Глава 18 - Допинг для Спящей Красавицы
В ДК, актовый зал которого ребята частенько использовали для репетиций, я ввалился промокший, но довольный. Парковка самого дворца культуры почему-то была сегодня закрыта, потому пришлось оставлять авто в ближайшем дворе, а потом бежать сюда под дождём.
По знакомому пути направился прямиком на второй этаж. Борька порой подрабатывает в ДК, заменяя преподавателей по вокалу, потому ему и позволяют тут музицировать. Впрочем, есть ещё причина: директором года два назад назначили мужчину, ребёнок которого – то ли сын, то ли дочь, фиг знает – очень любит песни нашего Бориса. С тех пор двери дворца культуры для Иринина и его ребят всегда открыты.
А название у его группы забавное – Pure… Чистый, непорочный, безупречный – много есть разнящихся вариантов перевода, хотя Борька любит второй. У него и тексты довольно… не знаю даже, откровенные, наверное. Только вот порой слова убивают непорочность и невинность. Когда смотрю, как ребята выступают, частенько кажется, что на сцене Иринин напоминает падшего ангела. Холодного, неприступного, внешне невинного, но порочного и откровенного.
– Толик! – стоило только зайти в актовый зал, как друг отбросил в сторону микрофон и кинулся ко мне, повисая на шее. Благо, рост позволял. – А мы все по тебе соскучились, правда, ребята?
Все заржали, потом послышались утвердительные выкрики. Приятные ребята, с ними легко расслабиться.
Блондин махнул рукой своему барабанщику, показывая, скорее всего, что пока у них перерыв, и утянул меня в сторону длинных рядов кресел, будто в кинотеатре. Усадил, сам грохнулся рядом, сверля внимательным взглядом.
– Ну и что пропадал?
– Я недолго ведь, – улыбнулся, ловя волнение в глазах друга. – Просто хотел подумать.
– Я тоже думал, о тебе. И переживал, вообще-то. Ты так резко сорвался тогда, и почему-то показалось, что… к джинну? – замявшись, спросил Борька, я ничего не ответил, даже не кивнул, потому что признаться было страшно.
– Ладно, не отвечаешь, значит, потом поговорим, будет ещё время и причины. Хочешь послушать что-нибудь? – ухмыльнулся так удивительно довольно.
– Ага, давай твою новогоднюю? Она настроение поднимает.
Иринин заржал, но согласно кивнул и направился в сторону сцены. Ошалевшие от такой наглости парни – они только на перерыв настроились – сперва даже не сообразили, что нужно вновь взяться за инструменты. Ну, пока Борька на них не наорал и не обозвал бездельниками. Вредный он!
Две песни блондин исполнил по моему заказу – любимые, что всегда поднимали настроение. Третья была из новых, тоже весёленькая, о лете и море, а ещё, похоже, немного о том ремонте, что был в загородном особняке моей дальней бабки. А вот четвёртая… Иринин сперва замялся, услышав первые аккорды, бросил пару тихих фраз ребятам, которые в ответ понимающе закивали. Продолжил только потом, когда парни проиграли вступительную часть первый раз и начали снова. Медленную, тягуче-сладкую мелодию…
– Толь, это… для тебя, в общем. В моей сумке, она рядом, сигаретку себе достань. Знаю, ты бросил, но всё же. И не злись, просто мы так давно знакомы, я вижу тебя практически насквозь.
Посвящение оказалось излишне "оригинальное", я едва не задохнулся от возмущения, сверля пламенным взглядом замершего на сцене Иринина. Ещё и он? Что удумал-то?
А потом Борька запел, и я, стремясь унять бешеное сердцебиение, всё же протянул руку к валяющемуся рядом рюкзаку. Сигареты лежали сверху, только вот поджечь смог одну из них раз на третий – руки ужасно тряслись.
Друг, правда, видел меня насквозь.
Эта жажда ужасней смерти,
Сладкий яд для моей персоны,
Едким дымом и каплей нефти
Проникает сквозь все заслоны.
Да, есть некая смесь чувств, что последние дни ворочается в моей груди. Главное из них – жажда, смешанная со страстью, и она убивает, будто медленный яд. Хорошее сравнение.
Он губами касается кожи,
Поцелуями путает время...
И размытые лица прохожих
Превращаются в тяжкое бремя.
