее они переняли от несторианских миссионеров письмена сирийские, из которых потом образовались письмена монгольские, калмыцкие и маньчжурские. Несториане распространили в тех местах христианство, задавленное впоследствии исламом.

В VII в., по распадении монархии Аттилы, по р. Дону, от Азовского моря до Каспийского и по нижней Волге возникло новое государство — Хазарское, под управлением каганов.

Киевские поляне, по Нестору, платили дань хазарам. Это подчинение должно было оказать влияние на жизнь и язык днепровских славянских народов, а потому весьма вероятно, что киевские князья в те времена также назывались каганами. Иначе чем же объяснить приведенное в похвальном слове киевского митрополита Илариона, обращенном к Св. Владимиру, наименование этого князя «каган»: «Похвалим же и мы по силе нашей малыми похвалами великая и дивная створшаго нашего учителя и наставника великаго Когана (излюбленного правителя) нашея земля — Владимера».

Какая народность первоначально стояла во главе вновь образованной Хазарской монархии — неизвестно, но, судя по тому, какую важную роль в Гуннском государстве играла Малая (Задонская) Русь, Алане, Чиги, Геты и другие славянские народности, обитавшие в Приазовье, можно с достоверностью сказать, что славянский элемент в той монархии был господствующим, хотя в Прикаспийском крае мог преобладать элемент и тюркский.

Хазары имели правильное гражданское устройство и построили в пределах своих владений много укрепленных городов, следы от которых сохранились и до настоящего времени. Из них по летописным сказаниям известны: Осенев, Сугров, Шуркань, Руком, Балин, Чевшлюев и как столица царства — Итиль или Атель, при устьях Волги, а потом в первой половине IX в. стала известна крепость Саркел на р. Дону. Летописец Нестор еще упоминает о хазарском городе Беловеже, стоявшем где-то в виду Киева, для угрозы и удержания в покорности полян.

Некоторые историки полагают, что Саркел и Беловежа один и тот же город, другие, напротив, утверждают, что Беловежа стоял у верховьев р. Северного Донца, близ нынешнего Белгорода, на большой дороге, идущей с нижней Волги и среднего Дона на Киев. Это последнее предположение отчасти подтверждается и указаниями древних карт, изображающих Россию до нашествия татар. На этих картах г. Беловежа поставлен на том самом месте, где ныне Белгород, на правом берегу р. Сев. Донца. Шуркань — ниже левого притока Донца — Жеребца; еще ниже Чевшлюев, а Сугров при устьях р. Айдара, также левого притока Донца.

О построении г. Саркела император Константин Багрянородный говорит, что около 835 г. хазарский каган и хазарский бег (pec) прислали к императору Феофану послов с просьбой построить им на Дону крепость. Император исполнил их просьбу и отправил на своих хеландиях спафарокандидата Петрону с мастерами и рабочими. В Херсоне (Таврическом или Крымском) Петрона пересел на плоскодонные суда, которые могли ходить по Азовскому морю и р. Танаису. Он доплыл до назначенного места этой реки и там остановился. Так как в этом краю не оказалось камня, годного для зданий, то греки устроили печи, приготовили кирпич и затем воздвигли крепость, названную Саркел, что значит «Белая гостиница», по объяснению Константина Багрянородного, по другим — «Белый замок». Современник Константина Леонтий, сообщающий то же известие, хотя в более коротких словах, прибавляет, что в Саркеле находился хазарский гарнизон в 300 человек, который время от времени сменялся. Из этих известий видно, что Саркел был не городом с его торговлей и шумом жителей, а небольшая, хотя и сильная крепость, построенная для защиты от неприятелей, а такие крепости строятся не внутри государства, а только по границам его.

Константин Багрянородный указывает на Саркел, как пограничную крепость с печенегами. Кедрин, писатель XI в., говорит уже прямо, что Саркел был построен для защиты от печенегов. Лемберг в своем исследовании «О положении Саркела» замечает, что в эпоху его построения печенеги кочевали в степях поволжских, т. е. к северу от Хазарского государства. Следовательно, местоположение Саркела надо искать в местности, где Волга сближается с Доном, т. е. близ Переволоки, где впоследствии были казачьи городки Рига и Паншинский, на острове близ нынешней Качалинской станицы. Паншинское городище занимает местность длиною около 350 саж. и шириною 120 саж. Оно состоит из множества бугров и курганов, нарытых без всякого порядка; земля перемешана с битым кирпичом и черепками глиняной посуды.

Что Саркел был именно в той местности, подтверждается следующими историческими данными. Константин Багрянородный говорит, что «Танаис идет от Саркела», иначе говоря: крепость эта стояла на том месте, откуда начинался судовой путь по Дону с Волги в Азовское море.

Из записок митрополита Пимена, плывшего Доном в Азов в 1389 г., видно, что суда его, миновав в воскресенье устье р. Медведицы, во вторник достигли до городища Серклии, которое Карамзин признает за Саркел. Пимен плыл весной. Фарватер реки путешественникам был мало знаком, а потому они могли подвигаться вперед только днем и то с осторожностью. Едва ли они могли лететь при попутном северо-восточном ветре на всех парусах. Опытные современные судоходцы говорят, что теперь они при попутном ветре на парусных судах могут делать в час по 10 верст и в три дня от устьев Медведицы могут дойти до станицы Нижне-Чирской или Верхне-Курмоярской, но не далее. По тому же времени, когда приходилось делать каждый шаг ощупью и с большою осторожностью, чтобы не налететь на мель при большом разливе Дона, суда на третий день могли дойти не далее станицы Качалинской и вообще Переволоки. Что у хазар были укрепления между Волгою и Доном, повествует и арабский географ Масуди, живший в половине X в. Он говорит о походе Руссов в 913 г. на 500 судах в Каспийское море и поясняет, что на Переволоке стояла многочисленная хазарская стража, чтобы удерживать как приходящих Доном из Азовского моря, так и наступающих с севера сухим путем.

Цимлянское городище, близ хут. Попова, на левой стороне Дона, которое некоторые археологи признают за остатки Саркела, могло быть и другим торговым городом Хазарии. При раскопке этого городища членом Московского Археологического общества Вл. Ив. Сизовым в 1883 и 1884 гг. были найдены остатки христианского храма, мраморные колонны, бронзовые и медные кресты, монета «серебро Владимирово» и многие другие предметы, хранящиеся в Донском музее.

Известный славист Шафарик говорит, что в русском языке много слов персидских, занесенных будто бы в него сарматами, как то: бугор, курган, дей, богатырь, стряпчий, амбар, буза, чертог, cap или царь, бог, топор и др. Кала, а от него скала, кел и скель — слова также персидские, означающие крепость, неприступное место. Саркел — царская крепость. Аланский город — крепость в Приазовье Ас-Кала тоже означает Азовская крепость или крепость народа Азов.

По историческим изысканиям, как сказано выше, хазары не представляли какой-либо особой народности. Это было государство, составленное из разных племен, как то: тюрок, пришедших из-за Каспийского моря, кабардинцев (кабар), угров, алан, Казахов, Черкас, Чигов, Гетов-Руссов и др. Прочной и однородной национальности здесь не выработалось. Государство сошло со сцены, не оставив никакого определенного этнографического типа в истории. Существование различных племен, не слившихся в один народ, объясняет нам и то замечательное разнообразие религий, которое мы встречаем здесь в эпоху процветания Хазарского государства. Некоторые историки полагают, в том числе и Иловайский, что в городах этого царства рассеяно было значительное количество еврейского населения. Но это не совсем верно. Следующие документальные данные говорят о том определенно.

В VIII в. хазарский царь, при дворе которого евреи-проповедники играли весьма видную роль, добровольно принял еврейскую веру и обратил в нее часть своего народа.

Около половины X в. главный министр испанского калифа, еврей Хасдаи-Ибн-Шапрут, узнав, что на востоке будто бы находится самостоятельное еврейское царство, отправил к хазарскому царю приветственное письмо с просьбой сообщить ему, откуда он ведет свое происхождение. Хазарский царь Иосиф ответил длинным посланием. Опровергая разделяемое Хасдаи-Ибн-Шапрутом заблуждение — будто бы хазары — потомки выходцев из израильского царства, он подробно рассказывает об обращении хазар в еврейство. Из этого письма мы узнаем, что первый принял это вероучение царь Булан. Все следующие за ним хазарские цари носили еврейские имена: Обадия, Хиския, Манассия I, Ханука, Исаак, Завулон, Манассия II, Нисси, Менагем, Вениамин и Аарон. В пришествие Мессии он и его народ верят, но ничего определенного об этом не знают. Выражая удовольствие по поводу письма Хасдаи, Иосиф заканчивает свое послание следующими словами: «Мы обращаем наши взоры на Иерусалим и вавилонские академии. Да будет угодно Богу содействовать делу освобождения. Ты пишешь, что жаждешь видеть меня; я также жажду узнать тебя и твою мудрость. Если б это желание могло исполниться, и я имел бы возможность говорить с тобою лицом к лицу, то ты был бы мне отцом, а я тебе сыном; я вверил бы тебе управление моим государством». Следовательно, в Хазарии были только евреи-проповедники и, быть может, еще купцы.

Нет никакого сомнения, что византийское правительство неоднократно делало попытки обратить в христианство и народ хазарский, так как светом этого учения были уже озарены многие народы восточного побережья Черного моря еще с IV века, но, встречая с одной стороны препятствие от еврейства, а с другой — волнуемое внутри иконоборством (VIII в.), оно не могло сосредоточить свою энергию на распространении Св. Евангелия в данной местности.

Во второй половине IX в., по просьбе хазарского кагана, славянские апостолы Кирилл и Мефодий обратили в христианство многих его подданных. Перед этим братья-апостолы, прибыв в г. Корсунь, на Таврическом полуострове, нашли там Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и, научившись читать и говорить на этом языке (Паннонская летопись), стали проповедывать христианство в Хазарии.

В исследовании Бодянского «О времени происхождения славянских письмен» говорится, что Кирилл упросил своего брата Мефодия сопутствовать ему в Хазарию, «зане умеяше язык словенск». Следовательно, братья хорошо знали, что в стране хазар они будут иметь дело с славянскими племенами, и вот, как необходимое пособие для их проповеднической деятельности, в Корсуне им попадаются книги Св. писания, переведенные уже на русский язык. Многие арабские историки IX и X вв. определенно говорят, что Руссы и славяне говорили на одном и том же языке. Следовательно, господствующий элемент в Хазарской монархии был славянский.

