Если утро начинается с двух недругов, разливающих по чашкам успокоительное зелье, самое время насторожиться. Если это происходит в кабинете секретаря кафедры – насторожиться вдвойне.

– Доброе утро, леди Шерил! – криво улыбнулась леди Жаклин. Не слишком качественная иллюзия скрывала красные пятна на ее пухлых щеках и синяки под глазами. – Довольны?

– Жаклин! Хватит! – поморщилась леди Барбара. – Девочка в одной с нами лодке. Хватит охотиться на призраков!

– А ведь правда! – усмехнулась пышка, залпом осушила чашку и потянулась…

А, ну да, в принципе правильно. Виски успокаивает куда лучше, чем зелья.

Леди Жаклин щедрой рукой добавила алкоголь в чашки. Кивнула мне, предлагая найти среди орхидей подруги какую-нибудь пустую емкость и присоединиться.

– У меня пара через полчаса. – Я изобразила искреннее сожаление.

Дамочек жалко не было, уж больно много они мне попортили крови. Но любопытство не давало уйти, не узнав, по какому поводу леди устроили посиделки.

– А что случилось? – Я придвинула свободный стул к столу.

Случилось, как выяснилось, много чего. Вчерашний пожар стал причиной бессонницы у проверяющих. И они наконец решили плотно приступить к ревизии.

Комиссия засела за бумаги. К утру она полным составом переехала в кабинет ректора. Туда было вызвано руководство академии, которому и озвучили нелицеприятные выводы. Лорд Эванс, наш славный ректор, не ограничился одной дополнительной должностью. Он расплодил целую дивизию «мертвых душ». Действовал ректор с размахом, весьма виртуозно скрывая свои махинации. О его повышенном жалованье знал лишь заместитель по финансовой части. Ему лорд Эванс выплачивал небольшой процент за то, чтобы сотрудники университета считали, что штат преподавателей куда меньше, чем есть на самом деле.

– Пятьдесят должностей! – трагично прошептала леди Жаклин, наливая себе в виски успокоительного.

И это еще не все. В фонд финансирования университета загребущие ручки ректора тоже влезли куда глубже, чем все думали. По документам в университете имелось: три новых общежития (кроме нашего муравейника), два дополнительных лабораторных корпуса (помимо того, который наличествовал и числился складом), два стадиона вместо одного – зимний стадион весьма красиво выглядел на плане. Еще лучше смотрелись закрытые магией полигоны для тренировок. И три дополнительных этажа в здании университета, надстроенных по последнему слову архитектуры и магии. И восемнадцать коттеджей на двоих хозяев для преподавателей.

– Что теперь с нами будет? – Леди Жаклин, окончательно окосевшая, вытащила кружевной платочек и всхлипнула. – Они ж нас закроют! Детей по другим заведениям рассуют, а нам… Без выходного пособия! Откуда у них деньги на пособие? У них даже на жалованье едва ли хватит!

– Да успокойся ты! – одернула ее леди Барбара. – Никого они не разгонят! Найдут нового ректора, потрясут меценатов. Вон отец Вероники уже обещал помочь… Кто его знает, хоть в этот раз поможет как следует.

А вот это плохо. Для меня. Чувствую, придется нарушить слово и отдать одну пятикурсницу Флориане, потому что с дочкой мецената я возиться не стану.

Оставив захмелевших дам дальше сетовать на непростую судьбу, я пошла на пары.

Занятия пролетели незаметно. Одна лекция за другой. Ребята, до которых тоже дошли новости о загребущих лапках ректора и о последствиях его жадности, выглядели пришибленными. Ближайшее магическое учебное заведение, куда их могли распределить, если нас закроют, было в соседнем округе. Далеко не все студенты могли позволить себе туда ездить. Ребят было жалко.

Но, увы, меценаты на дороге не валяются.

Хотя…

Подкараулив у кабинета ректора Говарда, я отвела его в сторону.

– Насколько все плохо? – Я с надеждой смотрела в темные глаза бывшего мужа.

– Все очень плохо, – честно ответил он. – Ректора мы нашли, лорд Гудман согласился. Он когда-то посоветовал назначить лорда Эванса. Поэтому чувствует себя виноватым. Лорд Вульф тоже останется. А в остальном… Если в ближайшие дни не случится чуда и не появятся деньги, университет закроют.

