Забрезжило утро первого марта. Керенский потянулся в кресле, зевнул и сказал капризным голосом:

— Вот начинается утро, опять ползут сюда какие-то толпы. Солдатня прет отовсюду, и нет никаких сил удержать ее.

В самом деле, перед дворцом и в самом дворце трудно было протискаться сквозь толпу. Одни уходили, другие приходили. Народу все прибывало. Полы в Таврическом стали оседать.

Студенты носили при себе план Таврического дворца и указывали каждому, как ему найти комнату, которую он ищет.

Мальчики и девочки в форме бойскаутов писали пропуска, носили пакеты и разливали чай. Сестра милосердия перевязывала раненых.

Старая власть была свергнута, нового правительства еще не было, и все шли за разрешениями и помощью в Таврический.

В Таврический привозили арестованных, приходили представители полков и заводов, железнодорожники, справляющиеся, какие поезда пропускать, какие нет, почтовики, лавочники, автомобилисты— и еще и еще.

Пришел извозчик и просил помочь разыскать угнанную лошадь. И важный царский сановник прислал лакея узнать: может ли он отправить своих собак на прогулку в Таврический сад.

Все новые и новые посетители входили толпой в Таврический. Но во дворце толпа разделялась: чиновники и офицеры поворачивали в комнату Комитета Думы, рабочие и солдаты шли в комнату № 13, где заседал Исполком Совета. Точно два потока образовались в Таврическом и каждый входивший попадал в один из них.