В 965 г. Святослав, великий князь Киевский, сокрушил могущество Хазарского царства и взял многие их города. Окончательное же распадение этой монархии совершилось в 1021 г. Многие беловежцы, как говорит летописец, теснимые с одной стороны половцами и тюркскими народами, пришли в 1117 г. в Киевскую Русь, где им Владимиром Мономахом были отведены земли для поселения.

Из договора Игоря с греками в 945 г. видно, что в то время в Киеве уже была целая окраина, населенная хазарами-христианами с церковью Св. Ильи.

Карамзин во II т., стр. 78, «Ист. Госуд. Рос.» говорит, что третий сын Владимира Мономаха Ярополк «воевал в окрестностях Дона: взял три города в области Половецкой: Балин (белый), Чевшлюев и Сугров; пленил множество «ясов», там обитавших, и в числе их прекрасную девицу, на которой он женился. Около того же времени Владимир выгнал из России берендеев, печенегов и торков, новых пришельцев: теснимые половцами и разбитые ими близ Дона, они искали убежища в окрестностях Переяславля, но, любя грабеж, не могли кочевать там спокойно. Однако ж многие из них остались на Днепре, были известны под общим именем черных клобуков, или Черкасов и служили Россиянам. (Воскресенский список.) О том, что черные клобуки, т. е. черные шапки, барашковые, назывались Черкасами, говорит и Киевская летопись: «И скопя свою дружину пойде, пойма с собою Вячеславль полк весь и вся Чорные Клобуки, еже зовутся Черкасы». Летопись Владимирова времени упоминает еще о беловежцах, охотно принятых великим князем. Эти обитатели некогда знаменитой крепости казарской на берегах р. Дона, взятой мужественным князем Святославом, спасаясь от свирепости половцев, основали новый город в верховьях р. Остера и назвали его именем древнего или Белою-Вежей, коей известны развалины (в 120 вер. от Чернигова) свидетельствуют, что в ней находились каменные стены, башни, ворота и другие здания. Казары, наученные греками, строили лучше наших предков» (Карамзин).

Из приведенного следует, что поименованные выше города построены были Ясами или Азами, т. е. хазаро-аланами, которые на своем языке, как говорит летопись и путешественник XIV в. Иосафато Барбаро, сами себя называли «Ас», но не половцами, как многие думают. Летопись ясно говорит, что в тех городах обитали «ясы». Половцы, т. е. полевики или степняки, обитавшие раньше в Прикаспийских песчаных степях, отчего некоторые историки их называют команами или куманами (от кум — песчаная степь), были тюркского племени (племя кочевое), имели только становища, ханские ставки и городов не строили; по крайней мере, летописцы об этом ничего не говорят.

При распадении в XI в. разноплеменной хазарской монархии, славянский элемент с Дона двинулся ближе к Киевской Руси, отчего тюркские племена из Прикаспия усилились и завладели в нижнем течении Дона и Донца раньше построенными там городами и вскоре совсем их разорили, так что в последующих веках о тех городах никаких уже известий не имеется, кроме Азова и Ахаса, упоминаемого в начале XVI века Герберштейном.

Гор. Ахас, вернее — Ак-аз, т. е. Белый или свободный город народа Азов.

В пределах нынешней области войска Донского хазарских городищ очень много, как и в соседней Воронежской губернии. Все они расположены или по большим водным путям, по pp. Дону, Донцу и судоходным в то время: Медведице, Илове, Хопру, Бузулуку, Воронежу и др., или по торговым караванным дорогам, идущим от устьев Волги, Дербентского прохода (Абаб-Баб — большой путь) и Крестового перевала через Кавказский хребет на север в землю Суздальскую и на северо-запад в Киев, через переправы на р. Дону: Цимлянскую, Бабскую, где ныне станица Константиновская, и Аксайскую. О городище при цимлянской переправе сказано уже выше. Городище при Бабской переправе (Великий перевоз — по Герберштейну), находящееся ныне в юрте Золотовской станицы, еще мало исследовано; оно находится на большом, незатопляемом весенней водой острове между Старым и Новым Доном; на месте его хорошо заметны основания толстых стен и башен, кладенных на извести и цементе из тесаного белого песчаника и хорошо обожженного кирпича, с верхней и нижней сторонами квадратной формы. Одна из стен шла по самому берегу Дона, длиною около полуверсты, с башнями в расстоянии одна от другой на 5 сажен. Повсюду разбросаны небольшие курганы и ямы с мусором из битого кирпича и черепков.

Местоположение этого города было чрезвычайно красиво. Герберштейн в своих «Записках о Московских делах» говорит, что на четыре дня пути выше Азова и на один день выше устьев Донца на Дону был город Ахас, славившийся красотой своего местоположения и обилием богатств. Указанные расстояния как нельзя более соответствуют расположению названного городища, находящегося в 150 вер. от Азова и в 30–35 вер. от старого устья р. Северного Донца, бывшего близ нынешней станицы Раздорской. Надо полагать, что город этот в конце XIV в. был разрушен, как и Азов, Тамерланом и во времена Герберштейна (1517–1526 гг.) была лишь свежа память о нем.

Этнографического названия половцев мы не знаем. Татары называли их своими конюхами. Киргизы — лучшие конюхи во всей Средней Азии. Это, быть может, и были половцы. Может быть это были и нынешние кумыки Терской области, занимавшие раньше земли по р. Куме и по берегам Каспийского моря. Владимир Мономах много раз их прогонял в Задонские степи, но они как племя кочевое всякий раз снова возвращались и нападали на русские пределы. Рубруквис их назвал команами, русские летописи половцами, т. е. степняками, полевиками, живущими в поле. Выше приведены данные, что хазары-христиане из Приазовья стали переселяться в Киевскую Русь и даже в самый город Киев еще раньше похода Святослава в Хазарию; поход этот, надо полагать, был предпринят собственно против хазар тюрок в Прикаспийские степи, о чем неоднократно упоминают арабские историки того времени, как, например, Масуди под 913 г. и др.

Во времена князя Игоря хазары-христиане населяли в Киеве уже две улицы.

Летописец Нестор (Соф. список) говорит:

« Кляся Игорь (при заключении с греками мирного договора) и вся мужие его, елико поганых Русь, Перуном, положив пред истуканом щиты свои и обнаженные мечи, а христианскую Русь водиша к роте (присяге) к церкви Св. пр. Илии, иже есть нарицаем конец Пасынец беседы и Казари: се бо бе соборная церковь ».

Хазары-беловежцы также были христианами, так как летопись о их язычестве ничего не говорит.

С верховьев Остера, впадающего в Десну, а также из Киева хазары, которых польские летописцы X в. именовали черкасами и казаками, усилившись новыми переселенцами с Кубани и Дона, завладели всем нижним течением Днепра и построили близ устьев этой реки, немного выше впадения в нее Ингула, новый город под их старым любимым названием «Беловежа», т. е. свободный город. Около того же времени появляется Беловежа и при устьях Буга. Эти Черкасы-Беловежцы впоследствии стали именоваться казаками белгородскими, т. е. людьми свободными, не подвластными никому. Греческий импер. Константин Багрянородный под 948 г. говорит об упорной битве Казахов или казацкого народа с тюркскими племенами, в которой казаки остались победителями.

Укрываясь в недоступных дебрях Днепровских порогов, Черкасы-Казаки к концу X в. стали уже грозою для соседних враждебных племен. Видя их силу и храбрость, польский король Болеслав Храбрый в борьбе с братьями за престол пригласил (в 992 г.) казачество к себе на службу и с их помощью поотнял у братьев уделы и распространил границы своего государства от Дуная и низовьев Днепра до Балтийского моря.

Оберегая границы Польского и Русского государств на юге от вторжения разных тюркских племен, Черкасское казачество в то же время вело упорные войны с теми же племенами в низовьях Дона и на Кубани, отдавшись под покровительство русских князей. Область эта, известная по летописным сказаниям под древним ее названием Тмутаракани, досталась в удел сыну Владимира Святого (от Рогнеды) Мстиславу. Этот храбрый и предприимчивый князь в союзе с греками уничтожил последний оплот каганов в Тавриде и отдал этот полуостров своим союзникам. Вскоре он подчинил своей власти и остальные казацкие общины, жившие за Кубанью, известные у Нестора под именем Касогов, по другим летописям — Касагов, а у греков — Казахов, решив этот вопрос, чтобы не губить дружину, единоборством с их предводителем, богатырем Редедей.

Что эта часть казачества отдалась добровольно под покровительство русских князей, видно уже из того, что предводитель их Редедя сам предложил Мстиславу единоборство, говоря: «На что губить дружину? Одолей меня и возьми все, что имею, жену, детей и страну мою». Мстислав, бросив оружие, схватился с великаном. Князь остался победителем, и вся страна покорилась добровольно.

По смерти отца Мстислав вознамерился завладеть великокняжеским престолом и с этой целью, собрав подвластных ему казар, Черкасов или казаков, из Приазовья двинулся на Днепр. Киевского великого князя Ярослава не было в столице. Киевляне затворились и не пустили Мстислава, но Чернигов сдался ему без сопротивления.

Ярослав, бывший в это время в земле Суздальской, поспешил в Новгород и обратился за помощью к преданному ему варяжскому полководцу, уже престарелому Якуну. Этот знаменитый в свое время витязь с 15 тыс. отборного войска немедленно двинулся вниз по Днепру. Ярослав с своею дружиною следовал за ним. На берегу р. Руды, близ Листвена, 1024 года произошла кровавая битва двух братьев за великокняжеский трон. Мстислав, поставив преданных ему черниговцев и северян в центре своего войска, любимую же дружину, конников казаков-Черкасов, вооруженных саблями и копьями, по крылам. Битва была упорная. Варяги стояли мужественно. При свете молнии страшно блистало оружие, говорит летописец. Наконец стремительная атака казацких дружин решила битву. Якун и Ярослав с немногими остатками своих войск бежали в Новгород.

Скоро Мстислав изъявил редкое великодушие и добровольно уступил великокняжеский престол Ярославу, оставив за собою всю левую часть Днепра и Тмутараканское княжество, Ярославу же отдал правую.

Тмутараканское княжество было во владении русских великих князей до времен Владимира Мономаха, когда усилившиеся половцы окончательно отрезали все Приазовье от Днепра, и казацкие общины, занимавшие земли по восточным берегам Азовского моря, были предоставлены самим себе. О судьбе этого народа сказано в III главе настоящего исследования: «Черкесия и ее прошлое».