– Денег отца леди Вероники, я так понимаю, мало?

И чего я переживаю? Мейси прислал меня сюда не преподавать, между прочим, а шпионить. Не будет университета – мне же проще. Не будет планов, программ, студентов. Но что-то не получается радоваться…

– Денег? – Говард тихо рассмеялся. – Отец Вероники жертвует университету порченый товар, то, что не получается сбыть со склада.

– А чем он торгует?

– Тканями.

И судя по наличию порченого товара, дела его идут не очень. Зато гордыни у дочери на целую княжну хватит! Нет, Флориане я Веронику все же отдам: преподаватель-теоретик с отвратительным характером – это именно то, что нужно для лечения заносчивости.

– Я отписался знакомым, но пока никто не захотел помочь, – хмуро сообщил Говард.

А мне и писать некому. Разве что тому, кто все время рядом?

Попрощавшись с бывшим мужем, я отправилась на стадион. Феликс гонял студентов по кругу. Что интересно, девушки бежали впереди парней. И вскоре я поняла, откуда такая прыть.

Одна из юных леди картинно взмахнула руками и с воплем попыталась упасть на травку. Ее тут же подхватили под мышки два парня и с тихой руганью потащили дальше. Дева с «растянутой» лодыжкой недовольно на них зашипела, вздохнула и продолжила путь на своих двоих.

– Оригинально! – оценила я способ борьбы с симулянтками.

– А сейчас будет еще оригинальней, – подмигнул Феликс, шагнул ко мне, обнял за талию.

И прежде чем я успела возмутиться, поцеловал. Вначале крепко, будто печать ставил. Потом нежно, до дрожи в коленях. И до растерянной мысли: «А что, собственно, моя сумка делает на траве? И почему я сама прижимаюсь к фиктивному жениху так, словно в теле не осталось ни одной косточки?»

– Не оригинально! Банально! – пропыхтела я, выпуская шею Беренгара и отступая от него на шаг.

– Зато весьма эффективно! Сегодня количество упавших и поскользнувшихся в моем присутствии леди заметно уменьшится, – улыбнулся Феликс, с явным удовольствием наблюдая, как я стараюсь перевести сбившееся дыхание.

Это всего лишь поцелуй! Всего лишь… Спокойно. Да, он хорошо целуется. Мне это нравится. Признаем его мастерство и вспоминаем, какого ледяного волка меня сюда принесло?

– Если ты насчет жилья, – Беренгар поднял с травы мою сумку и протянул, – комната в коттедже будет сегодня вечером. Лорд Гудман, наш новый ректор, решил селить по трое преподавателей в каждый. Это временная мера, пока он не сведет концы с концами.

Преподавательский вариант общежития. Впрочем, главное, что у меня будет отдельная комната. Слушать похрапывание леди Флорианы – то еще удовольствие.

– Я как раз и пришла по поводу университета и финансов. – Я отряхнула с сумки травинки. Было неудобно спрашивать. Я для себя-то никогда и ни у кого денег не просила, а тут для целого университета приходится. – Я говорила с Говардом.

Светлые брови Беренгара заинтересованно приподнялись.

– Он отписался знакомым. Может, и ты тоже?..

– Моя семья в неофициальной опале, думаешь, на мои письма отзовутся охотней? – Насмешка в голосе Феликса разозлила, а горечь – остудила. То, что сказал Беренгар потом, ввело в стопор: – Я написал отцу. Он связался с князем. Несмотря на опалу, у них неплохие отношения. Университет не закроют. Наш правитель хоть и упрям, но весьма трепетно относится к магическим учебным заведениям.

Феликс хотел сказать еще что-то, но передумал.

До ужина я готовилась к первой в своей жизни практике, которая должна была состояться завтра у третьего курса. Флориана в комнате не появлялась, видимо, приводила в чувство леди Жаклин.

Вечером меня навестила комендантша и сообщила, что пойманные в коридоре мальчики готовы перенести мои вещи в коттедж. Она вручила ключи и видавшую виды сумку, чтобы я сложила в нее то, что не поместится в мою.