Прожигая взглядом глазницы,
Оставляя на теле шрамы,
Этот яд, что нам только приснился,
Он, ты знаешь... не терпит обмана.
Он – это яд, как я понимаю? Обжигающе-горячий и горький, путающий жизнь. А ещё Он – это джинн, просто уверен в этом! Именно Марид – вторая составляющая моего яда.
А может, покурим?
Ведь это спасает от запаха смерти.
А может, поплачем?
И это поможет хоть раз не упасть.
Судьба так жестока,
Она нас не слышит, хоть любит, поверь мне!
И мы не одни...
Но глотаем на кухне остывший уж чай.
Глотаем… как тогда, в первый день после поцелуя. Только в тот раз был кофе, но я даже не чувствовал его аромата, лишь привкус яда, хоть и не понимал, что это именно он.
Запах сигарет проникал в ноздри, серый дым поднимался от тлеющего кончика и танцевал в воздухе. Единственное – я не плакал, ибо успел уже упасть. Да и глупо это – плакать.
Второй куплет не мог нормально воспринимать, мысли путались, только лишь подметил, что и он удивительно "правдив", а потом вновь повторял вместе с Борькой строки припева. Они теперь, наверное, станут моим девизом.
– Иринин, на секунду, ОК? – я поманил друга пальцем.
Он передал микрофон одному из своих ребят и с видом великомученика направился ко мне. Остановился в паре метров, не подходя ближе. Усмехнувшись, я перекинул другу пачку сигарет, потом похлопал по соседнему сидению.
– Как ты догадался?
– Не знаю, – он пожал плечами, присаживаясь. – Просто проснулся следующим утром и записал. А потом пару дней обдумывал и решил, что это не о девушке, не те отношения. Ты тогда сорвался из клуба именно к Мариду.
– И тебя это не бесит?
– А должно? У каждого свой выбор. За твой я, конечно, беспокоюсь, как друг, но понимаю, что, каким бы он ни был, должен принять, – чиркнул зажигалкой, закуривая.
– Да уж, вы с Алиской действительно похожи, – я покачал головой. – Ты прав, к нему. Нужно было кое-что проверить.
– Проверил?
– Ага, я, походу, действительно попал… Как ты и спел – сладкий яд.
– Целовались? – Иринин усмехнулся.
– Угу, но не больше.
– С твоим характером иного и не ожидал.
– Ну, я просто сам испугался, сообразив, что… – тяжело вздохнул, кидая взгляд на Борьку, пускающего дымовые колечки.
– Значит, ты его хочешь? – вопрос в лоб, именно тот, что я не хотел себе задавать.
– Не знаю… наверное… не задумывался…
Борька фыркнул, казалось бы, выражая этим всё своё ехидство. Он-то явно уверен, что на самом деле ответ положительный, а вот я – не особо, надеюсь ещё, что это временное помешательство.
– Если честно, не представляю, что мне делать, – пробормотал я через некоторое время, закуривая очередную сигарету. Да-да, бросил, но сегодня опять начал. Совесть, не грызи!
– Жить без запар? – Иринин заржал. – Ну, вернее, валить и тра…
– Боря!
– А что? Неплохой же вариант.
– Поставить бы тебя на моё место, вот бы порадовался тогда твоим рассуждениям, – проворчал ему в ответ, впрочем, обдумывая предложение.
Валить и трахать, значит? Ну-ну, сравнивая нас с Маридом, скорее, можно предположить, что при первых же поползновениях это он меня легко скрутит и запрёт в комнате, чтоб не лез. Ну, или мне всё же удастся его завалить и привязать к кровати – а иначе никак, право слово – и… да, даже в таком варианте иметь будут именно меня. Другую картину сознание почему-то не подкидывает.
– Ах-хах, ну я же стараюсь мыслить трезво, честно. Просто лесби среди моих знакомых уже давно появились, а те, что по мальчикам, только сегодня. Притом, почему-то переквалифицировавшиеся из натуралов, – ехидная зараза.
– Иринин, дурак, я не по мальчикам, – рыкнул, отвешивая другу оплеуху.
– Да-да, я так и поверил, – и ржёт, аж слёзы на глазах выступили.
– Не смешно.
– Хорошо-хорошо! Тогда другое предложение. Можешь пока свалить ко мне, комната свободная стоит одинокая и пылится. Туда джинн уж точно за тобой не попрётся – люто меня ненавидит.