Из приведенных в предшествовавших главах данных видно, что казачество выступило на историческое поприще под своим собственным именем гораздо раньше Батыева нашествия и даже было известно в глубокой древности: народ Казос, по Дарету и Диту (XIII в. до Р.Х.); Азы и Саки или Азсаки, с гортанным придыханием — Казсаки или Казаки, по Страбону (I в. по Р.Х.); Кушаки, по армянским историкам V в. (Геор. Монах, греч. историк); Казахи, по Конст. Багрянородн. (X в.) и по Нестору — Ясы и Касоги.

Под именем Черкасов (Сер-Асов), по Светонию и Птолемею (II в. по Р.Х.) и по позднейшим историческим актам, даже до XVIII века.

Под именем Гетов в течение 35 веков, начиная с похода Гетов в Египет и переселения Гетов-Руссов в Италию. Крупная надпись Рамзеса II на камне храма Мединет-Абу в Фивах говорит, что он был окружен Гетами в битве при Кадеше и остался цел среди тысяч. Под именем мореходцев Чигов или Чигов-Гетов — начиная со Страбона до настоящего времени, т. е. в течение почти 20 веков.

Следовательно, название народа «Казаки», от Ас и Саки, есть собственное, о чем свидетельствуют историки в течение многих веков, а потому домыслы некоторых наших лингвистов, что будто бы название это явилось с востока и «по всей вероятности» татарского происхождения, не имеют под собой никакой почвы, так как в татарском языке не было и нет корней, от которых можно бы произвести это название. Кроме того, татарский язык, каким он представляется в настоящее время, сравнительно новый и произошел от смешения многих языков, говоров и наречий и в который вошло очень много слов древне-персидских, славянских, остатков древних арийцев Средней Азии, монгольских, арабских и других народов, с которыми эти полудикие орды в течение веков сталкивались и смешивались.

До XI в. у татар не было ни наук, ни искусств, ни литературы и даже письменности. Все это они заимствовали у других народов. Самое название «татары» не принадлежит этому народу, а дано им другими. Некоторые недавно указывали в печати, что в киргизском языке есть слово «казак» и что часть этого народа и теперь называет себя казаками, произнося это название как кайсак или кхазак. Что же из этого следует? У нас в армии есть названия: кирасиры, гусары, уланы, драгуны и др. Разве это русские названия частей войск? Слово солдат ведь тоже нерусское. Киргизы-кайсаки есть остатки прежних ордынских казаков, раньше служивших в татарских войсках и составлявших нередко отряды ханских телохранителей. Они произошли от смешения древних коренных казаков с татарами и под влиянием магометанства настолько ассимилировались, что только сравнительная антропология может доказать, что в жилах их течет больше арийской крови, чем монгольской или тюркской.

Сенковский в статье «Казаки» еще в 1834 г. говорил: «Мы не думаем, чтобы можно было рассуждать о происхождении слова «казак» без пособия ориентализма и его исторической критики». Может ли подобным взглядом руководиться серьезный историк казачества в то время, когда перед его глазами проходит вся многовековая жизнь народов Приазовья с собственными и нарицательными именами: Казос, Ас или Аз, Аз-Саки, Казахи, Касоги, Касаги, Кушаки и др. и искать где-то в туманной истории востока объяснение имени, которым с гордостью называл и называет себя в течение многих веков своеобразный народ — казаки. Правда, на востоке можно искать лишь отклики названий этого древнего и свободолюбивого народа, занесенные туда вместе с походами древнего гетского казачества и его колонизацией.

О нашествии Скифов, Массагетов и Саков на Переднюю Азию говорят Геродот, Страбон и другие древние историки и даже еврейские пророки Иеремия и Иезекииль. Походы эти совершались через Кавказский хребет и из-за Каспийского моря. Геродот даже говорит о 28-летнем господстве Скифов над Азией (IV, I). Естественно, что этот предприимчивый народ после каждого нашествия оставлял в покоренных им землях своих представителей, частью в течение веков смешавшихся с местными жителями и вполне ассимилировавшихся, а частью в целости сохранивших до последнего времени свой первоначальный арийский тип. Древние Геты-Россы в Гедросии, где ныне Белуджистан (стан Белучей), достаточно удержали свой арийский облик, хотя язык их под страшным давлением магометанства потерпел довольно значительные изменения. В малодоступных ущельях Гиндукуша и по западному склону Памиров сохранился чрезвычайно красивый короткоголовый арийский тип с белокурыми волосами и голубыми глазами. Это племена гальчи и ягнауб. Магометане их называют кяфирами (неверными). Многовековая борьба этого малочисленного народа с тюркскими племенами закалила их дух и воспитала гордость и стремление к свободе и независимости. Гальчи считают себя потомками благородной расы, той арийской расы, которая оставила нам великие письменные памятники — Авесту и Риг-Веду и предком своим того, «имя которого прославляется множеством уст». Язык их, арийского корня, мало исследован. По религии они язычники и сохранили многие обычаи предков, напр., поклонение домашнему очагу.

Население современного Афганистана по типу, языку и образу мыслей состоит из арийских элементов. У многих афганских племен, обращенных в ислам, даже сквозь новую обрядность просвечивают обычаи, аналогичные обычаям кяфиров и гальчей. Нет сомнения, что в древности обитатели этой местности были более чистой расы; теперь среди них много монголов, тюрок, семитов — евреев и арабов, потомков завоевателей и переселенцев, явившихся туда в течение последних веков. У тюркских племен всей Средней Азии, известных под разными названиями: туркмен или туркоманов, киргизов, каракалпаков, узбеков и др., также течет немало арийской благородной крови. Помимо этих остатков древних арийцев (Гетов-Руссов, известных под общим именем Индоскифов), в Азию насильственно было переселено татарами много десятков тысяч славян с юга нынешней России, в том числе и казаков из Приазовья, не пожелавших вместе с татарами принять ислам (в XIV в.). Так, например, в летописях сохранилось одно сказание, из тысячи таких случаев, что один золотоордынский хан, ревностный мусульманин, подарил своему азиатскому падишаху и калифу сразу около 30 тыс. русских воинов, набранных для службы в Золотой Орде. Их завели в глушь Малой Азии и на пути близ Багдада, окружив своими войсками, заставили принять мусульманство, совершить обрезание, переодеться в восточный военный костюм и в таком виде предстать на смотр пред грозные очи калифа. Таким же образом русских воинов посылали на службу и в глубь Средней Азии и даже в Пекин.

Гарнизоны в Пекине, Багдаде, Каире и городах Туркестана очень часто состояли из русских пленников и рекрут. Все войны в Азии монголы вели, расходуя на это русских воинов и пленников. Остатки этих-то невольных переселенцев и встретил в 60 годах XIX в. венгерский ученый путешественник Вамбери в северном Афганистане под именем хезире, хозаре, т. е. хазар, а также и Гуннов. От остатков этих-то насильственных переселенцев, а главным образом от древних Гетов-Руссов, владевших в древности Средней Азией и потом вновь проникших туда как завоеватели, и образовалось среди диких тюркских племен наречие, как более других обработанное и имевшее много общего с языками арийцев, — «джигатайское» или «джигетское», на котором в начале XVI в. написал свои знаменитые «Записки» андижанский хан Сехир Эддин Мохаммед Бабур, покоритель Индии, принявший после этого титул Великого Могола, а потом, в первой половине XVII в., составил генеалогию татарских ханов хивинский хан Абул-Гази. Вот почему как отголосок имени и славы древнегетского казачества, заброшенного в глубь Средней Азии, и как подражание их удали и ухватке явилось там, собственно в джигатайском наречии, наименование свободного, никому не подвластного воина «казаклык», «казакламак», часто употребляемое Бабуром, с тюркско-татарским глагольным окончанием «мак», а у мусульман наименование воинов «гази», в смысле победителя, и слово «газабат» — война за отечество, священная война. И это все, что могли найти ориенталисты на востоке для объяснения слова казак.

Выше сказано, что Геты-Руссы в древности владели Средней Азией, — на это существуют положительные указания, добытые современными научными исследованиями.

В конце XVIII в. у арийцев Индии были найдены два замечательных памятника древней арийской литературы, занесенных туда, судя по многим приведенным в них указаниям, из стран более северных, чем Индия, — это книги Авеста (весть, известие, свидетельство), написанная на языке, близко стоящем к языку пельви (древнеиранскому, языку парси или пороси, а этот последний к древнерусскому), и Риг-Веда (склад, собрание знаний), написанная на языке санскритском, считающемся прародителем всех европейских языков.

В книгах этих собрано множество поучений, изречений, законов и гимнов в честь богов и разных явлений природы древней родины арийцев, покинутой ими в глубокой древности вследствие постигших страну наводнений, а потом засух (сушны) и других бедствий, превративших ее в пустыню.

По указаниям Риг-Веды и Авесты, родина арийцев — страна «совершенного творения», «утренней зари», страна «в средине между вод» (рек), ограниченная с северо-востока, юга и северо-запада высокими горами, откуда брали свое начало семь рек, сливавшихся в одно общее русло, подобно ветвям дерева, сходившимся в один общий ствол, несшим свои воды в море.

Исследования показали, что страна эта — наше Семиречье, в Средней Азии, в нынешнем Туркестане, где текут реки: Чу (Чумури или Сарасвати по Риг-Веде), бывшая когда-то главной рекой этой системы, бравшая свое начало с высокой горной долины, где ныне озеро Иссык-Куль, а теперь полусухая, теряющаяся в песчаных степях: Сыр-Дарья (Сира по Риг-Веде), Аму-Дарья (Ямуна по Риг-Веде, Яна-Дарья, Ардви-сура-Анаити, сухие русла которых и теперь видны, и др. Все эти реки, сливаясь в одну, несли свои воды на запад, в Каспийское море: русло это и теперь заметно.

Реки и горы, из которых они вытекают, сохранили по настоящее время почти те же названия, что и 4 тыс. лет тому назад.

Название реки «Дарья» и именно Ямуны в Авесте встречается три раза — Яму на-Дарья. В Риг-Веде названия «Дарьи» нет, но зато упоминается Сира и Ямуна (ч. IV, гл. III, гимн VI, § 17) — «берега Ямуны гремели моим богатством»… «чтобы счастливо Суна (Чуна, Чу) и Сира орошали нас своим молоком» (ч. III, гл. VIII, гимн VII, § 8).

Воспетая арийскими певцами местность, орошаемая «семью потоками, спускавшимися с поднебесья», и тысячами каналов, была в высшей степени плодородна, с благоприятным для развития культуры климатом.

Многолюдные города, рощи, луга и тучные нивы покрывали ее плодоносные равнины. Всюду царили мир и благоденственный покой. Народ, населявший эту местность, стоял на такой высоте умственного и нравственного развития, до которой еще не поднимался ни один народ древности.