В городке преподавателей царило оживление. Выезжала комиссия, переезжали коллеги. Среди них мелькало много новых лиц. Судя по воодушевленному блеску их глаз, лорд Гудман каким-то чудом смог уговорить целую толпу преподавателей приехать сюда, превратив мертвые души во вполне живые.

Когда мы с парнями, не успевшими вовремя сбежать от комендантши, подошли к коттеджу номер пять, я подавилась смешком. У крылечка с недовольным лицом топталась моя соседка по комнате в общежитии. Видимо, леди Флориана решила вначале взглянуть на апартаменты, и осмотр ее не устроил.

Дожидаясь, пока парни оставят мои вещи на крыльце и удалятся, Флориана хмурилась и сердито кусала губу, покраснев от возмущения, отчего веснушки на ее лице стали еще ярче.

– Что бы ты там себе ни придумала, я не имею никакого отношения к расселению! – Я спокойно прошла мимо, открыла дверь.

Мне традиционно выделили комнату «Б». Буква была на скорую руку выведена на двери спальни. На кабинете и гостиной красовались «А» и «В».

– И ты говоришь, что это не ты? – Флориана проскользнула к гостиной и распахнула дверь.

Я заглянула внутрь и в недоумении пожала плечами:

– А что не так?

Обстановка более чем стандартная: шкафы для книг и безделушек у стен, чайный столик, кресла, диван.

– Тут нет платяного шкафа! – возмущенно выпалила Флориана.

И как ее голову еще не закоротило? С одной стороны, талант. С другой – такая… избалованная леди, что хочется ее застрелить, чтобы не мучилась.

– Сложишь вещи в книжный шкаф. – Я потащила сумки к спальне. – Их два!

А у меня ни одного, только тумбочка и верхние полки платяного шкафа.

– Но там же стеклянные дверцы! – Флориана окончательно записала меня в диверсантки.

Еще бы! Ведь я предложила ей выставить белье на обозрение. Интересно, кого она собирается у себя встречать? С таким характером к ней даже комары залетать не будут, побоятся отравиться.

– Закрой их изнутри бумагой или простыней. Или тканью какой-нибудь. – Я открыла дверь своей комнаты и обернулась к соседке: – Слушай, может, хватит? Я же не устраиваю истерики, что у меня нет книжного шкафа, стола и стульев? Радовалась бы, что университет не закроют.

– Я сама уволюсь!

Приехали. Зачем тогда меня выживали?

– Это еще почему?

– Они набрали выскочек! И пригласили его! Ростера!

Ого! Молодого профессора я помню. Его лекции были самыми интересными в школе. Погодите… Получается, именно он сказал Флориане, что ее теория неверна? Это ж как надо было довести милого и обходительного лорда, чтобы он настолько вызверился? Хотя Флориана в этом деле профессионал. Скоро курсы сможет открыть: «Вывести из себя и не погибнуть».

Флориана швырнула ключ в гостиную, захлопнула дверь и, развернувшись на каблуках, двинулась к выходу.

– И ты так просто сдашься? – вкрадчиво спросила я. Не то чтобы я горела желанием помочь Флориане, просто не могла оставить студентов без такого весьма экстравагантного, но очень одаренного теоретика. – В прошлый раз ты ему доказала, а теперь испугалась?

– Да что ты… – Флориана глянула на меня исподлобья. Быстро вернулась, отыскала ключ и заперла дверь, буркнув: – Не дождется! Я лучше его в теории!

– Вот и докажи.

Флориана покраснела еще больше. Как бы удар не хватил. Потом стиснула кулаки и промаршировала к двери. Бедный лорд Ростер, такой молодой был.

Рассовав вещи по полкам шкафа, я засела за конспект лекций на завтра. Практику уже подготовила. Мне повезло, леди Барбара расщедрилась на журнал практических занятий, так что какая тема следующая, я узнала без внеплановой проверки тетрадей для чертежей.

Я дописывала последнюю строчку, когда в дверь поскреблись, потом в замочную скважину просочилось несколько ледяных кристаллов. Слившись, они превратились в крюк. Им и повернули ручку. В комнату просунулась белая морда, волчица вопросительно фыркнула.

– Ладно, входи, взломщица ты доморощенная! – рассмеялась я, складывая учебники и тетради в стопочку. – В коттедж так же попала?