– В смысле, сбежать? – я кинул окурок на тарелку, которую Борька приспособил в качестве пепельницы, и едва подавил желание вновь потянуться к пачке.
– Нет, просто уйти на время, собрать в кучу мысли и успокоиться. А потом вернуться домой полноценным мужиком, который не будет обращать внимания на какого-то симпатичного, но всё же старпёра, – Иринин хитро ухмыльнулся.
– Дурак, Марид не старый!
– Угу, если прикинуть, что ему, – Борька начал загибать пальцы, будто б считал года, – примерно восемьсот-девятьсот лет, то он со-оовсем не старый.
– Идиот…
Хотя уйти ненадолго – неплохая идея. Будет время подумать, разобраться в себе, не выискивая ифрита взглядом каждую свободную секунду. Просто успокоиться и расслабиться, слушая, как друг перебирает струны гитары. Раньше я частенько убегал к Борьке с ночёвкой, когда был в плохом настроении, просил его сыграть что-либо грустное, можно и без слов, только мелодию. А потом засыпал, свернувшись калачиком на диване рядом с ним. Утром настроение удивительным образом приходило в норму, а мысли очищались.
Только вот, если смоюсь к Иринину, который в паре кварталов от меня живёт, будет более чем странно. Зачем, спрашивается? Это маман поверила бы в любую околесицу, а принципиальный джинн – сомневаюсь.
– Так что скажешь? Ко мне приедешь на недельку? – Борис наклонился, стараясь заглянуть мне в глаза.
– Я ещё подумаю, – вздохнул. – От трудностей не стоит убегать.
– Ага, от них стоит загибаться и понимать, что уже больше не стоит, – друг многозначительно покивал, делая в последнем слове ударение на И. – Может, ещё что-нибудь спеть?
– Давай на бис?
А потом ребята продолжили репетицию, и я не уходил, можно сказать, до самого её окончания. Вновь и вновь слушал строчки таких знакомых и давно уже заученных наизусть песен да в который раз подмечал, что Иринин просто шикарно поёт, а парни – хорошо играют, дополняя его голос.
Из ДК выходили шумной компанией, распугивая своим неформальным видом проходящую мимо гопоту. Правильно, их-то было всего трое, а нас аж шестеро! Жаль только, что Борька с ребятами сразу направились "налево" – не подумайте, к служебной парковке, ничего лишнего, – а я же "направо" к своему авто, одиноко прозябающему во дворах.
Дождь уже не лил как из ведра, но всё же моросил. Холодина на улице была жуткая, я даже пожалел, что утром слишком торопился и не стал искать куртку. В наших краях в августе уже довольно прохладно по вечерам даже в хорошую погоду, а уж в такую паршивую, как сегодня, и подавно. Потому теперь кутался в тёплый шарф, хоть немного спасающий от холода.
Опустил голову, закрывая нос шарфом и глубоко вдыхая. Чувствовался запах сигарет – знатно я сегодня прокурил эту вещицу – и ещё что-то неуловимо-сладкое, приятно кружащее голову. Помнится, когда-то так же глубоко вдыхал этот аромат, наслаждаясь… Чёрт! Гель для душа Марида, тот самый, которым я на горячих источниках мылся! Так получается, это я его шарфик приватизировал? М-да, жди, Толик, скорого разноса за то, что не принадлежащая тебе вещь воняет теперь куревом.
Однако джинн промолчал, даже не потребовал шарф обратно. А я и не напоминал, закинув оный к себе в шкаф – почему-то захотелось оставить такую вещицу себе, ифрит же новый наколдует. Или заберёт этот, когда приметит его у меня.
И течение дней опять вернулось в прежнее русло: дружеские беседы с Маридом, сковывающие лицо вежливые улыбки вместо жарких объятий, которых действительно хотелось бы. Борька слал смс почти ежедневно, спрашивая, что же я надумал, а ответа всё не было. Вроде бы и хочется сбежать к нему, но я не могу придумать веской причины для ифрита. Сказать честно: "Я тебя хочу, так что уйду на время, чтобы не испытывать соблазна"? Но… я не то чтобы хочу и… короче, не знаю.