Религия народа есть вернейшее мерило культурного его развития. Арийцы Семиречья веровали в Единого Бога, «сотворившего всю вселенную: первоначально воздушную влагу (хаос), а потом небо и землю. Этот Великий и Мудрый Бог возник сам собою с блеском, придавая всему свою красоту и силу» (Риг-Веда, ч. 8, гл. 3, гимн XI).

Ст. 3: «Тот, кто есть наш отец, кто породил и совмещает в себе все существа, знает каждый мир ».

Ст. 5: «Влага (хаос) несла в своей груди Того, превыше неба и земли, богов и Асуров. Того, кто дает свет всем божеским существам ».

Ст. 6: «На пупе Бога несотворенного покоился Экам, в котором находились все миры ».

Ст. 7: «Вы знаете Того, кто создал все эти вещи, — это Тот самый, который есть внутри вас. Но в наших глазах все это покрыто как бы сеткой снега… Наши суждения темны …»

Вот в какой древности наши предки арийцы признали первопричиной вселенной «единое самозарождающееся начало», Единого Бога, стоящего «превыше неба и земли» и всех выдуманных людьми богов и обоготворенных народных героев Асуров, признали Того самого, который внутри нас, и образно толковали, что на пупе Бога несотворенного покоился какой-то объект — Экам, в котором находились все миры.

Не видна ли в этом гимне целая космогоническая система, показывающая, как далеко ушли наши предки в области мышления 4 тыс. лет тому назад.

В Риг-Веде три раза упоминается река Раса, наполнявшаяся «водой стремительной». Значение этой реки определяется в гимне священному напитку Сома, где автор просит «послать к ним росу покровительницу» и пусть она у них будет тем же, «чем есть река Раса для стран, кои она обтекает» (Веда, 7, 8, XXIX, § 6). Как в Риг-Веде, так и Авесте росы и дающие их зори, а в особенности вода воспеваются во множестве гимнов.

«Вы, о Зори, для ваших щедрых обожателей открыли это пастбище (небесное), где раздался взрыв (гром) и откуда сбегают семь потоков» (Веда, ч. 7, гл. 8, гимн 8, § 8).

В Авесте (Ясна, LXIV) молитва гению вод, собственно реке Ардви-сура-Анаите:

« Достойна жертвоприношений от телесного мира». «Чистая, развивающая деятельность, дающая процветание стадам ».

« Дающая процветание земным существам, земным владениям, странам ».

« Очищающая семя всех людей ».

« Очищающая утробу женщин для деторождения; дающая всем женщинам молоко; воду громадную, слышную издалека, текущую с силой с высоты Хукайрья к морю Воурукаша (Каспийскому), где все устья рек соединяются; река принимает каналы (1000) длиной 40 дней пути для человека, едущего на крепких лошадях ».

Также: «Воды, будьте в радости; жрецы приносят жертвы святым водам ».

« Воды, я прошу у вас дара большой ценности. Дайте его мне, воды святые, земли и растения. Дайте мне дар лучший, что есть еще чудеснее, что есть еще дороже, чем это …»

Поклоняясь единому Богу, творцу неба и земли, арийцы в то же время обоготворяли и кормилицы — реки, воду как единственный источник их благосостояния, посвящая ей многие гимны. Словом, в Ариане был распространен культ поклонения воде, росе.

Из приведенного выше гимна росе и реке Расе, обтекающей страны, т. е. дающей питание целой стране, как и роса для отдельной местности, ясно видно, что под словом «роса» понимается влага, вода атмосферная, а под «Раса» — вода, текущая в массе, река или целая система рек.

Ариану постигли разные бедствия: горная долина, откуда главная река всей системы Сарасвати брала свое начало, провалилась, и на том месте образовалось замкнутое со всех сторон большое горное озеро Иссык-Куль, не давшее истока. Сарасвати обмелела, а потом совсем пересохла. Главные притоки ее Сира и Ямуна-Дарья, ударившись в пустое русло исчезнувшей реки, наводнили центральную, самую культурную часть страны, образовав там болота и топи. (В Арал они прошли только в конце XVI в. Абул-Гази.) В других местах появились засухи от недостатка воды. Прежде цветущая страна, названная в Риг-Веде землей «совершенного творения», превратилась в пустыню. Жители стали выселяться в соседние азиатские и дальние страны, в Бактриану, Согдиану, Иран и Малую Азию, Индию и даже в Европу через Босфор, Дарданеллы, Кавказ и на Волгу по восточному берегу Каспийского моря.

Зороастр, вернее — Зердест, написавший Авесту по внушению «творца блага и добра» Аура-Мазды (ма — великий и здо — крыша по-славянски, небо, как и звезда — свет неба) на возвышенном берегу Дарьи, в области Ариана-Ваеджа, в гор. Раи, в священной роще, говорит о семнадцати выселках арийцев в разные страны.

Для нас же во всей этой повести имеют важное значение следующие данные: 1) арийцы Семиречья более чем за 2 тыс. лет до Р.Х. стояли на высокой степени развития, владели науками и искусствами и имели свою обработанную письменность, о чем свидетельствуют оставленные ими книги; 2) язык этих книг близко стоял к языкам пельви (древнеиранскому) и парси или пораси (рось, раса), вернее — к древнеславянскому, т. к. по исследованию Петрашевского, проф. восточных языков в Берлине, язык Зенд-Авесты или Зендашты (жизнедателя) есть родовой и для санскритского, и для славянского, но самое большое сходство он имеет с польским, на который он и перевел Авесту в 50-х годах XVIII в.; 3) в Арии была река Раса и существовал культ поклонения воде, росе. О большой реке Расе или Араксе в Средней Азии, теряющейся в болотах и топях и только одним рукавом вливающейся в Каспийское море, говорит и Геродот (I, 202 и 215), а также и Страбон. На этой реке жили массагеты, храбрый и гордый скифский народ; 4) река Раса в Арии, р. Раса в Троаде, Ра, Раса, Арас и Русская река — Волга в древности, реки Рось и Руса во многих местах России, названия народа Руссы, Россы, Ресы — пелазги, Расы — Сербы в древности, Расы и Расены в Этрурии, наши русалки и русальные игрища у русских и славян, слово рай, встречающееся только у славян, а также Вендидад (первые 5 книг Авесты), названия славян вендами, древний гор. Винета или Венета на о. Волине (Готланде) — все это связывает древнюю Ариану со славянским миром. Славяне-скифы переселились в Европу в глубокой древности, 1500 лет до Р.Х., как говорили Геродоту сами скифы. Первый человек, поселившийся в скифии, был Таргитай; родителями его были Папай (отец, бог), а матерью дочь реки, речная нимфа, русалка (IV, 5–7).

О культе поклонения воде у славян-русальях говорит и Нестор (Лавр. спис., год 1068), а также в XI и XII вв. античный патриарх Федор Вальсамон и болгарский митрополит Дмитрий Хоматин в толкованиях к греческой кормчей книге. Позднее сказание о русальных играх мы находим в Житии преп. Нифонта, в Прологе (рукоп. 1432 г. № 6940 Им. пуб. б.).

В «Стоглаве» Москов. соб. 1551 г. (вопр. 14) сказано: «Русалии о Иоанне дне, в навечерии Рожд. Хр. и Крещения сходятся мужи и жены и девицы в нощное плешевание и на безчинный говор, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела…»

Русальи совершались на берегах рек и озер и оканчивались всенародным купаньем. Купанья эти совершаются и теперь в захолустных хуторах и станицах Дона, обыкновенно после молебствия по полям о ниспослании дождя. Купают всех, нередко и священников. В народе 7-я неделя после Пасхи наз. Семиком и русальною. Четверг на этой неделе в Малороссии называется русали. Песни, поющиеся на 7-й неделе, — русальными. Заговенье после Троицы — русальным заговеньем. Все это остатки древнего культа поклонения воде, расе, росе, занесенные из Арианы. От этого религиозного культа и произошло название народа Россы или Руссы, а от народных героев арийцев Асуров (Риг-Веда) — народ Ас или Инды Черноморские (Страб. XI, 2. 1).

Оставшиеся в Азии славяне-арийцы, известные под именем индоскифов, распространили свою культуру и язык между соседними народами. Вот отчего в азиатских языках, в том числе и в джигатайском наречии Бабура и Абул-Гази, встречается много слов с славянскими корнями. Эти же корни перешли и в татарский язык.

 

Глава XI

Татарское нашествие

Современная историческая наука нас учит, что в политической, как и в естественной истории, нет скачков. Катастрофы и неожиданности составляют лишь исключения; но эти неожиданности, если вдуматься внимательней в ход исторических событий, то нетрудно увидеть, как долго, упорно и последовательно, неумолимой логикой событий подготовляются они и потом вдруг разражаются над политической жизнью народа в виде катастроф и страшных переворотов, иногда совсем изменяющих географическую карту стран. Исторические события текут, как река, тянутся закономерно, одно за другим, как звенья одной гигантской цепи. На этом законе основана вся, ныне признаваемая за истину эволюционная теория. На ней теперь сошлись исследователи как естественной, так и политической истории, живой и мертвой природы и всего человечества.

Кроме последовательной связи, исторические события отличаются также своею периодичностью, наклонностью к повторению и закономерностью.

Волжанин Аттила, подчинив своей власти все народы Восточной Европы, с полумиллионной армией двинулся на запад и на Каталаунской равнине дал сражение народам, сошедшимся с берегов Атлантического океана и Средиземного моря. Эта гигантская битва, однако, не решила спора народов востока и запада Европы. Западные союзники отступили, очистив путь для Аттилы к западной столице мира — Риму. Спустя много веков новый Аттила — Наполеон с такой же полумиллионной армией, составленной из двадцати народов запада, двинулся на восток и на полях Бородинских 26 августа 1812 г. дал сражение народам востока, сошедшимся с берегов Ледовитого океана, Каспийского, Черного и Азовского морей, Сибири, Урала, Кавказа, Дона и Терека. Бородинская битва осталась нерешительной: французы, по словам Наполеона, показали себя в этой битве достойными побеждать, а русские признаны непобедимыми. Но русские все-таки отступили, очистив путь Наполеону к восточной столице Европы — Москве.

Таких примеров в истории народов множество, и в каждом из них всегда следует искать причинную связь.

Народы и государства не падают с неба, а подготовляются к выступлению на историческое поприще целыми веками и даже тысячелетиями. Первые звенья гигантской цепи исторических событий, вызвавших завоевание Руси монголами, были скованы еще задолго до появления русского государства на сцене всемирной истории.