Стрела неопределенно шевельнула ушами.

И тут из коридора донеслось сердитое:

– Стрела, морда ты снежная, кто пожевал мой сапог? Тебе что, мало пояса?

А Феликс что тут забыл?

Потрепав волчицу по загривку, я выглянула в коридор. Феликс с поглоданным сапогом в руках стоял на пороге кабинета, точнее, апартаментов «В».

– Сосед? – хмыкнула я. – Дай угадаю, тебя выселили из общежития за обледенение? Решили, что невесту и вредную преподавательницу не так жалко?

– Не угадала. Лорд Гудман решил, что преподавателям не место в общежитии. Как и оставшимся в университете членам комиссии, решившим ему помочь. – Беренгар забросил сапог в угол и погрозил свернутой газетой Стреле, высунувшей в коридор морду. Морда моментально исчезла. – А так как количество преподавателей-женщин на три не делится, он посчитал, что наше совместное пребывание под одной крышей твоей репутации не навредит. Тем более с такой соседкой.

Феликс закрыл свою дверь и подошел ко мне. Волчица моментально ретировалась под кровать, хотя влезла туда с трудом.

– И о репутации позаботились, и надсмотрщицу приставили, – подытожила я.

А лорд Гудман отлично разбирается в людях. Стоит оказаться в неурочное время у комнаты Феликса, как Флориана с удовольствием растрезвонит об этом.

– Ты сказал, кто-то из комиссии остался? Кто?

– После того как в дело вмешался князь, Говард просто воспылал желанием немедленно помочь с бумагами. Лорд Вульф и лорд Гудман были весьма удивлены, – не скрывая сарказма, пояснил Феликс.

– Почему ты так его не любишь? – Я задумчиво расправила складку на рубашке Беренгара, лисье чутье подсказало, что небольшое вторжение в личное пространство ледяного мага поможет его успокоить.

Однако оно ошиблось. Феликс перехватил мою ладонь и, глядя в глаза, со злостью ответил:

– Потому что его очень любишь ты.

Ревность Беренгара удивила. Я растерянно моргнула. Возможно, если бы лиса до сих пор спала, я бы поверила. Но сейчас мои органы чувств улавливали куда больше. Феликса действительно задевала моя симпатия к другому мужчине, однако было что-то еще.

– Тебе он не нравился с первого дня нашего знакомства. – Я освободила руку из пальцев оборотня. – Хочешь, чтобы я относилась к Говарду по-другому, расскажи правду.

– То есть банально ревновать я не могу? – Беренгар придвинулся вплотную, пришлось попятиться в комнату.

Ноги коснулся прохладный мех, раздался стук когтей по половицам. Предательница Стрела шустро эвакуировалась, оставив меня один на один с надвигающейся скалой, точнее, айсбергом.

– Ты? Ревновать? – Я оглядела Беренгара, ловко прикрывшего за беглянкой дверь.

Он специально меня смущал. Правда, не учел одного – лисьего любопытства. Оно победило стеснение и решительно подтолкнуло к маленькой провокации.

Я осторожно положила ладони на грудь Феликса, подняла голову и коснулась его губ. Неумело, думая лишь о той девушке из клуба, об имени которой Беренгар так заботился, начала целовать. Постепенно злость на то, что со мной он не столь заботлив, заставила осмелеть. Пальцы зарылись в волосы оборотня, в дыхании появилось сердитое рычание.

– Вот это ревность! – выдохнула я, размыкая объятия и отступая назад. – А ты просто пытаешься что-то скрыть от меня.

Феликс сжал кулаки, ему явно хотелось притянуть меня к себе и заставить пожалеть о глупости, которую я только что сделала. Глядя на расползающийся по двери лед, понимала, насколько ошиблась. Феликс что-то скрывал, да. Но и ревновал. И моя игра в ревность вышла слишком натуральной.

– Скажу, – выдохнул с тихим рыком Феликс, в его глазах было столько льда, что хватило бы заморозить небольшой город. – Но вначале ты скажешь, что делала в «Волчьем клыке»!

Как он понял? Я же была лисой. И никаких царапин на ноге не было. Стоп… На лапе отсутствовал приличный клок шерсти – я не обратила внимание сразу, посчитала, что где-то выдрала, пока пробиралась за Говардом. Видимо, не только я в тот день была удивлена неожиданным открытием.