Смыться в загородный дом – тоже не лучший вариант. Туда-то джинн точно увяжется за мной, а это ещё хуже, чем быть запертым с ним в квартире. Город успокаивает своих постоянных жителей.
Но терпение имеет свойство кончаться. Не думаю, что причиной обязательно служит какое-то событие, нет. Скорее, мысли. В один прекрасный момент их становится слишком много и появляется желание решить хотя бы один из вопросов не теоретически, а на практике.
Тем вечером мысли ползали в голове, словно населяющие её в большом количестве породистые тараканы. Чтобы освежиться и расслабиться, я как раз стоял в душе, чувствовал, как тугие струи воды бьют по коже, и понимал – настолько легко от уже порядком поднадоевших дум о Мариде избавиться не получится. Они уже долгие дни были единственным, что действительно меня волновало. Будто девчонка в слащавой мыльной опере, страдающая, что "объект мечтаний" её не замечает, и в то же время не понимающая, а нужен ли он ей на самом деле.
Парню с этим легче, хочет – нужен. Вернее, в большинстве случаев "нужна", а вот в моём…
Решение вновь пришло спонтанно и больше напоминало внезапное желание, всецело подтверждающее, что на вопрос Борьки "хочу ли" ответ был бы положительным. Я только вышел из душа, натянув лишь домашние джинсы, ифрит же в это время стоял ко мне спиной и переодевал майку. Сперва невольно залюбовался перекатывающимися под кожей мышцами, а когда понял, что творю, было уже поздно.
Схватив джинна за майку, заставил повернуться ко мне и, подавшись вперёд, прошептал в губы:
– Поцелуй меня.
Пальцы крепко сжимали ткань, голос был немного обречённым, но ровным, что радовало, потому что так ифрит не заметит, что у его хозяина опять напрочь снесло крышу. Наверное, не заметит.
Марид удивлёно смотрел на меня. Казалось, он не расслышал слов, но повторять их не хотелось. Я ждал, тяжело дыша и глядя ему в глаза, но проходили секунды… И почему-то я вспылил, сильнее стиснул в пальцах майку и добавил:
– Это желание!
Удивление в его взгляде сменилось недоверием, потом раздражением. Джинн нахмурился, губы сжались в тонкую линию. Казалось, ещё немного и всё – плевать, что я - его "хозяин", пошлёт куда подальше! В голове прояснялось, теперь уже я ошалело взирал на мужчину, готовый в любую секунду разжать пальцы и отступить, и никак не ожидал, что Марид всё же склонит голову и коснётся поцелуем моих губ.
Едва вернувшаяся крыша вновь отправилась в отпуск, и я подался навстречу этим мягким губам, углубляя поцелуй, вкладывая в него всё, что только чувствовал. Пальцами одной руки зарылся в волосы ифрита, второй плотнее притянул мужчину к себе. Ближе к коже, потеряться в ощущениях, ещё…
Но всё же заставил себя отступить. Я хотел этого мужчину, безумно, до боли, но "желанием" был лишь поцелуй. Это Борька бы смог следовать собственному совету, я же – нет.
– Прости, – я не поднимал глаз, не хотел видеть его лица. – Теперь это не было шуткой.
И в очередной раз ретировался к себе в комнату, с досады громко хлопнув дверью. Кажется, теперь точно нужно смываться или к Борьке, или в загородный дом, а то Марид найдёт способ, как бы прибить хозяина. А ещё, кажется, я всё-таки втюрился в этого вредного джинна, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, а в особенности собственные моральные устои.
Ифрит вздрогнул, когда дверь за хозяином с грохотом захлопнулась, но даже не обернулся, так и остался стоять посреди зала, невидящим взглядом скользя по узору ковра. Происходящее воспринималось туго, путано. Не шутка? То есть и в прошлый раз Толик на самом деле хотел…
"Это желание", – пронеслось в голове.
Да, парень действительно хотел его поцеловать сейчас, и тогда. Мерзкий мальчишка, наплевавший на правила приличия! Но что говорить об Анатолии? Он просто делает желаемое. А вот есть ли те самые "правила приличия" у безбожника-джинна? Ведь если в прошлый раз Марид ещё хотел если не прибить, то хорошенько поколотить своего "хозяина", сейчас поступок парня не казался таким диким. Скорее, раздражающим и странным.
Жизнь менялась. И, кажется, вместе с ней другим становился сам джинн.