Русские и вообще славяне унаследовали от предыдущих событий, от нынешней родины и древнейшей прародины многое, что доныне влияет на современную и дальнейшую историю нашего отечества.

Древнейшую взаимную вражду Рима и Греции русские унаследовали от греков, а западные народы от римлян. Русь получила в древние времена семена цивилизации из Азии и христианство со всеми его обрядностями из Греции, между тем как Италия, Испания, Франция, Англия и Германия, образовавшиеся из римских провинций, благодаря долговременному и ближайшему соседству Рима, наибольшей густоте населения и отдаленности от Азии, унаследовали цивилизацию и вообще науки и искусства от римлян и скорее других создали крепкие государства, существующие до настоящего времени.

Древние договоры Руси с греками указывают, что главная цель этих договоров состояла во взаимной военной помощи. Русские обязаны были посылать в Грецию вспомогательные войска. В самой Византии почти всегда часть войск была из русских; они жили у крепостных ворот, называвшихся русскими — Pyli Rhusii, MelandesiА. На этих воротах, вероятно, и был русский герб — щит Олега. Русские мелкие князья, не имевшие уделов, и многие бояре служили военноначальниками — «темниками» в областях Византии, называвшихся «темами».

Под собственным именем русских или под именем наемников варягов русские составляли личную гвардию византийских императоров и участвовали почти во всех их походах. В походе на Крит в 902 г. участвовало 700 русских; в ломбардском походе в 935 г. — около 415 чел.; в 949 году в походе на Крит 584 чел. (9 кораблей). На основании этих договоров русский князь Святослав с 60 тыс. войском усмирил болгар, восставших против греков, но за то, что хотел присвоить себе Болгарию, был изгнан оттуда Цимнисхием в 971 году.

Греки вообще боялись русских князей и старались закрепить союз с ними мирными и оборонительными договорами, действуя где подкупом, где хитростью, где отравой. Так, в 1064–1065 гг. тмутараканский князь Ростислав, владея крепостью Темрюков, навел такой страх на греков, в особенности своею дружиною, состоящею большею частью из казахов или казаков — черкасов, что греки почли за лучшее отравить его ядом. Другого тмутараканского же князя Олега Святославича, внука Ярослава Мудрого, греки заманили в Царь-Град и держали некоторое время под арестом. В самом Царь-Граде, на Таврской площади, под статуей Беллерофона была сделана надпись, неизвестно кем составленная в X или XI в., гласящая, что, согласно древнему пророчеству, «россияне должны овладеть столицею империи Восточной».

Эти древнейшие военные связи греков с русскими играли первенствующую роль в созидании дорюриковского русского государства. Эти же связи указали римским папам и западу во время крестовых походов, что покорить навсегда Константинополь и православную Грецию можно только после покорения России как верной союзницы Греции. Но эта задача была не по силам для собственных войск папских и для западноевропейских государей. Папы обратились с этой целью к восточным соседям России — азиатским монголам.

Усиление папской власти на западе началось собственно с половины V в., когда папа Лев I (Великий) в 452 г. в полном патриаршем облачении и с крестом в руках явился в стан Аттилы и Богом заклинал его возвратиться на запад и не идти на Рим. Этот грозный завоеватель, полухристианин-полудикарь, умилился боговдохновенной речью римского первосвященника, поцеловал крест и возвратился с своими полчищами на Дунай.

С этого времени западные государи и народы, пострадавшие от нашествия Гуннов, сами стали искать папского духовного одобрения, материальной помощи и ходатайства пред варварами. Такие папы, как Григорий Великий (ум. в 604 г.), действительно показали себя ловкими дипломатами и светскими государями. Они сумели руководить западными государями и заставить варварских предводителей уважать себя, как духовных и светских предводителей всего запада, как наследников цивилизации и бессмертной славы Великой Римской Империи. Этому возвеличению пап помогло и то, что номинальные римские императоры жили тогда не в Риме, а в Византии. Многие важные дела приходилось решать и делать, не дожидаясь, что скажет восточный император. Первоначально папы утверждались византийскими императорами и патриархами, но впоследствии обстоятельства заставили их действовать и без этого утверждения, а потом оно оказалось, при поддержке западноевропейских государей, фактически не нужным. С этою целью папы составили и распространили сказания о даре Константина и «Лжеисидоровские декреталии», на основании которых они утверждали, что будто бы еще Константин Великий и другие императоры дали им светскую власть в Римской области и духовное первенство. Усилению светской власти пап помог и французский король Пипин Короткий в 734 г. Он отнял у лонгобардов и подарил папе раввенский экзархат в северной Италии. Эту власть еще более усилил Карл Великий. Он усмирил мятежных папских вассалов, за что папа Лев III в 800 г. короновал его в Риме, в храме св. Петра, императорскою короною. Оба эти союзника начали уже открытую борьбу с византийскими императорами и против их верных союзников — дунайских славян. Война кончилась тем, что вся Европа фактически разделилась на два лагеря, на две части: Карл Великий был признан императором Италии, Галлии, Германии и почти всей половины Западной Европы; за византайскими же императорами остались земли Балканского полуострова и Малой Азии, а также греческие черноморские колонии.

Вскоре папы стали даже требовать своего главенства и над византийскими патриархами и вообще вмешиваться в духовные дела восточной империи. В церковных делах явились большие разногласия. На Константинопольском соборе в 867 г. патриарх Фотий предал анафеме Римского папу Николая I. В 1054 году папа Лев IX ответил тем же.

Так совершилось распадение вселенской паствы на два непримиримых лагеря, на две церкви — римско-католическую и греко-православную.

С этого времени все старание пап было направлено к подчинению во что бы то ни стало и какими бы то ни было мерами восточной церкви западной. В средствах папы не разбирались. Для них все средства были хороши — «цель оправдывает средства», говаривали они. С востока на Византийскую империю стали напирать турки и сарацины и отнимать одну область за другою. Папы относились к этому равнодушно и если и обещали помощь, то только при условии подчинения восточной церкви западной. Единственными помощниками грекам в этой борьбе были православные дунайские славяне и русские, охотно шедшие на службу к византийским императорам.

Крестовые походы, предпринятые западноевропейскими государями для освобождения Св. Земли от власти магометан, под руководством пап, служили только к усилению власти этих последних. Походы эти не достигли прямой своей цели, но зато папы осуществили заветную свою мечту: 12 апреля 1204 г. римско-католические крестоносцы взяли и разграбили Константинополь и на развалинах его образовали так называемую «Латинскую Империю». Граф Балдуин Фландрский был избран первым римско-католическим императором новой римской империи. Папы торжествовали.

Византийские императоры перенесли свою резиденцию в Малую Азию, в г. Никею. Началась ожесточенная борьба православия с католицизмом, в которой славяне и в особенности русские играли первенствующую роль Эти события слабо освещены западноевропейскими историками, но зато они рельефно отмечаются в историях Греции, Болгарии и других Балканских народов. Из русских князей, прославившихся в этой борьбе, известны: Ростислав (1262 г.), владевший греческою землею в Мачине, на Дунае; Святослав, его современник, владевший другою «темою»; Иречка, охранявший Шипкинский проход с 3 тыс. русских; Федор Ростиславич, царствовавший в Болгарии в 1295–1322 г.; князь Иван (ba uhx о Р wx), предводительствовавший болгарским войском и завладевший Филиппополем 1322–1324 г. (Кантакузин. Т. I, р. 107) и др.

Первый римско-католический император Византии Балдуин I вскоре был взят в плен болгарами и там умер в 1206 г.; король Фессалоники Бонифаций был убит болгарами же. Борьба принимала ожесточенный оборот. Константинопольский католический император, француз Балдуин, лично в течение нескольких лет объезжал дворы западноевропейских государей и просил их помочь ему против православных. Но те отзывались неохотно, так как ясно видели, что от этого выигрывают только папы в ущерб их власти. Германский император Фридрих II даже явно восстал против такой политики пап, за что неоднократно был предаваем проклятию и даже отлучению от церкви.

Видя такой оборот дела, папы обратились за помощью к новому могущественному повелителю почти всей Азии — Чингисхану. Никто более не годился для разгрома как палестинских мусульман, так и православных восточных христиан, греков, русских и болгар, громивших латинскую Византию, как только этот страшный завоеватель, слава о котором гремела по всей Азии. Одновременно с этим, для верности и усиления удара, папы стали вооружать на русских шведского правителя престола Биргера, тевтонов, меченосцев и Литву. Папою и французским королем Людовиком Святым были отправлены к Чингисхану тысяча посланцев, дипломатических агентов, инструкторов и инженеров, а также лучшие из европейских полководцев, в особенности из тамплиеров (рыцарский орден).

Через армян, живших в захваченной крестоносцами Армении, папы вошли в непосредственное сношение с азиатскими христианами в завоеванном Чингисханом в Средней Азии Уйгурском царстве, в древней Бактрии и Согдиане. Эти азиатские христиане несторианской и кераитской сект, противных православию, в Уйгурском царстве занимали влиятельные административные должности как люди ученые, грамотные, отличавшиеся книжными познаниями и обладавшие денежными капиталами, приобретенными торговлей. Эти-то богачи-книжки и были авторами законов Чингисхана — «Ясу», в которых ко всем сектам христиан была выказана несвойственная Азии, папам и тогдашней Европе большая благосклонность и терпимость. В этих законах, под влиянием пап, собственно иезуитов, было высказано дозволение, с разными льготами, переходить из православия в католичество, чем воспользовались в то время многие из армян, образовавшие впоследствии армяно-католическую церковь.

Для прикрытия папского участия в этом предприятии и в угоду азиатам, главные официальные роли и места даны были лучшим туземным полководцам и родственникам Чингисхана, а почти 3/4 второстепенных предводителей и чиновников состояли преимущественно из азиатских сектантов христиан и католиков. Начальниками штабов, секретарями, проводниками и переводчиками были большею частью армяне, которые, имея издавна во многих городах России и Польши торговые склады и связи, знали очень хорошо географию славянских земель, пути сообщения и их слабые стороны. Им также были известны бессилие и раздоры русских удельных князей, вечные смуты и неурядицы. Армянские купцы с доисторических времен жили в России. Особенно много армянских надписей уцелело в столице волжской Болгарии. Папа, боясь обличений своего врага Фридриха II, всячески старался замаскировать и скрыть от него истинное положение вещей и в открытых сношениях с западноевропейскими государями всю вину за бедствия восточных православных христиан слагал на жестокость страшного азиатского завоевателя Чингисхана, оставляя себя в стороне и в тени, пока Фридрих не изобличил его в этой жестокой и недостойной для главы церкви политике. Об этом будем говорить ниже.