О слежке по приказу Мейси я не могла сказать. Зато ничто не мешало поведать о нашем с братом расследовании – Беренгар ведь не уточнил, о каком из двух визитов в бойцовский клуб идет речь. В лучшем случае меня посчитают недалекой упрямой дамочкой, по собственной глупости рискующей жизнью.

Я жестом предложила Беренгару сесть на подоконник. На кровать его отправлять не рискнула. Сама осталась стоять.

– Я пряталась от полиции.

Светлые брови насмешливо дрогнули, по губам скользнула знакомая кривая усмешка:

– И часто ты так развлекаешься?

– Бывает иногда, – уклончиво ответила я. – Я расследую гибель отца. Приходится встречаться с разными людьми. Твоя очередь. Почему ты ненавидишь Говарда?

Беренгар запрокинул голову, задумчиво посмотрел на потолок, громко фыркнул, будто я сказала что-то смешное:

– Не поверишь, но из-за его ложных обвинений моя семья в опале.

Я скрестила руки на груди и в упор уставилась на оборотня. Не верю, Говард всегда отличался гипертрофированным чувством справедливости.

– А когда я скажу, что стало причиной обвинений, ты попытаешься меня сжечь. – Беренгар поднялся с подоконника, оставив на нем газету, приблизился вплотную.

Вокруг нас заплясали снежинки. Закружился лед. Похоже, оборотень на самом деле считал, что я буду от его слов, мягко говоря, не в восторге.

– Я сама решу, что мне с тобой делать. – Я упрямо задрала подбородок, глядя в серые глаза.

– Хорошо. – Феликс закрыл нас ледяным вихрем. – Начну с того, что я знаю тебя не неделю, а без малого пять лет.

Я нахмурилась. Не понимаю, как он может знать меня пять лет? Пять лет… это до гибели папы?

– Я знаю тебя со дня гибели твоего отца. – Губы Феликса сжались в тонкую полоску. – Я был в Олбэйне.

Я судорожно сглотнула. Еще один выживший? Или тот, о ком говорил бродяга-маг?

– Неофициально я считаюсь виновником случившегося там.

Я будто получила кулаком под дых. Сколько лет искала виновника смерти отца. И теперь смотрю ему в глаза и не верю, что он мог уничтожить столько людей… А память услужливо подсказывает, что Беренгар невероятно силен. Что он без особых проблем подошел ко мне, когда случился выброс силы.

– Я поехал туда с друзьями. Вы с отцом были в том кафетерии, где мы решили перекусить, – ровным голосом продолжал Феликс.

А я неожиданно почувствовала себя совершенно потерянной. Я попытаюсь его сжечь? Да я даже толкнуть его не могу. Стою столбом и слушаю. А в сердце будто иглы ледяные втыкаются.

– Тебе было скучно. И ты сделала огненную лягушку, напугала даму и рассмешила меня. Я подарил тебе ледяную розу. Ты смутилась, хотя и храбрилась. Мои товарищи, когда мы выходили, шутили, что я нашел свою огненную леди.

Я не могла вспомнить. Я просто знала, что он говорит правду. Был кафетерий и молодые офицеры за соседним столом тоже. И блондин, что неожиданно заставил покраснеть, а потом спросил разрешения у отца подарить розу.

– Второй раз мы встретились на ярмарке. Там было много народу. Мы почти разом подошли к палатке в центре, когда случился выброс.

Я отвела глаза. Не могу на него смотреть!

– Одновременно с ним пришел ментальный удар.

Не понимаю. Если ментальным ударом хотели спровоцировать выброс его силы, почему это произошло сразу?

– Дальше я помню все обрывками. В меня будто влили ледяную силу, я словно оказался в источнике, но ничего сделать не мог. Я пытался защитить хотя бы тех, кто был рядом. Но твой отец погиб, а ты была без сознания. Ты горела. Мужчину, что находился по ту сторону палатки, буквально поглощала тьма. А парня, что попал под обломки шатра, окутывал свет. Я не мог помочь. Все остальные люди погибли, их разум уничтожил ментальный удар. А тела… Там творилось…

– Стены осыпались пылью, людей бросало, как кукол… – повторила я слова мистера Кузнечика.

