То там, то здесь раздавалась пулеметная стрельба. Это стреляли городовые, засевшие на чердаках.

Народ прежде всего искал городовых. Когда находили где-нибудь городовых, убивали их тут же на улице.

Городовые перепугались. Они поняли, что единственное их спасение — попасть скорей под арест. Поскорей снимали они свою форменную одежду, переодевались, и тайком, чтобы их по пути не узнали, пробирались к Таврическому дворцу.

И вот во дворе Таврического образовалась странная очередь — огромный, закручивающийся «хвост» городовых. С нетерпением ждали городовые, когда же их пропустят в дверь.

— Счастливец, — говорили городовые в конце хвоста, когда передний проходил в дверь, — его уже арестовали, ему теперь нечего бояться.

Солдат одного из восставших полков привел городового в Таврический и просил:

— Арестуйте его, тут он целее будет, а в городе, не ровен час, убью; а он — отец мне.

Явилось все жандармское управление и, выстроившись, точно на смотру, по чинам, от генерала до ротмистра, прошло под арест. Когда перетрусившие при аресте жандармы увидели, что им ничто не угрожает, что Дума взяла их под свою защиту, они приободрились.

— Не все ли равно, кому служить, Протопопову или Родзянко, — переговаривались они, — лишь бы жалованье платили. Мы еще понадобимся новому правительству!

И повеселевшие жандармы стали нацеплять красные банты.