Тимучин, провозглашенный впоследствии кидянскими князьями на народном сейме 1211 г. Чингисханом, был сын Есукая богатыря, одного из японских принцев из рода Киотов Борджигенов, изгнанного в половине XII в. братьями со своими приверженцами на материк.

По высадке на материк Есукай вел жизнь разбойника и вскоре подчинил своей власти некоторые разрозненные монгольские племена, кочевавшие в северной части нынешнего Китая, на юг от Иркутской губернии. Сын его Тимучин пошел дальше и покорил уже почти всю Азию, с Китайской империей, Тибетом, Бухарой, Хивой, Персией, Арменией и др. государствами и всю восточную часть Европы.

Наши историки Бестужев-Рюмин и В. Васильев допускают, что сам Чингис, именуемый в татарских хрониках «Буроглазым», не был монголом и не говорил по-монгольски. Имена: Тимучин, Чингис, Угедей, Мухори, Джани или Чани и др. не монгольского происхождения. Быть может, имена эти такие же псевдонимы, какие были в обычае у средневековых рыцарей, папских агентов и у наших казаков. Возможно, что Чингис и его полководец Бата или Батый, покоривший Россию, были такие же монголы, как и захваченный в плен Фридрихом II другой татарский полководец, оказавшийся, по поверке, англичанином и папским тамплиером, рыцарем храмовником.

За участие папы в этом деле говорит современник этих событий, французский историк Жуанвиль, а также историки Лависс и Рамбо.

Известный ученый синолог, проф. Васильев говорит, что под монголами и их нашествием надо понимать не особый какой-либо один народ, а целую эпоху, относящуюся к Тимучину, как и под нашествием в 1812 г. французов, составлявших в армии корсиканца (не француза) едва 1/4 часть.

Названия «татары» и «орда» также не монгольского и не тюркского происхождения, одним словом, не азиатского. Сам народ, называемый татарами, считает для себя эту кличку обидной, для них чуждой и непонятной. Названия эти ввели европейские инструктора, папские агенты. Татары — от латинского tutari (тутор) — наблюдатели, охранители. Так первоначально в войсках Тимучина называлось сословие людей, занимавших наблюдательные, полицейские, сторожевые посты, также сторожей при награбленном имуществе. Потом так стали называть целые наблюдательные корпуса и оставленные в покоренных городах гарнизоны. Эта стража составлялась преимущественно из народа тюркского племени. Поэтому и название «татары» перешло к народу, теперь говорящему на языке, очень похожем на турецкий, но происходящем от смеси говоров многих племен, входивших в состав наблюдательных корпусов. В языке этом много слов древнеславянских, персидских, арабских и др. Некоторые ошибочно думают, что будто бы русские многие слова заимствовали у татар. Ничуть не бывало. Татарский, вернее — тюркский язык XI, XII и XIII вв. был чрезвычайно беден словами, как народа кочевого, не знавшего ни земледелия, ни торговли. Все это, а также и письменные знаки тюркские народы восточной Азии заимствовали от довольно культурного древнего народа Закаспийского края Уйгуров и Баков. Распространителями же этой культуры по всему востоку с V по XIII в. были сирийские несториане, монахи и купцы. Орда — от латинского ordo — строй, порядок. Не от азиатского же корня произошли французские, русские и немецкие слова: ordre, Ordnung, ордонанс-гауз, орден, ординатор, ординарец, орда и т. п.

Туземцы и русские переделали эти иностранные слова по-своему в «орду татар». Название коренных монголов Элюты, Олюты — тоже напоминает французское elite — отборный, отборное войско. Такого же происхождения турецко-татарское слово «алай», alae — так называлась часть римских войск.

В ту же эпоху к монголам и туркам перешли от крестоносцев и европейских инструкторов тысячи других европейских терминов, преимущественно военно-технических. Таким же путем и ныне входят разные иностранные термины в русский, китайский, японский и др. языки. Римские легионы, поселенные близ Дуная для охраны границ, превратили туземное, болгаро-русское население в народ, говорящий доныне на испорченном латинском языке. Точно так же монгольские легионы, поселенные в Золотой Орде, превратили туземцев, волжских болгар, русских, финнов и туранские племена — в особый народ, ныне называемый татарами, которые сами отрицают это название. Казанские татары — прямые потомки золотоордынцев, считают слово «татарин» не только иностранным, но прямо обидным, насмешливым для них прозвищем.

Многие из бывших подданных Чингисхана, потомки отдельных отрядов, доныне вместо родового или географического наименования зовут себя или цифрами, или по цвету знамен, например: найманы — восьмой, дурботы — от слова четыре, Тюмень — десять тысяч, ногайцы — черное знамя, кёк-тюрк — голубые турки и т. д.

Татарам была дана папистами военная организация, подобная древнеримской. Войска были разделены на легионы, имевшие каждый свой номер. Многие монголо-татарские народы до сих пор, как, например, киргизы, калмыки и др., сохранили родовые имена, происшедшие от цифры, данной тому легиону, в состав которого они входили во время Чингисхана.

По исследовании Ф. Масальского, татарские укрепления, следы которых сохранились у села Болгары, Казанской губ., близ г. Царева, Астраханской губ., и в других местах Поволожья, Урала и Зауралья, до берегов Уральского и Каспийского морей, имеют большое сходство с западноевропейскими бастионными, тенальными и другими системами. Найденные в изобилии на развалинах укреплений обломки вещей из белого и цветного хрусталя, перстней, крестиков, бус, сосудов и др. стеклянных, эмалевых, майоликовых, металлических и т. п. изделий поразительно напоминают работу итальянцев, собственно венецианцев и генуэзцев. Нет никакого сомнения, что татарские укрепления строили западные инженеры, посланные папой. Они же сооружали осадные и стенобитные машины — тараны, которых до и после нашествия на Русь монголы делать не умели. Татары при осаде русских укрепленных городов стреляли живым огнем, т. е. имели огнестрельное оружие, метали громадные бревна, стрелы, большие каменные ядра и вообще имели такие большие и «хитрые» машины, которых русские не видали и не знали. Эти и многие другие знания и орудия войны были хорошо известны папским крестоносцам и другим западноевропейским инструкторам и артиллеристам. Кроме того, у татар во время покорения ими России в ходу были науки и искусства, календарь, географические карты, живопись: они были сведущи в астрономии и удачно предсказывали солнечные затмения. При дворе Батыя жило христианское духовенство и публично совершало свое богослужение. (Записки посла французского короля к Батыю Рубруквиса и папского посла Плано Карпини.) С принятием через сто лет после покорения Руси татарами магометанства и уходом католиков эта полудикая орда осталась прежними ничего не знающими варварами, дикарями. Западные их учителя ничего им не оставили и ничему не научили, да они и не старались чему-либо их обучить, так как им выгодней было держать этот народ во тьме и невежестве, пользуясь для своих целей лишь его силой и численностью.

Недостойно русской науки доныне существующее утверждение, что завоевание России монголами было явление необъяснимое, беспричинное. Неужели наших историков может удовлетворить такой наивный вывод, основанный на сказаниях наших мало сведущих летописцев, что это нашествие случилось лишь «за грехи наши». Пришли-де «окаянные татарове» неведомо откуда и провалились неведомо куда. Подобные взгляды на исторические события, навеянные нам нашими академиками-иностранцами, теперь нас удовлетворить не могут. Нет следствия без причины, и эту причину мы должны разыскать и объяснить. Данные для объяснения этого важного исторического события все налицо.

Монгольское нашествие на Россию случилось как раз в то время, когда греки и православные славяне боролись с латинами на Балканском полуострове, а мусульмане громили палестинских крестоносцев; в то же время шла борьба папы с германским императором Фридрихом II, во владениях которого было много православных славян. Примирившись с Фридрихом, папа Гонорий III в 1217 г. стал готовить пятый крестовый поход. План похода — одновременный удар на палестинских мусульман, которых всей душой ненавидели монголы, был сообщен Чингисхану. Тот послал сильный отряд в Грузию и Армению на помощь скрывшимся там от мусульман крестоносцам и армянскому королю, французу католику Гетуну. Но тут папа уведомил Чингисхана, что крестовый поход отложен до 1227 г., а потому один из отрядов монголов, под предводительством Субудая Баядура и Чепновиана, двинулся через Дербентский проход в южную Россию. Осведомленные об этом движении половцы, уже к тому времени достаточно обжившиеся в южнорусских степях и породнившиеся с русскими князьями, пригласив в помощь себе ясов, встретили татар в Дагестане и заманили их в тесные ущелья. Гибель монгольского отряда была неизбежна, если бы подкупленные татарами половцы не изменили своим союзникам. Татары послали им богатые дары и велели сказать, что они им единоплеменники, что они де, половцы, не должны восставать на своих братьев и дружиться с аланами, которые совсем иного рода. Половцы, обольщенные ласковым приветствием и дарами, оставили союзников, и монголы, пользуясь сим случаем, разбили алан-ясов. Скоро главный половецкий хан Юрий Кончакович раскаялся в своей оплошности и хотел бежать в степи, но татары убили его и с ним другого хана Данила Кобяковича. Татары гнались за половцами до самого Азовского моря и в короткое время подчинили своей власти все народы от Дона до Кавказа: Аланов-Ясов, Казахов-Черкасов, Чигов, Гетов, Абхазцев и др.

Греческий историк Никифор Григора (умер в 1359 г.) говорит, что приазовские народы: Чиги, Геты и жившие на северовосточной стороне Черного моря Абхазцы и др. были покорены в 1221 г. сыном Чингисхана Телепугой. Другой греческий же историк, современник нашествия монголов (ум. 1308 г.), Георгий Пахимер, говорит, что «татарский полководец Нога покорил все жившие на северной стороне Черного моря народы, основал в тех местах особое государство. С татарами перемешались Чиги, Геты, Россы и другие окрестные народы: приняли от них нравы, образ жизни, язык и одежду, служили в татарском войске и возвели могущество их на высочайшую степень славы».

Из исторических данных не видно, чтобы приазовские народы оказывали упорное сопротивление татарам. Надо полагать, что они подчинились им добровольно, благодаря политике папских агентов и желая избавиться от назойливых и вероломных соседей своих половцев. Эти последние почти все были истреблены татарами. Часть их с ханом Котяном, тестем князя Мстислава Галицкого, убежала в Киевскую область и убедила русских князей идти навстречу татарам. Чем кончилась битва русских князей нар. Калке в 1224 г., — всем известно. Русские были разбиты наголову, благодаря недружному действию князей и трусости и бегству половцев. Татары ушли обратно в Азию. В событиях на Калке нам нужно отметить одно очень важное обстоятельство — это участие в битве союзника татар, воеводы бродников Плоскини.