– Да. Земля вставала волнами. Воздух и земля будто взбесились.

– Но не твой лед? Он не разрушал? – Я с надеждой подняла глаза.

– Нет. Потом я потерял сознание. Мне показалось, что я почувствовал тепло целительской магии. Но не уверен. Очнулся один на пустыре, вокруг лед и пыль. Меня на локоть вморозило в землю. Так что выбирался я долго, как раз до появления магов.

И те сделали соответствующие выводы. А ментальный щит не дал проверить слова Феликса. Как знакомо.

– Почему ты не сказал обо мне? – Я нерешительно коснулась щеки Беренгара.

Я пока не знала, как к нему относиться. Он не был виновен, но эти его слова, что он знает меня пять лет… Что он имеет в виду?

– Вначале я ничего не соображал, – Феликс прикрыл глаза, не пытаясь удержать мою руку или остановить, – потом решил не портить тебе жизнь. Потому что понял, что официальная версия уже готова и неофициальная тоже. Когда ученые и следователи не могут что-то объяснить, они берут самую логичную версию. В моем случае это было неудавшееся покушение на меня. Двойное покушение.

– Как это? – Я убрала руку: веду себя странно даже для себя.

– Ментальный удар, чтобы спровоцировать выброс магии. И артефакт с заклинанием «выжженная земля», когда стало понятно, что я не превратился в убийцу.

– А Говард был в той комиссии?

– Да.

– Но почему твою семью сослали? Ты не виновен?

– Говард предположил, что артефакт с «выжженной землей» активировал я, – усмехнулся Беренгар, убирая свой ледяной щит и отходя к окну. – В беспамятстве чего только не активируешь. А не погиб, потому что артефакт попался с дефектом. Князю было достаточно их слов.

Неужели Говарда не смутило столь нелепое обвинение? Он же отличный ученый, он не мог не заметить нестыковок. Куда делось его чутье?

Я подошла к кровати и села. Ноги отказывались держать. Я совершенно запуталась, растерялась.

– Но как они потом допустили тебя к исследованиям?

Или мне одной кажется странным убийца, спокойно изучающий опасную магию?

– Официально я невиновен. – Феликс уселся на подоконник. – Неофициально за мной всегда присматривали и присматривают. Моя семья слишком близка к князю, чтобы устраивать громкие скандалы с запретом деятельности и обвинениями в смерти людей по неосторожности. Но, поверь, при первом же сомнении я бы оказался в блокирующих магию браслетах, в личном каземате, найти который не так просто. Официально же я бы уехал путешествовать на очень долгий срок. Но, к счастью, отец смог убедить князя, что я не такое чудовище, каким меня описал твой бывший муж.

Следили, разрешили, будто они…

– Они что, провоцировали тебя? – ужаснулась я.

– Да. Поэтому я свернул исследование. Было глупо считать, что я что-то смогу доказать в лаборатории.

Феликс замолчал, покрутил газету в руке, снова положил ее на подоконник.

– Ты сказал, что знаешь меня. Ты за мной следил? – тихо спросила я.

– Вначале чувствовал себя виноватым. Потом не смог не помогать.

– Что? – Я недоверчиво приподняла бровь.

– Правда, не всегда успевал. Или не вовремя понимал, что в твоей жизни случилась беда. – Феликс виновато усмехнулся. – Я ведь не понял, что твои опекуны аферисты. Радовался, что вам с братом повезло. А потом, когда ты неожиданно оказалась замужем… Это было неприятно, но я решил, что ты влюбилась.

Боги, он что, уже тогда ревновал? Приятно, хоть и чудно́.

– А потом были поиски сбежавших опекунов, пришлось подключить отца. Но я не успел, они все потратили. А потом это твое замужество… Сколько ни пытался, не мог понять, как ты терпишь такие странные отношения? Муж сам по себе, жена сама по себе. Ищет работу, содержит себя и брата. А эти слухи, которые твой муж разносил, что ты, мол, за независимость женщин?

Широко распахнув глаза, я смотрела на оборотня. Слухи? Говард? А мы точно об одном и том же Говарде говорим?