О бродниках и их многочисленности в Донских степях неоднократно говорят как русские, так и иностранные летописцы. Рубруквис, посол Людовика Святого, французского короля, к Батыю, а также посол папы Плано Карпини, посетивший Батыя в 1246 г., говорят о многочисленных остатках славянорусского и алано-ясского населения в придонских степях, живших свободно и исповедывавших христианскую веру. Духовенство их жило при дворе Батыя и свободно совершало богослужение в христианском войске. Для христиан, живших в Золотой Орде, в 1261 году была учреждена особая епархия — Сарайская. Епископ этой епархии жил в столице Золотой Орды Сарае и именовался Сарским и Подонским и подчинялся московскому митрополиту. Епархия эта просуществовала до конца XV века.

От смешения алан-ясов с русскими, говорит Рубруквис, образовался «народ особенный»; народ этот известен по русским летописям под именем «бродников». Некоторые историки полагают, что бродники образовались в хазарский период из дружин, назначение которых было охранять броды или переправы и сопровождать купеческие караваны. Другие производят «бродник» от бронник, носителей брони. Но ни то, ни другое неверно. Бродники, по русским летописям, были известны раньше нашествия монголов; они нередко шли в наемные дружины к русским князьям в борьбе их за уделы, а иногда вместе с половцами нападали на русские украины. В то время, как родственные им казахо-черкасские общины, отстаивая свою независимость от половцев, сгруппировались на нижней Кубани и на Днепре, бродники свободно разгуливали в придонских степях и по найму служили то тем, то другим владельцам, в сущности никому не подчиняясь и управляясь избранными из своей среды головами или воеводами (боеводами). Следовательно, под словом «бродники» русские летописцы разумели «свободных, вольных людей», «бродивших» в придонских степях и имевших, по словам Рубруквиса, главный прибой на Дону у Переволоки, там, где Дон сближается с Волгой.

Эти закаленные в боях воины-космополиты, затерявшиеся среди чуждых им иноплеменников, все необходимое для себя добывали войной, охотой и рыбной ловлей. Неблагоприятные условия жизни не позволяли им возводить дорогих построек и иметь большие многолюдные города: почти полукочевой образ жизни требовал от них возможно меньше уделять времени на подобные сооружения; они лишь строили для защиты от холода и непогоды землянки и кухни из плетней и камыша. Зато, по свидетельству очевидцев, Рубруквиса и др., они не отказывали своим женам и дочерям в изысканных нарядах: «жены их украшали голову, подобно француженкам, и опушивали низ своего платья белками, выдрами (поречной) и горностаями». Мужчины одевались скромнее; летом и зимой они носили высокие, черные бараньи шапки и кафтаны. Русские летописи бродников обобщают с «черными клобуками», т. е. с переселившимися на Днепр, в Киевскую область, в X–XII вв. казаками-черкасами или беловежцами. «И скопя свою дружину пойде, пойма с собою Вячеслав ль полк весь и все черные клобуки, еже зовутся Черкасы», говорит Киевская летопись.

Вдумываясь глубже в смысл этих летописей времен половецкого владычества в придонских степях, приходится прийти к заключению, что бродники этого времени были остатками народов хазарской монархии, не захотевших подчиниться ни русским, ни половцам и оставшиеся на старых насиженных местах. Во времена Рубруквиса (1224–53 г.) бродники уже являются народом сильным и многочисленным, исповедующим христианскую веру. Эти-то вольные люди и шли на службу к русским князьям. Летопись этого времени говорит, что в дружинах княжеских были: «бродницы мнози» и «полци бяху».

Некоторые наши историки недоумевают, почему воевода бродников Плоскиня, стоявший, по словам нашей летописи, с 30 тыс. отрядом на р. Калке, не помог русским князьям в битве с татарами и даже явно держал сторону последних, уговорив к сдаче киевского князя Мстислава Романовича, а потом связал его вместе с двумя его зятьями и выдал татарам. Вопрос решается очень просто. Делом завоевания России руководили папские агенты, обещавшие местным жителям всякие льготы, а в особенности тем, которые им помогали. Кроме того, в полчищах татар было много христиан из Средней Азии, пользовавшихся многими привилегиями и свободой вероисповедания. Русские же князья того времени стояли далеко не на высоте своего призвания: вечные ссоры и войны за уделы, сопровождавшиеся разорением и избиением мирных и беззащитных жителей, коварство, зависть друг к другу и клятвопреступления, влекшие за собой гибель целых областей, сел и городов, и другие преступления не внушали в свободолюбивых бродниках доверия, а потому они очень неохотно шли к этим князьям на службу и в данном случае не хотели помочь в постигшей их беде.

В варварстве и жестокостях русские князья удельного периода превосходили даже самих татар. В этом каждый может убедиться, изучив эту эпоху русской истории.

Через 13 лет после битвы на Калке монголы под предводительством хана Бату, или Батыя, родственника Чингисхана, из-за Урала двинулись на Россию. У Батыя было до 600 тыс. войска, состоявшего из многих, более чем из 20, народов Азии. В 1238 г. татары взяли столицу волжских болгар, потом Рязань, Суздаль, Ростов, Ярославль и многие другие города; разбили русских при р. Сити, взяли Москву, Тверь и пошли на Новгород, куда в то же время шли шведы и остзейские крестоносцы. Не доходя ста верст до Новгорода, у Игнача-креста, монголы повернули на юг.

Русские историки, как, например, Соловьев и Иловайский, не приводя никаких исторических данных, это событие объясняют тем, что на пути к Новгороду татары встретили болота и дебри (Иловайский) и что приближалась весна — в марте месяце, а с нею распутица и разлив рек. Но историки эти упустили из виду, что в то время к Новгороду шли большие торговые дороги с Волги и что для севера России март месяц не такая уж весна. А богатства Новгорода были для татар заманчивы. Эти закаленные в боях воины, имея опытных западных инженеров, преодолели и не такие еще природные препятствия, как реки Урал, Волга и др. Дело совсем не в том. Новгородские и псковские земли, по плану войны, должны быть заняты шведами и меченосцами, которые и вторглись в них. Вот в чем главная сила. Батый обошел Смоленск, так как к нему подходили папские союзники — литовцы. Батый пошел на Киев, разгромил его и взял все его богатства, а потом в 1241 г. перешел Карпаты и вторгся в пределы врага папы, германского императора Фридриха II и его союзников, дунайских славян.

Фридрих искренно взывал ко всем западным государям, приглашая их к вооружению. «Настало время, — писал он, — пробудиться от сна! Открыть глаза духовные и телесные! Уже секира лежит при дереве, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит гибелью целому христианству. Уже давно мы слышали о нем, но считали опасность отдаленною, когда между ним и нами находилось столько храбрых народов и князей. Но теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обращены в рабов, пришла очередь стать оплотом христианству против свирепого неприятеля».

Разделение народов Запада на два лагеря, папский и Фридриха II, помешало всеобщему вооружению. Одни лишь славяне, потеряв кров, свободу и отчасти православную веру, встретили монголов, защищая от них европейскую цивилизацию.

В 1241 г. у Лигница в бою с татарами пал герцог Генрих. Венгерский король, союзник Фридриха, разбитый при реке Соловой, убежал в Австрию. Приближение славянских войск под предводительством чешского короля Вячеслава заставило Батыя круто повернуть на юг. На этом пути, у г. Ольмюца, чехи разбили монголов. Батый обошел г. Вену, так как там жил папский прелат. Он дошел до Удино, до границ своих союзников — папы и венецианцев, разоряя славянские земли. Оттуда он пошел громить придунайских православных славян, чтобы отвлечь их от войны с католиками, захватившими Византию. Но тут получил он известие о смерти хана Октая и поспешил обратно в Золотую Орду. Замечательна во всей этой эпопее личность Фридриха II. Этот просвещенный император католик не признавал папу наместником Христа и всячески старался вредить ему и подрывать его светскую власть. Папа много раз проклинал его за это, отлучал от церкви, но тот не унывал и открыто обвинял его в призыве монголов. Взятый им в плен один из татарских полководцев, оказавшийся английским рыцарем храмовником, был отослан им папе при бранном письме, в котором Фридрих обзывал папу извергом рода человеческого. Фридриху очень хорошо были известны все планы папы о походе на Русь, так как еще в 1230 г. он вместе с ним и гроссмейстером тевтонского ордена Германом фон-Зальцем в Сан-Джермино и Ананьи обсуждали этот вопрос. Согласно этому плану, польский мазовецкий князь приютил в своих владениях папское войско, названное для отвода глаз «орденом тевтонских рыцарей черного креста». В 1237 г. по повелению папы тевтонский и ливонский ордена соединились под общим начальством. Фридрих также вооружился как бы для похода на Русь, но на самом деле двинулся в Италию, будто бы для усмирения мятежников. За это папа проклял его, говоря: «Предаю сатане его тело на погибель, дабы спасти, если удастся, его душу»… На это, не новое для него проклятие, Фридрих ответил: «Все это басни лже-наместника Христова! Самого его (папу) ждут черти в аду!»

На соборе в Риме в 1241 г. папа объявил Фридриха низложенным и отрешенным от церкви и престола. Фридрих, разгромив войска папы и отразив монголов, заставил нового папу Иннокентия IV бежать в Лион. Борьба эта продолжалась до самой смерти Фридриха, последовавшей в 1250 г. Эти отношения папы и императора выясняют причины, по которым монгольские войска, покоривши Русь, дрались потом и с немцами, и с их союзниками, но доходили только до границ папских владений и обошли Вену, где жители даже не оказали никакого беспокойства.

Главная цель пап во всем этом предприятии отчасти была достигнута. Большая часть дунайских славян под этим давлением перешла в католичество. В 1252 г., через семь лет по окончании завоевания Руси монголами, литовский князь Миндовг перешел также в католичество и сделался врагом православия и России. Он постепенно завоевал, вместе с Польшею, подвластные монголам русские земли — Киев, Смоленск, всю Западную Русь от Балтийского моря до Черного. Эти земли монголы дозволяли им брать почти без боя, за что Литва оставалась союзницей Золотой Орды до ее последнего издыхания.

Новгород и другие русские города также покорились татарам, так как поддержки им ждать было не от кого. Жан Жуанвиль, один из правдивейших французских историков того времени (1224–1238 г.), принимавший участие в пятом крестовом походе Людовика IX, откровенно говорит, что сам Магну-хан в присутствии французского посланника говорил одному русскому князю: «Если Русь взбунтуется, то мы пошлем за французским королем, чтобы стереть вас с лица земли». Эта угроза побудила многих русских князей отдаться во власть татарам.