– Не веришь, спроси у него, что он сказал градоправителю на весеннем приеме у князя. – Феликс поморщился.

– И что он сказал?

– Что жена из принципа занимается поисками работы.

Не верю! Не верю! Не верю! Повторю еще пару раз, и придется признать, что червячок недоверия бодро шевелится в душе. Напоминает, что Говард ни разу не предложил денег. И сейчас, когда нужны финансы для университета, отделался рассказом о неких знакомых, не захотевших помочь. А ведь он и сам не бедствует. По крайней мере, лишние деньги на ставки на боях и на подкуп бойцов у него есть.

– Скажи, кто из вас на самом деле помогал мне искать работу? – Я потерла висок, голова пухла от мыслей.

Я уже ни в чем не уверена. Говард так резко перестал быть идеальным другом, что становилось не по себе. Безумно не хотелось верить оборотню. Но факты, вредные и противные, говорили, что он не лжет. Бывший муж, как он любил повторять, делал все, что мог. Но «все» оказалось куда скромнее, чем он утверждал.

– Спроси у своих работодателей.

Значит, Феликс.

Пять лет он был моей тенью, а я и не знала о нем. Возможно, если бы знала, не связалась бы с Мейси.

– Почему ты не подошел? Не сказал, кто ты? Не познакомился со мной?

– Потому что считал, что помогаю лишь из чувства вины.

И кто из нас леди?

– И при этом ревновал к мужу?

– Это я потом понял, когда встретился с тобой здесь.

Феликс собирался встать с подоконника, но я остановила его выставленной перед собой рукой.

– В отличие от тебя, я тебя знаю всего неделю. Так что держи дистанцию.

Нет, леди все же я. Свободный мужчина явно ко мне неравнодушен, а я не могу признать, что он мне тоже нравится. И не смогу. Потому что есть магический договор и Мейси.

– А с Дероком? Те прошения и адвокат? – Говард утверждал, что это он помогал брату, старался, использовал связи. Но я уже и в этом сомневалась.

Феликс прикрыл веки.

Он.

– Правда, мне помешали. – В серых глазах блеснул лед. – Не знаю, кого твой муж попросил, но следствие свернули, когда я был в шаге от того, чтобы твоего брата оправдали.

Не Говард. Я. Мне хотелось упасть на подушку и истерически рассмеяться. Я думала, что помогаю брату, а оказалось, что мешаю его спасти.

– Инициировать повторное расследование так бы и не удалось. Если бы не это. – Феликс бросил на кровать газету.

На первой странице красовалась фотография нашего соседа. Статья под ней гласила, что лорд Филлипс арестован по обвинению в мошенничестве со страховками. Освобождено несколько обвиненных им в краже человек. На доследование отправлено несколько дел.

– Твоему брату достаточно дать повторные показания. – Беренгар хитро сощурился: – Я уже отправил ему копию статьи.

Если бы все было так просто! Брат не пойдет в полицию, потому что тогда придется сказать, что никакого целительского амулета не было. А я не смогу разрушить мечту брата стать офицером, боевым магом.

Ожило зеркало. Дотянувшись до тумбочки, я удивленно увидела руны Дерока.

– Как дела, сестричка? – подозрительно довольно спросил брат.

– Неплохо. – Я незаметно показала глазами на Беренгара.

Дерок понял, что я не одна.

– Феликс с тобой?

– Да.

– Отлично. Скажи спасибо.

– Он и так все слышит, – нахмурилась я. В недоумении посмотрела на брата, потом на страшно довольного ледяного. – А ну-ка, мальчики, признавайтесь, что вы там натворили?

– Шери, я в Витнее. – В глазах брата вспыхнуло яркое пламя. – Я дал показания. Я все рассказал.

– Но как же твоя мечта?

– А что мечта? Я смогу доучиться на офицера и параллельно учиться у докторов. С моими знаниями даже на бесплатное могу поступить, и не на первый, а на третий курс.

Я была безумно счастлива за брата. Теперь не нужно бояться, что Мейси отправит его в тюрьму. На кону осталась моя магия.

– Эй, сестричка, ты чего? – всполошился брат.

– Я и правда рада, но сегодня столько всего произошло… Дерок, я тебе потом все расскажу. Хорошо, что Филлипс получит по заслугам.

– Ну ладно.

Брат отключился, а я устало посмотрела на Беренгара.

– Это был не Говард? – проницательно предположил он. – Не он свернул расследование?

А я ни «да», ни «нет» не могла сказать. Только смотреть. И надеяться, что Мейси ничего не сделал с Айзеком, потому что тогда магия станет ничтожной платой за возможность говорить.

– Вы узнали, что случилось в Олбэйне?

Хотелось закрыть хотя бы одну грустную страницу своей жизни.

– Нет.

Феликс поднялся с подоконника.

Я проследила, как он уходит. Отчитаться Мейси решила сразу, едва за Беренгаром закрылась дверь. Маг был в курсе пожара. Ничего удивительного, газеты происшествие расписали в красках. Статья про поджог на территории университета в Хитклиффе красовалась сразу под сообщением об аресте нашего соседа. О том, что Дерок соскользнул с крючка, маг тоже знал.

– Что, леди Лиса, удалось спасти братца? – язвительно полюбопытствовала темнота в отражении. – Можете порадоваться… минут пять.

Не придумав ничего лучше, я перевернула зеркало лицом к покрывалу. Я не вижу Мейси, пусть и он меня не видит.

– А вы стали храброй, – продолжил маг задумчиво. – Однако прежде чем надумаете пожертвовать магией во имя чужого счастья… Вот вам задачка: есть один артефакт, настроенный на мага, есть одна лиса, которой этот артефакт дали. И есть темное проклятие, которое проникло в ее кровь, когда сработал маячок. Какие шансы у лисы, если ей вздумается предать мага?

Никаких. Еще несколько столетий назад считалось, что только ведьмы и колдуны способны проклинать. Но магия не стоит на месте. Маги смерти, те, в чьей крови бурлит тьма, научились создавать темные проклятия. По желанию создателя или того, в угоду кому они созданы, проклятия убивают быстро и беспощадно. Пара часов, и тебя нет.

Самому Мейси такое не под силу. Значит, он заранее подстраховался, не пожалел денег.

Я дернула пояс брюк, вытащила булавку, с отвращением бросила на пол. Если бы это помогло.

Мейси в зеркале рассмеялся, будто закаркал.

– Поздно, леди Лиса! Теперь только я смогу вас освободить. Что там с вашим мужем?

Я рассказывала о поездке, а в голове крутилось: «Не освободит. Не захочет терять удобную марионетку. А если меня раскроют, проклятие убьет прежде, чем успею сообщить».

По словам Дерока, рассказать о договоре можно, если он связан с убийством. Но когда тебя убьет проклятие, ты уже ничего не сможешь рассказать.

У меня один выход: делать вид, что смирилась, а самой искать сильного темного мага. Или источник огненной магии, в котором можно выжечь чужую силу. Но весь фокус в том, что первые работают на корону, и стоит направиться в сторону полиции, как я погибну. А вторые – под охраной короны, и вообще, огненный источник в Тиарнаке всего один. У нас почти все источники ледяные. Но проблема не в этом – никто не подпустит меня к источнику, не станет им рисковать. Потому что теория такого способа снятия проклятия считается неподтвержденной. Да и зачем это делать? Я ведь не родственница князя.

Отчитавшись перед Мейси и получив задание сегодня проверить жуков и продолжить наблюдение за мужем, а завтра досмотреть подсобки с наглядным материалом повторно, я зашвырнула зеркало и булавку в дальний угол. Упала на кровать и разревелась. Выплакав в подушку обиду и злость, отыскала в сумке схему Мейси. Разорвав бесполезную бумажку в клочки, бросила на пол. На глаза опять навернулись слезы. Не придумав ничего лучше, отправилась искать лестницу на крышу.

Но едва ступила на черепицу, как заметила у забора знакомую фигуру. Айзек, покачиваясь, стоял рядом со столбом. Я мгновенно слетела с крыши и, едва туфли коснулись дорожки, обернулась лисой. Перепрыгивая через клумбы, понеслась к ближайшей дырке в защите. На ходу закрыла себя иллюзией. Сосчитав до тридцати, выскользнула наружу. Сняла невидимость и, оглядевшись, не обнаружила парня. Чуткий нос уловил его запах, и я бросилась по следу.