Рубруквис, посланник французского короля к Батыю, условившись с ним о дальнейших действиях, в 1253 г. через донские степи под охраною ханских войск проехал в Дербент, потом через Шемаху, Тифлис, Армению и затем Малую Азию на остров Кипр, где и соединился с крестоносцами, шедшими в Палестину под начальством Людовика IX Святого.

Окончивши завоевание России и оставивши наблюдательный корпус на Волге, монголы забрали в ряды своего войска более 250 тыс. русских, годных к военной службе, и под начальством четвертого сына Чингисхана (по другим историкам — внука) Гулагу двинулись на Иран, завоевали Персию и в 1258 г. разграбили Багдад, а позднее захватили и всю Сирию. Около того же времени союзник их Людовик IX Святой пытался отнять у мусульман Иерусалим. Но мусульмане разбили христиан, взяли в плен Людовика и отпустили его только за большой выкуп.

Преемники Гулагу продолжали оживленные сношения с папами, французами и другими европейскими союзниками, о чем свидетельствуют многие письма ханов Аргуна, Гассана и других, сохранившиеся в Ватиканском архиве. В этих письмах коварные ханы, нуждаясь для своих личных целей в помощи папы, давали лишь обещания принять католичество, но на самом деле только обманывали их.

Историк Куглер говорит:

« Папа Николай IV с глубоким горем принял известие о новом несчастии, постигшем Святую Землю. Последняя надежда возлагалась на многие посольства иранских монголов, которые в это время (1289 г.) призывали в Риме, во Франции и Англии христиан на общую войну против султана Килавуна (турка-мусульманина) » {136} .

Дружба пап с монголами выразилась и в г. Пекине. Там с 1307 г. до падения монгольской династии существовала римско-католическая миссия во главе с архиепископом Иоанном. Этот миссионер, проживший в Китае около 20 лет, дал повод к легенде об «архиепископе Иоанне», будто бы имевшем большое значение при дворе хана и большое число прихожан.

Из приведенных исторических данных ясно видно, что в покорении Руси монголами папы и их западные союзники играли главную роль, каковое обстоятельство нашими историками совсем упущено из виду.

Теперь обратимся к событиям, сопровождавшим занятие монголами южно-русских и главное придонских степей.

В этот период времени близ устьев Дона процветал торговый и многолюдный город Тана или Азов. Значение Таны простиралось далеко на восток в степи, где венецианцы имели особые фактории и укрепленные складочные для товаров места, как, например, при устьях р. Сала, близ нынешней Семикаракорской станицы. План этого укрепления, снятый мною в 1905 г. с натуры и ныне хранящийся в Донском музее, ясно говорит, что крепость эту строили итальянские инженеры в XII или XIII в.

Из исторических данных не видно, чтобы Батый, по возвращении из-за Карпат, громил Тану, как другие, встречавшиеся на его пути города. Это и понятно, так как Таной владели союзники папы венецианцы. Напротив того, другие города, не пожелавшие добровольно подчиняться татарам, были ими разгромлены и богатства их разграблены.

Посол папы Иннокентия IV к Батыю, образованный монах францисканского ордена Иоанн Плано-Карпини, бывший в Золотой Орде в 1246 г., картинно, но без всякого сожаления к местным жителям описывает взятие татарами гор. Орна, расположенного в низовьях Дона. Город этот, по словам Карпини, был богат и многолюден; он имел хорошую гавань для стоянки кораблей и вел обширную торговлю со многими народами. Население Орна состояло из алан-христиан, хазар, россиян и сарацин (мусульмане), имевших там торговые заведения и склады товаров. Город был обнесен крепкими стенами; через него протекала река, вероятно один из рукавов Дона. Татары не могли взять город приступом, так как жители его отчаянно защищались, тогда они запрудили ниже его реку и потопили весь народ.

О каком городе говорит Карпини, нетрудно догадаться — это старый казачий город Черкасск, через который действительно протекала река, рукав Дона — Протока. Запрудив эту реку при помощи итальянских инженеров, Батый действительно мог взять этот город подтопом.

Черкасск — древнее насиженное гнездо казачества и предков их алан-азов. В нем и теперь, несмотря на многие пожары XVII и XVIII вв., уцелело более десяти домов, построенных в XV и XVI вв. Дома эти своеобразной архитектуры в один и два этажа, с подвалами; построены из хорошо выжженного кирпича, со сводчатыми потолками. Двери как внутренние, из комнаты в комнату, так и наружные, а также и ставни сделаны из толстого кованого листового железа. У некоторых домов из чердака сделаны ходы в подвальное помещение. Стены толсты и крепки. Подобные дома можно разгромить только современной артиллерией, но по тому времени они были неприступны.

У казака Старочеркасской станицы Петра Ефремовича Жученкова и теперь хранится акт, в виде купчей крепости на татарском и русском языках о покупке запорожцем Жученко в 1517 г. дома, ныне сохранившегося в прекрасном виде, у одного татарского князька. Дом и документы эти перешли Жученкову от предков.

Из этого следует, что если купля-продажа домов в городке, авто время стане Черкасов, совершалась в 1517 г., то дома эти построены были гораздо раньше и, быть может, до нашествия Батыя. Во всяком случае их строили не татары, у которых приобрел один из них казак Жученко. Покупка казаком Жученко названного дома относится ко времени занятия этой местности казаками Черкасами. О чем будем говорить ниже. Теперь же укажем на другие придонские города, существовавшие в татарский период.

Герберштейн в своих «Записках о Московитских делах», составленных им в 1517–1526 гг., говорит (стр. 106) о торговом городе Ахасе, расположенном на берегу р. Дона в 4-х днях пути от Азова и на один день пути выше устья р. С. Донца. В указанной местности действительно есть обширное городище, расположенное на острове между старым и новым Доном, в юрте нынешней Золотовской станицы. Развалины каменной стены с башнями тянутся по берегу Дона более полуверсты. Вокруг разбросано много курганов с битым кирпичом квадратной формы и черепицей.

Ахас, вернее Акас, от ак — белый, по-татарски, и ас от народа алан-азов. Хазары беловежцы также, по Нестору, называли себя азами и ясами; следовательно, Ахас или Акас был белый или свободный аланский город, как и Орн и Азов. Город этот просуществовал до начала XVI в., иначе Герберштейн о нем бы и не упоминал. Он, по всей вероятности, был разрушен уже татарами магометами во время нашествия Тамерлана.

Золотовское городище еще не исследовано археологами. Раскопка курганов на этом месте дала бы ценный для истории Дона материал и пролила бы свет на жизнь наших предков, Донских казаков.

План местности, с показанием Золотовского городища, мною передан в 1905 г. в Донской музей.

Из всего вышесказанного нам теперь приходится сделать один очень важный в историческом отношении вывод и решить раз навсегда вопрос: осталось ли на берегах Дона, нижнего Днепра, Кубани и Азовского моря христианское туземное население и в каком количестве при занятии южнорусских степей монголами в первой половине XIII в.?

Приведенные выше исторические данные ясно говорят, что население это осталось и в большом количестве; что оно, при веротерпимости идолопоклонников татар, руководимых западными христианами католиками, агентами папы, свободно исповедывало свою древнюю православную веру и священники их открыто совершали при полках христианское богослужение, даже в ханской ставке; что население это было славяно-русское, алано-азы, названные Рубруквисом «народом особенным»; что на Кубани и Днепре, на службе у русских великих князей народ этот назывался черными клобуками, т. е. черными шапками, или казахами (казаками) — Черкасами, а на Дону бродниками, т. е. вольными людьми; что, наконец, эти вольные люди, по русским летописям, ходили на службу к русским удельным князьям, а иные служили татарским ханам, составляя их охрану, сопровождали баскаков (ханских чиновников), а в войсках составляли передовую конницу.

Греческие историки, современники монгольского владычества, положительно утверждают, что вошедшие в состав татарской монархии Чиги, Геты, Россы и другие приазовские народы, т. е. Аланы-азы, Казахи или Казаки-Черкасы, приняв от татар нравы, обычаи, язык и одеяние, служили в их войске и возвели могущество их на высочайшую степень славы. Действительно, нравы, обычаи и образ жизни, а также и одеяние наших древних казаков мало чем отличались от татарских. Татарский язык также был в большом употреблении у наших казаков, даже еще в начале XVIII века, как о том говорит ученый инженер-гидротехник де-Романо, рывший каналы в Черкасске и в гирлах Дона в 1801–1802 гг. Но несмотря на это, казаки оставили во всей неприкосновенности свою древнюю православную греческую веру, а также свой тип, свои антропологические черты, в большинстве несходные ни с великоросскими, ни с татарскими, т. е. свои казачьи, «народа особеннаго», как говорит Рубруквис. Нельзя отрицать, чтобы и полудикое население монархии Чингисхана не заимствовало что-нибудь из быта черкасского и аланского казачества, а также из их языка. Присутствие множества славяно-русских корней в языке татар ясно говорит об этом.

Одежда наших древних казаков и казачек также не вполне сходна с татарской. Это скорее одеяние самобытное, южнославянское, отчасти заимствованное у древних парфян; об этом говорил еще Тацит: «Сарматы и Парфяне носили широкие одежды».

По закону Чингисхана «Ясу», выработанному, как это было говорено выше, культурными среднеазиатскими христианами несторианской секты, а не дикими монголами, — волосы должны быть сбриты, а на макушке оставлена одна только косичка. Высокопоставленным личностям дозволялось носить бороду, а остальные должны сбривать ее, оставляя одни усы. Но ведь это обычай не татарский, а древних Гетов (см. гл. VI) и Массагетов, т. е. народа, известного еще в XIV в. до Р.Х. и наводившего страх на Египет, Сирию и Персию, а потом упоминаемого в VI в. по Р.Х. греческим историком Прокопием. Массагеты — Великие-Саки-Геты, составлявшие в полчищах волжанина Аттилы передовую конницу, также брили голову, оставляя сверху одну косичку, и бороды, оставляя усы. Роспись болгарских князей и Лиутпранд говорят о существовании этого обычая у дунайских болгар. По описанию греческого историка Льва Диакона, русский великий князь Святослав также брил бороду и голову, оставляя один чуб, т. е. подражал гетскому или черкасскому казачеству, составлявшему в его войске передовую конницу. Это были беловежцы Ас-саки или казаки.

Следовательно, обычай брить бороды и головы, оставляя усы и чуб, не татарский, так как существовал раньше у Гетов более чем за 2 тыс. лет до появления татар на историческом поприще.